CC BY
59
ЭКОНОМИКА. УПРАВЛЕНИЕ
УДК 658
Чекмарев Василий Владимирович
доктор экономических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
НАУЧНОЕ ТВОРЧЕСТВО М.И. СКАРЖИНСКОГО И ЕГО ВКЛАД В РАЗВИТИЕ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ
В статье представлен аналитический обзор научного наследия М.И. Скаржинского в контексте основных тенденций развития современной экономической теории.
Ключевые слова: история экономики, творческое наследие, экономика труда, человеческий потенциал, трудовой потенциал.
Матвей Исаакович Скаржинский для экономической науки оказался уни-. кальным человеком. Привлечение внимания к непроизводственной (как когда-то говорилось) сфере было началом того пути, которым потом пошли другие исследователи. Вторжение (по Е.Ф. Сабурову) методов и подходов, издавна присущих экономике, в области человеческой деятельности вне материального производства было велением времени (вспомним хотя бы Г. Беккера и Т. Шульца). И М.И. Скаржинский оказался прозорливей многих. Обращение к проблематике инженерного труда, осуществленное им уже теперь в далеких шестидесятых годах прошлого столетия, оказалось прединтерпретацион-ным взглядом на формирование постиндустриального общества. И в этом случае мы с полным правом можем утверждать действительную ценность интеллектуального наследия М.И. Скаржин-ского для развития экономической науки.
Далее в своем научном творчестве М.И. Скаржинский обратился к проблеме «атомизации» факторов производства, выбрав среди них самый основной - труд. Была выработана концепция стадийности движения фактора «труд» - трудовые ресурсы, рабочая сила, трудовой потенциал. Стадия, получившая название «трудовой потенциал», и до сегодняшнего дня остается малоизученной в экономической теории. В экономике труда понятие «трудовой потенциал» подменяется иными понятиями - мотивация, стимулирование, ответственность (возложенная и восприня-
.. .Да, простота нужнее людям, но сложное понятней им.
Б. Пастернак
тая) и т.п. Более того, существует целое научное направление, объединяющее исследователей, согласно воззрениям которых трудовой потенциал рассматривается в традиционном смысле содержания понятия «потенциал» (Ю. Одегов).
По мере изменения общества, экономики, ухода от дихотомии «материальное - духовное» меняется и предмет анализа, осуществляемого ученым-экономистом. Вот и М.И. Скаржинский расширил предмет своего анализа и сформулировал проблематику новой политической экономии. А когда предмет анализа меняется, то это происходит, как правило, либо вследствие отхода от одного и обращения к другому, либо вследствие расширения первого на основе междисциплинарного методологического подхода. В первом случае возникает вопрос перехода анализа как либо исчерпания в силу достижения зрелости проводимых исследований, либо отрицания как ложного (или якобы ложного). Так, может быть, М.И. Скаржинский, формулируя постулаты новой политической экономии, был нигилистом? Нигилисты, как сказал когда-то Базаров («Отцы и дети» Тургенева), это те, кто отрицает решительно все. А что всё? Да то, что создано человеком, что сдвигает историю, в конечном счете - человеческую жизнь. Но еще вернее сказать, жизнь тех, кого можно назвать личностями. Философ Владимир Кантор1 утверждает нижеследующее.
Массу, толпу любой диктатор может использовать по своему усмотрению и хотению, но личность враждебна диктатуре и нигилизму по оп-
ределению, ибо это то, что движет историю и создает человеческие ценности. Когда мы говорим, что народ действует, мыслит, чувствует, мы выражаемся отвлеченно; собственно чувствуют, мыслят единицы, лица, его составляющие, - писал еще в девятнадцатом веке знаменитый русский историк и философ (Кавелин). Таким образом, личность, сознающая сама по себе свое бесконечное, безусловное достоинство, есть необходимое условие всякого духовного развития народа. Христианский Бог обращается не к толпе, а к каждому в отдельности, Христос объяснял, что в доме Его Отца комната есть для каждого. Именно за душу отдельной личности боролся дьявол (Сатана, Мефистофель и т.д.). В концлагерях не было места для личности, там счет шел на десятки миллионов. Дьявола, который интересовался индивидом, там не было. Была убита способность к сопереживанию.
XX век - это век массы, век истребления личностей, век тоталитаризма и нигилизма, к которому призывали когда-то русские и западноевропейские анархисты. «Собственность есть кража», - написал француз Прудон. Вдохновитель русских бесов (Бакунин) утверждал, что «страсть к разрушению» есть творчество, выразив тем самым крайний нигилизм в русской культуре. Впрочем, Ленин потом позвал «грабить награбленное». Но в капитале оседала личность и творчество разных времен, написал в конце жизни Герцен, испугавшийся разбуженных «Колоколом» нигилистов. И добавлял, что разгулявшаяся сила истребления уничтожит вместе с межевыми знаками и те пределы сил человеческих, до которых люди достигали во всех направлениях с начала цивилизации.
А накануне освобождения крестьян он напечатал в «Колоколе» печально знаменитое «Письмо из провинции». Напомню, что автор этого весьма известного письма (как показывают новейшие исследования, это был поэт Огарев, друг Герцена) вполне серьезно заявлял: «Наше положение ужасно, невыносимо, и только топор может нас избавить, и ничто, кроме топора, не может». И подписывался не как-нибудь, а в твердой уверенности, что выражает мнение всех, - «Русский человек», показывая тем самым, что сущность национальной психеи, достижение национального единства видит в кровавой мясницкой резне. Действительно, традиция насилия имела слишком много адептов. Этот путь, как понятно,
был утвержден в отечественной ментальности и татаро-монгольским игом, и тиранией Ивана Грозного, а после большевистской революцией и эпохой ленинско-сталинского террора. Да и сегодня на улице постоянно слышишь таким образом выражаемое возмущение: «Расстрелять их, и дело с концом» - И уж совсем присловьем стало: «Убить мало!» Интересно, что может быть больше? Даровать бессмертие?
Вероятно, каждая наука дает человечеству свои специфические открытия. Полагаю, что и в рамках своей науки каждый исследователь специфичен. Специфичны и его открытия. Согласно взглядам Е.В. Балацкого, характер экономических открытий не является постоянным, а с течением времени меняется2. Такой подход к идентификации вклада различных исследователей в развитие экономической науки следует считать методологическим. И здесь для оценки вклада М.И. Скаржинского в развитие экономической науки будут продуктивными рассуждения в целом о «методологических волнах» (по Е.В. Ба-лацкому) в эволюции экономических открытий.
Уход от дихотомии «материальное-духовное» делает значимыми размышления о содержании понятия «человеческий потенциал».
Эта значимость характеризуется тем, что многие явления и процессы современного общественного развития требуют оценки их возможного влияния на будущее человечества. Нередко они ассоциируются с кризисными или катастрофическими последствиями для населения отдельных стран, регионов, континентов, наконец, планеты в целом, и с ними связываются перспективы существования (выживания) или развития нашей цивилизации. Выбор критериев и показателей оценки этих явлений и процессов определяется как самой конкретной задачей прогноза будущего развития человечества, так и степенью приверженности прогнозистов алармистской идеологии.
Оценка воздействий природных, социальных и научно-технических изменений на жизнь людей требует разработки специального концептуального аппарата и, прежде всего, выбора ключевых понятий: критериев и показателей оценки. В связи с этим попытка использовать в качестве базового понятия «человеческий потенциал» (ЧП) представляется перспективной и заслуживающей обсуждения3.
Термин «потенциал» сегодня широко вошел в лексику общественных наук и публицистики.
Он характеризует явления преимущественно политические и социальные: политический потенциал партий и движений, культурный потенциал города или района, образовательный потенциал высшей или средней школы и т.п. Читатель или слушатель интуитивно чувствует, что имеется в виду, понимает смысл, спрятанный в термине «потенциал». Для обыденного сознания интуитивного представления часто оказывается достаточно, чтобы почувствовать возможные благоприятные или негативные последствия, тем более что в публицистике для описания критических ситуаций и их последствий, как правило, используются метафоры. Однако этого мало, чтобы успешно прогнозировать наступление этих последствий и управлять развитием ситуаций.
Для решения научно-практических задач содержание используемого понятия - ЧП должно быть четко зафиксировано. Это позволит уточнить улавливаемый на интуитивном уровне смысл и при необходимости избавиться от ситуативной или контекстуальной зависимости.
В концепции ЧП, предложенной в указанной статье, содержание этого понятия раскрывается на основе представления об уровне (качестве) индивидуальной и социальной жизни. Эта концепция привлекает внимание прежде всего злободневностью поставленных проблем. Действительно, необходимо найти, обосновать и предложить к использованию некоторый новый измеритель качества социальной жизни. Мы полностью разделяем основную посылку этой статьи: ЧП общества (страны) может быть использован как некоторый критерий оценки протекающих в обществе процессов - и хотим обсудить вопросы, связанные с предметной областью понятия, ЧП как такого критерия или измерителя.
