CC BY
491
УДК 343
НАЗНАЧЕНИЕ НАКАЗАНИЯ В ВИДЕ ОГРАНИЧЕНИЯ СВОБОДЫ
SENTENCING IN THE FORM OF RESTRICTIONS ON FREEDOM
В. М. СТЕПАШИН (V. M. STEPASHIN)
Ограничение свободы - новый вид наказания в России. Рассматриваются проблемы, связанные с назначением ограничения свободы. На основе анализа законодательства и судебной практики предложены варианты решения этих проблем.
Ключевые слова: наказание, назначение наказания, исполнение наказания, ограничение свободы, условное осуждение.
The restriction on freedom is a new kind of punishment in Russia. This article is devoted to the problems of legal decision about the Sentencing in the form of restrictions on freedom. It is proposed some version of solution of these problems.
Key words: punishment, sentencing, execution of punishment, restriction on freedom, probation.
В УК РФ 1996 г. (по сравнению с последним советским УК РСФСР 1960 г.) появились новые виды наказаний, альтернативные лишению свободы, в том числе ограничение свободы.
В связи с отсутствием необходимой для исполнения данного вида наказания инфраструктуры его применение было отложено «не позднее чем до 2001 г.», а впоследствии и до 2005 г. (ст. 4 Федерального закона «О введении в действие Уголовного кодекса Российской Федерации»). В юридической литературе неоднократно отмечалось, что неполное введение в действие всех видов наказания не позволяло полностью реализовать изложенный в ст. 60 УК РФ принцип приоритета менее строгих видов наказаний, чем лишение свободы [1]. Согласно принципу целесообразности, суд или иной правоприменитель обязаны ограничиться теми мерами и тем их объёмом, которые минимально необходимы для достижения задач и целей уголовноправового воздействия, поэтому недопустимо избрание уголовно-правовых мер «с запасом». Если можно достичь искомого результата менее суровой меры, необходимо избрать именно такую, менее строгую меру воздействия» [2]. Однако длительное исклю-
чение из системы наказаний ограничения свободы, как и обязательных работ, нарушало системность санкций, а в некоторых случаях делало затруднительным назначение наказания, соответствующего его целям.
27 декабря 2009 г. Президентом был подписан Федеральный закон № 377-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с введением в действие положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации о наказании в виде ограничения свободы» [3], которым с 10 января 2010 г. введены в действия положения законодательства об ограничении свободы, при этом данное наказание предстало в принципиально ином виде, нежели предполагалось изначально. Законодателем был использован опыт применения ограничения свободы как альтернативы лишению свободы в зарубежных странах (Великобритания, Франция, Италия, Швеция, Швейцария, Испания и Республика Казахстан). Предполагается, что численность осуждённых к данному виду наказания уже в текущем году может составить до 76 тысяч человек, а в 2011 г. - порядка 150 тысяч человек [4]. Однако даже
© Степашин В. М., 2012
более скромные суждения журналистов о том, что якобы число осуждённых к ограничению свободы может составить до 113 тыс. в год [5], ведущие российские учёные оценивают как «наивные» [6]. По состоянию на 1 января 2012 г. на учётах инспекций состояло 13 тыс. 799 осуждённых к ограничению свободы. В отношении 1 429 из них применены электронные средства контроля [7].
Теперь ограничение свободы не предполагает направления осуждённого в специальное учреждение. Оно может выступать не только в качестве основного, но и дополнительного наказания (в последнем случае -если прямо предусмотрено санкцией статьи особенной части УК).
Принципиально изменилось содержание индивидуального правового статуса осуждённых к этому виду наказания. Ограничение свободы заключается в установлении судом осуждённому обязательных и дополнительных ограничений для осуждённого. При этом обязательным является установление запрета:
1) изменять место жительства или пребывания без согласия уголовно-исполнительной инспекции;
2) выезжать за пределы территории соответствующего муниципального образования.
