CC BY
71
УДК 94(476)
«НЕПРЕОДОЛЁННОЕ ПРОШЛОЕ»:
ВОЙНЫ И КАТАСТРОФЫ КАК «МЕСТА ПАМЯТИ» БЕЛОРУССКИХ КРЕСТЬЯН1
О.Ф. Шаталова
Белорусский государственный ниверситет, кафедра этнологии E-mail: [email protected]
В статье рассматривается события ХХ в., ставшие для белорусских крестьян точками отсчета в восприятии времени. Автор акцентирует в этой связи внимание на таких ключевых событиях ХХ в., как Первая мировая война, распад Российской империи, коллективизация, репрессии, Вторая мировая война, взрыв на Чернобыльской АЭС в 1986 г. и распад СССР. Основываясь на воспоминаниях крестьян, автор прослеживает эволюцию в их сознании образа «чужого», раскрывает феномен «заимствованной памяти», определяет главную черту восприятия белорусскими крестьянами прошлого, как череды пережитых трагедий.
Ключевые слова: Белоруссия, крестьянство, восприятие времени, Первая мировая война и эвакуация, советская власть в Белоруссии, репрессии, освобождение Западной Белоруссии, «заимствованная память» у восточных белорусов, немецкая оккупация, эволюция понятий «свои» и «чужие», образ партизан, катастрофа под Чернобылем.
«THE UNRESOLVED PAST»:
WARS AND CATASTROFES AS THE «PLACES OF MEMORY»
OF BELORUSSIAN PEASANTS
O.F. Shatalova
The article is analyzing the models of perception and treatment of events of the XX-th century in consciousness of the Belarus peasants. The author focuses his attention on the such key events, as the First World War, disintegration of the Russian empire, collectivization, Stalin reprisals, the Second World War, explosion on the Chernobyl NPP in 1986 and disintegration of the USSR. Basing on memoirs of peasants, the author traces evolution in their consciousness
1 Под «местами памяти» вслед за Пьером Нора понимаются знаковые для самоописания народа символы (памятники, люди, события и т. д.)
of an image of" stranger", opens a phenomenon of" the borrowed memory», defines the main line of perception the Belarus peasants of the past, as turns of the endured tragedies.
Key words: Belarus, peasantry, perception of time, the First World War and evacuation, the Soviet power in Belarus, reprisals, liberation of the Western Belarus, «the borrowed memory» of the East Belorussians, German occupation, evolution of concepts «self» and «another», an image of the guerrilla, Chernobyl's catastrofe.
«[Белорусский народ. - О. Ш.] несколько веков не жил истории-ческой жизнью», - написал в 1895 г. Адам Богданович2. Известный этнограф был прав в том, что до конца XIX в. доминирующей рамкой времевосприятия крестьян был цикл: белорусская деревня подчинялась природным ритмам, следовала чередованию сезонов и сельскохозяйственных работ. Подобная «вневременность» отразилась в фольклоре белорусов, поражавшем исследователей XIX в. почти полным «отсутствием исторических [песен. - О. Ш.]»3.
Точкой линейного отсчета времени стала отмена крепостного права в 1861 году4. После нее белорусское крестьянство стало реализовывать индивидуальные программы (покупка земли, выход из патриархальной семьи и т. д.), ранее не имевшие шансов воплотиться. Толчком к изменению соотношения цикличного (ставшего вторичным) и линейного восприятия времени стали апокалиптичные -в понимании человека деревни - события ХХ в.: «Помню, была я маленькая <...>, и к нам собрались на лучину: света не было, так лучину жгли. Собрались бородатые старики - я их не помню, старые-старые. И разговаривали. Тогда же не было ничего: ни самолета, ни машины никакой, ни автобуса, ничего не было. <...>. Придет еще такое время - говорили - все поле будет замотано в паутине,
2 Богданович, А. Пережитки древнего миросозерцания у белорусов: Этнограф. очерк. Гродно, 1895. С. 4.
3 Сборник памятников народного творчества в Северо-западном крае. Вильня, 1866. Вып. 1. С. XXV.
4 По мнению Павла Терешковича, белорусы были наиболее зависимым народом Центральной и Восточной Европы, и уровень их закрепощения возрастал: если в начале XIX в. удельный вес крепостных-белорусов составлял 57%, то в 1834 г. он вырос до 64,8%, и эта тенденция сохранялась (См.: Терешкович, П. Украинцы и белорусы: сравнительный анализ формирования наций на фоне историй Центрально-Восточной Европы XIX - начала ХХ в. // Перекрестки. 2004. № 1-2. С. 21-22).
поле будет такое. И будут летать железные птицы и клевать людей <...>. И вот пришло такое время: паутина - это телефон, это как паутина. А железные птицы мало они клюют людей, мало бомбами бомбят? <...> И говорили: будет большая-большая война. Я и дожила до этой войны»5.
