CC BY
134
6. КРИМИНОЛОГИЯ (СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 12.00.08)
6.1. НАУЧНЫЕ ОСНОВЫ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ЗАКОНОТВОРЧЕСТВА
Лунеев В.В., доктор юридических наук, профессор, Лауреат Государственной премии РФ, Институт государства и права РАН
Аннотация: В статье обосновывается необходимость разработки научных основ отечественного законодательства.
Ключевые слова: законотворчество, криминология, организованная преступность.
Кто организовал в СССР перестройку, ученые?
Нет, что Вы. Ученые вначале проверили бы ее на мышах...
Поговорка нулевых 90-х.
В последние годы обострилась особая озабоченность о научных основах нашего законотворчества. Есть ли они у нас? Сказать, нет. Не совсем справедливо. Сказать есть, язык не поворачивается. Какие-то активные административные хлопоты наблюдаются. Но вряд ли их можно отнести к научным основам? В настоящее время широко используется метод высокого руководства: «Veni, vidi. vici». А после этого административные старания - угодить начальству, его пожеланиям, выполнить его указания. Тогда как действительная научная аргументация может формироваться лишь специалистами на основе фундаментального анализа реалий криминологами, криминалистами, экономистами и другими специалистами при разработке вариантов минимизации криминала, прогнозе предлагаемых нововведений и устранений криминогенных факторов. В этом - ключ понимания фундаментальной сути действующего и разрабатываемого законодательства, на основе которого может осуществляться более эффективная борьба с преступностью.
На крутых поворотах истории России (1917, 1985, 1991 г.) политики, рвущиеся к власти на отрицании прежнего правового порядка (строя), получали ее относительно легко. Но, оказавшись неожиданно во главе страны, они, как правило, не знали, что делать дальше. Большевики, отрицавшие царизм, путем революционного насилия легко сокрушили его, но, по сути, не имели ясной реалистической программы правового возрождения страны и завели ее в исторический тупик и в ГУЛАГ. Инициатор перестройки, с трудом понявший, что «так жить нельзя», оказавшись у руля СССР, не знал, как вывести страну из кризиса, и привел ее к развалу и к безграничному росту преступности. Сомнительный демократ советской закалки, пришедший к власти на антикоммунизме и антисоветизме, вообще не имел сколько-нибудь четких представлений
о возможных путях правового развития России. Доминировала пропаганда вестернизма, о котором не имели достаточного представления, не говоря уже о его криминогенном многообразии в каждой из западных стран. Поэтому самыми доступными оказались привычные методы проб и ошибок и «революционные» эксперименты на живых людях и живых общественных отношениях. Но эти методы оказались (по опыту прежних фасадных мер) исключительно криминогенными.
Даже, казалось-бы, грамотный и искушенный академик-советник и перестройщик с американским опытом
и знаниями А.Н.Яковлев в конце своей жизни признается: «Я не ожидал всех сложностей предстоящего процесса. Не сразу пришло понимание, что воплощение демократии в жизнь реальной России потребует колоссальных и длительных усилий... Я был убежден, что стоит только вернуть народу России свободу, как он проснется и возвысится, начнет обустраивать свою жизнь так, как ему потребно. Все это оказалось блаженной романтикой. В жизни все получилось во многом по-другому»1
Общим трендом борьбы с преступностью даже в недавние периоды перестройки и российского самоутверждения в стране было провальное снижение социально-правового контроля преступности в силу социально-правовой беспомощности перед криминалом и неоправданной, но показной демократии и гуманности к опасным российским преступникам. Охлократия и правовой нигилизм стали главной и неуправляемой силой. Даже термин «борьба с преступностью» в те годы признавался некорректным.
Фактическая преступность интенсивно росла. Ответом на это были формальные указы по усилению борьбы и показные, ничем не обеспеченные государственные программы с тем же наименованием. Раскрываемость снизилась до предела. Эти неблагоприятные данные встревожили власти, и они традиционно жестко потребовали усиления борьбы с преступностью, ее снижения и раскрытия. По этой команде темпы прироста стали «планово» «снижаться», а раскрываемость - «расти». И такой «управленческий подход» практически сохраняется с некоторыми изменениями до сих пор. Усиление борьбы, как правило, велось не с преступностью, а с правоохранительной системой, которая была не способна «показать себя» и мешала рвущимся любыми путями к власти и собственности нуворишам. Пять раз под разными предлогами разрушалась служба безопасности страны, которую потом с большими потерями приходилось восстанавливать. Ныне разрушается самое профессиональное Главное разведывательное управление, военная разведка. Авторы так и пишут «ГРУ СССР: разведка которой больше нет»2.
