CC BY
215
2. Ааа^ Ё. Ё. Уё1ё1аё+апёёё уГоёёёиааё+апёёё пё1ааЭи / Ё. Ё. Ааа|э. — Её0ёГаа : Аё. Эаа. 1 ЫУ, 1989. — 408 п.
3. ЕоЭп оаТёТаГТаТ УЭааа. А 5 о. Тайау +апои. 0. 1. 0+аГёа Т УЭапооУёаГёё / УТа Эаа.
Г. О. ЕодГаоТаТё, Ё. 1 . ОужёТаТё. 1 . : фаЭоаёТ, 2002. — 624 п.
4. 7аёаёТ Г. N. I ЭааТГаЭо0аГёа : I ТГуоёа, УЭё+ёГи, ТоааопоааТ ТТпои / Г. N. 1 аёаёГ. —
1 . : ЁЭёа. ёёо., 1985. — 192 п.
5. Та ТоЭаГа ТёЭожа|эйаё пЭааи : ОаааЭаёиТйё даёТГ То 10 уГааЭу 2002 а. 1 7-О5 // N5
ВО. — 2002. — 1 2. — №. 133.
6. Тайау оаТЭёу аТпоааЭпоаа ё УЭааа : аёаа. ёоЭп. А 3 о. 0. 3 / Тоа. Эаа. 1. Г. 1аЭ+аГёТ. — 1 . : 5аЭоаёТ—1 , 2001. — 528 п.
7. ТаааТа N. Ё. ОТёёТаиё пёТааЭи ЭоппёТаТ удиёа / N. Ё. ТжааТа, Г. Ё. 0аааТаа ; 4-а ёда.,
аТУ. ВАГ. ЁГ-о Эоп. уд. — 1. : АдаоёТаГёё, 1999. — 944 п.
8. IаобТа А. А. УёТёТаё+апёТа УЭааТ ВТппёё : о+аа. аёу аодТа / А. А. 1аоЭТа. — 1. : ААЕ, 1995. — 557 п.
9. 1ЭТаёаш Тайаё оаТЭёё УЭааа ё аТпоааЭпоаа : о+аа. аёу аодТа / УТа Тай. Эаа. А. N. ГаЭпа-
пуГоа. — 1. : ГТВ1А, 2002. — 832 п.
10. 1ЭТаёа ш оаТЭёё аТпоааЭпоаа ё УЭааа : о+аа. УТпТаёа / УТа Эаа. 1. Г. 1аЭ+аГёТ. — 1. :
ЁЭёпои, 2002. — 656 п.
11. 0а10б^аТёТ Р. N. 1ЭааТайа УЭТаёаш уёТёТаёё / Ё. N. 0а10о+аГёТ. — Еёаа : Гаоё. ао!ёа, 1989. — 232 п.
12. УёТёТаё+апёау аТёоЭёГа ВТппёёпёТё ОаааЭаоёё : ЭапУТЭужаГёа I Эааёоаёипоаа ВТппёёпёТё
ОаааЭаоёё То 31 аааопоа 2002 а. 1 1225-Э // N5 ВО. — 2002. — 1 36. — №. 3510.
I ТпооУёёа 10.11.05.
ГАЕМ !АВхЛЙЕЁА ЮААГЁдАОЁЁ:
ОА ТВАОЁхАЙЕЁА ё ТВАЕОЁхАЙЕЁА '|'В1АЁА1и
Р. А. ЕбиёТаа
№аоиу УТпауйаГа УЭТаёаТа! ТаТпТаёаГёу ГаёТ 11 аЭ+апёёо ТЭааГёдаоёё а пёпоаТа |эЭёаё+апёёо ёёо. ТпТаТа дГа+аГёа ааГГау УЭТаёаТаоёёа УЭёТаЭаоаао а Эа1ёао Эад-аТЭа+ёаа|эйаёпу ЭаоТЭш даёТГТааоаёипоаа, ааа аТУЭТпи пёпоаш |эЭёаё+апёёо ёёо ё1а|эо УаЭаТпоаУаГГТа дГа+аГёа.
