15. Federal'nyj zakon ot 29.07.2017 № 249-FZ «O vnesenii izmeneniya v Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii» // SZ RF. 2017. № 31 (Ch. I). St. 4798.
16. Belyaev I.D. Sud'by zemshchiny i vybornogo nachala na Rusi. SPb., 2004. 366 s.
ПРОВОТОРОВ РОМАН АНАТОЛЬЕВИЧ - старший преподаватель кафедры тактико-специальной подготовки, Краснодарский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации (provotorov.r.a@mail.ru). PROVOTOROV, ROMAN A. - Senior Lecturer, Department of Tactical and Special Training, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation (provotorov.r.a@mail.ru).
УДК 343.711 DOI: 10.24412/2411-2275-2023-4-148-153
ЭФРИКЯН Р.А., ГОЛУБИХИНА Н.В.
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ ПРИ
КВАЛИФИКАЦИИ ХИЩЕНИЙ
Ключевые слова: незаконное проникновение, помещение, хранилище, железнодорожный транспорт, хищение, квалифицирующий признак.
В статье авторы рассматривают проблемы квалификации хищений, основываясь на примерах уголовных дел, связанных с хищениями на железнодорожном транспорте. Освещаются наиболее актуальные вопросы, возникающие в практической деятельности правоохранительных органов. В частности, внимание акцентировано на том, что законодатель предусматривает, что с корыстной целью должны совершаться действия по изъятию (обращению) чужого имущества в пользу виновного или иных лиц, а не действия по распоряжению этим имуществом. По существу, если имущество изъято, и преступник имеет реальную возможность им распорядиться, то как он им распорядится, уголовно-правового значения не имеет. Соответственно, по мнению авторов, в тексте постановления Пленума Верховного суда РФ от 27 декабря 2002 г. необходимо исключить слова «с корыстной целью», поскольку они вводят в заблуждение правоприменителей.
EFRIKYAN, R.A., GOLUBIKHINA, N.V.
SOME PROBLEMS OF LAW ENFORCEMENT PRACTICE IN THE QUALIFICATION OF THEFT
Key words: illegal entry, premises, storage, railway transport, theft, qualifying feature.
In the article, the authors consider the problems of qualifying thefts, based on examples of criminal cases related to thefts in railway transport. The most pressing issues arising in the practical activities of law enforcement agencies are covered. In particular, attention is focused on the fact that the legislator stipulates that for selfish purposes, actions should be taken to confiscate (distribute) someone else's property in favor of the offender or other persons, and not actions to dispose of this property. Essentially, if property is confiscated and the criminal has a real opportunity to dispose of it, then how he disposes of it has no criminal legal significance. Accordingly, in our opinion, in the text of the resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation dated December 27, 2002, it is necessary to exclude the words "for personal gain", since they mislead law enforcement officials.
Правильная квалификация хищений на железнодорожном транспорте имеет важное значение для предупреждения этих преступлений. Совершение хищений - явление с повышенной общественной опасностью, которая определяется, в первую очередь, тем, что наносит вред регулируемым нормам права и общественным отношениям, обеспечивающим сохранность имущества, в результате чего нарушаются общепринятые правила поведения, морали и нравственности [1, с. 26]. Ни для кого не секрет, что на железнодорожном транспорте из всех разновидностей форм хищений на первом месте находятся кражи. Основным обстоятельством, отличающим кражу от других преступлений против собственности, является тайность совершения деяния. Рассмотрим несколько соответствующих преступлений с точки зрения вопросов квалификации совершаемых деяний, а также проведем анализ следственно-судебной практики при определении квалифицирующих признаков хищений, встречающихся наиболее часто. Также рассмотрим некоторые другие вопросы, являющиеся спорными.
