CC BY
57
1УДК 378
ББК 74.03(2); 72.6
НИКОЛАЙ КОНСТАНТИНОВИЧ КОЛЬЦОВ И СТАНОВЛЕНИЕ БИОЛОГИЧЕСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В МВЖК - МГПИ - МПГУ
А. А. Мосалов, И. А. Жигарев, С. К. Пятунина
Аннотация. История начальных этапов становления современного биологического образования, в том числе подготовки учителей биологии, неразрывно связана с именем академика Николая Константиновича Кольцова (1872-1940). Талантливый ученый и организатор научных исследований, он был ярким педагогом, сумевшим заложить основы предметной подготовки учителей. В начале ХХ в. Кольцов организовал кабинет (кафедру) зоологии на МВЖК, руководителем которой он был практически четверть века, собрав вокруг себя замечательную плеяду биологов - С. С. Четверикова, А. Ф. Котса, П. П. Сушкина и многих других. Музей кафедры впоследствии стал Дарвиновским музеем и основой современной коллекции кафедры зоологии и экологии МПГУ.
Ключевые слова: МВЖК, МГПИ, МПГУ, Н. К. Кольцов, биологическое образование, биология, история биологии, кафедра зоологии МПГУ.
NICOLAI K. KOLTSOV AND FORMATION OF BIOLOGY TEACHING IN MOSCOW HIGHER WOMEN'S COURSES, MOSCOW STATE PEDAGOGICAL INSTITUTE, MOSCOW STATE UNIVERSITY OF EDUCATION
A. A. Mosalov, I. A. Zhigarev, S. K. Pyatunina
Abstract. The history of the early stages of formation of modern biological education including Biology teachers' training is inseparably linked with the name of academician Nikolai Konstantinovich Koltsov (1872-1940). Being a talented scientist and researcher as well as a brilliant teacher, he managed to lay the foundations for subject training of teachers. At the beginning of the XXth century Koltsov organized Zoology Department at Moscow Higher Women's Coursers and he was at the chairperson of it for about a quarter of a century bringing together a splendid pleiad of biologists such as: S. S. Chetverikov, A. F. Kots, P. P. Sushkin and many others. Afterwards the Museum of the Department grew into the Darwin Museum and the basis of the modern collection of the present Zoology and Ecology Department in Moscow State University of Education.
Keywords: Moscow higher women's courses, Moscow State Pedagogical Institute, Moscow State University of Education, N. K. Koltsov, biological education, Biology, history of biology, Zoology Department.
История становления педагогического образования в России неразрывно связана с развитием классических университетов. К подготовке учителей в стране всегда относились с тем же вниманием и ответственностью, как и к формированию кадров для отечественной науки. С момента возникновения Московских высших женских курсов основу профессорско-преподавательского состава составляли выдающиеся ученые - выходцы из университетских кругов. Зачастую работа
МВЖК занимала в их разнообразной научной и преподавательской деятельности довольно незначительное место, но при этом масштабность личности позволила им заложить ключевые принципы предметной подготовки учителей. Кабинеты и объединения, основанные ими на базе МВЖК, со временем трансформировались в кафедры и научные школы, которые впоследствии создали научную славу МГПИ - МПГУ.
К плеяде выходцев из университетских кругов принадлежал и выдающийся русский био-
лог, основатель отечественной школы экспериментальной биологии, академик АН СССР и ВАСХНИЛ Николай Константинович Кольцов. Он родился 3 июля (по новому стилю 15 июля) 1872 г. в Москве. Николай был младшим сыном в семье бухгалтера меховой фирмы «Павел Со-рокоумовский и сыновья» Константина Степановича Кольцова. Служить в те времена в таком торговом доме было чрезвычайно престижно. Род купцов Сорокоумовских известен с 1646 г. из Зарайской губернии. К началу ХХ в. их предприятие считалось законодателем мод на меховые изделия не только в России, но и во всей Европе. Щеголять в меховой горжетке с клеймом фирмы Сорокоумовских было в те времена то же самое, что носить сегодня вещи от Пьера Кардена или Пако Рабана. Николай Кольцов практически не помнил отца, который умер, когда младшему сыну не исполнилось и года. Перед кончиной Константин Степанович по делам фирмы был командирован на вторую по значимости в России после Нижегородской - Ирбитскую ярмарку, что располагалась на Ба-биновской дороге, ведущей из Европейской России в Сибирь. Возвращаясь с нее, он сильно простудился и скончался. Главную роль в воспитании Николая сыграла его мать - Варвара Ивановна Кольцова, урожденная Быковская. Хотя она и происходила из купеческого рода, но получила прекрасное образование. Ее предки одними из первых установили торговлю с Бухарой и Хивой. Отец Варвары Ивановны Иван Андреевич был известен среди московского купечества тем, что знал три европейских языка (французский, немецкий, английский) и пять других, включая фарси [1; 2].
