CC BY
275
ПРОБЛЕМЫ И СУЖДЕНИЯ
ВАК 08.00.14 С.В. СЕДЫХ
аспирант кафедры «Мировая экономика и международный бизнес» Финансового университета
НОВАЯ ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ СТРАТЕГИЯ ФРГ
Вплоть до начала 1970-х годов ни в официальных правительственных документах ФРГ, ни в программах политических партий, ни в немецкой научной литературе термин «энергетическая стратегия», понимаемый как комплексный план действий, нацеленный на достижение государством приоритетных долгосрочных целей, не употреблялся вовсе. Считалось, что обеспечение энергетическим сырьём является, прежде всего, проблемой частного капитала, за решение которой он несёт полную ответственность [1]. Впервые германское государство громко заявило о себе в качестве регулятора и «игрока» на энергетическом рынке в середине 1960-х гг., когда назрела объективная необходимость диверсификации структуры энергобаланса страны, ориентированного в то время почти исключительно на каменный и бурый уголь, которые проигрывали нефти как в цене, так и в универсальности использования. Буквально за несколько лет в ФРГ радикально изменилась структура первичного потребления энергии: наряду с резким ростом удельного веса нефти начинает постепенно увеличиваться потребление природного газа.
В сентябре 1973 г., а затем, после внесения соответствующих корректировок в разгар известного нефтяного кризиса в октябре 1974 г., правительство ФРГ впервые приняло комплексную долгосрочную программу развития энергетической отрасли с учётом потребностей всех секторов национальной экономики и новых тенденций на мировом энергетическом рынке. Главная установка состояла в том, чтобы поднять уровень самообеспечения страны энергией за счёт мобилизации внутренних ресурсов и использования «других надёжных источников энергии». Прежде всего, в новых условиях стави-
лась задача снизить зависимость от импорта нефти. Была пересмотрена линия на ускоренное снижение потребления каменного и бурого угля и выделены долгосрочные субсидии на поддержку угледобывающей отрасли. Особое внимание уделялось форсированному развитию ядерной энергетики, которая уже в конце 1970-х гг. займёт заметное место в энергопотреблении ФРГ. Признавая, что в течение короткого времени невозможно радикально изменить структуру энергобаланса страны, правительство заявило тогда о готовности поддержать проекты по внедрению энергосберегающих технологий и научные исследования в области разработки альтернативных источников энергии. Итогом этой политики стало форсированное внедрение альтернативных (возобновляемых) источников энергии в начале 2000-х гг.
Правительственная энергетическая программа 1974 г., подвергнутая незначительным дополнениям и корректировкам в 1977 и 1981 гг., почти на два десятилетия определила основные направления развития энергетического комплекса ФРГ, и вплоть до конца 1980-х гг. в ФРГ существовал относительно устойчивый консенсус по поводу правильности проводимой правительством энергетической политики. Однако уже тогда появился новый фактор, оказавший сильнейшее влияние на весь ход дальнейших дискуссий вокруг проблем национальной энергетической стратегии. Этим фактором стало общественное мнение: поворотным пунктом в перемене общественных настроений, активно подогреваемых оппозиционными политическими силами, явилась авария на Чернобыльской АЭС в 1986 г. После прихода к власти в 1998 г. правительства «красно-зелёной» коалиции во главе с социал-демократом
Г. Шредером, политическая установка бывших оппозиционных партий о необходимости отказа от атомной энергетики была реализована на практике -в форме федерального закона, который установил нормативный запрет на строительство новых АЭС и зафиксировал предельный 32-летний срок эксплуатации энергоблоков (согласно Закону, последняя станция должна была быть закрыта уже в 2021 г.). В результате многие, казавшиеся уже незыблемыми, постулаты прежней энергетической политики были поставлены под вопрос. В качестве альтернативы атомной энергетике (сегодня радикалы в рядах защитников окружающей среды всё более настойчиво ставят вопрос о свёртывании и угольной энергетики) предлагалось начать ускоренный переход на использование возобновляемых источников энергии (ВИЭ). При этом основной акцент в этих условиях переносится на поиск именно оптимального сочетания потребляемых энергоносителей, вокруг чего, собственно, и ведутся в последние годы политические, научные и общественные дискуссии.
