CC BY
46
М.Ю. Федан
Федан Максим Юрьевич — аспирант кафедры теории права Тверского государственного университета
Некоторые критерии конституционности нормативных конструкций в процессуальном законодательстве1
В современном мире право выступает основным социальным регулятором общественных отношений. В данном контексте подразумевается, как правило, право позитивное. Именно правовые нормы, объективно выраженные в официальных текстах, являются не просто основным средством организации порядка в обществе и государстве, но так же выступают залогом достойной жизни людей в обществе. Думается, что оценивать нормативные тексты (в их системном единстве) на предмет соответствия их подлинному назначению можно только с позиции конституционализма. Именно конституционные цели и ценности могут быть сопоставлены с основными благами всего общества в целом и каждого человека в отдельности. Представляется, что именно Конституция в ее широком понимании представляет собой тот самый «трафарет», посредством наложения которого следует оценивать состоятельность тех или иных нормативных правовых актов, законодательной базы в целом и основанной на ней правоприменительной практики. Иными словами, под конституционностью либо неконсти-туционностью того или иного элемента правовой материи мыслится не просто поиск текстуальных противоречий между конституционным текстом и текущим законодательством, здесь речь идет об оценке смыслов и целей действующего законодательства на предмет их соответствия основным конституционным ценностям (справедливость, равенство, верховенство прав и свобод личности, баланс частных и публичных интересов и др.).
Далее, двигаясь непосредственно к обозначенной в заглавии проблематике, необходимо сделать оговорку касаемо самого понятия «юридическая конструкция» применительно к его теоретикоправовому содержанию.
В теории права существует большое количество различных мнений относительного того, что собой представляет данная категория, многие из которых отличаются некой сумбурностью, объемностью и многогранностью наделяемых смыслов, что в свою очередь зачастую попросту не позволяет идентифицировать юридическую конструкцию на практике.
В наиболее общем виде юридическую конструкцию определяют как идеальную модель, отражающую структурное строение урегулированных правом общественных отношений, юридических фактов или их элементов2. С.С. Алексеев рассматривает юридическую конструкцию как средство юридической техники, обеспечивающее единство права с внешней формой, вместилище фактического содержания права, его структурную организацию3.
В доктрине можно выделить два наиболее оформленных подхода к пониманию данного понятия. Суть первого заключается в методологическом восприятии конструкции как процесса теоретического познания права, как конструирование его элементов посредством научных (как общих, так и частных) методов.
Другой подход рассматривает конструкцию не как научный процесс, а как результат юридической деятельности (как правило, правотворческой), выраженный в официальных нормативных предписаниях. Такого рода восприятие видится менее оправданным. Дело в том, что право в целом и составляющие его элементы сами по себе представляют собой сложные системы. Построение любой системы, ее внутренняя структура неизбежно позволяет вести речь о конструкциях различной степени сложности. При таком подходе практически любая дефиниция, любой правовой институт или норма могут быть определены как конструкция. В результате правовая конструкция приобретает широкое и максимально общее содержание, она становится невостребованной и теряет свою идентичность, поскольку фактически может быть заменена другими более специальными и узкими терминами.
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта проведения научных исследований (Теория и практика конституционализации национальных систем права и законодательства: российский и украинский опыт), проект № 12-23-02002.
2 См.: Давыдова М.Л. Юридическая техника: Учебное пособие. — Волгоград, 2009. — С. 133.
3 См.: Панько К.К. Юридические конструкции как категории внутренней формы (структуры) уголовного права // Право и политика. — 2005. — № 3.
Кроме того, некоторые ученые выделяют широкое и узкое понимание юридической конструкции. В широком понимании конструкцией может выступать любое правовое явление, имеющее внутреннюю структуру, а в узком — это средство законодательной техники1.
Видится, что обозначенные точки зрения не стоит противопоставлять друг другу, поскольку они все оправданы в той или иной мере. В настоящей работе юридическая конструкция будет представлена не как результат конструирования, а как сам процесс, результатом которого являются различные правовые институты, определения, презумпции и другие категории, закрепленные в законе и исходящие от законодателя в процессе правотворчества. Именно с такой позиции будет дана оценка отдельным юридическим конструкциям процессуального законодательства на предмет их конституционности.
Гражданское судопроизводство, как общее, так и специальное (арбитражное), представляет собой одну из основополагающих гарантий прав и свобод человека в правовом государстве. Для надлежащего (судебного) обеспечения этих самых прав и свобод необходимо грамотным образом оформленное законодательство: определенное, ясное, недвусмысленное и внутренне согласованное2.
Первым критерием конституционности нормативного конструирования процессуального законодательства в самом общем виде должно выступать единообразие правового регулирования. Специфика и «пестрота» норм различных сфер материального права должна компенсироваться единым процессуальным механизмом их реализации.
В этой связи построение процессуального законодательства совершенно некорректно проводить разобщенно и ситуативно (как это зачастую происходит сегодня). Реформирование по отдельности Г ражданского процессуального кодекса РФ (далее — ГПК РФ) и Арбитражного процессуального кодекса РФ (далее — АПК РФ) приводит к тому, что единая процессуальная форма гражданского судопроизводства различается в тех ее частях, где различий быть не может, например, в принципах и целях, сходных институтах (обжалование, судебное решение, производство в суде каждой инстанции и др.).
