CC BY
124
МАТВЕЕВА Алла Ивановна
Доктор философских наук, профессор кафедры философии
Уральский государственный экономический университет
620144, РФ, г. Екатеринбург, ул. 8 Марта/Народной Воли, 62/45 Контактный телефон: (922) 201-81-44 e-mail: [email protected]
Нomo sovieticus: миф или реальность1
Ключевые слова базовый тип личности; общество; тоталитарный режим; средства массовой информации; адаптивные стратегии; homo sovieticus; духовность; человек.
Описывается положение личности в тоталитарном обществе и исследуется роль средств массовой информации в формировании базового типа личности «homo sovieticus». Доказывается, что тоталитарный режим пришел к власти, опираясь на определенный тип личности, и всей своей практической деятельностью формировал, воспитывал «homo sovieticus», который стал его опорой.
Социологический анализ общественно-политических практик ушедшего века показывает, что для современных социально-политических систем (режимов) характерны не только соответствующие адаптивные типы личности, но и острое противоборство старых и новых приспособительных стратегий.
Предшествующие переходные периоды нашей истории (особенно послеоктябрьский) люди, как правило, приспосабливались к новым условиям, отказываясь от многих ранее сформированных моделей поведения. Исключительная важность этих процессов в социуме определяется тем, что социально-политическая стабильность, легитимность любого режима зависят от того, насколько эффективно в нем организованы процессы социализации и социальной адаптации личности. В свою очередь, эффективность приспособительных процессов в социуме напрямую зависит от набора тех адаптивных стратегий, с помощью которых режим воздействует на процессы индивидуальной, групповой и социетальной адаптации. Ю. Н. Давыдов утверждает: «Содержание глобальной конфронтации демократической и тоталитарной социально-политических систем в ХХ веке до сих пор продолжает воздействовать на характер и специфику процессов адаптации личности в посттоталитарную эпоху» [1. С. 5]. Следовательно, социологический анализ стихийных или специальным образом организованных (используемых) этими режимами практик - это не только правомерная, но и весьма актуальная научная задача.
Тотальное огосударствление делает функционирование общества похожим на муравейник: каждый выполняет свое дело, сомневающихся изолируют, несогласных уничтожают [2]. Про эпоху тоталитаризма написано много книг и исторических очерков: о героях того времени, о том, как тяжело жилось, о строе и правопорядке, но не о том, как развивался человек, какие духовные ценности у него формировались обществом. Целостное развитие человека предполагает не только то, что заложено в нем обществом, но и то, что создано им в обществе. Если общество образует в человеке всестороннюю и гармоническую совокупность отношений, то и человек должен
1 Редакционная коллегия по некоторым небесспорным вопросам не разделяет позицию автора статьи.
© Матвеева А. И., 2013
создавать аналогичную совокупность отношений современного информационного общества. Клаус Менерт в книге «Советский человек» писал: «Большевики неумолимо и последовательно выкорчевывали все то, что мир считал типично русскими чертами характера. Сталин пустил в ход все средства террора, экономической и финансовой политики, пропаганды и воспитания, чтобы силой укротить своенравную русскую натуру». По мнению К. Менерта, изменились как раз те черты в облике русского человека, которые были наиболее импонирующими: бесхитростная простота и откровенность. Режим заставил его быть расчетливым, притворяться и даже предавать ближнего ради собственной безопасности 3. С. 145].
Разрешим себе не согласиться с этим высказыванием. Среди потока научной, околонаучной и публицистической литературы, посвященной как описанию тоталитарного режима в СССР, так и роли И. В. Сталина в нем, достаточно редко находишь попытки действительно взвешенного анализа истории. Однако научному исследованию свойственно стремление не осуждать и восхвалять, а понимать.
