CC BY
138
УДК 338.242
В. А. Власичева
НЕФОРМАЛЬНЫЕ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ БАРЬЕРЫ ИННОВАЦИОННОГО РАЗВИТИЯ
Ключевые слова: институциональные барьеры, коррупция, институциональная ловушка, эффект спиловер.
Среди институциональных барьеров все большее значение приобретают неформальные барьеры, такие как коррупция, лоббирование интересов, психологическая неготовность общества к инновациям. В статье приведены возможные последствия их существования, а также способы снижения этих барьеров.
Keywords: institutional barriers, corruption, institutional trap, spillover.
Informal barriers, e.g. corruption, lobby, psychological nonavailability to innovate become more significant among all institutional barriers. The author demonstrates possible consequences of their existence and ways to minimize the barriers.
Институциональные барьеры инновационного развития можно разделить, как и все институты, на формальные или административные и неформальные барьеры. При рассмотрении барьеров можно заметить, что наибольшее их количество возникает со стороны формальных институтов, однако в современных экономических условиях неформальные институты приобретают все большее значение. Они также затрудняют доступ инновационных фирм на рынки, косвенно влияют на ценообразование, а, значит, приводят к значительным потерям в эффективности экономической системы. К таким барьерам можно отнести коррупцию, откаты, лоббирование интересов. Основной причиной их существования, также как и теневой экономики, являются высокие формальные институциональные барьеры включения в легальную предпринимательскую деятельность. Фундаментом, способствующим развитию коррупции, является «неадекватность законодательства, нерациональность государственной политики и высокая дифференциация доходов» [1]. Это дополняется размытостью моральных норм, слабостью механизмов государственного и общественного контроля. Обнаружить и осудить взяточника труднее, если коррупция приобретает массовый характер. Совершенствуясь, она приобретает иерархическую структуру, сопрягаясь с другими механизмами теневой экономики. Устранение этих барьеров практически невозможно, так как они относятся к разряду «институциональных ловушек», т.е. устойчивых неэффективных институтов или устойчивых неэффективных норм. Возникает своеобразный замкнутый круг, в который внедряется слабый инфорсмент, неэффективные нормы и контроль. Д.Норт объяснял несовершенство инфорсмента двумя причинами:
1. значительные издержки оценки всех аспектов, составляющих контрактные отношения;
2. контроль осуществляется экономическими агентами, собственная функция полезности которых может влиять на результаты контроля, т.е. контролирующие органы сами заинтересованы в сохранении институциональной ловушки.
Рентоориентированное поведение чиновников чаще всего проявляется в странах, богатых природными ресурсами. Оно сопровождается нежеланием разработки и инвестирования способов увеличения добавленной стоимости, меньшей склонностью к риску, безынициативным управлением финансами. Полтерович В., Попов В., Тонис А. выделили и такие специфические черты как снижение уровня демократии в политике, большая вероятность возникновения диктаторских режимов и замедленное формирование гражданского общества [2].
Борьба за административный ресурс становится альтернативой инновационному поведению, так как вмешательство «государства» сопровождает создание, развитие
(инвестирование, субсидирование, налогообложение) и ликвидацию фирмы. Наличие аффилированных лиц в административных структурах часто способствует снижению издержек, а, значит, выступает источником возникновения неравных условий хозяйствования. Издержки фирм, связанных с административным ресурсом, с одной стороны увеличиваются (за счет «административной ренты»), а с другой стороны - сокращаются (помощь в преодолении ряда процедур, ограничение конкуренции в отрасли, льготное налогообложение, выделение земельных и финансовых ресурсов, предоставление заказов на инновационную продукцию и одновременная защита от контролеров). Такое поведение ведет к монополизации рынка и способствует появлению Х-неэффективности.
При условии одинакового спроса на продукт обеих фирм и одинаковой предельной выручки вторая фирма будет получать прибыль в связи с более низкими затратами, а первая фирма будет получать убытки, что заставит ее либо уйти с рынка (в долгосрочном периоде), либо принять «помощь» платного административного ресурса, причем рациональным является выбор второй альтернативы. Это же решение было продемонстрировано И.В. Бережным через теорию игр, где две фирмы принимали решение о даче взятки должностному лицу.
