CC BY
30
ПУБЛИКАЦИИ
УДК 271.2
ББК 87.3(2)61-07+86.372
НЕМЕЦКИЕ ПУБЛИКАЦИИ С.Л. ФРАНКА О СТАРЧЕСТВЕ1
ОКСАНА НАЗАРОВА Высшая школа философии, Каульбахштрассе, 31, г. Мюнхен, D-80539, Германия E-mail: ap-image@mail.ru
Дан анализ понимания С.Л. Франком старчества как религиозного, церковного и общественного явления. Предлагается возможное объяснение интереса С.Л. Франка к старчеству, появившегося у него в эмиграции. Выявляется роль феномена старчества в социальной философии Франка. Восприятие данного феномена объясняется спецификой его мировоззрения. Особое внимание уделяется интерпретации и роли одного из самых великих представителей этой традиции в российской истории, св. Сергия Радонежского. Предлагаются переводы с немецкого языка двух статей С.Л. Франка2, в которых рассматривается старчество как феномен русской церковной и светской истории, определяется сущность старчества, приводятся имена известных и влиятельных русских старцев, анализируется образ св. Сергия Радонежского как духовного предводителя древнерусского государства.
Ключевые слова: социальная философия С.Л. Франка, старчество, русская душа, религиозность, монашество.
GERMAN PUBLICATIONS OF S. L. FRANK ABOUT SENILITY
Oksana Nazarova High School of Philosophy 31, Kaulbach str. Munich, D-80539, Germany E-mail: ap-image@mail.ru
The author suggests the analysis of S. L. Frank's understanding of senility as religious, spiritual and social phenomenon. The author describes the possible explanation of S. L. Frank's interest towards senility he had during the emigration. The phenomenon role of senility in S. L. Frank's social philosophy is discussed. The perception of this phenomenon is explained with the specific character of S. L. Frank's world - view. The author pays special attention to the interpretation and the role of one of the greatest representatives of this tradition in Russian History, St. Sergius of Radonezh. The article contains
1 Предлагаемый вниманию читателя материал представляет собой продолжение вышедшей ранее статьи «Тема старчества в публикациях С.Л. Франка» («Вестник славянских культур». М., 2012. № 1 (XXIII). С. 12-20 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.gask.ru/upload/medialibrary/journals/ 2012messenger1.pdf). В ней можно почерпнуть более подробную информацию о специфике печатных изданий, в которых были опубликованы немецкоязычные статьи С.Л. Франка о старчестве. Также в ней представлен развернутый анализ темы старчества в философии Франка.
2 Предлагаемые ниже переводы статей Франка (перевод с нем. наш. - О.Н.) расположены не в хронологическом порядке, а в тематическом.
S.L. Frank's translations of two articles from the German language where the senility is considered as a phenomenon of Russian old men and the image of St. Sergius of Radonezh as a religious leader of the Ancient Russian State is analyzed.
Key words: social philosophy of S.L. Frank, senility, Russian soul, religious feeling, monasticism
При знакомстве с библиографией произведений Семена Людвиговича Франка обращает на себя внимание тот факт, что с 1926 г. по 1937 г. в различных периодических изданиях им был опубликован ряд статей, в которых он стремился описать основные черты русского мировоззрения и русской души, показать идеальный облик русского народа и ответить на вопрос о том, в ком он нашел свое совершенное выражение. Причем эти статьи писались им преимущественно на немецком языке, а значит, были обращены к читателю западному, немецкому. Вспоминая знаменитый спор Франка с Эрном, в котором он выступал, скорее, как западник, возникает вопрос, не является ли его активное обращение к «русской» тематике в эмиграции «регрессом» к славянофильству. На наш взгляд, нет. Франк никогда не был сторонником идеи национальной исключительности русского народа, да и его собственное философское мировоззрение, как известно, всегда питалось преимущественно западноевропейскими источниками - в первую очередь немецкой философией и мистикой. Полагаем, что одной из важнейших причин его интереса к «русской» теме послужило отношение западноевропейцев к русской революции, которая воспринималась ими преимущественно с внешней стороны, как бунт, жестокость, деспотизм, безбожие, наконец. И все это представлялось выражением самой сути русского народного духа! Обращение Франка к этой теме объясняется стремлением из любви и сострадания к своему народу защитить его от подобных ошибочных определений и ассоциаций. Философ стремился показать, что не анархия и жестокость, но спокойная и глубокая религиозность составляет подлинное существо русской души, и ее истинными выразителями в первую очередь являются старцы - «одно из наиболее примечательных и ценных религиозных явлений жизни русской церкви» (курсив наш. - О.Н.) [2, с. 167].
