CC BY
24Закон и право. 2022. № 7. С. 90-94. Law and legislation. 2022;(7):90-94.
Научная статья УДК 347
EDN: https://elibrary.ru/NKBLNK https://doi.org/10.24412/2073-3313-2022-7-90-94
NIION: 1997-0063-7/22-386 MOSURED: 77/27-001-2022-7-586
Новые нормы о праве собственности в Европейском Союзе: проблемы применения
Ахмед Алабиевич Глашев
Российская государственная академия интеллектуальной собственности,
Москва, Россия, a.glashev@mail.ru
Аннотация. Статья посвящена проблемным вопросам права собственности в Европейском Союзе, в частности, проблеме применения статьи 17 Хартии ЕС об основных правах, содержания права собственности после вступления данного акта в силу. Анализируется практика Суда ЕС (ECJ) и Европейского Суда по правам человека, касающаяся толкования понятия «право собственности».
Ключевые слова: право собственности, статья 17 Хартии ЕС, практика Суда ЕС, практика Европейского Суда по правам человека.
Для цитирования: Глашев А.А. Новые нормы о праве собственности в Европейском Союзе: проблемы применения // Закон и право. 2022. № 7. С. 90—94. https://doi.org/10.24412/2073-3313-2022-7-90-94. EDN: https://elibrary.ru/NKBLNK.
Original article
The new norms on the property rights in the EU: problems of application
Akhmed A. Glashev
Russian State Academy of Intellectual Property, Moscow,
Russia, a.glashev@mail.ru
Abstract. The article is devoted to the problem of definition of property rights (ownership) in the EU Law, in particular the problem of application of Article 17 of the EU Charter of Fundamental Rights, the content of property rights after the entry into force of this act. The author studies also the case-law of the EU Court of Justice (ECJ) and the European Court of Human Rights regarding the interpretation of the concept of "property right".
Keywords: property right, Article 17 of the EU Charter, practice of the EU Court, practice of the European Court of Human Rights.
For citation: Glashev A.A. The new norms on the property rights in the EU: problems of application // Law and legislation. 2022;(7):90—94. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-3313-2022-7-90-94. EDN: https:// elibrary.ru/NKBLNK
После принятия в 2009 г. Хартии ЕС об основных правах (Charter of Fundamental Rights of the European Union), которая вступила в силу в 2011 г. после подписания Лиссабонского соглашения, в ЕС появились нормы о гарантиях права собственности. Такие гарантии содержатся в ст. 17 Хартии.
Часть 1 ст. 17 Хартии текстуально почти повторяет ч. 1 ст. 1 Протокола 1 к Европейской конвенции по правам человека (ЕКПЧ):
© Глашев А.А. М., 2022.
«1. Каждый человек имеет право владеть, пользоваться, распоряжаться и завещать свое законно приобретенное имущество. Никто не может быть лишен своего имущества, иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом, при условии справедливой и своевременной компенсации за его утрату. Пользование имуществом может регламентироваться законом в соответствии с общими интересами.
2. Интеллектуальная собственность находится под защитой» [1].
ЗАКОН И ПРАВО • 07-2022
Но, как видно из текста, ст. 17 Хартии вводит и несколько новшеств, отсутствующих в Протоколе 1 к ЕКПЧ.
Во-первых, говорится о «законности» приобретения «имущества» («собственности»), т.е. вводится условие «законности происхождения собственности», и этот критерий все активнее начинает применятся властями ЕС уже в политических целях. Это слово отсутствует в ч. 1 ст. 1 Конвенции (ЕКПЧ).
Во-вторых, в Хартии содержится норма о гарантиях, связанных с наследственным правом, и впервые вводится условие справедливой и своевременной компенсации за изъятие имущества. Но главное новшество заключается в появлении нормы, касающейся права интеллектуальной собственности, что также отсутствует в ЕКПЧ. Таким образом, введя общие положения о гарантиях, связанных с правом собственности, Хартия также отдельно выделила гарантии, связанные с интеллектуальной собственностью, что, несомненно, свидетельствует о возрастающей роли интеллектуальной собственности для экономики ЕС.
Казалось бы, все эти нововведения в праве ЕС — действительно большой шаг вперед, однако на деле данные положения ст. 17 Хартии все еще применяются «со скрипом». По прошествии десяти лет все еще нет соответствующей правоприменительной практики, особенно это касается ч. 2 ст. 17, которая дала более четкие толкования этих положений.