Авторы рассматриваемой статьи для фиксации содержания понятия ЧП используют аналитическую стратегию, основным приемом которой является интегрирование понятия на основе семантически близких понятий. С одной стороны, понятие ЧП развертывается как конфигуратор из четырех составляющих: человеческие ресурсы, человеческий капитал, жизненный потенциал и личностный потенциал. С другой стороны, понятие ЧП интегрируется на основе двух других базовых понятий: человеческие ресурсы (человеческий капитал) и уровень жизни (качество жизни). При этом авторы отдают себе отчет в методологических сложностях включения ин-
дивидуальных проявлений ЧП в общественные процессы и считают преждевременным «исследование всего комплекса характеристик и компонентов человеческого потенциала»4.
Такая аналитическая стратегия позволила сделать первый шаг и сформулировать общие контуры предметной области ЧП. Тем не менее для анализа понятия ЧП и решения широкого круга научно-практических задач может быть использована иная стратегия, предлагаемая в настоящей работе. Она заключается в поиске ответов на ряд принципиальных вопросов, касающихся теоретического статуса и границ понятия ЧП.
Первый вопрос связан с выявлением объекта, характеристики или содержание которого фиксируют это понятие. Здесь вариантов ответа всего два: отдельный человек, индивид - и какая-либо, но вполне определенная общность людей (социальный слой или группа, этнос, нация, народ, население города, региона, страны, общества в целом на данном этапе его развитая).
Если говорить о ЧП на индивидуальном уровне, то есть искать ответ на вопрос: каков потенциал современного человека, то, как следует из многих антропологических и психологических исследований, целесообразно использовать понятия личностного, интеллектуального или творческого потенциала. Характер потенциалов обычно определяется в результате тестирования. Набранное количество баллов и определяет этот потенциал. Конечно, такой показатель относителен, но его относительность обусловлена возможностями процедур тестирования и трудностью выделения однотипных задач. При этом не столь важно, что именно используется - личностный опросник или тест на коэффициент интеллекта.
Личностный потенциал (ЛП) - это сложная система характеристик, связанная с движущими силами духовного развития, с мотивацией и самооценкой. Именно эти характеристики делают устойчивым такое психологическое образование, как личность. Однако сложность и многомерность этих характеристик затрудняют практическое использование понятия ЛП. Поэтому иногда видят выход в использовании понятия «психофизиологический потенциал», преимущественно для определения физических или психофизиологических возможностей человека в экстремальных условиях деятельности, например в спорте или космических полетах.
По нашему мнению, атрибут «человеческий» применительно к понятию потенциала вообще не следует употреблять, когда речь идет об индивидууме, или личности. В этом случае корректней использовать понятие ЛП, фиксирующее как способность к творчеству, так и стремление к самосовершенствованию, саморазвитию.
Мы полагаем, что понятие ЧП следует относить к различным человеческим общностям (этническим, социальным, профессиональным и т.п.). Поэтому если говорить о ЧП России5, то он должен охватывать особые характеристики населения страны. При этом ЧП приобретает другое измерение, другое содержание, пригодное как для описания развития духовного кризиса в России или, на худой конец, тревожных ситуаций вроде массовой преступности, повального пьянства или утечки мозгов, так и для характеристики перспектив выхода из этого кризиса, возрождения нации и т.п. В последнем, позитивном смысле понятие ЧП нередко употребляется в рассуждениях о высоком научном и образовательном потенциале нашего народа или потенциале, заложенном в российских культурно-исторических традициях. Близкий к позитивному смысл содержится и в специальных контекстах, когда речь идет о кадровом потенциале офицерского или инженерного корпусов, о стратегическом потенциале оборонного комплекса или
об организационном потенциале успешно функционирующей государственной или предпринимательской структуры.
Здесь естественно возникают другие вопросы: в чем привлекательность понятия ЧП и чем оно отличается от рядоположенных понятий человеческих ресурсов, человеческого капитала?
Нам кажется, что ответ следует искать в физических и психологических ассоциациях.
Потенциал в физике соотносится с работой, которая еще не выполнена, но может быть сделана. Точно так же ЛП, как потенциал отдельного человека соотносится с будущим, с его возможностями в будущем что-то сделать, добиться поставленных целей. Подобно этому ЧП служит некоторой прогнозной характеристикой возможностей, если хотите, перспектив данной общности людей реализовать свои интересы, достигнуть своих целей.
Возможности как отдельного человека, так и некоторой человеческой общности (в пределе человечества как социально-биологической общности) в целом могут быть описаны в немногих
терминах, например таких: возможности понять, взять, освоить, принять, потребить. Или чуть по-другому - возможности познания, созидания, освоения, реализации, производства. Наконец, это еще возможности противостоять всяким отрицательным воздействиям. В определенном психо-лого-генетическом смысле - это приспособительные возможности.
Как исследовать, анализировать эти возможности применительно к отдельному человеку или группе людей - более или менее понятно. Надлежит изучать и оценивать изменения функциональных психофизиологических и психологических возможностей, то есть анализировать динамику их уровней, выявлять тенденции сдвигов и т.д. Причем неважно, идет ли речь о резервных возможностях организма и экстрасенсорных способностях или о профессиональных знаниях, навыках и умениях. Методическая часть такого рода исследований отработана давно и лишь погрешности статистической обработки могут поставить что-либо под сомнение.
Следует согласиться с положениями, кратко обозначенными в статье Генисаретского, Носова и Юдина. В ней подчеркивается, что потенциал отдельного человека существенно зависит от мотивации деятельности этого человека. Его интенции - возможности взять, освоить, потребить и т.п. - могут быть реализованы, только когда человек хочет это сделать и обладает некоторой свободой выбора, то есть свободен в своем отношении к внешнему миру и самому себе и осознает это. Потенциал и состоит в «освоении» самого себя, во включении личностных качеств в социально значимую ткань деятельности, в новых личностных проявлениях, в саморазвитии. Вот почему важны современные психотехники как инструмент формирования и поддержки личного потенциала (ЛП).
Значительно сложнее определить динамику возможностей применительно к ЧП, выявить фактические условия и механизмы его формирования и реализации. Приходится признать, что современные экономические теории значительно продвинулись в понимании экономического содержания понятия человеческого капитала как фактора производства и/или ресурса труда. Этого нельзя сказать сегодня о других науках, в той или иной степени занимающихся изучением человека и его возможностей. Поэтому и представление о ЧП остается в известной мере расплыв-
чатым и основной контекст применения этого понятия является преимущественно публицистическим.
В этом нет ничего предосудительного. Это просто дань времени. Сегодня главное состоит в том, чтобы выявлять факторы, которые обуславливают рост или уменьшение ЧП, факторы (условия), способствующие или препятствующие его реализации. Если речь идет о негативных последствиях воздействия этих факторов, то их можно интерпретировать, как это сделано в статье Н.Н. Авдеевой, И.И. Ашмарина, Г.Б. Степановой «Человеческий потенциал России: факторы рис-ка»6, как факторы риска.
Сказанное подводит нас к третьему способу применения понятия ЧП, то есть где оно может работать эффективно?
Показатель ЧП (независимо от составляющих его предметностей), по нашему мнению, надо рассматривать как весы, на которых следует взвешивать различные политические, экономические и социальные акты. Например, когда на властных уровнях принимают какое-либо решение, то его можно оценивать с точки зрения того, в какую сторону - повышения или, наоборот, снижения или даже уничтожения ЧП - оно работает. Это вполне гуманистический индикатор, конкретизирующий многие спорные доводы об общественной полезности, экономической или социальной целесообразности, благе народа и т.п. Не столь существенно, что понятие ЧП еще остается элементом политической лексики. Именно в реальном политическом контексте оно сможет приобрести свойства реального индикатора социально-экономического, политического и культурного развития.
Но чтобы стать таковым, в понятии ЧП должно быть зафиксировано собственное содержание, отличающее его от ЛП. Ничего не поделаешь с тем, что характеристика ЧП именно как человеческого достаточно абстрактна, она относится к безликим и абстрактным общностям: массе людей, нации, народу, этносу, населению, наконец, человечеству или цивилизации в целом. Попытка же придать потенциалу таких общностей некоторые свойства, относящиеся к отдельному человеку, как это сделано в упомянутой статье Ге-нисаретского и др., нам представляется неоправданной. Подведем некоторые итоги.
1. ЧП не может быть сложен из потенциалов или реальных возможностей отдельных личностей, это не интеграция личностных потенциалов,
а некоторая другая сущность. Она в значительно меньшей степени определяется психологическими, индивидуально-личностными закономерностями. Эта сущность социальна и по происхождению, и по проявлениям. Простой пример: массовый алкоголизм - фактор, который существенным образом снижает ЧП российского населения. Но это фактор, который не характеризуется индивидуально-личностными чертами и составляющими ЛП.
2. Центральным компонентом в ЧП, по-видимому, является потенциал духовного развития людей. В нем отражаются духовные потребности данной общности в данное время и в данных условиях. Именно поэтому так трудно распутывать связанные тугим узлом социальный и духовный компоненты ЧП. Не облегчает ситуацию использование разного рода промежуточных показателей, например культурного потенциала города, рассчитываемого по количеству вузов, театров или библиотек. Другие показатели: образовательный потенциал, информационный, технологический и др. - тяготеют либо к одному - духовному, либо к другому - социальному полюсу.
