CC BY
58
УДК 94(47).084.8'
НАТУРАЛЬНЫЕ НАЛОГИ И СБОРЫ КАК ФАКТОР ЭКОНОМИЧЕСКОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ОККУПИРОВАННОЙ ТЕРРИТОРИИ ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ, 1941—1944 ГГ.
Е.А.Сидорова
NATURAL TAXES AND FEES AS A FACTOR AFFECTING ECONOMIC UTILIZATION OF OCCUPIED
TERRITORIES OF LENINGRAD REGION (1941—1944)
E.A.Sidorova
Санкт-Петербургский государственный университет, Siborge@yandex.ru
Описывается такой важный аспект немецкой оккупационной политики, как взимание налогов натуральной продукцией. Автор исследует многообразие натуральных поставок и сборов, которые осуществлялись жителями оккупированных районов Ленинградской области, размеры норм и порядок сдачи, а также отношение населения к этим мероприятиям. Ключевые слова: оккупация, Ленинградская область, налоги, натуральные поставки, сборы
This article is devoted to such an important aspect of the German occupational policy as natural taxation. The author investigates variety of natural products deliveries and fees for supply of German army. Tax rates were various in different areas and tended to increase. The author also studies the delivery norms and procedure and the population attitude to those measures. Ключевые слова: occupation, Leningrad region, taxes, natural products delivery, fees
Деятельность немецких оккупационных властей на временно захваченной территории Советского Союза была направлена на максимальное использование потенциала подконтрольных им территорий, в первую очередь для удовлетворения нужд армии. В связи с этим немаловажной частью политики по ограблению местного населения стали мероприятия по сбору натуральных поставок и налогов, отличавшихся большим разнообразием [1, с. 556].
На территории Ленинградской области оккупационная политика осуществлялась военными властями ввиду близости фронта [2, с. 442], поэтому решения в сфере налогообложения принимались Верховным командованием сухопутных войск (ОКХ), а также командованием тыловым районом группы армий «Север».
Помимо открытого и неограниченного грабежа сельскохозяйственной продукции и скота оккупационной администрацией были введены и декларированные поборы, а именно государственные поставки. Обязательными к сдаче объявлялись следующие продукты: яйца, молоко, масло, картофель, различные зерновые культуры, сено, солома, лен и разные овощи. Имели место и единовременные сборы, как откровенно принудительные, так и «полудобровольные» (т.е. населению предлагалось заготавливать к сдаче определенные предметы, но отказ от подобных заготовок мог привести к наказанию).
Нормы государственных поставок не были одинаковыми в разных районах Ленинградской области, так же, как и нормы налогов, выплачиваемых деньгами.
В предписании Местной Волосовской комендатуры всем старостам от 19 мая 1942 г. содержатся данные о нормах по сдаче госпоставок яиц, которые действовали в большинстве оккупированных районов Ле-
нинградской области: «Хозяйственная часть Волосово сообщает, что с каждой курицы следует сдавать в год 35 штук яиц. Как премия будет выдаваться за каждые 20 штук яиц 1 кило соли по цене 1 р. 70 коп. за килограмм» [3, Оп. 1. Д. 26а. Л. 12 об.].
Для сбора данной государственной поставки была введена должность заготовителя яиц. Староста каждого населенного пункта обязан был зарегистрировать всех несущихся куриц и передать заготовителю регистрационный лист для сбора яиц. Заготовители получали от хозяйственных частей комендатур за каждое сданное яйцо 10 коп. и ежемесячную премию — одну бутылку водки.
В Гдовском районе с каждой курицы нужно было сдать от 35 до 80 яиц в год. В Шимском районе летом 1942 г. крестьянам было велено сдавать по 5 яиц с каждой курицы в месяц. Население, которое не могло выполнить такую норму, стало сдавать самих кур. Тогда размер поставки уменьшили до 2-х яиц в месяц. За выданные плуги крестьяне также должны были сдавать яйца [4]. Следует учесть, что кур было очень мало: согласно регистрационным книгам, в некоторых деревнях была всего одна курица. Среди архивных документов нередко встречаются заявления с просьбами о снятии налога по сдаче яиц в связи с хищением куриц, удушением их собаками, попаданием их под автомашины [3, Оп. 5. Д. 31. Л. 4; Д. 57. Л. 311, 369, 419].