Безусловно, потрясения XIX в. (как, например, война 1812 г.) виделись катастрофой, но после них деревня возвращалась к стабильному и знакомому жизненному укладу. В ХХ в. каждое событие (Первая мировая война, распад империи, коллективизация, репрессии, Вторая мировая война, взрыв на Чернобыльской АЭС в 1986 г. и распад СССР) в корне меняло жизнь человека, вселяло в него мысль о необратимости скорого конца света: «Нам мама говорила, в конце [света. - О. Ш.] будут пить, и разруха будет, брат брата будет ненавидеть, друг друга ненавидеть. Мама наша рассказывала, что к концу света будет так. И оно уже так и есть»6.
Первым событием, пережитым белорусами и кардинально изменившим их жизнь, была мировая война 1914-1918 годов. По глубине воздействия и психологическим последствиям она стала «коллективной травмой» для всего народа7. Летом 1915 г. царские войска провели принудительную эвакуацию местных крестьян (около 1340000 православных Гродненской губернии) вглубь империи8. Как вспоминал житель деревни Рогочи Антон Аканчук: «Казаки ездили по деревням и пугали людей, что немцы женщин
5 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1915 г. рожд., д. Ляды, Могилевская обл.; опрос проведен А. Смоленчуком и О. Шаталовой 03.07.2004.
6 Там же: интервью с женщиной 1930 г. рожд., д. Машкова, Могилевская обл.; опрос проведен А. Энгелькинг и И. Олюниной 07.07.2004.
7 По мнению Ольги Суховой, для русских крестьян эта война имела иное значение, первоначально став «войной-праздником»: с амвона многочисленных храмов Пензенской губернии «при огромном стечении молящихся» 22 июля 1914 г. приходские священники огласили манифест об объявлении войны. После молебна, когда «народная масса при звоне колоколов запела хором "Спаси, Господи", многие, под влиянием нахлынувших чувств, навзрыд заплакали». Первые успешно проведенные операции русских войск, взятие городов Львова и Галича «подняли патриотические чувства населения» на небывалую высоту. В ознаменование побед русского оружия во многих городах прошли праздничные манифестации (См.: Сухова, О. Десять мифов крестьянского сознания: Очерки истории социальной психологии и менталитета русского крестьянства (конец XIX - начало XX в.) по материалам Среднего Поволжья. М., 2008. С. 388).
8 Положение восточно-белорусской деревни было не менее сложным. Более половины трудоспособных мужчин были мобилизированы на фронт (только из Минской, Могилевской и Витебской губерний было призвано 634400 человек), многие из них были убиты или покалечены. Частые реквизиции хлеба, фуража, домашней скотины содействовали быстрому разорению хуторских хозяйств.
обижают без разбора, груди им саблями срубают, а мужчин всех вешают и стреляют»9. Те, кто выказывал сомнения в необходимости переезда, эвакуировались насильно.
Оставшийся после них инвентарь и дома уничтожались: «Весь край загорелся. Днем и ночью были слышны звуки взорванных мостов и домов. Все было покрыто тучами дыма от пылающих деревень и дворов. Поволока дыма была такой густой, что ночью не было видно луны»10. Часть западно-белорусских селян (1690 беженцев), оказавшаяся в районе Х Российской армии, была опрошена представителями армейского руководства Всероссийского Земского Союза на предмет отношения к «беженству». Оказалось, что на вопрос: кто из вас эвакуировался добровольно, 54,4% ответило отрицательно, а 21,6% - неопределенно11.
Во время эвакуации многие семьи потеряли близких: кто-то умер из-за быстрого распространения инфекций, отсутствия медицинской помощи или обессиливания; кто-то потерялся и потом не нашел родных. Петр Кисель - житель деревни Чорная-Вяликая вспоминал: «В дороге мама заболела дизентерией, и ее забрали в больницу. Видно там, она, бедолага, и умерла, потому что не вернулась к нам. Расстались мы навсегда и с братом Михаилом, которому было тогда 18 лет. Вышел он на вокзале в Барановичах и не успел на поезд. Потом написал нам, что находится в больнице в Белостоке. Старший брат Ян поехал за ним, но оказалось, что его уже не было в живых <...>. Через неделю после возвращения папа заболел лихорадкой и умер. Остались мы только со старшим братом, но весной 1923 года его призвали в армию»12.
После окончания войны многие вернувшиеся были вынуждены начинать всё сначала13. Поэтому общей практикой западнобелорусских крестьян стало проживание в землянках или шалашах, временно заменявших им дома, потерянные при отъезде. Как вспо-
9 Бежанства 1915 / рэд. В. Луба. Беласток, 2000. С. 11.
10 Рущик, Г., Энгелькинг, А. Полесье. Варшава, 1999. С. 32-33.
11 Карнялюк, В. Пстарычная дэмаграфія Першай сусветнай вайны: бежанства
з Заходшх губерняу Расшскай імперыі (1914-1917 гг.) / / BZH. 1999. № 12. С. 29.
