CC BY
13
УДК 821.512.111Абрамов.04(1-11)
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ЧУВАШСКОГО ВОСТОКОВЕДЕНИЯ В ТРУДАХ В. АБРАМОВА
И. В. Софронова
Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова, г. Чебоксары
В данном научном исследовании поставлена цель - рассмотреть научные работы чувашского литературоведа и критика Валентина Александровича Абрамова (1958-2012), в которых он исследует как проявление восточного менталитета в творчестве определенных национальных авторов, так и влияние всей восточной классики на чувашскую литературу в целом. Здесь впервые целенаправленно рассматриваются вопросы чувашского востоковедения в научной деятельности конкретного ученого. Материалом для анализа послужили научные статьи названного исследователя. Методом исследования были избраны анализ, выборка, классификация. Научные изыскания В. А. Абрамова приводят к выводу о том, что восточные традиции используются одними чувашскими поэтами и писателями подсознательно. Другие авторы специально обращаются к образцам восточной литературы, так как имеют задатки восточного менталитета. Исследователь В. А. Абрамов для более точного разъяснения особенностей художественного произведения, поведения героев, философских размышлений автора использует знания о чувашском мире и восточной культуре. Ученый строит свои умозаключения на основе изучения особенностей пейзажной лирики Я. Ухсая, любовной лирики П. Хузангая, лиро-эпики К. Иванова. В результате проведенных исследований автор статьи приходит к заключению о том, что литературовед и критик В. А. Абрамов в какой-то степени отказывается от основ западной теории литературы в пользу национальной теории литературы. Он одним из первых в национальном литературоведении 1980-2000-х гг. указывает на необходимость изучения особенностей чувашской словесности через восточный ракурс.
Ключевые слова: литературоведение, чувашская словесность, критика, влияние, сравнение, сопоставление, проза, В. А. Абрамов, востоковедение.
SOME ASPECTS OF THE CHUVASH ORIENTAL STUDIES IN THE WORKS OF V. ABRAMOV
I. V. Sofronova
Chuvash State University named I. N. Ulyanov, Cheboksary
In this study the aim is to examine the scientific work of the Chuvash literary critic Valentin Alexandrovich Abramov (1958-2012), in which he explores as a manifestation of the Eastern mentality in the works of certain authors and influence the whole of Eastern classics Chuvash literature in General. Here for the first time purposefully addresses the issues of the Chuvash Oriental studies in the scientific activities of a particular academic. Material for analysis was a scientific article named researcher. The method of research was elected analysis, sampling, classification. Scientific research V. A. Abramov, lead to the conclusion that the Eastern traditions are used among Chuvash poets and writers subconsciously. Other authors specifically refer to samples of Oriental literature, as they have the makings of Eastern mentality. Researcher V. A. Abramov for a more accurate explanation of features of the artwork, the characters, the philosophical thoughts of the author uses knowledge of Chuvash world and Eastern culture. A scientist builds its conclusions based on the study of features of the landscape lyrics Y. Ohsay, love lyrics P. Huzangay, liro-epic K. Ivanov. In result of the conducted research the author concludes that the literary scholar and critic V. A. Abramov, to some extent abandons the principles of Western literary theory comes in favor of the national literary theory. He was one of the first in the national the science of literature 1980-2000s points to the need of studying the peculiarities of the Chuvash literature through the Eastern perspective.
Keywords: literature, Chuvash literature, criticism, influence, comparison, juxtaposition, prose, V. A. Abramov, Orientalism.
Сравнительно-сопоставительное литературо- лений в современном чувашском литературове-ведение является одним из приоритетных направ- дении. Литературоведы заняты исследованием
© Софронова И. В., 2017
процессов развития национальной литературы, в сравнении с литературами народов региона, отечественной и мировой. Основателем данного направления в чувашском литературоведении и фольклористике является Н. И. Ашмарин. Его труды были продолжены современными исследователями В. С. Чекушкиным [8], В. Г. Родионовым [5], Е. Р. Якимовой [10], И. В. Софроновой [6, 7], Е. П. Чекушкиной [9], В. А. Абрамовым [3, 4] и другими. В их трудах используются отдельные методы и приемы сравнительно-сопоставительного литературоведения, выявляются исторические предпосылки функционирования тех или иных особенностей чувашской литературы.
