CC BY
59ФИЛОСОФИЯ и жизнь
^ вопросы национализма 2016 № 3 (2 7)
Светлана I югорЕДьскля
ИЕудобный ХАЙДЕГГЕр:
«Черные ТЕТрАДИ» В КОНТЕКСТЕ МЕНЯЮЩЕЙСЯ ГЕрМАНСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
В 2014 г. немецкое издательство Кло-стерманн, в рамках начатого в 1973 г. издания Полного собрания сочинений Мартина Хайдеггера, приступило к публикации частных и ранее не публиковавшихся заметок философа, известных под названием «Черные тетради». Издание осуществлялось под редакцией профессора Петера Травни, директора Института Мартина Хайдеггера в Университете г. Вупперталя. Эта, еще не законченная (на момент написания данной статьи) публикация с первого же тома повлекла за собой жесточайшую философскую дискуссию, которая сразу же переплелась с историей, политикой и идеологией. В то время как для философов других стран публикация частных откровений Хайдеггера означала лишь неизбежность новых интерпретаций его уже известного наследия, у немцев эта публикация нередко истолковывалась как некий поворотный пункт в германском отношении к своему «историческому прошлому» (данным понятием по умолчанию обозначается период Третьего рейха).
Воссоединившаяся Германия уже в начале 90-х годов, сначала формально, затем и на деле освободилась от тех политических ограничений, которые накладывал на оба немецких государства статус «побежденной державы». В побежденной Германии понятия «национальные интересы» не существовало — недаром же в ЕС Западную Германию называли «постнациональной демократией в ряду национальных государств», «экономи-
ческим великаном — политическим карликом». Современная же Германия — мощная центральноевропей-ская держава, геополитическая величина, по мере своих возможностей реализующая свои национальные интересы в мировом политическом процессе. Приобретя новое внешнеполитическое качество, эта страна постепенно освобождается и от тех ограничений и «табу» в своем философском, историческом и политическом мышлении, которые были связаны с ее «западногерманским», несамостоятельным статусом. Именно так интерпретируют иные немецкие публицисты издание «Черных тетрадей», равно как, впрочем, и первое за все годы после поражения в войне издание «Майн Кампф». Тем более что «Майн Кампф» была снабжена обильным политико-образовательным комментарием, выдержанным в нормах принятой в современной Германии политкорректности и занявшим в книге по печатному объему больше места, чем сами гитлеровские откровения, — а «Черные тетради» с их свободными философскими размышлениями, режущими «западногерманский» глаз, вышли в свет оригинальным текстом, не отягощенным ни мировоззренческими комментариями, ни идейно-пояснительными, ни какими бы то ни было, кроме указаний на исторические события и технически-редакционных замечаний, да и то в конце.
Представляется, что публикация работ, замалчиваемых или же запрещенных в старой Западной Германии свя-
зана не с неожиданным и одновременным «истечением авторских прав» в последние два года, как пытаются сейчас в этом убедить читателей немецкие издатели, а с некими постепенными и тем не менее основополагающими, структурными подвижками в германском историко-философском сознании и в целом в германской идентичности, связанными с качественным изменением внешне- и внутриполитического состояния страны.
В этом контексте и будет рассмотрена внутригерманская дискуссия по «Черным тетрадям».
1. Что такое «Черные тетради»: краткий обзор
Под «Черными тетрадями» (обозначение, данное самим Хайдеггером1 тридцати четырем тетрадям черного цвета) подразумевают его личные и не предназначавшиеся сначала к публикации записи, которые он вел с тридцатых до семидесятых годов двадцатого века. «Тетради», пронумерованные римскими цифрами, состоят из «Размышлений» (14 тетрадей), «Замечаний» (9 тетрадей), «Четырех тетрадей» (которых на самом деле две), «Знаков», (две тетради), «Vigiliae» (две тетради), «Notturno» (одна тетрадь) и «Предварительного» (четыре тетради).
Нумерация не отражает точной хронологии. Хайдеггер писал свои заметки в «Тетрадях» практически начисто (черновики, если и были, то не сохранились) и, иной раз, сразу в нескольких тетрадях. Тексты, несмотря на личный характер размышлений и на их незаконченность, являются философскими произведениями, поэтому сам Хайдеггер, по словам его наследников,
в принципе не исключал возможности опубликовать их когда-нибудь в конце своего Полного собрания сочинений2. Именно этим его пожеланием и мотивирует издатель публикацию текстов начиная с 94-го тома Полного собрания сочинений.
Тексты практически лишены издательских замечаний, исключая нейтральные указания на исторические события, даваемые издателем в сносках для лучшей ориентации читателя, и технических замечаний в послесловиях. В остальном в издании сохранен оригинальный стиль Хайдеггера, как в правописании и словотворчестве, так и в построении предложений и в систематизации своей работы3.
Записи делались между 1930 и 1970 годами. Самим философом они не систематизированы ни тематически, ни хронологически (хронология восстановлена издателем), рассуждениям о бытии и времени или же о предназначении философии следуют мысли о судьбах немецкого народа, о национал-социализме или же о германском государстве, России, западных державах.
В томе 94 опубликованы «Размышления (11-У1) и Указания», представляющие собой, цитируя Хайдеггера, «не афоризмы, не жизненные мудрости, а безыскусные предварительные
или же заключительные замечания»
20
1 Так утверждает, по крайней мере, Петер Травни, ссылаясь на известные ему цитаты Хайдеггера, где говорится о «черных тетрадях». Противники издания данных материалов утверждали, что Хайдеггер не давал своим записям такого названия и что название уже само по себе звучит негативно.
2 Следует при этом отметить, что и друзья, и наследники очень его от этого отговаривали, предвидя, какую реакцию вызовет эта публикация в западногерманской философской реальности с ее табуизацией тематики, «скомпрометировавшей» себя в период гитлеризма.
3 Также сохранена и система нумерации, например, буквы «а», «b», «c», используемые Хайдеггером в первых страницах, и цифры, используемые далее, напечатаны на полях. Данная нумерация используется при сносках на соответствующие отрывки, см. сноски ниже.
4 Heidegger, M. Überlegungen X, a, in: ders.: Überlegungen VII-XI. Bd. 95. Fr. a. M., 2014. S. 274.
в дискурсивном мышлении Бытия. Начинаясь размышлениями 1931 г. и охватывая, в том числе, и время с 21 апреля 1933 до 28 апреля 1934, в которое Хайдеггер был ректором Университета во Фрайбурге, он завершается 1938 годом.
