CC BY
338
ПРИОРИТЕТЫ РОССИИ
14 (155) - 2012
УДК 327.8
НОВАЯ ВОЕННАЯ дОКТРИНА БАРАКА ОБАМы
и национальные интересы России
в. н. конышев,
доктор политических наук, профессор кафедры теории и истории международных отношений E-mail: konyshev06@mail. ru А. А. сЕРГУНИН,
доктор политических наук, профессор кафедры теории и истории международных отношений E-mail: sergunin60@mail. ru
санкт-Петербургский государственный университет
Анализируется новая военная доктрина США, нацеленная на снижение уровня оборонных расходов и американского военного присутствия за рубежом. У нее менее агрессивный характер, чем у предшествующих доктрин. Однако вызывают озабоченность намерения США иметь неограниченный доступ к глобальным природным ресурсам и путям их транспортировки, неопределенность американских планов в отношении ЕвроПРО, ставка на усиление борьбы с «кибертерроризмом» (в причастности к которому обвиняется и Россия).
Ключевые слова: США, военная доктрина, военная стратегия, глобальные природные ресурсы, Барак Обама, кибертерроризм, национальные интересы России.
Документ министерства обороны под названием «Поддержка глобального лидерства США: приоритеты для XXI века» [11], обнародованный 5 января 2012 г. и представленный публике лично президентом США Бараком Обамой, вызвал оживленную реакцию как внутри США, так и за рубежом. Этого документа давно ожидали с нетерпением, по крайней мере по трем причинам.
Во-первых, несмотря на то, что период правления президента Б. Обамы близился к концу, его администрация долго не выдвигала собственной официальной военной доктрины. И это при том, что еще в мае 2010 г. Б. Обама одобрил Стратегию национальной безопасности (СНБ-2010), которая
должна была повлечь за собой и пересмотр военной доктрины [4, 5]. Как это ни парадоксально, но американские военные и при Б. Обаме продолжали жить по канонам военной стратегии Дж. Буша-млад-шего, принятой еще в 2008 г.
Во-вторых, вывод американских войск из Ирака, их скорый планируемый уход из Афганистана, а также суровые реалии глобального финансово-экономического кризиса — все это требовало радикального пересмотра военной доктрины США, что и было сделано в недавно принятом документе.
Наконец, в-третьих, и сторонники, и противники Б. Обамы (внутри страны и за ее пределами) с нетерпением ожидали, каким пропагандистским шагом в сфере военной политики, которая обещает стать одной из самых «горячих» тем нынешней избирательной кампании, действующий президент начнет предвыборную гонку 2012 г. Именно злободневностью этой проблемы и объясняется та острая реакция, которая последовала на новую доктрину внутри самих США. Если либерально настроенные политики и эксперты поддержали Б. Обаму, то консерваторы (особенно из лагеря республиканцев) резко выступили против инициативы администрации. Независимый сенатор Джо Либерман (неоконсерватор по своим убеждениям) предупредил, что сокращение бюджета Пентагона может привести к тому, что противники будут недооценивать военную мощь США. А республиканец Бакк Маккеон прямо
назвал новую стратегию Б. Обамы программой отступления, которую президент «замаскировал под новую доктрину» [1].
Не менее заинтересованной была реакция и со стороны зарубежных стран, включая Россию. Что означает новая военная доктрина США для российских национальных интересов и безопасности? Не приведет ли она к окончательному краху политики «перезагрузки» в российско-американских отношениях, провозглашенной Б. Обамой в начале своего президентства и переживающей сейчас далеко не самые лучшие времена по причине нерешенности старых и накопившихся новых проблем в отношениях между Москвой и Вашингтоном? Не следует ли нам ожидать эпохи нового военного противостояния между нашими странами, о чем постоянно говорят пессимисты и «ястребы» по обе стороны океана?