1. Учеба и работа Н. К. Кольцова в Московском Императорском университете
В 1890 г., закончив 6-ю московскую гимназию с золотой медалью, Н. К. Кольцов поступил в Московский Императорский университет на естественное отделение физико-математического факультета. Первоначально он специализировался в области сравнительной анатомии и сравнительной эмбриологии. Его руководителем был крупнейший российский зоолог, основатель отечественной орнитологии, профессор Михаил Александрович Мензбир. Кольцов стал одним из трех его выдающихся учеников,
которые составили славу российской, а потом и советской биологической науки. В эту великую троицу входили Петр Петрович Сушкин, Алексей Николаевич Северцов и сам Николай Константинович Кольцов. В 1894 г. за дипломную работу «Пояс задних конечностей позвоночных» его удостоили золотой медали и диплома 1-й степени и оставили по рекомендации и под руководством М. А. Мензбира на кафедре сравнительной анатомии для «приготовления к профессорскому званию». Так в те времена называлась аспирантура. После окончания аспирантуры, в 1897 г., Н. К. Кольцов был отправлен на средства университета стажироваться в лучшие лаборатории Европы. Он посетил Кильский университет в Германии, где работал у Вальтера Флемминга, основателя нового для того времени направления в биологии -цитогенетики. Затем он переехал в Неаполь, на зоологическую станцию. Завершающим этапом его научных путешествий стали Росков и Вил-лафранкская станция во Франции. За время своих поездок Кольцовым была подготовлена большая работа, напечатанная на двух языках. Однако не менее важными были знакомства с молодыми европейскими и американскими учеными, которым вскоре было суждено стать лидерами бурно развивающейся биологической науки. Среди них можно назвать Ива Де-лажа, Ганса Дриша, Рихарда Гольдшмидта, Макса Гартмана, Эдмунда Вильсона. Именно Вильсон спустя всего лишь несколько лет после знакомства с Кольцовым возьмет к себе на работу в лабораторию еще никому не известного Томаса Моргана - будущего автора хромосомной теории наследственности и основателя всей современной генетики [3].
В конце 1899 г. Кольцов вернулся в Москву. В качестве приват-доцента Московского университета в 1900 г. он начинает читать первый в России курс цитологии, а в 1901 г. защищает магистерскую диссертацию «Развитие головы миноги». Это исследование наметило совершенно новое направление в биологии - физико-химическое объяснение формообразования у организмов. Весь 1902 г. и практически весь 1903 г. Кольцов снова проводит за границей. Он работает в лабораториях у Бючли и Флемминга в Германии и на морских биостанциях в Неаполе и Вилльфранше. Результатом его исследований
стало открытие внутриклеточных структур, которые сейчас известны всем биологам под названием «цитоскелет». Но тогда его называли «принципом Кольцова», по которому клеточная форма зависит от типа коллоидальных частиц, составляющих подобие внутренней опоры или скелета. Кольцов не рекламировал свое открытие, и оно не сразу вошло в общепризнанные каноны биологической науки. Только с конца 1970-х гг. исследование микротрубочек и других внутриклеточных волокон вышло на передний край науки и термин «цитоскелет» был предложен заново. Результатом второй заграничной командировки стала работа «Исследование о спермиях десятиногих раков в связи с общими соображениями относительно организации клетки». Она предназначалась для зашиты докторской диссертации, но происходящие в России бурные общественные и политические события внесли существенные коррективы в планы Н. К. Кольцова [4].
2. Переход Н. К. Кольцова на работу
в Московские высшие женские курсы
Вернувшись в Россию в конце 1903 г., Кольцов возобновил лекции в Московском университете и продолжил активные исследования в области физико-химических процессов жизнедеятельности клеток. В этом же году он приступил к чтению курса «Организация клетки» в принципиально новом учебном заведении, созданном в Москве - на Высших Женских Курсах профессора В. И. Герье (МВЖК). С этого времени открывается новая страница не только в жизни Кольцова, но и в формировании биологического педагогического образования в России. Московские высшие женские курсы к моменту прихода туда на работу Николая Константиновича уже имели довольно драматичную историю закрытия вуза чиновниками Министерства просвещения и возобновления учебного процесса под более жестким контролем со стороны Министерства внутренних дел осенью 1900 г. Курсы были организованы на двух факультетах - историко-философском (впоследствии историко-филологическом) и физико-математическом с математическим и естественноисторическим (впоследствии -естествознания) отделениями. Поскольку уровень подготовки курсисток соответствовал
университетскому, Московские высшие женские курсы по праву называют первым женским университетом России. Первоначально занятия слушательниц естественного отделения проходили в аудиториях политехнического лицея и в частных домах Гирша по Мерзляковскому переулку. В 1900 г. на отделение естествознания было принято 43 слушательницы. В первые годы преподавание было почти исключительно лекционным. Своей базы для организации лабораторных работ МВЖК еще не имели. На все отделение естествознания приходилось 18 микроскопов. Специального помещения для лабораторных работ не было, и занятия преподаватели проводили там же, где и читали лекции. Курсистки сдвигали столы к окну, чтобы препараты были хорошо освещены. Ситуация стала радикально меняться с приходом на должность директора курсов С. А. Чаплыгина в 1905 г. Существенно улучшилась материальная база преподавания биологии. Были созданы самостоятельные зоологические, ботанические, химические лаборатории, снабженные необходимым оборудованием, библиотекой, препаратами и коллекциями. Все эти титанические усилия администрации МВЖК по обеспечению учебного процесса привели к тому, что к началу Первой мировой войны курсы обладали лучшей среди биологических отделений вузов царской России материальной базой [5].
