CC BY
76
Некоторые вехи изучения северокавказского края и просветительства российской наукой Блейх Н. О.
БлейхНадежда Оскаровна/Blejh Nadezhda Oskarovna -доктор исторических наук, профессор, Северо-Осетинский государственный университет имени К. Л. Хетагурова, г. Владикавказ
Аннотация: в статье на основе малоизученных документальных материалов анализируются этапы изучения северокавказского края и просветительства российской наукой. В ней говорится о том, что исследование Северо-Кавказского региона и выявление просветительского наследия выдающихся представителей кавказских этносов, предпринятое российской наукой, имеет огромную научную ценность. Делаются выводы, что тема поэтапной разработки историографии изучения Северо-Кавказского региона и просветительских идей северокавказских народов, затронутая нами в этой статье, представляется актуальной и имеет непреходящую ценность для российской истории образования в целом и кавказоведения в частности.
Abstract: in article on the basis of the studied documentary materials are analyzed stages of the exploration of the North Caucasus region and the Russian enlightenment science. It says that the study of the North Caucasus region and the identification of the educational heritage of prominent representatives of the Caucasian ethnic groups, undertaken by the Russian science are of great scientific value. Conclusions are made that the theme of phased development of the historiography of the study of the North Caucasus region and educational ideas of the North Caucasian peoples, which we covered in this article, it is relevant and has lasting value for Russian history education in General and Caucasian studies, in particular.
Ключевые слова: горские народы, кавказские этносы, Северо-Кавказский регион, российская наука, просветительское наследие.
Keywords: mountain peoples of the Caucasus ethnic groups of the North Caucasus region of the Russian science, educational heritage.
УДК 74.03
Девизом нового времени все сильнее становится духовное трансформирование общества, повышение его культурных запросов, в том числе и в области исторического знания. И это неспроста, ведь история - это, прежде всего, память человеческая, накопленная веками, и потому она многому может научить, тем более что сквозь призму прошлого мы глубже познаем будущее. Это относится и к такой важной вехе исторического прошлого, как исследование северокавказского региона и выявление просветительского наследия выдающихся представителей кавказских этносов, предпринятое российской наукой. В данном контексте объективное освещение их деятельности, направленной на развитие духовности их потомков, становится важной задачей исследователей, основанной на новых подходах к оценке истории эволюции северокавказского просветительского движения и преодолении идеологических установок по поводу идейного наследия автохтонных народов. В связи с этим значительно поменялась тематика научных разработок, направленных на переосмысление с новых позиций исследовательского опыта кавказской историографической науки. В ней возникает необходимость проблемно-тематического подхода при историографическом анализе, как наиболее конструктивного и значимого для данной работы.
Сразу оговоримся: по представляемому вопросу существует довольно обширная и разнообразная научная литература, значительная часть которой была создана в советский период. Потому эта публицистика значительно отображает идеологические установки своего времени. И только в 1990-х годах начали появляться научные работы, которые стали освещать эту проблематику с новых позиций. Однако рассматривалась она весьма неравномерно: наиболее интенсивно освещались проблемы государственной образовательной политики нерусских народов; менее активно - проблемы становления и последующего развития просветительства на Северном Кавказе. Комплексного изучения вклада идей северокавказских просветителей в проблему становления национальной школы вообще не осуществлялось. Между тем изучение динамизма научно-просветительской мысли северокавказских народов немыслимо отделить от развития самой отечественной истории, от ценного интеллектуального потенциала, который оставили дореволюционные исследователи.
К началу XVIII века кавказоведение уже располагало некоторыми сведениями историко-этнографического характера, почерпнутыми из летописей, хронографов, описаний путешественников, разнообразных донесений, официальных актов, памятников законотворчества, литературных произведений и др. Несмотря на их отрывочность, неполноту, а иногда и противоречивость сведений, все же мы находим немало достоверных фактов по истории северокавказских народов.
Начиная с XIII и до XVIII веков включительно, северокавказская история наиболее полно была представлена трудами западноевропейских путешественников, побывавших в крае: доминиканца Юлиана (1231 г.), венецианца Иосафата Барбаро (1436-1462 гг.), француза Вильгельма де Рубрук (1253 г.), итальянца Плано Карпини (1246 г.) и др. [16, с. 15]. В их описаниях «земли кавказской» содержатся любопытные сведения о жизни и трудовой деятельности горцев. Многое в быту кавказцев оставалось непонятным для этих
авторов, но материалы, основанные на их личных наблюдениях, до сих пор представляют определенную ценность для изучения древней истории Северного Кавказа.