Для этого периода, исторически совпадающего с укреплением правительства национал-социалистов, характерны размышления о «конце философии», которой на смену движется «мета-политика исторического народа». Здесь же он впервые говорит и о миссии немцев: «Лишь немец и только он один сможет по-новому срифмовать и произнести бытие (Sein) в его изначальности»5. В то же время Хай-деггер определяет четкую дистанцию к политическим претензиям создать новую реальность, т.е. к политической практике национал-социализма середины 30-х годов. В 1933 г. он еще пишет, что «фюрер пробудил новую реальность, которая толкает наше мышление на правильный путь»6, однако уже годом позже разочарованно констатирует, что вместо «национал-социализма духа» реализуется «вульгарный национал-социализм» 7.
Уже к 1936 г. Хайдеггер занял дистанцию по отношению к реальному национал-социализму, характеризуемому им как «мировоззрение банального и грубого биологизма»8. Одновременно он дистанцируется и от критики национал-социалистами «бесплодного интеллектуализма», на деле
5 Heidegger, M. Überlegungen II, a, in: ders.: Überlegungen I-VI. Bd. 94. Fr. a. M., 2014. S. 27.
6 Heidegger, M. Überlegungen und Winke, III, 22, in: ders.: Überlegungen II-VI. Bd. 94. Fr. a. M., 2014. S. 111.
7 Heidegger, M. Überlegungen und Winke, III, 22, in: ders.: Überlegungen II-VI. Bd. 94. Fr. a. M., 2014. S. 123-124.
8 Heidegger, M. Überlegungen IV, 31, in:
ders.: Überlegungen II-VI. Bd. 94. Fr. a. M.,
2014. S. 253.
умножающей бессмыслие: «в случайных, плохих понятиях говорят о народе, государстве, праве и т.д., не задаваясь вопросом, настолько ли сильны мы еще в нашем бытии, чтобы надолго выстоять в этой говорильне <...>. Позитивизм продолжается, с той разницей, что сейчас рассуждают о "сообществе" <...> А народ, о котором они так много говорят? А его сокровеннейшая, духовная судьба? Их толкают в такое болото банальности, которого немцы до сих пор еще и не переживали»9.
Таким образом, «Размышления» 94-го тома показывают, как Хайдег-гер шаг за шагом удалялся от своей первоначальной симпатии к национал-социализму.
В 95-м томе опубликованы «Размышления VII—XI, т.е. пять «Черных тетрадей». В них Хайдеггер продолжает свою полемику с «вульгарным национал-социализмом» в его повседневных проявлениях. Очевидно, что он отличает «немцев» от этой национал-социалистической повседневности. «Немцы» для него — это «народ другого Начала» (anderer Anfang)10. Поясняя это понятие в «Размышлениях IX», Хайдеггер пишет, что основная парадигма ныне — не война или мир, демократия или авторитарность и т.п., а осмысление и поиск Бытием (Seyn) изначального События или же Безумие, окончательное расчеловечивание (Vermenschung) лишенного корней человека. Либо мышление свободы сущего в изначальном Бытии (Seyn) человеческого бытия (Dasein), либо же вегетирование человеческих существ в существующем (в Seienden), т.е. в отношениях современного общества. Именно в этом контексте он обращается к нем-
9 Heidegger, M. Überlegungen und Winke, III, 22, in: ders.: Überlegungen II-VI. Bd. 94. Fr. a. M., 2014. S. 123-169.
10 Heidegger, M. Überlegungen VII, 12 _
ff., in: ders.: Überlegungen VII-XI. Bd. 95. 2] Fr. a. M., 2014. S. 97. _
цам, поскольку именно «немец и только он один может по-новому срифмовать и произнести бытие (Sein) в его изначальности»11. В начале философского мышления Запада стояли древние греки — в конце встанут немцы. Совершение этого конца — их задача, он должен быть именно совершён, а не спонтанен. Этот «конец» и есть «другое начало». Греки были «первым началом», немцы станут «другим». Между «первым» и «другим» стоят целые народы, это были римляне, христианский мир, русские, китайцы, англичане, американцы, также и евреи.
Чем дальше преследует Хайдег-гер эту мысль, тем очевиднее для него, насколько чужда его идеям т.н. «национал-социалистическая революция» в ее реалиях середины и конца тридцатых годов. В этих реалиях, как отмечает Хайдеггер, история не совершила шага к «другому Началу» и вряд ли сможет его совершить.
В контексте этих размышлений Хай-деггер обращается и к философской трактовке еврейства в контексте исторического бытия. «Безродность», космополитизм, не являются, по Хайдег-геру, свойством какой-либо «расы», просто евреи наилучшим образом реализуют именно этот вид существования. Как и вульгарный национал-социализм, иудаизм для Хайдеггера является напрасной попыткой использовать машинерию (Machenschaft) в своих целях12.
Эту тему он продолжает и в 96-м томе, содержащем «Размышления XII-XV» от осени 1939 до конца 1941 г., ставя знак равенства между национал-социалистами и евреями: «евреи с их типично расчетливым дарованием, дольше всех "живут" по расовому принци-
11 Heidegger, M. Überlegungen IX, a ff., in: ders.: Überlegungen VII-XI. Bd. 95. Fr. a. M., 2014. S. 183 ff.
_ 12 Heidegger, M. Überlegungen VIII, 9, in:
22 ders.: Überlegungen VII-XI. Bd. 95. Fr. a. M., 22 2014. S. 97.
пу, почему они и сопротивляются особо активно его повсеместному, неограниченному применению», — пишет он в Размышлении XII13.
В этом томе продолжается исследование и интерпретация «времен маши-нерии» в реалиях вступившего в войну национал-социалистического Третьего рейха. Причина этого исследования — попытка распознать «историю Бытия» (Seyn) в феноменах переживаемого времени. К этому времени дистанция Хайдеггера к реальному национал-социализму определилась достаточно четко, что и позволило ему язвительно шутить о «речи фюрера», в которой «мыслители и поэты» сравниваются с «рабочими»14. Интересно, что в этот период Хайдег-гер задерживается мыслями на политических событиях, которые, как ему кажется, имеют исторический характер, в частности, на визите Молотова в Берлин в 1940 г. По мнению философа, повсеместно в Европе присутствуют знаки бытийно-исторического распада. «Европа — это реализация конца Запада», — пишет Хайдеггер в конце размышления XV15.
