CC BY
35
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2015. №3(41)
УДК 811.115
КОНФИКСАЛЬНЫЕ ОБРАЗОВАНИЯ С НАЧАЛЬНЫМ БЕЗ-В РУССКОМ, ПОЛЬСКОМ И ЛИТОВСКОМ ЯЗЫКАХ
© Э.А.Балалыкина
В статье рассматриваются конфиксальные образования с начальным без.....в родственных языках.
Дается определение конфиксу как словообразовательной морфеме. Определяется своеобразие данных структур в каждом из языков, особенности семантики и словообразовательной формы. Выясняются причины различий в суффиксальном оформлении русских и польских однокоренных прилагательных. Особое внимание уделяется литовским адъективам, сохраняющим древнейшие особенности подобных прилагательных.
Ключевые слова: конфикс, нулевые аффиксы, адъективная синонимия, межъязыковые соответствия.
Семантической основой имени прилагательного, как известно, является обозначение качества или признака предметов как относительно постоянного свойства. Семантика адъективов весьма разнообразна и охватывает различные тематические ряды, поскольку имя прилагательное -важнейший выразитель точной определительной характеристики предметов и явлений объективной действительности [1: 53-54].
Адъективный суффикс -н- в русском и других языках активно взаимодействует и с другими аффиксами, в том числе и с какими-то адъективными морфемами, выделившимися на его основе. Наиболее ярко в этом плане может быть представлено «соперничество» конфиксальных морфем, содержащих в своем составе элемент -н-. Суффикс -н- может быть основой для формирования такой сложной морфемы, как без......(н)ый, которую в лингвистической литературе называют по-разному, однако наиболее часто используется термин «конфикс», под которым понимается морфема, выполняющая функции суффикса и приставки одновременно, «то есть служащая материалом единичного акта морфологического словопроизводства», при этом в основе конфискации лежит «двустороннее осложнение производящей основы в процессе формирования производного слова» [2: 104-109]. Возникнув первоначально на основе сочетаний предлога без + имени существительного (типа безъ ума > безумъ или безумль в древнерусском языке), формы на без.....ый стали одним из наиболее важных и распространенных способов формирования адъективной аффиксации. О сложности данного процесса свидетельствуют древние параллели типа безумль - безумьный - безумливый, отмеченные словарем древнерусского языка И.И.Срезневского [3: 64]. Дальнейшее функционирование подобных адъективов уже оказалось связанным с суффик-
сом -н-, который и послужил основой для формирования конфикса без.....н(ый), первоначально
выступавшего параллельно с первичным по отношению к нему без.....(ый) и достаточно четко с
ним размежевавшегося. Параллелизм и активное взаимодействие конфиксальных образований типа русск. бескрылый - бескрыльный, бесхвостый -бесхвостный и др. оказались в конечном итоге тесно связанными с лексико-семантическими моментами: конфикс без... ый постепенно стал соотноситься лишь с мотивирующими названиями частей тела живых существ, ограничив свою продуктивность только этим достаточно ограниченным кругом существительных. Отсюда: безбородый, беззубый, безногий, безрогий, бесхвостый и
т.д. Конфикс же без.....н(ый) функционирует при
мотивирующих основах различной семантики при выражении общего значения: «не имеющий чего-либо, указанного мотивирующим словом». Отсюда: безводный - "лишенный воды, влаги", безвоздушный - "не заполненный воздухом", безвольный - "лишенный силы воли, нерешительный", безвредный - "не причиняющий вреда", бездушный - "лишенный чуткости" и т.д.[4: 20-23].
Отношения между конфиксами без.....ый и
без......ный носят общеславянский характер, поскольку все славянские языки, и в том числе интересующий нас польский язык, используют первый формант при названиях частей тела и второй - при всех прочих производящих основах. Отсюда прилагательные с начальным Ьв2- в польском языке при мотивирующих наименованиях частей тела: Ьezgíowy, Ьezgíosy, Ьeznogi, ЬехоМ, Ьez-palcy,Ьezuchy и т.д. и с конфиксом Ьez...ny при других основах, в которых значение отсутствия выражено морфологически благодаря начальному Ьez-: Ьezwodny, Ьezwolny, Ьezgraniczny, Ьezdzietny, Ьezludny, Ьeznadziejny, Ьezdowodny, Ьezduszny, Ьez-powrotny Ьezrozumny и т.д.
