CC BY
17
Новая повестка для глобального управления
Различия экономических результатов и изменение альянсов в деглобализирующемся мире1
М. Гилман
ГИлман Мартин — профессор факультета экономики, директор Института фундаментальных междисциплинарных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики»; Российская Федерация, 101000, Москва, ул. Мясницкая, д. 20; E-mail: gilman@hse.ru
Существует значительная вероятность того, что мировая экономика в ближайшее время вступит в период финансовых потрясений. Нежелание и/или неспособность основных экономических держав противостоять дисбалансам, которые привели к финансовому кризису 2007—2008 гг., усугубляемые политической напряженностью, отчасти вызванной несдержанной внешней политикой США, закладывают основу для его повторения. Опасность заключается в том, что сочетание низких темпов реального роста, низкой производительности труда, завышенных цен на активы (в частности, недвижимость) и высокого государственного долга в некоторых ключевых экономиках «Группы двадцати» не может поддерживаться и далее. Банк международных расчетов (БМР), среди прочего, обеспокоен тем, что страны «Группы двадцати» не смогли сдержать нарастание финансовых дисбалансов, которое привело к постепенному сокращению доступных вариантов экономической политики. Страны не только обеспечили рост долга, но и невольно помогли усилить концентрацию и мощь крупных банков, стимулировали развитие теневого банковского сектора, поощрили массовое нерациональное распределение капитала и усугубили проблему неравенства доходов посредством финансовых репрессий и снижающих производительность программ помощи фирмам, как побочный эффект обеспечив сохранение неустойчивых пузырей активов. Неудивительно, что деглобализация стала фактором внутренней политики значительного числа стран. Вполне возможно, что в ретроспективе последние десять лет будут восприниматься как период упущенной возможности для предотвращения серьезных кризисов. Несмотря на усилия по укреплению глобального управления в течение последнего десятилетия, экономический фундамент недостаточно прочен.
Ключевые слова: экономический кризис; экономические дисбалансы; долг; глобальное управление; «Группа двадцати»; БРИКС
Для цитирования: Гилман М. (2018) Различия экономических результатов и изменение альянсов в деглобализирующемся мире // Вестник международных организаций. Т. 13. № 2. С. 7—16 (на русском и английском языках). DOI: 10.17323/1996-7845-2018-02-01.
1 Статья поступила в редакцию в январе 2018 г. Научный редактор перевода А.В. Шелепов.
Большинство аналитиков, представляющих правительства и частный сектор, наблюдая за динамикой мировой экономики в начале февраля 2018 г., не нашли оснований для выводов о том, что в ближайшем будущем она может столкнуться со значительными рисками. Все-таки основные экономики «Группы двадцати» вступили в период устойчивого реального роста, низкой инфляции и снижающейся безработицы. Кроме того, зафиксирован резкий рост на рынках активов. Эффект богатства, в свою очередь, поддерживает доверие потребителей и инвесторов. Ситуация, конечно же, варьируется от страны к стране: в США назрела коррекция экономической политики, в Китае растут опасения по поводу перегрева экономики, а Европа и Япония вышли на траекторию роста. Политики, в частности президент США Д. Трамп, ставят себе в заслугу возвращение к процветанию после почти полного краха мировой финансовой системы во время «Великой рецессии» 2007—2008 гг.
Однако на фоне относительной эйфории, охватившей не только удачливых инвесторов в криптовалюты, существует значительная вероятность того, что мировая экономика в ближайшее время вступит в период финансовых потрясений. Нежелание и/или неспособность крупнейших экономик устранить дисбалансы, которые привели к финансовому кризису 2007—2008 гг., усугубляемые политической напряженностью, частично обусловленной несдержанной внешней политикой США, закладывают основу для повторения истории. Это только вопрос времени.
Можно спорить о наличии тех или иных конкретных рисков, однако симптомы нерешенных проблем в международных финансах очевидны. Почти все они связаны с чрезмерным уровнем задолженности, который формирует основу для следующего кризиса. Фактически эффективного сокращения уровня долга не происходило с момента наиболее острой фазы кризиса 2007—2008 гг. В глобальном масштабе отношение долга к ВВП в посткризисный период не изменилось. Даже в странах, сильнее всего затронутых кризисом, некоторое сокращение задолженности частного сектора было с избытком компенсировано увеличением долга государственного сектора.