3. Проблема ЧП - это проблема перспективы, оценки возможностей человеческого развития и управления им. Именно поэтому так важно изучать влияние отдельных факторов, будь то количество одаренных детей, суицидов или психических заболеваний в данном месте и в данное время для данной общности.
4. Понятие ЧП - это одна из оценочных и прогностических характеристик конкретной общности людей, определенного типа социума, если хотите - определенного типа организации социальной жизни.
В этом его политический смысл. Конечно, он ускользает, если мы распространяем понятие (и концепцию) ЧП на человечество в целом; тогда мы уходим в цивилизационные дали, где счет идет на поколения и масштаб становится планетарным.
5. Концепция ЧП выводит нас на решение крупных практических задач. ЧП - это инструмент, измерения общественных акций.
Практические приложения замыкают концепцию ЧП определенным и совершенно конкретным образом. В одном случае, как нам представляется, понятие ЧП для конкретного общества или страны не только уместно, но и необходимо использовать. Это контекст государственной идеологии, направленной на возвышение нации, на-
рода, общественного уклада. В этом случае ЧП работает на функцию национальной (в широком смысле) самоидентификации, функцию утверждения стойкости и жертвенности народа в бедственных социально-рискованных ситуациях, неиссякаемых источников народной мудрости и непробужденных сил, утверждения той особой черты этноса или населения страны, которую Л.Н. Гумилев называл пассионарностью.
Если понятие ЧП целенаправленно не служит для оценки общественно-политических решений и действий, оно теряет смысл. Конечно, хотелось бы, чтобы понятие ЧП было самостоятельным и самодостаточным, не привязанным жестко к инструментам государственной политики. Мы думаем, что эту самодостаточность понятию ЧП еще предстоит выработать.
В связи с отмеченным рассмотрим более подробно значимость концепции М.И. Скаржинско-го о стадийном движении факторов производства в части трудового потенциала.
Для уяснения позиций М.И. Скаржинского следует более подробно разобраться с иными подходами к понятию и категории «трудовой потенциал».
Следует вспомнить, что 6-9 октября 1987 года в г. Суздале была проведена Всесоюзная научнопрактическая конференция «Трудовой потенциал советского общества». На этой конференции Институт экономики АН СССР представил доклад «Направления совершенствования условий воспроизводства трудового потенциала»7, содержащий три раздела: совершенствование механизма использования трудового потенциала, формирование работника нового типа и пути реализации его трудового потенциала, народонаселение как фактор воспроизводства трудового потенциала. Уже исходя из названий разделов можно сделать вывод о том, что предметом доклада явилась сфера управления трудом и занятостью. В докладе констатировалось, что совершенствование условий воспроизводства трудового потенциала должно проводиться в трех относительно самостоятельных и в то же время органически связанных направлениях, обеспечивающих: отладку механизма использование трудового потенциала в соответствии с требованиями стратегии ускорения, перестройку системы формирования работника нового типа, становление нового типа народонаселения, адекватного специфике зрелого социалистического общества.
Рассмотрение первого блока вопросов обусловлено необходимостью обновления форм и методов управления трудом, сложившихся на предшествующих стадиях социалистического строительства, отражающих специфику экстенсивного типа воспроизводства. Второй и третий блоки вопросов выделены с учетом потребности в теоретическом осмысливании перспективных задач в области формирования трудового потенциала, которые возникнут в связи с развертыванием НТР в ближайшее время или стоят уже сегодня в связи с необходимостью активизации человеческого фактора.
Однако в докладе не раскрывается содержание понятия «трудовой потенциал» и уж тем более не определяется сущность трудового потенциала как экономической категории. Коллегам из ИЭ АН СССР вторят коллеги из Научно-исследовательского экономического института при Госплане СССР
Так, Г. Сергеева и Л. Чижова (сотрудники НИЭИ при Госплане СССР) под трудовым потенциалом понимают формирование и использование трудовых ресурсов страны, а под эффективным использованием трудового потенциала -согласованное решение всего многообразия социально-экономических и демографических проблем занятости населения8.
Прошло время, изменился хозяйственный способ производства, но понятие «трудовой потенциал» продолжает присутствовать в умах исследователей. Так, в 2006 году в Тамбовском госуни-верситете А.В. Васильев защищает кандидатскую диссертацию «Трудовой потенциал как элемент системы рыночных отношений»9. В этой работе отмечается, что в современных условиях развитие трудового потенциала является проблемой, решение которой предопределяет возможности социально-экономического роста общества, национальной экономики в целом и отдельных ее составляющих. А.В. Васильев полагает, что поступательное движение человеческого трудового ресурса составляет необходимую предпосылку для становления постиндустриальной экономики, что большинство экономических, социальных, демографических явлений, протекающих в современной общественной системе, прямо или косвенно, отражают процессы, происходящие на рынке труда. Являясь неотъемлемым звеном современной экономики, рынок труда играет важную роль в системе воспроизводства трудовых
ресурсов общества. Именно на рынке труда выявляется соответствие трудового ресурса потребностям общественного производства, оценивается его полезность и общественная значимость, именно рынок труда задает направления дальнейшего формирования трудового потенциала. Недооценка значимости человеческого фактора в развитии экономической системы является одной из главных причин современного состояния российской экономики. Осознание того, что трудовые ресурсы являют собой один из важнейших элементов, способствующих выходу страны в число лидеров мирового развития, приводит к необходимости разработки новых подходов в области регулирования и управления этим элементом. Разработка регулирующих мер, направленных на трудовой потенциал, должна иметь под собой теоретическую основу, аккумулирующую лучшие достижения экономической и управленческой мысли, определяющую применимость существующих концепций и моделей к современным условиям, объясняющую новые явления в сфере труда.
Потребность в такой теоретической основе, в научном осмыслении процесса формирования и развития трудового потенциала, в разработке новых методических основ оценки данного потенциала, учитывающих особенности влияния совокупности политико-правовых, социальноэкономических, демографических, научно-технических и других факторов, становится все более и более насущной. Попытка создания теоретической основы делалась и участниками международной научно-практической конференции «Трудовой потенциал как важнейший фактор социально-экономического развития территории» (Воронеж, 6 июня 2008 г.). Актуальность её проведения определяется тем, что развитие трудового потенциала в динамичных условиях современной экономики требует новых подходов, адекватных социально-экономическим трансформациям. Но декларация необходимости новых подходов ничем не подкрепляется в исследованиях практически, а анализируется все та же (как и в 80-х годах XX века) проблема занятости. Например, целью диссертационной работы А. Васильева является уточнение места трудового потенциала в системе рыночных отношений и определение возможностей его развития инструментарием, адекватным условиям современного рынка труда. А в качестве объекта исследования выступает
трудовой потенциал как экономическая категория и как социально-экономическое явление, приобретающее актуальность на современном этапе становления постиндустриальной экономики и требующее управленческих воздействий, обеспечивающих его развитие. Заметим, что А. Васильев полагает, что трудовой потенциал как экономическая категория представляет собой «имеющуюся в настоящее время и непрерывно развивающуюся в процессе всей жизни совокупность реализованных и латентных трудовых возможностей, получающих свои проявления на уровне индивида, предприятия, региона, страны»10.
Обратим внимание на то, что в литературе по экономике труда трудовой потенциал (как экономическая категория) определяется как возможные количество и качество труда, которыми располагает общество при данном уровне развития науки и техники11.
В контексте имеющихся определений трудового потенциала через количество и качество труда проблема измерения трудового потенциала и степени его использования в экономике является первостепенной и, вместе с тем, наименее разработанной. Анализируя методологические подходы по ее решению, многие исследователи предлагают разноаспектную систему показателей, по которым можно оценить и измерить трудовой потенциал12. Зачастую в их методиках речь идет о тех аспектах жизнедеятельности работников, которые хотя и являются важными для понимания роли человеческого фактора, но, тем не менее, не могут однозначно оценить состояние трудового потенциала с помощью конкретных характеристик.
Актуальность и значимость решения данного вопроса заключается, на взгляд многих исследователей, в том, что достоверная оценка состояния трудового потенциала позволит объективно оценивать имеющиеся возможности использования рабочей силы на внутреннем и внешнем рынках труда, а также эффективно управлять ими, постоянно повышая качественные аспекты трудовых ресурсов. Кроме того, сопоставление трудового потенциала с конечным результатом его функционирования позволит оптимизировать степень его использования, заключающегося в дальнейшем развитии и совершенствовании.
А. Котляр количественную сторону трудового потенциала определяет численностью трудоспособного населения (трудового ресурса) и ве-
личиной рабочего времени, отрабатываемого трудоспособным населением при данном уровне интенсивности труда. По его мнению, она может быть выражена в человеко-годах. А качественная сторона включает степень здоровья, развития и физической дееспособности членов общества и т.д., которая также может быть выражена через систему показателей13.
И.К. Бондарь, Н.В. Анишина, Ю.Г Сватко и др., рассматривая трудовой потенциал как запас живого труда, имеющийся в распоряжении общества, предлагают оценивать его не только в единицах рабочего времени (число человеко-часов, человеко-дней и т.д.), но и в физических лицах.
