CC BY
137
Георгий Мирский,
доктор исторических наук
НОВЫЙ ПОВОРОТ В СУДЬБЕ ИРАКА
Ни одна страна в течение последнего времени не находилась в центре внимания всего мира в такой степени, как Ирак. Прежде чем приступить к анализу серьезнейшего международного кризиса, развернувшегося вокруг Ирака и дошедшего в марте 2003 г. до широкомасштабной войны, следует вкратце обрисовать тот исторический фон, на котором этот кризис возник.
"Египет — голова арабского мира, а Сирия — его сердце" — так издавна говорилось у арабов. Не удостоенный столь эмоциональных сравнений Ирак, по-видимому, может считаться третьим в этой неофициальной иерархии арабских государств. Ирак — это восточный фланг арабского мира, крайняя точка ареала распространения арабского языка, форпост и передний край арабизма в Азии. Наследник древней Месопотамии, Ирак знавал великие времена: на его земле находились Ассирия и Вавилон, а в VII в. н. э. сюда пришли мусульманские воины, устремившиеся из аравийских пустынь на север, запад и восток во имя распространения основанной Мухаммедом новой религии. В 762 г. был основан Багдад, вскоре ставший столицей могучего государства — Аббасидского халифата, а тем самым — центром всего мусульманского мира. Халифат был повержен монгольскими завоевателями в 1258 г., а в 1534 г. Ирак, завоеванный турками-османами, стал одним из пашалыков (провинций) Османской империи. Наступили столетия упадка, прозябания на периферии турецкой державы. Хозяйство страны, некогда процветавшее, деградировало в результате нашествий завоевателей, войн, приводивших к опустошению и разорению городов и сельскохозяйственных земель, к разрушению ирригационной системы, без которой страна двух великих рек — Тигра и Евфрата — не могла существовать. Население, не достигавшее в начале XX в. и 3 млн. человек, занималось в основном экстенсивным, примитивным и малопродуктивным сельским хозяйством. Наука, культура, искусство, ремесла — все то, что во времена халифата бурно развивалось и оказывало огромное влияние на весь мир ислама, — пребывали в состоянии застоя и отсталости.
Под властью турок страна оставалась до Первой мировой войны, после которой британские власти, осуществляя замысел Уинсто-на Черчилля, сразу создали Королевство Ирак. Во главе его был по-
ставлен Фейсал из рода Хашимитов, потомков Пророка Мухаммеда. С этого момента можно начать отсчет существования современного Ирака. К тому времени основную массу населения арабской части страны, лежащей к югу от курдского севера, составляли феллахи-земледельцы и бедуины-кочевники. Значительная часть феллахов сохранила традиционную родоплеменную структуру, оставшуюся со времен кочевничества. Во главе племени стоял шейх, выполнявший административные функции. По традиции племя сообща владело землей, но уже в 20-х и 30-х годах шейхи стали превращаться в земельных собственников. Возникла некая квазифеодальная система. Важнейшим предметом экспорта были финики, но вот обнаружили нефть, и именно она стала главным фактором, определявшим интерес к Ираку со стороны Англии, которая фактически господствовала в этой стране вплоть до Второй мировой войны (с 1920 по 1932 г. Лондон прямо управлял Ираком на основе мандата, выданного Лигой Наций). Международная нефтяная монополия "Ирак петролеум компани" занималась добычей иракской нефти.
Получив по англо-иракскому договору 1930 г. формальную независимость, Ирак вскоре стал ареной бурных политических событий, связанных с борьбой различных фракций внутри феодально-бюрократической верхушки общества. В 1936 г. произошел первый из серии военных переворотов, которые впоследствии станут характерными для политической жизни Ирака, а во время Второй мировой войны, в 1941 г., группа молодых офицеров-националистов, настроенных антибритански и связанных с Германией, даже захватили власть в Багдаде, но английские войска быстро подавили мятеж, и Англия продолжала господствовать в Ираке, опираясь на королевский двор и военно-бюрократическую верхушку. Ирак даже стал на время центром созданного по инициативе Лондона Багдадского пакта. Однако в 50-х годах на Ближнем Востоке уже задули иные ветры. Героем арабского мира стал вождь египетской революции Гамаль Аб-дель Насер, и его призывы к борьбе против империализма и коррумпированных господствующих классов были с восторгом восприняты наиболее динамичными элементами арабского общества — интеллигенцией, образованной частью среднего класса, офицерством и молодежью. В 1958 г. в результате переворота, организованного офицерами во главе с Касемом и Арефом, король Фейсал II был свергнут и расстрелян со всей семьей в соответствии с незыблемой иракской традицией: потерявший власть теряет и жизнь.
