CC BY
14УДК 378
нормативная регламентация использования результатов чужого труда
Касторский Геннадий Львович
Санкт-Петербургский имени В.Б. Бобкова филиал Российской таможенной академии, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин, доктор юридических наук, профессор, e-mail: [email protected]
Работа содержит криминологический анализ нормативной базы противодействия эксплуатации человека человеком в трудовых отношениях и в сфере оказания государственных услуг
Ключевые слова: глобализация; девиация; коррупция; международное право; миграция; национальное законодательство; нормотворчество; трудовые права; цивилизация; эксплуатация
regulatory framework for use of the results of other people's work
Kastorsky Gennady L.
Russian Customs Academy St. Petersburg branch named after Vladimir Bobkov, Professor of Department of Criminal Law Disciplines, Doctor of Law, Professor, e-mail: [email protected]
The work contains forensic analysis of the regulatory framework to counter human exploitation in labor relations and in the sphere of public services
Keywords: globalization; deviation; corruption; international law; migration; national legislation; rulemaking; labour rights; civilization; exploitation
Для цитирования: Касторский Г.Л. Нормативная регламентация использования результатов чужого труда // Ученые записки Санкт-Петербургского имени В.Б. Бобкова филиала Российской
таможенной академии. 2019. № 2 (70). С. 68-73.
Провозглашаемые на международном и национальном уровнях принципы и правила взаимоотношений людей и социальных групп неосуществимы без механизма обеспечения прав и свобод человека. Императивность норм не влечёт за собой автоматического их соблюдения всеми. Общепризнанно, что убивать людей и присваивать чужое имущество предосудительно, но между тем от голода каждый год умирает во всём мире в три раза больше людей, чем их погибало ежегодно в ходе Второй мировой войны [1, с. 137, 138].
Универсальные и региональные акты международного права, а также отражающие их положения внутригосударственные нормы, направленные против дискриминации, опосредованно ограничивают возможности присвоения результатов чужого труда. Между тем в значительной степени эти нормы страдают декларативностью, хотя и несут важнейшее гуманитарное значение - просвещать людей относительно главных общечеловеческих ценностей. Как писал Ф. Энгельс: «Вводить в практику общепринятое лицемерие, которое не было известно ни более ранним формам общества, ни даже первым ступеням цивилизации» [2, с. 205-206], -стало правовым обычаем последние сто лет, а писаным правилом - с момента создания Лиги Наций и Организации Объединённых Наций.
Всеобщая декларация прав человека 1948 г., Международная конвенция 1965 г. о ликвидации всех форм расовой дискриминации, Международный пакт 1966 г. о гражданских и политических правах, Европейская конвенция 1950 г. о защите прав человека и основных свобод, Минская конвенция СНГ 1995 г. по правам человека и ряд других международно-правовых актов подобной тематики [3, с. 67-68, 377-401] содержат в целом сходные
положения, призывающие участников бороться против любой идеологии, политики и практики, подстрекающей к дискриминации на почве расизма, ксенофобии, антисемитизма и тому подобного. Судебная практика всё же свидетельствует об актуальности данной проблемы в современном мире [4, с. 79, 83-84].
Множество антидискриминационных норм всё же не охватывает все возможные формы нарушений прав человека по признаку принадлежности к определённым социальным группам. Например, из этой сферы регулирования выпали различия по имущественному признаку и признаку гражданства, хотя в некоторых случаях на уровне национальных норм предпринимаются попытки предотвратить правовые последствия имущественного неравенства (ст. 19 Конституции Российской Федерации, ст. 4, 136 Уголовного кодекса Российской Федерации). В науке существует немало дискуссий относительно то избыточности, то неполноты перечня прав человека и даже невозможности составления исчерпывающего перечня таких прав в международных и национальных нормах [1, с. 10].