В январе 1906 г. Н. К. Кольцов должен был защищать докторскую диссертацию. Но в декабре 1905 г. началась Первая русская революция. Получая степень доктора, Кольцов обеспечивал себе будущее, о котором мечтали многие исследователи России. Он становился бы экстраординарным профессором МГУ. Как писал впоследствии сам Николай Константинович, защита была назначена буквально «...через несколько дней после кровавого подавления декабрьской революции. Я отказался защищать диссертацию в такие дни при закрытых дверях: студенты бастовали, и я решил, что не нуждаюсь в докторской степени. Позднее своими выступлениями во время революционных месяцев я совсем расстроил свои отношения с официальной профессурой, и мысль о защите диссертации уже не приходила мне в голову» [6]. В этот период своей жизни Кольцов примыкает к кружку, который возглавлял астроном, при-
ват-доцент МГУ Павел Карлович Штернберг. Объединение носило название «Кружок одиннадцати горячих голов». Примечательна личность самого Штернберга. В 1905 г. он тайно вступил в РСДРП(б). Его партийные псевдонимы были «Лунный», «Владимир Николаевич», «Эрот», «Гарибальди». Подпольная деятельность Штернберга проходила в военно-техническом бюро московского комитета партии большевиков. Однако в дни самого восстания Штернберга в Москве не было. Он находился в заграничной командировке и вернулся только в начале 1906 г., после подавления восстания. По возвращении, оставаясь астрономом обсерватории МГУ, Штернберг тайно хранил в ней оставшееся после Декабрьского восстания оружие. Во второй половине 1906 г. в военно-техническом бюро РСДРП(б) на Штернберге лежала обязанность составления стратегической карты Москвы на случай нового вооруженного восстания и подготовки кадров командного состава для руководства боевыми действиями рабочих отрядов во время восстания. Члены «Кружка одиннадцати горячих голов» под руководством Штернберга активно обсуждали текущие политические события, печатали и распространяли свои оценки происходящего. Следует отметить, что в событиях восстания 1905 г. видную роль сыграли студенты Московского Императорского университета. Они были чуть ли не застрельщиками беспорядков в Москве. Интересно, что одним из руководителей студенчества во время революции 1905 г. был дальний родственник Кольцова Сергей Четвериков, который в то время учился в университете и был избран студентами в Центральный Студенческий Совет, а от него (единственным непосредственно от российского студенчества) - во Всероссийский Стачечный Комитет. Несколько лет спустя, в 1909 г., Н. К. Кольцов пригласит С. С. Четверикова, будущего гения биологии, на должность лаборанта зоологической лаборатории МВЖК [2].
Результатом обсуждений и диспутов «Кружка одиннадцати» стала написанная и изданная Кольцовым книжка «Памяти павших». На ее обложке было напечатано следующее разъяснение: «Памяти павших. Жертвы из среды московского студенчества в октябрьские и декабрьские дни. Доход с издания поступает в комитет
по оказанию помощи заключенным и амнистированным. Цена 50 коп. Москва. 1906». В книге были приведены фамилии погибших во время беспорядков, описаны обстоятельства их смерти, содержалась резкая критика черносотенного мышления, поддерживаемого действиями правительства Российской империи. Брошюра была запрещена и конфискована. Роль Николая Константиновича Кольцова в издании этой книги была сразу же доведена до его учителя М. А. Мензбира, который на то время исполнял обязанности директора Института сравнительной анатомии и входил в Совет Московского Императорского университета. Михаил Александрович придерживался принципиально иных взглядов на события 1905 г. Он выступал за сохранение спокойствия и порядка в стране. Мензбир в ультимативной форме потребовал от Кольцова освободить с 1 сентября 1906 г. занимаемый им кабинет и отстранил от заведования библиотекой. В ответ Кольцов написал своему учителю и начальнику довольно резкое, если не сказать больше - провокационное письмо с призывом поменять свою точку зрения на «революционную» и вообще обра щать основное внимание на научную деятельность, а не на политические разногласия. В ответ Мензбир практически полностью изгоняет Кольцова из университета и доносит до ректора МГУ нелицеприятный отзыв о его неблагонадежности. В этой истории ухода из университета есть два примечательных момента, удивительным образом характеризующих как существующие в те времена порядки, так и личности людей, причастных к описываемым событиям. Первый заключается в том, что при наличии доказательств антиправительственной деятельности Кольцова в Сибирь не сослали и даже читать лекции он еще мог, но за них платили довольно маленькие деньги. Под запрет попала только его экспериментальная работа в стенах университета, и ему было отказано в финансировании очередной зарубежной поездки. Н. К. Кольцов потребовал, чтобы над ним совершили открытый суд, в котором бы судебные органы указали статью закона, делающую невозможной для него научную деятельность. В суде ему, естественно, было отказано. Второй момент связан с дальнейшей судьбой руководителя «Кружка одиннадцати горячих голов»
Штернберга. Если Кольцов был фактически изгнан за свою открытость и принципиальность, то Павел Карлович остался в университете. В 1908 г. на выборах в Московскую городскую думу Павел Карлович был избран гласным по большевистскому списку, в 1913 г. Штернбергу была присвоена степень доктора астрономии, в 1914 г. он становится экстраординарным профессором, а в следующем году - заслуженным профессором Московского университета [2; 7].