Но в молодой республике почти сразу же начались неурядицы, закипела борьба между сторонниками идеи арабского единства, представленными партией Баас, приверженцами локального иракского национализма и внезапно приобретшими большое влияние коммунистами. Весной 1963 г. ставший единоличным диктатором генерал Ка-сем был свергнут своим бывшим сподвижником Арефом при поддержке баасистов и, как водится, расстрелян. Ареф, ставший президентом, погиб в авиакатастрофе в 1966 г., а спустя еще два года в результате очередного переворота к власти пришла — и уже надолго — партия Баас (Партия Арабского социалистического возрождения), мощная и динамичная организация с типичной национал-социалистической программой. Вскоре в ее рядах стал стремительно возвышаться человек, имя которого впоследствии стало символом нового Ирака, — Саддам Хусейн.
Сунниты и шииты
Арабское население Ирака — это в своем подавляющем большинстве мусульмане; христиан всего около 3%. Но мусульмане делятся на две резко отличающиеся друг от друга группы — суннитов и шиитов. Противоречия между этими толками ислама имеют глубокую историю. Сунниты (люди Сунны, второй священной книги ислама после Корана) — это "ортодоксальные" мусульмане, они составляют 9/10 всех мусульман в мире. В VII в. от них откололись шииты ("приверженцы", "партия"), требовавшие, чтобы халифом, наследником Пророка Мухаммеда, был его двоюродный брат и зять Али, и действительно, Али стал халифом, но лишь четвертым по счету, и вскоре пал в бою с войсками соперника. Шииты не признали в качестве легитимных ни трех предшествовавших халифов, ни всех тех, кто был избран на этот "пост" после гибели Али и его сына Хусейна. Только люди из рода Али могут быть халифами и, соответственно, имамами, предводителями общины правоверных — таково кредо шиитов, впоследствии расколовшихся на несколько направлений. Важнейшее течение шиизма представляют имамиты, или "двунадесятники", почитатели "скрытого имама". Согласно их верованию, 12-й имам из рода Али "исчез" в IX в., и имамиты ожидают его возвращения в качестве махди, своего рода мессии. Иракские шииты, как и их единоверцы в Иране, относятся именно к имамитам. Следует добавить, что между суннитами и шиитами имеются разно-
гласия и в богословских вопросах. Казалось бы, какое значение в наши дни могут иметь споры более чем тысячелетней давности? Но достаточно провести параллель, например, с расколом христианской церкви на католическую и православную, который тоже произошел в далекие времена, однако и поныне отравляет взаимоотношения между этими конфессиями, чтобы понять главное: суть не в старинных разногласиях, давно утративших актуальность, а в том, что приверженцы одного из направлений той же самой религии считают только себя истинно правоверными, а людей, придерживающихся иного направления, — безнадежно заблудшими или даже еретиками. Соответственно образуется общность "подлинно правоверных", с отчужденностью и неприязнью относящаяся к инаковерующим, и это переходит из поколения в поколение на протяжении столетий. Шииты в мире ислама всегда ощущали себя гонимыми и дискриминируемыми, и это выработало в них мощнейшую общинную солидарность, базирующуюся на осознании общности судьбы в противостоянии с окружающими их враждебными суннитскими силами. Для шиитов сунниты стоят лишь на одну ступеньку выше, чем "неверные" (кафиры). Сунниты платят им той же монетой.
В Ираке арабы-шииты составляют от 55 до 60% населения, а арабы-сунниты — примерно 20%, но именно последние со времен турецкого владычества были господствующей силой. Ведь турки исповедуют суннитский толк ислама, и естественно, что Стамбул опирался в Ираке на суннитскую элиту. Но и после освобождения от власти турок ничто не изменилось — укоренившаяся в административном аппарате и во вновь созданной армии суннитская верхушка монополизировала власть в стране. Суннитами были и короли с придворной камарильей и высокопоставленной бюрократией, и сменявшие их военные диктаторы, и лидеры и активисты партии Баас. Саддам Хусейн — тоже суннит, хотя услужливая пропаганда объявила его потомком не кого иного, как халифа Али, почитаемого шиитами почти наравне с Пророком Мухаммедом. В армии все генералы и большинство офицеров — сунниты, хотя большая часть рядовых — шииты. Шииты населяют юг и частично центральную часть Ирака, большинство их составляют крестьяне и городские низшие слои. Шиитское духовенство еще до прихода к власти баасистов создало организацию ад-Даува аль-исламийя (Исламский призыв), которая была разгромлена властями. Лидер организации Мухаммед Бакир ас-Садр был расстрелян вместе со своей сестрой уже в 1980 г., а спустя три года 90
членов глубоко почитаемой шиитской семьи аль-Хаким в возрасте от девяти до 76 лет были арестованы и шестеро из них расстреляны на глазах у остальных родственников, из которых в конечном счете на свободу вышли лишь пять стариков. Лидер организации, происходящий из этой же семьи, Бакир аль-Хаким, укрылся в Иране, где создал "Верховный совет борьбы за исламскую революцию в Ираке", ставший сейчас одной из ведущих групп, претендующих на участие в руководстве постсаддамовским Ираком.
