CC BY
422
ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ
В.В.Степанова — д-р ист. наук, профессор Нижневартовского государственного гуманитарного университета
НОВЫЕ ПОДХОДЫ К ОЦЕНКЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИЗМЕНЕНИЙ В ЕВРОПЕ И АМЕРИКЕ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
АННОТАЦИЯ. В статье анализируются мнения современных историков о причинах, ходе и последствиях социально-экономического развития в Европе и Америке в середине XIX в., обобщаются данные о последствиях промышленной революции, выделяются общие и особенные характеристики в социально-экономическом развитии стран Запада в середине XIX в.
The article analyses modern historian ’s points of view concerning the reasons, the course and the results of social and economic changes in Europe and America in the middle of the XIXth century. The author summarizes the industrial revolution consequences, singles out the common features as well as the specific lines in European and American social and economic history in the middle of the XIXth century.
Первая половина XIX в. в Европе и Америке — период промышленной модернизации. В искусстве и науке Европы и Америки промышленная революция стала популярной темой, представленной и в музее мадам Тюссо (Лондон), и в фильмах об экономических открытиях, о шпионаже, и в обширной научной литературе.
В советской историографии весь ход промышленной революции сводился к анализу процесса формирования рабочего класса и к описанию его тяжелого положения. Продолжала сохраняться марксистская оценка тех событий, однако многие фундаментальные труды не утратили своей научной ценности и сегодня (например, работы В.А.Ушакова, Б.М.Шпо-това, Ф.В .Потемкина, П.Манту, И.М.Кулишера, Н.А.Ерофеева и др.) [2, 8, 9, 11, 12, 15].
В XX в. особенно много внимания этой проблематике уделяли ученые из стран Азии и Африки, освободившихся от колониальной власти [см.: 7]. Во многих африканских государствах были созданы институты, изучавшие промышленную революцию; выводы историков брались за основу внутренней политики в сфере модернизации. Однако копирование европейского опыта не дало значительных результатов.
Во второй половине XX в. ситуация в исторической науке изменилась: стали применяться иные методы исследования прошлого, возникли новые направления (новая экономическая история и новая социальная история, в рамках которых предлагалась иная трактовка промышленной революции) [10. C. 5—22].
На Западе оптимистическая трактовка промышленной революции предлагалась в работах, авторы которых создавали новую экономическую историю (УРостоу, М.Флинн, П.Матиас и др.) [1. C. 197—200]. Не отрицая таких феноменов, как Английская революция XVII в., промышленная революция, эти историки сосредоточились на осмыслении тех преобразований, которые способствовали переходу от доиндустриального общества к современному: демографической истории, институтов и коммуникаций, определявших повседневное существование человека.
Основные направления новой экономической истории — сравнительные исследования промышленной революции, новое теоретическое осмысление эмпирического материала — получили выражение в теориях стадий экономического роста (В.Ростоу), стадий отсталости (А.Гершенкрон), современного экономического роста (С.Кузнец), распространения технологических новаций (Д.Норт), эволюции индустриальной структуры (А.Чандер).
Современные американские историки изучают следующие проблемы: транспортная революция первой половины XIX в., трудовые ресурсы и их связь с технологическими изменениями в американской промышленности [14. С. 41—56].
В 50—60-е гг. прошлого века получила распространение теория модернизации. Историки этого направления промышленную революцию стали рассматривать через призму мо-дернизационных процессов. Ход промышленной революции оценивался ими как пример устойчивого роста экономики страны, следствиями которого стало преодоление бедности и сокращение социального неравенства. Основной задачей стало изучение причин быстрого экономического роста той или иной страны (например, Великобритании).
Новая социальная история стала разрабатывать темы, связанные с социальными и интеллектуальными переменами в Британском государстве и обществе в первой половине XIX в. В работах таких либеральных историков, как А.Бриггс, Г.Перкин, РХартвелл, этот период характеризовался коренными изменениями в общественной структуре и институтах, государстве, образе жизни, мышлении социальных слоев. Основной вывод состоял в том, что Великобритания в ходе промышленной революции демократизировалась, и это должно было стать образцом для всех стран.
В рамках новой социальной истории изучается не проблема рабочего класса, а положение отдельных групп населения в период технических изобретений, внутреннее состояние общества как такового, весь комплекс факторов в их материальном, социокультурном, деятельностном и психологическом способах выражения.