Тем временем инфляция цен на активы (акции, облигации, жилье), по-видимому, не связанная с фундаментальными факторами и подпитываемая нетрадиционной политикой центральных банков США, Великобритании, Японии и ЕС, стала основным макроэкономическим фактором новой эйфории.
В то же время рост производительности замедлился и остается слишком низким во всех ключевых экономиках [BIS, 2016a]2. Таким образом, потенциальный рост производства ограничен, а фактический рост в целом значительно ниже, чем в период после Второй мировой войны. Средняя реальная заработная плата в промышленном секторе, например в США, не увеличивается уже более двадцати лет.
Как известно, денежно-кредитная политика США была крайне мягкой, по крайней мере до недавнего времени, как с точки зрения процентных ставок, так и в части раздувания резервов путем количественного смягчения [OECD, 2017]. Эксперимент с отрицательными процентными ставками в Европе и Японии означал выбор в пользу политических инноваций как крайнюю меру в фактически безвыходной ситуации. По оценкам Банка международных расчетов, к началу 2018 г. суверенные долговые бумаги на сумму более 6,5 трлн долл. торговались с отрицательной доходностью (политика отрицательных процентных ставок). Большим сюрпризом стало то, что вопреки теоре-
2 В пресс-релизе, опубликованном в Нью-Йорке 29 июня 2016 г., агентство Fitch Ratings отметило, что активный переток инвестиций в безопасные активы после референдума по вопросу членства Великобритании в ЕС 23 июня привел к росту общей суммы мирового суверенного долга с отрицательной доходностью до 11,7 трлн долл. по состоянию на 27 июня.
тическим ожиданиям инфляция потребительских цен оказалась низкой3. В сущности центральные банки и правительства заявили о намерениях повысить годовые темпы инфляции до 2%, по общему мнению, для стимулирования экономической активности, а в действительности — для облегчения реальной нагрузки для чрезмерно увеличивших свои долги заемщиков.
240 220 200 180 160 140 120 100 80 60 40 20 0
Суммарный глобальный долг (все секторы), % Трлн долл. США, на первый квартал каждого года Щ Развивающиеся рынки без Китая
Китай Ш США
^ Развитые рынки без США
276% $149
246% $86
305% $205
327% $217
2002
2007
2012
2017
Рис. 1. Общий мировой долг (все секторы)
Источник: IIF, BIS, Haver.
Разумеется, есть некая ирония в том, что центральные банки, которым поручено поддерживать стоимость национальных валют, прибегают к таргетированию инфляции, а не к закреплению инфляционных ожиданий, чтобы со временем снизить реальную стоимость непогашенной задолженности. Этот скрытый процесс «финансовых репрессий» является одним из способов решения серьезной долговой угрозы. Нюанс заключается в том, что большинство экономических агентов не обращают внимания на предполагаемые цели такой политики, пока их сбережения и пенсии не «перетекут» к кредиторам. Политические последствия для тех, кто не защищен от такой эрозии реальных сбережений, могут быть фактором, пусть даже неявным, смены вектора общественного мнения в сторону популистской политики в США и других странах4.
Опасность состоит в том, что сосуществование низких темпов реального экономического роста, медленного роста производительности труда, завышенных цен активов (в частности, акций и недвижимости) и высокого уровня государственного долга в не-
3 Поскольку спрос на деньги упал до уровней, которых не было со времен Великой депрессии 1930-х годов в США. См. [Miles et al., 2017].
4 Отметим, что 2%-ная инфляция снизит реальную покупательную способность пенсии, неизменной в номинальном выражении, на 30% всего за одиннадцать лет. См., например, [Kaletsky, 2016].
