CC BY
88
УДК 323.1
Д. М. Бондаренко
доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент РАН, заместитель директора Института Африки РАН; [email protected]
НАЦИЯ В ЭПОХУ ИНТЕНСИВНОЙ ГЛОБАЛИЗАЦИИ
Глобализация есть имманентный исторический процесс не унификации, а сближения культур, выявления глобальной цивилизации как «федерации» цивилизаций локальных. Однако современный исторический период характеризуется особенной интенсивностью глобализационных процессов, обретших свойство необратимости. В связи с появлением постколониальных обществ и быстрым ростом миграций по линии «глобальный Юг - глобальный Север» феномен нации трансформируется, превращаясь из явления «надэтнического» в «межэтническое»; складывается и глобальная транснациональная культура. В той форме, в которой национальное государство известно поныне, оно сложилось в Европе и Северной Америке в Новое время и пережило пору своего расцвета в XIX-XX вв., будучи адекватно реалиям мира промышленного капитализма и культурного национализма. Однако с последних десятилетий XX в. в мире доминируют иные тенденции и процессы, связанные с глобализацией и постиндустриализмом. В Западном мире сегодня вынуждены пытаться отойти от устоявшейся концепции нации и искать пути решения совершенно иной задачи - поддержания единства граждан государства при сохранении привнесенного мигрантами со всего света культурного многообразия. В этой ситуации не исключено, что постколониальные страны, сохраняющие изначальную мультикультурность, могут оказаться в выигрышном положении, если в них откажутся от попыток строить нации по устаревшей классической модели.
Ключевые слова: нация; глобализация; культура; постколониализм; миграции; мультикультурализм; транснационализм.
Bondarenko D. M.
Doctor of History, (Dr.habil.), Professor, Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, Vice-Director of the Institute for African Studies of the Russian Academy of Sciences; [email protected]
NATION IN THE TIME OF INTENSIVE GLOBALIZATION
Globalization is an immanent historical process of not unification but rapprochement of cultures, formation of a global civilization as a "federation" of local civilizations. However, the present historical time is characterized by especially intensive and irreversible globalization. Due to the appearance of post-colonial states and rapid growth of migrations from the "global South" to the "global North", the phenomenon of nation is transforming from "supraethnic"
into "interethnic", while a global transnational culture is forming. In its original form the nation rose in Europe and North America in the Modern Period and flourished in the 19th - 20th centuries, being adequate to the world of industrial capitalism and cultural nationalism. However, since the late 20th century, the trends and processes determined by globalization and postindustrialism dominate. The West has to depart from the original concept of the nation and search for ways to solve a completely different problem - of maintaining the unity of the citizens at preservation of cultural diversity introduced by migrants from all over the world. In this situation, it should not be ruled out that postcolonial states, that return initial multiculturalism, may be in pole position if they give up trying to build a nation on the outdated classical model.
Key words, nation; globalization; culture; postcolonialism; migrations; multiculturalism; transnationalism.
В данной статье мы ведем речь о современности, как о периоде именно интенсивной глобализации, поскольку, вопреки наиболее распространенному взгляду на глобализацию, она является процессом не сугубо современным, а исторически глубоким, можно сказать, имманентным, причем в основе своей не экономическим (как опять же принято считать), а культурным. Глобализация -это изначальный процесс проявления общемировой цивилизации (культуры) как своего рода «федерации» отдельных культур и локальных цивилизаций (культурных общностей) вследствие длительного и многонаправленного межцивилизационного (межкультурного) взаимодействия.
Думается, было бы ошибкой представлять человечество в какой бы то ни было исторический период как простую сумму отдельных культур или даже локальных цивилизаций. Следует вести речь об имплицитном существовании общечеловеческой цивилизации. В то же время, вплоть до эпохи Великих географических открытий XV-XVII вв., процесс глобализации как проявления общечеловеческой цивилизации имел ограниченный характер и не был необратим, если вести речь о его результатах, достигнутых во времена «неолитической революции», эллинизма и Римской империи, Великого переселения народов, завоеваний арабов и монголов, крестовых походов и т. д. С эпохи Великих географических открытий в процессы межкультурного взаимодействия оказался навсегда вовлеченным практически весь мир, а сила воздействия этих процессов на все без исключения участвующие в них культуры многократно возросла. Во многом это определялось влиянием
формировавшегося в ту же эпоху капитализма со свойственной ему тенденцией к нивелировке межкультурных различий. При этом еще раз подчеркнем, что выявление глобальной культуры никоим образом не подразумевает исчезновения феномена культур локальных - этнических (хотя конкретные культуры могли исчезать в любую эпоху).
