CC BY
23Лексин В.Н.
д.э.н., профессор, гл.н.с. ФИЦ «Информатика и управление» РАН
НОВЫЙ МИРОПОРЯДОК И ЗАДАЧИ ОБРЕТЕНИЯ МОРАЛЬНОГО ЛИДЕРСТВА
Ключевые слова: миропорядок, моральные императивы, право, лидерство.
Keywords: world order, moral imperatives, law, leadership.
Постановка проблемы
В названии доклада соединение понятий «миропорядок» и «моральное лидерство» не случайно и, более того, оно принципиально оправдано тем, что моральные основания (вне зависимости от представлений о сути морали) изначально способствовали возникновению, а затем и функционированию каждого миропорядка; можно утверждать также, что он имеет свойственный только ему моральный облик. Мораль, присущая доминирующему миропорядку, становится по-своему тотальной, агрессивной и общей для стран-лидеров, формирующих этот миропорядок.
Напомню, что понятие «лидер» (от англ. leader - ведущий, руководитель) в русском языке стало обиходным и многозначным; это и глава политической партии или общественной организации, обладающий большим авторитетом и влиянием, и корабль, ведущий караван судов, и лучший в группе спортсменов на соревнованиях, и тот, кто на гонках (преимущественно велосипедных) едет впереди и побуждает остальных ускорять движение (отсюда - «гонка за лидером»). Идея лидерства первоначально связывалась с уникальными историческими личностями: об этом писали Томас Карлейль, Ральф Уолдо Эмерсон и Фридрих Ницше, чьи книги хорошо известны и до сих пор постоянно переиздаются в России. В политологии популярен возникший не без влияния этих трудов и реальных фактов общественной жизни ХХ в. термин «вождизм»1. Но еще с конца XIX в. понятие «лидер» стало распространяться на отдельные государства, а затем и на определенные группы государств; страны, входящие в ядро доминирующего миропорядка и воплощающие не только его потенциал, но и моральные основания, и стали называться государствами-лидерами.
Исследование трансформаций миропорядка и их связей с его моральными основаниями предполагает рассмотрение множества вопросов политического, философского и иного характера, и поэтому в настоящем докладе эскизно освещается лишь один проблемный пласт этих вопросов, а именно: Что побудило в России актуализацию задач морального лидерства? В чем новизна современного миропорядка и мироустройства? каковы видовые признаки государства-лидера? Как соотносятся императивность морали, морализаторство и право? Что препятствует обретению морального лидерства нашей страной?
Причины актуализации проблемы
В России публичные интересы к проблемам морального характера актуализировались после вхождения в словарь российской государственной политики 20-х годов нашего века понятий «цивилизационный код», «духовно-нравственные ценности», «культурный суверенитет» и т.п. При этом они соединяются с понятиями «мировой порядок (миропорядок)» и «мироустройство». В этом отношении показателен Указ Президента РФ от 2 июля 2021 г. № 400 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации», где заявлено (п. 19): «Все более актуальной становится проблема морального лидерства и создания привлекательной идейной основы будущего мироустройства» и одновременно фиксируется (п. 6) «Современный мир переживает период трансформации. Увеличение количества центров мирового экономического и политического развития, укрепление позиций новых глобальных и региональных стран-лидеров приводят к изменению структуры мирового порядка, формированию новых архитектуры, правил и принципов мироустройства».
Морально-нравственные устои начинают занимать утраченные ранее позиции не только в ряду защитных механизмов устойчивости и безопасности нашей общественно-политической и социально-экономической системы. В п. 10 того же указа говорится: «повышение внутренней стабильности, наращивание экономического, политического, военного и духовного потенциала России необходимо для укрепления ее роли как одного из влиятельных центров современного мира». И далее (п. 23): «Формирование новых архитектуры, правил и принципов мироустройства сопровождается для Российской Федерации появлением не только новых вызовов и угроз, но и дополнительных возможностей», причем в числе «перспектив долгосрочного развития и позиционирования России в мире» названа «привлекательность системы ценностей». Последние определяются и как жизненно необходимые для самой России, которая (п. 90): «рассматривает свои базовые, формировавшиеся на протяжении столетий отечественной истории духовно-нравст-
1 Примечательно, что издательство «Родина» опубликовало в 2022 г. под одной обложкой «Вождь нации. Сотворение кумира» труды Т. Карлейля и немецкого социолога М. Саркисянца о природе «вождизма».
