CC BY
37О. Л. Новикова
НАУЧНЫЕ ЧТЕНИЯ, ПОСВЯЩЕННЫЕ ПАМЯТИ О. П. ЛИХАЧЕВОЙ
18 декабря 2017 года в Библиотеке Российской академии наук состоялись чтения «С любовью к рукописям и не только к ним...», посвященные Ольге Петровне Лихачевой (1937-2003) — известному ученому-археографу в области древнерусской письменности и литературы. Большая часть жизни О. П. Лихачевой оказалась связанной именно с БАН, поэтому проведение подобной конференции в стенах Библиотеки было просто необходимо — среди ее сотрудников много людей не только хорошо знавших Ольгу Петровну, но и продолжающих ее археографические и научные изыскания. Напомним, что первое заседание, посвященное деятельности О. П. Лихачевой состоялось 19 декабря 2007 г. в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) РАН и было организовано Отделом древнерусской литературы и Древлехранилищем им. В. И. Малышева.1 Как и десять лет назад, в чтениях БАН приняли участие специалисты из разных научных учреждений Санкт-Петербурга и Москвы, выступившие с воспоминаниями и докладами, в большинстве своем отражающими сферы научных занятий О. П. Лихачевой.
В своем приветственном слове директор БАН И. М. Беляева вспомнила работу О. П. Лихачевой в Отделе рукописей и рассказала не только об увидевшем недавно свет издании Описания Прологов XV в. (сентябрьской половины года),2 над которым много лет трудилась Ольга
1 Ромодановская В. А. Чтения памяти Ольги Петровны Лихачевой // РЛ. 2008. № 2. С. 242-244.
2 Славяно-русские рукописи Библиотеки Российской академии наук: Описание рукописей XV века. Вып. 2. Прологи. Часть 1. Сентябрьская половина года / Сост. О. П. Лихачева. Изд. подгот. Л. Б. Белова, А. Е. Карначев, В. Г. Подковырова. СПб., 2015.
© О. Л. Новикова, 2017
Петровна, но и о запланированной на 2018 год подготовке к публикации второй половины этого Описания.
В своем вступительном слове А. А. Алексеев, многие годы друживший с О. П. Лихачевой, рассказал о становлении Ольги Петровны как исследователя и о том влиянии, которое оказали на начало ее научных занятий Н. А. Мещерский и предпринятые им изменения в системе филологического образования. Так, докладчик отметил, что к концу 1950-х годов славистическая филология совершенно «сошла на нет» — слависты не знали древних языков, а в Пушкинском Доме — в Секторе древнерусской литературы — основными направлениями были источниковедение и литературоведение. В начале 1960-х годов произошла своеобразная революция — на кафедре русского языка филологического факультета Ленинградского университета, благодаря Н. А. Мещерскому, вскоре ее возглавившему, было возобновлено изучение древних языков, в первую очередь — греческого. Так на кафедре появился классический семинар, где занятия, по рекомендации А. И. Доватура, стал вести А. К. Гаврилов. Обратив внимание на внучку Н. П. Лихачева, работавшую в читальном зале Отдела рукописей, Н. А. Мещерский предложил ей заняться русской переводной литературой. Обозначенная тема — «Повесть о Стефаните и Ихни-лате» — потребовала от Ольги Петровны не только изучения греческого языка, но и преодоления многочисленных трудностей, связанных с недостатками образования, полученного ею в профильном библиотечном Институте культуры им. Н. К. Крупской. А. А. Алексеев, позднее присоединившийся к этому «классическому семинару», стал свидетелем неустанной работы О. П. Лихачевой по самообразованию: она интенсивно изучала языки, работала с рукописями, читала литературу. По словам А. А. Алексеева, О. П. Лихачева стала первым человеком в Ленинграде, который продолжил лучшие традиции русской дореволюционной науки. Результатом стали не только защищенная диссертация (1973), но и предшествующее ей издание текста средневековой книги басен, подготовленное совместно с Я. С. Лурье в серии «Литературные памятники».3 О. П. Лихачева была благодарна Н. А. Мещерскому, и ее общение с выдающимся ученым продолжалось до конца его жизни — уникальный университетский курс по христианской письменности Древней Руси, сохранился только в записях О. П. Лихачевой, и был совсем недавно издан дочерью профес-сора.4 По свидетельству А. А. Алексеева, Ольга Петровна записала
3 Стефанит и Ихнилат. Средневековая книга басен по русским рукописям XV-XVII веков. Л., 1969.