Приоритетным актом в данной области является Всеобщая декларация прав человека, принятая резолюцией № 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН 10 декабря 1948 г. В этом документе отрицательное отношение мирового сообщества к проявлениям эксплуатации выражено в следующих положениях:
1) пренебрежение и презрение к правам человека привели к варварским актам, которые возмущают совесть человечества, и что создание такого мира, в котором люди будут иметь свободу слова и убеждений и будут свободны от страха и нужды, провозглашено как высокое стремление людей;
2) необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения;
3) народы Объединенных Наций подтвердили в Уставе свою веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности и в равноправие мужчин и женщин и решили содействовать социальному прогрессу и улучшению условий жизни при большей свободе;
4) государства-члены обязались содействовать, в сотрудничестве с Организацией Объединенных Наций, всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод; всеобщее понимание характера этих прав и свобод имеет огромное значение для полного выполнения этого обязательства;
5) все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах... и должны поступать в отношении друг друга в духе братства (из ст. 1);
6) каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как то: в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения (из ст. 2);
7) каждый человек имеет право: а) на труд, на свободный выбор работы, на справедливые и благоприятные условия труда и на защиту от безработицы; б) на равную оплату за равный труд без какой-либо дискриминации (из ст. 23); в) на образование, которое должно быть бесплатным по меньшей мере в том, что касается начального и общего образования. и направлено к полному развитию человеческой личности и к увеличению уважения к правам человека и основным свободам...(из ст. 26) [3, с. 128-129, 445-452].
Миграционные процессы и экономические кризисы также портят в XXI в. благовидную ситуацию, лишь подтверждая отмеченную зависимость осуществления императивных норм от экономических возможностей: как только приходится делиться с ближним местом под солнцем, любовь начинает ослабевать, постепенно перерастая в неприязнь, иллюстрируемую экстремистскими побуждениями.
Распад мировой системы социализма в конце XX в. привёл к однополярному миру, где США получили возможность манипулировать мнением полномочных представителей стран - участниц международных организаций и руководителей перечисленных выше стран. Это воздействие становится постепенно всё более активным и всё менее маскирующим внутринациональные цели, среди которых преобладают экономические интересы, то есть элементарная корысть. С конца XX в. число вооружённых конфликтов в современном мире постепенно нарастает, а в начале XXI в. их ежегодное количество превысило тридцать [1, с. 64-66],
что свидетельствует о снижении авторитета ООН и беспомощности её Совета Безопасности.
Профессор Б.В. Волженкин в свое время говорил о проблемах обеспечения цивилизованности: «Знаковые свойства свободы и равенства, имманентные как для цивилизованного рыночного хозяйства, так и для правового государства, на практике вовсе не имеют буквальной смысловой реализации. И свобода, и, тем более, равенство получают относительную материализацию лишь в строго очерченных сегментах» [5, с. 267]. Профессор В.А. Бачинин считает, что истинный смысл норм и девиаций обнаруживается при их рассмотрении в контексте глобального континуума «мир - цивилизация - культура», поскольку таким образом выявляется многообразие связывающих их зависимостей [6, с. 103].
Помимо так называемых цивилизованных стран другими гарантами защиты людей от опасных проявлений экстремизма являются международные организации, прежде всего -Организация Объединённых Наций с её специализированными учреждениями (Международная организация труда, Всемирная организация здравоохранения, ЮНЕСКО - вопросы образования, науки и культуры, ЮНИДО - вопросы промышленного развития, Всемирная организация интеллектуальной собственности, Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития, Международная организация гражданской авиации, Международный фонд сельскохозяйственного развития, Продовольственная и сельскохозяйственная организация, Международная морская организация, Всемирный почтовый союз, Международный союз электросвязи, Всемирная метеорологическая организация, Международное агентство по атомной энергии и другие организации [3, с. 359-376]), а также и региональные международные организации наподобие Европейского союза [3, с. 377-401]. Их наименования свидетельствуют о специфике курируемых вопросов. Но наряду с целями обеспечения равноправного сотрудничества, устанавливаются льготные условия внешнеэкономической деятельности для государств-участников, что следует рассматривать в качестве шагов на пути глобализации, монополизации и дискриминации отдельных стран, народов, наций.
Подвергаются всё более острой критике учёных доводы политиков о гарантиях прав человека коллективными мерами безопасности. Навязываемые этими мерами в политических интересах ограничения становятся основной опасностью для демократии и прав человека [7, с. 52, 53]. Политикам уже давно пора понять, что: 1) мир без насилия пока невозможен; 2) основной антитеррористической задачей следует считать сокращение масштабов насилия; 3) основным способом такого сокращения является урегулирование социальных конфликтов политическими (ненасильственными, не репрессивными) методами, направленными на сокращение имущественной дифференциации [8, с. 300, 563].
