CC BY
36
О.В.Бабенко
НОВЫЕ АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ОБ УБИЙСТВЕ П.Л.ВОЙКОВА
Бабенко Оксана Васильевна -аспирантка исторического факультета МГУ имени М.В.Ломоносова.
Советский политик и дипломат Петр Лазаревич Войков (1888-1927) вступил в должность полномочного представителя СССР в Польше в октябре 1924 г. Работая с различными политическими силами Польши, П. Л. Войков делал ставку на сотрудничество с национальными демократами, прагматично оценивавшими отношения с Советской Россией. Он принимал деятельное участие в дипломатических переговорах Москвы и Варшавы по различным вопросам двусторонних отношений. Однако в начале июня 1927 г. все советско-польские контакты были прерваны в связи с убийством советского полпреда в Варшаве Б. Ковердой.
В Российском государственном военном архиве (РГВА, бывшем Центре хранения историко-документальных коллекций, а до этого Особом архиве при Совете министров СССР) хранятся неопубликованные материалы польского происхождения об убийстве П.Л.Войкова. Это «трофейные» материалы, вывезенные из Польши советскими войсками в конце Второй мировой войны. Они содержатся в фондах 2-го
отдела Генерального штаба Польши (фонд 1 308к) и экспозитуры 'Ш 2-го отдела Генштаба Польши, находившейся в Вильно (фонд 1 460к). Вышеуказанные материалы представляют собой информационные обзоры и отдельные документы польского МИДа и военной разведки Польши, а также обзоры советской периодики, которая до сих пор остается маловостребованным источником в изучении истории советско-польских отношений. Они позволяют пролить свет на обстоятельства, при которых было совершено убийство П. Л. Войкова, мотивы и цели Б. Ковер-ды, особенности судебного процесса над последним.
Убийца Борис Коверда был российским эмигрантом, белорусом по национальности. Удавшееся покушение произошло 7 июня 1927 г. на Главном вокзале Варшавы, где Войков намеревался встретиться с проезжавшим через Варшаву бывшим поверенным в делах СССР в Лондоне Розенгольцем1. Смертельно раненый советский посол через два часа скончался в варшавской больнице «Малютка Иисус».
Польские власти незамедлительно отреагировали на убийство советского посла. Министр иностранных дел Польши А.Залесский и начальник протокольного отдела польского МИДа С. Пшездзецкий навестили Войкова в больнице, а после его кончины выразили соболезнования сотрудникам советского посольства в Варшаве. В этот же день премьер-министр Ю.Пилсудс-
1. Российский государственный военный архив (далее - РГВА). Ф. 308к. Оп. 19. Д. 508. Л. 36.
кий созвал чрезвычайное заседание правительства, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Депеши с соболезнованиями были направлены председателю ЦИК М.И.Калинину и заместителю министра иностранных дел М.М.Литвинову. Посланник Польской республики в СССР С.Патек и советник Железиньский также выразили соболезнования советским властям2.
Убийца П.Л.Войкова 19-летний сын белогвардейца Эфроима Коверды Борис был учеником восьмого класса русской гимназии в Вильно и работал корректором в газете «Белорусское слово». Б.Коверда полностью признал свою вину, что было зафиксировано в протоколе его допроса, проведенного 7 июня 1927 г. старшим полицейским 2-го отдела сыскной полиции Варшавы Стефаном Бакалажем3. Коверда утверждал, что совершил убийство по собственной инициативе. Он называл себя противником советской власти и намеревался выехать в Россию для борьбы с большевизмом. При этом он говорил, что не входил ни в какие политические организации4.
Согласно протоколу допроса, в начале июня 1927 г. Коверда приехал в Варшаву для того, чтобы уладить формальности, связанные с выездом в Россию. Увидев Войкова 3 июня в российском посольстве, он решил убить советского посла, «сам не зная, зачем»5. О том, что Войков в ближайшие дни
2. Российский государственный военный архив (далее - РГВА). Ф. 308к. Оп. 19. Д. 508. Л. 36.
3. Там же. Л. 47-48.
4. Там же. Л. 47сб.
5. Тамже.