Прежде чем попытаться ответить на поставленные вопросы, постараемся разобраться в тех причинах, которые привели к пересмотру военной доктрины США, и в содержании самого документа, ставшего своего рода «новогодним сюрпризом» для американских и зарубежных аналитиков.
Необходимость новой военной доктрины США. Появление новой военной доктрины Пентагона было вызвано серьезными изменениями геополитической обстановки и кризисными явлениями в экономике самих США.
Нестабильность охватила страны Северной Африки в результате серии «цветных революций», которые постепенно охватывают и Сирию. Эти процессы грозят дестабилизацией всего Ближнего и Среднего Востока. Они напрямую затрагивают безопасность и ближайшего союзника США в регионе — Израиля, ведь в результате «цветных революций» в большинстве арабских стран к власти пришли радикальные исламистские силы, настроенные резко отрицательно по отношению к этому государству. Вывод американских войск из Ирака и их предстоящий уход из Афганистана (хотя задача создания стабильного государства не выполнена, а угроза возврата к власти исламских экстремистов велика) ставят под вопрос единство и само будущее этих стран. Растет напряженность в отношениях США и Евросоюза с Ираном, которая может обернуться новым полномасштабным военным конфликтом в зоне Персидского залива. Растет обеспокоенность США по поводу наращивания военного потенциала Китая, который не исключает «силового варианта» решения тайваньской пробле-
мы, если Тайбэй продолжит курс на провозглашение своей независимости.
Продолжающийся экономический кризис как в самих США, так и в мире в целом поставил Б. Оба-му перед необходимостью серьезного сокращения военных расходов как на содержание вооруженных сил (ВС), так и ведение военных действий за рубежом. Ревизия военной стратегии шла на протяжении восьми предшествовавших принятию доктрины месяцев в министерстве обороны США под личным контролем Б. Обамы. Этот межведомственный процесс начался после того, как страна предстала перед необходимостью сокращения гигантских бюджетных дефицитов и государственного долга. С 2009 г. ежегодные дефициты бюджета не опускались ниже 1,3 трлн долл., а государственный долг перевалил уже за 15 трлн долл. [1].
США, с одной стороны, больше не нуждаются в столь масштабных ВС, находящихся в состоянии постоянной боевой готовности, а с другой — просто не могут позволить себе иметь их. В связи с этим к 2020 г. планируется существенное сокращение личного состава сухопутных сил США (по самому скромному варианту — с 570 тыс. до 482 тыс. чел., по более радикальному — до 360 тыс. чел.) и корпуса морской пехоты (с 220 до 175 тыс. чел. или даже до 154 тыс. чел.). Численность гражданских служащих минобороны должна уменьшиться на 20 % (до 630 тыс. чел.) или на 30 % (до 550 тыс.). Сокращаются «силы передового базирования» США в Европе и Азии (со 150 до 100 тыс. чел.) [8].
Существенно уменьшается «соцпакет» для военных за счет экономии на программах страхования жизни и здоровья военнослужащих, участвующих в боевых действиях, медицинского обслуживания и адаптации к условиям мирной жизни ветеранов.
Пентагон также планирует отказаться от закупок ряда новых образцов вооружений и военной техники и заморозить дорогостоящие программы НИОКР в области военного космоса и ПРО (по крайне мере те из них, которые не могут гарантировать быстрого результата).
Общий объем «экономии» военного бюджета составит за ближайшие десять лет 450 млрд долл. (реалистичный вариант) или 1 трлн долл. (наиболее радикальный вариант, против которого возражают сами военные и нынешний министр обороны Л. Панетта) [8]. Планируется также введение системы строгого аудита минобороны, известного своей расточительностью и коррупционными связями с ВПК.
По сути дела, новая военная доктрина означает политическую санкцию на осуществление в США давно планировавшейся масштабной военной реформы концептуального, структурного и финансово-экономического характера [3]. Результатом этой реформы должны стать американские ВС, с одной стороны, способные дать адекватный ответ на вызовы современной эпохи, а с другой — соответствующие нынешним ресурсным возможностям страны.
