CC BY
6
Назначение юридической конструкции залога требования в российском и французском праве
Хатмулина Римма Ринатовна,
ассистент кафедры гражданского права, ФГБОУ ВО «Уральский государственный юридический университет имени В.Ф. Яковлева» E-mail: r.hatmulina@mail.ru
Статья посвящена анализу назначения юридической конструкции залога требования в российском и французском праве. Общим ориентиром для решения указанной проблемы служит специфика требования как предмета залога. Назначение конструкции залога требования отличается сложным характером. Основное назначение - предоставить залогодержателю право залога в отношении требования. Дополнительное назначение залога неденежного требования - в случае исполнения требования в период его нахождения в залоге предоставить залогодержателю право залога в отношении объекта требования с датой приоритета, определяемой по дате приоритета залога требования, и с возможностью для сторон при установлении залога требования согласовать форму залога в отношении объекта требования. Дополнительное назначение залога денежного требования - предоставление залогодержателю права получить денежные средства от должника по заложенному требованию в погашение обеспеченного обязательства. В связи с этим во французской науке распространенной является идея о залоге денежного требования как о новом способе обеспечения обязательства. Автором, напротив, предлагается говорить об особом виде залога с функцией платежа - залоге денежного требования с правом получения платежа.
Ключевые слова: залог требования, залог с функцией платежа
Введение
Эффективность, экономическая обоснованность, иными словами, ценность юридической конструкции залога требования, как и любой другой, проявляется в ее назначении - том юридическом эффекте, для достижения которого юридическая конструкция и создана. Поскольку ее появление вызвано спецификой требования как предмета залога, то логика исследования выстраивается следующим образом: определение назначения залога требования в рамках рассмотрения особенностей его предмета и с учетом выявленного назначения последующий анализ влияния указанных особенностей на права и обязанности участников залогового правоотношения.
С точки зрения законодательства в сравнительно-правовом аспекте отличия подхода Французского гражданского кодекса в виде не просто закрепления специальных правил для залога денежного требования, но и их обособления от правил о залоге вещей позволяет говорить о законодательной цели - однозначно de jure обозначить, что залог денежного требования имеет собственное правовое регулирование, не предполагающее субсидиарное применение к нему правил о залоге вещей. В связи с этим во французской доктрине рядом цивилистов обосновывается взгляд на новую законодательную конструкцию не как на залог в отношении денежного требования как таковой, а как на новый, самостоятельный способ обеспечения обязательства [1, n° 7; 3, c. 7, 11].
В теоретическом плане закрепление в ГК РФ, наряду с правилом п. 4 ст. 334, специальных правил о залоге денежного требования делает и в отношении
него актуальной постановку аналогичного вопроса: залог ли это? Иными словами, являются ли особенности залога денежного требования настолько существенными, что можно вести речь о новой, отличной от залога юридической конструкции?
Назначение юридической конструкции залога требования
С одной стороны, двуединая сущность требования как объекта гражданских прав и одновременно как «права на чужое действие» (элемент обязательства), то есть «права, по которому лицо обязанное должно совершить известное действие, которое еще не совершено» [5, с. 125], отражает его особенность в виде так называемой «рассчитанности на будущее» [6, с. 169].
С другой стороны, ключевой характеристикой требования, послужившей основанием его включения в оборот, выступает его объект. Как известно, требование ценно не само по себе, а постольку, поскольку предоставляет «ценность, какая в силу обязательства следует к получению другому» [14, с. 5]. Развитие этого утверждения в разрезе залога требования приводит к следующим рассуждениям.
Во-первых, следует согласиться, что требование, по большому счету, является только иллюзорным объектом сделки [15, с. 592], предоставляющим доступ к объекту требования, который и является истинным объектом залога [3, с. 177]. Получается, что способ обеспечения обязательства первоначально вынужденно принимает форму залога требования, но может естественным образом превратиться в классический залог объекта требования в случае, если исполнение требования даст возможность прямо увидеть этот объект требования, который, по существу, всегда имелся в виду. Из вероятности исполнения требования в период его нахождения в залоге становится видна фактическая направленность залога требования на то, чтобы предоставить залогодержателю право залога в отношении не только требования, но и объекта требования в случае, если требование будет исполнено, что демонстрирует отличие залога требования от залога будущей вещи, который возникает только с момента ее возникновения (п. 2 ст. 341 ГК РФ), и, думается, одновременно объясняет, зачем была создана конструкция залога требования, иными словами, составляет ее назначение.
