CC BY
70
ТЕМА НОМЕРА
Наука и будущее России ВИ Левин
Рассматриваются проблемы, связанные с кризисом в современной российской науке. Формулируется связь между уровнем науки в стране и ее социально-экономическим развитием. Дается обзор ситуации с утечкой мозгов из России, современного состояния ее науки, позиции государства.
Ключевые слова: кризис российской науки, утечка мозгов, научная политика государства.
1. Введение
В конце 1980-х годов, параллельно с общественно-политическим кризисом, в СССР стал быстро нарастать кризис в области науки. Последний уже привел к катастрофическим последствиям для страны, однако продолжается до сих пор. Его исследованию с различных сторон посвящен ряд публикаций [1—6]. В недавней работе [7] рассмотрена одна из сторон данной проблемы — трудности взросления современных молодых ученых в России. Причины этих трудностей авторы видят, во-первых, в том, что молодые ученые плохо ориентируются в околонаучных тенденциях современной науки (влияние рынка, наличие различных источников финансирования, формирование определенной моды на научные исследования), во-вторых, — молодые ученые не умеют представить свой научный результат в адекватной форме, понятной научному сообществу. В качестве простого средства преодоления этих трудностей предлагается создание в вузах проблемных научных групп из студентов старших курсов, аспирантов и молодых преподавателей, работающих под руководством опытных преподавателей.
Несомненно, что описанная деятельность [7] полезна для решения задачи укрепления современной российской науки молодыми кадрами. Вместе с тем, надо признать, что положение в российской науке сегодня можно охарактеризовать как общий кризис, вызванный глубокими социальными причинами. Поэтому выход из этого положения предполагает
© Левин В.И., 2012
всесторонний анализ его причин и составляющих и последующую разработку и запуск адекватной ему комплексной системы мер.
2. Закономерности социально-экономического развития
Экономическое и социальное развитие в мире происходит циклически. Все циклы формируются по одной и той же схеме: сначала — развитие фундаментальной науки и идей, которые могут впоследствии получить практическое воплощение, затем идет подготовка соответствующих кадров, далее — опытно-конструкторские разработки, за ними — создание новых технологий, их быстрое совершенствование, производство и начало реализации новых возможностей. Цикл заканчивается распространением появившихся инноваций на всю экономику и производство. Смена циклов является источником, движущей силой экономического и социального развития общества. Именно в начале каждого цикла у государства возникают новые возможности развития, причем успех в их реализации зависит от того, насколько эффективно использовало общество, государство движущие силы нового, нарождающегося цикла. Освоение возможностей 4-го (индустриального) цикла (его движущими силами были тяжелое машиностроение, большая химия, массовое производство, авто- и авиастроение и др.) позволили СССР провести индустриализацию, победить в Великой Отечественной войне, стать сверхдержавой и добиться паритета с США в стратегических вооружениях. Возможности 5-го (информационного) цикла (движущими силами которого были компьютеры, телекоммуникации, интернет, малотоннажная химия) Россия упустила в силу различных обстоятельств. В 2014—2018 гг. начнется 6-й (технологический) цикл (основой его будут, по всей вероятности, новые биотехнологии, нанотехнологии, медицинские технологии, технологии природопользования, высокие гуманитарные технологии). Сегодня важно развивать фундаментальную науку, иное приведет Россию к распаду. Противоестественно, что страна, владеющая 33% природных ресурсов мира, производит лишь 1% мирового валового продукта.
