CC BY
50
УДК 34
DOI 10.24411/2078-5356-2019-10207
Соболева Анита Карловна Anita K. Soboleva
кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры теории и истории права департамента общих и межотраслевых юридических дисциплин факультета права
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (101000, Москва, ул. Мясницкая, 20)
сandidate of sciences (philological), associate professor, associate professor of the department of legal theory and history of law, faculty of law
National research university «The Higher school of economics» (20 Myasnitskaya str., Moscow, Russian Federation, 101000)
E-mail: asoboleva@hse.ru
Норморайтер как ономатотэт, творец и ремесленник "Norm-writer" as nomothetes, creator and craftsman
Профессор В.М. Баранов предложил готовить специалистов для написания текстов нормативных актов в рамках нового образовательного направления. Предложенная им профессия норморайтера стала предметом обсуждения в статье, поскольку подготовка специалистов для ведомственного нормотворчества поднимает не только практические, но и научно-теоретические вопросы. Норморайтера можно рассматривать как ритора, создающего тексты определенного рода по правилам искусства риторического изобретения, овладевшего также правилами юридической техники как ремесла. С позиции платоновской теории именования его можно рассматривать также как ономатотэта — творца норм как имен, отражающих суть вещей и понятий и сообразующихся с их сущностью. Правильно переданная в слове мысль управляет действием, таким образом текст нормативного правового акта непосредственно влияет на првоприменительную практику, ее эффективность или неэффективность. Подготовка норморай-теров требует особого образовательного стандарта, поскольку может быть только междисциплинарной.
Статья подготовлена в рамках гранта РФФИ, предоставленного на проект «Дискурсивная легитимация права: речевой акт как форма с нормативным содержанием», договор № 18-011-00177/18.
Professor Baranov suggested to prepare professionals of special kind, who will be able to draft legislative acts and by-laws, and gave a new name to these legal rules writers, which can be transliterated from Russian as «norm-writers». This norm-writer can be presented as Plato's ovo|jaTo9£Tr|c; (Latin nomothetes), that is a name-giver. In terms of classical rhetoric he is a rhetor, who creates the texts of norms using the rules rhetorical art and tools of legislative drafting. The words he uses and the names (definitions) he gives influence the outcome of legal disputes and legal regulation, because if the names are given in a right way, in compliance with their essence, then the practice proceeds in a smooth way, and the things are done correctly, as Confucius instructed. The preparation of the specialists in legal rules writing requires special educational programs of multidis-ciplinary nature.
The article was prepared within the framework of the RFBR grant provided for the project "Discursive legitimation of a law: speech act as a form with regulatory content", contract no. 18-011-00177/18.
Ключевые слова: норморайтер, риторика права, платоновская теория именования, норморайтер в теории Владимира Баранова, авторство нормативного текста.
Keywords: norm-writer, legal rules writer, legislative drafting techniques, Plato's theory of naming, norm-writers as Vladimir Baranov's term, authorship of legislative text.
© Соболева А.К., 2019
1. Норморайтер как потоШе1ёэ
В жюри олимпиады по праву однажды довелось оценивать устное выступление старшеклассника, который доказывал, что для улучшения демографической ситуации необходимо ввести налог для бездетных граждан. Оратор привел убедительные, на его взгляд, аргументы в пользу своей позиции, но от членов жюри поступил каверзный вопрос, не приведет ли такой налог к неблагоприятным социальным последствиям, поскольку какие-то семьи, возможно, предпочтут родить детей ради налоговой выгоды, а вот заботиться о детях должным образом не захотят или не смогут. Выступающий явно не задумывался о том, что прежде чем предлагать какие-либо нормы, необходимо просчитать возможные риски, поэтому ответил первое, что пришло ему в голову: тогда надо будет создать специальные государственные комиссии, которые будут выдавать разрешения на рождение детей семейным парам с учетом их материального положения, готовности стать родителями и возможности обеспечить детям условия для надлежащего воспитания и развития. То, что создание таких барьеров приведет не к демографическому взрыву, а к спаду рождаемости и правовому тупику с легализацией детей, рожденных в обход процедуры получения разрешения или при отказе в выдаче такового, учтено не было. Понятно, что школьникам сложно анализировать последствия принятия новой нормы, их никто этому не учил, у них нет необходимой для этого базы, но только ли школьники не готовы стать разработчиками норм? Есть ли необходимые для нормотворчества навыки у выпускников юридических вузов? У сотрудников министерств? У помощников депутатов?