которых крупных экономиках «Группы двадцати» не может устойчиво поддерживаться долгое время. Поэтому, несмотря на беспримерные усилия по укреплению глобального управления в течение последних десяти лет, экономический фундамент недостаточно прочен. И действительно, Банк международных расчетов, помимо прочего, выражает обеспокоенность тем, что коллективные усилия не смогли ограничить усиление финансовых дисбалансов, что привело к постепенному сокращению доступных вариантов экономической политики [BIS, 2016b]. Возможно, еще более тревожным фактом является то, что после финансового кризиса политические деятели «Группы семи» фактически сосредоточились на попытке восстановить статус-кво, вместо того чтобы сделать соответствующие выводы относительно серьезной реконфигурации экономических отношений, соответствующей условиям XXI в.
Этот подход отличен от предшествующих крупных экономических кризисов (имеются в виду кризисы 1907 и 1929 гг., которые привели к системным институциональным реформам). Он, безусловно, стал крайне слабым ответом на вызовы самого серьезного финансового кризиса за последние восемьдесят лет. Это была упущенная возможность, выражаясь словами Киндлбергера [Kindlebeger, Aliber, 2011].
Главная проблема состоит в том, что согласованные посткризисные усилия «семерки», поощряемые «Группой двадцати», по восстановлению господствующей либеральной глобальной экономической системы не привели к желаемым результатам. Они не только усугубили проблему финансовых дисбалансов, но и невольно способствовали усилению концентрации и укреплению мощи крупных финансовых институтов, стимулировали развитие теневого банковского сектора, поддержали массовое нерациональное распределение капитала и увеличили неравенство доходов посредством финансовых репрессий и снижающих производительность программ помощи фирмам, в качестве побочного эффекта обеспечив сохранение неустойчивых пузырей на рынках активов. Неудивительно, что проблема деглобализации стала фактором внутренней политики большого числа стран.
Вполне возможно, что в ретроспективе последние десять лет будут восприниматься как период упущенной возможности для решения проблемы предотвращения серьезных кризисов. Вместо сбалансированного роста мы сталкиваемся с раздуваемыми долгом пузырями на рынках активов. Как уже отмечалось ранее, «Группа двадцати», особенно на уровне лидеров, стала анахроничным форматом для фотосессий [Gilman, 2008]. Создание БРИКС может рассматриваться по крайней мере как полезный, но все же ограниченный в историческом плане шаг в эволюции глобальной экономики, который, вероятно, может привести к перестройке глобального управления.
Конечно, легко критиковать за то, что не было сделано. Несомненно, многие официальные лица БРИКС и «двадцатки» согласны с тем, что риски будущих «моментов Минского» не устранены [Curran, 2017; Minsky, 1992]. Может быть, смена администрации в Вашингтоне в январе 2017 г. послужила стимулом для того, чтобы другие члены «двадцатки» и страны БРИКС стали более настойчивыми в реализации долгосрочных общемировых экономических интересов, поскольку глобальный гегемон явно отвлекся на внутренние проблемы.
Смена администрации в Вашингтоне подчеркивает срочную необходимость устранения глобальных финансовых дисбалансов. Совершенно очевидно, что существуют стимулы с точки зрения институционального строительства как в рамках БРИКС, так и в «двадцатке», где Китай играет все более заметную роль.
Что касается угроз мировой экономике, то через десять лет после начала «великой рецессии» мы по-прежнему не готовы к долговому кризису в том виде, как его воспринимал И. Фишер. Перефразируя главного экономиста Банка международных
расчетов Клаудио Борио, почему почти через десять лет после финансового кризиса 2007—2008 гг. мировая экономика кажется неспособной вернуться к устойчивому и сбалансированному росту? Причина может быть либо в неспособности в полной мере понять проблемы макроэкономической стабильности (то есть иметь дело с финансовыми бумами и падениями по Минскому), либо, возможно, в признании, что политические издержки противостояния растущим пузырям государственного долга во многих странах «двадцатки» слишком велики.
МВФ, признавая риски финансовой стабильности, обусловленные нарастанием дисбалансов, был относительно инертен в деле оглашения этих опасений, в отличие от Банка международных расчетов [IMF, 2017b]. Однако, поскольку оба института в конечном счете управляются своими членами, их сотрудники не могут слишком активно заниматься публичным высказыванием своих опасений.