4 Мещерский Н. А. История христианской литургической письменности. СПб., 2013.
и воспоминания Н. А. Мещерского о его жизни и деятельности в конце 1920-х — начале 1930-х годов, однако о судьбе их текста исследователю, к сожалению, ничего не известно. А. А. Алексеев с болью рассказал о роковой роли пожара, случившегося в феврале 1988 года в БАН, и о последующих событиях в Библиотеке, приведших к увольнению О. П. Лихачевой, что существенно сказалось и на ее здоровье.
Рассказ Н. Ю. Бубнова был посвящен совместной научно-археографической деятельности, которую ему посчастливилось вести с О. П. Лихачевой. Результатами стали известные всем специалистам описания рукописей БАН, работа над которыми продолжалась много лет.5 Существенным образом перекликались с воспоминаниями А. А. Алексеева замечания Н. Ю. Бубнова о чертах характера О. П. Лихачевой — неудовлетворенности собственными познаниями и постоянном стремлении к внутреннему росту, являющихся, на наш взгляд, признаками настоящего ученого. Скромность и неуверенность в себе, доброжелательное отношение и любовь к людям необыкновенно сочетались в Ольге Петровне с достаточно жестким и критичным отношением к окружающей действительности.
В научной части чтений были представлены доклады по темам, имеющим, как уже сказано, непосредственное отношение к интересам О. П. Лихачевой.
А. К. Гаврилов посвятил свое выступление выяснению происхождения слова хоругвь, усвоенного древнерусскими авторами. Исследователь подчеркнул, что занятия греческим языком с русистами вызвали и его собственный интерес к русским памятникам. Рассмотрев несколько историографических версий происхождения этого слова, среди которых доминирующей стала «монгольская»,6 А. К. Гав-рилов отдал предпочтение «германской» версии. Приведя несколько интересных параллелей к упоминанию обозначаемого таким образом предмета в «Слове о полку Игореве» и «Задонщине», а также рассмотрев изображения древнерусских миниатюр XV-XVI веков, ученый предположил, что хоругвь может пониматься не как полотнище, а, скорее, как древко.
Е. В. Романенко в докладе «„Скитское покаяние": судьба и значение памятника в истории русского монашества XV-XVII вв.» поде-
5 Описание Рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР. Т. 3. Вып. 3. Исторические сборники XVIII-XIX вв. / Сост. Н. Ю Бубнов, А. И. Копанев, М. В. Кукушкина, О. П. Лихачева. Л., 1971; Пергаменные рукописи Библиотеки академии наук СССР. Описание русских и славянских рукописей XI-XVI веков / Сост. Н. Ю. Бубнов, О. П. Лихачева, В. Ф. Покровская. Л., 1976.
6Ср.: Салмина М. А. Хоругвь // Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т. 5. СПб., 1995. С. 188-189.
