CC BY
86Некоторые аспекты мировой финансовой стабильности в условиях пандемии коронавируса
Смирнов Евгений Николаевич,
доктор экономических наук, профессор, заместитель заведующего кафедрой мировой экономики и международных экономических отношений, ФГБОУ ВО «Государственный университет управления» E-mail: [email protected]
Карелина Екатерина Александровна,
кандидат экономических наук, доцент кафедры иностранных языков, ФГБОУ ВО «Московский государственный технологический университет «СТАНКИН» E-mail: [email protected]
Под влиянием нынешней пандемии наблюдается обострение противоречий во всей системе международных экономических отношений, а особенно оно затронуло мировую финансовую систему. Целью нашего исследования является оценка рисков мировой финансовой стабильности в условиях пандемии коронавируса на примере анализа двух компонентов - государственного долга и инфляции, динамика которых в нынешних условиях являются принципиально значимыми как для экономического развития и роста, так и для постпандемического восстановления национальных экономик. Обсуждены варианты предотвращения инфляционных шоков и стабилизации государственного долга. Сделан вывод о том, что в развивающихся странах уровень инфляции зависит от независимой эффективной политики центральных банков. Денежно-кредитная политика стран усложняется, и одним из ее эффективных вариантов стало проведение количественного смягчения. Такой подход позволит эффективно противостоять рецессии без девальвации национальных валют.
Ключевые слова: пандемия коронавируса; инфляция; государственный долг; внешние заимствования; денежно-кредитная политика; финансовая стабильность.
Введение
В мире под влиянием наблюдается постепенная модификация модели капитализма, поскольку, в частности, наблюдается снижение конкуренции за счет масштабного развития глобальных цифровых платформ [1], [4]. Вместе с тем, мировая финансовая система переживает новый этап развития, поскольку многие проблемы в условиях текущего кризиса отходят на второй план. Так, в литературе приводится интересный пример Греции, внешний долг которой в 2015-2020 гг. вырос на 33 млрд евро, а национальный доход - снизился на 13 млрд евро, однако данные тенденции уже не кажутся такими проблемами в условиях пандемии коронавируса [22]. В то же время Европейский союз продолжает поддерживать страну, дабы не допустить ее банкротства. Кроме того, если, например, обратить внимание на прирост состояния крупнейших миллиардеров мира с начала пандемии весной 2020 года, то окажется, что этот прирост не был следствием каких-либо радикальных инноваций, а его причиной стал резкий рост цен активов ввиду финансовой политики, проводимой центральными банками и связанной с наполнением финансовых систем искусственными деньгами.
Таким образом, происходит переосмысление многих трендов развития мировой финансовой системы. Здесь следует отметить и ужесточение условий внешнего финансирования, ухудшение настроений на финансовых рынках с начала пандемии, что выразилось в росте волатильности цен на акции и росте цен на многие рискованные активы. Реакция центральных банков в виде снижения процентных ставок и мер налогово-бюджетной политики была выражена сильнее, чем обычно, что способствовало смягчению условий на мировом финансовом рынке.
Масштабы, характер и специфика внешних заимствований в современных условиях
Общеизвестно, что многие страны, в том числе и развитые, за последние годы накопили масштабные объемы государственного долга. Так, по мнению экспертов, Великобритании за триста лет грозит самая глубокая рецессия, тогда как государственный долг страны уже превышает 100% ее валового внутреннего продукта (ВВП) [18]. Во многом это объясняется недостатками экономической политики, в основе которой лежит оценка статических инструментов, в частности, анализ выгод и затрат. В то же время, использование такого инструментария не позволяет оценить и прогнозировать структурные изменения в экономике и ее потребность
в стимулировании инноваций. В частности, неравенство и дифференциация между регионами может усиливаться, когда инвестиции в инфраструктуру в отраслях со сравнительно высокой производительностью будут расцениваться как более значимые, и ряд регионов получит большую часть новых инвестиций, их производительность вырастет, что усилит разрыв между регионами. Получается, что политика избирательного протекционизма отдельных отраслей и регионов ведет лишь к самоусиливающемуся разрыву в их развитии и на следующем этапе уже будет необходима политика по сглаживанию таких разрывов. Таким образом, необходимо сначала понимать, каким образом работают сами рынки, прежде чем устранять их провалы.