Законодательное разграничение юридических лиц на коммерческие и некоммерческие, проведенное в Гражданском кодексе Российской Федерации, имеет большое практическое значение. Пробелы и противоречия в правовом регулировании приводят к тому, что нередко некоммерческие организации, не меняя гражданско-правового статуса, превращаются в чисто коммерческие структуры. Забыв об основном предназначении, а именно о необходимости достижения социально полезной цели, они направляют все усилия исключительно на получение прибыли, которая в дальнейшем идет далеко не на уставные цели, а трансформируется в доход учредителей. Такая тенденция характерна для
© Ё. А. ЕЭиёТаа, 2009
современной российской действительности, что вносит дисбаланс в общественные отношения. Для предотвращения этого негативного процесса требуется оптимальное соотношение между заинтересованностью гражданского оборота в обеспечении определенного уровня защиты прав и законных интересов кредиторов и членов некоммерческих организаций и правовым обеспечением полноправной деятельности некоммерческой организации, предусматривающей в некоторых случаях ее участие в коммерческом обороте.
Действующее законодательство (ст. 50 ГК РФ) определяет коммерческие юридические лица как организации, преследующие извлече-
ние прибыли в качестве основной цели деятельности, а под некоммерческими юридическими лицами — организации, где извлечение прибыли не является основной целью деятельности и полученная прибыль не распределяется между участниками [9]. Как видно из законодательного определения некоммерческой организации, оно основано не на характеристике свойств данной категории юридических лиц, а на отрицательном сопоставлении с коммерческими организациями.
Указанное деление согласуется с формулировкой, данной в ст. 2 ФЗ «О некоммерческих организациях» от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ [13]. При этом, принимая за критерий разграничения характер основной деятельности, законодатель исходит из необходимости одновременного наличия у некоммерческих организаций обоих отличительных признаков: запрета на извлечение прибыли в качестве основной цели деятельности, а также запрета на распределение прибыли между участниками. Однако до сих пор эффективный контроль над соответствием предпринимательской деятельности некоммерческой организации вышеуказанным ограничениям отсутствует, а негативные последствия для организаций, нарушающих, по сути, эти формальные ограничения, не наступают.
Необходимо отметить, что в некоторых случаях законодатель смешивает функции коммерческих и некоммерческих организаций, что приводит к размыванию этого основополагающего деления юридических лиц. Оно, например, прослеживается в п. 2 ст. 11 Федерального закона от 22 апреля 1996 г. № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг» [14], который допускает функционирование фондовых бирж в форме либо некоммерческих партнерств, либо акционерных обществ и тем самым, по сути, уравнивает некоммерческие и коммерческие организации в качестве участников рынка. В Федеральном законе от 8 декабря 1995 г. № 193-ФЗ «О сельскохозяйственной кооперации» [15] указано, что сельскохозяйственный кооператив может быть либо производственным, либо потребительским. Согласно
ч. 1 ст. 10 Федерального закона от 4 декабря 2007 г. № 329-ФЗ «О физической культуре и спорте в РФ» [16] физкультурно-спортивные организации могут создаваться в форме как коммерческих, так и некоммерческих организаций. Какими критериями должны руководствоваться учредители, выбирая ту или иную организационно-правовую форму юридического лица, неясно.
Еще более сложная ситуация складывается с такой организационно-правовой формой некоммерческой организации (далее по тексту НКО), как государственная корпорация. Впервые о ней упоминается в Законе «О некоммер-
ческих организациях» еще в 1999 г. Ст. 7.1 действующего закона определяет государственную корпорацию как не имеющую членства некоммерческую организацию, учрежденную Российской Федерацией на основе имущественного взноса и созданную для осуществления социальных, управленческих и иных общественно полезных функций [13]. Правила в отношении осуществления государственной корпорацией предпринимательской деятельности точно совпадают с другими организационно-правовыми формами НКО и основаны на ст. 24 Закона «О некоммерческих организациях», согласно которой государственная корпорация может осуществлять предпринимательскую деятельность, так как это служит достижению целей, ради которых госкорпорация создана. Однако цели государственной корпорации, определенные в специальных федеральных законах, отличаются от общей формулировки, закрепленной в п. 1 ст. 7.1 Закона «О некоммерческих организациях», где сказано, что данный вид некоммерческой организации создается для осуществления социальных, управленческих, и иных общественно полезных целей. Так, например, ч. 1 ст. 3 Федерального закона от 17 мая 2007 г. № 82 «О банке развития» [12] устанавливает, что Внешэкономбанк действует «в целях обеспечения повышения конкурентоспособности экономики Российской Федерации, ее диверсификации, стимулирования инвестиционной деятельности путем осуществления инвестиционной, внешнеэкономической, страховой, консультационной и иной предусмотренной настоящим законом деятельности...». Из приведенной в качестве примера нормы видно, что корпорации, действующие в определенном секторе экономики, могут осуществлять ту же деятельность, что и коммерческие организации. Об этом свидетельствует и перечень функций банковских операций Внешэкономбанка, закрепленный в ч. 3 и 4 ст. 3 указанного закона, который не оставляет никаких сомнений относительно квалификации основной деятельности корпорации в качестве предпринимательской. На абсурдность сложившейся ситуации указывают и многие известные ученые-цивилисты [7].
