CC BY
34
УДК 377
В.Б. Сажин, JI.M. Кочетов, В.В. Козляков, М.П. Тюрин, М.Б. Сажина, Ю.А. Ситняковский, В.И. Есьман, М.А. Апарушкина, З.Н. Османов, О.В. Платонова, Е.А. Абдулина, М.Б. Доржиева, Е.Г. Баталов
Российский химико-технологический университет им. Д.И. Менделеева, Москва, Россия Московский государственный текстильный университет им. А.Н. Косыгина, Москва, Россия Московский государственный текстильный университет им. А.Н. Косыгина, Москва, Россия Российский заочный институт текстильной и лёгкой промышленности Московского государственного университета технологий и управления им. В.К. Разумовского, Москва, Россия
Институт машиноведения им. А. А. Благонравова РАН, Москва, Россия
КАДРОВАЯ ПОЛИТИКА В НАУЧНОЙ СФЕРЕ И ФИНАНСОВЫЕ ПРЕДПОЧТЕНИЯ МОЛОДЁЖИ
Provides information on the financing of scientific research in Russia through a system of grants: RFBR, RHF, grants the President, grants the Ministry of Education and Science. It is noted that the biggest grants from the Ministry of Education and Science, but their distribution system is not perfect. It is shown that the Federal Law № 94 (Public Procurement) does not fulfill its mission. Discussed the system of training and funding for research in different countries. It is concluded that the imperfection of the Russian system of training and budget allocation for the financing of research.
Приведена информация о финансировании научных исследований в России через систему грантов: РФФИ, РГНФ, гранты Президента, гранты Министерства образования и науки. Отмечается, что самые большие гранты у Министерства образования и науки, но система их распределения несовершенна. Показано, что Федеральный закон № 94-ФЗ (о государственных закупках) не выполняет своей задачи. Обсуждена система подготовки специалистов и финансирования научных исследований в разных странах. Сделан вывод о несовершенстве российской системы подготовки специалистов и распределении бюджетных средств на поддержку научных исследований.
В 2008 году, по данным РОССТАТа, Россия стала ведущей страной мира по количеству студентов. Так на 1000 человек населения в России приходилось 70 студентов (в США - 59, Великобритании - 38, Австрии - 34).
В условиях существенного падения качества образования в вузах, жесткого дефицита профессиональных рабочих кадров Минобрнауки выступило с инициативой снять учреждения начального и среднего профессионального образования с федерального бюджетного финансирования и передать в финансовое ведение территориям и субъектам Федерации. Были заявлены жесткие требования к переаттестации вузов и озвучена стратегия существенного уменьшения общего количества вузов и повышения их качества. Очевидно, что передача учреждений начального и среднего профессионального образования (с объявленным увеличением их финансирования) в ведение территорий (при скудных бюджетах и привычном недофинансировании этих территорий) чревата развалом системы начального и среднего профобразования. Вместе с тем, в сегменте высшего профобразования заявленного массового объединения «слабых» вузов «под крылом» более «сильных» так и не произошло. Отдельные случаи, связанные со стратегией «федеральных» и «национальных исследовательских» университетов, а так-
же «добровольные» слияния некоторых вузов общей картины изменить не могут. Объявленное присоединение к «бюджетному пирогу» для негосударственных вузов (даже при том, что озвучена квота на финансирование только 4,5 тысяч бюджетных мест в негосударственных вузах) в условиях существенного недофинансирования госвузов и серьезного давления на них со стороны территориальных подразделений Фонда госимущества (студентов и сотрудников стало меньше - отдавай «лишние» корпуса), не столько способствуют развитию «духа соревновательности», сколько усиливают общее состояние неровозности и неопределенности.
