CC BY
31
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2008. № 1
Г.М. Зигапшипа
НОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ОБЩЕСТВЕННО-
ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ ТУРЦИИ
(К итогам президентских и парламентских выборов 2007 г.)
Ситуация вокруг выборов одиннадцатого по счету президента Турецкой Республики представляется весьма важной и актуальной по ряду причин. Прежде всего она в очередной раз наглядно продемонстрировала глубину конфликта между традиционными исламскими и западными ценностями в турецком обществе. Данное столкновение было бы ошибочно сводить лишь к борьбе личных амбиций тех или иных политиков. На сегодняшний день исход битвы между правящей исламистской партией и старой светской элитой во главе с высшими армейскими офицерами способен оказать существенное влияние на дальнейшее развитие турецкого государства и общества, а также воздействовать на другие исламские государства Ближнего и Среднего Востока.
В последнее время отчетливо наблюдается рост влияния политического ислама. Парламентские выборы 2002 г. привели к победе происламскую Партию справедливости и развития (ПСР), а спустя пять лет противостояние исламистов и лаицистов достигло кульминационной фазы, обусловив целую цепь событий: проведение досрочных парламентских выборов, конституционные поправки, отменяющие сложившуюся традицию избрания президента в парламенте, и даже покушение исламистов на «священную корову» — кемалистскую идеологию. Наконец, начало военной операции турецкой армии против баз Рабочей партии Курдистана (РПК) в Северном Ираке — также закономерный результат этой внутриполитической борьбы.
Настоящая статья является попыткой раскрыть существо событий главным образом на основе материалов турецкой прессы, в частности газеты «Хюрриет» как наиболее популярной в стране и доступной в качестве интернет-ресурса. Как и большинство турецких журналистов, сотрудники этой газеты достаточно активно поддерживали сторонников лаицистских устоев, но вместе с тем пытались дать наиболее полную картину общественных настроений в стране.
Основное действие событий 2007 г. разворачивается вокруг фигуры Абдуллаха Гюля, вице-премьера и министра иностранных дел предыдущего кабинета, избранного в конечном счете президентом страны. Как президент Гюль во многом может считаться первопроходцем. Символично, что с его приходом количество невоенных президентов страны практически сравнялось с числом
президентов из военной среды1. В свои 57 лет он стал одним из самых молодых президентов наряду с М.К. Ататюрком, возглавившим страну в 42 года, и И. Инёню, занявшим эту должность в 54 года. Наконец, он — первый глава государства, чья супруга носит мусульманский платок, который воспринимается лаицистами как атрибут, несовместимый со светским образом жизни.
А. Гюль родился в 1950 г. в г. Кайсери (Центральная Анатолия). Окончил экономический факультет Стамбульского университета. С юношеских лет его судьба была тесно связана с турецким исламистским движением, к которому принадлежал также и его отец, член Партии национального спасения (ПНС). В студенческие годы А. Гюль состоял в молодежном крыле религиозного общества «Великий Восток» — национальном союзе турецких учащихся, где познакомился с нынешним премьер-министром Р.Т. Эрдоганом. Во время двухлетней стажировки в Великобритании (1976—1978 гг., магистратура в Лондоне и Эксетере) стал одним из учредителей общества взаимопомощи турецких студентов при Союзе мусульманских учащихся.
В период военного переворота 1980 г. А. Гюль задерживался полицией по обвинению в пособничестве исламистским кругам. В 1983 г. по протекции своего учителя Н. Ялчинташа, видного идеолога исламистского движения, возглавлявшего научно-исследовательское отделение в Исламском банке реконструкции и развития (ИБРР) в Джидде, Саудовская Аравия, он был зачислен в этот банк в качестве эксперта и проработал там 8 лет. По возвращении на родину в 1991 г. Гюль устроился на преподавательскую работу в Мраморноморский университет г. Стамбула, где получил ученое звание доцента по специальности «международная экономика».
В 1990-е гг. А. Гюль регулярно избирался депутатом от существовавших тогда происламских партий — «Рефах», а затем ее преемницы «Фазилет». Заняв второе место в партийной иерархии «Фазилет» в 2000 г., А. Гюль выдвинул свою кандидатуру на пост председателя, но проиграл ее лидеру Р. Кутану (голоса распределились почти поровну). В 2001 г. Гюль вместе с бывшим стамбульским мэром Р.Т. Эрдоганом принял участие в формировании «обновленческого» крыла «Фазилет», из которого позднее образовалась ПСР. Эрдоган и Гюль приложили немало сил для создания образа умеренно исламистской партии, претендующей на консолидацию всех слоев населения. После победы партии на парламентских выборах в ноябре 2002 г. А. Гюль прошел в меджлис в качестве депутата вновь от родного города. Пока в отношении Эрдогана действовал запрет на депутатскую деятельность, он возглавлял правительство (ноябрь 2002 — март 2003 г.). После принятия соответствующих поправок к Основному закону, позволивших Эрдогану вернуться в парламент и как лидеру победившей на выборах партии стать премьер-министром, А. Гюль занимал
3 ВМУ, востоковедение, № 1
33
посты вице-премьера и министра иностранных дел и в этом качестве отдавал приоритет отношениям Турции с Евросоюзом.
А. Гюль женат, имеет троих детей. Как жены и дочери многих первых лиц ПСР, его жена Хайрюнниса (араб. «благо женщин») и дочь Кюбра («великая») «закрытые», т.е. носят мусульманские платки — упрощенную форму арабского хиджаба. Между тем в светской Турции ношение платков в госучреждениях, учебных заведениях и официальных представительствах строго запрещается законом. С одной стороны, эта довольно непростая ситуация привела к включению ревностных мусульманок в политическую борьбу на стороне происламских партий за отмену запрета на ношение платка. С другой стороны, исламское движение использует данный запрет как политический козырь, наиболее очевидное доказательство ущемления прав религиозного большинства.
Позиция светских сил в лице армейского генералитета, Высшего комитета по образованию и судебных органов в этом вопросе одинаково жестка в отношении как простых граждан, так и власть имущих. Светская оппозиция блокирует различные законодательные инициативы ПСР, направленные на легализацию платков; студентки, покрывающие головы, подвергаются дисциплинарным взысканиям, вплоть до исключения из учебных заведений, митинги в защиту ношения платков разгоняются самым решительным образом. Так, митинг «закрытых» активисток в Измите, организованный правозащитной организацией «Мазлюм-дер» 13 апреля 2007 г., был разогнан полицией с применением дубинок и слезоточивого газа2.
Помимо платка жены другой волнующей светских избирателей Турции темой является прошлое А. Гюля, а именно принадлежность к происламскому движению, обвиняемому светской частью общества в покушении на лаицизм, в стремлении привнести в существующий государственный порядок шариатские нормы. По этому поводу А. Гюль неоднократно заявлял, что религия — универсальная ценность, очень личная, несовместимая с государственными делами, роль которой, впрочем, не следует преуменьшать, приводя в пример членов консервативных европейских партий, которые регулярно ходят в церковь.
