Некоторые исторические аспекты становления и развития судебно-медицинской службы в Иркутской губернии Текст научной статьи по специальности «Прочие медицинские науки»

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ НАУКИ И ЗДРАВООХРАНЕНИЯ

© НЕДЕЛЬКО Н.Ф. - 2014 УДК: 613.67:616-083:92

НЕКОТОРЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКОЙ СЛУЖБЫ В ИРКУТСКОЙ ГУБЕРНИИ

Николай Федорович Неделько (Иркутский государственный медицинский университет, ректор - д.м.н., проф. И.В. Малов, кафедра судебной медицины с основами правоведения, зав. - д.м.н., проф. Ю.В. Солодун)

Резюме. В статье впервые акцентируется внимание на становлении и развитии судебно-медицинской службы в Иркутской губернии во взаимосвязи с развитием здравоохранения в регионе и стране. Страницы истории основаны на изучении опубликованных источников и архивных документов в Государственном архиве Иркутской области.

Ключевые слова: Иркутская губерния, судебно-медицинская служба, становление, развитие, архивные документы.

SOME HISTORICAL ASPECTS OF FORMATION AND DEVELOPMENT OF FORENSIC SERVICES IN THE IRKUTSK REGION

N.F. Nedel'ko (Irkutsk State Medical University, Russia)

Summary. In the article for the first time the attention is focused on the formation and development of forensic services in the Irkutsk region in relation to the development of healthcare in the region and the country. The pages of history are based on a study of published sources and archival documents in the State Archives of the Irkutsk region.

Key words: Irkutsk Province, forensic service, formation, development, archival documents.

Как свидетельствует анализ историко-медицинских и судебно-медицинских источников, изучению истории отечественной судебно-медицинской службы посвящено ограниченное число работ [4,13,25,28,29,31]. Вместе с тем, к наиболее значимым исследованиям последних лет следует отнести следующие монографии и публикации [1,14,25,32].

Изменения в структуре и организации деятельности судебно-медицинских учреждений, по вполне понятным причинам, связаны с региональными политическими, экономическими и географическими особенностями. Не исключением является и судебно-медицинская служба Иркутской губернии. Чтобы достичь современного уровня, она прошла достаточно длительный и сложный путь становления и развития, реконструировать который отчасти попытались мы в этой статье. Однако изучение архивных материалов показало, что восстановить детально и в полном объеме историю становления и развития судебно-медицинской службы в Иркутской губернии практически невозможно.

Это связано с тем, что в 1879 г. Иркутск постигло страшное несчастье. Грандиозные и опустошительные пожары уничтожили наряду с другими архивами губернских учреждений и многие документы Врачебной управы.

Прежде чем приобрести современные географические очертания, территория Иркутской губернии неоднократно подвергалась административно-территориальным переустройствам.

В 1682 г. Иркутский острог становится центром воеводства. В 1686 г. к Иркутску были присоединены остроги: Верхоленский, Балаганский, Идинский, а также Бирюльская слобода. Так Иркутск получил статус города. В 1690 г. Иркутску был подчинен Нерчинский уезд, а в 1717 г. -Якутский уезд. В 1764 г. была образована Иркутская губерния, которая в 1783-1797 гг. переименована в Иркутскую область. В 1797 г. восстановлена Иркутская губерния, которая состояла из округов или уездов.

Отыщи всему начало, и ты многое поймешь.

Козьма Прутков.

Конец всегда найти легче, нежели начало.

В.Пикуль

Реформой управления Сибири в 1892 г. Иркутская губерния вместо уездов была разделена на округа. В 1899 г. вновь был восстановлен Иркутский уезд, существовавший до 1926 г. В этом же году Иркутская губерния была упразднена, а ее территория разделена на 3 округа, входившие в Сибирский край с центром в Новосибирске. Иркутский округ с центром в Иркутске включал в себя бывшие уезды - Иркутский, Верхоленский и Зиминский и состоял из 12 районов. Иркутский округ ликвидирован в 1930 г. В этом же году был образован Восточно-Сибирский край с центром в Иркутске. В 1936 г. Восточно-Сибирский край переименован в Восточно-Сибирскую область.

Мы поставили перед собой цель - по возможности попытаться проследить процесс организационного становления и развития судебно-медицинской службы в Иркутской губернии. Вспомнить имена тех забытых или полузабытых врачей и ученых, которые после окончания Московской и Петербургской медико-хирургических академий, медицинских факультетов университетов в Дерпте, Юрьевске, Киеве, Казани, Томске поехали в Сибирь, в «страну каторги и ссылки», и, несмотря на все тяготы жизни, занимались сложной и повседневной работой, выполняя свой профессиональный долг городовых, окружных, полицейских и сельских врачей.

Работаоснована на изучении материаловГосударственного архива Иркутской области (ГАИО). Нами были изучены материалы следующих фондов - №96 «Иркутский окружной судебно-полицейский врач» (1879-1895 гг.), №43 «Иркутская врачебная управа» (1798-1895 гг.), №32 «Иркутское губернское управление» (1859, 1879-1916 гг.).

Первыми законодательными актами, в которых впервые было предписано участие «лекаря» или «доктора» в разрешении специальных вопросов при судопроизводстве, в том числе предусматривалось и обязательное исследование мертвых тел в случаях насильственной смерти, стали - Артикул воинский 1714 г. и Морской устав 1720 г., разработанные Петром I [3,14].

Таким образом, узаконив обязательное вскрытие трупов в случаях насильственной смерти, Петром I были заложены процессуальные основы назначения, производства и оформления судебно-медицинской экспертизы, и тем самым положено начало организации российской судебно-медицинской службы.

Несколько десятилетий после издания уставов Петром I, узаконившим вскрытие мертвых тел, судебно-медицинская экспертиза в губерниях влачила жалкое существование. Недостаточное количество врачей, отсутствие пригодных для вскрытия трупов помещений и тайный инквизиционный суд, который не нуждался в научных доказательствах, сдерживали развитие судебно-медицинской службы во всех губерниях России.

В 1737 г. был издан указ «О содержании в знатных городах лекарей ...» [11,13,22,29,31]. Указ предусматривал укомплектовать врачами 56 городов, в том числе и Иркутск. Это было первое распоряжение об учреждении должности городового врача, которые должны были «свидетельствовать заболевших или битых, также внезапно умерших». Однако выполнение этого указа из-за отсутствия врачей длилось годами. В 1757 г. этот указ был повторен.

К сожалению, открывшиеся должности городовых врачей замещались крайне медленно: даже в 1756 г. их было только 26. И дело было не в недостатке врачей - к тому времени русские госпитальные школы выпустили достаточное для этого количество специалистов. Многие городские магистраты считали городовых врачей непозволительной «роскошью», и не хотели тратить деньги на их содержание и высказывались об упразднении должности лекаря. В 1767 г. в Законодательную комиссию поступило много писем такого рода, в том числе и из Иркутска [11].

В первой четверти XVIII в. впервые были созданы профессиональные полицейские органы. А уже в 1733 г. в 23 городах существовали полицейские конторы и вооруженные формирования. В следственном процессе полиция выполняла функции дознания.

Полиция в Иркутске была учреждена указом Правительствующего Сената в 1757 г. Первым иркутским полицмейстером был назначен секунд-майор Якутского полка в Петербурге И.И. Замощиков - сын тобольского дворянина, который вступил в должность 30 марта 1758 г. [8,19].

Первым городовым лекарем Иркутска в 1742 г. был Иоганн Ваксман, который сначала принимал участие в экспедиции по поискам ревеня в Сибири. В Иркутске от прожил 25 лет, но авторитетом среди населения не пользовался; преимущественно лечил на дому государственных сановников, казенных служащих, купцов и других состоятельных граждан города [8,10,11,13].

19 октября 1764 г. был издан указ «Об учинении в Сибирском Царстве другой губернии, под названием Иркутской». На должность первого губернатора был назначен генерал-майор К.Л. фон Фрауендорф, который прибыл в Иркутск 15 марта 1765 г. «Он крепкою рукою принялся за устройство города, что жителям поначалу было в тягость, а после они признали это за полезное» [8,17].

В 1771 г. городовой лекарь Кратче впервые в Восточной Сибири и Иркутске провел оспопрививание населению [16]. При губернаторе Ф.Н. Кличке в Иркутске городовым врачом служил прибывший в 1779 г. штаб-лекарь Грунд [27]. В июне 1779 г. в Иркутске появилась сибирская язва, «.но старательными действиями докторов болезнь скоро прекратилась, она не имела губительных последствий» [15].

Таким образом, до учреждения врачебной управы в 1798 г. врачи в Иркутске не только выполняли свои профессиональные обязанности, но и, по-видимому, производили вскрытия трупов и освидетельствования живых лиц.

После окончания медицинского факультета Московского медицинского университета и защиты диссертации (1793 г.) И.О. Тимковский в июле 1795 г. был назначен врачом в Иркутское наместничество, где проработал полтора года. В 1804 г. он назначен был цензором в Петербурге, и у него впоследствии с А.С. Пушкиным были далеко непростые отношения (Зоркин В.И., 2010). Поистине, «бывают странные сближенья...».

В 1797 г. в каждой губернии России были созданы врачебные управы (ВУ). В состав последних входили - инспектор, оператор (хирург) и акушер, которые имели звание доктора или штаб-лекаря [8,10,13,14,23,31].

С учреждением ВУ изменилась и организация судебно-медицинской службы. Судебно-медицинские функции стали проводить в уездах уездные, в городах - городовые, также, значительно реже, полицейские (санитарные) врачи. Их деятельность контролировали ВУ

По сохранившимся свидетельствам известно, что ВУ не скоро стали тем, для чего предназначались. Так, в историческом очерке Ф.Я. Чистовича [30] отмечалось: «При самом учреждении Управ заботились больше о форме, чем о сущности дела. Трудно было укомплектовать их людьми ..., способными к предназначенному делу . Все Управы предписано было открыть в одно и то же время, и они были открыты: но как? Какой-нибудь старый армейский лекарь ..., всю жизнь ограничивающийся лечебной практикой ., не имевший ни малейшего понятия ни о медицинской администрации, ни о потребностях гражданского быта губернии и к тому же не знавший русского языка, был назначен единственным членом Управы, подписывал на листе бумаги, что он - Управа, и все принуждены были признавать его Управою и подчиняться всему, чтобы он ни вздумал приказать ... ВУ сделались ни чем иным, как лишь новыми инстанциями бюрократической централизации и без всякой ответственности ...».

Особый интерес представлял тот факт, что указом об учреждении ВУ определялось производство вскрытия мертвых тел «. когда гнилость оных еще не коснулась, ибо в таком случае исследование не только сомнительно, но и совершенно неверным окажется».