Кроме того, суд вправе установить и другие ограничения, перечень которых является исчерпывающим:
1) не уходить из дома (квартиры, иного жилища) в определённое время суток;
2) не посещать определённые места, расположенные в пределах территории соответствующего муниципального образования;
3) не посещать места проведения массовых и иных мероприятий и не участвовать в указанных мероприятиях (М. Р. Гета в этой связи обоснованно отмечает: «Требование не посещать места массовых мероприятий выглядит чрезмерным и непродуманным. Получается, что осуждённому будет запрещено находиться на избирательном участке в день выборов... участвовать в отправлении религиозных обрядов и в других событиях, которые могли бы благотворно влиять на его исправление и нравственное состояние» [8]);
4) не изменять место работы и (или) учебы без согласия уголовно-исполнительной инспекции. Однако даже в случае, когда судом в отношении осуждённого не установле-
но ограничение на изменение места работы и (или) учебы без согласия УИИ, осуждённый обязан не позднее семи дней до дня изменения места работы и (или) учебы уведомить об этом инспекцию (ч. 3 ст. 50 УИК РФ).
При этом непосредственно суд возлагает на осуждённого обязанность являться в уголовно-исполнительную инспекцию от одного до четырёх раз в месяц для регистрации.
В период отбывания ограничения свободы суд по представлению уголовно-исполнительной инспекции может отменить частично либо дополнить ранее установленные осуждённому ограничения (ч. 3 ст. 53 УК РФ).
Тем самым были реализованы предложения о включении в систему наказаний меры наказания, заключающейся в запрете «менять место жительства и работы, выезжать из данного населённого пункта, посещать определённые районы города (посёлка) или конкретные объекты, покидать жилище в определённое время» [9]. Трудно в этой связи согласиться с тем, что новым содержанием наказания в виде ограничения свободы в целом не затронуты права и законные интересы, связанные с категорией «свобода» [10], если, конечно, не отождествлять категории «свобода» и «изоляция».
Вместе с тем, как справедливо отмечает М. Арзамасцев, при назначении ограничения свободы следует учитывать особенности места его последующего отбывания, территориальное совпадение места работы и места жительства (добавим, и места учёбы) осуждённого, а также наличие по месту жительства осуждённого условий для совершения нового преступления, характер его работы, а равно включить в уголовный закон возможность исполнения ограничения свободы по месту пребывания, если лицо находится вне места жительства на законных основаниях на срок свыше 1 месяца [11]. «Учитывая, что место пребывания, - как верно отмечает М. Арзамасцев, - может находиться по отношению места жительства в другом населённом пункте или даже в другом субъекте Российской Федерации, становится неясным, как осуждённый, длительное время находящийся по месту пребывания, может соблюдать подобное ограничение, а уголовно-исполнительная инспекция по месту жительства - осуществлять за ним надзор» [12]. Направить приговор
для исполнения по месту пребывания не позволяет ст. 50 УИК РФ, и, таким образом, применять к осуждённому требование не менять места пребывания фактически невозможно, как и невозможно соблюсти требование об отбывании ограничения свободы в пределах одного муниципального образования в отношении осуждённого, постоянно проживающего в Москве и Санкт-Петербурге, поскольку в городах федерального значения муниципальное образование представляет собой внутригородскую территорию, т. е. часть территории такого города [13].
В новейшей юридической литературе предлагается существенно расширить содержание рассматриваемого вида наказания, фактически придать характер универсального, включив в него лишение права занимать определённые должности или заниматься определённой деятельностью, увольнение от должности, известное УК 1960 г., обязательные работы и исправительные работы (последние в первоначальной редакции), а также принудительные меры воспитательного воздействия [14]. Несмотря на определённую привлекательность такой идеи, нельзя не отметить, что в случае её реализации суду будут представлены почти неограниченные, сверхвариативные полномочия по ограничению (лишению) осуждённого в тех или иных правах. В. А. Уткин полагает предпочтительным «польский вариант» с расширением возможности применения обязательных работ, в том числе в качестве дополнительного наказания, повышения их репрессивности в части продолжительности (может, до 900 и более часов) и установления возможности присоединения их к наказанию в виде ограничения свободы [15].
Ограничение свободы назначается на срок от двух месяцев до четырёх лет в качестве основного вида наказания за преступления небольшой тяжести и преступления средней тяжести, а также на срок от шести месяцев до двух лет в качестве дополнительного вида наказания к лишению свободы в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части УК РФ.
Несовершеннолетним осуждённым ограничение свободы назначается в виде основного наказания на срок от двух месяцев до двух лет. Лексический анализ ч. 2 ст. 88
УК РФ позволяет прийти к выводу о том, что в качестве дополнительного наказания несовершеннолетним ограничение свободы назначено быть не может. Помимо того, в противном случае получалось бы, что ограничение свободы несовершеннолетним в качестве дополнительного наказания назначается на более жёстких условиях, чем в качестве основного.