Фактически в праве ЕС появилась самая молодая отрасль права — «право собственности ЕС», которая еще не развита и ее еще только предстоит развивать. Это порождает практические проблемы для хозяйствующих субъектов на территории ЕС. Попробуем вкратце осветить основные проблемы такого положения.
Как видно из текста ст. 17 Хартии, в ней нигде не сказано о «праве собственности», говорится лишь о «праве владеть, пользоваться, распоряжаться и завещать свое законно приобретенное имущество». Поэтому основанная проблема в применении положений ст. 17 Хартии заключается в определении содержания понятия «законно приобретенное имущество» и применении к этому словосочетанию понятия «право собственности», а вслед за этим и сферы применения этих положений Хартии.
Далее уже возникает и другой важнейший вопрос: насколько широко само понятие «право собственности»? Это может быть интересным и для правоприменения в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС), не только с теоретичес-
кой, но и с практической точки зрения, при защите имущественных прав российских транснациональных корпораций и физических лиц, ведущих экономическую деятельность в странах ЕС.
Нормативная база ЕАЭС во многом схожа с нормативной базой ЕС и тоже далека от совершенства. Причем если в ЕС уже принята и действует Хартия основных свобод ЕС с ее ст. 17, призванной гарантировать право собственности, то в праве ЕАЭС такая норма пока отсутствует. Есть лишь нормы, посвященные гарантиям в связи правом интеллектуальной собственности (статьи 89—91 Договора о Евразийском экономическом союзе); тем более, что еще в 1994 г. Россия подписала с ЕС «Соглашение о партнерстве и сотрудничестве», хотя экономическое сотрудничество нашей страны с ЕС началось еще раньше, в 1988 г., когда было подписано «Соглашение о торговле и сотрудничестве» между ЕЭС и СССР.
Сотрудничество России и стран, входящих в ЕАЭС, с ЕС будет расширяться, а это в свою очередь диктует неизбежность изучения и анализа правоприменительной практики, в первую очередь в области права собственности хозяйствующих субъектов, в частности российских компаний, ведущих экономическую деятельность на территории ЕС.
ЕАЭС во многом построен по модели ЕС, а при подготовке Договора «О Евразийском экономическом союзе», подписанного в г. Астане 29 мая 2014 г., были использованы нормы Маастрихтского договора и других актов ЕС. Однако в свете политических событий последних месяцев на первый план выходит именно вопрос о гарантиях и защите собственности не только Российского государства, но и большого количества российских частных юридических и физических лиц, осуществляющих экономическую деятельность на территории ЕС. Но для того чтобы защищать право собственности, сначала необходимо дать определение, что включает право собственности в данном случае в контексте новой и важнейшей нормы в праве ЕС (ст. 17 Хартии).
Здесь следует начать с того, что, несмотря на всю неопределенность понятия «имущество» (читай «право собственности») и правоприменительной практики в данной области права, европейская юриспруденция все активнее поднимает вопрос, связанный с расширением определения права собственности в актах ЕС. Здесь большое значение в вопросе толкования и определения понятия «права собственности» отводится правоприменительной практике ЕСПЧ и Суда ЕС. Однако право собственности все еще
ЬДМ & ЬБ^БЬДТЮМ • 07-2022
остается самой малоизученной отраслью права Европейского Союза. И давние традиции в вопросе гарантий права собственности в странах — членах ЕС пока мало повлияли на раскрытие содержания положений ст. 17 Хартии, что порой порождает коллизии в понимании данного института в зависимости от той или иной страны ЕС. Все возникающие правовые коллизии в ЕС до сих пор разрешаются путем директив и прецедентного права Европейского Суда Правосудия (European Court of Justice). Практике этого судебного органа придается большое значение в развитии права ЕС [2, с. 226].
С введением права собственности в ЕС данная практика не изменилась, с той лишь поправкой, что именно в вопросе как в целом определения содержание права собственности, так, в частности, и определения содержания права интеллектуальной собственности, Европейская комиссия еще более осторожна. Однако здесь следует также сделать важное замечание.
Положения национальных гражданских кодексов и гражданского права стран — членов ЕС и их правоприменение остаются настолько консервативными, что возникают даже конфликтные ситуации ввиду серьезных коллизий между положениями гражданского кодекса той или иной страны — члена ЕС и соответствующей директивой Европейской комиссии.