В отличие от ситуации в России, британский вуз, по мнению эксперта М. Лемуткиной, начинает работать на студента даже до того, как тот приходит учиться. Прежде чем открыть новую специальность, университет проводит маркетинговые исследования, убеждается в ее востребованности, а затем ищет компании, где студенты будут проходить практику. Годичная производственная практика на третьем курсе — ключевой момент в подготовке специалистов в Великобритании. А ее сочетание с трехлетним бакалавриатом называется «сэндвич-пакетом»: год практики меж двумя пластами учебы. Причем, весь этот год студенты работают по будущей специальности в одной из фирм, одобренных вузом. Статус в это время у них двоякий. С одной стороны, они остаются студентами: пользуются университетскими лабораториями, получают консультации профессоров. С другой — являются сотрудниками фирмы и получают там небольшую зарплату — около 1-1,5 тыс. фунтов в месяц. Итог — дипломная работа по реальным проблемам компании. Бакалавр без практики на британском рынке труда не котируется — совсем как молодой специалист в России. Зато у прошедших ее проблем с работой практически нет. Например, в среднем по Великобритании не трудоустраиваются по специальности лишь 6% выпускников вузов. Понятно, что при таком раскладе сэндвич-пакет в Англии более чем востребован, тем более что он позволяет найти рабочее место заранее. Толкового практиканта всегда заметят и предложат постоянную работу в компании. Важно и другое. Британские компании и вузы заинтересованы в студенческой практике не меньше студентов. Бизнес сэндвич-пакет снабжает дешевой рабочей силой и дает возможность планомерно готовить себе кадры. Университеты же благодаря тесным связям с компаниями находят инвесторов для научных исследований. И тут на первый план выходит проблема коммерциализации университетских разработок. Дело это сложное даже в Великобритании, где им занимаются давным-давно. Тут и бюрократические препоны, и риск промахнуться: ведь далеко не все даже самые блестящие научные идеи могут быть коммерциализированы. Главная же проблема — доводка, в которой нуждаются многие исследования. А точнее, поиск необходимых для этого средств — государственных и частных. Зато успех может быть очень значительным. Неудивительно, что при таком подходе исследовательские лаборатории в британских университетах оснащены много лучше, чем в России. Массу программ финансирует промышленность. Плюс бюджетное финансирование, распределяемое в соответствии с рейтингом вузов. В Британии поощряют обучение иностранцев, полагая, что предварительная селекция на
родине, обеспечивает британские вузы толковыми и целеустремленными студентами. Хорошо относятся к российским студентам и аспирантам. Более того, положительно воспринимают, когда российские школьники встраиваются в британскую систему образования (рис. 1).
>. :■ ПРЕДУНИВЕРСИТЕТСКИЕ ПРОГРАММЫ; 1В/А4£УЕ1, ШиЫОАТГОЫ
Рис. 1. Схема получения образования в Великобритании российскими школьниками и студентами
По мнению политолога Г. Бовта, в России «неимоверное количество выдаваемых дипломов шло бок о бок с низким качеством высшего образования. Учёные давно говорили об этой проблеме. Но чиновников не волновало ни непризнание дипломов российских вузов, ни то, что стало невозможно найти хорошего сварщика или техника. И только когда начала расти безработица при росте спроса на дефицитных технарей, проблемой начали заниматься вплотную». Ещё в 2007 г. был дан прогноз потребности экономики в квалифицированных кадрах к 2015 г.: число выпускников вузов превысит потребности экономики на 364 750 человек. В то же время дефицит специалистов с начальным профессиональным образованием составит 312 640 человек. Цель нового витка активности чиновников Минобрнауки понятна -перенаправить часть потока абитуриентов во всякого рода ремесленные училища (которых всё равно нет). А другую часть в вузы - обучать по специальностям, где есть дефицит кадров: «Физико-математические науки», «Сфера обслуживания», «Информационная безопасность», «Естественные науки», «Геодезия и землеустройство», «Авиационная и ракетно-космическая техника», «Оружие и системы вооружения», «Морская техника», «Автоматика
и управление». Однако трудно ожидать, что теперь экономика получит необходимые кадры, а выпускники - рабочие места. Молодые люди видят полный социальный тупик, например, в профессии геодезиста или специалиста по морской технике. Их догадки подтверждает и Россгат. Когда средняя зарплата по РФ была 18 637,5 руб., в обрабатывающих производствах 16 583,1 руб., в строительстве 18 122,2 руб., а в финансовой сфере - 42 372,9 руб.
По мнению Г. Бовта, весьма характерна информация о предпочтениях государств в выпуске тех или иных специалистов (рис. 2). Скажем, доля выпускников, специализирующихся в области здравоохранения и социального обеспечения в Великобритании 18%, США -14%, Австрии - 10%, России -6%. Достаточно сравнить реальную ситуацию в этих странах.