Расширились рамки «рабочей истории». Объектом изучения стали проблемы зарождения и формирования рабочего класса, особенности его материального положения, формы протеста, межгрупповые отношения, быт и культура рабочих. Рассматривались такие проблемы, как рабочая семья, религия и рабочие, рабочая история в музеях.
Спорным вопросом в историографии является хронология промышленной революции. Зарубежная историография относит начало промышленной революции к началу XVIII в., а окончание — к началу XX в. [4]. В отечественной историографии также были определены рамки и основные этапы промышленной революции: 60-е гг. XVIII в. — 70-е гг. XIX в. [9, 11, 15]. Однако несмотря на дискуссионность вопроса, в основе периодизации промышленной революции в отечественной и зарубежной историографии — такой критерий, как переход к машинному производству.
В исторической литературе нет однозначной оценки причин промышленной революции; нет ответа на вопрос: почему именно Англия — первая страна этой революции? Можно предположить, что предпосылками рассматриваемого процесса стали традиции мануфактурного производства, основанного на разделении труда, опыт мастеровых, рост сырьевых ресурсов, рост потребностей населения, успехи в поисках полезных ископаемых, накопленные знания в экономической, технической сферах, опыт Английской революции и изменения в политической структуре Англии.
Темпы процесса трансформации XIX в., не обошедшего ни одну страну Европы, зависели от того, когда началась и насколько бурно разворачивалась промышленная революция. Промышленный переворот начался в Англии в 60-е гг. XVIII в., охватил все страны Европы и Америки, и в середине XIX в. завершился. Региональная и отраслевая специфика феномена промышленной революции отражала многие черты, общие для всей Европы. В ходе промышленной революции во всех странах формировался мощный слой промышленной буржуазии, заключавшей сделки на большие суммы.
У каждой страны был свой путь экономической модернизации. Ход этих процессов зависел от целого ряда причин: политической модернизации, наличия сырьевых ресурсов, геополитического положения страны, международных отношений, демографических факторов и проч. Ранние промышленные революции превращали страны в мировых промышленных лидеров. К ним относились Великобритания («мастерская мира»), Франция, США.
Промышленная революция в странах Европы и США имела важные экономические, социальные, геостратегические, культурные, общецивилизационные последствия. Фабричное изготовление товаров в важнейших ведущих отраслях производства одержало победу: машина вытеснила ручной труд, в том числе из промышленности, производящей машины; был создан принципиально новый тип машин, совершавших с помощью двигателя и передаточных механизмов операции, делавшиеся вручную. Промышленная революция заменила мускульную силу на силу пара. В числе результатов промышленной революции — переход к городской машинной индустрии, возникновение крупной машинной фабрично-заводской промышленности, возросла доля промышленного производства, сократился вес сельского хозяйства в валовом национальном доходе.
Процесс ускорения урбанизации существенно изменил соотношение численности городского и сельского населения в пользу первого, возросли темпы миграции в города. На рост городов решающее воздействие оказала концентрация в них фабричного производства. Урбанизация чрезвычайно обострила социальные проблемы [3].
Результатом промышленной революции стало создание адекватной основы капиталистического способа производства и превращение общества из аграрного в промышленное. Наметилась тенденция значительного ускорения промышленного производства. К середине XIX в. европейское общество из аграрного превратилось в промышленное. В Англии городское население превысило сельское.
В социальном плане промышленный переворот привел к формированию и росту численности фабричного пролетариата, к укреплению положения промышленной буржуазии. Технические изобретения вовлекли в производство женщин. XIX в. — это время возникновения социального вопроса (много бездомных), широкой распространенности малоквалифицированного труда; это время, когда ремесло уступает промышленному производству. Города становились средоточием социальной напряженности.
В XIX в. была осознана социальная опасность, связанная с остротой жилищной проблемы. В развитых странах принимались программы строительства муниципального жилья. Во Франции подобная программа дешевого жилья была утверждена законом в 1884 г.
Революция в сфере связи и путей сообщения, коренные изменения в транспорте (прежде всего бурное строительство железных дорог и парового флота) меняли жизнь людей, сближали страны, народы. Наступила «золотая эра» развития транспорта. Появились колоссальные сооружения — мосты, туннели, расширилась железнодорожная сеть. В колониях и зависимых странах были созданы водные каналы (Суэцкий, Панамский).