По итогам 2010г. индекс восприятия коррупции в России составил 2,1 (1 - самый высокий уровень коррупции, 10 - самый низкий уровень коррупции), что соответствует 154 месту в мире. Такой индекс рассчитывается Министерством экономического развития РФ и фондом «Общественное мнение» по регионам Российской Федерации [3], значение индекса варьируется от 0 (минимальный уровень коррупции) до 1 (максимальный уровень коррупции). Мы сравним индексы двух близких по уровню инновационного развитию регионов (Республика Татарстан и Самарская область), с 2002г. по 2010г. эти индексы выросли и составили: в РТ 0,414 (+0,45), а в Самарской области 0,581 (+0,29). Это подтверждается и изменением индекса доверия власти со стороны граждан и предпринимателей, для Татарстана он соответствует 0,394, а для Самарской области - 0,366.
Другим неформальным институтом, достаточно близким по своим содержательным характеристикам к коррупции государственных чиновников, является откат. Он представляет собой определенную сумму вознаграждения, возвращаемую должностному лицу за принятое им решение. Этот институт характерен в области доступа предприятия к финансовым ресурсам (банковские кредиты, венчурное финансирование, субсидирование). В современной экономической системе такое вознаграждение может носить и завуалированный характер, связанный с передачей контрольного или блокирующего пакета акций или весомой доли профинансированного предприятия.
Лоббирование интересов также связано с попыткой ограничения конкуренции в отрасли, как в области доступа к ресурсам, так и к контрагентам (заказчикам, поставщикам). Е. Балацкий [4] заметил, что такая институциональная ловушка как отсутствие двух независимых элит - бизнеса и власти, которые за счет тесных вертикальных связей слились в одно целое, давно необходимо признать глобальной. Действительно, представители крупного бизнеса активно сотрудничают или же сами являются представителями власти. В монографии Дж.Перкинса «Исповедь экономического убийцы» сложившийся институт назван корпоратократией. Он не только ограничивает действие рыночного механизма, но и подавляет естественные законы спроса и предложения. Перечисленные нами институциональные ловушки способствуют росту монополизации в экономике, препятствуют достижению состояния максимальной эффективности и при этом являются самоподдерживающимися механизмами.
Для выхода из институциональных ловушек такого рода и создания особых институциональных режимов [5] (институты честных чиновников, судей, должностных лиц коммерческих организаций и др.) имеют значение два фактора, отмеченные В. Полтеровичем:
1. поведение агента формирует его репутацию и тем самым оказывает кумулятивный эффект на его возможности в будущем;
2. в поведении агентов большое значение имеет имитационная составляющая -использование стратегий, с успехом примененных другими агентами.
К такому же решению приходит и К. Оффе, когда признает необходимость создания моральных кодексов, эффективность которых будет зависеть от внутригрупповой мотивации и обуславливаться материальной выгодой в будущем. На наш взгляд установление связи между поведением экономического агента в прошлом и его текущими вознаграждениями возможно осуществить только при наличии контроля над контролем, что усложняет систему администрирования и опять же ведет к замыканию институциональной ловушки, а следовательно неприменимо в реальной действительности.
М.Ю. Малкина выделяет такую институциональную ловушку инновационного развития как «психологическая неготовность общества», связанную со скептицизмом, несклонностью к риску и изменениям, сниженным уровнем доверия к людям и власти. Известно, что инновационная деятельность, в первую очередь, определяется инициативностью, склонностью к риску, здоровым авантюризмом и активной жизненной позицией. По мнению В. Вишневского и В. Дементьева современная институциональная среда культивирует такие ценности, как эгоизм и агрессивность, соответствующие стратегиям индивидуального захвата экономической власти в условиях эволюционного выживания, в то время как инновационное предпринимательство основано на кооперации и отношениях партнерства, организационной идентификации [6]. Об уровне взаимного доверия, уважения как к формальным правилам, так и неформальным нормам (религиозным, моральным, этническим и др.), о пессимистическом настрое общества заявляли Полтерович В., Паин Э., Вебер А. и др. Результаты исследования Т.Бесли и М.Кудамацу содержали следующий вывод: подавляющее большинство и экономических прорывов (а, следовательно, наибольший уровень инновационного развития), и экономических катастроф произошли в диктатурах» в условиях постоянной ротации руководителей и действия поощряющей системы за заслуги. Обращается внимание на культ личности в управлении, харизматичный, пользующийся доверием народа лидер (партия), нацеливший страну на инновационное развитие, обязательно добьется больших результатов нежели разобщенные ветви власти с разными идеологическими предпосылками, но при этом представляющие одно демократическое управление.