Иракские шииты не имеют намерения отделиться от Ирака, создать самостоятельное государственное образование или присоединить юг страны к Ирану. Будучи ярыми исламистами, последователями аятоллы Хомейни и приверженцами идеи теократического государства, шиитские политические активисты в то же время ощущают себя иракцами не в меньшей мере, чем сунниты. Ирак — это их страна, здесь расположены священные города всех шиитов — Неджеф с гробницей халифа Али и Кербела с гробницей его сына Хусейна, почитаемого как мученик и святой. И Багдад шииты считают своим городом не меньше, чем сунниты — ведь он был столицей шиитского халифата Аббасидов. Шииты — патриоты своей страны, и когда в 80-х годах, во время Ирано-иракской войны, иранская армия вошла в южный Ирак, иракские шииты, вопреки надеждам Хомейни, не примкнули к войскам своих единоверцев, а в большинстве своем лояльно воевали в армии Саддама. Они восстали спустя несколько лет, после разгрома иракской армии американцами в Кувейте; поверив американской пропаганде, призывавшей их подняться против режима Саддама, шииты выступили в Басре с оружием в руках, но обещанная американская помощь не пришла, и багдадские власти жестоко подавили восстание, перебив при этом несколько десятков тысяч шиитов. Саддам Хусейн учел уроки прошлого. Осознав необходимость заручиться поддержкой шиитов, составляющих большинство населения страны, он предпринял ряд шагов, направленных на улучшение их материального и общественного положения. И результат не замедлил сказаться: в войне 2003 г. большинство шиитов проявили лояльность по отношению к багдадскому режиму. В основном, видимо, это произошло потому, что шииты под воздействием фундаменталистских и теократических идей своих духовных лидеров видят в Америке и ее "безбожной" цивилизации главного и непримиримого врага ислама, ведь не кто иной, как их кумир Хомейни называл Соединенные Штаты "большим сатаной". Вступление американских и
британских войск на землю Ирака большинство шиитов восприняло и как возвращение колонизаторов, и как оскорбление их религии.
Иракские курды
С незапамятных времен курды населяют территории, которые сейчас входят в состав Турции, Ирана, Ирака и Сирии. Это — самая многочисленная нация в мире из тех, которые не имеют собственного государства: великая историческая несправедливость. В Ираке проживает около 4 млн. курдов, меньше, чем в Турции (около 14 млн.) и в Иране (примерно 7 млн.). Но именно Иракский Курдистан стал очагом освободительного движения курдского народа после Первой мировой войны, когда закончилось многовековое турецкое господство и курды против своей воли были включены в состав Арабского Королевства Ирак. Правда, на миг мелькнул было призрак независимости: согласно Севрскому договору 1920 г., должно было быть образовано государство Курдистан, но этому воспротивились Турция и — что гораздо важнее — Великобритания, которая уже получила от Лиги Наций мандат на управление Ираком и справедливо рассчитывала, что обеспечить за собой мосульскую нефть будет несравненно легче в вассальном иракском королевстве. Севрский договор остался на бумаге, и, по Лозаннскому договору 1923 г., курдские земли были поделены между Ираком и его соседями. С этим курды не могли смириться. Одно дело — жить рядом с арабами на равных правах под властью турецкого султана, носившего титул халифа, вполне легитимного правителя всех мусульман, и другое дело — попасть под господство арабов, которые еще вчера были такими же подневольными подданными султана, как и сами курды, и никак не могли обосновать свое право быть новыми хозяевами. Дело было не в религии: курды Ирака в своем подавляющем большинстве — сунниты. Этнически, однако, курды — это совершенно другой народ, их язык относится не к семитской, а к иранской языковой группе, у них самобытная культура и традиции. Несмотря на бесчисленные межплеменные и межклановые вооруженные столкновения, которыми полна вся история курдов, перед лицом чуждого этноса они обнаруживают солидарность, осознание общности исторической судьбы.
Взаимоотношения курдов с арабами в Ираке всегда были далеки от идиллических, хотя в целом они уживались рядом достаточно мирно. Но уже в 20-х годах минувшего столетия началась серия восстаний против багдадской власти. С кличем "Курдистан или смерть!"