В первой половине XIX в. были сделаны многие величайшие открытия. Наука, технология XX в. поднялись «на плечах» XIX в. За счет изменений во всех сферах общественной жизни «ускорение» времени стало особенно заметным и приобрело всеобъемлющий характер в XIX в., а в XX столетии это ускорение переросло в стремительность. В XIX в. человечество сделало разбег, а в XX в. совершило прыжок в своем развитии. XIX в. совершил поразительно много в области научных достижений и развития на этой основе производительных сил.
Отношение к машинам в обществе было неоднозначным: с одной стороны, появились «разрушители машин», с другой, — возрастало доверие к новым изобретениям.
Возросли темпы миграции и эмиграции. Этому способствовал и демографический взрыв. Прирост населения был связан с общим преобразованием материальной жизни: не только с развитием производства и улучшением транспорта, но и с увеличением импорта продовольствия; в результате прогресса в области медицины численность населения Европы возрастала быстрее, чем прежде.
Миграция и в регионы, лежавшие за пределами Старого Света, и в менее развитые районы своих стран (как это было в ходе эмиграции сельского населения России в Сибирь)
не решала до конца проблемы «избытка» населения, что не могло не сказаться на радикализации низов, особенно в городах.
Роль крупных городов как политических, финансовых и культурных центров становилась более важной. Городские сообщества столиц и крупных городов стали генераторами идей общенационального и всеевропейского плана. То же можно сказать и о национальных движениях нового типа, руководствовавшихся доктриной либерализма, хотя культурные и политические традиции вносили в ее реализацию свои коррективы.
Новые отношения в экономике, культуре переплетались со старыми, поэтому для первой половины XIX в. определяющим фактором для всех сфер жизни стала двойственность: страх перемен сменился страхом перед застоем.
Промышленная революция формировала новые коммуникативные возможности; с помощью телефона, телеграфа, радио, транспорта, почты стало возможным быстрое распространение сообщений с целью влияния на общественное мнение. В США в 1827 г. приходилось 840 журналов на 11 600 000 жителей. В одной Нью-Йоркской области, где проживало 1 375 000 жителей, издавалось 137 журналов. В городе Сент-Луи, расположенном вблизи диких индейских племен на реке Миссури, насчитывавшем 5 000 жителей, были университет, библиотека, музей, издавались две ежедневные газеты. В Великобритании на 23 400 000 жителей приходилось 483 периодических издания. Каждую неделю в Лондоне расходилось 500 000 газет, а в разных графствах — 650 000, что составляло 50 млн. газет в год. Газета «Times», считающаяся первым периодическим изданием, имела 7 000 подписчиков. Во Франции, насчитывавшей 32 млн. жителей, издавалось 490 газетных изданий в 660 типографиях, насчитывавших 1 500 печатных станков. В Германском союзе (без Пруссии и Австрии), где проживало 13 600 000 жителей, издавалось 305 журналов и газет. В Саксонии на 1 400 000 жителей приходилось 54 газеты, в Ганновере на 1 550 000 жителей — 16, в Баварии на 5 960 000 жителей — 48. В Пруссии, насчитывавшей 12 464 000 жителей, издавалось 288 газет и журналов. В Нидерландском королевстве на 6 143 000 жителей приходилось 150 изданий; в Швеции и Норвегии, где проживало 3 866 000 человек, издавалось 82 газеты и журнала; в Дании на 1 950 000 жителей приходилось 80 периодических изданий; в Лондоне на 1 500 000 жителей — 97, в Париже на 880 000 жителей — 176, в Берлине на 220 000 жителей — 53, в Амстердаме на 202 000 жителей — 27, в Гамбурге на 111 000 жителей — 22, в Стокгольме на 78 000 жителей — 30, в Копенгагене на 100 000 жителей — 57, в Риме на 154 000 жителей — 3 [см.: 13].
Города превращались в образовательные центры. Германия и Англия в XIX в. предложили собственные системы образования. В Пруссии была введена обязательная всеобщая грамотность. Английские фабриканты на собственные средства создавали воспитательные заведения для своих рабочих, где читались курсы реальных наук; многим рабочим преподавалась политическая экономия. Европейский рабочий получал достаточно серьезное образование, и это позволяло ускорять процесс внедрения новых машин. Для английских рабочих были созданы библиотеки, фехтовальные и гимназические залы, музеи. В таких округах фабриканты не боялись социальных взрывов.
Большие успехи отмечались в системе высшего образования. В Германии в середине XIX в. ежегодный расход на учебные заведения (на 21 университет) составлял 27 млн. франков. Во Франции было 17 университетов. В Германии насчитывалось 662 кафедры философско-исторического цикла и языкознания, во Франции — 318. Затраты на американскую систему образования составляли 80 млн. долларов в год.
