CC BY
105
УДК 340.5
DOI 10.24411/2078-5356-2018-10302
Арзамасов Юрий Геннадьевич Arzamasov Yuriy G.
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры теории и истории права Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (101000, Москва, ул. Мясницкая, 20)
doctor of sciences (law), professor, professor of the department of theory and history of law National research university «Higher school of economics» (101000, Moscow, Myasnitskaya st., Russian Federation, 20)
E-mail: [email protected]
Оптимальная модель правового регулирования нормотворческого процесса: опыт России и Республики Казахстан
The optimal model of legal regulation of the norm-setting process: the experience of Russia and the Republic of Kazakhstan
В статье на основе данных Министерства юстиции представлена статистика действующих нормативных правовых актов в современной России. Проведен анализ проектов федеральных законов «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», разработанных в разные периоды времени. Осуществлен критический анализ новой модели правового регулирования нормотворческого процесса в Республике Казахстан. Выделены положительные и отрицательные моменты Закона Республики Казахстан «О правовых актах». Предложена авторская модель правового регулирования нормотвор-ческого процесса, посредством принятия федеральных законов «Об источниках (формах) права в Российской Федерации», «О нормативных правовых актах в Российской Федерации» и видовых нормативных правовых актов.
Ключевые слова: модель правового регулирования, нормотворческий процесс, нормотворчество, федеральный регистр, закон, нормативный правовой акт.
The article, based on the data of the Ministry of Justice, presents statistics of the current regulatory legal acts in modern Russia. The analysis of draft federal laws «On regulatory legal acts in the Russian Federation», developed in different periods of time, was carried out. A critical analysis of a new model of legal regula-tion of the normsetting process in the Republic of Kazakhstan was carried out. Positive and negative aspects of the law of the Republic of Kazakhstan «On legal
acts» were singled out. The author's model of the legal regulation of the norm-setting process is proposed, through the adoption of the federal laws «On the sources (forms) of law in the Russian Federation», «On regulatory legal acts in the Russian Federation» and specific normative legal acts.
Keywords: model of legal regulation, rule-making process, norm-setting, federal register, law, normative legal act.
По официальным данным Министерства юстиции на 23 мая 2018 года в банке данных России зарегистрировано 8 803 993 нормативных правовых акта. Из них количество действующих законов составляет 127 484. Помимо
этого, до сих пор действует 36 933 закона СССР и РСФСР.
Кроме того, на сегодняшний день зарегистрировано 1 342 109 нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации. Только
© Арзамасов Ю.Г., 2018
«за последние 7 лет федеральный регистр пополнился более чем на 748 тыс. нормативных правовых актов» [1, с. 5].
Между тем, статистика показывает, что увеличение количества нормативных правовых актов не отражается на качестве нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации. Не всегда они являются эталонами соблюдения правил нормотворческой юридической техники. Так, например, в Центральном федеральном округе, согласно данным Минюста России, из действующих 16 1945 нормативных правовых актов соответствуют федеральному законодательству только 80 008 актов, то есть практически половина. По Приволжскому федеральному округу общее количество актов, содержащихся в федеральном регистре нормативных правовых актов субъектов Российской Федерации в электронном виде, составляет 224 963 акта, из них действующих актов зарегистрировано 144 273, при этом только 69 366 актов соответствуют федеральному законодательству [2].
Большое количество действующих в Российской Федерации актов, различный порядок их опубликования и вступления в силу приводят к неразберихе, к таким юридическим ошибкам, как коллизии нормативных правовых актов, несоответствие актам, обладающим большей юридической силой и т. п. В итоге все это отражается на эффективности правового регулирования. Как справедливо заметила профессор О.С. Рогачева, эффективность «...во многом зависит от правильного определения способов и средств правового воздействия на регулируемые отношения, используемые в процессе нормотворчества» [3, с. 335].