Между тем, появление новых цифровых технологий и целых секторов, в частности, развитие смартфонов и сети Интернет, стало возможным на основе государственных капиталовложений, которые были нацелены на развитие принципиально новых возможностей. Если бы, например, Республика Корея после Второй мировой войны стала бы поддерживать экспорт отраслей, изначально обладающих неоспоримыми сравнительными преимуществами, то она просто удвоила бы экспорт риса, а не электроники. Таким образом, особо значимым является выбор направления экономической политики, которая в перспективе может привести к долгосрочным последствиям для национального хозяйства, стать выгодной для общества. При правильном выборе вектора экономической политики государства могут обеспечить будущее развитие и устойчивость мировой экономики в целом.
В США также тенденция роста государственного долга стала необратимой, и его объемы, по всей видимости, в ближайшие годы продолжат расти, поскольку администрацией Байдена запланированы дополнительные расходы на капиталовложения в инфраструктуру, медицинское страхование, борьбу с глобальным изменением климата. К этому следует добавить издержки новых правил регулирования в здравоохранении и энергетике. Что касается торгового конфликта с Китаем, то, вероятно, что тарифы в торговле с этой страной станут менее жесткими, что позволит по новому оценить преимущества участия в международной торговле. Несмотря на то, что с 2007 года устойчивый экономический рост в стране отсутствует, по мнению экспертов, имеются возможности для его улучшения [10], однако реализация этих возможностей детерминирована новыми вызовами постпандемического регулирования экономики.
Основные риски мировой финансовой стабильности, обусловленные ростом долларовой ликвидности в результате глобального кризиса, сводились в основном к тому, что потенциальный рост ] долларовых процентных ставок негативно отраз-= ится на неамериканских корпорациях, заимству-е ющих в долларах. Наиболее подверженным риску ^ считались долларовые облигации, эмитированные ° компаниями развивающихся стран [5], [21]. Одна-ав ко в ходе нынешней пандемии коронавируса ком-
пании столкнулись со снижением долларовых доходов, и начался уход компаний из финансовых активов развивающихся стран. Однако вскоре Федеральная резервная система (ФРС) прибегла к смягчению денежно-кредитной политики, и основной индикатор глобальной ликвидности - долгосрочная «мировая ставка» - достигла нового минимума (ранее таким индикатором была долларовая ставка LIBOR, поскольку международное краткосрочное долларовое банковское кредитование представляло собой существенный компонент движения капитала, быстро реагировавшего на изменение условий мирового финансового рынка).
В одной финансовой модели [17] «мировая» долгосрочная процентная ставка была разложена на срочную премию и долгосрочное ожидание будущих краткосрочных ставок. Было установлено, что доходность по десятилетним облигациям в период пандемии снизилась именно за счет снижения долгосрочных ожиданий будущих краткосрочных ставок. Несмотря на то, что почти везде отношение госдолга к ВВП растет, срочная премия остается рекордно низкой. Возможно, что инвесторы ожидают, что политика центральных банков будет нацелена на сохранение долгосрочных ставок на невысоком уровне, независимо от ухудшенного финансового положения. Уже к середине 2020 года деньги начали возвращаться в акции и облигации развивающихся стран, а с учетом еще более низких долгосрочных ставок многие корпорации развивающихся стран стали эмитировать еще больше долларовых долгов.
