«Национальное» и «религиозное» в системе межгосударственных отношений Ирана и Ирака в ХХ веке Текст научной статьи по специальности «История и археология»

российская академия наук

ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ

АЛИЕВ А. А.

«НАЦИОНАЛЬНОЕ» И «РЕЛИГИОЗНОЕ»

В СИСТЕМЕ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ ИРАНА И ИРАКА В ХХ ВЕКЕ

МОСКВА 2006 г.

А 50

Утверждено к печати Ученым советом Института научной информации по общественным наукам Российской академии наук

Рецензенты:

Гордон А.В. - доктор исторических наук, Зубов А.Б. - доктор исторических наук, профессор

Алиев А.А.

«Национальное» и «религиозное» в системе А 50 межгосударственных отношений Ирана и Ирака в ХХ веке. М.: ИНИОН РАН, 2006. -400 с.

ISBN 5-248-00276-1

Монография посвящена исследованию особенностей национально-религиозного развития Ирана и Ирака в период Новейшей истории. В ней выявляются истоки несовместимо -сти идеалов трех концепций национально-государственного развития, получивших практическую реализацию в этих странах: буржуазной «белой революции» шаха М.Р.Пехлеви, построения исламского государства айатоллы Хомейни и «арабского социалистического возрождения» Саддама Хусейна.

Автор дает освещение основных положений мусульманского вероучения по вопросам этнонациональных и межрелигиозных отношений, излагает взгляды на эти проблемы мусульманских идеологов и просветителей, анализирует характер влияния национального и религиозных факторов на эволюцию государств исламского мира. Большое внимание уделено раскрытию специфики противостояния доктрин панарабизма и панисламизма, а также перспективам развития взаимоотношений между Ираном и Ираком после свержения баасистского режима.

ISBN 5-248-00276-1

© ИНИОН РАН, 2006

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение...................................5

СООТНОШЕНИЕ «НАЦИОНАЛЬНОГО»

И «РЕЛИГИОЗНОГО» В ИДЕОЛОГИИ ИСЛАМА

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в

Коране и Сунне.............................12

Арабский и иранские народы в составе халифата и

уммы.......................................45

Проблема «национального» и «религиозного» в трудах

мусульманских просветителей и реформаторов.75

ИРАН И ИРАК В ПОИСКАХ ПУТЕЙ НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ........118

Национальная стратегия Иракской Республики (19581979).................................162

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа..........................187

3

Оглавление

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской

войны....................................229

НАЦИОНАЛЬНЫЙ И РЕЛИГИОЗНЫЙ ФАКТОРЫ В ПРОТИВОСТОЯНИИ ИРАНА И ИРАКА

Борьба за региональное лидерство............263

Арабское единство или единение мусульман?...279

Проблема курдского национального меньшинства в

Иране и Ираке............................294

Проблема статуса Хузистана (‘Арабистана)....308

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без

«шока и трепета».........................323

ЗАКЛЮЧЕНИЕ..................................340

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН..............................356

УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ И ТОПОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ..........................365

ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА.......373

4

Введение

Исследование сложных многополюсных проблем современного развития стран Ближнего и Среднего Востока весьма актуально. Его значимость предопределена характером нового цивилизационного конфликта между Востоком и Западом, проявившегося в период Новейшей истории. Злободневным становится анализ параметров «ответа» восточных сообществ и, прежде всего исламского мира, на тот «вызов», который был брошен ему со стороны переходящей к постиндустриальному обществу западной (преимущественно христианской) цивилизации. В связи с этим важным является выявление специфических национально-религиозных особенностей возникновения и естественно-исторического развития государств мусульманского региона, которые до сих пор оказывают решающее воздействие на формирование целостного мировосприятия населяющих его народов. Остроту проблеме создает разброс во мнениях среди политических деятелей и идеологов мусульманских стран относительно того, что должно быть положено в основу такой современной государственной стратегии, при которой развивающиеся нации были бы способны адекватно отвечать на вызовы време-

5

Введение

ни. Другим не менее значимым аспектом является определение того, может ли вероучение Мухаммада служить принципиальной идеологической основой и главной составляющей современного международного «исламского» терроризма.

В монографии анализируется комплекс вопросов, касающихся национально-религиозных аспектов развития Ирана и Ирака и их влияния на современное состояние взаимоотношений между двумя этими странами. В ней дается освещение толкований национального и религиозного факторов как движущих сил эволюции восточных сообществ, которые нашли отражение в трудах представителей общественнополитической мысли стран исламского мира. Выявляются истоки межгосударственных противоречий современных Ирана и Ирака, мотивы и результаты борьбы властных структур обеих стран за геополитическое господство в регионе. Подвергнуты анализу причины противоречий идеалов «белой революции», а затем и концепции построения в Иране исламского государства с господствовавшей в Ираке около 45 лет (1958-2003) идеологией панарабизма и «арабского социалистического возрождения». Определены возможные перспективы развития взаимоотношений между двумя странами после падения режима Саддама Хусейна.

Рассмотрение опыта исторического развития Ирана и Ирака позволяет выявить положительные и отрицательные стороны практической реализации в странах Востока двух ведущих концепций национально-государственного строительства, в качестве основ которых выступают, с одной стороны, националистическая идеология, а с другой - идеалы религиозного миропорядка. Пропаганда руководством бааси-стского Ирака идей национальной исключительности, базировавшихся на представлении о возможности единства «самобытной арабской нации» в современных условиях, опыт политики ускоренного «экспорта» исламской революции в

6

Введение

другие мусульманские страны, реализуемой лидерами Исламской Республики Иран, предоставляют возможность выявления специфики противостояния доктрин панарабизма и панисламизма, а также суннито-шиитских разногласий в арабо-мусульманском мире.

Выбор в качестве объекта исследования национальнорелигиозного аспекта межгосударственных отношений Ирана и Ирака был обусловлен тем, что в этих странах нашли типичное воплощение особенности современного общественного развития государств мусульманского Востока, а предпринимавшиеся на данном пути подходы к реализации различных моделей политической стратегии и социального переустройства проявили себя в наиболее концентрированном и наглядном виде.

В XX в. шел процесс фактически параллельного формирования Ирана и Ирака в качестве суверенных национальных государств. В прошлом столетии эти страны прошли несколько сложных этапов социально-политических, экономических и культурных преобразований. Они пережили судьбу, характерную для большинства стран и народов исламского мира, новейшая история которых была наполнена периодами оккупаций, революционных потрясений, смены правящих режимов и изменений в государственном и политическом устройстве. История взаимоотношений Ирана и Ирака свидетельствует, что они в течение долгих лет находились в состоянии перманентного экономического противоборства, а также идеологического и политического соперничества. Им довелось помериться силами на полях сражений междоусобной войны 1980-1988 гг. Именно в периоды таких пертурбаций катализируются идеи национально-религиозного переустройства политических систем в восточных обществах.

Достижение научных целей исследования не было бы возможным без предварительного анализа взаимоотношений

7

Введение

Ирана и Ирака в исторической ретроспективе. Это позволит понять, когда и каким образом появлялись региональные проблемы, обнаружить первопричины возникновения ряда противоречий, которые, обретя с течением времени некую фундаментальность, с регулярным постоянством всплывают на поверхность в конфликтных ситуациях на Ближнем и Среднем Востоке. Такой подход способствовал осуществлению более точного прогнозирования возможных путей долгосрочного развития национально-религиозной и общественно-политической ситуации в данном регионе. Изучение национальных и религиозных аспектов отношений двух народов на протяжении XX в. является важной составной частью исторического анализа сложившейся взрывоопасной ситуации на Ближнем и Среднем Востоке и может содействовать научно-обоснованному моделированию политики постсоветской России в этом регионе.

Главная цель исследования состоит в выявлении характерных черт и исторически сложившихся условий, способствовавших формированию различных направлений государственной стратегии и политики в национально-религиозной сфере в странах постколониального мусульманского Востока. Возможность такого исследования предоставляют примеры исторического опыта Ирана и Ирака, где проявили себя все основные типы государственно-политического устройства, характерные для современных стран мусульманского мира: абсолютная и конституционная монархии, парламентская и исламская республики. Реализовывавшиеся здесь стратегические проекты капиталистического переустройства, социалистического строительства и движения по исламскому пути позволяют нам:

- более четко осмыслить политические устремления правящих элит не только этих, но и других мусульманских государств;

8

Введение

- выявить исторические и современные факторы, приведшие к появлению национально-религиозных противоречий среди стран региона;

- рассмотреть, с точки зрения пройденного Ираном и Ираком исторического пути, доминирующие тенденции в противоречиях, возникших между ними;

- выяснить, каким образом столкновение идей могло трансформироваться в разжигание межгосударственных конфликтов в постколониальный период;

- определить некоторые возможные пути выхода из кризисных ситуаций.

