CC BY
340
УГРОЗЫ И БЕЗОПАСНОСТЬ
20 (257) - 2014
УДК 327.8 (73)
военная стратегия сша в арктике
и национальная безопасность россии
В. н. конышев, доктор политических наук, профессор кафедры теории и истории международных отношений E-mail: konyshev06@mail.ru А. А. СЕРГУНИН, доктор политических наук, профессор кафедры теории и истории международных отношений E-mail: sergunin60@mail.ru
Санкт-Петербургский государственный университет
В статье изучены новейшие тенденции в военной стратегии США на Крайнем Севере и их последствия для национальной безопасности Российской Федерации. В частности, дан критический анализ концептуально-доктринальной базы США в области их военной политики в регионе, выяснено, насколько серьезным является нынешний крен арктической стратегии Вашингтона в сторону военно-силовых методов и инструментов. Изучено влияние нынешнего курса США на позиции РФ в регионе, а также на развитие Арктической зоны России.
Ключевые слова: Арктика, военная стратегия США, национальная безопасность России
Введение. США имеют в Арктике значительные экономические, политико-дипломатические, экологические и гуманитарные интересы. Для их защиты Вашингтон намерен использовать самые различные методы, в том числе и военные. Согласно официальным американским документам, военно-стратегические интересы США заключаются в обеспечении их стратегического преимущества в регионе и сохранении способности как для нанесения превентивного удара по любому потенциальному противнику, так и его стратегического сдерживания.
Стержень стратегии США состоит в том, чтобы закрепить за собой решающие позиции
во всех аспектах арктической политики — экономической, военно-стратегической и политико-дипломатической. Соединенные Штаты намерены самым активным образом участвовать в создании международной системы безопасности и международных институтов в Арктике, но одновременно сохранить за собой максимальную «свободу рук» и защищать собственные национальные интересы1.
Целью данного исследования является изучение новейших тенденций в военной стратегии США на Крайнем Севере и их последствий для национальной безопасности Российской Федерации. Для этого необходимо решить следующие исследовательские задачи:
• дать критический анализ концептуально-до-ктринальной базы США в области их военной политики в данном регионе;
• выяснить, насколько серьезен нынешний крен арктической стратегии Вашингтона в сторону военно-силовых методов и инструментов, не является ли он декларативным и/или относящимся к разновидности стратегической дезинформации;
1 Подробнее о различных аспектах арктической политики США см. [3, 5, 6, 8, 12, 13].
• изучить влияние нынешнего курса США на
позиции России в регионе, а также на устойчивое развитие Арктической зоны Российской
Федерации (АЗРФ).
Доктринальные основы военной стратегии США в Арктике. Поначалу США отставали от других арктических держав в формировании кон-цептуально-доктринальной базы своей политики на Крайнем Севере. Подобие арктической доктрины впервые появилось у этой страны лишь за несколько дней до ухода в отставку администрации Дж. Буша-младшего. В принятой 9 января 2009 г. совместной президентской директиве по национальной и внутренней безопасности говорилось, что «... в Арктике США имеют широкие фундаментальные интересы в сфере национальной безопасности и готовы действовать независимо либо в союзе с другими государствами по защите этих интересов» [17].
Указывая на последствия изменения климата, а также истощение природных ресурсов в других регионах планеты, этот документ подчеркивал, что «деятельность человека в Арктике ... будет расширяться... Это ставит Соединенные Штаты перед необходимостью более активного и действенного присутствия с целью защиты своих арктических интересов и распространения своей власти на море по всему региону...» [17].
Иными словами, данная директива закрепляла первостепенное военно-стратегическое значение Крайнего Севера для США, возводя этот регион в ранг важнейшего приоритета национальной безопасности. При этом с самого начала было заявлено о намерении Соединенных Штатов действовать в одностороннем порядке, если они посчитают это нужным. Насущным же проблемам Арктики, связанным с охраной окружающей среды и обеспечением устойчивого развития региона, внимания практически не уделялось. Ссылки на необходимость взаимодействия с другими арктическими «игроками», тем более в рамках многосторонних институтов, имели декларативно-формальный характер.
В октябре 2009 г., уже при Б. Обаме, была опубликована арктическая «дорожная карта» военно-морских сил США, содержавшая пятилетний план расширения морских операций в Арктике. Одной из ее целей было названо обеспечение ВМС системами вооружений, наблюдения, обнаружения, связи и управления, а также другими объектами военной и гражданской инфраструктуры, адапти-
рованными к условиям Арктики. Военные высказывали обоснованные опасения, что ненадежность связи и суровый климат высоких широт серьезно затруднят не только навигацию и эксплуатацию судов, но и применение высокоточного оружия. В планы были включены также усовершенствование систем ПРО морского базирования для защиты от баллистических и крылатых ракет, сил и средств для борьбы с подводными лодками и для контроля за прибрежной зоной. Кроме того, было запланировано изучение последствий изменения климата для ведения действий на оперативно-тактическом и стратегическом уровнях, выявление конкурентов в Арктике и мотивации их действий, а также пересмотр морской стратегии, характера военных рисков и будущих миссий с учетом особенностей Арктики [23]. Таким образом, «дорожная карта» вполне укладывалась в русло политики, намеченной директивой предыдущего президента США на укрепление военно-стратегических позиций в Арктике в целях продвижения своих экономических и политических интересов в данном регионе.