Что же касается нации, то это общность прежде всего социальная, а не этническая (в противоположность тому, что утверждала советская наука с подачи И. В. Сталина). В том виде, в каком нация как реальный феномен социальной истории и как «идея», «концепт» - сложилась в Западной Европе в период между окончанием Тридцатилетней войны и Великой французской революцией, т. е. в середине XVII - конце XVIII вв. (а в Центральной и Восточной Европе - до середины XIX столетия, до революций 1848 г.), это прежде всего зрелое гражданское общество. Оно имеет (в идеале) свою собственную политическую организацию -национальное государство - и отличается особой, национальной, культурой. Последняя же не есть культура этническая. Нация базируется на единстве системы ценностей членов гражданского общества, и в их сознании приверженность этой общности превращает все прочие составляющие идентичности индивида, включая этническую (а также конфессиональную, региональную и т. п.), в таксономически более низкие. Иначе говоря, даже если люди имеют разное этническое происхождение, принадлежат к разным этническим культурам, они могут быть членами одной нации, если разделяют базовые для нее ценности, являются приверженцами ее культуры и патриотами ее государства, т. е. нация сложилась как феномен надэтнический.
С точки зрения темы нашей статьи, современный мир имеет как минимум два кардинальных взаимосвязанных отличия от предшествующей эпохи XIX - середины ХХ вв., когда воплощалась в жизнь классическая концепция нации: появление постколониальных обществ и формирование обширных неевропейских диаспор в европейских странах.
Постколониальные общества Азии и Африки - уникальное явление всемирной истории. Их появление на свет в середине ХХ в. не явилось результатом многовековых внутренних социальных процессов, но было непосредственно обусловлено образованием,
недолгим (по историческим меркам) существованием и распадом колониальных империй европейских стран. Границы колоний отражали прежде всего соотношение сил между державами-метрополиями в том или ином регионе, но не предшествующий ход его собственной политической, социальной, экономической и культурной истории. В пределах той или иной колонии, за редкими исключениями, насильно объединялось множество народов, часто с очень отличающимися друг от друга культурами. И в то же время не менее часто границы колониальных владений разделяли один народ или разрывали исторически сложившиеся региональные системы экономических и культурных связей. Точно так же колонизаторами, с одной стороны, принудительно объединялись народы, ранее не образовывавшие региональных политико-экономических систем, находившиеся на разных уровнях социокультурной сложности, которые иногда даже не ведали о существовании друг друга или были историческими врагами. С другой стороны, народы и общества, связанные единством исторических судеб или сложившимися торговыми связями, часто оказывались разделенными колониальными границами. Эти характеристики дополнялись стадиальной и цивилизационной гетерогенностью колониальных социумов. Насажденные европейцами в различных сферах элементы капитализма не синтезировались с комплексом докапиталистических черт местных обществ. Так же мало пересекались автохтонные и возникшие в результате деятельности колонизаторов секторы общественной жизни, в которых доминировали принципиально разные системы ценностей.