Показательным является дело «Компания «Марлизинг СА» против компании «Ла Комерсиаль интернасиональ де Алиментасьон СА» (Marleasing SA v. La Comercial Internacional de Alimentación SA), рассмотренное Судом ЕС. Этот спор возник в результате коллизии между положениями Гражданского кодекса Испании и Директивой ЕС по акционерному праву № 68/151, которая не была выполнена в Испании. Сторонами спора были частные компании (юридические лица).
Согласно п. 8 постановления (мнения) Суда: «...Возникающие из Директивы обязательства государства — члена Сообщества (ЕС. — А. Г.) по достижению результата, предусмотренного Директивой, и его обязанность по статье 5 Договора предпринимать все надлежащие меры, общие или частные, для обеспечения исполнения такого обязательства, относится ко всем органам государства — члена Сообщества, включая суды, действующие в пределах их юрисдикции.
Следовательно, при применении национального законодательства, независимо от того, были ли рассматриваемые положения приняты до или после Директивы, национальный суд, дающий толкование, должен осуществить его с учетом и
как можно ближе к формулировке и цели Директивы для достижения результата, преследуемого последней, и, таким образом, действовать в соответствии с абз. 3 ст. 189 Договора» [3, с. 279].
Это свидетельствует о том долгом и не простом пути, который будет проходить закрепление института собственности в праве ЕС, и о практических проблемах, которые будут возникать на этом пути.
А решение Конституционного суда Польши от 12 октября 2021 г., который указал на то, что Конституция Польши обладает приоритетом над законодательством ЕС, вносит еще больший диссонанс в эту проблемную область права ЕС.
Одной из главных проблем остается вопрос об определении понятия «собственность» и уж тем более о закреплении «права собственности» и его защите в законе, несмотря на то, что эти институты имеют давнюю традицию в европейских государствах, впоследствии составивших «костяк» ЕС. Однако и в национальных правовых системах этот вопрос оставался не разрешенным полностью. Даже в период развития крупных промышленных корпораций право собственности сводилось к перечисляемым законом правомочиям, как следует, например, из ст. 544 Гражданского кодекса Франции (ФГК) [4].
В параграфе 903 Германского гражданского уложения (ГГУ) и ст. 641 Швейцарского гражданского кодекса (ШГК) вообще закреплено лишь общее положение о праве собственника «распоряжаться вещью» [4].
Так, ст. 641 ШГК гласит:
«1. Собственник объекта вправе распоряжаться им по своему усмотрению в пределах, определенных законом.
2. Он или она имеет право истребовать его у любого лица, которое удерживает (утаивает / удерживает) его от него или нее, и защитить его от любого необоснованного вмешательства» [5].
Как отмечают ряд авторов, «такая краткая формулировка считается предпочтительнее, ибо исключает нежелательные споры о конкретном содержании отдельных правомочий, например о дозволенности уничтожения имущественных ценностей, и одновременно служит общей правовой основой введения в право собственности серьезных ограничений» [4, с. 213]. Но тем не менее все чаще используемым ориентиром служит практика применения положений Европейской конвенции по правам человека и ее Протокола 1 (ЕКПЧ).
На сегодняшний день имеется достаточно большое количество прецедентов, относящихся к различным аспектам права собственности, кото-
ЗАКОН И ПРАВО • 07-2022
рые позволяют проанализировать ст. 1 Протокола 1. Но эта практика ЕСПЧ и применения положений Конвенции не сразу стала влиять на развитие института права собственности в рамках ЕС.
Дело в том, что 28 марта 1996 г. Суд ЕС вынес решение, в котором указал, что договоры о создании ЕС не позволяют ЕС присоединиться к ЕКПЧ. При этом не был принят и тот аргумент, что все государства — члены ЕС, подписали и ратифицировали ЕКПЧ и Протокол 1 к ней в рамках Совета Европы, содержащий положения о праве собственности [6].
Суд ЕС в этом деле осторожно подошел к этому важному вопросу. Это в принципе объяснимо, так как к 1996 г. ЕСПЧ, в отличие от Суда ЕС, уже сформировал солидную практику по вопросам права собственности, и не только в смысле общих принципов, а пойдя еще дальше, рассмотрев большое количество дел по спорам о вещных правах граждан, по интеллектуальной собственности и нематериальным правам граждан и компаний. И все же при этом Суд ЕС не уклонился полностью от прояснения данного вопроса, и его анализируемое мнение явилось первой попыткой интегрировать общие принципы незыблемости права частной собственности в правовую систему ЕС.