Под лозунгами демократии, свободы и прав человека решались узкие своекорыстные задачи, т.е. типичные политические и криминологические мошенничества. Опыт демократических западноевропейских стран, где установлен в основе своей строгий государственный и гражданский контроль за соблюдением законов, был полностью игнорирован. При самом примитивном анализе на протяжении 40 лет (1966-2006 г.) преступность с некоторыми перерывами росла около 35 лет, увеличившись и в абсолютных и относительных показателях почти в 5 раз. И лишь в последнее время с 2007 г., после «новых» указаний3 уровень преступности необъяснимо стал снижаться. Президент России точно оценил эту динамику: «Брехня».
Таким образом, о каких-либо научных основах законотворчества в прошедшие годы говорить не приходится. А на современном этапе, когда много говорится
1 Яковлев А. Омут памяти. М., 2000. С.16
2 Mhtml:http:webattach.mail.yandex.net/message_part_real/
А также Колпакиди А.И. «Эциклопедия ГРУ»
3 См., например: Лунеев В.В. Преступность ХХ века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 2005. С. 149-279; Преступность и правонарушения (2005-2009). Статистический сборник. М. 2010. С.12-17.
об инновациях, мониторинге, анализе и прогнозе, что-либо изменилось в плане научных основ законотворчества? Какие научные учреждения (мозговые центры) системно и каждодневно отслеживают (мониторят) преступность в нашей стране в целом, ее отдельных регионах, отраслях, видах преступных деяний; изучают их социальную, экономическую, демографическую и духовную базу, получают данные о преступности и о ее причинах необходимую объективную закрытую и полузакрытую информацию (а она огромна); научно переваривают ее по объективно отработанной методике и на этой обстоятельной основе прогнозируют криминологические тенденции в обозримое будущее, выдавая важнейшие криминологические, социальноправовые, управленческие и законотворческие рекомендации и советы властям? К великому сожалению, этого нет. Говорильни - много. Органы правоохраны и даже более высокие власти очень активно начинают «махать кулаками (приказами и указаниями, увольнениями) после драки». Как бы не были они строги, крикливы и активны, они всегда будут «постфактумными», шумными, спешными, поверхностными и часто далекими от научной обоснованности. Мне, прослужившему 37 лет в войсках, этот скорый, показной и разгромный сценарий военного начальства по поводу случившихся «ЧП» хорошо известен. Профессиональный разбор его наступал позже, выявлялись реальные и нередко совсем иные причины и виновные. «Но поезд уже ушел». Правду восстановить трудно и не безопасно.
Научных сил: политологических, социальных, экономических, организаторских, правовых, криминологических и даже демагогических, у нас много. Но их аналитическая работа малоизвестна, да и является ли она системной, перманентной и научно обеспеченной. Каждое научное или учебное государственное учреждение работает по своему местечковому плану. Научные силы разрозненны. Они выполняют свои, частные и даже личностные задачи, не зная того, что делается у соседа. В нашей стране исторически гуманитарные общественные, юридические и криминологические исследования являются «самодельными». Я вспоминаю, как по заданию Президиума РАН мы работали по проблеме глобализации. Никаких общих задач, целей, методов и решений не ставилось. Каждый писал, что мог,4 хотя выработка единой концепции в академическом плане является чрезвычайно важной. Аналогичная работа проводилась и проводится Общественноконсультативным советом по проблемам борьбы с терроризмом.5
4 Автор работал над проблемой «Эпоха глобализации и преступность» (М.2007), одновременно изданной в частном издательстве. Другие авторы делали это также или по-своему. Затем нам приказали все рукописи сдать в отделение, где они были пе-рередактированы и сформированы по-своему в виде большой книги «Россия в глобализирующемся мире» («Наука», М., 2007). Книга получилась разноплановой, с обособлением философских, социально-политических, социологических, психологических, правовых аспектов, между которыми не было выработанного общего подхода, целостного единства, слитных задач, выводов и целей. А и в отечественной и в мировой науке о глобализации нет единых теоретических и практических подходов.
5 Согласованных единых исследований не проводится и по теме борьбы с терроризмом. Нашим коллективом авторов было издано три книги «Социальные и психологические проблемы борьбы с международным терроризмом» (2002), «Борьба с терроризмом» (2004), «Высокотехнологичный терроризм». Материалы российско-американского семинара (на рус. и англ. языках, 2002). В настоящее время идет работа над следующей книгой. Но подход тот же: кто чего может. Разные подходы в точных науках
В США, например, огромное число университетских аналитических мозговых центров, которые обеспечивают правящую элиту по аналогии аналитических служб Библиотеки Конгресса. Библиотека скупает все ценное в мире, анализирует и регулярно снабжает все власти необходимыми мировыми и национальными анализами и прогнозами. А многочисленные исследовательские центры прямо, непосредственно и непрерывно нацелены на анализ, прогноз необходимых реалий и выработку практических нормативных рекомендаций властям и обществу. Не случайно после известного теракта от 11 сентября 2001 г. в США не было подобных случаев терроризма, хотя жаждующих к их совершению против США предостаточно. Там аналитическая и прогностическая работа поставлена на небывалую высоту.
