CC BY
4УДК 902 DOI 10.24412/2411-7838-2023-17-94-110
НОВОПЯТНИЦКИЙ КЛАД
Н. П. Макаров
Красноярский краевой краеведческий музей
В статье публикуются материалы клада бронзовых изделий VII в. до н. э., найденных на окраине д. Новопятницкое Уярского района Красноярского края. Уникальность клада определяется как его составом, так и местонахождением на предполагаемой северо-восточной окраине тагарской культуры в слабо изученной Канско-Рыбинской лесостепи. В данном регионе до сих пор не известно ни одного раскопанного тагарского кургана. Полноразмерные формы чеканов, кинжалов, ножей, безушковые кельты красноярско-ангарского типа в сочетании с изображениями в скифо-сибирском зверином стиле датируют клад VII в. до н. э. Проведённый спектральный анализ и аналогичные кельты, отлитые в разных формах, свидетельствуют, что все изделия изготовлены одним мастером-литейщиком и являются результатом одномоментного захоронения. Состав клада указывает на участие в формировании тагарской культуры на её самом раннем этапе окраинных лесостепных племён, территория которых также входит в очаг формирования и распространения скифо-сибирского звериного стиля.
Ключевые слова: Красноярско-Канская лесостепь, ранний железный век, клад бронзовых орудий
THE NOVOPYATNITSKOYE HOARD
N. P. Makarov
Krasnoyarsk Regional Museum of Local History
The article presents materials from the hoard of bronze items of the 7th century BC found on the outskirts of the village of Novopyatnitskoye, Uyar district of Krasnoyarsk Territory. The uniqueness of the hoard is proved by its composition and location on the assumed northeastern outskirts of the Tagar culture area in the poorly studied Kansk-Rybinsk forest-steppe. This area do not have any excavated burial mound of the Tagar culture so far. Full-sized forms of hammer axes, daggers, knives, loopless celts (socketed axes) of the Krasnoyarsk-Angara type, in combination with images in the Scythian-Siberian animal style, allow date the hoard to the 7th century BC. The conducted spectral analysis and the fact of presence of celts cast in the same forms testify that all items were made by one caster and are the result of a one-time concealment. The composition of the hoard indicates the participation of the peripheral forest-steppe tribes in the formation of the Tagar culture during its early stage. Their territory is also included in the centre of the formation and distribution of the Scythian-Siberian animal style.
Keywords: Krasnoyarsk-Kansk forest-steppe, the Early Iron Age, hoard of bronze tools
В научном наследии А. И. Мартынова ранний железный век является особым в изучении древностей Сибири. Открытие им и раскопки сотен курганов и поселений этого времени позволили выделить лесостепную тагарскую культуру VI-I вв. до н. э. [Мартынов, 1979]. Территория её распространения включала памятники на северо-востоке Кемеровской области и сопредельных районов Красноярского края. Позднее для территории Красноярской лесостепи было предложено выделить Красноярский
вариант лесостепной тагарской культуры [Николаев, 1980, с. 338-347]. При этом, для раннего железного века оставалась практически неизученной северо-восточная часть Красноярско-Канской лесостепи. Известны были лишь случайные находки бронзовых орудий, наиболее полный список которых был представлен в обобщающей сводке А. И. Мартынова [1973]. Поэтому появление нового оригинального материала из этого района имеет чрезвычайно важное значение для понимания общих
исторических процессов складывания и развития тагарской культуры. Таким уникальным материалом стал Новопятницкий клад, попавший в руки автора.
Коллекция клада впервые была представлена вниманию коллег на 1 Всесоюзной археологической конференции «Скифо-сибирское культурно-историческое единство», организованной кафедрой археологии КемГУ в 1980 г. Позднее последовала в тезисной форме краткая публикация клада [Макаров, Пискорский, 1988, с. 87, 88]. Цель настоящей статьи - дать полную характеристику данной коллекции и условий обнаружения клада.
Летом 1987 г. в Красноярский краевой краеведческий музей Олегом Генелевым, учеником Новопятницкой средней школы, была доставлена коллекция бронзовых изделий: кельты, чеканы, кинжалы, ножи. Клад был найден на окраине д. Новопятниц-кая Уярского района Красноярского края
(рис. 1). Автором статьи при участии П. Ман-дрыки и О. Генелева был организован дополнительный осмотр местонахождения клада. Все предметы обнаружены в грунте обрушившегося в воду подмытого берега р. Рыбной, протекающей сразу за околицей деревни. При контрольных зачистках обнажения берега близ места находки каких-либо изделий обнаружено не было. Вместе с тем, при промывке обвалившегося в реку грунта найден обломок вкладышевого шила с фигуркой хищника на навершии.
При опросе местных жителей было установлено, что ещё несколько бронзовых орудий были найдены на месте клада рыбаками из соседних населённых пунктов и оказались, к сожалению, утрачены для науки. Лишь один из бронзовых кельтов, оставшийся у рыбаков, был выявлен и передан в музей сотрудником Центра по охране памятников истории и культуры А. Ю. Тарасовым.
Рис. 1. Карта местонахождения Новопятницкого клада
В итоге удалось собрать и передать в фонды Красноярского краевого краеведческого музея 25 бронзовых предметов (коллекция № 9766). Клад состоит из двух кинжалов, 10 кельтов, трёх чеканов, а также девяти ножей, из которых три вклады-шевых.