Так, на примере одного из уголовных дел [2] рассмотрим вопрос о покушении на хищение. Фабула, содержащаяся в обвинительном заключении, следующая. 5 февраля 2009 года в 15 часов 00 минут С., имея умысел на тайное хищение чужого имущества, тайно, из корыстных побуждений прибыл на территорию Пассажирского Вагонного депо «Новороссийск» структурного подразделения «Северо-Кавказская региональная ДОП «Севкавэкспресс» филиала «Федеральная пассажирская дирекция» ОАО РЖД (далее по тексту ЛВЧД-14), расположенного по адресу: г. Новороссийск, ул. Парк Б. Реализуя свой преступный умысел, направленный на тайное хищение чужого имущества, из корыстных побуждений, со склада временного хранения, незаконно С. безвозмездно изъял из правомерного владения собственника ОАО «Российские железные дороги» филиал «Северо-Кавказская железная дорога» СП «Вагонное депо Новороссийск» одну спец. гайку марки М110, стоимостью 2386 рублей 88 копеек, шесть гаек марки М36 стоимостью 49 рублей 50 копеек и 11 кг. лома черных металлов, стоимостью 50 рублей 71 копейка, которые
положил в принадлежащую ему спортивную дорожную сумку и пытался вынести похищенное с территории СП «Вагонное депо «Новороссийск», чем причинил ущерб ОАО «Российские железные дороги» на сумму 2487 рублей 09 копеек. Однако довести свой преступный умысел до конца не смог по независящим от него обстоятельствам, так как 5 февраля 2009 года в 16 часов 00 минут при попытке распорядиться похищенным был задержан на территории СП «Вагонное депо Новороссийск» сотрудниками милиции ЛОВД на станции Новороссийск [2]. Таким образом, своими действиями С. совершил преступление, предусмотренное частью третьей статьи 30 и частью первой статьи 158 УК РФ, - покушение на кражу, то есть на тайное хищение чужого имущества, непосредственно направленное на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по независящим от этого лица обстоятельствам.
Здесь нас интересует момент, связанный с тем, что С. не смог распорядиться похищенным имуществом по независящим от него причинам. Об этом могут свидетельствовать следующие подробности дела. В указанный выше день С. вышел из дома и направился в сторону ЛВЧД-14 ст. Новороссийск, в поисках своих знакомых, чтобы взять в долг у них денег на приобретение продуктов питания, не найдя никого из знакомых, и проходя по территории ЛВЧД-14 ст. Новороссийск в поисках металлолома, он зашел за здание сборочного цеха, где на улице находятся колесные пары, рядом с ними находятся контейнера, в которых находятся: лом черных металлов, металлические б\у железнодорожные детали. Посмотрев в один из них, убедившись, что там находятся ж.д. изделия вернулся домой за дорожной сумкой. Вернувшись обратно подошел к контейнеру, из него взял несколько б\у ж/д деталей и два куска проволоки, чтобы потом сдать их на ближайший приемный пункт металлолома, а на полученные деньги приобрести продуктов питания. Когда подошел к контейнеру, у мужчине в рабочей форме, находящегося рядом спросил, можно ли взять металлолом, на что ему отказали, убедившись, что вокруг никого нет, и его никто не видит, стал складывать в принесенную с собой дорожную сумку б\у ж/д детали, гайки сколько их было не знает, взял все гайки, которые находились в контейнере, два куска металлического провода, после чего закрыл сумку и направился в сторону «Ранжирного парка» ЛВЧД-14 станции Новороссийск [2]. Проходя через «Ранжирный» парк в районе бельевой базы, он был задержан сотрудниками милиции и доставлен в ЛОВД на ст. Новороссийск с похищенными изделиями, принадлежащие железной дороги.