Для РАН это чужая тема. У нас сейчас в ней даже нет ученых соответствующей криминологической и террологической специализации. Никаких непрерывно работающих системных центров в сфере криминальных наук у нас нет. Даже в более бедной Украине есть государственная юридическая академия. У нас тоже есть какая-то самостийная юракадемия. Но она не работает. А самое главное, мы не имеем объективной и сопоставимой криминологической и социальноправовой информации. Пожалуй, единственной аналитически и прогностически работающей организацией в нашей стране является Счетная палата РФ. Она не занимается законотворчеством, но ей все доступно и она обеспечивает его в своей сфере добротным исследовательским материалом, который, правда, не всегда реализуется властями.
Правда, у нас есть Институт законодательства при Правительстве страны. К сожалению, мне не известны, имеет ли он необходимые аналитические и прогностические кадры, работающие в криминальной сфере. Во-вторых, он ведомственный и полностью зависимый от мнения высоких чиновников. Было время, когда ИГП РАН был определен аналитическим центром президента. Институт академический многопрофильный и практически независимый. Но его лишили этого статуса, не дав поработать. Надо честно сказать, и кадров аналитического и прогностического плана по криминологии, социологии уголовного права и другим криминальным отраслям и в академическом институте практически почти не осталось. Аналитики и футурологи в криминальной сфере не имеют спроса, а потому они и не рождаются, а вырождаются.
Подготовлен и принят серьезный закон «О полиции». В гл. 12 (самой большой по объему) детальным образом перечислены все обязанности и права полиции. Они сводятся к защите личности, общества и государства, пресечении преступлений, выявлению и раскрытию деяний, в розыску лиц, задержании виновных и т.д. и т.п. Если одним словом сказать: к постфактум-ным «пожарным» явлениям. Во всем законе нет аналитических обязанностей, нет даже намека на сбор, анализ и прогноз криминогенных факторов. Есть гл. 17 «Формирование и ведение банков данных о гражданах». Огромный перечень данных о лицах (п.п. 1-23). Глава предваряется тем, что полиция имеет право обрабатывать данные о гражданах, необходимых для выполнения ее обязанностей. Но нет ни слова об аналитических и прогностических обязанностей полиции
могут быть связаны с единой теорией или ее ответвлениями. В общественных науках найти единую теорию трудно. В связи с чем она во многом проигрывает.
на основе собираемых данных. В законе нет ни слова об изучении латентных деяний. Наверное, правильно ввели в ФЗ «О прокуратуре РФ» ст. 51 о статистической отчетности. Теперь Генпрокуратура будет вести государственный единый статистический учет заявлений и сообщений о преступлениях, состояния преступности, раскрываемости преступлений, состояния и результатов следственной работы и прокурорского надзора, а также устанавливает единый порядок формирования и представления отчетности в органах прокуратуры. Ранее были инструкции и приказы Ген-рокуратуры, Генпрокуратуры и МВД, Генпрокуратуры и всех других правоохранительных органов. Успехов не было. Учет был лживый. Посмотрим, как будет сейчас. Надежды на более объективный учет нет, потому что Генпрокуратура никогда не была в стороне от этого дела и имела в этом большие права и полномочия, а также знала всю технологию мошеннического учета преступности в милиции. Перевод системного учета преступности из милиции (полиции) в прокуратуру потребует много времени, средств, кадров и огромных усилий. Однако и во внесенные изменения в отдельные законодательные акты РФ в связи с принятием ФЗ «О полиции», касающиеся объективации учета и отчетности, а также аналитической, прогностической и профилактической упредительной работы никаких нормативов не принято.
Представьте себе:
- мы не знаем реального объема преступности даже по убийствам;
- мы не знаем более или менее полных социальных, экономических и даже физических последствий преступности;
- мы не знаем действительной эффективности борьбы с преступностью;
- мы не знаем, во что в целом преступность обходится нашему народу;
- мы не имеем сколько-нибудь адекватного прогноза ее возможного развития на основе интенсивных изменений в стране и мире;
- мы не знаем, во что она фактически в целом обходится государству и обществу;
- мы не знаем, сколько бесполезных и социально вредных действий (кроме редких, которые трудно скрыть) совершает система уголовной юстиции в своих личных или начальственных интересах вместо борьбы с преступностью;
- мы глубинно и системно не изучаем эти проблемы. У нас нет и соответствующих кадров. Мы привыкли ко всему этому «незнанию», как к стихии и живем по российскому обычаю «куда кривая вывезет».