Лишь в начале своего второго президентского срока Б. Обама смог сформулировать собственную арктическую доктрину. Так, 10 мая 2013 г. президент США подписал документ под названием «Национальная стратегия в арктическом регионе» (далее — Стратегия 2013) [18]. Он был представлен перед министерской встречей Арктического совета (АС), состоявшейся в Кируне (Швеция) 15 мая 2013 г., на которой был принят ряд важных решений. В частности, был присвоен статус постоянных наблюдателей ряду неарктических государств и подписано международное соглашение о готовности к борьбе с разливами нефти в Арктике. Учитывая, что в 2015 г. США станут следующим председателем АС, многие эксперты восприняли Стратегию 2013 как концептуальную подготовку Вашингтона к руководству Советом.
В отличие от президентства Дж. Буша, администрация Б. Обамы, сохранив преемственность по важнейшим позициям, сделала акцент не на конфронтацию, а на диалог и поиски взаимоприемлемых решений в Арктике, что, конечно, не исключает варианта односторонних действий. Б. Обама принял решение об активизации работы США в международных организациях, включая А^ с целью их максимального использования для укрепления своего влияния в регионе. Важная проблема, которую в этой связи стремится решить нынешний президент
США, — ратификация Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. Данная Конвенция во многом определяет правовой статус Арктики, в частности регулирует вопрос о разграничении шельфовых зон, богатых энергоресурсами. Соединенные Штаты готовят заявку в Комиссию ООН об уточнении и расширении внешних границ континентального шельфа, включая Берингово море и море Бофорта, где неурегулированной остается морская граница с Канадой.
В Стратегии 2013 также отмечалась важная роль неарктических государств в региональной политике и необходимость налаживания сотрудничества с ними. Данная позиция США оказала влияние на решение, принятое в Кируне в мае 2013 г., о включении в АС в качестве постоянных наблюдателей Китая, Индии, Японии, Южной Кореи, Сингапура и Италии. Другое новшество этого документа состоит во внимании к вопросам «мягкой безопасности»: угрозе техногенных и природных катастроф, последствиям изменения климата, защите окружающей среды от последствий экономической деятельности, энергетической безопасности и т.д. Федеральное правительство США обещало уделять больше внимания сотрудничеству с властями штата Аляска и коренными народами Севера, которые традиционно недовольны отсутствием взаимопонимания с Вашингтоном.
В конце мая 2013 г., т.е. почти одновременно со Стратегией 2013, береговая охрана США, подчиняющаяся министерству внутренней безопасности, опубликовала свою собственную арктическую доктрину [22]. Она развивала те положения и принципы, которые были заложены в общенациональной стратегии применительно к задачам по охране границ и экономических интересов США на Крайнем Севере. В частности, в документе признавалась необходимость переоценки тех вызовов и угроз, которые существуют внутренней безопасности США в Арктике. Говорилось также о необходимости координации деятельности береговой охраны с другими исполнительными ведомствами США, участвующими в арктической политике государства, ставились задачи по развитию портовой инфраструктуры Аляски на побережье Чукотского моря и моря Бофорта.
Кроме того, документ обращал особое внимание на необходимость преодоления отставания США от России в такой стратегически важной области, как ледокольный флот. В настоящее время
Соединенные Штаты обладают только двумя дизельными ледоколами — средним Healy и тяжелым Polar Star, причем близится срок списания или постановки на капитальный ремонт первого судна. Второй ледокол, вступивший в строй в 1976 г. и законсервированный в 2006 г., после небольшого ремонта был возвращен на службу в 2013 г. Понятно, что сроки его эксплуатации весьма ограничены. В документе подчеркивается необходимость строительства ледоколов нового поколения и, в частности, необходимость выделения конгрессом США средств на проектировку и скорейшее начало строительства хотя бы одного нового ледокола.
В ноябре 2013 г. была опубликована Стратегия министерства обороны (МО) США в Арктике (далее — Стратегия МО) [14], которая является уникальным документом, поскольку таковой отсутствует у других полярных держав. В связи с этим возникает вопрос, является ли этот документ данью принятой в американской бюрократии традиции принимать вслед за общенациональными доктринами в области национальной безопасности свои «рабочие» ведомственные документы (как это сделала береговая охрана) или же это было сделано намеренно, чтобы подчеркнуть серьезность претензий США на военно-стратегическое доминирование в Арктике? Ведь ни одно прибрежное государство не старалось акцентировать военные аспекты своих арктических стратегий, а тем более вычленять этот компонент в самостоятельную доктрину.
Следует отметить, что последний документ имеет более конкретный характер, чем Стратегия 2013. В нем содержится меньше общих слов и больше конкретных планов военного строительства и действий Пентагона в регионе. В Стратегии МО указано, что военное ведомство придерживается расширительной трактовки вызовов безопасности, которые связаны с различными видами деятельности, включая добычу минеральных ресурсов, коммерческую деятельность, научные исследования и военные операции. Главными целями названы поддержание стабильности и безопасности в Арктике, защита национальных интересов и налаживание сотрудничества в области безопасности. В то же время Стратегия МО в традиционном для доктринальных документов США подобного рода духе подтвердила готовность вооруженных сил (ВС) США действовать при необходимости в одностороннем порядке, если этого потребует защита национальных интересов. Один из вариантов таких
действии назван «ответственным контролем за арктическим регионом», что означает намерение гарантировать себе решающее слово в региональной политике [14].