лилась размышлениями о малоизученном памятнике, достаточно распространенном в древнерусской книжности ХУ1-ХУ11 вв.7 Исследовательница подробно остановилась на структуре памятника, составе его известных видов и показала развитие его текста, произошедшее путем присоединения кратких назидательных молитв, отметив, вместе с тем, что архетип «Скитского покаяния» сохранился в сборнике новгородского архиепископа Серапиона. Е. В. Рома-ненко связала использование «Скитского покаяния» с правилами Скитского Устава, подчеркивая, что оно было необходимо для самоисповеди и самопричащения, которые допускались в особых случаях (например, при отсутствии или болезни духовника и др.). Известно, что такое правило из Скитского устава было выписано в соборнике Нила Сорского (ГИМ, Епарх. 349), который руководствовался им, пока устанавливалась жизнь в основанном ските на р. Соре. Исследовательница, вслед за А. Е. Петровым,8 приводит круг памятников, в которых описывается сам «Чин самопричащения» (например, Житие Луки Стирийского) или где ему уделено особое внимание (Послание Евфимия Тырновского Киприану, иноку Святой горы). На основании включения подобных текстов, наряду с текстом самого «Скитского покаяния», в Обиходник Сорской пустыни (РНБ, Соф. 1519) Е. В. Романенко пришла к выводу об особой важности этих произведений для иноков Нило-Сорского скита, которые, по ее мнению, будучи отшельниками, по всей видимости, могли причащать себя сами. В связи с этим исследовательнице представляется вероятным, что известная Молитва Нила Сорского имела то же назначение, что и «Скитское покаяние», а ее текст можно считать авторским вариантом последнего.
Доклад И. В. Федоровой «О Радзивиловском списке Хождения игумена Даниила» был посвящен статьям сборника БАН 34.5.30, следующим за текстом Радзивиловской летописи, научная публикация которого было осуществлена О. П. Лихачевой в составе 38-го тома ПСРЛ, а затем при факсимильном издании 1994 года. Хождение игумена Даниила, список апостолов, составленный Дорофеем епископом Тирским, и сочинение Епифания Кипрского «О пророках и пророчицах» практически не привлекали внимания исследователей, а тем более, не рассматривались в комплексе. По наблюдению И. В. Федо-
7 Доклад планировался исследовательницей для Пятых Лихачевский чтений, прошедших в Ясной Поляне 28 сентября — 1 октября 2016 года, и был обозначен в программе, но не состоялся. Хронику чтений см.: Галашева Т. Н. Пятые Лихачевские чтения // РЛ. 2017. № 4. С. 252-259.
8 Петров А. Е. «Скитское покаяние» в русской духовной традиции // Богословский сборник. Вып. 1. 1997. С. 179-192.
ровой, сам комплекс достаточно оригинален — ни один из известных списков Хождения игумена Даниила не соседствует в сборниках с выборкой из заключительных глав Изборника 1073 года, каковыми и являются статьи, связанные с именами Дорофея и Епифания. Автору доклада удалось показать, что, несмотря на отражение в Радзиви-ловском списке особенностей Хождения второй (по классификации М. А. Веневитинова) редакции памятника, его тексту присущ ряд чтений, не поддающихся пока объяснению, отмечено и существенное количество искажений, затронувших, прежде всего, топографические названия и имена собственные. Вопрос о назначении дополнительных статей внутри сборника БАН 34.5.30 и об их связи между собой, а также с летописным текстом позволит определить среду, в которой появился сборник или, по крайней мере, в которой он бытовал вскоре после своего создания.
Доклад А. В. Духаниной «Служба Стефану Пермскому как источник одной из редакций Службы княгине Ольге» был посвящен источникам особой редакции Службы княгине Ольге, известной по двум рукописям конца XVI — начала XVII века, близким, но не идентичным по своему составу: РНБ, ОСРК. F.I.176 и РГБ, собр. Егорова, № 247. Исследовательница убедительно доказала, что источниками читающейся здесь Службы стала основная редакция Службы княгине Ольги, известная в русской рукописной традиции, начиная с рубежа XV-XVI веков, расширенная вставками из Службы Стефану Пермскому, составленной сербским агиографом Пахомием Логофетом, а также текстами краткого Жития Ольги, созданного псковским книжником середины XVI века Василием-Варлаамом.