В ходе промышленной революции пришло понимание того, что предпринимательство — это риск, что эта деятельность может принести или прибыль, или разорение. Формировалось малое предпринимательство, которое рождало крупный бизнес.
С начала XIX в. почти во всех странах Европы регулярно проводились переписи населения: в Европе в 1800 г. насчитывалось 175 млн. жителей, а в 1914 г. — 450 млн.
Рост численности населения обусловливался преобладанием рождаемости над смертностью. Число родившихся на каждую тысячу жителей было разным в европейских странах, в течение столетия оно менялось в одной и той же стране: в Англии — снизилось с 32 (в 1840 г.) до 24 к концу века, в Германии — с 36 (в 1840 г.) поднялось до 39 (в 1880 г.), а затем понизилось до 27 (в 1913 г.), во Франции — с 32 (в 1820 г.) снизилось до 19 (в 1912 г.).
Период промышленной революции дал огромный прирост населения. С 1800 по 1900 гг. численность европейцев выросла со 186,6 млн. до 398,8 млн. человек. Численность населения увеличили во всех странах: в Германии — в 2,3 раза, Франции — в 1,4, Англии, Уэльсе и Шотландии — в 3,8, Италии — в 1,8, Австро-Венгрии — в 1,9. Только Ирландия стала исключением, потеряв 1 млн. населения из-за картофельной болезни, а также из-за иммиграции, вымирания населения [17].
Численность европейского населения увеличилась за счет возросшей способности противостоять эпидемиям и инфекционным заболеваниям в связи с достижениями естественных и медицинских наук, с внедрением в быт санитарно-гигиенических норм и правил. Сохранению здоровья способствовали эффективные меры по улучшению жилищ и всей среды обитания. Так, в 60-х гг. XIX в. в Париже снесли целые кварталы старой застройки и возвели новые проспекты и здания.
Модернизация в странах Европы осуществлялась одновременно с процессом формирования среднего класса — буржуазии, сыгравшей роль проводника нового образа жизни, способствовавшей формированию нового мировоззрения, модернизировавшего себя не только экономически и технически, но и интеллектуально [5].
В середине XIX в. средний класс формировался из более низких социальных групп, становясь почвой для формирования крупной буржуазии. В 1865 г. из всех британских стальных магнатов 89% были выходцами из среднего класса, 7% — из низов среднего класса (включая владельцев магазинов, независимых ремесленников и т.п.) и только 4% — из среды рабочих.
Большинство (две трети) владельцев текстильных предприятий Северной Франции также происходили из среды торговцев трикотажных изделий — средних слоев буржуазии. Литейное производство в юго-западной Германии зачастую находилось в руках тех, кто, обладая опытом предпринимательской деятельности, не имел больших капиталов [6. С 72].
К среднему классу во второй половине XIX в. относили образованных людей: сыновей протестантских пасторов, гражданских служащих. В XIX в. капиталистами называли тех, кто владел капиталом или сделал его основным источником дохода, либо предпринимателей, нажившихся за счет предприятий. К среднему классу относили купцов, банкиров, владельцев магазинов, представителей свободных профессий (политиков, адвокатов), тех, кто жил на ренту от земли или на деньги от сдачи помещений.
Трудность заключалась в определении верхней и нижней границ среднего класса. Всегда существовало внутреннее расслоение на буржуазию «больших» и «:малых» возможностей. Верхняя граница среднего класса означала невозможность породниться с аристократией, а также обязанность служить в менее престижных родах войск. Нижний предел среднего класса носил экономическую окраску: независимые ремесленники и мелкие владельцы магазинов принадлежали к низам средних слоев. В середине XIX в. сформировалась довольно большая прослойка экономически независимых мелких производителей, продавцов товаров широкого спроса, и, кроме того, квалифицированных рабочих и мастеров. Их наличие делало разделяющую границу еще более размытой, потому что многие в дальнейшем становились полноправными буржуа. Нормы и ценности среднего класса фокусировались вокруг собственности. Возникли культ денег, новая ментальность, отражавшая мир в денежных категориях. На первом месте были чувство собственности, стремление обладать теми или иными благами, имуществом, капиталом. Денежный эквивалент
собственности стал мерилом ценности человека. Промышленная революция оказала серьезное влияние на формирование новых систем воспитания. С первых дней рождения человека настраивали на предприимчивость, самостоятельность, на веру в собственные силы.
