CC BY
394
сам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО), требуют от своих членов периодического представления докладов о выполнении ими соглашений, заключённых в рамках данных организаций или под их эгидой.
В целом можно заключить, что создание постоянных международных структур способствует гарантии выполнения международных договоров путём институционализации как на универсальном, так и на региональном уровнях. Тем самым реализуется один из основных принципов международного права — принцип pacta sunt servanda.
Х.Д. Пирцхалава*
НОВЫЕ ТЕНДЕНЦИИ КОЛЛИЗИОННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ВНЕ ДОГОВОРНЫХ ТРАНСГРАНИЧНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ В РФ
Ключевые слова: трансграничные внедоговорные обязательства, международное частное право, концепция развития гражданского законодательства, Гражданский кодекс РФ, конвенционное регулирование внедоговорных трансграничных обязательств.
K.D. Pirtskhalava. New trends in conflict regulation for non-consensual crossborder liabilities
The concept of development of civil legislation is passed, which will amend Title VI of the Civil code of the Russian Federation «Private International Law."
In the article the author analyzes the changes that will take place respect to the topic of non-contractual cross-border obligations. In addition, the author shows the legal connection of Rome II with the concept of civil legislation. Conflict regulation, which is enshrined in the Civil Code are also correlated with the universal and regional conventions and bilateral treaties of the Russian Federation with other countries, as well as examples from judicial practice is given in the article.
These facts confirm that the states try to solve the issue of conflict regulation of this area to mutual efforts, which led to increasing the value of international treaties.
The author also considered the latest legislation on private international law, such as the Law of Ukraine on private international law 2005, the Law of Vietnam on private international law 2004 and the Law of Turkey on private international law and international civil procedure 2007.
With the alteration in non-consensual cross-border obligations it is safely to say that they will reflect all the new trends that are already enshrined in legislation of other states.
* Аспирантка кафедры международного частного права Московской государственной юридической академии имени О.Е.Кутафина. [khatia.2010@yandex.ru]
It should be noted that trends that occur in cross-border non-contractual commitments have impact trends in private international law. For example, confirmation of this fact is the development of alternative conflict rules, which provide flexibility in conflict regulation.
Trends in conflict regulation for non-consensual cross-border obligations the author considers positive, because in his view they contribute to the improvement and approximation of the laws of states.
В современном международном частном праве происходит усложнение коллизионных привязок. Данный факт имеет место также и в отношении регулирования внедоговорных трансграничных обязательств. Кроме традиционной коллизионной привязки — места причинения вреда, стали использоваться и иные: закон гражданства, место жительства сторон, место регистрации транспортного средства, а также право страны суда.
Как отмечает В.П. Звеков, наряду с нормами, относящимися к обязательствам вследствие причинения вреда, в определении права, подлежащего применению к внедоговорным обязательствам, участвуют нормы ст. 1222 («Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие недобросовестной конкуренции»), ст. 1223 («Право, подлежащее применению к обязательствам, возникающим вследствие неосновательного обогащения») ГК РФ 1.
Общей коллизионной привязкой для деликтных правоотношений является lex loci delicti commissi, которая сформировалась в середине XX в. в связи с развитием принципа «защиты слабой стороны». Потерпевший — слабая сторона в деликте, что позволяет ему претендовать на защиту прав в рамках собственного правопорядка 2.
В РФ коллизионная привязка lex loci delicti commissi является основной и была закреплена еще в Основах гражданского законодательства 1991 г.
В ГК РФ данная коллизионная привязка закреплена в п. 1 ст. 1219.
В п. 3 ст. 1219 ГК РФ lex loci дополняется правом суда lex fori. А.В. Банковский возрастание роли lex fori объясняет следующим образом: «Влияние закона суда чаще всего объясняется особенностями внутреннего деликтного права, его тесной связью с действующей в том или ином государстве системой социального обеспечения, с особой процедурой исчисления и выплаты возмещения»3.
Примером обращения к альтернативным привязкам также является право, подлежащее применению к ответственности за вред, причиненный вслед-
1 См.: Звеков В.П. Отдельные виды обязательств. М., 2008. С. 327.
2 См.: КохX., Магнус У., Винклер фон Моренфельс П. Международное частное право и сравнительное правоведение. М., 2001. С. 176.
3 Банковский А.В. Об автономии воли сторон при выборе статута деликтного обязательства// Государство и право. 2002. № 3. С. 63.