К середине 2009 г. Германия столкнулась с достаточно серьёзной для такой крупной индустриальной страны проблемой - отсутствием внятной национальной энергетической стратегии. Суть разногласий, возникших в германской политической элите и в экспертных кругах, достаточно точно сформулировал заместитель директора Института энергетических исследований РАН В. Лихачев: «радикалы» настаивали на резкой смене вектора энергетического развития в пользу ВИЭ, «консерваторы» призывали не допускать резких шагов при формировании перспективной энергетической политики [2]. Разногласия затрагивали практически все ключевые темы энергетической политики: темпы внедрения и масштабы господдержки ВИЭ, отношение к угольной энергетике, налоговую политику в энергетическом секторе, наконец, самый главный, и в политическом плане наиболее острый вопрос, - о будущем атомной энергетики. За дискуссиями об оптимальной структуре энергобаланса можно легко обнаружить ещё один пласт проблем, связанных с регулированием импортной политики, поскольку, не обладая существенными запасами углеводородного сырья, Германия вынуждена обеспечивать своё развитие главным образом за счёт ввоза нефти и природного газа, а в последние годы во всё более возрастающих масштабах и каменного угля (100%-ное германское происхождение имеет только потребляемый в ФРГ бурый уголь). В этих условиях, как справедливо отмечает известный российский германист Б.Зарицкий, ведущаяся в ФРГ полемика вокруг энергетической стратегии стала «напоминать хождение по замкнутому кругу: АЭС - слишком опасны, уголь - недостаточно экологичен, альтернативные источники энергии всем хороши - но пока ненадежны и слишком дороги, газ и нефть находятся не в тех странах, с которыми хотелось бы иметь дело» [3].
Какие же пути выхода из этого «замкнутого круга» предложило правительство А. Меркель после победы на выборах осенью 2009 г. консервативно-либеральной коалиции? В коалиционном договоре, подписанном между ХДС/ХСС и СвДП вскоре после выборов, подчёркивалось, что новое правительство намерено проводить «свободную от идеологических пристрастий и основанную на рыночных принципах энергетическую политику». Не ставя под сомнение долгосрочную линию на увеличение доли ВИЭ в производстве электроэнергии, в документе вместе с тем указывалось, что речь должна идти о «постепенном замещении традиционных энергоносителей альтернативными источниками энергии». В этом контексте главная новация заключалась в том, что партнёры по коалиции провозглашали свою готовность пересмотреть в сторону увеличения сроки эксплуатации действующих в стране АЭС и после 2021 г., поскольку в противном случае «невозможно будет реализовать поставленные цели по снижению выбросов парниковых газов в атмосферу, поддерживать приемлемые для промышленности и населения цены на электроэнергию и добиться снижения зависимости от импорта углеводородного сырья». При этом следует отметить, что запрет на строительство новых АЭС должен быть сохранён.
Не содержалось в документе столь характерных ещё в недавнем прошлом, особенно для партии «зелёных», заявлений о необходимости скорейшего свёртывания угольной энергетики. Её существование признавалось на обозримую перспективу необходимым для обеспечения энергобезопасности страны. Вместе с тем, ставился вопрос о радикальной модернизации и строительстве новых угольных ТЭЦ на основе т.н. технологии Carbon Capture and Storage (выделения из дымовых газов и последующее захоронение диоксида углерода). Вместе с тем, новое правительство подтвердило своё намерение придерживаться достигнутых в феврале 2007 г. договорённостей в рамках т.н. «угольного компромисса» о прекращении к 2018 г. выделения субсидий на добычу каменного угля.
На фоне в изобилии рассыпанных на страницах текста договора комплиментарных пассажей в адрес альтернативной энергетики, довольно неожиданно прозвучало требование о снижении дотаций на поддержку солнечной энергетики, доля которой составляет около 1% в общем объёме электрогенерации ФРГ. Выкуп электроэнергии с применением солнечных электробатарей «съедал» в период 2000-2008 гг. около 23%, а по некоторым данным - до половины, от совокупного объёма компенсационных выплат, выделявшихся государством на поддержку всех типов ВИЭ. Учитывая, что в 2009 г. на субсидирование электроэнергии, произведённой на основе ВИЭ, немецким государством было выделено 13,1 млрд евро, понятно, что речь шла о довольно значительных суммах. Сопротивление профильных лоббист-
ских структур было предсказуемо, но правительство твёрдо заявило, что в условиях финансового кризиса и роста бюджетного дефицита у государства нет возможности бесконечно финансировать низкоэффективные и не обещающие скорой отдачи проекты. Его задача - создать условия для того, чтобы «сделать перспективные типы возобновляемых источников энергии конкурентоспособными в максимально сжатые сроки» [4].