3. Утечка мозгов
Не вызывает сомнения, что современный кризис российской науки имеет одним из своих источников утечку мозгов из России. Вызванный политическими гонениями отток мозгов из страны долгое время был сравнительно невелик. Положение радикально изменилось во второй половине 1980-х годов, когда в СССР стали нарастать экономические трудности, уменьшилось финансирование науки, а выезд за рубеж упростился. С этого времени процесс отъезда людей из науки пошел по нарастающей, быстро превратившись в «бегство мозгов», которое не прекратилось до сих пор. Потери российской науки от этого процесса и от других причин ухода из науки характеризуются следующими цифрами [6]:
1. Из 800 тыс. научных работников, которые работали на территории современной России накануне распада СССР, уже в 2005 году в науке осталось всего 160 тыс. человек (20% от исходной цифры). Остальные 640 тысяч (80%) ушли из науки, эмигрировав в различные страны либо перейдя в другие сферы деятельности — бизнес, государственное управление и т. д. (внутренняя эмиграция). При этом внешняя эмиграция составила 400 тыс. человек, а внутренняя — 240 тыс. Характерно, что доля эмигрировавших за рубеж ученых в общем потоке российских эмигрантов (2 млн. человек) превысила долю ученых среди всего населения России в указанный период в 60 раз!
2. Точные данные о процентном соотношении среди эмигрировавших ученых представителей различных специальностей неизвестны. Очевидно, что большинство их составляют физики, программисты, математики и, в несколько меньшей степени, химики и биологи. Все это специалисты, трудом которых создаются современные наукоемкие технологии, лежащие в основе создаваемой в мире новой, инновационной экономики, ориентирующейся не на переработку природных ресурсов, а на создание новых продуктов и изделий путем использования новейших достижений науки.
3. Наибольший вклад в российскую научную эмиграцию дали многочисленные институты РАН физического, химического, математического, компьютерного, биологического профилей. Из их лабораторий наиболее востребованных в мире научных направлений (теоретическая физика, физика твердого тела, атомная физика, лазеры, информатика, молекулярная биология и др.) эмигрировало за границу до 90% работников. Ухитрялись не отставать от РАН различные НИИ оборонки и предприятий ВПК, откуда только за 1990-е гг. выехало за пределы страны свыше 70 тыс. специалистов. Несколько меньший вклад в этот процесс вносят российские вузы, что связано с относительно небольшим (не более 10—15%) процентом их преподавательского состава, всерьез занимающегося научными исследованиями. Сказанное не касается выпускников вузов, недавно защитившихся аспирантов, молодых (в возрасте до 25 лет) научных сотрудников, большой процент которых (в Москве и Петербурге — до 80%) готовы к эмиграции, как только представится подходящая возможность. Эту возможность они получают через зарубежных эмиссаров, которые лично приходят на выпускные экзамены и защиты дипломов в столичные вузы. Для периферийных вузов соответствующая информация размещается в сети Интернет. Известен случай, когда группа выпускников-компьютерщиков регионального вуза в течение двух лет почти в полном составе уехала за рубеж.
4. Состояние российской науки сегодня
Все это наносит огромный ущерб России, т. к., во-первых, подрывает ее способность реализовывать серьезные научно-технические программы,
содействующие ее экономическому развитию и создающие престиж и уважение к нашему государству в мире, а во-вторых, лишает страну способности производить наукоемкую (интеллектуальную) продукцию, которая уже сегодня конкурирует по стоимости с природными энергоносителями — нефтью и газом, а в ближайшем будущем станет главным источником дохода на международных рынках.
Проведенный анализ показывает, что процент ушедших из российской науки ученых тем выше, чем выше квалификация этих ученых. И если говорить об ученых самого высокого уровня (лауреаты высших международных премий, члены зарубежных и международных Академий наук и научных обществ и т. д.), то их в стране осталось, по нашим оценкам, не более 10%, а свыше 90% уехали за рубеж. Это значит, что Россия не только лишилась большинства имевшихся всемирно признанных научных школ (а в некоторых областях, например, математике, таких школ практически не осталось), но и потеряла возможность заново создать такие школы в обозримом будущем.
Катастрофа такого масштаба не могла не сказаться на качестве научных исследований в стране. Вот только несколько цифр.