Непоколебимой ценностью для сторонников лаицизма в Турции является также национализм, которому исламисты традиционно противопоставляют религиозную солидарность. Свое отношение к национализму Гюль выразил, назвав себя «гражданином Турции, выросшей из османской традиции, где все народы были равны»3.
Неудивительно, что кандидатура Гюля на пост президента была утверждена не сразу, а пройдя через множество перипетий: беспрецедентное давление со стороны светской общественности в ходе
президентской кампании; срыв оппозицией первых попыток избрать президента в меджлисе; поиск ПСР альтернативных путей избрания «своего» кандидата, включая всенародное президентское голосование; наконец, досрочные парламентские выборы и избрание А. Гюля в меджлисе нового созыва. В этом смысле последние президентские выборы в Турции уникальны как еще один яркий пример борьбы между сторонниками и противниками се-кулярной кемалистской модели государственного управления.
Формально в соответствии с турецкой Конституцией президентом может стать любой турецкий гражданин старше 40 лет, имеющий высшее образование и являющийся депутатом меджлиса. Кандидат извне также может быть избран, если 1/5 часть членов парламента подпишет петицию в его пользу. При этом весьма важно, чтобы президент был политически нейтрален, т.е. сложил свои депутатские полномочия и вышел из партии, в которой он состоит. Что касается процедуры выборов, то она проводится за 30 дней до окончания срока полномочий действующего президента и максимум в течение десяти дней после его ухода в присутствии не менее 2/3 членов парламента. Процедура длится не более 30 дней, из них десять дней выделено на выдвижение кандидатов, 20 — на само голосование. Для избрания в первом и втором турах необходимо получить 2/3 голосов, для третьего тура достаточно простого большинства. Если же большинство не набрано, то кандидаты, набравшие максимум голосов, соревнуются в четвертом туре. Если и в этом случае выборы не состоялись, меджлис распускается и проводятся новые выборы4.
На практике часть турецких президентов пришли к власти не на основании выборов, а в результате переворотов или под прямым давлением на парламент армейской верхушки. Так, Джемаль Гюрсель (1961—1966), один из лидеров военного переворота 1960 г., как и другие члены Комитета национального единства, образованного военными для управления страной, получил, согласно Конституции 1961 г., звание пожизненного сенатора, а затем был избран парламентом. Точно так же после наделения сенаторскими полномочиями были избраны в меджлисе президентами глава Генерального штаба Джевдет Сунай (1966—1973) и отставной адмирал Фахри Корутюрк (1973—1980). Наконец, Кенан Эврен (1982—1989), лидер военного вмешательства 1980 г. и глава Совета национальной безопасности (СНБ), представил на народное голосование новую конституцию, первая временная статья которой провозглашала его главой государства.
Что касается президентов из числа штатских, то все они были избраны парламентским большинством; это глава Демократической партии Джеляль Баяр (1950—1957), переизбирался трижды; глава Партии отечества Тургут Озал (1989—1993), глава Партии верного пути Сулейман Демирель (1993—2000) и председатель
Конституционного суда, тяготевший по своим взглядам к Народно-республиканской партии, Ахмед Неджет Сезер (2000—2007). Все, кроме Дж. Баяра, победили при простом перевесе голосов лишь в четвертом туре.
В отличие от предшественников путь к президентскому креслу
A. Гюля был наиболее долог — эпопея с его избранием продлилась четыре с половиной месяца. Как и полагается, за месяц до истечения срока полномочий предыдущего президента А.Н. Сезера руководство ПСР наделило Р.Т. Эрдогана правом выдвижения новой кандидатуры. В прессе в качестве наиболее вероятного кандидата назывался сам Р.Т. Эрдоган, а также А. Гюль, государственный министр Б. Аталай5, нынешний генеральный секретарь организации Исламская конференция Э. Ихсаноглу. Кроме того, рассматривались другие представители ПСР: депутат от Анкары Э. Ярбай, спикер ВНСТ Б. Арынч и глава Высшего финансового совета Турции, депутат ПСР от г. Коджаэли В. Генюль, чья кандидатура была наиболее приемлемой с точки зрения военных. «Хюрриет» писала, что с помощью посредника из военной среды
B. Генюль намеревался «прощупать пульс» военных, узнать мнение по поводу своей кандидатуры6.
Все эти лидерские устремления внутри ПСР свидетельствуют о том, насколько велик был риск размежевания различных группировок внутри партии, во многом построенной вокруг личной харизмы Эрдогана, в случае выдвижения им собственной кандидатуры и ухода с поста ее председателя. Именно поэтому премьер-министр воздержался от этого шага, остановив выбор на своем «втором номере».
Эрдоган медлил с обнародованием имени А. Гюля, вплоть до самого голосования сохраняя свое решение в тайне. Одной из причин, по которой премьер-министр колебался с определением преемника А.Н. Сезеру, несомненно, было активное сопротивление «светских» граждан.
Незадолго до объявления решения Эрдогана президент А.Н. Се-зер произнес в военном училище речь, в которой говорилось, что никогда еще турецкий режим не находился под такой угрозой, как теперь, и что внешние силы пытаются превратить Турцию в умеренную исламскую республику. Он упомянул о необходимости для президента быть верным конституционным принципам, которые в настоящее время открыты для атак со стороны внешних и внутренних врагов — сепаратистов, реакционеров, террористов. Их нападкам подвергаются также турецкие вооруженные силы. Президент отметил, что любой ислам, умеренный или радикальный, стремится к шариату. Между тем Турция 80 с лишним лет назад сделала выбор в пользу лаицизма7. Несколько дней спустя на открытии музея Ататюрка в президентской администрации Чанкая президент вновь повторил слова об опасности режиму.
Интересно, насколько неоднозначно его слова были восприняты обществом. Опрос газеты «Хюрриет» показал, что с утверждением А.Н. Сезера согласны 51,7% опрошенных. Другая половина респондентов убеждена, что угроза режиму отсутствует, причем каждый пятый выбрал ответ «не согласен, поскольку это политическое манипулирование», и столько же человек присоединились к варианту, что если ситуация, действительно, настолько серьезна, то почему президент и Совет национальной безопасности до сих пор о ней молчали8.