Более того, пока не всегда можно было получить необходимых данных. В 2008 году нами были запрошены необходимые сведения для оценки эффективности деятельности правоохранительных органов и для расчета числа дел на определенное число правоохранителей (она у нас самая низкая). Были посланы запросы первым лицам всех правоохранительных и судебных органов от ИГП РАН. Институт просил данные о штатной численности правоохранителей и о бюджете этой численности в 2003-2007 годы. Ведомства фактически не ответили на запросы.
Общеизвестно, что проблема реальной преступности в нашей стране очень остра. Вряд ли кто будет оспаривать такое утверждение, что никакой экономики (включая инновационную), никакого соблюдения прав человека, никакой демократии, никакого правопорядка нельзя достигнуть в условиях господ-
ства неведомого криминала. Но такова печальная и объективная криминальная реальность в нашей стране в ее многообразии.
Догматики уголовного права всюду доминируют, поскольку уголовное право в юридических вузах и в практической правоохранительной деятельности является важным предметом, важным в плане его понимания и правоприменения для квалификации деяний. Но для криминологической и социально-правовой аналитической и прогностической деятельности догма уголовного права мало пригодна. А для непосредственного анализа наш институт исторически никогда системно не получал и не получает социальной, демографической, экономической, криминологической, уголовно-правовой, уголовно-процессуальной, милицейской (полицейской) судебной информации. «По знакомству и особому запросу, что-то получить можно». Но не всем и не все. Более того, экономическая, социальная, демографическая, медицинская и иная статистика, которая необходима для аналитической и прогностической работы, не собирается самими правоохранительными органами.
В нашей стране собирается огромная официально учтенная информация о криминальных деяниях за исключением латентных, а их доля многократно выше, чем зарегистрированных. Но даже при таком частичном сборе это очень дорогое удовольствие. Тратятся миллионы рублей. А собранная дорогая информация используется частично и выборочно. Может быть, когда криминологическая и уголовно-правовая статистика перейдет в Генеральную прокуратуру, она даст аналитические и прогностические плоды. А пока она приносит мало пользы (миллионы на ее сбор и выбрасывание ее на ветер). Дело доходит до анекдота. Сохраняются еще советские бюрократические препоны. Я несколько лет тому назад с разрешения руководства запросил не обычные данные о заключенных. Но конкретная исполнительница мне их не выдала. Ее слова: «Начальство молодое, ничего не знает. Я 30 лет сижу на этих данных и никому не даю. Не дам и Вам».
А вот если обратиться к европейским реалиям? Там латентная преступность тоже велика, не менее 50%, а учтенная преступность в 4-5 раз выше нашей, зарегистрированной. Но эти реалии там открыты перед народом и министерства внутренних дел принимают меры постоянной объективизации криминогенной обстановки. В Великобритании, например, в целях изучения латентности МВД официально и системно исследует виктимизацию населения. В процессе опросов населения по программе Британского обзора преступности (The British Crime Survey - BCS), который стал официальным, оказывается, что фактическая преступность почти в 4 раза больше учтенной. Например, в 2000 г. полицией было зарегистрировано 2,5 млн. наиболее распространенных 10 видов преступлений, а по опросам населения их было выявлено 9,9 млн. тех же видов. Таким образом, уровень реальной преступности и при таком подходе оказывается в 4 раза выше регистрируемой. В том же 2000 г. в Англии и Уэльсе (по опросам населения) жертвами преступлений стали 27% жителей. И Министр внутренних дел Великобритании Дэвид Бланкет вынужден был публично признать: «Наше общество предстает в чудовищном свете. В прошлом году (2000 г. - В.Л.) было совершено всего почти 13 млн. преступлений. Получается практически каждый четвертый житель страны - жертва преступления». Эти данные крайне неблагоприятны для мВд. Но там решается этот вопрос не подгонкой законов, а
повышением эффективности противодействия преступности.
Исторические примеры.
Нужда в научно обоснованном законотворчестве особо остро ощутилась необходимой в целях законотворчества еще в Средневековье. Обоснованно любимый специалистами уголовного права догматической направленности Чезаре Беккариа писал: «Откроем историю - и мы увидим, что законы, которые все же являются или должны являться договорами свободных людей, почти всегда служат только орудием страстей незначительного меньшинства или же порождаются случайной и мимолетной необходимостью. Нигде еще законы не написаны бесстрастным исследователем человеческой природы, которой направил бы деятельность людской массы к единой цели и постоянно имел бы ее в виду, а именно - возможно большее счастье для возможно большего числа людей...»6 Мир был глух к этой части его работы, хотя она приобрела в целом огромную популярнось.
В 18 веке наш соотечественник А.Н.Радищев, намного раньше известнейшего Адольфа Кетле в работе «О законоположении» (1802) пришел к исключительно важным выводам о роли уголовной статистики и социологии в организации борьбы с преступностью. Он не просто констатировал печальные тенденции преступности, а предложил основные направления использования статистических и социологических данных закономерностей в правотворческой работе.
