CC BY
1
Влияние залога требования на право должника выдвигать возражения против залогодержателя в российском и французском праве
Хатмулина Римма Ринатовна,
Ассистент кафедры гражданского права ФГБОУ ВО «Уральский государственный юридический университет имени В.Ф. Яковлева», главный юрист по общеправовым вопросам АО «ПО «УОМЗ» E-mail: r.hatmulina@mail.ru
В статье исследуется влияние залога требования на право должника по заложенному требованию выдвигать против залогодержателя возражения, которые он мог выдвинуть по указанному требованию против залогодателя: анализируется возможность имплементации в российское право разработанной во французской науке теории допустимости возражений должника по заложенному требованию, основанной на дифференциации возражений должника в зависимости от их источника, идее о «недоступности» заложенного требования для распоряжения со стороны залогодателя и противопоставимости залога требования должнику. Автором обосновывается, что аналогом российского инструмента сальдирования встречных требований во французском праве выступает зачет связанных требований. Возражение должника о сальдировании встречных требований является неотъемлемым от заложенного требования и противопоставимо залогодержателю независимо от момента уведомления должника о залоге требования.
Ключевые слова: возражения должника, противопостави-мость залога требования.
Наличие в конструкции требования фигуры должника предопределяет юридическую регламентацию его положения при залоге требования. Как во французском, так и в российском праве в качестве отправной точки представляется очевидным признание ключевой роли за ранее разработанным в праве обеих стран применительно к уступке требования принципом недопустимости ухудшения положения должника (Постановление Президиума ВАС РФ от 26.11.2013 г. № 4898/13, Определение ВС РФ от 25.09.2015 г. № 307-ЭС15-6545) [1 с. 239, 2 с. 237]. В качестве теоретического обоснования указанного принципа и права должника на выдвижение возражений против нового кредитора в правовой доктрине называется, прежде всего, известный как отечественному, так и французскому праву принцип, согласно которому нельзя передать больше прав, чем имеешь (лат. nemo dat quod non habet - «на нет и суда нет»): приобретатель требования не может получить право, лишенное ограничений, которые действовали, когда оно составляло имущество цедента [3 n° 1291, 4 n° 1318]. В качестве альтернативного подтверждения во французской науке также указывается принцип обязательной силы договора, который обязывает также и цессионария, поскольку он становится обладателем требования, возникшего из договора [4 n° 1318]. Иными словами, возникает проблема необходимости сочетания защиты интересов должника по требованию с неизбежными последствиями залога требования для должника.
Однако в отличие от ФГК положения ГК РФ затрагивают только возможные правовые последствия залога требования для должника в виде перемены кредитора в результате обращения взыскания на заложенное требование и его реализации посредством уступки, а также в виде обязанности должника исполнить заложенное требование непосредственно залогодержателю (п. 1 ст. 358.6, п. 2, 3 ст. 358.8). Вместе с тем, в рамках вопроса о способах защиты интересов должника по заложенному требованию российским законодателем оставлен без внимания имеющий важное практическое значение фрагмент о возражениях должника против требования залогодержателя об исполнении ему заложенного обязательственного права. В науке гражданского права возражения должника по требованию традиционно рассматриваются только в рамках учения об уступке требования. В связи с этим возникает предположение и при залоге требования ориентироваться по аналогии закона на правила о возражениях должника при уступке требования (ст. 386 ГК РФ). Однако сле-
дующие соображения заставляют его отвергнуть. С формальной точки зрения, сравнение рассматриваемой ситуации со ст. 358.4 ГК РФ, содержащей прямую ссылку на ст. 385 ГК РФ об уведомлении должника при уступке требования, дает основание считать, что по мысли законодателя правила об уступке требования, в частности, ст. 386 ГК, подлежат применению к залогу требования только при наличии прямого указания в законе. Во французской науке гражданского права приводится сходное обоснование отрицательного ответа: «поскольку какого-либо указания на этот счет в законе нет, то по идее законодателя правое регулирование в отношении залога требования является отличным» [5, с. 54]. Что более важно, с точки зрения содержания, объем защиты интересов должника по требованию, закрепленный в ст. 386 ГК РФ, установленный с учетом перехода требования от цедента к цессионарию, выглядит явно недостаточным в контексте отношений по залогу требования, при котором правообладателем требования остается залогодатель.