Таким образом, ценности, представления, ожидания, мотивация людей определяют возможность или невозможность инновационного поведения. Этот барьер (институциональная ловушка) напрямую лишает организации инновационного менеджмента, кадров, способных создавать и осваивать нововведения, что не подтверждается результатами опросов Российской экономической школы, РВК и сотрудничающей с ними компании PricewaterhouseCoopers. Большинство предприятий ссылаются на такой институциональный барьер инновационного развития как недостаточный спрос на инновационную продукцию. Иными словами, потребители ассоциируются с инертной массой, не способной оценить все плюсы разработанной новинки. Такая точка зрения разрушается мировым опытом в области создания инноваций. Так, во Всемирной Академии науки, инжениринга и технологий на основании инновационных стратегий таких всемирно известных компаний как Apple, Nintendo и Nokia была создана стратегия преодоления барьеров инновационной активности. «Innovations are about people, organizations and culture» [7]. Руководители этих крупнейших инновационных компаний объяснили, что инновации - это не грандиозное открытие, они должны создаваться регулярно и исходить из потребностей покупателя. Инновация - это непрерывный процесс создания улучшенного продукта, технологии, организации менеджмента. Так, даже отличная идея без достойного руководства ею может оказаться провалом. Кроме того, компания должна руководствоваться своими ключевыми преимуществами, сохранять и максимально пользоваться ими. Таким образом, проблема недостаточного спроса на инновационный продукт не является внешним барьером, а лишь говорит о том, что у предприятия отсутствуют стратегия долгосрочного развития, в рамках которой требуется провести анализ спроса на выпускаемую продукцию, потребностей
покупателей, конкурентных преимуществ; квалифицированные кадры для управления как инновационной политикой, так и компанией в целом; внутренняя «культура инноваций». Подтверждением этой точки зрения стали результаты опроса предприятий Республики Татарстан, где более одной трети предприятий, включенных в выборку, при ответе на вопрос, как часто они внедряют новые производственные технологии или существенно модернизируют старые технологии или продукцию, заявили, что не видят необходимости в инновациях. Многие предприятия не видят места для инноваций в своих бизнес стратегиях, несмотря на то, что в экономической литературе можно найти множество примеров, подтверждающих, что технологические изменения и рост - взаимосвязанные процессы.
Изменить психологическую оценку необходимости и результативности инновационного развития у населения страны полностью не представляется возможным, однако можно попытаться уменьшить этот институциональный барьер, выйти из ловушки при помощи эффективной образовательной программы, воспитания нового поколения менеджеров и научных сотрудников, способствующих увеличению инновационной активности предприятий.
К институциональным ловушкам инновационного развития ряд исследователей (Малкина М.Ю. и др.) относят ловушку догоняющего развития, т.е. использование эффекта спиловер. Предполагается, что большинство хозяйствующих субъектов использует не функцию максимизации прибыли, а функцию минимизации усилий, а значит они нацелены на удовлетворительный, а не максимальный результат, что характерно для развивающихся стран. На наш взгляд было бы неверным утверждать, что имитация уже существующих инновационных продуктов является показателем невысокого технологического уровня развития страны. Кроме того, использование эффекта спиловер зависит от доли иностранного капитала в предприятии. Так, Гроссман, Секер, Хаскел и др. исследователи пришли к выводу, что иностранный капитал в целом положительно воздействует на предприятия, повышается их производительность, растет заработная плата работников, количество сертификатов качества на производимую продукцию, иностранных лицензий. Однако технологии и продукты, используемые или производимые на таких предприятиях близки к уже существующим эффективным, предприятие не стимулирует инновационную активность, а лишь пользуется уже созданными инновационными продуктами.