12 Бежанства 1915. С. 122.
13 При этом послевоенные последствия для белорусов и русских также разительно отличались. Для первых война стала окончанием прежней стабильной жизни, причиной потери ранее накопленного имущества; для вторых, рассчитывавших на победу Божьего помазанника - царя, проигрыш привел к смене традиционной картины мира. Прежняя схема: начало - «преображение», ход - «стремительный и победоносный», окончание - «пир на весь мир» и ожидание «милостей» царя народу, принесшему себя в жертву, была отвергнута; а в 1917 г. произошел спад патриотических настроений и веры в божью природу царской власти (см.: Сухова, О. Указ. соч. С. 423-424).
минает Рыгор Андранюк: «Вернулись <...>, выкопали землянку, два окна поставили, выше поставили балки, глиной их облепили. Так и жили <...>. Ходили нищенствовать, к панам ходили молотить»14.
По условиям Рижского мирного договора в марте 1921 г. Западная Беларусь оказалась в составе Второй республики в Польше. Это был переходный этап, вспоминаемый крестьянами как затишье, время относительной стабильности, окончившееся осенью 1939 г.: «Хутора были при Польше, и все были довольны. А когда Сталин богатство принес, так все разбежались из этого рая»15.
Советский период был этапом, пройденным всеми белорусскими крестьянами. Несмотря на временную разницу в получении опыта (1919 г. для восточно-белорусской деревни и 1939 г. для западных белорусов), каждый из регионов пережил подобные процессы: коллективизацию, репрессии, борьбу с религией и т. д. По глубине принесенных перемен «приход Советов» (определение, взятое из интервью) воспринимался деревней как апокалипсис. Крестьяне лишились права на собственность, жизнь и свободу: «Все перенесли. Мои родители воспитывали нас, своих детей. Они остались, образования не было, куда денешься, так командуют, так правят, так и подчиняйся, и работали так на земле даром»16.
По подсчетам Игоря Кузнецова, основную массу (67-70%) репрессированных в БССР составили именно жители деревни17. Репрессии против них распадались на четыре акции: выселение «раскулаченных» вглубь СССР; выселение жителей 500-метровой приграничной полосы; арест и высылка (расстрел политически неблагонадежных граждан; репрессии против национальных меньшинств. Это было уникальное историческое явление, ранее неизвестное деревне. В советской системе действовала презумпция виновности (человек считался виновным, пока не было доказано обратное). При этом решение о высылке принималось формально - на сходках: «Ну, собирали сходки, сходки соберут. Теперь собрания, а тогда - стали, на улице постояли, а тогда - сходка - руки поднимут, найдутся такие, а против - никто - и пошел. У нас 2 коровы было, нас девок много - 5 девок было, так пустили коров уже на приданное <...>.
14 Бежанства 1915. С. 22.
15 АрхЭ-Смоленчук. Интервью с мужчиной 1909 г. рожд., д. Заборники, Витебская обл., 2007 г.
16 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1929 г. рожд., д. Юравичы, Гомельская обл.; опрос проведен О. Ленкевич и И. Олюниной 29.05.2003.
17 Кузнецов, И. Репрессии 1930-х гг. в БССР / / Доклад на междунар. конференции «Голод 1932-1933 гг. на Беларуси и голодомор на Украине», организованной беларуским филиалом «Мемориала» (май 2008 г.).
Так исключили из колхоза, и <...> обрезали усадьбу. Грядки нигде нет, куда деться?»18; либо по поступившему доносу: «В 1937-м году приезжали ночью как бандиты какие, приезжали в 2 часа ночи. Был там один пес, водил, водил их к домам»19.
Для большинства крестьян репрессии виделись простым уничтожением невинных людей: «Зажиточных, их же ссылали тогда, раскулачивали <...>. Их ссылали в Сибирь, сколько их погибло от холода и голода. Подругу мою, мы одного года, выслали <...>, мать, отец был в армии, пара детей, свекра со свекровью, выслали <... > все пропали. А дети их шлялись тут, оставили их и стариков оставили. Малец был жив, а потом на мине подорвался после войны, а девочка умерла, и старики умерли, тут закопаны, от них ничего не оста-лось»20; «Нас раскулачивали, было у нас 4 коровы, пара волов, 2 пары коней. Папу моего раскулачили, так его побили за то, что не шел в колхоз. <...> Его побили, и он умер»21.
