CC BY
40НОВЕЛЛЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА ОБ ОБЪЕКТАХ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ
В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КОРОЛЁВА Екатерина Вячеславовна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного и гражданского права ФГБОУ ВО «Липецкий государственный технический университет». E-mail: katysha-lip@mail.ru
Краткая аннотация: В статье проанализированы изменения законодательства об объектах гражданских прав. Отдельное внимание уделено вновь введенным положениям законодательства о цифровых правах. В статье уделяется внимание вопросам правового регулирования цифровых денег, а также проводится краткий анализ судебной практики в данной области.
Abstract: The article analyzes the latest changes in legislation on objects of civil rights. Special attention is paid to the newly introduced provisions of the legislation on digital rights. The article focuses on the issues of legal regulation of digital money, as well as a brief analysis of judicial practice in this area
Ключевые слова: объекты гражданских прав, имущественные права, цифровые права, криптовалюта, цифровые деньги.
Keywords: objects of civil rights, property rights, digital rights, cryptocurrency, digital money.
Объекты гражданских прав достаточно часто становятся предметом исследования в научных публикациях в Российской Федерации. Во многих статьях, монографиях и диссертациях уделено внимание различным аспектам анализа правового режима отдельных видов объектов гражданских прав. Однако в последние полтора - два года наметилось активное повышение интереса к данному институту со стороны специалистов в гражданском праве[1]. В первую очередь это связано с тем, что с 1 октября 2019 г. вступила в силу новая редакция ст. 128 «Объекты гражданских прав» ГК РФ[2]. Внесенные изменения направлены на упорядочение системы объектов гражданских прав. Из анализа новой редакции статьи можно сделать вывод о том, что все объекты гражданских прав делятся на следующие группы: вещи, к которым в том числе наличные деньги и документарные ценные бумаги; иное имущество, в состав которого включены имущественные права; результаты работ и оказания услуг; интеллектуальная собственность; нематериальные блага.
В связи с принятием новой редакции ст. 128 ГК РФ существенные изменения коснулись понятия «имущественные права». В предыдущей редакции анализируемой статьи, имущественные права, бездокументарные ценные бумаги, безналичные денежные средства указывались в качестве особого вида имущества. В действующей редакции статьи имущественные права являются общим понятием, в состав которого включены бездокументарные ценные бумаги, безналичные денежные средства, а также цифровые права.
Понятие «цифровые права» является новым для ГК РФ, в связи с этим с 1 октября 2019 г. была введена в действие ст. 1411 ГК РФ, которая так и называется «Цифровые права». Необходимость введения в гражданское законодательство норм о цифровых правах бурно обсуждалась еще на этапе разработки проекта изменений, некоторые авторы указывали на отсутствие необходимости введения такого понятия в действующий ГК РФ[3]. В частности, С. Сарбаш отмечает: «У цифрового права нет и не может быть никакой самостоятельности. Это ложная сущность в ряду субъективных гражданских прав.
Цифровое право на самом деле есть лишь форма, т.е. оформление любого известного права: вещного, обязательственного, корпоративного, исключительного, личного»[4]. Однако есть авторы, которые, указывая на определенные «неровности» введенной нормы права, в целом положительно оценивают правовое закрепление нового вида объекта гражданских прав. Так, по мнению А. Габова, «новая реальность - цифровые права - существует, и право не может на нее не реагировать... Для документа такого уровня, как Кодекс, предложенное в окончательной редакции (уже теперь действующее) определение цифровых прав. является достаточным»[5].
Из анализа положений п. 1 ст. 1411 ГК РФ можно сделать вывод, что введение данной нормы права, направлено на создание правовой базы для разработки последующего специального законодательства в целях упорядочения гражданских правоотношений, которые возникают в результате развития цифровой экономики. Однако, определенные сложности на сегодняшний момент вызывает вопрос о том, можно ли цифровые права отнести к объектам гражданских прав или более верным является расценивать их как особый способ фиксации прав уже известных гражданскому законодательству (вещных, обязательственных и т.д.). Подобные вопросы вызывает формулировка п. 1 ст. 1411, закрепившей понятие цифровых прав, под которыми понимается: «названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам». Как видно из приведенной нормы, под указанными правами понимаются обязательственные и иные права (т.е. употребляются категории давно известные в гражданском праве), дифференцирующим признаком которых является режим их осуществления («в соответствии с правилами информационной системы»). Из буквального толкования данных положений можно сделать вывод о том, что цифровые права - это не самостоятельный вид имущественных прав, о особый способ их фиксации и осуществления уже существующих прав. Кроме того, открытым остается вопрос о перечне прав, которые могут включаться в состав цифровых. В приведенной выше
норме права данный перечень остается открытым, по сути, в форме цифровых прав могут быть «зафиксированы» любые права: вещные, обязательственные права, права на результаты интеллектуальной собственности, права на средства индивидуализации и т.д.