1. Уровень научных исследований в типичном, среднем российском вузе, выполняющем все требования Минобрнауки России и потому считающемся «успешным», характеризуется следующими количественными данными: среднее число публикаций за 1 год в рецензируемых журналах, приходящееся на одного сотрудника, равно 0,35; среднее число монографий за 1 год, в пересчете на 1 сотрудника, равно 0,05; средний индекс цитирования одного сотрудника за 1 год равен 0,09; доля сотрудников, имеющих 2 и более публикации за 1 год в рецензируемых журналах, равна 8%; доля сотрудников, имеющих одну и более монографий за последние 5 лет, равна 5%; доля сотрудников, которые имеют ненулевой индекс цитирования за последние 10 лет, равна 9%.
Из приведенных данных хорошо видно, что в типичном и вполне успешном, по российским меркам, вузе свыше 90% сотрудников не удовлетворяют стандартным международным требованиям к ученым по публикациям и цитированию и потому не могут считаться учеными. При этом средний российский ученый публикует 1 статью в рецензируемом журнале раз в 3 года, а на его статьи ссылаются раз в 12 лет. Такой «ученый» просто не замечается научным сообществом.
2. Возрастной состав реально занимающихся научными исследованиями сотрудников в типичном российском вузе характеризуется такими данными: средний возраст сотрудника — 60 лет, минимальный возраст — 45 лет, максимальный возраст — 75 лет; при этом средний возраст кандидата наук — 55 лет, доктора наук — 65 лет. Имеющийся здесь возрастной провал (отсутствие молодых сотрудников в возрасте до 45 лет) вызван тем, что сегодня продолжают реально работать в науке, в основном, уче-
ные, сложившиеся в советское время. Что же касается тех, кто пришел на кафедры и в НИИ после 1991 г., то большинство их с самого начала не планировало заниматься наукой, во всяком случае — в России. Их интересовало совсем другое — «корочки», возможность повышения зарплаты, отсрочка от службы в армии и т. д.
3. В условиях упадка научных исследований в России соответственно снизился объем производства и экспорта наукоемкой продукции, высоких технологий, да и всех других инноваций. Так, наша страна сейчас занимает меньше 1% на мировом рынке наукоемкой продукции, тогда как США — 40%. При этом одни только наши ученые-эмигранты, проживающие ныне в США, обеспечивают около четверти американского производства данного вида продукции, т. е. 10% мирового рынка, что в 10 раз больше, чем их коллеги, оставшиеся в России. Доля высоких технологий в структуре российского экспорта на сегодня составляет лишь 6,5%, в то время как в США эта цифра 27,1%, в Китае — 28,7%. Количество заявок на регистрацию патентов за 1 год составляет в России 27500, в то время как в США — 231500, в Японии — 330000 и т. д.
5. Научная политика государства
На протяжении 1990-х — 2000-х годов министерства, курирующие образование и науку, неоднократно начинали реформы с целью усовершенствования системы образования и научных исследований. При этом всегда исходили из базового положения, что финансирование науки и образования ведется в процентах от расходной части бюджета, причем данная статья финансирования не является приоритетной. В итоге выделяемые средства были ниже, чем было в СССР, и несопоставимо ниже, чем в развитых странах, где развитие науки и образования считается ведущим приоритетом и финансируется не в процентах от бюджета, а исходя из минимума, необходимого для выживания науки, образования и самого государства. Динамика финансирования этой статьи расходов в различных странах показана в табл. 1.
Таблица 1
Страна Расходы на НИОКР, % бюджета
1990 1992 1995 2000 2008
Россия 2,03 0,74 0,85 1,05 1,03
Китай 0.73 0,74 0,57 0,9 1,56
США 2,65 2,64 2,51 2,75 2,77
Финляндия 1,84 2,1 2,26 3,34 3,49
Израиль 2,5 2,57 2,62 4,45 4,86
Средняя зарплата научно-педагогических работников России составляет менее 70% средней зарплаты по стране (в то время как в СССР этот показатель был равен 150%) и 1,4% средней зарплаты аналогичных работников в США. При такой оплате труда трудно ждать от наших ученых больших научных достижений.