В то же время рассмотрение Хай-деггером «времен машинерии» не является его политической позицией. Это, скорее, «бытийно-историческая» констатация происходящего, в которой Хайдеггер дает свою точку зрения. Так, военные действия, развертывающиеся во все более угрожающем масштабе, он понимает как «последний акт» техники, которая «взорвет землю» и положит конец «нынешнему человечеству», причем весь этот пред-
13 Heidegger, M. Überlegungen XII, 83 ff, in: ders.: Überlegungen XII-XV. Bd. 96. Fr. a. M., 2014. S. 53 ff.
14 Heidegger, M. Überlegungen XIV, 12, in: ders.: Überlegungen XII-XV. Bd. 96. Fr. a. M., 2014. S. 177.
15 Heidegger, M. Überlegungen XV, 38, in: ders.: Überlegungen XII-XV. Bd. 96. Fr. a. M., 2014. S. 274.
стоящий кошмар для него не несчастье, а первое очищение Бытия от «глубочайших искажений, которым оно подверглось из-за доминантности сущих». Существующая наука, культура и религия принадлежат, с его точки зрения, к этим искажениям. Даже такая безобидная наука, как «История искусств» (Kunstgeschichte), представляется «ужасающим вырождением и без того уже до неузнаваемости погрузившейся в бессущее истории (Historie)»16. Во всех своих сферах мир уже полностью погружен в «машинерию».
Том 97-й включает «Замечания I-V», пять «Черных тетрадей», написанных в 1942-1948 гг. В начале замечания IV Хайдеггер цитирует знаменитые слова Лейбница: «Кто знает меня только из моих публикаций, тот не знает меня»17. Эта цитата хорошо характеризует значение «Черных тетрадей». Они представляют собой оригинальную рукопись, создававшуюся для себя, как подспорье в творческом процессе, и поэтому не ориентировавшуюся на менявшиеся мнения «общественности» (которую Хайдеггер в принципе не уважал и даже называл «ослами»)18. Еще в большей мере, чем в других ранее не публиковавшихся работах, они позволяют понять мышление Хайдег-гера по ту сторону гнёта формальностей или, как сейчас сказали бы, по ту сторону меняющейся политкоррект-ности. Это замечание, кстати, в достаточно ироническом ключе позволяет понять и намерение Хайдеггера опубликовать «Черные тетради» исключительно лишь после публикации его Полного собрания сочинений, в самом их конце. Сюрприз, поднесенный их изданием тем интерпретаторам, кто
полагал «знать» Хайдеггера «из его публикаций», воистину великолепен. Об их реакциях пойдет речь во второй части данной статьи.
Как характеристику «Замечаний» издатель «Черных тетрадей» Петер Травни приводит цитату Хайдеггера, которая будет опубликована в 98-м томе: «Замечания, они замечают в бытии (Sein) Бытиё (Seyn), они замечают, то есть чувствуют дифференцию в присутствии присутствующего. Завися от нее, следуя к ней, они замечают ей ее событийную сущность»19. В то время как «Размышление XV» в 1941 г. кончается постоянными ссылками на политические события, «Замечание 1» исполнено в другом, более раскрепощенном тоне. Однако и здесь снова и снова появляется мысль, присущая Хай-деггеру с начала 40-х годов. Преодоление «господства машинерии» в пользу «иного начала» принимает форму ее «самоуничтожения». В этой связи снова и снова с бытийно-исторической точки зрения тематизируются вероятности «общепланетарной войны». В уничтожения, которые она принесет с собой, в «самоуничтожение» «маши-нерии» Хайдеггер, очевидно, включал и уничтожение еврейства (так полагает, по крайней мере, издатель, Петер Травни)20.
В «Замечаниях» Хайдеггера тоже фигурируют исторические события. Не упоминая, например, дату 8 мая 1945 г., Хайдеггер в то же время резко критикует оккупацию Германии. «Постоянно говорят только об американцах и французах, об англичанах и русских и о том, какую воспитательную работу они ведут с нами. Никто не думает о том, а что с немцами, в себе ли они, знают ли они вообще, кто они и
16 Heidegger, M. Überlegungen XV, 21, in: ders.: Überlegungen XII-XV. Bd. 96. Fr. a. M., 2014. S. 264.
17 Heidegger, M. Anmerkung IV, 38, in: ders.: Anmerkungen I-V. Bd. 97. Fr. a. M., 2015. S. 225.
18 Heidegger, M. Anmerkung II, 78, in: ders.:
Anmerkungen I-V. Bd. 97. Fr. a. M., 2015. S. 159.
19 Heidegger, M. Nachwort des Herausgebers, in: ders.: Anmerkungen I-V. Bd. 97. Fr. a. M., 2015. S. 521.
20 Heidegger, M. Nachwort des Herausgebers, _
in: ders.: Anmerkungen I-V. Bd. 97. Fr. a. M., 23 2015. S. 522. _
в состоянии ли они думать, чтобы это узнать...»21.
Запрет на преподавательскую работу, полученный им, Хайдеггер связывает с «предательством мышления»22, поскольку то мышление, которому было позволено существовать в те годы (например, ежемесячник «Изменение», издание которого было инициировано Карлом Ясперсом и Дольфом Штерн-бергером), кажется Хайдеггеру «неопрятным и неисторичным». Невзирая на военное поражение и на опубликование информации о массовом убийстве европейских евреев, Хайдег-гер продолжает придерживаться своего бытийно-исторического истолкования сути «немцев». «Мировой позор», грозящий немецкому народу, это «позор перед сокрытым миром судьбы, а не миром как журналистской организацией гласности плебеев»23. Судьбу немецкого народа он видит безрадостно: «Немцы все еще не замечают, что происходит, не видят, что нынешний счет к ним — это еще не конец всех счетов», что им предстоит еще «духовное и историческое уничтожение»24. Впрочем, продолжается и уничтожение Европы. «Разрушение Европы, с Россией или без нее, это — дело американцев, но ведь американцы по сути тоже европейцы, а значит — Европа уничтожает саму себя»25.
Проблематичные по современным меркам высказывания об иудаизме, которые уже имели место в «Размышлениях», продолжаются в «Замечании 1». «Антихрист», пишет Хайдег-гер, происходит оттуда же, откуда и
24
21 Heidegger, Anmerkungen I-
22 Heidegger, Anmerkungen I-
23 Heidegger, Anmerkungen I-
24 Heidegger, Anmerkungen I-
25 Heidegger, Anmerkungen I-
M. Anmerkung I, 76, in: ders.: V. Bd. 97. Fr. a. M., 2015. S. 51. M. Anmerkung I, 127, in: ders.: V. Bd. 97. Fr. a. M., 2015. S. 82. M. Anmerkung II, 57, in: ders.: V. Bd. 97. Fr. a. M., 2015. S. 146. M. Anmerkung V, 21, in: ders.: V. Bd. 97. Fr. a. M., 2015. S. 444. M. Anmerkung III, 18, in: ders.: V. Bd. 97. Fr. a. M., 2015. S. 51.