В соответствии с целями и основными направлениями исследования, их многоаспектностью был определен и основной комплекс решаемых в работе взаимосвязанных задач:

- осмыслить основные положения классического ислама по вопросам религиозных и этнонациональных отношений между народами;

- осветить подходы к разрешению проблем соотношения «национального» и «религиозного», отраженные в трудах видных представителей общественно-политической мысли мусульманских государств XIX-XX вв.;

- обобщить историографический материал, содержащийся в научных исследованиях, посвященных проблемам ирано-иракских взаимоотношений;

- выявить характер особенностей внутренней и внешней политики правящих элит Ирана и Ирака в Новейшее время, призванной встать на защиту интересов национального и религиозного развития народов обеих стран;

- классифицировать причины несовместимости идеалов «белой революции» (1963-1978) шаха Мохаммеда Реза Пехлеви и исламской революции в Иране (1978-1979) под руководством айатоллы Рухолла Мусави Хомейни с концепцией «арабского социалистического возрождения» в Ираке,

9

Введение

реализация которой осуществлялась правящим руководством партии Баас;

- построить прогноз возможного развития взаимоотношений между Ираном и Ираком в начале XXI в.

Вопросы генезиса и типологии стран мусульманского мира, национально-религиозные аспекты развития освободившихся стран не раз становились самостоятельными объектами исследований в зарубежном и отечественном востоковедении (см.: Использованные источники и литература). Значительный вклад в освещение проблем соотношения «национального» и «религиозного» внесли мусульманские ученые и мыслители.

Фактический материал, содержащийся в монографии, сделанные в ней теоретические обобщения и практические выводы учитывают, прежде всего, результаты исследований современных отечественных востоковедов (историков, философов, правоведов, политологов, исламоведов, арабистов и иранистов). Внимание специалистов было сосредоточено, в основном, либо на исследовании теоретических аспектов проблем функционирования национального и религиозного феноменов, либо на рассмотрении конкретно-исторических процессов внутригосударственного и внешнеполитического развития Ирана и Ирака. Подробно изучались также экономические, социально-политические и идеологические основы межгосударственных отношений двух стран. В этом ряду данная работа предстает первым фундаментальным научным исследованием, в котором раскрываются особенности влияния национального и религиозного факторов на взаимоотношения народов и правящих элит Ирана и Ирака, которые эволюционировали в специфических условиях исламского мира, где до сих пор не существует общепризнанных понятий для различения этнонациональной и религиозной общности. Данный подход представляется чрезвычайно важным, так как

10

Введение

он актуализирует эти проблемы в условиях роста значения исламского фактора на международной арене, проявившегося в последние десятилетия.

Особенности развития ислама и его догматики, эволюция духовного мира мусульманских народов уже давно перестали быть «чисто» академическими проблемами. Что касается России, то здесь их изучение вот уже более четверти века является практически важной государственной потребностью и общественной необходимостью. Особенно актуальным исследование процессов в странах исламского мира стало в начале XXI в., в свете предпринимаемых руководством нашей страны новых усилий на пути к политической интеграции и экономическому сотрудничеству с сообществом мусульманских государств. Вот почему важно иметь четкие представления о том, что будет представлять собой так называемый «мусульманский фактор», особенно в ближайшей перспективе, когда Россия, скорее всего, столкнется с ростом его влияния и будет стремиться укрепить свой вес в сложившемся по-новому мировом балансе сил. В связи с этим, практическое значение имеет изучение положительного и негативного исторического опыта взаимосвязей между Ираном и Ираком, так как он показывает, как могут или не должны строиться отношения различных народов внутри самой исламской цивилизации, а также при ее контактах с немусульманским внешним миром.

В связи с тем, что Ирак обрел государственность лишь в 1920 г. (как подмандатная английская территория с 1922 г.), использование автором в соответствующих разделах монографии этого названия страны следует воспринимать как обозначение историко-географической области (территории ас-Савада и ал-Ирак ал-‘Араби).

11

СООТНОШЕНИЕ «НАЦИОНАЛЬНОГО» И «РЕЛИГИОЗНОГО» В ИДЕОЛОГИИ ИСЛАМА

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

Социально-этическим и религиозно-правовым воззрениям Мухаммада, нашедшим свое воплощение в Коране и Сунне, в мусульманской литературе, западном и отечественном востоковедении посвящены многочисленные публикации1. Одни иссле-

1 Из трудов, опубликованных на русском языке, см., напр.: Абдуль-Ахад Даууд. Мухаммад в Библии / Пер. с англ. Абдуль-Уаххаб Мадуар. Доха (Катар), [б.г.]; Гилкрист Дж. Мухаммад и его книга / Пер. с англ. СПб., 1999; Гольдцигер И. Лекции об исламе / Пер. с нем. А.Н.Черновой. [б.м.]: Изд. «Брокгауз - Ефрон», 1912; Гюлен Ф. Пророк Мухаммад венец рода человеческого. Т. I, II / Пер. с турец. В. Гафарова. М.: ООО «Издат-во Новый Свет», 2004; Делькамбр А.-М. Магомет. Слово Аллаха. М.: Изд. «Астрель»; АСТ, 2003; Ибн Хишам. Жизнеописание пророка Мухаммада... / Пер. с араб. Н.А. Гайнуллина. М.: Изд. «Умма», 2002; Ирвинг В. Жизнь Магомета / Пер. с англ. Л.П. Никифорова. Репринт. М., 1991; Мухаммед / Сост. В.В. Юрчук. Минск: «Современное слово», 2002; Панова В.Ф., Вахтин Ю.Б. Жизнь Мухаммеда. М.: Политиздат, 1990; Пиотровский М.Б. Коранические сказания. М.: Наука, 1991; Сафи ар-Рахман аль-Мубаракфури. Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует. М.: ИД «Бадр», 2001; Соловьев В. Магомет, его жизнь и религиозное учение. СПб., 1896; Форвард М. Мухаммад. Краткая биография. М.: ИД «Гранд», 2002; Эллерт Г. Мухаммед пророк Аллаха // Властители душ. Ростов-на-Дону: Изд. «Феникс», 1998. - С. 117-410.

12

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

дователи считали, что основоположник ислама сформировался как человек родового общества и не выступал против его устоев. Другие полагали, что Пророк защищал интересы вождей племен, землевладельцев и торговцев. Третьи причисляли Мухаммада к сторонникам рабовладельческого строя. Четвертые были уверены, что ислам - это религия складывавшейся феодальной элиты. Пятые находили в вероучении Мухаммада идеи, отстаивающие интересы угнетенных и обездоленных масс.

Означенная полемика не входит в задачи данного исследования1 . Отметим лишь, что во времена Мухаммада в Аравии, как и во всем тогдашнем мире, жили люди богатые и бедные, облеченные властью и подневольные, но ни в Коране, ни в Сунне положения об «освященных Аллахом» привилегиях одних социальных слоев в ущерб правам других не нашли своего воплощения. Сказано было другое: «...Верующая рабыня лучше многобожницы, хотя бы она и восторгала вас. Верующий раб - лучше многобожника, хотя бы он и восторгал вас»1 2.

Известно3, что среди ближайших сподвижников Пророка были и богатые представители мекканской племенной знати, такие как ‘Абд ар-Рахман ибн ‘Ауф, ‘Усман ибн ал-‘Аффан, аз-Зубайр ибн ал-‘Аввам, Талха ибн ‘Убайдаллах, и «бездомные» бедняки (ахл ас-суффа), такие как Абу ‘Убайда

1 Анализ различных взглядов подробнее см., напр.: Грязневич П.А. Проблемы изучения истории возникновения ислама // Ислам: Религия, общество, государство. М.: Наука, 1984. С. 5-18; Резван Е.А. Коран и его мир. СПб.: «Петербургское востоковедение», 2001; Смирнов Н.А. Очерки истории изучения ислама в СССР. М.: Изд. АН СССР, 1954.

2 Коран, 2:220 (221) // Коран / Пер. и коммент. И.Ю.Крачковского. М.: Наука, 1963.

3 Аль-Худжвири, Али ибн Усман аль-Джуллаби. Раскрытие скрытого за завесой для сведующих в тайнах сердец (Кашф аль-махджуб ли арбаб аль-кулуб). Старейший персидский трактрат по суфизму / Пер. с англ. А. Орлова. Изд. I-е. М.: «Единство», 2004. - С. 82.

13

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

ибн ал-Джаррах, ‘Аммар ибн Йасир, Микдад ибн ал-Асвад, Абу Зарр ал-Гиффари. Характерно, что в перечень десяти своих сподвижников, которым за заслуги перед исламом уготовано место в раю, Мухаммад внес как зажиточных, так и обездоленных соплеменников (Абу Бакр, ‘Умар ибн ал-Хаттаб, ‘Усман, ‘Али ибн Аби Талиб, Талха, аз-Зубайр, Са’ад ибн Аби Ваккас, Са’ид ибн Зайд, ‘Абд ар-Рахман ибн ‘Ауф, Абу ‘Убайда ибн ал-Джаррах!). В новом вероучении было декларировано, что обратившиеся в ислам рабы подлежат немедленному освобождению (если они находились в собственности у мусульман) или выкупаются из рабства за счет средств общины (если их хозяева не были мусульманами). Именно так Билал ибн Раббах стал вольноотпущенником Абу Бакра, а Салман ал-Фариси был выкуплен из неволи при непосредственном участии Пророка. Другими словами, Мухаммад противопоставил традиционной общности, базировавшейся на этноплеменной основе, умму - сообщество людей, объединенных единым монотеистическим верованием: «О вы, кто верует! / Вы не берите в покровители себе / Ваших отцов и ваших братьев, / Если они любовь к неверию предпочитают вере. / А те из вас, кто в покровители берет их, / (Дозволенное Богом) преступают»1 2.