Общая характеристика доктрины. Документ «Поддержка глобального лидерства США» служит руководством для будущего развития ВС США, определения их структуры и состава, планирования операций, а также для составления военного бюджета. Документ не является военной стратегией в полном смысле этого слова, хотя именно так его именуют в прессе. Он лишь уточняет ряд положений Национальной оборонной стратегии (2008 г.) и Национальной военной стратегии США (2004 г.).
Анализируемый документ разъясняет, каким образом министерство обороны США будет обеспечивать выполнение задач по реализации более общего документа — уже упоминавшейся СНБ-2010. В этой связи новая доктрина содержит точку зрения военных на цели и задачи Пентагона, характер военно-политической обстановки в мире, оценку вызовов и рисков, с которыми могут столкнуться ВС, и пути достижения поставленных задач. То есть она имеет преимущественно инструментальный характер и конкретизирует, каким образом будут на практике решаться стратегические задачи в области национальной безопасности США.
В первой части документа, посвященной оценке военно-политической обстановки в мире, сделан особый акцент на военное присутствие на Среднем Востоке и в Азиатско-тихоокеанском регионе (АТР). Конечно, это не отменяет ранее принятых Соединенными Штатами обязательств по обеспечению безопасности в других регионах. Наоборот, документ провозглашает, что США будут по-прежнему занимать доминирующее военное положение в глобальном масштабе. Сохранить оперативные и стратегические возможности ВС планируется за счет их качественного улучшения: технологического переоснащения, улучшения организации и взаимодействия и пр.
Во всемирном масштабе акцент будет сделан на обеспечение бесперебойного доступа США и их союзников к жизненно важным природным ресурсам, а
также безопасности путей доставки товаров и услуг морскими и воздушными путями (так называемые ЗГЗ или «зоны (объекты) глобальной значимости» — global commons) 1. Любой государственный или негосударственный актор, который создает помехи в этих ЗГЗ, автоматически становится источником угрозы национальной безопасности США и попадает в разряд их противников, против которых дозволено использование военной силы.
В связи с этим акцент будет сделан на сохранение и дальнейшее повышение мобильности вооруженных сил США, включая развитие средств доставки сил быстрого реагирования к потенциальным театрам военных действий (ТВД) (соединения ВМС, военно-транспортная авиация), а также обеспечения войск новейшими средствами связи и управления боем.
За смещением акцентов в военном планировании просматривается серьезный сдвиг в региональных приоритетах военной стратегии США. По существу в единое целое увязывается сразу несколько регионов: Ближний и Средний Восток, Персидский залив, Южная Азия и АТР. В документе говорится, что «экономические интересы и интересы безопасности США неразрывно связаны с «аркой», опоясывающей Азию с юга — от западной части Тихого океана и Восточной Азии до Индийского океана и Южной Азии» [11]. Ключом для успешной политики становится укрепление связей с азиатскими государствами. Индия объявлена главным стратегическим партнером в Южной Азии, с которым США намерены строить долгосрочные отношения в сфере экономики и безопасности.
Отметим, что Китай вызывает все большую тревогу у администрации Б. Обамы. В отношении Пекина США все более склоняются к политике стратегического соперничества. Если в Национальной оборонной стратегии 2008 г. говорилось о намерении развивать контакты по линии министерств обороны двух государств [10], то в документе «Поддержка глобального лидерства США» подчеркивается, что, наряду с продолжением диалога с КНР, США сделают все необходимое, чтобы обеспечить доступ к своей военной инфраструктуре в АТР и сохранить возможности для беспрепятственного выполнения миссий в рамках военных обязательств перед союзниками [11]. На протяжении всего анализируемого
1 ЗГЗ определяются как «зоны, находящиеся вне национальной юрисдикции и составляющие жизненно важную связующую ткань международной системы» [11, с. 3].