В апреле—мае 2007 г. в разных областях Турции — Анкаре, Стамбуле, Измире, Мармарисе, Чанаккале, Денизли, Манисе, Айдыне, Ыспарте, Самсуне и др. — прошли митинги в поддержку светского характера Турецкой Республики. Кроме простых граждан, в число активистов митингов вошло свыше 500 организаций: оппозиционные партии и их лидеры (Народно-республиканская партия, Демократическая левая партия, Рабочая партия Турции, Народная левая партия), различные неправительственные организации и профсоюзы (Общество ататюркистской мысли, Общество в поддержку современного образа жизни, Национальный союз гражданского общества, левое объединение профсоюзов ДИСК и др.), ректоры университетов, отставные военные, эстрадные исполнители. Поражает масштаб митингов: шествие в Анкаре, начавшееся с выступления на площади Тандоган и продолжившееся у мавзолея Ататюрка, насчитывало 370 тыс. человек. На митинг в Стамбуле, прошедший 29 апреля на площади Чаг-лаян, собралось по разным оценкам уже 1,5—2 млн участников, причем более 40% из них женщины, что позволило обозревателю «Хюрриет» Э. Озкоку назвать стамбульский митинг «делом рук женщин»9. Другой рекорд стамбульского митинга заключался в том, что в городе в те дни было продано свыше 6 млн турецких флагов. Митинг в Измире, прошедший 13 мая, в День матери, и потому начавшийся с возложения цветов к могиле матери Ататюрка Зю-бейде-ханым, насчитывал 200 тыс. участников10.
О целях проведения и требованиях этих акций можно судить по хлестким лозунгам, большинство из которых было направлено против Р.Т. Эрдогана, кандидатуры А. Гюля и в защиту светскости («Турция — светская и останется светской», «Нет молле в Чан-кая», «Народ очнулся, имам11 упал в обморок», «Имам из Касым-паши12, почем продал родину?»). В части лозунгов находчиво обыгрывалась эмблема Партии справедливости и развития — электрическая лампа («Не жги свет впустую — погаси лампочку», «Эдисон — и тот сожалеет», «Не уходите в отпуск, не погасив свет»). Мнения демонстрантов по поводу роли армии в происходящем разделились: одни требовали оставить армию в покое и указывали на то, что военные должны обладать большими правами, чем простые чиновники на службе («Самые великие солдаты —
наши», «Армия и народ — рука об руку», «Мы — солдаты нашей армии»), другие несли лозунги, где говорилось, что не армия, а народ должен решить судьбу страны демократическим путем («Народ — за дело, армию — в казармы», «Нет перевороту и шариату»). Измирцы сделали акцент на прозвище «неверные», которым во время одной из предвыборных кампаний наградил их Р.Т. Эрдоган («Мы — неверные измирцы, хозяева Эгейского моря, форпоста светскости», «Солнце сегодня восходит на Западе», «Я — неверный. Если любовь к родине и ататюркизм означают неверие, то я — измирец и горжусь этим», «Пусть те, кто живет на американские доллары и арабские реалы, проиграют нам, неверным», «Будьте такими же мусульманами, как неверные измирцы»).
Пресса широко и восторженно освещала демонстрации, видя в них проявление национальных чувств, верности республиканским принципам и любви к Ататюрку. Один из журналистов, Э. Чёльа-шан сравнил их мощь с «пробудившимся ото сна, опомнившимся великаном»13. Другой, Ш. Кючюкшахин, назвал их митингами тех 66% турецкого общества, которые не голосовали за ПСР на выборах 2002 г., отметив, что партия извлекла выгоду из демократической процедуры выборов, но, придя к власти, повела себя недемократично, игнорируя оппозицию и избирателей, голосовавших против них, и доказав тем самым, что народное волеизъявление хорошо лишь тогда, когда работает в интересах ПСР14. Авторы задавались вопросом: правильно ли эрдогановцы поймут призывы митингующих, прислушаются ли к их требованиям? Кандидатуру А. Гюля СМИ также восприняли с опаской. Наиболее распространенной реакцией стала тревога по поводу того, что светские ценности окажутся под угрозой, в исполнительную власть «просочатся тюрбаны» (т.е. исламисты; «тюрбаном» в Турции называют мусульманский платок), особенно часто упоминался тот факт, что жена Гюля подала в суд на собственное государство.
Реакция лидеров ПСР на митинги была довольно прохладной и скептической. Эрдоган в своих выступлениях отмечал, что не все участники митингов были настроены против ПСР, к тому же при желании правительство могло бы организовать альтернативные им шествия, однако это было бы безответственно. В другой раз он заявил, что его партия уважает свободу собраний, но не будет устраивать ответные митинги, так как не хочет поляризации общества. По поводу основного лозунга демонстрантов — «Турция светская и останется светской» — Эрдоган отметил, что его партия также строго придерживается лаицизма, поэтому причина конфликта для него неясна.
Особый интерес общественности вызывала позиция военных. 12 апреля глава Генерального штаба Яшар Бююканыт озвучил пожелания армии в отношении кандидата в президенты: «Он должен
быть не на словах, а на деле верен конституционным принципам». После того как претендентом от ПСР был назван А. Гюль, армейская верхушка забила тревогу: на сайте Генштаба было опубликовано заявление об опасности режиму, сходное по содержанию с речью А.Н. Сезера в военном училище.
Наибольшие разногласия среди наблюдателей относительно дальнейших намерений военных вызвал финальный пассаж заявления: «Турецкие вооруженные силы (ТВС) с озабоченностью следят за ситуацией, не нужно забывать, что, будучи гарантом ла-ицизма, турецкая армия не может оставаться в стороне и открыто и решительно выразит свое отношение к проблеме. ТВС сохраняют за собой право, данное им законом, защищать республиканские принципы, и последовательно и решительно настроено в этом отношении»15.
Меморандум посеял среди многих граждан беспокойство и боязнь нового военного вмешательства, так что в последующие дни оно упоминалось в СМИ не иначе как «виртуальный ультиматум» (турецк. «е-шиЫиа»). В прессе отмечалось, что ситуация чрезвычайно напоминает обстановку 1971 г., когда в результате схожего меморандума правительство С. Демиреля было вынуждено уйти в отставку. Некоторые же полагали, что даже если реакция в стране приняла угрожающие размеры, то тем не менее заявление военных антидемократично и несовместимо с атмосферой народного волеизъявления, царящего на митингах, и не армии, а парламенту решать, как быть с кандидатурой Гюля.
Западные представители также предостерегали военных от нарушения гражданских свобод. Глава Комиссии по расширению ЕС Оли Ренн заявил, что президентские выборы должны проходить демократическим путем, без каких-либо посторонних вмешательств. Необходимо уважать всенародно избранное правительство, и данная ситуация является «тестом», проверкой для военных16. Различные европейские депутаты и общественные деятели, включая бывшего министра иностранных дел Германии Й. Фишера, подписали открытое письмо с осуждением позиции армейской верхушки. В письме говорилось, что угроза лаицизму преувеличена военными, а турецкая законодательная система никогда не была так близка к европейским стандартам, как при кабинете ПСР17. Заместитель госсекретаря США Дэн Фрид также подчеркнул, что турецкий президент должен быть избран политическим путем18.