Они считают, что трудовой потенциал определяется не только количеством трудовых ресурсов и их профессионально-квалификационным составом, но также и демографической структурой населения14.
Некоторые исследователи при проведении анализа трудового потенциала основываются на рассмотрении его количественных и качественных параметров, среди которых выделяются образовательный уровень, профессионально-квалификационная подготовка, трудовая мобильность и т.д. Например, А.С. Панкратов рассматривает трудовой потенциал как «интегральную форму, количественно и качественно характеризующую способность общества в динамике обеспечить человеческий фактор производства в соответствии с требованиями его развития»15. Среди количественных показателей исследователь выделяет численность занятого населения, регламентированное время для занятия трудовой деятельностью (в течение суток, недели, месяца, года, всей жизни человека), а также уровень ее напряженности, регулируемый государством. К качественным параметрам, определяющим трудовой потенциал, А.С. Панкратов относит уровень общих и профессиональных знаний и их соответствие развитию современного производства, а также бытовым условиям, способствующим восстановлению и воспроизводству трудоспособности людей. Но считает, что наиболее полное представление о степени использования трудового потенциала, отражающей его количественный и качественный уровни реализации, дает производительность труда. Качественный уровень измерения трудового потенциала производится путем оценки соответствия спросу производимых живым трудом продуктов и услуг (потребительных
стоимостей). Трудовой потенциал, превращаясь в продукт или услугу, будет тогда высоким, когда труд будет эффективным и в его процессе будут создаваться полезные, с точки зрения общества, потребительные стоимости и услуги16.
Группа исследователей Всероссийского заочного финансово-экономического института (ВЗФЭИ), среди которых В.В. Адамчук, О.В. Ромашов и М.Е. Сорокина, в своем труде, посвященном основным вопросам экономики и социологии труда, уделяют особое внимание проблемам правильного определения величины трудового потенциала. В качестве объемного показателя, измеряющего трудовой потенциал, они предлагают использовать и рассчитывать человеко-час, обладающий стабильностью и возможностью его применения во всех экономических расчетах на любом уровне. Правильный выбор единого измерителя имеет не только теоретическое, но и практическое значение, потому что создает основу для привидения различных величин к единому показателю и позволяет учитывать потери рабочего времени по различным причинам. Величина трудового потенциала производственного коллектива в часах может рассматриваться как произведение численности работников на законодательно установленную продолжительность рабочего дня в часах с учетом количества дней работы в периоде.
На макроуровне ученые ВЗФЭИ предлагают учитывать неоднородность трудового потенциала отдельных граждан, входящих в различные группы и различающихся между собой. Для приведения групп лиц к базовой величине ими за основу принимается так называемый «полногодовой» работник. При этом трудовой потенциал на макроуровне (то есть, всего общества) рассчитывается путем деления потенциального фонда рабочего времени общества, измеряемого в часах, на расчетное время работы одного трудящегося в течение года, также выраженное в часах17.
В.А. Цыганков, рассматривая теоретические подходы к измерению трудового потенциала, отмечает, что его количественная сторона, выступающая производной от численности трудовых ресурсов, может быть оценена такими составляющими, как их половозрастная структура, продолжительность рабочего времени, регламентируемая трудовым законодательством, средние физические возможности участия людей в трудовой деятельности при данном уровне интен-
сивности труда. Исследователь отмечает, что характеристикой величины трудового потенциала может служить показатель, рассчитанный путем умножения средней продолжительности жизни, приходящейся в среднем в данный период на одного трудоспособного, на численность трудоспособного населения с учетом половозрастной структуры и выраженный в человеко-годах.
Определяя трудовой потенциал как составную часть экономического потенциала общества, а также как совокупную способность народного хозяйства производить материальные блага и услуги, В.А. Цыганков говорит о том, что важнейшей формой реализации трудового потенциала служит трудовая активность общества, выступающая мерой количества и качества трудовой деятельности и выражающая отношение людей к труду через его конечные результаты. На основании этого исследователь считает возможным рассматривать уровень трудовой активности как важнейший показатель использования трудового потенциала18.
Д.Н. Шайкин в работе «К вопросу об измерении трудового потенциала» построил и проанализировал однофакторную модель, отражающую зависимость между динамикой ВРП Северо-Ка-захстанской области и уровнем образования людей в 2001-2008 гг. Он считает, что трудовой потенциал, являясь интегральным показателем, может быть оценен на региональном уровне через динамику ВРП, на который оказывает влияние уровень образования. А. Д. Ревнивцев отмечает, что в потенциале национальной экономики трудовой потенциал играет ключевую роль. «Трудовой потенциал - это обобщающая характеристика меры и качества совокупных способностей к труду экономики активного населения, то есть возможность трудоспособного населения реализовывать свои физические, интеллектуальные, социальные и духовные способности в процессе общественно полезной деятельности в условиях достигнутого уровня научно-технического процесса, развития производственных сил и производственных отношений»19.
А.С. Иванова считает, что формирование трудового потенциала в новых условиях не ограничивается подготовкой квалифицированных кадров, хорошо знающих технику и технологию, методы управления и т.п. Они должны, во-первых, обладать «инновационными способностями», т.е. умением вырабатывать инновации самостоятель-
но в процессе трудовой деятельности, и, во-вторых, находить новое во внешней среде, в опыте других организаций, изобретениях и открытиях, своевременно использовать их в работе своей организации20.
Творческое отношение работников к труду исследовалось преимущественно в советской экономической науке, но почти предано забвению в современной, как будто экономический подъём возможен лишь усилиями предпринимателей и топ-менеджеров. Это означает, что в качестве факторов экономического развития рассматривается не «рабочая сила» в классическом понимании этого термина, а «человеческие ресурсы», включающие в себя множество личностных характеристик работника, его человеческих способностей.
Из выше приведенных точек зрения ясно вырисовывается отличие подхода М.И. Скаржинс-кого и его научная состоятельность.
Серьезный вклад в развитие идей М.И. Скар-жинского внес его ученик, ныне д-р эконом. наук, профессор, завкафедрой экономической теории Костромского государственного технологического университета А.И. Тяжов. В своей моногра-фии21 он осуществил глубокое и всестороннее исследование индивидуального трудового потенциала и человеческих способностей с позиции новой политической экономии. Используя гипотетические данные и фактические расчеты, А.И. Тяжов, по существу, представил модель движения и развития индивидуальных качеств людей в экономическом пространстве. Именно это позволяет осуществлять количественную и качественную оценку трудового потенциала каждого человека, измерять экономическую эффективность его развития в производственном процессе. Политико-экономический взгляд на человека заключается в анализе его всестороннего, индивидуального, интеллектуального и социального развития в информационно-образовательных процессах. При этом А.И. Тяжов предложил и обосновал концептуальный взгляд на пофазное движение человеческой деятельности.
В связи с развитием А.И. Тяжовым положений концепции М.И. Скаржинского возникает необходимость соотнесения человеческого потенциала и человеческой деятельности с позиций новой политической экономии.
Обсуждение проблемы человеческого потенциала (ЧП) показывает, что тема эта весьма ем-
кая, с многообразными возможностями выхода в самые различные области и на разные уровни социального и философского знания22.
Хотелось бы также обратить внимание на проблему реализации ЧП, ее специфику. В опубликованных материалах эта проблема вскользь упоминается. Но, как представляется, она заслуживает и самостоятельного анализа, ибо потенциал, если он не реализуется или не поддерживается в состоянии готовности (военный потенциал), не имеет смысла, а его реализация не происходит автоматически.
Здесь возникает некоторое новое проблемное поле.
В докладах Программы развития ООН (ПРООН)23 сложилось вполне определенное и однозначное понятие ЧП. Оно включает три основных показателя - ВВП на душу населения (уровень жизни, уровень образования и продолжительность жизни). Это понятие, следовательно, объемлет материально-экономическую и интеллектуальную стороны человеческого бытия и образ жизни людей, от которых в первую очередь зависит такой комплексный показатель, как продолжительность жизни. В докладах разработаны также методы расчета индекса развития человеческого потенциала (ИРЧП), позволяющего сопоставлять и сравнивать различные страны по их ЧП. Применение такого аппарата в докладах для выявления и оценки ЧП почти всех стран пестрого современного мира представляет значительную научную ценность, поскольку характеризует его облик с точки зрения главного критерия - человека, условий и возможностей его развития.
Хотелось бы в этой связи обратить внимание на три существенные особенности понятия ЧП.
Во-первых, понятие ЧП определяет такой подход к анализу общественных явлений и процессов, который «центрирован» на человека, то есть ориентирует на ценности гуманизма. Действительно, в докладах ООН о развитии человека четко проглядывает эта гуманистическая ориентация.
Во-вторых, с помощью понятия ЧП и разработанных на его основе методов становится возможным осуществить операционализацию общих принципов и идей, представить, что делается в данной конкретной стране для развития человека, какое место по показателям ЧП она занимает в мировой системе. Наличие объективной информации о проблемах человека в различных регионах мира уже само по себе не может не служить
призывом к практическим действиям в интересах развития человека.