в утреннее время появится на Главном вокзале Коверда узнал из газеты «За свободу» и в течение трех дней специально выслеживал его. 7 июня молодой белорус столкнулся на вокзале с Войковым и произвел в него шесть выстрелов с трех шагов из револьвера системы «Маузер» (калибр 7,65 мм, 1 524), после чего был арестован и предан суду. Интересно, что, по утверждению Коверды, советский полпред после нескольких выстрелов в него смог достать револьвер и произвести ответные выстрелы6.
Варшавскую полицию интересовало также, откуда у преступника было оружие. В ходе допроса выяснилось, что Коверда владел «Маузером» полтора года. Он купил его у работника по имени Болек из типографии Яна Баевско-го в Вильно, расположенной на улице Бискупя в доме 1 12, в которой сам Коверда работал корректором до перехода в газету «Белорусское слово»7. При этом более подробную информацию о своих связях с русской эмиграцией в Вильно и антисоветски настроенными поляками Коверда не сообщил. Поэтому при ознакомлении с протоколом его допроса складывается впечатление, что преступник и в самом деле действовал один, руководствуясь собственными политическими взглядами.
7 июня 1927 г. временно исполняющий обязанности поверенного в делах СССР в Польше А.Ф.Ульянов направил в польский МИД ноту, в которой выразил надежду на то, что польская сторона разрешит советским представителям присутствовать на всех след-
6. Там же.
7. Тамже.
ственных мероприятиях8. Позднее Пшездзецкий в разговоре с Ульяновым заметил, что «вопрос о допущении к следствию МИДу придется согласовать с Министерством юстиции ...»9. А в ответной записке МИДа Польши на ноту Ульянова было сказано, что «допуск к участию в следствии официальных представителей миссии иностранного государства является невозможным с точки зрения существующего уголовного законодательства»10. Мало того официальные представители СССР не были допущены и к участию в судебных заседаниях по делу Коверды.
В этот же день, 7 июня 1927 г., заместитель наркома иностранных дел СССР М.М.Литвинов лично вручил ноту протеста польскому посланнику С.Патеку11 и провел с ним беседу о случившемся. В ноте Литвинов писал, что советская сторона рассматривает убийство Войкова как «результат непринятия Польским правительством всех необходимых мер против преступной деятельности на территории Польши русских контрреволюционных террористических организаций, особенно опасных для дела мира в теперешней напряженной международной об-становке»12. Патек в ходе беседы утверждал, что убийство советского
8. Российский государственный военный архив (далее - РГВА)). Ф. 308к. Оп. 19. Д. 508. Л. 40об.
9. Документы и материалы по истории советско-польских отношений. - М., 1967. - Т. 5. - С. 168.
10. ИВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 508. Л. 38сб.
11. Известия. 1927. 8 июня; РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 508. Л. 41-41об.
12. РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 508. Л. 41.
полпреда не имеет политической подоплеки. Он говорил, что «факту убийства Войкова следует придать характер несчастья и преступления.. .»13. Литвинов же, согласно материалам польского МИДа, «начал делать политические намеки»14. Он утверждал, что Коверда не мог убить Войкова из мести за то, что в посольстве СССР в Варшаве ему не выдали визу. Причины убийства, по мнению Литвинова, нужно искать в обострении международной обстановки, последовавшей после разрыва 27 мая 1927 г. Великобританией дипломатических отношений с СССР15.
Польское правительство старалось во что бы то ни стало сгладить трагический инцидент. 10 июня 1927 г. тело Войкова было с особыми почестями отправлено в Москву специальным поездом при участии представителей президента, правительства, МИДа, дипломатического корпуса и трех родов войск Польской Республики. Гроб сопровождал до Москвы представитель польского МИДа Завиша. В документах польского МИДа подчеркивается, что эти проводы соответствовали церемониалу генеральских похорон16.
Однако советская сторона добивалась от Польши более вразумительных объяснений по поводу убийства Войкова, отчета о проводившихся следственных мероприятиях и деятельности белогвардейских организаций на территории Польши. 11 июня 1927 г. М.М.Литвинов направил С.Патеку вто-
13. Там же. Л. 36.
14. Тамже.
15. Там же. Л. 36сб.
16. Там же. Л. 38.