Как нам представляется, судя по обстоятельствам дела, здесь имело место не покушение на кражу, а оконченное преступление. В этой связи еще раз обратимся к уголовному делу по обвинению Д., О. и Л. [3] Из материалов этого дела видно, что похищенный металлолом виновные привезли на пункт приема металлолома, где и были задержаны сотрудниками транспортной милиции. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что деньги за металлолом преступники так и не получили, поскольку эта сделка (сдача металлолома в обмен на вознаграждение) была пресечена. И тогда возникает вопрос о том, не имело ли место покушение на кражу чужого имущество? Из теории объективной стороны данного преступления очевидно, что кража считается оконченной при полном завладении виновным имуществом и получения возможности распоряжаться им по своему усмотрению [4, с. 196]. В данном случае строителями (а обвиняемые были строителями), производящими капитальный ремонт здания Бригадного дома, были собраны куски различных конструкций, деталей, труб, демонтированных на строительном объекте, где они работали, и погружены в автомобиль. Поскольку на стройплощадке не было охраны, то автомобиль с металлоломом был беспрепятственно вывезен за пределы стройплощадки. После этого момента похитители могли распорядиться ломом по своему усмотрению. Другое дело, что обломки черного металла в реальности представляли для виновных ценность только в одном случае - если они сдадут его в пункт приема металлолома и получат определенное вознаграждение; ни для какого другого случая этот лом металла был не нужен. Однако закон не делает каких-либо исключений и предполагает, что ломом могли воспользоваться как угодно, то есть с уголовно-правовой точки зрения это обстоятельство никакого значения не имеет. И здесь факт оконченности преступления сомнений не вызывает.
Что касается С., то ситуация в этом случае во многом сходная. С. беспрепятственно проник на неохраняемую территорию, похитил металлические изделия и также беспрепятственно покинул ее. И уже на значительном расстоянии, хотя и в районе объектов железнодорожного транспорта, был задержан сотрудником милиции. Возникает вопрос о том, мог ли С. до задержания его
сотрудником милиции распорядиться металлоломом по своему усмотрению или нет, и насколько ситуация отличная от описанной выше, когда преступники были задержаны на приемном пункте, находившемся в непосредственной близости от места преступления, при попытке сбыть металлолом.
Наконец, приведем еще один пример, внешне сходный с предыдущими [5]. Так, Я., имея преступный умысел, направленный на совершение тайного хищения чужого имущества, по предварительному сговору группой лиц, совершил преступления при следующих обстоятельствах: 20 июня 2019 года на станции Тоннельная, расположенной в п. Верхнебаканском Приморского округа г. Новороссийска Я., являясь монтером пути Строительно Путевой Компании «ЮГ, совместно с монтерами пути С. и Ш., находясь на рабочем месте, при выполнении производственных работ по реконструкции и демонтажу железнодорожных путей Большого Новороссийского Тоннеля железнодорожного перегона ст. Тоннельная - ст. Гайдук п. Верхнебаканский Приморского округа г. Новороссийска, обнаружив на демонтированных железнодорожных путях бывшие в употреблении стыковые приварные соединители для рельсовых цепей МГ-50, изготовленные из медной проволоки, по предложению Я., из корыстных побуждений, вступил в предварительный сговор со С. и Ш., направленный на тайное хищение чужого имущества - стыковых приварных соединителей для рельсовых цепей. 20.06.2019 г. в период времени с 8-00 часов до 16-00 часов Я., реализуя свой преступный умысел, направленный на тайное хищение чужого имущества, действуя совместно и согласованно со С. и Ш. , находясь на территории железнодорожной станции Тоннельная Приморского округа г. Новороссийска, по предварительному сговору умышленно, тайно, из корыстных побуждений, путем свободного доступа, с использованием инструмента - дорожного молотка, поочередно, вместе со С. и Ш., отбивал от железнодорожных путей приварные соединители для рельсовых цепей МГ-50, которые совместно со С. и Ш., складывал в заранее приготовленный и принесенный с собой полипропиленовый мешок, то есть незаконно изъял у собственника Новороссийской дистанции пути Открытого Акционерного общества «Российские железные дороги» филиала «СевероКавказская железная дорога» структурного подразделения Краснодарское отделение, бывшие в употреблении стыковые приварные соединители для рельсовых цепей МГ-50 в количестве 132 шт.: пригодные для повторного использования с учетом износа 30% - 40 шт. по цене 385 рублей 50 