В целях устранения возможных противоречий в правоприменительной практике полагаем целесообразным изложить ч. 5 ст. 88 УК РФ в следующей редакции: «5. Ограничение свободы назначается несовершеннолетним осуждённым только в виде основного наказания на срок от двух месяцев до двух лет».
Пленум Верховного Суда Российской Федерации в п. 25 постановления от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» также обратил внимание судов на то, что наказание в виде ограничения свободы назначается несовершеннолетним только в качестве основного наказания, срок которого определяется с учётом положений ч. 5 ст. 88 УК РФ.
Как представляется, указание в УК РФ на то, что ограничение свободы назначается в качестве основного вида наказания за преступления небольшой и средней тяжести, означает, что данная мера может быть включена в качестве основного наказания только в санкции статей соответствующих категорий, но не исключает возможности назначения ограничения свободы и за более тяжкие преступления в порядке ст. 64 УК РФ (при исключительных обстоятельствах).
Согласно ч. 6 ст. 53 УК РФ ограничение свободы не назначается четырём категориям лиц:
1) военнослужащим;
2) иностранным гражданам (как представляется, наличие двойного гражданства не исключает возможности назначения ограничения свободы);
3) лицам без гражданства;
4) лицам, не имеющим места постоянного проживания на территории РФ (содержание данного понятия, как представляется, нуждается в уточнении, поскольку,
например, не являются синонимичными понятия «место проживания» и «место регистрации»).
Закон предусматривает последствия злостного уклонения осуждённого от отбывания назначенного наказания в виде ограничения свободы. Последствия уклонения носят дифференцированный характер в зависимости от того, в качестве основного или дополнительного наказания назначалось ограничение свободы.
В случае злостного уклонения осуждённого от отбывания ограничения свободы, назначенного в качестве основного вида наказания, суд по представлению уголовноисполнительной инспекции, может заменить неотбытую часть наказания лишением свободы из расчёта один день лишения свободы за два дня ограничения свободы.
Злостное уклонение от отбывания ограничения свободы как дополнительного наказания криминализировано (ч. 1 т. 314 УК РФ) и наказывается лишением свободы на срок до одного года.
Для России само по себе введение ограничения свободы как наказания, альтернативного лишению свободы, имеет, несомненно, большое значение. Основное преимущество такого наказания в том, что лицу даётся ещё один шанс исправиться и не оказаться под влиянием криминальной среды.
Вместе с тем представляется сомнительным, что ограничение свободы сможет стать реальной альтернативой лишению свободы в силу очевидных просчётов, допущенных при определении содержания этой меры государственного принуждения, а также некоторых правил назначения и исполнения ограничения свободы.
1. По своему содержанию ограничение свободы представляет лишь модификацию такой меры уголовно-правового характера, как условное осуждение. Корреспондирующие введению ограничения свободы коррективы ст. 73, 74 УК РФ также оказались недостаточными, поскольку они не позволяют строго разграничить ограничение свободы и не являющееся самостоятельным наказанием условное осуждение. Называя «новое» ограничение свободы видоизменением условного осуждения, В. А. Уткин пишет: «Это “казахстанский”, или “польский” вариант, плюсы и
минусы которого давно обсуждались учёными и практиками» [16].
Обязательным является установление для осуждённых к ограничению свободы запрета изменять место жительства или пребывания без согласия уголовно-исполнительной инспекции, а также выезжать за пределы территории соответствующего муниципального образования. Однако подобные обязанности могут быть возложены и на условно осуждённых (ч. 5 ст. 73 УК РФ), равно как иные обязанности, идентичные правоограни-чениям, предусмотренным ч. 1 ст. 53 УК РФ. Тем более что перечень возможных ограничений для лиц, к которым применено условное осуждение, по-прежнему остаётся открытым: суду достаточно прийти к выводу, что такие ограничения будут способствовать исправлению осуждённого. Существенное совпадение содержания правового статуса условно осуждённого и осуждённого к ограничению свободы не подвергается сомнению [17], содержание устанавливаемых запретов и возлагаемых на осуждённого обязанностей равноценно. Подобное законодательное решение способно лишь дезориентировать судебные органы, а также искусственно осложнить саму процедуру исполнения наказаний и мер уголовно-правового характера.