Рис. 2. Доля выпускников по специализации к общему числу выпускников
(по данным Г. Бовта)
Кадровые агентства в 2011 году снова подтверждают, что сейчас возрос спрос на технарей. Их стартовые зарплаты уже выше, чем у гуманитариев и экономистов: у экономиста, юриста и бухгалтера - это 20 тыс. руб., у инженера-проектировщика - 27 тыс. руб., у программиста - 30 тыс. руб. Для молодого специалиста очевидно, что мало шансов на то, что эта стартовая зарплата существенно возрастет, зато высока вероятность, что после 35 лет на твоё место подыщут выпускника опять на стартовую позицию. Иначе - в Европе, где тоже растёт спрос на инженеров, но соответственно растёт и стартовая зарплата. По оценке немецкого журнала Der Spiegel, в 2011 году средний годовой доход начинающих инженеров во Франции и Германии составляет от 36 тыс. до 45 тыс. евро (до вычета налогов). При этом зарплата прямо зависит от уровня образования.
Окончившие магистратуру европейцы зарабатывают больше коллег-бакалавров: в среднем 42 тыс. евро против 39 тыс. евро в год. А те, кто окончил ещё и аспирантуру, начинают уже с 51 600 евро. Любой российский предприниматель скажет, что уровень еврозарплат зависит от производи-
тельности труда, а у европейцев производительность намного выше, чем у россиян. Но любой российский рабочий или инженер ответит, что на европейских машинах с евротехнологиями он сумеет работать не хуже немца. Хотя статистика и показывает перепроизводство юристов и экономистов (примерно 40% от всех выпускников), не реальных профессионалов - мало. Поэтому если молодой человек успешно выучится на того же юриста в авторитетном вузе, а не в заведении, где, по словам прокуратуры, «... на 16 квадратных метрах ... просто штампуют дипломы», то шансы найти приличную работу у него есть. Ведь большинство его потенциальных конкурентов - из числа тех. кто сводит учёбу к списыванию курсовых из Интернета (что. увы, зачастую устраивает не только студентов, но и их преподавателей).
По информации эксперта М. Хачатурьян, в России 1,5 тыс. рублей в среднем составляет аспирантская стипендия, 2,5 и 4,4 тыс.— зарплата лаборанта и младшего научного сотрудника, максимальные 8,8 тыс. получают остальные участники процесса, от научного сотрудника до заведующего лабораторией. Еще есть надбавка за защищенную диссертацию: кандидатскую — 3 тыс. рублей, докторскую - 7 тыс. Итого человек на вершине научной карьеры может рассчитывать на 15,8 тыс. рублей. Для результатов, отвечающих уровню мирового рынка научной продукции, нужны соответствующие материалы. Реактивы для какого-нибудь прибора на три месяца работы могут стоить 1,5 млн. рублей, сам прибор — 300 тыс. и больше. Такие деньги у государства есть: в федеральном бюджете 2011 года на науку гражданского назначения отведено 227,8 млрд. рублей, из них 85,3 млрд. — на фундаментальные исследования и 142,5 млрд. — на прикладные. Вопрос в том, как эти деньги распределяются.
По данным эксперта М. Хачатурьян, помимо зарплат ученые могут получить финансирование в рамках Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России», которая рассчитана на срок с 2009 по 2013 год (гранты Минобрнауки) а также на гранты государственных научных фондов — Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) и Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). Плюс к тому существуют Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, нанопрограмма, «Сколко-во» и другие программы. Хороший грант от РГНФ или РФФИ — это порядка 300 тыс. рублей, очень хороший — 600 тыс. Из гранта вычитаются накладные расходы института, к которому относится лаборатория-получатель,— 15%, около трети уходит на зарплаты, таким образом, на оборудование почти ничего не остается. Но ученые держатся за эти гранты, поскольку они — единственный адекватный источник финансирования.