В-третьих, понятие ЧП имеет целостный, интегративный характер. В нем присутствует антропологическая составляющая, отражающая единство в человеке социального и биологического, социального и индивидуального. По показателям ЧП можно характеризовать и отдельного индивида - его доходы, образование и продолжительность жизни (или здоровье) - и социальную группу, и страну в целом. Показатели, касающиеся материальной и духовной сторон развития индивида или общества, также рассматриваются в единстве. Опыт свидетельствует, что было бы неверно в ущерб одной недооценивать или переоценивать значение какой-либо другой стороны. Так, рост материального богатства без соответствующего духовного и интеллектуального развития человека нередко ведет к пресыщению, разложению и т.д.
Таким образом, можно сказать: авторы ПРООН пользуются достаточно разработанной методологией исследования, дающей полезные результаты в области гуманистически ориентированного изучения ряда существенных параметров современного общества. Но в самой концепции докладов ПРООН нет запрета на увеличение числа этих параметров, их переосмысления, если это необходимо для тех или иных целей. Авторы статьи «Концепция человеческого потенциала: исходные соображения»24 считают, что практическая значимость изучения ЧП усилится, если систему его показателей выстроить так, чтобы она давала возможность прогнозировать динамику ЧП и в большей степени отражала признаки адаптации человека к меняющимся условиям его бытия. Это особенно существенно при исследовании ЧП современной России - общества, находящегося в состоянии глубокой трансформации, общества переходного и переживающего «системный кризис». Чтобы более адекватно представить ЧП этого сложного социума, авторы названной статьи переформулировали показатели, используемые в докладах ООН о развитии человека, и дополнили их еще следующими: «адаптиро-ванность к социальной инфраструктуре общества; культурно-ценностные ориентации; психологическая компетентность»25. Такая реконструкция, по их мнению, как раз и придает составляющим ЧП более прогнозный характер в отношении поведения человека в условиях нестабильно-
сти. Правда, непонятно, почему авторы исключили из числа самостоятельных показателей ЧП размер доходов, который не только фиксирует экономическое положение различных групп населения, но и косвенно отражает уровень производства в стране. Вообще экономический показатель - весьма болезненный для нынешней России. Его отсечение закрывает для исследователя целый блок жизненно важных проблем ЧП.
Другой недостаток такого набора «антропо-логем» по сравнению с показателями докладов ПРООН - невозможность их операционализации. Как, например, выразить числом психологическую компетентность или адаптированность? Конечно, не все показатели в обязательном порядке должны поддаваться количественной обработке. Но когда ни один показатель непосредственно (а некоторые и косвенно) не имеет количественного выражения - это шаг назад по сравнению с ПРООН. Сказанное вовсе не означает, что предложенный авторами набор составляющих ЧП хуже, чем используемый в докладах ПРООН. Возможность выразить каждый показатель с помощью простой количественной оценки - в какой-то мере формальный критерий. А весь вопрос в том, для каких целей выбираются те или иные показатели ЧП. В одних случаях без количественных данных, без статистики и т.п. не обойтись, в других -значимыми оказываются качественные оценки.
В докладах ПРООК Россия выступает как одно из множества государств, и на основании статистических данных определяется ее место в мировой системе по уровню доходов, образованию и продолжительности жизни. Изучаются также тенденции изменения этих показателей. К сожалению, у России и ряда государств СНГ наблюдаются тенденции, обратные мировым. Если в большинстве стран, включая даже слаборазвитые, средний доход и уровень образования растут у одних быстрее, у других медленнее, а продолжительность жизни увеличивается, то в России все эти показатели имеют обратный знак. Это основное, что можно вынести из докладов ПРООН о России. Однако для более детального изучения ЧП ограничиться составляющими ЧП, принятыми ПРООН, вряд ли целесообразно. И расширение, и трансформация последних в этом смысле вполне оправданы. Возникает новый элемент, отсутствующий в докладах ПРООН, идея аспектов анализа ЧП или «горизонтов»: социально-организационного, экономического, социально-эко-
логического и экзистенциального, - в каждом из которых понятие ЧП «переопределяется», приобретает свои особенности, конкретизируется. Я считаю эту идею весьма удачной, ибо таким путем расширяются и проблематика ЧП, и возможности практического использования результатов его исследования. Для пояснения идеи «горизонтов» используется образ проекций одного предмета на различные плоскости. При таком подходе само представление о ЧП становится более объемным и многомерным. Но части и «проекции» не могут заменить целого, и потому при анализе проблематики любого «горизонта» следует учитывать базовые характеристики ЧП.
Говоря о разнообразных «горизонтах» ЧП, нельзя сбрасывать со счетов интеллектуальный потенциал общества, выражаемый в первую очередь наукой. Российская наука находится в тяжелейшем положении, не получая (несмотря на все обещания и заверения) от государства необходимой поддержки. В науке происходят деструктивные процессы - стихийное сокращение численности работающих в этой сфере, утечка умов (и далеко не худших) за счет, в частности, выбывания наиболее продуктивного среднего возраста ученых, гибель целых направлений, распад коллективов и т.д. Падает престиж науки, сокращается приток молодежи, возникает опасность нарушения преемственности поколений в науке. Если не удастся остановить и повернуть вспять эти процессы, наука как сфера производства нового знания, как интеллектуальный потенциал нации уже не сократит свою численность, а прекратит свое существование. Для страны это будет трагедией. Вместе с тем растет волна «антинауки» - всевозможных колдунов, магов, гадалок, астрологов, шаманов, псевдорелигиозных сект, оказывающих растущее влияние на сознание людей. Куда же мы движемся? К «новому средневековью»?!
Интеллектуальный потенциал страны - часть ее ЧП и здесь не следует забывать о его интеллектуальном измерении. Возражение, что интеллектуальный потенциал может рассматриваться в рамках «горизонтов» - экономического, социально-организационного и т.п., имеющих (поскольку речь идет о человеке) и субъективную сторону (знания, квалификация кадров), - представляется неубедительным, ибо в условиях техногенной цивилизации, становления информационного общества способность ЧП к производству новых знаний и новых технологий выдвигается
в число определяющих характеристик и страны, и ее ЧП. Нет необходимости говорить и о том, какую роль играет интеллектуальный потенциал в обеспечении национальной безопасности.
Под эгидой ПРООН с 1995 г. издаются специальные доклады о развитии ЧП в РФ на основе показателей развития человека, используемых экспертами ПРООН. Общий вывод одного из докладов звучит печально: «Нынешняя ситуация в России - с точки зрения условий для развития человека, как это явствует из доклада, - представляет удручающую картину»26. Трудности переходного периода «усугубляются отсутствием четкой и целостной стратегии», поэтому настоятельно требуется выработка «стратегии, ориентированной на развитие человека27. Этот вывод вытекает из анализа экономических, демографических, социокультурных процессов современной России на основе принятых ПРООН показателей и их применения к российской действительности. Авторы статьи «Концепция человеческого потенциала: исходные соображения», как уже отмечалось, предлагают более сложную методологию, более развернутую систему показателей («антропологем») и претендуют на более углубленное изучение ЧП. Как доказать правомерность и преимущества данной концепции? Первая попытка показать разрабатываемую в Институте человека РАН концепцию ЧП в действии предпринята другими авторами в статье «Человеческий потенциал России: факторы риска»28, где некоторые «антропологемы» использованы в качестве индикаторов состояния ЧП России. Изучение в рамках принятых показателей официальной статистики данных различного рода обследований привело авторов к заключению, что Россия в настоящее время находится в зоне повышенного риска, поскольку на ее ЧП воздействуют разнообразные факторы риска объективного и субъективного плана. Их источниками являются не только особенности предшествующего развития страны, но и способы ее нынешнего реформирования. Реформы, конечной целью которых в общем должно быть развитие ЧП, подняли такую волну негативных воздействий на ЧП страны, что пока неясно, к каким результатам все это приведет, какие последствия вызовет, какие тенденции возьмут верх. Подобная неопределенность и характеризуется как риск. Россия рискнула начать реформы с «шоковой терапии». Оправдан ли этот риск - покажет будущее. Ответ на вопрос должна
дать динамика ЧП России, то есть то, как реформы скажутся на развитии человека, какие для него создадут условия. Это высший критерий.
В рассматриваемой статье внимание авторов сосредоточено на таких моментах, как физическое и психическое здоровье населения, состояние семьи, системы образования, проблемы детей и молодежи, исходя из того, что здоровье нации - основа ее ЧП, а молодежь - ее будущее. Но эти темы не ограничивают всего спектра показателей ЧП. Поэтому авторы, описав факторы риска, не стали делать обобщающих выводов о состоянии и перспективах ЧП России в целом. Их подход к проблеме оригинален, но он не снимает задачи обоснования эффективности, самодостаточности и операциональности разрабатываемой концепции ЧП. Концепция должна работать. Она для этого и создается. Для ее проверки и дальнейшей отработки следует выбрать объект исследования. Хорошо, если он будет не таким обширным, как вся страна, но и не слишком мелким. В качестве такого объекта можно было бы избрать какой-нибудь крупный город с развитой социальной инфраструктурой, промышленностью, системой образовательных и научных учреждений и т.д. Например, весьма интересно исследовать ЧП Москвы, Санкт-Петербурга или Новосибирска - любого крупного центра, власти которого заинтересуются программой исследования и выделят на него необходимые средства. Исследование может быть проведено по полной или сокращенной программе. Но независимо от того, подтвердится или нет предлагаемая концепция ЧП, сбор и обработка данных о ЧП города даст сфере управления неоценимый материал, на который можно будет опираться при принятии соответствующих решений.