Все эти и ряд других позиций, зафиксированных в соответствующем разделе коалиционного договора, не были конкретной программой действий. Скорее, речь шла о политической декларации. Новую стратегическую концепцию развития энергетической отрасли на перспективу обещано было подготовить к июню 2010 г. Вскоре этот срок был передвинут на осень. Год, прошедший между подписанием коалиционного договора и принятием новой энергетической стратегии, ещё раз наглядно продемонстрировал, насколько сложно в Германии проводить любые реформы, если они затрагивают корпоративные интересы влиятельных лоббистских группировок, в частности, отрасли по производству, монтажу и обслуживанию оборудования для солнечной энергетики (с годовым оборотом почти 14 млрд евро и 80 тыс. занятых). Правительство, тем не менее, выдержало натиск лоббистов, и с 1 июля 2010 г. ставки компенсационных выплат на производство электроэнергии с применением фотовольтаики были сокращены на 13%, а с 1 октября 2010 г. - ещё на 3% (таким образом, правительство приступило к снижению дотаций солнечной энергетике с опережением графика, зафиксированного в принятых в начале 2009 г. поправках к Закону о возобновляемой энергии, согласно которым планировалось, начиная с 2010 г., сокращать субсидии на 9% ежегодно) [5].
Не менее сложно оказалось реализовать и другое намерение консервативно-либеральной коалиции -добиться продления срока эксплуатации действующих в стране АЭС. На практике речь шла о необходимости пересмотра или внесения корректив в принятый в апреле 2002 г. Закон о прекращении использования ядерной энергетики для производства электроэнергии. Во исполнение этого закона в предыдущие годы уже были выведены из эксплуатации две АЭС: в 2003 г. в г. Штаде, мощностью 672 МВт, и в 2005 г. - в г. Обригхайм, мощностью 910 МВт (несмотря на закрытие этих станций, доля атомной энергетики в общей выработке электроэнергии существенно не уменьшилась и составила, по данным за 2010 г., 22,6% общегерманской электрогенерации, что объясняется повышением коэффициента использования мощностей других АЭС).
Аргументы находящейся у власти правоцентристской коалиции в пользу пересмотра сроков вывода из эксплуатации действующих в стране АЭС сводятся к следующему. Планируемое закрытие АЭС неизбежно приведёт не только к дальнейше-
му удорожанию, но и к дефициту электроэнергии в стране - потребуется строительство 42 ГВт новых электрогенерирующих мощностей. Кроме того, замена атомных станций на газовые и/или угольные потребует колоссальных инвестиций и приведёт к росту выбросов парниковых газов (по некоторым оценкам, на 130 млн т к 2020 г.), что несовместимо с обязательствами ФРГ по борьбе с глобальным потеплением климата [6]. Доводы правительства, как и ожидалось, не произвели впечатления на оппозицию. Противники атомной энергетики продолжали утверждать, что выбытие генерирующих мощностей в связи с закрытием АЭС можно с лихвой компенсировать форсированным развитием возобновляемых источников энергии. Они ещё раз напомнили общественности о произошедших в 2008-2009 гг. авариях на двух АЭС на севере ФРГ - «Брунсбойтель» и «Крюммель», принадлежащих концерну «Vattenfall Europe» (речь шла о возгорании электропроводки и трансформаторного оборудования, приведшего к необходимости остановки энергоблоков обеих станций), и активно оперировали аргументами о недостаточной безопасности АЭС. Для правящей коалиции положение ещё больше осложнилось после поражения ХДС и СвДП на выборах в крупнейшей германской федеральной земле Северный Рейн-Вестфалия, которые состоялись 9 мая 2010 г. Для правительства они имели результатом потерю большинства в верхней палате парламента - бундесрате, одобрение которого, по мнению некоторых юристов, могло быть необходимым условием для принятия окончательного решения о судьбе атомной энергетики.