Отдельные чиновники отважились требовать отставки главы Генштаба, например, депутат ПСР М.Х. Кутлу, за что получил предупреждение от руководства своей партии. Р.Т. Эрдоган позвонил Я. Бююканыту, чтобы подтвердить приверженность правительства светскости, а также сообщил, что вопросы, связанные с нарушением этого принципа в школах, расследуются. После
встречи Эрдогана с Бююканытом заявление Генштаба «по техническим причинам» перекочевало в архив сайта. Вероятно, Генштаб полагал, что избрание А. Гюля через парламент будет заблокировано. Поскольку в заключительной части обращения военных говорилось, что тот, кто не согласен с известным патриотическим лозунгом Ататюрка: «Как счастлив тот, кто называет себя турком», является врагом республики. «Хюрриет» предположила, что ультиматум Генштаба, возможно, был адресован лично А. Гюлю, заметившему однажды, что эта формулировка, свято чтимая ке-малистами, неуместна в горах провинции Диярбакыр, где, как известно, живут в основном курды19.
В такой атмосфере прошло голосование по кандидатуре А. Гю-ля в апреле и мае. Поскольку избрание президента существующим составом парламента очевидно вело к его победе, оппозиция с самого начала призывала бойкотировать президентские выборы, чтобы приблизить проведение парламентских, которые могли поменять соотношение сил в ее пользу. Результаты первого тура выборов были оспорены оппозицией, несмотря на то что за Гюля проголосовало 357 человек из 361 присутствующих. Оппозиционеры «вспомнили», что формальным условием для избрания президента является участие в процедуре голосования не менее 367 депутатов. Сразу после оглашения результатов первого тура члены НРП обратились в Конституционный суд с заранее подготовленным текстом, в котором обвинили спикера парламента в нарушении устава меджлиса и потребовали аннулировать результаты первого тура. Несмотря на немалые усилия, потраченные А. Гюлем на то, чтобы собрать кворум и убедить лидеров оппозиции и независимых депутатов принять участие в голосовании, большинство из них (Э. Мумджу, М.Агар, М. Караялчин, Э. Ширин, Я.Н. Озтюрк) присоединилось к бойкоту.
Конституционный суд удовлетворил обращение НРП, признав результаты первого тура выборов недействительными и создав тем самым прецедент к блокированию последующих голосований. Когда первый тур президентских выборов состоялся повторно, Гюль вновь не набрал нужного кворума; видя, что выборы президента в меджлисе зашли в тупик, он снял свою кандидатуру. Не дожидаясь проведения следующего тура, председатель Центризбиркома М. Айдын назначил проведение досрочных парламентских выборов на 22 июля. Впрочем, их можно назвать досрочными лишь условно, поскольку по графику 30 июня меджлис так или иначе должен был уйти на каникулы, а парламентские выборы были намечены на ноябрь 2007 г.
Решение Конституционного суда было встречено противниками исламизма с ликованием, как и известие о досрочных парламентских выборах. Сторонники же ПСР восприняли постановление
суда довольно болезненно. СМИ растиражировали заявление Эрдо-гана, в котором он назвал его «пулей, выпущенной в демократию»20, и обвинил оппозицию в том, что она, так и не приобщившись к демократии, «наживается на имени Ататюрка», навязывает свою волю большинству, игнорируя национальные интересы. Он верно спрогнозировал, что «проблема 367» усложнит процедуру выборов президента в парламенте и в будущем.
Резолюция Конституционного суда заставила сторонников А. Гюля задуматься об иных способах его утверждения на президентском посту, в частности о всенародных президентских выборах. Фракция ПСР подготовила соответствующий пакет законодательных поправок к конституции, который к тому же наделял президента возможностью занимать свой пост два срока подряд по пять лет (в действующем законодательстве — один срок в семь лет без права переизбрания) и отменял обязательность разрыва кандидата со своей политической партией. Кроме того, существенно упрощался порядок принятия решений в парламенте — вместо 367 депутатов предлагалось ввести положение о легитимности заседаний меджлиса при наличии 1/3 депутатов на протяжении двух туров. Законодательный срок полномочий парламента решено было сократить с пяти до четырех лет. Отдельный пункт пакета гласил, что положение о вступлении любых конституционных изменений в силу в течение года не распространяется на данные поправки.
Обсуждение поправок прошло в напряженной обстановке парламентских баталий, в том числе рукопашных. Предвидя противодействие закону со стороны светского президента и, следовательно, вынесение его на всенародное голосование (референдум), депутаты ПСР приняли решение о сокращении срока, предшествующего этому голосованию, со 120 дней, предусмотренных законом, до 45 для турецких граждан, проживающих в стране, и до 30 для живущих за границей. Очевидно, что таким образом правительство намеревалось одним ударом убить двух зайцев — провести парламентские выборы и референдум одновременно.
Как и ожидалось, наиболее последовательным противником пакета поправок выступил сам глава государства А.Н. Сезер. Он не раз публично осуждал идею всенародного избрания президента. Так, на встрече с преподавателями Университета Гази в резиденции Чанкая он заявил, что поправки к конституции принимаются в спешке, между тем как данный вопрос требует пристального внимания21. Президент дважды воспользовался правом вето в отношении упомянутого пакета поправок, а также сокращения срока референдума. При повторном рассмотрении поправок Сезер не только отказался ратифицировать пакет, но и обратился в Конституционный суд для его полного аннулирования, тем самым автоматически вынеся его судьбу на референдум.
Видные государственные чиновники опасались, что эти изменения могут привести к правительственному кризису, усилению роли президента и нарушению равновесия между ним и премьер-министром. Например, председатель Высшего комитета по образованию проф. Э. Тезич считал, что последствием всенародных президентских выборов может быть автократический режим, несовместимый с парламентским строем. К тому же, по его словам, кандидат, утвержденный на всеобщем голосовании, будет политически ангажирован. В ответ на критику депутаты ПСР напомнили, что нынешний президент поддерживает курс НРП и проводит соответствующую политику, поэтому также не может считаться нейтральным22. В данном случае совершенно очевидно, на наш взгляд, что опасения противников поправок вызваны не столько угрозой установления президентской автократии, сколько осознанием того, насколько прочны позиции их политических оппонентов-исламистов, которые с вводом всенародного президентского голосования могут еще больше окрепнуть.
Остаток времени до парламентских выборов прошел под знаком растущих разногласий между президентом и правительством. Например, в конце мая А.Н. Сезер отозвал кандидатуру посла в Варшаве Э. Тезджана на пост секретаря СНБ, предложенную премьер-министром, поскольку тот был родственником исламиста Ахмеда Сонгара, главы общества «Айдынлар Оджагы» — фонда, известного своей религиозной ориентацией. Пресса отмечала, что во время очередных военных учений в Эфесе А.Н. Сезер и Р.Т. Эр-доган практически не общались между собой.
Другим последовательным противником законодательных инициатив ПСР стала Народно-республиканская партия, снова обратившаяся в Конституционный суд, на этот раз с требованием отвергнуть законопроект о конституционных поправках, так как в ходе голосования по ним якобы были допущены ошибки.