В Стратегии МО подчеркивается, что Пентагон не ограничится собственно военной деятельностью в Арктике. С одной стороны, военные будут поддерживать инициативы госдепартамента по поддержанию стабильности и сотрудничества в военной и экономической сферах, а также вести научные изыскания. Усилия будут направлены на поиски взаимоприемлемых решений с зарубежными партнерами и снижение издержек арктической политики. С другой стороны, министерство обороны США нацелено на широкое взаимодействие с гражданскими службами для ведения миссий по поисково-спасательным работам (ПСР), ликвидации последствий стихийных бедствий или гуманитарной помощи [14].
И все же большая часть документа посвящена характеристике конкретных военных планов США в регионе. Стратегия МО предусматривает довольно впечатляющую программу действий и предполагает несколько направлений деятельности:
• активное участие ВС США в различных учениях, включая ПСР SAREX (Гренландия), по защите окружающей среды, а также военные учения Cold Response (Норвегия) и Nanook (Канада);
• совершенствование опыта ведения боевых операций в Арктике. С учетом перспектив дальнейшего таяния льдов предполагается, что к 2020 г. ВС США должны получить опыт ведения операций в арктических широтах, а к 2030 г. потребуется наращивание сил и средств для защиты воздушных, морских и сухопутных границ США в Арктике. К задачам по сбору и анализу информации будут привлекаться союзники США по НАТО;
• улучшение информационного обеспечения и систем предупреждения для всех видов деятельности в Арктике. На министерство обороны возложена задача мониторинга всех оперативных пространств — воздушно-космического (функция НОРАД), морского, сухопутного и кибернетического;
• развитие адаптированной к полярным условиям автоматизированной системы командования, контроля, связи, разведки и наблюдения C4ISR, которая предназначается для использования
высокоточного оружия и управления боевыми действиями в режиме реального времени. Это потребует взаимодействия с гражданскими ведомствами для развития картографии региона, улучшения моделей для оценки изменений атмосферы и морской среды, уточнения индикаторов изменения климата и ледовой обстановки; обеспечение свободы навигации в морских и воздушных пространствах в рамках (по-своему понимаемого) международного права. Например, в случае «неумеренных требований» со стороны каких-либо государств в отношении прохода американских коммерческих или военных судов через арктические воды США будут проводить демонстративные учения по программе «Свобода навигации» [14]. Очевидно, объектами подобной «воспитательной политики» прежде всего будут являться Россия и Канада, поскольку именно они противятся превращению Северного морского пути и Северо-Западного прохода в маршруты, находящиеся под международной юрисдикцией. В этом пункте Стратегия МО согласуется с задачей обеспечения свободы навигации в так называемых «зонах глобальной значимости» (global commons), поставленной военной доктриной Б. Обамы (январь 2012 г.). Этим термином называют те регионы, где пролегают важнейшие пути коммуникаций и движения товаров, услуг и людей [7, 21] и к которым, в частности, относится и Арктика с ее морскими и воздушными путями;
развитие инфраструктуры и необходимых средств, обеспечивающих достижение целей национальной безопасности в соответствии с меняющимися условиями. Для снижения стоимости этой деятельности необходимо максимально использовать государственные, коммерческие и международные средства; поддержание имеющихся соглашений о сотрудничестве в военной сфере с союзниками и партнерами и развитие мер доверия с региональными партнерами для снижения потенциала конфликтности в Арктике. Пентагон планирует увеличить программы по двусторонним обменам, включая науку и технологии, а также по сотрудничеству в области экспертизы и опыту ведения операций в полярных условиях; взаимодействие с гражданскими ведомствами США и зарубежными партнерами при прове-
дении операций по ПСР, оказанию помощи государствам арктической зоны в чрезвычайных ситуациях, защите окружающей среды; • поддержка и развитие АС и других международных организаций, способствующих сотрудничеству в Арктике. Министерство обороны США будет поддерживать инициативы госдепартамента во всех организациях — от АС до Международной морской организации [14]. Выполнение перечисленных стратегических задач связано с определенными рисками и прежде всего с неопределенностью последствий изменения климата для экономической деятельности в Арктике, а также финансовыми ограничениями из-за кризиса американской экономики. В документе подчеркивается, что происходящее сокращение военного бюджета ставит под вопрос значительные финансовые вложения в развитие военной инфраструктуры и ледокольного флота.
Стратегия МО еще раз подтвердила значение Арктики как региона, где возможны военные операции в будущем, хотя в ближайшей перспективе риск военной конфронтации оценивается как низкий. Важным отличием данного документа от предыдущих является намерение развивать меры доверия между военными ведомствами США и других арктических государств, включая Россию.
Военные приготовления США в Арктике. В настоящее время Арктика находится в зоне ответственности трех командований США: Северного, Тихоокеанского и Европейского. На Аляске создано собственное командование, подчиненное Тихоокеанскому. Непосредственно в пределах штата сосредоточено 16 тыс. чел. регулярных сил и 3,7 тыс. чел. национальной гвардии. Благодаря своему стратегическому положению, Аляска надолго останется важным военным объектом США безотносительно к дальнейшему развитию событий в Арктике.