В связи с этим в сравнительно-правовом аспекте видится плодотворным анализ теории допустимости возражений должника по заложенному требованию, первоначально озвученной во французской цивилистике, а затем в рамках реформы права обеспечения 2021 года реализованной в новой ст. 2363-1 ФГК, которая, как будет продемонстрировано далее, имплицитно присуща и российскому праву.
Общие положения теории допустимости возражений должника по заложенному требованию
Указанная теория условно включает два шага оценки возражений должника по требованию. Первый шаг предполагает логичную и подробную дифференциацию возражений должника по заложенному требованию в зависимости от их связи с обязательством, в рамках которого возникло заложенное требование, или, точнее, источнику их возникновения. Исходя из указанного критерия связи возражений должника по заложенному требованию с обязательством, в рамках которого возникло заложенное требование, M. Julienne обозначена их классификация на возражения, неотделимые от требования (exceptions inhérentes à la créance nantie, в терминологии ФГК - exceptions inhérentes à la dette), и внешние по отношению к заложенному требованию возражения (exceptions extérieures à la créance nantie, в терминологии ФГК - exceptions nées de rapports avec le constituent, возражения, возникшие из отношений между должником и залогодателем), которые имеют основанием юридический акт залогодателя, направленный на изменение или прекращение заложенного требования. В общем плане аналогичный подход отражен в п. 1 ст. 111-5:116, ст. IX-2: 301 Модельных правил европейского частного права применительно к уступке требования [6].
Первые из них непосредственно связаны с обязательством, в рамках которого возникло заложенное требование, следовательно, и с договором, на основании которого оно возникло, и юридической силой этой договора, и поэтому a priori могут быть выдвинуты должником (по французской терминологии «противопоставимы залогодержателю») вне зависимости от момента их возникновения [5, с. 55]. Этот вывод справедлив и для российского права как продиктованный известным и отечественному, и французскому праву принципу уступки требования, действие которого распространяется и на залог требования, согласно которому нельзя передать больше прав, чем имеешь: залогодержатель по залогу требования не может получить в залог требование в большем объеме, чем оно было до установления залога.
Категория возражений, неотъемлемых от требования характеризуется заметной разнородностью, в ее составе выделяются следующие:
1) возражения, которые должник по заложенному требованию может предъявить в связи с недостатком (пороком), влияющим на обязательную силу договора, на основании которого возникло требование, а именно, возражения относительно недействительности договора, и возражения, «направленные на сохранение синаллагматической структуры договора», на основании которого возникло заложенное требование, такие как возражения о неисполнении залогодателем своих договорных обязательств и возражения о расторжении договора должником ввиду его неисполнения залогодателем [5, с. 55].
В российской судебной практике имеется пример реализации указанного подхода в отношении возражения должника по заложенному требованию о расторжении договора ввиду его неисполнения залогодателем. При рассмотрении одного из дел арбитражным судом было отмечено, что залог требования не ограничивает право должника по заложенному требованию на расторжение договора в одностороннем порядке в связи с ненадлежащим исполнением залогодателем договорных обязательств (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 17.10.2022 г. № Ф09-6955/22 по делу № А07-23131/2021).
2) возражения, которые происходят из свойств заложенного требования и влекут его прекращение, например, истечение срока исковой давности, возражения, направленные на обеспечение соблюдения первоначально предусмотренных условий исполнения, например, возражение об арбитражной оговорке [7 n° 303]' неизменности места исполнения требования.
