Некоторые вопросы соотношения уголовной и административной ответственности Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343.01

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ СООТНОШЕНИЯ УГОЛОВНОЙ И АДМИНИСТРАТИВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Романова Нелли Львовна

кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовного права Восточно-Сибирского филиала Российского государственного университета правосудия, заслуженный юрист Иркутской области

г. Иркутск, e-mail: nellyromanova@mail.ru

SOME QUESTIONS ABOUT CORRELATION OF CRIMINAL AND ADMINISTRATIVE RESPONSIBILITY

Nelli Romanova

Candidate of Law Science, Associate Professor of Criminal Law Department of The East-Siberian branch of The Russian state University of justice, Merited lawyer of Irkutsk area, Irkutsk

АННОТАЦИЯ

Рассматриваются различные проблемы соотношения уголовной и административной ответственности: анализ понятий административного правонарушения и преступления; содержание признака общественной опасности; сущность административной преюдиции в уголовном праве; вопросы уголовной ответственности юридических лиц.

ABSTRACT

The article deals with a different problems of correlation between criminal and administrative responsibility: analysis of administrative violence and crime; characteristic of social danger; essence of administrative prejudition in criminal law; questions of the criminal liability of legal entities.

Ключевые слова: преступление; общественная опасность; административная преюдиция; уголовная ответственность юридических лиц.

Keywords: crime; social danger; administrative prejudition; criminal liability legal entities.

Согласно российскому праву и законодательству административное правонарушение является самостоятельным видом правонарушения. С одной стороны, идея общественной опасности, как эксклюзивного признака преступления, являющаяся «водоразделом» между данными видами правонарушений, позволяет избежать «смешение жанров» и считать уголовную и административную ответственность самостоятельными правовыми явлениями. Тем не менее, с другой стороны, рассматривая объективные признаки схожих составов административных и уголовных правонарушений, обнаруживаем отличие в признаках лишь объективной стороны, и на дискутируемый вопрос: что общего и в чем разница между общественной опасностью как материальным признаком, характеризующим и преступления, и административные правонарушения, ответ очевиден — степень этой опасности, поскольку объекты, которые указывают на характер общественной опасности, идентичны. В та-

ком случае понимаема позиция ученых, полагающих, что общественная опасность, пусть даже в минимальной степени, все же присуща и административным правонарушениям [4, с. 10].

Известно, что степень — количественный признак общественной опасности, на который указывают различные обстоятельства: тяжесть последствий, степень завершенности деяния и т. д. По степени общественной опасности выделяют такие виды составов преступлений, как основной, привилегированный, квалифицированный и особо квалифицированный. Степень общественной опасности административного правонарушения ниже преступления, практически «нулевая», так как ч. 2 ст. 14 УК РФ говорит о малозначительности, в силу которой деяние не считается преступлением, поскольку отсутствует общественная опасность. Кроме того, ст. 2.1 Ко-АП РФ, формулируя определение правонарушения, называет таковым деяние, противоправное и виновное. Объекту посягательства причиняется

2(20)/2019 Глагол Ъ

правосудия

вред или создается угроза причинения вреда. Проблему грани вредоносности и общественной опасности помогает объяснить важнейший закон диалектики: переход количества в качество, и административная преюдиция в данном случае является тем «накопительным» звеном.

Так, например, незаконная охота, если деяние не причинило крупного ущерба (п. «а» ст. 258 УК) при отсутствии иных признаков преступления, является административным проступком, поскольку фактически нарушает порядок управления и не достигает общественной опасности, присущей преступлению.

Согласно п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ (в ред. от 30 ноября 2017 г.) «объективную сторону состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 8.37 КоАП РФ, образуют нарушения правил охоты, не указанные в диспозициях ч. 2 ст. 7.11, ч. 1.2 и 1.3 ст. 8.37 КоАП РФ. Такие действия подлежат квалификации по ч. 1 ст. 8.37 КоАП РФ в случае, если они не были совершены повторно в течение года (ч. 1.1 ст. 8.37 КоАП РФ) и не содержат признаков преступлений, предусмотренных ст. 258 и 258.1 УК РФ»1.

Как раз на примере незаконной охоты можно говорить о сущности административной преюдиции, существовавшей ранее в уголовном законодательстве (УК РСФСР 1960 г.). Она указывала степень общественной опасности деяния, выраженную в повторности, и при этом количественная характеристика общественной опасности переходила в качественную, что признавалось законодателем, отграничивая этим проступок от преступления.

