CC BY
17С.В. Федотова
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ КОГНИТИВНОЙ СУЩНОСТИ ПРОЗВИЩНЫХ ИМЕН
Механизм взаимосвязи языка, сознания, культуры всегда интересовал психолингвистов. Психолингвистические исследования проводятся с целью прояснить вопрос о том, как средствами языка фиксируются фрагменты концептуальной системы (далее — КС). В психолингвистике под КС понимается совокупность знаний, мнений, представлений о мире, которая отражается в человеческой деятельности. Исследование прозвищных имен важно для понимания КС. Один из возможных способов исследования прозвищных антропонимов — когнитивно-ментальный анализ. Прозвищные имена возникают и функционируют в различных социальных группах (конвенциях), присваиваются индивидами ближайшего коммуникативного окружения или в процессе автономинации. Интерпретация прозвища осуществляется «как процесс осмысления в вербальном коде значений, понятий, и как осмысление самого вербального кода».
Прозвищные имена можно разделить на две большие группы: от-фамильные и неотфамильные. В прозвищах второй группы мотивация является внешней по отношению к фамилии, т.е. она связана с какими-то другими факторами, касающимися внешности, характера, речевого/неречевого поведения и др. В отфамильных прозвищах мотивация носит внутренний (языковой) характер, поскольку сохраняется фонетическое сходство с фамилией. Зачастую сохраняется корневая морфема или ее часть (два, три слога). Любое прозвище возникает по ассоциативному принципу, при этом мотивация может быть как внешней, так и внутренней и достаточно частой сложной, когда оба вида мотивации сочетаются. С одной стороны, прозвище сохраняет отфамильный компонент, с другой, -оно видоизменяется на столько, что неязыковая мотивация признаком, привлекающим иные когнитивные механизмы, становится очевидной, например: Столков — Стопков, Беккер — Бекхем, Доля — Дуля, Вализер — Бульдозер, Ко-роткова — Короткая и т.д. Неотфамильное прозвище возникает на основе того или иного доминирующего признака. Актуализация психологической доминанты в поведении индивидов, фиксируется в речевом сознании индивидов, которые являются членами одной социальной конвенции и репрезентируются ими в* процессе восприятия прозвища. Если психологических доминант несколько, индивид может иметь несколько прозвищ. В принципе любое прозвище возникает как когнитивная структура, коррелирующая с конвенциональными стереотипами КС. Репрезентируемый прозвищем смысл далеко не всегда находится на поверхности. Если внутренняя форма прозвища
прозрачна, его содержание понятно всем, если — затемнена, то когнитивное содержание понятно только членам конвенции.
Восприятие прозвища осуществляется на базе всего содержания КС, позволяющей ассоциировать номен с другими концептами общественного сознания и сравнивать репрезентированное содержание с качествами личности. Другими словами, осмысление прозвищного имени осуществляется как процесс структурирования смысла. При этом интерпретация на базе различных КС порождает, во всяком случае, не исключает множественность вариантов осмысления прозвища. Как показывает анализ фактического материала, (около 400 прозвищ) одно и то же прозвище может возникать по разным основаниям. Порождение прозвища есть процесс лингво-ментальный и также осуществляется на базе КС.
Категория КС коррелирует с категорией сознания, которая является междисциплинарной, и в разных дисциплинах определяется по-разному, но в любом из существующих подходов акцентируется факт, что все формы сознания проявляются в языке. Ядром сознания является знание, которое, вербализуясь, позволяет реципиенту с той или иной степенью адекватности воспринимать вербальное содержание языкового знака. С когнитивной точки зрения ментальные образования и новое знание формируются и интерпретируются на базе существующей КС в процессе речевой деятельности при помощи конвенциональных знаков языка. За каждым речевым действием стоит КС индивида, обеспечивающая как порождение, так и восприятие вербальных произведений, в нашем случае, прозвищных имен. Нами выявлено 12 типов оснований для номинации, самые объемные из которых, «особенности внешности» и «особенности характера» действуют на базе механизма метафоризации. Метафора является продуктивным способом производства неотфамильных прозвищных имен (более 50 %). Репрезентация в прозвищах доминантных характеристик личности становится возможной вследствие ассоциативности мышления и континуальности смысла.