В. А. Абрамов - известный чувашский исследователь, историк литературы, литературный критик, ученый-методист. В развитие чувашского литературоведения он внес немалый вклад. Его работы можно классифицировать на следующие группы: обзорная статья, литературный портрет, рецензия, написанная на книгу, исследование достижений прозы определенного периода или отдельных вопросов в творчестве определенного автора. Исследователь рассматривает доселе не традиционные стороны в творчестве писателей и поэтов, раскрывает их художественный мир с неожиданной для читателя стороны, например: значение названий цветов в поэзии М. Сеспеля, вопросы семьи и любви в поэме К. Иванова, мир эроса в лирике П. Эйзина, интимная лирика Г. Корень-кова и т. д. В зависимости от цели исследования и названия статьи имеют своеобразное звучание: «Епле вилне Тгхтаман?.. е чгвашсен детективлг тата приключенилле поведе» («Как умер Тыхта-ман?.. или чувашская детективная и приключенческая проза), ««Ай, мгнтаргн хир мулкачи» повесть-эскиз пирки пуда килне шухгшсене давгрни» (Осознание размышлений, пришедших в голову, о повести-экскизе «Мой бедный полевой заяц»), «Хгйне евер кисрену, юн вериленни... дав вгхгтрах...» (Своеобразное потрясение, вскипание крови. и в то же время.), «Натурализм, вилем, фэнтези, е менпе сывлать литература?» (Натурализм, смерть, фэнтези, или чем дышит литература?)... Свои нестандартные размышления исследователь подтверждает цитатами из произведений, высказываниями старших литературоведов. В качестве образца на ранней стадии творчества для него в основном служили русские и европейские теоретики и философы.
Одним из значительных достижений В. А. Абрамова на ниве чувашского литературоведения является открытие пространства восточной клас-
сики. Он занимался изучением вопросов проявления восточного менталитета в творчестве отдельных авторов и развитии этноса и письменной литературы в целом. Исследование чувашского востоковедения в его творчестве носило разнообразный характер. Работая преподавателем в Чувашском госуниверситете, он поспособствовал тому, чтобы в программу обучения будущих филологов была введена такая дисциплина, как «История зарубежной литературы» (Восточная классика). До этого студенты постигали только особенности европейской и американской литератур. В 2000-2012 гг. вышеуказанный курс читал В. А. Абрамов, подготовил программу, разработал тематику практических и лекционных занятий. Во время обучения знакомил студентов не только с достижениями восточной классики, а также приводил соответствия из чувашского фольклора и письменной литературы, привлекал учеников к сравнительно-сопоставительным исследованиям.
В. Абрамов занимался исследованием взаимосвязи чувашского и восточного миров. В разделе «Чувашско-турецкие литературные взаимосвязи» книги «Чувашско-турецкие связи: прошлое и настоящее» (2010) он рассматривает причины распространения образа Турции в чувашской литературе начала ХХ в. Анализирует произведения Г. Молгачева, Н. Шелеби, Д. Архипова. Дает оценку деятельности М. Юхмы в деле укрепления взаимосвязи между чувашской и турецкой литературами. В 90-х гг. ХХ в. взаимоотношения между Турецкой и Чувашской Республиками начали налаживаться, поэтому написание подобного труда было весьма актуально.
В. Абрамов отмечает наличие сходных черт в словесности, мировидении восточных и чувашского народов. Исследуя творчество К. Иванова, Я. Ухсайя, П. Хузангая в используемых ими образах, способе изложения мысли, находит восточные оттенки. Нужно признать, что исследователь не сразу приходит к обнаружению восточных черт в творчестве того или иного классика. Этому способствовали жизненный опыт, расширение литературоведческого кругозора. К примеру, в публикациях, посвященных исследованию произведений Я. Ухсая «Я. Ухсай поэзийенчи Эдем пахчи, е епле поэт «дылгхлг» юрату тыткгненчен дглгн-ни» (Эдемовский сад Я. Ухсая, или Спасение поэта от оков «греховной» любви), «Ухсай Яккгвен тенчинчи шыв кульчепе мунча рехече» (Культ воды и наслаждения баней в художественном мире Я. Ухсая) отмечается, что народный поэт
предпочитает уединение, слияние с природой, восхваляет землю и воду. Подчеркивается, что это проявление истинной национальной черты: «Он был чувствительнее других поэтов, в нем было больше народного начала. Умел наслаждаться и жить в своем одиночестве, своем Эдемовском саду. Не стеснялся своих испачканных землей ног, находил душевную гармонию в природе» [1, с. 62].
