CC BY
26Философский и теоретико-методологический инструментарий
Philosophical, Theoretical and Methodological Toolkit
УДК 343 © М. В. Бавсун, 2020 □01:10.24411/1999-625X-2020-12009
Неопределенность предмета и метода уголовно-правового регулирования в свете неопределенности общественных отношений
М. В. Бавсун, Омская академия МВД России Н kafedramvd@mail.ru
Отсутствие четкой концепции развития современного общества оказывает непосредственное влияние на все сферы жизнедеятельности человека, в том числе и на уголовно-правовую отрасль. Ее идейная неопределенность в части содержания основных институтов в последнее время становится все более ярко выраженной, а разрушительная сила такого состояния приобретает масштаб настоящей угрозы для правоприменительной деятельности. Предмет и метод уголовного права, находясь на ортодоксальных позициях в современных условиях, перестали им соответствовать, все больше выполняя роль традиции, лишенной смыслового содержания. При этом новой парадигмы, при наличии высочайшей потребности таковой, нет, что влечет за собой постоянный дисбаланс между фактически складывающимися общественными отношениями, уголовным законом и практической деятельностью. В итоге неопределенность везде и во всем, ограничение которой видится возможным лишь за счет создания новой модели уголовно-правового регулирования.
Ключевые слова: предмет уголовно-правового регулирования; наказание; уголовно-правовое воздействие;
преступление; проступок.
Uncertainty of the Subject and Method of Criminal Law Regulation in View of Uncertainty of Social Relations
М. V. Bavsun, Omsk Academy of the Ministry of the Interior of Russia S kafedramvd@mail.ru
Lack of the distinct conception of development of the modern society directly influences all spheres of human activity including the field of criminal law. Its ideological uncertainty in respect to the content of the main institutions has recently become more vividly expressed, and the destructive power of such a state is getting the scope of a real threat to law enforcement. The subject and method of criminal law having orthodox positions under current conditions have ceased to be appropriate for them far more and play the role of the tradition without meaningful content. At the same time a new paradigm increasingly demanded does not exist, which entails constant imbalance among actually developed social relations, criminal law and practical work. As a result, uncertainty is everywhere and in everything, the limitation of which appears possible only due to the creation of a new model of criminal law regulation.
Keywords: the subject of criminal law regulation; punishment; criminal law impact; crime; offence.
В каком из состояний пребывает современное общество в настоящий момент? Постмодерн, постпостмодерн, псевдомодерн, метамодерн или что-то другое (вполне возможно, вообще не связанное с таким явлением, как модерн), что максимально точно характеризовало бы содержание складывающихся общественных отношений? Как, собственно, формально не существует и перечисленных выше явлений, несмотря на всю дискуссию вокруг них. Присутствуют лишь многочисленные рассуждения на заданную тему, отдельные позиции, теории, а часто и откровенные спекуляции, имеющие своей целью обоснование происходящего либо сглаживание того негативного фона, который нередко его сопровождает. Что есть реально, так это меняющийся с невероятной быстротой мир и правила, его наполняющие. Налицо факт ускорения времени, появления принципиально новых форм и образований в виде искусственного интеллекта, развития на этой основе идеи постчеловека и фактического низвержения прежних ценностей и достижений, признания их рудиментами, мешающими движению вперед (куда — неизвестно). Говорить при этом, что такое движение будет продолжено (как и о его темпах), крайне сложно. О том, что будет в итоге, — также. Более того, наряду с происходящими процессами и попытками придания им наукообразного, а часто и псевдонаучного обоснования, не менее активную позицию пытаются занимать и сторонники ортодоксального подхода, связывающие будущее общества с развитием так называемых базовых ценностей и идей.
Все общественные отношения, вне зависимости от географического и политического признака, претерпевают период жесткой трансформации, а местами и откровенного разрушения, перехода от одной модели развития к другой. Вариации, безусловно, есть, и их немало, но и режим жесткой турбулентности также есть везде без исключения, будь то англосаксонская группа стран или традиционно консервативная — ближневосточная. Между тем нигде нет и четкого видения того, что будет дальше. Одно ясно: везде трансформация носит разный характер, и нигде нет даже малейшего представления относительно конечного результата. Правила игры нередко устанавливаются, что называется, на ходу, закручивая все новый виток неопределенности не только того, что будет, но и для того, что есть сейчас. Осцилляция в точке Канетти — то, как одним выражением можно охарактеризовать происходящее в рамках всего геополитического пространства. Причем итог этого колебания даже абстрактно неизвестен, что, собственно, и заставляет исследователей все больше вести речь о состоянии неопределенности как о явлении постоянном, а не временном.