В качестве примера можно привести принцип непрерывности судебного заседания по ГПК РФ (ст. 157) и возможность перерыва в судебном заседании по АПК РФ (ст. 163). Сразу встают два самостоятельных и вполне обоснованных вопроса: насколько оправдан данный принцип в ГПК РФ (при условии, что в статье 123 Конституции РФ он не упоминается) и почему данный принцип больше не применяется в арбитражном процессе (с учетом того, что ранее он присутствовал в статье 117 АПК РФ 1995 г.).
Думается, что в обоих случаях законодатель имел благие намерения, в частности обеспечить своевременность рассмотрения дела. Какая нормативная конструкция на практике работает лучше вопрос дискуссионный. Поскольку де факто непрерывности от первого заседания и до вынесения решения по существу в судебном процессе добиться крайне сложно, то приходиться констатировать, что принцип непрерывности на практике не действует. Как бы то ни было различная правовая регламентация в этой части недопустима. При единстве задач гражданского и арбитражного процесса, при наличии нормативного указания на разумность срока судебного разбирательства, исполнить данное указание невозможно двумя прямо противоположными способами. Следовательно, каждый из процессуальных кодексов предоставляет разный уровень гарантирования участникам судебного разбирательства, что противоречит Конституции РФ.
В качестве еще одного примера можно проанализировать изменения в ГПК РФ, вступившие в законную силу с 1 января 2012 года, главным новшеством которых было реформирование судебных инстанций в гражданском процессе3. Данные изменения, безусловно, оправданы и в плане процессуального единообразия достигают некоторых положительных результатов. Теперь в ГПК РФ система инстанций более понятная и схожая с инстанциями в арбитражных судах (первая, апелляционная, кассационная, надзор). Однако говорить о едином правовом регулировании все еще нельзя, поскольку его однородность крайне избирательна и касается лишь отдельных моментов, но не решает проблему в целом. Так, с учетом обозначенных изменений в ГПК РФ срок для апелляционного обжалования в обоих кодексах составляет один месяц, в то же время срок для обжалования судебных актов в суд кассационной инстанции различается: два месяца в арбитражных судах (ст. 276 АПК РФ) и шесть месяцев в судах общей юрисдикции (ст. 376 ГПК РФ). Причем различается и порядок подачи кассационной жалобы (ст. 275 АПК РФ, 377 ГПК РФ), и основания для отмены судебного решения (ст. 288 АПК РФ, 387 ГПК РФ) и сама процедура кассационного обжалования: в судах общей юрисдикции она
1 См.: Чевычелов В.В. К вопросу о понятии юридической конструкции // Государственная власть и местное самоуправление. — 2005. — № 1.
2 См., например: Постановление Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 года № 1-П // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2010. — № 2; Постановление Конституционного Суда РФ от 13 июля 2010 года № 15-П // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2010. — № 5; и др.
3 См.: Федеральный закон от 9 декабря 2010 года № 353-ФЗ»О внесении изменений в Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации» // Собрание законодательства РФ. — 2010. — № 50. — Ст. 6611.
представляет собой фактически «вчерашнюю» надзорную инстанцию на местах, а в арбитражных судах она более близка к ординарной стадии обжалования судебного акта.
В очередной раз встает вопрос: насколько оправдано столь различное регулирование? С одной стороны, более длинный срок на кассационное обжалование в судах общей юрисдикции может обеспечивать большую степень гарантии для граждан. С другой стороны, сама процедура обжалования в кассационный суд общей юрисдикции сложнее для реализации, поскольку предполагает возможность оставления жалобы без рассмотрения по существу (в случае отказа в передаче дела на рассмотрение президиума суда кассационной инстанции согласно ст. 383 ГПК РФ).
Помимо «глобальных» расхождений в регулировании имеют место и менее существенные, которые так же юридико-технически неоправданны. В качестве примера можно привести формулирование института исправления ошибок в судебном акте в каждом из кодексов. Так, согласно ГПК РФ суд вправе исправить в решении описки и явные арифметические ошибки (ст. 200), а по АПК РФ суд, наряду с описками и арифметическими ошибками, может исправить опечатку (ст. 179). Казалось бы различие незначительное и смысл норм фактически тождествен. Но в таком случае думается, что текстуальное различие в этой части тем более не обосновано. Кроме того, в арбитражном суде ошибка исправляется без вызова сторон, а по ГПК РФ это происходит в отдельном заседании с извещением участников процесса.
Помимо нормативного единства и универсальности в правовом регулировании судебных процедур в целом, еще одним критерием конституционности можно обозначить внутреннюю согласованность и непротиворечивость каждого из кодексов. Очевидно, что специальные нормы не должны противоречить общим, ведь в первую очередь именно в общих нормах (нормах-целях, нормах-принципах) конституционные положения находят свою конкретизацию.
