CC BY
70
Николай АГЕЕВ
НЕУДАВШАЯСЯ ЭКСПЕДИЦИЯ А. КАРГОПОЛОВА В АБИССИНИЮ: РУССКО-ФРАНЦУЗСКОЕ СБЛИЖЕНИЕ В КОЛОНИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ НА РУБЕЖЕ 1880-1890-Х гг.
В данной статье на основе архивных материалов и исследовательской литературы показывается подготовка, ход и неудачная концовка научной экспедиции русского ученого А. Каргопопова в Абиссинию в контексте тогдашней международной ситуации и политики сближения с Францией, проводимой Россией в конце XIX столетия.
The article describes the preparation, the current and failure of the scientific expedition to Abyssinia made by the Russian scientist A. Kargapolov. The study is based on the archive materials and scientific literature and the issues are explored in the context of the certain international situation and the policy of establishing the allied relations with the France in the late 19th century.
Ключевые слова:
русско-французские отношения, русско-эфиопские связи, Абиссиния, колониальная экспансия, Московское императорское общество любителей естествознания, антропологии и этнографии; Russian-French relations, Russian-Ethiopian ties, Abyssinia, colonial expansion, Moscow Imperial Society of Natural Sciences, Antropology and Ethnography Amateurs.
В последние два десятилетия XIX в. Россия ввиду относительной неудачи на балканском и ближневосточном направлениях была вынуждена искать новые сферы приложения своих сил. С одной стороны, внешнеполитическая обстановка требовала более аккуратной, но вместе с тем и более четкой позиции Петербурга в делах европейской политики. С другой стороны, европейские державы проводили в то время активную колониальную экспансию, во многом перемещая на африканские или на азиатские просторы европейские противоречия. Россия, таким образом, вынуждена была если и не участвовать в полной мере в колониальном разделе мира, то, по меньшей мере, определить принципы своей политики в различных регионах земного шара. Одним из таких регионов, получившим в то время особое геополитическое значение, безусловно, был район Африканского Рога, где ключевое положение занимала единственная в Африке христианская страна — Абиссиния, которую Франция считала своей зоной влияния.
Россия издавна проявляла немалый религиозный и культурный интерес к этой, как считали, близкой по вере африканской стране. Но установлению прямых контактов с ней мешали и географическая удаленность, и отсутствие у России непосредственных торговоэкономических и политических интересов в этом регионе, и боязнь русского правительства быть вовлеченным в международные осложнения на почве второстепенных для него африканских дел. Последняя причина особенно ярко проявилась во второй половине XIX столетия, когда особенную важность приобрели коалиционные отношения между державами в Европе и России необходимо было аккуратно действовать на периферийных для себя направлениях, чтобы не осложнить отношения с возможными европейскими союзниками.
В конце 1880-х гг. Россия перед лицом растущей мощи Германии и на фоне непрекращающейся вражды с Великобританией стремилась к установлению союзнических отношений с Францией. В
АГЕЕВ Николай Дмитриевич — аспирант кафедры истории РЭА им. Г.В. Плеханова Niki14@yandex.ru
научной литературе, в том числе и в одной из предыдущих работ автора данной статьи, подробно рассматривался эпизод с миссией казака Ашинова, попытавшегося проникнуть в Абиссинию и закрепить там русское влияние1. Как известно, эта инициатива натолкнулась на резкое противодействие со стороны Франции, обеспокоенной появлением в Северо-Восточной Африке дополнительного конкурента из числа великих держав и применившей военную силу против мирной по сути ашиновской миссии в Сагалло. Русское правительство при этом продемонстрировало боязнь испортить отношения с Третьей республикой на почве малозначимых, как оно тогда полагало, африканских дел и дистанцировалось от Ашинова, возложив на него лично всю ответственность за произошедшее в Сагалло.