В конце 50—60-х гг. возродился спор о социальных последствиях промышленной революции. Либералы (РХартвел, Т.Эштон, Дж.Тейлор) доказывали, что в ходе промышленной революции произошло улучшение жизни и быта работников по найму и изменение их поведения — от слепого бунта к консенсусному поведению [см., например: 18]. Бедствия фабричных рабочих и разорившихся ремесленников они называли временными трудностями, социальными издержками. М.Томас отмечал, что в первой половине XIX в. выгоды, которые получали рабочие, превосходили чувство недовольства по поводу утраты их бывшего статуса [20].
В ходе дискуссий рассматривались демографические вопросы, темы городской и сельской жизни, история вовлечения людей в производство, изменения в их повседневной жизни, роль адаптации к новым условиям. В качестве главного аргумента улучшения жизни европейского общества либеральная историография приводила демографический взрыв, основной вывод большинства английских историков сводится к тому, что в процессе промышленной революции в Великобритании сложилось динамичное общество [4], а средний класс определял облик викторианской Англии и делал ее жизнь стабильной.
Промышленная революция обычно рассматривается историками как эволюционный процесс, главный итог которого состоит в том, что сложилось жизнеспособное классовое общество, в котором любой конфликт разрешался не путем насилия, а путем переговоров. Каждый класс признавал право другого класса на существование и на внесение своей доли в национальное благосостояние.
В.Конце — представитель гейдельбергской школы в германской историографии — доказывал, что промышленная революция разорвала непрерывность истории на рубеже XVIII—XIX вв. [19]. К.Ясперс считал, что XIX в. — это век техники, которая подчинила себе человека [16. С. 115]. С этого времени история, перестав быть результатом действий отдельных «драматических персонажей», превратилась в анонимный социально-экономический процесс, уводивший в беспредельность коллективного творчества. Вместо замкнутых культурных кругов во всемирной истории возникла всеобщая связь.
В середине XIX в. европейское общество получило мощный импульс к развитию, полностью изменившему его жизнь, сделавшему невозможным возврат к традиционному хозяйству. Одним из основных результатов промышленной революции стало создание саморегулировавшейся, самокорректировавшейся экономики.
ЛИТЕРАТУРА
1. Блосфельд Е.Г. Традиция и традиционное в историческом процессе и в исторической науке // Проблемы исторического познания. М., 1999.
2. Ерофеев Н.А. Очерки по истории Англии: 1815—1917. М., 1959.
3. Занадворов В.С., Занадворова А.В. Экономика города. М., 2003.
4. Зверева Г.И., Репина Л.П. Современная историография Великобритании. М., 1991.
5. Зомбарт В. Буржуа: Этюды по истории духовного развития современного человека. М., 1924.
6. Козьякова М.И. Эстетика повседневности: Материальная культура и быт Западной Европы XV—XIX в. М., 1996.
7. Критические направления немарксистской историографии США XX в. М., 1987.
8. Кулишер И.М. История экономического быта Западной Европы. 8-е изд. М.; Л. 1931. Т. 2.
9. Манту П. Промышленный переворот XVIII века в Англии (опыт исследования). М., 1937.
10. Могильницкий Б.Г. История на переломе: некоторые тенденции развития современной исторической мысли // Междисциплинарный синтез в истории и социальные теории: теория историографии и практика конкретных исследований / Под ред. Б.Г.Могильницкого. М., 2004.
11. Потемкин Ф.В. Выступление на заседании круглого стола по теме «Промышленный переворот и его социально-экономические последствия» // Новая и новейшая история (далее — ННИ). 1984. № 2.
12. Потемкин Ф.В. Промышленная революция во Франции. М., 1971.
13. Санкт-Петербургские ведомости. 1829. 24 февраля.
14. Согрин В.В. Важные аспекты изучения истории США XIX века // ННИ. 2005. № 5.
15. Ушаков В.А., Шпотов Б.М. Промышленный переворот в США // ННИ. 1992. № 3.
16. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1994.
17. Allgemeine Zeitung. 1910. 20 Januar.
18. Ashton T.S. The industrial revolution, 1760—1830. L., 1964.
19. Conze W. Die Strukturgeschichte des teachnischindustriellen Zertalters als autgabe fur Forschung und Unter-ricnt. Koln-Opladen, 1957.
20. Thomas M.J. Consumer culture rescart: does it have validity? Some postmoderm thoughts // Marketing intelligence & Planning. Vol. 15. 1997. № 2.