Считается, что в процессе развития обычно возникает спектр разнообразных возможностей, причем реализация одних отсекает другие. В переходные периоды перед обществом стоит проблема выбора пути из нескольких возможных. Если путь выбран и общество реально на него вступило - другие возможности отпадают. Но ЧП - это особого рода возможность, которая, реализуясь, все время сохраняется как возможность дальнейшей деятельности. Здесь встает проблема не выбора возможностей, а эффективного и полного их осуществления. Собственно именно поэтому и возникает здесь проблема реализации. Наличие потенциала еще ничего не говорит
о том, насколько полно он будет реализован. Не только для формирования, но и для реализации потенциала нужны условия, которые могут быть и благоприятными, и неблагоприятными. Среди этих условий прежде всего нужно назвать средства реализации ЧП, дающие возможность человеку действовать. Вообще отношения между понятиями «потенциал» и «средство» неоднозначны. Так, если речь идет о научном потенциале, то все средства познания являются его составной частью. То же самое следует сказать и о военном потенциале. Без наличия вооружений (средств) ни о каком военном потенциале нельзя говорить. Позволю себе высказать суждение, что у ЧП дело обстоит по-иному. Материальные средства его реализации создаются людьми, но существуют объективно, вне человека, интеллектуальные средства - элемент самого ЧП, но его реализация предполагает также наличие материальных средств.
Если их недостает, ЧП от этого сразу не становится ущербнее, но реализоваться в полной мере уже не может. Для России это весьма существенно, ибо, конечно, из-за недостатка средств ее ЧП во многом остается нереализованным. Но не только для России. Безработица, неполная занятость в развитых странах означает, по существу, расхищение их ЧП. Не случайно в докладах ПРООН так много внимания уделяется проблеме занятости. Средства важны, но главным остается все же сам ЧП. Если страна имеет развитый ЧП, она сможет преодолеть все трудности, восполнить потери. ЧП реализуется, поскольку востребован обществом. Востребованность, вообще говоря, является предпосылкой любого вида человеческой деятельности. Рассматриваемый как потенциал человеческой деятельности, ЧП как таковой в принципе не востребован быть не может, ибо тогда прекратилась бы жизнь общества. Поэтому проблема востребованности касается не ЧП в целом, а его отдельных проявлений, уровней, структурных образований. М.И. Скаржинский прозорливо реализовал проблему востребованности в концепции трудового потенциала.
Где-то в начале 1980-х гг. в прессе начали появляться статьи, в которых говорилось о том, что в СССР стало слишком много образованных людей, возник «излишек образования»: выпускники средних школ стремятся получить высшее образование, не хотят утруждать себя «черной» работой, заниматься физическим трудом; страна нуждается в молодых рабочих разных профес-
сии, а средняя школа дает общее образование, и кончающие ее никакой конкретной специальностью не владеют. Эта тема имела свое продолжение. На высоком уровне была создана комиссия во главе с членом Политбюро ЦК КПСС Г. А. Алиевым для реформирования средней школы, подготовлен соответствующий закон и т.д.
Итак, «излишек образования» не нужен, готовить «впрок» образованных людей ни к чему, нужны люди, владеющие навыками и знаниями в рамках определенной специальности. Тем самым фактически утверждалась ненужность, невостре-бованность того образовательного потенциала, который формировала школьная система. Кто спорит, профессиональная подготовка, удовлетворяющая потребности различных сфер деятельности, нужна, но молодежь должна иметь право на свободный выбор профессии, который реформа резко сужала, предлагая раннюю специализацию, ибо в подростковом возрасте многие еще не готовы к выбору профессий. И это в стране, где развитие человека провозглашалось высшей целью общества! Из этого примера также видно, насколько тесно связаны и взаимозависимы проблемы формирования ЧП и его реализации, связаны и в общественном сознании, и в реальной практике.
В настоящее время с катастрофической быстротой теряет свою востребованность важнейшая составная часть интеллектуального (а значит, и человеческого) потенциала России - наука, что, как уже говорилось, ведет к развитию в ней деструктивных процессов. Видимо, не все во властных структурах понимают, что деградация российской науки является угрозой национальной безопасности и поддержание научного потенциала -фундаментальной и прикладной науки - социальная проблема и политическая задача.
Наконец, следует упомянуть еще об одном факторе, существенном и для формирования, и для сохранения и развития, и для реализации ЧП, - об организации дела. Если имеется достаточно развитый ЧП и он востребован обществом, то именно от организации дела зависит, насколько полно он будет реализован. Для России, где организация дела далеко не всегда находилась на должной высоте, это особенно важно иметь в виду. Так, технологическое отставание России от Запада во многом объясняется плохой организацией связи науки и производства, особенно в гражданских отраслях. Производство не стремилось
использовать технологические новинки, оно отторгало их. За годы советской власти в стране не было создано эффективно действующей инновационной системы, что недопустимо для великой державы с развитой наукой, какой и был СССР. Итог же печален: СССР распался; в России сейчас лишь 5% высокотехнологичных предприятий, в то время как в развитых странах - 35%; зато низкотехнологичных там - 15%, а в России - 55%29. Атомная энергетика, космическая техника - продукция военно-промышленного комплекса, свидетельствующая об огромных возможностях интеллектуального потенциала России. Сейчас же западные эксперты рекомендуют нам отказаться от претензий на «технологический авангардизм».
Конечно, все эти процессы - результат действия многих факторов, но и недостатка организации также.
Поскольку проблема реализации ЧП может рассматриваться тогда, когда предварительно осуществлено его внутреннее структурирование, то сама постановка этой проблемы ориентирует на изучение не только его показателей, но и его внутреннего структурного многообразия. Именно это и осуществил М.И. Скаржинский применительно к фактору «труд», обосновав структурное его многообразие через стадийное движение.
Такой подход позволяет конкретизировать понятие ЧП применительно к различным видам человеческой деятельности. Если перейти от самой общей трактовки ЧП на более конкретный уровень, связанный с деятельностью по его реализации, то сразу возникает вопрос: о потенциале какой конкретной деятельности идет речь. Иначе говоря, исследованию подвергается не ЧП вообще, а ЧП, связанный с деятельностью, имеющей ту или иную направленность. И в реальной жизни меры по поддержанию ЧП в целом всегда сочетаются с работой по определению потребности в человеческих ресурсах в той или иной сфере деятельности; где имеется излишек и где -недостаток. Это отчетливо видно на примере науки. Появление новых научных направлений требует специалистов, которых высшая школа раньше не готовила. На первых порах в новое направление идут ученые из других смежных областей. Но если оно развивается, то простая мобильность научных кадров уже не может удовлетворить растущую потребность и требуется организация вузовской подготовки. Задержка тормозит развитие нового направления. Потенциал какого-то
конкретного вида деятельности не является, конечно, чем-то обособленным. В нем всегда присутствует и общее, и особенное. Но выделение этого особенного необходимо при изучении вопросов практический реализации ЧП. Таким образом, реализация ЧП происходит через его особенные формы - потенциалы различных видов человеческой деятельности, проблемы реализации ЧП имеют полное право на признание их частью общей проблематики ЧП, а концепция трудового потенциала М.И. Скаржинского - на признание в части экономической деятельности30.
Теперь остановимся на других идеях М.И. Скаржинского с позиций их роли в развитии отечественной экономической науки и выделим среди них в качестве основных проблематику новой политической экономии и проблематику развития методологии экономической науки.
М.И. Скаржинский стал одним из первых (если не первым) российских учёных, осуществивших введение в научный оборот понятия «новая политическая экономия» в ином, чем западные экономисты, контексте. Сегодня это понятие прочно вошло в умы исследователей, хотя его трактовка неоднозначна. И, как отмечает Н. Елецкий31, в России происходит развитие направлений «новой политической экономии».
Несмотря на интенсивное развитие интеграции различных направлений мировой экономической мысли, политическая экономия сохраняет статус ядра общей экономической теории, философии хозяйства32. Если в России политическая экономия фактически стала запрещенной наукой (она выведена из государственных образовательных стандартов и номенклатуры диссертационных специальностей; кафедры политической экономии, за единичными исключениями, переименованы), то за рубежом политико-экономическая наука интенсивно развивается. Значительное число научных журналов содержит в названии термин «политическая экономия». Более того, возникают и развиваются конкурирующие научные направления, претендующие на статус новой политической экономии. Среди них наиболее заметны: теория общественного выбора, постфордистская теория регуляции, рациональная, позитивная, мировая политэкономия; политическая экономия развития; экономическая социология международных отношений, а также некоторые направления экономической глобалистики и радикальной политической экономии33.
Перечисленные направления имеют как сходные, так и существенно различающиеся исследовательские программы. Многие из них (например, теории регуляции) оцениваются в мировой экономической литературе как доминирующие школы политической экономии в современной социальной науке34.