Актуальной проблемой правового регулирования в современной России является принятие Федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации». Основная цель данного акта - регламентировать порядок нормотворческой деятельности, закрепить принципы нормотворчества, а также виды и дефиниции нормативных правовых актов. Помимо этого следует установить иерархическую связь между ними, что, несомненно, способствует реализации на практике принципа законности и системности нормативных правовых актов.
Аналогичные законодательные акты уже не одно десятилетие успешно регламентируют нормотворческие отношения и иерархию нормативных правовых актов во многих странах, относящихся, главным образом, к романо-гер-манской правовой семье (Италия, Болгария, Венгрия, Республика Беларусь, Япония и др.).
С 1998 года по апрель 2016 года такой закон действовал и в Республике Казахстан. Данный факт говорит не о простом заимствовании норм права одним государством у другого, но и о преемственности в правовом регулировании, о правовой конвергенции, а также о высоком аксиологическом значении моделей правового регулирования, разработанных российскими учеными [4; 5]. Современные юристы и политологи считают, что конвергенция затронула Россию и другие страны, бывшие республики СССР, главным образом в 90-е годы прошлого столетия. Как известно, Россия и бывшие азиатские союзные республики, несмотря на разность культур, обычаев, преобладания религиозных конфессий, учились друг у друга в сфере регулирования различных общественных отношений, в том числе и в сфере правового регулирования.
Так, например, в основу Закона Республики Казахстан «О нормативных правовых актах» были положены научные идеи о правовом регулировании наших отечественных ученых и сам проект федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», разработанный сотрудниками отдела теории законотворчества и систематизации законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве России - высококвалифицированной командой, возглавляемой профессором А.С. Пиголкиным (профессор А.В. Мицкевич, ведущие научные сотрудники Т.Н. Рахманина, А.И. Абрамова, Г.Т. Чернобель). Данные ученые, опираясь также на идеи И.С. Самощенко и И.Ф. Казьмина, разработали простую, как представляется на сегодняшний день, модель правового регулирования нормотворческого процесса и его результатов посредством принятия только одного компактного федерального закона.
Понятно, что «изобретение колеса» в каждой политической организации общества не приведет к прогрессивному развитию страны, а скорее всего, будет тормозить его поступательное движение вперед, препятствовать прогрессивному развитию. Несомненно, что соседние народы должны взаимодействовать не только в экономической, финансовой сферах, в борьбе с организованной преступностью и международным терроризмом, но и в сфере нахождения оптимальных путей правового регулирования нормотворческо-го процесса. В этом отношении мы можем только гордиться, что проекты, разработанные нашими российскими учеными, классиками теории государства и права профессорами А.С. Пиголкиным
и А.В. Мицкевичем и их коллегами по отделу были востребованы в Республике Казахстан.
Но судьба проекта федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации» в самой России, как мы знаем, сложилась не так удачно, как в Республике Казахстан. Несмотря на то, что данный проект не только был внесен в Государственную Думу РФ и принят к рассмотрению, а 11 ноября 1996 года он даже был принят в первом чтении, но на этом законодательное движение данного законопроекта к его адресатам остановилось. Как видим, до сих пор данная проблема остается открытой в нашем государстве.
Также следует заметить, что в России в 90-е годы наряду с проектом федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», разработанным сотрудниками отдела теории законотворчества, в Государственную Думу РФ Президентом России был внесен проект Федерального закона «О порядке принятия федеральных конституционных законов и федеральных законов».
При этом определенной проблемой было то, что предмет этих законов несколько пересекался в той части, когда речь шла о законодательных процедурах. Государственной Думой РФ 22 октября 1997 года было даже принято постановление № 1824-11 ГД «О проекте Федерального закона "О порядке принятия федеральных конституционных законов и федеральных законов"», причем в нем говорилось, что «...Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации постановляет принять в первом чтении проект Федерального закона «О порядке принятия федеральных конституционных законов и федеральных законов», внесенный Президентом РФ. Однако данный закон также не был принят.
