НАУЧНАЯ КАРЬЕРА В. Н. ПЕРЕТЦА В КОНТЕКСТЕ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЖИЗНИ КИЕВА (ОТ ПЕРВЫХ ЛЕКЦИЙ В УНИВЕРСИТЕТЕ ДО ИЗБРАНИЯ В АКАДЕМИЮ НАУК) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

ИСТОРИЯ НАУКИ

УДК 94 ББК 63.3 (2)

М. А. Робинсон Институт славяноведения РАН (Москва, Россия)

Научная карьера В. Н. Перетца в контексте общественно-политической жизни Киева (от первых лекций в Университете до избрания в Академию наук)

Академик В. Н. Перетц, выдающийся русский ученый и педагог, избрал в качестве основного круга своих научных интересов историю литературы и культуры Средневековья и раннего Нового времени на украинских землях. Для раскрытия обозначенной в статье проблемы анализируются архивные источники: прежде всего письма академиков А. А. Шахматова, Ф. Е. Корша, И. В. Ягича, А. И. Соболевского, великого князя Константина Константиновича, а также П. И. Жи-тецкого, Т. Д. Флоринского, А. И. Яцимирского, И. А. Шляпкина, П. Н. Симони, А. И. Кадлубовского, К. П. Михальчука и др. Деятельность Перетца проходила в условиях жесткой критики со стороны представителей киевской научной общественности, придерживавшейся правоконсервативных, националистических взглядов. Сама область научных интересов Перетца, работа созданного им в Киевском университете Семинария вызывала подозрения в сочувствии «украинофильству», и даже более того, в приверженности его радикальному политическому проявлению, получившему в этой среде название «мазепинство». Главным антагонистом Перетца был член Киевского клуба русских националистов, видный ученый-славист, профессор университета Т. Д. Флоринский. Анализ писем Перетца полностью снимает с ученого подозрения в сочувствии украинскому сепаратизму. Он сам характеризовал свои политические взгляды как «левые», именно эти убеждения вызывали у него сочувствие к стремлению украинских ученых исследовать историю, язык, литературу и культуру своей родины. Но при этом Перетц не принимал и осуждал украинских коллег за их национализм, за то, что они привносят его в область научных исследований, к тому же зачастую при слабой филологической подготовке. Ключевые слова: А. А. Шахматов, Ф. Е. Корш, И. В. Ягич, П. И. Жи-тецкий, Т. Д. Флоринский, «украинофильство», «мазепинство», украинский национализм.

DOI: 10.31168/2073-5731.2019.3-4.2.01

После защиты в ноябре 1900 г. магистерской диссертации1 В. Н. Перетц решил связать продолжение своей научной карьеры с Киевским университетом. Однако быстрому осуществлению этого желания мешал целый ряд обстоятельств. О них мы можем узнать из писем Перетцу видного украинского филолога П. И. Житецкого. Так, он подтверждал опасения Перетца в письме от 7 декабря 1900 г.: «Вы пишете, что Ваши статьи в "Северном Курьере"2 закроют Вам дорогу в Киевский Университет. Да, они не полезны для этой цели»3. Статьи, опубликованные ученым в этой газете, были посвящены исключительно научной проблематике, но само участие в ней могло не понравиться консервативной профессуре и руководству киевского университета. Однако большую проблему для Перетца, по мнению Житецкого, могло представлять наличие в университете у тех, от кого зависит получение мест, своих кандидатов. «Но главная беда в том, — подчеркивал Житецкий, — что Флоринский очень любит благонравного Сперанского4 и весьма желает, чтобы на кафедре русской литературы процветал Лобода5»6.

После выхода в свет второго тома своих исследований по истории апокрифов7 Перетц задумался о возможности защиты докторской диссертации. А. И. Соболевский, всячески поддерживавший своего ученика, предупреждал его, что в Петербургском университете с представлением к защите этой работы в качестве докторской диссертации могут возникнуть трудности. Он предупреждал, что многое будет зависеть от позиции такого специалиста, как И. А. Шляпкин, мнение которого может быть очень важно при защите и чьи замечания могут осложнить

1 Перетц В. Н. Историко-литературные исследования и материалы. СПб., 1900. Т. I. Из истории русской песни. Ч. 1, 2.

2 «Северный курьер» — ежедневная политическая и литературная газета, издавалась в Петербурге с ноября 1899 г. В ней печатались и представители русского «легального марксизма». 22 декабря 1900 г. была закрыта на основании Устава о цензуре.

3 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 27. Л. 3-3об.

4 Сперанский Михаил Несторович (1863-1938) — литературовед-славист, академик РАН (1921).

5 Лобода Андрей Митрофанович (1871-1931) — литературовед, академик ВУАН (1922).

6 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 27. Л. 3об.

7 Перетц В. Н. Материалы к истории апокрифа и легенды, II. К истории Лунника. Введение и славянские тексты. Дополнения к истории Громника и указатели к вып. I и II // ИОРЯС. 1901. Т. VI. Кн. 3, 4.

защиту. Соболевский советовал 17 сентября 1901 г. «потолковать» со Шляпкиным и подчеркивал: «Ответ его сообщите мне немедленно!»8

Можно предположить, что Шляпкин склонялся к идее попытаться провести защиту в Петербургском университете, а Перетц мечтал о Киеве. Именно поэтому он писал 12 октября Шляпкину: «.. .удивляюсь, отчего Вы не хотите меня пустить в Киев: кажется, я там никому — и уж, конечно, ни Вам, ни друзьям Вашим — не могу быть вреден. А здесь в Питере — сами знаете: сижу на бобах и хвораю»9. У Соболевского также оставались сомнения в возможности «приличного диспута» в Петербургском университете, и он прямо спрашивал Перетца в письме от 31 октября 1901 г.: «Итак, есть риск. Есть ли надобность рисковать?» Соболевский рекомендовал Перет-цу для достижения «скорого докторства» обратиться в Юрьевский университет. Ситуация с Киевским университетом была хорошо известна Соболевскому, он также предупреждал своего ученика: «Ваше желание — попасть в Киев. Но шансов у Вас мало, так как в Киеве уже имеется кандидат — Сперанский»10.

Своими проблемами с защитой Перетц делился и с Житецким, который буквально в те же дни, что и Соболевский, 25 октября, писал: «Говорят также, что по русской словесности лекций в университете нет. Время подходящее для водворения Вашего здесь. Нельзя ли защитить диссертацию в другом университете, напр[имер], Варшавском или Одессе? Здесь же в Киеве все зависит от Флоринского и Кулаков-ского11, с которыми А. И. Соболевский в хороших отношениях. Мне кажется, что его посредничество имело бы большую силу»12.

Перетц учел предостережения Соболевского и не стал спешить. Прошло несколько месяцев, и в начале 1902 г. вышел в свет третий том его историко-литературных исследований и материалов, посвященный развитию русской поэзии XVIII в.13 На появление этой работы живо откликнулся Житецкий, писавший Перетцу 20 марта 1902 г.: «Только силою научных, а не стихийных симпатий, Вы могли открыть жизнь в

8 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 78. Л. 14.

9 Там же. Ф. 1296. Оп. 1. Д. 65. Л. 7.

10 Там же. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 78. Л. 12об.

11 Кулаковский Юлиан Андреевич (1855-1919) — известный филолог-классик, специалист по истории Римской и Византийской империй.

12 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 27. Л. 9.

13 Перетц В. Н. Историко-литературные исследования и материалы. Т. III. Из истории развития русской поэзии. XVIII в. СПб., 1902. Ч. 1-2.

том материале, который считался мертвым. Вирши!.. Да ведь это позор старинной малорусской литературы! Сколько теперь еще есть наивных людей, которые так думают! А между тем, в этом позоре переливалась живая струя мысли, создававшей поэтическую форму народной песни. Вы оправдали мое давнее, заветное убеждение, которое в свое время выразил я в примечании к размеру народных малорусских дум»14.

Теперь уже и у Соболевского не было никаких сомнений в возможности успешно защитить эту работу в качестве докторской диссертации. Он писал Шляпкину 8 марта 1902 г.: «На нас с Вами возложено составление отзыва о диссертации Перетца. А потому позвольте спросить у Вас:

1) в какие из заседаний факультета, в ближайшее, имеющее быть на будущей неделе, или в одно из следующих Вы пустите свой отзыв?

2) до Пасхи или после Пасхи мы устроим диспут?

Я прочел бегло диссертацию и вынес определенное впечатление. Если Вы будете действовать быстро, я примусь за более тщательное чтение и за справки. Если Вы намерены медлить, то я отложу все это на время после Пасхи. Я привык отделываться от диспутов как можно скорее, чтобы иметь свободные руки, и в данном случае мне хотелось бы покончить с Перетцем в конце поста»15.

Пожелание Соболевского было учтено, Перетц защитил диссертацию еще до Пасхи16, хотя у Шляпкина, как предполагал Соболевский, и осталось много замечаний к диссертации, по поводу которых он дискутировал с Перетцем на страницах Журнала Министерства народного просвещения17. Но при этом Шляпкин все-таки признал, что «и в данном виде она составляет фактическое приобретение для специалистов и друзей истории русской литературы, которые уже получили и надеются получить новые вклады в родную специальность от молодого трудолюбивого автора»18.

14 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 27. Л. 17об.

15 Там же. Ф. 1296. Оп. 1. Д. 130. Л. 6-6об.

16 Пасха в 1902 г. была 27 апреля.

17 Шляпкин И. В. Н. Перетц. Историко-литературные исследования и материалы. Т. III... и 17 положений к диссертации (от 31 марта 1902 г.) // ЖМНП. 1902. № 9. С. 233-240; Перетц В. Ответ И. А. Шляпкину // ЖМНП. 1902. № 10. С. 487-492; Шляпкин И. Заметка на ответ г. Перетца // ЖМНП. 1902. № 11. С. 231-235.

18 Шляпкин И. В. Н. Перетц. Историко-литературные исследования и материалы. Т. III. С. 239-240.

Успешная защита повышала шансы Перетца попасть в Киевский университет. «Как же Вы обрадовали меня известием о диспуте Вашем»19, — писал Перетцу Житецкий 18 апреля. При этом его все-таки продолжала беспокоить позиция руководства факультета. Житецкий продолжал: «Теперь в качестве доктора русской литературы, — продолжал ученый, — Вы имеете право принять участие в конкурсе, а Лобода и Сперанский, как магистры, не имеют этого права. Правда, Флоринский и К° могут заявить, что у них есть кандидат, который якобы скоро получит докторскую степень, посему им не нужен конкурс»20. В качестве возможного выхода Житецкий предлагал Перетцу обратиться в Министерство народного просвещения с просьбой организовать конкурс. «А может быть, — выражал он надежду, — можно будет и обойтись без этого после свидания Флоринского с Вами и Соболевским»21.

Теперь Житецкий всячески стал подталкивать Перетца к решительным действиям. «Итак, решайтесь! — писал он Перетцу 3 июля 1902 г. — Да поможет Вам Бог! А как бы я рад был видеть Вас здесь. Но чувство сердечной симпатии, которое есть источник этой радости, заставляет меня сказать, что не легка Вам будет борьба с шайкой сыщиков, подобных Кулаковскому, и фанатиков, подобных Флоринскому. Скажите на милость, Флоринский не хочет брать Вас "на свою ответственность". Что же он — отец Вам — что ли? Что за необузданный и обозленный человек. Вообразите, он воюет с собственной женой же из-за того же украинофильства, хотя она совсем не украинофил»22. При этом Житецкий не преминул напомнить Перетцу необходимость учесть советы его учителя: «Наступает решительная минута: или теперь, или никогда! Посоветуйтесь с Соболевским — он их лучше знает, а человек он прямой — на его слово можно положиться. Семь раз примерьте, а один раз отрежьте!»23

Несмотря на все опасения Житецкого, дело с «водворением» Перетца в Киевском университете продвигалось успешно. Открывающаяся перспектива заставляла Перетца очень серьезно задуматься о карьере педагога и о перспективе вовлечения студентов в научную работу. В последнем у него, по-видимому, были большие сомнения. Житецкий со своей стороны старался успокоить и подбодрить ученого.

19 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 27. Л. 10.

20 Там же. Л. 10об.

21 Там же. Л. 11.

22 Там же. Л. 4об.

23 Там же. Л. 4об.-5.

Он писал Перетцу 8 января 1903 г.: «Порадовали Вы меня широкими проспектами трудов Ваших по истории украинской поэзии. Что касается до щирых украинцев из киевской молодежи, уклоняющейся от науки, то в защиту ее могу сказать, что это овцы без пастыря». Далее Житецкий не преминул указать на, по его мнению, виновника такого положения: «Не могу же я считать "пастырем добрым" Флоринского. Напротив того, это тот пастырь, который разгоняет овец»24.