В контексте заявленных в данной работе целей и задач нам важно выявить, какое звучание в священных для мусульман текстах обрели проблемы межэтнических и религиозных отношений. В исламоведческой литературе сложился консенсус относительно того, что именно Мухаммад своими проповедями

1 Аш-Шахрастани, Абу-л-Фатх Мухаммад ибн ‘Абд ал-Карим. Книга о религиях и сектах. Ч. I. Ислам / Пер. с араб., введ. и коммент. С.М. Прозорова // Письменные памятники Востока. LXXV. М.: Наука, 1984. - С. 145.

2 Коран, 9:23 // Коран / Пер. смыслов и коммент. Валерии Пороховой. Изд. 2-е, перераб. и доп. Дамаск - Москва, 1996.

14

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

нового вероучения смог разрушить базировавшуюся на, казалось бы, незыблемых кровнородственных связях внутриплеменную социальную иерархию исповедовавших идолопоклонство арабов - бедуинов. Язычник, мушрик, будь он даже ближайшим родственником мусульманина, поучал Пророк, должен был оставаться для него человеком, которому уготован ад. Именно ради того, чтобы спасти его душу, умолял Пророк принять ислам умирающего Абу Талиба, своего дядю и надежного покровителя. Именно веру в праведность мусульман использовали в целях дискредитации Мухаммада его недруги, когда задали ему вопрос, куда, в ад или рай, попал почитаемый ‘ Абд ал-Мутталиб, дед Пророка, взявший на себя заботы о его воспитании после смерти родителей, и получили честный ответ - в ад1.

Общепризнанно, что именно ислам стал тем решающим фактором, который позволил этнолингвистической общности полукочевых племен Аравии в короткий срок первых завоевательных походов слиться в сплоченную нацию. «Этноним ал-‘араб, как самоназвание, - писал по этому поводу П.А. Грязневич, - появляется в широком обиходе впервые, по-видимому, среди мусульманских армий, вступивших на территории византийской Сирии и сасанидского Ирана в 30-40-х годах VII в. Тогда впервые огромная и разрозненная масса племен, принадлежавших к разным генеалогическим группам, оказалась перед лицом общего врага, объединенная не только общностью языка, но и общим командованием, общей целью и общей верой»1 2.

В целях укрепления уммы мусульмане готовы были простить своих военных и идеологических противников. После

1 Крымский А. История мусульманства. Самостоятельные очерки, обработки и дополнительные переводы их Дози и Гольдциэра. Ч. I. М., 1903-1911. С. 42; Панова В.Ф., Вахтин Ю.Б. Указ. соч. - С. 256.

2 Грязневич П.А. Аравия и арабы. (К истории термина ал-‘араб) // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XII Годичная научная сессия ЛО ИВАН СССР. М.: Наука, 1977. Ч. III. - С. 49.

15

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

капитуляции Мекки (630) Пророк принял покаяние и отпустил с миром всех неофитов из числа курайшитов-язычников, включая своих недавних злейших врагов: Абу Суфйана и его жену Хинд бинт ‘Утбу, а также Вахши ибн Харба, убившего в сражении при Ухуде (625) дядю Мухаммада, Хамзу ибн ‘Абд ал-Мутталиба. Предавалось забвению «иноверное» прошлое человека, принявшего ислам. Среди жен и наложниц Пророка мы видим бывших иудеек: Джувайрийу (Барру) бинт ал-Харис, Сафийу (Софью) бинт ал-Хуйай, Райхану дочь Симеона (бинт Зайд). А христианка, коптянка Мария (Марйам, Ма-рийет), подаренная Мухаммаду патриархом египетской Александрии Георгием (ал-Мукаукисом), приняла ислам и стала матерью последнего сына Пророка, Ибрахима.

В глазах Мухаммада и первых приверженцев его учения все обратившиеся в ислам становились равными вне зависимости от их расовых или этнических корней, материального достатка или общественного положения. Мухаммад женил своего любимого приемного сына Зайда на темнокожей эфиопке, новообращенной вольноотпущеннице Умм Айман (Барака). Известно, что первым му’аззином в истории ислама был Билал ибн Раббах, чернокожий сын африканской рабыни. Одним из ближайших сподвижников и советников Пророка стал иранец Салман ал-Фариси. Другими словами, с самого начала своего зарождения умма обрела полиэтнический состав, и попытки некоторых исследователей обусловить ее абсолютное единство неким «моноэтническим обликом» 1 представляются несостоятельными.

1 Милославская Т.П., Милославский Г.В. Концепция «исламского единства» и интеграционные процессы в «мусульманском мире» // Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей. М.: Наука, 1986. - С. 6.

16

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

Одним из краеугольных камней, заложенных Мухаммадом в догматику ислама в сфере межличностных отношений, являлось мусульманское братство (ихван), исключающее кровопролитие между единоверцами: «Верующие ведь братья! Примиряйте же обоих ваших братьев и бойтесь Аллаха, -может быть, вы будете помилованы»1. Это положение естественным образом распространялось на межгрупповые, межплеменные, а, в перспективе, и на межгосударственные отношения: «И если два отряда из верующих сражались, то примирите их. Если же один будет несправедлив против другого, то сражайтесь с тем, который несправедлив, пока он не обратится к велению Аллаха. А если он обратится, то примирите их по справедливости и будьте беспристрастны: ведь Аллах любит беспристрастных»1 2.

В развернутом виде положения о характере взаимоотношений между мусульманами представлены в Сунне. Приведем ряд хадисов на эту тему из собрания достоверных (са-хих) преданий «Ал-Джами’ ас-Сахих» ал-Бухари3: «Мусульманин - это тот, кто не причиняет (другим) мусульманам вреда своим языком и своими руками...»; «Не уверует никто из вас до тех пор, пока не станет желать своему брату (в исламе) того же, что желает самому себе»; «Мусульманин мусульманину брат, и он (не должен) ни притеснять, ни предавать его»; «По отношению друг к другу верующие подобны строению, отдельные части которого поддерживают друг друга»; «Откажитесь от ненависти по отношению друг к другу, не завидуйте друг другу, не поворачивайтесь спиной друг

1 Коран, 49:10 // Коран / Пер. и коммент. И.Ю.Крачковского.

2 Коран, 49:9 // Коран / Пер. и коммент. И.Ю.Крачковского.

3 Сахих аль-Бухари. Мухтасар. Полный вариант / Сост. имам Абу-ль-‘Аббас Ахмад бин ‘Абд аль-Латиф аз-Зубайди / Пер. с араб., примеч. и указат. В.А. Нирша. М.: «Умма», 2003. - С. 31, 411, 769, 771, 772, 37.

17

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

к другу и будьте братьями, о, рабы Аллаха!»; «Не разрешается человеку прекращать общаться со своим братом (по вере) на срок, превышающий три дня (в течение которых) они будут отворачиваться друг от друга при встрече, а лучшим из этих двоих окажется тот, кто первым приветствует другого». Со слов слуги Пророка, Анаса ибн ал-Малика, Мухаммад говорил: «Помогай своему брату (независимо от того) притеснителем он является или притесняемым». Удивленные сподвижники спросили: «О, посланник Аллаха (будет правильно, если) мы станем помогать притесняемому, но как же мы (можем) помочь притеснителю?!» На что Мухаммад ответил так: «Хватая его за руки», т.е. удерживая его от притеснения других людей. Сподвижник Нуфай ибн ал-Харис рассказывал: «Услышав, как посланник Аллаха... сказал: “Если два мусульманина сойдутся (в бою, скрестив) свои мечи, то и убивший, и убитый окажутся в аду”, я спросил: “О посланник Аллаха, (будет справедливо, если туда попадет) убивший, но почему же и убитый?!” Он ответил: “Ведь и он хотел убить своего товарища!”».

Сложным и спорным, а потому требующим более подробного рассмотрения остается до настоящего времени вопрос о том, каковым был закрепленный в Коране характер отношений первых мусульман к представителям иных конфессий, в первую очередь, к «людям Писания» (ал-ахл ал-Китаб, т.е. иудеям и христианам). Как уже отмечалось, отношение Мухаммада к иноверцам формировалось в обстановке, когда главенствующей религиозной идеологией в Аравии было язычество. Именно против многобожия были направлены самые язвительные и смертоносные стрелы в проповедях Пророка ислама. У него были все основания рассчитывать на поддержку его борьбы против идолопоклонства со стороны главных носителей традиций единобожия в Аравии - иудеев и христиан. Однако этим надеждам не суждено

18

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

было сбыться: «люди Писания», населявшие Аравию, в своей значительной массе отказались сразу признать новое движение и не изменили религии предков. На разных этапах проповеднической деятельности Мухаммада иудеи и христиане часто находились в рядах антимусульманской оппозиции, и диапазон их противодействий исламу и его Пророку варьировался от «молчаливого несогласия» до активного противоборства с оружием в руках. В связи с этим колебалась и «генеральная линия», которой придерживался ислам в отношении к почитателям Библии.