Важнейшим стратегическим объектом в регионе является система воздушно-космической обороны НОРАД, связанная с радарами, расположенными в Канаде и Гренландии. Мощная инфраструктура НОРАД, включающая в себя около 60 радаров, прикрывает США и Канаду от воздушно-космических ударов с северного стратегического направления [19]. Эти объекты одновременно являются частью создаваемой эшелонированной глобальной системы ПРО, которая будет способна к перехвату баллистических ракет, запущенных не только из России, но и Китая, Северной Кореи или Ирана. В
последнее время систему НОРАД начали дополнительно использовать для наблюдения за морскими пространствами в Арктике.
На двух авиабазах Аляски (Фэрбанкс и Анко-ридж) дислоцировано более 100 самолетов истребительной, дальней морской и военно-транспортной авиации. Они могут в кратчайшие сроки достигать стратегические важные цели как в Европе (через Арктику), так и в Азиатско-Тихоокеанском регионе [16]. Кроме того, в ведении береговой охраны США находятся около 200 самолетов HC-130H для ведения патрулирования морских пространств, часть из которых предназначена для действий в Беринговом и Чукотском морях. В Гренландии находится еще одна авиабаза Туле, на которой развернуты только американские ракеты-перехватчики и радары.
Сухопутный компонент командования Аляски состоит из двух бригад (механизированной пехотной и воздушно-десантной), однако они не приспособлены специально для ведения боевых действий в полярных условиях. Некоторый опыт участия в операциях в холодных условиях имеют части морской пехоты, воевавшие в горных районах Афганистана. Специально подготовленным для Арктики считается лишь подразделение, состоящее из 1 850 военнослужащих национальной гвардии.
Крупные надводные корабли ВМФ США не предназначены для операций в Арктике, однако способны к ограниченным действиям в летнее время, как показали учения с привлечением авианосцев. Кроме того, на Аляске нет глубоководного порта, его строительство планируется в среднесрочной перспективе (к 2020 г.). Как уже отмечалось, двумя ледокольными судами обладает только береговая охрана.
Основной потенциал ВМФ США составляют силы подводного флота. Около 53 ударных атомных подводных лодок (АПЛ) способны действовать в Арктике, включая регулярное патрулирование подо льдами через Северный полюс и всплытие с пробиванием ледяной поверхности. Стратегические АПЛ не несут патрулирования в водах Арктики. В то же время подводный флот США (ударные АПЛ типа Los-Angeles и Seawolf) и авиация сохраняют свое превосходство по ведению операций в Арктике. Намечено увеличение военной спутниковой группировки, нацеленной на полярные широты [20].
По прогнозам американских военных, регулярная деятельность ВМС в Арктике по различным направлениям (от спасательных операций до стра-
тегического сдерживания) будет востребована к 2025-2030 гг., если начнутся активные судоходство и экономическая деятельность в регионе. При этом ожидается, что наиболее сложными и важными будут задачи по сбору информации об окружающей среде, которая необходима для развертываемых сил, по безопасному маневрированию в воздушном пространстве и на море, по проведению учений в Арктике [19].
Американские эксперты отмечают, что для успешного выполнения задач ВМС в регионе необходимо составить навигационные карты для освободившихся ото льда пространств, а также уточнить карты береговых линий и морского дна. Многие топографические материалы устарели или имеют недостаточное разрешение, а военно-научные исследования в Арктике были почти свернуты после окончания «холодной войны». В итоге к настоящему моменту лишь 5% имеющихся карт Арктики отвечают современным стандартам. Для выполнения столь большого объема работ у США не хватает картографических судов, тем более способных действовать в ледовой обстановке [15].
В настоящее время США продолжают расширять свои возможности по ведению операций флота в Арктике. С этой же целью проводятся регулярные учения с участием Канады и европейских государств. Военно-морские силы совершенствуют систему наблюдения за подводной и надводной обстановкой в северных морях, готовят картографическое обеспечение для возможных операций в мелководных районах российского сектора Арктики. Американский подводный флот уделяет большое внимание отработке приемов поиска и слежения за условным противником в сложной ледовой обстановке [11]. Многоцелевые АПЛ США ведут в Баренцевом море постоянное наблюдение за выходами российских надводных и подводных судов на боевое дежурство, испытаниями, учениями, в том числе в непосредственной близи от российских морских баз. Кроме того, США создали в северных морях системы противолодочной обороны, что значительно затрудняет скрытное выдвижение российских подводных крейсеров стратегического назначения в районы патрулирования в Северной Атлантике и других регионах.
Военное присутствие США в Арктике опирается на межведомственное сотрудничество, направленное на улучшение инфраструктуры, от которой решающим образом зависят оперативные
возможности действий в полярных широтах: систем наблюдения, связи и предупреждения, а также организации ПСР. Основная роль по обеспечению военного присутствия в Арктике по-прежнему отводится силам и средствам ВМС [24].
Угрозы и вызовы военного характера со стороны США национальной безопасности России. Вероятность военного конфликта в арктическом регионе сегодня и в обозримом будущем относительно мала, а многие из предлагаемых в Стратегии МО программ и мероприятий по наращиванию американского военного потенциала в Арктике сложно реализуемы по причине финансовых затруднений, испытываемых США. Несмотря на это, имеющихся в распоряжении Вашингтона военно-стратегических ресурсов достаточно для создания серьезных угроз безопасности как для АЗРФ, так и для нашей страны в целом.