У международных займов есть несколько дестабилизирующих характеристик. Прежде всего, следует отметить масштабный глобальный рост международной задолженности корпораций в иностранной валюте, включающей как банковские кредиты, так и непогашенные международные облигации. После начала текущего глобального кризиса, после существенного спада долг в иностранной валюте по отношению к мировому ВВП стал резко расти, ускорившись после пандемии. Уже к середине 2020 года долларовые кредиты нефинансовых неамериканских корпораций превысили отметку в 12 трлн долл. (свыше 14% мирового ВВП; справочно: в 2007 году эта величина составляла 10%). Большая часть роста этих долгов была обеспечена эмиссией облигаций, а не банковскими кредитами, поскольку низкие долгосрочные ставки стимулировали займы компаний развивающихся стран не у банков, а на мировых рынках капитала. Здесь кредиторами выступали различные фонды, создававшие лишь иллюзию ликвидности, тогда как системные риски таких займов более высоки, и они сделали облигации развивающихся стран более уязвимыми.
Также, следует отметить, что среди международных займов в иностранной валюте более чем когда-либо преобладали долларовые кредиты. Ввиду того, что удельный вес долга в долларах США намного выше доли страны-заемщика в торговле с США, то рост курса доллара по отношению к другим валютам (например, евро) ведет
к росту бремени долга, не всегда улучшая международную конкурентоспособность. Поэтому девальвация в данном случае может быть сдерживающей, поскольку рост платежей в местной валюте по долларовым долгам снижает располагаемый доход и сокращает инвестиции корпораций.
Рост валютных рисков привел к усилению зависимости от производных валютных инструментов, рынок которых быстро рос, однако усилились и проблемы с ликвидностью (по статистике БМР, к середине 2020 года объем непогашенной задолженности по валютным контрактам достиг 94 трлн долл. США, из которых 26 трлн составили валютные свопы), и это подтверждается соответствующими расчетами экспертов МВФ [8]. Лишь благодаря политике ФРС удалось предотвратить нарастающий кризис долларовой ликвидности.
Риски финансовой стабильности корпораций развивающихся стран от займов в иностранной валюте также зависят от активов в иностранной валюте (которые также существенно возросли), любого сокращения обязательств в иностранной валюте, носящего компенсирующий характер (банковских кредитов), а также от динамики валютной выручки от экспорта. По оценкам исследователей [12], девальвация валюты по-прежнему выступает в качестве фактора улучшения текущего счета платежного баланса. Однако этот фактор работает хуже, чем до глобального кризиса, поскольку уязвимость возрастает из-за больших объемов долгов в валюте у частного сектора, достигших к началу 2018 года 40% экспорта [15].
Последствия высоких чистых долгов корпораций в иностранной валюте могут быть весьма серьезными, поскольку имеются доказательства того, что фирмы, осуществляя долларовые займы, не полностью хеджировали свои валютные риски, порою инвестируя выручку от этих займов в высокодоходные активы в собственной валюте [11]. Компании осуществляют долларовые займы в периоды волатильности своей местной валюты, и в этом случае падение ее обменного курса делает долларовый долг труднообслуживаемым, что ведет к новым покупкам в долларах и еще больше ослабляет уже ослабленную местную валюту.
Также следует принимать во внимание, что рост долговой нагрузки усилил финансовую уязвимость корпораций развивающихся стран [3], и также отмечается [6, с. 7, 20], что данная уязвимость усугубляется тем, что долг номинирован в иностранной валюте, и особенно это негативно сказывается на компаниях в неторгуемых отраслях. Другие исследователи [7] отмечают о макроэкономических последствиях высоких долларовых долгов компаний, поскольку они сокращают инвестиции.
Оценка инфляционного давления на мировую экономику
Важным и всеобъемлющим аспектом анализа мировой финансовой стабильности остается оценка и прогнозирование инфляции. Когда карантинные
ограничения будут сниматься, рост цен по некоторым товарам мало отразится на инфляции в целом, поскольку на экономику параллельно оказывается дефляционное давление ввиду: снижения цен на так называемые «контактно-интенсивные» услуги (например, услуги ресторанов), а также роста безработицы и потери доходов некоторых групп населения, что отразилось на спросе и ценах. Однако такое дефляционное давление в большей степени характерно для развитых стран, тогда как в развивающихся странах обесценение их валют и сбои в импортных поставках, напротив, ведут к росту инфляции [2].