Выход из положения, однако, нашёлся. Ссылаясь на то, что речь идёт не об отмене закона о выходе из атомной энергетики, а лишь о внесении поправок в него, которые не затрагивают жизненно важных интересов федеральных земель, правительство ФРГ, получив поддержку бундестага и согласие президента страны, сумело обойти обсуждение в бундесрате и настоять на своём. В итоге появилась новая модель поэтапного отказа от атомной энергетики: срок эксплуатации семи из семнадцати действующих АЭС будет продлён по сравнению с тем, что был указан в планах правительства Г. Шредера, на восемь лет, а у оставшихся, построенных после 1980 г., - на 14 лет. Таким образом, отказ Германии от атомной энергетики откладывается как минимум до 2037-2040 гг. Точно сказать, когда будет отключён последний энергоблок, пока не может никто. Дополнительные сроки эксплуатации для каждого действующего блока АЭС должны быть «пересчитаны на выработанное количество электроэнергии, которое может быть перенесено со старых энергоблоков на новые» [7]. Четыре крупнейших энергоконцерна ФРГ - E.on, RWE, Vattenfall и EnBW- получили «отсрочку» не даром: с 2011 по 2016 гг. они должны будут ежегодно отчислять в госбюджет дополнительно 2,3 млрд евро в виде так называемого налога
на топливные элементы, и вдобавок вносить часть прибыли (около 280 млн евро ежегодно) в специально созданный фонд по финансированию развития возобновляемых источников энергии. После 2016 г. в упомянутый выше Фонд будет направляться уже вся сумма дополнительных отчислений, которая за два десятилетия, начиная с 2017 г., по экспертным оценкам составит, в совокупности, 15 млрд евро [8].
Определившись в общих чертах по наиболее чувствительному в политическом плане вопросу -сроках и условиях выхода из атомной энергетики, правительство ФРГ в конце сентября 2010 г. представило, наконец, общественности давно обещанную долгосрочную стратегию развития национальной энергетики до 2050 г., которую канцлер А. Меркель назвала «революционной». Принятию новой энергоконцепции предшествовала продолжительная работа профильных министерств и ведомств, а также ведущих научно-исследовательских центров ФРГ. Последним было поручено изучить альтернативные сценарии развития энергетической отрасли страны и подготовить соответствующие рекомендации политическому руководству. Ключевую роль при этом играла проработка всей совокупности технологических, финансовых, климатических параметров, а также различных вариантов продления срока службы объектов атомной энергетики. В результате появился 198-страничный документ под заголовком «Энергетические сценарии для энергетической концепции Федерального правительства», выводы которого и легли в основу официальной «Стратегии 2050» [9].
Сердцевиной новой энергетической стратегии стала постановка амбициозных целей по внедрению возобновляемых источников энергии, повышению энергоэффективности и расширению сетевой инфраструктуры. Продление нормативных сроков эксплуатации АЭС было названо вынужденной мерой: атомная энергетика должна выполнить роль «моста» для обеспечения безболезненного перехода от углеводородной к «зелёной» энергетике [10, с. 4, 15]. Основной целью, поставленной в энергоконцепции на долгосрочную перспективу, является существенное расширение доли ВИЭ в энергобалансе страны. К 2020, 2030, 2040 и 2050 гг. она должна составить, соответственно, 18, 30, 45 и 60% в первичном потреблении, и 35, 50, 65 и 80% в электрогенерации. Наибольшее значение при этом придаётся развитию ветровой энергетики, как за счёт модернизации существующих наземных установок, так и за счёт масштабного развития ветроэнергетических парков на континентальном шельфе в прибрежной полосе и в открытом море. Это направление, по мнению экспертов, является наиболее перспективной областью приложения инвестиций и сможет внести наибольший вклад в рост сектора ВИЭ (сегодня на установках, использующих кинетическую энергию ветра, производится 6,5% всей электроэнергии страны, или 40 млн кВт-часов в год). Важное значение в бу-
дущем должен приобрести и такой альтернативный источник энергии, как биомасса (сегодня её доля в производстве электроэнергии составляет 4,2%). Использующая энергию солнца фотовольтаика, из-за высоких издержек производства оборудования и выработки электроэнергии, по планам правительства ФРГ, впредь искусственно форсироваться не будет: подтверждено решение планомерно сокращать дотационную поддержку тарифов на электроэнергию, выработанную на гелиоустановках, что будет существенно снижать их инвестиционную привлекательность [10, с.7-11].