Внешние возражения должника по заложенному требованию, в свою очередь, также подразделяются на возражения, которые направлены на освобождение должника от долга (например, зачет, прощение долга, новация, расторжение договора по соглашению между залогодателем и должником), и возражения, которые являются результатом изменения требования, о которых договорились
5 -о
сз ж
■с
залогодатель и должник по заложенному требованию, такие, как, например, перенос срока [8 n° 386]
Допустимость внешних возражений должника по заложенному требованию
Второй шаг оценки возражений должника по заложенному требованию представляет собой анализ допустимости внешних возражений должника по требованию. В общем плане можно заключить, что до закрепления ст. 2363-1 ФГК во французской доктрине сформировалось три подхода к решению указанного вопроса. Первый из них основан на так называемой идее «недоступности» (indisponibilité) заложенного требования для распоряжения со стороны залогодателя. Основной сторонник такого подхода M. Mignot полагает, что допустимость возражений должника зависит от того, основаны ли они на каком-либо юридическом акте между залогодателем и должником: если основаны, то такие возражения залогодержателю не противопостави-мы, в противном случае возражения как средства защиты должника противопоставимы залогодержателю, поскольку их возникновение не зависит от воли ни залогодателя, ни должника [9, с. 17]. В российском праве этот подход может быть основан на положениях п. 1 ст. 343, ст. 346 ГК РФ об обязанности залогодателя по обеспечению сохранности предмета залога требования. Однако предложенное решение игнорирует ст. 2362 ФГК, ст. 358.4 ГК РФ и приводит к тому, что запрещает добросовестному должнику по заложенному требованию выдвигать возражения, основанные на соглашениях, заключенных им с залогодателем в отношении заложенного требования до получения уведомления о залоге требования.
Второй подход основан как раз только на идее противопоставимости залога требования должнику с момента его уведомления о залоге и изолированном применении ст. 2362 ФГК: любые возражения, возникшие до такого уведомления, противопоставимы залогодержателю, возражения, возникшие после него, не противопоставимы. С точки зрения ГК РФ, к аналогичному выводу может привести толкование ст. 358.4 и абз. 2 п. 1 ст. 358.6 ГК РФ. Но, несмотря на развернутость и кажущуюся простоту обозначенного подхода, такое изолированное толкование необоснованно позволяет считать, что должник может ссылаться на любые возражения, возникшие в период между возникновением залога требования и уведомлением об этом должника [5, с. 60], в том числе возражения, касающиеся зачета заложенного требования и самостоятельного требования должника к залогодателю, когда должник по заложенному требованию сам выступает третьим лицом, которому залог противопоставим раньше получения уведомления.
В этом смысле наиболее последовательным и гибким видится обозначенный M. Julienne и закрепленный затем в ст. 2363-1 ФГК подход, основанный на сочетании идей о «недоступности» заложенного требования для распоряжения со сто-
роны залогодателя и противопоставимости залога требования должнику, предполагающий сопоставление понятия «третье лицо», указанного в ст. 2361 ФГК, и понятия «должник», предусмотренного в ст. 2362 ФГК. В результате такого сопоставления ученый приходит к выводу, что эти понятия должны разграничиваться: поскольку третьими лицами признаются «все, кто заинтересован в том, чтобы требование не было обременено залогом», то, по общему правилу, должник по заложенному требованию к таким лицам не относится. Но автор замечает важный нюанс: эта граница является «проницаемой», так как должник при наличии у него самостоятельных требований к залогодателю становится одновременно и третьим лицом в смысле ст. 2361 ФГК, иными словами, его правовое положение может меняться [5, с. 60]. Аналогичные рассуждения справедливы и в контексте сопоставления понятий «третье лицо» и «должник», предусмотренных в абз. 3 п. 4 ст. 339.1 и ст. 358.4 ГК РФ.
Опираясь на обозначенные тезисы, M. Julienne обоснованно заключает, что такие возражения должника, как перевод долга, прощение долга, новация, изменение заложенного требования, расторжение договора по соглашению между залогодателем и должником при отсутствии нарушения со стороны залогодателя, противопоставимы залогодержателю, если они возникли до уведомления должника о залоге требования, поскольку в этих случаях должник не имеет самостоятельных требований к залогодателю. Автор формулирует общий принцип противопоставимости залогодержателю возражений, предшествовавших уведомлению о залоге требования, и непротивопоста-вимости возражений, возникших после такого уведомления [5, с. 63]- Применительно к российскому залогу требования такое решение следует из п. 4 ст. 1, ст. 10, ст. 358.4 ГК РФ, что демонстрирует и судебная практика. По обстоятельствам одного из дел судом было отказано в удовлетворении требования залогодержателя о признании соглашения о расторжении договора (не было вызвано нарушением договора какой-либо из сторон) недействительной сделкой, поскольку залогодержателем не было представлено доказательств того, что должник по заложенному требованию был уведомлен о залоге требования и при заключении соглашения о расторжении договора действовал недобросовестно с намерением причинить вред залогодержателю (Постановление девятого арбитражного апелляционного суда от 29.11.2017 г. № 09АП-57487/2017-ГК по делу № А40-12825/17-137-115).