копеек на общую сумму 15400 рублей, не пригодные для повторного использования - 92 шт. по цене 03 рубля 02 копейки, на общую сумму 277 рублей 84 копейки, причинив своими действиями собственнику Новороссийской дистанции пути Открытого Акционерного общества «Российские железные дороги» филиала «Северо-Кавказская железная дорога» Структурного подразделения Краснодарского отделения ущерб на общую сумму 15677 рублей 84 копейки. Однако довести свой преступный умысел до конца не смогли, по независящим от них обстоятельствам, так как 20.06.2019г. в около 17-00 часов Я., С. и Ш. при попытке вынести похищенное, мешок с бывшими в употреблении стыковыми приварными соединителями для рельсовых цепей МГ-50, с территории станции Тоннельная Приморского округа г. Новороссийска были задержаны сотрудниками полиции на станции Новороссийск [5]. Своими действиями Я. совершил преступление, предусмотренное частью третьей статьи 30 и п. «а» части второй статьи 158 УК РФ, - покушение на кражу, тайное хищение чужого имущества, совершенное группой лиц по предварительному сговору, то есть, умышленные действия, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по независящим от этого лица обстоятельствам.
В данном контексте необходимо отметить, что законодательных указаний на момент окончания хищения нет. При этом считается фундаментальным положение, содержащееся в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», где, в частности, указывается, что «кража и грабеж считаются оконченными, если имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом)». Однако при этом не вполне понятна оговорка, которая может трактоваться по-разному - «распорядиться с корыстной целью иным образом». Возникает вопрос - а если не с корыстной целью?
И нужно ли вообще делать акцент на корыстной цели, если сама суть хищения, как явствует из примечания 1 к ст. 158 УК РФ уже подчеркивает корысть: «Под хищением в статьях настоящего Кодекса понимаются совершенные с корыстной целью противоправные безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившие ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества» (данная проблематика в указанном аспекте уже обозначалась в литературе [6, с. 96]). Иными словами, законодатель предусматривает, что с корыстной целью должны совершаться действия по изъятию (обращению) чужого имущества в пользу виновного или иных лиц, а не действия по распоряжению этим имуществом. Соответственно, на наш взгляд, в тексте постановления Пленума Верховного суда РФ от 27 декабря 2002 г. необходимо исключить слова «с корыстной целью», как вводящие правоприменителей в заблуждение.
В свою очередь, и суды при решении вопроса об окончании преступления нередко допускают ошибки. Так, приговором Верх-Исетского районного суда Екатеринбурга П. был осужден по п. «г» ч. 2 ст. 158 УК РФ. Он тайно похитил у Б. из сумки кошелек с деньгами и золотым кольцом, но через несколько минут был задержан работниками милиции, которые следили за ним. Кассационная инстанция изменила приговор, полагая, что имело место лишь покушение на кражу, так как П. был задержан на месте преступления и «не имел возможности ни пользоваться, ни распоряжаться похищенным». Президиум Свердловского областного суда, не согласившись с таким выводом, отменил кассационное определение, мотивируя решение тем, что П. завладел кошельком с ценностями, обратил их в свою пользу, от места кражи удалился на значительное расстояние, а значит, имел реальную возможность распорядиться похищенным. По мнению В. Курченко, это решение (как и суда первой инстанции) правильное, ибо для признания кражи оконченной не обязательно, чтобы преступник фактически распорядился, израсходовал похищенное. Сам же факт наблюдения работников милиции за совершением кражи не имеет уголовно-правового значения и не может быть определяющим обстоятельством при отграничении покушения от оконченного деяния. Расценивая содеянное как покушение на кражу, кассационная инстанция, видимо, отождествила понятие "изъятие" имущества (денег, ценностей) у потерпевшей с понятием "владение" им (ими), "право собственности", чего допускать нельзя. Владение и право собственности отражают законную основу отношения того или иного человека к имуществу. Изъятие имущества при краже и фактическое завладение им - это незаконное его отчуждение, и потому кража может в определенных ситуациях считаться оконченной с момента перехода вещи к преступнику [7, с. 39]. В этой связи вопрос о том, с какого момента у похитителя появляется реальная возможность распорядиться изъятым имуществом, - вопрос факта. Возможность распоряжаться или пользоваться похищеннымвообще далеко не однозначна.
