CC BY
77
О.Г. КОНАНУХА
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ИМЕННОГО КОНФИКСАЛЬНОГО СЛОВООБРАЗОВАНИЯ В ДРЕВНЕРУССКОМ ЯЗЫКЕ
Словообразовательная система русского языка, как и другие языковые уровни, постоянно развивается и изменяется под влиянием экстралингвистических и собственно лингвистических факторов. Важным обстоятельством, влияющим на развитие языка в целом и словообразования в частности, является стремление к выразительности как своеобразное проявление диалектики формы и содержания в языке. В словообразовании это стремление разрешалось путём взаимодействия семантического и морфологического способов словопроизводства, морфологизации результатов семантической деривации, формирования новых словообразовательных средств в ходе этого взаимодействия.
Материалом для исследования особенностей развития именного конфик-сального словообразования в древнерусском языке послужили показания «Словаря древнерусского языка» И.И. Срезневского, литературный памятник начала XV в. Епифания Премудрого «Жизнь и житие преподобнаго и богонос-наго отца нашего Сергия» и разностильный памятник XVI в. «Домострой», из которых были извлечены примеры функционирования субстантивных и адъективных конфиксальных образований. Исследование проводилось в диахроническом аспекте с учетом стилистических и семантических особенностей производных на основе идей именного исторического словообразования, разрабатываемых Казанской лингвистической школой (см. работы Л.В. Владимировой, В.М. Маркова, Г.А. Николаева, С.Х. Чекменевой).
Пути исследования языковых фактов, как известно, всецело определяются их теоретическими установками. Поэтому прежде, чем мы перейдем к анализу материала, обратимся к вопросу о конфиксации как особом способе морфологического словопроизводства. Конфиксация стоит в одном ряду с другими морфологическими способами словопроизводства: она, как суффиксация и префиксация, служит образованию слов в единичном акте словотворчества, осуществляемом с помощью одной словообразующей морфемы (конфикса). Двуэлементная и прерывистая структура отличает конфикс от префикса и суффикса, однако по характеру функционирования в древнерусском языке данные словообразующие морфемы сходны между собой. Это находит отражение, например, в существовании, наряду с явлениями префиксальной и суффиксальной, кон-фиксальной синонимии: без...ие - не...ие: безгневие - незлобие (Житие); без...ие - без...ный: безумие - безумний (Домострой), безвремение - безвременный (Домострой); въз.ие - из...ье: възглавие - изголовье (СловарьСр), възгорье - изгорие (СловарьСр); на...ие - па.ница: навечерие (СловарьСр) -павечерница (Домострой); не...ье - не.ство: неверье - неверьство (Житие); о...ье - на.никъ: оплечье - наплечьникъ (СловарьСр.).
Поскольку одним из путей становления конфиксации было калькирование древнегреческих производных образований, «Жизнь и житие Сергия Радонежского» представляет для нас интерес как материал для изучения истории движения слов в русском литературном языке, который создавался в сложных смешениях церковнославянской и исконно русской языковой стихии. «Вошедшие в русский язык словообразовательные кальки начинают функционировать и развиваться по законам русской словообразовательной системы» [4, с. 33], что имеет
большое значение при оценке самостоятельности конфиксов в системе морфологических средств древнерусского языка. Основное количество этих конфиксаль-ных образований в Житии составляют имена на без...ье/ие - бесчестие; безво-дие; безмолвие; беспутие; безсоние; безаконие; безгневие; беспечалие.