вновь и вновь поднимались на борьбу в своих горах "пешмарга" ("идущие на смерть"), как называли себя курдские повстанцы. Вообще смерть всегда ходила рядом с курдами, одна из их пословиц звучит так: "Мужчина рождается для того, чтобы быть убитым". Менялись режимы, монархию сменила республика, но каждая новая власть проводила еще более свирепые репрессии против курдов, чем предыдущая. Особо жестокие страдания выпали на долю иракских курдов после Второй мировой войны, когда освободительное повстанческое движение возглавил национальный герой Мустафа Барзани. Ничто, однако, не могло сравниться с геноцидом, устроенным в Курдистане в конце 80-х годов режимом Саддама Хусейна: было уничтожено 4 тыс. курдских деревень, погибло более 100 тыс. человек. На город Ха-лабджа были сброшены бомбы с нервно-паралитическим и горчичным газом и моментально погибли 5 тыс. жителей, минимум 15 тыс. остались инвалидами. Попавшие впоследствии в руки курдов копии приказов иракских военачальников об уничтожении в некоторых районах всех жителей мужского пола в возрасте от 15 до 70 лет напоминают документы нацистских эйнзатцкоманд.
Освобождению курдов парадоксальным образом помог сам Саддам Хусейн, напавший на Кувейт в 1990 г. и тем самым спровоцировавший цепь событий, конечным звеном которой стал вынужденный вывод иракских войск с большей части курдских земель осенью следующего года. Перед этим, правда, он успел подавить очередное курдское восстание, вспыхнувшее, как и уже упомянутое восстание шиитов на юге, вслед за поражением иракской армии в Кувейтской войне (и тоже под воздействием американских призывов взяться за оружие, не подкрепленных помощью). Но когда на севере и юге страны были установлены зоны, в которых запрещалось появление иракской авиации, багдадскому режиму, лишившемуся возможности применять вертолеты — главное оружие в борьбе с партизанами в горах, — пришлось покинуть территорию Курдистана, кроме нефтеносных районов Мосула и Киркука. Так, с 1991 г. Иракский Курдистан фактически стал самостоятельным. Номинально он продолжал входить в состав Ирака, судопроизводство продолжало вестись по иракским законам, на автомашинах остались иракские номерные знаки (попасть в Курдистан можно было только через Иран, Турцию или Сирию), но курды впервые в истории стали сами управлять своей землей. Выросли дети, не видевшие в глаза ни одного иракского солдата или чиновника. За годы самостоятельного существования были
достигнуты впечатляющие успехи. Так, в регионе, где главным городом является Сулеймание, с 1921 по 1991 г. построено 504 школы, а за последующие 11 лет — 1153. Всего 11 больниц было открыто до 1991 г. и 21 — в последующие годы. Восстановлено 65% разрушенных иракскими карателями деревень. Все это было сделано благодаря тому, что, по соглашению "Нефть в обмен на продовольствие", начавшему действовать с 1996 г., 13% всех доходов от иракской нефти предназначались для Иракского Курдистана и использовались международными организациями для нужд его экономического и социального развития и осуществления гуманитарных проектов.
Избавившийся от гнета Багдада Иракский Курдистан вскоре, однако, стал ареной борьбы между двумя фракциями курдского освободительного движения — Демократической партией Курдистана (ДПК) и Патриотическим союзом Курдистана (ПСК). Эта борьба, дошедшая в середине 90-х годов до настоящей гражданской войны, привела к разделу страны на два региона: один с центром в Сулеймание — там осуществляет контроль ПСК во главе с Джалялем Талаба-ни, и второй с центром в Эрбиле, где правит ДПК во главе с Масудом Барзани, сыном покойного Мустафы Барзани. Каждый регион имеет собственное правительство, административные органы и вооруженные силы. В чем причина такого разделения? Напрасно было бы искать здесь идейные расхождения, этнические, религиозные, межклановые, межплеменные противоречия. Конфликт носил чисто политический характер и был обусловлен разницей взглядов на тактику борьбы против багдадских властей, на необходимость заключения альянсов с теми или иными внешними силами. Противоречия существовали уже в 60-х годах и приняли острую форму в 1975 г., когда Мустафа Барзани, потерпев поражение после очередного восстания, был вынужден временно прекратить борьбу и укрыться в Иране. Образовались две противостоявшие друг другу политические машины, каждая со своими кадрами и вооруженными отрядами "пешмарга", накапливались взаимные обиды и подозрения. Но через четыре года после начала братоубийственной войны стало ясно, что ни одна из сторон не в состоянии победить другую, а общему делу наносится огромный урон. При посредничестве американцев война была прекращена, а осенью 2002 г. стороны договорились о созыве объединенного парламента, который собрался в Эрбиле и принял два документа: проект Основного закона Федеральной Республики Ирак и проект Основного закона региона Курдистан в составе будущей федерации.