Образ старца - просвещенного монаха-мистика, находящегося в живой непосредственной связи с Богом и вернувшегося в мир ради того, чтобы служить ему, нести в него правду Божию, встречается у Франка в статьях о Достоевском3, статье «Духовный предводитель Древней Руси» (1935) и в рецензии на книгу Игоря Смолича «Русские старцы» (1937)4. Всестороннего развития тема старче-
3 Имеется в виду статья «Из духовной мастерской Достоевского» (Aus Dostojevskijs geistiger Werkstatt // Zeitschrift für slavische Philologie. Leipzig, 1930, Bd. VII, S. 137-141. В переводе Курапи-ной В. статья опубликована в изд.: Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб., 1996, с. 350-353.). Также замечания о влиянии старчества на русскую литературу встречаются в статье Франка «Отношение русского человека в Богу» («Der russische Mensch in seiner Beziehung zu Gott», 1935), где упоминается старец Зосима из романа Достоевского «Братья Карамазовы» (в моем переводе статья издана в альманахе «Вторая навигация» // Мюнхен, 2005, № 5, с. 279-284).
4 Перевод названных статьи и рецензии предлагается читателю в данной публикации (см. ниже).
ства у Франка не получила, однако названные публикации вызывают особый интерес, поскольку в них проясняется та роль, которую играет образ старца в его творчестве (в первую очередь в его социальной философии), а также выявляется обусловленность восприятия Франком феномена старчества спецификой его философского мировоззрения.
В рецензии на книгу И. Смолича, опубликованной в журнале «Hochland», Франк высказывает свои мысли о роли старцев в духовной и социальной жизни русского народа. Она начинается с определения самого понятия «старец», поскольку обращена к западному читателю, знакомому с этим явлением лишь благодаря идеализированному образу старца Зосимы из романа Достоевского «Братья Карамазовы». Книга Смолича, по мнению философа, вызывает особый интерес, поскольку рисует «общую синтетическую картину этого религиозного явления в его историческом развитии», а также раскрывает образы конкретных старцев и содержание их учений.
Франк задается вопросом о смысле и типичном религиозном своеобразии старчества. Он обращает внимание на то, что старец в силу своей духовной зрелости хотя и способен сопровождать послушников и мирян в духовном совершенствовании, в церковной иерархии остается простым монахом. В этой связи необходимо вспомнить об основном принципе социальной философии С. Франка, согласно которому истинным прообразом общественного устройства является церковь, а подлинная свобода состоит в свободном выполнении предначертанных человеку обязанностей на том месте, которое отведено ему в социальной иерархии5. Старец, по сути дела, и является таким идеал-реалистическим образцом свободы в церковной общности. Он находится в церковной структуре, подчинен иегумену, но в то же время остается свободен в своих действиях, ведь им, в сущности, никто не руководит, и, что более важно, он остается свободен в своем выборе, поскольку старчество является личным выбором, а не назначением со стороны церковной власти.
По мнению С. Франка, Святой Дух, «который веет там, где хочет»6, находит свое выражение в лоне церкви именно в старчестве. Он остается невидимым и внешне покорно подчиняет себя церковному порядку, однако изнутри при помощи духовного углубления он исцеляет себя от человеческих недостатков. Франк открыто противополагает старчество внешней церковности, для которой «идеалом христианской жизни становятся роскошные богослужения, внешне религиозно оформленный жизненный порядок и тесное объединение церкви с национальной монархией» [2, 169]. Таким образом, уже в этой статье присутствует зачаток того различения двух природ церкви - «сущностно-мистической» и «эмпирически-реальной», в основе которого лежит богословское различение понятий «видимая» и «невидимая» церковь, которое мы находим у Франка в его позднем сочинении «С нами Бог». И уже здесь содержится указание на пагубность победы этого внешне-церковного направ-
5 См. подробнее: Назарова О. О роли и месте социальной философии в творчестве Семена Людвиговича Франка // Вопросы философии. 2008. № 5. С. 104-115.
6 Франк использует глагол «веет», а не «дышит», который принят в русском переводе Евангелия от Иоанна (3:8): «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа».