«Христос», из иудаизма. Следовательно, «во время христианского Запада, т.е. во время метафизики, оно — принцип разрушения». При этом Хайдег-гер упоминает Маркса, который, «перевернув завершение метафизики» Гегеля, превратил «дух» и «культуру» в «надстройку жизни», «т.е. экономики, т.е. организации, т.е. биологического, т.е. народа»26.
Когда это «сущностно иудейское в метафизическом смысле» начнет бороться с «еврейским», будет достигнут «апогей самоуничтожения в истории». Лишь при тотальном господстве еврейства, понимаемом как господство машинерии, их «самоуничтожение» станет одновременно и преодолением.
Подобно тому как в «Размышлениях» тридцатых годов Хайдеггер, иной раз резко, критикует христианство, так в «Замечаниях» он критически анализирует «анти-христианство». В 1948 г. он завершает эти размышления выводом: «Современные системы тотальной диктатуры произошли из иудейско-христианского монотеизма»27.
В «Черных тетрадях» мы, как и в опубликованных работах автора, знакомимся с неповторимым стилем выражения философской мысли. Вопрос, как взаимосвязаны эти стили, является, наверно, решающим для того, кто хочет понять мышление Хайдеггера в его целостности
К моменту написания данной статьи были опубликованы «Черные тетради» с 94-го по 97-й том, 98-й том готовился к изданию. Однако дискуссия разгорелась уже в 2014 г., сразу же после публикации первого (94-го) тома, по его резонансу в философском мире сравнимому разве лишь с разорвавшейся бомбой.
26 Heidegger, M. Anmerkung I, 29, in: ders.: Anmerkungen I-V. Bd. 97. Fr. a. M., 2015. S. 20.
27 Heidegger, M. Anmerkung V, 10, in: ders.: Anmerkungen I-V. Bd. 97. Fr. a. M., 2015. S. 438.
2. Основные направления внутригерманских споров по «Черным тетрадям»: соотношение медийной и научной дискуссий
Первым делом на публикацию отреагировали СМИ.
Философская и академическая дискуссии разворачивались медленнее, основательнее, и они еще далеко не закончены. По общему мнению, публикация «Черных тетрадей», открывающая новые измерения мышления Хайдегге-ра, вполне может привести к полному пересмотру его философского наследия или, по крайней мере, даст толчок к новым интерпретациям его опубликованных работ.
В известной мере две дискуссии сначала коллидировали друг с другом, поскольку в медийной дискуссии участвовали не только ухватившиеся за сенсацию журналисты, но и ученые, специалисты, занимавшиеся Хайдеггером.
2.1. Медийная дискуссия: тексты неполиткорректны, Хайдеггер — антисемит, его репутация убита
Парадоксально, но первой, последовавшей за публикацией текстов, реакцией интеллектуальной «общественности» была не радость (новые материалы, новая информация!), а ужас. Эта реакция отчасти подтвердила верность того нелестного определения, которое давал «общественности» Хайдеггер, равно как и мудрость тех его друзей, которые, во имя его репутации, отговаривали его от публикации этих заметок. Тем не менее этот сегмент дискуссии не следует выпускать из виду, поскольку он задавал «эмоциональные рамки» для восприятия «Черных тетрадей». Он будет интересен любому исследователю-германисту, изучающему структурные подвижки в германской ментальности, в коллективном самосознании немцев в процессе формирования современного германского государства.
Если сформулировать общий тон медийного майнстрима (научная пу-
блицистика, публицистика, радиопередачи, телевизионные диспуты), можно выделить повторяющиеся вопросы, снова и снова задававшиеся друг другу публицистами-интеллектуалами и задававшие тон восприятию свежеиздан-ных «Черных тетрадей»:
Как «нам» относиться к Хайдеггеру после публикации таких текстов? Как изучать его теперь, после того, как он открылся с такой нелицеприятной стороны? Выдержки о евреях, публикуемые в прессе (и вырванные из контекста. — С.П.), ужасны. Достоин ли он после этого вообще называться философом? Не должен ли он быть вычеркнут из истории немецкой философии, как целый ряд других не только апологетов, но и просто теоретиков времен национал-социализма, скомпрометировавших себя симпатиями к гитлеризму? Не означает ли публикация «Черных тетрадей» конца хайдеггерианства как такового?
В основном такие мнения группировались вокруг рассуждений об антисемитизме Хайдеггера. Действительно, с современной точки зрения, в контексте современной интерпретации антисемитизма и рамок, накладываемых на современное западное философское мышление нормами демократической политкорректности, философ в «Черных тетрадях» буквально разоблачил себя, оказавшись даже не простым, тихим антисемитом, а чудовищным, злостным и махровым. Так, как он думает, думать нельзя! Таков был приговор добровольных блюстителей политической нравственности в философском процессе.
Да, речь идет о личных, написанных для себя, заметках, признавали представители этой точки зрения, но ведь через призму этих открывшихся так поздно, личных заметок все известные труды Хайдеггера могут быть интерпретированы в совершенно ином свете! Публикация «Черных тетрадей» не просто стигматизирует Хайдегге-ра как мыслителя, но и порождает во-
прос, в какой степени соприкасается с антисемитизмом вся его философия, более того, не является ли она в целом антисемитской? Ведь в контексте его новых размышлений, о которых «общественность» узнает только теперь, из «Черных тетрадей», антисемитскими могут явиться даже те его мысли, которые раньше воспринимались как нейтрально-теоретические, да что там, даже его труд «Бытие и время», который не случайно не понравился Гуссерлю.
Среди более серьезных публицистов, не эпизодически, а последовательно, достаточно глубоко и на протяжении длительного времени занимавшихся этой темой, следует назвать Юргена Каубе (зав. отделом фельетонов «Франкфуртер Алльгемайне Цай-тунг»). По его мнению, в «Черных тетрадях» философ теряет адекватность суждений, а его переоценка своей роли в философии достигает «болезненного уровня»28. В качестве подтверждения этому он называет известный пассаж, в котором Хайдеггер лишение его права преподавания в 1946 г. называет «предательством мышления». «Террор окончательного нигилизма» кажется ему ужаснее физических потерь в войне и ужаснее преступлений нацизма. «То, что в газовые камеры посылали не сущностей или представителей современности, а мужчин, женщин и детей, не доходит до мыслителя, замороженного своим собственным мышлением», — судит журналист философа с высоты современного уровня исторического знания
С ним смыкаются рассуждения других серьезных публицистов-
интеллектуалов, как Томаса Ассхойе-ра («Цайт»), в объемной, состоящей из четырех частей, статье рассуждавшего об «отравленном наследии» 29, выискивающего цитаты о том, как Хайдеггер «восхищался фюрером» и, как и Кау-бе, упрекающего философа, «скорбящего не о людях, а об отсутствии бытия».