Как показывает приведенный пример, внешние возражения должника по заложенному требованию возникают в результате действий залогодателя по распоряжению указанным требованием. В связи с этим обозначенный подход видится более целесообразным и конструктивным в контексте вопроса о способах защиты интересов залогодержателя в случае ухудшения характеристик
заложенного требования в результате таких действий залогодателя, совершенных в нарушение договора о залоге, в сравнении с предусмотренным в российской правоприменительной практике инструментом в виде признания сделки по изменению заложенного требования недействительной на основании ст. 10 и 168 ГК РФ (Определение ВС РФ от 25.09.2019 № 306-ЭС19-3112(2) об отказе в передаче дела № А65-5795/2017 в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда РФ для пересмотра в порядке кассационного производства), поскольку при достижении одного и того же результата исключает необходимость к обращению к, по сути, субсидиарной и громоздкой процедуре оспаривания залогодержателем сделки в отношении заложенного требования как противоречащей принципу добросовестности.
В качестве исключений из общего правила о противопоставимости залогодержателю возражений, предшествовавших уведомлению о залоге требования, и, напротив, непротивопоставимости возражений, возникших после такого уведомления, в доктрине обсуждается возражение о зачете заложенного требования.
В отечественной юриспруденции внимание исследователей к этому вопросу обращается в контексте уступки требования и сводится, как правило, к оценке позиции Верховного Суда РФ, обозначенной в пункте 24 соответствующего постановления Пленума [10, с. 92-96]. Во французской цивилистике указанная проблема начала обсуждаться после реформы залога требования 2006 г., когда залог требования получил широкое распространение на практике. Одним из первых решение по этому вопросу предложил P. Crocq: поскольку установление залога требования не предполагает переход требования залогодержателю, то условие о встречности зачитываемых требований не нарушается, поэтому зачет заложенного требования с встречным ему требованием должника к залогодателю должен быть допустим всегда, даже после уведомления должника о залоге требования [11, с. 597]. Эта позиция была поддержана также O. Fille-Lamble и L.J. Laisney [12, с. 3]. В качестве критического замечания к ней в литературе обоснованно отмечается, что встречность требований является необходимым, но не достаточным условием допустимости зачета требований. M. Julienne [5, с. 66], M. Mignot [], и ряд других авторов, исходя из аналогии закона и правила о зачете при уступке требования, высказывались в пользу допустимости возражения о зачете при залоге требования, если он осуществлен до уведомления должника о залоге требования [13, с. 2201].
Одним из факторов, обусловивших возникновение дискуссии, является не учитываемая авторами сложная природа зачета. Поэтому M. Julienne, анализируя изложенные подходы, справедливо заметил, что их главный общий недостаток заключается в том, что они рассматривают зачет только с традиционной точки зрения исполнения заложенного требования. Такой подход является
односторонним, поскольку должник, ссылающимся на зачет заложенного требования, видит в нем способ исполнить собственное встречное требование к залогодателю, следовательно, с этого угла зрения должник должен рассматриваться в качестве кредитора залогодателя [5, с. 67]. По сути, зачет представляет собой двойной платеж, при котором, по словам L. Aynès, «каждый из должников, который также является и кредитором, получает в качестве платежа другое требование вместо своего» [14, с. 842], как результат, зачет предполагает «приобретение» заложенного требования должником по нему, иначе говоря, должник получает статус кредитора залогодателя, обременяющего заложенного требование [5, с. 68]. Указанная характеристика должника приводит к характеристике зачета в качестве своеобразного способа обеспечения обязательства должника, обременяющего заложенное требование. В отечественной цивилистике А.В. Егоров [15, с. 37] и С.В. Сарбаш [10, с. 96], раскрывая понятие зачета требований, также говорят о его двуединой функции зачета и обеспечительном характере.
