CC BY
7французской сцены. Внимательные же читатели, несомненно, узнавали и саму остроту, и ее подлинного автора, и это в их глазах могло придавать пушкинской поэме дополнительный комизм.
А. Ю. Балакин.
НИЖЕГОРОДСКИЕ МОТИВЫ В РОМАНЕ «АРАП ПЕТРА ВЕЛИКОГО»
Действие неоконченного романа «Арап Петра Великого» начинается в Париже и через Красное Село, где Петр I встречал своего крестника, переносится в Петербург. Чернокожий Ибрагим появляется в парижских салонах, а затем в русской ассамблее Петербурга. Эффект цветовой, расовый, психологический призван выразить то смешение нового и старого, иноземного и русского, социально-невозможного еще недавно и волею самодержца допущенного, что и определяется как характерное для Петровской эпохи. Само противоестественное сцепление судьбы африканца с «белой лебедушкой», боярской дочерью Натальей Ржевской есть попытка передать и продуктивное, и дикое в радикализме происходивших реформ. Частные судьбы при этом выражали и общеисторическое, и неповторимо субъективное. Один аспект касался всей России, другой — самого Пушкина, явившегося плодом этих смелых экспериментов эпохи. Рождается новое время — в русской истории; рождается иной человек — в генетическом, биологическом плане. Место его рождения Петербург, тот деловой, строящийся, отличный от остальной России, который так пленил юного Ибрагима. Этому Петербургу противостоит мир, столь дорогой сердцу обитателей дома Ржевских, в который читатель попадает, начиная с IV главы романа. Сюжет этой главы составляет визит к боярину Ржевскому Петра I, сватающего Ибрагима за его дочь Наталью. Атмосфера дома Ржевского не вяжется с духом петровской столицы, как будто действие вдруг перенеслось в Москву или провинцию. Это можно объяснить тем, что Пушкин использовал здесь факт реального посещения царем дома Ржевских, но не в Петербурге, а в Нижнем Новгороде.
Потомок негра и русского Рюриковича — этот парадокс занимает Пушкина в автобиографическом плане, но когда он пытается ради сочетания его с планом историческим уплотнить
© Н К Телетова, 2002
155
генеалогическое время, то загоняет себя в тупик. Он стягивает два поколения в одно: его дед и прадед превращаются в одного Ибрагима; его бабка и прабабка, с добавлением еще одной — несчастной Евдокии Диопер, из трех становятся одной Натальей.
Архаист в романе Гаврила Афанасьевич, его инициалы соответствуют подлинным прадеда Пушкина — Георгий Алексеевич (см. синодик, поданный на поминание его, где стоит имя Георгий).1 Этот реальный Г. А., т. е. Юрий Алексеевич Ржевский, с ранних лет жизни как бы отделился от своего рода, перейдя в петровский стан. Ему было 16 лет, когда в Богородицке (впоследствии Новомосковск) скончался в чумной эпидемии весной 1690 г. ссыльный отец его — окольничий Алексей Иванович. Осенью матушке Анне Игнатьевне, его старшему брату Матвею и самому Юрию разрешено было вернуться в Москву. Через два года он числится уже стольником, а в 1693 г. — поручиком Преображенского полка, опекаемого Петром I. Около 1697 г. он женится в первый раз и в том же году с братьями Иваном, Матвеем и мужем сестры Татьяны кн. Андреем Ивановичем Репниным оказывается примерно на год в Италии, где их обучают морскому делу. В 1698 и 1699 гг. появляются на свет его сыновья Михаил и Иван, а через несколько лет дочь Прасковья (впоследствии Чаадаева). В 1706 г. капитан-поручик Юрий Ржевский отправляется служить на бригантине, т. е. связывает себя с делом, столь дорогим сердцу Петра I.2 Затем его имя исчезает из документов. Скорее всего, он выходит в отставку и по приглашению сестры Татьяны, дважды вдовы, поселяется в ее имениях, полученных ею еще после первого вдовства от Долгоруких, — это три деревни близ подмосковного городка Коломна. В 1714 г. Татьяна Алексеевна переводит их на брата, а в 1715 г. умирает. «Сердечно им уважаемая» Татьяна Афанасьевна романа и оказывается этой, еще живущей в пору романного сватовства Ибрагима сестрой хозяина дома Г. А. Ржевского. Здесь Пушкин сохранил не только инициалы, но и имя благодетельницы семьи. По-видимому, в первые годы века коломенский помещик Юрий Алексеевич овдовел.