По оценке старшего научного сотрудника НИИ Физико-химической биологии имени А.Н. Белозерского МГУ им. М.В. Ломоносова С. Дмитриева, «РФФИ функционирует уже давно, с 1992 года. Он был создан учеными, поэтому там адекватная система составления заявок и отчетов, отлажен механизм экспертизы, там нет «откатов». Фактически система РФФИ подходит для ученых идеально, подобная система принята во всем мире». Между тем в 2010 году финансирование фондов сократилось на 17%, плани-
ровали сокращать и дальше, но научная общественность возмутилась и открыто выступила в их поддержку. В результате принято решение об увеличении финансирования РФФ с 6 млрд. руб. в 2010 г. До 6 млрд. 549,7 тыс. руб., а РГФН - с 1 млрд. руб. до 1 млрд. 422, 4 тыс. руб. Однако в 2012 г. планируемое сокращение всё же произойдёт: РФФИ выделят 4,3 млрд. руб., а РГНФ — 0,7 млрд. руб.
Гранты Минобрнауки солиднее: в настоящее время на малобюджетные гуманитарные исследования можно получить 3 млн. рублей, а естественнонаучные гранты достигают 100 млн. Общий бюджет программы на 2011 год — 26 млрд. рублей. Однако, по мнению аналитика М. Хачатурьян, беда этих грантов в том, что система отбора фактически ориентирована на стоимость проекта в большей степени, нежели на его научную значимость. К примеру, если некий проект имеет 100 баллов за качество, но при этом проектная стоимость не снижена относительно заявленного лимита, рейтинг проекта оказывается равен 45. У проекта, который за качество имеет 0 баллов, при том, что цена контракта снижена относительно лимитной в шесть раз, рейтинг будет 45,8 — он и выиграет конкурс. В результате демпинг здесь оказывается единственной выигрышной стратегией.
По информации члена-корреспондента РАН И. Каляева, средняя стоимость проекта-победителя в 2010 году уменьшилась по сравнению в 2009 годом в 1,5 — 2 раза. К окончанию целевой программы цена контракта имеет все шансы упасть до нуля. Другая проблема — форма заявки, где нужно указывать данные, о которых ученый едва ли имеет какое-то представление: например, «каковы объемы внебюджетного финансирования вашего вуза в 2007 году». Это значит, что учёный должен отложить эксперимент и сосредоточиться на анализе документов в бухгалтерии вуза. Становится очевидно, что эти правила писали чиновники, для которых такие цифры представляют исключительную важность, но если ученые начнут заниматься сбором такой информации, времени на науку не останется.
По мнению заведующего отделом этнографии Африки Музея антропологии и этнографии РАН В. Выдрина, получить деньги — это лишь полдела, еще сложнее их потратить. «Деньги выделяются, но по срокам получается так, что потратить их нужно буквально за два дня, иначе институт «попадет» на прибыль, на добавочную стоимость, а это очень плохо. При этом ни одна торгующая реактивами фирма не будет закрывать счета, пока не поставит реактивы, а это в нашей стране занимает 2 — 3 месяца. Происходит обюрокрачивание и резкое снижение мобильности. Обычно происходило так: я везу экспедицию в Африку в январе и трачу свои деньги, рассчитывая на то, что мне дадут грант или продлят предыдущий. Затем в июне-июле переводят годовой транш из РГНФ, и мне возмещают траты. Теперь же бухгалтерия говорит, что это невозможно, и деньги можно тратить исключительно с июля по ноябрь, и как ехать в экспедицию, непонятно». (В результате В. Выдрин согласился на приглашение из Франции, преподает по временному контракту в Институте восточных языков и культур (г. Париж). Зарплата не роскошная, но достаточная, деньги на экспедиции дают исправно, он уже планирует пристроить там и своих аспирантов.).