венные и культурно-исторические ценности, нормы морали и нравственности в качестве основы российского общества, которая позволяет сохранять и укреплять суверенитет Российской Федерации, строить будущее и достигать новых высот в развитии общества и личности».
Все эти позиции начинают обретать нормативно-императивную форму, что подтверждает, в частности, указ Президента РФ от 9 ноября 2022 г., утвердивший «Основы государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Напомню, что целями этой политики определены (п. 23): «сохранение и укрепление традиционных ценностей, обеспечение их передачи от поколения к поколению, противодействие распространению деструктивной идеологии и формирование на международной арене образа Российского государства как хранителя и защитника традиционных общечеловеческих духовно-нравственных ценностей». Практическое достижение таких целей невероятно трудно, что во многом связано с происходящими изменениями мироустройства и миропорядка
В чем новизна современного мироустройства и миропорядка?
О мироустройстве и миропорядке сказано и написано так много (только в последние 10 лет в РИНЦ зафиксировано несколько тысяч публикаций с соответствующими ключевыми словами), что здесь и далее я предложу лишь сознательно упрощенные трактовки базовых понятий, наиболее отвечающие проблематике доклада. Так, современное мироустройство предлагается понимать как строение (архитектуру) совокупности государств и политических режимов, их суверенитетов и соподчиненности, интересов и ресурсов, а современный миропорядок - как совокупность правил и норм его функционирования. При этом ныне существующие мироустройство и миропорядок, а также их трансформации рассматриваются в качестве закономерного результата объективного и длительного исторического процесса1. Именно он привел к появлению на территории Евразии в последние десятилетия более двух десятков новых государств (в том числе 15 постсоветских и 6 выделившихся после распада Югославии); все они отягощены сложнейшими задачами становления собственной национальной идентичности, поисками и нахождением блоковых союзников, находясь в постоянной дихотомической ситуации сохранения политической, культурной и экономической суверенности при нескрываемом доминировании идеологии и практики однополярного мира.
Главные особенности современного миропорядка, по моему мнению, определяются тотальной турбулентностью общественных отношений. Она понимается, прежде всего, как целостное явление системного характера, все компоненты которого объединены общими причинно-следственными связями. К числу наиболее значимых компонентов этой своеобразной системной общности относятся быстрота смены ее состояний и неупорядоченность ее ответных реакций; приближение к порогу ее чувствительности к самостоятельным внутренним трансформациям и к воздействиям внешней среды; высокая изменчивость в поведении ключевых и даже второстепенных акторов и, главное, нескончаемая неопределенность скрепляющих механизмов миропорядка при последовательном исчезновении прежних закономерностей его функционирования, Первопроходец и признанный «классик» проблематики турбулентности в общественных отношениях Дж.Н. Розенау по этому поводу писал: «поддержанные технологиями, которые почти мгновенно передают информацию, турбулентные ситуации имеют тенденцию характеризоваться быстрой реакцией, настоятельными требованиями, временными союзами, резким изменением политики, то есть тем, что быстро, хотя и беспорядочно, направляет ход событий по ложному пути конфликта и сотрудничества»2.
Не требует доказательств то, что отмеченные изменения и мироустройства, и мирового порядка имеют следствием (и причиной?) гипертрофию, пересмотр или отказ от прежних нравственно-моральных ценностей. И, одновременно, усиливаются позиции и становятся все более очевидными типичные видовые признаки провозглашающих такие ценности государств-лидеров
Государственное и моральное лидерство
Лидерство может быть политическим, экономическим, технологическим военным, культурным, моральным. Эти свойства редко сходятся на территории одного государства, но если такое удостоверяется не только самим государством, но и другими (когда-то говорилось - «мировым сообществом»), то его называют «государством-лидером». Как правило, оно играет ведущую роль в мироустройстве и достигает его за счет выгодного геополитического положения, наличия доступных природных ресурсов, наиболее результативного проведения политики доминирования своих национальных интересов с использованием для этого методов политического, военного, экономического давления на другие государства или механизмов так называемой «мягкой силы». В любом случае государственное лидерство всегда есть результат острой конкурентной борьбы, в которой «все средства хороши», и одним из таких «средств» становится утверждение и поддержка нужного миропорядка.