По прошлым эпидемиям также устанавливаются некоторые закономерности. Так, в 1918 году, во время эпидемии «испанки», инфляция была высока, а на этапе восстановления снижалась, однако в целом воздействие на инфляцию смертности от испанского гриппа было незначительным [9]. Во время двух мировых войн произошел резкий рост цен на большинство ключевых видов продовольствия, и инфляция как во время войн, так и после них была выше, чем при эпидемии «испанки» в 1918 году. Однако в условиях нынешней пандемии, в отличие от войн, не происходит разрушений, а отношение долга к ВВП не столь значительно. Вместе с тем, завершение пандемии не так определенно, как в случае войн, социальное дистанцирование становится нормой, и это может привести к еще большей отсрочке восстановления спроса и, соответственно, предложения, что, очевидно, создаст возможности для управления инфляционным давлением.
Как только началась вспышка эпидемии весной 2020 года, отмечался ажиотажный спрос на некоторые товары (например, противовирусные препараты, медицинские маски и пр.), что привело к быстрому росту цен них. Однако как в США, так и в ЕС наблюдалось снижение общей инфляции (ввиду падения мировых цен на энергоносители), но также и базовой инфляции (за исключением продовольствия и энергии). Такая тенденция явилась следствием сокращения спроса на некоторые второстепенные товары (например, одежду) и услуги (транспорт). До сих пор, за исключением, пожалуй, лишь продовольственных товаров, инфляция находится ниже допандемического уровня.
В одном из исследований было рассмотрено 107 стран на предмет межстрановых различий в моделях инфляции и связь инфляции со снятием карантинных ограничений. Результаты показали, что на временном отрезке с марта по июль 2020 года в развитых странах динамика инфляции была отрицательной, а по группе развивающихся стран такая динамика была характерна только для одной из трех стран. Кроме того, по всем группам стран была обнаружена слабая корреляция между динамикой инфляции и строгостью карантинных ограничений [13, с. 5].
С целью анализа циклического поведения инфляции традиционным инструментом является кривая Филлипса, которая после кризисов становилась весьма плоской, что свидетельствует
сз о
со £
гп Р сг
от А ш
о необходимости серьезного стимулирования роста инфляции в перспективе. Более пологая кривая говорит об отсутствии дефляции, поскольку высокая безработица после кризиса не ведет к дефляции. Важным фактором, между тем, является отложенный спрос на этапе действия локда-уна, и этот спрос будет детерминирован продолжительностью и глубиной карантинных ограничений. Потеря дохода, зависящая от мер налогово-бюджетной политики и роста безработицы, могут выступать подавляющим фактором восстановления спроса и в период восстановления экономики инфляционное давление снизится. Дело в том, что экономическая политика государства может привести к тому, что частные лица и компании могут накапливать еще больше долгов на этапе карантинных ограничений, и это приведет к тому, что часть их дохода будет переводиться кредиторам, а значит совокупные расходы на потребление как домохозяйств, так и компаний снизится, а предельная склонность к потреблению у кредиторов, очевидно, ниже [19, с. 4]. Кроме того, изменение потребительских предпочтений (существенное замедление спроса на путешествия) могут выступать в качестве барьера для восстановления спроса в ряде секторов и рост цен замедлится.
Наконец, инфляционное давление в существенной степени зависит от денежно-кредитной политики, поскольку она может достаточно агрессивно реагировать на высокий уровень инфляции. Однако правила этой политики, которые уделяют большое внимание стабилизации производства, могут обусловить высокую инфляцию, потому что имеется отрицательный шок на стороне предложения. Это обостряет противоречие между необходимостью стабилизировать производство и снижать инфляцию в условиях, когда инфляция обусловлена сбоями предложения на этапе восстановления экономики.