Во-первых, военный потенциал России в Арктике за последние два десятилетия существенно снизился по сравнению с США и НАТО. Соединенные Штаты и их союзники способны противопоставить России существенно превосходящие силы, которые могут быть быстро переброшены в Северную Атлантику и Арктику. Если сравнивать, как менялись военные потенциалы России и США, то очевидно, что после окончания «холодной войны» Россия сократила военное присутствие в регионе в разы. В свою очередь, потенциал США и НАТО снизился не так радикально. Конечно, в принципе даже нескольких российских подводных ракетоносцев, находящихся на постоянном боевом дежурстве в данном регионе, достаточно для решения задачи ядерного сдерживания, однако на стратегическую стабильность в Арктике влияет целый комплекс факторов. Во всяком случае, сегодня Россия оказалась в более уязвимом положении, чем в годы «холодной войны».
Во-вторых, возможности стратегического ядерного флота США гораздо выше, чем российского. По оценкам отечественных экспертов, если 3 или 4 атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) типа «Огайо», вооруженные ракетами «Трайдент-2», подойдут к арктическому побережью России, то большинство российских морских баз, аэродромов стратегических бомбардировщиков и районов базирования стратегических ядерных сил будут в досягаемости для разоружающего ядерного удара. Боеголовки ракет «Трайдент-2» (Ж-88) способны уничтожать не только шахтные
установки, но и мобильные комплексы «Тополь-М» и «Ярс» за счет покрытия районов оперативного развертывания, а состояние сил противолодочной обороны ВМФ России не позволяет надежно обнаруживать и своевременно уничтожать американские ПЛАРБ. Одновременно Россия не располагает возможностями подводного флота для аналогичных действий против США [1].
В-третьих, серьезный вызов создает активная военная деятельность США на фоне значительного снижения оборонного потенциала России. В то время как состав сил и средств Северного флота ВМС России сократился, а его стратегические и многоцелевые АПЛ лишь эпизодически выходят в Северную Атлантику, многоцелевые подлодки США и стран НАТО продолжают дежурство у выхода из российских баз на Кольском полуострове. Если к этому добавить преимущества, достигнутые США и их союзниками в создании противолодочной обороны в Арктике, то следует иметь в виду снижение не только скрытности отечественных подводных лодок при выходе на боевое дежурство, но и живучести морской составляющей стратегических сил России.
В-четвертых, вызовы безопасности России на арктическом направлении создает возможное применение высокоточного оружия в неядерном оснащении, которое способно решать стратегические задачи. Современная военная стратегия США предусматривает передачу части таких функций неядерным стратегическим силам, включающим в себя крылатые ракеты (КР) дальнего радиуса действия и баллистические ракеты. В США проведена модернизация четырех ПЛАРБ «Огайо» по замене ядерных баллистических ракет на КР в неядерном оснащении. Кроме того, КР размещаются на многоцелевых АПЛ, которые патрулируют арктические моря. Общее количество американских КР большой дальности в прибрежных водах АЗРФ в обозримом будущем может достигнуть 2 900 единиц [10]. Кроме того, ведутся работы по повышению мощности неядерных боеголовок для баллистических ракет, в то время как в России высокоточные КР дальнего радиуса действия с неядерными боеголовками находятся на стадии испытаний.
В-пятых, вызовы безопасности России создает опережающее развитие американских систем космической связи. Эффективное применение систем высокоточного оружия требует развертывания космических информационных систем, и здесь США тоже имеют существенные преимущества. Так,
сумма ассигнований США на военные космические программы в 20 раз больше, чем в России [9]. Как считает В. Дворкин, перспективная низкоорбитальная система спутников «Т«« будет способна определять параметры пуска российских баллистических ракет всего через 50 сек. после старта и давать целеуказание на радары кораблей с системой ПРО «Иджис», которые могут нести дежурство в северных морях. По своим данным американские противоракеты СМ-3 способны перехватывать жидкостные ракеты «Синева» на активном участке траектории их полета, если они запущены из ближней морской зоны; только твердотопливная «Булава» составляет исключение за счет своих улучшенных характеристик [4]. По мере модернизации СМ-3 ее возможности для перехвата будут улучшаться за счет увеличения скорости.
В то же время для массированного удара высокоточным оружием требуется достаточно длительное время, что позволяет привести в повышенную готовность стратегические ядерные силы России и систему предупреждения о ракетном нападении. Кроме того, наша страна в ответ на нападение с помощью высокоточного оружия может применить стратегические ядерные силы, что также служит сдерживающим фактором.
В-шестых, поэтапное развитие элементов глобальной ПРО, от которого Пентагон не собирается отказываться, будет снижать российский потенциал стратегического сдерживания. В ближайшие годы США будут иметь пять радаров раннего предупреждения о ракетном нападении (Аляска, Калифорния, Гренландия, Великобритания, Центральная Европа), которые покроют все северное полушарие. Это означает, что информационные системы, поддерживающие ПРО, будут ориентированы на перехват баллистических ракет, траектории которых проходят через Арктику. Более того, элементы американской ПРО уже развертываются непосредственно в Арктике. В норвежском г. Вардё, в непосредственной близости от границ с Россией, размещен американский радар «Глобус-П», который позволяет получать данные о баллистических ракетах, запущенных на пространстве от Плесецка до Камчатки [2]. Хотя развертывание американской ПРО в Арктике не приведет к нейтрализации ядерного потенциала России в целом, однако будет иметь следствием наращивание ВМС и авиации США в регионе [4]. В целом развитие элементов глобальной ПРО будет играть дестабилизирующую
роль до тех пор, пока Россия и США находятся в режиме взаимного ядерного сдерживания (прежде всего в Арктике).