В XVI столетии, когда все теснее становятся экономические, политические, дипломатические связи между народами России и Кавказа, на первый план выдвигаются русские летописи и документы дипломатического толка. В них содержатся материалы о геополитическом положении кавказцев, их жизни и быте. Особенностью этих источников является ярко выраженная тенденциозность, так как составлялись они по поручению тех или иных государственных или религиозных учреждений, а авторы их руководствовались, прежде всего, практическими соображениями. Например, ценные в научном отношении сведения об Осетии и осетинах первой половины XVIII века сообщает грузинский историк Вахушти. Он пишет о расселении осетин конца XVII - начала XVIII столетий, дает первую в осетиноведческой литературе указанного периода характеристику социально-экономического строя в Осетии, приводит множество исторических фактов борьбы осетин с монголами, о разгроме их Тимуром и бегстве в горы Кавказа. Грузинский историк также повествует о захвате равнинных областей, принадлежащих Осетии пришлыми адыгами (кабардинцами - Н.Б.) [7, с. 321].
По-настоящему научные исследования по Северному Кавказу начали проводиться только российскими учеными в XVIII веке. Эти исследования были знамениты своим сравнительно-историческим подходом: они не просто описывали отдельный этнос, но и давали сравнительную характеристику его ментальности с другими горскими народностями.
Наиболее последовательными и интенсивными кавказоведческими исследованиями в середине XVIII века занимались ученые российской Академии наук, которые задались целью «изучить естественные и производительные силы Кавказского края» [9, с. 112]. Но они были весьма нечастыми. Наиболее полное изучение Северо-Кавказского края и его народов российской наукой началось только после окончательного присоединения Северного Кавказа к России. К тому же этот период по времени совпал с подъемом российской общественно-просветительской мысли, которая и стала оказывать позитивное влияние на духовную сторону жизни горских народов. Во многом этому благоприятствовала и сама политика российского правительства, которое было заинтересовано в накоплении экономико-политических знаний о Северо-Кавказском регионе, занимавшем важное военно-стратегическое положение на юге.
Участники научных экспедиций занимались геологическими изысканиями, проводили оценку развития отдельных сельскохозяйственных отраслей. В этом плане полезными оказались экспедиции ботаника С. Гмелина (1768-1774 гг.), врача И. Гюльденштедта (1768-1775 гг.), естествоиспытателя П. Палласа (17681775 гг.). Ученые-академики путешествовали в тяжелых условиях: без продовольствия, без денег, без доверия со стороны местных жителей. Однако сведения, предоставленные ими, намного обогатили кавказоведческую науку. Так, научный подвиг российских академиков немецкого происхождения И. Гюльденштедта и П. Палласа заключался в том, что они являлись пионерами «лингвистического изучения Кавказа и лингвистической классификации кавказских народов [12, с. 234]. На материалы данной экспедиции опирался и академик И. Г. Георги, который в своем исследовании «Описание всех в Российском государстве обитающих народов», представил характеристику кавказских народов. Характеризуя общественный строй осетин, И. Г. Георги отмечал, что горцы «имеют у себя князьков и дворянство», которые «весьма небогаты» [8, с. 67].
Также во второй половине XVIII века российским правительством был организован ряд геологических экспедиций в Осетию. Данные, добытые участниками этих экспедиций С. Вонявиным (1768 г.) и А. Батыровым (1774 г.), имели большое научное значение. Наряду с выявлением месторождений руды и полезных ископаемых, академики собирали и этнографические материалы об осетинской нации. Так, С. Вонявин, отмечая, что осетины «с крайнею охотою желают выйти из гор для поселения на степь Малой Кабарды и быть под покровительством Российского двора», причину этого видел в «претрудной их жизни в хлебопашестве и скотоводстве по горам», а посему, - считал ученый, - переселение осетин на равнину может благотворно сказаться не только на их жизни, но может упрочить отношения между Россией и Осетией. А. Батыров говорил о становлении школьного просвещения осетинского народа. Он рекомендовал российской администрации ввести «ученой должности персоны, дабы выходящие из гор бедные смыслом в законе могли как в духовном, так и в светском поучаться и через то к Российской стороне склониться» [3, с. 67-69].