ления, которая нашла свое выражение в церковном расколе XVII столетия7. В работе «С нами Бог» Франк делает акцент на греховности эмпирически-реальной церкви и говорит о святости мистической, невидимой церкви.
В противопоставлении старчества как пути к Богу через покойное молитвенное углубление внутрь себя внешней церковной религиозности находит свое выражение основной принцип философского мировоззрения Франка - противопоставление внутреннего самоуглубления внешней активности, который он обосновывает, ссылаясь на Августина: «не иди во вне, иди во внутрь себя: внутри человека обитает истина и когда ты внутри обретешь себя ограниченным, перешагни самого себя» 8. Этот же принцип проявляет себя и в противопоставлении западного (мирского) христианства, которое делает акцент на работу в миру, восточному (молитвенному) христианству. «Старчество как таковое заменяет всю организаторскую культурную работу воспитательным воздействием на внутреннюю религиозную жизнь. Это живой источник, который питает истинную, глубокую христианскую набожность русского народа и только на этом пути влияет на нравственный и жизненный порядок», - пишет Франк [2, с. 168].
В старцах он видит истинных религиозно-духовных предводителей русского народа и консолидирующую его силу, а духовное руководство народом ставится Франком, по сути дела, выше руководства политического. В рецензии на книгу И. Смолича Франк подчеркивает влияние старчества на объединение русского народа как до становления Московского государства, так и в период секуляризации русской церкви при Петре I, а в статье «Духовный предводитель Древней Руси», опубликованной в журнале «Liebet einander»9, св. Сергий представляется им как вдохновитель победы московского князя Дмитрия в борьбе против татар.
В образе старца можно увидеть и еще один теоретический аспект. Отстаиваемый Франком идеал теократии включает в себя представление о том, что государством должны управлять люди просвещенные, поскольку именно они наделены даром отчетливого видения идеи. Рискнем предположить, что именно в русских старцах, как просветленных духом служителях Бога, посредниках между народом и Богом, философу открылись реальные духовные силы, способные возглавить теократическое государство.
Обращаясь к теме старчества, Франк стремился убедить западного читателя также и в том, что разрушение и закрытие церквей и монастырей не означает упадка религиозного духа русского народа. Его статьи о старцах заканчиваются словами, выражающими веру в сохранение и продолжение старчества и в Советской России. Пока жив институт старчества, христианство в России не умрет, а значит, будет жить душа русского народа и сохранится его нравственная основа. И лишь благодаря «невидимому воздействию» старцев может стать возможным духовное возрождение русского народа.
7 В работе «С нами Бог» (Часть III, параграф 3 «Идея церкви и антиномизм ее двух понятий») Франк делает акцент на греховности эмпирически-реальной церкви и говорит о святости мистической, невидимой церкви.
8 Франк С.Л. Смысл жизни.
9 Frank S. Ein geistiger Führer des alten Rußlands // Liebet einander. Lemgo. 1935. N 9. S. 130-133.
Список литературы
1. Назарова О.А. Тема старчества в публикациях С.Л. Франка // Вестник славянских культур. М.: ГАСК, 2012. № 1 (XXIII). С. 12-20.
2. Frank S. Die russischen Starzen // Hochland. München und Kempten, 1937. Bd. 2. S. 167-169.
3. Smolitsch I. Leben und Lehre der Starzen. Wien: Thomas-Verlag Jakob Pegner, 1936.
4. Франк С.Л. Из духовной мастерской Достоевского // Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. С. 350-353.
5. Франк С.Л. Отношение русского человека к Богу // Вторая навигация. Мюнхен, 2005. № 5. С. 279-284.
6. Назарова О.А. О роли и месте социальной философии в творчестве Семена Людвиговича Франка // Вопросы философии. 2008. № 5. С. 104-115.
7. Франк С.Л. С нами Бог. М.: АСТ, 2003.
8. Франк С.Л. Смысл жизни. Париж: YMKA Press, 1928.
9. Frank S. Ein geistiger Führer des alten Rußlands // Liebet einander. Lemgo. 1935. N 9. S. 130-133.
References
1. Nazarova, OA Tema starchestva v publikacijah S.L. Franka [Eldership Issues in publications of S.L. Frank], in Vestnik slavjanskih kul'tur, 2012, № 1 (XXIII), pp. 12-20.