Некоторые коранические предписания в отношении противников исламского вероучения содержат, на поверхностный взгляд, непримиримые формулировки. Эти «враждебные» по своим словесным воплощениям фрагменты Корана на протяжении всей истории ислама в переводах на другие языки представлялись его критиками в качестве ярких иллюстраций того, что проповедовавшаяся Мухаммадом религия страдает отсутствием веротерпимости и полна призывов к своим приверженцам подняться на беспощадную борьбу против иноверцев и инородцев. Не обошли эти веяния и отечественное востоковедение. Наиболее последовательно указанные воззрения внедрялись в общественное сознание со страниц некоторых научных и научно-популярных исламоведческих трудов тех исследователей, которые были озабочены масштабными задачами атеистической пропаганды и, как следствие, - опровержением догматов исламского вероучения1.

1 См., напр.: Абдуллаев М.А., Вагабов М.В. Актуальные проблемы критики и преодоления ислама. Махачкала: Дагестанское книжн. издат., 1975; Авксентьев А.В., Мавлютов Р.Р. Книга о Коране. Изд. 2-е, доп. Ставрополь: Книжн. изд., 1984; Ахмедов А. Социальная доктрина ислама. М.: Политиздат, 1982; Аширов Н. Нравственные поучения современного ислама. М.: Знание, 1977; Байрамов Э.З. Заброшенные четки. Разговор по душам с последователями ислама. М.: Политиздат, 1986; Байрамсахатов Н., Мавлю-

19

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

Описывая коранические положения, касающиеся вопросов отношения ислама к представителям немусульманских слоев арабского общества, эти ученые осуществляли подмену понятий: произвольно использовали термины «иноверцы», «немусульмане», «неверные» в тех местах Корана, где имелись в виду исключительно язычники-мекканцы, «ли-цемеры»-мунафики (мединские неофиты и скрытые недруги мусульман), а не «люди Писания». Другой распространенной ошибкой являлось игнорирование принципов конкретноисторического подхода. Это приводило к тому, что предписания Корана, касавшиеся событий времен «невежества»-джахилийи или раннего исламского периода, экстраполировались в качестве действующих норм в наши дни. Подобный анахронизм неизменно создавал в общественном мнении и у неосведомленных его выразителей иллюзию того, что все, что было сказано в отношении, к примеру, ветхозаветных иудеев или первых христиан, непосредственно касается современных почитателей Библии. И, наконец, подвергая критике вероучение Мухаммада, исследователи часто «не замечали» все то прогрессивное, что внес основоположник ислама в

тов Р. «Священное писание» и действительность. Ашхабад: Изд. «Туркменистан», 1978; Беляев Е.А. Арабы, ислам и Арабский халифат в раннее Средневековье. Изд. 2-е. М.: Наука, 1966; Гаджиев С.М. Коран без чудес. Махачкала: Дагестанское книжн. изд., 1982; Он же. Пути преодоления идеологии ислама (По материалам Северного Кавказа и Дагестана). Махачкала, 1963; Еремеев Д.Е. Ислам: Образ жизни и стиль мышления. М.: Политиздат, 1990; Климович Л.И. Книга о Коране, его происхождении и мифологии. Изд. 2-е, доп. М.: Политиздат, 1988; Крывелев И. А. История религий: Очерки в 2-х тт. Изд. 2-е, дораб. - Т. 2. М.: Мысль, 1988; Мавлютов Р.Р. Ислам. Изд. 2-е. М.: Политиздат, 1974; Меликов С.Т. Истинное лицо «слуг аллаха». Орджоникидзе, 1987; Саидбаев С.Т. Диалоги об исламе. Ташкент: Изд. «Фан», 1988; Саидбаев С.Т. Ислам и общество. Опыт историко-социологического исследования. Изд. 2-е, доп. М.: Наука, 1984; Тхагапсоев А.Т. О некоторых моральных поучениях ислама. Нальчик: Изд. «Эльбрус», 1976.

20

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

общественно-политическое устройство, духовный мир и быт арабов по сравнению со временами джахалийи. Советские корановеды тем самым предали забвению ясный постулат В.И.Ленина: «Исторические заслуги судятся не по тому, что не дали исторические деятели сравнительно с современными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно со своими предшественниками»1.

О том, как ложно истолковывался текст Корана, можно проследить на примерах часто цитируемых фрагментов Священного писания, касающихся отношения первых мусульман к противникам их вероисповедных взглядов. Эти положения представлялись читателям в урезанном виде и оказывались вырванными из контекста, что давало возможность комментаторам допускать откровенные подлоги, искажения цитируемых установлений, умышленно неправильные толкования и возводить обработанные таким образом тексты в ранг непреложных исламских догматов1 2.

В Коране сказано (2:186 (190) - 188 (192)): «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не преступайте, - поистине, Аллах не любит преступающих! И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн - хуже, чем убиение! И не сражайтесь с ними у запретной мечети, пока они не станут сражаться там с вами. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверных! Если же они удержатся, то... ведь Аллах - прощающий, милосердный!»3.

1 Ленин В.И. К характеристике экономического романтизма. Сис-монди и наши отечественные сисмондисты // ПСС. Т. 2. - С. 178.

2 Подробней см.: Алиев А.А. Коран в России: Источник знаний или объект мифотворчества? М.: «Дружба народов», 2004.

3 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

21

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

Вот в каком препарированном виде преподносится и как комментируется этот коранический сюжет:

И. А. Крывелев пишет, что к многобожникам «Коран относится непримиримо враждебно, он рекомендует их просто истреблять и оставлять в живых только при том условии, если они обратятся в ислам. . Убивайте их, где встретите, и изгоняйте

их оттуда, откуда они изгнали вас. убивайте их, таково воздаяние неверных” (2:187). И верующий не должен считать себя виновным в убийстве, поскольку дело касается войны во имя исла-ма»1. М.А. Абдуллаев и М.В. Вагабов со ссылкой на айат 2:187 (191) утверждают, что слова Корана «относят всех иноверцев к неверным и призывают обратить их в мусульман, используя все средства, в том числе и насильственные»1 2. Д.Е. Еремеев полагает, что слова: «И убивайте их, где встретите.» являются частью «чисто военных советов», которые давал Мухаммад своим приверженцам в борьбе против иноверцев3. В совместной работе А.В. Авксентьев и РР Мавлютов отмечают, что: «. в ряде аятов содержится призыв к мусульманам убивать упорствующих в своих взглядах иноверцев. “И убивайте их, где встретите. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверных!” (2:187)»4. Дословно этот же текст содержится в труде Н. Байрамсахатова и Р Мавлютова «“Священное писание” и действительность»5 6. Даже во взвешенной новой работе известного библеиста Д.В. Щедровицкого «Сияющий Коран» утверждается, что слова этого айата подразумевают «последователей разных религий» .

1 Крывелев И. А. Указ. соч. - Т. II. - С. 57.

2 Абдуллаев М.А., Вагабов М.В. Указ. соч. - С. 43.

3 Еремеев Д.Е. Указ. соч. - С. 41.

4 Авксентьев А.В., Мавлютов Р.Р. Указ. соч. - С. 76.

5 Байрамсахатов Н., Мавлютов Р. Указ. соч. - С. 65.

6 Щедровицкий Д.В. Сияющий Коран. Взгляд библеиста. М.: «Оклик», 2005. - С. 270-271.

22

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

Так кого же, когда и при каких обстоятельствах Коран здесь предписывает убивать? Речь, конечно, не идет об отвлеченных «неверных», к которым авторы причисляют всех «иноверцев». Подобное расширенное толкование дает возможность обвинять сподвижников Пророка в стремлении «просто истреблять» всех немусульман. (Если бы дела обстояли именно так, то некому было бы осуществлять в дальнейшем «арабские» завоевания.) Вместе с тем, согласно исламу, любой человек, не выступивший с оружием в руках против мусульман, имеет все права на свободу совести.

В данных айатах говорится о многобожниках, а конкретно - о язычниках Мекки, принадлежавших к родному для Мухаммада племени курайш. Джалал ад-дин ас-Суйути (1445-1505) передавал, что этот фрагмент был одним из первых о сражении за веру, который был ниспослан Пророку1. Произнесены эти слова были или во время противостояния первых мусульман и их противников - мекканцев при Худай-бийи (628), или непосредственно перед захватом Мекки (630). На данное обстоятельство указывал в своих Комментариях И.Ю. Крачковский, чей перевод Корана был использован авторами1 2. Однако они прошли мимо замечания переводчика и, словно сговорившись, купировали одни и те же слова с географической «привязкой» к местности: «И не сражайтесь с ними у запретной мечети...», т.е. мекканской Ка’абы. О том, что речь здесь идет исключительно о мекканцах, ясно из других слов, обращенных к последователям Порока: «. и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас.», т.е. из своих родовых жилищ, занятых язычниками после того, как первые

1 Ас-Суйути, Джалал ад-Дин. Совершенство в коранических науках. В. II. Учение о ниспослании Корана. М.: Издат. Дом «Муравей», 2001. - С. 105.