Уникален кинжал с прямым перекрестьем в виде двух хищников, плоской рукоятью с изображением шести кабанов и навершием из двух фигурок баранов. Длина кинжала 29,4 см, ширина перекрестья 4,5 см. Лезвие в форме вытянутого треугольника имеет ромбовидное сечение. Животные на перекрестье изображены развёрнутыми в разные стороны. Массивная голова опущена вертикально вниз. Глаза и ноздри переданы круглыми ямками и обведены выпуклыми колечками. Выступающее над лбом ухо выделено рельефным полукругом. Показанная выпуклым сегментом лопатка животного отделена нешироким желобком от бедра, моделированного в форме полушара. Сдвинутые вперёд ноги имеют кольчатые окончания лап. Края рукояти по всей длине декорированы рельефными бортиками. В углублённой плоскости рукояти один над другим изображены шесть фигурок кабанов. Животные стоят на прямых вытянутых ногах, на кончиках острых копыт. Сегментовидное плечо и округлое бедро разделены желобком. На опущенной вертикально вниз голове ухо и глаз показаны круглыми ямками, окантованными рельефными колечками. Двойные выпуклые кантики имитируют копыта на концах ног и клыки в раскрытой пасти кабана. Аналогичным образом моделированы концы прямых ног двух фигурок баранов на навершии кинжала. Обе фигурки развёрнуты в одну сторону, располагаясь друг за другом. Над рельефным коротким телом животных непропорционально увеличенная голова с рогами, завёрнутыми в виде спирали. На конце узкой горбатой морды, оконтуренной рельефным валиком, выделены ноздри (рис. 2).
Второй кинжал с валиковым навершием на конце рукояти имеет длину 29,4 см. Ширина перекрестья со слегка опущенными шипами 5,9 см. Концы валикового навер-шия слегка выступают за рукоятку. Пря-
Рис. 2. Новопятницкий клад. Бронзовый кинжал с изображением животных
мой с параллельными краями клинок имеет шестигранное сечение (рис. 3).
Чеканы в количестве трёх экземпляров близки между собой, отличаясь лишь незначительными деталями. Втулка изделий заканчивается грибовидной шляпкой со сквозным округлым отверстием в центре диаметром около 1 см. На боковой части втулки два сквозных противолежащих отверстия для закрепления древка рукояти. Между бойком и втулкой расположен диагонально выступающий шип. Концы обушка приострены в форме клина. Два чекана имеют ромбовидное сечение бойка и обуш-
Рис. 3. Новопятницкий клад. Бронзовый кинжал
ка. Длина изделий 26 см и 24,5 см. Большему экземпляру соответствует втулка длиной 11,4 см и диаметром 3,7 см. Второй чекан имеет втулку длиной 10,6 см и диаметром 3,5 см. Вес изделий соответственно 810 и 640 грамм (рис. 4). Третий чекан близок вышеописанным, но имеет шестигранный в сечении боёк и обушок. Втулка диаметром 3,3 см имеет длину 10,2 см. Нижний конец втулки украшен четырьмя рядами налегающих друг на друга чешуек. При этом орнамент локализуется на половине окружности втулки. Вторая половина имеет гладкие стенки. Длина чекана 24,5 см, вес - 585 грамм.
Группа ножей - девять экземпляров -представлена в составе клада как целыми изделиями, так и их обломками (рис. 5: 1-12).
Бронзовый дугообразнообушковый вкла-дышевый нож с изображением головы грифона на уступе лезвия и фигурой кабана на навершии шила-вкладыша. Длина изделия 23 см. Параллельно спинке ножа вдоль ручки проходит ребро. Голова грифона показана с коротким загнутым клювом, вы-
Рис. 4. Новопятницкий клад. Бронзовый чекан
ступающим на месте перехода от ручки к лезвию.
Глаз птицы выполнен ямкой с рельефным кольцом. Вставленное в полую рукоять шило высотой 8,5 см имеет навершие в виде объёмной пустотелой литой фигурки кабана. Голова фигурки обломлена. Кабан изображён на коротких прямых ногах с поперечными желобками по ним.
Фигурка решена крупными формами. Показан мощный загривок, рельефные сег-ментовидные лопатки и округлое с подрезом бедро. В рукояти и вкладыше для их фиксации имеются сквозные отверстия, расположенные на одном уровне. Обратная сторона ножа плоская, без орнамента (рис. 5: 1).
Бронзовый дугообразнообушковый вкла-дышевый нож с изображением головы грифона на уступе лезвия. Конец острия обломлен. Длина ножа 21,3 см. По всей длине рукояти проходит желобок, заканчивающийся на голове птицы. Грифон выполнен с коротким загнутым клювом, выступающим на месте уступа между ручкой и лезвием. Глаз выделен круглой ямкой, обве-
Рис. 5. Бронзовые ножи Новопятницкого клада
дённой рельефным колечком. На конце полой рукояти сквозное отверстие для закрепления вкладыша (рис. 5: 2). Возможно, данному ножу принадлежало утраченное вкладышевое шило, оказавшееся у рыбаков. По описанию О. Генелева, шило обычной вытянутотреугольной формы с навер-шием в виде кольца (рис. 5: 4).
При промывке обвалившегося грунта найдено ещё одно навершие вкладышевого шила в виде объёмной фигурки хищника. Шило обломлено у основания подставки. Сохранившаяся часть с фигуркой имеет высоту 1,4 см и длину 2,5 см. Зверь изображён с мощным загривком и наклонённой до земли головой. Глаза и ноздри на выступающих лбу и морде трактованы округлыми углублениями, обведёнными рельефными кружками. Выступающее над лбом ухо передано в виде полуовала. Моделированная выпуклым сегментом лопатка отделена узким желобком от бедра в форме полушара. Подогнутые вперёд ноги, как и поджатый длинный хвост, завершены окончаниями в виде колец и опираются на подставку навершия. Хотя изображение нару-
шено окислами, симметричность фигуры с обеих сторон позволяет уверенно восстановить все детали (рис. 5: 5).