ствие недостатков товара, работы или услуги (ст. 1221 ГК РФ). Предусмотрены следующие коллизионные привязки:
— право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности продавец или изготовитель товара либо иной причинитель вреда;
— право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности потерпевший;
— право страны, где были выполнены работы, оказана услуга, или право страны, где был приобретен товар.
К отношениям, вытекающим вследствие недобросовестной конкуренции, в ГК РФ предусмотрено применение права страны, рынок которой затронут такой конкуренцией, если иное не вытекает из закона или существа обязательства (ст. 1222).
В соответствии с ГК РФ к обязательствам из неосновательного обогащения применяется право страны, где обогащение имело место. Также стороны могут выбрать право страны суда. Во второй части статьи закреплено применение права страны, которому было или могло быть подчинено первоначальное правоотношение, т.е. используется lex causae.
Пример из судебной практики, касающийся неосновательного обогащения приводит В.А. Канашевский: «В российском арбитражном суде рассматривалось дело по иску российского АО к рижской фирме о взыскании с нее незаконно полученных финансовых средств. Между сторонами был заключен договор поставки, в соответствии с условиями которого российская сторона перечисляла на счет латвийского фермерского хозяйства стоимость оговоренных в контракте поставок. Реквизиты счета латвийского фермерского хозяйства изменились, о чем российское АО было извещено. Однако к этому моменту оплата очередной партии мяса уже была произведена, и деньги были зачислены на прежний счет. Российское АО выяснило, что этот счет принадлежит другой рижской фирме, имеющей филиал в России, и обратилось к ней с просьбой о возврате незаконно полученных средств. Однако фирма на запросы не ответила и деньги не возвратила. В исковом заявлении истец в обоснование правомерности своих действий ссылался на нормы российского материального права. В соответствии с коллизионной нормой при неосновательном обогащении применяется право страны, где обогащение имело место. В данном случае при разрешении спора по существу в российском суде согласно российской коллизионной норме надлежало применять нормы латвийского гражданского законодательства, поскольку неосновательное обогащение имело место в Латвии»1.
1 Канашевский В.А. Международное частное право. М., 2009. С. 554.
Исключение из lex loci delicti commissii предусмотрено и в КТМ РФ в п. 3 ст. 420, которая гласит: «К отношениям, возникающим из столкновения судов, плавающих под флагом одного государства, применяется закон данного государства независимо от места столкновения судов», т.е. «закон общего флага».
В настоящее время актуальность исследования вопросов коллизионного регулирования внедоговорных трансграничных обязательств обусловлена процессами реформирования российского гражданского права. Так, разработана Концепция развития гражданского законодательства на основании Указа Президента Российской Федерации от 18 июля 2008 г. № 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации», а также подготовлен Проект изменений в ГК РФ 1.
В Концепции развития гражданского законодательства говорится, что необходимо расширить круг внедоговорных обязательств, в отношении которых ГК РФ предусматривается коллизионное регулирование. В том числе желательно включить коллизионные нормы относительно: 1) действий, ограничивающих свободную конкуренцию, 2) нарушения интеллектуальных прав, 3) ведения чужих дел без поручения (negotiorum gestio), 4) так называемой преддоговорной ответственности (culpa in contrahendo).
В отношении коллизионного регулирования деликтных правоотношений в Концепции предлагается ряд новелл. Применительно к случаям, когда потерпевший и причинитель вреда состоят в договорных отношениях и вред причинен в связи с договором, целесообразно установить в ст. 1219 ГК РФ возможность применения к обязательству из причинения вреда права, применимого к такому договору, т.е. речь идет о применении коллизионного принципа — закон сущности правоотношения lex causae.
Пункт 3 ст. 1219 ГК РФ о допустимости выбора применимого права сторонами обязательства вследствие причинения вреда нуждается в пересмотре в направлении расширения автономии воли сторон. Желательно предусмотреть возможность выбора сторонами права любой страны, а не только права страны суда. Целесообразно также включить положение о том, что стороны, осуществляющие предпринимательскую деятельность, могут выбрать право, применимое к обязательствам вследствие причинения вреда, путем заключения соглашения до момента совершения действия или наступления иного обстоятельства, послужившего основанием для требования о возмещении вреда. При этом необходимо исходить из того, что выбор права не должен затрагивать права третьих лиц. В связи с этим надо решить вопрос о соотношении указанных положений с нормами, регулирующими выбор права сторонами договора: ряд пунктов ст. 1210 ГК РФ может
1 СПС «КонсультантПлюс».
быть распространен и на иные случаи, когда допустим выбор применимого права, в частности, когда речь идет об обязательствах вследствие причинения вреда.