документа Китай упоминается как государство, способное создать многочисленные угрозы военной безопасности США и их союзникам.
Что касается последствий «арабского пробуждения», они для стабильности на Среднем Востоке оцениваются как не однозначные для стратегии США, поскольку трудно предсказать, как сложатся отношения Вашингтона с новыми правительствами. Во всяком случае, США по-прежнему будут опираться на Совет сотрудничества стран Персидского залива и твердо отстаивать интересы безопасности Израиля перед арабским миром. Для противостояния угрозам региональной безопасности со стороны Ирана США продолжат делать ставку на военное присутствие и тесное взаимодействие с региональными и другим союзниками. Основную тревогу вызывает перспектива распространения оружия массового уничтожения (ОМУ) и баллистических ракет.
В документе подчеркивается, что США будут сокращать участие в текущих военных конфликтах в пользу развития своего военного потенциала на будущее, поскольку европейские союзники вносили вклад в обеспечение безопасности не только у себя на континенте, но также в Ираке и Афганистане. Европа все больше самостоятельно обеспечивает собственную безопасность. В то же время продолжится развитие сил НАТО, а также возможностей взаимодействия вооруженных сил США и союзников.
Таким образом, США вступили в фазу развития, которую принято называть «перенапряжение сил», когда политические амбиции на глобальное лидерство уже не соответствуют их возможностям. Следует ожидать сокращения военного присутствия США за рубежом, сосредоточения на контроле за «южной аркой», повышения внимания к военным возможностям Ирана и Китая.
Относительно стратегического сдвига к «южной арке» некоторые американские эксперты считают, что планы Б. Обамы должны быть конкретизированы. В частности, неясно, планирует ли Вашингтон наращивание военного присутствия в Азии на постоянной основе или дело сведется к использованию уже имеющихся там сил передового базирования? Если речь идет о наращивании американского военного присутствия в регионе, то как его можно сочетать с серьезным урезанием финансирования ВС США? Если речь идет о передислокации, то не скажется ли это на способности ВС выполнять поставленные задачи?
Так, согласно существующим планам в случае нападения Северной Кореи на Республику Корея США должны развернуть 690 тыс. чел. наземных войск, 2 тыс. самолетов и 160 эсминцев в течение 90 дней. Если принять во внимание объявленные Б. Обамой сокращения ВС, для этого придется использовать практически все сухопутные войска и весь корпус морской пехоты США. Другой момент связан с тем, что традиционные союзники США едва ли готовы увеличивать свои расходы по обеспечению коалиционных операций. Это показал в 2011 г. опыт военной кампании в Ливии [9].
Во второй части документа уточняются важнейшие задачи ВС США по защите национальных интересов США и реализации целей СНБ-2010.
1. Борьба с терроризмом и нерегулярными вооруженными формированиями. Главная цель в этой области состоит в уничтожении Аль-Каиды и недопущении того, чтобы Афганистан вновь стал убежищем для этой организации. Однако военное присутствие США в Афганистане сокращается, и борьба продолжится в других регионах. Будут использоваться как прямые военные методы, так и несиловые меры, включая военную помощь проамериканским режимам в странах «третьего мира», борющимся с террористическими группировками.
2. Сдерживание агрессии. В данном случае администрация Б. Обамы пошла на определенную корректировку доктринальных основ военной стратегии США: отныне Вашингтон отказывается от концепции одновременного ведения «двух больших войн» в разных регионах мира (как это было при предыдущих президентах) 2. Вместо этого военные строительство и планирование будут исходить из задачи ведения «одной большой войны» и «предотвращения второй потенциальной войны» — концепция, получившая название «полутора больших войн». Вооруженным силам ставится задача остановить агрессора в условиях, когда основные силы уже заняты в одной крупномасштабной операции. Подразумевается, что военные действия должны успешно проводиться в любой сфере: на земле, в воздушно-космическом пространстве, на море и в киберпространстве. По своему характеру операции могут охватывать широкий спектр — от защиты территории и населения до стабилизации правительственных структур. По длительности они
2 На пике «холодной войны» администрация Р. Рейгана ставила перед собой задачу обеспечения способности США вести сразу «две с половиной войны».