Профессор Владимир Михайлович Баранов в статье «Норморайтер как профессия» [1] предлагает решить проблему с подготовкой кадров для правотворческой работы, введя новую специальность — норморайтера, то есть человека, которого я представляю себе как «сочинителя» норм, особого рода «писателя». В терминах классической риторики я бы определила такого человека как ритора, то есть создателя текста. Современные коммуникативные теории заменили ритора (автора) на «отправителя информации» или «нормоотправителя», читателя на «адресата» или «нормополучате-ля», а текст на «текст нормы», «послание» или «отправляемое» [2, с. 102], что не меняет сути взаимоотношений внутри классической риторической триады: ритор — текст — аудитория.
Исходя из нее, обучающий навыкам создания любого текста включает в программу и «воспитание ритора» как личности с определенными этическими и ценностными установками, и обучение искусству построения ясной, логичной, непротиворечивой, красивой речи (устной или письменной), и выработку навыка видеть созданный текст глазами аудитории, чтобы быть в состоянии оценить его с точки зрения понятности и последствий применения.
Правовой текст, включая национальное законодательство, международные документы, ведомственные и корпоративные акты, тоже может быть проанализирован в терминах упомянутой триады, берущей начало в классической риторике. Соответственно, для того чтобы правильно поставить задачи перед специалистом, которого мы собираемся готовить, надо будет четко определить, тексты каких жанров ему предстоит писать, кого мы понимаем под автором нормативного текста и кто составляет аудиторию, которую необходимо принимать в расчет при написании норм конкретного акта. О соотношении терминов «автор — текст — аудитория» применительно к праву я уже подробно писала ранее [3], поэтому остановлюсь лишь на тех моментах, которые могут быть интересны при обсуждении роли «творца правил», или норморайтера. Можно провести параллель между творцом правил и творцом слов, которого Пифагор называл ономатотэтом (от др.-греч. 6vo^aтo8eтпc — «создатель или творец наименований») [4, с. 196]. Ономатотэт дает имена вещам, то есть придумывает слова. «Общий смысл теории именований, — отмечает профессор Ю.В. Рождественский, — "орудность" имени: слово, именуя вещь, является орудием, с помощью которого в деятельности людей возникает именованная словом вещь». Конфуций кратко формулирует этот принцип так: «Если имя дано неверно, то речь не повинуется, если речь не повинуется, то дело не может быть образовано. Если же имя дано верно, то и речь повинуется, если речь повинуется, то и дело образуется» [5, с. 34]. В древней теории именования «имя» — не просто название предмета, но и правила обращения с ним, «речь» — не только высказывание, но и одновременно намерение произвести действие; «дело» — это само действие и его результат. Смысл теории именования состоит в том, чтобы установить правильное взаимоотношение между словами и действиями. Вот и норморайтер как искусный творец должен подыскать такие слова и конструкции, чтобы действия, ими регулируемые,
были правильными, и чтобы дело не стопорилось, а устраивалось оптимальным образом.
Любопытно отметить, что слово «онома-тотэт» (в ряде переводов встречается также «ономатет») образовано из двух корней: vó^og (nomos) — закон, tíQhmi (tithimi) — «устанавливать», «назначать», «давать» [6]. В словарях [7] и в переводах диалога Платона «Кратил» оно передается как «дающий закон» (lawgiver), «законодатель» [8]. Однако не следует обманываться, пытаясь соотнести платоновского ономатотэта с теми, кого мы называем законодателями сегодня. Во время написания диалога в слово «законодатель» авторами при обсуждении теории происхождения слов естественного языка вкладывался совершенно иной смысл (что не мешает нам сегодня использовать это соответствие метафорически).
В диалоге «Кратил» Платон излагает свою версию, как должны создаваться правильные имена. Для этого, прежде всего, должно существовать разделение труда между тем, кто имя создает, и тем, кто его использует. Творцом имен, или ономатотэтом (nomothetes), может быть не всякий, а только специалист своего дела, вот его-то Платон и называет законодателем: «...Не каждому человеку... дано устанавливать имена, но лишь такому, кого мы назвали бы творцом имен. Он же, видимо, и есть законодатель, а уж этот-то из мастеров реже всего объявляется среди людей» [8, § 389b]. «Слово "законодатель" в диалоге, — комментирует Ю.В. Рождественский, — ни в коем случае нельзя толковать в юридическом смысле. Законодатель — это профессионал, мастер, знаток законов культуры, независимо от того, жрец он или замлепашец, поэт или оратор. Если сущность вещей дается людям в действиях с ними, то законодатель должен прежде всего знать действия человечества с вещами и уметь придумать новые действия, достигающие полезного результата. Для этого он и создает слово (логос), или — иначе — закон. Законодатель есть изобретатель новых социальных норм, к какой бы области деятельности они ни относились» [5, с. 44].