Между тем в 2016 году Республика Казахстан в вопросе правового регулирования нор-мотворческого процесса берет на вооружение совершенно новую модель правового регулирования, так как 6 апреля Парламент Республики Казахстан принимает, можно сказать, инновационный, консолидированный акт, в форме Закона «О правовых актах» [6].
Структурно Закон состоит из трех разделов, 15 глав, объединяющих 67 статей. Первый раздел носит название «Общие положения», второй - «Нормативные правовые акты», а третий -«Ненормативные правовые акты». Как видим, даже название третьей главы говорит о том, что указанный закон регламентирует порядок
принятия, изменения, дополнения и прекращения действия всех правовых актов, включая и акты индивидуального применения.
Данный Закон не только закрепил необходимые дефиниции, определил сферу действия Закона, закрепил необходимые требования к правовым актам, их виды, установил иерархию нормативных правовых актов, но и, что ценно, в нем нашли закрепление такие новеллы в правовом регулировании, как правовой мониторинг (ст. 50) и общественный мониторинг нормативных правовых актов (ст. 51).
Помимо этого, авторы анализируемого Закона использовали термин «вышестоящий уровень», однако, если мы посмотрим статью 1, закрепляющую основные понятия, используемые в Законе, то не обнаружим его. Тем не менее, анализ структуры документа свидетельствует, что конструкция рассматриваемого Закона написана не пандектным способом, а американским, когда в первых статьях закреплены понятия, используемые в законе и дается их расшифровка. Такое утверждение объясняется, главным образом тем, что в первой статье закона закреплено 36 понятий. Причем, как показал проведенный анализ, не все они являются совершенными с точки зрения нормографии - теории и технологии нормотворчества (на западе такая наука носит название легиспруденция) [7; 8].
Так, например, в дефиниции, раскрывающей понятие закона, исключены были такие классические признаки, как «обладание высшей юридической силой», «особый порядок принятия закона», не говоря уже о таком признаке закона, как «закрепление первичных норм права».
Помимо этого, не совсем понятно по какому критерию в Законе идет расположение дефиниций. К примеру, вторая дефиниция раскрывает понятие «положение», причем, делая это правильно, на наш взгляд. Однако с точки зрения иерархической структуры и юридической силы следовало бы в начале списка понятий первым поставить закон, а уже потом давать дефиниции подзаконных нормативных правовых актов. Так, например, понятие «конституционный закон» стоит в анализируемом перечне вообще на двенадцатом месте.
Не лишен был проект закона и правовых пробелов. Так, например, в статье 2 «Сфера действия закона», ничего не сказано об интерпретационных актах, то есть актах официального толкования норм права. Между тем в 31-й дефиниции законодатель дает понятие актов официального разъяснения.
В тексте находим мы и явные правовые коллизии между нормами анализируемого закона и международным правом. Так, согласно 33-й дефиниции, «технический регламент - нормативный правовой акт, устанавливающий обязательные требования к продукции и (или) процессам их жизненного цикла, разрабатываемый и применяемый в соответствии с законодательством Республики Казахстан о техническом регулировании».
Между тем данное положение уже изначально устарело, поскольку не соответствует нормам международного права, а именно нормам Евразийского экономического союза, согласно которым технические регламенты принимаются Евразийской экономической комиссией и устанавливают обязательные для применения и исполнения на территории Союза требования к объектам технического регулирования.
Также следует обратить внимание, что в части 1 статьи 3 «Общие требования к правовым актам. Виды правовых актов» отмечается, что правовые акты должны «содержать нормативные и индивидуальные властные правовые предписания». Однако правовые акты на практике могут быть не только нормативными и индивидуальными, но и смешанными, то есть состоящими из нормативных, индивидуальных предписаний, статистических данных, исторических справок и т. п.