Среди лексикологов распространено мнение, что отфамильное прозвище не несет никаких дополнительных смыслов, поскольку не затрагивает особенностей личности. На наш взгляд, порождение любого прозвища, в том числе и отфамильного суффиксальным способом, есть процесс эмоционально-оценочный изначально. Например, от фамилий Блинов, Ткаченков, Киселев, Морозов, Сержантов, Соколов образуются прозвища Блин, Ткач, Кисель, Мороз, Сержант, Сокол. Каждое из этих прозвищных имен, будучи апеллятивом, параллельно репрезентирует в КС как лексическое значение, так и конвенциональные стереотипы, ассоциируемые с данными иоменами в общественном сознании и автоматически, устанавливая соответствие, коммуникант распространяет их на носителя прозвища. Если прозви-
ще является «случайным придатком», оно не «приживается». Прозвища как отфамильные, так и неотфамильные могут быть представлены звуковыми комплексами, не находящими соответствия в лексической системе. В этом случае активизируется смысловое фонетическое значение и усиливается синестезический эффект. Порождение любого прозвища — процесс эмоционально-оценочный. «Неэмоциональность» прозвища в принципе невозможна в связи с тем, что номинация осуществляется всегда конкретным индивидом на основе содержания КС, во-первых, а, во-вторых, прозвищная номинация всегда носит мотивированный характер. Представителем мотивационной сферы является эмоция, принимающая непосредственное участие смыслообразовании, и влияющая на характер смысла, но степень выражения эмоциональности и полярность эмоций могут быть различными. Фонетическое значение, система смысловых связей и отношений, репрезентируемые языковым знаком активизируются и усиливаются ассоциативным характером мышления индивидов, поскольку коррелируют с конвенциональными стереотипами общественного сознания и интерпретируются при участии последних. От одной и той же фамилии, в зависимости от отношения окружающих (характер мотива) могут образовываться разные прозвища, например: Кулаков — Кулак, Кулаченок; Попов — Поп, Попец, Попов; Касаткин — Касатик, Касатон; Воронцов — Ворон, Варенец; Лопаткина- Лопата, Лапыч и т.д. Очевидно, что выбор прозвища есть процесс лингво-ментальный, стимулируемый мотивом, в структуру которого входит эмоция. По всей вероятности, эмоционально-оценочная характеристика прозвища является его сущностной характеристикой. Нейтральная прозвищная номинация принципиально невозможна, поскольку всегда включает в себя смысловой эмоционально-оценочный компонент.
Прозвища обладают не только социальной, лингвистической, но и когнитивной значимостью. В процессе социальной интеракции прозвищная номинация сопряжена со смысловым структурированием аспектов внешнего и внутреннего мира человека в соответствии с его доминантными личностными характеристиками. Прозвищный антропоним «приживается» в условиях сочетания доминантных характеристик личности с уместностью номинации. Ассоциативные зависимости вербального репрезентанта прозвища имеют когнитивную силу, интенсивность и степень экспликации, которой варьируется в зависимости от ряда условий, таких как характер мотивации номена, условия коммуникации, социальные характеристики группы и другие. В прозвище могут репрезентироваться как отрицательно, так и положительно оцениваемые признаки. Вне всякого сомнения, прозвищный номен, с одной стороны, может иметь несколько оснований для номинации, с другой стороны, он вполне может иметь неоднозначную
интерпретацию, поскольку она осуществляется на базе разных КС, но сформированные стереотипные зависимости способны в некоторых случаях снимать означенные трудности.
А.Г. Фомин
ГЕНДЕРНЫЙ АСПЕКТ РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВОГЕНДЕРИСТИКИ
Рост интереса к тендерному аспекту языка вызвал развитие линг-вогендеристики, социолингвистики, психолингвистики.
В рамках этих наук проводятся многочисленные исследования, в которых изучается речевое поведение женщин и мужчин, при этом пол рассматривается как одна из характеристик личности, определяющих стратификационную и ситуативную вариативность языка. Именно из социолингвистики был взят термин гендерлект (по аналогии с диалектом или социолектом), который обозначает обусловленную полом, а точнее гендером вариативность языка. Ориентация лингвистических исследований на речь и речевую деятельность является, несомненно, заслугой социолингвистики, психолингвистики и других современных научных направлений, убедительно показавших, что выявление закономерностей речевой деятельности также может быть достойным объектом лингвистического анализа.
В 80-е годы ХХ века изменяется мнение о подчиненности женского языка мужскому, считавшемуся нормой. Джонсон высказывает предположение, что женщины не могут выиграть от имитации речевого поведения мужчин. «Язык женщин и так вполне адекватен и не нуждается в изменениях» [Johnson, 1983:135].
Женский стиль общения, однако, не всегда недооценивается. В то время как мужская модель считается приемлемой для профессионального мира, женская модель оценивается как идеал в мире человеческих отношений. Женские черты, такие как самооценка, открытость, поддержка, умение слушать рассматриваются как основа успешных межличностных связей. Женщины, например, более открыты, они способны оценивать и направлять эмоции других людей, что чрезвычайно важно для создания поддержки, для понимания других. Женщины более эмоциональны, впечатлительны, создают более тесные отношения [Lakoff, 1975; Tannen, 1994].
Некоторые учёные считают, что преобладание одной модели поведения над другой в контексте служебных и личных взаимоотношений происходит частично из-за «проникновения» женщин и мужчин в эти ранее замкнутые для них сферы соответственно. Так как мужчины заняли главные профессиональные позиции, их коммуникативный