могут варьироваться от краткосрочных, на основе имеющихся сил и средств, до продолжительных, требующих дополнительной мобилизации. Военное планирование должно учитывать возможность односторонних действий, без помощи союзников или коалиций.
3. Проецирование силы независимо от попыток противника помешать выполнению задач ВС США путем асимметричных действий (например создание помех развертыванию американских сил на удаленном ТВД, связи, доступу США к военной инфраструктуре за рубежом и пр.). И в этом случае внимание Пентагона вновь обращается на Китай и Иран, которые не только продолжают создание подобных асимметричных средств противоборства, но и распространяют опасные военные технологии среди негосударственных акторов. Для обеспечения успеха операций в неблагоприятных условиях Пентагон собирается применять специальную Концепцию совместного оперативного доступа (Joint Operational Access Concept), а также использовать возможности подводного флота, создать новый бомбардировщик- «невидимку», основанный на технологии «Стелс», совершенствовать системы ПРО и воздушно-космические средства [11].
4. Противодействие распространению и применению ОМУ. Это подразумевает не только продолжение программы Нанна-Лугара по сокращению ядерных вооружений, но также операции по обнаружению, мониторингу, сопровождению, перехвату боевых частей или компонентов ОМУ, уничтожение технических средств для их производства. На уровне правительства США будут продолжены меры политико-дипломатического характера по недопущению распространения ОМУ и создания ядерного орудия Ираном.
5. Эффективные действия в киберпространс-тве и в космосе. Сегодня не только системы, развернутые в космосе, но и сопутствующая инфраструктура сталкиваются с целым рядом угроз. Поэтому министерство обороны США вместе с его зарубежными партнерами собирается направить усилия на создание средств защиты сетей, их функциональных возможностей и обеспечения надежности как в киберпространстве, так и в космосе.
6. Поддержание эффективного ядерного сдерживания. Как подчеркивается в документе, США нуждаются в ядерном арсенале, пока существует ядерное оружие. Однако цели политики сдерживания могут быть достигнуты меньшим ядерным
потенциалом, что предполагает не только снижение запасов ядерного оружия, но и некоторое снижение его значимости в рамках стратегии национальной безопасности.
7. Обеспечение внутренней безопасности США и поддержка гражданских властей. Подчеркивается, что в задачи министерства обороны входит не только защита территории страны от атак враждебных государств и негосударственных субъектов, но и помощь гражданским властям в случае природных и техногенных катастроф.
8. Обеспечение стабилизирующего присутствия. Несмотря на сокращения ВС и их финансирования, США намерены продолжить выполнение всех обязательств перед союзниками и партнерами: ведение операций за рубежом, совместные маневры, своевременная ротация сил, расквартированных за рубежом.
9. Осуществление стабилизационных и противоповстанческих операций. С учетом опыта войн в Афганистане и в Ираке Вашингтон собирается сделать акцент на невоенных способах действий и налаживании прямого сотрудничества между военными США и государств, где проводятся операции. Такая политика будет осуществляться для того, чтобы снизить использование военно-силовых методов при ведении операций по стабилизации обстановки в тех или иных странах. При необходимости США будут проводить и собственно военные операции, но впредь эти операции по стабилизации будут иметь ограниченный по масштабам и длительности характер.
10. Проведение гуманитарных, спасательных и иных операций. Пентагон имеет силы и средства для быстрого развертывания, оказания помощи и эвакуации людей, которые будут использоваться при необходимости для проведения спасательных и других операций на территории США и за рубежом [11].