Национальные нормы, направленные на ограничение эксплуатации человека человеком, неплохо выглядят на бумаге, но не на деле: полиция служит не закону, а организованной преступности, «по совпадению» избирательная система выработала правовой обычай выдвигать во власть состоятельных граждан, над законностью воцарилась коррупция. Такой конгломерат пороков может характеризовать восточную деспотию, а не западные страны, с поправкой на то, что крепостнические формы эксплуатации изгоев («исключённых» [4, с. 68-69]) замаскированы постоянно растущими ценами на медицину (обслуживание и фармацевтика), образование, товары, услуги, коммунальные платежи, налоги, а также кредитными историями, полулегальным долевым мошенничеством, вымогательством чиновников и так далее, и тому подобное. «Цивилизированные» же средства эксплуатации подданных оказались удобными властям: барщину, оброк, налог не надо собирать и выбивать - люди сами несут деньги через банковскую систему, с помощью которой государство навязало населению платную услугу по перечислению заработной платы на пластиковые карты.
Если в государстве провозглашены, но не действуют законность, избирательные, конфессиональные и другие права и свободы, а также рыночные отношения, налицо признаки тоталитарного не полицейского государства, поскольку порой трудно и полицейского отличить от преступника. Государство в условиях тоталитарного режима стремится полностью контролировать все сферы жизни и деятельности людей [9, с. 89]. Для наступления на несговорчивый бизнес всё чаще используются средства уголовно-правового воздействия, о чём уже пишут журналисты на страницах главной газеты России: «Доказать, что бизнес был разрушен в результате необоснованного уголовного преследования, практически невозможно» [10, с. 24], - и далее: «В прошлом году по "экономическим" статьям УК и по статье "Мошенничество" российские правоохранители возбудили 242 тысячи уголовных дел» [10, с. 24].
Самая потенциально богатая на Земле страна со слаборазвивающейся экономикой, то есть Россия, способна разрушить представления о неизбежности однополярного мира, но не в состоянии быть гарантом общечеловеческих ценностей: снижение уровня жизни подавляющего большинства граждан находится в пропорциональной зависимости от ограничения прав и свобод человека, символически ограниченный произвол бюрократической власти отнимает надежды на развитие бизнеса, дифференциация населения по имущественному признаку стимулируется монополизмом и коррупцией.
Можно только поражаться, как отдельные безнравственные соотечественники проходят многочисленные этапы отбора и строят удачную карьеру, стремясь обогащаться за счёт служебного
положения и присвоения результатов чужого труда?! Вероятно, следует учитывать и несовершенство нормативной регламентации государственной службы, а также и уголовного законодательства.
Обзор наиболее резких критических оценок современного российского уголовного законодательства представил профессор С.Ф. Милюков. Он со своих позиций пытается объяснить «перманентный процесс угасания интереса к принципу демократизма в обществе и государстве» тем, что ни в уголовном, ни в смежном уголовно-процессуальном законодательстве нет, по существу, ни одной нормы, в коей этот самый демократизм воплощался бы» [11, с. 64-74]. Профессор В.С. Джатиев справедливо утверждает, что из европейского права наш законодатель почему-то выбирает наименее удачные варианты регламентации уголовно-правовых мер противодействия преступности, игнорируя очевидно полезные для нашего законотворчества примеры [12, с. 31-37].
С такими оценками согласуется и мнение Председателя Конституционного Суда Российской Федерации В.Д. Зорькина: «Наиболее болезненно и остро воспринимается обществом крайне несправедливое распределение бремени проводимых в стране экономических реформ», - полагает глава КС РФ, отмечая социальное расслоение, высокую долю «работающих бедных», «системное изменение взаимоотношений работников и работодателей в сторону углубления бесправного положения работающих» [13]. Все это свидетельствует о неисполнении ст. 7 Конституции РФ, провозглашающей Россию социальным государством. «Разумеется, у нашей Конституции есть недостатки, - признает председатель КС РФ. - В их числе отсутствие должного баланса в системе сдержек и противовесов, крен в пользу исполнительной ветви власти, недостаточная четкость в распределении полномочий между президентом и правительством, в определении статуса администрации президента и полномочий прокуратуры» [13].