В рамках данного майнстрима можно назвать еще целый ряд объемных и достаточно серьезных для публицистического уровня работ30. Несколько позже появляются публицистические статьи, критически оценивающие уровень научной дискуссии, как, например, «Немецкий страх перед Черными Тетрадями»31. Ну и наконец не следует забывать и широкой и весьма политизированной «народной дискуссии» на интернет-форумах, причем, как справедливо отметила публицист Ханна Люманн, «такое огромное количество людей, которые сейчас комментируют в интернете заметки о Черных Тетрадях, просто не могли успеть их прочитать»32.
2.2. Философский майнстрим: не судить вчерашнее мерками сегодняшнего
Следует заметить, что научная дискуссия, как и публицистическая, началась еще до выхода в свет «Черных тетрадей». Дело в том, что Травни, «любезности» ради, в 2013 г. переслал гранки готовящихся к публикации «Черных
28 См. серию статей, например: Kaube J. Die Alliierten — schlimmer als Hitler? // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 03.03.2015. Nr. 52. S. 10; он же: Die Endschlacht der planetarischen Verbrecherbanden // FAZ.NET. 12.03.2014; он же: Der Deutsche nur kann das Sein neu sagen // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 20.02.2014. Nr. 43. S. 31.
29 Thomas Assheuer. Das vergiftete Erbe // DIE ZEIT. 13.03.2014.
30 См. напр.: Eggert Blum. Die Marke Heidegger // DIE ZEIT. 13.11.2014; Adam Soboczynski. Was heißt "N.soz"? // DIE ZEIT. 26.03.2015; Micha Brumlik. Seine Katastrophe // taz. 4.04.2015, 24.02.2014; Markus Gabriel. Der Nazi aus dem Hinterhalt // DIE WELT. 8.04.2014; он же: «Wesentliche Bejahung» des Nationalsozialismus // DIE WELT. 7.04.2014.
31 http://www.welt.de/kultur/article13880 5248/Deutsche-Angst-vor-dem-Geist-der-Schwarzen-Hefte.html
32 Там же.
тетрадей » коллегам-хайдеггерианцам во Франции (где Хайдеггер имеет, пожалуй, даже больше сторонников, чем в Германии) для ознакомления и с просьбой обращаться с ними бережно и ни в коем случае не передавать дальше. Уже через пару месяцев после этого антисемитские цитаты появились в «Nouvel Observateur», ему последовало Radio France Culture. После этого философ Франсуа Федье, убежденный сторонник Хайдеггера, попытался воздействовать на издательство в Германии с целью предотвратить публикацию. Таким образом, скандал начался еще до публикации работ: Травни продемонстрировал необычайно хорошее для философа знание маркетинга. Почва для продажи «Черных тетрадей» и его собственной книги про антисемитизм, вышедшей одновременно с ними, была подготовлена.
2.2.1. Петер Травни о «бытийно-историческом антисемитизме»
В мире немецкой философской науки на сегодняшний день преобладают сдержанные реакции. Майнстрим определяется мнением самого издателя «Черных тетрадей», директора института Мартина Хайдеггера, Петера Травни.
В своей популярной в немецком философском сообществе и выдержавшей с 2014 г. уже три издания работе «Хайдеггер и миф всемирного еврейского заговора»33 он решительно возражает против стигматизации Хайдег-гера и наклеивании на него политических и идеологических ярлыков исключительно лишь на основании современных трактовок антисемитизма.
Необдуманные упреки в «антисемитизме» с точки зрения Травни опасны уже потому, что в современном, обыденном употреблении такой упрек автоматически подразумевает идейную
33 Trawny P. Heidegger und der Mythos der jüdischen Weltverschwörung. Fr. a. M.: Klostermann, 2015. — 144 S.
поддержку политической практики гитлеризма, т.е. Холокоста, физического устранения евреев. Однако, как подчеркивает Травни, вовсе не все «антисемитские пути» вели, образно говоря, в Аушвитц (Освенцим). Мысли Хайдеггера об иудеях никаким боком не связаны с реальной политикой уничтожения еврейства, проводимой национал-социалистами. «Антисемитизм» Хайдеггера как философа может и должен оспариваться с философской, научной точки зрения, но не подлежит ни политической, ни идеологической стигматизации, ибо, во-первых, он увязан в контекст своего времени, а во-вторых, не имел выхода в реальность, указывает Травни34.
Поэтому, считает Травни, неправы те исследователи, которые отделяют жизнь Хайдеггера от его философского наследия, полагая, тем самым, проложить границу между трудами философа и его антисемитизмом. На самом деле жизнь философа развивается вокруг его научных трудов. Поэтому, пишет Травни, жизнь мыслителя и его творчество следует рассматривать как единый философский акт. А в жизни Хайдеггер антисемитом не был. Перечисляя еврейских интеллектуалов, философов, писателей, знавших и ценивших Хайдеггера, принадлежавших к числу его студентов, получавших от него поддержку, бывших его друзьями, Травни пишет, что Хайдеггеру был чужд «антисемитизм» в традиционном (бытовом и политическом) смысле этого слова. В двадцатые годы, будучи молодым университетским преподавателем, Хайдеггер был притягателен для еврейских студентов, усматривавших в его философии «близость с иудаизмом».
В послевоенные годы многие из них, как, например Жак Деррида в статье «Молчание Хайдеггера», выражали разочарование позицией уважаемого ими мыслителя в Третьем рейхе. Трав-
34 Ibid. S. 13.
27
ни считает, что Хайдеггер после войны потому не выразил публично своей позиции по Холокосту, что общественность вообще никогда не являлась для него моральной инстанцией и он не видел необходимости заявлять ей о своих позициях или стараться себя «оправдать» в ее глазах. «Молчание, умолчание — для него это было философской позицией», — пишет Травни35.
Травни уточняет, что обычно подразумевается под «антисемитизмом». «Антисемитским является то, что — на основании слухов, предрассудков, псевдонаучных (расово-теоретических или расистских) источников — на уровне аффекта и/или административно направляется против евреев и ведет к а) к клевете на них, б) к созданию общего образа врага, с) к их изоляции, выражаемой в запретах на профессии, изоляции в гетто, заключению в лагеря, а) к их изгнанию из страны и е) к их уничтожению». «Сегодня же, — продолжает Травни, перемещая вопрос в нашу эпоху, на уровне которой и судят сейчас о Хайдеггере его критики, — антисемитским называют всё, что вообще характеризует еврея именно как еврея». Однако, добавляет он осторожно (сказывается специфика современного немецкого взгляда на острую тему), «я считаю проблематичным предположение, что вербальный антисемитизм обязательно приведет к поддержке Шоа»36.