Следует отметить, что основные задачи ВС США не сильно изменились по сравнению с доктри-нальными документами последних лет. Новыми являются несколько моментов: переход от концепции «двух больших войн» к доктрине «полутора больших войн»; отказ от участия в длительных и масштабных операциях по стабилизации (из-за неудачного опыта войн в Ираке и Афганистане); повышенное внимание к возможностям Китая и Ирана по блокированию развертывания ВС США на удаленных ТВД; контрмеры этим враждебным
намерениям за счет сил развития и использования подводного флота, систем ПРО морского базирования и воздушно-космических сил. Кстати, задача по гарантированному преодолению блокирующих усилий противника потребует дополнительного финансирования, что не вяжется с намерением Б. Обамы серьезно урезать военный бюджет [7].
В третьей части документа излагаются принципы, которыми Пентагон будет руководствоваться в среднесрочной перспективе — до 2020 г. (Joint Force 2020):
• сохраняется принципиальный путь реформирования ВС по принципу «полного спектра», выдвинутому еще Д. Рамсфелдом [2]. Это означает умение вести широкий спектр операций военного и невоенного характера. Тем самым будет обеспечено выполнение всех задач ВС, о которых говорится в новой стратегической инициативе Б. Обамы. Однако в документе подчеркивается, что в условиях непредсказуемости угроз было бы нецелесообразно участвовать во всех возможных военных миссиях. В этом отношении министерству обороны предписано ориентироваться не на все, а на приоритетные регионы;
• объявлено о дифференцированном подходе к финансированию военных программ, часть которых должна быть реализована в полном объеме, а часть может быть отложена «до лучших времен». Ключевым моментом в принятии решений назван принцип «обратимости», когда направление военного строительства (включая промышленную базу, мобилизационные возможности, обученный запас и систему военных союзов) может быть вовремя изменено в соответствии с множеством привходящих факторов, включая скачки или эволюционный путь в развитии стратегической и оперативной обстановки, в экономической и технологической сферах;
• министерство обороны будет сохранять уровень боеготовности и эффективность ВС, невзирая на планируемые сокращения;
• планируется дальнейшая оптимизация структуры военных расходов с целью их понижения. В том числе это касается темпов роста расходов на личный состав по статьям на лечение и различные компенсации;
• будут пересмотрены планы текущих кампаний и военное планирование будущих операций с учетом ограниченных ресурсов. Акцент будет
сделан на принцип глобальной сетевой организации необходимых сил и средств;
• продолжится работа по повышению степени готовности сил резерва (запаса — по отечественной терминологии), а также сочетания сил активного компонента (лиц, находящихся на действительной воинской службе) и резерва при проведении операций за рубежом;
• учитывая вывод США войск из Ирака и постепенное сокращение их присутствия (до полного вывода) в Афганистане, будут и далее развиваться сетевые методы ведения боевых действий по принципу модульного взаимодействия подразделений различных родов и видов войск (концепция joint force);
• министерство обороны будет и дальше прилагать усилия к развитию военно-промышленной базы и военных НИОКР. Оно также намерено совершенствовать свои оперативно-стратегические концепции, учитывая опыт участия в недавних локальных войнах и конфликтах. В частности ставится задача перехода от проведения военных операций в условиях, когда американские ВС пользуются неоспоримым превосходством на море и в воздухе, к осуществлению военных действий в условиях полномасштабного противоборства с потенциальным противником во всех средах (на земле, в воздухе, на морях, в космосе и киберпространстве) [11].
Таким образом, в третьей части документа коррекция общих принципов военной стратегии США сводится к тому, чтобы приспособить развитие американских ВС к условиям их сокращения и общего снижения военных расходов.
Что означает новая военная доктрина США для России? С российской точки зрения, документ «Поддержка глобального лидерства США» оставляет весьма противоречивое впечатление.