Принципиальная необходимость учета двойственного характера зачета при залоге требования вызвана тем, что противопоставимость последнего непосредственно связана и дифференцируется в зависимости от наличия у должника по заложенному требованию собственных самостоятельных требований к залогодателю, при котором граница между понятиями «третьи лица» и «должник» автоматически открывается и должник по заложенному требованию одновременно является и третьим лицом в смысле ст. 2361 ФГК, что, в свою очередь, предполагает столкновение интересов последнего с интересами залогодержателя, и определение момента противопоставимости залога требования согласно ст. 2361 ФГК и абз. 3 п. 4 ст. 339.1 ГК РФ.
Разграничение понятий «третье лицо» и «должник», первое из которых предполагает статус кредитора залогодателя, конкурирующего с иными кредиторами залогодателя, в том числе залогодержателем, и обеспечительный характер зачета позволяет обозначить два принципиальных решения.
Первое из них связано с известным как российскому, так и французскому праву понятием «тесно связанных друг с другом встречных требований» (dettes connexes). Видится симптоматичным, что в обеих странах указанное понятие своим происхождением и развитием, хотя и с некоторой разницей во времени, но обязано судебной практике, в поле зрения которой ввиду развития законодательства о несостоятельности (банкротстве) с заметной частотой стали попадать ситуации, в которых законодательный запрет на зачет встречных требований являлся явно несправедливым и стесняющим гражданский оборот, в частности, споры об оспаривании сделок о зачете требований (ст. 61.2, 61.3 Закона о банкротстве, ст. L622-7 ФТК). Как результат, Высший Арбитражный Суд РФ, затем Верховный Суд РФ в России, Кассационный Суд Франции в своих развернутых разъяснениях стали
5 -о
сз ж
■с
проводить одинаковую мысль о том, что установленный в законодательстве о несостоятельности (банкротстве) запрет на зачет встречных требований не распространяется на засчитывание тесно связанных друг с другом требований. Нужно заметить, что наполнение понятия «связанных требований» формировалось и продолжает формироваться судами постепенно по мере накопления опыта рассмотрения соответствующих судебных споров, на сегодняшний день можно констатировать, что к связанным требованиям относятся требования, возникшие на основании одного договора или связанных между собой договоров (Arrêt de la Chambre civile de la Cour de Cassation, 25.10.1978 N° de pourvoi: 77-12.294; Arrêt de la Chambre commerciale de la Cour de Cassation, 09.05.1995 N° de pourvoi: 93-11.724). С доктринальных позиций такое понимание «связанности» восходит к идее единого обязательства в широком смысле слова, являющегося источником обоих требований [16], воле сторон, выраженной при заключении договора [15, с. 39], поэтому их «разъединение» влечет несправедливые правовые решения. Анализ выработанных в российской судебной практике критериев связанности требований, в том числе в рамках нескольких договоров, контексте сальдирования представлен в публикации Кантор Н.Е. [17, c. 136-178].
В качестве различия сформировавшихся подходов, не имеющего, впрочем, сущностного характера, можно отметить только расхождение в идентификации применяемого к связанным требованиям правового инструмента. Для французского права свойственна широкая трактовка зачета требований, который подразделяется на зачет не связанных между собой требований (compensation des dettes non connexes), содержание которого совпадает с зачетом требований по ст. 410 ГК РФ, и зачет связанных требований (compensation des dettes connexes), которое получило признание на уровне законодательства, причем как гражданского (ст. 1348-2 ФГК), так и законодательства о несостоятельности (банкротстве) (ст. L622-7 ФТК). Российское право, пока оставаясь на позиции классического подхода к пониманию зачета требований в смысле ст. 410 ГК РФ, применительно к понятию связанных требований использует так называемый инструмент сальдирования, то есть автоматического прекращения тесно связанных между собой встречных обязательств сторон, при котором как таковые классические встречные обязанности сторон не возникают, а посредством использования метода «сальдо встречных обязательств» формируется лишь единственная завершающая обязанность одной из сторон, иными словами, осуществляется не сделка зачета требований, а обычная сверка расчетов. Подробный анализ возникновения и развития сальдирования в российском праве 5= проведен А.В. Егоровым [15, с. 36-65], С. Будыли-£ ным [18, с. 6-27], Н.Е. Кантор [17, с. 136-178]. g Возвращаясь к вопросу о допустимости возражения должника по заложенному требованию о его Ü зачете, следует вслед за M. Julienne заключить, что