Но и это еще не все. В дополнение к 94-му ФЗ (федеральному закону о госзакупках), исходя из которого составляется финансовая отчетность, существует документ, где перечислено 62 тыс. наименований категорий товаров и услуг. Что любопытно: категорий хлебобулочных и кондитерских изделий там свыше 500, включая пять категорий вафельных тортов и восемь — ржаного хлеба из обойной муки, при этом ферменты, которых существует несколько сотен разновидностей и без которых не может существовать ни одна биохимическая лаборатория, сведены в одну-единственную категорию. А самый подходящий по названию раздел, к которому можно отнести пробирки на 1 мл (их, как правило, в лабораторном хозяйстве нужны тысячи),— это «бутыли из полимерных материалов». По этому списку каждая лаборатория обязана расписать свои закупки на квартал вперед, часто не зная при этом ни объемов будущего финансирования по грантам, ни сроков, когда деньги поступят. Одно юридическое лицо может самостоятельно совершать закупки товаров одной категории не более чем на 100 тыс. рублей в квартал. Если предполагаемая сумма превышает 100 тыс., необходимо объявлять тендер, который выигрывает компания, предложившая меньшую цену. Но дешевле не значит лучше: аппаратура и материалы, которые требуются для научных экспериментов, сильно варьируются в нюансах свойств, и часто оказывается, что тот прибор, который в результате тендера лаборатория обязана купить, ей по набору параметров не подходит. Закон разрабатывался как антикоррупционный, чтобы заказчики не вступали в сговор с фирмами-поставщиками, но нередко получается так, что лаборатории по объективным причинам нужен прибор определенного поставщика и, чтобы избежать тендера, приходится с этой фирмой договариваться: та в итоге продает прибор де-юре по запчастям и раскидывает по категориям, которые часто к делу не относятся.
В крупных организациях, таких как МГУ им. М.В. Ломоносова, все лаборатории которого недавно были отнесены к одному юридическому лицу, закупки совершаются совокупно, так что без тендеров обойтись не удастся. Таким организациям грозит полная остановка работ. В ответ на протест учёных МГУ им. М.В. Ломоносова министр образования и науки А. Фурсенко заявил, что проблема «надуманная» и она решается «просто более эффективной работой людей на тех же самых факультетах», но при этом предположил, что для закупок, обеспечивающих развитие науки, все-таки потребуется специальный закон: «У нас предложения есть, мы очень тесно работаем в этом вопросе с Минэкономразвития, и я думаю, что в достаточно короткий срок, буквально от недели до месяца, соответствующие предложения будут сделаны. Эти предложения будут публичными, мы дадим возможность эти вещи обсудить».
Таким образом, помучившись с заявками и сто-страничными отчетами, которые редко кто читает, в итоге по государственным грантам можно рассчитывать на прибавку к зарплате примерно в 5 тыс. рублей в месяц в гуманитарной сфере и в 10 тыс. — в технической и естественнонаучной. Правда, некоторым удается откладывать ещё и суточные, которые выдаются в зарубежных командировках, а это до $70 в сутки.
Существуют индивидуальные гранты. Грант президента РФ составляет 600 тыс. рублей в год для молодого кандидата наук (до 35 лет) и 1 млн. — для молодого доктора наук (до 40 лет). Индивидуальные гранты раздают также частные фонды: «Династия», Фонд содействия отечественной науке. Появляются и специализированные фонды вроде Фонда фундаментальных лингвистических исследований, основанного в конце 2010 года. Грант Ми-нобрнауки решает, конечно, многие проблемы, но помимо того, что следует быть готовым к бюрократическим сложностям, нужно правильно выбрать поле для работы: с одной стороны, узкое, чтобы была меньше конкуренция, а с другой — востребованное; здесь многое зависит от личных качеств руководства, которое умеет составлять «вкусные» заявки и отчеты и убеждать начальство, что то или иное научное направление является приоритетным.
Впрочем, по мнению профессора кафедры квантовой электроники физического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова С. Кулика, нередко проблема не столько в деньгах, сколько в кадрах: «В области квантовой информации и квантовой связи имеется несколько источников бюджетного финансирования, но есть и множество желающих их получить. Проблема в том, что практически нет квалифицированных кадров, а если и есть, до них деньги не доходят — распыляются на неквалифицированные. Так что будущее зависит от политики распределения бюджетных средств. Если будет как сейчас, ничего хорошего не выйдет: разбазарим деньги и последние кадры. Нужно целевое финансирование двух-трех работающих лабораторий в рамках национальной программы сроком не менее пяти лет».
Многие молодые учёные уезжают вынужденно, например, аспирант в МГУ им. М.В. Ломоносова, зачисленный на 20% ставки инженером, получает около 5 тыс. рублей. Поехав, скажем в Институт Беркли (США) «на пост-док» (зарубежная программа стажировки для молодых ученых со степенью PhD - «доктора философии», аналог в России - кандидат наук) он будет получать стипендию $60 тыс. в год. Если он скроет российскую научную степень и сдаст там относительно несложные экзамены в аспирантуру (стипендия порядка $27 тыс. в год), то получив степень PhD, может рассчитывать на научную карьеру в Америке.