3. Деятельность Н. К. Кольцова по формированию биологического образования на МВЖК
3.1. Общие принципы организации учебной и научной работы
Н. К. Кольцов много времени уделял разработке подходов к организации научной и учебной работы. Его идеи до сих пор реализуются во многих университетах и научных центрах России. Кольцов считал необходимым в работе университетов рационально сочетать учебный процесс с занятиями наукой. Он не отделял эти два вида деятельности, считая один органичным продолжением другого. Его система должна была решать сразу несколько задач. С одной стороны - любая научная работа должна находиться под воздействием системы контроля, которая обеспечивала бы высокий уровень научных исследований. Это подразумевает прозрачность для научной критики. С другой стороны, сотрудники должны быть защищены от нежелательных внешних воздействий. Поэтому идеальной моделью учебного и научного учреждения для Кольцова служила система с частичной непрозрачностью деятельности и высоким уровнем самодостаточности. Автономность науки и высшего образования («университетские свободы») были принципиальными для Н. К. Кольцова, и ради отстаивания своих убеждений он неоднократно рисковал карьерой и свободой [8; 9].
Когда в начале века в России делались попытки поднять науку на новые высоты и приблизить ее к нуждам общества, Кольцов был в числе тех немногих ученых, которые считали, что один лишь рост числа научных учреждений, специалистов, финансирования не приведет к желаемой цели: Россия нуждалась не
только в расширении деятельности на переднем крае науки, но и в истинном научном сообществе. В чем лежат основы формирования научного сообщества? Они кроются в грамотном выстраивании взаимодействия науки и органов власти. Успеху такого сообщества способствует, с точки зрения Кольцова, поддержка со стороны государственных структур, благоприятное общественное мнение, авторитет науки в национальном сообществе, высокий престиж в мировом научном сообществе, возможности распространять свои научные убеждения, доступ к научной и общей печати, возможность иметь учеников и защита от ущемления интересов. Кольцов отстаивал и принципы поддержки именно отечественной российской науки и образования. Показателен пример с так называемым «делом Кассо». Когда в 1911 г. в отставку подали профессора университета, правительство предполагало вместо неудобных русских преподавателей пригласить немецких; но Кольцов, имевший тесные дружеские связи с зоологами из ряда немецких университетов, объяснил им суть дела и тем сорвал план правительства. Примечательно, что этот же принцип отстаивается и в современной российской науке. Вот что говорится в одном из недавних отчетов Российского фонда фундаментальных исследований: «Анализ проектов показывает, что наиболее высокий уровень исследований - у тех коллективов, которые продолжают традиции отечественных ведущих научных школ, таких как школы отечественной генетики С. С. Четверикова, А. С. Серебровского, Н. В. Тимофеева-Ресовского, эволюционной морфологии А. Н. Северцова, отечественного направления биологии развития Н. К. Кольцова, Б. Л. Астаурова, паразитологические школы Е. Н. Павловского и К. Н. Скрябина, ботаническая школа А. Тахтаджяна, отечественные школы почвоведения, лесоведения, геоботаники и др. Именно такие коллективы, сохраняющие преемственность идей, принципов, подходов и стиля работы, как правило, имеют преимущество при конкурсном отборе проектов, оценке отчетов и определении уровня финансирования» [10].
Одним из ключевых этапов формирования научного сообщества Кольцов считал педагогическую деятельность. Студенты Кольцова должны были заниматься не только образова-
нием, но и научной работой под его наблюдением. Его ученики как с Московских высших женских курсов, так и Московского городского народного университета Шанявского прошли отличную школу, стали настоящими исследователями и сами помогали Н. К. Кольцову в воспитании последующих поколений «кольцов-цев». Среди учеников первой волны можно назвать М. М. Завадовского, П. И. Живаго, И. Г. Когана, В. Г. Савич, М. П. Садовникову-Кольцову, А. С. Серебровского, С. Н. Скадовского, Г. И. Ро-скина, С. Л. Фролова, Г. В. Эпштейна. Уже впоследствии при создании Института экспериментальной биологии Кольцовым была выстроена следующая схема - подразделениями руководили его старшие ученики, вокруг них по сродству группировались ученики второго поколения. Эти две ступени обеспечивали Кольцову оптимальную степень связи с его сотрудниками, с каждым из них. Интересно, что бюрократическая структура института была сведена к минимуму. Каждый руководитель отделения, научный сотрудник и аспирант пользовался широкой свободой действий и нес личную ответственность за свое дело [11].
3.2. Подбор профессорско-преподавательского состава
С момента ухода из МГУ Кольцов полностью переключается на преподавательскую деятельность в стенах Московских высших женских курсов. У студентов он пользовался огромным авторитетом и сумел провести реформирование самого процесса преподавания биологии. Ключевым направлением деятельности Кольцова в МВЖК было привнесение университетских традиций в педагогическое образование. В этом он был прямым продолжателем начинаний первого директора курсов В. И. Герье. Кольцов старался привлечь на курсы самых лучших ученых-биологов Московского университета. И даже личные обиды не останавливали его в этом начинании. Так в 1911 г. он протянул руку помощи М. А. Мензбиру, который пятью годами ранее изгнал Кольцова из университета. На этот раз Михаил Александрович сам попал в опалу в связи с нашумевшим тогда «делом Кассо». Лев Аристидович Кассо, юрист по образованию, учившийся в «цивилизованных» и «свободолюбивых» университетах Франции и
Германии и сам служивший с 1899 г. профессором Московского университета, 1 февраля 1911 г. становится министром народного просвещения Российской империи. В тот же день он вводит положения, практически отменяющие все университетские вольности и трансформирующие, как сейчас бы назвали, институтские «кампусы» в некое подобие армейских казарм. Практически все руководство Московского университета немедленно подает в отставку в знак протеста против этих нововведений. Кассо тут же ее принимает. В итоге более сотни преподавателей и сотрудников Московского Императорского университета вслед за ректором и проректорами покидают стены альма-матер. Михаил Александрович Мензбир, как бы ни лоялен он был к существующей власти, не смог остаться в стороне от происходящих событий. Будучи в то время помощником ректора, он в числе первых пишет прошение об увольнении, которое было принято. Кольцов сразу приглашает его работать на Московские высшие женские курсы. Мензбир приглашение принял, но прежние отношения между учителем и учеником так и не восстановились. В результате Михаил Александрович проработал на МВЖК вплоть до 1917 г., читая курсы зоологии и эмбриологии. Именно благодаря его усилиям были заложены основы развития орнитологического направления на кафедре зоологии МГПИ - МПГУ, которая на протяжении вот уже более столетия воспитывает кадры для отечественной науки и высшей школы [2].