Изменения, которые будут внесены в раздел VI ГК РФ «Международное частное право», безусловно будут способствовать дальнейшему развитию коллизионного права в целом. В Концепции отражены тенденции развития международного частного права, в частности, института внедоговорных трансграничных обязательств. Очевидна тенденция сближения (гармонизации) законодательства о международном частном праве разных государств.
Коллизионное регулирование внедоговорных трансграничных обязательств установлено также и в международных договорах. На уровне СНГ это: Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. и Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности 1992 г.
В рамках СНГ в 1996 г. был принят Модельный ГК для стран СНГ. Коллизионные нормы в отличие от норм ГК РФ объединены в отдельный раздел, посвященный внедоговорным обязательствам. В него входят обязательства из односторонних действий, обязательства вследствие причинения вреда, ответственность за ущерб, причиненный потребителем, и неосновательное обогащение. В Модельном ГК для стран СНГ, а также в Конвенциях, принятых в рамках СНГ, предусмотрено такое же коллизионное регулирование внедоговорных трансграничных обязательств, как и в ГК РФ.
Следует также отметить следующие международные договоры: Гаагская конвенция о праве, применимом к дорожно-транспортным происшествиям 1971 г., Гаагская конвенция об ответственности за вред, причиненный товаром, Венская конвенция о гражданской ответственности за ядерный ущерб 1963 г., Конвенция о гражданской ответственности в области морских перевозок ядерных материалов 1971 г., а также Конвенция об ответственности операторов ядерных судов 1962 г.
Т.Н. Нешатаева выделяет три особенности правового регулирования коллизионных отношений в международных договорах: Первая — в отдельную группу выделяются вопросы определения применимого права к обязательствам из причинения вреда, возникновение которых в той или иной степени обусловлено договорными отношениями цивилистического характера; вторая — деликтные отношения регулируются правом того государства, гражданами которого состоят стороны; третья — определяется компетенция судебных учреждений договаривающихся сторон для рассмотрения данной категории споров 1.
1 См.: Нешатаева Т.Н. Международное частное право и международный гражданский процесс. М., 2004. C. 56.
Таким образом, конвенционное регулирование иностранных деликтов предусматривает гибкую систему коллизионных норм.
Российской Федерацией заключены двусторонние договоры о правовой помощи с Азербайджаном, Киргизией, Латвией, Литвой, Молдавией, Эстонией и др. В.П. Звеков в своей работе «Коллизии законов в международном частном праве» пишет, что в отношениях между странами, заключившими эти договоры и многостороннюю Конвенцию 1993 г., нормы двусторонних договоров имеют значение lex especialis. Положения двусторонних договоров и Конвенции, относящиеся к возмещению вреда, совпадают за одним исключением. Правило о применении к обязательствам из причинения вреда законодательства Стороны, гражданами которой являются причинитель вреда и потерпевший (п. 2 ст. 42 Конвенции 1993 г.) уступило в двусторонних договорах место иному началу: если причинитель вреда и потерпевший являются гражданами одной Стороны, применяется законодательство Стороны, в суд которой подано заявление 1.
Н.И. Марышева в своей работе приводит пример из судебной практики 2: в российский арбитражный суд поступило исковое заявление от белорусского акционерного общества о возмещении вреда, причиненного легковому автомобилю. Вред был причинен грузовиком-трейлером, принадлежавшим российскому обществу с ограниченной ответственностью. Причиной дорожно-транспортного происшествия, как это было установлено дорожно-транспортной службой ГАИ, послужила неисправность рулевого управления грузовика. Дорожно-транспортное происшествие имело место на территории Белоруссии. Виновником аварии, согласно справке дорожнопатрульной службы ГАИ, был признан водитель транспортного средства, принадлежавшего российскому обществу. Истец требовал возмещения ущерба, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия, в размере затрат на ремонт автомобиля. Исковые требования истец основывал на нормах, содержащихся в ГК РФ.
При рассмотрении спора суд учел то обстоятельство, что Российская Федерация и Республика Беларусь являются участниками Соглашения о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности (1992), в п. «ж» ст. 11 которого закреплено, что «права и обязанности Сторон по обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, определяются по законодательству государства, где имело место действие или иное обстоятельство, послужившее основанием для требования о возмещении вреда», белорусского права в качестве применимого судом.
1 См.: Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. М., 2007. С. 319.
2 См.: Международное частное право / отв. ред. Н.И. Марышева. М., 2002. С. 337.