Юридическая наука нередко выдаёт декларации за действительное положение вещей. Например, считается, что Конституционный Суд Российской Федерации ориентируется на практику Европейского Суда по правам человека и конституционных судов Европы, определяя свои позиции по вопросам ограничения прав человека следующим образом: а) средства таких ограничений должны быть соразмерны целям ограничения конституционных прав; б) государство должно использовать только строго обусловленные этими целями меры; в) законодательные ограничения не должны приводить к утрате реального содержания конкретного права; г) подобные нормы должны быть формально определёнными, точными, чёткими, ясными, не допускающими их расширительного толкования и произвольного применения; д) ограничивающая норма Конституции не может служить оправданием
ущемления прав по национальному или иному признаку и так далее [14].
Провозглашённое ст. 7 Конституции Российской Федерации социальное государство постепенно утрачивает признаки такового. Медицина и образование перестали быть бесплатными и доступными для всех, а увеличение заработной платы не поспевает за ростом инфляции, аппетитов чиновников-коррупционеров и проблем занятости. Соответствующие федеральные законы и подзаконные акты, призванные снижать социальную напряжённость, принимаются несвоевременно и не так быстро, как новые статьи Уголовного кодекса, направленные на противодействие оппозиционным настроениям. Так, пособие по безработице с 2009 г. не повышалось до 2019 г. В настоящее время его минимальный (1 500 руб.) и максимальный (8 000 руб.) размеры являются насмешкой над народом и позором государства, «процветающего» на просторах самой большой и самой богатой страны. Это пособие составляет 52 % от установленного с 1 января 2018 г. минимального размера оплаты труда и менее 47 % от уровня прожиточного минимума трудоспособных граждан за IV квартал 2017 г. [15, с. 12], да и последние два размера выглядят как отписка для «галочки».
Сегодня государственная власть бесцеремонно посягает на собственность, изымая и снося под предлогом «государственных и общественных нужд» без надлежащей компенсации. Вот один из многочисленных примеров: «Гаражно-ларечная практика Санкт-Петербурга показала слабость законодательной и судебной ветвей власти города и всесилие исполнительной власти, которая по своему усмотрению трактует конституционные нормы и не отвечает за совершённые правонарушения» [16, с. 288-289].
Трудно представить и прогнозировать, насколько «...многое ещё предстоит сделать, чтобы Россия прочно заняла лидирующие мировые позиции, а граждане чувствовали себя по-настоящему благополучными и счастливыми» [17, с. 16]. Но в XXI в. наблюдается обратный процесс: неэффективное и противоречивое законотворчество не защищает беднейшие слои населения от чиновников-коррупционеров, «финансовых пирамид», ущербной бесплатной медицины и фиктивного образования. Главный следователь МВД России А.В. Романов отмечает, что «нынешние Остапы Бендеры используют любые лазейки: доверчивость граждан, несовершенство законов» [18, с. 1].
Принципы гражданского законодательства теряют своё значение на местах, парализуя развитие различных сфер экономической деятельности при отсутствии гарантий рыночных отношений. Так, «принцип равенства правового режима для всех субъектов гражданского права означает, что ни один субъект. не обладает какими-либо преимуществами. Однако равенство субъектов не обеспечено на практике» [16, с. 383-386].
Учитывая актуальность коррупции в современной России, поскольку коррупционная составляющая набирает всё больший удельный вес в прибавочной стоимости товаров, услуг и самой жизни, достаточно обратить внимание на обширную нормативную базу противодействия данному негативному социальному явлению.