К 1718 г. он возвращается на государеву службу как доверенный Петра. 1718 год был ознаменован борьбой Петра I
1 Куприянова Н И Из родословной А С Пушкина // Записки краеведов Горький, 1979 С 153
2 История лейб-гвардии Преображенского полка (1683 —1883) СПб , 1889 Т 4 Прилож С 33
с раскольниками, ибо и мятежное казачество, и стрелецкие бунты, по мнению царя, опирались на фанатизм и ненависть к его преобразованиям с позиций традиционализма и антиниконианства. Еще в 50-е гг. XVII в., когда появился в Заволжье первый скит (1657), т. е. при царе Алексее Михайловиче, окрестности Нижнего Новгорода делаются оплотом раскола. В 1672 г. возникла нижегородская епархия, где до 1719 г. сменились шесть митрополитов. Последний, Сильвестр, в 1718 г. был уже предназначен к отставке, на его место послан «подсиживать» предшественника бывший игумен Переяславского монастыря, бывший раскольник, человек неистового нрава Пити-рим, который вскоре станет нижегородским архиепископом (1719—1738). Питирим одной церковной властью не мог справиться с расколом. Ему в подмогу и дан был 2 марта 1718 г. Юрий Ржевский. Он должен был, «приехав туда, раскольников всех, где они живут, переписать и обложить их податьми».3 До того уже было решение «обложить вдвое» против нераскольников.
Деятельность Питирима и Ржевского, начавшаяся тогда, не представляется привлекательной. Осенью 1718 г. Питирим захватил трех кержаков и морил их голодом при архиерейском доме в течение года, а затем в сентябре 1719 г. представил на диспутах упавших перед ним («его правдой») на колени. Затем их увезли к Петру I и снова вернули, чтобы казнить, что и произошло в начале 1720 г.
Ржевский с весны 1718 по январь 1719 г. рьяно помогал Питириму, чем заслужил его похвалу. Питирим был вызван в Петербург 1 января 1719 г., а 9 января Юрий Ржевский назначается на некое неофициальное место: «Нижегородскую губернию ведать всякими сборы и управлением до указа от гвардии капитан-поручику Юрию Алексеевичу сыну Ржевскому».4 Негласная служба обозначалась знаменательной инструкцией Петра I Ржевскому: «...буди возможно явную вину сыскать, кроме раскола, таких с наказанием и вырезанием ноздрей сослать на галеры, а буди нет причины явной, поступать с ними по словесному указу». Не было закона, не было и указа печатного — их заменил устный. Ржевский сообщал, что именно так и сделано по отношению к 23 «необратным и замерзелым раскольникам», что касается женщин, то 46 их разослано по монастырям. Питирим уведомлял вскоре, что три тысячи «обратились» и крестятся теперь не двумя, а тремя перстами, что
3 ПСЗ Т 16 С 130
4 ПСЗ Т 5 С 608
и было целью всех зверств.5 Ржевский, помогавший Питириму, наконец удостаивается назначения — он становится вице-губернатором Нижнего Новгорода. Это происходит 16 сентября 1719 г.6 Следует сказать, что в 1708 г. Россия разделена была на восемь губерний, и к Казанской причислен Нижний Новгород, а главой его администрации стал вице-губернатор, над которым определены были начальниками только казанский губернатор — тогда гр. Семен Андреевич Салтыков, да царь Петр. Примечательно, что внучка этого Салтыкова Анастасия Петровна в 1769 г. станет женой Петра Федоровича Квашнина-Самарина — внука Ю. А. Ржевского.