Заключение. Современная арктическая стратегия США представляет собой довольно противоречивое сочетание различных векторов и компонентов. С одной стороны, администрация Б. Обамы заявляет о своем стремлении к сотрудничеству со всеми странами региона, включая Россию. С другой стороны, в духе прежних администраций Вашингтон считает необходимым подчеркивать свою решимость обеспечивать национальные интересы США на Крайнем Севере любыми средствами (включая военно-силовые) и, если потребуется, в одностороннем порядке. Соединенные Штаты также не скрывают своего стремления к доминированию в Арктике в экономической, политической и военно-стратегической областях.
Эта противоречивость обусловлена как тем наследием, которое оставила «холодная война», обрекшая Арктику на роль чуть ли не главной арены стратегического противостояния между СССР и США, так и относительно новыми факторами, появившимися за последние 15-20 лет. К их числу можно отнести:
• обострение конкуренции за природные ресурсы данного региона, а также транспортные пути, пролегающие через него;
• неоднозначные последствия глобального изменения климата для Арктики;
• необходимость совместных действий для решения региональных и глобальных проблем (к чему США далеко не всегда готовы);
• динамичные изменения в функциях и статусе международных правительственных и неправительственных организаций и пр.
К тому же, в самих США до сих пор не сложился общенациональный консенсус по вопросам арктической политики. Интересы отдельных экономических, политических, региональных и этнических группировок настолько различаются между собой, что в этих условиях федеральному правительству сложно выработать последовательный курс в отношении Арктики, который бы удовлетворял потребности всех указанных сил.
В этой ситуации России необходимо проводить твердую и взвешенную политику, неподверженную эмоциям и спонтанным реакциям на очередные пропагандистские шаги или элементарные провокации со стороны США.
Так, провозглашенные недавней арктической стратегией Пентагона амбициозные планы военного строительства в регионе следует воспринимать скорее как блеф или стратегическую дезинформацию и не идти на поводу у авторов этой доктрины. Подобные документы, как правило, преследуют две основные цели. С одной стороны, в них находят отражение «идеальные» пожелания и намерения военных относительно той или иной сферы оборонной политики, особенно в части увеличения финансирования военных программ. С другой стороны, эти документы призваны произвести «должное» впечатление на союзников, потенциальных противников и не очень надежных партнеров (к которым, по мнению Пентагона, относится и Россия). В частности, Стратегия МО стремится создать представление, что США намерены всерьез развивать чисто «арктический компонент» своих ВС, в том числе направить на эти цели значительные финансовые средства.
Однако простое сравнение этих планов с программами, заложенными в американский бюджет на ближайшие два-три года, показывает, что декларируемым планам суждено остаться в основном на бумаге. Нынешнее тяжелейшее финансово-экономическое состояние США не только не позволяет увеличить военный бюджет, но и диктует его дальнейшее сокращение. Как уже отмечалось, недостаток финансирования заставляет расконсервировать и продлить сроки службы устаревших ледоколов, а разговоры о выделении средств на строительство новых судов в условиях постоянной угрозы дефолта и секвестра бюджета вызывают в конгрессе настоящую идиосинкразию. Будущее Стратегии МО несложно предсказать, изучив судьбу арктической «дорожной карты» ВМС США 2009 г., рассчитанной на срок до 2014 г. Практически ни один из пунктов этого документа, связанных с необходимостью бюджетного финансирования, так и не был выполнен.
В этой связи России необходимо спокойно и последовательно вести работу по двум направлениям. Во-первых, следует в намеченные сроки закончить формирование арктической группировки войск для предотвращения потенциальных военных угроз конвенционального (обычного) характера, а также защиты своих экономических интересов в Арктике и протяженной государственной границы в этом регионе. Во-вторых, необходимо продолжить программы модернизации стратегических ядерных и неядерных сил (прежде всего стратегического
подводного флота) до уровня, достаточного для сдерживания потенциальных угроз стратегического характера. В данной сфере нет смысла втягиваться в дорогостоящую гонку вооружений, и указанных мер вполне хватит, чтобы решить задачи стратегического сдерживания любого противника.
Следует также активней задействовать ресурсы военной дипломатии для снижения военного противостояния Российской Федерации и США в Арктике. Так, если говорить о перспективах военного сотрудничества в этом регионе, о котором заявил министр обороны США Ч. Хейгел в ноябре 2013 г., то вполне настало время для снижения уровня стратегического сдерживания в Арктике, введения ограничений на военную деятельность и развития мер взаимного доверия.
Наиболее выгодными для России остаются ограничения на передвижение стратегических подводных лодок через рубеж «Нордкап — Медвежий» в западном направлении со стороны России и в восточном направлении — со стороны США и стран НАТО. Еще одним шагом мог бы стать отказ США от развития систем ПРО в Арктике, которое пока остается под вопросом, но, безусловно, будет расцениваться Россией как потенциальная угроза национальной безопасности в случае их развертывания.