В своем Законоположении он писал, что для разработки новых законов необходим полноценный статистический материал, правдиво освещающий преступность, ее причины, деятельность правосудия и другие правовые и экономические вопросы, что только на основании таких данных «можно почерпнуть мысли для будущего законоположения».7 Имея перед собой судо-происшествия разных годов и разных областей обширной России, ясно видно будет: какие причины и побуждения к содеянному преступлению. Только, видя источники преступления можно найти будет ему пре-граду.8 За глубочайшее «Путешествие из Петербурга в Москву» он получил ссылку в Сибирь, а за написанное по приказу царя «О законоположении» оказался в опале и покончил с собой.
Мы не освоили великие идеи зарубежного и отечественного прошлого. И даже тогда, когда приоткрыли криминологию и социологию права, мы стремились оградить догматический огородик от ненужных наук о криминальных реалиях. «Бич человека,- полагал Галилей, - это воображаемое знание». Книжная ученость, а не реалии жизни. Мудрый А.А.Герцензон просил не разрывать единую науку криминологию и социологию уголовного права, ибо последнее уйдет в догматику, а криминология оторвется от права,9 но его никто не послушал.
На этой догматической основе и формировался последний УК РФ в острой борьбе с прокоммунистами и протопсевдодемократами, которые утратили почву под ногами от псевдосвободы. Академик В.Н.Кудрявцев
6 Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях/ составитель и предисловие В.С.Овчинского. М. 2004. С.88.
7 Радищев А.Н. Избранные философские и общественнополитические произведения. М., 1952. С.460.
8 Там же.
9 Герцензон А.А. Введение в советскую криминологию. М., 1965.
С.32.
мирил эти враждующие стороны. Тем не менее, в основе кодекса не было никаких социально-правовых и криминологических исследований. Кодекс писался методом «умных, смелых и новоклановых голов», в условиях кто кого. Прошло 14 лет в него внесено более 900 пожарных и научно не обоснованных изменений, а на подходе еще сотни. А вот Федеральный УК США обсуждался десятки лет, но так и не был принят в связи с непреодолимыми разногласиями между центром и некоторыми штатами. А УК Германии был принят в 1871 г. при Бисмарке. Неоднократно дополнялся, но основные институты черпал в Уголовном уложении 1871 г.10 И, несмотря на многократные смены форм правления (Германия при Бисмарке, при Гитлере, разделенная на западную и восточную, объединение обеих Германий), Кодекс Бисмарка сохранил свои важнейшие идеи.
А вот господин Крашенинников, который, будучи бессменно председателем комитета по уголовному и иным смежным отраслям права, 12 лет почти еженедельно дает дорогу все новым и новым изменениям в УК, а потом вдруг с удивлением говорит: «Как это часто случается с законодательными актами, многократно поправляемыми в соответствии с сиюминутными, коньюнктурными соображениями, а порой, и просто по воле эмоций. Уголовный кодекс оказался существенно разбалансирован»11. Но ведь все законы проходили через него. А проекты законов, как у нас выразился на совете один председатель комитета, появляются в Думе каждый день как черти из табакерки. Результатом какого анализа и прогноза они бывают? Никто не знает.
УК пишется для народа, а наш УК не успевают осваивать даже специалисты. Эффект очевиден. Если принять уровень реальной ежегодной преступности за 22-25 млн. деяний, что доказано и в Академии Генпрокуратуры и во ВНИИ МВД, то реальную меру уголовного наказания несут 4-5% реальных преступников. Остальные 95% в ежегодном море безнаказанности, которая является самой серьезной причиной новых преступлений. И второе. Если бы наши правоохранительные органы могли зарегистрировать, хотя бы 2/3 криминальных реалий, они бы (в условиях нашего до предела формализованного и забюрократизированного уголовного процесса) рухнули под тяжестью 810 миллионов деяний. Но над этим опять-таки никто не задумывается.
В связи с этим, какова реальная и возможная эффективность нашей борьбы с преступностью? В
советское время я пытался изучать эффективность борьбы с преступностью в СССР и в Швеции. Результат изучения: в Швеции регистрировалось 12 тыс. преступлений на 100 тыс. населения. У нас - 1500. А число полицейских на 100 тыс. населения в Швеции в 4,5 раза было меньше, чем в России и «обслуживали» они в 6,5 раз больше учтенных преступлений, чем в Рос-сии.12 По сегодняшним данным в России 9,7 сотрудников правоохранительной системы на 1000 человек населения, в Украине - 8,4, в Израиле - 3,5, в США - 2.7. в Великобритании - 2,3, во Франции 2,0, в Японии -1.9. А они перерабатывают уголовных дел в 4-6 раз
10 Уголовный кодекс ФРГ.. Пер. с нем. М., 1996. С. 3.