Хайдеггеровский антисемитизм оставался, как пишет Травни, «скрытым». Его высказывания содержатся в тех рукописях, которые философ не предлагал общественному мнению, но не в силу именно этих высказываний, а потому что он в целом полагал, что начала, истоки мышления не принадлежат гласности. «Он скрывал свой антисемитизм даже от национал-социалистов, — пишет Трав-ни, — возможно и потому, что его ан-
28
35 ша. б. 10.
36 ша. с. 11
тисемитизм отличался от национал-социалистического»37.
Читая его философские рассуждения, невозможно представить, что они воплощаются в каком-то конкретном образе. Они никак не соотносятся с господствовавшими в гитлеровском рейхе расистскими антисемитскими представлениями и практиками.
По-видимому, полагает Травни, Хайдеггер не видел никакого противоречия между своими философскими выкладками о «мировом еврействе» и своей дружбой с реальными евреями
Хотя Хайдеггер не дает оснований оправдать себя от подозрений в антисемитизме, говорит Травни, однако мы имеем все основания заявить, что он создает антисемитизм нового типа (с. 126). В «технической» реальности «воли к власти» он приравнивает иудаизм к христианству. В этой связи атаки на христианство и иезуитов, нередко встречающиеся в «Черных тетрадях» приобретают особые ноты.
«Иудейско-христианский монотеизм» изображается Хайдеггером как предтеча и исток «современных систем тотальных диктатур», так, что и национал-социализм выступает эпифеноменом иудаизма
Бытийно-исторический антисемитизм Хайдеггера пронизывает его мышление, и этот факт бросает новый свет как на его философию в целом, так и на ее интерпретации. Если раньше проблемой казалась вовлеченность Хайдеггера в национал-социализм, то теперь, с публикацией «Черных тетрадей», на первый план выступает его специфический антисемитизм, сохраняющийся и в те годы, когда мыслитель удаляется от реального национал-социализма и даже критикует его.
Последствия этого неоспоримого факта предстоит в ближайшие годы обработать и осмыслить как в научно-исследовательском, так и в преподавательском процессе. Не исключено, что
7 Ша. С. 15-16.
антисемитские пассажи в «Черных тетрадях» отвратят кого-то от этого философа. Тот, кто хочет философствовать вместе с Хайдеггером, быть хай-деггерианцем, должен отдавать себе отчет об антисемитских импликациях ряда его мыслей, полагает Травни (с. 132). Возможно, будут предприниматься попытки изолировать хайдегге-ровский бытийно-исторический антисемитизм, отделить его от тех сфер его мышления, которые «свободны от антисемитизма».
Однако как далеко заходит антисемитская зараженность хайдеггеров-ского мышления, спрашивает Трав-ни (с. 132). Охватывает ли она все его бытийно-историческое мышление? Можно ее выделить и отделить?
С его точки зрения, бытийно-исторический антисемитизм Хайдег-гера — лишь последствие бытийно-исторического манихейства,
господствовавшего в конце тридцатых годов и приведшего, в итоге, мышление Хайдеггера к парадигме «или — или». Когда идея Хайдеггера о немецком «новом начале», выражение его тоски по «очищению бытия», терпит крушение, евреи выступают на стороне врага.
Хайдеггер остается для нас мыслителем, который, как никто другой, заставляет нас вспомнить, почувствовать и понять «темные времена» ХХ века. И тем не менее «Черные тетради» неизбежно повлекут за собой пересмотр и ревизию его философского наследия. Старая дискуссия о взаимоотношениях Хайдеггера и национал-социализма блекнет перед его нарративом о немецком спасении Запада и перед тем, что этот нарратив сделал с его философией, полагает Травни. Однако бытийно-исторический антисемитизм Хайдег-гера не означает антисемитизма его бытийно-исторического мышления как такового, он лишь эпизод в нем (с. 133).
В последние три десятилетия его жизни мышление Хайдеггера достигло масштабов, несоизмеримых с его рассуждениями 1933-1947 годов. «Черные
тетради» показывают нам, как чутко отзывался Хайдеггер на события своего времени и как страдала его мысль от этих событий.
Поэтому, завершает Травни, понятие «бытийно-исторического антисемитизма» еще сослужит нам свою эвристическую службы и, может быть, сможет быть опровергнуто, если нам удастся найти лучшую интерпретацию данных пассажей.
2.2.2. Научная дискуссия: Хайдеггер — больше чем «Черные тетради»
Кое-где в научном мире после публикации первого тома «Черных тетрадей» имели место поспешные и забавные своей некрасивостью реакции. Спорные пассажи ударили разом по всем «табу», накопившимся за прошедшие десятилетия в западногерманском официальном философском мышлении, начиная от очень бережного отношения к еврейской теме (ее вообще не поднимали, оставив лишь «признание немецкой исторической вины») и до преклонения перед американским интеллектуальным первенством. Не только многоцитируе-мые слова о «евреях» и приравнивание иудаизма к национал-социализму, но и критические мнения об «американизме», об англичанах, о Европе буквально резали глаз, привыкший к привычному в старой Западной Германии и перенесенному после воссоединения на всю страну, изложению философской мысли38.
Некоторые немецкие ученые напе-
38 Дело в том, что восточногерманских философов практически не осталось: после вос-
соединения в университетах бывшей ГДР
прошли чистки, в ходе которых с кафедр выдавливались бывшие члены СЕПГ. Посколь-
ку почти все преподаватели философии были партийны (как в свое время и в СССР), они потеряли рабочие места. В восточногерманские университеты пришли преподаватели из западных федеральных земель и принесли свой взгляд на мир.
29
регонки поторопились «осудить и заклеймить» философа. Так, например, Гюнтер Фигал, председатель Общества Мартина Хайдеггера, «от разочарования и стыда» за Хайдеггера вышел в отставку. Особенно его возмутил тот факт, что в «Черных тетрадях» Хайдеггер «принижает» мышление своего учителя Гуссерля, называя его «еврейским»39. Уже эта оценка показывает, в каком ментальном плену находятся даже крупные немецкие философы западногерманской закалки, судящие о написанных в 30-е годы пассажах с точки зрения нынешних представлений об антисемитизме (назвать «еврейским» — значит для них не охарактеризовать, а «принизить»). В конце марта 2015 г. за Фигалом последовала и второй председатель Общества Мартина Хайдеггера, итальянка Донателла ди Чезаре. Уходя, она обвинила кураториум общества в нехватке демократичности и в нежелании критической дискуссии о Хайдег-гере40. К этому моменту в Италии она уже стояла под охраной полиции, поскольку ее вышедший в 2014 г. анализ хайдеггеровского антисемитиз-ма41 (такой же бестселлер, как и книга Травни) принес ей ненависть т.н. «новых правых».