Статьи «Эдемовский сад Я. Ухсая, или Спасение поэта от «греховной» любви», «Культ воды и наслаждения баней в художественном мире Я. Ухсая» были написаны в 1992, 1996 гг. соответственно. В более поздних работах «Ухсай Яккгве тата дут данталгк: философипе стиль» (Яков Ухсай и природа: философия и стиль, 2002) и «Мотивы Дао в чувашской словесности» (2010) перечисленные особенности сравниваются с учением Даосизма и Самадхи из индийской культуры. «Нахождение поэтом своего места в мире, оценка самого себя, осознание себя частью природы - есть философская категория («самосознание»). Он считает эту гармонию основой и целью человеческой жизни, описание этих размышлений напоминает учение Самадхи из индийской философии. (Очищение ума, мыслей через описание какого-либо явления. Я. Ухсай, изображая природу, приходит к философским размышлениям). Журчание воды, песни птиц, ветер в поле доводят поэта до катарсиса, очищают через постижение красоты.» [1, с. 63].
Сравнение с восточными учениями придает поэзии Я. Ухсая еще более глубокий смысл. Через его лирику раскрывается древнечувашский мир. По В. С. Чекушкину, это есть «проявление исстари идущего еле уловимого наследия, или как семя, посеянное веками назад и взращенное сегодняшним солнцем в прекрасный цветок, как переход образа, мыслей и переживаний наших предков от поколения к поколению» [8, с. 7].
Исследователь не стремится объяснить причины сходства, соответствий. Не пытается докопаться до причин, почему поэт использует данные образы, у кого бы он мог этому научиться. Он просто сопоставляет два факта, что дает возможность увидеть глубину смысла, образности лирики Я. Ухсая.
Нужно отметить, что в чувашской поэзии изображение единства с природой, одиночества характерно для большинства поэтов: К. Иванов, братья Турханы, Н. Шубоссинни, В. Рзай, В. Митта, Г. Юмарт, П. Эйзин и другие. Их поэзия рассматривалась в свое время через призму требований соцреализма, поэтому характеризовалась как не-
гативное явление. Нередко в критических статьях проскальзывали такие отрицательные оценки, как «рыдающий в одиночестве Митта». Отмечалось, что в «счастливой» стране не могло быть одиночества, отчужденности от общества. Кроме того, произведения чувашских авторов оценивались согласно принципам русского, европейского литературоведения. Это приводило к неверной оценке, обеднению чувашской поэзии. Выходит, для более полного изучения особенностей чувашской поэзии нужны принципы теории чувашской литературы, знания в области чувашского миро-видения.
Творчество классика чувашской литературы К. Иванова отличается многогранностью. В своих произведениях он изображает быт, культуру, ми-ровидение чувашского народа, в которых проявляются признаки восточной культуры. К исследованию творчества данного классика В. Абрамов обращался в разные периоды своей научной деятельности. Он затрагивал следующие вопросы: любовь и семейные отношения, космогонизм, хронотоп времени и т. д. В ранних исследованиях на первый план выходит традиционная оценка творчества классика, в более поздних же работах используются знания из области восточной литературы и философии. В. Абрамовым творчество К. Иванова анализируется в работах «Категория "время" в стилевой системе К. Иванова», «К. В. Иванов пултарулгхенчи космогонизм пирки» (О космогонизме в творчестве К. Иванова), ««Нар-спи» поэмгри юратупа демье ыйтгвесем (Философипе эстетикгн хгш-пер аспекчесем)» (Вопросы любви и семьи в поэме «Нарспи» (Некоторые аспекты философии и эстетики)). Приведенные статьи свидетельствуют о том, что исследователь вначале опирается на достижения русского и европейского литературоведения. В то же время он не увлечен навешиванием ярлыков достижений мирового литературоведения на творчество чувашского классика. Обращается лишь к некоторым теориям, которые способствуют раскрытию чувашского мира, художественного таланта К. Иванова.