Изучением различных сторон жизни осетинских обществ занималась и Осетинская духовная комиссия. Из числа документов, составленных ее членами, особый интерес представляют описание нравов и обычаев осетин, составленное протопопом И. Болгарским.
В развернутую российским правительством деятельность по исследованию Кавказа были вовлечены и кадровые офицеры, которым, в частности, было поручено выявление путей сообщения между северными и южными его областями. Большую научную ценность представляет «Дневник путешествия из пограничной крепости Моздок во внутренние местности Кавказа, предпринятого в 1781 году» русского офицера Л. Л. Штедера. В противовес многим авторам Штедер хорошо знает жизнь горцев. «Они, - отмечал исследователь, - склонны к работе, в особенности женщины постоянно заняты. Они заботятся обо всей одежде, о домашнем хозяйстве, о жатве, сборе плодов, дровах и тому подобных работах. Мужчины, напротив, занимаются седельной сбруей, обработкой земли, пахотой, ремеслом кузнеца, каменщика и строителя, приготовлением пороха, выделкой из кожи ремней и обуви, охотой и войной» [25, с. 213].
Характеризуя общественно-политическую жизнь горцев, Л. Штедер отмечал у них политическую раздробленность. Он одним из первых рассказал о восстании в Дигории - важнейшем событии истории крестьянского движения в Осетии.
Сведения о горских народностях и их культуре встречаются в сочинении Я. Рейнеггса «Общее историко-топографическое описание Кавказа» [20]. Он собрал большое количество сведений о населении края, его занятиях, промыслах, быте, культуре, памятниках материальной культуры. Автор обращает внимание на то, что в религиозных верованиях горцев присутствует синкретизм. Эти сведения, собранные академиками, давали наглядные сведения о классовой борьбе осетинского народа. Однако разносторонний и интересный материал, представленный авторами в их записках, требует строгого критического подхода и прежде всего потому, что они были все-таки представителями царской администрации, исполнявшими ее волю, и выражали интересы колониальной политики российского самодержавия и его ставленников на местах.
Любопытные работы об адыгских народах представили русские офицеры Г. Новицкий и Ф. Торнау, написавшие совместный труд «Воспоминания кавказского офицера», опубликованные в журнале «Русский вестник» в 1864 году; исследователь К. Ф. Сталь составил «Этнографический очерк черкесского народа», появившийся в «Кавказском сборнике»; труды историков С. Броневского «Новейшие географические и исторические известия о Кавказе» и Ф. Леонтовича «Адаты кавказских горцев и сегодня служат ценным подспорьем в изучении кавказской истории.
Большое значение для изучения общественно-просветительских идей горских народов имеют документальные материалы, составленные Г. Клапротом (1783-1835 гг.) во время его кавказского путешествия (1807-1808 гг.). В них автор приводит сведения о зарождении осетинской письменной культуры, составленной на основе церковно-славянской графики и начале книгопечатания на осетинском и русском языках.
Заслугой вышеназванных и многих других российских ученых явилось организованное и тщательное изучение автохтонных народов под непосредственным воздействием науки. Их деятельность во многом способствовала установлению в российском обществе объективного взгляда на горские этносы, их историю и культуру. Под их непосредственным наблюдением с XIX века началось изучение своей малой Родины местными просветителями, которые занимались записью и систематизацией фольклора, описанием личных наблюдений, созданием грамматик родного языка. Передовая русская наука имела решающее значение для развития письменности горских народов.
Итак, на рубеже ХУШ-Х1Х столетий началось систематическое изучение русской наукой СевероКавказского региона и населяющих его народов. Стремление к знаниям о древнем Кавказе российской интеллигенции было обусловлено общественными процессами, проходившими внутри России. С одной стороны, это была практическая необходимость, обусловленная российской экспансией, а с другой - некая романтичность российской интеллигенции, представляющей Кавказ удивительной страной, полной тайн и загадок.
В середине, и в особенности во второй половине XIX века, когда наиболее интенсивно начал происходить процесс укрепления социально-экономических и культурных связей России с Северным Кавказом, усилилось и внимание русских ученых к изучению истории и культуры народов этого региона, что ознаменовало собой новый этап в развитии кавказоведения.
