CC BY
11Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 1. С. 208 — 212. Education. Science. Scientific personnel. 2024;(1):208 — 212.
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ НАУКИ
Научная статья УДК 343.1
https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-208-212 NIION: 2007-0062-1/24-033
EDN: https://elibrary.ru/HZFVXQ MOSURED: 77/27-004-2024-01-233
Некоторые проблемы реализации принципа состязательности в уголовном судопроизводстве
Ирина Анатольевна Даниленко1, Анастасия Александровна Щербакова2
1 2 Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА), Москва, Россия
1 iadanilenko@msal.ru
2 aascherbakova@msal.ru
Аннотация. Принципы уголовного судопроизводства должны распространяться на все его стадии, однако принцип состязательности, закрепленный в ст. 15 УПК РФ, видится усеченным на досудебных стадиях уголовного процесса. В настоящей статье рассматриваются положения, посвященные принципу состязательности в уголовном судопроизводстве, а также некоторые пробелы и противоречия, имеющиеся в действующем законодательстве. Авторами исследуются позиции ученых по рассматриваемому вопросу. Однако они приходят к выводу, что, исходя из анализа уголовно-процессуального закона, возникает неравенство процессуальных прав стороны обвинения и стороны защиты. Используемые закрепленные в УПК РФ приемы и методы доказывания недостаточны для реализации защитником состязательного начала.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, уголовно-процессуальные функции, состязательность, принципы уголовного судопроизводства
Для цитирования: Даниленко И.А., Щербакова А.А. Некоторые проблемы реализации принципа состязательности в уголовном судопроизводстве // Образование. Наука. Научные кадры. 2024. № 1. С. 208 — 212. https:// doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-208-212. EDN: https://elibrary.ru/HZFVXQ.
CRIMINAL LEGAL SCIENCES
Original article
Certain issues of exercising the adversarial principle of in criminal procedure
Irina A. Danilenko1, Anastasia A. Scherbakova2
1 2 Kutafin Moscow State Law University, Moscow, Russia
1 iadanilenko@msal.ru
2 aascherbakova@msal.ru
Abstract. The principles of criminal proceedings should apply to all its stages, however, the principle of adversarial law enshrined in Art. 1 5 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation seems to be truncated at the pre-trial stages of the criminal process. This article discusses the provisions on the principle of adversarial law in criminal proceedings, as well as some gaps and contradictions in the current legislation. The authors examine the positions of scientists on the issue under consideration. However, they come to the conclusion that, based on the analysis of the criminal procedure law, there is an inequality of procedural rights between the prosecution and the defense. Using the techniques and methods of proof enshrined in the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation are insufficient for the defender to implement the adversarial principle. To solve the existing problem, the authors propose to clearly establish in the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation the powers of the parties to criminal proceedings so that this corresponds to real adversarial law.
Keywords: criminal proceedings, criminal procedural functions, adversarial system, principles of criminal proceedings
For citation: Danilenko I.A., Scherbakova A.A. Certain issues of exercising the adversarial principle of in criminal procedure // Obrazovaniye. Nauka. Nauchnyye kadry = Education. Science. Scientific personnel. 2024;(1 ):208 — 212. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-3305-2024-1-208-212. EDN: https://elibrary.ru/HZFVXQ.
© Даниленко И.А., Щербакова А.А., 2024
Одной из проблем формирования эффективной модели предварительного расследования и судебного разбирательства являются соблюдение принципа состязательности как на досудебных, так и судебных стадиях уголовного судопроизводства, отделение уголовно-процессуальных функций друг от друга и недопустимость их смешения либо возложения на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо.
Действующий УПК РФ закрепил принцип состязательности как основополагающий, действующий абсолютно на всех стадиях уголовного процесса. Состязательность является источником всех уголовно-процессуальных принципов и определяет тип уголовного судопроизводства.
Нарушение принципа состязательности влечет за собой признание всех принятых решений ничтожными.
Если обратиться к редакции действующего УПК РФ, то можно сделать вывод, что в силу анализируемого принципа функции обвинения, разрешения дела и защиты разделены между собой и не могут быть возложены на одно и то же лицо (ч. 2 ст. 15 УПК РФ). Указанное нормопо-ложение являлось предметом для рассмотрения Конституционным Судом РФ в части того, что ч. 2 ст. 15 УПК РФ якобы освобождает государственные органы и их должностных лиц — прокурора, следователя, дознавателя от выполнения конституционной обязанности по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина и тем самым не отвечает требованиям ст. 2 Конституции РФ [7]. Так, в решении указывается, что по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм положения ч. 2 ст. 15 УПК РФ не исключают необходимость использования прокурором, следователем, дознавателем в процессе уголовного преследования всего комплекса предусмотренных уголовно-процессуальным законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Осуществление указанными лицами своей процессуальной функции именно в таком объеме, гарантируемое особым процессуальным статусом и полномочиями прокурора, следователя, дознавателя, а также наличием судебного контроля в отношении их действий и решений, включая контроль со стороны апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, обеспечивает в рамках уголовного судопроизводства выполнение государством своей обязанности по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина, их обеспечению правосудием.