2 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского. - С. 524.

23

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

мусульмане переселились из Мекки сначала в Эфиопию (615), а потом в Йасриб (Медину, 622 г.).

В полном тексте фрагмента бросаются в глаза фразы об условиях, при которых возможны боевые действия против язычников-мекканцев: «И сражайтесь..., но не преступайте... (т.е. не нападайте первыми. - А.А.)»; «И не сражайтесь.., пока они не станут сражаться там с вами»; «Если они будут сражаться с вами, то убивайте их.»; «Если же они удержатся (от агрессивных действий. - А.А.), то. Аллах -прощающий, милосердный!» (выделено мною). Все эти оговорки были вызваны тем, что Мухаммад не хотел покорения Мекки, своей родины, насильственным путем, а активные действия призывал вести лишь в качестве ответной меры. Недаром в тексте говорится о «воздаянии» (джаза), т.е. о «возмездии», подразумевающем ответные действия.

В Коране (47:4) сказано: «А когда вы встретите тех, которые не уверовали, то - удар мечом по шее; а когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы»1.

Этот айат считается столь красноречиво развенчивающим Священное писание мусульман, что цитируется без каких-либо текстовых купюр. Приведенные слова представляются некоторыми исследователями в качестве «типового» боевого задания выступающим в поход мусульманам1 2 3; другие -видят в них призыв к обращению всех иноверцев в мусульман с использованием насильственных средств . И. А. Крывелев пишет, что из этих слов совершенно ясно, что Коран «преисполнен священной ярости в отношении тех, кто оказывает сопротивление обращению в ислам. Не стоит даже тратить

1 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

2 Авксентьев А.В., Мавлютов Р.Р. Указ. соч. С. 76; Байрамсаха-тов Н., Мавлютов Р. Указ. соч. - С. 65.

3 Абдуллаев М.А, Вагабов М.В. Указ. соч. - С. 43.

24

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

время на уговоры и проповеди...»1. Л.И. Климович отмечает, что данному в айате 47:4 призыву к уверовавшим убивать «неверных» предшествует обещание «некоего всепрощения от их господа, Аллаха: “Он загладит деяния и упрочит состояние” (47:2)»1 2. А Д.Е.Еремеев предваряет слова айата 47:4 следующим комментарием: «Развивая идею “истинности ислама”, Мухаммад постепенно переходит от противопоставления его другим религиям к утверждению о его исключительности, а затем и к идее джихада - войны против всех, кто не признал Аллаха своим единственным богом»3.

Все приведенные комментарии не лишены изъянов. Во-первых, данные слова Корана были произнесены Мухаммадом после битвы при Бадре (624) и не имеют никакого отношения ни к «иноверцам», ни к насильственному обращению в ислам. Призыв Пророка производить «великое избиение их» направлен исключительно против мединских мунафиков. Во-вторых, авторы игнорируют смысловое продолжение, содержащееся в следующем айате (47:5): «Либо милость потом, либо выкуп, пока война не сложит своих нош»4. Тогда возникает вопрос, каким образом возможно проявление милосердия к поверженному врагу, если до этого говорилось о его поголовном уничтожении («великое избиение»)?

Здесь сказываются недостатки незавершенного, но все же опубликованного после смерти И.Ю. Крачковского его перевода Корана. Вот более точный по смыслу, на наш взгляд, вариант М.-Н.О. Османова: «Когда [в бою] встретитесь вы с теми, кто не уверовал, то рубите им головы. Когда же добьетесь вы преимущества над ними полного, то берите их в плен

1 Крывелев И. А. Указ. соч. - С. 24.

2 Климович Л.И. Указ. соч. - С. 55.

3 Еремеев Д.Е. Указ. соч. - С. 41.

4 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

25

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

(у Крачковского: «укрепляйте узы». - А.А.). А потом или милуйте, или же взимайте выкуп [и продолжайте так], пока не окончится война»1. При таком прочтении от безусловной «кровожадности» Корана не остается и следа. Тут действительно содержится «боевое задание воинам», а в бою, как известно, сражаются, и если не убьешь противника ты, то будешь убит сам. При этом речь не идет о безоглядном, «преисполненном священной ярости» стремлении уничтожить муна-фиков: сдавшись, они попадают в плен, из которого имеют возможность вызволиться, получив помилование или откупившись. Но слова айата не узаконивают физическую расправу как постоянный образ действия по отношению к немусульманам. Они содержат конкретные наставления о том, какие боевые приемы следует использовать в единоборствах с противником на поле сражения. Призыв обезглавливать врага не выглядел в глазах арабов чересчур жестоким: в те времена отсечение головы считалось наиболее «гуманным» из всех видов убиения, так как оно исключало возможность мучительной смерти и/или издевательства над раненым.

Что же касается намека на то, что в 47:2 говорится о «всепрощении», которое ждет мусульман в их борьбе за веру, то сделавший его автор вводит нас в заблуждение. Слова данного айата не имеют отношения к сказанному в 47:4-5. Здесь говорится о другом: «А у тех, которые уверовали и творили благие деяния, и уверовали в то, что было ниспослано Мухаммаду,.. Он [Аллах. - А. А.] загладит дурные деяния и упорядочит их состояние»1 2. Ас-Суйути передавал, что по мнению ‘Абдаллаха

1 Коран / Пер. с араб. и коммент. М.-Н.О. Османова. 2-е изд., пере-раб. и доп. М.: НИЦ «Ладомир», 1999.

2 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

26

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

ибн ал-‘Аббаса, речь здесь ведется об ансарах, жителях Медины, поддерживавших пророческую миссию Мухаммада1.

Призыв к обезглавливанию противника в бою содержится и в другом месте Корана - 12 айате 8 суры. Это указание также часто интерпретируется неверно: «... Многие положения Корана... призывают мусульман даже к физической расправе над иноверцами: бейте же их по шеям, бейте их

по всем пальцам!” (8, 12)»1 2 3.

Цитата, вырванная авторами из контекста Корана, и их слова о том, что сказанное имеет прямое отношение к «иноверцам», действительно могут навести на грустные размышления о «кровожадности» ислама. На самом деле, однако, это предписание является составной, заключительной, частью обращения Аллаха, которое в полном виде выглядит так: «Вот внушил Господь твой [,Мухаммад,] ангелам: “Я с вами, укрепите тех, которые веровали! Я брошу в сердца тех, которые не веровали, страх; бейте же их по шеям, бейте их по всем пальцам!”» . Этим призывом, согласно мусульманской экзегетике, Аллах напутствовал ангелов, призванных вдохновить соратников Пророка на ратные подвиги в их первой крупной битве с многобожниками при Бадре (624). При этом указываются наиболее уязвимые места мекканских воинов, многие из которых были облачены в доспехи.

В другом айате Корана (8:17), посвященном той же битве при Бадре, говорится, что Аллах, помогая мусульманам в первые минуты сражения, обнадежил их своей поддержкой и призвал Пророка бросить в лицо мекканцев песок, чтобы вселить в их сердца страх. Этот поэтический образ не удов-

1 См.: Коран / Пер. с араб. и коммент. М.-Н.О. Османова. - С. 888.

2 Байрамсахатов Н., Мавлютов Р. Указ. соч. С. 65; Авксентьев А.В., Мавлютов Р.Р. Указ. соч. - С. 76.

3 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

27

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

летворил критиков Корана, склонных к расширительному толкованию положений Священного писания мусульман.

Л.И. Климович, по ходу комментируя, цитирует слова этого айата1: «“Не вы их убивали, но Аллах убивал их, и не ты бросил, когда бросил (в врага копье, стрелу, спекшийся кусок песка. - Л.К.), но Аллах бросил, чтобы испытать верующих хорошим испытанием от него”». И далее отмечает, что в 30-е годы VII в. не все были «согласны с прославлением войны как дела, которому Аллах помогает своими ангелами, даже сам направляет руку воина, бросающего во врага калечащее или несущее смерть оружие»1 2. В трудах «Книга о Коране» и «“Священное писание” и действительность» читаем: «Коран призывает убивать иноверцев бездумно и безответственно. Чтобы подавить возможные угрызения совести, он говорит мусульманам: “Не вы их убивали, но Аллах убивал их.” (8, 17)»3. И.А.Крывелев соглашается с такой оценкой: «Никакой вины за убийство неверных не возлагается: “Не вы их убивали, но Аллах убивал их.” (8, 17)»4. Ему вторит Д.Е. Еремеев: «Коран снимает вину за убийство иноверцев: “Не вы их убивали, но Аллах убивал их.” (8:17)»5.

Коран здесь не призывает «бездумно и безответственно» убивать безликих «иноверцев» и не избавляет мусульман от «угрызений совести». Смысл текста прозрачен: за спиной мусульман в их битве с врагом стоял Аллах, что и обеспечило им победу. Вот как этот фрагмент выглядит в комментированном изложении Корана «Ал-Мунтахаб»: «Если же вы, верующие, одержали победу над ними и убили их, то знайте -

1 Коран, 8:17 // Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

2 Климович Л.И. Указ. соч. - С. 32, 34.