Отличительная черта большинства зарубежных вариантов «новой политической экономии» - их междисциплинарный, пограничный характер, чаще всего - в аспекте тех или иных проблем экономической политики и регулирующих функций государства. Особое место в современной науке занимает теория общественного выбора, распространяющая инструментарий неоклассического анализа на сферу политических отношений.
Подобная междисциплинарная интеграция имеет положительное значение для расширения и обогащения предмета политической экономии, но здесь есть и опасность размывания предмета политической экономии, смешения разноуровневой проблематики общей экономической теории и частноэкономических дисциплин и даже оттеснения «новой политической экономии» на периферию системы экономических наук. Поэтому следует помнить: как бы тесно ни были связаны отдельные науки, сколь бы широки ни были их пограничные области и сильны междисциплинарные интеграционные тенденции, каждая из них сохраняет свой самостоятельный статус, пока воплощенная в ее предмете система категорий и законов отражает социально значимый фрагмент действительности. Иначе не только экономический, но и любой другой общенаучный «империализм» давно бы поглотил все ранее самостоятельные отрасли научного знания. Действительную множественность современных политико-экономических систем целесообразно было бы отличать от разнобоя в терминологии, вызванного нечеткостью понимания предмета науки и ее основного вопроса.
Требуется ясное понимание того, что можно лишь переименовать общую экономическую теорию, но нельзя ликвидировать ее необходимость. Если отдельные направления «новой политической экономии» будут уходить от исследования сущностных закономерностей экономического базиса общества, то функцию этих исследований будут выполнять научные дисциплины, имеющие другие названия. И рано или поздно их различные фрагменты все равно придется систе-
матизировать в рамках единой теоретической модели.
В то же время взаимосвязь между экономическими процессами, политическими и иными социальными факторами - это не аргумент для ограничения предмета политической экономии рамками экономической политики или иными пограничными областями, к чему склоняются некоторые направления «новой политической экономии». При таком подходе политической экономии иногда отводится место «на границах экономической теории и политической науки»35. Однако общая экономическая теория, как бы ее ни переименовывали, по определению не может локализоваться на границах системы экономических наук, она - центральный, системообразующий и субстанциональный элемент их совокупности.
На границах самой политической (социальной) экономии как науки о сущности социально-экономических отношений могут и должны возникать междисциплинарные направления, в том числе весьма перспективные и динамичные, отражающие взаимодействие экономических и политических факторов. Именно так аналогичный процесс развивался исторически - в течение предшествующих веков от политической экономии постепенно отделялись специализированные отрасли исследований, превращавшиеся в самостоятельные научные дисциплины. По-видимому, и в современных условиях правильным было бы обозначать возникающие научные направления новыми терминами, не искажая уже существующие добавлением слова «новое». Общая экономическая теория - это политическая экономия с качественно определенным, сложно структурированным предметом, который развивается во взаимосвязи с модификациями сущностных закономерностей экономической цивилизации, на основе чего происходит и эволюция всей системы экономических наук.
Политическая экономия вообще и «новая политическая экономия», в частности, могут развиваться в качестве общей экономической теории лишь в том случае, если они исследуют экономическую цивилизацию с позиций философии хозяйства. Непреходящее значение в этом отношении сохраняет высказывание Дж.М. Кейнса: «Может быть, читатель посчитает, что... общее философское исследование поведения человека несколько далеко от экономической теории, являющейся предметом дискуссии. Я думаю, что это
не так. Мы изучаем наше поведение на рынке, но теория, которую мы разрабатываем, ...не должна покоряться рыночным идолам»36.
В рассматриваемом контексте идеи М.И. Скар-жинского о новой политической экономии дали толчок развитию костромской научной школы экономистов в рамках постмодернизма.
Постмодернизм претендует в настоящее время на роль господствующей общенаучной гносеологической парадигмы и философского мировоззрения. Атрибутивный для идеологии постмодернизма «скептицизм по отношению к метанарративам» предполагает ориентацию не на поиск истины, а на достижение конкретных целей безотносительно к пониманию реальности. Возможность и необходимость ее объяснения, в том числе посредством адекватных научных моделей, ставится под сомнение. Такая методологическая установка, по-видимому, отражает переходный характер с неустойчивостью, неопределенностью, мозаичностью социальных отношений на начальных этапах постиндустриальной трансформации, когда прежние теоретические конвенции и психологические парадигмы уже разрушены, а новые еще отсутствуют.
В сочетании с прагматическими крайностями позитивистской традиции, эклектической эпистемологией и модифицированными реликтами агностицизма постмодернизм наиболее заметно проявляется через так называемый антиэссенци-ализм - принципиальный отказ от установки на исследование сущности экономических процессов и экономической цивилизации в целом. Критерий непосредственной наблюдаемости становится в этом случае обязательным условием для признания того или иного феномена в качестве объекта экономического анализа.
Очевидно, принятие критерия непосредственной наблюдаемости в качестве исходного мето-долого-теоретического принципа ведет к отказу от восприятия объективной уровневой структуризации экономической системы и от попыток теоретического осмысления как самих уровней модификации этой системы, так и форм и механизмов их взаимодействия. Теоретические проблемы в этом случае решаются просто, то есть в духе мерфологии - «сложные проблемы всегда имеют простые, легкие для понимания неправильные решения»37. Так, поскольку «норму прибавочной ценности невозможно наблюдать на рынке», то возникает желание просто отмахнуть-
ся от «формалистической проблемы превращения форм», от «вздора о превращении ценности в цену»; таким образом, попытки «пробиться к существу дела - это не что иное, как искусное жонглерство, посредством которого оказалось одураченным не одно поколение читателей»38. В этом же духе многие зарубежные авторитетные ученые рассуждают, например, о проблеме сущности денег: «деньги - это то, что используется как деньги; деньги - это то, что выполняет функции денег»39.
Проблема теоретического отражения уровне-вой структуры экономической системы имеет несколько аспектов. Прежде всего, это общенаучный аспект анализа сущности и явления, содержания и формы, внутренних и внешних взаимосвязей и закономерностей. Дискуссии о самом факте существования данных феноменов, по-видимому, находятся за пределами проблематики современного научного мировоззрения. Вопросы о том, зачем вообще нужна наука и чем научное мышление отличается от обыденного, принципиально решены несколько тысячелетий назад.
К сожалению, эпигонско-некритическое восприятие явно несостоятельных рассуждений
о тождестве сущности и ее внешних проявлений, содержания и формы экономических процессов, их глубинных закономерностей и непосредственно наблюдаемых эмпирических фактов получило конъюнктурное распространение и в публикациях российских авторов. В то же время очевидная несостоятельность концепций, считающих непосредственную наблюдаемость чуть ли не главным критерием истины, не могла не быть отмеченной в научной литературе. «Отказ от эс-сенциалистской парадигмы в экономической теории привел к тому, что экономисты с непримиримостью стали относиться к любой вещи, недоступной непосредственному наблюдению, то есть, в принципе, отказ от “сущности”, от идеи чего-то, познаваемого опосредованно, косвенно привел к тому, что пострадала экономическая наука в целом... Экономист, вставший на точку зрения, согласно которой реальны лишь объекты, подлежащие непосредственному наблюдению, не может преодолеть методологический барьер и оказывается неспособным адекватно теоретизировать... И не исключено, что мы в постсоветской России, торопясь уловить “антиэс-сенциалистские парадигмы” мировой науки, опять окажемся по другую сторону прогресса»40.
К тому же следует отметить, что аргументы современных антиэссенциалистов мало отличаются от тезисов, подвергнутых критике в ходе так называемой дискуссии о методе, в частности, представителями австрийской школы в их полемике со сторонниками крайнего эмпиризма в историческом направлении.
Если несостоятельность прямого отрицания сущности экономических процессов или необходимости ее теоретического отражения достаточно ясна, то с другим аспектом проблемы уров-невой структуризации экономической системы, связанным с задачами изучения превращенных форм, дело обстоит сложнее. Сколь бы ни были далеки эти формы от сущности и как бы ни искажали они ее действительную природу, практическая деятельность хозяйствующих субъектов осуществляется именно в мире этих превращенных форм; на них же ориентируется и обыденное экономическое мышление, и психология.
Для успеха практической деятельности часто достаточно эмпирических знаний о правильной повторяемости событий, поэтому ее изучение становится самостоятельной задачей. Примеры практической значимости подобного рода эмпирических обобщений весьма многочисленны, в том числе и в иных, помимо экономики, сферах науки и практики. В этом контексте возможно выявление научной ценности и границ теоретической значимости в экономике. «Содержащееся в economics описание механизмов функционирования рынка есть адекватное и истинное (в рамках соответствующей, относительно узкой “области допустимых значений”) отражение действительных превращенных форм зрелой буржуазной экономики»41.