На местах не всегда правильно понимали предписания, исходившие от оккупационных властей. Например, в деревне Селище Порховского района яйца сдавали не с курицы, а с деревни, а в некоторых местах брали даже с тех хозяйств, которые не имели кур, заставляя население покупать яйца на базаре [5, Оп. 1. Д. 6. Л. 32].
Естественно, огромное количество яиц изымались у населения не только в качестве натуральных
поставок, о чем, например, свидетельствует отчет начальника Шимского сельскохозяйственного управления: «Яйца военными частями брались от крестьян разными путями: где по документам, где без документов, где кто как сумел». Волостным старшинам зачастую поступали приказы о сдаче определенного количества яиц к установленному сроку: «С 1 по 10 ноября 1941 г. сдать 150 шт. яиц в хозяйственную комендатуру» [6, Оп. 1. Д. 3. Л. 1 об.].
Нормы поставок молока и масла также были неодинаковы в различных районах области. Согласно приказу, данному старшине деревни Молосковицы (Волосовский район), крестьяне должны были поставлять от каждой коровы 1 л молока в день или 250 г масла в неделю по цене 16 руб. за 1 кг. Поставляющие хозяйственной части молоко освобождались от поставки маслом, и наоборот, причем отмечалось, что лучше выполнять поставки маслом, нежели молоком [7, Оп. 2. Д. 34. Л. 32]. Согласно же приказу Дновского сельскохозяйственного управления от 9 июля 1942 г., крестьянам предписывалось сдавать по 2 л с коровы в день [8].
При уклонении от молокопоставок без уважительных причин после предварительного предупреждения на владельца коровы налагался штраф до 200 руб. с подпиской о погашении задолженности. При дальнейшем уклонении владелец мог быть подвергнут аресту на срок до 3 дней в административном порядке [3, Оп. 4. Д. 95. Л. 4].
Сохранились планы сдачи молокопоставок по деревням Красногвардейского района с 1 декабря 1941 г. по 1 декабря 1942 г. По этим спискам можно вычислить фактическое выполнение молокопоставок, которое почти во всех приведенных случаях было ниже нормы, каковая в этом районе составляла 100 л молока с одной коровы в год. Исправно сдали налог только три деревни. В Дновском, Шимском, Солецком и других районах области план сдачи молока за 1942 г. был выполнен лишь на 10—15 % [3, Оп. 4. Д. 124. Л. 101— 114].
За выполненные госпоставки полагалась плата. За сданное молоко жители получали сумму из расчета 1 руб. или 1 руб. 20 коп. за 1 л [3, Оп. 4. Д. 83. Л. 102].
Обязательными к выполнению являлись поставки зерновых культур, картофеля, овощей, льна и пр. Цены на госпоставки и их размеры можно проследить на примере приказа начальника сельскохозяйственной комендатуры Шимского отдела: овес и рожь требовалось сдавать в размере 200 кг с каждого гектара в год, за что полагалась плата 30 руб. за 100 кг, ячмень сдавался в размере 300 кг с каждого гектара (по той же цене), картофель — в размере 3 т с гектара по цене 20 руб. за 100 кг. В 1942 г. нормы сдачи ржи возросли до 500 кг с 1 га, а также требовалось сдавать 25 ц клевера, 16 ц сена, 9 ц соломы с 1 га [7, Оп. 2. Д. 34. Л. 32].
Местное население было обязано скашивать 70% имеющихся посевов клевера на сено, остальное же использовать под семена. Сено приказывалось сдавать в первую очередь германской армии (за плату). В состав сена должно было входить 30% клевера. Косьба для личного скота позволялась только после выполне-
ния нормы государственной поставки. Нормы сенопо-ставок в 1942 г. различались в зависимости от волости и составляли 150 кг, 200 кг и 1 т [9].
Норма госпоставки картофеля в Сланцевском районе составляла 3000 кг с 1 га, в Дновском — 960 кг с га [10, с. 223]. За сданный картофель полагалась плата — по 20 коп. за 1 кг [3, Оп. 4. Д. 83. Л. 126].