3 Авксентьев А.В., Мавлютов Р.Р. Указ. соч. С. 78; Байрамсаха-тов Н., Мавлютов Р. Указ. соч. - С. 66.

4 Крывелев И. А. Указ. соч. - С. 24.

5 Еремеев Д.Е. Указ. соч. - С. 41.

28

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

не вы убили их своей силой, а Аллах помогал вам и убивал их своей поддержкой вас и страхом, которым Он наполнил их сердца. И ты (о Мухаммад!), когда бросил горсть песка в их лица, чтобы испугать их, знай - не ты бросил, а Аллах Всевышний бросил, и страх охватил их»1. Размышляя над смыслом сказанного в Коране, Г.Э. фон Грюнебаум писал: «Мусульмане были уверены, что их поддерживает ангельское воинство, и испытывали возвышенные чувства; обращенный к сверхъестественным силам призыв о помощи, который мы сочли бы принижением человеческого героизма, более чем компенсировался их убеждением, что они представляют собой божьих избранников и бог на их стороне»1 2.

Интерполяция Л.И. Климовича о брошенных в лица врагов копье, стреле или спекшегося куска песка, объясняемая им самим как «калечащее и несущее смерть оружие», выглядит неоправданной (хотя какое оружие воина не является несущим смерть?). Еще Г.С. Саблуков в своем переводе Корана, говоря о метании стрел и копьев, делал оговорку, что под действием, описанным в данном айате, «мохаммедане разумеют песок»3.

В качестве доказательства неприятия Кораном немусульманских народов и призывов ислама к убиению «иноверцев» часто приводятся тексты трех айатов - 3:114 (118), 4:91 (89) и 4:93 (91).

Н. Байрамсахатов и Р Мавлютов пишут: «Коран запрещает дружественные отношения мусульман с иноверцами... “О

1 Аль-Мунтахаб фи тафсир аль-Кур’ан аль-карим («Толкование Священного Корана» на русском языке). Изд. 1-е. Казань, 1421 г. хиджры (2001 г.). - С. 164.

2 Грюнебаум Г.Э. фон. Классический ислам. Очерк истории (6001258) / Пер. с англ. И.М. Дижура, предисл. В.В. Наумкина. М.: Наука,

1988. - С. 36.

3 Коран / Пер. с араб. Г.С.Саблукова. Изд. 3-е. Казань, 1907.

29

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

вы, которые уверовали! Не берите близких друзей, кроме вас самих”. И в том же айате объясняется причина подобного запрещения: “Они не преминут вам вредить, они хотели бы того, чтобы вы попали в беду. Обнаружилась ненависть из их уст, а то, что скрывают их груди, больше” (3, 114)»1. Коран, по мнению этих авторов, призывает к физической расправе с иноверцами: «... “берите их и избивайте, где бы ни встретили вы их. Над этим Мы даем вам явную власть” (4, 93)». «Более того, -продолжают свою мысль авторы, - в ряде айатов содержится призыв к мусульманам убивать упорствующих в своих взглядах иноверцев. “Не берите же из них друзей, пока они не выселятся по пути Аллаха; если же они отвратятся, то схватывайте и убивайте их, где бы не нашли их” (4, 91)»1 2 3. Аналогичные тексты со ссылками на те же айаты можно найти и в совместной работе А.В. Авксентьева и РР Мавлютова. «Подобными поучениями, - считают они, - Коран воспитывает непримиримость и вражду мусульман к иноверцам» . С.М. Гаджиев в двух своих трудах со ссылкой на эти же выдержки из Корана утверждает, что «Коран воспитывает массы в духе жестокого преследования инаковерующих, призывает мусульман к разъединению, полной обособленности от других народов, отказов от дружбы с ни-ми»4. «Коран предусматривает не только разъединение народов, но и необходимось физического уничтожения всех людей, не относящихся к магометанству, под предлогом священной войны за веру при покровительстве Аллаха»5.

Слова, содержащиеся в айате 3:114 (118), были произнесены Мухаммадом после поражения мусульман от меккан-

1 Байрамсахатов Н., Мавлютов Р. Указ. соч. - С. 62.

2 Там же.

3 Авксентьев А.В., Мавлютов Р.Р. Указ. соч. - С. 72, 76.

4 Гаджиев С.М. Пути преодоления идеологии ислама. - С. 162.

5 Он же. Коран без чудес. - С. 49-50.

30

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

ских язычников в битве при Ухуде (625) и не имеют никакого отношения ко всем «инаковерующим». Их обличительный пафос направлен против иудеев-мунафиков Медины, которые после этого афронта приверженцев Пророка пошли на нарушение достигнутых ранее мирных соглашений с мусульманами. Один из первых биографов Мухаммада, ‘ Абд ал-Малик ибн Хишам, писал: «Мусульмане продолжали поддерживать отношения с теми евреями, с которыми были заключены в период язычеста договоры о покровительстве и союзе. Аллах, призывая их прекратить эти связи, ниспослал об этом следующие слова: “О те, которые уверовали, не берите себе близких друзей, кроме вас самих. Они обязательно будут вредить вам, они хотят, чтобы вы попали в беду. Их ненависть проявилась из их уст, а внутри у них ненависть еще больше. Вот мы разъяснили вам знамения, если вы разумны! Вот, вы их любите, а они вас не любят. Вы веруете в Писание целиком” (3:118-119). То есть, - поясняет Ибн Хишам, - вы веруете в их Писание, в ваше Писание и те писания, которые были раньше. А они отвергают ваше Писание. Вы имеете больше прав ненавидеть их, чем они вас»1.

Призывы: «схватывайте их и убивайте», «берите их и избивайте», содержащиеся в айатах 4:91 (89) и 4:93 (91), также подразумевают мунафиков, а не «иноверцев» вообще. Если взглянуть на содержание этих айатов, то обнаружится, что цитаты, на которые ссылаются авторы, выдернуты из контекста и умышленно неправильно интерпретированы. Вот как этот коранический фрагмент (4:91 (89), 4:93 (91)) выглядит полностью в переводе И.Ю. Крачковского1 2 (курсивом выделены слова, которые были использованы в качестве доказательства агрессивности ислама): «Они хотели бы, чтобы

1 Ибн Хишам. Указ. соч. - С. 187-188.

2 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

31

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

вы оказались неверными, как были неверными они, и вы бы оказались одинаковыми. Не берите же из них друзей, пока они не выселятся по пути Аллаха [т.е. пока не уверуют. -А.А.]; если же они отвратятся [т.е. изменят новой вере. -А.А.], то схватывайте их и убивайте, где бы ни нашли их. И не берите из них ни друзей, ни помощников... Вы найдете других, которые захотят быть верными вам и верными своему народу. Всякий раз как их повернут к мятежу, они будут ввергнуты туда. И если они не отойдут от вас, и не предложат вам мира, и не удержат своих рук [т.е. не прекратят вражды. -А.А.], то берите их и избивайте, где бы ни встретили вы их. Над ними Мы дали вам явную власть!»

Из полного текста айатов видно, что активные действия мусульман против мунафиков и вероотступников оговорены таким количеством «если», что сама возможность «физической расправы» над ними не представляется столь очевидной. Переводчик Корана на английский язык и видный комментатор ‘Абдаллах Йусуф ‘Али (род. в 1827 г.) писал, что в словах «схватывайте их и убивайте» речь идет о смертной казни вероотступников за повторную измену. «Но даже в таких случаях, - отмечал он, - существует два исключения. Одно из них, если дезертир найдет пристанище у народа, с которым заключен мирный договор. Второе исключение касается случая, когда у самого предателя нет желания развернуть вооруженную борьбу против ислама.». Однако есть такие вероотступники, «которые коварны и опасны, и не заслуживают снисхождения. Они пытаются завоевать ваше доверие, но одновременно с этим общаются с врагом. Где предоставляется возможность, они поддаются искушению и ведут двойную игру. Их можно считать только открытыми вра-

32

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

гами... Они открыто доказали это, и их, как дезертиров и врагов, можно захватывать в плен и убивать»1.

Стремление Мухаммада дистанцировать мусульманскую общину от иноверцев вполне объяснимо как с практической, так и с психологической точек зрения. Исследовательница данного вопроса С.И. Лучицкая отмечала: «Оппозиция “свои” - “чужие” присуща человеческому сознанию во все эпохи и имеет фундаментальное значение для раскрытия специфики любой культуры и ее самосознания. Всякое общество определяет себя посредством того, что оно исключает; сформировать группу - значит создать Чужого. Чтобы возникло чувство “Мы”, должны быть “Другие”»1 2 3. Вот почему возникновение в исламе дихотомии «правоверные» - «неверные» объективно было неизбежным процессом, и это противопоставление не подразумевало обязательного искоренения «заблудших» племен и народов.