Наконец, испытанным средством развития доверия являются совместные учения — как военно-полицейские (пресечение проникновения террористов и незаконных мигрантов на северные территории партнерских стран, борьба с браконьерством и контрабандистами), так и в области поисково-спасательных работ и чрезвычайных ситуаций.
Список литературы
1. Арбатов А.Г. Арктика и стратегическая стабильность // В сб. «Арктика: зона мира и сотрудничества». М.: ИМЭМО РАН, 2011, С. 59-74.
2. Военная безопасность Арктики. URL: http:// ormvd.ru/pubs/15530.
3. Гудев П. Приоритеты США в Арктике // Мировая экономика и международные отношения. 2013. № 9. C. 49-60.
4. ДворкинВ.З. ПРО и безопасность в Арктике // В сб. «Арктика: зона мира и сотрудничества». М.: ИМЭМО РАН, 2011, С. 75-86.
5. Конышев В.Н., Сергунин А.А. Арктическая стратегия США и национальные интересы России // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2012. № 48. С. 2-10.
6. Конышев В.Н., Сергунин А.А. Арктические амбиции Вашингтона // Обозреватель — Observer. 2013. № 9. С. 59-67.
7. Конышев В.Н., Сергунин А.А. Новая военная доктрина Барака Обамы и национальные интересы России // Национальные интересы: приоритеты и безопасность. 2012. № 14. С. 2-9.
8. Конышев В.Н., Сергунин А.А. Ремилитаризация Арктики и безопасность России // Национальная безопасность. Nota Bene. 2011. № 3-4. С. 55-67.
9. Молчанов Б. Милитаризация космоса и космические вооружения // В сб. «Ядерное распространение: новые технологии, вооружения и договоры». М.: РОССПЭН, 2009, С. 196-228.
10. Мясников Е. Контрсиловой потенциал высокоточного оружия // В сб. «Ядерное распространение: новые технологии, вооружения и договоры». М.: РОССПЭН, 2009, С. 105-128.
11. Федосеев А. Доктринальные взгляды США и Канады на освоение Арктики. URL: http://military-informant.com/index.php/analytic/3535-1.html.
12. Фененко А.В. Военно-политические аспекты российско-американских отношений в Арктике: история и современность // Вестник Московского университета. Сер. 25. Международные отношения и мировая политика. 2011. № 2. С. 129-157.
13. Фененко А.В. Москва и Вашингтон в Арктическом пространстве. URL: http://russiancouncil. ru/inner/?id_4=593#top.
14. Arctic Strategy. Department of Defense. November 2013. URL: http://defense.gov/pubs/2013_ Arctic_Strategy.pdf.
15. Bacon L. Ice breaker // Armed Forces Journal. 2010. № 147. URL: http://armedforcesjournal. com/2010/03/4437078.
16. Conley H., Kraut J. U.S. Strategic Interests in the Arctic. An Assessment of Current Challenges and New Opportunities for Cooperation. A Report of the CSIS Europe Program. Washington: Center for Strategic and International Studies, 2010.
17. National Security Presidential Directive (NSPD-66) and Homeland Security Presidential Directive (HSPD-25). January 9, 2009. URL: http://fas. org/irp/offdocs/nspd/nspd-66.htm.
18. National Strategy for the Arctic Region. May 10, 2013. URL: http://whitehouse.gov/sites/default/ files/docs/nat_arctic_strategy.pdf.
19. Perry Ch., Andersen B. New Strategic Dynamics in the Arctic Region. Washington: The Institute for Foreign Policy Analysis, 2012.
20. Remarks by General Gene Renuart at the AFCEA Solutions Series Conference. Washington, D C. May 19, 2009. URL: http://northcom.mil/News/ Transcripts /051909.html.
21. Sustaining Global Leadership: Priorities for the 21th Century Defense. Washington: Department of Defense, 2012.
22. U.S. Coast Guard Arctic Strategy. May 2013. URL: http://uscg.mil/seniorleadership/DOCS/CG_ Arctic_Strategy.pdf.
23. U.S. Navy Arctic Roadmap. October 2009. URL: http: //navy.mil/navydata/documents/USN_artic_ roadmap.pdf.
24. Wezeman S. Military capabilities in the Arctic. SIPRI Background Papers. Stokholm: SIPRI, 2012.
Threats and security
U.S. MILITARY STRATEGY IN THE ARCTIC AND RUSSIA'S NATIONAL SECURITY
Valerii N. KONYSHEV, Aleksandr A. SERGUNIN
Abstract
The article examines the newest trends in the U.S. military strategy in the High North as well as its implications for the Russian Federation's national security. The authors make critical analysis of the U.S. conceptual/doctrinal basis for its military policies in the region. The paper discusses the issue whether the current bias of Washington's Arctic strategy to the use of military/coercive methods and instruments is serious or not. The authors study the effects of the present-day U.S. course on the Russian positions in the region as well as development of the Russian Arctic zone.
Keywords: Arctic, U.S. military strategy, Russia's national security
References
1. Arbatov A.G. Arktika i strategicheskaia stabil'nost'. Vsb. "Arktika: zona mira i sotrudnichest-va" [The Arctic and strategic stability. "The Arctic: zone of peace and cooperation"]. Moscow, IMEMO RAS Publ., 2011, p. 59-74.