Важной предпосылкой для решения поставленных задач в сфере ВИЭ, по мнению авторов концепции, является дальнейшее снижение энергоёмкости экономики страны. В качестве целей на средне-и долгосрочную перспективу установлены следующие ориентиры: сокращение первичного потребления энергии к 2020 г. на 20% (по сравнению с показателем 2008 г.), и на 50% - к 2050 г. За счёт внедрения энергосберегающих технологий будет постепенно сокращаться и потребление электрической энергии (на 10% - к 2020 г. и на 25% - к 2050 г. по сравнению с 2008 г.). Главный потенциал экономии топливно-энергетических ресурсов авторы концепции видят в модернизации строений и на транспорте. В первом случае акцент сделан на увеличение вдвое площади подлежащих санации зданий и нежилых построек. Во втором - особое внимание уделяется необходимости массового внедрения нового поколения автомобилей, оснащённых электродвигателями [10, с. 11-13, 22-25]. В соответствии с уже действующей федеральной программой 2009 г. в Германии планируется произвести 1 млн электромобилей к 2020 г. и 6 млн - к 2030 г.
Наряду с повышением энергоэффективности, важнейшей предпосылкой реализации перехода на «зелёную» энергетику, с точки зрения правительства, является развитие и модернизация сетевой инфраструктуры. Актуальность проблемы объясняется тем, что в будущем основные мощности по производству электроэнергии на основе ВИЭ (имеются в виду, прежде всего, ветроустановки) будут сосредоточены, главным образом, на севере и северо-востоке страны, в то время как потребители (промышленность и население) - всё больше на западе, юге и юго-западе. Кроме того, значительное внимание, отмечается в документе, должно быть уделено созданию дополнительных трансграничных линий, связывающих немецких потребителей с поставщиками электроэнергии в соседних странах [10, с. 18-21].
Чтобы лучше представить себе масштаб проблем в этой сфере, приведём оценки экспертов Немецкого энергетического агентства (0£Ж4), сделанные вскоре после публикации новой энергетической концепции. Сегодня протяженность ЛЭП в Германии составляет около 22 тыс. км. Чтобы технически обеспечить выход на запланированные правительством
показатели увеличения доли ВИЭ в производстве электроэнергии, необходимо уже к 2020 г. построить дополнительно 3,5 тыс. км высоковольтных линий электропередач, а минимальный объём инвестиций на эти цели оценивается в 6 млрд евро (при этом в период с 2005 по 2010 гг. в Германии было построено менее 100 км новых ЛЭП). Помимо строительства новых, предстоит модернизировать от 5 до 6 тыс. км существующих ЛЭП, что потребует дополнительно около 13 млрд евро. Таким образом, констатируют эксперты DENA, правительство неизбежно столкнётся с необходимостью решения сложной как в техническом, так и в финансовом отношении триединой задачи - в относительно короткие сроки обеспечить интеграцию в единую энергосистему новых парков ветровых электростанций, нивелировать увеличение зональных и сезонных перепадов в потреблении и производстве электроэнергии, расширить возможности импорта электроэнергии из-за рубежа, потребность в которой неизбежно возрастает при столь радикальных изменениях в структуре энергобаланса страны [11].
Не обойдена вниманием в энергетической концепции и «климатическая» тема. Германия вновь взяла на себя повышенные обязательства. Документ предусматривает к 2020 г. снижение выбросов СО2 на 40% по сравнению с уровнем 1990 г., и доведение этого показателя до 55, 70 и 80-95%, соответственно, к 2030, 2040 и 2050 гг. [10, с. 5].
Для достижения всех перечисленных выше целей, признаёт правительство, потребуется значительное увеличение инвестиций в энергетическую отрасль - на 20 млрд евро ежегодно. Но зато, обещают разработчики концепции, в перспективе промышленность и население получат стратегический выигрыш: рано или поздно произойдёт снижение энергозатрат на предприятиях и в домашних хозяйствах, германские компании закрепят своё лидерство на рынке энергосберегающего оборудования и технологий, снизится зависимость страны от импорта углеводородных энергоносителей и, тем самым, поднимется уровень энергетической безопасности ФРГ. Наконец, реализация новой энергетической концепции позволит Германии выполнить свои международные обязательства по снижению эмиссии парниковых газов [10, с. 5-6].