С самого начала ислам предстает как правопреемник вероисповеданий евреев. «При этом, - как справедливо отмечает Д.В. Щедровицкий, - ни в коем случае не подразумевается ни отмена конкретных пророчеств, ни прекращение пророчества как такового» . В Коране прямо говорится, что его положения были ниспосланы людям в подтверждение того, что ранее было зафиксировано в Пятикнижии Моисея (Торе) и Евангелиях: «Воистину, содержится он (т.е. Коран) в писаниях народов древних»4. Вероучение ислама гласит, что и иудеи, и христиане, и мусульмане веруют в одного Бога: «Мы уверовали в то, что ниспослано нам и ниспослано вам.

1 Значение и смысл Корана. Т. I. М.: ООО «Сауримо», 2002. -С. 299-300.

2 Лучицкая С.И. Образ Другого: Мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб.: Изд. «Алетейя», 2001. - С. 5-6.

3 Щедровицкий Д.В. Указ. соч. - С. 23.

4 Коран, 26:196 // Коран / Пер. с араб. и коммент. М.-Н.О. Османова.

33

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

И наш Бог, и ваш Бог един, и мы Ему предаемся»1. Мухаммад говорил об Иисусе Христе так: «Из всех людей в этом мире и в мире вечном я наиболее близок к Исе, сыну Марйам. Пророки - братья от (одного отца): матери у них разные, а религия их одна»1 2.

Коран неоднократно подтверждает истинность Торы и Евангелия: «К ним [иудеям. - А.А.] явилось от Аллаха Писание, подтверждающее правдивость того, что было у них»3; «И Мы низвели тебе [,Мухаммад,] писание с истиной для подтверждения истинности того, что было ниспослано до него из писания, и для охранения его»4; «Ниспослал Он тебе [,Мухаммад,] писание в истине, подтверждая истинность того, что было ниспослано до него. И ниспослал Он Тору и Евангелие раньше в руководство для людей...»5; «До него [Корана] было Писание Мусы (Моисея), которое было руководством и милостью»6; «Скажите: “Мы уверовали в Аллаха, а также в то, что было ниспослано нам и что было ниспослано Ибрахиму (Аврааму), Исмаилу (Измаилу), Исхаку (Исааку), Йакубу (Иакову) и коленам (двенадцати сыновьям Йаку-ба), что было даровано Мусе (Моисею) и Исе (Иисусу) и что было даровано пророкам их Господом. Мы не делаем различий между ними, и Ему одному мы покоряемся”»7. Тора в Коране объявляется руководством и Божественным светом: «Мы низвели Тору, в которой руководство и свет.»8.

1 Коран, 29:45 (46) // Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

2 Сахих аль-Бухари. - С. 541.

3 Коран, 2:89 // Коран / Пер. смыслов и коммент. Э.Р.Кулиева. М.: Издат. дом «Умма», 2004.

4 Коран, 5:52 (48) // Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

5 Коран, 3:3 (3-4) // Там же.

6 Коран, 46:12 // Коран / Пер. смыслов и коммент. Э.Р. Кулиева.

7 Коран, 2:136 // Там же.

8 Коран, 5:49 (45) // Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

34

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

Согласно Писанию мусульман, люди не прислушались к проповедям библейских пророков, которым Всевышний ниспосылал свои откровения, они всячески преследовали избранников Божиих, высмеивали их и объявляли самозванцами: «Их [иудеев. - А.А.] уделом стали унижение и бедность, и навлекли они на себя гнев Аллаха, потому что отвергали знамения Аллаха и убивали безвинных пророков»1; «Скажи им [иудеям. - А.А.]: “За что вы убивали прежних пророков, если вы были верующими?”»1 2; «Извести тех, что не веруют в знамения Аллаха и злодейски губят пророков и убивают тех людей, что велят им поступать справедливо, о жестоких мучени-ях»3. Тогда Бог предпринял последнюю попытку и избрал в качестве «печати пророков» благочестивого Мухаммада.

Коран полон увещеваний к иудеям и христианам обрести истинную веру: «Скажи: “О обладатели Писания! Давайте придем к единому слову для нас и для вас, о том, что мы не будем поклоняться никому, кроме Аллаха, не будем приобщать к Нему никаких сотоварищей и не будем считать друг друга господами наряду с Аллахом”»4. Он содержит призывы к почитателям Библии следовать канонам собственных религий: «Скажи: “О люди Писания! Вы не будете идти прямым путем, пока не станете руководствоваться Тауратом (Торой), Инджилом (Евангелием) и тем, что ниспослано вам от вашего Господа”»5.

Священная книга мусульман пронизана предписаниями веротерпимого отношения к «ал-ахл ал-Китаб»: «И не препирайтесь с обладателями Книги...»; «:...Им их награда у

1 Коран, 2:58 // Коран / Пер. с араб. А.Г. Гафурова. М.: «Славянский диалог», 2000.

2 Коран, 2:85 // Там же.

3 Коран, 3:21 // Коран / Смысл. перевод проф. Б.Я. Шидфар. М.: Издат. дом «Умма», 2003.

4 Коран, 3:64 // Коран / Пер. смыслов и коммент. Э.Р. Кулиева.

5 Коран, 5:68 // Там же.

35

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

Господа их, нет над ними страха, и не будут они печальны»; «... Скажи [,Мухаммад,]: “Я уверовал в то, что ниспослал Аллах из Писания; мне повелено быть справедливым между вами! Аллах - наш Господь и ваш Господь; нам - наши деяния, вам - ваши деяния. Нет доводов [т.е. причин для вражды. -А.А.] между нами и вами”»1. Иногда «еврейский вопрос» становился первопричиной появления коранических предписаний на житейском уровне. Так, запрещение «Не позорьте самих себя и не перекидывайтесь прозвищами» (49:11), по преданию, было ниспослано в связи с тем, что одну из жен Мухаммада, Сафийу (Софью), за глаза называли «жидовкой»1 2.

Как сказанное соотносится с положениями исламской концепции «джихада»? В романских и славянских языках этот термин до сих пор чаще интерпретируется как «священная война», под которой подразумевается, будто мусульмане всякий раз берутся за оружие, дабы силой навязать свою веру и стереть с лица земли тех, кто ее отвергает. В то же время ареал распространения ислама в первое время его существования ограничивался территориями, населенными арабоязычными племенами, и этот процесс был аналогичен тому, который наблюдался при распространении христианского вероучения, когда его ранние проповедники «обращались к иудеям, живущим в городах восточных провинций, т.е. к иудеям диаспоры.»3.

Л.И. Климович пишет: «Рвение, усердие в битве с иноверцами - по-арабски “джихад” - понимались как “война за веру”. В этом смысле наряду со словом “джихад” война называлась и “путем божиим” (сабиль Аллах: 2:149, 186, 215), а

1 Коран, 29:45 (46); 2:59 (62); 5:73 (69); 42:14 (15) // Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

2 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского. - С. 611.

3 Свенцицкая И. С. От общины к церкви: (О формировании христианской церкви). М.: Политиздат, 1985. - С. 88.

36

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

о захватах писалось как о добре (33:19)»1. Другими словами, автор ставит знак равенства между «джихадом», «войной за веру» и «путем Божиим», приписывая эту терминологическую путаницу воинствующему исламу. Смотрим тексты первых трех из перечисленных айатов, на которые в качестве доказательства Л.И. Климович ссылается, но почему-то не цитирует: «Не говорите о тех, которых убивают на пути Аллаха: “Мертвые!” Нет, живые! Но вы не чувствуете»; «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, но не преступайте, - поистине, Аллах не любит преступающих!»; «Поистине, те, которые уверовали и которые выселились и боролись на пути Аллаха, те надеются на милость Аллаха, -ведь Аллах прощающ, милосерд!» .

Налицо яркий пример казуистики: действительно, слова «на пути Аллаха» («фи сабили-Ллах») здесь представлены, но подразумевают ли они исключительно военные действия? Конечно, нет. Очевидно, что в этих текстах выражение «на пути Аллаха» означает «за веру», «во имя Аллаха», и борьба за достижение этого (так же, как и «борьба за мир») не обязательно должна вестись вооруженным путем.

Правда ли, что в Коране содержится утверждение, будто захваты - это «доброе дело», как утверждает Л.И. Климович? Смотрим на текст 19 айата 33 суры, на который он ссылается, и видим, что автор излишне доверился переводу

И.Ю. Крачковского: «... А когда пройдет страх, они пронзают вас острыми языками, скупясь на доброе». В айате речь идет о поведении мединских мунафиков после «битвы у рва» и покорения племени бану курайза (627)1 2 3, и еще ГС.Саблуков перево-

1 Климович Л.И. Указ. соч. - С. 47.

2 Коран, 2:149 (154), 186 (190), 215 (218) // Коран / Пер. и коммент.

И.Ю. Крачковского.

1 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского. - С. 593.

37

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

дил это место так: «Когда же пройдет страшное, они язвят вас острыми языками, будучи крайне корыстливы при разделе добра». То есть речь здесь ведется о «добре» не как нравственной категории, а как об «имуществе». В более поздних переводах этого фрагмента прямо говорится о военной добыче: «... Алча добра (, которое вас ждет при разделе добычи)» (В.М. Порохо-ва); «... будучи падкими до добычи [военной]» (М.-Н.О. Османов); «... жадностью до добра [, доставшегося после битвы]» (А.Г Гафуров); «. жаждая как можно больше добычи»

(Б .Я. Шидфар) и др.