С учетом обозначенного назначения рассмотрение залога требования с хронологической точки зрения показывает его как своеобразный подготовительный этап установления залога объекта требования, на этом этапе право имеет дело с требованием в виде идеальной (воображаемой) конструкции, предполагающей наличие еще одного участника - должника. При исполнении заложенного требования так называемая треугольная конфигурация (залогодатель, залогодержатель, должник) как «временная необходимость» в развитии сделки залога и особенность залога требования исчезают, различие между залогом требования и залогом объекта требования утрачивает основание своего существования.
«Направленность самого требования на будущее» обуславливает рассмотрение и залога требования как потенциального залога объекта требования, как следствие, правовое регулирование отношений до исполнения требования обусловлено правилами, установленными для залога объекта требования. Между тем, гражданские кодексы обеих стран предусматривают формы залога вещей с передачей предмета залога во владение залогодержателю и без таковой. Как результат, ориентиром для правового регулирования залоговых ~ отношений на этапе залога требования выступаем ет обеспечение залогодателю и залогодержателю ~ возможности «запланировать на будущее», какой ав будет форма залога объекта требования, если за-
ложенное требование будет исполнено. Думается, что именно в целях обеспечения такой возможности законодателями обеих стран, наряду с формой залога, когда заложенное требование исполняется должником залогодателю, была закреплена форма залога с правом залогодержателя на получение исполнения по заложенному требованию непосредственно от должника (ст. 2362 ФГК, абз. 2 п. 1 ст. 358.6 ГК РФ).
Исходя из сказанного, видно, что назначение конструкции залога требования отличается комплексным характером, поскольку наряду с основным назначением - предоставить залогодержателю право залога в отношении требования, имеет место дополнительное назначение - в случае исполнения требования в период его нахождения в залоге предоставить залогодержателю право залога в отношении объекта требования с датой приоритета, определяемой по дате приоритета залога требования, с возможностью для сторон при установлении залога требования согласовать форму залога в отношении объекта требования.
Во-вторых, особый интерес как французского, так и российского законодателей именно к залогу денежного требования продиктован особенностями денежных средств как объекта требования, который представляет собой «универсальное средство (по терминологии Л.А. Лунца - универсальный суррогат) исполнения по имущественным обязательствам» [6, с. 8]. Предмет залога из требования трансформируется в такой объект, который может служить не только предметом залога, но и объектом, посредством предоставления которого залогодержателю может быть исполнено обеспеченное залогом обязательство. Не будет преувеличением сказать, что экономически заложенное денежное требование выступает своеобразным дополнительным «источником» исполнения обеспеченного обязательства. Однако конструкция, при которой залогодержателю на денежные средства, предоставленные должником по заложенному требованию, предоставляется только право залога, обозначенное преимущество денежных средств как объекта гражданских прав не использует.
Как результат, российским законодателем указанный недостаток был нивелирован, с одной стороны, посредством дополнения модели залога денежного требования без предоставления залогодержателю права на получение исполнения от должника диспозитивной обязанностью залогодателя при получении денежных средств от должника уплатить соответствующие суммы залогодержателю в счет исполнения обеспеченного обязательства (абз. 1 п. 2 ст. 358.6 ГК РФ).
С другой стороны, при залоге денежного требования с предоставлением залогодержателю права на получение исполнения от должника (ст. 2362 ФГК, абз. 2 п. 1 ст. 358.6 ГК РФ) в случае такого исполнения залогодержатель, по сути, получает то, что должен получить по обеспеченному обязательству. Иными словами, налицо воплощение высказанной в свое время И.А. Покровским идеи
о том, что для вынуждения исполнения «наиболее идеальным средством было бы такое, которое доставляло бы кредитору именно то, что составляет содержание обязательства» [7, 242-243]. Поэтому в целях максимальной реализации преимущества денежных средств как универсального средства исполнения обязательства в дополнение к праву залогодержателя получить исполнение по требованию напрямую от должника законодателями было признано право залогодержателя засчитать полученные денежные средства в погашение обеспеченного обязательства (ст. 2364 ФГК, абз. 2 п. 2 ст. 358.6 ГК РФ), что свидетельствует о некотором изменении смысла залога денежного требования. С точки зрения дополнительного назначения юридической конструкции залога денежного требования, предоставление залогодержателю права залога в отношении объекта требования утрачивает свои актуальность и конститутивное значение, а на первый план выходит предоставление залогодержателю права получить объект требования в счет исполнения обеспеченного обязательства. Можно сделать вывод, что обеспечительная функция залога требования дополняется платежной. Обозначенное изменение является предпосылкой для пересмотра подхода к анализу права залогодержателя на засчитывание полученных от должника по заложенному требованию денежных средств в погашение обеспеченного обязательства и, в целом, к правовой природе юридической конструкции залога денежного требования с таким правом залогодержателя.