Помимо государственной поставки картофеля население обязано было сдавать картофель в счет погашения семенной ссуды. Картофель сдавался в тройном размере от количества полученного весной семенного картофеля, причем одна треть оплачивалась по цене 30 коп. за 1 кг, цену на остальные две трети экономические команды устанавливали осенью [3, Оп. 4. Д. 124. Л. 286].
В отчетах вышестоящему начальству о результатах сдачи натуральных налогов деревенские старосты, отмечая количество сданных продуктов, иногда помечали в скобках — «больше нет», по всей видимости, для предотвращения дальнейших поборов.
Государственные поставки зерновых и картофеля редко выполнялись в срок. Согласно записке начальника Новоржевского района Акимова волостным старшинам от 27 октября 1942 г., сдачу озимых многие волости завершили только на 2— 5%, к сдаче яровых некоторые волости не приступали вообще. На момент создания данной записки срок сдачи картофеля истек, но ни одна волость не выполнила и половины плана [7, Оп. 2. Д. 60. Л. 518.]. Согласно «Сведениям о выполнении хлебозаготовок государству деревень Коро-стынской волости на 15 февраля 1943 г.», из 19 деревень зерновые полностью сдали 10, горох — 3, льносемя — 7 деревень [6, Оп. 1. Д. 15. Л. 34].
Граждане, содержащие пчел, должны были выполнять государственную поставку меда. Норма сдачи в 1942 г. в зависимости от района составляла от 1 до 3 кг меда с пчелосемьи. Каждый владелец пчел должен был сдавать 500 г воска с одной пчелосемьи (домика) по цене 1 руб. за 150 г [6, Оп. 1. Д. 21. Л. 64.].
Против 27 тыс. крестьян военными судами были возбуждены дела в связи с невыполнением поставок продовольствия [2, с. 449].
Продукты у населения изымались не только в рамках натурального налога, о чем свидетельствует приказ старостам деревень Соколок и Ставотино Ось-минского района от 10 апреля 1942 г. Согласно этому документу, командование германской армии приказывает старостам собрать с крестьян 6 мешков картофеля (по 3 мешка с деревни); обещалось, что стоимость будет оплачена, но было ли так на самом деле — неизвестно. Кроме того, предписывалось собрать с двух деревень 50 штук яиц. Подтверждает такое положение вещей и приказ старосте деревни Межно о том, что жители обязаны ежедневно сдавать воинской части 10 литров молока, помимо госпоставок [3, Оп. 4. Д. 100. Л. 5]. И подобные примеры можно приводить бесконечно. Для обеспечения выполнения таких сборов сельские старосты использовали волостную милицию.
Большое внимание немецкие власти отводили выполнению государственных поставок льна, который сдавался на определенные заготовительные пункты. Нормы государственной поставки были следующие:
льнотреста (льняная солома) — 800 кг с 1 га, льносемя — 150 кг с 1 га, трепаный лен — 150 кг с 1 га [7, Оп. 9. Д. 1297. Л. 35]. Но в некоторых районах отбирался весь урожай льна. Строго воспрещалось продавать льносемя «на сторону» и уменьшать посевные площади под лен. Тем не менее сдача льна была неудовлетворительной: «Сведения о сдаче льнопродукции плохие, по району на 25 апреля 1942 г. не сдано ни одного килограмма» [6, Оп. 1. Д. 3. Л. 4]. В 1943 г. ситуация не улучшилась, поэтому приказывалось сдать «все наличие льносемян у крестьян» [7, Оп. 2. Д. 145. Л. 17].
Крестьяне некоторых населенных пунктов были обязаны сдавать весь настриг овечьей шерсти. В отдельных районах существовали нормы сдачи — от 350 до 700 г с овцы [11, Оп. 1. Д. 1. Л. 10].