Конечно, тоталитарное государство стремится к насильственному расформированию всех других партий и организаций, к унификации хозяйственных, государственных, культурных, военных, спортивных, молодежных, церковных и других учреждений общественной жизни. Характерной чертой тоталитаризма является абсолютное господство определенной идеологии и политики. Идея всеобщего огосударствления реализуется посредством централизованного планирования и управления экономикой, мифологизма духовной жизни. Нужно отдать должное тому, что образованию, науке и культуре в условиях социализма правительство придавало приоритетное значение, чтобы «человек советский» даже в то время мог сохранить свою национальную идентичность, свою духовность, веру в справедливость, человечность и идеологию.
Согласно современным взглядам, любая идеология, и идеология тоталитаризма в частности, использует набор символических форм: идей, образов, интеретативных кодов, культурно-исторических практик и технологий - всего, что может быть наделено социальным смыслом и значением. По мнению Тоффлера, роль самостоятельного игрока в формировании идеологии народа обретают средства массовой информации (СМИ), «...благодаря которым происходит не только трансляция, но и конструирование образов и смыслов, формирующих картины реального мира» [4. С. 446]. Таким образом, СМИ в тоталитарном обществе представляют собой «инструмент идеологической политики партии». С помощью СМИ осуществляется влияние на формирование мировоззрения граждан, руководство их потребностями, мотивами, целями. С помощью СМИ в тоталитарном обществе формируют определенный базовый тип личности, для которого характерны конформизм, индифферентность, уход от действительности. В СССР таким типом был «homo sovieticus». Влияние СМИ на умы людей имело огромное значение. Радиоприемник был в каждом доме. Газетные статьи читались, обсуждались, цитировались на собраниях и политинформациях. Позднее появилось и стало быстро распространяться телевидение.
Воздействуя на сознание масс в выгодном для себя направлении, тоталитарный режим стремился оградить их от посторонних влияний, не давая возможности людям сравнивать, сопоставлять. В этом была одна из причин существования «железного занавеса».
Дж. Оруэлл писал: «Тоталитаризм посягнул на свободу мысли так, как никогда прежде не могли и вообразить, причем контроль над мыслью преследовал не только запретительные, но и конструктивные цели, не просто возбраняется выражать, даже допускать, определенные мысли, но диктуется, что именно надлежит думать, создается идеология, которая должна быть принята личностью, тоталитаризм норовит управлять ее эмоциями. Навязывает ей образ мыслей и поведения. Она изолируется, насколько возможно, от внешнего мира, чтобы замкнуться в искусственной среде, лишив ее
возможности сопротивления» [5]. Согласимся с ним, что в период правления Сталина печатные СМИ и радио были «глашатаями» партии. Именно под влиянием СМИ мышление советских людей формировалось не по законам нормальной логики (законам тождества, противоречия, достаточного основания и др.), а по закону партиципации (лат. participa - привлекать к участию, приобщать, сопричаствовать).
Для подтверждения вышеизложенного приведем примеры из социологического исследования, в ходе которого изучалась степень влияния СМИ на формирование «homo sovieticus» как базового типа личности в годы тоталитаризма. Нами были опрошены 250 чел. от 20 до 80 лет, жившие в период культа личности Сталина и в советский период. Исследование представляет своеобразный экспертный опрос. Выборка не является репрезентативной из-за малого числа респондентов.
Старшее поколение воспринимает человека советского как реальность, а не миф, созданный политологами, и описывают его как совестливого, честного, преданного родине и партии, имевшего свои идеалы и отстаивающего идеологию государства.