Превращение залога требования в залог объекта требования
Внутренне заложенная в требовании цель быть исполненным часто влечет возникновение ситуации, когда заложенное требование исполняется должником в период его нахождения в залоге. В указанном случае проявляется дополнительное назначение залога неденежного требования - превратиться в залог в отношении объекта требования, залога денежного требования - предоставить залогодержателю право получить объект требования (денежные средства или соответствующую денежную сумму) в погашение обеспеченного обязательства.
Однако залог требования действует в отношении требования, а исполнение является одним из способов его прекращения (ст. 408 ГК РФ, ст. 1342 ФГК). И, на первый взгляд, строгая логика приводит к выводу о том, что здесь и находится конечная точка залога требования как способа обеспечения обязательства. Тогда возникает альтернатива: придерживаться несколько утилитарного подхода и считать пп. 3 п. 2 ст. 345, п. 2 ст. 358.6 ГК РФ, ст. 2364 ФГК не более чем приемом юридической фикции либо попытаться отыскать основание естественной преемственности между требованием и его объектом, но уже не в сфере обязательственного права, а исходя из обеспечительной функции залога требования.
Попытки теоретического осмысления механизма, позволяющего залогу продолжаться, несмотря на прекращение требования, предпринимались как в отечественной, так и во французской цивилистике. Однако если представители первой из них рассматривали в целом проблему сохранения залога при изменении или утрате его предмета, то представители второй сосредоточили свое внимание непосредственно на залоге требования. Итогом научных изысканий стал ряд теорий, которые условно подразделяются на два подхода.
Авторами первого из них была основанная на приеме юридической фикции идея обращения в контексте залога требования к известной в науке обеих стран концепции вещной суброгации, основная мысль которой заключается в том, что объект требования заменяет требование [8, с. 135-143; 2, n° 687]. В этот же ряд можно поставить высказанную в отечественной дореволюционной науке идею о залоге как праве на меновую ценность предмета залога [10, с. 260]. Однако обозначенные теории актуальные в отношении замены предмета залога при залоге вещей, когда изначально таким заменяемым предметом выступала вещь, для объяснения распространения залога на объект требования не подходят как для французского, так и для российского залога требования.
Во-первых, нельзя сказать, что механизмы переноса залога требования на объект заложенного требования и переноса залога вещи на другое имущество аналогичны. Случаи переноса залога вещи на иное имущество всегда вызваны так называемыми препятствиями - обстоятельствами, нарушающими «идеальную» конструкцию залога вещи, при которой первоначальный предмет залога сохраняется в неизменном виде вплоть до его реализации. Во втором случае идея замены имеет функцию сохранить залог при изначально непредполагаемых утрате, повреждении, изменении первоначальной заложенной вещи. Между тем, при залоге требования исполнение последнего является не препятствием, а напротив, изначальной целью установления требования - предоставить объект требования (ст. 307 ГК РФ), это заложено в самой природе требования - прекратиться при его исполнении [3, с. 162].