С одной стороны, тональность новой доктрины вполне дружелюбна по отношению к России. В частности, в той единственной фразе, которая посвящена России в документе, говорится о необходимости построения более тесных отношений с Москвой и сотрудничества с ней в областях взаимного интереса [11]. Формально Россия не значится в списке источников потенциальных военных угроз.
В то же время нельзя не отметить ряд положений новой доктрины, которые при определенных обстоятельствах могут быть истолкованы в не благоприятном для России духе.
Так, ставка США на обеспечение неограниченного доступа к ЗГЗ в будущем может привести к конфликту с Россией из-за Арктики, где Москва пытается активно отстаивать свои права на часть континентального шельфа и эксплуатацию Северного морского пути. Если принять во внимание содержащееся в документе описание военного потенциала, которым должен обладать возможный противник США, чтобы создать помехи свободе доступа к ЗГЗ, а также географическое положение этого потенциального врага, то под эти критерии подходит только Россия. По разным причинам (отсутствие необходимого военного потенциала или отдаленность от подобных регионов) страны, которых США считают своими «официальными» потенциальными противниками (Иран, КНР и КНДР), в обозримом будущем просто не в состоянии создать такую угрозу интересам и безопасности США.
Доктрина не уточняет планов США по развертыванию системы ПРО в Европе. Это может быть истолковано таким образом, что Вашингтон намерен продолжить реализацию намеченных ранее программ и не собирается всерьез прислушиваться к озабоченности России по поводу этих планов и к ее предложениям по созданию совместной европейской ПРО.
В документе Пентагона много говорится о необходимости борьбы с кибершпионажем и кибертерроризмом, а также создания соответствующей правовой и технической базы для этого. Вместе с тем в доктрине практически ничего не говорится о конкретных источниках киберугроз (кроме упоминания террористических сетей, которые могут использовать компьютерные технологии для атак на США и их союзников). Однако несколькими месяцами ранее директор ФБР Р. Мюллер, а также ряд высокопоставленных сотрудников разведорганов США прямо назвали Китай и Россию основными источниками кибер-шпионажа и хакерских атак на США [6]. Это дает основание для предположения о том, что Пентагон всерьез готовится к ведению в обозримом будущем кибервойн с этими странами.
В новой военной доктрине говорится о необходимости ужесточения политики США в отношении ядерной программы Ирана. Специалисты оценивают это как еще один потенциальный источник конфликта с Россией, ведь последняя выступает за переговоры, а не за силовое давление на Тегеран по этому вопросу.
Намечающееся стратегическое сближение США с Индией может нарушить сложившиеся военно-технические связи этой страны с Россией, являющейся традиционным поставщиком оружия и военных технологий Дели. Затем может последовать и политическая переориентация Индии на новоявленного «друга из-за океана», что не может не вызывать беспокойства у Москвы.
Повышение военно-стратегического внимания США к пресловутой «южной арке» может привести к укреплению военных блоков и расширению американских военных баз в этом регионе, а также дать мощный импульс развитию военно-морских сил США (регулярное присутствие авианосных группировок, активизация подводного флота, развертывание систем ПРО морского базирования SM-3 японо-американского производства и т. д.) в этом районе мира. Усиление военной активности Вашингтона в непосредственной близости от Китая и России (один из «концов» «южной арки» упирается прямо в них) неизбежно усилит озабоченность этих двух стран складывающейся стратегической обстановкой в АТР и потребует ответных мер по обеспечению своей безопасности в данном регионе.
Определенные опасения у Москвы вызывает тот факт, что темпы снижения военных расходов США будут не столь впечатляющими, как это было обещано. Даже к 2020 г. военный бюджет США будет превышать аналогичный бюджет администрации Дж. Буша-младшего в конце его правления. А американские военные расходы будут примерно равны совокупному военному бюджету первых десяти стран, идущих после США, по объему этих расходов.