Представляя себе «homo sovieticus», респонденты от 20 до 35 лет дали очень похожие ответы. Приведем выдержки из наиболее типичных описаний: «...в рассуждениях они стремятся выражаться туманно и неопределенно, не могут схватывать обсуждаемые предметы в их четкой определенности, шатаются туда и сюда, приходится употребить немало труда, чтобы договориться с таким человеком... Человек всего боится... Их действия никак не соотносятся ими с их собственным выбором или решениями, за них решает власть. Свои ошибки оправдывают стандартными фразами „просто происходит“, „стечение обстоятельств...“, „время было такое...“, „система виновата“... Они не имеют ни малейшего чувства ответственности за то, что делают. Никогда не знают, что надо сделать вначале, а что потом. Избегают самостоятельности, не выдерживают одиночества». Такие ответы вполне ожидаемы, так как образ «человек советский» был сформирован у молодежи с помощью современной художественной и научно-публицистической литературы, но он резко расходится с мнением респондентов старшего поколения, живших в СССР.
Независимо от возраста 87% респондентов считают, что политика государства во время тоталитарного режима позволяла индивидам чувствовать себя единым целым с толпой, поскольку каждой личности предлагался одобренный властью единый набор адаптивных средств и стратегий. Это вело к «стиранию» личностного потенциала людей, превращения их в политизированную толпу - удобный объект для идеологических манипуляций.
Из общего числа респондентов 95% утверждают, что «homo sovieticus» мыслил под контролем и направляющим воздействием «коллективных представлений», закрепленных в мифах, заблуждениях, предрассудках, обрядах и традициях.
Анализ ответов показал, что большинству опрошенных средством наведения порядка - еще одной мифологемы сознания советского человека - видится «глобальный контроль». Формирование базового типа личности «человек советский» с помощью «глобального контроля» наиболее точно описывает в статье «Homo sovieticus» М. В. Тимофеева: «...контроль над распределением, контроль над распределяющим и адресатом распределения, контроль над контролирующим контролера распределения, контроль над распределяемым ресурсом и т. д. Стремление ко всеобъемлющему учету и контролю поддерживается и идеей равенства - равное, унифицированное легче контролировать и учитывать»
Именно всеобщее «унифицирование» человека в эпоху тоталитаризма привело к тому, что особенное, специфическое, выделяющееся из общей однообразной серой массы вызывает раздражение и 78% респондентов от 50 до 80 лет воспринимается как опасность. В возрастной категории от 20 до 50 лет наиболее толерантно относятся ко всему и всем выделяющимся из общей массы, ко всем не похожим на других.
По мнению 81% опрошенных, при тоталитарном режиме СМИ как воспроизводители информации выступали тем источником власти, за право контроля над которым и сегодня ведутся основные сражения в мире политики.
Независимо от возраста 86% респондентов утверждают, что СМИ были и остаются основным средством формирования атмосферы подчинения и растворения отдельной личности в обществе; 92% респондентов подтверждают, что СМИ в тоталитарном обществе представляют собой «инструмент идеологической политики партии». Да, СМИ были основным связующим звеном между компартией и народом. Все партийные решения, события, происходившие в стране, освещались с помощью прессы и радио, а затем и с помощью телевидения.
Судя по ответам респондентов, в тоталитарном обществе СМИ отражали только одну точку зрения - точку зрения компартии. С помощью радио и газет осуществлялось «зомбирование» людей, внедрялись нужные компартии мысли, идеалы, ценности.
С высказыванием о том, что «радио было идеологизировано и монополизировано» согласились 77% опрошенных. В советский период 69% опрошенных старшего поколения увлекались радиолюбительством, слушали западные радиостанции «Голос Америки», «Радио „Свобода“». Несмотря на то, что станции «глушились», потребность в информации, по мнению респондентов, была значительно сильнее угрозы наказания, 89% всех респондентов согласны с тем, что радио было основным средством идеологической пропаганды. Радио в СССР много внимания уделяло отдельной личности «советского героя», в отличие от современных, в основном музыкальных, радиопрограмм. В советское время радиосообщения активно обсуждались в семье (78%), с друзьями (65%), родственниками (51%), коллегами (23%).
Было отмечено (92% респондентов), что в период тоталитаризма «homo sovieticus» чувствовал себя более свободными в своих суждениях только среди членов семьи или близких друзей. Степень недоверия коллегам была достаточно высокой (78%), и это общая тенденция того времени.