Как отмечает К. В. Шундиков, развитие открытой сложноорганизованной системы есть процесс чередования состояний порядка и неустойчивости. Порядок образуется из хаоса, после чего новая структура вновь тяготеет к хаотическому, неустойчивому состоянию. «Спрогнозировать конечный результат такой трансформации часто не так уж просто. Сложный характер структуры изменяющейся системы, значительное количество противоречивых факторов, оказывающих на нее влияние, приводит к тому, что в пороговой точке для системы возникает ряд альтернатив развития, появляется, по сути, несколько возможных результатов состояния, к которым может прийти система (в терминологии синергетики — аттракторы)» [1, с. 280-281]. Утверждать можно лишь одно: «если правовая система общества (ее фрагмент) находятся в фазе максимально нестабильного, порогового состояния, это означает, что они готовы трансформироваться в нечто новое» [там же]. Открытым, как всегда, остается главный вопрос — во что новое?
Итак, маятник располагается в том положении, в котором он есть сейчас, а направление его дальнейшего движения находится явно за пределами нашего сознания. Мы действуем вслепую, рефлексируя на внешние признаки, как правило, уже случившегося события, пытаясь облечь его в правовые формы, особо при этом не задаваясь вопросом, почему происходит именно так, а не по-другому. Как быть в период перехода сфере уголовно-правового регулирования, и требуется ли немедленная реакция на происходящее? Если да, то какой и в каких пределах эта реакция должна быть и можно ли ее как-то упорядочить? Между тем упорядочение — это целенаправленный процесс, предполагающий четкое видение вполне конкретного результата, с постановкой соответствующих задач. Подобное вряд ли возможно, когда любые изменения общественного развития, помимо своей высокой динамики, затрудняющей принятие заблаговременных решений, практически непрогнозируемы. В то же время отсутствие прогноза с неумолимой категоричностью исключает всю триаду — цели, задачи и сообразно им подобранные средства. Как это ни парадоксально, но в такой ситуации неуправляемая пролиферация нормативного материала представляет собой вполне закономерный процесс. Несмотря на всю циничность данной гипотезы и негативное отношение к ней в современной доктрине, поведение законодателя следует признать естественной реакцией на происходящее в целом. Более того, это касается далеко не только уголовного права, так как в состоянии неопределенности общественных отношений вести речь о стабильности любой из правовых отраслей нельзя. Желая добиться правовой определенности, законодателю не остает-
ся ничего другого, кроме как пойти по пути максимальной детализации. В итоге мы оказались в другой крайности — гиперопределенности, явлении, расцвет которого в сложившихся условиях очевиден и который выступает в качестве самозащиты от нестабильности.
В свою очередь стремление поставить точку там, где традиционно требуются дальнейшие толкование и анализ, повлекло за собой свои, ничуть не меньшие проблемы. Конкретизация закона привела к отрицательным последствиям нематериального характера. Произошло нарушение баланса между его системностью и в то же время относительной свободой в ходе применения, с одной стороны, и пределом правовой регламентации общественных отношений в данной сфере — с другой. Подавив системность за счет чрезмерной регламентации (а также частичного ухода в чрезвычайное законодательство) и превратив Уголовный кодекс (как и любой другой нормативный акт) из системы в перечень, добиться положительных результатов не удалось, спровоцировав при этом достаточно типичные для этого проблемы, среди которых гиперопределеность и финальность, доведенные до исступления, выступают в качестве ключевых аспектов проблемы [2, с. 34-40].
Тем не менее следует признать, что происходит поиск, который почти всегда имеет болезненный характер, особенно для сторонников ранее созданной и некоторое (длительное) время существовавшей системы. В то же время этот поиск необходим, он — обязательное условие перехода на новый уровень, в том числе и уголовно-правового регулирования. При этом существующая модель, центром которой сегодня в отечественном уголовном законодательстве выступают преступление и наказание, уже более столетия назад была подвергнута достаточно жесткой критике как несовершенная и себя изжившая [см. подр.: 3, с. 157; 4, с. 34]. Вывод, сформулированный еще тогда, находит все большее подтверждение именно сейчас, вынуждая задумываться о неизбежности и тотальности трансформации прежних подходов, исповедуемых в сфере уголовно-правового регулирования.