Несколько позже губернатором Казани окажется Артемий Петрович Волынский, печально знаменитый своей судьбой. Внук его гр. Артемий Иванович Воронцов, крестный отец Александра Пушкина, в начале 70-х гг. XVIII в. станет мужем внучки Ржевского Прасковии Федоровны, родной сестры вышеназванного П. Ф. Квашнина-Самарина. Связи, возникшие в 20-е гг. XVIII в., окажутся прочными и скрепленными не только дружбой, но и браками.
Указы в течение следующих после назначения Ржевского семи лет свидетельствуют не только об общении, но и единомыслии Ржевского и царя Петра. Но засвидетельствован только один визит Петра I к Ржевскому — он состоялся 29 мая 1722 г., когда царь с супругой обедали у Ржевского, путешествуя со свитой по Волге с целью учреждения верфи для строительства судов, которые должны участвовать в последующей Каспийской операции против Персии. Именно этот визит, о котором домашние впоследствии рассказывали дочери Ржевского Сарре Юрьевне, а она — дочери Марии, лег в основу эпизода, столь важного в романе Пушкина, слышанного им, конечно же, от бабушки. «Происходя по матери из рода Ржевских, она дорожила этим родством и часто любила вспоминать былые времена», — замечала сестра поэта.7 Об этом визите Пушкин записывает в «Истории Петра»: «В Нижнем Новгороде ... обедал ... у губернатора, осмотрел суда — и, нашед их все староманерными, издал опять о том указ (30 мая). Учреждена в Ниж(нем) Н(овгороде) верфь, на Волге велено строить мор-
3 Цит по статье А П Мельникова «Исторический очерк Нижегородского
края» (Нижегородский край Памятная книжка на 1900 г ) Нижний Новгород,
1899 С 35
6 Опись документов и де\, хранящихся в Сенатском архиве СПб, 1909 Отд 1 Т 1 С 64
7 Пушкин в воспоминаниях современников М , 1974 Т 1 С 51
ские суда. Петр отправился в Казань» (X, 261) Не довольствуясь этим, Петр 10 октября 1722 г. предписывает «лес сплавлять для судов от Ржевского к Салтыкову, к Астрахани».8
Вице-губернаторский дом Ржевского стоял под Часовой башней кремля; приходской церковью была Алексеевская, только что (1719) поновленная (и взорванная большевиками около 1930 г.), куда дети Юрия будут в 1730-е гг. подавать синодики на поминание отца, матери, дедов, братьев и сестер. По-видимому, уже в Нижнем Новгороде вскоре после приезда Ю. А. Ржевский женился вторично на Екатерине Никифоров-не NN. у него рождаются три дочери и сын Николай, числящийся недорослем в 1741 г., т. е. рождения 1725/26 г.9
В доме вице-губернатора во всем чувствовался размах. Документально это подтверждается переписью 1721 г., где в качестве многочисленных слуг названы и четыре «карла», и поляки, и черкасы, и шведы — вероятно, из плененных в очередных походах. Пушкин в своем романе переносит действие из Нижнего Новгорода в Петербург, искусно затушевывая общий колорит. Изразцы Петровской эпохи смотрятся как бы старорусским изделием, а дура Екимовна пародирует петровских шутов, высмеивая, однако, не длинные кафтаны и бороды, а, наоборот, щегольство европействующих русских вельмож. Конечно, быт этого дома, многочисленная дворня не были забыты детьми Ржевского, появившимися на свет в начале 1720-х гг., — это и Анастасия, впоследствии Акинфова (названная в честь неведомой нам бабушки, матери Екатерины Никифоровны), и Анна (названная в честь матери отца), позже Квашнина-Самарина, известная нам по одному из лучших портретов Ф. С. Роко-това, и наконец, Сарра, пересказывавшая дочери Марии события в их доме тех лет.