1 Историческую обусловленность происходящего адекватно отражает наш язык, создавая множество слов с приставками «нео» и «пост»: например, неоглобализм, неоколониализм, неонацизм, неолиберализм или постиндустриализм, постгуманизм, постмодернизм и т.п.
2 Rosenau J.N. Turbulence in World Politics: A Theory of Change and Continuity. - Princeton: Princeton University Press, 1990. -480 p. См. так же: Rosenau J.N. Along the Domestic-Foreign Frontier: Exploring Governance in a Turbulent World. - Cambridge: Cambridge University Press, 1997. - 467 p. Перевод основных положений этих работ представлен в хрестоматии Розенау Дж.Н. Турбулентность в мировой политике // Сафронова О.В. Теория международных отношений. Электронный учебник / Кафедра международных отношений Нижегородского гос. ун-та, ННГУ. 2001.
В наше время важнейшим условием установления и сохранения политического лидерства государства является мощь и единая идеологическая направленность его информационно-коммуникативных ресурсов - СМИ, Интернета, разветвленных каналов коммуникации и их кадрового обеспечения. У такого государства должна быть огромная зона влияния в мировом информационном пространстве или там, где сосредоточены его главные интересы. Но для оценки фактического лидерства по-прежнему используется традиционные параметры постиндустриального экономического развития. В соответствии с такими параметрами периодически публикуемые «Мировые экономические обзоры ООН» относят к группе государств-лидеров США, Канаду, ряд государств ЕС и других западноевропейских стран, Австралию, Японию и Новую Зеландию. В некоторых документах ООН такими государствами называют ЮАР, Израиль, Южную Корею и почти никогда - Китай, Индию и Россию. Бесспорным государством-лидером остаются США. Намного сложнее оценка морального лидерства.
Известно, что мораль (лат. moralitas) - понятие европейской философии, служащее для обобщенного выражения сферы высших ценностей и долженствования, и здесь одинаково важны и «ценности», и «долженствование» в их признании и следовании. Мораль, в принципе, не нечто надуманное и «книжное», а результат индивидуального или коллективного опыта познания реальности «добра» и «зла», «добродетели» и «порока», «правильного» и «неправильного», а также таких понятий как «долг», «совесть» и «справедливость». Столь же опытно полученными являются познания того, что представляют правильное поведение и должное отношение к другим (это называют «моральным обликом») и каковы допустимые общественно оправданные границы своеволия и личной свободы.
На индивидуальном уровне моральное лидерство проявляется весьма заметно, оно в лучшем случае оно связано с естественной для человека добродетельностью, самодисциплиной и бескорыстием; об этом повествует исследование директора Европейского центра лидерства А.К. Дианин-Хаварда, изложенное в двух популярных книгах: «Нравственное лидерство» (второе дополненное издание названного центра в 2012 г.) и «Сотворенный для величия. Лидерство как жизненный идеал» (издано «Басманным форумом» в 2019 г.). Автор справедливо указывает на то, что такие качества морального лидерства способны стать «примером другим о правильности или неправильности конкретных действий... проявлением честности и выполнения обязательств, никогда не пользуясь преимуществами других и служа бескорыстным образцом». Индивидуальная мораль имеет авторитетный характер, поскольку основывается на всеобщем добровольном признании соответствующих правил и таком же принятии их к исполнению. В этическом смысле понятие авторитет (от лат. auctoritas - суждение, совет, власть, образец) означает признанное позитивное влияние какого-либо лица (или его писаний) на общественную жизнь, и это предполагает уважение к нему и осознание его значимости в разных областях жизнедеятельности. Моральными авторитетами были и остаются, например, Махатма Ганди и Л.Н. Толстой, святые и подвижники, а насаждаемые представления о моральных авторитетах, как правило, кратковременны (примеры недавнего прошлого - А. И Солженицын и А. Д. Сахаров).