Состязательность как принцип уголовного судопроизводства, прежде всего, как мы указы-
вали ранее, закрепляет разделение процессуальных функций сторон и суда. При этом суд в состязательном процессе выполняет единственную задачу — разрешает дело по существу. При этом на стороны обвинения и защиты возложена задача по собиранию и предоставлению доказательств по делу, суд же может только восполнять усилия сторон, когда сами стороны не могут реализовать свои права и возможности. При этом активная роль принадлежит именно сторонам, а не суду.
Закрепление равноправия сторон перед судом (ч. 4 ст. 15 УПК РФ) позволяет говорить об их состязании в производстве суда, а суд воспринимать прежде всего как арбитра. Равноправие сторон не может быть формальным, так как в законе четко определены права и обязанность всех участников уголовного судопроизводства. Закон наделяет того или иного участника функцией обвинения или защиты, запрещая смешивание этих двух полномочий, подчеркивая равенство участников перед судом.
Вместе с тем в литературе высказывается мнение, что у сторон фактически нет процессуальных способов равноправного участия в уголовно-процессуальной деятельности [4]. Так, А.В. Смирнов в одной из своих работ отмечает, что данный принцип невозможно признать полностью реализованным из-за сохранения на досудебных стадиях элементов инквизиционного процесса. По его мнению, должностное лицо, осуществляющее расследование по уголовному делу, реализует не только функцию обвинения, но и сосредотачивает в своих руках элементы судебной власти, что прямо противоречит принципу состязательности [8].
Ряд авторов действительно видят в активной роли суда наследие инквизиционного процесса. Как мы знаем, в советский период развития уголовного судопроизводства принцип состязательности был отвергнут, его применение было невозможно при осуществлении следственной формы процесса. Суд при реализации своих полномочий совмещал все три уголовно-процессуальные функции: обвинения, защиты и разрешения дела по существу. Это прямо вытекало из ст. 20 УПК РСФСР, ведь все участники, осуществляющие предварительное расследование, а также суд обязаны были выполнить одну общую задачу — установить объективную истину по делу. При таком типе процесса суд является активным участником судопроизводства, ведь в судебном разбирательстве он не связан предъявленным обвинением, а может самостоятельно собирать доказательства для обеспечения реализации задач уголовного судопроизводства.
Одним из первых советских ученых, кто научно обосновал принцип состязательности, был М.С. Строгович, считавший данный принцип фундаментальным не только для уголовного судопроизводства, но и всей системы права [10].
Как уже было отмечено выше, одним из слагаемых элементов состязательности на современном этапе является разделение уголовно-процессуальных функций. В связи с этим интересным представляется исследование H.A. Бортниковой, которая делает вывод, что суд, хотя и не относясь ни к одной из сторон, все-таки является субъектом доказывания, в связи с чем автор указывает на противоречие в правовом регулировании и выражает мысль, что «эту проблему можно решить, если суду оставить полномочия по собиранию доказательств, но лишь целей судебного познания обстоятельств, подлежащих установлению в уголовном судопроизводстве» [1]. Действительно, ряд норм уголовно-процессуального закона свидетельствует о том, что суд может и по собственной инициативе осуществлять собирание доказательств.
Однако, как видится, наполнение процессуальной функции суда зависит все же от его роли в уголовном процессе, связанной непосредственно с разрешением уголовного дела, что следует из анализа норм гл. 5 УПК РФ, в связи с чем ряд процессуальных прав имеется не для того, чтобы осуществить функцию обвинения или защиты, а для того, чтобы разрешить уголовное дело по существу в соответствии с назначением и принципами уголовного судопроизводства.
Интересным в этой связи представляется сравнительно-правовой анализ реализации принципа состязательности, проведенный В.А. Илю-хиной. Так, автор, сравнивая уголовно-процессуальные нормы отечественного УПК с УПК Республики Армения, отмечает, что «в обоих сравниваемых кодексах закреплено положение, что уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон (ч. 1 ст. 15 УПК РФ) или на основе принципа состязательности (ч. 1 ст. 23 УПК РА), что в содержательном плане идентично. <...> Также общим в понимании принципа состязательности является то, что суд представляет собой независимый орган, не выступает ни на стороне защиты, ни на стороне обвинения. Он «выражает только интересы права» (ч. 3 ст. 23 УПК РА) и «создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав» (ч. 3 ст. 15 УПК РФ)» [3].