рую ноту протеста, в которой утверждал следующее: «Преступление 7 июня... само по себе представляет угрозу для мирных отношений между обоими государствами, отношений, над упрочением и развитием которых систематически работало Союзное Правительство и, в частности, покойный его представитель в Варшаве П.Л.Войков...»17. Литвинов отметил также, что взаимное стремление Москвы и Варшавы к упрочению добрососедских отношений является «весьма существенным фактором всеобщего мира», но развитию этих отношений мешает «терпимость, проявляемая польскими властями в отношении различного рода террористических организаций, действующих против Союзного Правительства на территории Польской Республики»18.
Кроме того, советский дипломат потребовал провести всестороннее расследование убийства П.Л.Войкова и допустить к участию в следственных мероприятиях советских дипломатических представителей, например, Ульянова. Он же обратил внимание польской стороны на то, что разрыв дипломатических отношений с СССР со стороны Великобритании развязал руки контрреволюционным организациям русских эмигрантов, стремящихся «помочь воинствующему империализму спровоцировать осложнения между Союзом Советских Социалистических Республик и другими государствами ...»19. В ответ на подобные заявления польская сторона, как пра-
17. Известия. 1927. 12 июня; РГВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 508. Л. 44.
18. ИШ. Ф. 308к. СЛ. 19. Д. 508. Л. 44.
19. Тамже.
вило, утверждала, что «правительство Польши... всегда противодействовало и не допускало совершения на польской территории какой-либо запланированной акции, направленной против иностранных государств... »20.
Нежелание польской стороны незамедлительно принять условия Москвы и вторая нота Литвинова вызвали напряжение в двусторонних отношениях. Однако уже через несколько дней, по сообщению газеты «Курьер черво-ный», польское правительство заявило, что напряжение в отношениях Польши и СССР спало и наступило время, когда можно спокойно догово-риться21. Более того, 13 июня 1927 г. министр Залесский, находившийся в Женеве, заявил, что вторая советская нота позволяет «спокойно урегулировать трагический инцидент»22.
В это же время в материалах польского МИДа появилась информация о том, что после второй ноты М. М. Литвинова посланник С. Патек имел ряд бесед с Литвиновым и членом коллегии НКИДа СССР Б. С. Сто-моняковым. «Эти беседы, - говорится в польских документах, - судя по их ходу и тону, позволяют сделать вывод о том, что в польско-советских отношениях наступила оттепель ...»23. Подчеркивалось также, что пункты второй ноты Литвинова, содержащие требования всестороннего расследования убийства советского посла и допуска к участию в следствии советских предста-
20. ИВА. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 508. Л. 42.
21. Известия. 1927. 14 июля; РГВА. Ф. 460к. СЛ. 1. Д. 183. Л. 5.
22. ИВА. Ф. 460к. СЛ. 1. Д. 174. Л. 28.
23. ИВА. Ф. 308к. СЛ. 19. Д. 509. Л. 2.
вителей, «теперь имеют только ретроспективное значение.. .»24.
Значительное внимание убийству П.Л.Войкова уделила английская пресса. Интерес представляют польские оценки соответствующих материалов. По мнению 2-го отдела Генштаба Польши, в Великобритании публиковалась достоверная информация, поступавшая из Варшавы. Такие популярные издания, как «Дейли геральд» и «Дейли телеграф», помещали похвальные отзывы о позиции польского правительства в деле об убийстве П. Л. Войкова. В то же время ежедневник либерального толка «Дейли ньюс» из-за боязни «военных осложнений» писал, что на авторитет Польши никак не повлияла бы политика «максимума уступчивости». И только газета «Манчестер гардиан» взяла за основу информацию из Берлина, «носящую полуобъективный характер»25 .
Следует отметить, что по итогам судебных разбирательств 19-летнего Б. Коверду приговорили сначала к пожизненному заключению, но позднее президент Польши И.Мосьцицкий сократил срок его заключения до 15 лет, принимая во внимание возраст преступника . При этом в ходе следствия многие факты, связанные с убийством советского посла так и остались невыясненными. В частности, не была установлена связь между этим преступлением и деятельностью на территории Польши террористических организаций белогвардейцев и монархистов.
24. лна. Ф. 308к. Оп. 19. Д. 509. Л. 2.
25. Тамже;. Л. 13об.