Моральное лидерство государства, в отличие от индивидуального лидерства, не тождественно ему ни по форме, ни по содержанию, а наличие отдельных моральных личностей не свидетельствует о моральности государства. Слишком много явлений общественной жизни и поведения как частных лиц, так и представителей власти, бизнеса и социальных институтов во всех странах находятся в вопиющем противоречии с морально-нравственными требованиями, декларированными в законах, правилах, инструкциях и т.п. Моральное лидерство государства в связи с этим можно было бы определить как, прежде всего, массовое следование населения утвердившимся в его менталитете нормам морали и моральных ценностей и, во-вторых, как международное признание моральной значимости этого явления. Сегодня, по-видимому, в мире нет ни одного такого государства, а все увеличивающийся разрыв между, например, морально раскрепощенными странами Запада и традиционно ориентированными странами мусульманского Востока продолжается увеличиваться. На этом фоне симптоматичны усилия многих государств придать главенствующей (или насаждаемой) в них морали императивный характер.
Императивность морали, морализаторство и право
Императивность моральных установлений означает обязательность следования им или добровольно (инстинктивно, в силу воспитания, религиозности, врожденной склонности к добру и к традиционным ценностям) или по принуждению в самых различных ее формах - от правил поведения на школьных уроках до запретов нарушения моральных норм в различных нормативных актах. Такие запреты не обязательно напрямую сопряжены с требованиями морали и далеко не всегда отождествляются с ними; например, правила дорожного движения, в конечном счете, ориентированы на моральные заповеди: «не убий», «не навреди», «будь вежлив» и т.п. Тем не менее, именно императивность морали испокон веку вызывала неприятие ряда известных личностей.
Обязательность следования узаконенным моральным правилам отвергали столпы нигилистического имморализма (это и изгнанный из Афин Протагор, и де Сад, и Ф. Ницше), и отвергавшие внешнюю принудительность морали философы (С.Л. Франк, Пьер Жане), и трактовавшие императивность морали как выражение необходимости коммуникабельности, а саму мораль как совокупность «правил поведения» (Г. Спенсер, Дж.С. Милль, Э. Дюркгейм), и считавшие, что мораль должна быть более побудительна, чем императивно-запретительна (И. Кант, Г.В.Ф. Гегель), и наконец, все те, кто полагает исполнение моральных норм результатом «изнутри-побудительного» свободного волеизъявления каждого, его долга и совести. По поводу роли морали в структуре социальных отношений мнения также расходятся, и если, например, К. Маркс и Э. Дюркгейм считали мораль детерминированной социальными отношениями, то другие полагали ее предзаданной социальности. Однако эти противоположные точки зрения сближались при обсуждении вопроса о морали и праве в роли социальных регуляторов поведения людей, причем мораль признавалась регулятором наиболее древним, возникшим сразу после появления необходимости согласовывать интересы и поведение
индивида и коллектива. Мораль стала формой общественного сознания, которой должны были следовать (или не следовать со всеми последствиями) люди как члены социумов. Право возникло позже морали, когда ее регуляторные функции стали не всегда достаточными из-за того, что не все одинаково понимают суть такого регулирования и не считают (не могут, не желают) обязательно следовать его нормам. Последнее часто провоцировалось морализаторами, считавшими возможным и общественно полезным навязывать общепризнанные или собственные представления о моральных нормах без учета реалий общественной и, главное, частной жизни. При этом возникает знакомый многим синдром «моральной тирании», когда морализатор с весьма сомнительной беспристрастностью выступает в амплуа морального судьи (обычно - обвинителя).
Во многих случаях защитой от агрессивного морализаторства может стать только апелляция к праву, которое и призвано упорядочивать индивидуальное и общественное поведение, сохранять общественный порядок и в общем случае отражать в морально-правовых императивах волю большинства. Только право способно установить перечень осуждаемых нарушений моральных норм.