Удивительное сходство со славянскими языками в этом отношении проявляет и литовский язык, где те же названия частей тела живых существ осложняются конфиксом Ье......is:
bebarzdis, ЬegaIvis, Ьedantis, Ьekojis, Ьekaulis, Ьвпой^гъ (со вторым нулевым элементом). Причем это особенно важно, если иметь в виду, что литовский язык, как известно, - самый архаичный из всех живых индоевропейских языков.
О важности изучения литовского языка для «лингвистических целей» писал ещё И.А.Бодуэн де Куртенэ: «Из живущих в настоящее время арио-европейских языков литовский язык сохранил древнейшее состояние, как со стороны звуков, так и со стороны форм. В этом отношении он немного уступает санскриту. Но изучение литовского языка для чисто лингвистических целей гораздо важнее изучения санскрита, а именно потому, что санскрит сохранился только в письменных памятниках, а литовский язык живёт до сих пор в устах народа» [5: 32].
Академическая грамматика литовского языка относит образования приведенного типа на
Ье......is как к существительным, называющим
лицо: ЬedarЬis "безработный", Ьegedis "бесстыдник", Ьeturtis "неимущий" и т.д. [6: 431], так и к прилагательным, мотивированным существительными, называющими сортовые и прочие особенности предмета: Ьeqsis puodelis "кастрюлька без ушек", Ьekotis kifvis "топор без рукоятки", Ьeginkliszmogйs "человек без оружия" и т.д. Можно с уверенностью утверждать, что подобные формы являются отголоском древних отношений, свойственных прилагательным, возникшим некогда на базе предложно-падежных сочетаний (типа безоумъ) и подвергшихся субстантивации с помощью суффикса -о (превратившихся в безоумль). Этот тип не получил на славянской почве особого распространения, в литовском же языке относится к числу продуктивных, что лишний раз свидетельствует о неравномерности приведенных процессов в русском и других славянских и балтийских языках и о соответствующей архаичности подобных образований в литовском языке.
Если обратиться к значению многих прилагательных с начальным без- в русском, польском и литовском языках, то увидим, что это не всегда с точки зрения основного значения выражение отсутствия того, что названо мотивирующей основой. По мнению исследователей, уже с древнейших пор «ряд образований на без.....ьн(ый) характеризуется качественным значением, которое является свойством таких слов в языке, которые утрачивают выраженную семантическую связь с соответствующим существительным и обозна-
чают признак безотносительно к тому слову, которое является для них мотивирующим» [7: 188]. Многие из этих прилагательных уже подверглись семантическому преобразованию при сохранении указанной словообразовательной структуры: русск. безалаберный „бестолковый" - безалаберная работа; безвременный „то же, что преждевременный" - преждевременная кончина; безразличный „равнодушный" - всё стало безразличным; польск.: bezpieczny „не угрожающий" - bezpieczne miejsce, bezpieczny lot; bezprzykladny „исключительный, необычный" -bezprzykladne mçstwo, bezprzykladna
systematycznosc; bezwzglqdny'M) „суровый, жестокий " - bezwzglqdny czlowiek; б) абсолютный " - bezwzglqdne prawo ewolucji и т.д. Чрезвычайно важно, что в литовском языке подобному переосмыслению подвергаются те же прилагательные с начальным без- be-, поскольку второй элемент интересующей нас конфиксальной структуры остается нулевым, что является отражением древнейшего состояния подобных адъективных образований: besàlis - „беспристрастный": besalis zmogus - беспристрастный человек; besotis -„ненасытный": besotis gyvulys -ненасытное животное; beribis - „беспредельный": beribé erdvé -беспредельное пространство; bekrastis -„ безбрежный": bekrasté jûra - безбрежное море и т.д.