обозначенная дифференциация встречных требований позволяет рассматривать возражение о зачете связанных требований не как внешнее, а как возражение, не отделимое от самого требования, поскольку взаимозависимость, существующая между требованиями, возникшими из одного договора, в полном объеме соответствует этому виду возражений: требования объединены между собой структурно и образуют совокупность, которую не следует разделять (это возражение сходно с таким, неотъемлемым от требования возражением, как возражение о неисполнении залогодателем своих договорных обязательств), и, как результат, сделать вывод об абсолютной противопоставимо-сти залогодержателю зачета связанных требований [5, с. 78]. Французскими юристами высказываются различные точки зрения в обоснование изложенного правила. J. François предлагает рассматривать связанность требований в данном случае в качестве гарантии их исполнения, а зачет связанных требований как проявление того, что каждое из требований обременено в обеспечение другого [8, 92]. В этом же смысле высказываются Ghestin J., Billiau M., Loiseau G. [7, n° 1082]. M. Duboc предлагает рассматривать связанность требований при залоге в качестве встречности, что позволяет считать, что каждая из сторон располагает обеспечением в отношении требования, в котором она является должником [19, n° 359]. Однако описанные подходы не позволяют решить проблему противо-поставимости возражения должника о зачете связанных требований.
И если во французском праве с 2021 г. этот подход поддержан авторами «второй реформы права обеспечения» и закреплен законодательно в новой ст. 2363-1 ФГК и ст. 1321 ФГК, в которой предусмотрен примерный перечень возражений, неотделимых от требования, в числе которых поименовано и возражение о зачете связанных требований, то в российском праве он пока складывается на уровне арбитражной практики снова по спорам о признании недействительным зачета встречных требований в рамках дел о несостоятельности (банкротстве), но уже как сделки, нарушающей права залогодержателя.
В решении по одному из дел Верховным Судом РФ было обозначено, что сальдирование не влечет причинение вреда имущественным правам залогового кредитора и не может квалифицироваться как нарушение очередности удовлетворения требований последнего, поскольку при сальдировании не возникают встречные обязанности сторон, то есть подрядчик не становится кредитором в отношении заказчика (должника по заложенному требованию) в части вычтенной из суммы требования по оплате работ суммы неустойки; в данном случае отсутствует такой квалифицирующий признак, как получение заказчиком какого-либо предпочтения - причитающуюся подрядчику итоговую сумму уменьшает он сам своим ненадлежащим исполнением основного обязательства, а не заказчик, констатировавший расчетную операцию
сальдирования (Определение Верховного Суда РФ от 23.06.2021 г. № 305-ЭС19-17221(2) по делу № А40-90454/2018). В качестве примера восприятия указанного подхода можно привести Постановление Двадцатого арбитражного апелляционного суда от 18.04.2022 г. № 20АП-1765/2022 по делу № А09-4994/2021.
Второе решение касается возражения должника о зачете не связанных требований. Поскольку должник выступает в качестве третьего лица, то во французском праве закреплено решение, основанное на характеристике возражения о зачете как возражения внешнего и учете статуса должника как третьего лица, то есть иного кредитора залогодателя, и в связи с этим соответствующее общему правилу новой ст. 2363-1 ФГК о том, что должник вправе противопоставить возражения, возникшие из отношений между ним и залогодателем до того момента, когда залог требования стал ему противопоставим. Иными словами, к зачету допускаются требования должника, сроки исполнения которых наступили до момента противо-поставимости залога требования в соответствии со ст. 2361 ФГК.
Аналогичная модель толкования не вызывает доктринальных сомнений и оправдана для российского положения абз. 3 п. 4 ст. 339.1 ГК РФ применительно к должнику, приобретшего статус третьего лица в контексте зачета не связанных встречных требований. При таком подходе логично, что при установлении приоритета залогодержателя и должника как третьего лица будут сопоставляться даты противопоставимости залога требования и зачета встречных требований: для первого дата определяется по абз. 3 п. 4 ст. 339.1 ГК РФ, для второго - по ст. 410 ГК РФ.