Правда, «на волне» объявленной программы противодействия «утечке мозгов», для российского ученого с иностранной научной степенью, может найтись ограниченное число вакансий и в России. Так на недавно открытом математическом факультете Высшей школы экономики платят надбавку в 40 тыс. рублей при наличии публикаций в иностранных реферируемых журналах в предыдущие два календарных года. Так что базовая ставка получается приличная: 60 тыс. рублей.
Эксперт М. Хачатурьян, считает, что, без сомнения, за рубежом лучше оборудованы исследовательские базы. Но европейские, к примеру, зарплаты позволяют поддерживать примерно такой же уровень жизни, что и зарплата в России. Во Франции, например, в Парижском Институте восточных языков и культур стипендия работающего по контракту российского аспиранта €1200, а если одновременно и преподавать, то - €1600 (для сравнения: в Институте языкознания РАН на той же специальности — 1500 руб-
лей). Американцы, впрочем, платят побольше. Однако перспективы и там, и там не гарантированы: если устроиться в аспирантуру довольно легко и несколько труднее — на постдок, то найти стабильное место в лаборатории или университете практически невозможно, конкурс огромный. При этом не факт, что продлят контракт. А в России «перспективы больших денег мутноваты и борьбе за них нужно отдавать половину рабочего времени, зато ставка младшего научного сотрудника в 4400 рублей — это пожизненно».
По мнению эксперта М. Хачатурьян, тот факт, что на прикладные научные исследования денег выделяется на 75% больше, чем на фундаментальные, наглядно демонстрирует приоритеты государства. Фундаментальные исследования монетизируются хорошо если через 5-10 лет, и вкладываться в них вроде бы не очень-то выгодно. Однако здесь уместно упомянуть ядерную физику, которая в 30-е годы прошлого века критиковалась в СССР за «отрыв от практических нужд народного хозяйства», а во второй половине 40-х обеспечила развитие важнейшего проекта тех лет — атомного.
Эффективность вложений в фундаментальную науку можно измерить, хоть и весьма грубо, посчитав количество научных публикаций. В 2010 году сотрудниками газеты «Троицкий вариант» проведен анализ базы данных научных изданий Web of Science. При всех ее недостатках (в частности, далеко не все российские журналы в ней представлены, но, скорее всего, эта проблема касается и других стран) эта база позволяет проследить общую тенденцию и сделать определенные выводы.
С 1993 по 2008 год количество публикаций в Китае увеличилось в 11 раз, перевалив за сотню тысяч, в Бразилии — в 7,1 раза, достигнув 34 тыс., в Турции — в 13 раз, до 23,5 тыс. Иран, активно развивающий ядерную программу, показывает здесь просто взрывной рост — в 45 раз, 13 тыс. статей в 2008 году. В «отстающих» странах ЕС медленнее всего растет публикационная активность Испании (в 3,3 раза, до 48 тыс. статей в 2008 году) и Польши (3,6 раза, 22 тыс.). В небольших развитых странах, впрочем, цифры меньше: в Швеции, например, в 2008 году опубликовано 22 тыс. статей при росте в 1,7 раза. Зато в Японии, хотя рост там относительно небольшой,— 1,6 раза, количество публикаций достигло 92 тыс. В США уже в 1980 году вышло больше 100 тыс. статей. Российские ученые опубликовали в 1993 году 25 тыс. статей, а в 2008-м — 30 тыс., причем основной рост пришелся на первую половину 90-х годов. Но еще любопытнее внутрирос-сийская динамика. Более чем в половине российских публикаций указывается, что исследования проводились при поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ), бюджет которого в 2009 году составил 7,1 млрд. рублей. Между тем «Курчатовский институт», в 2009 году получивший 2,5 млрд. рублей, опубликовал тогда всего 421 статью (в 1995-м — 419). Физический институт им. П. Н. Лебедева и Физико-технический институт им. А. Ф. Иоффе опубликовали в 2009 году 570 и 810 статей соответственно, при том, что относятся к РАН и финансирование у них намного беднее.