Кроме этого, среди требований к правовым актам не указаны такие классические требования, как четкость, ясность, непротиворечивость, соответствие Конституции, законодательству и международным стандартам в области прав и свобод человека и гражданина. Данные требования уже прошли прочную проверку временем не только на доктринальном уровне, но и нормативном и широко применяются в нормотворчестве. Естественно, что они должны быть хорошо известны специалистам в области подготовки законопроектов.
С другой стороны, есть и положительные моменты в рассматриваемых нормах-дефинициях, например, в анализируемом Законе было обозначено, что такое юридическая сила, как ее следует понимать.
Также надлежит похвалить казахского законодателя за то, что он идет в ногу со временем, поддерживая идею «электронного государства». Это подтверждает тридцатое понятие, где говорится, что официальное опубликование может быть в «электронном виде, в официальных печатных изданиях, а также в периодических печатных изданиях».
Однако, с другой стороны, в нормах данного Закона следовало бы указать официальные источники опубликования нормативных правовых актов, что в дальнейшем способствовало бы предотвращению возникновения возможных проблем в правоприменительной деятельности.
Между тем в современных условиях еще рано давать правовую оценку модели правового регулирования нормотворческого процесса, которую выбрал казахский законодатель, объединив в одной законодательной конструкции регуляцию всех видов правовых актов, действующих в Республике Казахстан. Время, вне всяких сомнений, покажет все положительные и отрицательные моменты данной модели.
Однако уже сегодня можно утвердительно сказать, что принятие такого законодательного акта - это своеобразный прорыв в законотворчестве, определенная инновация, которая при определенных коррективах, о необходимости которых было сказано выше, вполне может быть востребована в других государствах, причем перспективы данной модели правового регулирования просматриваются именно в унитарных государствах, а не в федеративных, то есть там, где нет такого обилия нормотворче-ских отношений, нуждающихся в регуляции, нет большого видового разнообразия нормотвор-ческого процесса, а, следовательно, и видов правовых актов, как в России.
В 2006 году Комиссия Совета Федерации ФС РФ по методологии реализации конституционных полномочий, возглавляемая Г.Э. Бурбулисом, взяв за основу опять же прежний законопроект, подготовленный командой А.С. Пиголкина, при участии научной общественности, Аналитического и Правового управления Совета Федерации подготовила не просто новый проект федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», а целую законодательную триаду из трех «органических законов» новой России: Федеральный закон «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», Федеральный закон «О Федеральном Собрании - парламенте Российской Федерации» и Федеральный закон «О порядке принятия федеральных конституционных законов и федеральных законов».
Но если первые два проекта прошли серьезную не просто общеправовую, но и научную экспертизу, в которой принимали участие И.Л. Бачило, Т.Д. Зражевская, Н.И. Колосова, Ю.А. Тихомиров, В.Н. Южаков и др., то, что касается третьего проекта, то тут были определенные
курьезы. В бытность эксперта Комиссии Совета Федерации ФС РФ по методологии реализации конституционных полномочий мне предложили провести независимую экспертизу данного законопроекта. В целях подготовки современных, грамотных законотворцев и их практического тренинга я предложил студентам НИУ «Высшая школа экономики», обучающимся на программе «Публичное право», подключиться к проведению этой экспертизы. Что же в результате мы выявили? Было установлено, что в этом законопроекте содержались в разных его частях три различные дефиниции правового мониторинга. При этом, данный проект уже успешно прошел экспертизу Правового управления Совета Федерации РФ и получил соответствующую визу.
В 2013 году Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ подготовил свой проект Федерального закона «О нормативных правовых актах Российской Федерации» [9, с. 30-47].
Однако, оценивая данный проект, следует заметить, что он включил в себя не только положительные инновационные моменты, связанные с введением правового мониторинга и т. п., но и отрицательные, как с точки зрения технико-юридических правил, так и с точки зрения содержания.