Искусственные поликультуральность и полисоциумность, стадиальная и цивилизационная гетерогенность оставались определяющими характеристиками большинства колониальных обществ на всем протяжении их существования и вместе с колониальными границами были унаследованы обществами постколониальными. Постколониальные государства есть наследие колониализма в том отношении, что, когда колонизаторы уходили, мир уже был «глобальным». Собственно, он и стал таковым окончательно и бесповоротно благодаря освоению мира европейцами, начиная с эпохи Великих географических открытий - «подвигу Запада», по выражению выдающегося французского историка Фернана Броделя [Бродель 1986, с. 428-440]. Суверенное же национальное
государство - та форма политической организации, которая позволяет сегодня той или иной общности являться полноценным субъектом международного права, так как в его основе лежит идея о таком государстве, как базовой единице международных отношений, мировой политики. Таким образом, альтернативы провозглашению суверенных национальных государств у постколониальных стран попросту не было. При этом в постколониальных условиях порожденные колониализмом проблемы приобрели новые измерения, в частности связанные с необходимостью замещения колониальных государств суверенными национальными государствами. И, соответственно, с задачей максимально быстрого формирования национального - социокультурного, системоценностного -единства граждан, при котором в их иерархии идентичностей и самоидентификаций принадлежность к общности сограждан занимает более высокое место, чем членство в какой бы то ни было общности, охватывающей лишь их часть, в том числе в общности этнической (а также региональной, конфессиональной и т. д.).
В Европе нации как форма культурного единства гражданских обществ и национальные государства как форма их политической организации вызревали в течение веков вследствие постепенной реализации внутренних предпосылок к этому. В итоге в пределах национальных государств установилось соответствие культурных и политических границ [веПпег 1983], а в результате формирования гражданского общества был преодолен разрыв между ним и государством [ВгеиШу 2005]. В большинстве же постколониальных стран Азии и Африки, образовавшихся как во многом случайный и разнородный конгломерат культур и социумов, внутренняя социокультурная динамика местных обществ не вела к формированию наций и национальных государств, феноменов по природе своей европейских. Немало постколониальных государств всё еще нащупывают путь к обретению внутренней органичности, социокультурной, национальной цельности.
Таким образом, специфика общества и государства в постколониальных странах является следствием особого пути их формирования. Начав складываться в своем нынешнем виде в колониальный период, а потому воспроизводя форму политических институтов и правовые нормы Запада Нового времени, постколониальное государство не могло автоматически усвоить присущего
им содержания, вложенного гражданским обществом, самостоятельно сложившимся в Европе, но не в Азии и Африке [Бондарен-ко 20126]. Наиважнейшей особенностью процесса формирования наций в постколониальных странах является изначально ведущая роль в нем не общества, а государства. Поскольку в афроазиатских странах гражданское общество в колониальный период не сложилось, его самоорганизация в нацию сразу после получения колониями независимости не была возможна, а потому интегрирующую роль могло взять на себя только государство. Таким образом, в постколониальных странах строительство наций было инициировано и направлялось внешней по отношению к обществу, вставшей над ним силой. Этим определяется своеобразие не только процесса, но и результатов на сегодняшний день формирования постколониальных наций, в частности сохраняющийся существенный разрыв между обществом и государством, недостаточная сила влияния первого на второе. При этом постколониальное государство оказалось гораздо более устойчивым и способным адаптироваться к переменам на глобальном, региональном и национальном уровнях, чем казалось исследователям еще десятилетие назад [Nugent 2011; Young 2012; Jakwa 2017]. Несмотря на то, что формирование институтов гражданского общества и повышение их роли в последние десятилетия - несомненный факт общественно-политической жизни многих афро-азиатских стран, центральная роль в них государства, его первичность по отношению к социальным и экономическим институтам, т. е. способность не просто обслуживать и направлять, но и формировать их, а вместе с ними -и саму систему общественных отношений, как правило, сохраняется. Лишенные внутренних предпосылок для становления в нынешних границах и при этом имеющие новоевропейскую по происхождению политическую систему, постколониальные страны всё еще могут оставаться жизнеспособными только при большой (в сравнении с либеральным Западом) роли государства; в том числе при сохранении его «конструктивистской» роли в строительстве наций. Проблема этих стран заключается не в том, что в них государство имеет более важное, определяющее значение, нежели на Западе. Суть проблемы в том, что постколониальные государства часто оказываются недостаточно эффективными с точки зрения их собственной исторической и социокультурной логики [Africanists on Africa... 2010].