Во-вторых, как обращают внимание F. Zenati-Castaing, Th. Revet, при исполнении заложенного требования отсутствует присущее вещной суброгации так называемое отношение причинности (каузальности), при котором получение «сменяющего» имущества вызвано утратой, юридической или материальной, другого имущества, это отношение причинности и «предполагает распространение на имущество, таким образом приобретенное, специального статуса, установленного в отно- р шении имущества, которое им заменено» [16, n° Д 156]. Однако исполнение заложенного требования Е подчиняется совершенно иной логике: это потому К что передаются денежные средства или иное иму- S щество, залогодержатель утрачивает свое право У [3, с. 162]. g
Думается, что выявленное дополнительное назначение конструкции залога требования в полной мере отражает озвученная M. Julienne идея естественной связи между залогом требования и залогом объекта требования. Автор предлагает изменить ракурс и взглянуть на исполнение заложенного требования не с точки зрения динамики обязательства, а с точки зрения функции и правового результата исполнения требования - получения объекта требования. Тогда исполнение заложенного требования предстает не как «акт, сопровождаемый передачей имущества и прекращением требования, а только как предоставление уже обещанного, запрограммированного в этом требовании», то есть «правовое значение требования в виде предоставления его объекта вытекает из требования самого по себе» [3, с. 167, 169]. Иными словами, при таком анализе ведущая роль отводится праву залогодержателя в отношении требования, которое и образует основание для приобретения права на предоставленный по требованию объект, и требование не является, строго говоря, «прекращенным» посредством исполнения, а напротив, полностью осуществленным посредством приобретения соответствующей вещи. При таком подходе выстраивается логическая естественная связь между требованием и его объектом: объект требования является продолжением требования, поэтому залог естественным образом распространяется и на него.
Такая продиктованная предназначением залога требования смена перспективы, в результате которой залог требования представляется как «ожидание залога объекта требования» (никак не связано с разработанной в немецкой доктрине теории прав ожидания) [3, с. 177], предопределяет и подход к правовому регулированию обоих этапов залога, дифференцированный в зависимости: а) от исполнения заложенного требования залогодержателю или залогодателю; б) от объекта заложенного требования. С точки зрения характеристики правовой природы залога требования, наибольший интерес представляет ситуация исполнения заложенного денежного требования залогодержателю.
Право залогодержателя засчитать полученные от должника по заложенному требованию денежные средства в погашение обеспеченного залогом обязательства
В качестве исходной позиции концептуально важным видится отмеченное M. Julienne обстоятельство, что взгляд на залог требования как ожидание залога объекта требования приводит к перемещению центра тяжести залога требования от права залогодержателя на получение исполнения по зало-^ женному требованию от должника к его праву в от-~ ношении полученного объекта требования, что при-сэ менительно к статьям гражданских кодексов озна-т- чает смещение акцента со ст. 2363 ФГК на ст. 2364 == ФГК [3, с. 182], с п. 1 на п. 2 ст. 358.6 ГК РФ.
Произведенная инверсия позволяет увидеть не во вторых положениях продолжение первых (залогодержатель имеет права в отношении объекта требования, потому что у него есть право на получение исполнения по требованию), а, наоборот, рассматривать право залогодержателя на получение исполнения по требованию от должника как необходимое условие для возникновения его права, относящегося к ожидаемым денежным средствам и вещам, предоставленным по требованию: залогодержателю предоставлено право на получение исполнения по заложенному требованию, чтобы у него было право на сохранение объекта требования, в том числе денежных средств, в качестве предмета залога или на их засчитывание в погашение обеспеченного залогом обязательства [3, с. 182].
Безусловным достоинством обозначенной трактовки залога объекта требования как продолжения залога требования является предоставляемое ею логичное обоснование для разрешения ситуации, когда добросовестный должник по заложенному требованию не был уведомлен о том, что требование подлежит исполнению залогодержателю, как результат, объект требования был получен залогодателем или третьим лицом, в том числе последующим залогодержателем.
Отрицательный ответ на резонный вопрос о праве залогодержателя требовать от указанных лиц возврата полученного ими объекта требования (recours en restitution) является неприемлемым, поскольку по справедливому замечанию M. Julienne это означало бы, что залогодатель может обременять свое требование залогом, оставаясь при этом свободным по своему усмотрению распоряжаться денежными средствами, которые он получает по этому требованию [3, с. 188]. В то же время обзор существующих во французской цивилистике подходов к решению обозначенного вопроса показывает две основные трудности, препятствующие, по мнению их сторонников, признанию за залогодержателем указанного права.
Первая из них заключается в том, что при исполнении требования в адрес другого лица, «залог требования прекращается ввиду исчезновения его объекта» [13, с. 64], иными словами, в правопре-кращающем действии исполнения как юридического акта. Между тем, взгляд на залог объекта требования как естественное продолжение залога требования, подразумевающий сохранение залога при получении объекта требования залогодателем или третьим лицом, позволяет признать за залогодержателем принципиальное право требовать его возврата от указанных лиц без обращения к каким-либо искусственным конструкциям.