В то же время мнение о «повышенной строгости» условного осуждения по сравнению с «типовым и унифицированным ограничением свободы» представляется ошибочным [18], поскольку, во-первых, трудно представить себе, в чём может заключаться «унифицированное» ограничение свободы, равно как и «типичное» условное осуждение; во-вторых, пределы применения ограничения свободы и условного осуждения различны; в-третьих, существенно отличаются последствия нарушения осуждёнными условно и ограниченными в свободе требований уголовного и уголовно-исполнительного законодательства. По этой причине мы и считаем допустимым отметить лишь возможность существенного сходства правового статуса осуждённых условно и осуждённых к анализируемому виду наказания. Очевидно, что подобное дублирование излишне, неуместно (как и дискуссии о сравнительной строгости условного осуждения и ограничения свободы) и ставит под сомнение целесообразность
одновременного присутствия в уголовном законе указанных мер воздействия.
В равной степени непродуктивной представляется идея о необходимости формулирования рекомендаций о том, в каких случаях уместно назначать ограничение свободы, а в каких применять условное осуждение. Так, во многом надуманным и не соответствующим реалиям видится утверждение о том, что «условное осуждение применяется в тех случаях, когда изначально суд уже пришел к выводу о необходимости назначить осуждённому наказание, связанное с его помещением в специализированное учреждение -арестный дом, дисциплинарную воинскую часть, исправительное учреждение» [19]. Да и, заметим, арест не может быть назначен условно.
2. В основу системы наказаний, закреплённой в ст. 44 УК РФ, положен критерий сравнительной тяжести предусмотренных в ней наказаний. В юридической литературе многократно обращалось внимание на то, что указанный принцип расположения видов наказаний соблюден недостаточно строго.
Лишь недоумение вызывает то, что после кардинальной реконструкции содержания наказания в виде ограничения свободы не последовало изменение его места в системе наказаний. Однако вряд ли можно признать, что в новом качестве эта мера государственного принуждения является более суровой, нежели не только ограничение по военной службе, но и исправительные работы [20], а также штраф.
В. М. Хомич в этой связи обоснованно полагает, что «попытки обосновать позицию российского законодателя тем, что поражение конституционных прав и свобод граждан в установленном порядке выше по степени строгости, чем поражение права на благосостояние [21], не более как романтические устремления [22]. «Даже беглый обзор правоог-раничений, закреплённых в новой редакции ч. 1 ст. 53 УК РФ, - пишет М. Р. Гета, - позволяет отметить, что они не имеют признаков кары и носят сугубо предупредительный характер.». Поэтому «модернизированное ограничение свободы де-факто не является наказанием за отсутствием в нём его содержательных элементов» [23]. Более того, обосновывается позиция о неточности наименования данного вида наказания, поскольку ограниче-
нию подлежит не свобода осуждённого в целом, а отдельные свободы (придвижения, выбора места жительства) и способы проведения досуга [24].
Как отмечалось ранее, применение многих положений УК законодатель связывает именно с расположением того или иного вида наказания в перечне ст. 44 УК. Новое законодательное решение ещё в большей степени дискоординировало систему наказаний и способно привести к вынесению вопиюще несправедливых судебных решений. Допустим, в случае применения правил ч. 2 ст. 69 УК при назначении наказаний по совокупности преступлений двухгодичное ограничение свободы сможет «поглотить» и многотысячный штраф, и назначенные в максимальных пределах обязательные и исправительные работы, а также ограничение по военной службе.
3. Определённые сомнения вызывает необходимость указания в ч. 2 ст. 53 УК РФ на то, что ограничение свободы назначается в качестве основного вида наказания за преступления небольшой и средней тяжести, поскольку позволяет прийти к ошибочному выводу о недопустимости назначения рассматриваемого наказания за преступления, относящиеся к иным категориям [25]. Нельзя в этой связи не согласиться с А. И. Бойко в том, что «основным способом применения норм УК РФ по назначению наказания и помощником судейского корпуса страны должно стать систематическое толкование закона» [26].