2. Frank, S. Die russischen Starzen, in Hochland. München und Kempten, 1937, Bd. 2, pp. 167-169.
3. Smolitsch, I. Leben und Lehre der Starzen. Wien: Thomas-Verlag Jakob Pegner, 1936.
4. Frank, S.L. Iz duhovnoj masterskoj Dostoevskogo [From Dostovsky's Spiritual Workshop], in Frank, S.L. Russkoe mirovozzrenie [Russian World-View], Saint-Petersburg: Nauka, 1996, pp. 350-353.
5. Frank, S.L. Otnoshenie russkogo cheloveka k Bogu [Attitudeof aRussian Person towards the God], in Vtoraja navigacija [The Second Navigation], Munich , 2005, № 5, pp. 279-284.
6. Nazarova, OA Voprosy filosofii, 2008, № 5, pp. 104-115.
7. Frank, S.L. S nami Bog [The God is with us], Moscow: AST, 2003.
8. Frank, S.L. Smysl zhizni [Meaning of Life], Paris: YMKA Press, 1928.
9. Frank, S. Ein geistiger Führer des alten Rußlands, in Liebet einander. Lemgo, 1935, no. 9, pp. 130-133.
УДК 271.2 ББК 86.372
ДУХОВНЫЙ ПРЕДВОДИТЕЛЬ ДРЕВНЕЙ РУСИ1 Проф. С. Франк
Из числа великих христиан Древней Руси, которые благодаря святому образу жизни возвысились до уровня духовных вождей русского христианства, без сомнения величайшим, любимейшим и влиятельнейшим является почитаемый в качестве русского национального святого Сергий из Радонежа - простой человек, живший в XIV веке. Родом из простой семьи, он уже в детстве имел видения,
1 Frank S. Ein geistiger Führer des alten Rußlands // Liebet einander. Lemgo. 1935. N 9. Р. 130-133. (Примеч. наше. - О.Н.)
которые призывали его к святой жизни. Одно из его видений изображено на прекрасной картине русского религиозного живописца Нестерова: бледный, худой, босой мальчик в крестьянской рубашке благоговейно и смиренно замер в лесу перед чудной, охваченной светом фигурой2. Уже в юности Сергий покинул отчий дом и удалился вместе с братом в лес в окрестностях Москвы для того, чтобы там в построенной своими руками маленькой хижине вести жизнь отшельника. Его брат вскоре покинул его, напуганный трудностями и опасностями этого лесного уединения. Сергий остался в полном одиночестве и провел свою жизнь в постоянных молитвах. И все же этот скромный и неизвестный юноша почти тотчас же прославился благодаря своей святой жизни. Вопреки своему стремлению к полному уединению с Богом, он вынужден был смириться с тем, что постепенно все больше людей, руководимых тем же стремлением, присоединились к нему. Сначала Сергий хотел уйти дальше и поискать себе новое место для святого одиночества; однако по просьбе этой образовавшейся вокруг него общины он решил остаться и возглавить ее. Вокруг маленькой хижины со временем возник монастырь, в котором братья жили и работали вместе, - первый образец для всех, возникших позднее русских общежительных монастырей, так называемых «киновий». Жизнь была напряженная и трудная, полная всевозможных нужд и лишений, но именно в этих лишениях под руководством Сергия, участвовавшего в самых сложных работах, крепли мужество и вера поселенцев. Работать и молиться - таков был девиз монастыря, и под этим девизом были собраны невидимые духовные богатства, в которых русское христианство, русский народ находили духовную пищу и силу в течение последующих столетий после смерти Сергия и вплоть до наших дней.
В том месте, где когда-то крестьянский мальчик построил себе маленькую хижину в лесу, теперь расположен самый крупный и известный русский монастырь (разумеется, закрытый большевиками) - Сергиев монастырь Святой Троицы (примерно 60 км к северу от Москвы), источник не только всех последующий русских монастырей, но и всей христианской культуры московской Руси и поздней российской империи. Отсюда еще при жизни Сергия уходили его последователи, проникали в леса на Севере и на Востоке, обращали в христианскую веру дикие финские народности и тем самым становились первыми мирными борцами за колонизацию этих территорий, за распространение русской народности и за ее сплочение в большую империю. Слава Сергия дошла до Москвы, которая как раз в те времена стала центром и столицей России. Тогдашний предстоятель русской церкви, митрополит Алексий Московский, чтил отшельника; он хотел назвать его своим преемником, и лишь слезно умолил Сергий об освобождении от этой чести, которая казалась ему непосильной ношей, изменой жизненному пути, предначертанному ему самим Богом. Сергий всю жизнь оставался простым монахом, чья жизнь была посвящена молитве и тяжелейшему физическому труду, но также и любовной заботе о своих последователях; он ду-
2 Франк имеет в виду картину М.В. Нестерова «Видение отроку Варфоломею» (1890, Третьяковская галерея). Мальчик на ней изображен обутым. (Примеч. наше. - О.Н.)