Невозможно сохранять уровень, объем и конкретные меры репрессии в их традиционном виде при кардинальной смене абсолютно всех сфер общественных отношений. И проблема именно в их неопределенности, вызванной отсутствием целевых установок, что угнетающе действует на всю сферу уголовно-правового регулирования, а в особенности на ее предмет и метод, которые уже не могут быть прежними, но пока не могут и поменяться, так как неизвестно даже направление нового движения. Отсюда и бег на месте, неимоверное ощущение потребности что-то менять, смутное представление о том,
что именно, наряду с постоянно присутствующим давлением (политического, социального и иного свойства), вынуждающим все-таки принимать решения, сбалансированность и обоснованность которых вызывает все больше вопросов у остальных.
Неопределенность одного (общественных отношений) порождает другое — неопределенность уголовно-правовых методов и конкретных средств реагирования на происходящее. Отсюда и слепая рефлексия в ее самых негативных проявлениях в виде высокой динамики и непродуманности вносимых в уголовный закон изменений, их ситуативно-сти и фрагментарности, а также отсутствии чего-то действительно принципиально нового в появляющихся новеллах. Между тем перечисленные проблемы вторичны, уступают первенство вопросам системного характера, так как именно они продуцируют частности, проявляющиеся в хаотичности действий законодателя. «Неопределенность возникает при установлении пределов правового регулирования субъектами правотворчества» [5, с. 205], закладывая фундамент для неопределенности вторичного уровня, на котором бороться с ней уже невозможно в силу ее неуправляемой пролиферации и вполне объективного и закономерного стремления к своей противоположности — гиперопределенности. Не следует смешивать неопределенность отдельных предписаний и неопределенность самой идеи, модели существования и развития той или иной отрасли права. Неопределенность как проблема становится таковой только тогда, когда отсутствует четкость критериев в определении предмета и метода регулирования, когда нет критериев их развития, при том что прежняя модель в силу ряда причин утрачивает свою жизнеспособность. Ее острота повышается в условиях слабой перспективы выхода из ситуации, что обусловлено отсутствием социального заказа на те или иные изменения. Поэтому сводить проблему неопределенности лишь к уровню отдельных предписаний методологически неверно. Это частные, даже при большом количестве таких норм, вопросы, которые обычно в частном порядке и снимаются в процессе правоприменения.
Надо сказать, что неопределенность именно в предмете и методе уголовного права в последнее время стала проявляться как раз в установлении пределов регулирования, т. е. на самом принципиальном уровне. Речь в данном случае уже идет не о динамике изменений, принимаемых в русле давно появившихся и ныне существующих идей, а о вариантах непосредственно выхода за их привычные границы, с наделением преступления и наказания статусом категорий, существующих наряду с другими правовыми явлениями. В то же время выход за пределы традиционной схемы всегда требует четкого представления о том,
в чем необходимость формирования нового подхода, почему это происходит именно сейчас, каковы ожидаемые результаты и т. д. В условиях неопределенности общественных отношений на эти и другие вопросы дать четкого ответа нельзя.
Тем не менее попытки поиска именно сейчас становятся все более настойчивыми. Причем такие попытки осуществляются в обоих направлениях — как в сторону изменения отношения к преступлению, так и трансформации традиционного представления о наказании. В первом случае это появление в уголовном законодательстве такой категории, как административная преюдиция, и возникающие в связи с этим вопросы относительно ее правовой природы, судя по всему, выходящей за пределы сложившегося представления о предмете уголовного права. Нельзя здесь не сказать и об уголовном проступке. Он пока официально отсутствует в УК РФ, но активная деятельность Верховного Суда РФ по его продвижению говорит о готовности к более решительным шагам, направленным на трансформацию догмы о категориях, наполняющих содержание рассматриваемого общественного отношения '. Наличие попыток подобного рода позволили В. В. Хилюте сделать вполне обоснованный вывод, согласно которому уголовное право все чаще предлагают рассматривать на западноевропейский манер, где устоявшейся является триада «преступление — проступок — правонарушение»^, с. 89]. С одной стороны, мы пока еще бесконечно далеки от непосредственного копирования данного подхода (от конкретных решений), с другой — мы как никогда близки к его обсуждению на самом серьезном уровне, что уже само по себе говорит о многом.