К этому времени относится и деятельность известного ученого-кавказоведа Буткова Петра Григорьевича (1775-1857 гг.). В его оставшемся незавершенным трехтомном труде «Материалы для новой истории Кавказа с 1772 по 1803 год» содержатся историко-этнографические сведения о народах Кавказа и о начале просветительской деятельности «Общества православного христианства на Кавказе» [6, с. 128].
Определенную значимость имеет работа Ф. И. Леонтовича «Адаты кавказских горцев» (Одесса, 1882-1883 гг.), в которой содержится материал для изучения общественного строя адыгов, осетин, чеченцев и которая расширяет наши знания в области традиционной культуры воспитания [11, с. 45-46].
Важным источником для изучения нашей проблемы представляется и труд П. П. Надеждина «Кавказский край. Природа и люди» (Тула, 1895), в котором наряду с определенным тенденциозным подходом автора к изображению кавказских горцев представлен великолепный обзор природы и народонаселения края. Анализируются статистические сведения о функционировании организаций «Осетинской духовной комиссии» и «Общества восстановления православного христианства на Кавказе» по созданию школьного обучения и православных учреждений среди горцев. Здесь же сказано об издании книг как церковно-религиозного, так и гражданского толка [18, с. 12, 132, 231].
Для исследования становления просветительства на Северном Кавказе научно-теоретическое значение имеют историко-этнографические очерки Леонтия Яковлевича Люлье (ум. в 1862 г.): «Верования, религиозные обряды и предрассудки у черкесов», «Учреждения и народные обычаи шапсугов и натухайцев», напечатанные в 5-7 книгах Записок Кавказского отдела императорского Русского географического общества (ЗКОИРГО) за 1862-1866 годы [17, с. 67]. Кроме того, в 1846 году в Одессе были изданы его «Грамматика черкесского языка» и «Русско-черкесский словарь», что фактически положило начало научной разработке адыгской письменности.
Огромный вклад в просветительство региона внес академик Российской Академии Андрей Михайлович Шегрен (1794-1855 гг.) своей «Осетинской грамматикой», вышедшей в свет в 1844 году и сыгравшей важную роль в развитии школы и просвещения этого региона. Он заложил основы научного изучения осетинского
языка. Создание осетинской письменности было осуществлено Шегреном на основе русской гражданской графики вместо церковнославянской и грузинской Гайоза и И. Ялгузидзе [23, с. 7, 84].
Также большой вклад в развитие кавказской школы и языкознания внес Леонид Петрович Загурский (1827-1891 гг.). Будучи членом и редактором с 1851 года Кавказского отделения императорского Географического общества, ученый издает 7 томов «Записок» и 5 томов «Известий» этого отделения. Л. Загурский являлся автором историко-этнографических, лингвистических трудов по кавказской тематике, которые внесли свою лепту в дело просвещения нерусских народов [21, с. 9].
Ценные сведения о появлении первых школ, училищ, гимназий, постановке народного просвещения на Кубани, в городе Ставрополе и на всем Северном Кавказе мы почерпнули из работ М. В. Краснова -«Историческая записка о Ставропольской гимназии» (Ставрополь, 1887) и «Просветители Кавказа» (Ставрополь, 1913) [14].
Определенный интерес для исследования просветительства имеют воззрения К. Яновского, попечителя Кавказского учебного округа (1879-1901 гг.), автора довольно объемистого труда «Мысли о воспитании и обучении» и ряда статей научно-педагогического характера [26, с. 2-6].
Прогрессивная русская научная интеллигенция на Кавказе в лице А. Шифнера, П. Услара, И. Бартоломея, А. Берже, а также крупнейшие деятели русской культуры и общественной мысли С. Танеев, В. Миллер, М. Ковалевский, Л. Лопатинский и др. проявляли живой интерес к изучению фольклора горских народов и его возможностям для воспитания и образования детей. Собранные ими материалы печатались в местных газетах и периодических изданиях XIX - начала XX века: «Кавказ», «Горские ведомости», «Сборник сведений о кавказских горцах», «Известия Российского географического общества», «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа» и др. [1, с. 38].