Наконец, «весной 1903 г. В. Н. Перетц был избран по конкурсу экстраординарным профессором Университета св. Владимира, по кафедре русского языка и словесности»25. Житецкий, желая Перетцу новых научных успехов, считал необходимым предупредить его о той непростой обстановке, в которой тот окажется в Киеве. Он писал 14 апреля: «Дай Бог Вам и на киевской почве сохранить не только прежнюю научную производительность, но и научное самообладание!

Ох, эта киевская почва!.. Не нужно обманывать себя на ее счет. Непохожа она на петербургскую. Хотя и петербургская — не первый сорт: вредят ей сквозные ветры, которые, как известно, считаются символом легкомыслия, но зато эти ветры освежают воздух. А здесь, как говорят украинцы, "спертый дух"»26.

И действительно, первые впечатления о новом месте работы были у ученого удручающими, и 3 октября 1903 г. Перетц жаловался своему другу А. И. Яцимирскому «из этой окаянной дыры» на то, что петербургские коллеги его забыли, на недостаток научной литературы, что он оказался в положении «забытых судьбой, заброшенных в провинции ученых!»27. К тому же добавил Перетц: «Здоровье мое все хромает. Боюсь, что если не выберусь из Киева, то придется подыхать»28. Но при этом Перетц явно ощущал себя причастным к достаточно бурной внутренней жизни университета, сразу примкнув к либеральной части профессуры. Он сообщал Яцимирскому о выборах нового проректора: «Наш прогрессивный кандидат не прошел. Собрал из 60 всего голос[ов] 25. Но и черносотенный — около 12»29.

24 Там же. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 27. Л. 23.

25 Адрианова-Перетц В. П. Владимир Николаевич Перетц (18701935) // Перетц В. Н. Исследования и материалы по истории старинной украинской литературы ХУ1-ХУШ веков. М.; Л., 1962. С. 217.

26 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 27. Л. 27.

27 Там же. Ф. 584. Оп. 1. Д. 184. Л. 4-4об.

28 Там же. Л. 4об., 5.

29 Там же. Л. 5.

Интересно, что именно в эти же дни А. А. Шахматов, осведомленный о настроениях Перетца, старался поддержать ученого, указывая на открывающуюся перед ним перспективу: «.. .у Вас теперь досуг для составления цельных систематических курсов. Ученики, наверное, найдутся со временем»30. Последнее предположение Шахматова оказалось удивительно точным: успехи Перетца — учителя и воспитателя нового поколения ученых не заставили себя ждать.

Уже в следующем, 1904-м, году Перетц приступил к чтению курса, в котором речь шла о «малорусской литературе древнего периода». Столь смелое удревнение украинской литературы получило отклик в польской и зарубежной украинской печати. Обратил на это внимание и Соболевский, пожуривший своего ученика. «Полагаю, — писал он 18 марта 1904 г., — что Вы никакой малорусской литературы XI в. не нашли, что все старое остается пока по-старому, что Вы можете говорить о принадлежности Слова Илариона и т. п. малорусской литературе только как о гипотезе; зачем же писать об этом в заглавии лекций? Ведь достаточно бы было сказать где-нибудь в самих лекциях, во введении, в заключении, разве затем, чтобы подразнить Флоринского, попечителя и еще кого-нибудь из местных не-украинофилов?»31

Следует отметить, что Перетц предполагал возможность негативной реакции на подобную постановку вопроса и стремился избежать упреков в политической неблагонадежности. Так, он сообщал Соболевскому о своем разговоре с деканом филологического факультета Т. Д. Флоринским: «С Т. Д. я объяснился сразу по прибытии и заверил его, что, несмотря на свои симпатии к юго-западной литературе, никогда не стану украинофилом, и кажется, он успокоился»32.

Перетц свое слово сдержал, он не стал украинофилом в том смысле, какой это направление приобрело к началу XX в. Даже представители либерального направления в общественной жизни России, как, например, Шахматов, уже усматривали в украинофильстве этого времени негативные черты. Шахматов в мае 1901 г. в письме известному профессору Харьковского университета и активному участнику Харьковского общества грамотности Д. Н. Овсянико-Куликовскому,

30 Там же. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 91. Л. 4.

31 Там же. Д. 78. Л. 23-23об.

32 Цит. по: Груздева Е. Н. Владимир Николаевич Перетц в Киеве. 1903-1914 гг. (из переписки В. Н. Перетца с А. А. Шахматовым) // Академик А. А. Шахматов: жизнь, творчество, научное наследие. Сборник статей к 150-летию со дня рождения ученого. СПб., 2015. С. 158.

размышляя о «великом деле сближения обеих русских народностей», относил «квасной патриотизм великоруса и украинофильство малоруса» к разряду равнозначных «общественных недугов»33. Во взглядах же русских правоконсервативных кругов украинофильство приравнивалось уже к политическому сепаратизму, получившему в этой среде название «мазепинство». С развитием в стране после революции 1905 г. политической жизни и либеральные деятели ощутили угрозу украинского сепаратизма, хотя и видели в его развитии вину властей и русских консерваторов. Так, Шахматов писал А. Ф. Кони 11 декабря 1912 г.: «Я тоже боюсь украинского вопроса и порожденного им "мазе-пинства". Мне очень дорого единство России и процветание всего русского племени в его совокупности. Но думаю, что те из нас, которые стараются об удовлетворении тех или иных элементарных требований малорусов, менее грешат против родины, ее целостности и величия, чем те, которые разжигают племенную вражду и возбуждают между братьями ненависть»34.

Перетца же, и то только отчасти, можно относить к украинофи-лам в том романтически-народническом духе, который имело это направление во второй половине XIX в. И это отнюдь не означало, что все в украинской действительности нравилось ученому. Так, Перетца не умиляло положение украинского крестьянства, о чем он писал Яцимирскому 30 июля 1905 г.: «Малор[оссийская] деревня — не из симпатичных — много контрастов. Сытые казаки и голодающие крестьяне. Антагонизм зело обостряется. Здесь наглядно вижу, сколь омерзительна буржуазная сытость, не прикрытая культурн[ым] покровом, и как жестока она к голодающему»35. Тем не менее, с самого начала деятельности Перетца в Киевском университете среди консервативной части профессуры, университетской администрации и той киевской интеллигенции, которая впоследствии входила в такие общественные организации, как Русское собрание и Киевский клуб русских националистов, за ним утвердилась репутация украинофила в политической его интерпретации. Заметим, что Флоринский, в лице которого Перетц приобрел стойкого недоброжелателя, был одним из инициаторов создания этого Клуба, а Кулаковский входил в Совет Клуба.

Перетц с юности придерживался леволиберальных демократических взглядов. Отвечая в письме П. Н. Симони от 26 ноября 1928 г.

33 РО ИРЛИ. Ф. 211. Оп. 1. Д. 250. Л. 4об.-5.

34 РО ИРЛИ. Ф. 134. Оп. 14. Д. 1. Л. 117об.

35 РГАЛИ. Ф. 584. Оп. 1. Д. 184. Л. 2об.

на вопрос о становлении своих научных интересов, Перетц отмечал: подростком «в связи с естественным, хотя и неосознанным, исканием мировоззрения я увлекся народнической литературой». К окончанию университета «приблизительно в 1892-3 годах», продолжал ученый: «.. .я увлекся марксизмом, вытеснившим народничество»36. Но марксизм с его жесткой детерминированностью методологических принципов и приемов не удовлетворил молодого ученого. Поиски методологической основы собственных исследований восточнославянских литератур привели его в начале XX в. к выводам, близким к школе русского формализма37.

Профессионально занимаясь изучением украинской литературы раннего Нового времени, Перетц активно включился в деятельность украинских научных обществ и изданий. Так, он писал Шахматову 3 марта 1908 г.: «У нас организовалось и с осени начало действовать "Украинское научное об[щест]во в Киеве"38, я имею честь состоять председателем] филологической секции его и членом редакционного] комитета»39. Свое сообщение ученый сопровождал предложением написать для нового издания. В мае 1908 г. начали выходить «Записки украшського наукового товариства в Кшш». Перетц наряду с М. С. Грушевским и Н. П. Василенко стал постоянным членом редколлегии этого издания.

В следующем письме от 29 марта Перетц сделал важные уточнения к формальной стороне публикации. Он писал: «Да, предупреждаю: — по постановлению] Совета Укр[аинского] уч[еного] об[щест]ва статьи печатаются на украинском яз[ыке]. Т[ак] что мы Вас переведем.

36 ОР РНБ. Ф. 696. Д. 148. Л. 5-6.

37 Робинсон М. А. В. Н. Перетц: методологические взгляды на изучение истории литературы // Literature and Social Change: A Voyage Through the History of Slavic Studies. Proceedings of the International Symposium «Literature and Slavic Studies» held by the Commission for the History of Slavic Studies at Comenius University in Bratislava on the 12th and 13th of April 2016 / Ed. by L. Matejko. Bratislava, 2017. P. 157-174. В современном литературоведении делаются даже смелые предположения о приоритете Перетца в формулировании некоторых постулатов формализма (Росо-вецкий С. К. Памятник истории литературоведения — или университетское пособие на все времена? // Перетц В. Н. Краткий очерк методологии истории русской литературы. Пособие и справочник для преподавателей, студентов и для самообразования. М., 2010. С. 18).

38 Украшське наукове товариство (УНТ).

39 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1140. Л. 74об.

Предупреждаю, чтобы не было сие для Вас неожиданностью. Надеюсь, Вы против этого не имеете возражений?»40

Участие в деятельности украинских научных организаций, а также начало работы Семинария русской филологии41, значительную часть проблематики которого составляло изучение литературы, языка и истории культуры Украины, не могли не вызвать активизации недоброжелателей ученого. Он жаловался Шахматову 3 апреля 1908 г.: «На меня черносотенцы подняли гонение: запрещают занятия в моем филологическом семинарии, ибо таковые до сих пор происходили дважды в нед[елю] на дому по вечерам. Плетут, будто это — "политика"». «Вы увидите скоро, — продолжал Перетц, — когда напечатаю работы лучших участников, что вся "политика" моя вращается около. древней литер[атуры] и диалектол[огии]!.. Но здесь — с этим не считаются»42. И действительно, в первые два года существования «Записок» в них появились статьи членов Семинария: В. П. Адриановой, А. С. Грузинского, А. А. Назаревского, И. И. Огиенко, С. Ф. Шевченко.

Перетц заслуженно гордился работами своих учеников и всячески способствовал популяризации их достижений. Профессор Харьковского университета А. И. Кадлубовский43 писал Перетцу 7 января 1910 г.: «Затем я считаю долгом поблагодарить Вас (так как данное дело сделано, вероятно, по Вашему указанию) и попросить передать мою глубокую благодарность тем 2 авторам, которые прислали мне свои работы, в основании представляющие читанные у Вас рефераты: В. Адрианову и С. Ф. Шевченко. По-вид[имому], у Вас отлично поставлен семинарий: здесь прививается туго; отчасти (но только отчасти) это понятно: у Вас больше возбуждают интерес

40 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1140. Л. 77об.

41 Начальной датой в истории Семинария «как стойкой организации» считается его первое собрание 10 октября 1907 г. (Семинарий русской филологии акад. В. Н. Перетца. Участники Семинария — своему руководителю. Л., 1929. С. 27). К этому времени «Семинарий русской филологии», переросший рамки «обычного университетского "спецсеминара", превратился в своеобразный научный кружок» (Адрианова-Перетц В. П. Владимир Николаевич Перетц (1870-1935) // Перетц В. Н. Исследования и материалы по истории старинной украинской литературы ХУГ-ХУШ веков. М.; Л., 1962. С. 218).

42 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1140. Л. 79об.

43 Кадлубовский Арсений Петрович (1867-1921) — специалист по древнерусской агиографической литературе, русской литературе XIX века.

данные источников (рукописи, старопеч[атные] книги). Во всяк[ом] случае авторы эти молодцы. От души желаю и им, и Вам всяких дальнейших успехов»44.

Правоконсервативная общественность Киева усматривала и в исследовательских интересах, и в педагогической деятельности Перетца как минимум украинофильство и даже «мазепинство». Взаимная неприязнь была очевидной. Перетц позволял себе называть Флорин-ского в письмах коллегам «Тимошкой»45. Но непросто складывались отношения Перетца и с украинскими коллегами, и прежде всего это касалось тех случаев, когда они руководствовались своими национальными пристрастиями при разработке больших научных проектов. Именно этим объясняется позиция Перетца, когда он получил приглашение принять участие в подготовке труда «Украинский народ в его прошлом и настоящем»46. В отличие от Перетца, Шахматов не только принял приглашение, но и стал одним из редакторов всего издания. Поэтому решение Перетца удивило и огорчило Шахматова. Он писал ученому 17 июля 1910 г.: «Мне досадно, что Вы отказываетесь от участия в Энциклопедии. Ваше письмо дошло до меня только недавно; оно задержалось в П[етербур]ге, а Вы не воспользовались моим деревенским адресом. Убедительно Вас прошу взять назад свой отказ; он поставит нас в большое затруднение. Пожалуйста, не думайте, что в чем-нибудь виноват Крымский47. Вопрос обсуждался в П[етербур]ге при участии некоторых еще украинцев, инициаторов Энциклопедии; они смотрят на это дело как на нечто важное для их национальных интересов и, с этой стороны, просили Вас не отказываться от намечавшихся для Вас отделов, причем всякое новое имя встречалось ими с неодобрением. Доказать, что Константин Иванович48 — специалист по укр[аинской] литературе, конечно, не удалось. Его имя встретило возражения именно только с этой стороны. Пожалуйста, не задержите ответ — утвердительный, и пришлите его по адресу: почт[овая] ст[анция] Вязовка Сар[атовского] у[езда]»49.