мал только о Боге и духовности, не отдаваясь мирским заботам. Правда, он против своей воли зачастую был вынужден использовать свой авторитет, духовную силу своей личности с тем, чтобы призвать к миру воюющих между собой русских князей. И все же свершилось чудо. Этот отшельник, вся жизнь которого была окружена покоем одиночества, стал духовным вождем всего русского народа и наряду с этим - зачинателем его национального возрождения и национального подъема. Как произошло это чудо?
Крестьянский мальчик начал свой религиозный жизненный путь в уединенной лесной хижине в XIII веке, когда Россия из-за страшного татарского нашествия пребывала в материальном и духовном упадке. Ужасы этого нашествия дикой азиатской орды, которая сжигала города на своем пути, убивала мужчин, уводила женщин в плен и в конце концов подчинила себе всю Россию, повергли многие поколения русских людей в состояние паники, бессилия и отчаяния. Буль-шая часть населения бежала из южных степей на север, в леса, когда-то цветущее южно-русское государство с его столицей Киевом было уничтожено, нищета и унизительное порабощение стали судьбой русского народа. К этому добавлялся постоянный братский раздор между русскими князьями, которые боролись между собой за власть и каждый из которых пытался хитростью завоевать земли другого или покорностью перед татарскими властителями заполучить титул великого князя, верховного предводителя тогдашней России. Никто не смел и подумать о том, чтобы свергнуть татарское господство, добиться для русского народа национальной независимости, безопасности, мира и благосостояния. Положение казалось таким же безнадежным, как и теперь в связи с жизнеразруша-ющим и пока что не устранимым господством большевизма: казалось, что зло повсеместно торжествует над добром. И вот среди этого бессилия и отчаяния в русском народе все шире стало распространяться удивительное известие об избранном мужественном человеке. Правда, этот человек не был ни воинственным героем, ни родовитым властителем; он был скромным отшельником, который провел свою простую жизнь в молитве и в работе. Но это был человек, истинно верующий в Бога и потому обладавший подлинным, непоколебимым мужеством. У этого человека - святого Сергия - не было сознательного намерения к спасению своего народа, однако он излучал божественную силу, силу самого Бога, и это излучение освещало темноту русской жизни, согревало русское сердце, вновь вселяло мужество. Это было начало религиозного, а значит, человеческого и национального возрождения всего русского народа. Вновь затеплилась надежда на лучшую, достойную жизнь, на то, что удается набраться мужества и собраться с силами. Еще при жизни Сергия московский князь Дмитрий привел к нему собранное им войско. Сергий дал ему свое благословение на задуманное геройское предприятие национального освобождения и отправил с ним двух своих монахов, которые, как сообщает предание, «без оружия будут участвовать» в битве с татарами. Войско князя отбросило татар за Дон, и с того дня их господство над Русью стало близиться к закату. В течение последующих 50 лет это господство пришло к концу. Уже во времена правления внука Дмитрия, Ивана III, возникло сильное, независимое московское государство, а из него впоследствии - русская империя, раскинувшаяся на шестую часть земной суши и
превратившаяся, кроме того, в центр всего восточного христианства. Тем самым все русское государство, как и русская христианская культура, после катастрофы татарского нашествия обрели свой исходный пункт в образе простого монаха-крестьянина, который в самые худшие времена непоколебимо и твердо был с Богом и вел святую, христианскую жизнь. Такими невидимыми, скрытыми от мира, отдаленными от всякой мирской суеты и славы путями ведет Бог людей и народы к спасению и возрождению.