При анализе новой энергетической концепции следует обратить внимание не только на то, что в ней сказано, но и на то, чего в ней нет. Речь идёт, на наш взгляд, об отсутствии долгосрочного видения роли и места углеводородных энергоносителей в энергобалансе страны. О нефти и газе упоминается лишь мимоходом на предпоследней странице документа в контексте задачи дальнейшей диверсификации маршрутов их транспортировки, чему федеральное правительство намерено всячески содействовать путём «политического сопровождения» проектов строительства новых газопроводов
с целью «долгосрочного обеспечения энергетической безопасности» [10, с.31].
Если вернуться к базовому прогнозу упоминавшегося выше документа «Энергетические сценарии для энергетической концепции федерального правительства», выводы которого и были положены в основу правительственной «Стратегии 2050», то получается такая картина. Немецкие эксперты исходят из того, что газовые электростанции, производящие сегодня 87 тераватт-часов электроэнергии (или почти 13% общего объёма), в будущем вообще не понадобятся. Объём производимой на них электроэнергии, по мере внедрения ВИЭ, может быть снижен к 2030 г. на 2/3 - до 27-29 тераватт-часов, а к 2050 г. - сведён до нуля. Какое-то количество газа и газового конденсата потребуется для использования в химической промышленности, отопления зданий и приготовления пищи, но в целом его удельный вес в энергобалансе ФРГ будет снижаться, что позволит сократить импорт «голубого топлива» к 2050 г. на 60% [9, с. 123]. Как писал по этому поводу шеф-редактор авторитетного, посвящённого тематике энергетики, германского Интернет-портала Й. Мюллер-Соарес, в новой энергостратегии германского правительства природному газу «отведена роль Золушки на чужом балу» [12].
Более великодушно разработчики стратегии обошлись с углем. Бурому углю, добыча которого остаётся в Германии относительно рентабельной, была дарована жизнь при условии модернизации всех угольных ТЭС и внедрения на них, пока ещё апробированной только на пилотных установках, технологии Carbon Capture and Storage (CCS) [10, с. 16-17]. Что касается каменного угля, то одержав победу в схватке с Еврокомиссией, требовавшей прекращения предоставления субсидий каменноугольной отрасли уже в 2014 г., правительство А. Мер-кель отстояло согласованный в рамках четырёхстороннего соглашения (т.н. «угольный компромисс») срок свёртывания дотаций в 2018 г. При этом Евро-комиссии были даны заверения, что 2018 г. является окончательной датой, и германское правительство не будет повторно возвращаться к рассмотрению этого вопроса в 2012 г., как это было предусмотрено в четырёхстороннем соглашении 2007 г. [13].
Новая энергетическая стратегия вызвала противоречивую реакцию в политических, деловых кругах и экспертном сообществе. «Зелёные» и СДПГ выразили протест против продления сроков эксплуатации действующих АЭС и пообещали направить жалобу в конституционный суд для проверки правомерности внесённых в закон о выходе из атомной энергетики изменений без одобрения бундесрата [14]. Крупные энергетические концерны остались недовольны ценой, которую им придётся заплатить за продление жизнедеятельности АЭС и пригрозили, что могут по собственной инициативе закрыть их раньше срока, если выяснится, что дальнейшая эксплуатация АЭС становится нерентабельной.
Федеральный союз германской промышленности в специальном заявлении выразил обеспокоенность в связи с тем, что сделанная правительством ставка на форсированное внедрение ВИЭ приведёт к дальнейшему росту стоимости электроэнергии для немецкой промышленности и снижению её международной конкурентоспособности [15].
Бывший министр экономики ФРГ В. Клемент обратил внимание на то, что правительственная стратегия подрывает рыночные принципы функционирования германской энергетической отрасли, поскольку добиться поставленных в ней целей если и можно, то только путём прямого вмешательства государства в регулирование процессов перестройки энергобаланса страны, выделения госсубсидий, предоставления налоговых льгот и т.д. Всё это, заключает В.Клемент, неизбежно приведёт к деформации конкурентных начал в энергетической отрасли и возрождению логики «планового хозяйства» [16]. Примечательно, что предупреждает об этом не либерал, а социал-демократ, игравший далеко не последнюю роль в правительстве Г. Шредера.