44 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 31. Л. 3об.

45 Там же. Ф. 584. Оп. 1. Д. 184. Л. 2.

46 Украинский народ в его прошлом и настоящем: В 2 т. СПб. 1914-1916.

47 Крымский Агафангел Ефимович (1871-1942) — украинский филолог, востоковед, писатель, переводчик, академик ВУАН (1919).

48 Имеется в виду Арабажин Константин Иванович (1866-1929) — русский и украинский литературовед, журналист, писатель.

49 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 91. Л. 8-8об.

И проблематика предполагавшегося издания, и, безусловно, мнение Шахматова были дороги для Перетца, поэтому он ответил не сразу. В письме от 26 сентября ученый постарался представить обстоятельную аргументацию своего отказа. «Я не отвечал Вам долго потому, — писал Перетц, — что очень не хотел отказываться от участия в Украинской энциклопедии. Но по зрелом обсуждении и размышлении я вижу, что этой работы мне не следует брать на себя: сотрудничать в деле, где к участникам относятся не так, как я считаю справедливым, — выше моих сил. Там — свои люди, пусть и обходятся при содействии своих людей [.] — и на Вас, и на меня смотрят эти гг. Лотоцкие50, Крымские и К° — шовинисты чистой воды — не очень-то благосклонно. Но Вы такая величина, с которою, для интереса дела, надо считаться. А со мною — можно не считаться. Вот и все. И я это сразу же понял весною. Вопрос был только в том, смогу ли я сломить свое самолюбие и стоит ли неволить себя. Решил, что не стоит. А дело без меня хуже не сделается: тот же Студинский51 отлично напишет порцию, которая должна быть написана мною. Не сердитесь на меня и не объясняйте "дурным и сварливым характером" мой отказ. Чего я не могу сделать — на то никогда не смогу себя принудить»52.

В своих оценках настроений части украинской научной интеллигенции Перетц, отметивший крайнюю степень ее национализма, явно не соглашался с мнением Житецкого, который в принципе отрицал саму возможность возникновения украинского шовинизма. Сообщить Перетцу свои соображения по этому поводу Житецкого побудила заметка от редакции в одной из киевских газет. Итак, в письме от 25 июля 1905 г. он писал: «От редакции сделана заметка, в которой редакция говорит, что она стоит выше всякого шовинизма — каков бы ни был этот шовинизм — польский или украинский. Хорошо, но где же она видела украинский шовинизм? Ведь существенная черта шовинизма — подавить чужую народность и навязать свою в силу преобладаний — государственных, экономических и вообще культурных. Но в [нрзб] сих отношениях украинская народность неизменно слабее как великорусской, так и польской, поэтому как в прошлом, так и в настоящем ей выпало на деле от великорус[ского] и польского шови-

50 Лотоцкий Александр Иванович (1870-1939) — украинский общественно-политический деятель, писатель, публицист, ученый.

51 Студинский Кирилл Иосифович (1868-1941) — украинский филолог-славист, писатель, общественный деятель, академик ВУАН (1924).

52 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1140. Л. 102-103.

низма, и только ведь можно говорить об обрусении и об ополячении, но не об украинизации в политическом смысле этого слова»53.

При столь очевидном отрицательном отношении к украинским «шовинистам» со стороны Перетца, его недоброжелатели причисляли самого ученого именно к «суперукраинцам». Примером такого отношения может служить письмо Ю. А. Яворского54, жаловавшегося М. Н. Сперанскому 7 ноября 1910 г.: «Вопрос о моей доцентуре в здешнем ун[иверсите]те, наконец, после почти двухгодичной канители, разрешился, и именно так, как можно было — по существующему в нашем факультете "соотношению" партийных сил — предвидеть: кадето-"украинский" блок, с обер-украинцем Перетцом во главе, дружно провалил ее 7-ю голосами против 5-ти»55. Полагаем, что в данном случае сыграло свою роль не столько предполагавшееся украинофильство-«мазепинство» Перетца, сколько его левые политические взгляды.

Неучастие Перетца в двухтомнике «Украинский народ в его прошлом и настоящем» не означало тем не менее прекращение его сотрудничества в других проектах украинских ученых. Его статьи печатались не только в Известиях Киевского университета и в изданиях ОРЯС, но и в украинской научной периодике — трудах и киевского, и львовского научных товариществ.

Семинарий, который создал Перетц, совершал каждый год «экскурсии» не только в близлежащие от Киева города (Житомир, Екатеринослав, Нежин), но и столичные научные центры (Москва). В этих поездках члены Семинария работали в библиотеках и архивах, выступали с докладами. Свой первый выезд Семинарий осуществил в Петербург 20 февраля — 6 марта 1910 г. Здесь сам Перетц, как и его ученики, заслужили у коллег самые высокие оценки. Шахматов писал ученому 26 марта: «Честь Вам и слава! Некоторые из них, несомненно, станут скоро украшением которого-нибудь из наших университетов»56. В следующем году отзыв Шахматова о членах Семинария был не менее высок. В письме Яцимирскому от 7 марта он отмечал, что «впечатление они произвели великолепное»57. Пред-

53 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 27. Л. 7а-7а об.

54 Яворский Юлиан Андреевич (1873-1937) — литературовед, в 1915 г. он все-таки стал доцентом Киевского университета.

55 СПбФ АРАН. Ф. 172. Оп. 1. Д. 336. Л. 51об.-52.

56 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 91. Л. 7.

57 Там же. Ф. 584. Оп. 1. Д. 258. Л. 21.

ложенную Перетцем организацию работы Семинария оценили и его иностранные коллеги. Яцимирский писал Перетцу 24 апреля 1911 г.: «Проф[ессор] А. Брюкнер58 остроумный человек, он дал вашему семинарию кличку fliegende Seminarium59. Ловко? Теперь пойдет гулять это определение»60.

Отчеты о поездках Семинария, составленные Перетцем, регулярно публиковались в Университетских известиях, как правило, они представляли тексты на десятках страниц61. Об их значении Кадлу-бовский писал Перетцу 24 декабря 1912 г.: «Прежде всего позвольте принести Вам глубокую благодарность за присылку печатных работ Ваших, особенно глубоко интересных отчетов об экскурсиях Вашего семинария. Они интересны и сами по себе, и по тому, что показывают, как Вы сумели вдохнуть такую жизнь в дело изучения литературы и языка. Можно только пожелать, чтобы Ваш пример нашел побольше подражателей и чтобы эти подражатели и сами умели привлекать молодежь, да чтобы и среди этой последней они находили почву столь же благоприятную, как находите Вы. От души желаю Вам в дальнейшем развития и усовершенствования Вашего дела»62.

С каждым годом рос научный авторитет ученого в академических кругах. Именно к Перетцу решил обратиться за содействием главный редактор «Энциклопедии славянской филологии» В. Ягич. Инициатором грандиозного многотомного издания выступало Отделение русского языка и словесности. Как отмечал Ягич, энциклопедия должна состоять из «трех Отделов: первого, по всем вопросам, касающимся славянских языков и наречий (лингвистическая часть), второго, по истории славянских литератур (историко-литературная часть), третьего, относящегося к быту славянских народов (этнографическая часть)»63. В разделе «Отдельные славянские языки в грамматическом отношении» в блоке «2. Русская группа» в одном из выпусков пред-

58 Брюкнер Александр (1856-1939) — польский славист, лингвист и литературовед. Иностранный член-корреспондент Академии наук (1889).

59 fliegende Seminarium (нем.) — летучий семинар.

60 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 97. Л. 43об.-44.

61 См., например: Перетц В. Н. Отчет об экскурсии Семинария русской филологии в С.-Петербург, 13-28 февраля 1911 года. Киев, 1912. 171 с.

62 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 31. Л. 4-4об.

63 Ягич И. В. Предисловие // Будде Е. Очерк истории современного литературного русского языка (XVII-XIX вв.). СПб., 1908. С. IV (Энциклопедия славянской филологии. Вып. 12).

полагалось представить такие его части, как: «Образование современного малорусского языка» и «Малорусские наречия»64. Специалистов, которые могли бы написать соответствующие разделы, Ягич искал среди украинских ученых. С огорчением он сообщал 31 марта 1910 г. о печальной новости — неожиданной кончине одного из авторов. «Вы знаете, многоуважаемый Влад[имир] Ник[олаевич], — писал Ягич, — что в то время, когда я по поручению Отделения стал отыскивать сотрудников для малорус[ского] языка, я возлагал все надежды на Жи-тецкого и Михальчука65. Первый был тогда очень занят пересмотром малор[усского] текста св[ященного] Писания и не мог дать никаких обещаний. Второй указал мне на Тимченка66. [...] Теперь же узнаю от Вас, что и на Житецкого нельзя больше рассчитывать. Увы — как это печально!»67

«Между тем, — продолжал ученый, — Ваша деятельность в Киеве выдвигает Вас не только по истории литературы, для которой у меня было уже давно на примете Ваше участие, но также по истории малор[усского] языка. Поэтому я бы очень просил Вас не считать себя обиженным тем, что я до сих пор не обращался к Вам. Причина в медленном ходе Энциклопедии и в моих личных занятиях в этом предприятии. [.] Только теперь я могу несколько свободнее отдохнуть и начать вновь заботиться о судьбе следующих выпусков. Поэтому я собирался написать Вам просьбу принять участие в Энциклопедии. Печальное известие о кончине Богумила, о которой никто не известил меня, заставляет меня теперь прежде всего формулировать вопрос так: Не хотите ли Вы взяться за продолжение и окончание темы бывшего Вашего ученика Богумила? Я бы доставил Вам обратно его рукопись, и Вы бы видели, что и как нужно сделать, чтобы вопрос об образовании литер[атурного] малорусск[ого] языка был бы по возможности всесторонне и удовлетворительно разработан»68.

Очень важными Ягич считал и организаторские способности Перетца. Поэтому он продолжал: «Второй вопрос сводится к следующему: Если Вы, как я полагаю, имеете сношения с киевскими малорус-

64 Там же. С. IX.

65 Михальчук Константин Петрович (1840-1914) — украинский языковед и этнограф.

66 Тимченко Евгений Константинович (1866-1948) — украинский лингвист, академик ВУАН (1919), член-корреспондент АН СССР (1929).

67 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 94. Л. 2об.-4.

68 Там же. Л. 4-4об.

скими учеными, Вы могли бы взять на себя роль посредника для некоторого облегчения мне трудной задачи, т. е. расспросом узнать от г. Тимченка, занят ли он разработкой темы о современных малорусск[их] говорах и говорах в пределах России? Я до сих пор не приставал к киевлянам потому, что ни Шахматов, ни Соболевский еще не написали своих статей. Но я бы желал к осени или к зиме нынешнего года начать печатать русскую группу. [.] Вы очень обяжете меня, если окажете мне большую услугу, что по наведенной справке сообщите мне, на что я могу рассчитывать из Киева и в какой срок?»69

В «Энциклопедии славянской филологии» вопросам языка предполагалось посвятить 20 выпусков, но Ягич уже строил планы по подготовке выпусков, посвященных национальным славянским литературам. В письме от 15 сентября 1911 г. он вновь обращался к Перетцу за советом. «Хотя Энциклопедия славянской филологии очень медленно подвигается, — констатировал Ягич, — я нахожу все же целесообразным уже теперь составить план второй главной части предприятия, т. е. историко-литературного отделения. Что касается [нрзб] — или малороссийской, [нрзб] украинской литературы я имею прежде всего в виду содействие Ваше, так как на бедного д[окто]ра Франко нельзя уже рассчитывать, другого же такого в Галиции я не знаю, с которым можно было бы об этом вопросе посоветоваться. Поэтому позвольте мне обратиться к Вам с просьбой поделиться со мною советами, как мне взяться за это дело, т. е. к кому обратиться с предложением участия в разработке истории малорусской литературы для нашей Энциклопедии»70.