Таким образом, анализируя нормативноправовые акты, регулирующие деятельность некоммерческих юридических лиц, можно сделать вывод о необходимости выработки четкого концептуального подхода к формированию системы некоммерческих организаций, который необходимо проводить одновременно с совершенствованием законодательства о коммерческих юридических лицах [5, с. 21].
Первый критерий, лежащий в основе деления всех юридических лиц на коммерческие и некоммерческие в российском гражданском за-
конодательстве, — направленность основной цели организации. В настоящее время в гражданском праве идет жесткая дискуссия по поводу эффективности применения данного критерия на практике. Так, О. П. Кашковский пишет
о том, «что такой критерий, как основная цель деятельности, не может быть признан пригодным для разграничения коммерческих и некоммерческих организаций» [8, с. 20]. В. И. Андреев отмечает: «При таком подходе оказывается, что деление юридических лиц на коммерческие и некоммерческие организации не имеет практического значения. Нередко некоммерческие организации осуществляют целиком предпринимательскую деятельность, не отвечая по правилам п. 3 ст. 401 ГК... Гражданский закон не позволяет создание иных организационно-правовых форм юридического лица как коммерческой организации, хотя и разрешает некоммерческим организациям заниматься предпринимательской деятельностью, ставя тем самым под сомнение и в теоретическом плане само деление на коммерческие и некоммерческие организации» [2, с. 72].
Гражданское законодательство не определяет понятие «основная цель деятельности» некоммерческой организации и не содержит признаков, с помощью которых можно было бы отделить «основное» от «неосновного». Более того, для некоторых видов некоммерческих организаций законом предусмотрены цели, близкие к целям коммерческих организаций, например: потребительский кооператив учреждается для осуществления торговой, заготовительной, производственной деятельности; автономная некоммерческая организация создается для предоставления услуг в области образования, здравоохранения, культуры, науки, права, физической культуры и спорта и иных услуг. Таким образом, автономная некоммерческая организация, созданная для осуществления образовательной деятельности, может предоставлять платные образовательные и консультационные услуги, производить и продавать необходимые для образовательного процесса книги и другие материалы, программное обеспечение и иные сопутствующие товары, сдавать помещения в аренду, получая прибыль.
Однако наличие в законодательстве признаков «основной» деятельности НКО не гарантировало бы возможности определения того, является ли основная деятельность организации исключительно предпринимательской или непредпринимательской: один и тот же вид деятельности может быть направлен одновременно на достижение целей создания некоммерческой организации и на извлечение прибыли. Например, некоммерческая организация, в качестве цели создания которой определено развитие физиче-
ской культуры и спорта, может осуществлять деятельность на платной, т. е. на прибыльной, основе. В этом случае вся деятельность организации, являясь предпринимательской, одновременно реализует и общественно полезную цель — развитие физической культуры и спорта. И цель извлечения прибыли, и общественно полезная цель равнозначны, т. е. выделить, какая из них является главной, а какая второстепенной, затруднительно [17, с. 25]. Заслуживает внимания высказывание К. П. Беляева, который ставит вопрос о целесообразности использования понятия «основная цель». «Может быть, — рассуждает автор, — было бы лучше определить, что для некоммерческих организаций извлечение прибыли вообще не является целью ее деятельности, и не делать акцент на неосновной ее характер» [3, с. 38].
В настоящее время многие некоммерческие организации обосновывают ведение предпринимательской деятельности именно тем, что это необходимо для достижения уставных целей организации, но очень часто под «маской» скрывают именно коммерческие организации. В. В. Лапаев, анализируя деятельность общественных объединений, приходит к выводам: «Будучи выброшенными в стихию рынка, общественные объединения, чтобы выжить, а значит иметь ресурсы для развития, зачастую вынуждены идти по пути латентной, а нередко и явной коммерциализации. Тенденция к коммерциализации деятельности общественных объединений проявляется в том, что добывание денег становится основной целью их создания, а не дополнительной и подчиненной уставным целям, как это предусмотрено законодательством» [11, с. 96].