В 90х гг. 20в. Иваи рассмотрел модель, по которой наиболее эффективной будет та экономика, в которой сохраняется динамическое равновесие между инновациями и имитациями. В. Полтерович развил эту теорию и показал, что в каждой отдельной отрасли должны действовать фирмы, находящиеся на разном уровне развития инноваций (имитаций), и проходящие совершенствование с различной скоростью. Таким образом, генератором экономического роста страны является координация между инновациями и имитациями. Такая модель, предложенная Полтеровичем и Тонисом, была проверена на эмпирических данных США и доказала, что чем интенсивнее предприятия страны производят инновации, тем больше они имитируют новшества из других стран. Однако необходимо отметить, что речь идет о производстве глобальных инноваций, которые впоследствии могут быть заимствованы и модернизированы в других странах. В то время как производство локальных (местных) инноваций не ведет к их импорту в связи со сложностями адаптации на базе иных национальных институтов.
Эту же точку зрения обосновывает корреляция технологических инноваций и торговли (экспорта и импорта). Многие зарубежные исследователи, начиная с Бернарда и Дженсона (1995), показали, что предприятия-экспортеры во много раз превосходят своих конкурентов на внутреннем рынке, они являются более эффективными, ориентированными на инновации, так как только за счет большей маржи они могут возместить все расходы на экспорт своей продукции. Однако в 2007 году, используя эмпирические данные, Бернард, Андерсон и другие экономисты пришли к выводу, что фирмы-импортеры не отстают от экспортеров по показателям производительности, 2/3 роста которой является следствием импорта новых
технологий и полуфабрикатов. Таким образом, фирмы, импортирующие инновационные технологии или полуфабрикаты, действуют более эффективно, быстро растут и затем экспортируют инновационный товар с большей долей добавленной стоимости. Это объясняется тем, что компания выбирает "the best inputs" и увеличивает тем самым свою эффективность.
М.Секер глубже рассмотрел аналитическую модель зависимости экспорта/ импорта и инновационного развития предприятий развивающихся стран на основе данных Всемирного Банка и доказал, что прибыль предприятий, которые импортируют и экспортируют товары, больше прибыли тех предприятий, которые связаны только с импортом или только с экспортом, и тем более больше прибыли тех, кто никак не связан с внешним рынком. Большие прибыли способствуют росту компании, ее инновационному развитию. Такой вывод подтвержден и уравнением регрессии, которое объясняет 26% увеличения производительности труда (в том числе и производство инновационных товаров):
Y = 0,065xi + 0,023x2 + 0,037хз - 0,114x4,
где Y - увеличение производительности труда (абсолютный прирост), Х1 - фиктивная переменная, принимающая значение 1, если фирма экспортирует какой-либо конечный продукт и импортирует какой-либо промежуточный продукт, Х2 - фиктивная переменная, принимающая значение 1, если фирма только импортирует какой-либо промежуточный продукт, Х3 - фиктивная переменная, принимающая значение 1, если фирма только экспортирует какой-либо конечный продукт, Х4 - ^(производительность труда) в ^-3)году, где t-текущий год.
Все коэффициенты являются статистически значимыми, автокорреляция в модели отсутствует. Количество наблюдений составило 16091, все данные предоставлены Всемирным Банком (на основе опросов предпринимателей 40 различных стран, в том числе и Россия), временной промежуток исследований 2002-2006гг.