Наиболее вспоминаемыми в деревне акциями стали репрессии против поляков, масштабно проводившиеся в 1932-1933 и 1937-1938 годах. Вероятно, крестьяне вспоминали о них потому, что поляки были многочисленной группой, исчезновение которой не могло пройти незамеченным: «Тогда на поляков гонение было, всю деревню сослали повально <...>. Два раза забирали, брали в 1933-м, а в 1937-м почистили остальных <...>. - А в чем их обвинили? - А в чем обвинили евреев, когда немцы их расстреливали?»22; «Раньше НКВД забирало? - Да-да-да. Всю мою родню забрали, всю. Было 5 дядей и дед, всех забрали в 37-м году и расстреляли в один день всех моих дядей. Так что моя мама осталась сиротой, ни мужа не было, ни братьев. А нас называли плохими, ну, что враги народа <...>. Тут поляки воевали, а они подговорили моего родного дядю, и он в Польшу перешел, <... > за это и забрали моих всех дядей, из-за того, что он в Польшу перешел <...>. Он там жил и свою фамилию не изменил, женился там в Давыд-Гарадку, у него жена
18 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1915 г. рожд., д. Абраимавка, Могилевская обл.; опрос проведен Н. Сычуговой и О. Шаталовой 08.07.2004.
19 Там же. Интервью с женщиной 1930 г. рожд., д. Паташня, Гомельская обл.; опрос проведен Ю. Кориковым и П. Кошманом 29.05.2003.
20 Там же. Интервью с женщиной 1907 г. рожд., д. Ленино, Могилевская обл.; опрос проведен Н. Сычуговой и О. Шаталовой 06.07.2004.
21 Там же. Интервью с женщиной 1914 г. рожд., д. Ёсипава Рудня, Гомельская обл.; опрос проведен О. Лобачевской и Т. Ивановой 28.05.2003.
22 Там же. Интервью с мужчиной 1929 г. рожд., д. Паташня, Могилевская обл.; опрос проведен Ю. Кориковым и П. Кошманом 05.2003.
была и двое детей, а как уже освободили тот Давыд-Гарадок, его забрали и расстреляли»23.
Репрессивная машина развернулась в западно-белорусских деревнях в конце 1939 г.: «В 39-м освободили нас русские, многих в Сибирь вывезли <...>. В 49-м на Беларуси все костелы закрыли, ксендзов как политических тоже отправили в Сибирь»24; «В 1939-м году вывозили всех, у кого своя земля была. Лесник был у пана, так и его вывезли. Многих вывезли, но всех не успели, потому что война началась. Из нашей деревни несколько человек пошли в Пинск, чтобы посмотреть на русских, так их посадили в вагоны и отправили в Россию. А в дороге даже воды попить не давали»25.
После нескольких десятилетий, прошедших после Первой мировой войны, белорусская деревня вновь оказалась в оккупации. И новая война, начавшаяся 1 сентября 1939 г., окончательно изменила республику: 2,2 миллиона человек погибшими и умершими (в том числе, представители еврейского народа); 380000 «остарбайтеров», вывезенных на принудительные работы; 209 разрушенных городов и 9200 деревень, в которых были сожжены или разбомблены около 1,2 миллионов домов; уничтоженны предприятия, транспортные пути и культурные учреждения, Государственная библиотека, архивы, театры, музеи и т. д.
Согласно советской историографии, война началась с нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года. Этому нападению предшествовала военная акция по «освобождению» Западной Беларуси и Западной Украины от «панского гнета Польши» войсками Красной Армии в сентябре 1939-го года26. При этом втор-
23 Архив ОБТА. Интервью с мужчиной 1938 г. рожд., д. Крушники, Могилевская обл.; опрос проведен Э. Смулковой и М. Янковяком 28.05.2003.
24 АрхЭ-Смоленчук. Интервью с женщиной, д. Зацишша, Витебская обл., 2007 г.
25 Там же. Интервью с женщиной 1925 г. рожд., д. Церабень, Витебская обл., 2007 г.
26 Валентин Акудович полагает, что белорус редко радовался в истории: «Пожалуй, со всего ХХ века я бы выделил только воссоединение Восточной и Западной Беларуси в 1939 году. Рассеченная ножом Брестского мира, Беларусь и с той, и с другой стороны стремилась вновь стать одним целым <...>. Это у белорусов действительно вызывало общенациональную радость, которая с того времени больше не повторилась. Потому что, хотя радость от окончания Второй мировой войны была намного острее, это была просто всеобщая радость, которая не касалась белорусов как нации (хотя бы непосредственно). Люди радовались не победе над фашизмом, а тому, что с фронта вернутся мужчины, что днем с неба не летят бомбы, а ночью в окно не стучит партизан или бандит. Словом, радость была только от того, что наступил мир» (Народ чужых радасцяу (размова з Валянцінам
жение советских войск на территорию Второй республики в Польше было представлено как вполне обоснованный акт27. Появившиеся на эту тему научные статьи и пропагандистские брошюры свидетельствовали: «Наша героическая Красная Армия, 17 сентября 1939 года вступившая на территорию Западной Беларуси и Западной Украины, принесла рабочим освобождение от насильственного господ-ствования панов»28.