Наблюдения над материалами «Домостроя» позволяют констатировать наличие следующих субстантивных конфиксальных структур: бесплодие, без-страстие, бесчестие, безумие, безсповеление, безчиние, безстрашие, без-дожие, безвремение, безаконие. Производящей базой для них могли служить многочисленные сочетания с предлогом без: без закона, без ума, без воды, без бога и др. (более сорока сочетаний), приведенные в словаре И.И. Срезневского. В любом случае в дальнейшем они подверглись перемотивировке и выделили конфиксальный формант. Показательно, что в древнерусском языке появлялись такие конфиксальные модели, при которых слово имело греческую структуру, но создавалось на русском материале: безбурие, бездождие, безво-дие, възводье, възгорье. Образованные переводчиками слова «обживались», начинали искать родственные слова, сочетания слов, т.е. начинали приобретать русский характер, например, безгрешие - безгрешный, т.е. кальки имели соответствующую структуру и могли объясняться через прилагательные и существительные. Другая возможность калькирования могла не только возникнуть не по русским моделям, но и оказывать парадигматическое давление на русские формы (эту возможность не учитывал И.И. Срезневский): исконно русские образования розмирье, розратье, розводье и кальки различие, растьле-ние, развелие, разгласие.
Известно, что при становлении конфиксации пересекались два источника -народный славянский и калькирование с греческого. Оба эти пути отразились в языке и Жития, и «Домостроя». Так в «Житии Сергия Радонежского» слова без-аконие, безгневие, беспечалие, прегрешение, присловье, как мы уже упоминали, вероятнее всего, являются кальками и внесены в текст из книжного языка (тем более, эти данные приведены из фрагментов с церковнославянским текстом). Существует два рода словообразовательных калек: одни представляют собой образования, точно совпадающие по структуре с исконно русскими словами, другие же бывают составлены по образцу иноязычных слов. В связи с этим отмечаем, что какие-то структуры копировались с греческого, т.е. появлялись греческие кальки в книжном языке типа возглавие, беззаконие, они были своего рода «чужаками», так как для некоторых калек не было русского эквивалента (съродие, възмьздие, соплодие, съгласие), но с течением времени эти слова получали в русском языке мотивированность и укрепляли свою конфик-сальную структуру: родъ - съ-род-ие, мьзда - въз-мьзд-ие и т.п. Были в русском языке и кальки, связанные по происхождению со старославянским языком. Выделялись и осваивались формы на без-: беспутие, безъименство, безвреме-ние - слово оказывалось в кругу близких слов (без времени, безвременный), начинало приживаться, таким образом мы видим столкновение двух стихий - церковнославянской и русской, что хорошо прослеживается на основе постпозиционного элемента: без.ство; без.ие (книжный, церковный) - без.ный, без.ица (русский): бесплотныи. безбожныи безвременныи, безлепица.
В «Домострое» мы также видим совмещение архаической нормы, причем примечательным является противопоставление субстантивных конфиксальных образований с постпозитивными элементами -ние, -ие: безсповеление, безстра-шие, заповедание и т.п и характерных для развивающейся системы народного
языка постпозитивных элементов -ок, -ник, -ье, -ница, -ъка, -ица: залавок, меж-ситка, повечерник, окоренье, напогребница, неосудник, осердье, пачесь, подворье, подклет, потаковник, подзатыльник, подубрусник, высевки, безлепица. Следует отметить, что язык памятника представляет собой пример сознательного отбора и использования лексики, грамматических форм в различных по своему содержанию частях текста (в контекстах, связанных с описанием бытовых вещей, еды, обрядов, норм поведения, невозможно было использовать высокую лексику церковных книг, повествующих главным образом о признаках, качествах и свойствах, отвлеченных от вещного мира). Причем конфиксальные образования деловой части памятника не только более разнообразны в плане производящих моделей, но и часто они встречаются впервые в языке «Домостроя»: залавок, межси-ток, окоренье, осердье, пачесь и др. Славяно-книжные элементы (-ние, -ость, -ствие, -ьство, -тель) до конца XVI в. появлялись в деловом языке крайне редко, они могли употребляться в традиционных зачинах, названиях церквей и церковных праздников (позже рост продуктивности книжных языковых элементов привел к тому, что деловой стиль стал одной из жанрово-стилистических разновидностей книжной речи). «Домострой» создавался в то время, когда в языке произошли глобальные изменения, вызванные разрушением синкретизма языковых единиц. К ряду таких изменений относится активность словообразовательных типов, принадлежащих народно-разговорному языку. Это очень важно, так как конфиксация развивалась именно в живом народном языке.