Бывший ученик Хайдеггера фрайбургский философ Райнер Мартен возмущался «бесчеловечностью» Хай-деггера, открывшейся ему из «Черных
тетрадей»42. Фрайбургский университет вознамерился переименовать «кафедру Мартина Хайдеггера» (ту, что он в свое время унаследовал от Гуссерля и которая все прошедшие десятилетия работала в традициях герменевтики, причем ее последним заведующим был как раз Гюнтер Фигал) в кафедру философии языкового анализа и по сути аннулировать ее, преобразовав в ставку «молодой профессуры», т.е. в ограниченный трудовой контракт для нехабилитированного молодого док-тора43. Множество ученых подписали петицию, стартованную боннским философом Маркусом Габриэлем, требуя сохранить «кафедру Хайдеггера»44.
В критической немецкой философской дискуссии по «Черным тетрадям» предпринимались попытки реанимировать сформулированный в 1953 г. Юргеном Хабермасом лозунг «С Хай-деггером против Хайдеггера», использовавшийся в связи с дискуссиями о его национал-социалистическом про-шлом45. Однако — в отличие от дис-
39 «Das Ende des Heideggerianertums». BZ-INTERVIEW mit dem Freiburger Philosophen Günter Figal über seinen Rückzug aus der MartinHeidegger-Gesellschaft // Badische Zeitung, 23.01.2015.
40 Вместо нее кураториум назначил председателем венского профессора Хельмута Фет-тера, тут же пообещавшего в мае 2016 г. созвать очередную сессию Общества, посвященную «Черным тетрадям».
41 Donatella Di Cesare Heidegger e gli Ebrei. I _ «Quaderni neri». Turin, 2014. — В немецком пе-
30 реводе: Heidegger, die Juden, die Shoah. Frankfurt: _ Verlag Klostermann, 2015.
42 Rainer Marten, in: Heideggers «Schwarze Hefte». Die dunklen Seiten des Philosophen, in: SWR 2 Forum // http://www.swr.de/swr2/ programm/sendungen/swr2-forum/heideggers-schwarze-hefte/ -/ id=660214/ did=12935086/ nid=660214/hyehz4/index.html
43 «Молодая профессура» — ставки на 5 лет для молодых промовированных ученых, по сути форма эксплуатации молодежи, т.к. за малую оплату предполагает деятельность, сравнимую с работой полного университетского профессора, причем после 5 лет университет обычно не продлевает трудового контракта. О преобразовании кафедры см.: http:// www.deutschlandfunk.de/heideggers-schwarze-hefte-enttaeuschung-und-entsetzen-ueber.1148.de.html?dram:article_id=318793
44 Save Phenomenology and Hermeneutics in Freiburg // https://www.openpetition.de/ petition/ online/ save-phenomenology-and-hermeneutics-in-freiburg
45 См. в этой связи интервью Акселя Хоннета: Axel Honneth, in: Denkmalsturz. Was bleibt von Martin Heidegger? // SWR 2 Forum, 11.03.2015.
куссий прежних лет — после «Черных тетрадей» на Хайдеггера уже нельзя «повесить» больше, чем он сам уже повесил на себя, написав то, что написал. Поэтому критика сводится к констатации фактов написанного и к их оценке.
В качестве еще одного примера может быть названа международная сессия, состоявшаяся в апреле 2015 г. в университете г. Зигена46, организованная профессором Марион Хайнц и на данный момент одна из самых значимых в этой теме. Организаторы сессии планировали беспощадный и критический анализ «Черных тетрадей», поэтому апологеты Хайдеггера в лице Травни, ди Чезаре и прочих приглашены не были. В отсутствие апологетов менее и более радикальные критики — кантианцы, картезианцы и сторонники «критической теории» — разодрались друг с другом.
Известный критик Хайдеггера, Эммануэль Файе(университет Рён)припе-чатал философа на основании анализа его «национал-социалистического во-кабуляра» («народ», «сообщество», «еврейство» и т.п.), с ним солидаризировалась Сидони Келлерер (университет Зиген), заявив о «совершенно непереносимой антисемитской семантике». Будучи непримиримым критиком Хай-деггера, она и раньше предпринимала семантические анализы его текстов, сравнивая, например, его тексты тридцатых годов, хранившиеся в архивах, с теми их вариантами, которые Хайдег-гер публиковал после войны47.
А Кристиан Гойлен (университет Кобленц), напротив, полагал, что рассуждения о том, «бытийно-историчен» или же «национал-социалистичен»
46 Philosophie und Politik: Untersuchungen zu Martin Heideggers «Schwarzen Heften» // https:// www.uni-siegen.de/ phil/ philosophie/ tagung/philosophie_und_politik.html
47 Sidonie Kellerer. Heideggers Maske. «Die Zeit des Weltbildes» — Metamorphose eines Textes // Zeitschrift für Ideengeschichte V/2
(2011). 109-120.
хайдеггеровский антисемитизм, беспредметен, потому что он писал свои строки в разгар антисемитской практики национал-социализма, используя господствовавшую в его время терминологию.
Среди апологетов Хайдеггера распространено мнение, что «Черные тетради» не являются знаковыми для понимания его философии, поэтому, предвидя направление, которое неизбежно примет дискуссия, они заранее выступали против их публикации. Это мнение представляет, в частности, бывший ассистент Хайдеггера Фридрих-Вильгельм фон Херрманн, профессор-пенсионер, член кураториума Общества Мартина Хайдеггера48. Известна его полемика с Травни и его попытка отстранить Травни от издания «Черных тетрадей», поскольку, с точки зрения пожилого ученого, это издание и вышедшая одновременно интерпретация Травни (о которой говорилось выше) нацелены на сенсацию, продиктованы жаждой наживы и могут повлечь за собой негативные последствия для философского наследия Хайдеггера.
Об аналогичной попытке Франсуа Федье уже сообщалось выше. Переводчик Хайдеггера и его горячий сторонник, также будучи членом куратори-ума Общества Мартина Хайдеггера и другом фон Херрманна, пытался воздействовать непосредственно на издательство с целью предотвратить публикацию подготовленных Травни текстов.
Еще одно направление апологетики Хайдеггера — французский философский постмодерн, тон в котором задают деконструктивисты. Похожая точка зрения: спорные пассажи принадлежат к «критике культуры». В этом контексте вполне естественно говорить об «американизме», «большевизме», даже и о «мировом еврействе».
48 В кураториуме кроме наследников представлены крупные ученые. Председатель не избирается Обществом, а назначается кура-ториумом.