С одним из выводов согласны даже те, кто рассматривает текущие глобальные экономические условия как новую нормаль: выбор вариантов политики становится все более ограниченным. Это особенно справедливо для денежно-кредитной политики, где после десяти лет использования исключительных, действительно экспериментальных подходов, влияющих как на цену, так и на количество денег, пришло осознание того, что нормализация необходима в условиях практически любой стадии экономического цикла. В основе этого неизбежного ужесточения лежит неохотное признание того, что мягкая денежно-кредитная политика, особенно после первоначальных проблем с ликвидностью в 2008—2009 гг., имела ограниченную эффективность и негативно влияла на потенциальную производительность и экономический рост.
Как отметил Гарольд Джеймс из Принстонского университета, «некоторые уроки можно вынести из все более децентрализованного управления международной системой. Каждая серьезная проблема — инфляция и рост цен на нефть в 1970-х годах и недавний глобальный кризис — вызвали к жизни новые подходы к многостороннему сотрудничеству и координации: G5 в 1975 г. и «двадцатку» стран с развитой рыночной экономикой в 2008 г. Однако в каждом случае вслед за продуктивной первоначальной встречей процесс становился все более рутинным, ограничивая способность быстро реагировать и генерировать значимые прорывные решения и улучшения в политике» [James, 2017a, 2017b]. Он надеется, что «большие данные» и прозрачность могут стать инструментами для продвижения вперед в области международного сотрудничества.
Значимым странам необходимо уделять более пристальное внимание финансовым, среднесрочным и глобальным факторам при оценке побочных эффектов внутренней политики, даже если в ее основе лежат исключительно благие намерения. К сожалению, кажется, что более широкие опасения по поводу системных эффектов и даже воздействия на своих соседей игнорируются странами, которые следуют ошибочному примеру США. Аспекты финансового и торгового национализма, независимо от того, насколько хорошо они замаскированы, проявляются все в большей степени. Усиливающиеся призывы США и других стран к использованию санкций подрывают либеральный многосторонний консенсус последних 70 лет.
Дорога вперед оказывается довольно узкой. Доминирующий консенсус так или иначе связан с вариантами политики, которые предусматривают возможность плавной перебалансировки глобальной экономики. Возможно, это принятие желаемого за действительное. На самом деле существуют риски серьезного финансового кризиса в будущем. Несмотря на то что политика является ключевым инструментом решения проблемы, не хватает лидерства для обеспечения своевременного принятия жестких решений, способных предотвратить серьезные финансовые потрясения и экономи-
ческие неурядицы. Приоритет должен состоять в отказе от модели роста на основе увеличения задолженности.
К сожалению, как все мы узнали будучи студентами, существует всего три способа уменьшить государственный долг: погасить его обычным способом, снизить его стоимость путем финансовых репрессий или каким-либо образом объявить дефолт. Может ли случиться так, что на фоне следующей волны популизма мы будем неумолимо двигаться к «долговому юбилею» в США и в других странах, поскольку должники (подумайте, например, о долгах студентов в США) заставят кредиторов столкнуться с неплатежами? Как бы неочевидна ни была эта тенденция, такие шаги могут привести к финансовому краху и политическому ущербу, который трудно переоценить.
Даже МВФ еще в 2017 г. отметил, что «высокие рыночные оценки и очень низкая волатильность в условиях высокой политической неопределенности повышают вероятность коррекции рынка, которая может ослабить рост и уверенность». Фонд также упоминает такие риски, как продолжение периода политической неопределенности, финансовые трудности, ориентацию политики прежде всего на внутренние рынки и неэкономические факторы [IMF, 2017a].