В развивающихся и наименее развитых странах надежность и независимость центральных банков выступают ключевым фактором инфляционного давления. В малых странах с высоким уровнем открытости экономики важным фактором выступают частные и государственные займы, номинированные в иностранной валюте, которые могут снижать эффективность денежно-кредитной политики в ответ на инфляционное давление. Так, высокий уровень задолженности домохозяйств, номинированной в иностранной валюте, может сделать инфляционным увеличение процентных ставок, поскольку последнее приведет к росту курса национальной валюты, улучшит балансы домохозяйств и будет стимулировать расходы. При этом снизятся риски невозврата потребительских кредитов в иностранной валюте, а это приведет к высвобождению банковского капитала и росту объема кредитования банков. = В целом, пока показатели инфляции не демоне стрируют тенденции к росту, но и снятие ограниче-^ ний пока не состоялось и продолжает сохраняться ся значительная неопределенность в экономике. ав Временные скачки цен, между тем, могут быть
преодолены путем: а) большей международной координации, которая будет способствовать преодолению проблем дефицита на продовольствие и медицинские товары в особо уязвимых странах; б) временного контроля цен; в) наращивания производства товаров первой необходимости; г) ограничения запасов определенных товаров в экономике; д) уменьшения налогов на товары первой необходимости [13, с. 12].
Вместе с тем, неопределенность в отношении дальнейшего распространения вируса высока, поэтому сложно оценивать и последствия пандемии для экономики, и уровни инфляции. Вместе с тем, Д. Майлс и А. Скотт считают, что есть обстоятельства, которые в отличие от предыдущих кризисов существенно снижают размер нынешнего риска инфляции [20].
Несмотря на то, что в разных секторах и отраслях снижение спроса и предложения было неодинаковым, рост общей инфляции, который пока еще трудно измерить, маловероятен. Вместе с тем, не очевидно, что по окончании пандемии спрос на товары/услуги будет расти быстрее предложения. Вероятно, что дисбаланс между спросом и предложением будет не таким, какой наблюдался в периоды после окончания двух мировых войн. Дисбаланс между спросом и предложением также, вероятно, будет сильно отличаться от дисбаланса после войн. Это объясняется тем, что в периоды войн правительства покупают большие объемы продукции и являются прежде всего работодателем, что ведет к высокой инфляции, поскольку спрос выше способности компаний поставлять гражданские товары, поэтому возможности предложения ограничены. В нынешних условиях, напротив, компании, которые раньше никогда не занимались этим, начали производить медицинские маски, аппараты ИВЛ, дезинфицирующие средства для рук.
Эксперты [16] полагают, что рост трудовых ресурсов может быть фактором роста инфляции в перспективе, однако это не всегда так, поскольку опыт прошлых эпидемий показал, что они серьезно затронули людей в трудоспособном возрасте, и снижение рабочей силы вело к росту заработной платы, однако в условиях нынешнего кризиса эта тенденция вряд ли будет проявляться с заметной силой.
В краткосрочной перспективе основным балансиром инфляционных последствий крупного негативного шока со стороны предложения выступает снижение цен на промышленные товары ввиду отложенного спроса на них. В любом случае, наблюдается искажение потребительской корзины. Однако после снятия карантинных ограничений, по мнению экспертов, возможно увеличение инфляции до 5-10% в 2021 году. Вместе с тем, предупреждения о росте инфляции были и после кризиса 2008-2009 гг., когда началась реализация политики количественного смягчения, однако инфляционного давления не наблюдалось. Это связано с тем, что инъекции в рамках количественного смягчения остались в виде избыточных резервов в банковской системе, не сумев проникнуть в де-
нежные агрегаты, от которых зависит инфляция. Кроме того, эти вливания тем больше процикли-ческие, чем быстрее восстанавливается мировая экономика (а она, как правило, восстанавливается стремительно).
Возможно, что инфляция вырастет больше уровня процентных ставок. В свою очередь, уровень долгов нефинансовых корпораций будет чрезмерно высоким, и только при решении этой проблемы можно будет говорить об обуздании инфляции. Поэтому политика должна отчасти быть направлена на то, чтобы не стимулировать дальнейшее увеличение задолженности.