Известна и бескомпромиссная позиция Сильвио Вьетта, профессора-пенсионера в университете Хиль-десхайм, который интерпретирует Хайдеггера как предтечу критиков глобализации, уже в 30-е годы предвидевшего разрушение природы и человечества «рациональными» силами (изобретателями военной техники, финансовыми спекулянтами, которые, да, по большей части были евреями)49.
Научная дискуссия о философском наследии Хайдеггера набирает обороты, учитывая, что публикация «Черных тетрадей» продолжается и что они — не единственное из неопубликованных материалов, хранящихся в Немецком литературном архиве под контролем наследников философа, которые и решают, кого допустить к ним, а кого — нет. Так, критики Хайдеггера (тот же Мартен), заявляющие, что филоссофы принадлежит миру, а не семье, и требующие открыть всё его наследие для выпуска в свет не такого, как ныне, а «комментированного», «критически-исторического» собрания сочинений50 (видимо, аналогичного изданию «Майн Кампф», где комментариев больше, чем авторского текста), не получили положительного ответа наследников. По мнению автора данной статьи, комментированные, «критически-исторические» издания спорной с современной точки зрения литературы приемлемы и даже необходимы при публикации книг, подобных гитлеровскому опусу, но глубоко абсурдны для философских трудов. Идеологии меняются — философская мысль остаётся.
Заключение
Философия Хайдеггера, в силу ее особого стиля, в том числе в слово-
творчестве, как никакая другая предоставляет простор для интерпретаций. Даже сам Хайдеггер в поздних своих работах, в том числе и в «Черных тетрадях», интерпретировал и пояснял свои ранние труды иначе, чем толковали их другие интерпретаторы.
Каждый новый его труд расширял возможности нового взгляда на его уже известные труды. Однако серьезные изменения в представлениях о философии Хайдеггера начались лишь с 1989 г., с издания «Вкладов в философию». Такой же процесс, в значительно более активной форме, начался с 2014 г.
«Я еще не выпустил кошку из мешка», — намекал Хайдеггер друзьям в последние годы жизни51. Если под кошкой понимались «Черные тетради», то философа несомненно позабавило бы, как отреагировал на нее презираемый им «журнализм».
Первое впечатление от данной дискуссии такое, что хочется согласиться с публицисткой Ханной Люман: «Отношение, которое эта страна продемонстрировала к своему последнему действительно значимому философу, настолько ненормально, что может быть сравнено с неврозом. Отказаться от всей идеи, от всей традиции мышления, закрыть кафедру — и всё лишь потому, что дух Хайдегге-ра оказался связан с чем-то больше, чем хотелось бы этого тому или другому — всё это настолько дико, что хочется рекомендовать консультацию парапсихолога »52.
Более основательный анализ дискуссии за время, прошедшее с публикации 94-го тома и до сего дня, позволяет, в первую очередь, констатировать сущностное различие между дискуссией, ведущейся в СМИ, и философской
32
49 Silvio Vietta. Martin Heidegger: Ambivalente Existenz und Globalisierungskritik. Paderborn, 2015.
50 Rainer Marten. Gralshüter mit letzter
Treuebereitschaft // DIE ZEIT. 12.03.2015.
51 ^t. no: Assheuer Т. Heideggers Schwarze Hefte: Das vergiftete Erbe // DIE ZEIT. 13. März 2014.
52 http://www.welt.de/kultur/article13880 5248/Deutsche-Angst-vor-dem-Geist-der-Schwarzen-Hefte.html
дискуссией. В то время как медийная дискуссия выплеснулась на страницы газет и журналов в 2014 г. подобно цунами — но так же быстро опала, философская, научная дискуссия лишь начала набирать обороты. Поэтому последнее время СМИ лишь комментируют и популяризируют результаты научного осмысления «Черных тетрадей» в философском мире в ходе сессий, конференций, публикаций научных работ.
Взрывоподобная реакция СМИ и медленная, но основательная философская дискуссия показывают, насколько разное значение имеет Хай-деггер для научного мира и для «общественности». Так, зарубежные, в первую очередь американские СМИ тема-тизировали в первую очередь те пассажи «Черных тетрадей», которые были направлены против евреев и иудаизма. Им последовали и немецкие СМИ, скоропалительно сделавшие вывод о «самоубийстве репутации», журналисты, всерьез уверенные в своем праве судить философа прошлого мерками настоящего, и причем такого настоящего, которое само находится на пути в прошлое.
Между тем в историко-философской дискуссии подчеркивается, что «сенсационные» пассажи не имеют никакой общности с реальной политикой Третьего рейха, тем более что Хайдег-гер держал эти свои мысли в секрете. Он не играл никакой роли в антисемитской политике и практике Третьего рейха. Более того, в партии (Хайдег-гер с 1 мая 1933 г. состоял в НСДАП) его упрекали в том, что он занимается «личным национал-социализмом», не занимая активной общественной позиции, в частности в расовых вопросах53.
Этот исторический взгляд следует в то же время отличать от философского (так считает, в частности, Трав-ни — с. 138), поскольку свои пассажи о «мировом еврействе» Хайдеггер в сво-
53 Kaube, J. Martin Heideggers Schwarze Hefte // FAZ.NET. 12.03.2014.
их размышлениях увязал в общий философский контекст.
Публикация «Черных тетрадей» положила начало дискуссии, идущей значительно дальше, нежели та, что последовала за «Вкладами в философию». Философское сообщество столкнулось с проблемой, отрицать которую невозможно. Следствием признания и осмысления этой проблемы будет значительно большая свобода в интерпретациях Хайдеггера, нежели раньше.
Однако можно ли утверждать, что дискуссия о хайдеггеровском антисемитизме привнесет к реанимации подобного мышления? Скорее всего нет, поскольку эти рассуждения увязаны в контекст своего времени. Тем не менее отказ от табуизации «опасных текстов», их публикация, осмысление и обработка — показатель зрелости немецкого общества.
«Кошка» выпущена из мешка и гуляет сама по себе. Существование в себе и для себя — качественная характеристика любого серьезного философского труда. Потому что истинный философский труд создается не для обслуживания актуальных идеологем, не для индоктринации, не для укрепления политического господства и не для желания понравиться или хорошо продаться, а в попытке познания сущего. Вокруг него шумят, а он — есть. Его критикуют, ему ужасаются, а он — есть. Он — часть единой и непрерывной философской мысли человечества, познающего мир. И с этой его вечностью приходится считаться журналистским эфемеридам.
Кроме «антисемитизма», который только и увидели в «Черных тетрадях» охотники за сенсациями, тексты содержат огромное количество глубочайших размышлений о сути познания, истории, бытия и времени, которые обогатят философскую науку и дадут толчок новым интерпретациям наследия одного из самых знаменитых философов двадцатого века.