В 1943 г. немецкие власти пошли на снижение норм государственных поставок, что было связано с ухудшением ситуации на фронтах и желанием привлечь население на свою сторону. Так, вместо 3 т картофеля с 1 га теперь полагалось сдавать 2,5 т. Но объявлялось, что в случае хорошего урожая норма может быть повышена до тех же 3 т с гектара. В некоторых районах разрешалось вместо поставок зерновых сдавать картофель в соотношении 1:4. На зерновые культуры (рожь, ячмень, пшеницу, овес, горох, пелюшку, вику) вводилась норма 250 кг с га, но также при хорошем урожае она могла быть повышена до 300 кг. Лен нужно было сдавать или трестой в размере 1 т с 1 га, или в трепаном виде в размере 150 кг с 1 га. Обязательная сдача льносемени устанавливалась в 50 кг с 1 га. Нормы на сено, солому, мясо и молоко оставались прежними [7, Оп. 2. Д. 145. Л. 301—302], но могли повышаться, если коровы не использовались крестьянами в качестве тягловой силы. За использование в таком качестве лошадей, последние могли изыматься [12, с. 77].
Неплательщики натуральных налогов подвергались штрафам. Так, жительница деревни Кобрино Красногвардейского района Елизавета Тоисберг, задолжавшая 80,5 л молока, должна была уплатить штраф в сумме 500 руб. В случае непогашения задолженности ей грозило изъятие коровы [3, Оп. 4. Д. 124. Л. 33].
Помимо вышеозначенных государственных поставок население оккупированных территорий призывалось к сдаче и других продукции и вещей. Подобные сборы декларировались как возможность для местных жителей подзаработать, но, естественно, плата, дававшаяся населению, не стоила прилагаемых усилий по изготовлению тех или иных товаров, или была ниже стоимости тех вещей, которые люди были вынуждены сдавать.
Например, население призывалось к сдаче меха и кож. «Дорогие меха сдать в Хозяйственный Отдел Комендатуры. Употребление таких мехов для собственных нужд строго штрафуется» [11, Оп. 1. Д. 2. Л. 5]. В ряде районов изымались все кожи, имеющиеся в наличии [6, Оп. 1. Д. 4. Л. 10].
Производились также сборы различных трав, ягод, листьев, кожуры яблок, цветов для изготовления чая. На основании некоторых приказов создается впечатление, что немецкие власти хотели обеспечить сбор
всех растений, произраставших на территории оккупированных районов Ленинградской области, так велик был перечень различных трав, листьев, плодов, корешков и веток.
Население оккупированных районов широко призывалось к сдаче металла, для чего при окружных старшинах были организованы пункты сбора. Собранный металл должен был забираться Хозяйственной частью, где население могло получить премии (которые не превышали 2 руб. 15 коп. за 1 кг) за сданную продукцию. Производился и сбор телеграфно-телефонной проволоки [7, Оп. 2. Д. 16. Л. 139].
Жители обязаны были сдавать найденное оружие и другие предметы, которые оккупационные войска загадочно называли «железным ломом», в противном случае население могло быть в наказание привлечено к принудительным работам. Вознаграждением за подобный сбор была махорка [5, Оп. 5. Д. 152. Л. 5].
Производился сбор бумаги и различного тряпья, призывы к этому мероприятию звучали не только из уст старост, но и со страниц оккупационной прессы. Пример тому — статья «Собирайте тряпье!», призывающая к данному делу жителей города Остров [13, с. 3].
Хозяйственная часть в Волосове покупала подержанные и даже слегка попорченные бутылки, платя за 1 шт. 10 коп. Жителям предписывалось сдавать бидоны для молокозаводов, а также бочки для соления огурцов и капусты.
Сдаче подлежала старая резина, например, в виде непригодной резиновой обуви. Немцы также скупали пригодные для носки резиновые сапоги и галоши размером от 40-го и больше. Несмотря на заявленный добровольный характер сдачи обуви, сбор организовывался с установленными датами отправки в комендатуру [3, Оп. 4. Д. 97. Л. 34].
Жители оккупированных районов вынуждены были сдавать холст, валенки и теплые вещи. Предписания о сдаче одежды немецкими комендатурами отправлялись волостным старшинам регулярно, и, несмотря на заверения в последующей оплате, вещи собирались принудительно [5, Оп. 1. Д. 8. Л. 11].
Комендатуры призывали к сдаче фашинных вязок, покупали «малоизношенные части телег», кости, рога и копыта. Все телефонные аппараты, кино- и фотоаппараты и радиоприемники изымались у населения, так же, как лыжи и велосипеды. Производился сбор мешков из-под зерна для пошива матрасов. Граждане были обязаны сдавать даже конский волос [7, Оп. 2. Д. 58. Л. 278, 295].