Исходя из такого подхода, вызывает возражения оценка как оконченного преступления следующий случай, приводимый Л.В. Новиковой [1, с.26]. Пассажир Б. осуществил посадку в вагон N 3 пассажирского поезда N 56 сообщением "Москва - Самара". Кроме Б. в этом же купе находился Ш. Сумку со своими вещами Ш. положил на третью багажную полку. Расположившись в купе, Б. также положил свою сумку на ту же полку. В пути следования Ш. несколько раз доставал свою сумку и вынимал оттуда кошелек. Увидев, что в сумке находится кошелек, Б. решил похитить сумку. По прибытии поезда на ст. Сасово Рязанской области, Ш. вышел из купе на перрон. Свою сумку он оставил в купе на багажной полке. Воспользовавшись тем, что Ш. вышел из купе и оставил свою сумку без присмотра, Б., осмотревшись по сторонам и убедившись в том, что за ним никто не наблюдает, похитил у Ш. его сумку. Присвоив похищенное, Б. вышел на перрон, но был задержан сотрудниками милиции, которые изъяли у него похищенную сумку, принадлежащую Ш. Таким образом, Б. совершил преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 158 УК РФ (покушение на кражу) [1, с. 26]. На наш взгляд, здесь имеет место оконченное преступление.
Очевидно, что при решении вопроса о разграничении оконченного посягательства на собственность и покушения на него необходимо исходить прежде всего из законодательного определения хищения, которое мы выше цитировали. Здесь обратим внимание на то, что законодатель (примечание 1 к ст. 158 УК РФ) указывает: «...изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц.». Разделительный союз "или", хотя и взят законодателем в скобки, свидетельствует о том, что хищение должно признаваться оконченным с
момента появления у похитителя реальной возможности пользоваться или распоряжаться похищенным имуществом (при мошенничестве - правом на имущество) по своему усмотрению.
Применяя эти положения к нашим случаям, заметим, что, например, Я., С. и Ш. действительно не могли распорядиться похищенным, поскольку были замечены сотрудниками милиции в процессе рубки проволоки на месте преступления, и в результате, будучи замеченными, они остановили дальнейшие действия по изъятию чужого имущества, после чего они, сложив в мешки металлоизделия, пытались скрыться, но были задержаны. Обратим внимание, что тайность хищения была устранена, и данное обстоятельство однозначно свидетельствует о покушении на кражу, поскольку оно по факту изъятия не было доведено до конца, и в этом случае на квалификацию содеянного как покушение дальнейшие действия виновных по распоряжению чужим имуществом до момента задержания уже роли не играют.
Аналогичный пример приводится в одном из судебных обзоров [8]. По приговору Брянского областного суда от 16 апреля 1993 г. Губанов, Филинский и Кузин признаны виновными в краже медного кабеля с комбината "Сельстройдеталь" и осуждены по ч. 3 ст. 89 УК РСФСР. Изменяя квалификацию действий осужденных на ст. 15 и ч. 3 ст. 89 УК РСФСР, кассационная инстанция свое решение мотивировала следующим. Судом установлено, что ночью Губанов, Филинский и Кузин приникли на территорию комбината "Сельстройдеталь" и с огороженной площадки выкатили бухту кабеля. Губанов стал рубить кабель и перебрасывать его через забор, а Филинский и Кузин складывали куски кабеля. После обнаружения их сторожем все трое скрылись. Часть кабеля была обнаружена как на территории комбината, так и за его пределами. Таким образом, кабель, на хищение которого осужденные имели умысел, не был полностью изъят ими, и у них не было реальной возможности распорядиться этим кабелем. Поэтому у суда не было оснований считать преступление оконченным.