11 Тезисы выступления П.В.Крашенинникова на Парламентских слушания «Актуальные вопросы уголовного законодательства». 22.12.2009//http://old.alrf.ru/publication/2009/12article998/
12 Лунеев В.В.Преступность ХХ века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 2005. С.59-62.
больше, чем наши правоохранители в расчете на то же число населения.
Конкретные примеры российского «научного» законотворчества.
Таких примеров можно привести огромное число. Ограничимся некоторыми фактами.
1 факт. В УК РФ на догматической основе был разработан красивый перечень из 13 видов наказаний. Прошло 14 лет. Применялись только лишение свободы и штраф, плюс выручало условное осуждение. Остальные виды бездействуют, так как нет условий для их исполнения. А ведь это мог рассчитать даже ученик 5-го класса. Но увлеченным законописателям анализ реалий и прогноз их развития были не нужны. Какой ущерб наносится этим борьбе с преступностью? Никого не интересует. И виновных нет. Выручили 11 амнистий. Особо широкая амнистия была организована в 2000 г. Было амнистировано около 750 тыс. человек. А вот любимый криминалистами Беккариа об амнистии писал: «Показать людям, что можно прощать преступления, что наказание не является необходимым их следствием, - значит питать в них надежду на безнаказанность и заставлять думать, что раз может быть дано прощение, исполнение наказания над теми, кого не простили, является скорее злоупотреблением силы, чем проявлением правосу-дия».13 Я не разделяю полностью позицию Беккариа, но, игнорируя ее, мы совершаем большую ошибку. И такие ошибки у нас системны. Более того, эта серьезная проблема никогда нашими учеными не изучалась.
2 факт. Исключение самой гуманной и эффективной меры уголовного наказания - конфискацию имущества у жулья. Этот вид наказания существует со времен древнего мира во всех странах земли. Он рекомендован в международных конвенциях, которые Россия подписала и ратифицировала. Юридическая общественность во главе с покойным академиком В.Н. Кудрявцевым три года сражалась за восстановление этой меры. «Толку никакого». Проекты обновленного и современного института конфискации доставили в Думу, но там приняли извращенный вариант конфискации, по которому конфискация возможна за бытовые деяния, но не возможна за преступления экономические и против собственности, где причиняется огромный, трудно даже простому человеку себе представляемый материальный ущерб. Удаление и искажение конфискации кому-то стоило очень больших денег. Но клич стоил этого. Собственность стала неприкосновенной, даже если доказано, что она воровская. Закон принимался 8 декабря 2003 г. на последнем заседании Думы сразу в трех чтениях перед новыми выборами. Дело было сделано быстро и красиво.
Сейчас на той же основе ищутся пути больших штрафов вместо лишения свободы и удаление из санкций статей низших пределов и т.д., чтобы любое даже самое абсурдное (например, украл миллион, а оштрафован на 200 тысяч) вытекало из закона. Это путь к дальнейшей недоказуемой судебной коррупции. Кто это изучал и придумал? Неизвестно. А объективному изучению все это легко поддается. Но его результаты никому не нужны. Нужны иные результаты и они будут получены. Рассуждения дошли даже до того, что экономических преступников вообще не следует изолировать. Их надо отпускать под залог. Где же тут конституционное равенство всех перед законом и судом? Кроме того, за коррупционные деяния несет
13 Там же. С.88, 150-151, 154-155.
уголовную ответственность не более 1% коррупционеров, причем мелких. Кто может утверждать, что введение рекомендованной нормы увеличит число выявленных коррупционеров? Наоборот. Их число снизится. Кто выступит в роли Павлика Морозова? Взяткодатели? Нет. Взяточники? Тем более, нет. Стукачи? Их давно у нас вывели. И что же получит государство от миллионных и миллиардных коррупционеров? Ничего. Надо хорошо осознать, что экономические преступники намного умнее правоохранителей. Преступники - профессионалы. Они знают свое дело досконально. А следователи в большей части дилетанты. Таким образом, предлагаемое решение о многократных штрафах, принесет только вред. А вот введение института конфискации в полной цивилизованной мере, пользу принесет.
3 факт. Без глубокого научного обоснования поставлена задача уменьшения числа сидельцев. Но
как? Не путем минимизации криминогенной обстановки в стране, а путем мошеннической манипуляции с уголовным кодексом. Направления три: декриминализация преступлений небольшой и средней тяжести, некоторые совсем, некоторые с переводом в КоАП. Изучались ли последствия таких радикальных решений? Судя по всему, нет. Некому.
Во-вторых, сейчас в местах лишения свободы 8085% осужденных за особо тяжкие и тяжкие деяния. Кого освобождать? Неважно. Важно прокричать гуманистическую идею. Ответственные люди все же нашлись. Надолго ли? Но если бы это было реализовано, то подобная новелла могла бы окончательно разрушить общую и частную превенцию и усложнить криминогенную обстановку в стране.