16 января 1798 г. в Иркутске была учреждена Врачебная управа (ВУ), которая ведала всеми медицинскими делами в губернии. В состав ВУ тогда входили 3 врача: инспектор, доктор 7-го класса Ф. Реслейн, оператор, штаб-лекарь 7-го класса И. Шиллинг и акушер, штаб-лекарь А. Поддубный [10,27].

С 1822 г. Иркутская ВУ на правах особенного учреждения входит в состав Иркутского губернского правления. Начальник ВУ являлся обязательным членом Общественного присутствия Иркутского губернского правления. Непосредственно делами ВУ занималось 1-ое отделение Иркутского губернского правления (Самоделкин В.А., ГАИО).

ВУ остро нуждались в медицинских кадрах. Не очень охотно ехали работать в Сибирь медики России. Поэтому согласно особому указу Сената от 1814 г. в Сибирских губерниях можно было привлекать на службу по специальности «ссыльных медицинского звания людей».

Врачей было так мало, что с 1815 г. их стали отправлять «по распределению» из числа воспитанников учебных заведений на льготных условиях. «Лекарей, определенных в Сибирь на места с штатным жалованьем, . награждать чином титулярного советника». Это соответствовало чину 9-го класса, который давался «профессорам при Академии» и «докторам всяких факультетов, которые в службе обретаются». Каждому лекарю, направленному в Иркутскую губернию, кроме прогонных денег на 2 лошади, выдавалось еще по 600 руб. При недостатке врачей их нередко замещали фельдшера, лекарские ученики и оспопрививатели [8,27].

Правительство принимало различные меры для укомплектования вакантных мест городовых и уездных врачей. В 1853 и 1854 гг. согласно указам МВД были выделены деньги для студентов, обучающихся на медицинских факультетах в университетах и в Медико-хирургической академии с тем, чтобы они после получения медицинской степени прослужили 10 лет в звании городового или уездного врача. Министерство предписало увеличить число стипендиатов, принимать вольнопрактикующих врачей на государственные должности и после 6 лет работы на одном месте выплачивать им годовое жалованье сверх получаемого [18,31].

Судебно-медицинские функции ВУ разделялись на 2 категории. К первой относились все дела по «народному здравию», подготовка лекарских и аптекарских учеников, экзамены для поступающих в медицинские школы. Ко второй категории относились дела судебно-медицинской и медико-полицейской службы. В результате учреждения ВУ сформировались 3 инстанции экспертной службы. Первую, или низшую, составляли окружные, городовые и полицейские врачи, а также военные, гражданские и вольнопрактикующие врачи. Второй инстанцией являлась губернская ВУ, которая осуществляла контроль за судебно-медицинской деятельностью вышеуказанных врачей. Высшую инстанцию представлял Медицинский совет.

Такая организация судебно-медицинской службы просуществовала почти без изменений вплоть до 1917 г.

В 1824 г. членами Медицинского совета И.В. Буяльским и А.С. Громовым было составлено «Руководство врачам к правильному осмотру мертвых человеческих тел для указания причин смерти, особливо при судебных исследованиях». В этом же году вышли в свет «Правила для руководства судебного врача при исследовании отравлений» А.П. Нелюбина. «Руководство ...», дополненное и утвержденное Медицинским советом под названием «Наставления Врачам при судебном осмотре и вскрытии метрвых тел», было опубликовано в 1828 г. «Наставление Врачам ...» под названием «Устав Судебной Медицины» был опубликован в 1842 г. (Баринов Е.Х.). Включение Устава в Свод законов означало, что судебно-медицинская экспертиза окончательно установлена в законодательном порядке. Эта была настольная книга для уездных, городовых и полицейских врачей, которые исполняли судебно-медицинские функции в России в XIX в.

Основная часть судебно-медицинской работы в Иркутской губернии, начиная со второй половины XIX в., выполнялась окружными и городовыми врачами. Они выполняли освидетельствования граждан, производили вскрытия трупов по различным поводам, давали показания в судебных заседаниях. Это определялось требованиями соответствующих статей Устава уголовного судопроизводства (УУС) от 20 ноября 1864 г. [26].

Так, статья 336 гласила: «Для осмотра и освидетельствования мертвых тел, различного рода повреждений, следов насилия и состояния здоровья потерпевшаго от преступления или самаго обвиняемаго, судебный следователь приглашает судебного врача».

В статье 337 указывалось: «Обязанности судебнаго врача возлагаются: в уездах - на уезднаго, а в городах - на городового или полицейскаго врача; но если, по болезни или другой уважительной причине, они явиться не могут, то, вместо их, следователь приглашает всякаго другаго военнаго, граждан-скаго или вольно-практикующаго врача».

В статье 342 отмечалось: «При исследовании судебный врач, руководствуясь правилами устава судебной медицины, осматривает поверхность мёртваго тела, его углубления и отверстия, суставы, целость костей и состояние внутренних органов и, по возможности, разъясняет присутствующим значение всякаго пятна, знака, раны, повреждения и болезненных изменений, определяет степень гнилости и проис-ходящия от того явления и отвечает на предлагаемые ему вопросы».

Из ст. 344 следует, что «Акт осмотра, или свидетельство передаётся от врача следователю, если возможно, вслед за освидетельствованием и никак не позже трёх суток».

В статье 349 предписывалось: «При исследовании ран, побоев, увечья, членовредительства, оскопления, изнасилования, повреждений в здоровье, преждевременнаго разрешения от бремени, вследствие изгнания плода или насилия, и тому подобных последствий преступных деяний судебный врач определяет по возможности: 1) свойство повреждения и влияние его на здоровье свидетельствуемаго; 2) средства, употребляемые при насилии и повреждении; и 3) давно ли произведено повреждение или в недавнее время».

Поводами для исследования трупов являлись различные виды насильственной и ненасильственной смерти, а также случаи смерти новорожденных младенцев. Это соответствовало требованиям ст.1738 Устава Врачебного: «... Случаи же, в которых осмотр тела нужен, большею частью суть следующие: а) Если кто умер вскоре после наружнаго механическаго насилия, от ушиба, от раны, от падения с значительной высоты и т.п. б) Когда по употреблении какой-либо подозрительной пищи, питья, лекарства и т.п. последует скоропостижная смерть с необыкновенными припадками, подающими повод к подозрению об отраве. в) Если смерть последует по наружном употреблении вредных паров, мази, ванн, умываний, пудры и т.п. г) Если найдено мертвое тело со знаками наружных насилий, или без оных. д) Если по-видимому здоровый человек умер от неизвестной причины. е) Если найдено мертвое тело новорожденного младенца. ж) Если есть подозрение в умышленном умерщвлении и изгнании плода. И, наконец, з) По жалобам о приключившейся смерти от непозволительного лечения шарлатанами и другими лицами, не имеющими на то права» (Э. Гофман, 1891).

Поводами для освидетельствования живых лиц в Иркутской губернии являлись ранения и травмы различного происхождения и вопросы, связанные с половыми преступлениями.

Большая часть освидетельствований была связана с установлением состояния здоровья. Так, в 1878-1879 гг., с 1888 по 1897 гг. городовым врачом И. Кулигиным, окружными врачами И.Ф. Поповым, Н. Зверевым и сельскими врачами Д. Голдобиным, В. Кржчковским, И. Савенко и А. Красицким было освидетельствовано 2163 чел., по поводу различных травм - 187 чел., растления и изнасилования - 6 чел. [40,56,80,90,91,97,99,100].

В издании Уложения 1886 г. отмечено, что «... телесному наказанию, по закону, могли подвергаться в России лишь крестьяне мужского пола и ссыльные в Сибири как мужчины, так и женщины». И лишь 29 марта 1893 г. «утверждено было мнение Государственного совета, чтобы женщины, присужденные к ссылке на поселение и каторжные работы, не подвергались телесным экзекуциям и приковыванию к тачке».

В связи с этим врачам ВУ, городовым и окружным врачам Иркутской губернии приходилось освидетельствовать ссыльнокаторжных и срочных арестантов по поводу установления здоровья. На разрешение врачей следственно-судебными органами ставились следующие вопросы: 1. Может ли свидетельствуемый подвергнут телесному наказанию в размере 70.60.45.20 ударов плетьми?. 2. Может ли он перенести телесное наказание, а также способен ли он к работам, и именно каким - тяжелым или легким? 3. Способен ли он перенести телесное наказание и способен ли он к каторжным работам? 4. Может ли он переселиться в другую местность на жительство, и каким способом - пешком или на подводе? 5. Может ли он следовать к месту каторжных работ, закованным в кандалы на подводе или без них на подводе, или же совсем не может следовать в ссылку?

Судьба таких людей всегда зависела от объективного заключения врачей о состоянии их здоровья. При оценке тяжести телесных повреждений врачами иногда давалась оценка не только действительно возникших повреждений с учетом состояния здоровья, проведенного лечения и использования дополнительных методов обследования свидетельствуемого, но и высказывалось мнение о возможных последствиях, что принималось во внимание следственно-судебными органами.

Значительная часть освидетельствований ссыльных и арестантов была связана с определением состояния здоровья «на предмет телесных наказаний и способности к каторжным или заводским работам и в арестантских ротах». Так, в 1878-1879 гг., с 1892 по 1895 гг. членами ВУ Н. Маковецким, П. Покрышкиным, Г. Губкиным, доктором медицины Д. Пахоруковым, городовыми и окружными врачами Кулигиным, Поповым, Зиминым, Катанским и Матвеевым было освидетельствовано 358 чел., в том числе по поводу установления умственных способностей 5 чел., возраста - 3 чел., «на предмет сходства примет» (идентификация личности неизвестного человека. - Н.Н.) - 2 чел. Из анализа цифровых данных следует, что в 43 случаях врачами было дано заключение о невозможности подвергнуть свидетельствуемых телесным наказаниям и выполнять ими каторжные работы, а в 16 сл. мнения врачей были противоположными [69,76]. Судебно-медицинские освидетельствования обследуемых проводились в Городском и Окружном судах, в Городском и Окружном полицейском управлениях.

В конце XIX в. общественность России в Иркутской губернии обсуждала вопрос об отмене телесных наказаний. Почти все врачи Иркутского врачебного общества высказались за полную отмену телесных наказаний заключенным и подследственным. Подчеркивалось, что врач не имеет морального права давать медицинское заключение о том, может ли по состоянию здоровья тот или иной человек быть подвергнут телесному наказанию.

Ежегодно в Иркутской губернии проводилось освидетельствование новобранцев для установления пригодности к воинской повинности (службы). По архивным данным ГАИО, с 1887 по 1894 гг. этими освидетельствованиями занимались окружные и окружные сельские врачи. В Иркутске - Маков, Зверев, в Балаганске - Бик, Голдобин, в Нижнеудинске - Ячинский, в Верхоленске - Кржчковский,

в Киренске - Савченко, Законов, Введенский, Красицкий [41,46,75,78,84,90,99,100].