Ягич прекрасно осознавал подстерегавшие будущих авторов трудности не столько научного, сколько общественно-политического характера. И этим обстоятельством он во многом объяснял свое обращение за советом именно к Перетцу. «Я знаю, — продолжал ученый, — что подыскать сотрудников такого предприятия, каким я себе представляю нашу Энциклопедию, — дело очень трудное. Над этим изданием должен был бы витать дух славянской взаимной не то любви, не то дружбы, в особенности по вопросу об отношении малорусской литературы к великорусской, где, по-моему, следовало бы избежать обе крайности, в которых, к сожалению, как раз в наше время вращается большинство общественных деятелей. Я все же мечтаю о

69 Там же. Л. 4об.-3об.

70 Там же. Л. 5-5об.

71

возможности поворота к разумному утраквизму, каким в свое время отличались Максимович, Костомаров и т. д., т. е., по-моему, образованному великорусу не должна быть чужда духовная и культурная жизнь малорусов, и наоборот. Но Вам-то не нужно проповедовать об этом, Вы, надеюсь, все это живо чувствуете и усиленно в этом направлении действуете. Вот и причина, по которой я обращаюсь к Вам с просьбой содействия и сотрудничества»72.

Судя по письму от 18 октября73, Ягич довольно быстро получил обстоятельный ответ от Перетца. «Сердечное спасибо за Ваше письмо, рисующее верно положение дела. Я так и предвидел, — писал ученый, — что как раз для малорусской литературы трудно будет найти подходящих сотрудников. Сочинение упомянутого Вами Ефремова74 я не знаю, но по Вашему отзыву судя, это — nicht vinner Mann!75»76.

В своем письме Перетц вновь подтвердил свое отрицательное отношение к националистическим настроениям в среде украинских гуманитариев. Ягич выражал свое полное согласие с его оценками. «Крымского, — отмечал ученый, — считаю и я фанатиком в высшей степени, что мне при всей любви его к малорусской родине для человека науки просто непостижимо. Это явление патологическое»77.

Возвращаясь к проблематике своего прошлого письма, посвященного проблемам языкознания, Ягич вновь указывал на необходимость избегать влияния политических страстей на научные вопросы. «Чтобы наши галичане не были в претензии, — писал ученый, — я поручил южнорусскую (украинско-галицкую) диалектологию одному из галицких молодых ученых Зелинському, он лучший знаток диа-

71 Утраквизм — в данном контексте — принятие и того, и другого. Утраквисты — одна из групп последователей Я. Гуса, требовавшая причащения под обоими видами (utraque specie — под двумя видами), т. е. хлеба и вина.

72 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 94. Л. 5об.-6.

73 Ягич датировал письма одновременно и по юлианскому, и по григорианскому календарям. В данном случае оставляем дату принятого в России Юлианского календаря.

74 Ефремов Сергей Александрович (1876-1939) — украинский общественно-политический деятель, публицист, историк литературы. В 1911 г. была опубликована его книга «Iсторiя украшського письменства», академик ВУАН (1919).

75 Nicht vinner Mann (нем) — не человек-победитель.

76 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 94. Л. 7.

77 Там же.

лектологических особенностей малорусских говоров, человек, вполне преданный науке без фанатизма Крымского. При нем известную часть задачи (истор[ическое] обозрение того, как создавался литературный язык малорусский) возьмет на себя Тимченко. Итак, как Вы видите, я везде стараюсь подыскать лучших знатоков предмета»78.

Похоже, что Перетц, характеризуя и рекомендуя Ягичу возможных авторов для Энциклопедии, сам не стремился принять в ней участия. Однако Ягич подчеркивал и обосновывал свою заинтересованность привлечь Перетца к этому проекту. «Я вполне понимаю, — писал ученый, — что Вы можете считать пустой тратой времени — заниматься составлением компендиев, но я и не предлагаю Вам полного компендия, а только участие по той эпохе южнорусск[ой] литературы, которая, как вы доказали, Вас интересует, а именно обозрение средневековой деятельности русского юго-западного края в то время, когда он, стоя под влиянием польско-латинского схоластицизма, восторгался своими виршами, драм[атическими] произведениями и [нрзб]. Одним словом, всю деятельность, заключающую в себе зародыши литературы вплоть до Котляревского, — эту тему я бы хотел все-таки навязать Вам как лучшему знатоку. [...] Тут Вы могли бы сообщить нам много интересного из своего, т.е. собственных исследований. И это, быть может, могло бы все-таки и Вас заинтересовать»79.

Ягич согласился с рекомендацией Перетца привлечь к делу А. М. Лободу80. При этом он полагал, что для рассмотрения некоторых вопросов явно предпочтителен взгляд профессора русского университета. «Не знаю только, — отмечал ученый, — согласится ли он взять на себя всю новейшую литературу как украинскую, так и галицкую? Я находил бы это и возможным и желательным, потому что для русского ученого, следящего с любовью за южнорусской литературой, гораздо легче применить к делу правильный масштаб, чем для людей, зараженных провинциальным самолюбием»81.

«Итак, — констатировал Ягич, — мне представляется очень удачным такой выбор сотрудников. Вы — до Котляревского, Сумцов82 —

78 Там же. Л. 8.

79 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 94. Л. 7-7об.

80 Лобода Андрей Митрофанович (1871-1931) — литературовед, академик ВУАН (1919).

81 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 94. Л. 7об.-8.

82 Сумцов Михаил Федорович (1854-1922) — фольклорист, этнограф, академик ВУАН (1919).

до Шевченка (включительно ли или нет, об этом можно потолковать). Лобода — новейшую литературу до 1900 или даже 1910». Интересовало Ягича и мнение Перетца о возможном объеме тома и сроках его завершения. Он прямо спрашивал: «Скажите еще следующее: Мне кажется, что в кратком виде, без лишнего разглагольствования, с внесением критической библиографии, можно представить южнорусскую литературу в объеме 30-35 листов. Как Вы думаете? Сроки я бы поставил — два года, т. е. к 1914 г. надо бы приступить к печатанию». И в заключении письма ученый вновь обращался с личной просьбой к Перетцу: «Главное все-таки: паки и паки я прошу Вас не отказаться от участия в этом прекрасном, хотя трудно исполнимом предприятии»83.

Предприятие действительно было трудноисполнимым, ни сроки, ни объемы подготовленных выпусков не соблюдались. «На днях, — писал Ягич Перетцу 31 марта 1910 г., — Вы увидите изданный мною первый "выпуск", обнимающий большой том (60 листов!). Можете представить себе, что я в течение последних 4-х лет был почти исключительно занят этим "выпуском", т. е. "Историею славянской филологии"84»85. Сам же Ягич первоначально планировал под свой труд всего 10 листов86. К сожалению, планы Ягича, касавшиеся и истории украинского языка, и истории украинской литературы, которые он обсуждал с Перетцем, остались нереализованными.

К академическим ученым, принимавшим участие в проектах украинских ученых, принадлежал Ф. Е. Корш87. Он, в частности, входил вместе с Шахматовым в редколлегию труда «Украинский народ в его прошлом и настоящем». Корш также обсуждал с Перетцем вопросы, так или иначе связанные с украинской тематикой. Знаток многих языков, Корш пересыпал текст своих писем фразами на латыни, греческом, французском, немецком и украинском. О последнем он с иронией замечал в письме от 22 февраля 1912 г.: «Нет, эта "мова" положительно неблагонадежна: того и гляди, наведет на что-нибудь совсем неудобное»88. С не меньшей иронией он описывал украиновед-

83 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 94. Л. 8-8об.

84 Ягич И. В. История славянской филологии. СПб., 1910 (Энциклопедия славянской филологии. Вып. 1).

85 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 94. Л. 4-4об.

86 Ягич И. В. Предисловие. С. VII.

87 Корш Федор Евгеньевич (1843-1915) — филолог-классик, востоковед, славист, академик (1900).

88 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 37. Л. 2об.

ческую деятельность свою и своих коллег по московскому «Обществу славянской культуры». «Со второй половины января, — продолжал ученый, — я словно в котле киплю: моя статья для Украинской энциклопедии еще не написана89, "Общество славянской культуры"90 при новом составе "старшины"91 (кроме меня) проявило ужасающую деятельность, самая деятельная и беспокойная его секция, украинская, возложила на меня значительную часть своих мятежных упований, корректуры сыпятся на меня десятками, юбиляры, живые и мертвые, словно сговорились относительно своих знаменательных годовщин и чуть не все сразу требуют речей и статей.. ,»92

Если судить по письмам Корша Перетцу, то ирония была неотъемлемой частью их стиля. Даже в период крайнего обострения отношений между либеральной и правоконсервативной, националистической частью общества, вызванного делом Бейлиса93, ирония не покидала Корша. Он писал Перетцу 23 октября 1913 г.: «Во славу Ми-хальчука94 следует написать что-нибудь такое, что хоть одним боком касалось бы Украины, или, как выразились бы Л. Волков, Савенко95, ритуальный психиатр Сикорский96 и т. п., что-нибудь мазепинское. Я мог бы сказать, что такая статья у меня есть, даже написана — si dis placet97 — по-украински, если это окончательно выяснилось, что сборника в честь Франка98 не состоится (что кажется вероятным

89 Статья так и не была написана.

90 «Общество славянской культуры», организованное в 1908 г., объединяло представителей либерального направления.

91 Корш был председателем Общества в 1909-1911 гг.

92 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 37. Л. 3.

93 Процесс состоялся в Киеве 23 сентября — 28 октября 1913 г.

94 Михальчук Константин Петрович (1840-1914) — украинский языковед и этнограф. Сборник готовился к 75-летию ученого, но вышел уже после его кончины (Фшьольопчний збiрник памят К. Михальчука. Кшв, 1915).

95 Савенко Анатолий Иванович (1874-1922) — общественный и политический деятель, публицист, один из основателей Киевского клуба русских националистов.

96 Сикорский Иван Алексеевич (1842-1919) — психиатр, публицист, профессор Киевского университета, выступал экспертом и свидетелем от обвинения по делу Бейлиса.

97 si dis placet (лат) — Бог спасает нас.

98 Франко Иван Яковлевич (1856-1916) — украинский писатель, ученый, публицист.

вследствие раздоров, происходящих во львовском Товаристве имени Шевченка, судя по присланной мне оттуда брошюре)»99.

Несомненно, москвича Корша, обладавшего высоким положением академика, реакция на его статьи Киевского клуба русских националистов не особенно волновала и даже забавляла. Для Перетца же, оказавшегося в центре ожесточенных нападок на проявления украинского сепаратизма, как реального, так и выдуманного, ситуация была очень непростой.

Обвинения в «мазепинстве» могли повлечь за собой серьезные неприятности в университете. Тем не менее, при уже отмеченной сложности отношения ученого к шовинистическим склонностям украинских коллег, он не намеревался прерывать своего сотрудничества с ними в научных мероприятиях. Поэтому, когда УНТ задумало организовать новое периодическое издание — журнал «Украина», Перетц принял в нем самое живое участие. Он старался расширить авторский состав за счет статей столичных ученых. Ученый, например, писал В. И. Срезневскому 5 марта 1914 г.: «Не найдете ли Вы возможным дать нечто, касающееся старой Малороссии и ее литературы, в новое издание (3-х месячное) "Украина", которое на днях начнет выходить в свет в Киеве. Это будет историч[еский] журнал типа "Киев[ской] старины": исследования, небольшие статейки, материалы — не громоздкие, а поместительные, на неск[олько] страничек; критика и библиография. Перв[ая] книжка выйдет на днях». Перетц в сложившейся ситуации посчитал важным отметить характер издания: «Журнал — не политич[еский] и не партийный, а чисто научный»100.

Шахматов посылал свои статьи, написанные для украинских изданий, Перетцу, который организовывал их дальнейшее продвижение. 1 января 1914 г. он сообщал Шахматову: «С удовольствием я прочел Вашу статью — она — ясна необычайно. Опасаюсь, что при переводе будет затруднение (и не было бы путаницы в терминах укр[аинских] м[а]л[о]р[усских])». При этом Перетц отметил два принципиальных обстоятельства для успешного выполнения работы. «Я предлагаю, — писал он, — взяться за перевод Е. К. Тимч[енко] — это понимающий дело человек и, конечно, далекий от шовинизма»101.

Через четыре дня, 5 января, Перетц отправил Шахматову новое письмо. Ученый предлагал на выбор разные издания для публика-

99 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 37. Л. 5-5об.

100 Там же. Ф. 436. Оп. 1. Д. 2862. Л. 8-8об.

101 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 99.

ции статьи: «У меня лежит пока статья Ваша о Грамматике См[аль-] Стоцкого102, — и М. С. Груш[евский] подал мысль предложить Вам "конверсию", т. е. для "Украины" просить Вас уступить эту статью, как затрагивающую общий и всем интересный вопрос. Сборн[ик] Ми-хальчуку, как теперь выяснено радой Товарищества], пойдет в печать после Шевченковского, т. е. в марте-апреле. (Шевч[енковский] том будет листов 12-15 и ввиду юбилея — его надо двигать скорее!). Если Вы согласны — уведомьте меня открыткой, если нет — я отдам в набор для тома, посвященного Михальчуку»103.