Заключение
В условиях больших долларовых долгов отечественных компаний усиливаются ограничения валютного курса на рост денежной массы. Проблема, с которой столкнулись многие развивающиеся страны, заключалась в необходимости облегчения денежно-кредитной политики в условиях противостояния рецессии без обесценения национальной валюты, которое губительно для компаний с задолженностью в иностранной валюте. Некоторые центральные банки поддерживали учетную ставку на уровне, необходимого для защиты национальной валюты, но одновременно покупая государственные облигации. Многими центробанками использовалась политика количественного смягчения, не достигая нулевой границы процентных ставок [14].
В целом, выбор инструментов денежно-кредитной политики развивающихся стран становится все более сложным. Им необходимо противостоять рецессии, снижая учетную ставку, но такой подход ограничен существенной долларовой задолженностью их компаний. Однако развитие финансовых рынков этих стран сделало количественное смягчение более эффективным, чтобы поддерживать внутренний совокупный спрос и банковскую систему. Эффективность политики количественного смягчения также детерминирована степенью независимости и надежности центрального банка, которые способен сохранить низкую инфляцию и не допустить бегство капитала в резервные валюты.
Литература
1. Атурин В.В., Мога И.С., Смагулова С.М. Драйверы цифровой трансформации глобальной экономики в контексте международной конкуренции // Вестник Евразийской науки. 2019. № 6. С. 7.
2. Лукьянов С.А., Смирнов Е.Н., Пасько А.В. Инфляция и структурно-хозяйственные дисбалансы: пределы и инструментарий гармонизации // Мировая экономика и международные отношения. 2019. Т. 63. № 4. С. 116-122.
3. Савинов Ю.А., Кириллов В.Н., Таранов-ская Е.В. Срочно в номер: влияние китайского коронавируса на мировую экономику и тор-
говлю // Международная экономика. 2020. № 2. С. 63-71.
4. Смирнов Е.Н., Лукьянов С.А. Императивы управления глобальными цифровыми платформами // Управленец. 2020. Т. 11. № 4. С. 59-69.
5. Acharya V. et al. (2015). Emerging economy corporate debt: the threat to financial stability. VoxEU, October 5. URL: https://voxeu.org/ article/emerging-economy-corporate-debt-threat-financial-stability (дата обращения: 15.01.2021).
6. Alfaro L. et al. (2019). Corporate debt, firm size and financial fragility in emerging markets, NBER Working Paper 25459, National Bureau of Economic Research, Cambridge, MA, January, 58 p.
7. Avdjiev S. et al. The dollar exchange rate as a global risk factor: evidence from investors, BIS Working Papers no. 695, Bank for International Settlements (BIS), February, 41 p.
8. Barajas A., Deghi A., Fendoglu S., Xu Y. (2020). Strains in offshore US dollar funding during the COVID-19 crisis. MCM Analytical Notes 20/01, IMF Global Financial Stability Notes, Wash., DC, 12 p.
9. Barro R., UrsOa J.F., Weng J. (2020). The Coronavirus and the Great Influenza Pandemic: Lessons from the 'Spanish Flu' for the Coronavirus Potential Effects on Mortality and Economic Activity. NBER Working Paper No. 26866, National Bureau of Economic Research, Cambridge, MA, 26 p.
10. Boskin M.J. (2020). What the Biden Presidency Means for US Economic Policy. Project Syndicate, December 18. URL: https://www.project-syndicate. org/commentary/biden-economic-policy-should-emulate-bill-clinton-by-michael-boskin-2020-12 (дата обращения: 05.01.2021).
11. Bruno V., Shin H.S. (2020). Currency depreciations and emerging market corporate distress. Management Science, vol. 66(5), pp. 1935-1961.
12. Chui M., Kuruk E., Turner P. (2016). A new dimension to currency mismatches in the emerging markets: non-financial companies, BIS Working Papers no. 550, Bank for International Settlements (BIS), March, 45 p.
13. Ebrahimy E., Igan D., Peria S.M. (2020). The Impact of COVID-19 on Inflation: Potential Drivers and Dynamics. Special Series on COVID-19, International Monetary Fund, Wash., DC, 14 p.