В подобных случаях Е. А. Суханов предлагает в отношении таких юридических лиц, как благотворительные, религиозные и иные общественные объединения, нуждающихся в соответствующей имущественной базе, формировать ее либо за счет добровольных взносов и пожертвований участников (учредителей), либо за счет деятельности созданных ими в качестве учредителей коммерческих юридических лиц — хозяйственных обществ и (или) товариществ. В этом случае юридические лица в роли обычных предпринимателей становятся нормальными участниками имущественных отношений, а учредители получают возможность полностью сосредоточиться на основной деятельности. В качестве юридических лиц такие организации должны заниматься исключительно текущей хозяйственной деятельностью (ремонтом и (или) арендой помещений, обслуживанием транспорта и иного необходимого оборудования, выпуском печатной продукции), которая при подобном подходе действительно будет носить сугубо вспомогательный характер [1, с. 18].
Если принять предпринимательскую деятельность некоммерческой организации за «неосновную» цель, возникнет логическое противоречие, так как предпринимательская деятельность может быть для субъекта только основной и не может быть подчинена никакой иной цели, кроме извлечения прибыли. Кроме того, из определения предпринимательской деятельности данного ст. 2 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что указанный вид деятельности может осуществляться только специальными субъектами, т. е. лицами, зарегистрированными в установленном порядке в качестве предпринимателей. Очевидно, что к их числу некоммерческие организации в любом случае не относятся, поэтому упомянутое положение ст. 50 ГК РФ противоречит норме приведенной статьи. Многие ученые в этом случае предлагают взамен деления юридических лиц на коммерческие и некоммерческие организации ввести новую градацию: предпринимательская (прибыльная) организация и непредпринимательская (бесприбыльная) организация [4, с. 32]. Можно согласиться с Е. А. Сухановым, который отмечает, что «.термины „предпринимательские и непредпринимательские“ — это просто вопрос словоупотребления и принципиального значения он не имеет» [7].
Более значимой и серьезной мы считаем необходимость полного запрета занятия предпринимательской деятельностью некоммерческим организациям. Это позволит законодателю в рамках Гражданского кодекса РФ создать серьезное препятствие неоправданному использованию различных форм некоммерческих организаций для осуществления предпринимательской деятельности. Даже если она вполне законна, прибыль таких организаций, как правило, не декларируется либо косвенно перераспределяется через фонд оплаты труда. Таким образом, льготные налоговые предоставления со стороны государства некоммерческим организациям, в том числе благотворительным фондам, оказываются неоправданными и несправедливыми, что в свою очередь подрывает доверие широких кругов населения.
В Гражданском кодексе можно будет установить четко очерченный перечень организационно-правовых форм некоммерческих организаций по аналогии с перечнем организаций коммерческих, так как сейчас отсутствие данного ограничения приводит к бурному росту разнообразных форм квазинекоммерческих организаций, которые со временем потребуют их легального закрепления и детальной регламентации их правового статуса в законе. По этому поводу четко высказался Б. М. Гонгало: «Думается, что не ограничив перечень форм некоммерческих организаций в ГК РФ, мы тем самым открыли
ящик Пандоры» [10]. На наш взгляд, запрет на занятие предпринимательской деятельностью помешает тем, кто использует эту законодательную нишу в целях реализации частных интересов и дискредитации общественных и иных некоммерческих организаций.
Что же касается возражений людей, которые, возможно, увидят в этом предложении посягательство на законные интересы некоммерческих организаций по обеспечению собственного существования, то данная проблема легко может быть разрешена путем создания и деятельности коммерческой организации. Она будет заниматься необходимой предпринимательской деятельностью, а ее результат будет направлен на реализацию целей некоммерческой организации. Таких примеров достаточно в мировой правовой практике.
Второй критерий — распределение полученной прибыли между участниками некоммерческой организации, по мнению многих ученых, значителен в современных условиях. Это обстоятельство отмечает и В. А. Рахмилович: «...признаком, отличающим коммерческие организации от некоммерческих, по ГК, практически остается право первых распределять полученную прибыль между своими участниками и отсутствие такого права у вторых» [9, с. 122].