Согласие Шахматова было вскоре получено, и 22 января Перетц, извиняясь, сообщал: «Сразу не поблагодарил Вас за разрешение на конвертацию статей — хворал»104. Уже 2 февраля Перетц информировал его об успешном продвижении в подготовке статьи к публикации: «Ваша статья переведена Тимч[енко] — по-моему, превосходно»105. Однако характер замечаний, сделанных Шахматовым, смутил украинскую часть редколлегии журнала, о чем Перетц написал ученому 5 февраля: «Первое — редакция "Украины" обратится к Вам с просьбою внести некоторую гармонию между началом статьи, где преподается совет не вносить политической] страстности в вопросы языкознания — и между концом, где дается назидание См[аль-] Ст[оцкому]106 и другим, находящимся для нас за пределами досягаемости107». «Я, хотя и не украинец, — продолжал ученый, — присоединяюсь заранее к той просьбе, которая будет обращена к Вам: не стоит дразнить людей, и без того оскорбительно забытых в самом дорогом! Ведь столетие Шевч[енко] будет покрыто гробовым молчанием — в угоду партии политических шантажистов, присвоивших себе монополию имени "русских"»!108

102 Smal-Stockyj S., Gartner T. Grammatik der Ruthenischen (Ukrainischen) Sprache. Wien, 1913.

103 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 1-1об.

104 Там же. Л. 7.

105 Там же. Л. 3.

106 Смаль-Стоцкий Степан Иосифович (1859-1938) — украинский лингвист, славист, историк литературы, общественно-политический деятель.

107 Смаль-Стоцкий и его соавтор австрийский лингвист Теодор Гартнер (1843-1925) — профессора Черновицкого университета были подданными Австро-Венгрии.

108 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 9-10.

Реакция правой прессы на появление «Украины» последовала незамедлительно, особое раздражение вызвала публикация в ней статей членов Академии наук. Так «Новое время» от 25 марта поместило заметку «Новый журнал на украинском языке», в которой отмечалось, что «русское общество Киева глубоко возмущено участием в новой мазепинской затее официальных лиц»109. И уже 28 марта Шахматов должен был оправдываться в письме к президенту Академии наук, великому князю Константину Константиновичу. «На днях, — писал ученый, — против Ф. Е. Корша и меня выдвинуто в некоторых газетах обвинение в том, что мы участвуем в только что основанном М. С. Грушевским в Киеве научном издании "Украина"». Ученый сообщал, что не имеет «ни времени, ни охоты принимать в этом органе ближайшего участия», но при этом он отмечал, что «поместил в нем с особенным удовольствием разбор только что вышедшей в Галиции грамматики Смаль-Стоцкого110». Даже если Шахматов и принял во внимание совет Перетца несколько смягчить тон рецензии, выводы ее остались вполне определенными. Он подчеркивал, что в рецензируемом труде «с вопиющим насилием над фактами и искажением научной правды проводится мысль о близком родстве малорусов с сербами и об отсутствии в прошлом общерусского в жизни великорусского и малорусского наречий периода». «Я считаю себя нравственно обязанным бороться, — заключал ученый, — против этой нелепой теории и против других теорий, отрицающих единство русского языка; эта моя обязанность вытекает из того, что мои специальные знания позволяют мне доказывать противоположную точку зрения неопровержимыми научными данными»111.

Дополнительным обстоятельством, которое столь глубоко возмутило «русское общество Киева», стало избрание Перетца с его репутацией украинофила в Академию наук. Кандидатура Перетца была поддержана на заседании ОРЯС еще 21 марта 1913 г. В тот же день Шахматов посчитал нужным сообщить об этом решении Перетцу и при

109 Цит. по: Соболев В. С. Августейший президент. Великий князь Константин Константинович во главе Императорской Академии наук. 1889-1915 годы. СПб., 1993. С. 157.

110 Шахматов О. О. До питания про початок украшсько! мови. Юлька ^в на нову працю з граматики украшського язика: Grammatik der ruthenischеn (ukrainischen) Sprache von S. Von Smal Stockyj und T. Gartner. Wien, 1913 // Украша. 1914. Кн. 1. С. 7-19.

111 Цит. по: Соболев В. С. Августейший президент. С. 155-156.

этом специально отметил: «Быть может, мне не следовало бы писать Вам это письмо. Но делаю это для того, чтобы Вы видели просвет — возможность вырваться из Киева, попасть в П[етербур]г»112. О решении, принятом на следующем заседании ОРЯС, Шахматов сообщал Перетцу 30 ноября 1913 г.: «.баллотировку в Отделении предположено назначить на 12 декабря. Окончательное же избрание (в Общем Собрании) последует не раньше начала февраля»113. На заседании Отделения 12 декабря Перетц единогласно избран академиком.

Шахматов поспешил обрадовать Перетца, хотя и предупреждал: «Разумеется, трения могут быть. Но надо подготовить Вашу кандидатуру в Общем собрании». Особо упоминал он об уже заявленной позиции великого князя К. К. Романова и возможной реакции Николая II: «Не думаю, чтобы вышли затруднения при Высоч[айшем] утверждении. Президент дал свое согласие»114. Можно предположить, что столь твердо выраженная уверенность Шахматова в окончательном положительном исходе дела должна была несколько успокоить Перетца. Сам же Шахматов предполагал возможность осложнений; так, он, сообщая Н. П. Кондакову 16 декабря о прошедших выборах, отмечал: «Кандидатура Перетца вызывает на стороне много толков»115.

Тем временем Перетцу стали поступать поздравления от коллег. Н. К. Никольский еще 12 декабря писал: «Сейчас прочитал об избрании Вашем. Сердечно поздравляю Вас и желаю Вам дальнейших успехов»116. Перетца явно беспокоила преждевременная огласка случившегося. Об этом можно судить по письму будущего коллеги Перетца по Академии И. П. Бородина117: «Сердечно поздравляю и горячо приветствую Вас как будущего товарища по Академии, — писал Бородин 21 декабря. — Охотно исполняю Вашу просьбу, но сильно сомневаюсь, чтобы дело осталось в секрете до февраля. Во всяком случае, буду нем, как рыба. Общее собрание, конечно, простая формальность.

112 Там же. Д. 91. Л. 10-10 об.

113 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 91. Л. 11об.

114 Там же. Л. 12-12об.

115 СПбФ АРАН. Ф. 115. Оп. 2. Д. 440. Л. 17.

116 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 59. Л. 5об.

117 Бородин Иван Парфеньевич (1847-1930) — ботаник, академик (1902). Надпись на конверте, где хранились его письма в архиве Перетца: «И. П. Бородин, академик, ботаник (муж моей двоюродной сестры, Ал. Григ. Перетц)» (РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 7. Л. 1).

У нас только что новый химик, избранный единогласно Отделением, прошел также единогласно в Общем собрании»118. Но ситуация не давала поводов Перетцу спокойно ждать результатов Общего собрания Академии. Он так характеризовал Шахматову общую обстановку и действия своих оппонентов в письме от 5 января 1914 г.: «Обе киевские рептилии — и "Киевлянин"119, и "Киев"120 — рвут и мечут на "мазепинцев"; прямо не обинуясь, говорят: и "как это правительство терпит чиновников "мазепинцев" ..». При этом он обращал внимание Шахматова на то, «как озлобленно ругает Ягича Флоринский [...] Не может ему простить его мнений об укр[аинском] вопр[осе] и вдребезги старается разнести и его Энц[иклопедию], и его глагол[ическую] палеографию121» и «поносит Академию наук»122.

Накануне Общего собрания Перетц писал о своем состоянии Шахматову 2 февраля: «Я издергался до последней крайности в этой гнусной атмосфере шипения и злопыхательства». Невольно он завидовал спокойствию В. С. Иконникова123, своего старшего коллеги по Киевскому университету, проходившему выборы в ОРЯС вместе с ним. «Счастливый старец Иконников! — восклицал ученый. — Он спокоен, он уверен. Впрочем — и я в его возрасте и при его заслугах в области науки — также был бы спокоен!»124

Одним из первых, кто поздравил Перетца «с окончательным избранием в академики», был Яцимирский. «Помните, — писал он 9 февраля, — много раз эти десять лет нашей переписки Вы говорили о своей ссылке в Киев. Теперь многие позавидуют Вашему возвращению из "ссылки" и, наверное, пожелали бы претерпеть временно и то, что преподносили Вам "враги света" в Киеве, и затем въезжать триумфатором»125. В своем поздравлении Перетцу Михальчук особо

118 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 7. Л. 6.

119 «Киевлянин» — ежедневная газета консервативно-монархического направления (1864-1919).

120 «Киев» — ежедневная правоконсервативная общественно-политическая и литературная газета (1914-1916).

121 Ягич И. В. Глаголическое письмо // Энциклопедия славянской филологии. Вып. 3: Графика у славян. СПб., 1911. С. 51-262 + 36 листов снимков.

122 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 2-2об.

123 Иконников Владимир Степанович (1841-1923) — историк, академик (1914).

124 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 3об., 4.

125 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 97. Л. 55об.

отметил его роль как педагога. Он писал 13 февраля: «.сердечно желаю Вам необходимых сил, бодрости и здоровья, чтобы много лет потрудиться еще на пользу науки и для истинно культурного воспитания Ваших многочисленных и высоко Вас чтущих учениц и

учеников»126.

Успокоенности Перетца не способствовала и информация, которую он получал из академических кругов. Так, 15 февраля он писал Шахматову: «Уже несколько дней, как я получил от Вас уведомление об избрании Общим Собранием. Но душа моя очень неспокойна. А. Г. Бородина127 — которая, по-видимому, совсем уже из ума выжила (а была когда-то умной женщиной!), пишет мне128, что я еле-еле прошел в Общ[ем] Собр[ании], одним голосом (намекая, кажется, на дядю Ваню129) — за мое "мазепинство", в которое и она уверовала. просмотрев только список моих работ! Вот как быстро делают заключения. Сижу я тихо — не рипаюсь, как говорят в Киеве»130. Перетц не без оснований опасался возможности противодействия утверждению его избрания со стороны влиятельных правоконсервативных националистических кругов. «Видел я Тимофея, — продолжал он, — лица на нем нет, от злобы и ненависти даже почернел, на меня смотреть не хочет. От таких и им подобных людей всего можно ожидать. И если черная сотня лишь отчасти преуспела в Общ[ем] Собр[ании], чуть-чуть не провалив меня, то теперь ей полный простор. Я не знаю, через кого пойдет дело обо мне на доклад царю. Его, опасаюсь, могут настроить или подсказать отрицат[ельное] отношение ко мне. Конечно, если он скажет вел[икому] князю, что я — "жид"131, тот с полным

126 Там же. Д. 55. Л. 2.

127 Бородина Александра Григорьевна (1846-1914) — жена академика И. П. Бородина, писательница. Надпись на конверте, где хранились ее письма в архиве Перетца: «А. Гр. Бородина, ур[ожденная] Перетц, моя двоюр[одная] сестра, переводчица 1870-х гг.» (РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 8. Л. 1).

128 Это письмо не сохранилось в фонде Перетца, возможно, ученый это сделал сознательно, так как, например, большое письмо Бородиной 1893 г. сохранилось.

129 Имеется в виду И. П. Бородин.

130 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 17.

131 Прадедом В. Н. Перетца был принявший христианство Абрам Израилевич Перетц (1770-1833), коммерции советник, откупщик, общественный деятель.

правом добавит — "и внук статс-секретаря132 Вашего Вел[ичества]", ибо К. Р. знавал деда и относился к нему с уважением, о чем как-то сам упоминал»133.

«Вообще — я очень в безнадежном настроении, — писал в заключении Перетц. — Стыдно сознавать, но боюсь в случае неудачи — что меня в Киеве добьют — "своими средствами". Помните — "pollice verso"134?»135

В подтверждение своих опасений Перетц 24 февраля сообщал Шахматову: «Я узнал, что в Пет[ербурге] разные грязные личности, не брезгующие даже анонимными письмами, воспользовались случаем, чтобы обругать меня. Конфиденц[иально] сообщаю, что П. В. Никитину136, который ко мне относится благожелательно, — было прислано анон[имное] ругательное письмо за то, что он, "кадет Никитин", помог пройти в Акад[емию] "жиду-предателю" (т. е. мне), за что потомство "вобьет осиновый кол" в его (Никитина) гроб»137. Не исключал ученый и перспективы потерять место в университете. Он полагал: «.. .если высшая власть меня не утв[ердит] в Акад[емии], то меня погонят из Киев[ского] унив[ерситета], так как для гг. националистов] я — логически — кажусь гораздо опаснее в центре "мазепинства", чем в СПб.»138.