Еще одним важным «приобретением» для Московских высших женских курсов в плане усиления профессорско-преподавательского состава стало приглашение на работу выпускника Московского университета Сергея Сергеевича Четверикова. Как уже упоминалось ранее, Кольцов пригласил его работать в МВЖК первоначально на должность лаборанта. Четвериков после окончания Московского университета был оставлен на кафедре сравнительной анатомии, как мы сейчас бы сказали, в аспирантуре все у того же профессора М. А. Мензбира. В тот период своей жизни Четвериков активно занимался энтомологией. Его подлинной страстью были бабочки. Он принял участие в нескольких экспедициях под началом Петра Петровича Сушкина в Минусинский
край, на Западный Саян, на озеро Зайсан и на хребет Тарбагатай. К моменту начала работы на женских курсах Четвериков опубликовал уже несколько крупных работ по лепидоптероло-гии, и в частности «Список бабочек берегов Аральского моря». В 1905 г. он пишет и издает очень интересную работу, которую называет «Волны жизни». В ней анализировались колебания численности популяций живых организмов с позиции, которую в современной биологии называют «дрейфом генов». Именно это направление исследований и стало впоследствии для Четверикова основным. Он по праву считается одним из основоположников современной популяционной генетики. В МВЖК Четвериков очень быстро переходит от лаборантской к преподавательской деятельности и начинает читать курсисткам лекции по энтомологии, а затем и по биометрии. В 1918 г. в списках сотрудников, при трансформации высших женских курсов во 2-й МГУ, С. С. Четвериков значится уже не лаборантом, а профессором [11].
К той же великолепной плеяде ученых-биологов, которые работали в «кольцовский» период развития биологического педагогического образования на МВЖК, следует отнести, без всякого сомнения, и Петра Петровича Сушкина. Он также выходец из Московского университета, из той же когорты учеников Мензбира. Суш-кин сочетал работу на кафедре сравнительной анатомии в университете, где руководил практикумом по курсу Михаила Александровича с преподаванием на МВЖК. В это время он защищает докторскую диссертацию «К морфологии скелета птиц: 1. Сравнительная остеология дневных хищных птиц и вопросы классификации. 2. Сокола и их ближайшие родственники». На курсах Сушкин читал лекции по сравнительной анатомии позвоночных животных и вел большой практикум по зоологии позвоночных.
3.3. Создание на МВЖК музейной базы и включение экспозиций в образовательный процесс
С личностью П. П. Сушкина косвенно связано еще одно фундаментальное новшество в биологическом педагогическом образовании, которое имеет прямое отношение к деятельности Н. К. Кольцова. Обусловлено оно пониманием того, что подготовка учителя-биолога, как и ученого-биолога, невозможна без демон-
страции на занятиях непосредственно биологических объектов, без обширных практикумов и полевых занятий. Как логическое продолжение этого тезиса стали усилия по созданию на МВЖК собственных музейных собраний, которые могли бы быть использованы в учебном процессе. Появление такой коллекции и дальнейшая ее замечательная судьба связана с именем еще одного ученика М. А. Мензбира -Александра Федоровича Котса. С детства у него появляется глубокий исследовательский интерес к живой природе и неугасимая страсть к коллекционированию. Со временем у А. Ф. Котса формируется свой, особенный подход к подбору экспонатов и способу их экспонирования. Главной идеей становится мысль о том, что собранная им коллекция природных редкостей должна отражать общие эволюционные закономерности развития жизни. Котс приходит к убеждению в необходимости систематизации экспонатов на основе всеобщей идеи эволюции, а собранное многолетним трудом достояние сделать доступным для всех, кто хочет смотреть и изучать животных. Первые уроки препарирования животных и таксидермии Александр получил от знакомого охотника Ф. Ю. Фельмана. Материал для самых первых экспонатов своей будущей коллекции Котс находил на развалах московских рынков. На их приобретение уходили все сэкономленные от завтраков деньги. Труды юного гимназиста были замечены. Осенью 1896 г. пятнадцатилетнему Александру Котсу была присуждена серебряная медаль Российского общества акклиматизации животных и растений за чучела, представленные на Птицеводческой выставке. В то же время Александр Котс знакомится с профессором М. А. Мензбиром.