Однако суд при незначительном перевесе голосов отклонил обращения депутатов НРП и А.Н. Сезера. Тем не менее референдум по закону о всенародном избрании президента было решено осуществить в обычном порядке, через 120 дней, т.е. 21 октября 2007 г. Теперь, когда попытка провести своего кандидата путем всенародного голосования была отсрочена, все внимание правящей партии и ее противников сосредоточилось на предстоящих парламентских выборах. Перспектива повторного прихода к власти ПСР привела к перегруппировке сил справа и слева, слиянию отдельных партий.
Еще в середине апреля о желании действовать сообща заявили лидер Партии отечества (ПО) Э. Мумджу и лидер Партии верного пути (ПВП) М.Агар. После объявления Гюля кандидатом в президенты решено было объединиться в блок под названием Демократической партии, видимо, по аналогии с ДП А. Мендереса,
находившейся у власти в 1950-е гг. Помимо традиционных обещаний о соблюдении верховенства демократии и закона и основных гражданских прав и свобод правые постарались извлечь пользу из противостояния ПСР и НРП и представить себя как «золотую середину», которая «обеспечит покой и казармам и ме-четям»23. При этом М. Агар и Э. Мумджу брались за воссоздание разобщенного после переворота 1980 г. правого центра, претендуя на принципиально новое образование с оригинальным мировоззрением, а не просто коалицию двух партий.
Эйфория по поводу союза и радужные прогнозы типа «расчищен путь Турции, зашедшей в тупик с 1980 года» продлились чуть более месяца. В начале июня констатировали, что «исторический шанс» упущен и партию, которая бы примирила поляризованное общество, создать не удалось, посыпались отставки.
В отличие от правых объединение левоцентристов — Демократической левой партии (ДЛП) и НРП — все же состоялось. Основной сложностью при объединении был вопрос о форме объединения под крышей НРП либо путем поглощения ДЛП, либо путем создания блока двух партий, сохранивших организационную структуру. До середины мая стороны никак не могли прийти к компромиссу, поэтому газеты наблюдали раздельное участие лидеров левых сил на республиканских митингах.
Основные направления их программного блока характеризовались протекционистскими мерами в экономике: говорилось о поддержке безработных и пенсионеров, субсидировании промышленности и сельского хозяйства, причем отраслевом, а не региональном, отказе от сотрудничества с МВФ, превратившим страну в рынок сбыта для американских и европейских товаров. Во внешней политике декларировалось проведение жесткой, самостоятельной линии в отношении ЕС и США. Лидер НРП Д. Байкал не раз отмечал, что демократизация Турции идет своим путем, а не по желанию «большого брата» — Евросоюза, переговоры с которым не дают желаемых результатов. Ряд положений программы проникнуты довольно агрессивным национализмом: это борьба против возможного образования «марионетки США» — иракского Курдистана, жесткая политика в отношении турецких курдов, защита туркменов в Северном Ираке и запрет на продажу земли иностранцам.
Депутаты НРП также обещали остановить огульную, по их мнению, приватизацию госпредприятий, а также беспорядочную застройку городов, отменить госпошлины на топливо. Правительство обвиняли в принятии закона о продаже пустошей — невоз-делываемых, непригодных для земледелия земель.
Одной их наиболее злободневных тем, по которым ПСР подвергалась жесткой критике, была проблема курдского вооруженного
сопротивления на юго-востоке, резко усилившегося в месяцы предвыборной кампании. Семьи солдат, погибших в столкновениях, обвиняли в происходящем правительство. Ситуация развивалась настолько остро, что на повестку дня встал вопрос о проведении антитеррористической операции в Северном Ираке, сторонниками которой выступили Генштаб Турции и оппозиция. ПСР же осторожно отодвигала перспективу операции, заявляя, что это только ухудшит положение Турции на международной арене и что Турции следовало бы прежде защитить собственные границы24.
Оппозиционеры называли Р.Т. Эрдогана самым большим террористом и главным препятствием на пути борьбы с терроризмом в стране. По словам Д. Байкала, закон об амнистии курдским боевикам, принятый правительством ПСР25, привел к эскалации террора и возвращению боевиков в горы. Он также указал, что премьер-министр позволяет курдским лидерам предъявлять территориальные претензии к Турции, готов подать в суд на собственный народ за антиправительственные выступления26.
В конце июня Генштаб поддержал так называемые бесшумные (без произнесения речей и лозунгов) шествия на улицах страны в знак протеста против террористических акций на юго-востоке. Любопытно, что в демонстрациях приняли участие оппозиционные партии, в то время как ПСР предпочла остаться в стороне.
В этой полемике просматривается, с одной стороны, стремление ПСР не навредить репутации своей страны на международной арене, чтобы сохранить положительную динамику в развитии отношений с Европейским союзом, а с другой — заинтересованность в курдском избирателе, чей голос звучит в ПСР весьма громко и отчетливо. Генштабу же в свою очередь была необходима «маленькая победоносная война», которая поможет укрепить пошатнувшийся авторитет армии и снизить популярность ПСР, пусть даже ценой ухудшения отношений с ЕС и США. На этом примере как нельзя лучше видно, насколько условно на сегодняшний день деление турецких политических сил на прозападные, к которым принято относить армию и светские партии, и проис-ламские как антизападные.
Курдский вопрос стал отправной точкой не только в предвыборной кампании НРП, но и, разумеется, Партии националистического движения (ПНД). Спор между ПНД и ПСР разгорелся из-за того, почему глава террористической группы РПК А. Оджалан до сих пор жив. Националисты утверждали, что их партия была единственной голосовавшей против отмены смертной казни. Кроме того, они осуждали приватизационную политику ПСР, изобличая Эрдогана в «распродаже родины», в том, что богатства, созданные трудом турецкого народа, он раздает армянам и шейхам Дубаи27.
Что касается самих «виновников» дискуссий вокруг курдского вопроса — сторонников курдской автономии, чьи интересы выра-
жает Партия демократического общества (ПДО), то они приняли решение участвовать в выборах в качестве независимых кандидатов, планируя обеспечить себе несколько десятков мест в парламенте. Однако турецкий Центризбирком не допустил к участию в выборах наиболее одиозных фигур из состава ПДО, имеющих судимость, таких как Л. Зана, Х. Диджле, О. Доган, С. Садак. В ответ депутаты пригрозили подать жалобу в Европейский суд, резонно заметив, что лучше участвовать в политической жизни в меджлисе, нежели вести партизанскую войну.
Особенно активно предвыборная агитация ПСР велась в основном в районах Центральной (Токат, Сивас, Йозгат, Чорум) и Юго-Восточной Анатолии (Урфа, Мардин, Батман, Агры, Гази-антеп, Адыяман, Ван). Для того чтобы обеспечить присутствие местного населения во время агитаций, в некоторых провинциях, например в Эрзуруме, муниципальные власти ввели в эти дни бесплатный проезд.
Центральной темой агитации ПСР были обвинения в адрес оппозиции в срыве президентских выборов. Во время выступлений в регионах, на встречах с деловыми кругами Эрдоган называл решение Конституционного суда об отмене первого тура «подчинением большинства меньшинству», возмущался тем, что, в отличие от прошлых претендентов, А. Гюля не удалось избрать в обычном порядке, иронизируя, что оппозиция вознамерилась опровергнуть утверждение о том, что дважды два — четыре. Депутатов, бойкотировавших выборы, он обвинял в неисполнении своих прямых обязанностей.