Таким образом, Суд ЕС, отвергая юридическую возможность присоединения ЕС к ЕКПЧ, одновременно фактически признал наличие в его документах тех же положений, которые содержатся в ЕКПЧ.
Нужно сказать, что такие «повороты» у Суда ЕС в сторону ЕКПЧ были и раньше, например, в деле Hauer v. Land v. Rheiland-Pfalz, рассмотренном еще в 1979 г., в котором. помимо всего прочего. Суд отметил, что три правила, закрепленных в ст. 1 Протокола 1 Конвенции, которая отражает доминирующую тенденцию в правовых системах государств — членов ЕС, должны рассматриваться как инкорпорированные в правопорядок ЕС [7, с. 880].
Казалось бы данным решением Суд ЕС фактически дал «зеленый свет» прямому применению положений ст. 1 Протокола 1 к ЕКПЧ. Однако на деле этого не произошло и, несмотря на эти решения, европейская юриспруденция так и не решалась внести кардинальные изменения в положения договоров о создании ЕС.
Тем не менее решения 1979 и 1996 гг. дали некий ориентир при определении самого понятия права собственности; тем более, что в самой Хартии в Преамбуле имеется прямая ссылка не только на Европейскую конвенцию по правам человека, но и на практику ЕСПЧ.
Так, в деле Booking.com v. Austria (решение Конституционного суда Австрии от 29 сентября 2017 г.) буквально сказано, что «гарантии статьи 17 Хартии, на которые ссылается податель жалобы, соответствуют положениям статьи 1 Протокола 1 Конвенции...» [8].
Но здесь нужно сделать важную оговорку: несмотря на текст Преамбулы Хартии, на деле применение практики ЕСПЧ далеко от совершенства, что хорошо видно из решений национальныгх высших судебныгх инстанции по ряду прецедентных дел и их последующего рассмотрения в Суде ЕС. ЕСПЧ тоже долго шел к расширенному толкованию содержания «права беспрепятственного пользования (peaceful use) имуществом (possessions)» (ч. 1 ст. 1 Протокола 1 к ЕКПЧ).
Впервые толкование «праву беспрепятственного пользования имуществом» бышо дано в решении ЕСПЧ по делу Marckx v. Belgium, в котором ЕСПЧ определил основную цель данной статьи [9].
Важно отметить, что ст. 1 Протокола 1 часто рассматривается во взаимосвязи с другими статьями, чаще всего со статьями 6, 8 и 14 ЕКПЧ, что наблюдается и в практике Суда ЕС по применению ст. 17 Хартии часто вместе со ст. 15 («Свобода выбора занятий и право на профессиональную деятельность»), ст. 16 («Свобода предпринимательской деятельности» и др.).
Так, ч. 1 ст. 6 ЕКПЧ гласит, что любой человек имеет право быть выслушанным в суде по любому спору относительно его гражданских прав и обязанностей. Право собственности согласно правоприменительной практике ЕСПЧ относится к гражданскому праву.
С одной стороны, в деле Sporrong and Lxnnroth суд констатирует, что «право истца на защиту собственности, несомненно, относится к «гражданскому праву» [10]. С другой стороны, правоприменительная практика по Конвенции не позволяет обращаться к ч. 1 ст. 6 при рассмотрении дел о налогах, погашении долгов и штрафах.
Большое значение здесь имеет ст. 14 Конвенции, которая не применяется, как правило, самостоятельно, а применяется вместе с другими ее положениями. Так, вместе со ст. 1 Протокола 1 она запрещает любую форму дискриминации, исключая «объективный и разумный» подход.
Суд впервые применил положения ст. 14 вместе с положениями ст. 1 Протокола 1 в деле Inze v. Austria, которое касалось применения ряда положений Гражданского кодекса Австрии, связанных с наследственными правами незаконнорожденного ребенка [11].
LAW & LEGISLATION • 07-2022
Этот комплексный подход наблюдается в последнее время и в практике Суда ЕС. Дальнейшая деятельность Суда ЕС покажет, по какому пути пойдет правоприменительная практика по ст. 17 Хартии, особенно ее ч. 2, которая напрямую касается права интеллектуальной собственности. Ясно, что без анализа этой практики невозможно будет дать более точное определение понятию «право собственности» для целей применения ст. 17 Хартии.