С одной стороны, поскольку залог распространяется и на объект требования, то получивший его залогодатель обязан вернуть его залогодержателю в силу договора о залоге, предусматривающего исполнение заложенного требования залогодержателю. M. Julienne проводит обоснованную аналогию с исполнением обязанности, которую вы-
полняет любой залогодатель по залогу с передачей владения, предоставить обремененную вещь залогодержателю [3, с. 210]. При этом в отношении полученных залогодержателем денежных средств требование залогодержателя об их возврате при наступлении срока исполнения обеспеченного обязательства допускается и в случае открытия в отношении залогодателя процедуры несостоятельности (банкротства), поскольку они подлежат за-считыванию в счет исполнения обеспеченного залогом обязательства, то есть их возврат представляет собой не платеж, запрещенный положениями ФТК и Закона о банкротстве, а предоставление залогодержателю его имущества.
С другой стороны, поскольку залог распространяется и на объект требования, то противопоста-вимость залога требования третьим лицам превращается в противопоставимость залога объекта требования третьим лицам, ввиду действия которой третье лицо, получившее объект требования, обязано его вернуть залогодержателю. Третье лицо не имеет на объект требования никаких прав, поскольку не имело их на само требование, вследствие чего оно обязано соблюдать права залогодержателя, как оно обязано было соблюдать их до исполнения требования, если бы должник был уведомлен о залоге требования [3, с. 214].
Вторая трудность, к которой апеллируют авторы, говоря о невозможности осуществления права залогодержателя требовать возврата полученной третьим лицом денежной суммы по заложенному требованию, продиктована господствующей в правоприменительной практике позицией о необходимости обязательной индивидуализации предмета залога, его точного выделения его из числа однородных вещей, которого в отношении денежных средств можно добиться, только если одни денежные средства изолированы от других, например, размещаются на специальном счете в банке. В России указанное решение содержится в п. 2 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 15.01.1998 г. № 26. В противном случае возникает смешение денежных средств (fongibilité de la monnaie), которое препятствует праву залогодержателя на предмет залога. Как во Франции, так и в России указанный подход является порождением судебной практики, разделяется большинством в науке гражданского права [9, n° 670], однако, представляется ошибочным и практически непригодным ввиду следующих оснований.
Во-первых, оценивая справедливость этого условия, следует учитывать, что право залогодержателя требовать от залогодателя или третьего лица возврата полученных ими денежных средств, как и любое гражданское право, может быть ограничено только на основании федерального закона и в предусмотренных в п. 2 ст. 1 ГК РФ целях. С учетом статуса денежных средств как универсального средства платежа и при условии фактического их наличия (сохранения) у залогодателя или третьего лица отказ залогодержателю в праве требовать их возврата только на основании того,
что они не индивидуализированы, не вполне соответствует п. 2 ст. 1 ГК РФ.
Во-вторых, цель исполнения денежного требования - предоставление определенной денежной суммы, что отражают правила об исполнении денежных обязательств (ст. 318, 319 ГК РФ), а также сформулированные в науке определения последних. Например, в одном из учебников гражданского права денежное обязательство определяется через обязанность должника передать в пользу кредитора определенную денежную сумму и право кредитора требовать от должника исполнения этой обязанности [4, с. 243]. Из раскрытия залога требования как «ожидания» залога объекта требования следует логически необходимый вывод, что при залоге денежного требования залог распространяется не на конкретные денежные средства, а на денежную сумму. В этом контексте нельзя не согласиться с M. Julienne, различающим заменимость, которая относится к денежным средствам, и фактическое смешение денежных сумм, которые продолжают оставаться условными. В связи с этим следует различать индивидуализацию денежных средств и идентификацию определенной денежной суммы, само по себе смешение денежных средств не влечет абсолютную невозможность идентификации денежной суммы. Обоснованным признаком для такой идентификации денежной суммы выступает источник поступления денежных средств [3, с. 219], то есть известность, по какому требованию денежные средства были уплачены на счет. Указанный взгляд в полной мере соответствует принципу специальности залога и в то же время нивелирует необоснованное преувеличение роли строгой индивидуализации объекта залога за счет главной идеи залога - «уверенности кредитора в существовании ценности, готовой всегда служить к удовлетворению его на случай неисполнительности должника» [11, с. 240]. Более того, видится, что этого подхода придерживаются как российский, так и французский законодатели, говоря в правилах об исполнении заложенного денежного требования именно о денежных суммах, а не денежных средствах (п. 2 ст. 358.6 Гк РФ, ст. 2364 ФГК).