Таким образом, изложенный дифференцированный и последовательный подход к содержанию возражений должника по заложенному требованию и к статусу самого должника в целом позволяет выстроить систему обоснованных решений применительно ко всем возражениям должника, которые обеспечивают равную защиту интересов как залогодержателя, так и должника по заложенному требованию с учетом специфики каждого из таких возражений. Действующее российское законодательство в полной мере дает основания для его закрепления на уровне разъяснений Верховного Суда РФ.
Должник по заложенному требованию вправе противопоставить залогодержателю возражения, неотъемлемые от требования (возражение относительно недействительности договора, на основании которого возникло требование, возражение о неисполнении залогодателем своих договорных обязательств, возражение о расторжении договора должником ввиду его неисполнения залогодателем, истечение срока исковой давности, возражение об арбитражной оговорке, неизменности места исполнения требования, возражение о сальдировании встречных требований), независимо от момента уведомления должника о залоге требования. Должник по заложенному требованию вправе
противопоставить залогодержателю внешние возражения (прощение долга залогодателем, новация, расторжение договора по соглашению между залогодателем и должником, соглашение между залогодателем и должником о переносе срока исполнения заложенного требования), возникшие до уведомления должника о праве залогодержателя на получение исполнения по заложенному требованию от должника либо уведомления о залоге требования, если такое имело место. Возражение должника по заложенному требованию о зачете не связанных требований противопоставимо залогодержателю, если должником зачет встречных требований произведен в соответствии с условиями ст. 410 ГК РФ до момента противопостави-мости залога требованию должнику как третьему лицу в соответствии с абз. 3 п. 4 ст. 339.1 ГК РФ.
Литература
1. Новоселова Л.А. Сделки уступки права (требования) в коммерческой практике. Факторинг. М., 2003.
2. Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2000.
3. Terre F., Simler Ph., Lequette Y. Droit civil. Les obligations, 9e éd., 2005.
4. Malaurie Ph., Stoffel-Munck Ph. Aynès L. Les obligations. 2005, n° 1318.
5. Julienne M. Le nantissement de créance. 2012.
6. Модельные правила европейского частного права. / Пер. с англ.; Науч. ред. Н.Ю. Рассказо-ва. М., 2013.
7. Ghestin J., Billiau M., Loiseau G. Le régime des créances et des dettes. 2005.
8. Fransois J. Les obligations, régime général, 2011.
9. Mignot M. L'indisponibilité de la créance nantie: une pièce manquante essentielle du dispositif legislative issu de l'ordonnance n 2006-346 du 23 mars 2006 // Revue de droit bancaire et financier, jan, 2010, étude 2, p. 17.
10. Байбак В.В., Ильин А.В., Карапетов А.Г., Павлов А.А., Сарбаш С.В. Комментарий к Постановлению Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2018. № 3. С. 92-9.
11. Crocq P. Revue trimestrielle de droit civil, 2010, p. 597, observation sous Arrêt de la chambre civile de la Cour de Cassation, 26 mai 2010.
12. Fille-Lamble O., Laisney L.J. Le nantissement de créance, supplétif ou alternative à la cession Dai-lly? // Banque et droit. 2010. № 132.
13. Borga N. Observation sous Arrêt de la chambre civile de la Cour de Cassation, 26 mai 2010 // Recueil Dalloz, 2010.
14. Aynès L. Observation sous Arrêt de la chambre civile de la Cour de Cassation, 5 févr. 2009 // Recueil Dalloz, 2009.
5
"O
C3 ж
■с
15. Егоров А.В. Сальдирование и зачет: соотношение понятий для целей оспаривания при банкротстве // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2019. № 7. С. 3665.
16. Hervieu M. Droit des obligation. Dettes connexes: leur compensation s'impose au juge // https:// actu.dalloz-etudiant.fr/a-la-une/article/dettes-connexes-leur-compensation-simpose-au-juge/h/ e5cf5888acd8a067 2b9e536e328a15a6.html Дата обращения 01.03.2022 г.
17. Кантор Н.Е. Расчет сальдо в отношении связанных требований // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2021. № 9. С.136-178.
18. Будылин С. Сальдирование в банкротстве: сверка или сделка? Вс РФ расширяет сферу применения сальдирования // Юридическая работа в кредитной организации. 2021. № 3. С. 6-27.