Словообразовательная модель с начальным без- не является особенно продуктивной во всех сопоставляемых языках. Производящей основой для подобных адъективов чаще всего служит имя существительное. Во всех рассматриваемых языках практически одинаковая словообразовательная конструкция: без + наименование части тела: без + нога > безногий (польск. beznogi, лит. bekojis); без + рука > безрукий (польск. bezrqki, лит. berankis). Причем в современном польском языке вместо приведенного bezrçki более употребительным является прилагательное jednorçki, в русском языке также чаще используется прилагательное однорукий, чрезвычайно конкретное по семантике, поскольку безрукий уже подверглось семантическому преобразованию и называет крайне неловкого человека, у которого из рук всё валится. Тем же изменениям подверглось и польское прилагательное bezrçki, называющее чаще всего неумелого человека. Точно так же прилагательное безголовый (польск.bezgiowy) выступает прежде всего в значении «лишенный здравого смысла, глупый»; безголосый (польск. bezgiosy) -«с плохим слабым голосом, немой, бессловесный»: безголосый певец, bezgiose stworzenie, «бессловесное существо»; беззубый - «бессильный, не способный повредить или обидеть» (без-
зубая злоба). В польском языке в результате семантического переосмысления подобного адъек-тива изменилась и конфиксальная структура этого прилагательного: ЬezzeЬy > ЬezzeЬny, выступающего в том же значении (Ьezzфna krvtvka). Подобные прилагательные используются в современных русском и польском языках как стилистически окрашенные, представляя достаточно выразительно результат указанного семантического процесса. Вот почему предложно-падежные словосочетания типа без головы, без зубов, без руки и т.д. в русском и польском языках при выражении соответствующего предельно конкретного значения используются гораздо чаще, чем приведенные конфиксальные образования типа беззубый - ЬezzqЬy. Тем не менее данный словообразовательный тип
прилагательных продолжает существовать и при необходимости выражения соответствующего значения используется в современном русском и польском словообразовании.
Что же касается литовских форм, то они до сих пор представляют древнейший тип достаточно продуктивных конфиксальных образований с нулевым исходом: Ьegalvis - „ безголовый ", Ьegarsis - „ безголосый ", Ьedantis - „ беззубый", Ьedugnis - „бездонный" и т.д. Однако и здесь подобные формы развивают те же новые абстрактные значения на основе процессов семантического переосмысления. Вот почему Ьenagis не только „без ногтей', но и „неумелый", Ьekaulis не только „бескостный, но и „ловкий, гибкий', ЬeЬarzdis не только „безбородый", но и „молодой", Ьerankis не только „безрукий", но и „непригодный к делу, плохой" (о мастере). Чрезвычайно важно, что в некоторых случаях очень трудно определить, с чем мы имеем дело: с прилагательным или существительным, что является отголоском древнейших адъективно-именных отношений в пределах существительных и прилагательных, первоначально, как известно, отличавшихся только по своеобразию синтаксического функционирования в пределах фразы. В силу общеизвестной архаичности именно в литовском языке мы сталкиваемся с таким грамматическим явлением. Например, Ьeprotis - это не только „безумный", но и „безумец", Ьenamis - это не только „бездомный", но и „бездомник", Ьeakis -это не только „слепой (без глаз)", но и „слепец", Ьelaimis - это не только „несчастливый", но и „несчастливец" и т.д. Правда, стремление к дифференциации подобных образований приводит к формированию суффиксальных адъективных форм, которые начинают выражать значение признака (в отличие от значения лица), указанного производящим словосочетанием с приве-
денной выше семантикой, или прилагательным с конфиксальной структурой типа be...is. Подобный процесс, как известно, носит исторически закономерный характер, если иметь в виду древнейшую историю формирования адъективов на базе недифференцированного имени. Вот почему в литовском языке функционируют и суффиксальные прилагательные, возникшие на базе приведенных выше конфиксальных имен, и оформленные суффиксом *-isko>*-isko. Примером тому могут быть формы beprotis > beprotiskas (beprotiska aistra - безумная страсть); besirdis > besirdiskas (besirdiskas elgesys - бессердечное, бездушное поведение); bejégis > bejégiskas (bejégiskas pyktis - бессильный гнев, bejégiskas vaikas - беспомощный ребенок); beviltis > beviltiskas (beviltiskas ligónis - безнадежный больной) и т.д.
В русском и польском языках прилагательные, подобные вышеприведенным образованиям, при соответствующем изменении в семантике и характере производящих основ также приобрели новый словообразовательный облик, то есть конфиксальные формы с нулевым исходом сохранились, как было указано выше, при мотивации наименованиями частей тела человека и животных. При мотивации же более отвлеченными существительными они изменили финальную часть и приобрели соответствующий вид:
без......ный, bez....ny при выражении значения
отсутствия того, что названо мотивирующим словом. Отсюда русск. бездомный пёс, бесспорный аргумент, бездушный тиран, безумная отвага, безмолвное согласие и т.д.; польск. bezdomny pies, bezsporny argument, bezsensowne pytanie, bezduszny czlowiek, przestrzen bezpowietrzny, bezwzglqdny spokój, bezdenny glupieс, bezrozumny chlopak и т.д.