За неуплату налогов предусматривались телесные наказания, денежные штрафы, изъятие скота, птицы. В Докладной записке информационно-разведывательного отдела ЛШПД отмечались случаи избиения крестьянок за несдачу молока. Согласно приказу Дновского областного сельскохозяйственного управления, за саботаж сдачи госпоставок молока и яиц население наказывалось изъятием коров и куриц, которых передавали в государственные имения [7, Оп. 2. Д. 34. Л. 14, 32].
Продажа и покупка скота была запрещена наряду с куплей-продажей мяса, шкур, поделочного леса и
дров. Разрешалось продавать и покупать только петухов и ненесущихся кур. «Нарушители» наказывались как причиняющие особый вред народному хозяйству, а частные торговцы лишались права торговли временно или постоянно. Эти предписания были опубликованы в газете «За Родину» от 11 июля 1942 г.
Убой скота разрешался только с ведома местной власти, за несанкционированный убой полагался штраф в 5 тыс. руб. и конфискация мяса. Если корова умирала вследствие болезни, то ветеринарным врачом и властями соответствующего населенного пункта составлялся акт об осмотре, с выяснением причины смерти. При установлении виновности хозяина он подвергался наказанию. Помимо прочего скот и птицу нужно было регистрировать и хранить учетную карточку с описанием примет животного. За незарегистрированный скот или птицу полагался штраф в 5 тыс. руб., сами же животные изымались. Птицу можно было использовать на мясо после сдачи поставки яиц, естественно, с разрешения Комендатуры. Владельцы павшего скота обязаны были сдавать туши на салотопные пункты.
Ловля рыбы допускалась в ограниченном размере и только с разрешения хозяйственных частей комендатур. В некоторых районах создавались рыболовецкие артели, члены которых были вынуждены сдавать пойманную рыбу военно-хозяйственной части. В случае отказа от вступления в артели у рыбаков отбирались орудия ловли. По словам начальника Шимско-го сельскохозяйственного управления, «рыболовные бригады категорически отказываются сдавать наловленную рыбу, и вообще от ловцов рыба в частых случаях или отбирается солдатами, или вынужденно остается в частях, расположенных в этих пунктах» [6, Оп. 1. Д. 3. Л. 3]. В ряде районов желающие заниматься рыбной ловлей должны были приобретать патент, как и ремесленники.
Населению даже было запрещено продавать корзины, так как их продажа допускалась только в магазинах городов или в Военно-Хозяйственной комендатуре.
Благодаря принудительному сбору продуктов питания в первый год войны группа армий «Север» обеспечивала себя советским хлебом на 80%, мясом на 85%, жирами на 100%, картофелем на 70% [14, с. 368].
По справедливому замечанию Т.К.Дандыкина, «если в первые дни оккупации каждый солдат, каждая военная часть открыто брали все, что им приглянется, то с установлением административных органов тыла этот грабеж принял более или менее организованный характер, получив известную видимость «законности», но не уменьшившись в количественном отношении» [15, с. 23].
Налоговая политика, как средство выкачивания ресурсов захваченных территорий, являлась одной из важнейших составляющих экономической доктрины немецкого руководства. Оккупационные власти помимо поставок сельскохозяйственной продукции обязывали население Ленинградской области заготавливать метла, кору и т.д., сдавать одежду, обувь, которая не была лишней в хозяйстве крестьянина. В диапазоне вещей, подлежавших сбору, немецкие власти
доходили до абсурда, заставляя сдавать даже тряпье. Чтобы окончательно не настраивать население против себя, они зачастую вводили плату за сданную продукцию, хотя не во всех предписаниях старостам указан размер выплат, и можно полагать, что они производились не всегда. Как уже отмечалось, полагавшаяся за сданные продукцию или товары плата была ничтожной и не могла удовлетворить потребности населения, а тем более привлечь его на сторону врага. Большинство госпоставок не выполнялось в срок, что отмечают сами оккупационные власти.