Проведенный нами на основе данных, собранных в ходе полевых исследований 2003-2010 гг., сравнительный анализ процесса становления наций в Танзании и Замбии - двух соседних африканских государствах, в прошлом - владениях Великобритании показал, что вследствие лучших исторических предпосылок на сегодняшний день Танзания ближе, чем Замбия (и вообще большинство стран субсахарской Африки) подошла к формированию нации как общности сограждан, приверженных единым базовым ценностям, обладающих единой культурой и идентичностью поверх локальных и частных - этнических, региональных, конфессиональных -культур и идентичностей с их системами ценностей, и для которых лояльность одному для всех них национальному государству первична по отношению к обусловленным ими различиям. В Замбии же локальные идентичности, особенно трибальные и этнические, намного более значимы, чем в Танзании [Бондаренко 2011; 2012а]. Но это сравнение наталкивает на мысль о возможном существовании важного парадокса. Его суть становится понятной при проведении аналогии между социокультурной и экономической историей постколониальных государств. В первые десятилетия независимости многие из них стремились воплотить в жизнь так называемую модель догоняющего развития, т. е. ставили задачу индустриализации страны, создания экономической системы, подобной существовавшей в развитых странах. Эта модель не оправдала себя: пока постколониальные страны пытались индустриализироваться, Первый мир уже переходил в постиндустриальное состояние, и разрыв между ним и Третьим миром только увеличивался. Также в постколониальных государствах ставилась и продолжает ставиться задача строительства наций по образцу европейских наций Нового времени, несмотря на колоссальные трудности такого строительства, связанные, в том числе, с отличиями от европейских афро-азиатских традиционных политических культур, социальных институтов, систем ценностей и т. д.
Однако в самом Западном мире сегодня уже вынуждены пытаться отойти от концепции нации, утвердившейся еще к концу XVIII в. благодаря в первую очередь Великой французской революции [Nationalism in the Age of the French Revolution 1988; Bell 2001; Keitner 2007], и искать пути решения совершенно иной задачи -поддержания единства граждан государства при сохранении привнесенного мигрантами со всего света культурного многообразия.
Не единая культурная, системоценностная идентичность, доминирующая над идентичностями локальными и частными, но равноправное сосуществование множества этнокультурных иден-тичностей акцентируется ныне как новая базовая национальная ценность, как источник национального развития в современных условиях интенсивной глобализации.
Соответственно, глобализация - социокультурная, политическая, экономическая - ставит под сомнение будущее и национального государства как формы политической организации, и концепции национального суверенитета как основы его легитимности. Не надо забывать, что национальное государство - явление историческое, т. е. возникающее в определенных исторических условиях и исчезающее с их изменением. В той форме, в которой национальное государство известно до настоящего времени, оно сложилось в Европе и Северной Америке в Новое время и пережило пору своего расцвета в XIX-XX вв., будучи адекватно реалиям мира промышленного капитализма и культурного национализма. Однако с конца XX в. в мире доминируют иные тенденции и процессы - связанные с глобализацией и постиндустриализмом. Не удивительно, что и новоевропейская концепция суверенитета как основного атрибута национального государства, утверждающая отдельное национальное государство в статусе главного субъекта международных отношений, также переживает очевидный кризис [Turner 2004, с. 94-97; Crisis of the State. 2012, с. 29-94, 163-304]. Создание Европейского союза в 1993 г. стало первой попыткой (с до сих пор не вполне ясным исходом) наделить высшим суверенитетом транснациональные политические институты (а не создать объединение суверенных государств, подобное Организации Объединенных Наций, Африканскому союзу, Лиге Арабских государств и т. д.). Вероятно, в постиндустриальном и постсовременном глобальном мире нас ждет появление на свет и постнационального государства, одним из оснований которого будет отказ от национального суверенитета (но не политической независимости) как главного атрибута государства в пользу трансгосударственных институтов управления.
Параллельно будет формироваться и глобальная транснациональная культура, не упраздняющая, а объединяющая культуры национальные и этнические. Культурный национализм же
постепенно утрачивает конгруэнтность патриотизму: как национальный патриотизм, он превозносит преданность согражданам как людям одной культуры, системы ценностей, тогда как ныне согражданство не подразумевает такого единства априори, а потому всё более превращается в сугубо правовую категорию, постепенно лишаясь культурного и национального наполнения. Если некогда нации возникали в результате приведения в соответствие культурных и политических идентичностей, то ныне они снова могут не совпадать: сегодня быть членом нации означает, в том числе, способность проявлять толерантность к инокультурным согражданам.