Но действительно ли на практике данный критерий деления юридических лиц имеет столь эффективное применение? Не осуществляя глубокий анализ действующего законодательства, регулирующего деятельность НКО, в качестве примера можно привести те же потребительские кооперативы, прибыль которых, согласно п. 5 ст. 116 ГК, может распределяться между его членами. Что же касается иных организационно-правовых форм НКО, то в настоящее время многие из них находят действенные способы распределения доходов от предпринимательской деятельности между участниками. Любая некоммерческая организация нуждается в тщательном управлении. В свою очередь управление организацией — это деятельность физических лиц, которая должна вознаграждаться. Следовательно, оплату труда руководителей НКО вполне резонно рассматривать как действие, направленное на достижение целей организации и требующее расходов (из прибыли, полученной от предпринимательской деятельности) [6, с. 245].
П. 3 ст. 50 ГК РФ и п. 3 ст. 26 Федерального закона «О некоммерческих организациях» устанавливают запрет на распределение прибыли некоммерческих организаций между их участниками (членами). Таким образом, остается неразрешенным вопрос о праве их учредителей на получение части их прибыли. Он урегулирован в нормах «специального» законодательства не-
однозначно. Так, согласно п. 2 ст. 6 Федерального закона «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» [19] прибыль, полученная благотворительной организацией, не подлежит распределению между ее учредителями. Между тем в отношении учредителей (собственников) благотворительных учреждений установлено иное правило. В силу п. 2 ст. 299 ГК РФ учредитель (собственник) учреждения имеет право собственности на доход, полученный от использования имущества, находящегося в оперативном управлении учреждения, и, таким образом, может изъять этот доход по основаниям, предусмотренным п. 2 ст. 296 ГК РФ. В этом случае можно сделать вывод о несоответствии общих норм ФЗ «О некоммерческих организациях» и ст. 6 Закона «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях», что вновь подчеркивает необходимость совершенствования гражданского законодательства в этой области.
Итак, два основных отличительных признака, указанные в российском законодательстве в качестве критериев разграничения коммерческих и некоммерческих организаций, не позволяют провести четкий раздел между ними. Извлечение прибыли, равно как и ее распределение, — признак, который может характеризовать как коммерческую организацию, так и некоммерческую, и в части случаев отличить коммерческое юридическое лицо от некоммерческого можно лишь по организационно-правовой форме. Установить на практике, когда извлечение прибыли является основной целью организации, а когда побочной, бывает довольно трудно, и многие некоммерческие организации фактически коммерциализируются, в большей мере осуществляя предпринимательскую, нежели некоммерческую, деятельность. Запрет на распре-
деление прибыли более универсален и значим и применим не ко всем видам некоммерческих организаций. Прежде всего это касается потребительского кооператива, который, по мнению ряда авторов, должен быть признан коммерческой организацией на законодательном уровне [18, с. 15].
Таким образом, сегодня можно говорить только о становлении российского законодательства о некоммерческих организациях. Существующее избыточное многообразие видов некоммерческих организаций, несомненно, переходит все разумные границы и нуждается в адекватной коррекции.
Использование в современных условиях легальных критериев разграничения юридических лиц на коммерческие и некоммерческие организации способствует образованию разрыва между концептуальным и фактическим содержанием понятия «некоммерческая организация». Установлено также, что в настоящее время в гражданском законодательстве существует проблема выработки принципов четкого деления юридических лиц на коммерческие и некоммерческие и многие НКО, не изменяя правового статуса, фактически превратились в коммерческие юридические лица, необоснованно использующие льготы, предоставляемые для достижения общественно полезных целей деятельности, для корпоративного обогащения. В связи с этим возникает острая необходимость как в научном осмыслении действующего законодательства, так и в изучении теоретического и практического опыта западноевропейских стран, с целью определения основных путей по совершенствованию правового регулирования предпринимательской деятельности как некоммерческих организаций, так и коммерческих юридических лиц с их участием.
АЁАЁЁ I АВАОЁхАМЁЁЁN1^IЁ
1. АаёёТа А. А. РЭёаё+апёёа ёёоа а пТаЭаШт ЭТппёёпёп аЭажааТпёТ! УЭааа //
А. А. АаёёТа, А. А. ЫооаТТа // АапоТ. аЭажа. ГЭааа. — 2006. — 0. 6, 1 1. — N. 14—25.