Виновный в другом случае, С. действия по изъятию чужого имущества довел до конца, причем тайно. Далее он передвигался не просто таща металлическую трубу на плече, а неся металлоизделия в закрытой сумке, и эту сумку он мог временно спрятать, кому-либо передать ее и т.д., то есть имеет место оконченное хищение. Обвинение же, вменяя ч. 3 ст. 30 УК РФ, очевидно, исходило из того, что металлолом подлежал сдаче в приемный пункт, в чем, собственно, признался и сам С., и обвинение в этом аспекте взяло его версию как основную и единственную, и коль скоро С. до приемного пункта не дошел (в отличие от Д.О и Л. по другому сравниваемому нами делу), будучи задержанным, то, по ошибочной логике обвинения, имело место покушение, а не оконченное преступления, хотя законодатель, как мы отмечали, никоим образом не конкретизирует то, как именно должен распорядиться похититель похищенным имуществом, и не может, разумеется, этого делать.
Суд также не нашел противоречий в этом вопросе. Впрочем, это не удивительно - как справедливо отмечал известный ученый-криминалист Н.Д. Дурманов, «проблема стадий совершения преступления отличается известной сложностью. Потребуется несколько монографий, чтобы осветить все более или менее крупные вопросы» [9, с.9]2. Судя по проблемам сегодняшнего дня, потребуются, очевидно, не несколько, а десятки исследований.
Пока же мы можем сформулировать рекомендацию, суть которой в том, что покушение на кражу имеет место в случае, когда тайность хищения перестает существовать, то есть виновные осознают, что в процессе изъятия чужого имущества их обнаружили; в остальных случаях как правило имеет место оконченная кража, а для квалификации покушения должны быть представлены обоснованные доводы в том, что виновный не имел возможности распорядиться чужим имуществом или обратиться его в свою пользу.
Изложенное показывает, что при квалификации хищений, совершаемых на железнодорожном транспорте, наибольшие трудности вызывают вопросы применения признака, связанного с групповой преступностью в контексте соучастия, а также вопросы о критериях оконченного хищения и покушения на хищения. В первом случае необходимо выявлять степень предварительной договоренности и участия в стадии приготовления участников преступной группы.
Как правило, в обвинительных заключениях и приговорах этому аспекту не уделяется должного внимания, и предварительная договоренность не подтверждается объективными данными, в результате чего совершаются ошибки в квалификации, как правило заключающиеся в том, что обвиняемым вменяют признак хищения группой по предварительному сговору, в то время как имел место признак хищения, совершенного группой лиц, а в этом случае квалификация должна осуществляться по ч. 1 ст. 158 УК РФ, а не по п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ.
Литература и источники
1. Новикова Л.В. Особенности квалификации краж имущества пассажиров на железнодорожном транспорте // Российский следователь. 2007. M 17.
2. Архив Северо-Кавказского УВДТ. Уголовное дело M 4275/ 2009 г.
3. Архив Северо-Кавказского УВДТ. Уголовное дело M 4541/ 2008 г.
4. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Отв. ред. В.М. Лебедев. М.: Юрайт-Издат, 2007.
5. Архив УТ МВД России но СКФО. Уголовное дело M 4438/ 2019 г.
6. Миненок М.Г., Миненок Д.М. Корысть. Криминологические и уголовно-нравовые проблемы. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001.
7. Курченко В. Оконченное преступление или покушение? // Законность. 2005. M 11.
8. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации по рассмотрению уголовных дел в кассационном и надзорном порядке в 1993 году // Бюллетень Верховного Суда Российской федерации. 1994. M 10.
9. Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному нраву. М., 1955.
References and Sources
1. Novikova L.V. Osobennosti kvalifikacii krazh imushchestva passazhirov na zheleznodorozhnom transporte // Rossijskij sledovatel'. 2007. N° 17.