Наконец, Россия не может не принимать во внимание тот факт, что указанные реформы вооруженных сил США и реализация новой военной стратегии начнутся лишь в 2013 г., после президентских выборов в ноябре текущего года. При этом далеко не факт, что нынешний президент США будет обязательно переизбран на второй срок. Позиция же политических противников Б. Обамы — республиканцев — резко отрицательна по отношению к планам нынешней администрации по сокращению военных расходов и личного состава вооруженных сил страны. Опять же нет никаких гарантий, что даже в случае своего переизбрания Б. Обама не откажется от своих планов военной реформы. Достаточно случиться новому международному кризису, и тут же будет найден новый повод отложить эту реформу на неопределенное время.
Подводя итоги краткого анализа новой военной доктрины США, отметим, что она имеет неоднозначный характер. С одной стороны, она нацелена на приведение военной стратегии Вашингтона в соответствие с геополитическими реалиями сегодняшнего мира и финансово-экономическими возможностями самих Соединенных Штатов. С другой стороны, как явствует из документа, администрация Б. Обамы не отказалась от претензий на мировое господство и от сохранения (и даже дальнейшего развития) военно-стратегического потенциала для жесткого соперничества с другими мировыми центрами силы (включая Москву). В этой ситуации России следует в очередной раз задуматься над своей собственной военной стратегией (а в более общем плане — и над стратегией национальной безопасности), над тем, насколько они соответствуют нынешней геополитической обстановке и не требуют ли они уточнения.
Список литературы
1. Глобальные обязанности // Взгляд. 06.01.2012. URL: http://www. vz. iu/politics/2012/1/6/551635.html.
2. Конышев В. Н. Военная стратегия США после окончания холодной войны. СПб: Наука, 2009.
3. Конышев В. Н., Сергунин А. А. Современная военная стратегия США: доктринальное и практическое измерения // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2010. T. 6. № 3. С. 133—148.
4. Конышев В. Н., Сергунин А. А. Стратегия национальной безопасности Барака Обамы: старое
вино в новых мехах? // США и Канада: экономика, политика, культура. 2011. № 1. С. 23—36.
5. Конышев В. Н., Сергунин А. А. Стратегия национальной безопасности Б. Обамы: состоялось ли радикальное обновление? // Научно-аналитический журнал Обозреватель-Observer. 2010. № 12. С. 87—95.
6. США обвинили Россию и Китай в кибер-шпионаже // Росбалт. 03.11.2011. URL: http://www. rosbalt. ru/main/2011/11/03/908590.html.
7. EaglenM. Obama's New Defense Strategy: Less or the Same // The Foundry, 2012, January 5. URL: http:// blog. heritage. org/2012/01/05/obama %E2 %80 %99s-new-defense-strategy-less-of-the-same.
8. The Future Military: Your Budget Strategy // The New York Times, January 2, 2012. URL: http://www. nytimes. com/interactive/2012/01/02/us/you-cut-the-defense-budget. html?ref=us.
9. Klingner B. The Missing Asia Pivot in Obama's Defense Strategy. URL: http://www. heritage. org/ research/reports/2012/01/the-missing-asia-pivot-in-obamas-defense-strategy.
10. National Defense Strategy 2008. Washington: U. S. Department of Defense, 2008. URL: http:// www. defense. gov/news/2008 %20national %-0defense %20strategy. pdf.
11. Sustaining Global Leadership: Priorities for 21th Century Defense. Washington: U. S. Department of Defense, 2012. URL: http://graphics8.nytimes. com/ packages/pdf/us/20120106-PENTAG0N. PDF.
ИЗДАТЕЛЬСКИЕ УСЛУГИ
Издательским дом «ФИНАНСЫ и КРЕДИТ»
занимается выпуском специализированных финансово-экономических и бухгалтерских журналов, а также
монографий, деловой и учебной литературы Минимальный тираж - 500 экз.
По вопросам, связанным с изданием книг, обращайтесь в отдел монографий
(495) 721-85-75 post@fin-izdat.ru