1. Ходяков М.В. Германский оккупационный режим на территории Ленинградской области, 1941—1944 гг. // Чтения по военной истории: Сб. ст. / Отв. ред. Е.В.Ильин. СПб., 2005. С. 551-557.
2. Ломагин Н.А. Неизвестная блокада: В 2 кн. Кн. 1. СПб.: Нева, 2004. 576 с.
3. ЦГА СПб. Ф. 3355.
4. ГАПО. Ф. Р-1639.
5. ГАНО. Ф. Р-2113.
6. ГАНО. Ф. Р-2109.
7. ЦГАИПД СПб. Ф. 0-116.
8. ГАНИНО. Ф. 260. Оп. 1. Д. 102. Л. 36.
9. ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 2д. Д. 49, Л. 14.
10. Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944. М.: АСТ: Транзиткнига, 2004. 483 с.
11. ГАПО. Ф. Р-1634.
12. Кулик С.В. Антифашистское движение сопротивления в России, 1941—1944 гг. (проблемы политического и идеологического противоборства). СПб.: Издательский дом «Мир», 2006. 337 с.
13. За Родину. 1943. 24 сентября. С. 3.
14. Dallin A. German rule in Russia, 1941—1945: A study of occupation policies. London: McMillan Co LTD; New York: St. Martin's Press, 1957. 695 p.
15. Дандыкин Т.К. Страницы подвига: Военно-хозяйственная и политическая деятельность Коммунистической партии в партизанских краях и зонах центра России, (1941—1943 гг.). Тула, Приокское книжное изд-во, 1979. 207 с.
References
1. Khodiakov M.V., Il'in E.V., ed. Germanskii okkupatsionnyi rezhim na territorii Leningradskoi oblasti, 1941—1944 gg. [The German occupation regime in the territory of Leningrad region (1941—1944)]. Chteniia po voennoi istorii: Sb. st. [Readings in the military history. Collected articles]. St. Petersburg, 2005, pp. 551-557.
2. Lomagin N.A. Neizvestnaia blokada [Unknown Blockade]. In 2 vols. Vol. 1. St. Petersburg, Neva Publ., 2004. 576 p.
3. Central State Archive of St. Petersburg (TsGA SPb), Fund 3355.
4. State Archive of Pskov Region (GAPO), Fund P-1639.
5. State Archive of Novgorod Region (GANO), Fund P-2113.
6. State Archive of Novgorod Region (gANo), Fund P-2109.
7. Central State Archive of Historico-Political Documents of St. Petersburg (TsGAIPD SPb), Fund 0-116.
8. State Archive of Contemporary History of the Novgorod Region (GANINO), Fund 260, Inventory 1, File 102, fol. 36.
9. Central State Archive of Historico-Political Documents of St. Petersburg (TsGAIPD SPb), Fund 24, Inventory 2д, File 49, fol. 14.
10. Kovalev B.N. Natsistskaia okkupatsiia i kollaboratsionizm v Rossii, 1941—1944 [Nazi occupation and collaboration in Russia, 1941—1944]. Moscow, AST; Tranzitkniga Publ., 2004. 483 p.
11. State Archive of Pskov Region (GAPO), Fund P-1634, Inventory 1, File 1, fol. 10.
12. Kulik S.V. Antifashistskoe dvizhenie soprotivleniia v Rossii, 1941—1944 gg. (problemy politicheskogo i ideologicheskogo protivoborstva) [Anti-fascist resistance
movement in Russia, 1941-1944 (the problem of political and ideological confrontation)] St. Petersburg, Mir Publ., 2006. 337 p.
13. Za Rodinu [Pro Patria]. September 24, 1943, p. 3.
14. Dallin A. German rule in Russia, 1941—1945: A study of occupation policies. London: McMillan Co LTD; New York: St. Martin's Press, 1957. 695 p.
15. Dandykin T.K. Stranitsy podviga: Voenno-khoziaistvennaia i politicheskaia deiatel'nost' Kommunisticheskoi partii v partizanskikh kraiakh i zonakh tsentra Rossii, (1941—1943 gg.) [The pages of feat: military, economic, and political activity of the Communist party in partisans' areas and Russia's central regions (1941—1943)]. Tula, Priokskoe knizhnoe izd-vo Publ., 1979. 207 p.