Судьбоносным для А. Ф. Котса стало также знакомство все в том же 1896 г. с Фридрихом Карловичем Лоренцом - зоологом-систематиком, художником, мастером-препаратором и владельцем Московской таксидермической мастерской - крупнейшей в России таксидер-мической фирмы. Она снабжала чучелами животных российские и многие европейские музеи. Александр Котс не только учился у опытных препараторов мастерской, но и использовал любой шанс для пополнения своей домашней коллекции. Ф. К. Лоренц относился к свое-
му ученику с большой теплотой, позволял юному энтузиасту вносить плату за чучела в рассрочку. Многолетняя дружба этих людей оборвалась лишь со смертью Фридриха Карловича. В 1899 г. при посредничестве и поддержке Ф. К. Лоренца и М. А. Мензбира гимназист Александр Котс отправился в первую научную экспедицию на юг Западной Сибири от Московского общества испытателей природы. Перед поездкой гимназиста напутствовал молодой ученый П. П. Сушкин. Экспедиция продолжалась пять месяцев. Впечатления от природы этого края были необыкновенно яркими, а изготовленные молодым исследователем препараты птиц были представлены на XIV выставке Всероссийского общества акклиматизации и принесли Александру признание его таксидер-мического мастерства и Большую серебряную медаль. Собранные коллекции положили начало будущему великолепному музею, а научные работы были удостоены публикации в сборнике трудов Московского общества испытателей природы. Первая научная статья называлась «Заметки об орнитологической фауне Юго-Западной Сибири». В 1902 г. Котс снова отправляется в Западную Сибирь в экспедицию под руководством П. П. Сушкина. В 1905 г. Александр Котс едет за границу в Вилльфранш на практику по гидробиологии. Отчасти эта поездка была вызвана и перерывом в учебе в связи со студенческими волнениями. Его интересовала постановка курса дарвинизма в крупнейших университетах Европы. Перед глазами А. Ф. Котса прошли естественнонаучные музеи Мюнхена, Берлина, Дрездена, Штутгарта, Лейпцига, Франкфурта, Бонна, Брюсселя, Парижа, Лондона. Всюду он встречал примеры формального подхода к экспозиционированию коллекций. «Везде все те же монотонные ряды звериных или птичьих чучел, как будто самая искусная инсценировка жизни животных в состоянии раскрыть смысл изучения живой природы», -писал А. Ф. Котс. Даже в знаменитом Дарвиновском зале Британского музея его поразило «богатство фактов и скудость, недосказанность объединяющей идеи».
В 1907 г. П. П. Сушкин и Н. К. Кольцов пригласили А. Ф. Котса для работы в качестве ассистента на отделении естествознания физико-математического факультета Московских выс-
ших женских курсов. С осеннего семестра он начал проводить занятия по эволюционному учению. Это событие стало поворотным пунктом в судьбе Котса. Все накопленные Александром Федоровичем коллекции из тесной частной квартиры перебрались в зоологическую лабораторию курсов, которая располагалась Мерзляковском переулке. «Накануне лекций десятки препаратов извлекались из шкафов и располагались на столах в аудитории в порядке, предусмотренном ролью каждого объекта». Молодая аудитория с вниманием и благодарностью встречала увлеченного лектора. Все внимание он теперь отдавал преподаванию, подбору необходимых примеров, четкому изложению эволюционной идеи.
Главным источником для пополнения коллекции в это время продолжала служить такси-дермическая мастерская Ф. К. Лоренца, постепенно Котс установил связи с фирмами Германии, Франции, Англии. Частично новые экспонаты оплачивал из средств зоологической лаборатории МВЖК, но большую их часть по-прежнему покупал на свои деньги. Определилось и новое направление комплектования музея. А. Ф. Котс писал, что коллекции «объединялись по отдельным главам эволюционного учения: географическая, возрастная и персональная изменчивость, приспособления, менделизм, ламаркизм, происхождение человека... » Знакомство с европейскими музеями навело А. Ф. Котса на мысль «об устройстве у себя на Родине более цельного, продуманного и общедоступного музея, специально посвященного наглядной иллюстрации учения эволюции и дарвинизма», писал он в своих «Воспоминаниях».
Осенью 1909 г. умер Ф. К. Лоренц. Уникальная зоологическая коллекция, которую он собирал более 50 лет, и мастерские остались без хозяина. Им грозила продажа с аукциона. Чтобы сохранить в целостности результаты многолетних трудов своего друга и учителя, А. Ф. Котс предложил наследникам Лоренца себя в качестве финансового директора фирмы. По его просьбе жалованье ему платили чучелами, а мастерская по-прежнему работала для музея по льготным ценам. Три томительных года, заполненных конторскими книгами, бланками заказов, обернулись в итоге сотнями прекрасных музейных экспонатов. Прекрасная коллекция
Ф. К. Лоренца полностью переместилась на Высшие женские курсы. Это были самые крупные приобретения Александра Федоровича. В 1911 г. в жизни Александра Котса произошло важное событие: он женился на Надежде Николаевне Ладыгиной (1889-1963). Это она - прилежная третьекурсница МВЖК, староста биологического кружка, увлеченная в равной степени психиатрией и зоологией - станет потом известным ученым-зоопсихологом, автором многих научных трудов, доктором биологических наук. Молодая чета с удвоенной энергией занялась музейной коллекцией. Именно про эти годы истории музея А. Ф. Котс писал: «На последние рубли недоедающих хозяев в адрес курсов прибывали посылки с райскими птицами и прочими чужеземными редкостями». К 1913 г. коллекция насчитывала несколько тысяч экспонатов и оценивалась значительной суммой - 15 000 руб. Александр Котс решил, что такое собрание уникальных экспонатов не может быть собственностью одного лица и подарил его Московским высшим женским курсам, оговорив в дарственном документе свое безвозмездное заведование музеем. Коллекции были перевезены в новое здание на Девичьем Поле. С этого времени коллекции, собранные А. Ф. Котсом, смонтированные и расположенные по его плану, стали называться Музеем эволюционной теории Московских высших женских курсов [12].