В-третьих, нельзя не признать, что идея учета источника денежных сумм для их идентификации уже применяется как во французском, так и в российском действующем позитивном праве, закрепляющем случаи, в которых учитывается источник денежных сумм и ему предоставляется специальный статус без того, чтобы они были принудительно изолированы и индивидуализированы. Во Франции согласно ст. L. 112-4 Гражданского процессуального исполнительного кодекса на денежные средства, уплаченные на счет по требованиям, р на которые не обращается взыскание, обращение Д взыскания также не осуществляется. Чтобы вос- Е пользоваться этим правилом, должнику, на имуще- К ство которого обращается взыскание, требуется S доказать «происхождение денежных сумм» (ст. R. у 162-4, R162-5 указанного кодекса) [3, с. 220]. g
В отечественном законодательстве в ч. 4.1 ст. 70 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» реализована аналогичная идея при идентификации денежных сумм, на которые может быть или не может быть обращено взыскание по долгам должника, предполагающая установление источника поступления денежных средств с помощью специальной системы кодов доходов.
Наконец, на применении идентификации только не денежной суммы, а количества родовых вещей посредством установления источника их получения построена известная со времен римского права конструкция хранения вещей с обезличением (ст. 890 ГК РФ), обозначенная во французском праве как залог заменимых вещей (ст. 2341, 2342 фГк).
Таким образом, какие-либо серьезные препятствия для признания права залогодержателя требовать от третьих лиц возврата полученных по заложенному требованию денежных средств отсутствуют.
Правила п. 2 ст. 358.6 ГК РФ и п. 4 ст. 2355, ст. 2364 ФГК предусматривают три варианта прав залогодержателя в отношении полученного залогодержателем от должника объекта требования: в отношении вещей как объекта требования предусмотрен общий режим залога, в отношении денежных средств, уплаченных залогодержателю по заложенному требованию, установлены либо право засчитать их в погашение обеспеченного залогом обязательства, либо обязанность по их сохранению. В отношении полученных залогодержателем денежных средств благодаря идее о том, что идеальным способом обеспечения обязательства является то, которое предоставляет кредитору то, что составляет исполнение обеспечиваемого обязательства, первый вариант в обоих кодексах закреплен в качестве общего правила.
Новизна и уникальность положения абз. 2 п. 2 ст. 358.6 ГК РФ, ст. 2364 ФГК о засчитывании денежных средств в погашение обеспеченного требования (s'imputent sur la créance garantie) порождает логичный вопрос о правовой природе указанного механизма засчитывания.
Во-первых, несмотря на схожесть терминов, следует отвергнуть «зачетную» природу указанного механизма. Как верно аргументировал В. Струг-ков применительно к аналогичному положению римского права, «принимать здесь компенсацию (зачет) в техническом смысле было бы совершенно неподходящим, потому что здесь отсутствуют противоположные требования и потому что залогодателю принадлежит не притязание на выдачу денег, принятых залогопринимателем, но лишь требование могущего случиться излишка. В случае отсутствия последнего, следовательно, никакого требования со стороны залогодателя существовать = не может» [12, с. 235].
~ Во-вторых, поскольку в указанных положениях g прямо говорится о погашении обеспеченного обя-~ зательства, то можно считать, что в данном случае z идет речь о его исполнении.
В-третьих, поскольку денежные средства были предоставлены третьим лицом (должником) и по другому (заложенному) требованию, то во избежание возникновения ситуации неосновательного обогащения залогодержателя законодателями установлено назначение полученных залогодержателем денежных средств - в погашение обеспеченного обязательства. Указанная трактовка подтверждается сопоставлением абз. 2 п. 2 ст. 358.6 и ст. 319.1 ГК РФ о погашении требований, ст. 2364 и группы ст. 1253-1256 ФГК под общим названием «Засчитывание платежей», содержащих аналогичные формулировки о засчитывании исполненного в погашение соответствующего обязательства.