Если при следственном типе уголовного процесса суд устанавливал объективную истину, то
сегодня в практической деятельности возникает вопрос, должен ли суд на современном этапе устанавливать истинность при разрешении уголовного дела? Можно ли внутреннее убеждение судьи считать синонимом термина «объективная истина»?
По нашему мнению, установление истины есть проявление активности суда, что прямо противоречит состязательному началу уголовно-процессуального закона. У суда нет возможности осуществлять собирание новых доказательств, а приговор выносится исходя из представленных сторонами доказательств, которые были исследованы судом непосредственно и устно на студии судебного разбирательства, используя при этом закон и совесть, на что указывается в ч. 1 ст. 17 УПК РФ. Тем не менее, активная роль суда умаляет состязательность и противоречит ст. 123 Конституции РФ: состязательному процессу претит стремление к объективной истине, которая свойственна процессу следственному.
Л.А. Воскобитова в одной из своих работ отмечает, что отечественное уголовное судопроизводство построено по функциональной модели [2]. Действительно, из ч. 2 ст. 15 УПК РФ вытекает разделение уголовного процесса на три функции — обвинения, защиты и разрешения дела. Вместе с тем Л.А. Воскобитова отмечает, что, «декларируя право защитника участвовать в доказывании (ч. 3 ст. 86 УПК РФ), но не урегулировав процессуальную форму такой деятельности, законодатель практически лишил сторону защиты возможности представлять суду доказательства защиты, равноценные доказательствам обвинения» [2, с. 25]. В дополнение к указанной позиции О.А. Малышева подчеркивает, что защитник не обладает процессуальными полномочиями, сходными с полномочиями следователя, по собиранию доказательств [4] в отличие от законодательства некоторых зарубежных стран. Так, в исследовании С.А. Сущенко выделяется проблемный аспект, связанный с признанием собранных защитником доказательств с позиции допустимости и приводится анализ вопросов допустимости доказательств в уголовно-процессуальном законодательстве зарубежных стран [10].
Полномочия защитника по собиранию доказательств закреплены в п. 2 ч. 1 ст. 53 УПК РФ. Строго говоря, защитник не участвует в процессе доказывания так как это делают властные субъекты, перечисленные в ч. 1 ст. 86 УПК РФ. Вместе с тем в анализируемом пункте защитник собирает и представляет доказательства в целях оказания квалифицированной юридической по-
мощи, что соответствует законодательному определению защитника, указанному в ч. 1 ст. 49 УПК РФ, — это защита прав и интересов обвиняемого (подозреваемого) и оказание квалифицированной юридической помощи по уголовному делу. Вместе с тем защитник не собирает доказательства, он представляет лишь сведения, так как пути, указанные законодателем для собирания доказательств защитником, не являются процессуальными. Так, указывая, что защитник собирает доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений, опроса лиц с их согласия, истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии (ч. 3 ст. 86 УПК РФ), законодатель не говорит о процессуальной регламентации такой деятельности, в связи с чем адвокату, участвующему в качестве защитника, надлежит руководствоваться специальным законом, регулирующим адвокатскую деятельность и адвокатуру. Как видится, в практической деятельности этих полномочий явно недостаточно для обеспечения равенства сторон.
Только при реальном предоставлении стороне защиты точно таких же прав, что предоставлены стороне обвинения можно говорить о реализации состязательности и равноправия в уголовном процессе.
Как видим, на сегодняшний день сложилась уголовно-процессуальная конструкция, при которой возникает неравенство процессуальных прав стороны обвинения и стороны защиты. Используя закрепленные в УПК РФ приемы и методы доказывания недостаточны для реализации защитником состязательного начала.
Для решения сложившейся в правоприменительной практике проблемы необходимо начать с детального разъяснения законодателем принципа состязательности, а также с закрепления в УПК РФ полномочий сторон уголовного процесса так, чтобы это отвечало действительной состязательности.
В заключение хотелось бы отметить, что исследование принципа состязательности и его реализации необходимо проводить с учетом наполнения уголовно-процессуальных функций участников уголовного судопроизводства. Мы согласны с тем, что «проблематика уголовно-процессуальных функций давно и глубоко исследовалась наукой, однако в настоящее время существует необходимость дальнейшего осмысления содержания функций на философском, мировоз-
зренческом уровнях, исходя из социального предназначения уголовного процесса. Только после этого станет возможно предложить конкретные процессуальные конструкции системного характера, соответствующие природе уголовно-процессуальной деятельности» [9].
Полагаем, что рассмотренный нами вопрос может дополнить науку уголовно-процессуального права.
Список источников
1. Бортникова H.A. Доказывание в судебном процессе // СПС «КонсультантПлюс».