Противникам административной преюди-ции, приветствовавшим ее устранение с принятием в 1996 г. УК РФ [3, с. 18] и считающим ошибкой вновь ее появление в современной редакции УК РФ, полагающим, что «накопление» проступков не может превратить деяние в преступление [5, с. 69], следует не забывать о существовании основополагающего закона диалектики.

Одна из причин отмены, в свое время, административной преюдиции базировалась на практических сложностях контроля подобных

1 О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 18 окт. 2012 г. № 21 // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] : справочная правовая система.

деяний. Так, отмечалось отсутствие единой регистрации фактов привлечения к административной ответственности. Кроме того, чуть ли не половина материалов о браконьерстве передавалась в органы внутренних дел с нарушением установленных сроков привлечения к административной ответственности, а также большинство протоколов на браконьеров оформлялись неграмотно и небрежно (часто не устанавливалась личность нарушителя) [6, с. 67].

В настоящее время вопрос о целесообразности введения административной преюдиции в УК РФ стал вновь обсуждаем [1; 10 и др.].

Стоит согласиться с мнением А. Г. Без-верхова, который отмечает, что «сущность административной преюдиции состоит в признании неоднократно совершенных виновным лицом в течение определенного периода времени административных правонарушений после наложения за первое (первые) из них административной ответственности юридическим фактом, порождающим уголовно-правовые последствия» [2, с. 15].

Административная преюдиция в уголовном праве относится к своего рода повторности правонарушения, которая «накапливает» в себе общественную опасность. Так, например, повторное умышленное нарушение запрета управлять транспортным средством в состоянии опьянения, совершенное лицом, несмотря на применение к нему административного взыскания, говорит, без сомнения, о стойком негативном отношении его к охраняемым законом общественным отношениям. Об этом также свидетельствуют, например, действия продавца алкогольной продукции несовершеннолетним (ст. 151.1 УК); лица, уклоняющегося от уплаты алиментов (ст. 157 УК), и другие правонарушения, регламентированные законодателем в УК РФ, как деяния, «накапливающие» общественную опасность. Количество таких составов преступлений в уголовном законе стремительно увеличивается.

В основном спор между сторонниками и противниками введения административной преюди-ции вращается вокруг вопроса о том, что важнее: сохранение отраслевой чистоты уголовного законодательства или повышение эффективности правоохранительной деятельности за счет перераспределения репрессивного ресурса [8, с. 30].

Являясь сторонником введения в уголовное законодательство административной преюди-ции, соглашусь с теми, кто полагает, что она «при грамотном использовании может стать эффективным средством противодействия пре-

Глагол Ъ

правосудия

2(20)/2019

ступности и будет способствовать достижению следующих основных результатов: повысит эффективность практического применения уголовного законодательства, обеспечит реализацию принципа экономии мер уголовной репрессии и исключит случаи объективного вменения» [1, с. 6].

При рассмотрении вопроса о соотношении административной и уголовной ответственности, исследователи зачастую проводят детальный анализ схожих по объективной стороне административных проступков и преступлений. Автором также, в свое время, были предприняты подобные исследования в сфере экологических правонарушений, сделаны определенные выводы, отраженные в публикациях.

Оставляя этот аспект, хотелось бы напомнить о существующей дискуссионной и на сегодняшний день актуальной проблеме уголовной ответственности юридических лиц, которую нельзя не затронуть в рамках обозначенного вопроса соотношения административной и уголовной ответственности. Так, позиция ряда ученых, положенная исторически в основу уголовного закона и отстаиваемая сегодня, что субъектами преступления не могут быть организации, учреждения и другие юридические лица, а только физические лица, оправдана согласно традиционному подходу отечественной уголовно-правовой науки к понятию субъекта преступления.

Однако, несмотря на традиционное решение этого вопроса на законодательном уровне, базирующееся на принципах личной и виновной ответственности, в теоретическом плане исследование проблемы ответственности юридических лиц в уголовном праве остается актуальным. Так, действующий КоАП РФ, в отличие от предыдущего, субъектами которого были исключительно только граждане и должностные лица, ввел административную ответственность и юридических лиц. Представляется нелогичным с позиции системности права за не общественно опасные (не столь масштабные и серьезные) загрязнения компонентов природной среды (вод, атмосферного воздуха, лесов и т. п.) привлекать к ответственности юридические лица, а за общественно опасные, масштабные загрязнения — нет.