Группа из 6 ножей относится к типу ду-гообразнообушковых петельчатых. У всех орудий обломлены острия. Края лезвий прокованы с обеих сторон и переходят в рукоять едва заметным плавным срезом. Один экземпляр выделяется уменьшенными пропорциями. Длина сохранившейся части ножа 13,3 см, ширина 1,1 см. Петля на конце рукояти имеет форму вытянутого эллипса (рис. 5: 12).
Второй нож с аналогичной формой петли найден разломанным на две части. Вдоль краёв рукояти проходят два широких желобка, соединяясь у её основания. Противолежащая плоскость ножа без орнамента. Длина изделия 19,5 см, ширина 2,1 см (рис. 5: 10).
Четыре ножа близки по размерам и орнаментации. У двух из них слегка утолщённая рукоять, выделенная уступом на месте перехода к плоскости клинка. Отверстия петель на конце обоих ножей имеют форму уплощённо-вытянутого эллипса. Наибо-
лее крупный нож длиной 19,3 см, шириной 2,1 см. На лицевой его стороне отлиты два желобка. Они охватывают с боков отверстие петли и далее извилистой лентой спускаются до основания рукояти. В результате по середине образуется рельефная полоска, а по краям рукояти - линия треугольников (рис. 5: 8).
Другой нож имеет длину 19,1 см и ширину 2 см. Орнамент близок вышеописанному, но отличается некоторыми деталями и меньшей четкостью. Линия треугольников вдоль правого края рукояти заменена здесь на полоску рельефных точек и ромбиков (рис. 5: 7). Индивидуальными особенностями отличаются и два других ножа этой группы. Оба экземпляра, в отличие от вышеописанных, имеют одинаковую толщину рукояти и клинка. Один из них длиной 18,8 см и шириной 1,9 см. Другой при той же ширине имеет длину 15,1 см. Первый имеет отверстие петли фигурной формы, второй - подтреугольной. Основные элементы орнамента на рукоятках ещё сохранились, но длина рядов треугольников, зигзагообразных полос и желобков значительно уменьшилась. Если у предыдущих ножей она равнялась 7,5-7,8 см, то у двух последних экземпляров она составила 5-5,5 см. Кроме того, исчезла чёткость в нанесения орнамента. Линии треугольников с трудом просматриваются по краям рукоятки (рис. 5: 9, 11).
Ещё один нож найден с обломленной ручкой и остриём. Длина сохранившегося
Рис. 6. Бронзовые кельты Новопят-ницкого клада, отлитые в одной форме
орнамента 13,7 см, ширина 2,5 см. На месте перехода лезвия к рукояти небольшой выступ с изображением головы грифона. Глаз птицы выделен ямкой с рельефным ободком, от которого отходит круто загнутый клюв. На рукоятке ножа нанесены четыре глубоких продольных желобка (рис. 5: 6).
В составе клада насчитывается 10 кельтов. Все они втульчатые, безушковые, клинообразной формы. Их характерным признаком является наличие муфты, слабо выступающей над поверхностью щёк у кельта. Боковые стенки немного сужаются к лезвию. На боковых гранях по всей длине проходят литейные швы. Втулки орудий подчетырёхугольной формы с округлёнными углами. Пять кельтов отлиты в одной форме, о чём говорит совпадение всех их деталей (рис. 6). Под нижней линией вершинами вниз свисают небольшие треугольнички. Их высота не превышает 3-4 мм. Они опоясывают по периметру все стороны кельта, включая узкие боковые грани. На широких щеках кельты дополни-
ШШМ
3
тельно украшены тремя длинными рельефными полосками-разделителями. Средняя из них опущена вертикально вниз. Линии, свисающие по бокам от неё, имеют загнутые до краёв кельта концы. Высота кельтов 9,1 см, ширина лезвия 4,9 см, размеры втулки у верхнего края 5,8 х 2,6 см, глубина 7 см (рис. 7: 4).
Ещё два кельта также отлиты в одной форме, но уже с несколько иным орнаментом. На щеках вдоль нижнего края муфты нанесено по четыре рельефных колечка. Под муфтой три параллельно-горизонтальных рельефных линии, опоясывающие кельт. Шевроны образуют с нижней линией на обеих сторонах по четыре равнобедренных треугольника. Их высота 1,8 см. Меж-
ду треугольниками нанесены три разделителя. Средний из них - прямой, длиной 4,5 см, два изогнутых боковых по 3,8 см. Высота кельтов 9,8 см, ширина лезвия -
5.2 см. Размеры втулки глубиной 7,7 см составляют у верхнего края 5,7 х 2,7 см (рис. 8: 1, 2).
К описанным экземплярам примыкает кельт длиной 9 см и шириной лезвия
5.3 см. Его отличие в отсутствии орнаментальных колечек по муфте. Кроме того, шевроны из линий заменены на сплошные рельефные треугольники высотой 0,7 см. Центральный разделитель имеет длину 4 см, изогнутые боковые - 2,7 см (рис. 8: 3). В составе клада представлено несколько кельтов, выполненных индивидуально.
Рис. 7. Бронзовые кельты Новопятницкого клада
Рис. 8. Бронзовые кельты Новопятницкого клада. № 1 и 2 отлиты в одной форме
Рис. 9. Бронзовые кельты Новопятницкого клада
2
3
Один из них имеет высоту 9,2 см и ширину лезвия 5,4 см. Подчетырёхугольной формы втулка размерами 6,2х3 см. Её глубина 5,5 см. Кельт отличается от вышеописанных отсутствием орнамента на месте муфты и параллельно-горизонтальных полосок под ней. Короткие шевроны под муфтой образуют на каждой стороне по ряду из девяти треугольников. Центральный разделитель, свисающий вертикально, имеет длину 4 см. Слева и справа от него спущены изогнутые боковые разделители, длиной на одной стороне 2,5 см, а на противоположной 2 см. При этом на одной из сторон боковые разделители выходят из вершин треугольника, а на другой расположены между ними (рис. 9: 1).