Но в январе 1725 г. Петр I скончался, и пышная жизнь Юрия Ржевского, видимо не отвер1авшего подарки зависимых от него нижегородцев, особенно раскольников, стала хиреть. Среди его дел следует отметить строительство «ходков», вероятно, каких-то судов и после Петра I, об этом есть указы от декабря 1725 и января 1726 гг.10 В апреле 1726 г. Ржевского многозначительно устраняют от сбора штрафов с «бородачей», т. е. старообрядцев. Некий колодник Петр Кемаев, 17 июля 1726 г. присланный из нижегородского надворного суда в Москву, «объявил за собою государево слово и дело»
в ПСЗ Т 3 С 781
9 Сенатский архив СПб , 1891 Т 4 С 81
10 ПСЗ Т 7 С 593
на Ржевского.11 Что-то подобное произошло и в июне 1727 г..12 когда Ржевский на три дня был вызван в Москву, но затем вернулся. Питирим всполошился, писал в Москву, что трудно будет бороться с расколом, если Ржевский будет «помощью выключен».13 Свои обязанности Ржевский продолжает исправлять в Нижнем Новгороде до августа 1728 г., причем в феврале этого года его производят в действительные статские советники, т. е. чин, равный генерал-майору в армии.14 Однако некие скандальные подробности заставляют производить в Нижнем Новгороде следствие по делу Ржевского, его же отзывают в Москву,15 где 17 апреля 1729 г. он умирает.
Сведений о вдове и детях Ржевского в следующие годы до крайности мало. Есть документ от 12 января 1732 г., из которого явствует, что Екатерина Никифоровна, вдова Ржевского, дает вольную девке Сибиряковой, но за неграмотностью бумагу составлял «шетацка советник Александр Тимофеев сын Ржевский веместо невестки свае Катерины».16 Как этот прокурор Юстиц-коллегии, двоюродный брат Юрия, так и -вовсе неграмотная вдова последнего не блещут образованностью. Ропот по поводу роскошной жизни Ржевского вызвал следствие, долгие годы разбирательства и взыскания уже с его семьи. О каких-то деньгах с покойного отца, незаконно требуемых, пишет его младший сын (старшие сыновья и вдова уже умерли): «Челобитная недоросля Николая Ржевского с сестрами и племянниками, которою просит о взятье из прежней Камер-коллегии неправо решенного дела их о положенных на отца его, Юрья Ржевского (...) за недоставку вина деньгах 9921 р. 8 к.».17
По-видимому, нижегородская жизнь семьи продолжалась до выхода замуж сестер Николая, сначала Анастасии, а затем в 1742—1743 гг. младших — Анны и Сарры. Что касается Николая, то ему было около 18 лет, когда, впутавшись в громкое «дело Лопухиных», свойственников своих, он был сдан в «матрозы»,18 но, впрочем, вскоре освободился. По сведениям
11 Новомбсргский Н Я Слово и дело государевы // Изв Томского ун-та
1909 Т 36 С 103
12 Баранов П И Опись высочайшим указам за XVIII в СПб , 1875 Т 2 С 82
13 Со ювьев С М История России с древнейших времен М , 1960 Кн 9 С 609
Баранов П И Опись Т 2 С 125
ьТам же С 166
16 ГИМ, ф 253, д 62, л 121 об
17 Сенатский архив Т 4 С 81
18ПСЗ Т 11 С 884
московского генеалога Ю. Б. Шмарова, в 1747 г. Николай Юрьевич был владельцем дома в Москве. Для этого он и занимал деньги (два раза по тысяче) под заклад имений у своего двоюродного брата кн. Михаила Васильевича Голицына и Авдотьи Анисимовой Чебышевой19 в том же 1747 г., когда сам был назван фурьером Преображенского полка. Семья с конца 1720-х и до начала 40-х гг., конечно, бедствовала материально, и краткая заметка Пушкина «Бабушка и ее мать. — Их бедность» (XII, 307) говорит о знании поэтом тех превратностей, что постигли Ржевских в послепетровское время.
Относительное благополучие Сарры Юрьевны в браке с Пушкиным, надо полагать, завершилось 22 марта 1781 г.,20 когда по раздельной с сыновьями Юрием и Михаилом она получила лишь положенную вдовью долю в 1/7 имения мужа, что составило 50 душ крестьян и деревеньку в Рязанской губернии (где позже она, возможно, скончалась и была похоронена). Сама она при этом поселилась в Москве, скорее всего, у брата Николая либо уже у его сына секунд-майора Александра (об этом в том же документе). Позже, в ноябре 1792 г., она живет в семье сына Юрия. Заметим, что в 1792 г. Сарра Юрьевна еще жива.21 Что касается бедственного материального положения ее дочери Марии Ганнибал, то оно закончилось лишь в 1784 г., о чем известно.