Глава Немецкой информационной службы по проблемам энергетики Х.Ю. Шюрман утверждал, что правительственная концепция «базируется на ложных предпосылках», поскольку обходит молчанием роль нефти и газа в энергопотреблении Германии. «Использование и импорт углеводородных энергоносителей на обзримую перспективу остаётся для нас безальтернативной опцией», - писал он на страницах ведущей германской газеты деловых кругов «ИапёвкЫаи» [17].
Даже такой поборник альтернативной энергетики, как бывший лидер партии «зелёных» и министр иностранных дел ФРГ Й. Фишер, выступил против резкого сокращения газовой составляющей в энергобалансе страны. «Газ - самый чистый продукт в палитре углеводородов и является лучшим подспорьем при переходе на возобновляемые источники энергии. С широким внедрением альтернативной энергетики неизбежно увеличится потребность в электростанциях, работающих на газе. Газовые турбины можно быстро отключать и снова включать, если, например, в силу погодных условий ветровые установки или солнечные батареи не в состоянии в данный момент давать ток», - заявил он в интервью газете «ИапёвЬЫаШ [18].
Приведённые выше высказывания далеко не исчерпывают список претензий политиков, предпринимателей и экспертов к правительственной «Стратегии 2050». Однако документ принят и стал политическим фактом, с которым придётся считаться и российским партнёрам Германии. Разумеется, «Стратегия 2050» - не догма. Объективные потребности экономики, технологические и финансовые ограничители неизбежно заставят будущие германские правительства вносить в него те или иные коррективы. Чтобы лучше представить себе возможный характер этих корректив (не исключено, что достаточно серьёзных) полезно было бы, как представляется, попытаться проанализировать на «совместимость» основные постулаты новой концепции и те базовые принципы, которыми, как утверждает правительство, оно неизменно руководствуется при разработке долгосрочной национальной энергетической стратегии.
ЛИТЕРАТУРА
1. Horn M. Die Energiepolitik der Bundesregierung von 1958 bis 1972. Berlin, 1977, S. 27-35.
2. Лихачев В. Германия: споры о будущем. «Мировая энергетика», 2007, №8. - С. 64.
3. Зарицкий Б. Экономика ФРГ. - М., 2009. - С. 239.
4. Wachstum. Bildung. Zusammenhalt. Koalitionsvertrag zwischen CDU, CSU und FDP. Beschlossen und unterzeichnet am 26 Oktober 2009, S. 25-30.
5. Bund und Länder einigen sich auf Zwei-Stufen-Modell. «Spiegel-Online», 5 Juli 2010. http://www.spiegel.de
6. Das aktuelle Energieprogramm für die anstehende Legislaturperiode. Rede des Bundesministers Rainer Brüderli anlässlich der 17. Handelsblatt Jahrestagung Energiewirtschaft 2010 in Berlin/ http://www.bmwi.de
7. Energiepolitik: Strahlender Sieger. «Handelsblatt», 7 September 2010.
8. Atomdeal zahlt sich erst spät aus. «Handelsblatt», 10 September 2010.
9. GWS-Prognos. Energieszenarien für ein Energiekonzept der Bundesregierung. Projekt Nr. 12/10 Osnabrück, 27 August 2010.
10. Energiekonzept für eine umweltschonende, zuverlässige und bezahlbare Energieversorgung. 28 September 2010. BMWi, Berlin, 2010, S. 4, 15.
11. Neue Netze braucht das Land. «Handelsblatt», 5 Oktober 2010.
12. Gas ohne Zukunft. «Financial Times Deutschland», 8 November 2010.
13. Kanzlerin hat längere Kohlesubventionen durchgesetzt. «Financial Times Deutschland», 2 November 2010.
14. Wulff gibt Kernkraft seinen Segen. «Financial Times Deutschland», 9 Dezember 2010.
15. Eckpunkte des BDI zum geplanten Energiekonzept der Bundesregierung. Dokumenten Nr. D0350, 23 Juni 2010.
16. Im Geist der Planwirtschaft. «Handelsblatt», 26/27 November 2010.
17. Das Berliner Energiekonzept beruht auf falschen Annahmen. «Handelsblatt», 8 Oktober 2010.
18. Russlands Projekt ist nicht im europäischen Interesse. «Handelsblatt», 9 September 2010.