В исследовании вопросов хронотопа в произведениях К. Иванова применяются выводы русских, европейских литературоведов. В. Абрамов приводит цитаты из работ М. Бахтина, А. Чичерина, Лессинга, которые обозначили виды художественного времени, его значение в художественном произведении. В. Абрамов приводит соответствия обозначенным М. Бахтиным видам времени из поэмы «Нарспи»: мифологическому, реалистическому, романтическому, историческому,
лирическому, повседневному. Исследует, через какие символы и слова передается действительное время, перечисляет их. Отмечает, что в поэме время может двигаться быстро, останавливаться, каждый персонаж живет в своем временном пространстве. «Чередование разных пластов всемирного времени, столкновение времен, сжатие и растяжение времени, ускорение и замедление, иногда иллюзия полного исчезновения времени формирует композицию, создает целостную образную структуру, двигает сюжет» [1, с. 59], -пишет В. Абрамов. В то же время отмечает, что высказывания о пространстве времени в трудах чувашских исследователей, таких как: Г. Хлебников, М. Артемьев, С. Александров, более приемлемы для исследования поэмы «Нарспи». Как бы то ни было, время, изображенное в произведении, соответствует тому, как его воспринимает чувашский народ. Исследователь приводит виды временного пространства, которые выявлены в современном чувашском литературоведении, показывает, какое значение они имеют в чувашском мирови-дении. Подробно останавливается на праздновании праздника Семик (Троица), который является границей между двумя временами. Для чувашей почитание предков является основой бытия. Праздник Семик посвящен проведению поминального обряда. Автор поэмы подводит к мысли, что через смерть можно прийти к бессмертию. Он как бы стремится познать смысл жизни через смерть.
Рассматривая произведения К. Иванова, исследователь подмечает, что для поэта остается приоритетным изображение чувашского мира, выражение почтения к нему, поэтому в произведениях есть стремление к созданию гармоничного мира: начало поэмы «Нарспи». Трагичность в судьбе героев вызвана их поступками. «Так как они нарушили комическую гармонию, т. е. жизненные традиции чувашского народа» [1, с. 66]. Поэт различает народную и европейскую философию. Описание верхнего мира и мира людей строится согласно принципам народной философии, потусторонний мир изображается им согласно законам западной философии.
В приведенных статьях выявление чувашского мира в произведениях классика является основополагающим. В них отмечается стремление к гармонии, олицетворение природы, почитание предков, представление о смерти. Обозначенные признаки находят отголоски в восточной философии, учениях. В статье «Вопросы любви и семья в поэме «Нарспи» (Некоторые философские и эстетические аспекты)» В. Абрамов объясне-
ние поступкам и действиям героев находит через принципы восточной и западной философии. Речь идет об истолковании поступков главной героини Нарспи. Как отмечает исследователь, для чувашского народа близка восточная философия, на ней основано и чувашское мировиде-ние. Вопросы семьи, взаимоотношения между молодыми, роль женщины в семье строятся согласно народным понятиям. «Восточная философия относится к женской свободе критически, предпочитает, чтобы она подчинялась древним устоям» [1, с. 3], для чуваша характерно крепкое соблюдение семейных традиций [1, с. 3], поясняет В. Абрамов. По некоторым причинам автор поэмы перестает воспринимать «восточную модель семьи», замечает, что «чувашские древние семейные традиции» устарели, поэтому и изображает главную героиню как бунтарку. В борьбе за личное счастье, любовь она выглядит намного смелее, чем ее возлюбленный Сетнер.