Что же касается литовских адъективов с начальным be-, они, как уже было сказано выше, с меньшей степенью продуктивности образуют прилагательные на iskas.
Русские прилагательные с префиксом без- и соответствующие польские в большинстве своем имеют в конфиксальных структурах постфиксы -ny и -owy.
Славянский формант ow- занимает третье место в русском инвентаре адъективных аффиксов (после -н- и -ск-). Будучи очень близким суффиксу -н-, который очень активно образует прилагательные от существительных и глаголов, формант ow- достаточно активно взаимодействует с ним, образуя подчас дублетные пары в современном русском языке типа лимонный -лимоновый. Развитие отношений между ними связано с постепенным закреплением за прила-
гательными на -овый общего значения предметного отношения (принадлежности, происхождения и т.д.), за прилагательными на -ный - самого общего отношения.
В польском языке (в отличие от русского) с помощью аффикса -о^ образуются многочисленные прилагательные от основ существительных разной семантики, причем это самый продуктивный словообразовательный аффикс в этой группе дериватов. Однако с конструкцией без-, Ьez- данный формант практически не используется (по сравнению с -ный -пу). В качестве производящих основ для интересующих нас кон-фиксальных образований на-owy в польском языке не выступают следующие существительные с общим значением лица на -acz, ^^, -owicz, названия степеней родства, существительные отвлеченной семантики с формантом -stwo (исключение: Ьezpanstwowy) и наименования действий на -anie. Также не являются допустимыми при образовании указанных прилагательных именные основы, содержащие формант -ow. В русском же языке суффикс -н- активно используется при образовании прилагательных от существительных с нулевым окончанием (бесспорный, бессонный), от существительных на -ость (безжалостный, безрадостный), от существительных на -ие (безвозмездный, безобразный) и т.д. Поэтому в целом ряде случаев мы имеем соответствия в виде русских прилагательных на -ный, мотивированных различными основами (в том числе и отвлеченными) и польских прилагательных на -owу: Ьeztresciowy - бессодержательный, Ьezuczuciowy - бесчувственный, Ьezwartosсiowy -не имеющий ценности, Ьezwyisciowy - безвыходный и т.д. Несмотря на характер производящих основ, польские прилагательные в большей степени выражают общее категориальное значение подобных адъективов «не имеющий того, что названо производящим словом», что и способствует закреплению за прилагательными на -овый общего значения предметного отношения.
В формальном плане суффикс -ов, -owy имеет ряд преимуществ по сравнению с древнейшим -н-ый -пу. Он не вызывает чередований на морфемном шве и легко соединяется с любым сочетанием согласных в исходе производящего имени [8: 183]. Это обстоятельство + своеобразие семантики форм на -owy и способствовало усилению продуктивности подобных прилагательных в польском языке.
Имена прилагательные (чаще всего так называемые относительные), как известно, могут иногда субстантивироваться, то есть переходить в разряд имен существительных. При этом они утрачивают свое основное значение качества и
приобретают значение предметности, являющееся семантической основой имен существительных. Отсюда и именные конфиксальные формы в исследуемых языках: русск. безработный, бездомный; польск. bezdomny, bezrabotny и т.д. Литовские формы сохраняют исконную и древнейшую структуру при образовании существительных в том же значении, формируя, как было показано выше, грамматическую омонимию: bedarbis (сущ. и прил.), benamis (сущ. и прил.) beprotis (сущ. и прил.) и т.д.
Таким образом, в польском и русском языках основная масса конфиксальных прилагательных с начальным без- в качестве второго элемента имеют суффикс -ny. Суффикс -owy, который является самым продуктивным адъективным формантом в польском языке, в подобных конфик-сальных структурах практически не используется.
Генетическая и словообразовательная близость приведенных польских и литовских прилагательных соответствующим русским формам несомненна, и, что особенно важно, семантическому и словообразовательному сходству здесь сопутствует ещё и близость акцентологическая [9: 59].
1. Балалыкина Э.А. Русское адъективное словообразование на балто-славянском фоне (на материале прилагательных с суффиксами *-no, *-sko и *-to). - Казань: Изд-во КГУ, 2006. - 204 с.