Данный проект не просто явился обобщающим проектом всех предыдущих, но и охватил те положения, которые вообще не должны быть в этом законе, например, когда речь идет о классификации видов систематизации. Данные положения были взяты авторами законопроекта из работ А.С. Пиголкина [10], поэтому анализируемый законопроект местами напоминает методическое пособие. Классическим признаком закона является его направленность на регулирование конкретной группы отношений в социуме, а не информирование о существующих классификациях. Такую функцию осуществляют, как правило, монографии, учебники и учебные пособия.
Другой момент. Так как в основу рассматриваемого проекта легли нормы из разных проектов, написанных разными людьми и в разное время, то явно просматривается различие стилей написания норм права. Что из этого следует?
Проведенный анализ показывает, что не соблюдено такое классическое требование к законопроектам, как единство стиля. Да и сама модель правового регулирования представляется нецелесообразной с точки зрения осуществления правового воздействия!
В 2014 году Минюст России для обсуждения на сайте вывесил свой проект федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации». Данный проект вызвал массу дискуссий различного характера.
Так, например, подвергнув правовому анализу данный проект, В.М. Баранов, Н.А. Кра-сильникова и А.Р. Лаврентьев составили по нему Инициативное экспертное заключение, в котором рассмотрели дефекты структурирования данного проекта, указав, что из 15 глав проекта только шесть прямо соответствуют названию. Остановились авторы заключения и на технико-юридических изъянах. Также авторами был подмечен тот факт, что в проекте не учтен ценный нормотворческий опыт регионов.
Между тем, делая вывод в конце данного заключения, В.М. Баранов и его коллеги отметили, что «.факт разработки Минюстом России проекта федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации» следует безусловно поддержать, однако концепция проекта федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», его структура и содержание требуют существенной переработки. В том виде, в котором проект федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации» вынесен на общественное обсуждение, не может быть рекомендован Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации для принятия» [11].
Также определенной проблемой явилось то, что разработчики рассматриваемого проекта предприняли попытку закрепить в одном акте различные предметы правового регулирования. Так, например, проект затрагивал не только сам законодательный процесс и различные виды нормативных правовых актов, но и планирование, мониторинг, преодоление коллизий.
Такая модель правового регулирования была подвергнута критике со стороны профессора С.В. Бошно, которая отмечала, что «правилами юридической техники не рекомендуется принимать законы с разнородным предметом правового регулирования, сочетающие нормы и материального и процессуального права» [12, с. 9].
Содержал проект и фактически абсурдные нормы. Так, согласно части 5 статьи 10 проекта Федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», подготовленного Минюстом России (по состоянию на 26 декабря 2014 г.), «Указы Президента Российской Федерации, восполняющие пробелы в сфере регулирования федеральными законами, не
обладают юридической силой федерального закона и действуют до принятия соответствующих федеральных законов.
В случае издания Президентом Российской Федерации указов, восполняющих пробелы в сфере регулирования федеральными законами, Президент Российской Федерации в месячный срок вносит в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации в порядке законодательной инициативы соответствующие проекты федеральных законов. Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации рассматривает такие законопроекты в первоочередном порядке».
Здесь сразу напрашивается вопрос: а зачем же тогда принимать Президенту указ, если он просто обязан будет после его принятия инициировать аналогичный проект федерального закона? Причем сделать это он должен в конкретный установленный срок - месяц!
Принятие и реализация в нормотворческой практике такой нормы попросту нецелесообразны.
Во-первых, это может привести к правовым коллизиям.
Во-вторых, нет смысла принимать акт, чтобы его отменить в этом или следующем году, поскольку законодательные инициативы Президента России, как предусмотрено нормами анализируемого проекта и современной практикой, рассматриваются Государственной Думой РФ в первую очередь.
В-третьих, такая модель правового регулирования отношений в социуме и соответствующая ей нормотворческая практика является не только нецелесообразной, но и довольно затратной, поскольку вместо одного нормативного правового акта будет принято минимум два акта, а максимум и более, если считать нормативный правовой акт в форме указа Президента об отмене соответствующего указа.