Становится понятным, почему образ святого Сергия являл для русского народа яркий пример всякого истинного религиозного предводительства, а его поселение - монастырь Святой Троицы - стало образцом и средоточием всей русской религиозной жизни. Столетиями паломничали русские верующие к этому монастырю. На базе его была основана известнейшая и влиятельнейшая русская духовная академия3, благодаря которой свет христианской веры широко распространялся по всей России. В 1892 году в монастыре торжественно отмечалась 500-летняя годовщина со дня смерти Сергия. Торжественную речь, которую в этой связи держал профессор этой академии, известный русский историк Ключевский, он закончил словами: «Творя память преподобного Сергия, мы проверяем самих себя, пересматриваем свой нравственный запас, завещанный нам великими строителями нашего нравственного порядка, обновляем его, пополняя произведенные в нем траты. Ворота лавры преподобного Сергия затворятся и лампады погаснут над его гробницей только тогда, когда мы растратим этот запас без остатка, не пополняя его»4.
Никто не мог в то время предположить, сколь пророческими окажутся его слова. Вскоре после того, как духовные вожди русского народа, а вслед за ними и значительная часть самого народа изменили христианской вере, забыли завет святого Сергия и в человеческом высокомерии устремились к счастливой жизни без Бога, Россию поработило чудище большевизма - этого нового и еще более страшного, чем татарское, нашествия - и вновь разрушило ее до основания. И тогда действительно затворились врата Сергиевой лавры и потухла лампада над его могилой: большевики закрыли лавру, подобно другим монастырям и церквям. Но в сердце русского народа не погас святой свет, который этот великий русский последователь Христа зажег почти шесть столетий тому назад. Он продолжает гореть в страдающей русской церкви. И когда десять лет назад изгнанные из России христиане, стремясь сохранить на чужбине христианскую веру, основали в центре Европе, в Париже, на маленьком, обнесенном оградой холме монастырь и богословскую школу, в которой получали образование русские священники и духовники, они посвятили этот новый центр русского христианства незабвенному имени великого русского святого - Сергия. Так его освящающий дух живет и поныне в русском христианстве и с божьей помощью вновь спасает бедный, измученный русский народ.
3 Франк имеет в виду Московскую духовную академию, которая в 1814 году была переведена в Троице-Сергиеву Лавру (Примеч. наше. - О.Н.)
4 Цитата сверена по интернет-ресурсу: http://dugward.ru/library/kluchevskiy/ kluchevskiy_znachenie_prepodobnogo_sergiya.html (Примеч. наше. - О.Н.)
УДК 271.2 ББК 86.372
РУССКИЕ СТАРЦЫ * Семен Франк
Одним из наиболее примечательных и ценных религиозных явлений жизни русской церкви является институт так называемого «старчества». Западному христианству это явление знакомо по бульшей части лишь благодаря образу «старца» Зосимы из романа Достоевского «Братья Карамазовы», все-таки сильно осовремененному и идеализированному им. Редкие краткие и поверхностные замечания о сущности старчества, появившиеся в последнее время в немецких журналах, конечно же, недостаточны для того, чтобы мало-мальски адекватно обрисовать картину этого явления. Тем больше следует приветствовать появление сейчас основательного, основывающегося на тщательном анализе и при этом выразительно написанного, понятного широкому кругу читателей исследования русского историка церкви, проживающего в Берлине, Игоря Смолича «Жизнь и учение старцев» 1 **. Читателю эта книга дает возможность заглянуть в пока еще незнакомый ему мир христианской мудрости и духовного настроя русской церкви. Во введении автор говорит о духовной почве, на которой возникло русское старчество, а именно аскетически-мистической практике восточного монашества. В основной части рассказывается о развитии и исторической судьбе старчества в русских монастырях и скитах начиная с XV века и до настоящего времени. Богословское и историческое изложение (за что читатель будет особенно благодарен автору) делается наглядным благодаря цитированию в переводе некоторых отрывков из биографических источников и подлинных наставлений старцев. Тем самым рисуется как общая синтетическая картина этого религиозного явления в его историческом развитии, так и ряд впечатляющих портретов конкретных личностей, дается описание их жизни и их учений.
Теперь что такое «старец»? «Старец» в дословном переводе означает «старик», «праотец» - это духовно зрелый монах (как правило, уже старый), который в результате долгой аскетической практики и религиозно-мистического опыта
* Frank S. Die russischen Starzen // Hochland. München und Kempten. 1937. Bd. 2. S. 167-169. (Перевод наш. - О.Н.) 1 Thomas-Verlag Jakob Pegner, Wien.
