CC BY
59
УДК 801=512.142 ББК 81.603 К 96
Л.Б. Кучмезова Некоторые аспекты изучения типов наддиалектных форм карачаево-балкарского языка
(Рецензирована)
Аннотация:
Исследование литературного и разговорного языков представляет собой сложную задачу, и дополнительную сложность проблеме придает наличие в данном языке множества диалектных вариантов и локальных особенностей. Их изучение способствует становлению и формированию литературной лексики. Этот фактор делает весьма актуальным изучение типов наддиалектных форм в становлении современного литературного языка.
Ключевые слова:
Наддиалектные формы, территориальное / лексическое варьирование, диалекты, архаизмы, устно-поэтическая речь, наддиалектный устный литературный язык.
В современном тюркском языкознании проблемам образования наддиалектных форм в становлении лексических норм языка уделено недостаточное внимание, и, в частности, в карачаево-балкарском языкознании отсутствуют специальные исследования, посвященные этому аспекту. А в имеющихся исследованиях по тюркским языкам даются весьма противоречивые и поверхностные сведения по указанной проблеме.
Очень важно, что «наддиалектный устный литературный язык играет весьма существенную роль в сближении диалектных расхождений, в выработке единых грамматических норм на основе общенародного языка и подготовке тем самым почвы для формирования национального литературного языка. В этом - непреходящее значение языка эпоса в становлении лексических норм современного литературного языка» [1: 22].
В процессе образования собственно карачаево-балкарской письменности унаследованные тюркские наддиалектные формы речи стали основой для становления общенародного языка. И только «благодаря наддиалектным формам народных языков сохранялись и развивались историко-культурные ценности, складывался лексический фонд» [2: 18].
Диалекты карачаево-балкарского языка обладают богатой, самобытной лексикой: например, существительное шиповник переводится как итбурун, юлёкъу, къуллю, слива -эрик, къара эрик, хогулт, гюрегей, къыфца; глагол работать - ишлерге, урунургъа, кюреширге, бел тюэетмей ишлерге, къол айырмай ишлерге; прилагательное красивый(-ая) - ариу, чырайлы, бузукъсуз, суу суратча; наречия тихо - акъырын, акъыртын, шош, тынч; сейчас - олсагъат, олсагъатлай, олсагъатдан и т.п. Это в определенной степени объясняется изолированностью, консолидацией в прошлом различных племен, родов, отдельных народностей, ранними и поздними заимствованиями. Богатая и разнообразная национальная кухня, красочная одежда, обряды и обычаи, разносторонняя деятельность населения способствовали развитию языка, который изобилует синонимами: посуда -адырла, сауутла, петух - хораз, адакъа, гугурук, гугурукку, къычырыучу, лопата - кюрек, бел, жугар, беккяхын; фразеологизмами: кёзню жумуп ачхынчы, къарап-къарагъынчы в значении быстро, в мгновение ока; пословицами: Атала сёзю - акъыл кёзю, атала сёзю
- нарт сёзю (Изречения старших - изречения мудрости), Билим ёлмез, билимсиз кёрмез (Мудрость бессмертна), Аз сёлеш - кёп тынгыла, аз айтдыр - кёп ангыла. (Говори мало
- слушай много, пусть говорят мало - понимай много); поговорками: Сёлеше билмеген уруп къачар (Неумеющий говорить ударит и убежит); прибаутками: атты-батты, сен
чыкъ - мен чыкъ, бугъаргъа ким чыгъады? (Атты-батты, ты выйди, я выйду, кто пойдет прятаться?) и т.д.
Весь процесс взаимообогащения, взаимопроникновения - это «результат сложных этнических, исторических, экономических и географических положений и условий. Каждый диалект имеет свою специфику, обусловливающую его самостоятельность» [3: 62]. Так, цокающий диалект (верхнебалкарское ущелье) обусловливается такими различиями: литературное ч заменяется на ц; а звук ж на з: ахча / ахца (деньги), чоюн / цоюн (котел), жол / зол (дорога), жыртхыч жаныуар / зыртхыц заныуар(дикое животное) и т.д. Эти и другие особенности более подробно анализируются в работах Акбаева А.Ш., Аппаева А.М., Будаева А.Ж., Башиева Х.Л., Гузеева Ж.М., и др.
Сложность разграничения уровня письменного языка и уровня диалекта в применении к фонетико-орфографическим и морфологическим признакам - характерная черта письменного языка. М. Гухман и Н. Семенюк указывают, что «с этим связаны длительные дискуссии между специалистами при определении причин сосуществования в языке многих памятников разнодиалектных признаков независимо от того, отражает ли эта особенность специфику диалектного ареала, к которому относится данный памятник, или это явление обработанного языка, а быть может, влияние переписчика не дошедшего до нас оригинала» [4: 46-47]. Все эти обстоятельства крайне затрудняют изучение соотношения диалекта и языка письменности древней эпохи.