Использование восточных традиций в творчестве П. Хузангая является следствием своеобразных причин. Он специально изучает особенности восточной классики, знакомится с творчеством классиков. По мнению В. Абрамова, на первых порах это нужно было молодому поэту для восхваления чувства любви. В поисках нужного слова, формы он анализирует наследие старших поэтов, подражает им: «Поэт искал причины, которые зародили в нем стремление писать стихи еще в детстве. Он постигает особенности культа любви в русской культуре (Пушкин, Лермонтов. Есенин), наслаждается словесными узорами любовной лирики в Восточной классике (Саади, Фирдоуси). Особый интерес проявился к культу любви в Восточной культуре» [2, с. 126]. Поэт в своих стихотворениях интегрирует форму стиха, образность среднеазиатских классиков, их взгляды на чувство любви и красоту с традициями чувашской словесной культуры. Под влиянием восточной литературы в его поэзию проникают повтор, «мотивы и формы таких жанров как газель, рубаи», «из персидской литературы жанр дастана», «цикличность», мотивы одиночества, тоски, «размышление о бессмертии души», интерпретация категории красоты в восточной культуре и многое другое.
В. Абрамов исследует циклы «Хура пёркенчёк» (Черная чадра), «Тилли юррисем» (Песни Тилли), поэму «Басмач» П. Хузангая, пишет статьи «П. Хусанкайгн савгшу лирики» (Любовная лирика П. Хузангая), «Петёр Хусанкайгн пурнгд фи-лософийё: Тухг£ ракурсё» (Жизненная философия
Петра Хузангая: Восточный ракурс). Как отмечает исследователь, в цикле «Черная чадра» проявляются традиции среднеазиатской литературы: «В восточной поэзии одним из способов воплощения размышлений о жизни является повтор. В цикле «Черная чадра» повтор способствует более глубокой передаче мысли, повторяет некоторые строки по три или четыре раза» [2, с. 126]. В цикле «Песни Тилли», по мнению В. Абрамова, помимо традиций среднеазиатской поэзии, проявляются особенности персидской литературы, учения китайской и суфистской философии: «В философском цикле «Песни Тилли» поэт использует приемы Восточной словесности, которые позволяют передать мотивы одиночества, печали. Тилли П. Хузангая, ведет отшельнический образ жизни. Он сторонится людского общества, особенно в конце жизни. Его поведение, размышления навевают философию китайского даосизма. Во многих стихотворениях цикла повторяется мысль «дертен дуралатпгр - дерех керетпер» (из земли вышли, туда же вернемся), которая близка учению даосизма» [4, с. 52]. «Здесь проявляется влияние суфистской литературы: П. Ху-зангай в красоте ищет наслаждение, размышляет о гуманизме, равенстве народов. В стихотворениях из цикла «Савни» (Любимая) наблюдаются особенности жанра газели - размер, сравнения, мотивы» [2, с. 126].
Как считает В. Абрамов, обращение к традициям восточной литературы зависит от внутреннего стремления самого поэта, его душевных потребностей. «Маятник Восток - Запад уже давно воздействует на чувашский мир. Чуваш согласно своему менталитету, душевному, строю языка состоянию тянется к Востоку. Душа - с Востока, рацио (материальное видение) - с Запада. П. Ху-зангай на протяжении всего творчества воспринимал обе эти стороны. Для него близки и Западная и Восточная культуры. Основой, источником вдохновения являлся все же Восточный мир, его философия и культура» [2, с. 124]. В этом проявляется причина увлечения П. Хузангая примерами среднеазиатской литературы. Более всего их влияние проявляется в ранней любовной и философской лирике поэта.
В. Абрамов в своих работах выявляет причины, побудившие поэта обратиться к восточной классике: «увлечение лирикой С. Есенина», «путешествие по Средней Азии и Кавказу в 1926-1927 гг.», «Обучение в Казанском педтехникуме» (1923-1925), прослушивание курсов Н. И. Ашмарина, Н. В. Никольского, В. Г. Егорова о наличии восточного
начала в чувашском языке и культуре во время обучения в педагогическом институте Восточных народов (1927-1931)», «ознакомление с наследием восточных классиков (Саади, Хафиз, Фирдоуси, Хайям и др.)». «Самый пик увлечения и использования традиций восточной классики приходится на 20-30-е гг. ХХ века. Поэт видит возможность поднять уровень современной литературы на восточной основе» [3, с. 89], - отмечает В. Абрамов. «Восток П. Хузангаю нужен для глубокого познания своего народа с его оригинальным языком и многовековой историей» [5, с. 373]. Нужно добавить, что П. Хузангай не прекращал интересоваться Востоком и в последующие годы. Он переводил стихотворения поэтов Ближнего и Дальнего Востока, привносил в них свои знания об этих странах, посещал их и по возвращению публиковал путевые очерки.