«Словарь древнерусского языка» И.И. Срезневского дает нам сведения об основных конфиксальных структурах: почти все субстантивные конфиксальные структуры старославянского происхождения, представленные в словаре, включают постпозитивный элемент -ие (хотя этот элемент часто выступает в восточнославянском фонетическом обличии -ье): без.ие (безавидие, безбание, безбурие), въз.ие (възводье, възглавие), за.ие (заморие, заскопие), из.ие (ищадие), меж.ие (межурЪчие), на.ие (наводие, наутрие), не.ие/ье (не-зълобие, неразумие, неверье), по.ие (подолие, поморие, поделие), подъ.ие (подножие, подъгорие), при.ие/ье (приморие), пере.ие (перемирие), пред.ие (прЪдъворие, предпутие), раз.ие (распутие), съ.ие (съличие). Это составляет специфику старославянского языка как языка книжного. Однако мы наблюдаем в словаре и вышеупомянутые постпозитивные конфиксаль-ные элементы народного - славянского языка -ница, -ьщина, -ник,
-ьць, -ица, -ок,, -ье, - ъка,: възглавьница;, безадьщина; засапожник, наплечь-никъ, съдомьникъ; просиньць; завыица; наколЪнок, надгробок; а также адъективные конфиксальные образования с постпозитивным -ный (безблазныи, безумний, бесплотныи, безвременныи, надгробный). Причем конструкции, калькированные с греческого, связаны с морально-нравственными категориями (безавидие, безбожие), русские - с бытовой лексикой (наплечьникъ, завыица). В русских образованиях с конфиксальной структурой основную семантическую нагрузку несет начальный элемент конфикса. Наиболее продуктивным являются препозиционный элемент без- (с отрицательным значением), за- (со значением места), на-/над- (для обозначения предмета). Финальный же элемент, как мы уже отметили, может указывать и на частеречную/родовую и на стилевую принадлежность. Таким образом, формирование новых словообразовательных средств происходило по разным причинам, одна из них - стремление языка к выразительности (особые оттенки значений имели по возможности особое обозначение).
Другой путь становления конфиксального способа словообразования - это путь формирования ее «на базе суффиксации или префиксации путем своеобразного переразложения ... специфика переразложения состоит здесь в том, что происходит одновременно количественное и качественное преобразование аффиксальной морфемы» [4, с. 71]. В данном аспекте считаем нужным подчеркнуть, что количество конфиксальных типов в древнерусском языке было связано с количеством так называемых первичных предлогов. Это предлоги без, в, воз, за, из, меж, на, над, о(б), перед, по, под, при, с(о), у, через реже оформлялись суффиксами предложно-падежные формы с предлогами до, от, про. Также отметим, что в процессе языковой эволюции часто в формировании конфикса-ции участвовали старославянские варианты предлогов: пред (в литературном языке: предгорие, предпутие, в народно-разговорном: передбанье), между (междуречье, в народно-разговорном меж, межи-, межу-: из межситки, межурЪчие), въз (възглавие, в русском - из: изголовье).
Исследуя именные конфиксальные образования в Словаре И.И. Срезневского и в контекстах Жития и «Домостроя», мы получаем свидетельства того, что предложные сочетания, которые могли послужить возникновению соответствующих словесных структур, уже не являются активной словообразовательной базой. Перед нами конфиксальные образования с новой - текстовой - мотивацией. Обратимся к примерам:
наводнение - каково наводнение дождевно, тогда бываше на мало время вода от наводнения дождевнаго, Житие;
павечерница - еже по павечернице поздно или долго вчера, акы сущу глубоко нощию, Житие; и кто умеет грамоте - отпети вечеря, павечерница и полунощница с молчанием, Домострой;
беспутие - по многа же времена и пути пространнаго не бяше къ месту тому, акы беспутием, нуждахуся приходити к ним, Житие;
неверье - иже преже неверием одержим, правоверною верою и велием гласом всем проповедаше, Житие;
безсоние - и по мале часе в сон сведен бысть мног, въ еже болезни без-соние исполнити, Житие;
поделие - от него же помазан бысть на царьство, и выше дела поделие пробрете, Житие;
бездожие - ово бездожие, ово безвремение дожду, и нестройные лета, и зима неугодна, и земли бесплодие, Домострой;
подворие - порядня и снасть была в подворие; в чюжеи двор не идешь ни по што, свое - без слова, Домострой;
поселянин - поселянин, христианин, земледелец, живый на селе своем, Житие;
поморие - Асиръ обита въ поморьихъ морьскыхъ, Словарь Срезневского (Суд.^17 по СП. XIV в.).