Представление обобъемахработ посудебно-медицинским исследованиям трупов и структуре диагностированной смертности дают изученные нами отчеты врачей. Так, в отчете Иркутского городового врача И. Кулигина за 1878-1879 гг. было указано на исследование 73 трупов, Иркутского участкового врача Г. Сущинского за 1881-1882 гг. - 43, Киренского врача А.Ф. Попова за 1887 г. - 115, Киренского врача И. Савенко за 1888 г. - 78, Иркутского врача Ф. Ковригина за 1889 г. - 59, Балаганского врача И. Бик за 1890 г. - 86, за 1897г.

- 57, Верхоленского врача Суханова за 1890 г. - 63 трупов. Всего - 574 объектов исследования. Распределение случаев насильственной смерти по роду было следующим: «смертоубийств» - 177, самоубийств - 83, несчастных случаев - 108. В большинстве устанавливалась смерть от «болезненных причин» - 206 сл. [36,42,43,54,73,87,88,89,90,91,92,93,94,98]. При этом весьма распространенной непосредственной причиной смерти указывалась «апоплексия», «капиллярная апоплексия» - быстро развивающееся кровоизлияние в какой-либо орган, чаще всего в головной мозг. Причинами смерти указывались и такие: «острое воспаление легкого, осложненное запойным бредом», «чрезвычайное полнокровие легких», «паралич сердца», «ослабленная деятельность сердца вследствие его ожирения и расширения», «истощение вследствие голодания», «сильный прилив крови к внутренним органам вследствие горячечного процесса», «врожденная слабость новорожденного вследствие преждевременного его рождения», « расстройство дыхания и кровообращения вследствие припадка падучей болезни», «истощение сил вследствие легочной чахотки», «сильное полнокровие (капиллярная апоплексия мозга и легких)», «апоплексический удар», «острый горячечный процесс в печени и селезенке».

Целью судебно-медицинского исследования трупа обычно являлось только установление причины смерти. Как мы уже отмечали выше, наиболее часто в качестве основной причины смерти указывалась «апоплексия». Она, как непосредственная причина смерти, отмечалась как при ненасильственной, так и при насильственной смерти. Например, «... от кровяного апоплексического удара к голове и легким вследствие придавливания упавшей лиственницы», «. от апоплексического удара вследствие переполнения печени», «. от апоплексии вследствие неумеренного злоупотребления спиртных напитков». В числе других причин смерти указывались такие: «прилив крови к внутренним органам» у беременных женщин, стариков, эпилептиков, при закрытой травме живота, у «пьяниц»; «замерзание (общее переохлаждение организма - Н.Н.) в нетрезвом виде»; «самоудушение» (сдавление шеи петлей при повешении - Н.Н.); «задушение от воспрепятствования дыхания» (закрытие дыхательных путей инородным предметом - Н.Н.); «сильный прилив крови к мозгу под влиянием спиртных напитков», «опитие» (острое отравление этанолом - Н.Н.); «прекращение дыхания вследствие переломов 5 ребер»; «повешение», «подавление пищей и жидкостью под влиянием опьянения» (закрытие просвета дыхательных путей желудочным содержимым

- Н.Н.); «задушение сердца излившейся кровью в сердечную сумку в результате острого орудия»; «разрушение (раздробление) головы»; «выстрел из ружья дробью»; «самоубийство»; «воспрепятствование дыхания вследствие сильного сдавления шеи пальцами рук посторонней руки» (удавление (сдавление) шеи руками - Н.Н.); «нервный шок»; «паралич сердца вследствие злоупотребления алкоголем»; «смерть от угара» (отравление окисью углерода - Н.Н.); «задушение рвотными массами»; «асфиксия от утопления»; «сильная гиперемия легких вследствие ушибов груди»; «смерть нервно-паралитическая».

Анализ судебно-медицинских документов свидетельствует о том, что в те времена врачи учитывали факторы, способствовавшие наступлению смерти и возникновению повреждений. В качестве таких факторов указывались - употребление алкоголя, побои, сильное физическое напряжение, «наступление времени месячных» и др.

Врачам приходилось сталкиваться и с конкурирующими причинами смерти, которые они не всегда учитывали. В качестве основного заболевания или повреждения они отмечали не одно из них, а несколько, которые, каждое в отдельности, само по себе, или через осложнения могли привести к

смерти. Например, смерть наступила «от апоплексии мозга, порока сердца и туберкулеза легких», «от маточного кровотечения, воспаления брюшины, громадного зоба и порока сердца», «от одновременного воспаления легких, брюшины и мозговых оболочек», «от ушиба головного мозга и паралича сердца», «от сотрясения мозга и шока», «от острого перитонита и паралича сердца».

Согласно ст.1765 Устава судебной медицины «закон допускает, когда вскрытие тела производиться не должно . : 1. При совершенной гнилостности тела ..., но при повреждении костей и при подозрении в отравлении гнилость не должна служить препятствием к вскрытию; 2. При большем или меньшем разрушении тела от огня, растерзания тела дикими зверями и т.п., понятно, что во всех этих случаях производится наружный осмотр тела [5]. Весьма часто, ссылаясь на эту статью Устава, исследование трупов не производились «за гнилостью» и врачи ограничивались только наружным осмотром.

При описании трупных изменений врачи отмечали: «степень гнилости весьма значительная, незначительная, умеренная», «трупная окоченелость исчезла повсюду», «труп сильно окоченел с посмертной синевой», «на трупе легкая трупная краснота или синева».

По архивным данным ГАИО, трупы исследовались, как правило, спустя 3-7-15-30 дней, 1-5 месяцев, т.е. когда в связи с гнилостной трансформацией трупа установить причину смерти не представлялось возможным [36,73,92,98].

Из ведомости земского заседателя о числе смертных случаев по 1-му участку Иркутского округа 1881 г. следует, что после неоднократных сообщений им в ВУ и окружному врачу, 18 трупов находились в леднике не вскрытыми по причине - «не прибытия врача». После обнаружения трупов до сообщения в ВУ о необходимости их вскрытия, последние находились в леднике в течение 6-30 дней [88].

В течение 1878-1890 гг. было зарегистрировано 368 сл. насильственной смерти, среди которых 68 чел. скончались от «опития» [43,54,73,89,91,98]. Одним из «объективных» доказательств смерти от «опития» в то время считалось - наличие запаха от органов, тканей, желудочного содержимого, мочи и переполнение мочой мочевого пузыря. При этом врачи отмечали: «слабый или сильный, спиртной или водочный запах». Даже у гнилостно измененных трупов они указывали - «чувствуется запах спирта», «слышен запах винного спирта при разрезе легких». При установлении диагноза от «опития» нередко врачи ориентировались на данные предварительных сведений - «перед смертью пил . был в запое . пьянствовал . умер около питейного заведения . умер в пьяном виде ...». Частой причиной смерти «от опития» являлась «апоплексия», о которой мы отмечали выше.

При исследовании трупов новорожденных младенцев разрешались вопросы о доношенности, жизнеспособности, живо- или мертворожденности, внутриутробном возрасте, причине смерти. Врачи описывали состояние родовой опухоли, волос, ногтей, пуповины, наружных половых органов, наличие или отсутствие мекония, повреждений. При внутреннем исследовании обращали внимание на внешний вид легких, проводилась плавательная проба с ними. Но не во всех случаях результаты этой пробы оценивались правильно. Как правило, трупы младенцев обнаруживались «за гнилостью» и исследование их заканчивалось только наружным осмотром. Иногда выставлялись следующие диагнозы: «младенец умер еще в утробе матери», умер от «кровоизлияния в мозг вследствие болезненных изменений его. Кости черепа целы», «от врожденной слабости вследствие преждевременного его рождения», «от оставления без помощи».

В наименовании документов по исследованию трупов единообразия не было. Они назывались по разному - «свидетельствами», «актами», «судебно-медицинскими осмотрами, протоколами вскрытия», «судебно-врачебными осмотрами над трупами».

Анализ большинства изученных нами судебно-медицинских документов свидетельствует о том, что исследования (свидетельствования) выполнялись в присутствии должностного лица (судебного следователя, станового пристава, земского заседателя, понятых). Во «Введении» (ст. 1751) Врачебного устава указывались время и место проведения исследования, погода, освещение, на основании каких документов и когда они были получены врачом, кто иссле-

довал труп, фамилия, имя, отчество, пол, возраст его, если он известный. В «Исторической части» (ст. 1752) отмечались «полицейские сведения об обнаружении трупа и обстоятельное описание наружного и внутреннего исследования. Это соответствовало процессуальным нормам того времени и действовавшему Уставу судебной медицины. Третья часть - « Мнение» (ст. 1753) должно быть подтверждено объективными доказательствами, согласно правилам «анатомии, физиологии, патологии и химии». Мнение составляло главнейшую часть деятельности судебного врача, ибо в нём-то и нуждаются следственно-судебные органы. «Заключение» (ст. 1754) содержало удостоверение в том, что «весь осмотр составлен по самой сущей справедливости и совести, согласно правилам медицины, по долгу службы и присяги». Затем отмечалось, где и когда дано свидетельство о смерти на погребение вскрытого тела, следует подпись врача с приложением печати, судебно-медицинский акт передаётся полиции, а его копия отсылается в ВУ (врачебное отделение) губернского управления.

Сохранившиеся документы позволяют заключить, что большинство из них для того времени составлялись достаточно полно, профессионально и грамотно. Несомненный интерес представляли процессуальное оформление документов, отражение в них хода исследований, оценка выявляемых патоморфологических особенностей повреждений мягких тканей и внутренних органов, формулирование мнений, разрешаемые вопросы и т.п.

По содержанию некоторые документы были очень краткими. Исследование трупов нередко ограничивалось только наружным осмотром, который заканчивался фразой «признаков насилия на трупе не найдено». Если во второй половине XIX в. документы заполнялись произвольно от руки карандашом, чернилами, с вставками, исправлениями, зачеркиваниями, то в конце XIX в. и в начале XX в. Заполнялись формализованные бланки документов, которые сначала содержали 28, а затем 41 и 70 пунктов [40,45,54,74,98,100].

При описании повреждений органов и тканей (тупая, острая, огнестрельная травма) указывалось на наличие и локализацию, но без учета их морфологических особенностей. Например, «громаднейшая аневризма сосудов головного мозга», «громадный предсмертный подтек сине-багровый» (кровоподтек - Н.Н.), «колотая или огнестрельная рана величиною с фасоль, с пятак, с горошину, с лесной орех», борозда на шее называлась «странгуляционным жолобом или валиком», и всегда после описания ее делался вывод - «на теле также не обнаружено никаких знаков насилия». Зачастую кровоизлияния в над- и под твердую мозговую оболочку, в мягкие мозговые оболочки, в мягкие ткани шеи, в ткань легких назывались кровоподтеками. По ходу описания повреждений часто делались выводы, не входящие в компетенцию врача, - «выстрел был нечаянный», «несомненное смертоубийство», «найдены признаки убийства». При внутреннем исследовании особое внимание обращалось на кровенаполнение органов, состояние крови в полостях сердца, в аорте, на «скопление серозной жидкости между мягкими мозговыми оболочками мозга» (признаки отека), на «очень развитую печень» (увеличенная печень).