Дело в том, что перед иракскими курдами стояли два варианта развития страны: независимость или автономия в составе Ирака. Первый вариант чреват неимоверными трудностями. Во-первых, не было гарантии, что Турция не предпримет вооруженную интервенцию; ведь турецкие войска в последние годы неоднократно входили на землю Иракского Курдистана, преследуя укрывавшиеся там отряды повстанцев — турецких курдов, давно ведших вооруженную борьбу под предводительством Оджалана. В случае провозглашения независимости Иракского Курдистана Анкара, опасаясь, что образование нового государства может дать могучий толчок борьбе турецких курдов, вполне могла бы решиться не допустить этого путем применения силы. Во-вторых, даже если бы удалось Турцию от этого удержать, вряд ли мировая общественность признала бы курдское государство, хотя бы потому, что западные державы не заинтересованы в резком ухудшении отношений с Турцией — членом НАТО. В-третьих, независимость Курдистана возмутила бы весь арабский мир; конечно, Ирак мог бы существовать и без Курдистана, в "чисто арабском" варианте (живет же Россия без Украины и Центральной Азии), но для арабских стран отторжение Курдистана означало бы новое унижение, лишь ненамного уступающее тому, которое они испытали после образования еврейского государства на земле Палестины. Поэтому арабский мир бойкотировал бы Курдистан, и то же сделали бы Турция и Иран из-за ситуации с собственными курдами. В таком случае независимый Курдистан оказался бы окруженным врагами, что подорвало бы все его экономические связи. И, в-четвертых, курды, лишенные сколько-нибудь значительных естественных ресурсов, при весьма сомнительных перспективах обретения нефтеносного района Мосула—Киркука и при неизбежной потере той части выручки от продажи иракской нефти, которую они сейчас получают через ООН, оказались бы перед лицом подлинной экономической катастрофы.
Взвесив все это, курдские лидеры пришли к единственно правильному выводу: они твердо заявили, что о выходе из состава Ирака нет и речи и что они видят будущее своей земли в составе иракского федерального государства — естественно, после падения режима Саддама Хусейна и при условии передачи им Киркука, который в проекте Основного закона был провозглашен столицей курдского региона. Здесь сразу же появилось зерно будущего конфликта, причем многостороннего: ведь мало того, что иракские арабы при любом правительстве вряд ли легко согласятся отдать курдам богатейший нефте-
носный район — на него может выдвинуть свои претензии и Турция, аргументируя их, в частности, тем, что значительную часть населения Киркука составляют туркмены (туркоманы), народ тюркского корня. Может возникнуть, мягко говоря, весьма щекотливая и взрывоопасная ситуация. В предвидении американского удара по Ираку курды оказались в очень сложном положении. С одной стороны, они с нетерпением ожидали того, чтобы американцы покончили с ненавистным багдадским режимом, и проамериканские настроения были заметны повсюду. С другой стороны, официально курдское руководство выступало против иностранного военного вторжения и за изменение режима действиями демократических сил самого иракского народа (хотя в то же время Талабани заявлял, что курды нуждаются в американском военном присутствии для обеспечения их безопасности). На вопрос, который автор этих строк, побывавший в Иракском Курдистане прошлой осенью, задал премьер-министру правительства региона Сулеймание Бархаму Салеху — "Смогут ли курды сыграть роль иракского Северного альянса?" — был получен ответ: "Как вы думаете, какое впечатление на арабский мир произвело бы зрелище курдских войск, марширующих вместе с американцами на Багдад?".