Другим частым мотивом предвыборных выступлений Эрдогана были популистские заявления о народном характере ПСР и призывы к всенародным выборам президента. Премьер-министр постоянно характеризовал ПСР как партию, «сотканную народом, чей рулевой и компас — народ». Депутат Э. Багыш, комментируя исключение НРП из рядов Социалистического интернационала за антикурдские выступления, предрекал вступление в него ПСР — партии социальной справедливости, «трущоб и бульваров, боковых улочек и проспектов»28. Одновременно подчеркивалось, что НРП представляет «псевдонародную» оппозицию, ибо, несмотря на то что в названии присутствует слово «народная», она боится народной воли. Также оппозиционерам досталось от «эрдоганов-цев» за трудновыполнимые обещания — снизить налоги на топливо (Эрдоган восклицал: «Разве у нас в стране есть нефтяные скважины?!»), отменить единый общеуниверситетский экзамен.
Партия Р.Т. Эрдогана использовала также универсальный предвыборный ход — перечисление достижений правительства, как в масштабе всей страны, так и в каждой провинции. Приводились такие показатели улучшения экономического положения страны, как увеличение резерва ЦБ с 26 до 66 млрд, снижение
долга Турции в Международном валютном фонде с 23,5 до 9 млрд долл., а также рост уровня ВВП до 400 млрд долл. Эрдоган отмечал, что за годы, когда ПСР находилась у власти, по всей стране было отреставрировано множество памятников, в том числе нетюркского происхождения, подчеркивая тем самым, что его партия не делает различий между отдельными этническими группами страны29. В своих выступлениях премьер-министр обещал рост ВВП к 2013 г. до 800 млрд долл., утверждал, что инфляция в стране находится под контролем и исчисляется однозначной цифрой, на 24% возрос экспорт, снизился внешнеторговый дефицит. Он заверил, что в политическом отношении страна продолжит идти по пути демократизации и достигнет высоких стандартов ЕС30.
Сторонники ПСР не обошли вниманием и курдского избирателя. Эрдоган активно посещал курдско-алевитские культурные общества и центры. В числе примеров конкретной помощи населению юго-востока называлось строительство водохранилищ, больниц, университетов, оснащение деревень сельскохозяйственной техникой по льготным ценам, общее улучшение инфраструктуры.
Эрдоган и его сторонники были решительно и бескомпромиссно нацелены на победу: выступая в Ыспарте, премьер-министр заявил, что если его партия не получит право на формирование правительства, то он готов уйти из политики31.
Результаты парламентских выборов повергли противников ПСР в шок: партия власти набрала более 46% голосов, что почти на 13% больше, чем на прошлых выборах. Избиратели ПСР ликовали перед зданием партийного центра в Анкаре, скандируя переиначенный лозунг республиканских митингов: «Чанкая наша и останется нашей!» Правда, поскольку в парламент прошло больше партий, чем на предыдущих выборах, ПСР потеряла 20 кресел, но общее количество мест в парламенте все равно превысило места всех ее противников, вместе взятых, составив 341.
Вокруг избирательного штаба НРП царила тишина, оказались напрасными все приготовления к торжеству после выборов: и установленный перед зданием экран, на котором транслировались подсчеты результатов, и разбитые неподалеку палатки, торговавшие любимыми в народе мясными угощениями — дёнером и кёфте. НРП в коалиции с ДЛП набрала 20,84% и провела в парламент 112 депутатов, не сумев существенно увеличить электоральную поддержку.
Самой большой неожиданностью стало прохождение в меджлис третьей партии — Партии националистического движения (14,26% и 70 депутатов), что, очевидно, связано с фактором этнической напряженности и насилия, возросшими за время кампании. В этих условиях именно национализм ПНД стал нишей для избирателя, не пожелавшего ограничиться выбором между ПСР и НРП. В то же время смена названия не помогла ПВП М. Агара занять нишу
правого центра: его партия набрала лишь 5,6%, что недостаточно для прохождения в парламент, после чего лидер партии и его ближайший помощник подали в отставку.
Другим сюрпризом по контрасту с успехом националистов стал небывалый взлет независимых депутатов, большинство которых — курды по происхождению (из них в меджлис прошли 20 человек). Кроме них вне партий и движений в парламент сумели попасть бывший лидер Партии отечества М. Йылмаз, бывший лидер Партии великого единства М. Языджиоглу, и — впервые за всю республиканскую историю — экс-председатель марксистской Партии свободы и солидарности Уфук Урас. Примечательно, что на 89% возросло представительство женщин в парламенте — 42 против 23 человек.
Тенденции голосования по регионам выявили рост популярности ПСР на востоке и юго-востоке страны (Агры, Элязыг, Ма-латья, Эрзурум, Бингель, Адыяман, Мардин, Сиирт, Урфа), она осталась на прежнем уровне или незначительно упала в Центральной Анатолии (Адана, Афьон, Амасья, Анкара, Конья, Дениз-ли, Кайсери) и Черноморском побережье (Орду, Самсун, Ризе, Синоп, Трабзон). Географическое распределение голосов, отданных за НРП, либо сохранилось на прежнем уровне, либо несколько сместилось на западное побережье. У ПНД же произошел прорыв в Центральной Анатолии (Анкара), на юге (Адана, Мерсин), а также в Стамбуле, Бурсе, Измире.
Итоги парламентских выборов обнаруживают, что каждый второй в Турции доволен ПСР и предпочитает сложившуюся стабильность, невзирая на безработицу, коррупцию, терроризм, поражения во внешней политике, непропорциональное распределение доходов. Они также в очередной раз выявили парадоксальную на первый взгляд закономерность: в Турции за правоцентристов, к которым относит себя и ПСР, голосуют неимущие слои, соблюдающие традиции, тогда как европеизированные состоятельные граждане голосуют, наоборот, за левоцентристов, исключительно из-за их светской ориентации.
Кроме того, результаты выборов позволяют заключить, что умеренные исламисты воспринимаются в обществе как сторонники сближения с Европой, носители реформаторских тенденций либерального характера, тогда как НРП, позиционирующая себя в качестве выразителей левоцентристских убеждений, выглядит защитницей старого, пытающейся опираться на поддержку армии. Не секрет, что именно после прихода к власти ПСР страна сделала немало, чтобы приспособиться к выдвигаемым Евросоюзом требованиям. Главным шагом в этом направлении стала адаптация турецкого законодательства к правовым нормам Евросоюза. В духе основных европейских конвенций была реформирована
судебная система, существенно расширена свобода собраний и ассоциаций, пересмотрены правила участия граждан в политической деятельности, смягчены законодательные положения о цензуре в печати и СМИ, разрешено теле- и радиовещание, а также частное обучение на нетурецких языках. Оппозиция же, напротив, зачастую придерживалась критического настроя в отношении ЕС и перечисленных законодательных нововведений.