Как представляется, данная мера не «назначается», а «устанавливается» в качестве основного наказания за преступления соответствующих категорий, но при этом нельзя исключать назначения ограничения свободы и за более тяжкие преступления в порядке ст. 64 УК РФ (при исключительных обстоятельствах). Тем более что не исключено применение ограничения свободы в порядке освобождения от отбывания наказания. В этой связи слова «за преступления небольшой и преступления средней тяжести» в ч. 2 ст. 53 УК РФ видятся неуместными.
4. В уточнении нуждается и сфера применения ограничения свободы в качестве дополнительного наказания. Так, М. Ююкина обращает внимание на положения ч. 2 ст. 49
УИК РФ, согласно которым «при назначении ограничения свободы в качестве дополнительного вида наказания. срок ограничения свободы исчисляется со дня освобождения осуждённого из исправительного учреждения». При буквальном толковании, как отмечает автор, получается, что ограничение свободы в качестве дополнительного наказания может быть назначено только к лишению свободы [27]. Об этом же прямо упоминается и в
ч. 2 ст. 53 УК РФ («ограничение свободы назначается... в качестве дополнительного вида наказания к лишению свободы.»). В этой связи становится непонятным, допустимо ли назначение ограничения свободы дополнительно к наказаниям, с лишением свободы не связанным, например, при назначении более мягкого вида наказания на основании ст. 64 УК РФ за преступление, в санкции за совершение которого ограничение свободы выступает в качестве обязательного дополнительного наказания (например, за квалифицированное убийство). Уголовный закон такой возможности прямо не исключает, уголовноисполнительный - не предусматривает: порядок исчисления срока ограничения свободы в подобных случаях не установлен.
Не менее удивительно то, что уголовный закон (ст. 73) не исключает возможности назначения ограничения свободы в качестве дополнительного наказания при условном осуждении (подобная комбинация, тем не менее, абсурдна). Очевидно, что невозможность применения ограничения свободы при условном осуждении должна быть прямо прописана в ч. 4 ст. 73 УК РФ [28].
5. Недостаточно удачно, на наш взгляд, разрешён вопрос о пределах применения ограничения свободы: согласно ч. 6 ст. 53 УК РФ это наказание неприменимо к четырём категориям лиц, в том числе к лицам, не имеющим места постоянного проживания на территории РФ. Однако содержание данного понятия, безусловно, нуждается в уточнении, поскольку, например, не являются синонимичными понятия «место проживания» и «место регистрации».
Напомним, что запрет применять к отдельным категориям лиц, совершивших преступления, ограничение свободы, как большинства других альтернативных видов наказаний, нарушая принцип равенства граждан
перед законом, порою существенно ухудшает их правовое положение, обусловливает неоправданно широкое применение наказания в виде лишения свободы и условного осуждения. Невозможность же применения ограничения свободы (как и обязательных и исправительных работ) обусловлена показателями социально-демографического характера
и, что важно, не имеет должного обоснования. Проблема же в том, что недопустимость применения относительно мягких мер государственного принуждения никак не компенсируется.
6. Неудачно разрешён вопрос и о последствиях злостного уклонения осуждённого от отбывания назначенного наказания в виде ограничения свободы. Последствия уклонения носят дифференцированный характер в зависимости от того, в качестве основного или дополнительного наказания назначалось ограничение свободы.
В случае злостного уклонения осуждённого от отбывания ограничения свободы, назначенного в качестве основного вида наказания, суд по представлению уголовноисполнительной инспекции, может заменить неотбытую часть наказания лишением свободы из расчёта один день лишения свободы за два дня ограничения свободы. Злостное уклонение от отбывания ограничения свободы как дополнительного наказания криминализировано (ч. 1 т. 314 УК РФ) и наказывается лишением свободы на срок до одного года. Тем самым последствия злостного уклонения от отбывания дополнительного наказания могут оказаться существенно более суровыми для осуждённого, нежели при уклонении от основного наказания. Подобное решение трудно признать верным.
7. Обращает на себя внимание то, что возможность фактического контроля за соблюдением осуждённых указанных запретов зачастую эфемерна: уголовно-исполнительные инспекции не только лишены соответствующего кадрового ресурса, но и не наделены должными полномочиями, позволяющими осуществлять такой контроль, что даёт возможность прогнозировать в течение ближайшего времени крайне низкий уровень эффективности исполнения нового наказания.