Режим террора и геноцида
Саддам Хусейн происходит из захолустья, он родом из бедной провинциальной среды, как почти все диктаторы (вспомним Сталина, Гитлера, Муссолини). Его родина — деревня под городом Тикрит, к северу от Багдада. Саддам, которому в апреле этого года исполнилось 66 лет, уже в юности вступил в партию Баас. Иракские школьники наизусть знают биографию вождя, включая знаменитый эпизод с неудавшимся покушением баасистов на диктатора Касема в 1959 г., когда Саддам был случайно ранен в ногу пулей своего же соратника, сам выковырял ножом пулю из икры, нашел осла, скрылся с места происшествия и затем добрался до Сирии. Вскоре после прихода партии Баас к власти Саддам стал помощником генерального секретаря партии и заместителем председателя Совета революционного командования — главного органа власти в стране, ответственным за внутреннюю безопасность, т.е. человеком номер два в руководстве (первым был президент Бакр). С каждым годом он забирал себе все больше власти, методично устраняя конкурентов, проявляя при этом невероятную силу воли и беспощадную решимость со-крушить все пре-
пятствия. В 1979 г., смахнув с политической арены самого Бакра, Саддам стал президентом. Еще до этого он обещал построить в стране "сталинистское государство" и быстро сдержал свое слово. Первым делом, он устроил генеральную чистку руководства. Треть членов Совета революционного командования были расстреляны после заседания Совета, на котором его секретарь Мухьи Рашид, чья семья была взята в заложники, признал себя виновным в измене и одного за другим стал "разоблачать" сидевших в зале своих товарищей. Затем были расстреляны еще около 500 руководящих деятелей партии. Саддам Хусейн получил всю абсолютную власть, какой только может обладать диктатор в тоталитарном государстве. Он — президент республики, председатель Совета министров, генеральный секретарь партии Баас, главнокомандующий вооруженными силами в ранге маршала и т.д. Его почетные титулы — вождь-борец, знаменосец, рыцарь арабской нации, герой национального освобождения, вождь-отец.
Какова социальная опора Саддама? В самом узком смысле это — его непосредственные земляки из района Тикрита, прежде всего из клана Бейдчат племени Бу-Насир, откуда он родом. Эти люди заполнили высший эшелон власти и вместе с сыновьями Саддама — Удэем и Кусаем — образовали наиболее лояльное "внутреннее ядро" режима. Более широкий круг — это люди из "силовых ведомств". Как и в любом тоталитарном государстве, власть в Ираке опиралась на мощную и разветвленную систему спецслужб, в которых, включая полицию, насчитывалось около 500 тыс. сотрудников. Важнейшие из них — Специальная служба безопасности, Общая служба безопасности, два подразделения охраны президента (Химайя и Мурабикин), республиканская гвардия, специальная республиканская гвардия, разведка, военная разведка. С началом войны 2003 г. особую роль стали играть, во-первых, восемь дивизий республиканской гвардии — элитные, превосходно вооруженные и обученные войска, во-вторых, "сверхэлитные" части специальной республиканской гвардии, насчитывавшие примерно 30 тыс. человек, и, в-третьих, "Федаины Саддама" — парамилитарная организация, в рядах которой состояло около 100 тыс. бойцов-добровольцев (фанатично настроенная "саддамовская молодежь", которой было поручено вести партизанскую и диверсионно-террористическую войну). Сотрудники спецслужб, к которым следует добавить секретных агентов-информаторов (как уверяют иракские эмигранты, их было не менее 2 млн.), создали в Ираке настоящее царство террора. Любые проявления оппозицион-
ности или даже просто недовольства режимом тщательно отслеживались и беспощадно пресекались. Индоктринация населения, "промывание мозгов" были доведены до совершенства. В одной из своих брошюр Саддам Хусейн указывал членам партии: "Учите школьника возражать его родителям, если он услышит, что они обсуждают государственные и партийные секреты. На каждом углу вы должны поставить сына революции — с достойными доверия глазами и твердым умом, который получает инструкции от ответственного центра революции... Учите ребенка остерегаться иностранцев. Запрещено сопровождать иностранцев и разговаривать с ними в отсутствие представителей контролирующих органов". Признавалась только одна баасистская идеология, все остальные — либеральная, коммунистическая, исламистская — считались враждебными. С Коммунистической партией Ирака Баас установила официальное партнерство в 1973 г., когда был создан Национальный прогрессивный фронт, но уже спустя пять лет Саддам объявил коммунистов изменниками родины и иностранными агентами; фиктивный "фронт" прекратил свое существование, более 30 активистов компартии были казнены, и коммунисты ушли в подполье. О судьбе шиитских организаций уже говорилось.
В самом широком смысле слова опорой баасистского режима была государственная и партийная бюрократия. Партия Баас насчитывала примерно 1,5 млн. членов, они составляли новую элиту общества, пользовались многочисленными привилегиями. Буржуазия развита очень слабо, крупный бизнес практически отсутствует, промышленность в основном входила в государственный сектор, многочисленная мелкая буржуазия поставлена под контроль государства. Были установлены твердые рыночные цены; полицейские, обходя базары, били дубинками по почкам тех торговцев, которые продавали товары по более высоким ценам. Большое внимание уделялось обеспечению лояльности самого многочисленного класса — крестьянства. Для этого использовалась традиционная племенная структура, были восстановлены и укреплены ранее подвергавшиеся разложению племенные и клановые связи, шейхам племен вменялось в обязанность поддерживать порядок, взимать налоги и осуществлять судопроизводство на подведомственной им территории. Благодаря этому племенная верхушка превратилась в такую же лояльную опору режима в сельской местности, как и государственно-партийная бюрократия в городе.