Список источников
1. Charter of Fundamental Rights of the European Union / / Official Journal of the European Union // https://eur-lex.europa.eu/legal-content/ EN/TXT/HTML/?uri = CELEX: 12012P/ TXT&from= EN (Дата обращения: 12.10.2021)
2. Договор об учреждении Европейского экономического сообщества / Пер. с англ. А.А. Костин, А.И. Яфаев // Гражданское, торговое и семейное право капиталистических стран. Сб. нормативных актов. М.: Изд. УДН, 1987.
3. Суд Европейских сообществ. Избр. решения / Отв. ред. Л.М. Энтин. МГИМО. М., 2001.
4. Гражданское и торговое право капиталистических государств. 3-е изд., перераб. и доп. / Отв. ред. Е.А. Васильев. М., 1993.
5. Swiss Civil Code of 10 December 1907 (Status as of 1 January 2021) // https://www.fedlex. admin.ch/ (Дата обращения: 12.10.2021)
6. Opinion 2/94 of the European Court of Justice of 28 March 1996: European Court Reports 1996 I-01759. ECLI identifier: ECLI:EU:C: 1996:140 https://eur-lex.europa.eu/search.html?type= expert &qid=1619721645505 (Дата обращения: 07.01.2022)
7. International Human Rights Law & Practice. Cases, treaties & materials. The Hague-Boston. 1997.
8. Booking.com v. Austria / Austria / Constitutional Court / G44/2017 ua //https://fra.europa.eu/ en/caselaw-reference/austria-constitutional-court-g442017-ua (Дата обращения: 12.03.2022)
9. Eur. Court H.R. Series A, № 31, parag. 63 (Marckx judgment of 13.06.1979)
10. Eur. Court H.R. Series A, № 52, parag. 79 (Sporrong and Lönnroth judgment of 23.09.1982)
11. Eur. Court H.R. Series A, №. 126 (Inze Judgment of 28.10.1987)
References
1. Charter of Fundamental Rights of the European Union // Official Journal of the European Union // https://eur-lex.europa.eu/legal-content/ EN/TXT/HTML/?uri=CELEX: 12012P/TXT& from=EN (Accessed: 12.10.2021)
2. Treaty on establishing the European Economic Communities / Translated from English by A.A. Kostin, A.I. Yafaev // Civil, commercial and family law of capitalist countries. Collection of laws & regulations. M.: Ed. UDN, 1987.
3. Court of the European Communities. Selected decisions. Revised and expanded / Ed. by L.M. Entin. MGIMO. M., 2001.
4. Civil and commercial law of the capitalist states. 3rd ed., revised and expanded / Ed. by E.A. Va-siliev. M., 1993.
5. Swiss Civil Code of 10 December 1907 (Status as of 1 January 2021) // https://www.fedlex. admin.ch/ (Accessed: 12.10.2021)
6. Opinion 2/94 of the European Court of Justice of 28 March 1996: European Court Reports 1996 I-01759. ECLI identifier: ECLI:EU:C: 1996:140 // https://eur-lex.europa.eu/search.html?type= expert&qid= 1619721645505 (Accessed: 07.01.2022)
7. International Human Rights Law & Practice. Cases, treaties & materials. The Hague-Boston. 1997.
8. Booking.com v. Austria / Austria / Constitutional Court / G44/2017 ua //https://fra.europa.eu/ en/caselaw-reference/austria-constitutional-court-g442017-ua (Accessed: 12.03.2022)
9. Eur. Court H.R. Series A, № 31, parag. 63 (Marckx judgment of 13.06.1979)
10. Eur. Court H.R. Series A, № 52, parag. 79 (Sporrong and Lönnroth judgment of 23.09.1982)
11. Eur. Court H.R. Series A, №. 126 (Inze Judgment of 28.10.1987)
Информация об авторе
Глашев А.А. — магистр юриспруденции, адвокат, руководитель филиала (Адвокатская консультация № 143) Межреспубликанской коллегии адвокатов (г. Москва), советник президента Адвокатской палаты г. Москвы по международным вопросам, член редколлегии газеты «Адвокат» (Москва), соискатель
Information about the author
Glashev A.A. - master of laws, lawyer, head of the branch (Lawyer Consultation No. 143) of the Inter-Republican Law Office (Moscow), Advisor to the President of the Moscow Bar Association on international issues, member of the editorial board of the newspaper «Advokat» (Moscow), the applicant
Статья поступила в редакцию 11.04.2022; одобрена после рецензирования 08.06.2022; принята к публикации 14.06.2022.
The article was submitted 11.04.2022; approved after reviewing 08.06.2022; accepted for publication 14.06.2022.
ЗАКОН И ПРАВО • 07-2022