Может быть, чуть меньшая, но тем не менее та же активность наблюдается и в случае с методами воздействия. Хотя и в этом случае нельзя не отметить рефлекторность демонстрируемой позиции по рассматриваемому вопросу. Здесь речь в основном необходимо вести о расширении перечня мер иного воздействия, что отчасти происходит в последнее время. Однако вопросов в связи с этим меньше не стало, скорее, наоборот, состояние неопределенности лишь усилилось. Во многом это обусловлено как раз бессистемным характером вновь появляющихся мер, отсутствием их взаимосвязи с ранее существовавшими средствами воздействия, а в особенности с наказанием. Складывается общее впечатление, что законодатель, в целом понимая необходимость изменений в данном направлении, не всегда осознает, что конкретно от него требуется. Находясь в таком состоянии, он предпринимает судорожные попытки
такой трансформации, в конечном итоге лишь запутываясь сам и, что самое главное, запутывая правоприменителя.
Начиная с 2003 г. нормы, регламентирующие виды и правила назначения наказания, менялись более чем в ста федеральных законах, каждый из которых предусматривал десятки конкретных нововведений. Их общее число практически не поддается учету. Вместе с тем основным способом воздействия на лиц, совершающих преступление, по-прежнему остается наказание. Что характерно, его содержательная сторона так и не изменилась, а уход в сторону различного рода работ (между которыми разница не всегда отчетливо видна) внес лишь некоторую коррекцию (как и сумятицу) в объем репрессии, не изменив ее суть. Сегодня нет сколько-нибудь значимого продвижения в направлении уголовно-правового воздействия как комплексного механизма противодействия преступности. Все предпринимаемые меры строятся на идеях, возраст которых давно превысил столетний рубеж, и в своей основе сводятся к перегруппировке и систематизации того, что уже давно придумано и обосновано [6, с. 95]. При этом новые средства, которые появляются в уголовном законодательстве, прежнего баланса не меняют, так как находятся в русле все тех же концепций.
Тем не менее продвижение в данном направлении абсолютно необходимо. Важно лишь определиться, куда двигаться, что исключит непоследовательность, сиюминутность в принятии решений. Следует отметить, что принципиальность вопроса в данной части в ближайшее время стремительно возрастет, начиная с момента появления в УК РФ уголовного проступка, реакция на который со стороны государства уже не может выступать в виде наказания в его классическом понимании. Уже сейчас, допуская возможность выхода за пределы устоявшейся догмы применительно к преступлению, крайне важно продумывать, что будет с другой гранью уголовно-правового регулирования и в каких пределах она может и должна быть расширена. Впрочем, и нахождение на прежних позициях относительно представления о преступлении ставит вопросы перед наказанием, ответа на которые нет и быть не может, так как наказание в его привычном для нас виде бессильно гораздо чаще, чем это допустимо [7, с. 424-425].
И здесь надо сказать, что само по себе появление новых мер принуждения еще не означает смены парадигмы, а лишь указывает на сам факт наличия такой возможности. С учетом продолжающегося доминирования наказания и слабого влияния как «старых», так и новых средств на общую ситуацию в сфе-
1 В данном случае важно отметить уже имеющийся опыт Республики Казахстан, Уголовный кодекс которой с 2015 г. включает в себя такую категорию, как уголовный проступок.
ре уголовно-правового регулирования, говорить непосредственно о смене модели не приходится. Как, впрочем, не приходится рассуждать и о прежней стабильности, ясности и определенности в решении данного вопроса. Попытки реагирования на происходящее сегодня привели к постоянной трансформации всех мер воздействия, как наказания, так и иного характера, что лишь усугубляет общее состояние исследуемой группы общественных отношений.
Следует согласиться с А. В. Деминым, который отмечает, что «стремление снизить уровень неопределенности путем непрерывной новеллизации законодательства своих целей не достигает, подчас девальвируя законодательный процесс и продуцируя... споры. В этих условиях требуются парадиг-мально новые подходы, включая деформализацию и децентрализацию процессов правообразования с вовлечением в него широкого круга субъектов (судов, правоприменяющих органов, международных организаций, частных лиц, их союзов и ассоциаций) и отказ от однобоко негативного отношения к роли относительно-определенных элементов в системе. правового регулирования» [8, с. 4-5].