Эта версия полностью формировала «заимствованную память» (термин Мориса Хальбвакса) восточных белорусов, т. е. тот слой воспоминаний, который отражал не пережитые, а взятые из внешних источников данные: «В каком году война началась? В 1941-м»29; «22 июня, ровно в 4-е часа.»30. Отчасти готовность крестьян принять именно этот вариант событий основывалась на их равнодушии к тому, что происходило вне родного колхоза: «Ой, как будто нам было интересно, что там было. Да, и что Я знаю?»31; «Не было надобности в связи с Западной Беларусью. И стремления. Мне кажется, что там жили нормально тоже, только люди там разные. Некоторые принимали это как оккупацию, некоторые - как своих, белорусов. Это потому, что некоторых выгнали, выслали»32.
Напротив, для жителей западно-белорусских деревень началом войны стал сентябрь 1939 г.: «Война началась с прихода русских»33; «Война началась: там - немец напал, оттуда - русские»34. При этом сам
Акудовічам) // Ракіцкі, В. Беларуская Атлянтыда (Бібліятзка Свабоды. XXI стагодзьдзе). Радыё Свабодная Эуропа / Радыё Свабода, 2006. С. 473-474).
27 Развернутый анализ историографии по проблеме см.; Смалянчук, А. Вера-сень 1939 г. у савецкай і беларускай гістарьіяграфіі / / ГА. 2001. Т. 3. С. 77-89.
28 Грыбоуст, Ю. Верасень 1939 года у беларускай псторып // Радыё Свабода. URL: http://www.svaboda.org/content/transcript/792853.html (дата обращения: 10.06.2010).
29 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1907 г. рожд., д. Ленино, Могилевская обл.; опрос проведен Н. Сычуговой и О. Шаталовой 06.07.2004.
30 АрхЭ-Смоленчук. Интервью с женщиной 1910 г. рожд., д. Кухцичи, Минская обл., 2003 г.
31 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1907 г. рожд., д. Ленино, Могилевская обл.; опрос проведен Н. Сычуговой и О. Шаталовой 06.07.2004.
32 Там же. Интервью с женщиной 1907 г. рожд., д. Ленино, Могилевская обл.; опрос проведен Н. Сычуговой и О. Шаталовой 06.07.2004. (Семёнов, д. Гривец).
33 АрхЭ-Смоленчук. Интервью с мужчиной 1916 г. рожд., д. Шинковцы, Гродненская обл., 2002 г.
34 Там же. Интервью с мужчиной 1929 г. рожд., д. Церабень, Брестская обл., 2003 г.
приход советских войск вызвал неоднозначную реакцию у местных жителей: «Русских встречали не хорошо и не плохо: ждали что будет»35.
Последующие действия советских властей, в первую очередь проведение коллективизации и репрессии, привели к возрождению архаического белорусского обряда - изготовления «обудённика» («обыденной ткани»)36 в деревнях Западной Беларуси. Как вспоминала Мария Занько (д. Люсино Ганцевичского р-на Брестской обл.) обыденное полотенце ткали, «когда еще не было войны, но уже пришли к нам немцы и русские»37.
Дальнейшая (уже немецкая) оккупация белорусских земель стала ситуацией перманентной угрозы человеку деревни. В отличие от периода репрессий, когда выполнение определенных правил (например, сотрудничество с большевиками) могло обезопасить колхозника, война ликвидировала правила как таковые: «Всех боялись: и тех боялись, и тех. Потому что партизаны прийдут, а потом немцы. Кому служить - холера его знает»38. Для жителей западно-белорусской деревни она представлялась не конкретным, а обобщенным событием, которое вобрало в себя хаос смен власти, политических режимов: «Ну, эти войны, когда все были. Вот во время этих войн. Были ж то поляки, то немцы, немцев прогнали - снова пришли эти немцы»39. Однако война длилась несколько лет, а поэтому часто выступала фоном, на котором разворачивались другие сюжеты.
35 АрхЭ-Смоленчук. Интервью с мужчиной 1914 г. рожд., д. Василевичы, Гродненская обл., 2002 г.
36 Одной из стратегий выживания в повседневности войны был обыденный ритуал. Он предусматривал изготовление от начала до конца (т. е. от прядения нити до тканья на станке) обыденного полотенца - абыдзёнтка, магические действия с ним (обход вокруг деревни, опоясывание храма, проход под ним людей, переход по нему скота, сжигание и др.), помещение его в сакральном локусе (в церкви, на специально поставленных обыденных крестах). Обязательное условие - все операции должны быть выполнены в течение ритуального времени -одного дня (от восхода до захода солнца) или одной ночи (от захода до восхода солнца) всеми жителями деревни (См.: Лобачевская, О. Ритуал в повседневности войны (об архаической ритуальной практике в годы Второй мировой войны в Беларуси / / Homo Historicus 2009. Гадавік антрапалагічнай гісторьіі / пад. рэд. А.Ф. Смалянчука. Вільня, 2010. С. 42).