Наряду с радио большое влияние имела пресса. Чтение газет поощрялось. Выпускались как местные, так и центральные газеты. Подписка центральных газет была обязательной, так как они были «голосом партии». Газеты носили гордые названия, в основе которых было смыслообразующее слово «правда» («Пионерская правда», «Комсомольская правда», «Правда»). Центральные газеты активно формировали образ «homo sovieticus». Основополагающим был принцип не свободы слова и прессы, а восхваления достижений компартии и вождя.
С утверждением, что центральные газеты печатали информацию, идущую вразрез с политикой компартии, 91% респондентов не согласны. По мнению большинства респондентов, независимо от возраста, СМИ не занимали «открытой позиции» и несли «политическую нагрузку». Многие респонденты отмечают, что главным достоинством прессы того периода была ее финансовая доступность. Выписывали газеты и журналы 98% респондентов, в настоящее время выписывают газеты 1% респондентов, так как многим печатную продукцию заменяет Интернет.
Респонденты старше 60 лет (87%) утверждают, что они могли выбирать издание, интересное для каждого члена семьи, хотя существовали ограничения: некоторые издания можно было выписать только на несколько человек, некоторые издания можно было выписать только вместе с другими, менее интересными изданиями. В целом, по мнению большинства респондентов, пресса была очень доступной и необходимой в повседневной жизни каждого человека.
В заключение хочется отметить, что именно в ситуации «психологического заражения» многократно возрастает сила информационного воздействия на человека в толпе. Режим предлагал человеку такую информацию, которая включала бы в себя не только заданные адаптивные ситуации, но и дозволенные властью стратегии адаптации
к этим ситуациям. Информационная стратегия тоталитаризма обусловила появление такого типа личности, который способен адаптироваться в жестких, экстраординарных условиях репрессивного режима. Доказано, что любой режим не только приходит к власти, опираясь на определенный тип личности, но и всей своей практической деятельностью формирует, воспитывает личность, которая могла бы стать его опорой. В нашем случае - «человека советского». В тоталитарном обществе основополагающим механизмом формирования «homo sovieticus» как базового типа личности был выпуск дешевых газет, ориентированных на массового читателя, идиологизированы радио и телевидение. Результатом этого стала трансформация утопических, умозрительных гипотез из теоретических достояний ученых в массовую идеологию, побуждающую людей к изменению социальной реальности.
Говорить, что «homo sovieticus» - это миф, сформироавшийся в ходе изменения политического режима, мы не имеем права. Эпоха «человека советского» - это наша историческая реальность. Изучение исторического прошлого необходимо, так как оно непосредственно влияет на настоящее. По мнению И. К. Пантина, «... Модернизация такой страны, как Россия, преодолевающей наследие автократии и тоталитаризма, решает колоссальной сложности задачу, выходящую за рамки одной лишь политической сферы и реализующуюся в самоизменении общества, принятии массами иного типа социокультурного развития» 7. С. 77].
Источники
1. Давыдов Ю. Н. Введение. Стабилизационное сознание в век кризиса: его осново-пологающие категории // История теоретической социологии : в 4 т. / отв. ред. и сост. Ю. Н. Давыдов. М. : Канон, 1997. Т. 4.
2. Восленский М. С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. М. : Советская Россия ; Октябрь, 1991.
3. Менерт К. Советский человек. М., 1959.
4. Тоффлер Э. Метаморфозы власти : пер. с англ. М. : АТС, 2001.
5. Оруэлл Дж. «1984» и эссе разных лет. М. : Прогресс, 1989.
6. Тимофеев М. В. Homo sovieticus. Режим доступа: http://samlib.ru/t/timofeew_n_w/ homosoveticus.shtml.
7. Пантин И. К. Драма противостояния: Демократия / Либерализм в старой и новой России // Полис. 1994. № 3.