Другие причины победы ПСР во многом заключались в ошибках оппозиции, которая не сумела представить избирателю самостоятельной программы, сделав ставку на противоборство с ПСР. НРП не построила собственного образа, не очертила должным образом свои цели. Между тем успех ПСР — в постоянной связи с избирателем, отслеживании общественного мнения с помощью опросов и анкет, а также построении цельной идеологии. Директор рекламного агентства ПСР С. Озчелеби считает, что негативная мотивация кампании таит в себе опасность: противник постоянно оказывается на виду. Ему вторит директор пиар-агентства «Эколь Реклам» Б. Гюрай; по его мнению, НРП избрало неконструктивную политику, состоящую в ответной реакции ПСР; в определенных дозах это полезно, если у партии есть собственная четкая идеология32.
Еще один фактор успеха ПСР — отсутствие правой альтернативы из-за краха союза правых партий, обращения ДП к прошлому, ко времени А. Мендереса, использование демократами М. Агара ностальгических рекламных лозунгов, малознакомых и неинтересных молодому избирателю. Вместе с тем хотя агрессивная позиция ПНД и импонирует определенной части ее электората, более умеренных избирателей отпугнул символ агитации националистов — веревка, предназначенная для повешения Оджалана, что тоже сыграло на пользу ПСР.
Многие наблюдатели полагают, что на результаты выборов повлиял и «виртуальный ультиматум», опубликованный генералами в конце апреля. Бывший посол США в Турции М. Пэррис считает, что после публикации письма на сайте ТВС 27 апреля авторитет турецких военных упал. «Хотя я и уважаю военных, и у меня много друзей среди них, вынужден признать: военные проиграли»33.
В первые недели после выборов наспех сколоченная коалиция левоцентристов «затрещала по швам», а курдские депутаты, напротив, заявили об объединении, состав парламента несколько видоизменился. После всех пертурбаций расстановка сил в парламенте выглядела следующим образом: 340 кресел у ПСР, 99 у НРП, 70 у ПНД, 13 у ДЛП, 20 у ПДО и 6 у независимых депутатов. Тогда бывший министр юстиции Дж. Чичек в интервью CNN-Тюрк заявил, что Абдуллах Гюль — наиболее подходящий кандидат на пост президента и большинство сторонников ПСР в меджлисе — благоприятная обстановка для его избрания34.
Когда 13 августа А. Гюль был официально назван кандидатом на пост президента от ПСР во второй раз, депутаты продемонстрировали большую готовность к компромиссу. Члены ПНД заявили, что не будут бойкотировать предстоящие выборы и обеспечат необходимое по протоколу число присутствующих, поскольку видят свою миссию в контроле над деятельностью ПСР. Несмотря на то что исход выборов был более или менее ясен, они выставили своего претендента на президентский пост — Сабахаттина Чак-макоглу, бывшего помощника харизматического лидера партии А. Тюркеша. Независимый депутат от Стамбула У. Урас также обязался участвовать в предстоящих выборах и призвал не использовать выборный процесс как орудие мести, поскольку парламент обновился более чем наполовину35. Подтвердила свое участие в выборах и ДЛП, также выдвинувшая своего кандидата в президенты, депутата от г. Коджаэли Т. Ичли, что было скорее символическим жестом, так как единственные, кто бы мог его поддержать, — депутаты НРП — по-прежнему упорствовали в бойкоте выборов.
Вновь активное противодействие А. Гюлю оказали представители турецких вооруженных сил. Бывший глава комитета по борьбе с Рабочей партией Курдистана Э. Башер в интервью итальянской газете «Ла Република» не исключил вероятность переворота, если при выдвижении кандидата на пост президента ситуация выйдет из-под контроля. Однако он уточнил: если кандидатом ПСР будет компромиссная фигура, то армии останется только уважать выбор народа, проголосовавшего за религиозных консерваторов. Башер выразил надежду, что этой фигурой станет не Гюль, чьи прошлые высказывания обнаруживают в нем противника республиканского режима, а претендент, представляющий все движения36. На официальное празднование дня победы над греками глава Генштаба пригласил А. Гюля без супруги, так как она могла прийти в мусульманском платке. А в письменном поздравлении граждан с днем победы в несколько сокращенном виде вновь прозвучали тезисы «виртуального меморандума».
Несмотря на сохраняющееся сопротивление оппозиционных сил, А. Гюль с третьего раза все же одержал победу, набрав 339 голосов. Голоса в трех турах распределялись пропорционально количеству мест, занимаемых партиями в парламенте, т.е. каждая партия голосовала за своего кандидата. Независимые предпочли опускать в урну пустые бюллетени.
Вполне оправданным выглядит мнение, что его избрание стало возможным в обмен на определенные уступки армии со стороны правительства, а именно — согласие на проведение антитеррористической операции в Северном Ираке. Об этом свидетельствует голосование по операции в парламенте, прошедшее под беспрецедентным давлением: все депутаты проголосовали «за», кроме
4 ВМУ, востоковедение, № 1
49
курдов, причем голосование проводилось открыто. Хотя сейчас становится очевидным, что это пиррова победа армии, поскольку правительству удалось оттянуть ввод войск на территорию Северного Ирака до поздней осени, когда активные военные действия существенно затруднены.
После избрания А. Гюля президентом наиболее важным остается вопрос, сможет ли ПСР, получив в руки все рычаги власти, остаться верной данным обещаниям? Удастся ли ей на самом деле выступить защитницей интересов всех граждан, включая своих идейных оппонентов и не поддаться соблазну перекроить политический строй по своим представлениям, без учета их мнения?
Депутаты ПСР много раз говорили о том, что их движение не связано жестко с какой-либо идеологией, и им неважно, покрывают женщины головы или нет. По их словам, ПСР не делит избирателей на «наших» и «не наших», выступает против элитарного понимания демократии и прислушивается к гражданскому обществу. Комментируя слова бывшего спикера меджлиса Б. Арынча о необходимости избрания «религиозного» кандидата в президенты, Эрдоган заметил: «Не знаю, что имел в виду Арынч. Мы не ведем религиозную пропаганду. Я сам стараюсь быть религиозным человеком, но защищать атеистов — также моя обязанность»37.
Тем не менее опасения лаицистов, возможно, не столь уж необоснованны, поскольку их противники то и дело дают серьезные поводы для беспокойства. Показательными в этом отношении являются попытки ревизии кемалистской идеологии, о необходимости которой время от времени говорят депутаты правящей партии. Еще накануне выборов член ПСР З. Ускюль выступил с предложением исключить из конституции положения кемализма, чем навлек на себя гнев различных светских организаций, таких, как Общество ататюркистской мысли. Интересно, что государственный министр М.А. Шахин, комментируя выступление Ускюля, ограничился тем, что назвал его преждевременным38.