Давая заключение о характере, механизме образования повреждений, характеристике травмирующих предметов (орудий), врачи часто высказывались в предположительной форме (с некоторой вероятностью, со значительной вероятностью). Такие вероятные мнения полицией интерпретировались как категоричные. Например, «был убит несколькими сильными ударами в голову железным орудием», «. сначала по голове ударили тупым орудием ., веревочная удавка была надета уже после смерти», «удар орудием с широкой поверхностью по голове», «падение с высоты, с лошади на твердую землю», «удар по голове молотком с круглой головкой», «удары зубцами кастета по голове», «. от удавления чужими руками», «синяки (кровоподтеки - Н.Н.) произошли от драки», «удар небольшой наковальней по голове», «был убит и лишен жизни ударами по голове тупым тяжелым предметом и острым орудием», «... вследствие многократных ударов по голове кулаком или рукой от оплеух (пощечин - Н.Н.)», «. раздробление черепа вследствие ударов палкою ... могло получиться и при ударе головой обо что-либо твердое . или при падении с лошади на лед», «повреждение мозга могло произойти от падения девочки с лошади под воз с сеном»,

«от удара лошади (копытом) по детородным органам», «был убит 5 ударами по голове», «голова разбита тупым орудием», «от удавления петлею, причем убийца с силою давил на верхнюю часть груди покойного, где образовались кровоподтек и переломы трех ребер», «от выстрела пулею в полость черепа с очень близкого расстояния», «нанес себе огнестрельную рану в припадке умопомешательства», «... раны были продырявлены дробью», «воспалительный процесс после травмы обострился в кишках после употребления чаю из нелуженого медного котла», «отсутствие следов борьбы объясняется сильной степенью опьянения», «от нанесения ему 6 дней тому назад раны на голове», «от падения на голову толстой ветки с сучьями». Иногда заключения о характеристике травмирующих предметов (орудий) высказывались в конкретной форме, учитывая обнаружение их на месте происшествия. Например, удары наносились лезвием сабли, топора, обухом его, молотком, поленом, ножом, камнем, дубинкой и др. В случаях пулевых и дробовых ранений описывались форма, размеры, края, состояние кожи вокруг них. Отмечали направление раневых каналов. Измерялась площадь рассеивания, «занятая дробинами» [54,74,88,90,96,98,100].

В 1869 г. по инициативе Медицинского совета в каждой губернской ВУ утверждалась должность особого фармацевта, в обязанности которого входило производство всех химических и микроскопических исследований на местах. В 1884 г. было дано разрешение на применение метода доктора Малинина для определения видовой принадлежности крови [13].

По сохранившимся документам ГАИО известно, что в 1894-1899 гг. было проведено 60 судебно-химических и микроскопических исследований по различным поводам: подозрение на отравления, убийства, развратные действия, изнасилования. Для проведения исследований направлялись: предметы одежды, посуда и бутылки с содержимым, пищевые продукты, травы с кореньями, порошки, опилки, части дерева, соломы, топоры, «внутренности», различные выделения организма человека и др. Исследования проводились в Общественной Михеевской аптеке провизорами Даукшо В. и Смирнитским или в вольной аптеке Жарникова В. провизором Колусовским Ц. О приведенных исследованиях составлялись «акты», в которых кроме хода исследования указывалось, что они проводились в присутствии членов ВУ - акушера Покрышкина П., оператора Губкина Г., доктора медицины Пахорукова Д.

Анализ результатов судебно-химических и микроскопических исследований свидетельствует, что в 28 сл. при определении наличия крови в пятнах заключение фармацевтов всегда было однозначным - «пятна суть кровяные», в 6 сл. исследование на сперматозоиды в пятнах оказалось отрицательным. В 12 сл. был сделан вывод об отсутствии органических и металлических ядов во внутренних органах. При исследовании «внутренностей» в 4 сл. был обнаружен гиосциамин, в 6 - стрихнин фосфор, в 4 - морфин и сулема [38,45,48,50,55,58,60,61].

Во всех случаях подозрения на отравление судебно-химическое исследование в то время проводилось для определения или исключения мышьяка во «внутренностях» с использованием аппарат Д.Марша. На исследование обязательно направлялись внутренние органы в банках (не менее 5) с притертыми пробками, залитые этиловым спиртом. Одновременно направлялась контрольная проба того же спирта. Нередко у полицейских чинов банки отсутствовали, в связи с чем врачи отказывались от вскрытий и трупы находились в леднике в течение нескольких дней [38].

Чем занимались врачи и какая у них была нагрузка во второй половине XIX в., об этом свидетельствуют воспоминания уроженца Иркутска Н.А. Белоголовного, который в 1855 г. по окончании Московского университета вернулся в родной город. Врачей тогда катастрофически не хватало. Инспектор ВУ К.В. Кинаст предложил ему немедленно выполнять одновременно три должности: городового, окружного и ветеринарного врачей. В обязанности городового врача входило заведование острожной больницей на 40 коек, судебно-медицинские вскрытия и освидетельствования. Как ветеринарному врачу ему приходилось лечить и свидетельствовать весь скот, пригоняемый в город, а также и все привозимые припасы: мороженую рыбу, муку, мед, овощи и т.д. Как окружной врач он должен был беспрерывно мыкаться

по огромному округу, превосходившему размерами любое из европейских государств, ибо тогдашний Иркутский округ составлял все, что заключают теперь в себе округа Балаганский, Верхоленкий и Иркутский, и между предельными оконечностями его считалось около 1200 верст. Белоголовый вспоминал: «. уголовные вскрытия требовались беспрестанно, и я то и дело должен был летать в разных направлениях по захолустным углам огромного округа; дело было зимой, в декабре и январе, и, проехавши несколько сот верст, я должен был еще жить дня два на месте, в какой-нибудь деревне, поджидая, пока оттает поднятый труп. А затем, вернувшись домой, я находил целую кучку бумаг, требовавших от меня исполнения по должности городового и ветеринарного врачей, а зачастую и новую бумагу, приглашавшую меня ехать куда-нибудь в округ за 300-400 верст. А тут подошел январь и с ним вместе составление годовых отчетов, и для меня опять-таки по трем должностям!» [2]. В таких невыносимых условиях молодой врач Белоголовый проработал три года.

И далее он вспоминал, как с инспектором Кинастом они ездили в «Тункинское селение (это около 260 вёрст от Иркутска). Ему там пришлось вскрывать труп «удавившегося поселенца за околицей под открытым воздухом», «прождавшего около 7 месяцев над ним судебно-медицинской формальности».

В 1863 г. в Иркутской губернии было организовано Общество врачей Восточной Сибири. Фактически оно начало работать еще в 1858 г. по инициативе врачей Г.В. Вейриха, К.В. Кинаста и Н. Белоголового. В состав общества тогда входило 17 врачей, 5 фармацевтов и ветеринарный врач. Следует учесть, что Сибирь в то время была наиболее отсталой окраиной России, и поэтому организация общества в более ранний период, по сравнению с другими городами центральной России, является событием, которое трудно переоценить.

До 1865 г. в Иркутской губернии население было почти совершенно лишено медицинской помощи. В связи с этим Общество врачей приняло самое активное участие в организации сельской медицины. С 1865 г. в 5 округах губернии вводились в штаты по 1 окружному врачу, 2 лекарских ученика и повивальная бабка. Окружные врачи, кроме своих прямых обязанностей, выполняли функции судебно-медицинского и медико-полицейского характера (освидетельствование ссыльнопоселенцев по поводу состояния здоровья, освидетельствование потерпевших, арестантов относительно способности их к работам и больных ссыльных т.п.).

В Иркутской губернии должности окружных сельских врачей и фельдшеров часто подолгу оставались неукомплектованными. В 1888 г. были «высочайше утверждены» новые штаты сельских врачей, которые предусматривали увеличение числа штатных врачебных должностей. Но новое положение практически ничего не дало, т.к. имеющиеся должности оставались незанятыми.

Реформой управления Сибири в 1892 г. Иркутская губерния была разделена на 5 округов - Иркутский, Балаганский, Нижнеудинский, Верхоленский и Киренский. В то время на одного сельского врача приходились десятки тысяч жителей и десятки и сотни тысяч квадратных верст площади, а несовершенство путей сообщения, отсутствие транспорта - все это в целом практически лишали врачей возможности оказывать населению медицинскую помощь. Иногда сельскому врачу для того, чтобы побывать в каждом населенном пункте округа хотя бы по 3 раза в год, необходимо было проехать не менее 18000 верст. Большая часть времени врача уходила не на лечение больных, а на постоянные разъезды. Кроме того, врач должен был выполнять и обязанности судебно-медицинского и медико-полицейского характера - срочное оказание хирургической помощи потерпевшим с различными травмами, освидетельствование их, выезда на вспышки эпидемий, иногда в разные места, освидетельствование новобранцев и т.п. [37,41,47,75,87,99].

Таким образом, в некоторых волостях врач не бывал в течение года ни разу. Акушерская помощь в сельской местности вовсе отсутствовала. В деревнях «помощь» в родах оказывали неграмотные повитухи, которые приносили роженицам громадный вред. Хирургическая помощь населению оказывалась в основном в Иркутске, но окружные врачи вынуждены были оказывать ее, особенно в «острых» случаях, хотя условий для хирургических операций в сельских участковых больницах не было.

Подтверждением к вышеизложенному является информация, изложенная в «Восточном обозрении за 1893 г., в №39. «С Нижней Тунгузки. Крестьяне (Преображенской волости Киренского округа - Н.Н.) находятся в горестном положении вследствие полнейшего отсутствия медицинской помощи. Свирепствующие здесь эпидемически оспа, тиф и инфлю-энция . делают свое дело исправно: косят народ направо и налево . здесь свирепствует болезнь, поражающая желудок и вызывающая «нутренную боль» ... заболевший этой «болью» через 2-3 года уходит в могилу . Окружной врач не был здесь с незапамятных времен, и хотя прошлую зиму он и побывал ., но местному населению от этого не стало легче нисколько . за 3 года в «леднике» накопилось несколько трупов, требовавших судебно-медицинского вскрытия, так что больше туда уже и поместить нельзя было. Кроме врача, верстах в 300 от Преображенской волости есть фельдшер, но и он не балует Тунгузку своими посещениями ...».

И это не единичные случаи, свидетельствующие о тяжелых условиях труда как городовых, окружных, так и окружных сельских врачей.