Подзаконные акты на основе федеральных законов, предусматривающих противодействие коррупции, в том числе взяточничеству, регламентируют вопросы выявления и изобличения коррупционеров. Так, межведомственная Инструкция «О порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд» от 17 апреля 2007 г., утверждённая совместными приказами Министерства внутренних дел № 386, Федеральной службы безопасности № 185, Федеральной службы охраны № 164, Федеральной таможенной службы № 481, Службы внешней разведки № 32, Федеральной службы исполнения наказаний № 184, Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков № 97, Министерства обороны № 147, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, согласованная с Генеральным прокурором Российской Федерации, определяет порядок представления результатов такой деятельности по коррупционным уголовным делам в органы предварительного расследования по их либо своей инициативе, а также по запросам судебных учреждений. Положения перечисленных актов дублируются и комментируются в нормах регионального и районного уровня органов исполнительной и законодательной (представительной власти) субъектов федерации и муниципальных образований [19, с. 41-56].
Предусмотренный в этих актах порядок назначения чиновников на должности, осуществление конкурсного отбора, приём зачётов и экзаменов на курсах повышения квалификации, регулярное ознакомление с правилами поведения должностных лиц и государственных служащих - все эти и многие другие антикоррупционные профилактические меры не дают оснований чиновникам ссылаться на незнание буквы закона, запрещающей взяточничество.
Несмотря на столь обширную нормативную базу противодействия коррупции, учёные отмечают в ней ряд недостатков, в том числе:
- обязанность чиновника отчитываться о доходах своих и близких родственников не касается доходов родителей и совершеннолетних детей должностного лица, в связи с чем крупные коррупционеры выведены из-под действия антикоррупционных актов, сужающих правовое понятие «членов семьи», установленное семейным и уголовно-процессуальным законодательством;
- обязанность декларировать свои доходы не предусмотрена для представителей власти самого высокого уровня (членов Совета Федерации, депутатов Государственной Думы, председателя
Правительства Российской Федерации, его заместителей, федеральных министров, Президента Российской Федерации), будто бы специальный антикоррупционный закон исходит из презумпции их неподкупности;
- антикоррупционным законом внесено уточнение в части размера «законного» подарка, обозначенного суммой в три тысячи рублей, но при этом не даны ограничения периодичности и общего числа таких подарков за определённый период времени;
- законодательное усиление антикоррупционных санкций не влечёт за собой автоматическое увеличение размеров наказаний по судебным приговорам, в которых и так не исчерпаны были прежние максимальные размеры наказаний, предусмотренные уголовным законодательством;
- далеко не в полной мере отражены в национальных антикоррупционных нормах положения ратифицированных Россией международно-правовых актов данной направленности;
- не изменился к лучшему и механизм обеспечения открытости и гласности судебных процессов о коррупционных преступлениях, несмотря на декларирование воспитательной и предупредительной функции судопроизводства;
- не предусмотрено и изменение к лучшему ситуации с основной составляющей российской коррупции, касающейся борьбы с так называемыми экономическими преступлениями, в том числе такого неиссякаемого источника коррупционного обогащения, как регистрационный и лицензионный порядок осуществления предпринимательской деятельности [19, с. 41-56].
Усиление вертикали власти в контролирующих органах в условиях тотальной коррумпированности всех органов и всех ветвей власти не позволяет «ожидать от этих органов самостоятельности в принятии решений, и, более того, можно с высокой долей вероятности считать, что эти органы управляемы» [16, с. 210]. Кризис власти коснулся и правосудия: «В настоящее время в РФ нет реальной независимости суда. Судебная власть по своему назначению зависит от исполнительной власти и самостоятельно как государственная власть не выступает и не существует» [16, с. 224].
Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2018 г. № 41 «О судебной практике по уголовным делам о нарушениях требований охраны труда, правил безопасности при проведении строительных или иных работ либо требований промышленных безопасных производственных объектов» [20, с. 20] и от 25 декабря 2018 г. № 46 «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина (ст. 137, 138, 138, 139, 144, 145, 145 Уголовного кодекса Российской Федерации)» [21, с. 10] лишь отчасти касаются наиболее опасных проблем взаимоотношений работодателя и наёмного работника, государства и человека
и не в состоянии положительным образом повлиять на ситуацию.
Огромная составляющая нормотворчества -перечень предписаний, которые подобно средневековой системе кормлений дают возможность бедному (и не только бедному) чиновнику подрабатывать: найти подходящую норму для выявления недостатков деятельности и вымогательства взяток у юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, а иногда и у представителей государственных организаций.