Отмеченные просчёты законодателя, ещё большие нарушения системности уго-
ловного закона приводят к тому, что новые виды наказаний изначально не способны справиться со своей миссией.
Таким образом, «новое» альтернативное наказание в виде ограничения свободы представляет собою лишь модернизированную разновидность условного осуждения. Содержание этой меры государственного принуждения, как и механизм её назначения и исполнения, нуждается в незамедлительной существенной корректировке.
1. Кашепов В. П. О динамике развития уголовного законодательства России // Российская юстиция. - 2006. - № 6. - С. 13.
2. Кругликов Л. Л. О принципе целесообразности в уголовном праве // Категория «цель» в уголовном, уголовно-исполнительном праве и криминологии : материалы IV Российского конгресса уголовного права, состоявшегося 28-29 мая 2009 г. - М. : Проспект, 2009. -С. 276-277.
3. Российская газета. - 2009. - 30 дек.
4. иКЬ: http://www.fsin.su/main.phtml?aid=2741.
5. Куликов В. Преступная свобода // Российская газета. - 2009. - 30 декабря.
6. Уткин В. А. Парадоксы наказания в виде ограничения свободы // Правовые проблемы укрепления российской государственности : сб. ст. - Ч. 47 / под ред. С. А. Елисеева,
B. А. Уткина, Л. М. Прозументова и др. -Томск : Изд-во Том. ун-та, 2010. - С. 96.
7. Выступление директора ФСИН России генерал-полковника внутренней службы А. А. Рей-мера на расширенном заседании коллегии ФСИН России 9 февраля 2012 г. // Ведомости уголовно-исполнительной системы. - 2012. -№ 3. - С. 9.
8. Гета М. Р. Ограничение свободы: новелла уголовного закона // Правовые проблемы укрепления российской государственности. -
C. 68-69.
9. Милюков С. Ф. Нетрадиционные методы обращения с преступниками // Современные проблемы и стратегия борьбы с преступностью / науч. ред. В. Н. Бурлаков, Б. В. Вол-женкин. - СПб., 2005. - С. 580.
10. Дядькин Д. Конкуренция норм о назначении наказания в виде ограничения свободы с нормами об условном осуждении // Уголовное право. - 2010. - № 3. - С. 34.
11. Арзамасцев М. Проблемы определения места исполнения наказания в виде ограничения свободы // Уголовное право. - 2010. - № 4. -
С. 7.
12. Там же. - С. 5.
13. Там же. - С. 7.
14. Малинин В. Б. Концепция нового уголовного законодательства Российской Федерации // Научные основы уголовного права и процессы глобализации : материалы V Российского конгресса уголовного права (27-28 мая 2010 г.). - М. : Проспект, 2010. - С. 737, 739.
15. Уткин В. А. Указ. соч. - С. 97.
16. Уткин В. А. Указ. соч. - С. 96. См. также:
Гета М. Р. Указ. соч. - С. 68-69.
17. См., например: Малинин В. Б. Указ. соч. -
С. 737 ; Ююкина М. Уголовно-правовой и уголовно-исполнительный аспекты новой редакции ограничения свободы // Научные основы уголовного права. - С. 921-922 ; Дядькин Д. Указ. соч. - С. 36 ; и др.
18. Разогреева А., Миньков М. Условное осуждение и ограничение свободы: контроль и (или) ресоциализация // Уголовное право. - 2010. -№ 4. - С. 51.
19. Дядькин Д. Указ. соч. - С. 36.
20. Ююкина М. Указ. соч. - С. 924.
21. Постатейный научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Общая часть / под общ. ред.
С. И. Гирько. - М., 2004. - С. 273.
22. Хомич В. М. Наказания, не связанные с лишением свободы / Энциклопедия уголовного права. Т. 8. Уголовная ответственность и наказание : издание профессора Малинина. -СПб. : СПб ГКА, 2007. - С. 277.
23. Гета М. Р. Указ. соч. - С. 68-69.
24. Там же.
25. См., например: Дядькин Д. Указ. соч. - С. 36.
26. Бойко А. И. Язык уголовного закона и его понимание. - М. : Юрлитинформ, 2010. -
С. 141, 247-248.
27. Ююкина М. Указ. соч. - С. 923.
28. Разогреева А., Миньков М. Указ. соч. - С. 50. См. также: Дядькин Д. Указ. соч. - С. 36-37.