Закреплению и консолидации тоталитарного режима способствовали объективные условия Ирака, одной из самых "благодатных" стран арабского мира: обилие земли, пригодной как для скотоводства, так и для земледелия, обилие воды (Тигр и Евфрат плюс высокоразвитая ирригационная система), отсутствие перенаселенности, типичной для столь многих стран Востока, и наконец, — огромные запасы нефти. Ирак находится на втором месте в мире (после Саудовской Аравии) по разведанным запасам нефти: более 112 млрд. баррелей (для сравнения: в Объединенных Арабских Эмиратах — 98, в Иране — 90, в России — около 49, в США — 30,4). На долю Ирака приходилось в лучшие годы 3,5% мировой добычи нефти (до 3 млн. баррелей в день). В последнее время добыча нефти по политическим причинам снизилась до 2,6 млн. баррелей в день, но и это количество при цене 25 долл. за баррель обеспечивало ежегодный доход в размере 23 млрд. долл.
Саддаму неслыханно повезло: в 1973 г., после очередной арабо-израильской войны, произошел беспрецедентный скачок мировых цен на нефть, и потоки долларов хлынули в иракскую казну; как раз за год до этого иракское правительство национализировало нефтяную промышленность, покончив с монополией западных компаний. Колоссальные доходы от экспорта нефти позволили баасистскому режиму форсировать промышленное развитие страны, и в короткий срок была создана мощная индустрия, в первую очередь машиностроительная. Стали возможными огромные капиталовложения в сферу строительства, здравоохранения, образования. Еще более повысился жизненный уровень баасистской элиты, произошел настоящий бум импорта дорогих автомашин и предметов элитного потребления. Один за другим возводились дворцы Саддама, их число превысило 30. Но долларов хватало и на то, чтобы вплотную заняться полным перевооружением армии и авиации; этот процесс и так шел очень успешно благодаря огромным поставкам оружия из Советского Союза, в первую очередь танков, самолетов и ракет (так и образовался тот долг Ирака России в размере более 8 млрд. долл., о необходимости выплаты которого у нас все время говорили). А нефтедоллары сделали возможным и создание химического оружия, и — самое главное — начало работ по созданию иракской атомной бомбы.
Уже в конце 70-х годов с помощью французских фирм построен атомный реактор, но в 1981 г. он был уничтожен в результате внезапного налета израильской авиации. Это стало тяжелым ударом для
Саддама; по мнению некоторых специалистов, если бы не израильская бомбардировка, Ирак мог бы иметь атомную бомбу уже через несколько лет. Но производство химического и биологического оружия развивалось; на удивление многих, в Ираке оказалось большое число высококвалифицированных специалистов, ученых и инженеров, которые сумели из различных компонентов, закупавшихся во многих странах, создать все необходимое для производства оружия массового поражения. И оно было пущено в ход: сначала в войне с Ираном, а затем, как уже говорилось выше, для подавления освободительного движения курдов. Операция "Анфаль", которой по личному указанию Саддама руководил его двоюродный брат, генерал Али Хасан аль-Маджид, и которая привела к гибели не менее 100 тыс. курдов, может быть с полным правом названа типичным примером самого настоящего геноцида.