Судебно-медицинские исследования трупов в Иркутской губернии редко производились в часовнях, чаще всего - в «анатомических ледниках». Цель ледника - сохранить летом труп от разложения, а затем замерзший труп оттаять. Летом трупы настолько сильно разлагались, что согласно Уставу судебной медицины, они не вскрывались. Зимой трупы замерзали, поэтому иногда не вскрывались, а подвергались лишь наружному осмотру. Не было у врачей и помощников для переноски и переворачивания трупов, поэтому всю физически тяжелую часть работы им приходилось выполнять самим.

Из годового отчета «безымянного» окружного судебно-полицейского врача от 1887 г. следует, что он побывал в 17 ледниках по Иркутскому округу, и пришел к заключению -ни один из них не соответствовал тем требованиям, которые предъявляются к «анатомическим театрам». Многие из ледников «стары, темны и грязно содержатся. Некоторые из них в большой исправности, но очень малы. Нет колод, жолобов для оттаивания трупов, отсутствуют «порядочные» столы для вскрытия [96].

К аналогичному выводу пришел Иркутский окружной врач Зверев в 1888 г., проверив 19 ледников. Из его заключения следует, что 6 ледников были «совершенно негодные», 9 - «плохие» и 4 «сносные и опасные» [38].

С появлением больниц вскрытия трупов стали проводиться в «покойницких» - помещениях, предназначенных для хранения мертвых тел. Однако больниц было мало и не при всех имелись «покойницкие».

В 1805 г. иждивением купца Н.С. Чупалова выстроен каменный корпус больницы, которую он 12 декабря 1807 г. передал в дар Приказа общественного призрения. В 1833 г. был построен флигель при больнице, одна половина которого «занималась анатомиею скоропостижно умерших по городу, другая - хранением . тел до погребения, умирающих натуральною смертью в больнице» [Ф.32. Оп.9. Д.1. Л.1-97].

Здание Кузнецовской гражданской больницы, построенное на пожертвования почетного гражданина города Е.А. Кузнецова, в готовом виде было сдано 10 декабря 1875 г. В 1889 г. в комплекс больницы входил и «анатомический театр» [9]. О вскрытии трупов в «анатомическом покое» Кузнецовской больницы свидетельствуют и архивные данные от 1883 и 1894 годов [45,74].

Таким образом, исходя из вышеизложенного, в первой и второй половине XIX в. исследования трупов в Иркутске производились в специальных помещениях при больницах.

В зависимости от создавшейся ситуации (болезнь, смерть, отпуск врача, срочная необходимость и т.п.) «для пользы службы и дела» ВУ могла перевести (взаимозаме-стить) врача с одного участка на другой того же или другого округа; перевести на должность врача гражданского этапного лазарета; перевести любого врача на должность окружного сельского участка, городового или окружного. При необходимости городовые и окружные врачи могли исполнять врачебные обязанности и в других ведомствах. Например, в Александровской тюремной больнице. Иногда сельские врачи временно выполняли функции судебно-полицейского врача сверх исполнения своих прямых обязанностей. Некоторые врачи назначались на врачебные должности во ВУ

При ВУ существовала должность врача для командиро-

вок. В связи с необходимостью его могли послать к исполнению должности другого врача - городового, окружного или сельского. Например, для проведения противоэпидемических мероприятий в очагах «заразных болезней»; для «освидетельствования медикаментов» для лазаретов; для осмотра заведений искусственных минеральных вод; для срочного освидетельствования избитого и оказания ему медицинской помощи; «для прекращения в селениях появившейся на детях горловой болезни» и т.п. Если потерпевший не мог явиться во ВУ по болезни, то для освидетельствования его посылался врач для командировок или один из членов ВУ Если невозможно было дать заключение в управе, обследуемого направляли в лазарет или в госпиталь, где там его наблюдал врач и затем выносил заключение за подписью всех членов ВУ [33,35,37,46,47,49,52,59,63,64,65,67,78,81,84,86,87,99].

В обязанности ВУ входила подготовка фельдшеров, лекарских учеников и повивальных бабок. Поэтому она осуществляла надзор за их деятельностью. В одном из архивных документов содержится следующее указание окружному врачу К. Дзедзюль: «... она (ВУ - Н.Н.) не признает законным командировать одного фельдшера для самостоятельного по-дания пособия в судебно-медицинских случаях без врача, которому фельдшер помогает; лекарский ученик . назначается ... для услуг и пособий больным ..., но пособия эти не иначе может делать, как по приказанию врача . У фельдшеров и лекарских учеников, находящихся при окружных врачах, самостоятельной медицинской и судебно-медицинской практики нет; их можно приглашать в отсутствие врача в экстренных случаях . для подания медицинского пособия мнимоумершим, или обмершим от утопления, повешения, замерзания, солнечного удара, апоплексии, обморока, удушения газами, кровотечения, поражения молнией, при отравлениях ...» [93].

Как уже отмечалось выше, организация всей медицинской и судебно-медицинской деятельности, а также контроль за ее выполнением в Иркутской губернии возлагались на ВУ

ВУ имела некоторые административные полномочия только по отношению к окружным врачам: могла объявить выговор, сделать замечание. Если же возникал вопрос об увольнении или переводе ВУ обязана была согласовать этот вопрос с Медицинским департаментом. Копии судебно-медицинских актов поступали во ВУ, которая обязана была коллегиально утвердить или исправить документ врача независимо от характера случая. Только с разрешения ВУ «судебно-медицинский акт» мог быть приобщен к следственному или судебному делу.

ВУ должны были разрабатывать и вносить в Губернское правление предложения по улучшению судебно-медицинской службы. В этом плане в качестве наставления ВУ рекомендовала всем врачам, в том числе и окружному врачу Беляеву в 1880 г. следующее распоряжение: «... в составленных Вами судебно-медицинских актах при случаях смерти, последовавшей от задушения, удавления, или повешения, обращать особенное внимание на форму и способ образования узлов, орудий, которыми произведена смерть, т.е. веревок, ремней, шарфов и т.п., в исторической части актов помещать подробное описание таковых узлов, необходимых для большего уяснения о роде смерти».

Окружные и городовые врачи обязаны были своевременно предоставлять во ВУ ежемесячные, квартальные и годовые отчеты «о движении больных по своему округу, городу, куда включались данные о судебно-медицинских свидетельствах». В связи с этим инспектор ВУ Н.Е. Маковецкий писал в 1892 г.: «. многими врачами эти стороны дела (обязанности - Н.Н.) или совершенно игнорируются или деятельность их . выражается крайне ничтожными величинами . Представленные некоторыми врачами отчеты не удовлетворяют указанной программе Медицинского департамента и требуют дополнительных сведений ... ВУ без снисхождения будет пользоваться представленными ей правами наложения взысканий за несвоевременное доставление годичных отчетов» [99].

Судебно-медицинские функции ВУ постоянно находились под неусыпным надзором Губернского прокурора Харизоменова, который в 1892 г. писал в управу: «При рассмотрении формальных следствий . замечено полное отступление от законного порядка при производстве следователями и врачами судебно-врачебных осмотров мертвых тел

... Замечаются, во-первых, вопиющие случаи невскрытия мертвых тел, иногда с признаками насильственной смерти в течение нескольких месяцев, несмотря на многократное подтверждение врачу о прибытии, вследствие чего за разложением трупов в ледниках, причина смерти бывает не констатирована; во-вторых, в большинстве случаев следователи не присутствуют при вскрытии врачом трупов и осмотр производится одним врачом, иногда даже без понятых . ; в-третьих, при осмотре мертвого тела врач составляет протокол вскрытия за подписью понятых и этот протокол оставляет у себя, а к делу посылает копию протокола со своим мнением; в-четвертых, присылка этой копии иногда задерживается на месяцы, а иногда протокол совсем не присылается ...; в-пятых, иногда врач ограничивается вскрытием лишь одной полости тела ...; ... при освидетельствовании привлеченных к формальным следствиям обвиняемых в состоянии «умственных способностей» . некоторые следователи ограничиваются освидетельствованием обвиняемого местным врачом или освидетельствованием во врачебной управе и направляют дело через прокурорский надзор в . суд. Между тем, в тех местностях, где не введены Судебные уставы, как в Иркутской губернии, освидетельствование безумных и сумасшедших производится в Особом Губернском Присутствии, а делопроизводство лежит на обязанности Иркутского Губернского правления» [99].

В 1865 г. последовало преобразование ВУ [20]. Они были присоединены к губернским правлениям, а с 1866 г. стали называться врачебными отделениями [21]. Они, как и ВУ, обязаны были заниматься вопросами судебно-медицинского и медико-полицейского характера.

В 1895 г. ВУ, в связи с реорганизацией губернских административных учреждений, прекращает свою деятельность, передав свои функции врачебному отделению (ВО) Иркутского губернского управления (Самоделкин В.А., ГАИО).

Преобразование ВУ во ВО губернских правлений должно было упорядочить решение всех вопросов в области здравоохранения. Однако этого не произошло. Это преобразование не изменило ни внутренней структуры, ни порядка ведения дел. Тот же штат, те же полномочия, те же права и прежняя зависимость от всех чиновников судебно-административных учреждений Иркутской губернии. ВО не могли сами издавать приказы о зачислении врачей на должности и увольнение их. По-прежнему, уже простое перечисление обязанностей, которые были возложены на ВУ, а затем на ВО, указывают на полную невозможность выполнения их не только при коллегиальном обсуждении каждого дела, но и при разделении этих обязанностей между членами ВО.

После судебной реформы 1864 г. судебно-медицинская служба на местах выполнялась, по-прежнему, городовыми, окружными врачами, которые подчинялись ВО губернских правлений. Судебная реформа и реорганизация медицинского управления не изменила ни условий труда, ни материального положения врачей.

Документально проведение судебно-медицинской деятельности отражено по всем округам Иркутской губернии. В разные годы ее выполняли городовые, окружные и окружные сельские врачи. В Киренском округе (1881-1913 гг.) - И. Доброзраков, А. Тольвинский, Ф. Гладышевский, В. Лебяжьев, А. Писарев, Ф. Терехов, И. Кожевников, Д. Торопов, А. Ольгский, Д. Пахоруков, П. Кухтерин, Ф. Матвеев, П. Законов, П. Карпов, Д. Калинников, А. Красицкий, И. Савенко, Введенский, Поспелов, Ф. Линдиг, А. Попов, И. Жуков, И. Попов, Н. Громов, Катанский; в Иркутском округе (1879-1913 гг.) - Н. Мякотин, В. Юргелис, К. Дзедзюль,

A. Лаутерштейн, Ф. Терехов, Н. Родионов, И. Васильков, И. Кулигин, В. Пуцилло, Шпаковский, Ф. Ковригин, Г. Хруль, П. Разумовский., Г. Сушинский, П. Маков, Д. Калинников, Н. Зверев, И. Попов, Вербицкий, Суханов; в Нижнеудинском (1855-1902 гг.) - И. Бик, Г. Губкин, А. Тольвинский, О. Жуков, М. Малиновский, К. Давыдов, Н. Штейнгауз, В. Никитенко, Законов, Д. Калинников, П. Карпов, И. Савенко, Фридман, А. Ронбинский, К. Ячинский, С. Муратовский, А. Ольгский; в Балаганском (1866-1913 гг.) - И. Лиманов, В. Вонгродский, К. Давыдов, Г. Фрид, И. Кулигин, П. Карпов, Д. Голдобин, И. Бик, Пескин, Посенковский, Синельников, А. Попов, П. Рубецкий; в Верхнеленском (1867-1902 гг.) - М. Малиновский, Д.Торопов,

B.Юргелис, И. Кулигин, В.Кржчковский, А. Робинский, Н. Зверев, К. Остроумов, Н. Кирилов, Шпаковский, Суханов [33-

36,41,42,44,46,47,49,51-54, 57,59,62-72,75,78,81,83,84,88,95,98].