В «Арапе Петра Великого» кроме перенесенного в Петербург из Нижнего Новгорода Юрия—Георгия Алексеевича, сохранившего в романе свои инициалы Г. А., и его сестры Татьяны есть особенно занимательный персонаж — 70-летний князь Борис Алексеевич Лыков, видимо изображавший неведомого нам тестя Ржевского по первой жене. Род Рюриковичей князей Лыковых считается угасшим в 1701 г., когда скончался последний носитель фамилии Михаил Иванович. Надо полагать, что, стилизуя прапрадеда под бояр и представляя уходящих носителей исторических фамилий, Пушкин подыскал «в пару» Гавриле Афанасьевичу некоего, скорее всего несу-ществовавшего Лыкова, который громкостью фамилии привлек вслед за Пушкиным и Л. А. Мея, в 1849 г. представившего зрителям драмы «Царская невеста» Ивана Сергеевича Лыкова, якобы жениха купеческой дочери Марфы Васильевны Со-бакиной, третьей избранницы Ивана Грозного. Род существо-
19 ГИМ, ф 253, д 49, л 116
20 ГАЛО, ф 8, оп 2, д 1379
21 Там же, ед хр 528, л 101 Документы Липецкого архива любезно сообщены мне В И Дани\овым
6 Временник Пушкинской комиссии
lib.pushkinskijdom.ru
вал в XVI в., но нет Лыкова с этим именем, и ни Лыкова, ни другого жениха у Марфы исторической еще не было.
Двукратная соблазненность этим именем понятна: род вымер, но подходил его антуражный характер. Особую громкость имени придает собственно одно реальное лицо — это кн. Борис Михайлович Лыков (? — ум. 1646), женатый на сестре Федора Никитича Романова Анастасии. С избранием на царство Михаила Романова Борис Михайлович оказался мужем родной тетки царя. Этот Лыков занимал видное место в годы Смуты, а затем был воеводой в Белгороде (1620—1622) и Казани (1622—1627). До того, во время пришествия польского короля Владислава на Москву в 1618 г., Лыков был отправлен в Нижний Новгород собирать подмогу и несколько лет оставался, видимо, вдали от Москвы. По его решению в Нижнем Новгороде строился мост через Почайну, и имя его сохранилось ныне в названии «Лыкова дамба», в XIX в. — Лыков мост. Пушкин в 1827 г. знал об этом историческом для Нижнего Новгорода имени из рассказов бабушки и ввел его в свой роман, сохранив тем самым нижегородский колорит, изменив тестю Ржевского только отчество — Алексеевич вместо Михайлович — и перенеся на столетие вперед.
Смешение в романе точных реалий с некими типизированными их подобиями — прием, применяющийся со времени романов Вальтера Скотта. Однако произошел бунт генеалогического материала. Тему измены Абраму Петровичу его первой жены Евдокии Диопер, подарившей ему белокожую дочь, развода с нею прадеда Пушкин пытался «наложить» на судьбу своей героини Натальи. Контаминация была возможна, но уводила от замысла и была генеалогически вовсе неверной. Оказывалась сомнительной и репутация самой Сарры Юрьевны, ни в чем не замешанной жены Алексея Федоровича Пушкина, а за ней и бабушки Марии Алексеевны, действительно жены сына арапа Абрама-Ибрагима, но не его самого. Можно думать, что вышеизложенное было одной из причин прекращения работы над романом.
Между тем замысел о роли нового дворянства, которое Петр I вводил в круг исторических родов и в котором Ибрагим Петров-Ганнибал занял заметное место, был очень важен для Пушкина. Почитая Рюриковичей Ржевских, своих предков, писатель смело утверждает право арапа Абрама достойно входить в число тех, кто творит реальную историю России.
Н. К. Телешова