Однако для развития науки важно не только финансирование. Значительную роль играет наличие национальной научной структуры в виде взаимодействующих (и конкурирующих между собой) научных групп, возглавляемых общепризнанными, высокоцитируемыми учеными. В СССР существовала развитая научная структура. Благодаря ей в 1960-е — 1970-е годы наша страна была ведущей математической державой мира и одной из ведущих в теоретической физике и астрономии. Сейчас от этого былого величия практически ничего не осталось. Рассказывают, что в конце 1980-х годов коллеги как-то спросили выдающегося математика Г.А. Мар-гулиса, почему он не уезжает, хотя имеет приглашение из-за рубежа. «А зачем? — ответил тот. — Здесь я могу в течение пяти минут пробежаться по всем этажам главного корпуса МГУ и обсудить интересующие меня проблемы с математиками — специалистами из всех областей; где вы еще найдете такие возможности?». Когда же в 1991 году он собрался уезжать, те же коллеги поинтересовались, зачем он теперь едет, и получили ответ: «А что теперь здесь делать? Здесь уже не с кем разговаривать!» К сожалению, Правительство в те годы не приняло мер, чтобы не допустить разрушения научной структуры страны.
Наконец, в 1993 году Правительство РФ решило «взяться за науку». Началось финансирование организации конкурсов, грантов с целью поддержки научных исследований. Так в Россию пришла принятая во всем мире конкурсная система финансирования науки. К сожалению, в отличие от Запада, где эта система является основным источником честного финансирования открытых научных исследований, в России система быстро скоррумпировалась.
Еще одной радикальной инициативой Правительства РФ было разрешение вести в вузах и научных учреждениях прием и подготовку аспирантов и докторантов на платной основе. Это решение создало совершенно новую ситуацию в подготовке научных кадров. А именно, впервые появился канал прямой финансовой связи между соискателями ученых степеней и теми, кто их готовит. В итоге качество подготовки резко упало, а число кандидатов и докторов наук резко возросло. Так, всего за 13 лет (с 1992 по 2004 г.) через аспирантуру было пропущено 343 тыс. человек и в результате было выпущено 261 тыс. молодых ученых, в т. ч. 80 тыс. кандидатов наук. Кроме того, за этот же период было подготовлено 22 тыс. докторов наук. Такие темпы подготовки научных кадров в 2 раза превышают аналогичные результаты в СССР! Однако большая часть этих выпускников не имеет никакого отношения к науке. Это преподаватели вузов, которым уче-
ная степень нужна для получения надбавки к зарплате; лица, желающие выехать за границу с готовым дипломом кандидата (доктора) наук, чтобы было легче получить «чистую» работу; лица, желающие получить руководящую должность, при приеме на которую степень имеет значение (директор школы, руководитель фирмы и т. д.); представители власти — законодательной, исполнительной, судебной, заготавливающие дипломы «на черный день»; бизнесмены, которым научные дипломы нужны в качестве «престижной штучки»; молодые люди, уклоняющиеся с помощью аспирантуры от призыва в армию и т. д.
В конце 2000-х годов Правительство РФ, по-видимому, начало понимать, что его прежняя политика в области науки неэффективна и неспособна не только поддержать научные исследования в стране, но хотя бы приостановить непрекращающуюся уже свыше 20 лет научную эмиграцию. В результате появился ряд новых государственных проектов.