19. Duboc M. La compensation et les droits des tiers. 1998.
THE PLEDGE OF OBLIGATIONS EFFECT ON THE DEBTOR'S RIGHT TO INVOKE AGAINST THE PLEDGEE DEFENCES TO A CLAIM BASED ON THE PLEDGED RIGHT IN RUSSIAN AND FRENCH LAW
Khatmulina R.R.
Ural State Law University named after V.F. Yakovlev
The article examines the pledge of obligations effect on the debtor's right to invoke against the pledgee defences to a claim based on the pledged right which the debtor could have invoked against the mortgagor: the possibility of implementation in Russian law the debtor's defences admissibility theory elaborated in French law is analyzed. This theory is based on the debtor's defences distinction in relation to its reasons, the pledged right «inaccessibility» for mortgagor's dispositions and the pledge of obligations effectiveness against the debtor. Author proved that Russian setting off is an equivalent of French closely connected rights netting. Debtor may invoke against the Pledgee closely connected rights netting defence regardless of pledge of obligation notice time, this Debtor's defence is inherent of pledged right.
Keywords: the debtor's defences, pledge of obligations effectiveness.
References
1. Novoselova. L.A. Cession of Right (Claims) in Commercial Practice. Factoring. Moscow, 2003.
2. Sinaysky V.I. The Russian Civil Law. Moscow, 2000.
3. Terre F., Simler Ph., Lequette Y. Droit civil. Les obligations, 9e éd., 2005.
4. Malaurie Ph., Stoffel-Munck Ph. Aynès L. Les obligations. 2005.
5. Julienne M. Le nantissement de créance. 2012.
6. Principles, Definitions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of reference (DCFR). Full Edition. Prepared by the Study Group on a European Civil Code and the Research Group on EC Private Law (Acquis Group) / Ed. by Christian von Bar and Eric Clive. Vol. I—VI. Munich, 2009.
7. Ghestin J., Billiau M., Loiseau G. Le régime des créances et des dettes. 2005.
8. Fransois J. Les obligations, régime général, 2011.
9. Mignot M. L'indisponibilité de la créance nantie: une pièce manquante essentielle du dispositif legislative issu de l'ordonnance n 2006—346 du 23 mars 2006 // Revue de droit bancaire et financier, jan, 2010, étude 2, p. 17.
10. Baibak V.V., Ilyin A.V., Karapetov A.G., Pavlov A.A., Sar-bash S.V. A Commentary on the SC RF Plenary Ruling of 21 December 2017 № 54 «On Certain Issues in the Application of RF Civil Code Chapter 24 on Contractual Assignment of Rights and Debts under an Obligation» // Herald of the Economic Justice of the Russian Federation. 2018. № 3. P. 92—9.
11. Crocq P. Revue trimestrielle de droit civil, 2010, p. 597, observation sous Arrêt de la chambre civile de la Cour de Cassation, 26 mai 2010.
12. Fille-Lamble O., Laisney L.J. Le nantissement de créance, supplétif ou alternative à la cession Dailly? // Banque et droit. 2010. № 132.
13. Borga N. Observation sous Arrêt de la chambre civile de la Cour de Cassation, 26 mai 2010 // Recueil Dalloz, 2010.
14. Aynès L. Observation sous Arrêt de la chambre civile de la Cour de Cassation, 5 févr. 2009 // Recueil Dalloz, 2009.
15. Egorov A.V. Netting and Setting Off: Correlation of Concepts for Challenging Transaction in Bankruptcy // Herald of the Economic Justice of the Russian Federation. 2019. № 7. P. 36—65.
16. Hervieu M. Droit des obligation. Dettes connexes: leur compensation s'impose au juge // https://actu.dalloz-etudiant.fr/a-la-une/article/dettes-connexes-leur-compensation-simpose-au-juge/h/e5cf5888acd8a067 2b9e536e328a15a6.html Дата обращения 01.03.2022 г.
17. Kantor N.E. Set-Off against Closely Connected Rights in Terms of Saldo Theory // Herald of the Economic Justice of the Russian Federation. 2021. № 9. P. 136—178.
18. Budulin S. Setting Off in Bankruptcy: revision or bargain? The SC RF extends the Setting Off application sphere // Legal work at Credit organization. 2021. № 3. P. 6—27.
19. Duboc M. La compensation et les droits des tiers. 1998.