Стремление русского правительства действовать в Африке с обязательной оглядкой на Францию ярко проявилось в эпизоде, связанном с неудавшейся научной экспедицией русского ученого Александра Каргополова в Абиссинию. Член-сотрудник Московского императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (МИОЛЕАиЭ) Каргополов (бывший постоянный спутник известного русского исследователя Средней Азии Севернева2) решил в 1889—1890 гг. совершить экспедицию в далекую Абиссинию с целью пополнения своей научной коллекции. Получив рекомендательные письма МИОЛЕАиЭ, а также завербовав в Одессе в качестве одного из четырех своих спутников бывшего участника злополучной аши-новской миссии Степового, Каргополов намеревался через индийский Бомбей и затем через Обок проследовать дальше во внутренние районы Абиссинии. Поездка совершалась ученым на собственные средства, а участие МИОЛЕАиЭ сво-
1 Етобаева Е.Г. Из истории русско-эфиопских отношений в конце XIX в. // Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность. — М.; Иркутск; Тэгу, 1997, кн. 1; Малыгина Н.В. Российско-эфиопские дипломатические и культурные связи в конце XIX — начале XX веков. — Владимир, 2005; Морозов Е.В. Путь к Антанте. Англо-французское колониальное соперничество в конце XIX — начале ХХ вв. — СПб., 2008; Хренков А.В. Россия и Эфиопия: развитие двусторонних связей (от первых контактов до 1917 года). - М., 1992.
2 АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2007, л. 14.
дилось лишь к снабжению экспедиции рекомендательными письмами.
Министерство внутренних дел, видимо, напуганное резонансом ашиновской миссии, не желало давать Каргополову разрешение на выезд в Абиссинию без предварительной консультации с МИДом. В соответствующем отношении товарища министра внутренних дел на имя главы внешнеполитического ведомства содержится сообщение о том, что участники экспедиции Каргополова имеют при себе оружие («револьверы с ружьями») — ведь именно незаконный провоз на территорию обокской колонии оружия был основной претензией французской администрации к миссии Ашинова.
О планируемой экспедиции было сообщено во французскую столицу русскому послу во Франции барону А.П. Моренгейму, который, в свою очередь, обратился во французское внешнеполитическое ведомство, чтобы узнать, «не встречается ли со стороны Правительства Республики препятствий к предпринимаемому означенным лицом путешествию и к снабжению как его, так и его спутников, рекомендациею к Обокским властям»3. Получив, наконец, согласие французской администрации на проезд русского ученого в Абиссинию, МИД уведомил об этом Министерство внутренних дел, которое и дало «зеленый свет» экспедиции Каргополова.
Однако ученый, по всей вероятности, плохо просчитал экспедиционные расходы и, задержавшись дольше запланированного в Бомбее, прибыл в Обок без достаточных средств не только для продолжения путешествия, но и для возвращения в Россию. Обратившись через французскую администрацию за финансовой помощью к председателю МИОЛЕАиЭ Богданову, Каргополов запустил целый механизм межгосударственной и межведомственной переписки по этому вопросу — по цепочке его просьба была передана обокской администрацией в Париж, оттуда в русское посольство Моренгейму, который, в свою очередь, довел эти сведения до российского МИДа. Начальник Азиатского департамента МИДа Зиновьев запросил скорейшего заключения МИОЛЕАиЭ по проблеме. Через день он получил по теле-
3 Там же, л. 3—6.
графу неутешительный для застрявшего в Африке Каргополова ответ: «Каргополов путешествует на личные средства, оказать поддержки общество не может»1.
Моренгейм, тем не менее, посоветовал МИДу не бросать ученого на произвол судьбы. Заботясь, прежде всего, о престиже русского правительства и не желая давать общественности повода омрачить русско-французские отношения очередной шумихой, которая вполне могла бы подняться на волне известий об очередной, пусть и неудачной, попытке русских проникнуть в Абиссинию, барон Моренгейм предложил Министерству иностранных дел взять на себя финансовый риск, ссудив Каргополову денег на обратный путь морем до Одессы. Министр Гирс, сочтя доводы своего подчиненного вполне уместными и разумными, дал послу указание официально попросить французское правительство авансом предоставить Каргополову и его спутникам оплаченное место на корабле до Константинополя, что и было в скором времени исполнено.
1 Там же, л. 9-10.
Данный эпизод, с одной стороны, ярко иллюстрирует продолжавшуюся и даже — под свежими впечатлениями от ашинов-ского конфуза — укрепившуюся нерешительность русского правительства во всем, что касалось вмешательства России в африканские дела. Даже такая удаленная от мировой политики проблема, как проезд русского ученого в Абиссинию с чисто научными целями и возникшие у него финансовые и технические трудности, стала предметом оживленной переписки на самом высоком уровне между министерствами внутренних и иностранных дел, а также русским посольством в Париже. С другой стороны, подобная оглядка на Францию, наглядно проявившаяся в межведомственном и межгосударственном обмене мнениями по этому далекому от европейской политики вопросу, позволяет, пусть и косвенно, судить о серьезности намерений русского правительства по глобальному сближению с Францией, а также предвосхищает образование в дальнейшем своеобразного русско-французского тандема в Абиссинии.