Здесь необходимо отметить, что правовое регулирование опоздало более чем на 25 лет, поскольку сразу же с принятием в 1993 году Конституции РФ следовало бы одним «пакетом» принять федеральный закон «Об источниках (формах) права в Российской Федерации», который бы стал основополагающим, базовым документом, правовой основой для осуществления правового регулирования. В Российской Федерации на законодательном уровне, а не в разрозненных законодательных актах и подзаконных «времянках» следует четко закрепить виды источников права. При этом федеральному законодателю следует дать новую
дефиницию обычая. Необходимо также определиться и с таким его видом, как «обычай делового оборота», который был закреплен с надеждой на перспективу, для нормального развития предпринимательства в России, поскольку был установлен нормами Гражданского кодекса РФ. Регистрация таких обычаев была возложена на Торгово-промышленную палату России и торгово-промышленные палаты субъектов.
По нашему мнению, проблема не только в обычае, но и в том, что практически весь список действующих в России источников права нуждается не только в новых дефинициях и законодательных корректировках, но и в значительном их расширении. К примеру, до сих пор открытым остается вопрос о признании такого источника права, как судебный прецедент, который де-факто применяется в современной России. Такое же положение с доктриной, которая признана источником прав не только в Англии, но и мусульманских странах..
Конечно, одни и те же источники права в разных правовых системах имеют свои особенности, Причем эти особенности могут касаться и юридической силы источников права. В этом отношении примечательно высказывание белорусского автора Н.В. Сильченко, о том, что «субординационные связи между типичными и нетипичными источниками права, как правило, закрепляются в самом общем плане. Так, например, Директивы Президента Республики Беларусь определены в Законе «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» в качестве указов программного характера, чем подчеркиваются их особое положение среди законодательных актов и специальная направленность» [13, с. 23].
Закрепив в Федеральном законе «Об источниках (формах) права в Российской Федерации» все виды (формы) источников права, следовало бы принять и видовые законы, регламентирующие различные виды нормотворческого процесса в государстве и унифицирующие виды нормативных правовых актов, осуществляющих правовое регулирование в той или иной сфере. Это, конечно, многострадальный федеральный закон «О нормативных правовых актах Российской Федерации», который, как уже было отмечено, проходил первое чтение в Государственной Думе, работу над новым проектом которого осуществлял Совет Федерации ФС РФ, Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ и Министерство юстиции.
По нашему мнению, следует принять также и такой видовой закон, как ФЗ «О нормотворческой
деятельности и нормативных правовых актах федеральных органов исполнительной власти в Российской Федерации», в котором следует четко разграничить предметы регулирования законов и ведомственных нормативных правовых актов. «В нормах данного закона необходимо закрепить не только нормотворческую компетенцию федеральных органов исполнительной власти, но и формы ведомственных нормативных правовых актов, что реально будет способствовать их унификации. Помимо этого, в проекте федерального закона «О нормотворческой деятельности и нормативных правовых актах федеральных органов исполнительной власти в Российской Федерации» надлежит зафиксировать все этапы (стадии) ведомственного нор-мотворческого процесса, порядок учета и хранения ведомственных нормативных правовых актов, а также порядок осуществления контроля за ведомственным нормотворческим процессом и легитимностью ведомственных нормативных правовых актов. Также в данном законе необходимо закрепить обязательную государственную регистрацию всех ведомственных нормативных правовых актов. Отсутствие на сегодняшний день федерального закона «О нормотворческой деятельности и нормативных правовых актах федеральных органов исполнительной власти в Российской Федерации» является пробелом в праве и отрицательно сказывается на создании единого правового пространства в России.