В то же время важно указать, что смена парадигмы возможна в состоянии четкого представления — на что меняем. И здесь круг замкнулся. Мы не можем дать ответ на этот вопрос до той поры, пока не будем понимать суть происходящего в общественных отношениях в целом, независимо от уголовно-правовой сферы. Нестабильность общего вектора развития, тех ценностей, на которые необходимо опираться, отсутствие идеологического наполнения наряду с действием разнонаправленных сил на одни и те же группы общественных отношений с различным успехом не могут повлечь за собой рождение того, что называется концепцией в отдельно взятой сфере. Именно в связи с этим ее активные поиски в последние годы так и не увенчались успехом.
Общая неопределенность в части того, каким деяниям, а соответственно, кому и какими средства-
ми противодействовать, становится постоянным, и, что хуже, привычным состоянием для всех, от законодателя до правоприменителя и даже обывателя 2. Неопределенность отдельных предписаний, действительно, далеко не всегда зло, а иногда даже благо. В конце концов, право никогда и не было абсолютно определенным. Отсюда и вопросы толкования, существовавшие всегда и всегда имевшие остродискуссионный характер. Сложность заключается в отсутствии у законодателя четких установок относительно самого направления движения, что как раз и влечет судорожность в движениях, их си-туативность и фрагментарность. Недостаток ясности в понимании происходящих процессов выступает в качестве первопричины возникновения последствий подобного рода. В свою очередь, реагируя на каждое новое событие появлением в уголовном законе той или иной нормы, мы рано или поздно зайдем в тупик, когда потребуется полная замена Уголовного кодекса. Хотя и это не будет решением проблемы. При отсутствии стабильности в общественных отношениях невозможно добиться требуемого состояния в нормотворчестве и тем более в правоприменении. Определившись с вектором развития всех общественных отношений, можно будет обеспечить стабильность и в сфере правового, в том числе и уголовно-правового, регулирования. На сегодняшний день понятно лишь одно: консерватизм уголовного права в дальнейшем будет все более болезненно сказываться как на состоянии самой отрасли права, так и на практической сфере ее приложения в силу своей значимости для общественных отношений. Решение этой проблемы видится в осознании самой потребности назревших изменений и принятии подхода, согласно которому расширение предмета и метода уголовного права должно выступить в качестве концепции их развития, а не схоластически предпринимаемыми попытками что-либо изменить в силу различного рода причин субъективно-объективного характера.
Список литературы
1. Шундиков К. В. Неопределенность как характеристика правовой системы общества в фазе нестабильности // Определенность и неопределенность права как парные категории: проблемы теории и практики : мат-лы междунар. науч.-практ. конф. М., 2018.
2. Бавсун М. В., Попов Д. В. Гиперопределенность уголовного права как предпосылка его деградации // Уголовная политика и культура противодействия преступности: мат-лы междунар. науч.-практ. конф. Т. 1. Краснодар, 2018.
3. Соловьев В. С. Проповедник в пустыне: проповеди о праве (Избранные труды). М., 2014.
4. Ферри Э. Уголовная социология. М., 2005.
2 То же самое происходит и применительно к другим отраслям права. Так, Л. В. Головко отмечает применительно к судебной реформе: «Уголовному судопроизводству, как и любому другому виду судопроизводства, приходится существовать в этой неопределенности, т. е. в условиях либо продолжения, либо ожидания, либо пробуксовки.» [9, с. 67-68].
5. Зайцева Е. С. Определенность и неопределенность пределов правового регулирования // Определенность и неопределенность права как парные категории: проблемы теории и практики : мат-лы междунар. науч.-практ. конф. М., 2018.
6. Хилюта В. В. Перспективы развития методологии уголовного права в эпоху постмодерна // Журнал российского права. 2017. № 5.
7. Бабаев М. М, Пудовочкин Ю. Е. Репрессивное решение социальных проблем: причины и последствия // Российский криминологический журнал. 2016. № 3.
8. Демин А. В. Неопределенность в налоговом праве и правовые средства ее преодоления : дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2014.
9. Головко Л. В. Уголовное судопроизводство в условиях перманентной судебной реформы // Закон. 2019. № 4.