14. Forni L. (2020). Private and public debt interlinkages in bad times. Journal of International Money and Finance, Vol. 109, Issue C.
15. Forni L., Turner P. (2021). Global liquidity and dollar debts of emerging market corporates. VoxEU, January 15. URL: https://voxeu.org/article/global-liquidity-and-dollar-debts-emerging-market-corporates (дата обращения: 15.01.2021).
16. Goodhart C., Pradhan M. (2020). Future imperfect after coronavirus. VoxEU, March 27. URL: https://voxeu.org/article/future-imperfect-after-coronavirus (дата обращения: 15.01.2021).
сз о со от m Р от
от А
=Е
Q. в
17. Hordahl P., Sobrun J., Turner P. (2016). Low long-term interest rates as a global phenomenon, BIS Working Papers, no 574, Bank for International Settlements (BIS), August, 20 p.
18. Mazzucato M., Sharpe S. (2020). How to Make Better Economic Policy Choices. Project Syndicate, December 21. URL: https://www.project-syndicate. org/commentary/uk-treasury-complex-system-economic-policymaking-framework-by-mariana-mazzucato-and-simon-sharpe-2020-12 (дата обращения: 03.01.2021).
19. Mian A., Straub L., Sufi A. (2020). Indebted Demand. NBER Working Paper No. 26940, National Bureau of Economic Research, Cambridge, MA, 66 p.
20. Miles D., Scott A. (2020). Will Inflation Make A Comeback After the Crisis Ends? VoxEU, April 04. URL: https://voxeu.org/article/will-inflation-make-comeback-after-crisis-ends (дата обращения: 14.01.2021).
21. Snoy B. (2019). Managing global liquidity as a global public good, RTI Paper no 11, Robert Triffin International, RTI, Louvain-la-Neuve, Belgium, December, 58 p.
22. Varoufakis Y. (2020). The Seven Secrets of 2020. Project Syndicate, December 28. URL: https://www. project-syndicate.org/commentary/seven-secrets-revealed-by-2020-by-yanis-varoufakis-2020-12 (дата обращения: 03.01.2021).
SOME ASPECTS OF GLOBAL FINANCIAL STABILITY IN THE CONTEXT OF THE CORONAVIRUS
Smirnov E.N., Karelina E.A.
State University of Management, Moscow State Technological University "STANKIN"
Under the influence of the current pandemic, there is an exacerbation of contradictions in the entire system of international economic relations, and especially it has affected the world financial system. The purpose of our study is to assess the risks of global financial stability in the context of the coronavirus pandemic using the example of the analysis of two components - public debt and inflation, the dynamics of which in the current conditions are fundamentally important both for economic development and growth, and for the post-pandemic recovery of national economies. Options for preventing inflationary shocks and stabilizing government debt were discussed. It is concluded that in developing countries the inflation rate depends on the independent effective policy of central banks. Countries' monetary policy is becoming more complex, and quantitative easing has become one of its effective options. This approach will effectively resist the recession without devaluing national currencies.
Keywords: pandemic of coronavirus; inflation; state debt; external borrowing; money-credit policy; financial stability.
References
1. Aturin V.V., Moga I.S., Smagulova S.M. Drivers of digital transformation of the global economy in the context of international competition // Bulletin of Eurasian Science. 2019.No. 6. P. 7.
2. Lukyanov S.A., Smirnov E.N., Pasko A.V. Inflation and structural and economic imbalances: limits and tools for harmonization // World Economy and International Relations. 2019.Vol. 63.No. 4. P. 116-122.
3. Savinov Yu.A., Kirillov V.N., Taranovskaya E.V. Urgently to the issue: the impact of the Chinese coronavirus on the world econ-
omy and trade // International Economics. 2020. No. 2. P. 6371.
4. Smirnov E.N., Lukyanov S.A. Imperatives of managing global digital platforms // Manager. 2020.Vol. 11.No. 4.P. 59-69.
5. Acharya V. et al. (2015). Emerging economy corporate debt: the threat to financial stability. VoxEU, October 5. URL: https:// voxeu.org/article/emerging-economy-corporate-debt-threat-financial-stability (дата обращения: 15.01.2021).