Эксплуататорский характер нормативных правовых и подзаконных актов состоит в том, что они не служат своему предназначению - отражать интересы большей части населения в демократическом государстве. Необходимо обозначить, 96 % россиян считает, что в 2019 г. будут жить ещё хуже [22]. Ущербность норм действующего международного и национального законодательства заключается не только в их противоречивости, пространности, несистемности, но и в непригодности для надлежащей защиты населения от правителей и антинародных режимов, маскируемых неиспол-няемой конституцией.
Библиографический список:
1. Рахманова Е.Н. Права человека. Преступность. Глобализация. Опыт комплексного криминологического исследования: Монография. М.: Российская академия правосудия, 2009. 192 с.
2. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. В связи с исследованиями Льюиса Г. Моргана. М.: Политиздат, 1980. 238 с.
3. Международное право: учебник / Отв. ред. Г.В. Иг-натенко, О.И. Тиунов. М.: НОРМА, ИНФРА-М, 2019. 752 с.
4. Гилинский Я.И. Социальное насилие. Монография. СПб.: Алеф-Пресс, 2013. 185 с.
5. Волженкин Б.В. Экономическая преступность и политическая коррупция // Политический режим и преступность / Под ред. В.Н. Бурлакова, Ю.Н. Волкова, В.П. Сальникова. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. С. 260-308.
6. Бачинин В.А. Российская цивилизация как продукт социального конструирования/деконструирования (проблемы макроисторической девиантологии // Конструирование девиантности. Монография / Сост. Я.И. Гилинский. СПб.: ДЕАН, 2011. С. 84-132.
7. Бауман З. Индивидуализированное общество / Под ред. В.Л. Иноземцева. М., 2005. 390 с.
8. Гилинский Я.И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». Монография. СПб.: Алеф-Пресс, 2013. 634 с.
9. Абдуллаев М.И. Теория государства и права: Учебник для высших учебных заведений. М.: Экономика, 2006. 410 с.
10. Вылегжанина У. Остальные - на посадку? // Российская газета. 2018. 7 августа. С. 24.
11. Милюков С.Ф. Лжедемократизм российской уголовно-правовой политики // Криминология: вчера, сегодня, завтра, 2014, № 1. С. 64-74.
12. Джатиев В.С. О российской антикриминальной политике // Криминология: вчера, сегодня, завтра, 2014, № 2 (33). С. 31-37.
13. Зорькин В. Буква и дух Конституции // Российская газета. Федеральный выпуск № 7689 (226). 2018. 10 октября.
14. Национальные интересы, современный миропорядок и конституционная законность. Доклад Председателя Конституционного Суда Российской Федерации // Роль права в обеспечении национальных интересов. Материалы научно-практической конференции 25 октября 2005 года. М., 2005.
15. Гайва Е. Пенсию не так считают // Российская Газета-неделя. № 46 (7508). 2018. 2 марта. С. 12.
16. Овчинников В.А. Государственный суверенитет современной России: сущность, содержание, проблемы реализации: монография. СПб.: Петрополис, 2012. 584 с.
17. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Т.Н. Москальковой за 2017 год // Российская газета. 2018. 17 апреля. С. 16.
18. Фалалеев М. Бендерлоги // Российская газета. 2018. 10 апреля. С. 1.
19. Алымова Д.П., Касторская Е.В., Касторский Г.Л. Антикоррупционное право: Учебник / Под общ. ред. Г.Л. Касторского. СПб.: Университет при МПА Ев-рАзЭС, Алеф-Пресс, 2018. 297 с.
20. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2018 года № 41 «О судебной практике по уголовным делам о нарушениях требований охраны труда, правил безопасности при проведении строительных или иных работ либо требований промышленных безопасных производственных объектов» // Российская газета. 2018. 5 декабря. С. 20.
21. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 2018 года № 46 «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина (статьи 137, 138, 138, 139, 144 145 Уголовного кодекса Российской Федерации)» // Российская газета. 2019. 9 января. С. 10.
22. Социальный опрос. Программа «ОТРажение» //Телеканал ОТР. 2018. 26 декабря. 20.50.