Так, в соответствии с частью 2 статьи 333 ГПК РФ апелляционное обжалование целого ряда определений суда первой инстанции осуществляется без извещения лиц, участвующих в деле. Данное нормативное положение подразумевает, что сторона судебного разбирательства лишена возможности явиться и озвучить свою позицию по делу, что противоречит принципам гласности (ч. 1 ст. 123 Конституции РФ, ст. 10 ГПК РФ), состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, ст. 12 ГПК РФ), лишает лицо процессуального права давать объяснения суду в устной форме (ст. 35 ГПК РФ). Такого рода противоречия в нормативных конструкциях института обжалования недопустимы.
Лица, участвующие в деле, в состоянии сами узнать дату и время рассмотрения своей частной жалобы посредством сети «Интернет»1 и явиться в суд, однако судя по практике Тверского областного суда, озвучить свою позицию они все равно не смогут в силу упомянутой выше части 2 статьи 333 ГПК РФ.
Как неоднократно указывал Конституционный Суд РФ, необходимой гарантией судебной защиты и справедливого разбирательства дела является равно предоставляемая сторонам реальная возможность по отстаиванию своих прав и законных интересов на всех стадиях судопроизводства, в том числе довести свою позицию относительно всех аспектов дела до сведения суда, поскольку только при этом условии в судебном заседании реализуется право на судебную защиту, которая должна быть справедливой, полной и эффективной2. Таким образом, ныне существующая конструкция обжалования определений суда первой инстанции не соответствует Конституции.
Еще одним критерием конституционности нормативного конструирования процессуального законодательства является формальная определенность законоположений в соотношении с судебной дискрецией. Данный конституционный критерий особенно важен именно в регулировании судопроизводственной сферы, так как специфика судебной защиты прав и свобод граждан подразумевает такой совершенно особый и уникальный правовой инструмент гарантирования, как судебное усмотрение. Невозможно урегулировать все сферы жизни и дать правовое обрамление каждой ситуации, поэтому судебная дискреция объективно необходима. Вместе с тем, само судебное усмотрение не может быть произвольным, оно обязательно должно иметь четкие пределы и критерии осуществления. При наличии неопределенности в нормативном регулировании судебному усмотрению неизбежно приходиться устранять такого рода пробелы.
В качестве иллюстрации к данному критерию можно рассмотреть конструкцию исковой давности, а точнее перерыва течения срока исковой давности. Так, течение срока исковой давности прерывается предъявлением иска в установленном порядке (ст. 203 ГК РФ). Столь обтекаемая формулировка поражает множество вопросов на практике по поводу того, в каких случаях иск можно рассматривать как поданный «в установленном порядке», а в каких — с нарушением этого порядка. Некоторую яс-
1 В соответствии со статьей 14 Федерального закона от 22 декабря 2008 года № 262-ФЗ (ред. от 18.07.2011) «Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации» в сети «Интернет», помимо всего прочего, размещаются сведения о находящихся в суде делах, в том числе и информация о назначении дел к слушанию с указанием даты, времени и места проведения судебного заседания.
2 См., например: Определение Конституционного Суда РФ от 12 апреля 2005 года № 113-О // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2005. — № 5; Определение Конституционного Суда РФ от 4 ноября 2004 года №430-О // Вестник Конституционного Суда РФ. — 2005. — № 2; и др.
ность вносит совместное Постановление Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 ноября 2001 года № 15/18 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности»1. Однако ряд вопросов все равно сохраняются, в частности в доктрине и на практике имеется неопределенность применительно к институту встречного иска.
В качестве еще одного примера можно привести конструкцию распределения судебных расходов в арбитражном процессе. Так, имеет место неопределенность в вопросе о том, как распределяются судебные расходы в случае отказа истца от иска. В ГПК РФ данные вопросы урегулированы подробным образом (ст. 101). С учетом однородности гражданского судопроизводства разумно предположить, что в арбитражном процессе данный вопрос должен разрешаться аналогичным образом, однако для устранения любых возможных сомнений необходимо закрепление соответствующей нормы в АПК РФ. Постановление Пленума ВАС РФ от 12 июля 2012 года № 432, в котором уделено некоторое внимание разрешению вопросов о судебных расходах, о данном вопросе речи не ведет.
Можно выделить еще некоторое количество критериев, например, такие, как осуществление регулирования на основе баланса частных и публичных интересов при конструировании, недопустимость злоупотреблений правом (их стоит иметь в виду, но из-за ограниченного объема работы они остаются за рамками данного исследования).
Таким образом, оценивая нормативные конструкции отечественного процессуального законодательства, приходится констатировать, что еще предстоит большое количество работы для его совершенствования. Совершенствование это возможно только в случае конституционализации всего отечественного законодательства и процессуальной его сферы в частности. Конституционализация предполагает конструирование всего текущего законодательства на началах баланса конституционных ценностей и в соответствии с конституционно заданными целями. Такое построение отечественной законодательной базы позволит создать универсальное правовое регулирование гражданского судопроизводства, что в свою очередь должно обеспечить возможность всем гражданам полноценно реализовывать свое право на судебную защиту, а значит и гарантировать защиту иным основным правам и свободам граждан.
1 Российская газета. — 2001. — № 242.
2 Вестник ВАС РФ. — 2012. — № 9.