По мнению А. В. Духаниной, ближайший список основной редакции Службы находится в рукописи псковского происхождения РГБ, собр. Румянцева, № 397, в которой помещена и Служба Стефану Пермскому в том же виде, в каком она использована при создании особой редакции Службы княгине Ольге. Из службы Стефану Пермскому составитель заимствовал ряд стихир и канон, поэтому в составе Службы оказались два канона, второй из них без изменений передает канон основной (первоначальной) редакции Службы княгине Ольге. Использование в составе дополненной Службы княгине Ольги текста Пахомия Серба подтверждает фрагментарно сохранившийся акростих, которым сербский агиограф сопроводил свое произведение. Исследовательница попыталась рассмотреть и вопрос об авторе интересующей ее редакции Службы, развивая предположение О. В. Светловой о создании этого текста псковским книжником Василием-Варлаамом, основанное на наблюдениях о принадлежности этому агиографу и других служб в составе указанных рукописей. А. В. Духанина привела и несколько дополнительных аргументов. Важнейшими из них,
по мнению исследовательницы, являются включение в стихиры на литии краткого Жития Ольги, принадлежащего перу Василия-Вар-лаама, а также известные факты использования псковским агиогра-фом текстов Пахомия Серба. Учитывая, что атрибуция Службы Ва-силию-Варлааму, по признанию самой А. В. Духаниной, требует дополнительных разысканий, заметим, что особое внимание следует обратить на факт сохранности в ее составе остатков акростиха с именем Пахомия. Это обстоятельство позволяет думать, что составитель не увидел сокрытого в нем имени автора Службы Стефану Пермскому, что выглядит странным, если считать автором новой Службы такого начитанного сочинителя, каким известен Василий-Варлаам. Использование же в стихирах Краткого жития Ольги, принадлежавшего псковскому агиографу, может говорить лишь о знакомстве составителя с творчеством последнего. Несколько смелой кажется атрибуция рукописей, содержащих жития псковских святых, как происходящих из псковского региона. Проблемы выявления псковских рукописей, не сохранивших записей или владельческих помет, и необходимость их комплексного изучения недавно были обрисованы в докладе В. И. Охотниковой на Двенадцатых Загребинских чтениях.9
В этой связи представляется, что А. Г. Сергеевым в докладе «Коди-кологические наблюдения над славянскими рукописями БАН ХУ века: филиграни» были затронуты важнейшие аспекты локализации рукописей. Как показал исследователь, хранилище БАН, где (в отличие от РГБ и РНБ) нет больших книжных комплексов, сложившихся исторически в составе монастырских собраний, дает больше стимулов именно для критического подхода к проблемам создания, происхождения и бытования манускриптов. Атрибуцию рукописей исследователю всякий раз приходится доказывать, привлекая обширный материал, а соблазнов отнести тот или иной кодекс к какому-то книжному центру, оперируя лишь позднейшими владельческими пометами или самим фактом бытования в монастырском собрании в XVII или XVIII веках, возникает значительно меньше. Исследователь остановился на таком популярном в последнее время критерии атрибуции, как филиграни.10 А. Г. Сергеев привел интересные данные, демонстрирующие, что тождественные филиграни могут встречаться:
— в рукописях одного книжника, например, Серапиона (РНБ, ОЛДП. F.215, ТСЛ. 175 и Кир.-Бел. № XII), Гавриила Урика (БАН, собр. Яцимирского, № 13.3.19 и 13.3.20), безымянного писца триод-
9 Доклад В. И. Охотниковой «Книжное собрание Псковского Елеазаровского монастыря» прочитан в РНБ 5 октября 2017 года.
10 Ср.: Шибаев М. А. Рукописи Кирилло-Белозерского монастыря XV века. Исто-рико-кодикологическое исследование. М.; СПб., 2013.
ного комплекта (БАН, Арханг. Д.40 и Д.41) — совпадение филигра-ней в этих случаях вполне объяснимо.