В статье 345 Устава уголовного судопроизводства говорилось: «В случае противоречия свидетельства с обстоятельствами следствия, или разногласия во мнении врачей, или сомнения в правильности истолкования найденных признаков, судебный следователь представляет копию свидетельства во врачебное отделение губернского правления, которое разрешает сомнение или затребованием дополнительных объяснений от врачей, или назначением переосвидетельствования» (проведение повторной судебно-медицинской экспертизы - Н.Н.) [5,26].

Непосредственно членами ВУ (отделения) судебно-медицинские исследования (обследования) и освидетельствования выполнялись довольно часто. Основанием к этому служило циркулярное письмо министра юстиции от 13 июля 1868 г., который предусматривал, что: «. производство первоначальных судебно-медицинских осмотров и освидетельствований может быть возлагаемо на членов врачебных отделений губернского правления лишь в самых исключительных случаях, при совершенном отсутствии врачей, упомянутых в 337 ст. ...».

Как уже было отмечено, что в штате ВУ (отделениях) имелись должности оператора и акушера, которые впоследствии были заменены на должность помощника инспектора. Первым инспектором в 1798 г. был доктор Ф. Реслейн. В 50-е годы XIX в. на должность инспектора был назначен К. Кинаст, выпускник Дерптского университета. С 1862 г. инспектором работал Н.И. Кашин, в трудах которого особое место занимала гигиена. В течение многих лет исполняли должность инспектора доктора - С. Муратовский, С. Покрышкин, Д. Пахоруков, Л. Фон-Шлихтинг, И. Касьянов. С 1890 по 1904 гг. инспектором работал Н.Е. Маковецкий, который впоследствии стал председателем Общества врачей Восточной Сибири и председателем Восточно-Сибирского окружного правления общества «Красный Крест». С 1905 г. врачебным инспектором становится С. Виноградский. В связи со служебными командировками должности оператора и акушера исполняли доктора - Финк, Покрышкин, Муратовский, Г. Губкин, Г. Гукс, В. Жаботинский, И. Кулигин.

ВУ (отделения) осуществляли не только руководство и контроль за судебно-медицинской работой в Иркутской губернии, но и являлись 2-ой судебно-медицинской инстанцией после городовых, окружных и вольнопрактикующих врачей. Некоторые виды экспертиз (исследование трупов, вещественных доказательств, обследование живых лиц) являлись исключительно прерогативой ВУ (отделения). Кроме повторных экспертных освидетельствований, к ним относились освидетельствования персонала военного ведомства.

Кроме выполнения своих прямых обязанностей, судебно-медицинского и медико-полицейского характера, некоторые врачи занимались и научной деятельностью. В ноябре 1889 г. на заседании Общества врачей Восточной Сибири обсуждалась статья окружного врача И. Бика «Санитарное состояние школ Балаганского округа». Из 23 школ он обследовал 20. Как отмечает автор статьи, во всех школах обращает на себя внимание теснота, антисанитария, плохое освещение, холод, сырость, неудовлетворительное состояние мебели. Все это в целом способствует развитию близорукости и искривлению позвоночника у школьников [6].

В своих годовых отчетах судебно-полицейские врачи обязаны были отразить: 1. Сведения об организации санитарного надзора.; 2. Санитарное состояние населения местностей и меры их оздоровления; 3. Результаты надзора над заведениями съестных припасов и питий, за торговлею ядовитых и сильнодействующих веществ, над заведениями искусственных минеральных вод, кумыса и пр.; 4. Санитарное состояние тюрем, школ, фабрик, заводов; 5. Оспопрививание; 6. Врачебно-полицейские меры против распространения сифилиса.

В одном из архивных документов представлен годовой отчет Иркутского городового врача Кулигина за 1879 г. по врачебно-полицейской части.

«С открытием навигации на Байкале и по Ангаре освидетельствовано 770 бочек и 4212 боченков соленого омуля. Осмотрено 225 лагун. В течение года обнаружено только 5 боченков тухлой рыбы. Проверены рыбные лавки на хлебных базарах и на берегу Ангары. Из 20 лавок в 8 обнаружена продажа тухлым омулем. Осмотрены лавки (43) с

говядиной на хлебном базаре и по Мяснорядной улице. Освидетельствовано колбасных заведений - 5, колбасных лавок - 13, мелочных лавок - 186, магазинов - 7, гостиниц - 5, харчевен - 96, цирюлен - 4, сапожных и слесарных мастерских - 8. Во всех этих заведениях продукты доброкачественные. Содержание заведений удовлетворительно, кроме мелочных лавок и харчевен, где пыльно и нечисто. Осмотрено водочных заводов и оптовых складов вина и спирта - 8, магазинов с виноградными винами - 5, погребов, питейных заведений, харчевен - 212 и 3 пивоваренных завода. Спирт и водка в Иркутске продаются из винокуренных заводов, вино доставляется из Москвы и Петербурга. Продукция качественная. Отравлений не наблюдалось. Наливки во всех заводах приготавливаются из местных ягод. Содержание заводов, складов, винных магазинов, погребов удовлетворительное. Питейные заведения и харчевни на окраинах города содержатся крайне неряшливо. В 36 москательных лавках (содержащих краски, клей, непищевые масла - Н.Н.) - сильнодействующих и ядовитых веществ не обнаружено. Содержание лавок удовлетворительное. Осмотрены относительно санитарных условий рабочих и состояния их здоровья спичечные, табачные и папиросные фабрики. Воздух от серы и фосфора удушливый и пыльный. На фабриках работают 60 чел. мальчиков от 12 до 17 лет, которые содержатся хозяином фабрик. На табачной и папиросной фабриках 147 рабочих и служащих, из них 35 женщин и девушек. Торговые номера и общие бани (9) содержатся в неудовлетворительном состоянии, во дворах скопление нечистот. Грязная вода из бань по трубам спускается или прямо в речку, или же в поглощающие колодцы. Весь берег Ангары, за исключением немногих мест, базарные площади, улицы, расположенные по Иерусалимской горе, подгорные улицы, в Рабочей слободе и Знаменском предместье завалены навозом и различными нечистотами. Берег Ангары в верхней части, берег Ушаковки, близ устья, от скотобойни до моста, берега речки Сарафановки служат, по-видимому, постоянным местом свалки навоза и нечистот, которые никогда не убираются и служат для поднятия уровня почвы. Весной были сделаны полицией распоряжения по уборке нечистот с улиц, площадей и дворов, но таковые или вовсе не исполняются, а если и исполняются, то крайне лениво. Многие улицы не снабжены водосточными канавами и трубами. Дождевая и снеговая вода с горных улиц стекает на Преображенскую и Арсенальную улицы, на Хлебную и Сенную площади, почти буквально затопляя их, и на все лето образует топкую грязь. Вместе с Городским головой и Полицмейстером осмотрены торговые бани, постоялые дворы, харчевни и др. заведения, где обнаружены во дворах массы навоза, различного мусора, невычищенные ямы и отхожие места. В банях и в комнатах постоялых дворов и харчевен духота и неопрятность. Городская скотобойня расположена на левом берегу Ушаковки. При убое животных кровь и все животные негодности через широкие щели в полу попадают в воду и быстрым течением уносятся в Ангару. Бойня содержится относительно чисто, берег же Ушаковки сильно завален и продолжает заваливаться навозом и различными нечистотами. Еженедельно производится осмотр всех живущих в домах терпимости и частично проституток одиночек. В последнюю треть года вследствие распространения сифилиса в войсках местного батальона надзор усилился, и женщины свидетельствовались вместе с врачом местного батальона. Развитие сифилиса в последнее время он связывает с тайной проституцией в городе, надзора над которой со стороны полиции почти никогда не было. В последнее время зафиксировано 16 сл. больных венерической болезнью - мягкий шанкр. Оспопрививанием в городе занимается оспенный ученик Н. Пятчиков и Дьякон Троицкой церкви Ковригин» [33].

Для сравнения приводим другой отчет Иркутского окружного врача Зверева за 1887 г.

«Организация санитарного надзора находится в ведении Окружного судебно-полицейского врача при помощи Окружной полиции. Санитарное состояние населения местностей весьма неудовлетворительное. Мер для оздоровления никаких не было принято. Загрязненный пруд так и остался в таком же состоянии. Здешний крестьянин не привык утилизировать навоз. Он свозит его за село, где нет реки, или на берег реки или пруда, отчего последние загрязняются и могут служить источниками распространения заболеваний. Местная полиция не предпринимает против этого никаких

мер. Остается один окружной врач, который во многих селениях бывает только проездом, а в еще большем числе селений и вовсе не бывает. В тех селениях, где бывает врач, он советует жителям принимать меры к оздоровлению. Они его охотно слушают, со всем соглашаются, но как только врач уезжает, все остается в прежнем виде. К осушке почвы никаких мер не принимается. Заведения съестных припасов и питий не претерпели каких-либо изменений против прошедшего года. Торговля ядовитыми и сильнодействующими веществами процветает в более глухих местах, куда врачу заглядывать не приходится. В других же селах слух о приезде врача быстро разносится и торгующие ядовитыми и сильнодействующими веществами успевают припрятать их. Заведений искусственных минеральных вод, приготовления кумыса в Иркутском округе нет. В округе есть соляные источники с ваннами, содержащиеся в чистоте и исправности. Ваннами пользуются больные золотушным худосочием. Волостные и сельские тюрьмы находятся в неудовлетворенном состоянии, где грязно, воздух спертый. Помещения часто не соответствуют количеству содержащихся арестантов. Школы находятся в удовлетворительном состоянии, как относительно чистоты, освещения и воздуха помещений. Большую часть заводов и фабрик осмотреть не удалось. Тельминские стеклянный завод и суконная фабрика найдены в прежнем состоянии. По донесениям волостных правлений больных сифилисом и женщин, занимающихся проституцией, в округе в отчетном году не было» [96].

В докладе в городскую управу врач Л. Зисман указывает на антисанитарное состояние ночлежных домов - рассадников эпидемий. Подтверждением этому является публикация

И.д.губернатора Давыдова в Известиях Иркутской _

городской думы» (1891. - №4).