Но и удачное разрешение дела с утверждением вызывало у Перет-ца беспокойство. Его заботила судьба семинария, который стал важнейшей составляющей его научной и педагогической деятельности: «.если мое дело пройдет в высшей инстанции — и я переселюсь в СПб., то я не смогу перетащить сюда моих киевлян!» Не без иронии Перетц писал о своих учениках: «Они — ужасные буржуи и любят хорошо питаться и иметь верный заработок, — а где я его достану им?!

132 Перетц Егор Абрамович (1833-1899) — русский государственный деятель, Государственный секретарь (1878-1882), член Государственного совета, действительный тайный советник (1883). В. Н. Перетц приходился Е. А. Перетцу внучатым племянником.

133 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 17, 17об.-18.

134 Pollice verso (лат) — «повернув большой палец», жест, обрекающий на смерть побежденного гладиатора.

135 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 18об.

136 Никитин Петр Васильевич (1849-1916) — филолог-классик, вице-президент Академии наук (1900-1916).

137 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 15-15об.

138 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 16.

Здесь же в Киеве они имеют не менее 1/4-2-х тысяч каждый в среднеуч[ебных] завед[ениях], а также некот[орые] и на курсах. Поехать могут в Киев139 1-2 челов[ека]». Поэтому ученый уже строил планы на будущее: «Значит, надо создавать новые кадры, уже на новой почве, чего нельзя делать, не будучи твердо укрепленным на университетском грунте»140. Последнее обстоятельство его беспокоило, и он надеялся на советы и содействие Шахматова в устройстве в Петербургский университет. При удачном разрешении и этой проблемы Перетц надеялся на будущие успехи: «Как много можно сделать в Петерб[урге], имея свой семин[арий], — при наличности библиотек!»141

Отвечая 1 марта на это письмо, Шахматов стремился успокоить и обнадежить Перетца: «Не пЪцЪтеся объ оутрьнимь дьне!142 Я уверен, что все хорошо для Вас устроится, устроилось бы главное — Ваше утверждение». При этом он не скрывал и своей озабоченности возможностью вмешательства политики в это дело. «Меня сильно тревожит неизвестность, — продолжал Шахматов. — Неясны размеры кампании, ведущейся из Киева. Время мы переживаем тяжелое. Очень уж обнаглели те враги русского народа, которые присвоили себе преимущественное звание его друзей»143.

Мы не можем сказать, вся ли переписка Шахматова и Перетца интересовала цензуру, но фактом является перлюстрация именно этого письма. Эта копия хранится в архиве Перетца среди писем Шахматова144, евангельская цитата в копии отсутствует. На обороте письма Перетц отметил: «КВ из перлюстрации!» Документ имеет заголовок «С. Петербург. 1 марта 1914. Академик Шахматов в Киев В. Н. Пе-ретцу». К фамилиям сделаны примечания: «А. А. Шахматов — член Импер[аторской] Академии наук — левый» и «Проф[ессор] В. Н. Перетц — левый». На листе имеются и все делопроизводственные отметки: «Дело 59 г. 57. Б. 1914 г.» 145.

Помещение его в один ряд с Шахматовым, членство которого в ЦК кадетсткой партии было хорошо известно, стало для Перетца

139 Описка Перетца, следует читать «в Петербург».

140 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 14.

141 Там же. Л. 16об.

142 «Не п'Ьц'Ьтеся объ оутрьнимь дьне» — не заботьтесь о завтрашнем дне. Близко к церковнославянскому тексту Евангелия (Мф 6: 34).

143 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 91. Л. 13-13об.

144 Там же. Л. 44-44об.

145 Там же. Л. 44.

неожиданностью, которая его возмутила. Он тут же поместил свой комментарий: «Интересно, какими письмами интересовались жандармы, — и их безграмотность, зачисляя меня — в кадеты! Для них "левее" не было?»146

Успокаивая Перетца, Шахматов не мог скрыть свою тревогу и делился 18 марта своими опасениями и с В. М. Истриным: «Заботит меня вопрос о Перетце: ну как его не утвердят!»147 В уже упоминавшемся письме Шахматова к К. Р. от 28 марта, вызванном нападками правой прессы на членов Академии, ученый особо остановился и на выборах в Академию Перетца, вокруг которого уже не один месяц бурлили нешуточные страсти. Шахматов писал: «Избирая В. Н. Перет-ца, предложенного Н. А. Котляревским148, стоящим далеко от всякой политики и поддержанного А. И. Соболевским, Отделение имело в виду его отличные труды по истории русской литературы и его блестящую преподавательскую деятельность в Университете св. Владимира. В. Н. Перетц никакого участия в украйнофильской агитации не принимал и не принимает. Он выучился в Киеве говорить и писать по-малорусски, он занимается историей малорусской литературы преимущественно XVП—XVШ вв. Но, конечно, этого нельзя поставить ему в вину, это должно поставить ему в заслугу»149. Упоминание в данном контексте поддержки кандидатуры Перетца Соболевским не случайно. Оно должно было подчеркнуть непричастность Перетца к пропаганде идей «мазепинства». Репутация Соболевского, придерживавшегося правоконсервативных взглядов, его активное участие в «Союзе русского народа», решительное осуждение украинского национализма должны были служить подтверждением непричастности его ученика к этому течению. Шахматов был готов представить Президенту Академии работы Перетца, послужившие основанием для его избрания. «Среди того, что писал В. Н. Перетц, — подчеркивал Шахматов, — нет ни одной строки, которая имела бы даже отдаленное отношение к политике»150.

146 Там же. Л. 44об.

147 СПбФ АРАН. Ф. 332. Оп. 2. Д. 181. Л. 46об.

148 Сам Котляревский честно признавался, что выдвинул Перетца только потому, что этого очень хотел Шахматов (Груздева Е. Н. Избрание в ординарные академики В. Н. Перетца (реконструкция событий по архивным материалам) // Петербургский исторический журнал. 2018. № 1. С. 254).

149 Цит. по: Соболев В. С. Августейший президент. С. 156.

150 Там же. С. 157.

Следует особо остановиться на позиции Соболевского. Перетц неоднократно в письмах Шахматову выражал сомнение в том, что его учитель поддержит его кандидатуру151. Возможно, такие сомнения вызывали не только политические пристрастия Соболевского, но и то, что он был не только в хороших отношениях с антагонистом Перетца Флоринским, но и выдвигал последнего в академики. Флоринский 16 января 1910 г. не набрал в Отделении нужного количества голосов. Процедура проведения выборов вызвала резкие возражения Соболевского, и Шахматов даже опасался его выхода из ОРЯС152. Но в случае с Перетцем ученый проявил научную принципиальность, он был одним из подписавших «Записку» о его ученых трудах153.

30 марта 1914 г. Президент АН ознакомился с письмом Шахматова «и, по-видимому, решил взять дело под свой контроль»154. Можно, кстати, отметить, что великий князь благосклонно относился к литературе на украинском языке, в том числе и к переводам собственных произведений. Он, в частности, просил Шахматова 24 мая 1914 г.: «... будьте добры добыть мне от кого-либо из знатоков малорусской речи отзыв о том, насколько удовлетворителен прилагаемый перевод "Царя Иудейского"155 и признаете ли Вы удобным, в случае если перевод окажется хорошим, упоминание о том, что он выпускается с моего одобрения»156. По-видимому, Шахматову не составило труда отыскать такого специалиста. Уже через месяц, 23 июня, К. Р. писал ученому: «Пользуюсь случаем искренно поблагодарить Вас за доставление замечаний о малорусском переводе "Царя Иудейского", они сообщены

157

мною переводчику»157.

Если несправедливые нападки русских националистов грозили Перетцу разного рода неприятностями, то труды националистов укра-

151 Груздева Е. Н. Избрание в ординарные академики В. Н. Перетца. С. 255.

152 См. подробнее: Робинсон М. А. Судьбы академической элиты: отечественное славяноведение (1917 — начало 1930-х годов). М., 2004. С. 245-246.

153 Груздева Е. Н. Избрание в ординарные академики В. Н. Перетца. С. 258.

154 Адрианова-Перетц В. П. Владимир Николаевич Перетц (18701935). С. 226.

155 Первое представление драмы К. Р. «Царь Иудейский» состоялось в январе 1914 г., в том же году вышло и ее первое издание.

156 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 716. Л. 24.

157 Там же. Л. 25.

инских возмущали ученого своей предвзятостью и непрофессионализмом. Так, ученый с раздражением сообщал Шахматову 10 марта о подобном труде. «Смаль-Стоцкий, — писал Перетц, — прислал совершенно сумасшедшую статью об орфографии — в стиле Ив[ана] Сем[еновича] Левицкого158, в свое время подвизавшегося в "Киев[ской] Стар[ине]" Мы отклонили напечатание этого шедёвра. Требует создания такой орфографии ("щоб була цшком нетодабна российськш")! Совсем в стиле польской "эндеции"159 ("zeby moskewskim duchem nie smierdziala"160)»161. Но и не столь радикальные киевские коллеги Перетца не отличались глубокими филологическими познаниями. Ученый напоминал Шахматову, что все статьи в «Записках» УНТ печатаются только по-украински, и отмечал при этом, что среди сотрудников нет единства в языковом вопросе. «Что касается нареканий со стороны "самих украинцев", — писал Перетц 7 апреля, — то это народ удивительный. Груш[евский] ворчит на Тимч[енко], а Тимч[енко] на Груш[евского]. Я же думаю, что здесь дело — в неустановленности общей формы и в том, что Груш[евский] и его соратники — Дорошенко162 и К° (у нас в "Укр[аине]") хотят (сами того не подозревая) ожаргонить язык, ибо старого не знают, с историей языка — совсем незнакомы и либо сами пускают (по выражению Тимченки) в ход "какотвары", либо коверкают русские слова, вроде "редактувати", вм[есто] редакувати, "порядковый", вм[есто] рядовой и т.п. Т[имчен]-ко огорчен тем, что его труд испортила чья-то рука [...] а Груш[евский] с Дорошенком — гордятся, что спасли отечество, насовавши в работу Тимченка своего жаргону. Суди их Бог!»163

Если Перетц негодовал на своих украинских коллег и ждал утверждения избрания, то ученые коллеги его главного антагониста отметили в эти дни в Славянском благотворительном обществе С.-Петербурга юбилей научной деятельности Флоринского. Ученый

158 Левицкий (Нечуй) Иван Семенович (1838-1918) — украинский писатель и публицист.

159 Национально-демократическая партия (Narodowa Demokracja, или endecja — эндеция) — польская правая националистическая партия.

160 «zeby moskewskim duchem nie smierdziala» — чтобы московским духом не пахло.

161 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 19-19об.

162 Дорошенко Дмитрий Иванович (1882-1951) — украинский литературовед, историк, публицист, политический деятель.

163 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 24об.

был, безусловно, тронут таким вниманием и словами Соболевского, произнесенными на заседании. Тем более, отмечал Флоринский, «.я и не думал ни о каком новом юбилее (в Киеве никто и не вспомнил о моем 35-тилетии)»164. Он писал Соболевскому 26 марта 1914 г.: «На днях я прочел в "Слав[янских] Изв[естиях]" Вашу исполненную душевного расположения характеристику моей ученой деятельности, а сегодня нашел в "Нов[ом] Врем[ени]" сокращенный пересказ Вашего доклада и свое изображение с очень старой фотографии, [не] соответствующей настоящему моему старческому облику165. Заключительная фраза в статье "Нов[ого] Врем[ени]" о забаллотировке меня Академией и о предпочтении Перетца показалась мне неудобной и неуместной. Пожалуй, мои недруги подумают, что я имею какое-либо касательство к этой статье»166. Флоринский заканчивал письмо фразой: «Я и к забаллотировке в академики отношусь совершенно спокойно»167. Позволим себе усомниться в искренности последнего замечания Фло-ринского, особенно на фоне явно звучащей обиды на киевских коллег, не вспомнивших о 35-летии его ученой деятельности.

Возможно, Соболевский вполне мог предполагать, что Флоринский очень болезненно отнесется к избранию Перетца, ведь он был уже членом-корреспондентом Академии наук, когда Перетц только защитил свою магистерскую диссертацию. Поэтому он, решив отметить не совсем привычный «юбилей», хотел напомнить о безусловных научных заслугах Флоринского и заодно смягчить его реакцию на произошедшее. Однако дальнейшие события показали, что смириться с избранием Перетца Флоринский так и не смог.

В апреле 1914 г. состоялось окончательное утверждение Перетца членом Академии, и 4 мая его поздравил Корш в своей ироничной манере. «Во-первых, — писал ученый, — примите выражение моей радости по поводу Вашего вступления в наше лоно (в наше свиное стадо, как сказал бы остривший в этом вкусе прохвесор-козак Йосип Максимович Бодянский168)». По причине тяжелой болезни москвич Корш не принимал участия в выборах; объясняя эту ситуацию, он

164 РГАЛИ. Ф. 449. Оп. 1. Д. 389. Л. 8об.