Весной 1913 г. Александр Котс вместе с Надеждой Николаевной вновь выехал за границу. На этот раз основной целью поездки было приобретение новых экспонатов в таксидермиче-ских фирмах Лондона, Берлина, Гамбурга и Галле, куда поступали собранные со всего света экзотические животные. Помимо множества естественнонаучных экспонатов были куплены книги по биологии и пять подлинных писем Ч. Дарвина. В том же 1913 г. были изданы научные труды Александра Котса: «Этюды по теории эволюции» и «Пути и цели эволюционного учения в отражении биологических музеев». В последней работе впервые обосновывалась необходимость использования произведений искусства в естественнонаучных музеях.
Даже в суровые годы революции и гражданской войны сотрудники музея не прерывали своей работы. В нетопленных музейных за-
лах создавались скульптуры, картины, чучела животных, велись научные исследования. В январе 1918 г. Губернский комиссар П. К. Штернберг выдал охранное удостоверение на «представляющие большую научную ценность» коллекции музея. Это был тот самый Штернберг, за участие в революционном кружке которого в свое время Н. К. Кольцов был изгнан из Московского университета. Думается, что и здесь получение охранного удостоверения не обошлось без его протекции. В 1922 г. собранные на МВЖК коллекции Котса становятся самостоятельным научно-просветительным государственным учреждением - Дарвиновским музеем, который и до настоящего времени остается одним из крупнейших зоологических собраний не только Москвы, но и всей России. Часть коллекции, как и сами идеи Котса, легли в основу современного музея кафедры зоологии и экологии МПГУ [5].
3.4. Создание учебных планов и учебных курсов для
подготовки учителей по биологии на МВЖК
Кольцову принадлежат многие новаторские идеи в области методики преподавания в высшей школе, основой для которых стал собственный обширный педагогический опыт и бесспорный ораторский талант. В своих лекциях Кольцов активно использовал метод, который мы бы сейчас назвали модным словом «визуализация с использованием средств мультимедиа». Конечно, в начале ХХ в. говорить о современных возможностях использования компьютерных программ не приходилось. Кольцову их заменяло умение рисовать. Еще в студенческие времена и в период заграничных поездок в европейские исследовательские центры он поражал своих коллег четкими и филигранными зарисовками препаратов. Во время чтения лекций Кольцов не просто рассказывал, водя указкой по выцветшим от времени таблицам. Все, о чем он рассказывал, немедленно появлялось на доске в виде схем, диаграмм, рисунков. В нем крупнейший ученый сочетался с блестящим оратором и искусным преподавателем. Кольцов любил использовать цветные мелки «Марабу». Сочетание рассказа, рисунков и цвета позволяли настолько улучшить процессы запоминания материала у студентов и курсисток, что Н. В. Тимофеев-Ресовский высказал-
ся по поводу кольцовской манеры чтений лекций следующим образом: «Это уж не запомнить - ухитриться надо» [9].
Огромной заслугой Кольцова стало создание принципиально новой формы обучения, которая была апробирована впервые именно на Московских высших женских курсах. Кольцов организует Большой зоологический практикум. Правильнее его было бы назвать общебиологическим. Был и Малый практикум, к которому допускались студенты со всего потока. «Не мало труда и времени у меня отняла также постановка большого зоологического практикума. Он был специальным, двухгодичным и рассчитанным на ежедневные занятия». Вот как организацию практикума описывает Е. В. Ра-менский: «К участию в большом практикуме курсистки допускались только после собеседования с Кольцовым. Поскольку курс был новым, можно было рекомендовать по нему только иностранные пособия. Кольцов требовал от студентов знания европейских языков. Не владевшим ни одним языком Кольцов говорил: «Учите язык и приходите через год». Каждый практикант получал рабочее место, микроскоп, необходимые материалы и мог работать в любое время и сколько угодно. Ведь многим студентам нужно было зарабатывать на жизнь, поэтому «жизненное расписание» у многих не совпадало. Раз в неделю Николай Константинович сам, а позже - его заместители давали каждому практиканту задание и приносили литературу. Студенты изучали живые объекты, ставили опыты, применяя цитологические, физико-химические и другие подходы. Разумеется, овладевали микроскопической техникой. О результатах работы Кольцов время от времени беседовал с каждым студентом. Впоследствии такие практикумы были развернуты в других университетах, в том числе и МГУ, но случилось это уже после революции [3].
Подводя итог своей работы на МВЖК, Кольцов писал: «Я был основателем кафедры и лаборатории зоологии на Высших женских курсах, в организации двух факультетов которых принимал деятельное участие. Моя зоологическая лаборатория обладала 180 микроскопами, и я имел возможность вести групповые занятия с микроскопом одновременно со 100 студентами при содействии 5 ассистентов. Про-
пускная способность этой лаборатории превышала 1000 человек. В специальной лаборатории, открытой с 9 утра до 9 вечера, работали более 50 специалистов, для которых был организован двухлетний практикум. Собранная в лаборатории библиотека оценивалась в 1914 г. в 15 тысяч золотых рублей. Многие из моих учениц, прошедших эту лабораторию, имеют в настоящее время ученую степень доктора и звание профессора» [13].