В Министерстве образования и науки РФ появились министерские финансовые проекты — «Федеральные целевые программы» (ФЦП). При этом размеры грантов выросли по сравнению с имевшимися в РФФИ и РГНФ в несколько раз, однако число грантов резко сократилось. В этих программах научная составляющая и квалификация исполнителей заявленного проекта оцениваются с коэффициентом 0,45, а запрошенная ими цена — с коэффициентом 0,55. В итоге малоквалифицированные заявители, не собирающиеся всерьез выполнять проект, путем снижения цены в 2—3 раза легко обходят серьезных заявителей, для которых такое снижение не представляется возможным. Отдельный вопрос — оценка научноквалификационной составляющей, используемые критерии мало понятны. Например, подчас требуется в результате выполнения проекта получить определенное число открытий, теорий, моделей (измеряемое в штуках(!)), хотя известно, что даже одно открытие или теорию создает за всю жизнь далеко не каждый ученый. Еще один важный момент. Минобрнауки рассматривает в качестве заявителей не исполнителей проекта, а вуз, где они работают. Это исходно неправильно, так как над проектом работает не вуз, а научная группа. Кроме того, в заявку требуется включить копии всех документов, характеризующих вуз в целом, хотя уровень выполнения проекта определяется уровнем выполняющей его научной группы, а не уровнем всего вуза. Включение в заявку указанных документов увеличивает ее объем до 700—800 листов, что соответствует суммарному объему 3 средних монографий. В этих условиях серьезные заявители оказываются перед дилеммой: писать заявки на гранты или заниматься наукой. В итоге система ФЦП оказалась в значительно меньшей степени пригодной для поддержки российской науки, чем РФФИ и РГНФ: в последних гранты не всегда попадали самым сильным ученым, а в ФЦП гранты зачастую попадают людям, которые не ведут научных исследований приемлемого уровня, т. е. вообще не являются учеными.
Еще одна крупная инициатива Минобрнауки, состоявшаяся в 2010 году, заключалась в проведении конкурса очень крупных грантов — по 150 млн руб. каждый, с целью привлечения в Россию ведущих мировых ученых. Эти ученые, число которых должно было составить 80 — по числу грантов, должны были отработать в России в течение 3 лет, по 4 месяца ежегодно, и за это время создать в выбранном ими вузе эффективно функционирующую лабораторию, способную проводить исследования на мировом уровне. Однако эта инициатива не удалась, поскольку среди участников конкурса не набралось нужного числа ученых, которых можно было бы отнести к научной элите. Думается, что главный недостаток этого конкурса, определивший его неудачу, заключался совсем в другом. Его организаторы исходили из того, что главную роль для ученого играют деньги, так что, посулив крупные деньги, можно всегда заполучить крупного специалиста или ученого. Это ошибочная точка зрения. На самом деле, для ученых решающую роль играют не деньги (хотя они тоже важны), а наличие развитой научной структуры, простота процедур получения необходимого оборудования и материалов, гибкость и прозрачность системы управления наукой. Нобелевский лауреат по физике 2010 г., выпускник МФТИ, а ныне английский ученый Андрей Гейм, получив приглашение приехать на работу в Россию за очень большие деньги, раздраженно отказался, добавив: «Там у вас люди что — с ума посходили? Считают, что если они отсыпят мешок золота, то можно всех пригласить?». Другой Нобелевский лауреат по физике 2010 г., тоже выпускник МФТИ, а ныне английский ученый Константин Новоселов, получив аналогичное приглашение, ответил: «Мне очень нравится, как устроена работа в университете Манчестера, где я сейчас занимаюсь наукой. Если бы мне сделали интересное предложение по работе в России, возможно, я бы вернулся. Хотя нет, вряд ли. Дело в том, что организация работы в Англии намного проще и прозрачнее, чем в России... Дело не только в деньгах».