Труды В. Абрамова привносят ясность в дело изучения влияния традиций восточной литературы. Нужно помнить, что черты Востока заложены у нас в душе, крови. Из анализа научных работ ученного следует, что художники слова могут использовать традиции восточной литературы подсознательно. Он по жизни может специально и не интересоваться этими традициями, но, изливая свою душу в творческом акте, обнажает свои восточные черты (Я. Ухсай, С. Сатур). Также исследователь считает, что, имея в себе зачатки восточного, чувашские писатели и поэты специально тянутся к нему, изучают их особенности, проявляют интерес (Н. Бичурин, П. Хусанкай, И. Ивник, Н. Исмуков, П. Эйзин, В. Энтип). В работах В. Абрамова подчеркивается, что для более полного разъяснения особенностей произведений чувашской литературы, поведения героев, философских размышлений автора нам необходимы знания о национальном мире, восточных учениях. Таким образом, изучение особенностей родного слова, развития литературного процесса будет более плодотворным, если использовать знания о чувашском мире, Восточном ракурсе.
Литература
1. Абрамов В. А. Сила слова и образа. Исследования на литературную тему. Чебоксары, 1998. 110 с.
2. Абрамов В. А. Любовная лирика П. Хузангая // Инновации в теории и преподавании гуманитарных дисциплин: Материалы Республиканской научно-практической конференции. Батырево, 23 мая 2008 г. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та, 2008. С. 124-128.
3. Абрамов В. А. Жизненная философия Петра Хузангая: восточный ракурс // Самах. Слово: 2009. Материалы конференций. Исследования. Из архивных материалов. Чебоксары: ЧГИГН, 2010. С. 89-92.
4. Абрамов В. А. Мотивы Дао в чувашской словесности // Ашмаринские чтения. Вып. 7. Чебоксары: Новое время, 2010. С. 52-55.
5. Родионов В. Г. и др. История чувашской литературы ХХ века. (1900-1955 гг.): в 2 ч. Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2015. Ч. 1. 431 с.
6. Софронова И. В. Восточные традиции в чувашской лирике // Вестник Чувашского государственного педагогического университета им. И. Я. Яковлева. 2011. № 3-1. С. 193-196.
7. Софронова И. В. Особенности поэтики краткостиший в чувашской литературе (на примере творчества С. Сатура) // Творчество Флора Васильева и вопросы языка, литературы, образования в глобализирующемся мире материалы IV Международной научно-практической конференции, посвященной 80-летию удмуртского поэта Флора Ивановича Васильева. Глазов, 2014. С. 62-65.
8. Чекушкин В. С. Некоторые особенности цикла «Песни Тилли» // Петр Хузангай: сборник статей. Чебоксары, 1988. С. 7-22.
9. Чекушкина Е. П. Образ улыпа - отголосок древнетюрк-ского мира // Чувашский язык и литература: теория и методика. Сборник статей. Чебоксары: Изд-во Чуваш. пед. ун-та. 2016. С. 198-202.
10. Якимова Е. Р. Жанр исторической трагедии в драматургии Поволжья // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2016. № 6-1 (60). С. 62-64.
References
1. Abramov V A. Sila slova i obraza. Issledovanija na litera-turnuju temu [The power of word and image. Research on a literary theme]. Cheboksary, 1998, 110 р. (In Russ).
2. Abramov V. A. Ljubovnaja lirika P. Huzangaja [Love lyric of poet P. Khuzangai]. Innovacii v teorii i prepodavanii gumanitarnyh disciplin: Materialy Respublikanskoj nauchno-prakticheskoj konferencii = Innovations in the theory and teaching of humanitarian disciplines: Proceedings of the Republican Scientific and Practical Conference, Batyrevo, 23 maja 2008 g. Cheboksary: Izd-vo Chuvash. un-ta, 2008, рр. 124-128. (In Russ).