Арбитражный суд при разрешении данного спора выбрал применимое право на основе коллизионной нормы, содержащейся в международном договоре — Соглашении 1992 г. В случае отсутствия между государствами спорящих сторон международного договора арбитражный суд для определения применимого к отношениям сторон права обращается к коллизионным нормам российского законодательства 1.
В 2007 г. в рамках ЕС был принят Регламент, который содержит коллизионные нормы, применимые к внедоговорным обязательствам, так называемый «Рим II». Рим II учел весь передовой мировой опыт коллизионного регулирования и закрепил общее правило предельно четко. Согласно п. 1 ст. 4 Римы II применяется право страны причинения вреда вне зависимости от того, что обстоятельство, на основании которого он возник, имело место на территории другого государства, и без учета того, что обстоятельство, на основании которого он возник, имело место на территории другого государства, и без учета того, что косвенные последствия данных обстоятельств проявились на территории другого государства. Представляется, что это коллизионное начало является конкретизацией господствующей привязки (принцип lex loci damni — привязка к стране, где расположено место прямого вреда), и такая конкретизация призвана в большей степени отразить интересы пострадавшего 2.
Два основных положения отступления от общего правила обосновываются совпадением национальности сторон отношений (п. 2 ст. 4 Рима II) и наиболее тесной связью отношений с другим государством (п. 3 ст. 4 Рима II).
Отступления от общего правила многочисленны для специально выделенных внедоговорных отношений. Специфические коллизионные привязки уточнены для широкого круга отношений в ст. 5—13 Рима II. Это причинение вреда потребителю, недобросовестная конкуренция и ограничение конкуренции, экологический вред, нарушение прав интеллектуальной собственности, промышленный вред (причиненный работником, нанимателем или организацией, представляющей профессиональные интересы), неосновательное обогащение, внедоговорные обязательства по действиям в чужом интересе (negotiorum gestio), внедоговорные обязательства из действий до заключения договора (culpa in contrahendo)3.
Продолжается работа по кодификации европейского материального права деликтов. Европейская группа деликтного права, состоящая преимущественно из авторитетных ученых европейских стран, подготовила Принципы европей-
2 См.: Международное частное право / отв. ред. Н.И. Марышева. М., 2002. С. 337.
2 См.: ЛеановичЕ., ГаспаревичИ. Роль права Европейского Союза в процессе унификации коллизионных норм, применимых к внедоговорным обязательствам // Журнал международного права и международных отношений. 2010. № 3. С. 56.
3 См.: Там же. С. 57.
ского деликтного права 1. Принципы состоят из шести разделов (основания возникновения обязательств вследствие совершения деликта, общие условия ответственности за причиненный вред, общие основания ответственности, обстоятельства, освобождающие от ответственности, ответственность за совместно причиненный вред, средства судебной защиты). В качестве институционной основы для разработки Принципов создан Европейский центр деликтного права, действующий при поддержке отделения исследований в области деликтного права Академии наук Австрии 2.
Следует отметить, что прослеживается влияние Рима II на Концепцию развития гражданского законодательства. Тенденции коллизионного регулирования внедоговорных трансграничных обязательств, отраженные в Риме II: расширение круга внедоговорных обязательств, дифференциация их коллизионного регулирования, — получили свое отражение в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации.
Как отмечает Е.В. Кабатова, классическое коллизионное право как система разрабатывавшихся веками коллизионных норм претерпевает кардинальное изменение, и современная российская наука международного частного права в полной мере отражает эти изменения 3.
Также следует отметить, что новые тенденции коллизионного регулирования внедоговорных трансграничных обязательств закреплены в новей-тттих законах о международном частном праве: Закон о МЧП Украины 2005 г. в Кодексе о международном частном праве и международном гражданском процессе 2007 г. Турции, а также в кодексе МЧП Бельгии 2004 г. Например, в Кодексе международного частного права Бельгии внедоговорным обязательствам посвящена отдельная статья, в которой закреплено, что квази-контрактные обязательства регулируются правом государства, с которым они имеют наиболее тесную связь. За исключением случая, если будет доказано обратное, обязательство предполагается имеющим наиболее тесную связь с государством, на территории которого имели место последствия этого обязательства. Обязательство, которое является результатом платежа чьего-то долга, однако, предполагается имеющим наиболее тесную связь с правом государства, право которого регулирует долг, если не будет доказано иное.
При определении наиболее тесной связи может быть принято во внимание наличие и очевидность отношений между сторонами (ст. 104).
3 См.: Звеков В.П. Обязательства вследствие причинения вреда в коллизионном праве. М., 2007. С. 33.
2 См.: Там же.