В тоже время были выведены уравнения регрессии для продуктовых и процессных инноваций. Так, первое из них может быть представлено в виде:
Y = 0,19xi + 0,124x2 + 0,153хз - 0,01x4 + 0,145x5 + 0,135x6 + 0,11x7 + 0,0135x8, а второе:
Y1 = 0,99x1 + 0,052x2 + 0,992x3 - 0,091x5 + 0,209x6 + 0,145x7, где Y - количество продуктовых инноваций, Y1 - количество процессных инноваций, Х1 -фиктивная переменная, принимающая значение 1, если фирма экспортирует какой-либо конечный продукт и импортирует какой-либо промежуточный продукт, Х2 - фиктивная переменная, принимающая значение 1, если фирма только импортирует какой-либо промежуточный продукт, Х3 - фиктивная переменная, принимающая значение 1, если фирма только экспортирует какой-либо конечный продукт, Х4 - 1од(сумма инвестиций за год/ количество работников), Х5 - доля работников, не задействованных в производстве, Х6 -фиктивная переменная, принимающая значение 1, если фирма тратит средства на исследования и разработки внутри своего учреждения или в других фирмах (по контракту), Х7 - фиктивная переменная, принимающая значение 1, если фирма применяет обучающие программы для своего персонала, Х8 - 1од(количество работников) в ^-3)году, где t-текущий год.
Все представленные коэффициенты являются статистически значимыми, для продуктовых инноваций число наблюдений составило 8065, а для процессных - 2729 [8].
Однако в исследовании М. Секера на наш взгляд есть одно допущение, предполагается, что емкость рынка одинакова для всех участников вне зависимости от страны производства, в действительности это не совсем так, предприятия развитых стран априори имеют более широкие рынки сбыта своей продукции, а значит потенциально больше покупателей и меньше рисков по производству инноваций, в то время как развивающиеся страны часто вынуждены прибегать к протекционизму, который иногда становится двусторонним. Как итог наблюдается сужение рынков сбыта, емкости рынка и увеличение рисков производства
инновационной продукции. Таким образом, модель М.Секера может быть применима для сравнения стран с одинаковым уровнем развития и открытыми внешними границами.
Такое рассуждение не мешает нам утверждать, что эффект спиловер (возможность имитации уже созданных инноваций) не может быть институциональным барьером инновационного развития предприятий, а призван сопутствовать росту производимых в стране глобальных инноваций.
Можно сделать вывод, что к неформальным институциональным барьерам инновационного развития относятся коррупция, откаты, лоббирование интересов и «психологическая неготовность», все они представляют собой институциональные ловушки, т.е. устойчивые неэффективные институты.
Литература
1. Полтерович, В. М. Институциональные ловушки и экономические реформы/ В. М. Полтерович // Экономика и математические методы. - 1999. - Т.35. - №2. - С.11.
2. Полтерович, В. Механизмы «ресурсного проклятия» и экономическая политика»/ В. Полтерович, В. Попов, А. Тонис // Вопросы экономики - 2007. - №6. - С.15.
3. Авилова, В. В. От региональной экономики к экономике инноваций: преемственность задач и перспективные направления современных научных экономических исследований в сфере управления инновационным развитием / В.В. Авилова, М.В. Егорова, А.И. Шинкевич // Вестник Казан. технол. ун-та. - 2010. - №4. - С. 250-267.
4. Балацкий, Е. Глобальные институциональные ловушки: сущность и специфика/ Е. Балацкий // Мировая экономика и международные отношения. - 2006. - №9. - С.105.
5. Кредит доверия с Владимиром Мау // Эхо Москвы. - 09.09.2010. (http://www.echo.msk.ru/programs/creditworthiness/686096-echo).
6. Вишневский, В. Инновации, институты и эволюция/ В. Вишневский, В. Дементьев // Вопросы экономики. - 2010. - №9. - С.53-54.
7. Pontiskoski, E. Overcoming Barriers to Open Innovation at Apple, Nintendo and Nokia/ Erik Pontiskoski, Kazuhiro Asakawa // World Academy of Science, Engineering and Technology. - 2009. - №53. - P.372-377.
8. Seker, M. Foreign exposure of firms and growth in developing countries / Murat Seker // Enterprise analysis Unit, World Bank. - 2009. - P. 14, 20.
© В. А. Власичева - асс. каф. экономики ПФУ, препод. Высшей школы экономики КНИТУ, [email protected].