Во-вторых, концептуальная идея такова, что в развитие норм данного закона в каждом федеральном органе исполнительной власти, при участии научной общественности, следует выработать концепции нормотворческой деятельности, которые должны детализировать положения федерального закона и содержать нормы, не только закрепляющие ведомственные принципы нормотворчества и основные направления нор-мотворческой работы в конкретном ведомстве, но и подробный перспективный план реализации концепции, с конкретными сроками и исполнителями. Принятие таких документов придаст нормотворческой деятельности упорядоченный характер, что нанесет удар по «авральности» ведомственного нормотворчества. В итоге это будет способствовать повышению качества принимаемых нормативных актов в федеральных министерствах, а также скоординированности субъектов, участвующих в ведомственном нор-мотворческом процессе» [14, с. 398].
Однако на уровне федерального закона должна быть закреплена норма, запрещающая
структурным и территориальным подразделениям федеральных министерств заниматься правовым регулированием вневедомственных и межведомственных отношений.
Серьезной проблемой правового регулирования является пробельность в правовом регулировании. Наличие данной проблемы связано с отсутствием необходимых ведомственных кодифицированных актов, регулирующих те или иные общественные отношения (экономические, в сфере охраны правопорядка, собственности и т. п.).
Решать данную проблему необходимо, только, как уже неоднократно подчеркивалось нами в научных работах, опираясь на пакетный принцип формирования системы нормативных правовых актов в Российской Федерации, когда в парламент, наряду с проектами федеральных законов, вносят также проекты подзаконных нормативных правовых актов, конкретизирующие и детализирующие нормы российских законов, что значительно минимизирует во времени процесс реализации правовых предписаний.
Однако ни одна правовая модель не будет оптимальной, грамотно выверенной, если ее будут готовить дилетанты, а не профессионалы, владеющие правилами и приемами нормографии - науки о нормотворчестве и нормотворческой юридической технике. Данная мысль озвучивалась нами не раз, что государственных и муниципальных служащих, участвующих в подготовке проектов нормативных правовых актов, следует специально готовить, применяя современные дидактические приемы[8; 7]. В этом отношении также заслуживает одобрения идея, высказанная профессором В.М. Барановым о введении такой специальности, как «норморайтер» [15].
Введение данной специальности актуально не только для федерального уровня, но и для регионального, что подтверждает статистика, представленная в начале данной статьи, так и для муниципального уровня. Сегодня принцип профессионализма нормотворчества должен быть не только декларирован, но и реально осуществлен. Для этих целей, как справедливо подчеркивает профессор В.М. Баранов, «студентов надо. обучать моделированию законов, навыкам формулирования идеи законопроекта, умения готовить концепцию закона» [15, с. 23]. Только тогда мы можем получить оптимальные, научно выверенные, грамотно составленные модели правового регулирования, основанные как на теории нормотворчества, так и технико-юридических правилах подготовки нормативных документов.
Примечания
Notes
1. Арзамасов Ю.П Реализация права законодательной инициативы в современной России: правовая регламентация, проблемы, практика // Государство и право. 2018. № 5. С. 5-17.
2. URL: http://minjust.ru/ru/2017/svedeniya-o-sostoyanii-federalnogo-registra-normativnyh-pravovyh-aktov-subektov-rossiyskoy (дата обращения: 29.05.2018).
3. Рогачева О.С. Эффективность норм админи-стративно-деликтного права: монография. Воронеж: Издательство Воронежского государственного университета, 2011.
4. Арзамасов Ю. П. Особенности оценки законов в условиях конвергенции // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова.
2014. Т. 20. № 6. С. 219-223.
5. Третьякова О.Д. Юридическая конвергенция: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Владимир, 2012.
6. URL: http://www.adilet.gov.kz/ru/node/110996 (дата обращения: 29.05.2018).
7. Арзамасов Ю.П Тенденции развития юридических наук. Становление новой науки - нормографии // Государство и право. 2007. № 10. С. 101-104.
8. Нормография: теория и технология нормотворчества: учебник для бакалавриата и магистратуры / под общ. ред. Ю.П. Арзамасова. М.: Юрайт, 2018.
9. Систематизация законодательства в Российской Федерации / А.И. Абрамова, А.В. Мицкевич, А.С. Пиголкин, А.Н. Пилипенко [и др.]; под ред. А.С. Пигол-кина. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2003. С. 30-47.