2. Arhiv Severo-Kavkazskogo UVDT. Ugolovnoe delo M 4275/ 2009 g.
3. Arhiv Severo-Kavkazskogo UVDT. Ugolovnoe delo M 4541/ 2008 g.
4. Kommentarij k Ugolovnomu kodeksu Rossijskoj Federacii (postatejnyj) / Otv. red. V.M. Lebedev. M.: Yurajt-Izdat, 2007.
5. Arhiv UT MVD Rossii po SKFO. Ugolovnoe delo M 4438/ 2019 g.
6. Minenok M.G., Minenok D.M. Koryst'. Kriminologicheskie i ugolovno-pravovye problemy. SPb.: Yuridicheskij centr Press, 2001.
7. Kurchenko V. Okonchennoe prestuplenie ili pokushenie? // Zakonnost'. 2005. M 11.
8. Obzor sudebnoj praktiki Verhovnogo Suda Rossijskoj Federacii po rassmotreniyu ugolovnyh del v kassacionnom i nadzornom poryadke v 1993 godu // Byulleten' Verhovnogo Suda Rossijskoj federacii. 1994. M 10.
9. Durmanov N.D. Stadii soversheniya prestupleniya po sovetskomu ugolovnomu pravu. M., 1955.
ЭФРИКЯН РУБЕН АЛЬБЕРТОВИЧ - кандидат юридических наук, доцент, кафедра конституционного и административного права, Краснодарский университет МВД России (kiap_krdu@mvd.ru).
ГОЛУБИХИНА НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА - кандидат юридических наук, заместитель начальника кафедры конституционного и административного права, Краснодарский университет МВД России (kiap_krdu@mvd.ru). EFRIKYAN, RUBEN A. - Ph.D. in Law, Associate Professor, Department of Constitutional and Administrative Law, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (kiap_krdu@mvd.ru ).
GOLUBIKHINA, NATALIA V. - Ph.D. in Law, Deputy Head of the Department of Constitutional and Administrative Law, Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia (kiap_krdu@mvd.ru).
УДК 343.45 DOI: 10.24412/2411-2275-2023-4-153-158
КИРИЧЕНКО А.В.
ОСОБЕННОСТИ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ИНФОРМАЦИИ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ С
УЧЕТОМ НОВЕЛЛ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
Ключевые слова: маркировка рекламы, ФАС России, социальные сети, мессенджеры, видео хостинги, недобросовестная реклама, информационное пространство.
В статье рассматривается новое регулирование маркировки рекламы в интернете, принятое ФАС России. Согласно новым правилам, все рекламные материалы в социальных сетях, мессенджерах и видеохостингах должны быть отмечены специальной меткой «реклама» или аналогичным обозначением. В случае нарушения этих правил, компаниям может быть вынесено предписание о приведении своей рекламы в соответствие с требованиями закона, а также может быть наложен штраф. Такие метки помогают пользователям легко определить, что контент является рекламой, и принимать информированные решения о взаимодействии с рекламными материалами. Новое регулирование направлено на защиту интересов пользователей и борьбу с недобросовестной рекламой, а также на улучшение качества информационного пространства в интернете.
KIRICHENKO A.V.
FEATURES OF INFORMATION DISSEMINATION IN SOCIAL NETWORKS, TAKING INTO ACCOUNT THE NOVELTIES
OF THE LEGISLATION
Key words: advertising labeling, FAS Russia, social networks, messengers, video hostings, unfair advertising, information space.
The article discusses the new regulation of advertising labeling on the Internet, adopted by the FAS of Russia. According to the new rules, all advertising materials in social networks, messengers and video hosting must be marked with a special label "advertising" or a similar designation. In case of violation of these rules, companies may be ordered to bring their advertising into compliance with the requirements of the law. These labels help users easily identify that content is an ad and make informed decisions about how to interact with the ad material. The new regulation is aimed at protecting the interests of users and combating unfair advertising, as well as improving the quality of the information space on the Internet.