37 Например, «обудзённт» изготавливали в д. Оброво Брестской области в сентябре 1942 года. Этому предшествовали два события: 6 августа, в день Св. Бориса и Глеба немцы убили четырех евреев и двух местных жителей, а 15 сентября были сожжены близлежащие деревни. И когда над деревней нависла угроза полного уничтожения, ее жители выполнили обряд (См.: Лобачевская, О. Указ. соч. С. 45).
38 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1931 г. рожд., д. Маслаки, Могилевская обл.; опрос проведен А. Смоленчуком 06.07.2004.
39 Лобачевская, О. Указ. соч. С. 44.
Важным эффектом, оказанным событиями Второй мировой войны на белорусов, стало вынужденное осознание ими других в категориях «свои» - «чужие». В воспоминаниях западнобелорусских крестьян об осени 1939 г. категория «свои» появлялась при оценке всех «представителей власти». Эдвард Русин, ставший свидетелем ареста бригадного генерала Юзефа Ольшин-Вильчинского, рассказывал, что «с появлением русских "наши" [польские солдаты. - О. Ш.] начали убегать»; а Юзефа Салецкая вспоминала об отступлении польских войск: «Наши поляки не имели чем воевать <...>. Наши не стреляли, а только отступали». Иные в качестве «своих» говорили о русских: «В 1939-м тут немец забрал, а тут - наши, русские. Люди радовались, потому что пришли свои люди. Думаешь, при Польше хорошо было? Я уже в 14 коров пас. Не было во что обуться. У моего отца нас 5 было, а земли - 1 га. И живи!.. Поляки имели право голоса, а мы же голоса не имели. Никаких выборов. Только поляки ходили - ни у кого паспорта не было»40. Второй группой, прошедшей категоризацию «свои» - «чужие», стали деревенские жители, с оружием сражавшиеся на стороне немцев / СССР полицейские, старосты, бургомистры / партизаны.
Первый период советско-германской войны (июль 1941 - начало 1942 г.) стал временем относительно бесконфликтного сосуществования крестьян и оккупационных властей. При этом низкие налоги немцев («Материально крестьяне лучше жили при немцах. Тяжело было найти хозяйственные товары, зато было больше еды. Немцы собирали меньше зерна, чем это делали Советы»); и высокий урожай («в 1942 году урожай был такой, какого Беларусь еще не имела») снимали возможные противоречия41. Это содействовало массовому вступлению белорусов в полицейские отряды, первоначально выполнявшие наблюдательно-регуляционные функции.
К полицейским относились как к власти: «Полицаи у нас не брали ничего, это же руководство было»42; хотя считали, что основным мотивом вступления людей в полицию был материальный интерес: «И вы-
40 АрхЭ-Смоленчук. Интервью с мужчиной 1924 г. рожд., д. Ахова, Брестская обл., 2003 г.
41 Hoover Institution Archives. Alexander Dallin Collection. Box 4-8. Subject file: Russia - Nazi Policy and Conduct in USSR. Agriculture. General Interviews -Russian Republic. Harvard University Refugee Interview Project. Interview B6: 542.
42 АрхЭ-Смоленчук. Интервью с женщиной 1925 г. рожд., д. Иказнь, Витебская обл., 2007 г.
пьют вкусно, и поедят вкусно. Вот потому и пошли»43; либо желание подстраховаться на случай победы немцев в войне: «После войны осуждали тех, кто был полицаем. Люди не знали, кто победит. Если бы победили немцы, тогда была бы полиция»44. Поэтому в каждом конкретном случае оценка полицейских зависела от их отношения к местному населению: «Как они относились к народу, так и народ относился к ним. - А больше каких было? - Больше справедливых - это ясно. Да. И были человечные в общем»45. Однако после битвы под Сталинградом (в 1943 г.) произошли важные перемены в жизни деревни. Немцы, почувствовав опасность на фронте, стали насильно включать крестьян в состав полицейских отрядов, чтобы таким образом закрыть им дорогу в лес: «А кто шел в полицаи? - Они забирали молодых, специально, чтобы в лес не спрятались. Они их силой забра-ли»46; «А почему шли в полицаи? - А черт их знает, заставляли. Иван же две недели побыл да и убежал»47. Кроме того, оккупационные власти перешли к более радикальному «усмирению» деревни, вызвавшему негативную контрреакцию крестьян: «Почему немец не продержался? - Потому что не то делал, что нужно: детей убивал, людей. А если бы хорошо относился, так бы немцы и были»48.
Старосты выбирались из местных, «своих» (иногда ими оказывались бывшие председатели колхозов (как, например, в д. Маслаки Могилевской области) либо мужчины, оставшиеся в деревне. Староста воспринимался как представитель власти, выбранный немецкой администрацией: «Староста немцам служил, он служил как председатель сельсовета <...>. Приказы исполнял, какие немцы давали»49. Его оценка определялась из характера взаимодействия с деревней. Встречался как позитивный образ спасителя: «Только благодаря старосте мы и выжили»50; так и негативный образ злодея:
43 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1928 г. рожд., д. Машкова, Могилевская обл.; опрос проведен О. Гущевой и К. Саморай 07.07.2004.