10. Проект федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации» (инициативный законопроект). М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, 2013.
11. Баранов В.М., Красильникова Н.А., Лаврентьев А.Р. Инициативное экспертное заключение по проекту федерального закона «О нормативных правовых актах в Российской Федерации», разработанному Минюстом России // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России.
2015. № 1. С. 375-380.
12. Бошно С.В. Закон о нормативных правовых актах: прошлое, настоящее и перспективы // Право и современные государства. 2015. № 2. С. 7-22.
13. Сильченко Н.В. Вопросы субординации между типичными, нетипичными и модифицированными источниками права // Право. Экономика. Психология.
2016. № 2 (5). С. 22-25.
14. Арзамасов Ю.П. Теория и практика ведомственного нормотворчества в России: монография. - М.: Юрлитинформ, 2013.
15. Баранов В.М. Норморайтер как профессия // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2017. № 6. С. 16-29.
1. Arzamasov Yu.G. Realization of the right of legislative initiative in modern Russia: legal regulation, problems, practice. State and law, 2018, no. 5, pp. 5-17. (In Russ.)
2. URL: http://minjust.ru/ru/2017/svedeniya-o-sostoyanii-federalnogo-registra-normativnyh-pravovyh-aktov-subektov-rossiyskoy (accessed 29.05.2018). (In Russ.)
3. Rogacheva O.S. Effectiveness of norms of administrative and tort law: mon-ograph. Voronezh: Publishing house of Voronezh state university, 2011. (In Russ.)
4. Arzamasov Yu.G. Features of the estimation of laws under conditions of convergence. Bulletin of Kostroma state university named after N.A. Nekrasov,
2014, vol. 20, no. 6, pp. 219-223. (In Russ.)
5. Tretyakova O.D. Legal convergence. Author's abstract... doctor of legal sciences. Vladimir, 2012. (In Russ.)
6. URL: http://www.adilet.gov.kz/ru/node/110996 (accessed 29.05.2018). (In Russ.)
7. Arzamasov Yu.G. Tendencies of development of legal sciences. Formation of a new science - normography. State and law, 2007, no. 10, pp. 101-104. (In Russ.)
8. Normography: theory and technology of rulemaking: a textbook for under-graduate and master's degree / under the general. ed. Yu.G. Arzamasov. Moscow: Yurayt Pabl., 2018. (In Russ.)
9. Systematization of legislation in the Russian Federation / A.I. Abramova, A.V. Mickiewicz, A.S. Pigolkin, A.N. Pilipenko; under the ed. A.S. Pigolkin. St. Petersburg: Jurid. center Press, 2003. P. 30-47. (In Russ.)
10. Draft of federal law «About regulatory legal acts in the Russian Federation» (initiative bill). Moscow: Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation Pabl., 2013. (In Russ.)
11. Baranov V.M., Krasilnikova N.A., Lavrent'ev A.R. Initiative expert opinion on the draft federal law «About regulatory legal acts in the Russian Federation», developed by the Ministry of Justice of Russia. Legal science and practice: Journal of Nizhny Novgorod academy of the Ministry of internal affairs of Russia,
2015, no. 1, pp. 375-380. (In Russ.)
12. Bosno S.V. Law about normative legal acts: past, present and prospects. Law and modern states, 2015, no. 2, pp. 7-22. (In Russ.)
13. Silchenko N.V. Questions of subordination issues between typical, atypical and modified sources of law. Right. Economics. Psychology, 2016, no. 2 (5), pp. 22-25. (In Russ.)
14. Arzamasov Yu.G. Theory and practice of departmental rule-making in Russia: monograph. Moscow: Yurlitinform Pabl., 2013. (In Russ.)
15. Baranov V.M. Normoreiter as a profession. Bulletin of the Saratov state law academy, 2017, no. 6, pp. 16-29. (In Russ.)