Для стран с развитой экономикой потенциальная острота будущих проблем в настоящее время усиливается на фоне ухудшения демографической структуры, замедления темпов роста и, похоже, слабого стремления к более высокой инфляции. Не находимся ли мы в ловушке, где чрезмерная задолженность обеспечивает сохранение низких процентных ставок, а эти низкие процентные ставки способствуют дальнейшему увеличению долгового финансирования (и снижению производительности)? Как отмечалось выше и подчеркивалось Кармен Рейнхарт, финансовые репрессии были необъявленным императивом политики [Reinhardt, Sbrancia, 2015]. Федеральная резервная система США следила за инициативами Банка Японии, шведского Риксбанка и Европейского центрального банка по снижению ставок до нижней границы (а в последних случаях и ниже нее) на фоне закачивания ликвидности в банковский сектор. Однако вместо сокращения относительного долгового бремени государственных секторов с большой задолженностью как результат Второй мировой войны, это способствовало еще большему росту долга: действительно упущенная возможность.
В узком смысле банки как таковые могут считаться более безопасными после десятилетия умеренного роста в условиях ограничивающей нормативной базы. Однако широко распространились небанковские и теневые банковские операции, включая торговлю производными финансовыми инструментами. Финансовая система сильно закредитована и не сбалансирована. Испытание этой системы произойдет только во время экономических потрясений, когда изменятся ожидания относительно процентных ставок и/или инвесторы внезапно станут менее склонными к риску.
Кроме того, практически нет необходимости подчеркивать, насколько меняется международная политика вследствие все большего перераспределения влияния в пользу ключевых развивающихся стран. Даже для БРИКС ситуация меняется, поскольку, согласно прогнозам PwC, такие страны, как Индонезия и Мексика, вытеснят большую часть оставшихся стран «семерки» из списка крупнейших по ВВП (ППС) к 2030 г. [PwC, 2017]. По иронии судьбы, тенденции деглобализации усиливаются практически повсеместно вопреки глобальному охвату Интернета — это можно наблюдать в сферах безопасности, миграции, налогообложения и торговли. Непредвиденным последствием американской экстерриториальной политики может стать ускорение дедолларизации. Запуск торговли контрактами на золото в юанях в Гонконге в 2017 г. может восприниматься как предзнаменование.
2016 2050
Китай 1 1 Китай
США 2 2 Индия
Индия 3 3 США
Япония 4 4 Индонезия
Германия 5 5 Бразилия
Россия 6 6 Россия
Бразилия 7 7 Мексика
Индонезия 8 8 Япония
Великобритания 9 9 Германия
Франция 10 10 Великобритания
Развивающиеся экономики
«Группа семи»
Рис. 2. Десять крупнейших экономик мира к 2050 г. Источник: [PwC, 2017].
Поскольку современный мир не является биполярным, мы можем столкнуться с ситуацией, когда гегемон в лице США не будет замыкаться в себе (в изоляционистском смысле), однако станет все более деструктивной силой в мировой экономике. Поэтому БРИКС и большая часть стран «двадцатки» будут активно пытаться сохранить максимум выгод от международного экономического сотрудничества. Скорее всего, это ускорит разработку альтернативных институциональных механизмов.
Источники
Bank for International Settlements (BIS) (2016a) BIS Quarterly Review. Режим доступа: https://www.bis. org/publ/qtrpdf/r_qt1603.htm (дата обращения: 01.05.2018).
Bank for International Settlements (BIS) (2016b) When the Future Becomes Today. BIS 86th Annual Report. Режим доступа: https://www.bis.org/publ/arpdf/ar2016e1.pdf (дата обращения: 01.05.2018).
Curran E. (2017) 'Minsky Moment' Hangs Over World Swimming in Debt. Bloomberg's Quick Take. 25 October. Режим доступа: https://www.bloomberg.com/news/articles/2017-10-25/-minsky-moment-hangs-over-world-swimming-in-debt-quicktake-q-a (дата обращения: 01.05.2018).
Gilman M. (2008) Don't Expect Miracles from the G20 Summit // The Moscow Times. 12 November. Режим доступа: https://www.hse.ru/en/news/research/4540669.html (дата обращения: 01.05.2018).
International Monetary Fund (IMF) (2017a) World Economic Outlook (WEO) Update: A Firming Recovery. Режим доступа: https://www.imf.org/en/Publications/WEO/Issues/2017/07/07/world-economic-outlook-update-july-2017 (дата обращения: 01.05.2018).