6. Alfaro L. et al. (2019). Corporate debt, firm size and financial fragility in emerging markets, NBER Working Paper 25459, National Bureau of Economic Research, Cambridge, MA, January, 58 p.
7. Avdjiev S. et al. The dollar exchange rate as a global risk factor: evidence from investors, BIS Working Papers no. 695, Bank for International Settlements (BIS), February, 41 p.
8. Barajas A., Deghi A., Fendoglu S., Xu Y. (2020). Strains in offshore US dollar funding during the COVID-19 crisis. MCM Analytical Notes 20/01, IMF Global Financial Stability Notes, Wash., DC, 12 p.
9. Barro R., Ursua J.F., Weng J. (2020). The Coronavirus and the Great Influenza Pandemic: Lessons from the 'Spanish Flu' for the Coronavirus Potential Effects on Mortality and Economic Activity. NBER Working Paper No. 26866, National Bureau of Economic Research, Cambridge, MA, 26 p.
10. Boskin M.J. (2020). What the Biden Presidency Means for US Economic Policy. Project Syndicate, December 18. URL: https:// www.project-syndicate.org/commentary/biden-economic-policy-should-emulate-bill-clinton-by-michael-boskin-2020-12 (дата обращения: 05.01.2021).
11. Bruno V., Shin H.S. (2020). Currency depreciations and emerging market corporate distress. Management Science, vol. 66(5), pp. 1935-1961.
12. Chui M., Kuruk E., Turner P. (2016). A new dimension to currency mismatches in the emerging markets: non-financial companies, BIS Working Papers no. 550, Bank for International Settlements (BIS), March, 45 p.
13. Ebrahimy E., Igan D., Peria S.M. (2020). The Impact of COV-ID-19 on Inflation: Potential Drivers and Dynamics. Special Series on COVID-19, International Monetary Fund, Wash., DC, 14 p.
14. Forni L. (2020). Private and public debt interlinkages in bad times. Journal of International Money and Finance, Vol. 109, Issue C.
15. Forni L., Turner P. (2021). Global liquidity and dollar debts of emerging market corporates. VoxEU, January 15. URL: https:// voxeu.org/article/global-liquidity-and-dollar-debts-emerging-market-corporates (дата обращения: 15.01.2021).
16. Goodhart C., Pradhan M. (2020). Future imperfect after coronavirus. VoxEU, March 27. URL: https://voxeu.org/article/future-imperfect-after-coronavirus (дата обращения: 15.01.2021).
17. Hordahl P., Sobrun J., Turner P. (2016). Low long-term interest rates as a global phenomenon, BIS Working Papers, no 574, Bank for International Settlements (BIS), August, 20 p.
18. Mazzucato M., Sharpe S. (2020). How to Make Better Economic Policy Choices. Project Syndicate, December 21. URL: https:// www.project-syndicate.org/commentary/uk-treasury-complex-system-economic-policymaking-framework-by-mariana-mazzucato-and-simon-sharpe-2020-12 (дата обращения: 03.01.2021).
19. Mian A., Straub L., Sufi A. (2020). Indebted Demand. NBER Working Paper No. 26940, National Bureau of Economic Research, Cambridge, MA, 66 p.
20. Miles D., Scott A. (2020). Will Inflation Make A Comeback After the Crisis Ends? VoxEU, April 04. URL: https://voxeu.org/ article/will-inflation-make-comeback-after-crisis-ends (дата обращения: 14.01.2021).
21. Snoy B. (2019). Managing global liquidity as a global public good, RTI Paper no 11, Robert Triffin International, RTI, Louvain-la-Neuve, Belgium, December, 58 p.
22. Varoufakis Y. (2020). The Seven Secrets of 2020. Project Syndicate, December 28. URL: https://www.project-syndicate. org/commentary/seven-secrets-revealed-by-2020-by-yanis-varoufakis-2020-12 (дата обращения: 03.01.2021).
сч
CM