Что препятствует обретению морального лидерства нашей страной
Как уже отмечалось, п. 23 утвержденных указом Президента РФ «Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей» в числе целей такой политики называет «формирование на международной арене образа Российского государства как хранителя и защитника традиционных общечеловеческих духовно-нравственных ценностей». Отмечалось также, что для обретения морального лидерства государство, прежде всего, должно стать образцом морально-нравственных устоев населения, чиновников и бизнеса. К сожалению, Россия сегодня далека от этого идеала и, вероятно, не приблизится к нему в ближайшее время. Одним из проявлений этого является распространенность коррупции - явления абсолютно аморального. Об этом свидетельствуют как многочисленные опросы общественного мнения и постоянно публикуемые материалы различных СМИ, так и отчеты Судебного департамента Верховного Суда РФ (15,5 тыс. обвинительных приговоров по делам коррупционной направленности в 2019 г.), и аналогичные материалы Генпрокуратуры РФ, а также 129 место (из 180 учитываемых) место России в рейтинге «Индекс восприятия коррупции» (Corruption Perceptions Index, CPI), составляемом неправительственной организацией Transparency International. Коррупция в России столь развита, что официально признается явлением, угрожающим национальной безопасности; так, в утвержденной указом Президента РФ от 2 июля 2021 г. «Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» приоритетными задачами названы «предупреждение и пресечение преступлений коррупционной направленности, нецелевого использования и хищения бюджетных средств в органах публичной власти и организациях с государственным участием, в том числе при реализации национальных проектов (программ) и выполнении государственного оборонного заказа, а также возмещение ущерба, причиненного такими преступлениями, и повышение уровня ответственности за их совершение; снижение доли теневого и криминального секторов экономики, а также уровня коррупции в предпринимательской среде». И коррупция - не единственное аморальное зло России; до сих пор в стране недопустимо высоки алкоголизм и наркомания, уровень бытовой преступности и т.п.
В нашей стране до сих пор нет должного отношения к таким названным в том же указе Президента РФ традиционными и российскими духовно-нравственным ценностям как «жизнь, достоинство, права и свободы человека, патриотизм, гражданственность, служение Отечеству и ответственность за его судьбу, высокие нравственные идеалы, крепкая семья, созидательный труд, приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие, справедливость, коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение, историческая память и преемственность поколений». Они скорее воспринимаются как некий идеал, и дело не только в «насаждении чуждых идеалов и ценностей» (цитирую тот же указ), а в «осуществлении без учета исторических традиций и опыта предшествующих поколений реформ в области образования, науки, культуры, религии, языка и информационной деятельности». И далее жесткая констатация факта: «пересмотр базовых норм морали, психологическое манипулирование наносят непоправимый ущерб нравственному здоровью человека, поощряют деструктивное поведение, формируют условия для саморазрушения общества. Увеличивается разрыв между поколениями. Одновременно нарастают проявления агрессивного национализма, ксенофобии, религиозного экстремизма и терроризма. Все более разрушительному воздействию подвергаются базовые моральные и культурные нормы, религиозные устои, институт брака, семейные ценности. Абсолютизируется свобода личности, осуществляется активная пропаганда вседозволенности, безнравственности и эгоизма, насаждается культ насилия, потребления и наслаждения, легализуется употребление наркотиков, формируются сообщества, отрицающие естественное продолжение жизни».
Превратить в одночасье моральные нормы, в т.ч. воплощенные в «духовно-нравственных ценностях», в повседневные жизненные ориентиры большинства нашего народа (особенно, детей и молодежи) невозможно, - для этого требуется кардинальное, последовательное и неотступное формирование иной общественно-политической и социально-экономической среды. Но даже в том случае, если это будут достигнуто, «международная арена» вряд ли признает Россию в качестве «морального лидера» уже потому, что единой «арены» не существует, и она все более расходится на отдельные зоны военно-политического, экономического и религиозного доминирования со своими системами ценностей. В этих условиях обретение морального лидерства и нахождение своего места на «международной арене» становится двуединой задачей.