Однако наиболее крупной, во всяком случае, по части рекламы, инициативой Минобрнауки последних лет является проект создания большого международного инновационного центра в Сколково — аналога знаменитой Кремниевой долины в США. Этот амбициозный проект, к сожалению, плохо продуман. Дело в том, что, как сказано выше, в России сегодня почти не осталось фундаментальной науки, результаты которой можно использовать в инновациях. Поэтому начинать надо было с науки, т. е. создания в центре специальных научных учреждений и обеспечивающих их кадрами университетов или объединяющих то и другое научных университетов. Сейчас же проект «Сколково» запущен лишь формально: выделено огромное финансирование — 15 млрд руб. на 2011 г., набран штат молодых людей, которые не знают, что надо делать, идут переговоры с некоторыми вузами и НИИ для заключения договоров об их участии в проекте и т. д. При этом не только никто из ведущих мировых ученых не
согласился участвовать в этом проекте, но и серьезные отечественные ученые отнеслись к нему с большим недоверием. Так, уже упоминавшийся выше Нобелевский лауреат по физике Андрей Гейм в ответ на приглашение поработать в Сколково открыто заявил, что «чувствует себя в Англии вполне комфортно и не верит в проект российского Правительства создать в стране аналог Кремниевой долины». А молодой, но уже известный российский ученый, лауреат премии Президента РФ в области науки и инноваций А.Ю. Бобровский на аналогичное приглашение, посетив Сколково, ответил, что «предпочитает заниматься фундаментальной наукой», к которой Сколково имеет «очень отдаленное отношение». Он выразил уверенность, что даже «идеологи этого проекта очень плохо представляют, что должно происходить в Сколково». И добавил: «У меня создалось впечатление, что туда набрали, в основном, активистов, юных комсомольцев наших дней, которые плохо представляют, что надо делать... Ученых там пока еще нет... Я не участвую в этом проекте... На мой взгляд, эти огромные деньги можно было потратить на ту же фундаментальную науку, на поддержку уже существующих научных групп, создание новых. А что будет в Сколково — непонятно... У меня большие сомнения на этот счет».
Периодически руководители страны выступают с предложениями об улучшении положения науки в России. Одно из таких выступлений прозвучало из уст Председателя Правительства РФ В.В. Путина 21 декабря 2010 года на заседании Правительственной комиссии по высоким технологиям и инновациям [8]. В.В. Путин тогда сообщил, что на нужды государственных фондов поддержки науки (РФФИ, РГНФ и Фонд развития малого предпринимательства) в 2009 и 2010 годах выделялось свыше 10 млрд рублей, а в 2011 году предполагается выделить 11 млрд рублей (т. е. на 1 млрд больше). Путин также призвал фонды к прямому диалогу с исследователями и обеспечению в своей работе принципов публичности, прозрачности и общественного контроля. Он также сказал, что исследователи, подавая заявки в фонд, должны знать, чем гарантирована объективность их экспертизы, и иметь возможность ознакомиться с результатами этой экспертизы. Кроме того, он предложил, чтобы фонды публиковали на интернет-сайтах не только заявки, получившие гранты, но и обзор других заявок, чтобы экспертное сообщество также могло составить свое мнение о работе фондов. Приведенные соображения Председателя Правительства в принципе правильные. Теперь нужно, чтобы они привели к конкретным шагам. Пока же принятый на 2012 год бюджет страны свидетельствует о сокращении финансирования науки в 2012 году по сравнению с предыдущими годами.
6. Заключение
Уже сегодня по количеству публикаций в научных журналах Россия отстает не только от развитых, но и от развивающихся стран. При нынеш-
ней динамике состояния науки в стране весьма вероятно, что уже через каких-то десять лет не только некому будет писать статьи в ведущие мировые журналы, но и некому будет такие статьи читать. Нам нужно строить экономику, основанную на знаниях. При этом ученые старшего поколения должны в кратчайшее время передать молодежи свои знания, опыт и жизненные установки, чтобы был задел для новых начинаний. А начинать придется, как и во времена Петра I, практически с нуля.
Литература
1. Гинзбург В.Л. Чужие? Нет, свои!// Поиск. 1999. № 52.
2. Гвоздева С. Интеллектуальная собственность — ценнейший капитал государства// Управление персоналом. 2001. № 10.
3. Ершов Н. Минобрнауки РФ работает на Запад// Гудок. 2004. № 230.
4. Львов ДС. Государство пытается науки побеждать// Новая газета. 2005. № 1.
5. Осипов ЮС, Садовничий В.А. О роли науки и образования в современном мире// Поиск. 2005. № 1.
6. Левин В.И. Утечка мозгов и современный научный потенциал России // Датчики и системы. 2006. № 1.
7. Зайцев Д.В., Маркин В.И. Молодой ученый на рандеву с мировым научным сообществом// Ценности и смыслы. 2011. № 7(16).
8. Новости образования в России // Alma mater (Вестник высшей школы). 2011. № 1.
9. Будет ли услышан голос науки? // Ученый свет. 2010. № 10.