International Monetary Fund (IMF) (2017b) World Economic Outlook: Seeking Sustainable Growth: Short-Term Recovery, Long-Term Challenges. Режим доступа: https://www.imf.org/en/Publications/WEO/ Issues/2017/09/19/world-economic-outlook-october-2017 (дата обращения: 01.05.2018).
James H. (2017a) Deglobalization as a Global Challenge. Centre for International Governance Innovation (CIGI) Papers No. 135. Режим доступа: https://www.cigionline.org/sites/default/files/documents/Paper%20 no.135WEB_1.pdf (дата обращения: 01.05.2018).
James H. (2017b) Bretton Woods to Brexit // Finance & Development. Vol. 54. No. 3. Режим доступа: http:// www.imf.org/external/pubs/ft/fandd/2017/09/james.htm (дата обращения: 01.05.2018).
Kaletsky A. (2016) Pensioners and Populism. Project Syndicate. 2 October. Режим доступа: https://www. project-syndicate.org/commentary/voting-data-show-little-economic-link-with-brexit-by-anatole-kaletsky-2016-10?barrier=accessreg (дата обращения: 01.05.2018).
Kindleberger C., Aliber R.Z. (2011) Manias, Panics and Crashes: A History of Financial Crises. Palgrave Macmillan, 6th edition.
Miles D., Panizza U., Reis R., Ubide A. (2017) Elusive Inflation and the Great Recession. Centre for Economic and Policy Research. 25 October. Режим доступа: https://voxeu.org/article/elusive-inflation-and-great-recession (дата обращения: 01.05.2018).
Minsky H.P. (1992) The Financial Instability Hypothesis. Levy Economics Institute of Bard College Working Paper No. 74. May. Режим доступа: http://www.levyinstitute.org/pubs/wp74.pdf (дата обращения: 01.05. 2018).
Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD) (2017) Compendium of Productivity Indicators. 18 May. Режим доступа: http://www.oecd.org/sdd/productivity-stats/oecd-compendium-of-productivity-indicators-22252126.htm (дата обращения: 01.05.2018).
PwC (2017) The World in 2050. The Long View: How Will the Global Economic Order Change by 2050? Summary Report. February. Режим доступа: https://www.pwc.com/gx/en/world-2050/assets/pwc-world-in-2050-summary-report-feb-2017.pdf (дата обращения: 01.05.2018).
Reinhardt C., Sbrancia M.B. (2015) The Liquidation of Government Debt. IMF Working Paper No. 15/7 (January). Режим доступа: https://www.imf.org/en/Publications/WP/Issues/2016/12/31/The-Liquidation-of-Government-Debt-42610 (дата обращения: 01.05.2018).
Divergent Performance and Shifting Alliances in a Deglobalizing World1
M. Gilman
Martin Gilman — Professor of Economics, HSE; Former Assistant Director in the IMF's Policy Department and its Senior Resident Representative in Russia; 20 Myasnitskaya Str., 101000 Moscow, Russian Federation; E-mail: gilman@hse.ru
Abstract
There is a significant probability that the world economy is about to stumble into a period of financial dislocation. Exacerbated by political tensions partly as a consequence of an untethered American foreign policy, the unwillingness and/ or inability of the major economic powers to confront the imbalances that led to the financial crisis of 2007—2008 have laid the basis for a historical repetition. The danger is that the confluence of slow real growth, low productivity increases, inflated asset prices (notably real estate) and higher public debt in some of the major Group of 20 (G20) economies cannot be sustained much longer. The Bank for International Settlements (BIS), among others, has been expressing its concerns that collectively we have been unable to constrain the buildup of financial imbalances, leading to a progressive narrowing of policy options. Not only are debt levels higher but we have unwittingly helped to entrench the concentration and power of large banks, spurred the development of shadow banking, encouraged a massive misallocation of capital and exacerbated income inequality via financial repression and productivity-sapping bailouts to crippled firms, which have the side effect of perpetuating unsustainable asset bubbles. It hardly seems surprising that deglobalization has become a factor in the internal politics of too many countries. It could well be that in retrospect the past 10 years will seem like a lost opportunity to address serious crisis prevention. Despite efforts to strengthen global governance over these past 10 years, the economic foundation has little resilience.