Таким образом, можно заключить, что присвоение залогодержателем полученных по заложенному требованию денежных средств осуществляется в рамках исполнения обеспеченного залогом требования на основании установленного законом изменения назначения предоставленных денежных средств.
Изложенный подход позволяет отрицательно ответить на ключевой в практическом плане вопрос о применимости к присвоению полученных залогодержателем денежных средств ограничений и запретов, предусмотренных законодательствами о несостоятельности (банкротстве), поскольку в данном случае каких-либо юридических актов ни залогодателем, ни залогодержателем не совершается, изменение назначения предоставленных денежных средств происходит автоматически ipso jure. Вместе с тем, важно отметить, что до такого присвоения полученные залогодержателем денежные средства считаются включенными в имущественную массу залогодателя, поэтому решающее значение имеет момент присвоения, определяемый в соответствии с абз. 2 п. 2 ст. 358.6 ГК РФ, ст. 2364 ФГК.
В доктринальном аспекте принципиальным представляется анализ права залогодержателя на засчитывание полученных денежных средств в погашение обеспеченного обязательства с точки зрения его соответствия конструкции залога. Закрепленное в п. 1 ст. 334 ГК РФ традиционное определение залога содержит указание на так называемую ситуацию неисправности должника. Однако в силу абз. 2 п. 2 ст. 358.6 ГК РФ условием осуществления права залогодержателя на засчитывание полученных денежных средств в погашение обеспеченного обязательства при залоге денежного требования является не нарушение обеспеченного обязательства, а наступление срока его исполнения.
В этом плане со всей очевидностью проявляется обозначенная выше в назначении залога денежного требования в качестве дополнительной его платежная (расчетная) функция, которая у классического залога отсутствует. С терминологической точки зрения, об этом свидетельствует формулировка «в счет», использованная законодателями в определении классических способов обеспечения обязательства с платежной функцией: задат-
ка и обеспечительного платежа (п. 1 ст. 380, п. 1 ст. 381.1 ГК РФ). Говоря о соотношении платежной и обеспечительной функций в данном случае, можно заметить, что реализация первой из них влечет прекращение первой.
В результате, получается, что стремление встроить требование в модель залога, в итоге, привело к созданию нового способа обеспечения, «выросшего» из залога, но которому «стало тесно» в рамках последнего. Во французской цивилистике в этом аспекте некоторыми исследователями акцентируется внимание, что сущность залогового права залогодержателя теперь состоит не в том, чтобы «обременить ценность заложенного требования», а его конститутивным элементом является «извлечение из требования пользы». Последнее понимается как средство, позволяющее «завладеть» (дословно «наложить руку») доходом от требования [3, с. 526]. Как результат, M. Julienne характеризует такое изменение как «настоящую метаморфозу залога требования», который теперь представляет принципиально новый способ обеспечения обязательств [3, с. 59], который больше не идентифицируется в качества разновидности залога, а получил осмысление в качестве отличного от залога, самостоятельного способа обеспечения обязательства.
Однако выводы французских юристов представляются несколько преувеличенными, поскольку так называемое «извлечение из заложенного требования пользы» возможно только при условии исполнения заложенного требования в период его нахождения в залоге, которое носит вероятностный характер. Поэтому, с концептуальной точки зрения, основания для исключения из конструкции залога денежного требования традиционного права залогодержателя на удовлетворение требований за счет заложенного имущества (требования) в преимущественном перед другими кредиторами порядке отсутствуют. По этой причине в контексте вопроса о правовой природе залога денежного требования с правом залогодержателя на получение исполнения по заложенному требованию от должника вернее говорить не об отдельном способе обеспечения обязательства, а об особом виде залога с функцией платежа - залог денежного требования с правом получения платежа. Кроме того, с точки зрения правового регулирования, это обуславливает размещение в ГК РФ правил об указанном виде залога внутри § 3 «О залоге», что позволяет субсидиарно применять к такому залогу общие положения о залоге, просто наполняя их новым содержанием, и одновременно исключает ненужное дублирование аналогичных норм.
Литература
1. Aynès L., Crocq P. Les sûretés, la publicité foncière. 5e éd,2011.
2. Cabrillac M., Mouly Ch. Droit des sûretés. 7e éd. 2004.
3. Julienne M. Le nantissement de créance. 2012.
4. Красавчиков О.А. Советское гражданское право: Учебник: В 2-х томах. М., 1985. Т. 1. - 544 c.
5. Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2-х ч. Часть 2). По исправленному и дополненному 8-му изд., 1902. М., 1997. - 455 с.
6. Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., Статут. 2003. - 494 c.
7. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998. - 352 c.
8. Рудаков И.С. Вещная суброгация в залоговом правоотношении // Российский юридический журнал. 2017. № 3. С. 135-143.
9. Simler Ph., Ph. Delebecque. Droit civil: les sûretés, la publicité foncière, 7e éd., 2016.
10. Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. - 636 c.
11. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). М., 1995. -556 c.
12. Стругков В. О закладе долговых требований (De pignore nominum). СПб., 1891. - 320 c.
13. Synvet H. Le nantissement de meubles incorporels. Droit et Patrimoine. № . 140. Sept. 2005.
14. Цитович П.П. Обязательства по русскому гражданскому праву. 1894. - 104 c.
15. Vasseur M. Note sous Chambre commerciale de la Cour de Cassation. 28 oct. 1986 Defrenois 1986, jur.
16. Zénati-Castaing F., Revet Th. Les biens. 3e éd, 2008.
PURPOSE OF THE LEGAL STRUCTURE OF THE PLEDGE OF CLAIM IN RUSSIAN AND FRENCH LAW
Khatmulina R.R.
Ural State Law University named after V.F. Yakovlev
The article is devoted to the study of issues related with the Pledge of obligation structure destination in Russian and French Law. This problem solution should be based on the specifics of obligation as Pledge subject. The Pledge of obligations structure destination has complex nature. Main destination is to grant pledgeholder the right of pledge for obligation. Additional destination depends on the kind of obligation subject. Additional destination of non-monetary claim Pledge is to grant pledgeholder the right of pledge for obligation subject with priority date according to priority date of Pledge of obligation and possibility for parties to coordinate the pledge for obligation subject shape if the pledged obligation performance. Additional destination of monetary obligation Pledge is to grant pledgeholder the right to receive monetary funds from claim pledged debtor as secured obligation performance. As a result in French science the opinion for monetary claim Pledge as a new kind of guarantee is widespread. According to author, it is reasonable to suggest special kind of Pledge with payment function - monetary claim Pledge with the right to receive payment.
Keywords: pledge of obligation, pledge with payment function. References
1. Aynès L., Crocq P. Les sûretés, la publicité fonciére. 5e éd, 2011.
2. Cabrillac M., Mouly Ch. Droit des sûretés. 7e éd. 2004.
3. Julienne M. Le nantissement de créance. 2012.
4. Krasavchikov O.A. (ed.). Soviet Civil Law: Textbook. In 2 vols. Vol. 1. 3rd ed. Moscow. 1985. - 544 s.
5. Meyer D.I. Russian Civil Law. Part 2] (in Russian). Moscow, 1997. - 455 p.
6. Novoselova L.A. Transactions of assignment of rights (claims) in commercial practice. Factoring. Moscow, 2003. - 494 p.
5
"O
C3 ж
■с
7. Pokrovskiy I.A. The main problems of civil law. Moscow, 1998. - 12. Strukgov V. On the Pledge of Debt Claims (pignus nominis). 352 p. Saint Petersburg, 1891. - 320 p.
8. Rudakov I.S. Proprietary subrogation in pledge relations // Rus- 13. Synvet H. Le nantissement de meubles incorporels. Droit et Pat-sian Law Journal. 2017. № 3. P. 135-143. rimoine. № . 140. Sept. 2005.
9. Simler Ph., Ph. Delebecque. Droit civil: les sûretés, la publicité 14. Tsitovich P.P. Obligations under Russian Civil Law: Summary of foncière, 7e éd., 2016. lectures. 1894. - 104 s.
10. Sinaysky V.I. The Russian Civil Law. Moscow, 2000. - 636 p. 15. Vasseur M. Note sous Chambre commerciale de la Cour de
11. Shershenevich G.F. Textbook of Russian Civil Law. Moscow, Cassation. 28 oct. 1986 Defrenois 1986, jur.
1995. - 556 p. 16. Zénati-Castaing F., Revet Th. Les biens. 3e éd, 2008.