44 Там же. Интервью с мужчиной 1929 г. рожд., д. Паташня, Могилевская обл.; опрос проведен Ю. Кориковым и П. Кошманом 05.2003.
45 Там же. Интервью с мужчиной 1923 г. рожд., д. Грывец, Могилевская обл.; опрос проведен Н. Сычуговой и О. Шаталовой 06.07.2004.
46 Там же. Интервью с женщиной 1915 г. рожд., д. Абраимаука, Могилевская обл.; опрос проведен Н. Сычуговой и О. Шаталовой 08.07.2004.
47 Там же. Интервью с женщиной 1931 г. рожд., д. Ленино, Могилевская обл.; опрос проведен П. Кошманом и Н. Поляк 07.07.2004.
48 АрхЭ-Смоленчук. Интервью с мужчиной, д. Булавишки, Витебская обл., 2003 г.
49 Архив ОБТА. Интервью с мужчиной 1923 г. рожд., д. Ленино, Могилевская обл.; опрос проведен М. Луцевич и И. Олюниной 05.07.2004.
50 Там же. Интервью с женщиной 1915 г. рожд., д. Ленино, Могилевская обл.; опрос проведен Н. Сычуговой и О. Шаталовой 06.07.2004.
«Боялись слово сказать, чтобы не убил»51. Старост, в отличие от полицейских, не всегда отождествляли с немцами: «Был под все бочки гвоздь: и партизанам, и полицаям»52.
Помимо того, деревня контактировала с так называемыми «своими» и «чужими» партизанами. Под «своими» чаще понимались местные мужчины, добровольно или принудительно пошедшие в лес. В деревне Машкова (Могилёвская область) рассказывали про 18 молодых людей, «забранных в партизаны» без их согласия: «18 человек наших "русские" забрали в партизаны. Один сбежал, а других расстреляли»53. Обычно «своих» вспоминали достаточно критично, как «дураков, которые по лесу бегали»54.
«Чужими» (синонимы «за власть», «справедливые», «настоящие») называли членов диверсионных отрядов и окруженцев, оставшихся в немецком тылу. Их узнаваемыми чертами назывались хорошее вооружение, военная форма и присущие им слова: «Мы за Родину»55. В Западной Беларуси эта градация усложнялась наличием особых, национальных отрядов (например, польских бригад Армии Краёвой).
Параллельно с этим существовал образ партизана-«бандита», «хулигана». Основополагающим критерием отличий между двумя вышеперечисленными группами партизан служило их отношение к местным жителям: одни - «справедливые» - просили помочь
продуктами, а другие - «бобики» - забирали все силой: «Партизаны, если справедливые, то тихо постучатся, хлеба, молока попросят, а хулиганы обманом живут, все забирают и застрелить могут»56.
Чрезвычайно важным событием войны, ставшим «непреодоленной» коллективной травмой белорусов, стало увиденное ими массовое убийство еврейского населения: «Ляды большой деревней были? - Было около 300 домов только евреев <...>. - А к евреям хорошо относились? - Знаете что, у нас люди разные есть, и евреи всякие были. Мы работали, мы ходили к ним, делали участки, огурцы сеяли, мы полоть их
51 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1915 г. рожд., д. Абраимаука, Могилевская обл.; опрос проведен Н. Сычуговой и О. Шаталовой 08.07.2004.
52 Там же. Интервью с женщиной 1926 г. рожд., д. Машкова, Могилевская обл.; опрос проведен О. Лобочевской 07.2004.
53 Там же. Интервью с женщиной 1926 г. рожд., д. Машкова, Могилевская обл.; опрос проведен О. Лобочевской 07.2004.
54 Там же. Интервью с женщиной 1924 г. рожд., д. Машкова, Могилевская обл.; опрос проведен К. Саморай и О. Гущевой 06.07.2004.
55 Там же. Интервью с женщиной 1915 г. рожд., д. Абраимаука, Могилевская обл.; опрос проведен Н. Сычуговой и О. Шаталовой 06.07.2004.
56 Там же. Интервью с женщиной 1926 г. рожд., д. Машкова, Могилевская обл.; опрос проведен О. Лобочевской 07.2004.
ходили, работали. Ну, и хорошо относились. И пойдешь, и в долг возьмешь, и они одолжат. И очень хорошо относились, хорошие, добрые евреи были <...>. Жалко было, когда их постреляли, я плакала»57. «Непреодоленным» полученный опыт стал потому, что тема Холокоста табуировалась в публичном дискурсе СССР, поскольку основным врагом эпохи Сталина был нацизм (т. е. высшая стадия капитализма). Это игнорирование приравнивало два явления, а нацизм лишался основной характерной черты - радикального расизма, кульминацией которой стал Холокост, уничтожение европейских евреев58.