Освидетельствование публичных женщин в губернских городах, согласно распоряжению МВД, должно производиться не менее одного раза в неделю в больницах врачом под непосредственным надзором губернского инспектора или члена ВУ. Между тем в Иркутске медицинский осмотр проституток производится городовым врачом на квартирах и в домах терпимости один раз в неделю. А так как число проституток в городе весьма значительное (в домах терпимости 559 и на квартирах 67 женщин), то осмотреть их всех в один день, живущих в разных местах, не представляется возможным. В связи с этим врачебный инспектор предлагает освидетельствовать проституток не один, а два раза в неделю в специально отведенных помещениях городовым врачом с помощью акушерки и в присутствии инспектора или члена ВУ. По мнению инспектора, медицинский осмотр проституток в больницах является неудобным, ибо это может нарушить необходимое благочиние и тишину в больнице во вред больным.

18 январе 1901 г. был уволен от должности по собственному прошению Иркутский городовой врач И.П. Кулигин. Вместо него был назначен И.Ф. Попов [7].

В 1918 г. при Наркомате здравоохранения РСФСР был учрежден подотдел медицинской экспертизы, который ведал всеми видами ее, в том числе и судебно-медицинской. Такие же подотделы были учреждены и в губернских отделах здравоохранения. В 1920 г. вышло «Положение о судебно-медицинских экспертизах». В начале 20-х годов были введены должности губернских, городских и районных судебно-медицинских экспертов.

В 1921 г. зав.подотделом медицинской экспертизы в Иркутске становится доктор Д.Д. Калинников, зав.секцией трудовой медицины - доктор И.Н. Гуслицер [7].

С конца 1920 г. обязанности городского судебно-медицинского эксперта выполнял В.Н. Моросанов [101].

В 1921 г. при ИГУ А.Д. Григорьевым был основан курс судебной медицины (КСМ). Судебно-медицинские исследования трупов производились в анатомическом покое Заиркутного военного госпиталя, где заведующий КСМ занимал должность главного врача. В 1922 г. при КСМ начали функционировать микрохимический отдел и музей. В 1922 г. КСМ с экспертизой входили в общепатологическую Комиссию медицинского факультета ИГУ В 1923 г. при КСМ открываются микробиологический, в 1924 г. - химический отделы. Организуется и с 1 марта функционирует Иркутская районная судебно-медицинская лаборатория Наркомздрава. В 1925 г. открывается отдел дактилоскопии, организуется лаборатория для студентов. В 1926 г. был основан отдел судебной фотографии.

В 1924 г. после окончания медицинского факультета ИГУ С.Б. Байковский, ученик А.Д. Григорьева, был назначен судебно-медицинским экспертом города Иркутска. В этом же году он приступает к выполнению обязанностей на КСМ в должности младшего ассистента. В 1925 г. он утвержден главным прозектором, в 1926 г. - ассистентом, в 1928 г. - старшим ассистентом КСМ.

В 1924 г. после приезда из Улан-Удэ функции городского судебно-медицинского эксперта в Иркутске выполнял Н.И. Яковлевский.

После отъезда в 1932 г. А.Д. Григорьева из Иркутска дальнейшее становление и развитие судебно-медицинской службы в Иркутске и Иркутской области связано с именем С.Б. Байковского (фото 1).

Фото 1. В центре доцент С.Б. Байковский, рядом с ним - судебно-медицинский эксперт Н.И. Яковлевский.

Таким образом, прослеживая тернистый путь становления и развития судебно-медицинской службы в Иркутской губернии, становится очевидным, что она в своем историческом развитии на протяжении многих лет выполняла важную социальную и правовую функцию. Доказательством этому является изучение архивных документов, начиная с середины XIX в. В последующем с требованиями уголовного и гражданского законодательства экспертная служба приобрела стройный систематический характер. К моменту свершения Октябрьской революции сложилась общественно-правовая потребность в организации самостоятельной судебно-медицинской службы в Иркутской губернии, затем в Восточно-Сибирском крае и Восточно-Сибирской области.

ЛИТЕРАТУРА

Опубликованные источники

1. Ардашкин А.П., Гимпельсон Е.А., Сергеев В.В. Судебно-медицинская экспертиза Самарской области. Страницы истории. - Самара, 2000. - 169 с.

2. Белоголовый Н.А. Воспоминания и другие статьи. - М., 1897. - 654 с.

3. Воинские артикулы Петра 1. - М., 1960. - 50 с.

4. Гамбург А.М. Развитие судебно-медицинской науки и экспертизы. - Киев, 1962. - 152 с.

5. Гофман Э. Руководство по судебной медицине. - С.Петербург, 1981. - 804 с.

6. Евсеева Н.П., Ларионова Т.А. К истории санитарного дела в Иркутске в дореволюционный период // К истории развития здравоохранения Иркутской области. - Иркутск,

1968. - С.57-70.

7. Иркутская летопись 1661-1940 гг. - Иркутск, 2003. -848 с.

8. Иркутск. Историко-краеведческий словарь. - Иркутск, 2011. - 596 с.

9. Иркутская государственная областная детская клиническая больница (Кузнецовская). - Иркутск, 2006. - 166 с.

10. Малоземова А.И. Из истории здравоохранения в Иркутской области. - Иркутск, 1961. - 180 с.

11. Мирский М.Б. Медицина России X-XX веков: Очерки истории. - М., 2005. - 632 с.

12. Неделько Н.Ф. К 90-летию кафедры судебной медицины ИГМУ // Сибирский медицинский журнал (Иркутск). -2011. - Т. 104. №5. - С.137-144.

13. Панов И.Е. Отечественная судебная медицина с древности до наших дней. - М., 2011. - 288 с.

14. Пашков К.А., Ромодановский П.О., Пашинян Г.А. и др. Судебная стоматология. Страницы истории. - М., 2009. - 200 с.

15. Пежемский П.И., Кротов В.А. Иркутская летопись. -Иркутск, 1911. - С.136.

16. ПСЗРИ (Полное собрание законов Российской империи). - Т. 19. - №13755.

17. ПСЗРИ. - Т.16. - № 12269.

18. ПСЗРИ. - Т.28. - № 26978.

19. ПСЗРИ. - Т.14. - № 10769.

20. ПСЗРИ. - Т.40. - № 42180.

21. ПСЗРИ. - Т.50. - № 44012.

22. ПСЗРИ. - Т.10. - № 7245.

23. ПСЗРИ. - Т.24. - № 17743.

24. 50 лет бюро судебно-медицинской экспертизы Сибири и Дальнего Востока. - Новосибирск, 2002. - 162 с.

25. Рожановский В.А. Судебно-медицинская экспертиза в дореволюционной России и СССР. - М., 1927. - 105 с.

26. Устав уголовного судопроизводства. - С.-Петербург, 1866. - 522 с.

27. Чернигов А.К. Иркутские повествования. 1661-1917 годы. - Иркутск, 2003. - Т.2 - 432 с.

28. Чистович Я.А. История первых медицинских школ в России. - Т.1. - М., 2013. - 528 с.

29. Чистович Я.А. История первых медицинских школ в России. Т.2. - М., 2013. - 480 с.

30. Шауэенштейн А. Руководство к изучению судебной медицины. - М., 1865. - 483 с.

31. Шершавкин С.В. История отечественной судебно-медицинской службы. - М., 1968. - 183 с.

32. Шигеев В.Б., Баринов Е.Х. Времени не подвластен. -М., 1998. - С.56.

Неопубликованные источники

33. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.16.Л.1-Ю.

34. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.32.Л.1-20.

35. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.58.Л.1-30.

36. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.62.Л.1-149.

37. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.77.Л.1-77.

38. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.78.Л.1-27.

39. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.91.Л.1-18.

40. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.95.Л.1-Ю1.

41. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.100.Л.1-137.

42. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.104.Л.1-174.

-114. -171.

-11. -86. -14. -12.

43. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.1Ю.Л.1-195.

44. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.122.Л.1-118.

45. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.139.Л.1-516.

46. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.147.Л.1-169.

47. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.169.Л.1-111.

48. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.173.Л.1-216.

49. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.219.Л.1-148.

50. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.228.Л.1-3.

51. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.233.Л.1-

52. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.235.Л.1-

53. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.236.Л.1-73.

54. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.244.Л.1-116.

55. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.245.Л.1-13.

56. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.254.Л.1-62.

57. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.259.Л.1-113.

58. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.264.Л.1-

59. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.276.Л.1-

60. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.335.Л.1-

61. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.337.Л.1-

62. ГАИО.Ф.32.0П.9.Д.359.Л.1-20.

63. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.377.Л.1-13.

64. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.378.Л.1-151.

65. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.385.Л.1-177.

66. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.396.Л.1-93.

67. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.409.Л.1-121.

68. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.410.Л.1-72.

69. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.607.Л.1-204.

70. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.624.Л.1-26.

71. ГАИО.Ф.32.0П.9.Д.644.Л.1-50.

72. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.697.Л.1-39.

73. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.702.Л.1-223.

74. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.704.Л.1-

75. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.718.Л.1-

76. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.722.Л.1-50.

77. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.735.Л.1-4.

78. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.737.Л.1-214.

79. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.747.Л.1-52.

80. ГАИО.Ф.32.Оп.9.Д.767.Л.1-15.

81. ГАИО.Ф.32.Оп. 1.Д.1618.Л.1-150.

82. ГАИО.Ф.43.Оп.2.Д.4.Л.1-9.

83. ГАИО.Ф.43 .Оп.2.Д.6.Л.1-30.

84. ГАИО.Ф.43.Оп.1.Д.17.Л.1-299.

85. ГАИО.Ф.43.Оп.2.Д.24.Л.1-6.

86. ГАИО.Ф.43.Оп.2.Д.26.Л.1-8.

87. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.2.Л.1-151.

88. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.3.Л.1-Ю6.

89. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.5.Л.1-88.

90. ГАИО.Ф.96.0П.2.Д.7.Л.1-50.

91. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.8.Л.1-53.

92. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.9.Л.1-73.

93. ГАИ0.Ф.96.0п.2.Д.10.Л.1-48.

94. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.11.Л.1-111.

95. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.16.Л.1-4.

96. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.17.Л.1-17.

97. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.19.Л.1-57.

98. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.20.Л.1-360.

99. ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.22.Л.1-69. 100 ГАИО.Ф.96.Оп.2.Д.24.Л.1-177. 101. ГАИ0.Ф.Р.-71.0п.1.Д.109.Л.1-158.

-10. -126.