— в рукописях, которые по разным признакам можно относить к одному региону, но, на первый взгляд, не связанных своим происхождением (БАН, 32.3.13, Арханг. Д.4, Археограф. ком. 46 — содержат редчайшую филигрань «шахматная доска под крестом»; рукописи БАН, 31.6.8 (Новгородский устав 1456 г.) и БАН, собр. Александро-Свирского монастыря (Апостол) — написаны на бумаге с филигранью «идущий бык», причем совпадают все четыре формы).
Между тем, исследователь привел пример, который заставляет всерьез задуматься над вопросом о совпадении бумаги как достаточном критерии для уверенной локализации рукописей. Так, бумага, на которой написан Сводный патерик БАН, Солов. № 7, полностью идентична бумаге, использованной при создании Триодного Торжественника БАН, собр. Тимофеева, № 13. Первая рукопись — северно-русского происхождения начала XV века, а вторая — среднебол-гарский список, не только не имеющий русизмов, но и содержащий текст, не получивший распространения в восточнославянской традиции, то есть речь идет о современных друг другу русской и болгарской рукописях. Можно лишь согласиться с исследователем, заключившим, что «осторожный подход убережет от ошибок и приведет к новым интересным результатам».
Доклад А. М. Введенского был посвящен текстологическому анализу перечня князей «Кто колико княжил», известному «в конвое» к трем летописным памятникам, два из которых относятся к XV столетию, — Комиссионному списку Новгородской первой летописи младшего извода, Летописи Авраамки и Тверском сборнике 1534 г. Остановив свое внимание на тексте, помещенном в Тверском сборнике, исследователь отметил, что лишь в его составе у статьи нет заголовка «Кто колико княжил», а среди остальных перечней не обнаруживается статьи «А се князи рустии». Опираясь на наблюдения А. А. Гиппиуса и Т. В. Гимона, изучавших новгородские известия в составе Тверского сборника, исследователь заключил, что в Тверскую летопись новгородские статьи вошли в более раннем виде владычной летописи, чем читающиеся в составе Комиссионного списка и Летописи Авраамки. А. М. Введенский предложил относить создание этого варианта к концу XIV — началу XV века.
На наш взгляд, значение данного доклада выходит далеко за пределы заявленной темы (в частности, истории новгородского летописания рубежа XIV-XV в.). В нем невольно затронуты проблемы миграции рукописной книги в пределах Руси на протяжении всего XV века и позднее, что важно для таких специфических памятников, како-
выми являются летописные тексты. Наблюдения над использованием ранних новгородских материалов составителем Тверского сборника заставляет рассматривать их в круге обсуждающихся в литературе вопросов перемещения между Новгородом и Северо-Восточной Русью ряда нарративов: Летописца Еллинского и Римского, списков хроник Амартола и Синкелла. Факт попадания в руки смоленского писца Авраамки материалов явно новгородского происхождения отражает тот же процесс.
Доклад Е. В. Лудиловой «Об Октоихе Швайпольта Фиоля» затронул интереснейшую проблему выяснения источников печатных изданий. В качестве примера был приведено издание Октоиха, осуществленное издателем Ш. Фиолем в 1491 году. Основное содержание доклада предварено подробным историографическим обзором, охватившим движение исследовательской мысли за последние 100 лет в рамках проблемы происхождения источников этого Октоиха (работы А. И. Соболевского, П. В. Владимирова, Е. Л. Немировского, М. А. Иовче-вой), уделено существенное внимание особенностям самой печатной книги. Е. В. Лудиловой удалось выявить рукопись рубежа ХУ-ХУ! веков, отразившую ту же богослужебную практику, которой следует Октоих Фиоля — кодекс, происходящий из Перемышля, хранится в Варшавской национальной библиотеке под № 2249. Исследовательница блестяще доказала, что, несмотря на свою датировку, обнаруженная рукопись не может восходить к печатному Октоиху 1491 года, а через антиграф отражает рукопись-протограф, использованную при издании. Наблюдения исследовательницы позволяют с уверенностью говорить, что этот протограф бытовал во второй половине ХУ века в Юго-Западной Руси, что не только подтверждает мнение П. В. Владимирова, но и открывает новые перспективы для изучения трех других изданий Швайпольта Фиоля.