Научный сотрудник А. Манин, не без основания полагает, что важнейшая проблема российской науки — отсутствие молодежи. Средний воз-
раст ученых превысил среднюю продолжительность жизни, приток молодых исследователей ничтожен. Корректное решение этой многопараметрической задачи требует существенных аналитических и вычислительных усилий. А. Манин по собственной инициативе разработал простую полуколичественную модель вовлечения молодых ученых в сферу активной научной деятельности, которая может служить базой для дальнейших исследований (рис. 3).
Рис. 3. Зависимость интенсивности вовлечения молодых ученых в сферу активной научной деятельности от величины оплаты труда (Модель А. Манина, пояснения в тексте)
Важнейшим параметром задачи является реальный прожиточный минимум Ш (порог выживания). Определять его следует не из данных Росста-та, а по естественному критерию — цене предложения на рынке неквалифицированного труда. Если, скажем, торговая компания набирает грузчиков на зарплату в 23—24 тыс. руб. в месяц + еда + дорога, значит, за меньшие деньги она найдет маргиналов или нелегалов. Итак, оценка Б 1=25 тыс. руб. для больших городов представляется адекватной. Здесь не учтены квартирные расходы, а большинство молодых ученых работает не по месту рождения. Но пусть в нулевом приближении они все живут в общежитиях. Второй параметр — 02. Это деньги, на которые может рассчитывать толковый выпускник научного вуза на вне-научном рынке труда (скажем, в коммерческом программировании). Параметр сильно размыт, ожидаемое среднее составляет Б2=45 тыс. руб. В нулевом приближении зависимость интенсивности ] прихода молодых специалистов в науку представляет собой простейшую двухступенчатую функцию (сумму двух тэта-функций Хэвисайда):
1=А 0(Х-Б1)+В-0(Х-Б2) Пока входная зарплата в науке X не достигает порога выживания Б1, приток специалистов будет нулевым. После пересечения порога происходит скачок, затем интенсивность неизменна до достижения Б2, после которого — еще один скачок. Дальнейшее поведение функции 1(Х) для нас несущественно (отметим, для качественного анализа несущественны и величины
обоих скачков: А, В). Следует учесть в качестве поправок перед первым скачком выпускников, не имеющих зарплатных предпочтений и молодых ученых, планирующих эмигрировать, а также аспирантов, «скрывающихся» в аспирантуре от призыва в армию. Очевидно, что аналогичные поправки должны наблюдаться и после первого скачка. Они из рассмотрения исключаются. Аккуратное определение поправок требует громоздких самосогласованных вычислений. По оценке А. Мынина, «размытие» при Х<Ш не превышает 5% величины первого скачка. Существенно, что резкий переход в точке Ш при учете поправок сохраняется (аналог скачка Мигдала в теории Ферми для жидкости). Полученные зависимости 1(Х) в нулевом и первом порядке представлены на рисунке 3. Текущее значение входной зарплаты в науке (после трех повышений) составляет 5—11 тыс. руб. Среднее от этого интервала 00=8 тыс. руб. также отмечено па графике (рис.3).
Из рисунка 3 видно, что решить вопрос привлечения молодежи в науку можно лишь втрое (против существующей) увеличив зарплату, то есть довести параметр 00 до Ш. В противном случае выход только в снижении параметра 02 до уровня БО, то есть во всех «ненаучных» отраслях снизить зарплату до 5—11 тыс. руб. Тогда выпускники окажутся перед свободным выбором, и их распределение по отраслям, включая науку, станет естественным. Представляется, что при всей нестрогости и спорности такого исследования, его результаты заслуживают заинтересованного внимания.
По информации Совета молодых ученых Российской академии наук, подавляющее большинство талантливой молодёжи убывает в научную эмиграцию по сугубо материальным причинам. В России для них нет ни свободных исследовательских ставок, ни оборудования и реактивов, ни жилья. Единственное, что есть, — аспирантские стипендии и зарплаты за гранью выживания (1,5 тыс. рублей и 7,5—10 тыс. рублей соответственно).