Сторонники введения в законодательство уголовной ответственности юридических лиц за ряд экономических, экологические, налоговые и некоторые другие преступления считают, что эта мера будет способствовать повышению эффективности борьбы с данными преступлениями [9, с. 63].

Представляется, что с оговоркой в отношении указанных преступлений можно было бы под «лицом» понимать и юридическое, с внесением соответствующих поправок в ст. 19 УК РФ, сформулировав понятие «социальной» вины. Юридическое лицо подлежало бы уголовной ответственности за деяние, предусмотренное уголовным законом, если: 1) оно виновно в неисполнении или ненадлежащем исполнении прямого предписания закона, устанавливающего обязанность либо запрет на осуществление определенной деятельности; 2) деяние, причинившее вред либо создавшее угрозу причинения вреда личности, обществу или государству, было совершено в интересах данного юридического лица либо было допущено, санкционировано, одобрено, использовано органом или лицом, осуществляющим функции управления юридическим лицом. При этом уголовная ответственность юридического лица не исключает ответственности физического лица за совершенное им преступление.

Показателен известный пример по делу «Соединенные Штаты против объединения "Джонсон и Тауэрс"». Суд вынес определение, что «термин "персона", как понимает это Закон о сохранении и восстановлении ресурсов (ЯСЯЛ), § 6928 (ё) распространяется на работников так же, как на собственников и управляющих». В этом случае правительство возбудило уголовное дело против корпорации «Джонсон и Тауэрс» и двух рабочих. Правительство выдвинуло обвинение против прораба и управляющего перевозками. Суд определил, что рабочие подпадают под уголовные санкции закона как «персоны».

С развитием общества и достижениями научно-технического прогресса, согласно универсальным законам диалектики, в частности — «отрицание отрицания», изменяются и устоявшиеся представления о, казалось бы, привычном. Так, не зря, наряду с принципом личной ответственности виновного, многие страны с рыночной экономикой возродили уголовную ответственность юридических лиц (например, США, Франция, КНР и др.). В результате проведения реформ в экономике, например приватизации собственности (в том числе и промышленных предприятий), наша правовая система встает перед неизбежностью принятия решения об уголовной ответственности юридических лиц [6, с. 85].

2(20)/2019 Глагол Ъ

правосудия

Завершая исследование обозначенной проблемы, следует отметить, что соотношение между преступлением и проступком не является раз и навсегда данным, оно может меняться в зависимости от конкретных исторических условий развития государства, о чем свидетельствуют процессы криминализации и декриминализации, изменения УК РФ и изменения КоАП РФ.

Известно, что Верховный Суд предложил расширить число норм с административной преюдицией и ввести в закон новую категорию — «уголовный проступок» [7]. Таким образом, определенные позиции, озвучиваемые в науке уголовного права, приобретают сторонников и в лице высшей судебной инстанции. Анализу этих инициатив будет посвящено отдельное дополнительное научное исследование.

Список литературы

1. Бавсун М. В., Бавсун И. Г., Тихон И. А. Административная преюдиция и перспективы ее применения на современном этапе // Административ. право и процесс. 2008. № 6. С. 6-9.

2. Безверхов А. Г. Актуальные проблемы уголовного права, криминологии, уголовно-исполнительного права : межвуз. сб. науч. тр. / под общ. ред. А. Г. Безверхова. Самара : Самар. гос. ун-т, 2013. С. 6-19.

3. Жевлаков Э. Н. Экологические правонарушения и ответственность. М., 1997. 80 с.

4. Колпаков В. К. Вредность и общественная опасность административного правонарушения // Административ. право и процесс. 2018. № 8. С. 7-11.

5. Коробеев А. И., Ширшов А. А. Уголовный проступок сквозь призму института административной преюдиции: благо или зло? // Уголов. право. 2017. № 4. С. 68-72.

6. Романова Н. Л. Понятие и система экологических преступлений : дис. ... канд. юрид. наук. Владивосток, 2001. 219 с.

7. Рос. газ. 2016. 20 сент. № 212 (7080); 7 дек. № 277 (7145); 2017. 3 марта. № 45 (7271).

8. Сидоренко Э. Л. Административная преюди-ция в российском уголовном праве: проблемы квалификации // Мировой судья. 2016. № 3. С. 28-34.

9. Федоров А. В. Уголовная ответственность юридических лиц // Закон. 2017. № 6. С. 62-69.

10. Шемякин Д. В. Проблемные вопросы использования административной преюдиции в уголовном праве // Рос. следователь. 2015. № 15. С. 45-47.

Глагол Ъ 2(20)/2019

правосудия