Впоследствии дипломат А.Розен-гольц, с которым П. Л. Войков должен был встретиться 7 июня на Главном вокзале Варшавы, неоднократно давал интервью для советских периодических изданий о суде над Ковердой, на котором лично присутствовал. В них он отмечал предвзятость судей, недостойное поведение адвокатов подсудимого Андреева, Недзельского26, Пасхаль-ского и Этингера, антисоветские настроения в суде и т.д.27 Так, например, в интервью, опубликованном в ' 27 журнала «Огонек» от 3 августа 1927 г., Розенгольц говорил: «Вышеуказанный процесс проходил очень тенденциозно. Иногда мне казалось, что я не на процессе по делу об убийстве советского представителя, а на каком-то антисоветском митинге... Адвокаты Коверды в пылу разгоряченности позволили себе нападки в адрес России... Обвинение прокурора было чрезмерно тенденциозным и походило на речь адвоката, а не прокурора»28. Розенгольц утверждал, что «суд не старался выяснить некоторые факты, например, откуда Коверда взял деньги на покупку револьвера (а все время доказывал, что Коверда бедствовал, жил, умирая с голоду и т.д.) »29.
В отечественной и польской историографии до сих пор нет версий убий-
26. Необходимо отметить, что адвокат Недзельский был заместителем председателя антибольшевистской лиги в Польше, что не могло не повлиять на его позицию по делу Коверды. - РГВА. Ф. 460к. Оп. 1. Д. 184. Л. 56об.
27. ИВА. Ф. 460к. Оп. 1. Д. 174. Л. 31; Д. 184. Л. 56об.-57.
28. ИВА. Ф. 460к. Оп. 1. Д. 184. Л. 56об.
29. Тамже>. Л. 57.
ства советского посла, подкрепленных неопровержимыми доказательствами причастности к нему контрреволюционной эмиграции. Многие исследователи, опиравшиеся на опубликованные документы, видят в этом преступлении белогвардейский след30. Следует сказать, что 18 июня 1926 г. командир бригады корпуса пограничной охраны при Министерстве внутренних дел Польши полковник Ю.Ольшина-Виль-чиньский представил рапорт командованию корпуса пограничной охраны о подготовке покушения на П. Л. Войкова. В нем утверждалось, что покушение готовилось по приказу великого князя Николая Николаевича руководством «Русского комитета благотворительности», филантропического общества в Луцке, которое осуществляло «деятельность в пользу русских монархистов». В документе говорилось также, что комитет избрал в качестве исполнителя приказа «некоего студента из Луцка, русского, фамилии которого до сих пор установить не удалось»31. Однако эта информация не совпадает с реальными фактами, касающимися убийства П.Л.Войкова. Так, например, Б. Коверда не был русским студентом и постоянно проживал в г. Вильно.
В белорусской газете «Орка» от 21 августа 1927 г. была представлена заслуживающая внимания версия убийства П. Л. Войкова. Ее сотрудники ссылаются на выходившую в Риге га-
30. См., напр.: Materski W. Tarcza Eurcpy. Stosunki pclskc-sowieckie 1918-1939. -W-wa, 1994. - S. 211.
31. Документы и материалы по истории советско-польских отношений. - М., 1967. - Т. 5. - С. 17.
зету «Голос белоруса», в которой было опубликовано письмо варшавянина Иг-нация Граба. В нем он с уверенностью утверждает, что «виновников убийства следует искать в польской дефензиве у господина Сухенко (руководитель польской политической полиции), а также у его приспешников Адамовичей и Павлюкевичей (известные белорусские авантюристы, белогвардейцы), которых англичане могли купить за небольшую сумму»32. Автор письма утверждает, что Борис Коверда принадлежал к их обществу, а 24, 27, 31 мая и 2 июня ходил к господину Сухенко. Кроме того, белогвардеец Павлюкевич перед убийством Войкова встречался с Ковердой в Варшаве33.
Необходимо отметить, что инцидент, вызванный убийством П.Л.Войкова, закончился тем, что польская сторона обязалась ограничить деятельность белогвардейских организаций на своей территории34.
Архивные документы показывают, что несмотря на попытки официальной Варшавы сгладить трагический инцидент, в Польше существовали силы, которые не желали нормализации отношений с СССР. Об этом говорит отказ поляков предоставить возможность советским представителям участвовать в суде над Б. Ковердой и ярко выраженный антисоветский характер процесса.
32. ЕГВА. Ф. 460к. Оп. 1. Д. 184. Л. 158-158об.
33. Тамже.
34. Документы и материалы по истории советско-польских отношений. - М., 1967. - Т. 5. - С. 194-195.