2. АТабааа А. Ё. ВТёи аТпоааЭпоаа а Эадаёоёё ТаёТаТ ГЭааГЭёТёТаоаёипоаа / А. Ё. АТаЭа-
аа // 1ЭааТайа ТЭТаёаш ТаёТаТ ГЭааГЭёТёТаоаёипоаа. — 1., 2001. — N. 59—91.
3. Ааёуаа Ё. I . Т ааёаТёё |эЭёаё+апёёо ёёо Та ёТмаЭ+апёёа ё ТаёТмаЭ+апёёа а аЭажаатёи даёТТТааоаёипоаа // АёооаёиТйа ТЭТаёаш аЭажааТпёТаТ 'ТЭааа / |'Та Эаа. N. N. Аёаёпаааа ; Ёппёа-аТааоаёипёёё оаТоЭ +апоТТаТ 'ТЭааа. ОЭаёипёёё оёёёаё. ВТппёёпёау 0ёТёа ^апоТТ ТЭааа. ОЭаёипёТа ТоааёаТёа. — 1., 2000. N. 35—48.
4. Ааё йо А. N. NоайаёоQ УЭааУЭёТё1аоаёипё1ё аауоаёиТтоё : VI Туоёа ё аёаи / А. N. Аа-
ёио // I ЭааТаТа 'ТТёТжаТёа поайаёоТа 'ТЭаа'ТЭёТёТаоаёипёТё аауоаёиТтоё : па. Тао+. оЭ. / Тоа.
Эаа., пТпо А. N. АаëQо. — АёаоаЭёТаоЭа, 2002. — N. 28—29.
5. АаёуаёГа А. Р. Вадаёоёа даёТТТааоаёипоаа Т ТаёТмаЭ+апёёо ТЭааТёдаоёуо / Р. Т. Ааёуа-
аа // ^оЭТ. ЭТп. ТЭааа. — 2009. 1 1. — С. 18—26.
6. АаЭаёбёау Р. I . Т ааёаТёё ТЭааТёдаоёё Та ёТмаЭ+апёёа ё ТаёТмаЭ+апёёа / Р. Т. АаЭ-
аёоёау // ЁТЭ'ТТЭаоёё ё о+ЭажааТёу : па. по. / Тоа. Эаа. 1 . А. ВТжёТаа. — 1., 2007. — N. 24—
25.
7. ЁТоаЭТао-ёТоаЭаф п А. А. ЫооаТТай! « I аЭпУаёоёай Эадаёоёу аЭажааТпёТаТ даёТТТааоаёи-поаа а ВТппёё : УёаТй ё пТабаїаТТйа Эааёёё» [УёаёоЭТТТйё ЭапоЭп]. — Важё! аТпооїа: ІпИр:// www.consultant.ru/law/interview/sukhanov.htm/ — £ааё. п уёЭаТа.
8. ЁаоёТапёёё Т. І. IЭааТаТа ЭааоёёЭТааТёа ïЭааïЭёТё^аоаëиnёТё аауоаёиТТпоё ТаёТмаЭ-+апёёо ТЭаТаёдаоёё : аёп. ёаТа. |эЭёа. Таоё : 12.00.04 / Т. I. Ёа0ёТапёёё. — 1., 2000. — 184 п.
9. ЁТмаТоаЭёё ё АЭажаатёио ёТааёпо ВТппёёпёТё ОаааЭаоёё, +апоё ïаЭаТё (ïmоаоаёТQё) / їТа Эаа. Т. Г. ЫааёёТаа. — 1. : ЁТТоЭаёо ; ЁТбЭа-1, 1997. — 778 п.
10. ЁТмаТоаЭёё ё ОаааЭаёиТТЮ даёТТо «Т атоааЭпоааиТё ЭааёпоЭаоёё |эЭёаё+апёёо ёёо ё ёТаёаёаоаёь^о ïЭааïЭёТё^аоаëаё». / па Эаа. А. 1. АТТааёТ, I. А. ЁЭаиаТёТТёёТаа. — 3-а ёда., 'ГаЭаЭаа. ё аП. —_ 1. : №аооо, 2006. — 302 п.