В официальной кавказоведческой историографии на протяжении всего XIX века преобладали две тенденции, диаметрально противоположные друг другу: негативная и позитивная. Первую из них представляли буржуазные историки, такие как Н. Дубровин, П. Надеждин, Н. Данилевский (кстати, никогда не бывавшие на Кавказе и знавшие жизнь и обычаи горцев понаслышке), которые в своих работах подчас отзывались о горцах нелестно, изображая их чуть ли не дикарями, стоящими на уровне первобытной дикости, коварными и склонными ко всякому злу, массово-неграмотными, погрязшими в суевериях, «хищными грабителями». Другую линию представляли деятели передовой российской культуры (Грибоедов А. С., Пушкин А. С., Лермонтов М. Ю., Толстой Л. Н.), которые на деле предпринимали ряд практических шагов по развитию школьного образования нерусских народов, изучали историю, этнографию, литературу, нравы и обычаи горцев. И, естественно, все это сближало народы Кавказа с Россией [10, с. 56].
Вот в таких условиях противоречивости общественно-просветительской мысли стало развиваться кавказоведение, которое уже к концу XIX столетия накопило определенный историко-этнографический материал о Северном Кавказе и народах, проживающих на нем, различный по качеству и объему, разбросанный в многочисленных источниках, опубликованный нередко на иностранных языках. Это, естественно, затрудняло их использование в науке, задерживало популяризацию через общедоступную литературу. И, тем не менее, основные проблемы кавказоведения намечались. Исследователи приходили к определенным, хотя не всегда правильным выводам, делали важные обобщения, служащие в ряде случаев отправными пунктами для будущих кавказоведов-историков, лингвистов, этнографов. Так рос интерес к истории северокавказского края, обусловленный особенностями эпохи и развитием общественно-просветительской мысли в России в XIX веке.
XX век также не остался в стороне от просветительской проблематики. Несмотря на то, что научные изыскания по кавказоведению носили тенденциозный и предвзятый характер, обусловленный цензурными соображениями, все же в нем было произведено множество содержательных работ российских и горских ученых, которые раскрывали различные стороны духовной культуры и просветительства северокавказских народов. К ним относятся труды М. Абаева, И. Канукова, Г. Кокиева и мн. др. [5, с. 132]. Научную основу исследования просветительской мысли российских народов были заложены педагогами Ш. Ганелиным, Ф. Королевым, А. Пискуновым, З. Равкиным и др. [19, с. 17].
Непосредственно проблемами кавказского просветительства занимались северокавказские ученые второй половины ХХ века: д. и. н проф. С. А. Айларова [1]; д. и. н., проф. Т. Х. Кумыков [15]; д. и. н., проф. Блейх Н. О. [4], д. ф. н., проф. Р. Х. Хашхожева [24], д. п. н., проф. В. К. Кочисов [13]; д. п. н., проф. Е. Е. Хатаев [22] и др. В работах вышеперечисленных авторов представлены лишь отдельные моменты из истории просветительских идей, бытовавших на Кавказе в XIX веке. Не все достижения просветительского движения рассмотрены в полной мере. Не все идеи по культурному строительству Северо-Кавказского края, выдвигаемые деятелями просветительства, получили должное освещение. Остается еще много неизведанного и в самой историографии просветительства. И потому тема поэтапной разработки историографии изучения Северо-Кавказского региона и просветительских идей северокавказских народов, затронутая нами в этой статье, представляется актуальной и имеет непреходящую ценность для российской истории образования в целом и кавказоведения в частности.
Литература
1. Айларова С. А. Общественно-политическая мысль народов Северного Кавказа (XIX в.) // Дис. ... докт. истор. Наук. Владикавказ, 2003. - 213 с.
2. Аристова Т. Ф. Развитие народного просвещения // Культура и быт народов Северного Кавказа. М., 1968. -653 с.
3. Блейх Н. О. Прогрессивное значение присоединения Северного Кавказа к России для зарождения в крае передовой горской интеллигенции (тезисы) // Основные тенденции воспитания в республиках и округах Южного Федерального округа (Тезисы докладов региональной научно-практической конференции). Владикавказ: СОГУ, 2001. С. 67-69.