В такой ситуации не является ли, наоборот, не бесперспективным, а выигрышным положение постколониальных стран? Тем более, что во многих из них основной водораздел проходит между культурами составляющих абсолютное большинство населения автохтонных этносов, различия между которыми не столь разительны, как между культурами коренного населения и многих общин мигрантов - двух основных «культурных акторов» в современных странах Запада. На сегодняшний день поставленный нами вопрос не имеет достоверного ответа, в том числе ввиду неясности перспектив мультикультурализма на Западе, по-прежнему играющем ведущую роль в глобальных социокультурных процессах. Однако суть этого принципиально важного вопроса очевидна: речь идет о возможности радикальной трансформации нации из феномена надэтнического в межэтнический. И, соответственно, следует говорить не о деградации, а об изменении места и даже повышении роли этнической культуры в «новом» национальном обществе и национальном государстве эпохи интенсивной глобализации.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бондаренко Д. М. Африка: формирование наций и этнорасовая толерантность. Ч. 1 // Азия и Африка сегодня. 2011. № 12. С. 33-39. Бондаренко Д. М. Африка: формирование наций и этнорасовая толерантность. Ч. 2 // Азия и Африка сегодня. 2012а, № 1. С. 40-46. Бондаренко Д. М. «Универсальная» концепция прав человека и «африканская специфика» // Культурные аспекты и правоприменительная практика в области прав человека в Африке / под ред. А. Л. Рябинина. М. : Изд. дом Высшей школы экономики, 2012б. С. 26-32.
Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. Т. 1. Структуры повседневности. М. : Прогресс, 1986. 623 с.
Africanists on Africa. Current Issues / ed. by P. Chabal, P. Skalnik. Berlin: LIT for The University of Hradec Kralove, 2010. 305 p.
Bell D. A. The Cult of the Nation in France: Inventing Nationalism, 16801800. Cambridge, MA : Harvard University Press, 2001. 320 p.
Breuilly J. Nationalism and the State // Nations and Nationalism: A Reader / ed. by P. Spencer, H. Wollman. Edinburgh: Edinburgh University Press, 2005. P. 61-73.
Breuilly J. Nationalism and the State. Manchester : Manchester University Press, 1993. 474 p.
Crisis ofthe State. War and Social Upheaval / ed. by B. Kapferer, B. E. Bertelsen. N. Y.-Oxford : Berghahn Books, 2012. 338 p.
Gellner E. Nations and Nationalism. Ithaca-N. Y. : Cornell University Press, 1983. 150 p.
Jakwa T. African Realism: Reconceptualising Notions of State Weakness in Western Thought. Conference Proceedings. "Africa: Moving the Boundaries". 39th Annual African Studies Association of Australasia and the Pacific (AFSAAP) Conference, 5-7 December 2016, The University of Western Australia / ed. by T. Lyons. Perth : AFSAAP, 2017. P. 72-85. URL: afsaap.org.au/assets/9-Tinashe-Jakwa.pdf>, accessed 03.06.2017.
Keitner C. I. The Paradoxes of Nationalism. The French Revolution and Its Meaning for Contemporary Nation Building. Albany-N Y : State University of New York Press, 2007. 233 p.
Nationalism in the Age ofthe French Revolution / ed. by O. Dann, J. R. Dinwiddy. London-Ronceverte, WV : Hambledon Press, 1988. 236 p.
Nugent P. States and Social Contracts in Africa: Time, Space and the Art of the Possible // Africa: Power and Powerlessness / ed. by H. Horakova, P. Nugent, P. Skalnik. Berlin : LIT for Metropolitan University Prague, 2011. P. 22-43.
Turner T. Shifting the Frame from Nation-state to Global Market. Class and Social Consciousness in the Advanced Capitalist Countries // Globalization: Critical Issues / ed. by A. Chun. London : Berghahn Books, 2004. P. 83-119.
Young C. The Postcolonial State in Africa. Fifty Years of Independence, 19602010. Madison, WI : The University of Wisconsin Press, 2012. 488 p.