2. Воскобитова ЛА. Функциональная модель уголовного судопроизводства // Вестник Университета имени O.E. Кутафина (МГЮА). 2018. № 2. С. 24—37. https://doi.org/10.17803/2311-5998.2018.42.2.024-037
3. Гриненко A.B. Принципы уголовного судопроизводства // Уголовный процесс: учебник / отв. ред. А.В. Гриненко. 2-е изд., перераб. М., 2008. С. 48.
4. Гриненко A.B., Чистилина Д.О. Состязательный характер уголовного процесса: проблемные аспекты / / Известия Юго-Западного государственного университета. Сер.: История и право. 2021. Т. 11. № 5. С. 130—140.
5. Илюхина ВА. Принцип состязательности сторон в уголовном судопроизводстве России и Армении (сравнительно-правовой анализ) // Уголовное судопроизводство. 2022. № 1. С. 37—40.
6. Малышева O.A. Процессуальная форма участия защитника в доказывании в досудебном производстве требует оптимизации // Актуальные проблемы российского права. 2023. № 5. С. 123—131.
7. Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // Вестник Конституционного Суда РФ. 2004. № 4.
8. Смирнов A.B. Вопрос о типологической принадлежности Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации и его дальнейших перспективах // СПС «КонсультантПлюс».
9. Стельмах В.Ю. Необходимость развития теоретических представлений об уголовно-процессуальных функциях // Российская юстиция. 2020. № 1. С. 28—31.
10. Строгович М.С. O дознании и предварительном следствии и о едином следственно аппарате // Социалист. законность.1957. № 5. С. 19—26.
11. Сущенко СА. Судебная оценка недопустимости доказательств в уголовном процессе: некоторые сравнительно-правовые аспекты / / Мировой судья. 2017. №№ 2. С. 21—24.
References
1. Bortnikova NA. Proving in court proceedings // SPS "ConsultantPlus".
2. Voskobitova LA. Functional model of criminal proceedings // Bulletin of the O.E. Kutafin University (MGUA). 2018. No. 2. pp. 24—37. https://doi.org/10.17803/2311-5998.2018.42. 2.024-037
3. Grinenko A.V. Principles of criminal procedure // Criminal procedure: textbook / ed. by A.V. Grinenko. 2nd ed. M., 2008. p. 48.
4. Grinenko AV, Chistilina D.O. The adversarial nature of the criminal process: problematic aspects // Proceedings of the Southwestern State University. Ser.: History and Law. 2021. Vol. 11. No. 5. pp. 130—140.
5. Ilyukhina VA. The principle of adversarial parties in criminal proceedings in Russia and Armenia (comparative legal analysis) // Criminal proceedings. 2022. No. 1. pp. 37—40.
6. Malysheva OA. The procedural form of the defender's participation in proving in pre-trial
proceedings requires optimization / / Actual problems of Russian law. 2023. No. 5. pp. 123—131.
7. Resolution of the Constitutional Court of the Russian Federation dated June 29, 2004 No. 13-P "On the case of checking the constitutionality of certain provisions of Articles 7, 15, 107, 234 and 450 of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation in connection with the request of a group of deputies of the State Duma" / / Bulletin of the Constitutional Court of the Russian Federation. 2004. No. 4.
8. Smirnov A.V. The question of the typological affiliation of the Criminal Procedure Code of the Russian Federation and its further prospects // SPS "ConsultantPlus".
9. Stelmakh V.Yu. The need to develop theoretical ideas about criminal procedural functions / / The Russian justice system. 2020. No. 1. pp. 28—31.
10. Strogovich M.S. About the inquiry and preliminary investigation and about the unified investigative apparatus // Socialist. legality.1957. No. 5. pp. 19—26.
11. Sushchenko SA Judicial assessment of the inadmissibility of evidence in criminal proceedings: some comparative legal aspects // Justice of the Peace. 2017. No. 2. pp. 21—24.
Информация об авторах
И.А. Даниленко — доцент кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), кандидат юридических наук;
А.А. Щербакова — ассистент кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), аспирант кафедры адвокатуры Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА).
Information about the authors I.A. Danilenko — Associate Professor of the Department of Criminal Procedure Law of Kutafin Moscow State Law University (MSAL), Candidate of Law;
A.A. Shcherbakova — Assistant at the Department of Criminal Procedure Law of Kutafin Moscow State Law University (MSAL), a Postgraduate Student at the Department of Advocacy of the O.E. Kutafin Moscow State Law University (MSAL).
Сведения о вкладе каждого автора Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 22.01.2024; одобрена после рецензирования 22.02.2024; принята к публикации 22.03.2024.
The article was submitted 22.01.2024; approved after reviewing 22.02.2024; accepted for publication 22.03.2024.