Возникает вопрос, насколько современный разработчик норм является «профессионалом, мастером, знатоком культуры», насколько он «знает действия человечества с вещами» и умеет придумывать новые имена (нормы, законы), которые верно отражают сущность явлений и могут регулировать действия людей. Кто будет оценивать, верно ли задумана норма, выполняет ли свое предназначение, совпадает
ли ее план выражения с планом содержания? По мнению Платона, «законодатель/ономато-тэт» работает под контролем общества, созданное им новое слово (в нашем случае — новая норма) оценивается обществом, принимается или отвергается. Законодатель/ономатотэт не может отклониться от правильности имени в плане содержания, поскольку этого не допустит муж-диалектик (кто будет выступать в данной роли в нашем случае — обычный субъект правоотношений, правоприменитель, политик, теоретик права, философ — вопрос пока открытый). Итак, норма должна быть правильной и по форме, и по содержанию; норморайтер занимается искусством создания норм, будучи специалистом по изобретению текстов, а вот сами тексты являются полем деятельности уже совсем других людей — «мужей-диалектиков», «пользователей имен» [9, с. 9].
Итак, нужен ли норморайтер сегодня? Не выполняет ли роль ономатотэта законодатель как коллективный автор? Нет, законодатель не предназначен для выполнения этой роли, потому что он задумывает текст, продвигает и утверждает этот текст, но не «творит» его. Создание текста — это искусство, творчество, потому что текст строится по риторическим, а не по политическим правилам, не даром древние греки считали риторику искусством и относили ее к тexvп ^е^пе). Политики являются заказчиками и оценщиками текстов (теми самыми диалектиками), но редко бывают хорошими разработчиками, потому что способности к написанию текстов по всем правилам искусства появляются не в момент выборов или назначения на должность, а развиваются в процессе обучения, воспитания и тренировки.
2. Норморайтер как профессионал
Если есть потребность в людях, которые будут квалифицированно писать тексты норм (не только законов, но и инструкций, правил, этических кодексов, положений, регламентов и т. д.), то должна быть и система профессиональной подготовки этих людей. Соответственно, В.М. Баранов задает два резонных вопроса: нужен ли для подготовки норморайтера специальный профессиональный стандарт и требуется ли разработка особого образовательного стандарта?
Вопрос о профессиональном стандарте мне кажется преждевременным — не только потому, что сама идея «впихнуть» все многообразие профессий в узкие рамки стандартов, заорганизовать и представить в виде перечня компетенций любую осмысленную деятельность
нравится далеко не всем и вызывает споры. До появления профессиональных стандартов, как представляется, должна появиться профессия, а вот профессия норморайтера находится пока в зачаточном состоянии. На данном этапе необходимо сформировать потребность в специалистах этого направления, определиться с названием профессии (пока нет уверенности в том, что приживется именно «норморайтер»), продвинуть саму идею, сформировать среди политиков, бизнесменов и управленцев разного уровня культуру обращения к специалистам-норморайтерам. Для этого необходимо долго и упорно на всех площадках рассказывать о негативных последствиях некачественного нормотворчества, с цифрами в руках доказывать его экономическую неэффективность и научить просчитывать потери от непредвиденных рисков и ошибок, которых можно было бы избежать. Когда сложится профессиональное сообщество норморайтеров, тогда они сами смогут выработать стандарт для своей профессии и качественно, со знанием дела описать требования, которые должны предъявляться к кандидатам для допуска в это сообщество.
Что касается стандарта образовательного, то его разработка была бы желательной, поскольку готовить специалистов, которые умеют писать нормативные тексты, надо уже сейчас. Представляется, что наиболее оптимальным был бы вариант специальной программы в магистратуре или в рамках дополнительного профессионального образования. Базовой подготовкой для поступающих на такую образовательную программу может быть юриспруденция или политология. Саму программу хотелось бы видеть междисциплинарной: будущему нормо-райтеру понадобится не только углубленный курс юридических дисциплин, таких как теория права, конституционное право, юридическая техника, законодательный процесс, составление договоров, правовая аналитика, но и литературное редактирование, грамматика русского языка, практическая стилистика, психология, визуальное восприятие текста, политология, лоббирование.