Ещё один кельт отличается от описанных полным отсутствием разделителей.
Шевроны здесь удлинённых пропорций. Высота трёх образованных на широких гранях треугольников по 2 см, ширина оснований 1,2 см. При этом центральный из них вписан в более крупный треугольник высотой 3,8 см и шириной основания 2 см. Втулка глубиной 4,8 см имеет у верхнего края размеры 5,2x2,3 см. Общая длина кельта - 7,8 см (рис. 9: 2).
Описанные кельты из клада имеют одинаковый орнамент на обеих сторонах, лишь иногда отличающийся во второстепенных деталях.
Все орудия клада находят аналоги в памятниках ранней стадии тагарской культуры. На это указывает прежде всего пол-норазмерность большей части найденных изделий. Кроме того, для каждого типа орудий характерны элементы, указывающие
на их архаичность. К тагарской архаике отнесены типы кинжалов и ножей, аналогичных входящим в состав клада. Все исследователи этой эпохи единодушны в ранней датировке кинжалов с валиковыми навер-шиями и дугообразнообушковых вклады-шевых ножей. Типичны для этого времени изображения головки грифона на уступе лезвия ножа, а также фигурок стоящих животных на навершии вкладышевого шила [Киселёв, 1949, с. 124-146]. У чеканов между бойком и втулкой выполнен диагонально выступающий шип. Как и массивность изделий - это признак, характерный для первой стадии тагарской культуры. Подобные чеканы рядом исследователей датированы VП-VI вв. до н. э. [Членова, 1967, с. 2538]. При этом изображение кабана на навер-шии шила стилистически близко фигурке этого животного на рукоятке кинжала.
Более широкая датировка в археологической литературе предлагалась для кельтов, аналогичных входящим в состав Ново-пятницкого клада.
Первым на своеобразие подобных кельтов обратил внимание австрийский археолог Г. К. Мергарт, заброшенный в Сибирь в ходе бурных событий первой мировой войны [Detlowa, Swozilek, 2006; Раге^ег, 2008; Белокобыльский, 1986; Китова, 2007; Макаров, 1989]. Став в 1919-1921 гг. сотрудником Музея Приенисейского края в Красноярске, Г. К. Мергарт проработал коллекции музея и вычленил особую категорию кельтов, отличающихся от изделий Минусинской котловины. На составленной им карте основная область распространения безушковых кельтов оказалась в районе г. Красноярска на Енисее и по его притоку Ангаре (рис. 10). По его мнению, кельты
Karte des Jenissei-Angara-Gebietes.
Рис. 10. Карта распространения кельтов красноярского типа по Г. К.Мергарту с дополнением местонахождения Новопятницкого клада
красноярского типа отличались от минусинских наличием геометрического орнамента и отсутствием ушек для крепления [МеЛаЛ, 1926, Р. 40-57].
Г. А. Максименков, обратившийся вслед за Г. К. Мергартом к анализу кельтов, спустя четыре десятилетия датировал их пер-вой-второй стадиями тагарской культуры, обозначив изделия как кельты краснояр-ско-ангарского типа [Максименков, 1960, с. 148-162]. Последнее название закрепилось в литературе, поскольку ещё на карте Г. К. Мергарта хорошо видно, что данный тип кельтов распространён не только в Красноярско-Канской лесостепи, но и в таёжных северо-восточных районах Ангары и её притоков. Особенности состава Новопятницкого клада позволяют говорить обо всей серии находок как наиболее ранних для лесостепной тагарской культуры и её красноярского варианта, предложенных к выделению А. И. Мартыновым [1979] и Р. В. Николаевым [1980, с. 239-247].
Спектральный анализ предметов клада, проведённый сотрудником ЛОИА АН СССР, ныне ИИМК, В.А. Галибиным показал, что почти все изделия выплавлены одним мастером-литейщиком из высокооловянистой бронзы (Приложение, табл. 1). Помимо состава металла об одновременности изделий клада говорит факт использования двух литейных форм для изготовления семи кельтов, чем объясняется повторение даже мелких деталей на вышеописанных экземплярах (рис. 6; 8). Таким образом, Но-вопятницкий клад не является предметом длительных сборов древних литейщиков, а стал результатом одномоментного захоронения вещей, принадлежащих одному человеку. Исходя из этого, все кельты клада следует синхронизировать с самым началом тагарской культуры и датировать VII в. до н. э. На эту раннюю дату указывают и аналогии кинжалу с навершиями в виде двух фигурок баранов в наиболее раннем царском кургане Аржан, датированном VIII-VII вв. до н. э. Найденные там несколько бронзовых наверший с фигурками горных баранов чрезвычайно близки по стилю изображению животного Новопятницкого клада [Грязнов, 1980, с. 36, рис. 25].