165 Осенью 1913 г. Флоринскому исполнилось 59 лет.

166 РГАЛИ. Ф. 449. Оп. 1. Д. 389. Л. 8-8об.

167 Там же. Л. 8об.

168 Бодянский Осип (Иосиф) Максимович (1808-1877) — один из первых русских славистов, филолог, историк, фольклорист, писатель, переводчик.

не мог удержаться от шутливого тона: «К моему великому сожалению, — писал он, — если я чем-либо мог содействовать Вашему избранию, то это разве лишь сочувствием, так как по болезни воздерживался посещения Петроболотска за весь истекающий учебный год и теперь пишу из лечебницы169».

Корш связывал избрание Перетца с осуществлением серьезных научно-организационных планов Шахматова по расширению научной проблематики ОРЯС. При этом он ясно обозначил свое отрицательное отношение к лингвистическим изысканиям украинских националистов и их сторонников. Не изменяя шутливому тону, ученый писал: «Мы с Шахматовым давно уже мечтали о пополнении нашего довольно кацапского отдела представителем юго-западной области русского (наперекор Смаль-Стоцкому с Гартнером) литературного творчества. Для этого несколько лет тому назад мы с ним предлагали Франка, незадолго до постигшей его неизлечимой болезни. Итак, tout est pour le mieux dans ce meilleur des mondes170; вместо инвалида Франка у нас теперь молодой и — [нрзб.] — здоровый академик».

Не менее Шахматова Корш опасался и препятствий со стороны. «А сильно боялись мы и на этот раз, — писал ученый, — хоть Вы не австриец, а все-таки. : ибо "осЪръчаша времена", а "в Киеве на горах" — тем паче»171. Дальнейшее развитие событий подтвердило, что и после утверждения избрания успех Перетца продолжал вызывать в названных кругах Киева желание приписать ученому не только «мазепинство», но и государственную измену. Для последнего обвинения послужила начавшаяся осенью 1914 г. Первая мировая война. Так, Перетц с возмущением писал Шахматову 10 декабря 1914 г.: «Эта гнусная сплетня заключается в том, что — как было, говорят, напечатано в "Киеве" осенью — я будто бы летом был на совещании самого кайзера с покойным Францем Фердинандом в Конопиште172 (так кажется)! Это было до такой степени глупо, что даже "Киевлянин" не

169 Менее чем через год Корш скончался.

170 Tout est pour le mieux dans ce meilleur des mondes (франц.) — Все в лучшем свете в этом смелом новом мире.

171 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 37. Л. 6-6об.

172 Замок Конопиште в Чехии близ города Бенешов принадлежал наследнику австро-венгерского престола эрцгерцогу Францу Фердинанду. Там 12 июня 1914 г. состоялась его встреча с кайзером Вильгельмом II и гросс-адмиралом фон Тирпицем. Совещание явилось одним из этапов дипломатической подготовки Первой мировой войны.

поверил. В Киеве в это никто, конечно, из умных людей не поверил. Я же смеялся дикости этой выдумки и не писал пока в ред[акцию], ибо слишком уж глупо это. Не знаю, какой идиот или негодяй мог Вам сказать такую вещь! Уполномочиваю Вас назвать в глаза лжецом и сплетником того, кто распространяет подобные нелепости.»173

Не преувеличивал ли Перетц распространение этого слуха? Об этом можно судить хотя бы по тому, что информация о нем была включена А. Царинным в его книгу174, опубликованную в 1925 г. в Берлине. Итак, автор, сообщая о совещании у Франца Фердинанда, писал: «В то время ходил упорный слух, будто на это совещание в качестве экспертов вызваны были М. С. Грушевский и В. Н. Перетц для выяснения вопроса, могут ли рассчитывать центральные державы на восстание "украинского народа" против России в случае объявления войны». При этом Царинный довольно прозрачно намекал: «И М. С. Грушевский, и В. Н. Перетц находились тогда в пределах Австрии, и весьма возможно, что слух этот не был легендой»175.

Общепринято предположение, что под псевдонимом А. Царинный скрывался историк, археограф, литературовед, публицист, общественный и политический деятель, член Клуба русских националистов, известный своими статьями и выступлениями с осуждением украинского национализма, Андрей Владимирович Стороженко (1857 — после 1926). Однако в статье есть пассаж, вызывающий некоторое недоумение. Автор пишет: «.можно заключить, что начало мировой войны застало Владимира Николаевича в Закопане (в Татрах). Когда он возвратился в Россию и какова была его дальнейшая судьба, нам ни от кого не случалось слышать»176. Перетц был слишком хорошо известен в Киеве, чтобы Стороженко ничего о его деятельности не знал хотя бы до своего отъезда из Киева за границу весной 1919 г.

После утверждения и переезда в Петербург Перетц отнюдь не порвал свои связи с Киевом. Там осталась часть учеников, судьба которых беспокоила ученого. Он предпринял ряд попыток официально перетянуть их в Петроград. Ученый писал Шляпкину 14 октября: «Обращаюсь к Вам по следующему делу: я намерен просить о при-

173 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1141. Л. 44-45.

174 Царинный А. Украинское движение. Краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминаниям // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. М., 1998.

175 Там же. С. 188.

176 Там же. С. 189.

числении к Петроградскому Университету некоторых из моих (младших) учеников, уже оставленных там, в Киеве, при Университете и оставшихся без руководителя, так как мой товарищ и приятель проф. Лобода занимается преимущественно, если не исключительно, новой литературой. Вам как никому другому, может быть, ясно, как трудно заниматься в провинции, особенно когда уже сложились интересы, требующие большого материала, находящегося в больших библиотеках. Я прошу историко-филологический факультет поддержать мое ходатайство, а Вас — быть предстателем моих интересов как руководителя тех молодых людей, о коих прошу. В надежде, что Вы не

177

откажете в поддержке моего ходатайства»177.

Этим планам Перетца не суждено было сбыться, так как они встретили яростное сопротивление его недоброжелателей в Киевском университете. Наиболее активным противником ученого по-прежнему выступал Флоринский. Он писал Соболевскому 2 января 1915 г.: «В настоящее время Перетц в Киеве и деятельно выступает в своих мазепинских гастролях. Наглость его дошла до того, что он вошел в Министерство с запиской о командировке в Петроград под его специальное руководство [нрзб.] программами] стипендиатов. Министерство спросило наш Факультет, который большинством голосов признал это прикомандирование ненужным. К сожалению, декан испугался моего предложения — представить — как мотив отказа — надлежащую оценку деятельности Перетца — как вождя "украинства — мазепинства"»178. Очевидно, Министерство было вполне удовлетворено таким ответом. Недаром Шахматов советовал 9 января 1915 г. академику К. Г. Залеману, обращавшемуся по каким-то вопросам в Министерство просвещения: «В разговоре лучше, думаю, не ссылаться Вам на В. Н. Перетца, которого в Министерстве

недолюбливают»179.

По убеждению Флоринского, избрание Перетца нанесло Академии наук непоправимый вред. По его твердому убеждению, «большая беда» «стряслась над Академией с избранием (при содействии настоящих русских людей) в академики "украинца-мазепинца" самого отвратительного типа. Из Вашего письма видно, что этот мазепинец уже начал командовать в Академии и плюет на мнения и предложения тех лиц, которым обязан своим нынешним положением. Кажется, недалеко то

177 РГАЛИ. Ф. 1296. Оп. 1. Д. 65. Л. 17-18.

178 Там же. Ф. 449. Оп. 1. Д. 389. Л. 12об.

179 СПбФ АРАН. Ф. 87. Оп. 3. Д. 380. Л. 12.

время, когда Академия наук станет настоящим гнездом мазепинства и вполне заменит упраздняемые теперь львовские "украинские" учреждения180. Вот это большое несчастье. Отсрочить его — неотложная обязанность русских людей, сознающих всю важность и необходимость культурного единства всех ветвей русского народа»181.

Ожесточенное неприятие Флоринским мнимых проявлений «мазепинства» в Академии наук вело к тому, что все изменения в составе ОРЯС он видел только в ракурсе «партийной» борьбы. Поэтому очень характерна его оценка результатов выборов в 1916 г. Он с большим удовлетворением писал 5 августа 1916 г. Соболевскому: «От Ал[ексея] Александровича] узнал кое-какие подробности о послед[них] выборах в Академию. Теперь русская национальная партия, несомненно, усиливается, и можно надеяться, что будет положен предел преступной поддержке, оказываемой "украинскому" сепаратизму со стороны Отделения русского языка и словесности»182. В качестве членов ОРЯС были избраны в 1916 г. Н. К. Никольский183, И. С. Пальмов184 и Е. Ф. Карский185. По-видимому, всех их и зачислял в свою «партию» Флоринский. Именно такой «партийный» взгляд на деятельность ОРЯС был неприемлем для Шахматова. Он писал сестре Е. А. Масальской 16 января 1910 г. о своем желании, «в случае он (Флоринский. — М. Р) будет избран, уйти из председательствующих, так как предвидел, что Отделение превратится из ученого учреждения в политическое. Соболевский и Флоринский, один в Москве и П[етербур]ге, другой в Киеве, все время выступают в разных организациях крайне правых партий с речами, докладами и т. п.»186. Неудивительно, что

180 В частности, было закрыто Научное общество им. Шевченко.

181 РГАЛИ. Ф. 449. Оп. 1. Д. 389. Л. 12-12об.

182 Там же. Л. 30.

183 Никольский Николай Константинович (1863-1936) — историк-славист, археограф.

184 Пальмов Иван Савич (1856 -1920) — историк церкви.

185 Карский Евфимий Федорович (1860/1861)-1931) — филолог-славист, этнограф.

186 СПбФ АРАН. Ф. 134. Оп. 4. Д. 57. Л. 67об. Дополнительный материал к переписке Перетца и Шахматова содержится в только что вышедшем фундаментальном издании: Шахматов А. А. Избранная переписка: В 3 т. / Алексей Александрович Шахматов. Т. 1: Переписка с Ф. Ф. Фортунатовым, В. Н. Перетцем, В. М. Истриным / [Отв. ред. В. Г. Вовина-Лебедева; авт.-сост. В. Г. Вовина-Лебедева, Е. Н. Груздева, А. Е. Жуков]. СПб., 2018. 944 с., 32 с. [вкл.] ^Мюгат slavicorum orbis; вып. 12).

Шахматов совершенно по-другому воспринимал результаты выборов. Он с удовлетворением сообщал Перетцу 23 марта 1916 г. об открывающихся возможностях расширить научную сферу интересов всего Отделения. Не преминул Шахматов еще раз подчеркнуть и удачу для Отделения с избранием в его состав самого Перетца. Он писал: «Избрание Е. Ф. Карского радует меня с принципиальной стороны: российская Академия не должна быть однобокой и представлять только один великорусский язык. Малорусская область нашла в Вас и знатока и представителя; теперь мы будем иметь представителя белорусского языкознания»187.

За 10 лет, проведенных в Киеве, Перетц прошел путь от первых лекций в Киевском университете до избрания в Академию наук. Много позже, 26 ноября 1928 г. он отмечал в письме Симони: «С ростом знаний, с начитанностью в памятниках др[евней] письм[енности] — росла и любовь к этой отрасли творчества древней Руси. И теперь эта письменность — всех трех ветвей древней Руси — составляет для меня неиссякаемый источник научного интереса»188. За этот период ученый превратился в крупнейшего специалиста в этой области и создал свою научную школу.

С одной стороны, интерес Перетца к литературе и культуре украинских земель в эпоху Средневековья и раннего Нового времени вызывал подозрения в среде киевских русских националистов в приверженности ученого «украинофильству» и более того — «ма-зепинству». С другой стороны, Перетца раздражал национализм и непрофессионализм коллег по отношению к собственно украинским научным изданиям, в которых он сотрудничал в качестве члена редколлегий и публиковал свои исследования. Таким образом, научная и преподавательская деятельность ученого, в которой он достиг высокого признания в научном сообществе, проходила в очень непростых условиях, которые, однако, не смогли заставить Перетца поступиться ни своими научными интересами и принципами, ни политическими убеждениями.

187 РГАЛИ. Ф. 1277. Оп. 1. Д. 91. Л. 24.

188 ОР РНБ. Ф. 696. Д. 148. Л. 6.

Источники и литература

Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ).

Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ).

Рукописный отдел Института русской литературы (РО ИРЛИ).

Санкт-Петербургский филиал Архива РАН (СПбФ АРАН).

Адрианова-Перетц В. П. Владимир Николаевич Перетц (1870-1935) // Перетц В. Н. Исследования и материалы по истории старинной украинской литературы XVI-XVIII веков. М.; Л., 1962. С. 206-233.

Груздева Е. Н. Владимир Николаевич Перетц в Киеве. 1903-1914 гг. (из переписки В. Н. Перетца с А. А. Шахматовым) // Академик А. А. Шахматов: жизнь, творчество, научное наследие. Сборник статей к 150-летию со дня рождения ученого. СПб.: Нестор-История, 2015. С. 150-166.