3 См.: Кабатова Е.В. К вопросу о современных проблемах международного частного права // Государство и право. 2000. № 8. С. 58.
Турецкий кодекс о международном частном праве и международном гражданском процессе также закрепляет альтернативной привязкой принцип наиболее тесной связи: если обязательственные отношения, являющиеся результатом деликта, наиболее тесно связаны с другой страной, то подлежит применению право этой страны. В Кодексе также говорится и о страховании: «Если это допустимо по праву, применимому к деликту или к контракту страхования, пострадавшая сторона может предъявить свою претензию непосредственно страхователю виновной стороны» (ст. 34).
Подтверждением того, что суд не во всех случаях применяет lex loci delicti commissii, является также пример из судебной практики, который приведен в статье Е.В. Кабатовой 1. Д. Бэбкок со своими друзьями — супругами Джексон (все жители г. Рочестера, штат Нью-Йорк) отправились на машине Джексона на выходные в поездку по Канаде, где несколько часов спустя, когда друзья уже были на территории провинции Онтарио, Канада, машина съехала с автомагистрали и врезалась в каменную стену, примыкающую к дороге. По возвращении в штат Нью-Йорк Д. Бэбкок, получившая серъезные увечья, подала иск против Джексона, обвиняя его в небрежном управлении машиной. Ответчик Джексон возражал против иска на основании того, что применимым правом в данном случае является право места происшествия, а действующий в Онтарио закон предусматривал, что собственник или водитель автомашины, если он не осуществляет перевозки пассажиров (профессионально) за вознаграждение, не несет ответственности за причинение вреда или ущерба здоровью или смерть любого лица, который находится в машине. Судом первой инстанции был применен принцип lex loci delicti commissii, соответственно Д. Бэбкок в иске было отказано.
Однако при рассмотрении дела в апелляционном суде штата возникли иные ракурсы при рассмотрении дела. Суд обнаружил, что связь с правом штата Нью-Йорк несравненно сильнее. Ущерб причинен жителю штата Нью-Йорк при управлении автомобилем, зарегистрированным и застрахованным в штате Нью-Йорк во время путешествия, которое началось и должно закончиться в штате Нью-Йорк. В противоположность этому связь с провинцией Онтарио проявляется только в том, что происшествие имело место на ее территории. Выводом этих рассуждений стало удовлетворение претензии Д. Бэбкок апелляционным судом. В этом деле с особенной яркостью выделяется противопоставление традиционного и нового подхода в международном частном праве.
Таким образом, новыми тенденциями коллизионного регулирования внедоговорных трансграничных обязательств являются следующие: расши-
1 См.: Кабатова Е.В. К вопросу о современных проблемах международного частного права // Государство и право. 2000. № 8. С. 55.
рение круга внедоговорных трансграничных обязательств; отказ от классического коллизионного принципа lex loci delicti commissii; расширение автономии воли сторон; применение принципа тесной связи; процесс унификации и гармонизации (например, Конвенции СНГ 1992 г.; 1993 г.; Рим II).
Г.А. Дараселия*
ТРАСТ И НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПЕРВИЧНОЙ КВАЛИФИКАЦИИ ПОНЯТИЙ В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ
Ключевые слова: траст, имущественные права, квалификация, международное частное право, конфликт квалификации.
G.A. Darasselia. Trust and selected issues of characterization in private international law
Trust, of all elements of the common law being one of the most challenging for understanding by continental lawyers, presents thus a complicated issue in terms of conflict of laws. There is no denial that Russian businesses and their shareholders enjoy the fruits of this instrument via cross-border corporate property structures involving common-law jurisdictions, yet Russian law remains silent on the issue.
While not arguing on the necessity of introducing trust in any of its forms to Russian law, and assuming that this system of property rights and obligations remains alien within the context of Russian civil law and its view on the ideas of property rights, ownership, interests in property (both personal and real), the present article deals with issues of conflict of laws, and in particular, characterization of trusts.
Being not only unknown to Russian law, but also quite unique in international legal practice, trust with some of its features presents an interesting example of certain gaps and misunderstandings in the way characterization rules of the Civil Code are constructed and drafted.
Регулирование трансграничных частноправовых отношений осуществляется inter alia, путем применения материальных норм правопорядка, признанного компетентным коллизионными нормами страны суда. Несмотря на некоторую специфику метода регулирования (установление компетентного правопорядка вместо непосредственного обращения к правам и обязанностям субъектов), применение коллизионных норм следует общему алгоритму правоприменения и включает в себя стадии установления факти-
* Аспирант кафедры международного частного права Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина. [g.darasselia@gmail.com]