Сегодня работа над альтернативным вариантом турецкой конституции идет полным ходом. Проект содержит множество кардинальных новшеств. По замыслу составителей, Высший военный совет и Верховная прокуратура, до сих пор обладавшие судебным иммунитетом, должны быть его лишены. По мнению ряда обозревателей, это сигнал к тому, что кадровые чистки в армейской среде на предмет причастности к радикальному исламизму, до сих пор проводимые без какого-либо судебного решения, отныне могут быть обжалованы.
В проекте уточняется также понятие «гражданства»; напомним, что в нынешнем варианте ст. 66 турецкой конституции гласит, что «каждый, кто связан с Турецкой Республикой узами гражданства, является турком». В новой редакции добавляется, что турок — каждый гражданин Турецкой Республики, «невзирая на этнические
и религиозные различия». Статус турецкого языка как государственного дополнен другим определением — «официальный»; тем самым допускается возможность широкого использования иных существующих в Турции языков, исключая лишь сферу служебного делопроизводства.
Новый проект конституции существенно расширяет свободу совести и религии. Отдельная статья гласит, что «никого не должно принуждать к участию в религиозных обрядах и церемониях, к декларации своих религиозных взглядов и веры; никого не должно осуждать за религиозную веру и убеждения. Как существует право на свободу совести и вероисповедания, так и существует право на смену вероисповедания»39. Из статей о свободе мысли, вероисповедания, совести, образования изъято положение об ограничении данных прав в случае, если они противоречат «основным республиканским принципам и нерушимому единству нации». Наконец, планируется каким-то образом разрешить ношение «тюрбанов» в общественных местах.
Возможность серьезной переработки текста конституции становится еще более реальной в свете результатов референдума по вопросу о всеобщих президентских выборах, состоявшегося в октябре 2007 г. Тот факт, что больший процент населения поддержал предложение правительства, говорит об устойчивости позиций умеренного исламизма в стране, невзирая на существенное обострение отношений с США, связанное с периодическим обсуждением в американском конгрессе резолюции о признании армянского геноцида, а также паузу в переговорах с Евросоюзом из-за иракской операции. Тем более для ЕС признание факта геноцида является принципиальным условием для продолжения переговоров с Турцией. Из-за сложностей на западном направлении внешней политики турецкое руководство обратилось к поиску иных союзников, в частности среди тюркоязычных и арабских стран. В начале ноября 2007 г. по инициативе Турции в Стамбуле состоялся саммит стран—соседей Ирака, на котором помимо общих фраз о помощи этой стране в защите ее суверенитета говорилось о возможном военном сотрудничестве в сфере безопасности. Следом в Анкару для обсуждения возможности создания в Палестине свободной экономической зоны прибыли президент Израиля Ш. Перес и председатель Палестинской автономии М.Аббас, что свидетельствует о стремлении Турции быть вовлеченной также в процесс палестино-израильского примирения. Наконец, на 11-м съезде Организации дружбы, братства и сотрудничества тюркоязычных стран и общин в Стамбуле в середине ноября 2007 г. прозвучали тезисы о создании Союза тюркоязычных государств.
В этой связи на новый проект Конституции возлагаются большие надежды: в принципе он должен оживить переговоры Турции с Европейским союзом, поскольку косвенно признает существо-
вание в Турции иных этноконфессиональных групп, помимо турок-суннитов, а также в очередной раз урезает права армейской верхушки, что соответствует основным требованиям европейских чиновников. Вместе с тем очевидно, что таким образом получит, наконец, законодательное оправдание новое, альтернативное ке-малистскому понимание лаицизма как гарантии свободы вероисповедания, защиты религиозной культуры, независимости религиозной сферы от диктата государства. А это создает противоречие между изначальным стремлением ПСР к демократизации законодательства, провозглашаемым ею намерением ни в коем случае не приносить в жертву ни один из республиканских принципов и фактической трансформацией государственной идеологии в интересах большинства.
Примечания
1 В прошлом «штатские» должности в государственном аппарате занимали будущие президенты Дж. Баяр, Т. Озал, С. Демирель, А.Н. Сезер, тогда как основатель республики М.К. Ататюрк, а также его последователи И. Инёню, Дж. Гюр-сель, Дж. Сунай, Ф. Корутюрк и К. Эврен были представителями турецких вооруженных сил.
2 Hürriyet. 2007. 13 apr.
3 Ibid. 2007. 24 apr.
4 1982 Türkiye Cumhuriyeti Anayasasi metni, md.101-102 // www.tbmm.gov.tr/Anayasa.htm
5 Б. Аталай известен тем, что в 1997 г. был отстранен военными от должности ректора университета г. Кырыккале Высшим комитетом по образованию, как якобы сторонник радикального исламизма; в нынешнем кабинете занял пост министра внутренних дел.
6 Hürriyet. 2007. 11 may.
7 Ibid. 2007. 13 apr.
8 Ibidem.
9 Ibidem.
10 Ibid. 2007. 13 may.
11 Премьер-министр Р.Т. Эрдоган окончил школу с религиозным уклоном — лицей имамов-хатибов.
12 Касымпаша — стамбульский район, где прошло детство Р.Т. Эрдогана.
13 Hürriyet. 2007. 13 apr.
14 Ibidem.
15 www.tsk.mil.tr, 27.04.07 tarihli basyn a§yklamasy.
16 Сайт NTV—NBC, www.ntvmsnbc.com/news/406625.asp
17 La Liberation. 2007. 19 may // www.liberation.fr/rebonds/254734.FR.php
18 Hürriyet. 2007. 28 apr.
19 Ibid. 2007. 1 may.
20 Ibid. 2007. 2 may.
21 Ibid. 2007. 10 may.
22 Ibid. 2007. 5 may.
23 Ibid. 2007. 4 may.
24 Ibid. 2007. 7 june.
25 Закон ратифицирован парламентом 29 июля 2003 г. и вошел в историю под названием «Возвращение домой»; он гарантировал амнистию или смягчение наказания курдским боевикам, добровольно сдавшимся в плен, либо доказавшим, что они не принимали непосредственного участия в террористических операциях.
26 Hürriyet. 2007. 12 june. Ранее Эрдоган отверг обвинения в адрес правительства, звучавшие во время похорон убитых солдат, пригрозив тем, кто незаслуженно оскорбляет госслужащих, судебным разбирательством.
27 Ibid. 2007. 7 july. Нефтехимический концерн «Петким» в результате тендера был продан бизнесменам арабского и армянского происхождения.
28 Ibid. 2007. 28 june.
29 Ibid. 2007. 18 may.
30 Ibid. 2007. 4 july.
31 Ibid. 2007. 17 july
32 Ibid. 2007. 28 july.
33 Ibid. 2007. 26 july.
34 Ibid. 2007. 26 july.
35 Ibid. 2007. 28 july.
36 Ibid. 2007. 24 june.
37 Ibid. 2007. 14 may.
38 Ibid. 2007. 29 july.
39 Ibid. 2007. 22 aug.