Как видно введенная норма права вызывает больше вопросов, нежели содержит ответов, для полноценного и точного осмысления данного понятия необходимо принятие специальных правовых актов, которые ныне не разработаны. Однако данный аспект может быть оправдан тем, что введение понятия цифровых прав в ГК РФ связано с необходимостью выработки единой правовой терминологии для ее последующего единообразного применения в специальном законодательстве. Как указывалось в Пояснительной записке к проекту федерального закона № 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации»[6] целями введения в ГК РФ понятия «цифровые права» являлось: определить их место в системе объектов гражданских прав (как указывалось выше они отнесены к категории имущественных прав); указать, что оборот такого объекта осуществляется только посредством внесения записей в информационную систему (данное положение не получило закрепление в последней редакции введенной нормы права); описать оборотоспособность объекта, в том числе прямо допустить его куплю-продажу (в п. 1 ст. 1411 ГК РФ предусмотрена возможность распоряжения цифровым правом, в том числе допускается его передача, залог, обременение. В целях реализации данных положений были внесены изменения также в нормы о договоре купли-продажи); предоставить защиту гражданам и юридическим лицам по сделкам, совершаемым с этим объектом (разработанный авторами законопроекта п. 5 ст. 1411 ГК РФ не получил закрепления в действующей редакции анализируемой статьи).
Не все положения законопроекта нашли свое отражение во вновь введенной норме праве, предполагается, что остальные вопросы, связанные со спецификой оборота цифровых прав, получат свое разрешение в специальном законодательстве. В настоящее время в ГК РФ заложены лишь базовые понятия, главной ценностью которых является признание существования объектов, которые по сути вошли в оборот, но не получали своей надлежащей правовой регламентации. На сегодняшний момент законодатель ввел в правовой оборот цифровые «формы» объектов гражданских прав, однако законодательство о них находится в стадии своего зарождения и требует дальнейшей разработки. Закрепление цифровых прав в качестве объектов гражданских прав повлечет за собой необходимость внесения изменений в нормы как ГК РФ, так и других правовых актов. Отдельные изменения уже внесены, ряд правовых актов находятся в стадии разработки и обсуждения. Оп-
ределенные опасения вызывает в научной литературе вопрос о способах обеспечения исполнения цифровых прав и защите прав правообладателей в процессе их реализации; достаточными ли окажутся существующие способы защиты прав покажет практика применения новых норм.
Примечательным является факт, что в указанном выше проекте изменений в ГК РФ необходимость закрепления еще одного вида объектов гражданских прав - цифровых денег, под которыми предполагалось понимать: «не удостоверяющая право на какой-либо объект гражданских прав совокупность электронных данных (цифровой код или обозначение), созданная в информационной системе, отвечающей установленным законом признакам децентрализованной информационной системы, и используемая пользователями этой системы для осуществления платежей». Ныне в научной литературе вопросы правового режима виртуальных денег, криптовалюты, цифровых денег (используется различная терминология) вызывают большой интерес. В определенной степени повышенный интерес связан с быстрым широким распространением данного явления в сети Интернет и необходимостью его анализа. Сегодня невозможно отрицать существования цифровых денег, остается только определить их место в системе объектов гражданских прав. На необходимость установления правового режима указанных средств косвенно указывает их «признание» Верховным Судом РФ. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26 февраля 2019 г. № 1 «О внесении изменений в постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 7 июля 2015 года № 32 "О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем"»[7] разъяснено, что предметом преступления могут выступать «денежные средства, преобразованные из виртуальных активов (криптовалюты)». Формирование официальной позиции Верховного Суда РФ повлекло за собой постепенное формирование единообразия судебной практики в данной области по уголовным делам. Однако в рамках рассмотрения гражданских дел, которые в той или иной степени касаются оборота цифровых денег, единого понимания их правового режима не сложилось. Одни суды указывают на то, что в настоящее время виртуальные деньги находятся вне правового регулирования, в связи с чем отсутствует возможность применения способов обеспечения обязательств в сделках между сторонами (Решение Центрального районного суда г. Хабаровска № 2А-3695/2019 2А-3695/2019~М-1856/2019 М-1856/2019 от 29 апреля 2019 г. по делу № 2А-3695/2019[8]). В других случаях суды высказывают жесткую позицию: «Статус криптовалют в РФ - денежные суррогаты, выпуск которых согласно ст. 27 Федерального закона от 10.07.2002 г. № 86-ФЗ "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" зап-
рещен на всей территории Российской Федерации. Криптова-люта не предусмотрена ст. 128 ГК РФ в качестве объекта гражданских прав, в том числе не отнесена к безналичным деньгам (ст. 140 ГК), так как не определена законодательством в качестве средства платежа» (Решение Волгодонского районного суда № 2-4140/2018 2-505/2019 2-505/2019(2-4140/2018;)~М-3745/2018 М-3745/2018 от 18 марта 2019 г. по делу № 24140/2018). Данная позиция суда в полной мере совпадает с официальной точкой зрения высказанной Центральным банком об использовании при совершении сделок «виртуальных валют», в частности биткоина, которая была опубликована в 2014 г. (Информация ЦБ России от 27 января 201 4 г. об использовании при совершении сделок «виртуальных валют», в частности биткоина[9]). ЦБ России в приведенном документе достаточно жестко высказался о возможности использования криптовалют на территории Российской Федерации, употребляя термины «выпуск денежных суррогатов», «финансовый терроризм». В 2017 г. Банк России, не отрицая свою первоначальную точку зрения, более лояльно высказался об использовании частных «виртуальных валют», указав на то, что большинство операций с криптовалютами осуществляется вне рамок правового регламентирования, что порождает высокие риски в области их обращения и использования[10]. Банк России также указал, что совместно с уполномоченными органами власти вырабатывает возможные подход к «определению и регулированию криптова-лют», что еще раз свидетельствует том, что в настоящее время необходимо формирование единой правовой позиции о месте и значении цифровых денег.
В соответствии с финансовым законодательством виртуальные деньги (можно употреблять и иные термины) не являются платежным средством, не являются деньгами, что соответствует положениям Конституции РФ от 12 декабря 1993 г.[11], ГК РФ, Федерального закона от 10 июля 2002 г. № 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке Рос-сии)»[12] и других правовых актов. Однако невозможно отрицать существование такого явления как криптовалюта и необходимости поиска его места в системе объектов гражданских прав, хотя бы на уровне доктринальных исследований. О необходимости выработки единых подходов свидетельствует повышенное внимание на сегодняшний момент по данному явлению со стороны государственных органов (свои официальные позиции высказывали ЦБ России, Минфин России, Росфинмо-ниторинг, Федеральная налоговая служба). Кроме того, о необходимости решения данных вопросов свидетельствует и разрозненная судебная практика по поводу использования «виртуальных средств». Ряд судебных позиций был приведен выше, однако можно найти и иные решения, которые демонстрируют противоположные подходы. В частности, в Апелляционной определении Московского городского суда от 14 август 2018 г. по
делу № 33-31170/2018 указано: «Титульные знаки не являются ни вещами, ни денежными средствами»[13]. Иная позиция, высказанная в Постановлении Девятого арбитражного апелляционного суда от 15 мая 2018 г. № 09АП-16416/18, вызвала бурное обсуждение на практике. В указанном судебном акте содержится положение: «Криптовалюта не может быть расценена применительно к ст. 128 ГК РФ иначе как иное имущество»[14].