Key words: economic crisis; economic imbalances; global governance; debt; G20; BRICS
For citation: Gilman M. (2018) Divergent Performance and Shifting Alliances in a Deglobalizing World. International Organisations Research Journal, vol. 13, no 2, pp. 7—16 (in English). DOI: 10.17323/1996-78452018-02-01.
References
Bank for International Settlements (BIS) (2016a) BIS Quarterly Review. Available at: https://www.bis.org/ publ/qtrp df/r_qt1603.htm (accessed 1 May 2018).
Bank for International Settlements (BIS) (2016b) When the Future Becomes Today. BIS 86th Annual Report. Available at: https://www.bis.org/publ/arpdf/ar2016e1.pdf (accessed 1 May 2018).
Curran E. (2017) 'Minsky Moment' Hangs Over World Swimming in Debt. Bloomberg's Quick Take. 25 October. Available at: https://www.bloomberg.com/news/articles/2017-10-25/-minsky-moment-hangs-over-world-swimming-in-debt-quicktake-q-a (accessed 1 May 2018).
Gilman M. (2008) Don't Expect Miracles from the G20 Summit. The Moscow Times. 12 November. Available at: https://www.hse.ru/en/news/research/4540669.html (accessed 1 May 2018).
International Monetary Fund (IMF) (2017a) World Economic Outlook (WEO) Update: A Firming Recovery. Available at: https://www.imf.org/en/Publications/WEO/Issues/2017/07/07/world-economic-outlook-update-july-2017 (accessed 1 May 2018).
1 The editorial board received the article in January 2018.
International Monetary Fund (IMF) (2017b) World Economic Outlook: Seeking Sustainable Growth: Short-Term Recovery, Long-Term Challenges. Available at: https://www.imf.org/en/Publications/WEO/Is-sues/2017/09/19/world-economic-outlook-october-2017 (accessed 1 May 2018).
James H. (2017a) Deglobalization as a Global Challenge. Centre for International Governance Innovation (CIGI) Papers No. 135. Available at: https://www.cigionline.org/sites/default/files/documents/Paper%20 no.135WEB_1.pdf (accessed 1 May 2018).
James H. (2017b) Bretton Woods to Brexit. Finance & Development, vol. 54, no 3. Available at: http://www.imf. org/external/pubs/ft/fandd/2017/09/james.htm (accessed 1 May 2018).
Kaletsky A. (2016) Pensioners and Populism. Project Syndicate. 2 October. Available at: https://www.pro-ject-syndicate.org/commentary/voting-data-show-little-economic-link-with-brexit-by-anatole-kaletsky-2016-10?barrier=accessreg (accessed 1 May 2018).
Kindleberger C., Aliber R.Z. (2011) Manias, Panics and Crashes: A History of Financial Crises. Palgrave Mac-millan, Sixth Edition.
Miles D., Panizza U., Reis R., Ubide A. (2017) Elusive Inflation and the Great Recession. Centre for Economic and Policy Research. 25 October. Available at: https://voxeu.org/article/elusive-inflation-and-great-recession (accessed 1 May 2018).
Minsky H.P. (1992) The Financial Instability Hypothesis. Levy Economics Institute of Bard College Working Paper no 74. May. Available at: http://www.levyinstitute.org/pubs/wp74.pdf (accessed 1 May 2018).
Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD) (2017) Compendium of Productivity Indicators. 18 May. Available at: http://www.oecd.org/sdd/productivity-stats/oecd-compendium-of-produc-tivity-indicators-22252126.htm (accessed 1 May 2018).
PwC (2017) The World in 2050. The Long View: How Will the Global Economic Order Change by 2050? Summary Report. February. Available at: https://www.pwc.com/gx/en/world-2050/assets/pwc-world-in-2050-summary-report-feb-2017.pdf (accessed 1 May 2018).
Reinhardt C., Sbrancia M.B. (2015) The Liquidation of Government Debt. IMF Working Paper, no 15/7 (January). Available at: https://www.imf.org/en/Publications/WP/Issues/2016/12/31/The-Liquidation-of-Government-Debt-42610 (accessed 1 May 2018).