В-третьих, перевод преступлений в административные правонарушения. Вроде бы логичен. Но кто и как изучал законность и эффективность административных правонарушений. КоАП не отвечает элементарным требованиям права. Реальный пример, которым я занимался. У нас частный дом. ТСЖ. Москвичи в сантехники и уборщики на малую зарплату не идут. Много лет мы нанимаем молдаван. Все по закону. По необходимости один из них выехал на время домой. Председатель ТСЖ был в больнице. Технические работники, которые дело имеют с канализацией и отоплением, не зная законов об эмиграции, с некоторым опозданием все же доставили в миграционную службу отрывной талон величиной со спичечный коробок. НО с опозданием талон не приняли, требовали председателя. Когда он выздоровел и пришел, его стали утюжить, выжимая взятку. Он не дал. Тогда его оштрафовали на 40 тыс. руб., а ТСЖ - на 600 тыс. Статья КоАП подлежит юрисдикции ОВД, а не ФМС. НО это для них не важно. Лицо, которое оформляло протокол, не имело на это право. Негативных последствий опоздания с талоном никаких не наступило. Более того, пограничная служба в день пересечения границы мигрантом тут же сообщает в миграционную службу. Субъекта правонарушения нет. Он был в больнице. Вины его нет. ТСЖ не коммерческая организация. Нам государство не дает не копейки. Только дерут. Там каждый рубль на счету за счет жильцов. Меня попросили помочь. Обращаюсь в прокуратуру. Звоню. Вопрос ко мне: кто Вам дал мой телефон? Через месяц эта малограмотная помощница ответила. Оштрафовали правильно. Я дошел до верха ФМС. Собрали синклит. Решили, что ошрафовали незаконно. Норма в КоАП сформулирована так: «нару-
шение правил миграционного учета». Все. Там в большинстве статей доминируют формальные и неопределенные составы. Никаких объективных признаков. Административного процессуального кодекса нет, административных судов - нет. Все в руках малограмотных и корыстолюбивых правоприменителей. У нас сейчас около 80 органов, обладающих административной юрисдикцией. В каждом органе сотни, тысячи конкретных сотрудников, которые осуществляют административную юрисдикцию. У 90% этих лиц (кроме судей и милиционеров) нет никакого юридического образования. Большинство наказаний начинаются с пу-гания большим штрафом и вымогательства меньшей взятки. Обычный гражданин может добиться правды? Никогда. Ему многократно легче дать взятку.
Если учет преступности Президент РФ называет «брехней», то административные правонарушения (кроме суда и милиции, там еще есть приметы права) никак не учитываются. В 1989 г. мы-криминологи впервые с помощью формы 1 -АП собрали данные об административных правонарушениях по Союзу. 45 млн. правонарушений. Сейчас в России их миллиарды. Латентная правонарушаемость достигает 80%. Ей никто не занимается. Нетрудно представить (если бы эта идея осуществилась в законе), каков был бы результат перевода преступлений в КоАП без глубочайшей проработки вопроса и прогноза возможных последствий. Но никто этим изучением не занимается. Инициатором выступает Минюст, но у последнего даже нет ни уголовной, ни административной, ни судебной статистики. Нет никакой основы для объективации предложений. Метод исследования один - «умная и инициативная голова» Минюста.
4 факт. С 80-х годов прошлого столетия у нас формировались законодательство и структуры борьбы с организованной преступностью. Успехи были невелики, но они были. Приобретался профессионализм. Изучался опыт США, Италии, Франции, Германии, Китая и других стран. Основная организованная преступность сетевого неразрушимого характера в структурах высокой власти, где миллиардами пилят государственный бюджет. Туда проникнуть архисложно, но в некоторых случаях служители фемиды пробивались, хотя тюрьмой это практически не кончалось. Организованная преступность в верхах (это не Кущевка, не Энгельс, не Гусь Хрустальный, не Березовск и т.д.). Что творится во властных структурах? Нам, неведомо на основе каких исследований, приняли решение разогнать в МВД департамент по борьбе с организованной преступностью, а на местах - УБОПы. Хотя ОП давно держит страну за горло. И это для всех стало ныне очевидным.
5 факт. А как происходит совершенствование некоторых статей? Существует боязнь властей возмущения народа. Пороков и несчастий - горы. Что делается на этой основе в США, Германии, Франции, Испании, Нидерландах и т.д. Там не политизируют это. А находят контакт с людьми. А у нас: вместо департамента по борьбе с организованной преступностью, который стал крайне не нужен, создали департамент по борьбе с экстремизмом. Государственная Дума 8 лет ежегодно и судорожно сочиняла законы о борьбе с экстремизмом. Такого преступления в цивилизованных странах нет. Там борются с нарушениями конституций и с дискриминацией. У нас много лет вынашивалась
идея криминализации фашизма. Не получилось. Тогда придумали экстремизм.