Отмеченные Я.А. Шером стилистические особенности изображений аржано-майэмирского типа характерны и для других фигурок на кинжале Новопятницкого клада. Глаза всех животных и ноздри рта показаны в виде концентрического круга, частично выступающего над линией лба [Шер, 1980, с. 344]. По терминологии Н. Л. Членовой эти же элементы и ухо в виде полуовала характерны для так называемого минусинского стиля VII-VI в. до н. э. [Членова, 1967, с. 110-123]. М.П.Завиту-хина, публикуя коллекцию древних художественных бронз тагарской культуры Эрмитажа, уточняет, что сочетание сегмен-товидного уха и круглого глаза не является обязательным изобразительным элементом для всех голов животных. Детализация морды зверей может иметь резкие различия [Завитухина, 1983, с. 22]. Тем не менее, на примере изображений животных на кинжале Новопятницкого клада видны все основные стилистические приёмы ран-нетагарского искусства. Это и кольчатые окончания лап животного на перекрестье кинжала и навершии шила-вкладыша, и поза кабанов, стоящих на цыпочках, поперечные кантики на концах ног, изображения глаз и рта концентрическими кругами [Богданов, 2011, с. 23-28].
Таким образом, с учётом обозначенных аналогий можно датировать Новопятниц-кий клад VII в. до н.э, несмотря на то, что курганов тагарской культуры этого времени на северной периферии Красноярско-Канской лесостепи до сих пор не обнаружено и не раскопано. Последнее обстоятельство, видимо, связано с тем, что на данной территории научным исследованиям подверглись всего лишь около двух десятков тагарских курганов [Карцов, 1929; Николаев, 1980]. Раскопанные П.С.Проскуряковым, А. В. Адриановым, В. И. Анучиным курганы были отнесены к концу тагарской культуры [Вадецкая, 2022, с. 55-70]. Остальные курганы были раскопаны ещё в XIX в. либо непрофессиональными археологами в лице первого губернатора Енисейской губернии А. П. Степанова, управляющего банком И.Александрова и других чиновников, либо бугровщиками, искавшими
в первую очередь драгоценные вещи [Дэв-лет, 1976]. Кроме того, внимание исследователей привлекала, прежде всего, богатая археологическими памятниками более южная Минусинская степь. Здесь, по подсчётам Э. Б. Вадецкой, зарегистрировано несколько тысяч тагарских курганов, раскопано около 700, из которых к раннему баиновскому этапу VII-VI вв. по периодизации М. П. Грязнова отнесено 170 [Вадецкая, 1986, с. 77-128]. В то же время отдельные погребения эпохи поздней бронзы и серия случайных находок свидетельствуют, что в предскифское время в Красноярско-Кан-ской лесостепи обитали племена, родственные носителям карасукской культуры [Рыг-дылон, 1955; Максименков, 1961; Макаго^ Batasehev, 2004, с. 235-248]. Это обстоятельство позволило иркутским археологам, вслед за Г. А. Максименковым, говорить о появлении в районе Канска безушковых кельтов с тремя рельефными поясками и поясом выпуклин-горошин в переходный период от карасукского времени к тагар-скому [Генералов, Дзюбас, 1995, с. 133-143]. Однако, кельты бронзового века Красно-ярско-Канской лесостепи значительно отличаются от кельтов Новопятницкого клада. Они почти в два раза больше по своим размерам. Более того, даже погребения поздней бронзы лесостепных районов отличны от классических карасукских захоронений. В лесостепи ни в одном случае не отмечено земляной насыпи кургана, нет типичных каменных оград и ящиков из вкопанных плит, покойным укладывалось мясо диких, а не домашних животных. Все это свидетельствует о том, что в северных лесостепных районах Енисея развивались самобытные культуры бронзового века, хотя и испытывавшие значительное влияние своих более южных степных соседей. Это влияние значительно усиливается в раннем железном веке, когда в таёжных районах Енисея и Ангары формируются культуры, сочетающие традиции местного аборигенного населения и достижения тагарских и родственных им племён. В последние десятилетия для северного При-ангарья и таёжного района Среднего Енисея выделена цэпаньская культура VШ-П в. до н. э. [Привалихин, 2011, с. 161-183], ниж-
непорожинская и шилкинская культуры скифского времени [Мадрыка, 2008, с. 6876; 2020, с. 81, 82]. Для них характерно оригинальное сочетание каменных и костяных изделий с бронзовыми орудиями и предметами искусства в скифо-сибирском зверином стиле.
Дискуссионным является вопрос о брон-золитейном производстве на территории распространения обозначенных культур и Красноярско-Канской лесостепи. Проведённый спектральный анализ бронз скифского времени из таёжной зоны Среднего Енисея показал наличие изделий, легированных оловом до 15-25 % [Хаврин, 2006, с. 101, 102]. Результаты количественного спектрального анализа (%), выполненного В. А. Галибиным, указывают на высокооло-вянистую бронзу всех предметов Ново-пятницкого клада (Приложение, табл. 1). В то же время для раннетагарских баинов-ских и подгорновских бронз Минусинских котловин характерны изделия мышьяковистой меди [Хаврин, 2005, с. 96-98].
В массиве исследованных П. В. Мандры-кой бронз могильника Усть-Шилка 2 таёжной зоны Среднего Енисея фигурка кабана, сосуд и несколько бляшек оказались отличными по составу металла от всей серии и являются, видимо, импортными предметами [Хаврин, 2006, с. 102]. По мнению В.А. Галибина, из состава Новопятницкого клада несколько выбивается кинжал с фигурками животных на перекрестье и рукояти. Вероятно, он изготовлен другим мастером и также является импортным изделием (рис. 2). Подобные предметы, вероятно, имели сакральное значение и попадали в более северные территории в результате обмена из южно-сибирских и цен-тральноазиатских центров. Это подтверждается находками уникальных изделий на севере Туруханского района в виде бронзовых ажурных ножен, украшенных фигурками оленей [Привалихин, Дроздов, 2023]. Импортным по составу металла оказалась и бронзовая фигурка львёнка из погребения Скородумный Бык Нижней Ангары [Фокин, 2013, с. 185].
В целом, все изделия Новопятницкого клада выполнены опытной рукой в односложной технике для каждого типа орудий.