Помимо того, война стала синонимом страдания, перенесенного человеком и не проработанного до сих пор: «Мне дали книгу "Память" <...>. - Про Дубровенский район? - Да. Они приписали, но это не правильно. Нашу фотографию поместили и написали: "Пережили войну", а если бы они написали там в той книжке - книжка толстая - как мы пережили, и что мы видели в войну. Этого нет, а только написали, что они пережили войну»59.
Следующим событием, значительно повлиявшим на жизнь белорусской деревни, стал взрыв на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года. С него началось новое деление белорусов на «своих» (местных, тех, кто родился и жил в своей деревне) и «чужих» (так называемых «навалокау», т. е. тех, кто был переселен в деревню из зон выселения): «Когда Чернобыль случился, все люди разъехались и все забрали»60. При этом осознание произошедшего отождествлялось исключительно с экономическими выгодами либо потерями: «Мой муж ликвидатор <...>. Когда Чернобыль взорвался, ездил, возил председателя. Ездили, скот забирали там, угоняли оттуда <...>. Так тем, кто был ликвидатором, были льготы. А теперь ничего нет, все сняли <...>. - А почему сняли? - Бог его знает. Уже нет тут радиации, и Чернобыль запустят. По телевизору передавали, что двадцать выбросов уже было, а мы сидим и сидим, а ликвидаторам никаких льгот!»61. И крайне редко (поскольку эта тема не озвучивалась в средствах массовой информа-
57 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1928 г. рожд., д. Ляды, Витебская обл.; опрос проведен А. Смоленчуком и О. Шаталовой 03.07.2004.
58 Ферретти, М. Непримиримая память: Россия и война. Заметки на полях спора на жгучую тему // Неприкасаемый запас. 2005. № 2-3 (40-41). URL: magazines.russ.ru/nz/2005/2/fere8.html (дата обращения: 10.06.2010).
59 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1928 г. рожд., д. Ляды, Витебская обл.; опрос проведен А. Смоленчуком и О. Шаталовой 03.07.2004.
60 Там же. Интервью с женщиной, д. Глинищи, Гомельская обл.; опрос проведен Ю. Кориковым и П. Кошманом 06.07.2004.
61 Там же. Интервью с женщиной, д. Алексичи, Гомельская обл.; опрос проведен А. Энгелькинг и Р. Кобачим 24.05.2003.
ции) трагедия на реакторе ассоциировалась с угрозой здоровью: «А сейчас у вас тут большая радиация? - Я не знаю, какая теперь. Раньше все мерили, мерили. А теперь никто ничего не меряет, никто ничего не смотрит. Лукашенко тут прилетел или приехал, сказал, что уже чистая зона, признал уже тут. А что дальше будет - кто его знает. А я так думаю примерно, не скоро оно улетучится, она дает, вот я и сам от этой радиации болею»62.
Последним этапом, начавшимся с распада СССР и продолжающимся до сих пор, стал период так называемой «демократии». Его характерной чертой стал регресс экономической и социальной жизни колхозов: «Была ферма, было хорошо, много было людей, коней было много. Всего хватало, хорошо было жить. Ну, тогда все, ферма разошлась <...>. Люди умерли»63. Основная причина происходящего объясняется Божьим наказанием: «Теперь дни меньше, чем раньше. Бог сократил нам дни, потому что люди согрешили. Теперь друг друга не любят»64; и изменением временного ритма: «Люди меняются, история меняется, история быстро убегает. Как у нас говорят: время плачет, время скачет, время песенки поет»65.
В XIX в. Адам Богданович посчитал белорусов людьми без истории. Однако белорусское крестьянство имеет память о минувшем. В отличие от соседних народов (например, от русских и украинцев, имеющих многочисленные былины, рассказывающие о народных героях) оно описывает прошлое как череду пережитых трагедий (Первая мировая война, распад империи, Вторая мировая война, взрыв на АЭС в 1986 г. и распад СССР), вынуждавших его менять адаптационные практики и жизненный ритм. Использование войн и катастроф как «мест памяти» позволяет крестьянству объяснять накапливающиеся проблемы соответствующим развитием исторических событий, а также подсознательно готовиться к возможно худшим жизненным перспективам.
62 Архив ОБТА. Интервью с женщиной 1927 г. рожд., д. Вить, Гомельская обл.; опрос проведен А. Энгелькинг и М. Гаврылюком 25.05.2003.
63 Там же. Интервью с женщиной 1934 г. рожд., д. Несцерава, Могилевская обл.; опрос проведен А. Энгелькинг и О. Коноваловой 06.07.2004.
64 Там же. Интервью с женщиной 1942 г. рожд., д. Нетупы, Воевуд. Подляс-ке; опрос проведен А. Смоленчуком, Н. Сычуговой и О. Шаталовой 30.06.2005.
65 Там же. Интервью с мужчиной, д. Мастауляны, Воевуд. Подляске; опрос проведен С. Чувак 29.06.2005.