2. Марков В.М. Замечания о конфиксации в современном русском языке // Избранные работы по русскому языку. - Казань: Изд-во КГУ, 2001. -С.104 - 109.
3. Срезневский И.И. Материалы для Словаря древнерусского языка: в 3-х т. - [Репринт. изд.]. -М.: Изд-во иностранных и национальных словарей, 1958. - T.I. - 1420 с.
4. Грамматическая лексикология русского языка. -Казань: изд-во КГУ, 1978. - 189с.
5. Бодуэн де Куртенэ И.А. Несколько слов о сравнительной грамматике индоевропейских языков. -СПб.: Типография С.И.Балашова , 1882. - 57с.
6. Lietuvi^ kalbos gramatyka. - t.1. Fonetika ir morfologija. - Vilnius: Mokslas, 1965. - 590 с.
7. Ерофеева И. В. Именное словообразование в лин-гвокультурологической парадигме летописного текста. - Казань: Изд-во КГУ, 2009. - 255с .
8. Земская Е.А. Язык как деятельность. Морфема. Слово. Речь. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - 685с.
9. Балалыкина Э.А. К вопросу о значении литовского языка для исследований в области истории русского языка. // Ученые записки Казанского университета. - Т.151. - Серия Гуманитарные науки, кн.6. - Казань, 2009. - С.50 - 59.
CIRCUMFIXES WITH THE INITIAL БЕЗ- IN RUSSIAN, POLISH AND
LITHUANIAN
E.A.Balalykina
The article describes complex two-element morphemes with the initial element без- in kindred languages. The author defines the singularities of such structures in every language, the features of their semantic and word-formation properties, as well as the reasons for certain mismatches. Special attention is paid to Lithuanian adjectives preserving the oldest features of such words.
Key words: circumfix, zero affixes, adjectival synonymy, interlanguage correspondencies.
1. Balalykina Je.A. Russkoe ad#ektivnoe slovoobra-zovanie na balto-slavjanskom fone(na materiale pri-lagatel'nyh s suffiksami *-no, *-sko i *-to). - Kazan': Izd-vo KGU, 2006. - 204 s. (in Russian)
2. Markov V.M. Zamechanija o konfiksacii v sovremen-nom russkom jazyke // Izbrannye raboty po russkomu jazyku. - Kazan': Izd-vo KGU, 2001. - S.104 - 109. (in Russian)
3. Sreznevskij I.I. Materialy dlja Slovarja drev-nerusskogo jazyka: v 3-h t. - [Reprint. izd.]. - M.: Izd-vo inostrannyh i nacional'nyh slovarej, 1958. -T.I. - 1420 s. (in Russian)
4. Grammaticheskaja leksikologija russkogo jazyka.-Kazan': izd-vo KGU, 1978. - 189 s. (in Russian)
5. Bodujen de Kurtenje I.A. Neskol'ko slov o srav-nitel'noj grammatike indoevropejskih jazykov. -
SPb.: Tipografija S.I.Balashova, 1882. - 57s. (in Russian)
6. Lietuvi^ kalbos gramatyka. - t.1. Fonetika ir morfo-logija. - Vilnius: Mokslas, 1965. - 590 s. (in Lithuanian)
7. Erofeeva I.V. Imennoe slovoobrazovanie v lingvo-kul'turologicheskoj paradigme letopisnogo teksta. -Kazan': Izd-vo KGU, 2009. - 255 s. (in Russian)
8. Zemskaja E.A. Jazyk kak dejatel'nost'. Morfema. Slo-vo. Rech'. - M.: Jazyki slavjanskoj kul'tury, 2004. -685 s. (in Russian)
9. Balalykina Je.A. K voprosu o znachenii litovskogo jazyka dlja issledovanij v oblasti istorii russkogo jazyka. // Uchenye zapiski Kazanskogo universiteta. -T.151. - Serija Gumanitarnye nauki, kn.6. - Kazan', 2009. - S.50 - 59. (in Russian)
Балалыкина Эмилия Агафоновна - доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и методики преподавания Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского федерального университета.
420008, Россия, Казань, ул. Кремлевская, 18. E-mail: [email protected]
Balalykina Jemilija Agafonovna - Doctor of Philology, Professor, Department of Russian Language and Instruction, Institute of Philology and Intercultural Communication, Kazan Federal University.
18 Kremlyovskaya Str., fâzan, 420008, Russia E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 16.03.2015