Карачаево-балкарский литературный язык, являясь многофункциональным и стилистически дифференцированным образованием, в полной мере сохраняет способность к территориальному варьированию. Оно основывается на локальном членении устного языка. Хотя в результате действия наддиалектных тенденций полного совпадения литературно-письменных разновидностей языка с диалектными особенностями ни в одной из функциональных сфер не наблюдается. Таким образом, «литературный язык не обладает еще единообразием, обнаруживая на всех своих уровнях тенденцию к варьированию языковых средств, значительно усиливающего нестабильность его системы» [5: 41].
В лексическом варьировании, имевшем преимущественно наддиалектный статус, получили реализацию процессы интенсивного развития словарного состава языка письменности. Будучи наиболее мобильной подсистемой языка, лексика быстро и непосредственно реагирует на изменения, происходящие в общественной жизни народа, в материальных формах его существования, в его идеологии.
В многообразии лексического варьирования, в использовании синонимических словообразовательных моделей отражается типичное для новописьменного языка отсутствие устойчивости сложившегося узуса. Весьма ограниченную роль играл при этом региональный фактор, если под этим понимать зависимость от диалектного ареала. В развитии новых словообразовательных средств проявлялась также специфика наддиалектного статуса основных словообразовательных процессов письменного языка, как и в функционировании старых моделей.
Наряду с разнообразными процессами, приводившими к обогащению словарного состава карачаево-балкарского языка, выделяется группа лексем, которые в течение определенного периода постепенно выходили из употребления или функционировали в качестве архаизмов, способствуя созданию стилистических разграничений, например: садакъ окъ стрела, в языке встречается также вариант голия: атанга голия; сырпын меч, кюбе кольчуга; такъыя шлем; илишандан жазмасын не минует цели (стрела), которые в современном литературном языке не употребляются, но, тем не менее, понятны носителям языка.
Процессы архаизации определенных слоев лексики являлись «в стилистическом отношении нейтральными и охватывали все виды письменности, либо оказывались связанными лишь с определенными функциональными сферами или с разными литературными традициями. Стилистический отбор касался и архаизмов. Их
распределение от высокоторжественного до бытового, разговорного увеличивали различные дифференциации в их использовании. Это осложняет общую картину их употребления» [6: 127].
Карачаево-балкарский язык в своей устной форме сложился и воплотился в языке устно-поэтического народного творчества. Текст поэтического фольклора исполнителями воспроизводился без особых изменений и в ходе исторического бытования подвергался постепенной шлифовке, приобретая междиалектный, а затем и наддиалектный характер. Язык же произведений эпического жанра устного народного творчества и поныне сохраняет свои диалектные особенности.
Выделяются два языковых уровня, две страты: обработанный тип языка,
представленный в устной поэзии, в языческих обрядах, и язык повседневного общения, совокупность разговорных форм диалектов. Обработанный устный язык выступает в качестве древнего варианта наддиалектного типа. Таким образом, «особое место среди тех жанров, где использовалась эта языковая форма, принадлежало эпической поэзии. Специфические приемы словесного творчества, любовь к синонимическому варьированию, способствовавшая созданию новых сложных лексических образований, закреплявшихся в поэтическом языке и становившихся шаблонами и формулами, использование архаической лексики резко обособляли язык устной поэзии от спонтанной устной речи» [7: 263].
Дальнейшее изучение языка нартского эпоса как наддиалектной формы карачаево-балкарского языка может способствовать решению многих вопросов истории народноразговорного и литературного языков. Наддиалектный устный литературный язык играл весьма важную роль в сближении диалектных расхождений, в выработке единых грамматических норм общенародного языка и формировании национального литературного языка.
Примечания:
1. Улаков М.З. Проблемы лексической стилистики карачаево-балкарского языка. Нальчик, 1994. 116 с.
2. Кумахов М.А., Кумахова З.Ю. Язык адыгского фольклора. Нартский эпос. М., 1985. 224 с.
3. Гузеев Ж.М. О фонетических особенностях малкарского диалекта карачаево-балкарского языка // Советская тюркология. 1974. № 5.
4. Гухман М.М., Семенюк Н.Н. История немецкого литературного языка IX-XV веков. М., 1983. 200 с.
5. Гухман М.М. Соотношение социальной дифференциации и других типов варьирования литературного языка. М., 1977. 266 с.
6. Улаков М.З. К истории становления и формирования стилей карачаево-балкарского языка // Проблемы исторической лексики карачаево-балкарского и ногайского языков: Сб. науч. тр. - Черкесск, 1993. 168 с.
Гаджиева Н.З. Тюркоязычные ареалы Кавказа. М., 1979. 442 с.