Настоятельной необходимостью является и анализ структурных уровней трансформационных процессов в условиях глобализации, что особенно актуально для стран, осуществляющих переход от командной к рыночной экономике. Эти процессы характеризуются соотношением глубинных уровней стратегической целевой ориентации, рыночных способов достижения объективных целей, тактических мер и конкретных механизмов преобразований. При этом весьма часто цели, которые формулируют субъекты глобальных трансформационных процессов, маскируют их действительные интересы и задачи, связанные с переделом сфер геополитического влияния и собственности. Распространены явления сознательного стимули-
рования возникновения превращённых форм, способствующих искажённому восприятию хозяйственных взаимодействий в массовом сознании, но соответствующих интересам наиболее влиятельных глобальных акторов и новых собственников в странах транзитивного ареала.
В целом можно отметить, что объективная уровневая структуризация экономической системы требует адекватного отражения в теоретических моделях. Задачей науки является не только выявление собственной природы первичного, вторичного и более поверхностных уровней движения производственных отношений, но и анализ форм их взаимодействия и выработка механизмов модификации глубинных закономерностей в эмпирически наблюдаемые взаимосвязи. «Сущность никогда не исчерпывает сфер своего существования одной единицей, а исчерпывает их многими единицами»; проявляют себя «вторничные и третичные, вообще производственные, перенесённые, непервичные производственные отношения»42.
Анализ вторичных уровней движения производственных отношений составляет особый раздел общей экономической теории, связанный с изучением хозяйственного механизма. Для политической экономии хозяйственный механизм важен как целостная система, воплощающая практическую конкретизацию и уровневую трансформацию первичных производственных отношений, сущностных противоречий собственности, а в настоящее время - глобальных закономерностей. Без анализа форм их проявления в хозяйственной практике политико-экономические модели остались бы «вещью в себе», некими идеальными конструкциями, истинность которых трудно было бы доказать или опровергнуть. Сложность применения критериев верификации и фальсифицируемости к политико-экономическим теориям затрудняет их практическую проверку, но отказ от политико-экономических исследований мирохозяйственного механизма ещё более усугубил бы проблему. Необходимость анализа хозяйственного механизма вовсе не означает отказ от признания уровневой структуризации экономической системы. Напротив, степень научной обоснованности этого анализа зависит от выявления форм и механизмов экономических процессов, характерных для тех или иных объективных уровней их движения в глобализирующейся хозяйственной системе.
Итак, краткий обзор научного творчества М.И. Скаржинского наглядно показывает тот неоценимый вклад, который профессор Скаржинс-кий внёс в развитие экономической науки.
Примечания
1 Владимир КАНТОР - доктор философских наук, профессор философского факультета Государственного университета - Высшей школы экономики (ГУ-ВШЭ), член редколлегии журнала «Вопросы философии», член Союза российских писателей, прозаик, лауреат премии Генриха Белля (Германия, 1992). По европейскому рейтингу, публикуемому раз в 40 лет (январь 2005) парижским журналом «Le nouvel observateur (hors serie)», вошел в число 25 крупнейших мыслителей современности как «законный продолжатель творчества Ф.М. Достоевского и B.C. Соловьева». Произведения Владимира Кантора переводились на английский, немецкий, французский, польский, сербский, эстонский языки.
2 Балацкий Е.В. О природе экономических открытий: прошлое, настоящее, будущее // Науковедение. - 2002. - №2 - С. 31-50.
3 См.: Генисаретский О.И., Носов Н.А., Юдин Б.Г. Концепция человеческого потенциала // Человек. - 1996. - .№4.
4 Генисаретскии О.И., Носов Н.А., Юдин Б.Г. Указ. соч. - С. 6.
5 См.: АвдееваН.Н., Ашмарин И.И., Степанова Г.Б. Человеческий потенциал России: факторы риска // Человек. - 1997. - №1.
6 См.: АвдееваН.Н., Ашмарин И.И., Степанова Г.В. Указ. соч.
7 Направления совершенствования условий воспроизводства трудового потенциала: препринт доклада для обсуждения на Всероссийской научно-практической конференции «Трудовой потенциал советского общества». - М.: ИЭ АН СССР, 1987. - 58 с.
8 Сергеева Г.П., Чижова Л.С. Эффективное использование трудового потенциала. - М.: Знание 1987. - 64 с.
9 Васильев А.В. Трудовой потенциал как элемент системы рыночных отношений: Автореф. ... канд. эконом. наук. - Тамбов, 2006. - 25 с.
10 Васильев А.В. Указ. соч. - С. 6-7.
11 См.: Экономика труда: Учебник / Под ред. П.Э. Шлендера и Ю.П. Кокина. - М.: Юристъ, 2003. - 592 с. (С. 582); ШайкинД.Н. К вопросу об измерении трудового потенциала. - Астана,
2008. - С. 438-441.
12 См., например: ИзмайловИ.А. Управление трудовым потенциалом предприятия: Дис. ... канд. эконом. наук. - М., 2005.
13 КотлярА. Формирование и использование трудового потенциала // Вопросы экономики. -1987. - №9.
14 Планирование труда в республике / И.К. Бондарь, Н.В. Анишина, Ю.Г Сватко и др. -Киев: Наук думка, 1983.
15 Панкратов А.С. Управление воспроизводством трудового потенциала. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. - С. 56.
16 Панкратов А.С. Указ. соч. - С. 253.
17 АдамчукВ.В., Ромашов О.В., СорокинаМ.Е. Экономика и социология труда: Учеб. для вузов. -М.: ЮНИТИ, 1999. - С. 27-28.
18 Цыганков В.А. Теория и методология исследования качества трудовой жизни. - М.: Экономика, 2006. - С. 110, 111.
19 Ревнивцев А.Д. Трудовой потенциал как фактор социально-экономического развития экономики // Интеллектуальные технологии в экономике и управлении. - СПб.: Изд-во СПб УЭФ,
2009. - С. 191.
20 См.: Иванова А. С. Формирование трудового потенциала в условиях инновационной экономики // Интеллектуальные технологии в экономике и управлении. - СПб.: Изд-во СПб УЭФ, 2009. -
С. 93.
21 ТяжовА.И. Индивидуальный трудовой потенциал и политико-экономическая концепция человеческих способностей / Под общ. ред. и при научном консультировании д.э.н, проф. В.В. Чекмаре-ва. - Кострома: КГУ им. Некрасова, 1999. - 320 с. (Серия «Новая политическая экономия». Вып. 5).
22 См.: Генисаретский О.И., Носов Н.А., Юдин Б.Г. Концепция человеческого потенциала: исходные соображения // Человек. - 1996. - №4.
23 См., например: Доклад о развитии человека за 1997 г. - Нью-Йорк; Оксфорд, 1997. - С. 122.
24 Генисаретский О.П., Носов Н.А., Юдин Б.Г. Указ. соч.
25 Там же. - С. 11-12.
26 Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации [Материалы ООК]. -М., 1996. - С. 59.
27 Там же. - С. 50.
28 А вдеева Н.И., А шмарин И. И., Степанова Г.Б. Человеческий потенциал России: факторы риска // Человек. - 1997. - №1.
29 Залманова Н. Вперед к единому-неделимо-му? // Поиск. - 1997. - №16. - С. 4.
30 Подробнее см.: Крощенко М.М. Трудовой потенциал и его воспроизводство в современных экономических условиях. - М.: НИИ труда и социального страхования, 2009 (проект 09-02-00656а РГНФ).
31 Елецкий Н. Переход к глобально-информационному способу производства и модификация общей экономической теории // Мировая экономика и международные отношения. - 2008. -№2. - С. 26.
32 См.: Осипов Ю.М. Опыт философии хозяйства; Елецкий Н.Д. Политическая экономия современной цивилизации. - Ростов-на-Дону, 2000. - С. 158-175.
33 См.: Hettne В. Introduction: Towards an International Political Economy of Development // The European Journal of Development Research. -1995. - V 7. - №2. - P 223-232; Erber F.S. The Political Economy of Technology Development // Politics of Technology in Latin America. - M.I. Bastons, Ch. Cooper (eds). L., N.Y., 1995. - P. 221-229.
34 См.: Шевчук А. Постфордистские теории // Российский экономический журнал. - 1999. -№4. - С. 96; Автономов В. Политическая эконо-
мия переходного периода // МЭиМО. - 1996. -№6.
35 Радаев В. Есть ли перспектива у российской политической экономии? // Российский экономический журнал. - 1998. - №9-10. - С. 78.
36 Кейнс Дж.М. Общая теория занятости // Вопросы экономики. - 1997. - №5. - С. 107.
37 Закон Мерфи. - Минск, 1998. - С. 17.
38 Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. - М., 1994. - С. 215, 219, 265.
39 Более подробно проблема сущности денег с позиции новой политической экономии изложены в: Чекмарёв В.В. Расход создаёт доход // Россия как цивилизация денег / Под ред. Ю.М. Осипова, М.М. Гузеева, Е.С. Зотовой. - М.; Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2008. - С. 173-192.
40 Евстигнеева Л., Евстигнеев Р. Проблем синтеза общеэкономической и институционально-эволюционной теории // Вопросы экономики. - 1998. - №8. - С. 16.
41 Булатов А. К разработке интегративного курса экономической теории // Российский экономический журнал. - 2000. - №1. - С. 94.
42 Макрс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. - С. 248; Т. 46. - Ч. 1. - С. 46.