Вопросы типологии славянских Служебника и Требника Х^ХУ веков были рассмотрены в докладе Т. И. Афанасьевой. Опираясь на состав греческого евхология, включающего службы суточного круга, чины архиерейского богослужения, православных таинств, монашеского пострига, принятия в православие и различные молитвы, исследовательница проанализировала содержание евхология, обращавшегося на славянской почве, объясняя изменения в его составе, произошедшие на протяжении XI — начала ХУ веков. Т. И. Афанасьева выделила несколько типов евхология, появившиеся в результате их исправления по греческому оригиналу. Древнейший перевод памятника частично отразился в Синайском глаголическом евхоло-гии. В XI веке появился Студийский евхологий, его начальная часть, содержащая суточные службы, сохранилась в русских служебниках
XIII-XIV веков. Южнославянские и русские требники XIII-XIV вв. отражают вариант, связанный с редактированием Кормчей, осуществленным Саввой Сербским. В середине XIV века появляется евхоло-гий, связанный с деятельностью Стефана Душана, приведшей к появлению новой редакции богослужебных чинов, а также разделению евхология на Служебник и Требник. Особое внимание в докладе было уделено последней редакции Евхология, возникшей благодаря митрополиту Киприану, при создании которой частично был привлечен греческий оригинал Евхология Великой Церкви, однако монашеские чины евхология при Киприане не были переведены и позднее их текст оказался заимствован из евхология Стефана Душана. Евхологий Кип-риана по древнейшим спискам автором сейчас готовится изданию.11
В сообщении, посвященном связям представителей рода Лихачевых со Святой Землей, Е. К. Пиотровская поделилась рядом биографических сведений из жизни Н. П. Лихачева, О. П. Лихачевой и семьи в целом. Особый акцент был сделан на истории вручения ученому креста Св. Гроба Господня иерусалимским патриархом Дамианом в 1907 году. Грамота о пожаловании, в отличие от самого золотого креста, сохранилась и ныне находится Санкт-Петербургском филиале Архива РАН, на сайте которого можно познакомиться с этим и другими документами из фонда Н. П. Лихачева (Ф. 246). Сообщение сопровождалось обширным иллюстративным материалом.12
Рассказ Е. К. Пиотровской органично перешел в воспоминания об Ольге Петровне, которыми щедро поделились ее друзья и коллеги: И. М. Прохорова, А. К. Гаврилов, Л. А. Петрова, Ф. В. Панченко, Г. Н. Бахарева.
Прямо в конференц-зале БАН слушатели увидели выставку печатных трудов О. П. Лихачевой, непосредственно же в Отделе рукописей была открыта подготовленная В. Г. Подковыровой экспозиция «О. П. Лихачева и рукописи БАН», на которой оказались представлены манускрипты, над описанием и изучением которых работала О. П. Лихачева, ее заметки, посвященные этим рукописям, и черновые материалы описаний, приоткрывающие творческую лабораторию археографа.
Прошедшие в БАН чтения полностью оправдали свое название, отнесенное по замыслу организаторов к личности самой Ольги Петровны Лихачевой, действительно любившей рукописные книги и окру-
11 Книга планируется к выходу в издательстве «Альянс-Архео» в 2018 году.
12 В своем сообщении Е. К. Пиотровская развивала мысли, с которыми ранее делилась на Всероссийской научной конференции «Палестиноведение в России и за рубежом», состоявшейся в октябре 2016 года.
жавших ее людей-единомышленников. Более того, научные выступления удивительным образом позволили прочувствовать атмосферу приверженности исследователей к своему делу и увидеть результаты реального научного поиска, не связанного с бюрократическими и карьерными устремлениями, абсолютно чуждыми Ольге Петровне.