11. Ёа'|'ааа А. А. £аёТТ Та ТайапоааííQо ТайааёТаТёуо Тожаааопу а пТааЭ0аТпоаТааТёё / А. А. Ёатааа // ^оэг. этп. даёТТТааоаёипоаа. — 1997. — 1 4. — N. 93—97.
12. Т ааТёа Эадаёоёу : ОаааЭ. даёТТ То 17 1ау 2007 а. і 82-0? // N5 ВО. — 2007. —
і 22. — №. 2562.
13. Т ТаёТиаЭ+апёёо ТЭааТёдаоёуо : ОаааЭ. даёТТ То 12 уТааЭу 1996 а. і 7-0? [п Ттё. ёд-
1аТ. То 03.06.2009 а.] // NQ ВО. — 1996. — і 3. — №. 145.
14. Т ЭQТёа оаííQо аоіаа : ОаааЭ. даёТТ То 22 а'ГЭаёу 1996 а. і 39-0? [п Ттё. ёд1аТ. То
03.06.2009 а.] // NQ ВО. — 1996. — і 17. — №. 1918.
15. Т паёипёТоТдуёпоаа ТТТё ёт'аЭаоёё : ОаааЭ. даёТТ То 8 ааёааЭу 1995 а. [п '|'Тпё. ёд1аТ. То 03.12.2008а.] // NQ ВО. — 1995. — і 50. — №. 4870.
16. Т бёдё+апёТё ёоёиооЭа ё т'ТЭоа а ВО : ОаааЭ. даёТТ То 4 ааёааЭу 2007 а. [п Ттё. ёд1аТ.
То 07.05.2009 а.] // NQ ВО. — 2007. — і 50. — №. 6242.
17. Г ТаТааТЭпёёё А. А. ТЭёдТаёё ïЭааïЭёТёlаоаëипёТё аауоаёиТТпоё ТаёТмаЭ+апёёо ТЭааТёдаоёё / А. А. Г ТаТааТЭпёёё, А. А. ТаЭбёёиаа // ГаёТ іі аЭ+апёёа ТЭааТёдаоёё а ВТппёё. — 2004. — і 3. — N. 23—28.
18. Йббаиа А. А. Г аёТ 11 аЭ+апёёа ТЭааТёдаоёё ёаё |эЭёаё+апёёа ёёоа / А. А. №оаТТа // ОТдуёпоаТ ё ТЭааТ. — 1998. — і 4. — N. 11—17.
19. 0аааЭаëиТQё даёТТ То 11 аааопоа 1995 а. і 135-О? «Т аёааТоаТЭёоаёиТТё аауоаёиТТпоё ё аëааТоаТЭёоаëиТQо ТЭааТёдаоёуо» // ВТп. аад. — 1995. — 17 ааа.
I ТпооУёёа 30.09.09.
N1 ІОГі 0А ГЁАхАЙО Г іАі Ё ЮАЁЁх ГіАі А ІВАА ІІОГі 0А Г ёво ГАNІNОІВОАЁОГ іNОЁ(АА Г ЁВіОNОАА)
А. А. хоааёёеГ
А поаоиа аТаёёдёЭо^опу аТïЭТпQ пТааЭжаТёу ТоТТ0аТёё ёТпоёоооа ТапТпоТуоаёиТТ-поё (ааТёЭТопоаа). 1а ТпТТаа аТаёёда ТТЭlаоёаТQо ё аТёоЭёТаëиТQо 'мёТжаТёё аа-оТЭ 'ГЭёоТаёо ё аQаТао Т пёТжТТ: ёТи'ёаёпТТ1 оаЭаёоаЭа +апоТТ-ïЭааТаQо ё 'та-ёё-н Т-ïЭааТаQо ТоТТ0аТёё ТапТпоТуоаёиТТпоё (ааТёЭТопоаа).
Правовые отношения — это отношения между субъектами, урегулированные нормами права и состоящие во взаимной связи субъективных прав и юридических обязанностей участников [8, с. 742]. По природе правоотношения можно классифицировать на частные и публичные. Деление основано на различии между интересами, которые берутся под защиту норм
права. Часть из них настолько важны для государства, что оно становится их носителем. Такой характер имеют, например, оборона государства от внешних врагов, борьба с преступностью, образование. Они относятся к публичным и защищаются публичным правом [11, с. 345]. Другую, частноправовую, категорию составляют интересы, которые считаются достоянием
© А. А. хоааёёёТ, 2009