Профессор В.М. Баранов предлагает модифицировать учебный курс «История государства и права зарубежных стран». С этим следует согласиться, и я бы предложила изучать его по методологии, предложенной Эриком Аннерсом в учебнике «История европейского права» [10]. Аннерс выстраивает курс через изменения юридической техники, так объясняя свой подход: «...юридическая наука с общественной точки
зрения является своеобразным инженерным искусством. Именно юристы являются теми, кто по заданию политической власти разрабатывает и применяет правовые нормы, которые управляют одновременно разделением труда и сотрудничеством между людьми. Поэтому при описании истории европейского права я прежде всего пытался выделить основные направления юридической техники» [10, с. 3]. Сквозь призму такого подхода он пытается ответить, например, на такие вопросы, как и почему римское право достигло высокого уровня юридической техники или почему формирование правовых норм на европейском континенте, в Англии и США происходило на основе различной по своей сути юридической техники, хотя Англия и США впитали основы своего права из европейских корней.
Хочется поддержать и идею о том, что надо учить студентов моделированию законов, подготовке экспертных заключений на законопроекты, анализу правотворческих ошибок. В Высшей школе экономики на занятиях по обязательному для всех бакалавров курсу «Письменная речь юриста» [11] мы выполняем, например, такое упражнение: просим студентов написать проект статьи кодекса для вымышленного государства, в котором решили урегулировать часто возникающую проблему, а затем зачитываем конкретные ситуации, в которых данная норма могла бы применяться. Если предложенная формулировка нормы не позволяет урегулировать ситуацию либо приводит явно к абсурдному или несправедливому результату, первоначальная формулировка дорабатывается. В результате студент понимает, что всегда необходимо просчитывать последствия применения нормы и учится читать созданный им текст «чужими глазами», глазами правоприменителя. Много полезных упражнений содержится в учебнике английских авторов Уильяма Твининга и Дэвида Миерса «Как управляться с нормами» [12]. Разработка полноценного учебника для «нормот-ворцев» на русском языке — насущная задача, но она будет решена только в том случае, если появится специальность, а следом за ней и потребность в разработке учебных пособий для этой специальности.
Помимо создания клуба правотворческих игр, предлагаемых В.М. Барановым, возможно проведение межвузовских состязаний по нормотворче-ской технике — по типу студенческих модельных судов по различным отраслям права, которые в последние годы набрали популярность.
Новая специальность подстегнет и развитие научных исследований в тех острых и слабо-
изученных проблемных областях, о которых говорит В.М. Баранов. Использование длинных названий законопроектов и постановлений Конституционного Суда (в результате чего ссылки на эти документы занимают полстраницы любого научного текста или исполнительно-распорядительного документа), безумных аббревиатур, которые делают тексты нечитаемыми (среди прочего потому, что их нельзя поставить в косвенные падежи с окончаниями), смешение жанров документов — это не только вопрос удобства использования названий и терминов, но и вопрос управляемости в государстве. Стремление к юридической псевдоточности приводит к полной утрате ясности, а вместе с ясностью теряется смысл. Многие ли смогут понять без справки в Интернете, что за организация — ЦМИ ГАУ ИДПО ДТСЗН? А подобным образом стали сокращать названия практически всех государственных органов и организаций.
И, наконец, личные качества норморайтера должны соответствовать латинскому определению оратора — vir bonus, dicendi peritus (человек хороший, в речах искусный). Владение словом, как мы видим, стоит на втором месте, а на первом стоят человеческие качества, внутренний этос. Нельзя не согласиться, что «подлинный специалист по правотворчеству должен уметь сказать "нет" государственной власти, когда от него требуют любым способом "оформить" принятое политика решение» [1, с. 26]. Об этом же говорила в своем интервью 2004 года Т.Г. Мор-щакова, напоминая, что «еще в 1969 году профессор Михаил Шаргородский выступил на конференции в Ленинграде с такой репликой: "Юридическая наука начинается там, где она говорит законодателю «нет»"» [13]. А вот что касается повышенной материальной поддержки норморайтера, то здесь с уважаемым инициатором обсуждения согласиться не могу — нет сомнений, что у опытного норморайтера должна быть достойная оплата труда, но это касается любого высококлассного специалиста. Сама должность должна предполагать достойную оплату для тех, кто прошел на нее отбор, но вот особые преференции с самого момента выпуска, повышенное пенсионное обеспечение или льготное медицинское обслуживание представляются мне не только излишними, но и вредными. Если норморайтер будет пользоваться обычными поликлиниками и больницами и получать пенсию на общих основаниях, то он сможет сказать законодателю «нет», когда в очередной раз начнут «оптимизировать» учреждения социальной сферы или предлагать за-
конопроекты, углубляющие неравенство между людьми.
Примечания
1. Баранов B.M. Норморайтер как профессия // Bестник Саратовской государственной юридической академии. 2017. № 6 (119). С. 16—29.