Проельцинский Фонд ИНДЕМ подготовил доклад о противодействии политическому экстремизму. В докладе говорится, что в действующем УК нет понятия «экстремизм». Я цитирую: «И это хорошо. Одно дело -социологическое применение данного понятия, и другое использование его в целях принуждения. Из-за сложности юридической квалификации будет трудно доказать экстремизм. Поэтому авторы против прямого законодательного употребления терминов «фашизм», «большевизм», «сепаратизм», «экстремизм». Они полагают, что если «при расследовании насильственных преступлений правосознание следователя или судьи играет минимальную роль (главную играет доказательство вины), то в юридической оценке правонарушений экстремистского характера именно правосознание - решающий фактор».14 Нетрудно заметить, что эти новые «демократические» идеи Фонда «Информация для демократии» списаны с практики политических репрессий 20-30-х годов. Замечу, что виды деяний, по-новому названные экстремистскими, и ранее сурово наказывались, но не политизировались.
В законах 2002-2007 г. приводятся 16 экстремистских деяний, указанных в УК, а Генпрокурор объявил уже -22. А назначенный руководителем вновь созданного Департамента по противодействию экстремизму в МВД РФ Ю.Коков в интервью «Российской газеты» говорит: «К компетенции департамента отнесены 33 состава преступлений экстремистской направленности: от убийств до хулиганских действий.15 Более того, экстремистским может быть признано любое деяние, предусмотренное в УК РФ согласно ст. 63 УК, поскольку экстремистская мотивация является отягчающим обстоятельством. Таким образом, любое бытовое преступления с намеками на экстремистскую мотивацию автоматически превращается в политическое. Хулиганство, например, даже при Сталине не было политическим. Учтенных деяний даже во время этого ажиотажа 3-4 сотни, а до судов доходят единицы. На все население - 3 миллионых доли процента. Но это стоило того, чтобы бросить борьбу с организованной преступностью на произвол судьбы ради единиц выброшенных из жизни и учебы пацанов, осужденных за искусственный экстремизм. В США и других странах реальные политические экстремисты исчисляются сотнями тысяч, но их не превращают в политических преступников, а оступившихся молодежных нарушителей пытаются ввести в жизнь, используя обучение и
труд.
Так нужна ли объективированная аналитическая, прогностическая, критическая, экспериментальная деятельность в законотворчестве, или обходились без нее десятки лет и обойдемся и дальше? А если нужна, то нужны независимые эксперты, специалисты
- криминологи, социологи уголовного права, экономисты уголовного права, юридические статистики и математики, а значит и независимые структуры, государственные и коммерческие, которые могли бы быть юридической совестью нации. Но к нашему стыду у нас мало аналитически мыслящих, юридически подготовленных и математически и статистически образованных специалистов. Мне приходилось встречать
14 Как обуздать политический экстремизм. - Российская газета. 1998, 30 декабря.
15 «Российская газета», 2009, 10 июня.
докторов юридических наук, которые с трудом могли рассчитать удельный вес того или иного анализируемого явления. Юридическая наука не может обойтись без математики. А сейчас обсуждается вопрос, что математику в средней школе будут изучать по выбору. Любой специалист без математической подготовки не может быть полноценен.
Социологическая, статистическая и математическая основа социально-правовых и криминологических исследований законотворчества является самой слабой стороной нашей юриспруденции.
Вольтер полагал: «Математическая истина остается на вечные времена, а метафизические признаки проходят, как бред больных».
Галилео Галилей - «Только со смертью догмы начинается наука».
Жан Жак Руссо - «Мудрый законодатель начинает не с издания законов, а с изучения их пригодности для данного общества» нашего законотворчества.
Карл Маркс - «Только та наука достигнет совершенства, которой удастся пользоваться математикой».
Я привел эти известные высказывания из сотни других с одной целью: показать, что идеи математизации и социологизации правовых наук, анализа и прогноза их повседневной деятельности - не бредовые идеи современности. Им многие столетия. Это особенно важно осознать сейчас в период активного и порой сомнительного реформирования.
Время идеологизированной догматики и апологетики прошло. Посмотрите на ежедневную аналитику и прогностику экономистов. У нас же - прежняя инерция господствует. А попытки вернуть законотворческую деятельность в лоно социологических, статистических и криминологических реалий встречаются в штыки. Следует хорошо усвоить, что чисто логическое мышление не может принести знания эмпирического мира. Он познается в опыте на основе системных реальных фактов. А как раз этого-то и нет в нашей спешной законотворческой деятельности. Я призываю высокообразованных юристов, юридическую общественность, правоохранительные органы, общественные организации серьезно задуматься над нашими методами обновления отечественного законодательства вообще и уголовного, в частности.