Таким образом, производные образования типа наводнение, павечерница, беспутие, неверие, безсоние, поделие, бездожие, подворие, поселянин, помо-рие соотносятся в контексте непосредственно с именами вода, вечерня, путь, вера, сон, дело, дождь, двор, село, море. При этом производящая основа активизируется и образуется прерывистый аффикс (на.ие, па.ица, без.ие, не .ье, по.ие, по... янин).
Адъективные конфиксальные образования из анализируемых источников типа бесплотный, безбожный, безвременныи, заморскои, заутрении, над-
гробныя, подвойские «несомненно, служили основанием для формирования суффиксальных образований. Однако суффиксация являлась в данном случае лишь промежуточным звеном на пути формирования собственно конфик-сальных прилагательных, возникших на основе изменения ранней соотнесенности» [3, с. 1Q6], т.е. слова подобного типа также приобрели конфиксальную структуру в результате переразложения основы, множественность же мотивации конфиксальных образований в древнерусский период свидетельствует о значительной семантической емкости конфикса.
Конечно, приведенные здесь конфиксальные словообразовательные типы не исчерпывают всех подобных структур в древнерусском языке. Как показало исследование словаря и памятников письменности, выделение конфиксальных морфем в большинстве образований все же оставалось на уровне омонимии, т.е., имея двоякую и троякую соотнесенность (например, с прилагательными), эти производные могли трактоваться и как суффиксальные, и как конфиксальные. Однако в языке уже активно употреблялись исконно русские образования, которые уже можно квалифицировать как конфиксальные. Речь идет именно о конфиксации, так как мы допускаем соотнесенность непосредственно с исходными именами. Причем для каждого конкретного слова вопрос мотивированности решает его семантический объем. Мы стремились показать, что конфиксация - явление, развивающееся в условиях многообразия словообразовательных связей, омонимии словообразовательной формы, во взаимосвязи с другими способами словопроизводства.
Таким образом, проведенный анализ разнообразных конфиксальных образований, свободы их словообразовательных связей с учетом экстралин-гвистических факторов (которые являлись одной из важнейших причин роста продуктивности конфикса в истории русского языка) позволяет сделать вывод, что конфиксация активизируется и проявляется там, где раньше мы говорили о суффиксации (наводнение, прегрешение, поселянин и др.). Это и есть тенденция русского словообразования в рассматриваемый период.
Литература
1. Домострой / сост., вступ, ст., пер. и коммент. В.В. Колесова. М.: Сов. Россия, 199Q. 3Q4 с.
2. Жизнь и житие Сергия Радонежского / сост., посл. и коммент. В.В. Колесова. М.: Сов. Россия, 1991. 368 с.
3. Марков В.М. Избранные работы по русскому языку / В.М. Марков; под ред. Г.А. Николаева. Казань: ДАС, 2QQ1. 275 с.
4. Николаев Г.А. Русское историческое словообразование: теоретические проблемы / Г.А. Николаев. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1987. 152 с.
5. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка / И.И. Срезневский. СПб.: Государственное изд-во иностранных и национальных словарей, 1958. Т. 1-3.
КОНАНУХА ОКСАНА ГЕННАДЬЕВНА родилась в 1978 г. Окончила Набережночелнинский государственный педагогический институт. Старший преподаватель кафедры филологии филиала Казанского государственного университета в г. Набережные Челны. Область научных интересов - историческое словообразование русского языка, конфиксальный аспект. Автор 7 научных работ.