"Что такое диктатура, если не великая авантюра?" — писал в одной из своих ранних книг Шарль де Голль. Очень часто это бывает не только авантюра, жертвой которой становится собственный народ, но и агрессия против соседей. Саддам Хусейн был инициатором двух агрессивных войн. В 1980 г. он вторгся в Иран. Причин для этого было несколько, включая давний и до сих пор не урегулированный территориальный спор по поводу Шатт-Эль-Араба, впадающей в Персидский залив реки, образованной слиянием Тигра и Евфрата. Но главное было в другом: после ухода Великобритании как доминирующей державы в зоне Персидского залива на роль гегемона в этом районе претендовали и Ирак, и Иран. После почти одновременного прихода к власти в обоих государствах двух сильных харизматических лидеров — Хомейни и Саддама Хусейна, старый спор неизбежно должен был перейти в стадию открытого противостояния. Двум медведям было тесно в одной берлоге, двух гегемонов в зоне залива быть не могло. Саддам напал первым, он, видимо, мечтал о лаврах великого арабского полководца, побеждающего персов, этих традиционных соперников арабов; недаром иракская пропаганда нашла подходящее название для военной операции против Ирана — "Кадисия Саддама" (Кадисия — место, где арабские войска в Средние века разбили иранскую армию). Но победы не получилось; нападение на Иран, намного превосходящий Ирак по численности населения и потенциалу, обернулось авантюрой и вылилось в войну, длившуюся восемь лет и стоившую Ираку полмиллиона только убитыми, не говоря о раненых, о колоссальных затратах и об образовании внешней задолженности на
сумму 80 млрд. долл. Война не принесла победы ни одной из сторон, хотя Саддам объявил 9 августа 1988 г. "Днем великой победы". А ровно через два года Ирак напал на Кувейт, обвинив его в присвоении нефти с пограничного месторождения. Это был новый и на этот раз роковой просчет багдадского диктатора, не сумевшего предвидеть реакции ООН и международной общественности, а самое главное — недооценившего готовности Соединенных Штатов силой противостоять его агрессии. Известно, что за этим последовало: разгром иракской армии в ходе операции "Буря в пустыне", потеря аннексированного было Кувейта, вынужденный вывод иракских войск из Курдистана и утрата контроля над северной частью страны, введение режима санкций на базе резолюции 687 Совета Безопасности ООН, потребовавшей от Ирака уничтожения всех средств массового поражения и ставшей основой для посылки в Ирак международных инспекторов с целью мониторинга и проверки выполнения данного требования. Выполнил его Ирак или нет — остается неясным до сих пор; известно лишь, что иракские власти на протяжении нескольких лет чинили препятствия деятельности инспекторов, обманывали их (иногда при этом их буквально ловили за руку и уличали в сокрытии элементов химического и биологического оружия), и наконец, создали такие невыносимые условия для работы, что в 1998 г. инспекторы покинули Ирак. Успел ли Саддам за последующие годы восстановить свой потенциал оружия массового поражения или нет — неизвестно.
События, развернувшиеся в предвоенные и военные недели весной 2003 г., подробно освещались в средствах массовой информации, так что останавливаться на них вряд ли имеет смысл. Война, начавшаяся 20 марта 2003 г., дважды удивила наблюдателей: в первую неделю, когда вопреки всем ожиданиям иракцы оказали стойкое сопротивление, и в третью неделю, когда все это сопротивление внезапно и моментально развалилось.
Вопрос, который стали задавать в первые дни военных действий: почему иракская армия не сдается массами, как это было во время "Бури в пустыне" ровно двенадцатью годами раньше, и как получилось, что шииты, так жестоко пострадавшие тогда же от репрессий, учиненных Саддамовским режимом, стали упорно оборонять Басру от британских войск вместо того, чтобы организовать новое восстание? А через неделю к этому вопросу прибавился еще один, даже более важный: неужели иракскому руководству и в самом деле удалось то, чему перед войной мало кто верил, считая обещания всенародного
сопротивления багдадской пропагандой, а именно: мобилизовать население на "отечественную войну", священную войну с захватчиками? Ведь стали поступать сообщения о том, что бойцы иррегулярных частей, в первую очередь "Федаины Саддама", воспользовавшись растянутостью коммуникаций американских войск, рванувшихся к Багдаду без оглядки на тылы, стали совершать диверсии и террористические акты, то имитируя сдачу в плен с тем, чтобы в последний момент открыть огонь, то приближаясь к блокпостам под видом мирных жителей.
Дело в том, что тоталитарный режим держится не только на страхе, но и на энтузиазме. Особенно это относится к молодежи, которую в условиях однопартийной системы, исключающей возможность сравнения различных точек зрения дебатов и доступа к правдивой информации, легко увлечь идеями величия нации, сплочения народа вокруг великого, непогрешимого и всезнающего вождя, борьбы против коварного врага, намеревающегося поработить родину, и т.д. А конкретно в Ираке, как и в арабском мире в целом, имелась почва для реальных, а не просто внушаемых пропагандой опасений по поводу зловещих намерений империалистического врага. Здесь надо учесть и наследие совсем недавней эпохи колониального владычества Запада, оставившей след в виде подозрительного и глубоко враждебного отношения к западным державам, и в особенности — влияние на умы людей того, что арабы называют "Катастрофой", т.е. образования Израиля, утраты Палестины, части единого арабского отечества.
Вступление войск Запада на иракскую землю не могло не восприниматься значительной частью населения как начало нового порабощения арабского мира в соответствии с американо-сионистским заговором, вера в существование которого широко распространена среди арабов. Поэтому неудивительно, что подъем патриотических чувств в Ираке действительно имел место. Но "народной войны" сколько-нибудь серьезного масштаба, способной повлиять на ход боевых действий, все равно не получилось. К концу третьей недели войны режим Саддама Хусейна развалился, как карточный домик.
(Окончание в следующем номере) "Мировая экономика и международные отношения",
М., 2003 г., № 8, с. 89-96.