Груздева Е. Н. Избрание в ординарные академики В. Н. Перетца (реконструкция событий по архивным материалам) // Петербургский исторический журнал. 2018. № 1. С. 253-264.

Ефремов С. Iсторiя украшського письменства. СПб., 1911.

Перетц В. Ответ И. А. Шляпкину // ЖМНП. 1902. № 10. С. 487-492.

Перетц В. Н. Историко-литературные исследования и материалы. СПб., 1900. Т. I. Из истории русской песни. Ч. 1. 425 с.; Ч. 2. 209 с.

Перетц В. Н. Историко-литературные исследования и материалы. СПб., 1902. Т. III. Из истории развития русской поэзии. XVIII в. Ч. 1. 426 с.; Ч. 2. 187 с.

Перетц В. Н. Материалы к истории апокрифа и легенды, II. К истории Лунника. Введение и славянские тексты. Дополнения к истории Громника и указатели к вып. I и II // ИОРЯС. 1901. Т. VI. Кн. 3. С. 1-126; Кн. 4. С. 103-131.

Перетц В. Н. Отчет об экскурсии Семинария русской филологии в С.-Петербург, 13-28 февраля 1911 года. Киев, 1912. 171 с.

Робинсон М. А. В. Н. Перетц: методологические взгляды на изучение истории литературы // Literature and Social Change: A Voyage Through the History of Slavic Studies. Proceedings of the International Symposium «Literature and Slavic Studies» held by the Commission for the History of Slavic Studies at Comenius University in Bratislava on the 12th and 13th of April 2016 / Ed. by L. Matejko. Bratislava, 2017. P. 157-174.

Робинсон М. А. Судьбы академической элиты: отечественное славяноведение (1917 — начало 1930-х годов). М., 2004. 430 с.

Росовецкий С. К. Памятник истории литературоведения — или университетское пособие на все времена? // Перетц В. Н. Краткий очерк

методологии истории русской литературы. Пособие и справочник для преподавателей, студентов и для самообразования. М., 2010. С. 3-24.

Семинарий русской филологии акад. В. Н. Перетца. Участники Семинария — своему руководителю. Л., 1929. 58 с.

Соболев В. С. Августейший президент. Великий князь Константин Константинович во главе Императорской Академии наук. 1889-1915 годы. СПб., 1993. 181 с.

Украинский народ в его прошлом и настоящем: В 2 т. СПб. 1914-1916. 714 с.

Фшьольопчний збiрник памяп К. Михальчука. Кшв, 1915. 151 с.

Царинный А. Украинское движение. Краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминаниям // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. М., 1998. С. 133-252.

Шахматов О. О. До питання про початок украшсько! мови. Кшька слiв на нову працю з граматики украшського язика: Grammatik der ruthenischеn (ukrainischen) Sprache von S. Von Smal Stockyj und T. Gartner. Wien, 1913 // Украша. 1914. Кн. 1. С. 7-19.

Шахматов А. А. Избранная переписка: В 3 т. / Алексей Александрович Шахматов. Т. 1: Переписка с Ф. Ф. Фортунатовым, В. Н. Перетцем, В. М. Истриным / [Отв. ред. В. Г. Вовина-Лебедева; авт.-сост. В. Г. Вови-на-Лебедева, Е. Н. Груздева, А. Е. Жуков]. СПб.: Дмитрий Буланин, 2018. 944 с., 32 с. [вкл.] (Studiorum slavicorum orbis; вып. 12).

Шляпкин И. В. Н. Перетц. Историко-литературные исследования и материалы. Т. III... и 17 положений к диссертации (от 31 марта 1902 г.) // ЖМНП. 1902. № 9. С. 233-240;

Шляпкин И. Заметка на ответ г. Перетца // ЖМНП. 1902. № 11. С. 231-235.

Ягич И. В. История славянской филологии. СПб., 1910 (Энциклопедия славянской филологии. Вып. 1). VII, 961 с.

Ягич И. В. Предисловие // Будде Е. Очерк истории современного литературного русского языка (XVII-XIX вв.). СПб., 1908 (Энциклопедия славянской филологии. Вып. 12). С. III-XV.

Ягич И. В. Глаголическое письмо // Энциклопедия славянской филологии. Вып. 3: Графика у славян. СПб., 1911. С. 51-262 + 36 листов снимков.

Smal-Stockyj S., Gartner T. Grammatik der Ruthenischen (Ukrainischen) Sprache. Wien, 1913. 550 s.

References

Otdel rukopisei Rossiiskoi natsional'noi biblioteki.

Rossiiskii gosudarstvennyi arkhiv literatury i iskusstva.

Rukopisnyi otdel Instituta russkoi literatury.

Sankt-Peterburgskiifilial Arkhiva RAN.

Adrianova-Peretts, V. P. "Vladimir Nikolaevich Peretts (1870-1935)." Peretts V. N. Issledovaniia i materialy po istorii starinnoi ukrainskoi literatury XVI-XVIII vekov. Moscow; Leningrad, 1962, s. 206-233.

Efremov, S. Istoriia ukrains'kohopys'menstva. Saint-Petersburg, 1911, 459, 15 s.

Fil'ol'ohichnyi zbirnyk pamiati K. Mykhal'chuka. Kyiv, 1915, 151 s.

Gruzdeva, E. N. "Vladimir Nikolaevich Peretts v Kieve. 1903-1914 gg. (iz perepiski V. N. Perettsa s A. A. SHakhmatovym)" AkademikA. A. Shakhmatov: zhizn', tvorchestvo, nauchnoe nasledie. Sbornik statei k 150-letiiu so dnia rozhdeniia uchenogo. Saint-Petersburg: Nestor-Istoriia, 2015, s. 150-166.

Gruzdeva, E. N. "Izbranie v ordinarnye akademiki V. N. Perettsa (rekonstruktsiia sobytii po arkhivnym materialam)." Peterburgskii istoricheskiizhurnal. 2018, no. 1, s. 253-264.

Perette, V. "Otvet I. A. SHliapkinu." ZHMNP. 1902, no. 10, s. 487-492.

Peretts, V. N. Istoriko-literaturnye issledovaniia i materialy. T. I. Iz istorii russkoi pesni. Saint-Petersburg, 1900, Ch. 1, 425 s.; Ch. 2, 209 s.

Peretts, V. N. Istoriko-literaturnye issledovaniia i materialy. T. III. Iz istorii razvitiTa russkoipoezii. XVIII v. SPb., 1902, Ch. 1, 426 s.; Ch. 2, 187 s.

Peretts V. N. "Materialy k istorii apokrifa i legendy, II. K istorii Lunnika. Vvedenie i slavianskie teksty. Dopolneniia k istorii Gromnika i ukazateli k vyp. I i II." IORIAS. 1901. T. VI. Kn. 3, s. 1-126; kn. 4, s. 103-131.

Peretts, V. N. Otchet ob ekskursii Seminariia russkoifilologii v S.-Peterburg, 13-28 fevralTa 1911 goda. Kiev, 1912, 171 s.

Robinson, M. A. Sud'by akademicheskoi elity: otechestvennoe slavianovedenie (1917 — nachalo 1930-kh godov). Moscow, 2004, 430 s.

Robinson, M. A. "V. N. Peretts: metodologicheskie vzgliady na izuchenie istorii literatury." Literature and Social Change: A Voyage Through the History of Slavic Studies. Proceedings of the International Symposium "Literature and Slavic Studies" held by the Commission for the History of Slavic Studies at Comenius University in Bratislava on the 12th and 13th of April 2016 / Ed. by L. Matejko. Bratislava, 2017, p. 157-174.

Rosovetskii, S. K. "Pamiatnik istorii literaturovedeniia — ili universitetskoe poso-bie na vse vremena?" Peretts V. N. Kratkii ocherk metodologii istorii russkoi literatury. Posobie i spravochnik dlia prepodavatelei, studentov i dlia samoobrazovaniia. Moscow, 2010, s. 3-24.

Seminarii russkoi filologii akad. V. N. Perettsa. Uchastniki Seminariia — svoemu rukovoditeliu. Leningrad, 1929, 58 s.

Spakhmatov, A. A. Izbrannaia perepiska: v 3 t. / Aleksei Aleksandrovich SHakhmatov. T. 1: Perepiska s F. F. Fortunatovym, V. N. Perettsem, V. M. Istrinym / [Otv. red. V. G. Vovina-Lebedeva; avt.-sost. V. G. Vovina-Lebedeva, E. N. Gruzdeva, A. E. ZHukov]. Saint-Petersburg: DMITRII BULANIN, 2018, 944 s., 32 s. [vkl.] (Studiorum slavicorum orbis; vyp. 12).

Shakhmatov, O. O. "Do pytannia pro pochatok ukrains'koi movy. Kil'ka sliv na novu pratsiu z hramatyky ukrains'koho iazyka: Grammatik der ruthenischen (ukrainischen) Sprache von S. Von Smal Stockyj und T. Gartner. Wien, 1913" Ukraina. 1914, kn. 1, s. 7-19.

Spliapkin, I. "V. N. Peretts. Istoriko-literaturnye issledovaniia i materialy. T. III... I 17 polozhenii k dissertatsii (ot 31 marta 1902 g.)". ZHMNP. 1902, no. 9, s. 233-240.

Spliapkin, I. "Zametka na otvet g. Perettea" ZHMNP. 1902, no. 11, s. 231-235.

Smal-Stockyj, S.; Gartner, T. Grammatik der Ruthenischen (Ukrainischen) Sprache. Wien, 1913, 550 s.

Sobolev, V. S. Avgusteishii prezident. Velikii kniaz'Konstantin Konstantinovich vo glave Imperatorskoi Akademii nauk. 1889-1915 gody. Saint-Petersburg, 1993. 181 s.

TSarinnyi, A. "Ukrainskoe dvizhenie. Kratkii istoricheskii ocherk, preimushchest-venno po lichnym vospominaniiam" Ukrainskii separatizm v Rossii. Ideologiia natsional'nogo raskola. Moscow, 1998, s. 133-252.

Ukrainskii narod v ego proshlom i nastoiashchem: v 2 t. Saint-Petersburg. 19141916, 714 s.

IAgich, I. V. Istoriia slavianskoifilologii. SPb. 1910 (Entsiklopediia slavianskoi filologii. Vyp. 1). VII, 961 s.

IAgich, I. V. "Predislovie." Budde E. Ocherk istorii sovremennogo literaturnogo russkogo iazyka (XVII—XIX vv.). Saint-Petersburg, 1908 (Entsiklopediia slavianskoi filologii. Vyp. 12), s. III-XV.

IAgich, I. V. "Glagolicheskoe pis'mo." Entsiklopediia slavianskoi filologii. Vyp. 3: Grafika u slavian. Saint-Petersburg, 1911, s. 51-262+36 listov snimkov.

Mikhail A. Robinson Institute of Slavic Studies, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia)

The academic career of V. N. Peretz in the context of social and political life in Kiev (from the first lectures at the University to the election to the Academy of Sciences)

The member of the Academy of Sciences, V. N. Peretz, an outstanding Russian scientist and teacher, chose the history of literature and culture of the Middle Ages and early Modern Age in Ukrainian lands as the main field of his academic interests. To uncover the problems put under scrutiny in the article, archival sources are analyzed: first of all, letters from the academicians A. A. Shakhmatov, F. E. Korsh, I. V. Yagich, A. I. Sobolevsky, Grand Duke Konstantin Konstantinovich, as well as P. I. Zhitetsky, T. D. Florin-sky, A. I. Yatsimirsky, I. A. Shlyapkin, P. N. Simoni, A. I. Kadlubovsky, K. P. Mikhalchuk, and others. Peretz's work was carried out under severe criticism from representatives of the Kiev academic community, which adhered to right-wing conservative and nationalist views. The very area of Peretz's academic interests, the work of the Seminar created by him at Kiev University aroused suspicions of sympathy for "Ukrainophilism," and even more so, of adherence to its radical political manifestation, which was called "mazepinstvo" in this milieu. The main antagonist of Peretz was T. D. Florinsky, member of the Kiev club of Russian nationalists, prominent Slavic scholar, and professor at the university. The analysis of Peretz's letters completely takes away any suspicion in sympathies for Ukrainian separatism. He himself characterized his political views as "leftist". It was precisely these beliefs that aroused his sympathy for the desire of Ukrainian scholars to study the history, language, literature and culture of their homeland. But at the same time, Peretz did not accept and even condemned the Ukrainian colleagues for their nationalism, for the fact that they bring it to the field of academic research, moreover, often with poor philological preparation.

Keywords: A. A. Shakhmatov, F. E. Korsh, I. V. Yagich, P. I. Zhitetsky, T. D. Florinsky, "Ukrainophilism", "mazepinstvo", Ukrainian nationalism.