3. Abramov V A. Zhiznennaja filosofija Petra Huzangaja: vos-tochnyj rakurs [The Life Philosophy of Peter Khuzangai: Oriental Perspective]. Samah. Slovo: 2009. Materialy konferencij. Issledovanija. Iz arhivnyh materialov = Sameh. Word: 2009. Conferences. Research. From archival materials, Cheboksary: ChGIGN, 2010. рр. 89-92. (In Russ).
4. Abramov V A. Motivy Dao v chuvashskoj slovesnosti [Motives of the Tao in the Chuvash literature]. Ashmarinskie chtenija = Ashmarin Readings, issue 7, Cheboksary: Novoe vremja, 2010, рр. 52-55. (In Russ).
5. Rodionov V G. i dr. Istorija chuvashskoj literatury XX veka. (1900-1955 gg.): v 2 ch. [History of Chuvash literature of the twentieth century. (1900-1955)]. Cheboksary: Chuvash. kn. izd-vo, 2015, ch. 1, 431 р. (In Russ).
6. Sofronova I. V Tradicii vostochnoj pojezii v chuvashskoj lirike [The traditions of Oriental poetry in the Chuvash lyrics]. Vestnik Chuvashskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta im. I. Ja. Jakovleva = Herald of the Chuvash State Pedagogical University named I. Ja. Jakovlev, 2011, no. 3-1, рр. 193-196. (In Russ).
7. Sofronova I. V. Osobennosti pojetiki kratkostishij v chuvashskoj literature (na primere tvorchestva S. Satura) [Features of short poetry in the Chuvash literature (on the example of S. Satura's creative work)]. Tvorchestvo Flora Vasil'eva i voprosy jazyka, literatury, obrazovanija v globalizirujushhemsja mire materialy IV Mezhdunarodnoj nauchno-prakticheskoj konferencii, posvjashhjonnoj 80-letiju udmurtskogo pojeta Flora Iva-novicha Vasil'eva = Flora Vasilyeva's creativity and questions of language, literature, education in the globalizing world materials of the IV International scientific and practical conference dedicated to the 80th anniversary of the Udmurt poet Flora Iva-novich Vasiliev, Glazov, 2014, рр. 62-65. (In Russ).
8. Chekushkin V. S. Nekotorye osobennosti cikla «Pesni Tilli» [Some features of the cycle "Songs of Tilly"]. Petr Huzangaj: sbornik statej = Pyotr Khuzangai: a collection of articles, Cheboksary, 1988, рр. 7-22. (In Russ).
9. Chekushkina E. P. Obraz ulypa - otgolosok drevnetjurk-skogo mira [The image of a smile - an echo of the ancient Turkic world]. Chuvashskij jazyk i literatura: teorija i metodika. Sbornik statej = Chuvash language and literature: theory and method. Collection of articles, Cheboksary: Izd-vo Chuvash. ped. un-ta, 2016, рр. 198-202. (In Russ).
10. Jakimova E. R. Zhanr Istoricheskoj tragedii v drama-turgii Povolzh'ja [Genre of the historical tragedy in the drama of the Volga region]. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i prak-tiki = Philological Sciences. Questions of theory and practice, 2016, no. 6-1 (60), рр. 62-64. (In Russ).
Статья поступила в редакцию 8.05.2017 г.
Submitted 8.05.2017.
Для цитирования: Софронова И. В. Некоторые аспекты чувашского востоковедения в трудах В. Абрамова // Вестник Марийского государственного университета. 2017. № 3 (27). С. 124-129.
Citation for an article: Sofronova I. V. Some aspects of the Chuvash oriental studies in the works of V. Abramov. Vestnik of the Mari State University. 2017, no. 3 (27), pp. 124-129.
Софронова Ирина Владимировна, кандидат филологических наук, доцент, Чувашский государственный университет имени И. Н. Ульянова, г. Чебоксары,
muxtar2@yandex. ги
Sofronova Irina V., Ph. D (Philology), associate professor, Chuvash State University named I. N. Ulyanov, Cheboksary,
muxtar2@yandex. ru