** Смолич Игорь Корнильевич (1898, Умань Киевской губернии - 1970, Берлин) - историк церкви, доктор философии, доктор богословия. Книга «Жизнь и учение старцев» (Вена, 1936), написанная на немецком языке, появилась на свет в результате изучения аскетического опыта Оптинских старцев и их влияния на самые различные слои русского общества. Целью жизни Смолича было создание монументального труда по истории русской церкви. Труд «Жизнь и учение старцев» является подготовительным этапом в осуществлении этого замысла. Русский перевод книги опубликован в «Богословских трудах» (Вып. 30) и сборнике трудов И.К. Смолича «Русского монашество» (М., 1997). (См.: [электроннвй ресурс]. Режим доступа: http://krotov.info/history/11/smo/lich_00.htm (Примеч. наше. - О.Н.)
обрел дар руководить послушниками на пути к внутреннему совершенству и помогать мирянам в их духовной нужде. Призвание к старчеству является исключительно личной харизмой; это не служба, на которую могла бы назначить церковная власть; в церковной иерархии старец остается простым монахом (разумеется, нередко и монахом-священником), который не исполняет никакой службы и который, если он живет в монастыре, подчинен иегумену. Но зачастую старцы живут как отшельники или в отдельных хижинах рядом с монастырем. Никто не может поставить перед собой задачу быть «старцем»: это было бы равнозначно намерению достичь состояния святого. Достигают звания старца и исполняют его обязанности в том случае, когда дар старчества становится очевиден и монастырским братьям, и народу, когда после долгих лет аскезы и уединенных молитв слышат призыв Господа быть старцем. Единственным умыслом, ведущим к старчеству, является неустанное стремление научиться правильной аскезе и постоянной молитве, благодаря которой под руководством духовно опытных людей (как правило, уже старцев) приходят к состоянию духовного совершенства. Поэтому будущий старец зачастую ведет жизнь отшельника: когда он прожил некоторое время в монастыре и чувствует, что при этом его духовные успехи недостаточны, он просит у иегумена благословения на то, чтобы переселиться в другой монастырь и там подчиниться руководству известного старца. А зачастую он переселяется в «пустынь», которой в России, как правило, служит девственный лес, чтобы в качестве отшельника упражняться в духовных добродетелях. Если он достигает в этом успеха, то позднее к нему присоединяются другие, ищущие святости, и само собой возникает новое поселение монахов - монастырь или группа отшельников (скит). Так, ищущие святости, пройдя путь длительного духовного совершенствования, в последний период своей жизни обретают дар, позволяющий им быть мудрым духовным наставником, и, таким образом, становятся «старцами».
Здесь нет необходимости рассказывать о возникновении русского старчества на основании принципов послушания и духовного руководства и основанных на этом упражнений мистической «мысленной молитвы» в древнем восточном монашестве и прослеживать его дальнейшую историю в России. Мною будут высказаны лишь некоторые общие размышления, на которые наводит книга. Сначала о смысле и типичном религиозном своеобразии этого явления. Как уже говорилось, старчество является исключительно харизматической службой; в нем в лоне церкви находит свое выражение дух, «который веет там, где хочет». Этот дух почти незримо царит в видимой церкви, внешне покорно подчиняя себя ее порядку, но внутри при помощи духовного углубления исцеляя себя от ее человеческих недостатков и слабых мест. Восточной церкви не знакома деятельность монашеских орденов по западному образцу. Старчество в восточной церкви являет собой своеобразную замену этому. Конечно, монастыри также играют в русской истории большую организаторскую роль, например - в области хозяйствования: им Россия в значительной мере обязана открытием и заселением своих огромных территорий (в особенности на севере). Но старчество как таковое заменяет всю организаторскую культурную работу воспитательным воздействием на внутреннюю религиозную жизнь. Это живой источник, который питает истинную, глубокую христианскую набожность русского народа и только на этом
пути влияет на нравственный и жизненный порядок. Достоевский однажды в этой связи совершенно точно заметил, что, по мнению русского народа, нравственное основание мира выражается в невидимом влиянии немногих избранных, в спокойной закрытости живущих святых.