шп
* I
Рис. 11. Каменная форма для отливки кельтов красноярско-ангарского типа. Д. Соколова, Северное Приангарье. Енисейский музей
Наиболее показательна группа кельтов. Как уже отмечалось выше, пять из них отлиты в одной форме, а ещё два - в другой.
На примере кельтов красноярско-ангар-ского типа можно говорить о местной металлургии бронзы в ареале этого типа орудий. К известной литейной форме у ангарской деревни Соколовой (рис. 11) следует добавить ещё одну уникальную находку из района Северного Приангарья. Сотрудником Красноярского музея С. М. Фокиным в собрании одного из краеведов Богучан-ского района выявлена двустворчатая бронзовая литейная форма с находящимся в ней кельтом красноярско-ангарского типа1. Наличие металлической формы, в отличие от каменной у д. Соколовой, принципиально ничего не меняет.
Рис. 12. Бронзовая литейная форма (1) с бронзовым кельтом внутри (2). Богучанский район Северного Приангарья
Достаточно увидеть на них характерные для безушковых красноярско-ангар-ских кельтов типичную орнаментацию с параллельно-горизонтальными рельефными линиями и свисающими от них вертикально вниз тремя разделителями (рис. 12). Тот же орнамент мы видим и на кельтах Новопятницкого клада. При этом в археологии Сибири металлические формы для отливки кельтов встречались неоднократно [Гришин, 1971, с. 111-113].
1 Приношу благодарность коллеге С. М. Фокину за разрешение публикации данной уникальной находки.
Несмотря на отличия трёх индивидуальных кельтов Новопятницкого клада от семи других экземпляров, отлитых в двух формах, весь состав клада указывает на одновременность их бытования. В добавление к кельтам можно указать на однотипность групп вкладышевых и дугообразнообуш-ковых петельчатых ножей, а также массивных чеканов (рис. 5).
Новопятницкий клад, находящийся уже за пределами раскопанных памятников вышеотмеченных культур раннего железного века, указывает либо на необходимость существенного расширения на северо-восток границы лесостепной тагарской культуры, либо на возможное существование в Средней Сибири ещё одной культуры скифского времени [Макаров, 2014, с. 437454]. В любом случае, Канско-Рыбинская лесостепь представляет ещё один район раннего распространения скифо-сибир-ского звериного стиля. Его ранний этап с образами кабана, горного барана, кошачьих хищников, головки грифона со всеми присущими им стилистическими особенностями, характерен не только для южных районов Минусинской котловины и Тувы
[Чугунов, Наглер, Парцингер, 2002; Богданов, 2006, с. 88; 2011, с. 23-28], но на примере Новопятницкого клада и для северных районов лесостепи. На это же указывают и случайные находки из Канско-Ры-бинской лесостепи с яркими образцами изделий в скифо-сибирском зверином стиле на бронзовых проушных топорах VП-VI в. до н. э. (рис. 13).
Подобные изображения свернувшегося хищника в раннем зверином стиле известны и с территории Прибайкалья [Варламов, 1995, с. 144-153].
При характеристике звериного стиля тагарских кинжалов наиболее выразительный кинжал Новопятницкого клада предположительно отнесён исследователями к подгорновскому этапу тагарской культуры [Бобров, Моор, 2011, с. 146]. В могильниках Подгорное озеро, Каменка I и других раннетагарских памятниках степи найдены валиковые кинжалы и втульчатые чеканы с шестигранным бойком, аналогичные изделиям Новопятницкого клада [Чугунов, Морозов, Хаврин, 2021, с. 114, рис. 2]. При этом если на территории Ачинско-Ма-риинской и Красноярской лесостепи рас-
Рис. 13. Бронзовые топоры с изображением кошачьих хищников. Канская лесостепь: 1 - частная коллекция, 2 - Канский музей
копан ряд памятников тагарской культуры, в собственно Канско-Рыбинской лесостепи тагарские курганы пока не обнаружены [Бобров, 2011. с. 11-22].
Подводя черту под серией приведённых артефактам клада аналогий, можно с уверенностью говорить о датировке Новопят-ницкого клада началом раннего железного века. Более того, с учётом тенденции последних десятилетий удревнения этого периода несколькими исследователями, как по радиоуглеродным датам, так и по прямым аналогиям [Савинов, 2011, с. 209], возникает вероятность отнесения всего комплекса клада к VIII, а то и к IX вв. до н. э. Тем не менее, предварительная датировка VII в. до н. э. все же остается наиболее приемлемой [Макаров, Пискорский, 1988, с. 87,
88]. На это указывает, прежде всего, нали -чие в коллекции ножа уменьшенных размеров (рис. 5: 12). При движении с юга на север бронзовых изделий степных форм в количественном отношении становится меньше. При этом отставание севера от юга совершенно незначительно по времени, иначе предметы, уже вышедшие из употребления в степи, просто не могли бы быть заимствованы и не оказались бы на северных территориях.
Таким образом, Новопятницкий клад является ещё одним свидетельством того, что в лесостепных районах развитие культур раннего железного века шло в тесном контакте с развитием культуры в степях Минусинской котловины и Тувы, без какого-либо существенного отставания от них.