Все указанное свидетельствует о том, что ныне необходимо выработать единые подходы к пониманию места цифровых денег в системе объектов правоотношений. Возвращаясь к анализу объектов гражданских прав, следует согласить с тем, что криптовалюта или цифровые, электронные деньги не являются платежными средствами с позиций финансового законодательства, соответственно их следует рассматривать с позиции особого вида имущества, которое не получило поименование и детальную регламентацию в действующей редакции ГК РФ. Виртуальные деньги не могут быть отнесены в полной мере к категории вещей, т.к. под вещами в теории гражданского права принято понимать предметы материального мира, который обладает признаком физического осязания. Правда в данном случае можно обратиться к обсуждаемой классификации вещей на телесные и бестелесные, которая имела большой резонанс при введении в ГК РФ понятия бездокументарных ценных бумаг. Однако бездокументарные ценные бумаги в настоящее время отнесены к категории имущественных прав, согласно ст. 128 ГК РФ, что является логичным и последовательным. Кроме того, действующее гражданское законодательство не содержит ни самого понятия вещи, ни закрепляет классификации вещей на телесные и бестелесные, что делает невозможным отнесение виртуальных денег к данной категории. Нельзя признать виртуальные деньги - и деньгами, с позиции ст. 140 ГК РФ, в которой в таком качестве признаются только рубль и иностранная валюта, а с точки зрения финансового и банковского законодательства криптовалюта не может быть признана ни тем, ни другим. Таким образом, единственным возможным на сегодняшний момент представляется выход отнести виртуальные деньги к категории иного имущества, тем более что судебная практика уже идет таким путем. Аналогичная позиция высказана Министерством юстиции РФ. Минюст России указал, что криптовалюта может рассматриваться в качестве объекта гражданских прав, в связи с тем, что имеет имущественную ценность и способна к обособлению, при этом в системе классификации объектов гражданских прав она может быть отнесена к «иному имуществу». Пожалуй, это наиболее верный подход в данной области.
С другой стороны, признание виртуальных денег в качестве объекта прав вызывает необходимость осмысления правовых возможностей защиты прав их правообладателей, в частности с области защиты прав кредиторов по невыполненным обязательствам предметом которых являются виртуальные
деньги, тем более, что подобные исковые заявления уже поступают в суды.
вид цифрового финансового актива, создаваемый и учитываемый в распределительном реестре цифровых транзакций участниками этого реестра в соответствии с правилами ведения реестра цифровых транзакций. В свою очередь, цифровой финансовый актив предлагает понимать, как имущество в электронной форме, что возвращает нас к положению о том, что в настоящее время виртуальные деньги следует рассматривать с позиции их отнесения к иному имуществу[16].
Следует определиться с используемой терминологией.
В научной литературе чаще используются термины «виртуальные деньги», «криптовалюта», в судебных решения можно встретить термин «титульные средства», «виртуальные средства» и др. В официальных разъяснениях государственных органов, как правило, применяется термин «виртуальные деньги». Выработка единой терминологии возможна только в результате разработки правовых норм в области регламентации рассматриваемых правоотношений. Возможно, таким актом станет закон «О финансовых цифровых активах»[15] проект ныне находится на рассмотрении в Государственной Думе ФС РФ. В проекте употребляется термин «криптовалюта», под которой предлагается понимать -
сийской Федерации наметилась тенденция на переосмысление базового института гражданского права - объекты гражданских прав, что предопределено происходящими в экономике процессами, в первую очередь связанными с развитием цифровых технологий.
В заключение отмечаем, что в законодательстве Рос-
Библиография:
1. Эриашвили Н.Д., Галузо В.Н. О некоторых проблемах институционализации гражданского права в Российской Федерации // Международный журнал гражданского и торгового права. 2017. № 3. С. 71 - 74.
2. СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301; 2019. № 29 (ч. I). Ст. 3844.
3. Галузо В.Н., Канафин Н.А. Цифровое право в Российской Федерации: нонсенс или реальность? // Право и государство: теория и практика. 2018. № 8. С. 118 -125.
4. Новоселова Л., Габов А., Савельев А. и др. Цифровые права как новый объект гражданского права [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=CJI&n=123931#08651545201060269 (дата обращения: 14.11.2019).
5. Новоселова Л., Габов А., Савельев А. и др. Цифровые права как новый объект гражданского права [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=CJI&n=123931#08651545201060269 (дата обращения: 14.11.2019).
6. [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/424632-7 (дата обращения: 18.11.2019).
7. РГ. 2019. 7 марта.
8. [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: https://sudact.ru (дата обращения: 14.11.2019).
9. [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: https://cbr.ru/press/PR/?file=27012014_1825052.htm (дата обращения: 18.11.2019).
10. [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: https://cbr.ru/content/document/file/36009/rev_ico.pdf (дата обращения: 09.11.2019).
11. СЗ РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
12. СЗ РФ. 2002. № 28. Ст. 2790; 2019. № 31. Ст. 4430.
13. [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: https://sudact.ru (дата обращения: 12.11.2019 г.).
14. [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: https://sudact.ru (дата обращения: 12.11.2019 г.).
15. [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=CJI&n=123931#08651545201060269 (дата обращения: 14.11.2019).
16. [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/419059-7 (дата обращения: 16.11.2019).
17. [Электронный ресурс] - Режим доступа. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/419059-7 (дата обращения: 16.11.2019).