В том случае, когда открывается сущность русского старчества и принимается во внимание его влияние, вся русская церковная история предстает в ином свете. Обычно временем расцвета русской церкви считают Московское княжество, а об основанной Петром Великим мирской монархии «Петербургской эпохи» (т.е. XVIII и XIX столетия) говорится как о времени церковного упадка. В этом традиционном мнении верно лишь одно: в Московском княжестве жизнь народа была подчинена церковным ценностям и внешней церковной традиции, а в последующем столетии этот стиль жизни был разрушен и в значительной мере секуляризован. Но когда - в свете основополагающего значения старчества - обращаются ко внутренней стороне русской святости, то получают совершенно иную картину ее исторической судьбы. Именно старчество в первую очередь выступает как крупное и влиятельное явление (течение так называемых «заволжских старцев» - основателей монастырей и скитов на севере России, возникшее в XV столетии под непосредственным влиянием мистического движения «исихазма» на горе Афон, т.е. еще до консолидации московского княжества). Столь же глубоким и проникновенным является прекрасный образ главы этого течения, первого известного русского старца - Нила Сорского, который проповедовал евангельскую бедность и простоту, лишал монастыри собственности, выступал против преследования еретиков (вдумайтесь, в XV веке!) и написал указание к монашеской жизни, пронизанное истинно евангельской глубиной . Однако это движение было вскоре уничтожено в результате преследований со стороны противостоящего церковного направления, которое шло рука об руку с упрочением сакрального царского деспотизма; после падения Византии (1453) возникает известная теория о Москве как «третьем и последнем Риме». Идеалом церковно-христианской жизни становятся роскошные богослужения, внешне религиозно оформленный жизненный порядок и тесное объединение церкви с национальной монархией. (Следствием победы этого направления является и пагубный раскол XVII столетия.)
И напротив, в XVIII веке именно в ходе этого процесса секуляризации вновь возникает старчество (в образе Паисия Величковского) и в XIX столетии достигает своего высшего расцвета. Многие русские люди, не только из низших народных классов, но также и из высших слоев, черпают в нем - вне секуляризованных жизненных отношений и постепенного застывания официальной церковной жизни - духовные силы, утешение и духовное исцеление. Случилось так, что любимец Николая I, блестящий военный инженер, дворянин (Игнатий Брян-чанинов ****) решил принять монашеский постриг и стал «старцем». Такие духов-
*** Имеется в виду Монастырский устав в 11 главах, написанный Нилом Сорским. (Примеч. наше. - О.Н.)
**** Епископ Игнатий (в миру - Дмитрий Александрович Брянчанинов (1807-1867)) - епископ Православной Российской Церкви, богослов, ученый и проповедник. В 1988 году прославлен Русской православной церковью в лике святителей. (Примеч. наше. - О.Н.).
ные предводители России, как Гоголь, Киреевский, Достоевский, Константин Леонтьев, Владимир Соловьев, находились в постоянном духовном общении со старцами из Оптиной Пустыни; даже такой религиозный оригинал, как Лев Толстой, искал там мира для своей бурной, томящейся по Богу души (конечно же, напрасно). Великая русская литература XIX столетия, имеющая христианские корни, может быть понята правильно, лишь когда принимаются во внимание ее взаимоотношения со старчеством. На первую треть XIX века приходится влияние, возможно, самого великого и наиболее значительного русского святого, опиравшегося на традицию старчества, Серафима Саровского - одного из самых прекрасных, напоминающих Франциска Азизского святых образов всего христианства; деятельность этого старца, этого святого пронизана райской радостью и безграничной христианской любовью.
Последние старцы жили в Оптиной Пустыни еще в первые годы большевистского господства; их влияние пребывает во многих ныне живущих русских христианах. Сейчас, конечно же, все монастыри и скиты закрыты или разрушены, и тем самым видимому влиянию старцев пришел конец. Но ходят слухи о существовании новых поселений в недоступных горах Кавказа; говорится о множестве новых лесных монастырей под маской «коллективных хозяйств». И нельзя сомневаться в том, что и теперь многие безымянные старцы странствуют по России, даря измученному народу молитвенное утешение и духовное поучение *****. Лишь благодаря этому невидимому воздействию можно ожидать и желаемого скорейшего духовного возрождения русского народа.
***** Вера Франка в то, что старчество в Советской России не было полностью уничтожено, находит своё подтверждение в книге С. Девятовой «Православные старцы XX века» [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://azbyka.ru/tserkov/svyatye/svyatye_i_podvizhniki/ devyatova_pravoslavnye_startsy_01-all.shtml - О.Н.