Приложение
Табл. 1. Результаты количественного спектрального анализа (%) предметов Новопят-ницкого клада Уярского района Красноярского края, выполненные В.А. Галибиным
Шифр лаборатории № Sn Р1 As Sb Bi Ag Аи Fe N1 Со Zn
498-22 Чекан 1 15 0,02 0,1 0,017 0,009 0,03 0,002 0,06 0,04 - -
498-23 Чекан 2 16 0,06 0,16 0,022 0,012 0,008 0,002 0,08 0,05 - -
498-24 Чекан 3 23 0,06 0,7 0,055 0,016 0,03 0,004 0,05 0,14 0,013 -
498-25 Кельт 4 23 0,08 0,05 - 0,016 0,003 - 0,03 0,012 - 0,04
498-26 кельт 5 17 0,09 0,35 0,04 0,017 0,012 0,005 0,11 0,04 0,08 0,03
498-27 Кельт 6 16 0,13 0,11 0,01 0,018 0,009 - 0,09 0,03 0,01 0,05
498-28 Кельт 7 18 0,11 0,8 0,08 0,015 0,03 0,004 0,03 0,22 0,01 -
498-29 Кельт 8 16 0,2 - - 0,013 0,003 - 0,01 0,01 - -
498-30 Кельт 9 15 0,03 0,06 0,01 0,006 0,004 - 0,14 0,015 - -
498-31 Кельт 10 14 0,06 0,15 0,018 0,015 0,12 0,008 0,17 0,022 - -
498-32 Кельт 11 15 0,03 0,22 0,065 0,014 0,05 0,008 0,5 0,06 0,01 0,03
498-33 Кельт 12 15 0,07 0,7 0,07 0,018 0,009 0,005 0,01 0,55 0,006 -
498-34 Нож 17 14 0,03 0,45 0,045 0,011 0,015 0,004 0,02 0,07 - -
498-35 Кинжал 18 16 0,35 0,25 0,024 0,014 0,01 0,002 0,007 0,1 0,01 0,06
498-36 Нож 19 15 0,015 0,09 0,014 0,005 0,005 0,003 0,02 0,05 0,007 -
Шифр лаборатории № Sn Pl As Sb Bi Ag Au Fe Ni Co Zn
498-37 Кинжал 20 16 0,065 0,15 0,055 0,011 0,014 0,014 0,02 0,05 0,007 -
498-38 Нож 21 17 0,04 0,6 0,09 0,011 0,1 0,016 0,06 0,4 0,06 -
498-39 Кинжал 22 16 0,04 1,1 0,07 0,013 0,3 0,003 0,03 0,5 0,006 -
498-40 Нож 23 16 0,05 1,1 0,06 0,013 0,008 0,003 0,03 0,5 0,008 -
498-41 Нож Без № 18 0,16 1,5 0,09 0,016 0,02 0,004 0,08 0,4 0,045 -
498-42 Вкладыш-шило Без № 14 0,03 0,8 0,18 0,01 0,007 0,005 0,07 0,18 0,022 -
498-43 Нож с вкладышем Без № 18 0,07 0,4 0,24 0,008 0,007 0,003 0,004 0,14 0,007 -
498-44 Навершие вкладыша с фигуркой животного Без № 15 0,1 0,9 0,22 0,009 0,01 - 0,05 0,04 0,007 -
498-45 Кинжал валиковый Без № 14 0,8 1,6 0,12 0,02 0,25 - 0,09 0,006 - -
Литература
Белокобыльский Ю. Г. Бронзовый и ранний железный век Южной Сибири: История идей и исследований XVIII - первой трети XX вв. Новосибирск: Наука, 1986. С. 119-132.
Бобров В. В. Тагарская культура в северной лесостепи //«Terra Scythica». Материалы международного симпозиума «Terra Scythica». Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН, 2011. С. 11-22. Бобров В. В., Моор Н. Н. Звериный стиль в декоре тагарских курганов // Археология Южной Сибири. К 80-летию Я.А. Шера. Кемерово: РИО КемГУ 2011. Вып. 25. С. 146-151.
Богданов Е. С. Образ хищника в пластическом искусстве кочевых народов Центральной Азии (скифо-сибирская художественная традиция). Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2006. 240 с. Богданов Е. С. Образ свернувшегося и припавшего к земле хищника, оленя «на цыпочках» в контексте зарождения скифо-сибирского искусства // «Terra Scythica». Материалы международного симпозиума «Terra Scythica». Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН, 2011. С. 23-28. Вадецкая Э. Б. Археологические памятники в степях Среднего Енисея. Л.: Наука, 1986. 180 с. Вадецкая Э.Б. Сухобузимский курган (новый взгляд на старые раскопки)//Енисейская провинция. Красноярск: «Литера-Принт», 2022. Вып. VI. С. 55-70.
Варламов О. Б. Бронзовый топор из Прибайкалья и некоторые вопросы сложения изобразительных канонов раннескифского искусства//Байкальская Сибирь в древности. Иркутск: ИркГУ 1995. С. 144-153.
Генералов А. ГГ, Дзюбас С.А. Бронзовые кельты Канского музея //Байкальская Сибирь в древности. Иркутск: ИркГУ, 1995. С. 133-143.
Гришин Ю. С. О некоторых Сибирских металлических литейных формах эпохи бронзы и раннего
железа //Краткие сообщения Института археологии. 1971. № 127. С. 111-113.
Грязнов М. П. Аржан. Царский курган раннескифского времени. Л.: Наука, 1980. 62 с.
Дэвлет М. А. К истории исследования памятников тагарской культуры //Южная Сибирь в скифо-
сарматскую эпоху. Кемерово: КемГУ, 1976. С. 16-33.
Завитухина М. П. Древнее искусство на Енисее. Скифское время. Публикация одной коллекции. Л.: Искусство, 1983. 192 с.
Карцов В. Г. Материалы к археологии Красноярского района. Описание коллекций и материалов музея. Отдел археологический. Красноярск, 1929. 58 с.
Китова Л.Ю. История сибирской археологии (1920-1930-е годы): Изучение памятников эпохи металла. Новосибирск: ИАЭТ СО РАН, 2007. 271 с.