Власти это в принципе понимают: недаром ещё на встрече с молодыми учёными РАН (15 декабря 2009 года) как раз по этому поводу Президент России Д. Медведев дал целый ряд поручений — создать в исследовательских институтах РАН 1 тыс. дополнительных ставок для молодых ученых, одномоментно предоставить молодым ученым 5 тыс. квартир, повысить стипендии аспирантам. Но президентские поручения оказались неисполнимыми — по крайней мере в текущем десятилетии. Например, чтобы создать 1 тыс. дополнительных рабочих мест, требуется более 600 млн. рублей. А их в бюджете нет. Но хуже всего, по мнению эксперта М. Лемуткиной, как и следовало ожидать, обстоит дело с обещанным жильем. Так, по информации председателя СМУ РАН В. Мысиной, для выделения 5 тыс. квартир нужны 9,2 млрд. рублей. Денег в бюджете 2010 года не оказалось, на 2011 год выделен только 1 млрд. рублей, на 2012 — неизвестно (это — год выборов), а в 2013-м—еще 1 млрд. Таким образом, из 9 млрд. пока выделен только 1. На покупку этого явно недостаточно, поэтому в РАН решили не приобретать, а строить жилье, благо у РАН есть территории, где это возможно. Но по закону РАН не владеет этими землями, а лишь имеет их в оперативном управлении и строиться не может: это - прерогатива Росимущества. Единственный найденный выход — привлечение в качестве посредника Фонда А. Бравер-
мана, который готов выделить сначала 1 млрд., а потом еще 3 млрд. рублей в счет продажи части земель РАН. Но даже в этом случае удастся собрать только 6 млрд. рублей (вместе с обещанными к 2013 году 2 млрд. из бюджета). По мнению заместителя председателя СМУ РАН М. Быкадорова, на государственные программы у молодых ученых тоже мало надежды. Во всех госстратегиях есть правильные слова и цифры, но плана реализации этих цифр нет. Взять хотя бы программу развития образования и науки до 2008 года. Она предполагала, что уже в эти сроки минимальная зарплата научных сотрудников составит 12 тыс. рублей. А она и сегодня 7,5 тыс. у стажера и
10 тыс. руб. у младшего научного сотрудника. «Очевидно же, что программа дала сбой и не была выполнена. А на сайте Минобрнауки уже новая программа развития. И, наверное, тоже не будет выполнена".
Эксперт М. Лемуткина подчёркивает: «начиная со школы, государство вкладывает в человека большие средства. Но когда наступает момент, когда он может вернуть их стране своими открытиями, государство говорит: на ваши зарплаты нет денег! И буквально вынуждает нас уехать за границу, где они есть».
В России есть фонды, поддерживающие науку. Фонд «Династия» (основатель - Д. Зимин) ежемесячно выделяет студентам-физикам по 4,8 тыс. руб.,, аспирантам - 15 тыс. руб., молодым кандидатам и докторам наук -20 тыс. руб. Потанинская студенческая стипендия (основатель - В. Потанин) составляет 3,5 тыс. руб. Фонд содействия отечественной науке (основатели -Р. Абрамович и О. Дерипаска) выделяет аспирантам по 52 тыс. руб. в год. До недавнего времени у этого фонда была еще программа для молодых кандидатов и докторов наук: 78 и 130 тыс. руб. соответственно в течение года. Подспорье приличное, но его можно рассматривать скорее как прибавку к зарплате — оборудование на эти деньги не купишь. Совокупные траты этих трех фондов за все время существования не дотягивают до 3 млрд. руб., тогда как в одном только 2011 году государство выделило на научные фонды
11 млрд. руб. Фонд фундаментальных лингвистических исследований, основанный в 2010 году, преследует несколько иные цели. Как и государственные фонды, этот фонд спонсирует не людей, а решение научных задач: дает деньги на полевые исследования, организацию конференций, издание монографий и т. п. Деятельность фонда максимально упрощена и открыта. Процедура подачи заявок через сайт фонда занимает не более десяти минут, решение принимается в короткий срок. Гранты выделяются напрямую ученым, минуя бюрократические процедуры учреждений и организаций. Программу поддержки исследовательских проектов готов запустить и фонд содействия отечественной науке. Программа рассматривается как венчурная, чтобы впоследствии передать исследования на софинансирование крупным промышленным группам. Проект предполагает финансирование передовых исследований по стратегическим направлениям науки и технологий, таким как энергетика, новые материалы, прикладная экология и другие. Кроме того, предполагается организация рабочих семинаров для молодых исследователей, а также краткий курс лекций для повышения квалификации инженеров и технологов.