REFERENCES

Published sources

1. Ardashkin A.P., Gimpelson E.A., Sergeev V.V. Forensic examination of the Samara region. Pages of history. - Samara, 2000. - 169 p. (in Russian)

2. Griffon N.A. Memories and other articles. - Moscow, 1897. - 654 p. (in Russian)

3. Military Products Peter 1. - Moscow, 1960. - 50 p. (in Russian)

4. Hamburg A.M. Development of forensic science and expertise. - Kiev, 1962. - 152 p. (in Russian)

5. Hoffman E. Guide to Forensics. - St. Petersburg., 1981. -804 p. (in Russian)

6. Evseeva N.P., Larionov T.A. On the history of sanitation in Irkutsk in the prerevolutionary period // To the history of the health of the Irkutsk region. - Irkutsk, 1968. - P.57-70. (in Russian)

7. Irkutsk chronicle 1661-1940 yy. - Irkutsk, 2003. - 848 p. (in Russian)

8. Irkutsk. Local History dictionary. - Irkutsk, 2011. - 596 p. (in Russian)

9. Irkutsk State Regional Children's Hospital (Kuznetsovskaya).

- Irkutsk, 2006. - 166 p. (in Russian)

10. Malozemova A.I. From the history of health care in the Irkutsk region. - Irkutsk, 1961. - 180 p. (in Russian)

11. Mirsky M.B. Russian Medical X-XX centuries: Essays on History. - Moscow, 2005. - 632 p. (in Russian)

12. Nedelko N.F., Isaev U.S., Proskurin V.N. To the 90-anniversary of faculty of forensic medicine ISMU // Sibirskij Medicinskij Zurnal (Irkutsk). - 2011. - Vol. 104. №5. - P.137-144. (in Russian).

13. Panov I.E. National forensic medicine from antiquity to the present day. - Moscow, 2011. - 288 p. (in Russian)

14. Pashkov K.A., Romodanovskiy P.O., Pashinyan G.A. Forensic dentistry and others. Pages of history. - Moscow, 2009.

- 200 p. (in Russian)

15. Pezhemsky P.I., Krotov V.A. Irkutsk chronicle. - Irkutsk,

1911. - 136 p. (in Russian)

16. Complete Collection of Laws of the Russian Empire (CCLRE). - Vol. 19. - №13755. (in Russian)

17. CCLRE. - Vol. 16. - № 12269. (in Russian)

18. CCLRE. - Vol. 28. - № 26978. (in Russian)

19. CCLRE. - Vol. 14. - № 10769. (in Russian)

20. CCLRE. - Vol. 40. - № 42180. (in Russian)

21. CCLRE. - Vol. 50. - № 44012. (in Russian)

22. CCLRE. - Vol. 10. - № 7245. (in Russian)

23. CCLRE. - Vol. 24. - № 17743. (in Russian)

24. 50 years of forensic medical examination of Siberia and the Far East. - Novosibirsk, 2002. - 162 p. (in Russian)

25. Rozhanovsky V.A. Forensic examination of pre-revolutionary Russia and the USSR. - Moscow, 1927. - 105 p. (in Russian)

26. Charter criminal proceedings. - St. Petersburg, 1866. -522 p. (in Russian)

27. Chernihiv A.K. Irkutsk narrative. 1661-1917 years. -Irkutsk, 2003. - Vol. 2. - 432 p. (in Russian)

28. Chistovich Y.A. History of the first medical schools in Russia. - Vol. 1. - Moscow, 2013. - 528 p. (in Russian)

29. Chistovich Y.A. History of the first medical schools in Russia. - Vol. 2. - Moscow, 2013. - 480 p. (in Russian)

30. Shaueenshteyn A. Guide to the study of forensic medicine. - Moscow, 1865. - 483 p. (in Russian)

31. Shershavkin S.V. The history of national forensic service. -Moscow, 1968. - 183 p. (in Russian)

32. Shigeo V.B., Barinov E.H. Is not subject to time. - Moscow, 1998. - P.56. (in Russian)

Unpublished sources

33. GAI0.F.32.0p.9.D.16.L.1-10. (in Russian)

34. GAI0.F.32.0p.9.D.32.L.1-20. (in Russian)

35. GAI0.F.32.0p.9.D.58.L.1-30. (in Russian)

36. GAIO.F.32.Op.9.D.62.L.1-149. (in Russian)

37. GAIO.F.32.Op.9.D.77.L.1-77. (in Russian)

38. GAIO.F.32.Op.9.D.78.L.1-27. (in Russian)

39. GAIO.F.32.Op.9.D.91.L.1-18. (in Russian)

40. GAI0.F.32.0p.9.D.95.L.1-101. (in Russian)

41. GAI0.F.32.0p.9.D.100.L.1-137. (in Russian)

42. GAI0.F.32.0p.9.D.104.L.1-174. (in Russian)

43. GAI0.F.32.0p.9.D.110.L.1-195. (in Russian)

44. GAIO.F.32.Op.9.D.122.L.1-118. (in Russian)

45. GAIO.F.32.Op.9.D.139.L.1-516. (in Russian)

46. GAIO.F.32.Op.9.D.147.L.1-169. (in Russian)

47. GAIO.F.32.Op.9.D.169.L.1-111. (in Russian)

48. GAIO.F.32.Op.9.D.173.L.1-216. (in Russian)

49. GAIO.F.32.Op.9.D.219.L.1-148. (in Russian)

50. GAIO.F.32.Op.9.D.228.L.1-3. (in Russian)

51. GAIO.F.32.Op.9.D.233.L.1-114. (in Russian)

52. GAIO.F.32.Op.9.D.235.L.1-171. (in Russian)

53. GAIO.F.32.Op.9.D.236.L.1-73. (in Russian)

54. GAIO.F.32.Op.9.D.244.L.1-116. (in Russian)

55. GAIO.F.32.Op.9.D.245.L.1-13. (in Russian)

56. GAIO.F.32.Op.9.D.254.L.1-62. (in Russian)

57. GAIO.F.32.Op.9.D.259.L.1-113. (in Russian)

58. GAIO.F.32.Op.9.D.264.L.1-11. (in Russian)

59. GAIO.F.32.Op.9.D.276.L.1-86. (in Russian)

60. GAIO.F.32.Op.9.D.335.L.1-14. (in Russian)

61. GAIO.F.32.Op.9.D.337.L.1-12. (in Russian)

62. GAI0.F.32.0p.9.D.359.L.1-20. (in Russian)

63. GAIO.F.32.Op.9.D.377.L.1-13. (in Russian)

64. GAIO.F.32.Op.9.D.378.L.1-151. (in Russian)

65. GAIO.F.32.Op.9.D.385.L.1-177. (in Russian)

66. GAIO.F.32.Op.9.D.396.L.1-93. (in Russian)

67. GAI0.F.32.0p.9.D.409.L.1-121. (in Russian)

68. GAI0.F.32.0p.9.D.410.L.1-72. (in Russian)

69. GAI0.F.32.0p.9.D.607.L.1-204. (in Russian)

70. GAIO.F.32.Op.9.D.624.L.1-26. (in Russian)

71. GAI0.F.32.0p.9.D.644.L.1-50. (in Russian)

72. GAIO.F.32.Op.9.D.697.L.1-39. (in Russian)

73. GAI0.F.32.0p.9.D.702.L.1-223. (in Russian)

74. GAI0.F.32.0p.9.D.704.L.1-10. (in Russian)

75. GAIO.F.32.Op.9.D.718.L.1-126. (in Russian)

76. GAI0.F.32.0p.9.D.722.L.1-50. (in Russian)

77. GAIO.F.32.Op.9.D.735.L.1-4. (in Russian)

78. GAIO.F.32.Op.9.D.737.L.1-214. (in Russian)

79. GAIO.F.32.Op.9.D.747.L.1-52. (in Russian)

80. GAIO.F.32.Op.9.D.767.L.1-15. (in Russian)

81. GAIO.F.32.Op. 1.D.1618.L.1-150. (in Russian)

82. GAIO.F.43.Op.2.D.4.L.1-9. (in Russian)

83. GAI0.F.43.0p.2.D.6.L.1-30. (in Russian)

84. GAIO.F.43.Op.1.D.17.L.1-299. (in Russian)

85. GAIO.F.43.Op.2.D.24.L.1-6. (in Russian)

86. GAIO.F.43.Op.2.D.26.L.1-8. (in Russian)

87. GAIO.F.96.Op.2.D.2.L.1-151. (in Russian)

88. GAI0.F.96.0p.2.D.3.L.1-106. (in Russian)

89. GAIO.F.96.Op.2.D.5.L.1-88. (in Russian)

90. GAI0.F.96.0p.2.D.7.L.1-50. (in Russian)

91. GAIO.F.96.Op.2.D.8.L.1-53. (in Russian)

92. GAIO.F.96.Op.2.D.9.L.1-73. (in Russian)

93. GAI0.F.96.0p.2.D.10.L.1-48. (in Russian)

94. GAIO.F.96.Op.2.D.11.L.1-111. (in Russian)

95. GAIO.F.96.Op.2.D.16.L.1-4. (in Russian)

96. GAIO.F.96.Op.2.D.17.L.1-17. (in Russian)

97. GAIO.F.96.Op.2.D.19.L.1-57. (in Russian)

98. GAI0.F.96.0p.2.D.20.L.1-360. (in Russian)

99. GAIO.F.96.Op.2.D.22.L.1-69. (in Russian)

100. GAIO.F.96.Op.2.D.24.L.1-177. (in Russian)

101. GAI0.F.R.71.0p.1.D.109.L.1-158. (in Russian)

Информация об авторе:

664003, Иркутск, ул.Красного Восстания, 1, Неделько Николай Федорович - доцент, к.м.н.

Information About the Author:

© ШЕВЧЕНКО Е.В., КОРЖУЕВ А.В., ХЛОПЕНКО Н.А. - 2014 УДК: 521.1+531+531.5

ИСТОРИЧЕСКИЕ СЮЖЕТЫ, СВЯЗАННЫЕ С ВОЗНИКНОВЕНИЕМ И РАЗВИТИЕМ МЕДИЦИНСКОЙ ТОМОГРАФИИ

Елена Викторовна Шевченко1, Андрей Вячеславович Коржуев2, Нина Александровна Хлопенко3 ('Иркутский государственный медицинский университет, ректор - д.м.н., проф. И.В. Малов, кафедра медицинской и биологической физики, зав. - д.б.н., проф. Е.В. Шевченко; 2Первый Московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова, ректор - член-корр. РАМН, д.м.н., проф. П.В. Глыбочко, кафедра медицинской и биологической физики, зав. - проф. В.Ф. Антонов; 3Иркутский государственный технический университет, и.о.ректора - проф. А.Д. Афанасьев, кафедра общетеоретических дисциплин международного (подготовительного) факультета, зав. - доц. Н.А. Хлопенко)

Резюме. В статье представлена ретроспекция развития и внедрения в клиническую практику метода, основанного на послойном исследовании органов и систем человека, именуемого томографией - с момента возникновения до наших дней. Кратко обсуждаются принципиальные математические основы метода.