Киселёв С.В. Древняя история Южной Сибири. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1949. 364 с. (Материалы и исследования по археологии СССР (МИА). № 9).
Макаров Н.П. К истории изучения и экспонирования археологических коллекций //Век подвижничества. Красноярск: КККМ, 1989. С. 131-189.
Макаров Н. П. Ранний железный век Средней Сибири //«Ананьинский мир: истоки, развитие, связи, исторические судьбы». Казань: Отечество, 2014. С. 437-454. (Серия «Археология евразийских степей». Вып. 20).
Макаров Н.П., Пискорский М.В. Новопятницкий клад//Проблемы археологии Северной Азии. Тезисы конференции. Чита: Читинская обл. типография, 1988. С. 87-88.
Максименков Г. А. Бронзовые кельты красноярско-ангарских типов //Советская археология. 1960. № 1. С. 148-162.
Максименков Г. А. Новые данные по археологии района Красноярска // Вопросы Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск: Наука, 1961. С. 301-315.
Мандрыка П. В. Новая археологическая культура раннего железного века в южно-таежной зоне Средней Сибири //Археология, этнография и антропология Евразии. 2008. 3 (35). С. 68-76. Мандрыка П. В. Нижнепорожинская культура раннего железного века в южной тайге Среднего Енисея //Труды VI (XXII) Всероссийского археологического съезда в Самаре. Самара: СГПУ 2020. С. 81-82.
Мартынов А. И. Памятники и отдельные находки предметов скифо-сарматского времени в Томско-Енисейском лесостепном районе //Известия лаборатории археологических исследований. Кемерово: КГПИ, 1973. Вып. 5. С. 3-69.
Мартынов А. И. Лесостепная тагарская культура. Новосибирск: Наука, 1979. 208 с. Николаев Р. В. Красноярский вариант тагарской культуры. Скифо-Сибирское культурно-историческое единство. Материалы Всесоюзной археологической конференции. Кемерово: КемГУ, 1980. С. 338-347.
Привалихин В. И. Цэпаньская культура раннего железного века Северного Приангарья. История открытия, результаты и перспективы исследований //Второй век подвижничества. Красноярск: КККМ, 2011. С. 161-183.
Привалихин В. И., Дроздов Н.И. Новые материалы по раннему железному веку северных территорий Красноярского края //Тропою тысячелетий. Памяти М.А. Дэвлет. М.; Кемерово, 2023. (В печати). (Труды Сибирской Ассоциации исследователей первобытного искусства. Вып. XIII). Рыгдылон Э. Р. Заметки о карасукских памятниках из окрестностей Красноярска //Краткие сообщения Института истории материальной культуры. 1955. Вып. 60. С. 129-134. Савинов Д. Г. Проблема хронологии и периодизации тагарской культуры в историческом контексте // «Terra Scythica». Материалы международного симпозиума «Terra Scythica». Новосибирск: Изд-во ИАЭ СО РАН, 2011. С. 208-217.
Членова Н. Л. Происхождение и ранняя история племен тагарской культуры. М.: Наука, 1967. 298 с. Чугунов К. В., Наглер А., Парцингер Г. Элитное погребение эпохи ранних кочевников в Туве (предварительная публикация полевых исследований российско-германской экспедиции в 2001 году // Археология, этнография, антропология Евразии. 2002. № 2 (10). С. 115-124.
Чугунов К. В., Морозов С. В., Хаврин С. В. Могильник Каменка I и его значение для хронологии ран-нетагарской культуры //Поверив алгеброй гармонию: сборник статей памяти Якова Абрамовича Шера. СПб.: ИИМК РАН, 2021. С. 110-132.
Фокин С. М. Новое погребение раннего железного века в Северном Приангарье //Археологические исследования древностей Нижней Ангары и сопредельных территорий: сборник научных статей. Красноярск: КККМ, 2013. С. 176-187.
Хаврин С. В. Спектральный анализ бронзовых изделий скифского времени Саяно-Алтая и проблемы хронологии тагарской культуры //Археология Южной Сибири: идеи, методы, открытия. Сборник докладов международной научной конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения чл.-корр. Российской академии наук С. В. Киселёва, г. Минусинск, 20-26 июня 2005 г. Красноярск: РИО КГПУ им. В. П. Астафьева. 2005. С. 96-98.
Хаврин С. В. Металл памятников I тысячелетия до н.э. таежной зоны Среднего Енисея //II Северный археологический конгресс. Екатеринбург-Ханты-Мансийск: Изд-во «Чароид», 2006. С. 101102.
Шер Я. А. Ранний этап скифо-сибирского звериного стиля. Скифо-Сибирское культурно-историческое единство. Материалы Всесоюзной археологической конференции. Кемерово: КемГУ 1980. С. 338-347.
Detlowa К., Swozilek Н. Briefedes Gerovon Merhartnach Krasnojarsk und ein "Vorschlag betreffs der Organisation der archäologischen Erforschung des Jenissei-Gebietes" In: Sonderdruckaus dem Jahrbuchdes Vorarlberger Landesmuseumsvereins - Freunde der Landeskunde 2005. Bregenz, 2006. Р.7-45. Makarov N. P., Batasehev M. S. Cultural originsofthemiddle Yenisei. Languages and Prehistore of Central Siberia / Edited by Edward J. Vajda. Western Washington Universitu, 2004. Р. 235-248. Merhart G. Bronzezeit am Jenissei. Wien, 1926. P. 189.
ParzingerH. Einführungen: G. Merhart, Daljoko: Bilder aus sibirischen Arbeitstagen. Wien-Köln-Weimar, 2008. Р. 11-45.