4. Блейх Н. О. Специфика становления просветительской мысли у северокавказских народов в первой половине XIX в. (монография). Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2008. - 251 с.; она же: Социокультурная парадигма становления просветительства на Северном Кавказе (монография). Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2008. - 324 с.; она же (в соавт. с Кесаевой Р. Э.): Творческое содружество российских и горских просветителей в борьбе за становление и развитие на Северном Кавказе школьного образования (монография). Владикавказ: Изд-во им. В. Гассиева. 2009. - 612 с.; она же: Генезис зарождения просветительства на Северном Кавказе (XVIII в.) в контексте его социо-политического и культурного устройства (монография). Ставрополь: Научный центр Логос 2013. - 113 с. и др.
5. Богуславский М. В. Историография отечественной педагогики 20-х годов XX вв. // Историко-педагогический процесс и современные проблемы образования: методология, идеи, опыт. М., 1993. - 423 с.
6. Бутков П. Т. Материалы для новой истории Кавказа с 1772 по 1803 гг. СПб., 1869. Ч. 1. - 523 с.
7. Вахушти. География Грузии / Записки КОИРГО. Кн. XXIV. Вып. 5. Тифлис, 1904. - 212 с.
8. Георги И. О. Описание всех в Российском государстве обитающих народов, также их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд и прочих достопамятностей. Спб., 1776-1777. Ч. 1 - III. - 623 с.
9. Гнучева В. Ф. Материалы для истории экспедиции Академии наук в XVIII и XIX веках, хронологические обзоры и описание архивных материалов АН СССР // Труды архива, вып. 44. М.-Л., 1940. - 187 с.
10. Гонтарева Е. Н. Начальное образование в дореволюционной Чечено-Ингушетии. Грозный, 1965. - 154 с.
11. Известия Кавказского отдела императорского Русского географического общества (ИКОИРГО). Тифлис,
1903. - 734 с.
12. Кокиев Г. А. Осетины во II половине XVIII века по наблюдениям путешественника Штедера. Орджоникидзе, 1940. - 362 с.
13. Кочисов В. К. Актуальные вопросы развития образования и педагогической мысли в Осетии: история, теория, практика. Владикавказ, 1997. - 213 с.
14. Краснов М. В. Историческая записка о Ставропольской гимназии. Ставрополь, 1887; Краснов М. В. Просветители Кавказа. Ставрополь, 1913. - 112 с.
15. Кумыков Т. X Культура и общественно-политическая мысль Кабарды первой половины XIX века. Нальчик: Эльбрус, 1991; он же: Культура, общественно-политическая мысль и просвещение Кабарды во второй половине XIX - начале XX века. Нальчик, 1996; он же: Некоторые вопросы народного образования в Кабарде и Балкарии во второй половине XIX - начале XX века // Культура, общественно-политическая мысль и просвещение Кабарды во второй половине XIX - начале XX века. Нальчик, 2000. - 342 с.
16. Латышев В. В. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Спб., 1893. Т. 1.;
1904. Т. 2. - 265 с.
17. Люлье Л. Я. Полное собрание сочинений. М., 1987. - 632 с.
18. Надеждин П. П. Кавказский край. Природа и люди. Тула, 1895. - 476 с.
19. Проблемы истории школы и советской педагогики» в трех частях / отв. ред. доктор пед. наук, проф., чл.-корр. З. И. Равкин. М., 1991. - 623 с.
20. Рейнеггс Я. Общее историко-топографическое описание Кавказа // Осетия глазами русских и иностранных путешественников. Орджоникидзе, 1967. - 112 с.
21. Рудольф Н. Ф. Обзор деятельности Кавказского учебного округа за 1908-1912 гг. Тифлис, 1914. - 562 с.
22.ХатаевЕ. Е. Народная педагогика Северного Кавказа. М., 1993; он же: Просветители горских народов XIX века. Орджоникидзе, 1985.
23.Хатаев Е. Е. Просветители горских народов XIX века. Орджоникидзе, 1986. - 254 с.
24.Хашхожева Р. Х. Адыгские просветители. Нальчик, 2000; она же: Адыгские просветители второй половины XIX - начала XX вв. Нальчик, 1993. - 342 с.
25. Штедер Л. Дневник путешествия из пограничной крепости Моздок во внутренние местности Кавказа, предпринятого в 1781 году //Осетия глазами русских и иностранных путешественников. Орджоникидзе, 1967. - 562 с.
26. Яновский П. К. Мысли о воспитании и обучении. СПб., 1900. - 423 с.