2. Bан Хук M. Право как коммуникация / пер. с англ. M.B. Антонова и АБ. Полякова. СПб.: Издательский дом С.-Петерб. гос. ун-та, OOO «Университетский издательский консорциум», 2012.
3. Соболева А. Судьи Европейского Суда по правам человека как «мужи-диалектики»: риторический контекст и платоновская теория именования // Mеж-дународное правосудие. 2017. № 3 (23). С. 34—46.
4. Донских OA Рефлексия над языком в историческом контексте // Проблемы рефлексии: современные комплексные исследования / под ред. И.С. Ла-денко. Новосибирск: Наука, 1987.
5. Рождественский ЮБ. Теория языка в античности // Амирова Т.А., Oльховиков Б.А., Рождественский ЮБ. Oчерки по истории лингвистики. M.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука», 1975. С. 32—105.
6. Древнегреческо-русский словарь Дворецкого. URL: https://classes.ru/all-greek/dictionary-greek-russian-old-term-62152.htm (дата обращения: 15.05.2019).
7. English Oxford Living Dictionaries. URL: https:// en.oxforddictionaries.com/definition/nomothetes (дата обращения: 15.05.2019).
8. Платон. Кратил // Собр. соч. в 4 т. Т. 1.
9. Sedley D. Plato's Cratylus. Cambridge: Cambridge University Press, 2003.
10. Аннерс Э. История европейского права / пер. со швед. M.: Наука, 1994. 397 с.
11. Fundamenta. Учебное пособие для студентов 1 курса бакалавриата / авт-сост. Bb. Исаков. M.: Национальный исследовательский университет «высшая школа экономики», 2017. 517 с. (Автор программы «Письменная речь юриста» — А.К. Соболева, с. 409—440).
12. Twining William and Miers David. How To Do Things With Rules: A Primer of Interpretation. London: Burretworth. 1999. 451 p.
13. Никитинский Л. «...И суда нет. Диагноз доктора Mорщаковой» // Новая газета. 2004. 19 июля.
References
1. Baranov V. Legal rules writer as a profession. Journal of Saratov State Law Academy, 2017, no. 6 (119), pp. 16—29. (In Russ.)
2. Van Hoecke M. (2002) Law as Communication, Oxford: Hart Publishing. (Russian ed.: Van Hok M. (2012) Pravo kak kommunicatsia. M.V. Antonov, A.V. Polyakov (transl.). St. Petersburg: Izdatel'skiy dom
*
з i i ф
5
ф §
ф а з
ф а о
(D
0
1 о
se
SS &
>3 (В
а
о §
а о
з:
¡Sí <
(В cd
Ф §
ю о О
S.-Peterb. gos. un-ta, OOO "Universitetskiy izdatel'skiy konsortsium"). (In Russ.)
3. Soboleva A. Judges of the European Court of Human Rights as dialecticians: rhetorical context and Plato's theory of naming. Mezhdunarodnoe pravosudie, 2017, no. 3, pp. 34—46. (In Russ.).
4. Donskikh A. Reflection over language in the historical context. Problems of reflection: contemporary complex research. Ed. Ladenko I. Novosibirsk: Nauka Publ., 1987. (In Russ.)
5. Rozhdestvenskiy Yu.V. The ancient theory of language. Amirova T.A., Ol'khovikov B.A., Rozhdestvenskiy Yu.V. Ocherki po istorii lingvistiki, Moscow: Glavnaya redakciya vostochnoy literatury izdatel'stva «Nauka», 1975, pp. 32—105. (In Russ.).
6. Ancient Greek — Russian Dictionary by Dvoretsky. URL: https://classes.ru/all-greek/dictionary-greek-russian-old-term-62152.htm (accessed 15.05.2019). (In Russ.)
7. English Oxford Living Dictionaries. URL: https:// en.oxforddictionaries.com/definition/nomothetes (accessed 15.05.2019).
8. Plato. Cratylus (In Russ.).
9. Sedley D. Plato's Cratylus. Cambridge: Cambridge University Press, 2003.
10. Anners Erik. History of European law / transl. from Sweedish. Moscow: Nauka Publ., 1994. (In Russ.)
11. Fundamenta. Teaching aids for 1st year bachelors in law. Comp. Isakov V. Moscow: National Research University Higher School of Economics, 2017. (In Russ.)
12. Twining William and Miers David. How To Do Things With Rules: A Primer of Interpretation. London: Burretworth. 1999. 451 p.
13. Nikitinsky L. «Professor Morshchakova's Diagnoses: There is No Trial». Novaya gazeta, 2004, July 19. (In Russ.)