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Канаев И. И. Николай Константинович Кольцов (к 100-летию со дня рождения) // Цитология. - 1972. - Т. 14, № 9. - С. 1201-1203.
2. Сойфер В. Н. Мужество великого Кольцова // Наука и жизнь. - 2002. - № 8. - С. 32-44.
3. Раменский Е. В. Николай Кольцов. Биолог, обогнавший время. - М.: Наука, 2012. 385 с.
4. Винберг Г. Г. Кольцовское начало // Химия и жизнь. - 1972. - № 7. - С. 31-34.
5. Биолого-химический факультет Московского педагогического государственного университета (к 100-летию со дня основания) / В. М. Константинов, И. В. Плотникова, В. В. Батраков [и др.]. - М., 2002. - 120 с.
6. Кольцов Н. К. Организация клетки. Сборник экспериментальных исследований, статей и речей. 1903-1935 гг. - М. - Л., 1936. - 652 с.
7. Рапопорт И. А. Кольцов, каким я его помню // Химия и жизнь. - 1972. - № 7. - С. 34-38.
8. Астауров Б. Л. Николай Константинович Кольцов // Наука и жизнь. - 1973. - № 1. - С. 47-53.
9. Астауров, Б. Л., Рокицкий, П. Ф. Николай Константинович Кольцов / АН СССР. - М.: Наука, 1975. - 168 с.
10. Чернов Ю. И. Исследования по проблемам общей биологии // Вестник РФФИ. - 1998. -№ 1. - С. 4-7.
11. Озернюк Н. Д. Научная школа Н. К. Кольцова. Ученики и соратники. - М.: Тов-во науч. изд. КМК, 2012. - 360 с.
12. Котс А. Ф. Государственный дарвиновский музей. Страницы истории. Основатели музея. - М.: ГДМ, 1993. - 140 с.
13. Кольцов Н. К.Организация клетки. Сборник экспериментальных исследований, статей и речей. 1903-1935 гг. - М. - Л., 1936. - 652 с.
REFERENCES
1. Kanaev I. I. Nikolay Konstantinovich Koltsov (k 100-letiyu so dnya rozhdeniya). Tsitologiya. 1972, Vol. 14, No. 9, pp. 1201-1203.
2. Soyfer V. N. Muzhestvo velikogo Koltsova. Nauka i zhizn. 2002, No. 8, pp. 32-44.
3. Ramenskiy E. V. Nikolay Koltsov. Biolog, obog-navshiy vremya. Moscow: Nauka, 2012. 385 s.
4. Vinberg G. G. Koltsovskoe nachalo. Khimiya i zhizn. 1972, No. 7, pp. 31-34.
5. Konstantinov V. M., Plotnikova I. V., Batrakov V. V. [et al.] Biologo-khimicheskiy fakultet Mos-kovskogo pedagogicheskogo gosudarstvennogo universiteta (k 100-letiyu so dnya osnovaniya). Moscow, 2002. 120 p.
6. Koltsov N. K. Organizatsiya kletki. Sbornik eksperimentalnykh issledovaniy, statey i re-chey. 1903-1935 gg. Moscow - Leningrad, 1936. 652 p.
7. Rapoport I. A. Koltsov, kakim ya ego pomnyu. Khimiya i zhizn. 1972, No. 7, pp. 34-38.
8. Astaurov B. L. Nikolay Konstantinovich Kolt-sov. Nauka i zhizn. 1973, No. 1, pp. 47-53.
9. Astaurov, B. L., Rokitskiy P. F. Nikolay Konstantinovich Koltsov. Moscow: Nauka, 1975. 168 p.
10. Chernov Yu. I. Issledovaniya po problemam ob-shchey biologii. Vestnik RFFI. 1998, No. 1, pp. 4-7.
11. Ozernyuk N. D. Nauchnaya shkola N. K. Koltsova. Ucheniki i soratniki. Moscow: Tov-vo nauch. izd. KMK, 2012. 360 p.
12. Kots A. F. Gosudarstvennyy darvinovskiy mu-zey. Stranitsy istorii. Osnovateli muzeya. - Moscow: GDM, 1993. 140 p.
13. Koltsov N.K.Organizatsiya kletki. Sbornik eksperimental'nykh issledovaniy, statey i re-chey. 1903-1935 gg. Moscow - Leningrad, 1936. 652 p.
Мосалов Алексей Александрович, кандидат биологических наук, доцент кафедры зоологии и экологии Института биологии и химии Московского педагогического государственного университета e-mail: [email protected]
Mosalov Aleksey A., PhD in Biology, Associate Professor, Zoology and Ecology Department, Institute of Biology and Chemistry, Moscow State University of Education e-mail: [email protected]
Жигарев Игорь Александрович, доктор биологических наук, профессор, заведующий кафедрой зоологии и экологии Института биологии и химии Московского педагогического государственного университета e-mail: [email protected]
Zhigarev Igor A., ScD in Biology, Professor, Chairperson, Zoology and Ecology Department, Institute of Biology and Chemistry, Moscow State University of Education e-mail: [email protected]
Пятунина Светлана Камильевна, кандидат биологических наук, директор Института биологии и химии Московского педагогического государственного университета e-mail: [email protected]
Pyatunina Svetlana K., PhD in Biology, Director, Institute of Biology and Chemistry, Moscow State University of Education
e-mail: [email protected]