2. Arctic military security. Available at: http:// ormvd.ru/pubs/15530. (In Russ.)
3. Gudev P. Prioritety SShA v Arktike [The U.S. priorities in the Arctic]. Mirovaia ekonomika i mezh-dunarodnye otnosheniia — World economy and international relations, 2013, no. 9. pp. 49-60.
4. Dvorkin V.Z. PRO i bezopasnost' v Arktike. Vsb. "Arktika: zona mira i sotrudnichestva" [BMD and Arctic security. "The Arctic: Zone of peace and
cooperation"]. Moscow, IMEMO RAS Publ., 2011, pp.75-86.
5. Konyshev V.N., Sergunin A.A. Arkticheskaia strategiia SShA i natsional'nye interesy Rossii [The U.S. Arctic strategy and Russia's national interests].
Natsional 'nye interesy: prioritety i bezopasnost' — National interests: priorities and security, 2012, no. 48, pp. 2-10.
6. Konyshev V.N., Sergunin A.A. Arkticheskie ambitsii Vashingtona [Washington's Arctic ambitions]. Obozrevatel' — Observer, 2013, no. 9, pp. 59-67.
7. Konyshev V.N., Sergunin A.A. Novaia voennaia doktrina Baraka Obamy i natsional'nye interesy Rossii [Barak Obama's new military strategy and Russia's national interests]. Natsional'nye interesy: prioritety i bezopasnost' — National interests: priorities and security, 2012, no. 14, pp. 2-9.
8. Konyshev V.N., Sergunin A.A. Remilitarizatsiia Arktiki i bezopasnost' Rossii [Remilitarization of the Arctic and Russia's security]. Natsional'naia bezopasnost'. Nota Bene — National security, 2011, no. 3-4, pp.55-67.
9. Molchanov B. Militarizatsiia kosmosa i ko-smicheskie vooruzheniia. V sb. "Iadernoe raspros-tranenie: novye tekhnologii, vooruzheniia i dogovory" [Militarization of the outer space and space armaments. "Nuclear proliferation: new technologies, armaments and agreements"]. Moscow, ROSSPEN Publ., 2009, pp.196-228.
10. Miasnikov E. Kontrsilovoi potentsial vysoko-tochnogo oruzhiia. V sb. "Iadernoe rasprostranenie:
novye tekhnologii, vooruzheniia i dogovory " [Counter-strike potential of high precision weaponry. "Nuclear proliferation: new technologies, armaments and agreements"]. Moscow, ROSSPEN Publ., 2009, pp. 105-128.
11. Fedoseev A. Doktrinal'nye vzgliady SShA i Kanady na osvoenie Arktiki [The U.S. and Canadian doctrinal views on the Arctic development]. Available at: http://military-informant.com/index.php/ana-lytic/3535-1.html. (In Russ.)
12. Fenenko A.V. Voenno-politicheskie aspekty rossiisko-amerikanskikh otnoshenii v Arktike: istoriia i sovremennost' [Military-political aspects of Russian-American relations in the Arctic: the past and present]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 25. Mezhd-unarodnye otnosheniia i mirovaia politika — Moscow University Bulletin. Ser. 25. International Relations and World Politics, 2011, no. 2, pp. 129-157.
13. Fenenko A.V. Moskva i Vashington v Ark-ticheskom prostranstve [Moscow and Washington in the Arctic space]. Available at: http://russiancouncil. ru/inner/?id_4=593#top. (In Russ.)
14. Arctic Strategy. Department of Defense, November, 2013. Available at: http://defense.gov/ pubs/2013_Arctic_Strategy.pdf.
15. Bacon L. Ice breaker. Armed Forces Journal, 2010, no. 147. Available at: http://armedforcesjournal. com/2010/03/4437078.
16. Conley H., Kraut J. U.S. Strategic Interests in the Arctic. An Assessment of Current Challenges and New Opportunities for Cooperation. A Report of the CSIS Europe Program. Washington, Center for Strategic and International Studies, 2010.
17. National Security Presidential Directive (NSPD-66) and Homeland Security Presidential Di-
rective (HSPD-25). January 9, 2009. Available at: http://fas.org/irp/offdocs/nspd/nspd-66.htm.
18. National Strategy for the Arctic Region. May 10, 2013. Available at: http://whitehouse.gov/sites/de-fault/files/docs/nat_arctic_strategy.pdf.
19. Perry Ch., Andersen B. New Strategic Dynamics in the Arctic Region. Washington, The Institute for Foreign Policy Analysis, 2012.
20. Remarks by General Gene Renuart at the AF-CEA Solutions Series Conference. Washington, D.C. May 19, 2009. Available at: http://northcom.mil/News/ Transcripts /051909.html.
21. Sustaining Global Leadership: Priorities for the 21th Century Defense. Washington, Department of Defense, 2012.
22. U.S. Coast Guard Arctic Strategy. May, 2013. Available at: http://uscg.mil/seniorleadership/DOCS/ CG_Arctic_Strategy.pdf.
23. U.S. Navy Arctic Roadmap. October, 2009. Available at: http://navy.mil/navydata/documents/ USN_artic_roadmap.pdf.
24. Wezeman S. Military capabilities in the Arctic. SIPRI Background Papers. Stokholm, SIPRI, 2012.
Valerii N. KONYSHEV
St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russian Federation konyshev06@mail.ru Aleksandr A. SERGUNIN St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russian Federation sergunin60@mail.ru