В качестве доказательства религиозной нетерпимости ислама Н.Байрамсахатов и РМавлютов приводят следующие доводы: «Веками “джихад” принимали в исламе как призыв к войне за веру против “неверных”. “И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их.”, “И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а вся религия будет принадлежать Аллаху” (2, 187-189)1. И лишь в эпоху национально-освободительных войн идеологи ислама стали вносить поправки и добавления в эти айаты, делать упор на расширительное толкование тех исключений, которые делались в отношении инаковерующих, пожелавших на определенных условиях остаться в мусульманской стране» . В совместном труде А.В. Авксентьева и РР Мавлютова со ссылкой на этот же фрагмент коранического текста утверждается: «Коран призывает мусульман с оружием в руках сражаться с иноверцами и делать это до тех пор, пока везде не победит ислам: “И сражайтесь с ними, пока не будет больше искушения, а (вся) религия будет принадлежать Аллаху” (2, 189). Такие призывы, родившиеся в определенный исторический момент, будучи закреплены в “священной кни- 1 2

1 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

2 Байрамсахатов Н., Мавлютов Р. Указ. соч. - С. 157-158.

38

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

ге”, приняли догматический, законодательный, обязательный для мусульман характер»1.

Текст айата 2:189 (193) почти слово в слово повторяется в другом месте Корана - 8:40 (39), и этот факт не был обойден вниманием исследователей. И.А.Крывелев пишет, что в Коране «... в отношении тех, кто упорствует в своих старых верованиях, проповедуется и практикуется иная линия поведения... Их рекомендуется убивать. Мединские суры преисполнены священной ярости в отношении тех, кто оказывает сопротивление обращению в ислам, и призывов к тому, чтобы сражаться с ними и убивать их: сражайтесь с ними, пока

не будет искушения, и религия вся будет принадлежать Аллаху” (8:40)»1 2 3. Аналогичные выводы со ссылкой на текст айата 8:40 в переводе И.Ю. Крачковского делает и Н. Аширов .

Здесь мы снова сталкиваемся с аморфными «инакове-рующими» и «иноверцами», в то время как из контекста ясно следует, что речь тут идет исключительно о мекканских язычниках. Процитированные авторами слова являются выдержкой из призванного воодушевить мусульман обращения Мухаммада, сделанного им либо при Худайбийи (628), либо непосредственно перед взятием Мекки (630). Возможно, что слова данного айата действительно впоследствии приняли «обязательный характер» в среде мусульманских экстремистов (членов аль-Каиды или чеченских боевиков), однако они никогда не возводились в ранг общепринятой догмы и тем более не принимали законодательного характера. Ведь айат 2:189 (193) имеет примечательное продолжение, сознательно опущенное авторами: «А если они удержатся, то нет вражды,

1 Авксентьев А.В., Мавлютов Р.Р. Указ. соч. - С. 77, 78.

2 Крывелев И. А. Указ. соч. - Т. II. - С. 24.

3 Аширов Н. Указ. соч. - С. 33.

39

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

кроме как к неправедным»1. Ибн Хишам объяснял обстоятельства появления этих слов так: «Когда курайшиты стали вести себя вызывающе по отношению к Аллаху, отказались от Его милости к ним, обвиняли во лжи Его Пророка, мучили и изгнали тех, кто стал поклоняться Ему, признал единство Аллаха, поверил Его Пророку, тогда Аллах разрешил своему Посланнику воевать, защищаться и отомстить тем, кто притеснял мусульман и обижал их»1 2.

Слова айата 8:40 (39), приведенные И.А. Крывелевым, являются лишь частью обращения Аллаха к Пророку. Полностью оно звучит так: «Скажи тем, которые не веровали: “Если они удержатся, им будет прощено то, что было прежде, а если вернутся, то уже прошел пример первых [т.е. если они начнут снова враждовать с мусульманами, то будут за это наказаны Богом, как и их предки. - А.А.]. И сражайтесь с ними, пока не будет искушения, и религия вся будет принадлежать Аллаху”. А если они удержатся... ведь Аллах видит то, что они делают!»3

Здесь, как это уже указывалось, под «сражением» подразумевается «борьба на пути Аллаха», не преследующая своей целью в «священной ярости» убивать иноверцев. В противном случае эти слова Корана не изобиловали бы условиями, при которых такая борьба должна быть прекращена: «А если они удержатся [от совращения мусульман с пути Аллаха. - А. А.].»; «Если они удержатся, им будет прощено.»; «. пока не будет искушения.» (выделено нами). Последнюю фразу большинство исследователей интерпретирует так: «Пока не перестанут сбивать с истинного пути». Другие полагают, что здесь подразумевается многобожие или неверие 4 . Достоверно, на наш

1 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

2 Ибн Хишам. Указ. соч. - С. 148.

3 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

4 См.: Коран / Пер. с араб. и коммент. М.-Н.О.Османова. - С. 699-700.

40

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

взгляд, осмыслила ключевую «воинственную» фразу в 8:40 (39) В.М. Порохова: «Борьбу ведите с ними до того мгновенья, / Пока не будет больше смут и угнетенья, / И правосудье воцарит, и вера в Бога / Объемлет все и вся (на сей земле)»1.

Предположение Н. Байрамсахатова и Р Мавлютова, что «в эпоху национально-освободительных войн» (следовательно, в XIX-XX вв.) «идеологи ислама» вносили «поправки и добавления» в текст Корана с целью распространить содержащиеся в нем предписания на некоторых из «инаковерую-щих», вообще кажется нелепым. В подобных расширительных трактовках, к сожалению, более повинны некоторые отечественные комментаторы Корана, игнорирующие принципы конкретно-исторического подхода. Характерно в связи с этим то, что у авторитетных мусульманских хадисоведов и представителей науки о толковании Корана (‘илм ат-тафсир ал-Кур ’ан), труды которых служат общепризнанным руководством для почитателей ислама, стремящихся проникнуться явными и сокрытыми смыслами Священного писания, полностью отсутствуют «осовремененные» интерпретации текста1 2.

1 Коран / Пер. смыслов и коммент. Валерии Пороховой.

2 Из работ, опубликованных на русском языке, см.: Значение и смысл Корана. Т. I-IV; Ибн Хаджар аль-‘Аскалани, Хафиз. Булуг аль-Марам. Достижение в уяснении священных текстов, на которое опирается мусульманское право / Пер. с араб. и коммент. Э.Р. Кулиева. Баку: Изд. «Абилов, Зейналов и сыновья», 2002; Ал-Куфи, Абу Йусуф Йа’куб б. Ибрахим. Китаб ал-Харадж / Пер. и коммент. А.Э.Шмидта. СПб., 2001; Аль-Мунтахаб фи тафсир аль-Кур’ан аль-карим; Сады праведных. Из слов Господина посланников / Сост. Имам Мухйи-д-дин Абу Закарийа бин Шариф ан-Навави / Пер., примеч. и указ. В.М. Нирша. М.: Издат. дом «Бадр», 2001; Сахих аль-Бухари; Сахих Муслим / Пер. с араб. Салим Попов. Казань: Академия познания, 2005; Свет Священного Корана (разъяснения и толкования). Изд. 2-е. Т. I-20. Исфахан: Изд. «Центр исламоведческих исследований Имам Амир аль-му’минин Али (ДБМ)», 2002; Священный Коран. Смысловой перевод 22-й, 23-й и 24-й частей с коммент. Абдуррахмана

41

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

Отечественные корановеды упускали из виду или сознательно замалчивали тот факт, что джихад не входит (и никогда не входил) в состав пяти «столпов» ислама (аркан), т.е. не может считаться прямой обязанностью каждого мусульманина. Пророк Мухаммад «войну за веру» никогда не считал приоритетной. Его сподвижник ‘Абдаллах ибн Мас’уд вспоминал: « Однажды я спросил посланника Аллаха..: “Какое дело является наиболее достойным?” Он ответил: “Молитва в установленное для нее время”. Я спросил: “А после того?” Он ответил: “Проявление почтительности к родителям”. Я спросил: “А после этого?” Он сказал: “Борьба на пути Аллаха”»1. Другой сподвижник, Му’аз ибн Джабала, передавал: «Сказал посланник Аллаха...: “Нет для сынов Адама поступка, более способного спасти его от адского пламени, чем упоминание Аллаха”. Его спросили: “О, посланник Аллаха, даже подвижничество на пути Аллаха [т.е. джихад. -А.А.]?” Он ответил: “Даже не подвижничество на пути Аллаха, хотя бы ты рубил мечом, пока он не сломается, затем еще рубил бы, пока он не сломается, затем еще рубил бы им, пока он не сломается”. Так он сказал трижды»* 1 2. (Пророк трижды повторял сентенции, которые считал наиболее важными.)

«Священная война» всегда находилась в сфере прерогатив государства и вовсе не была сопряжена с религиозной экспансией и насилием. Подавляющее большинство ислам-

Саади / Пер. с араб. Кулиев Э. Изд. 1-е. М.: Изд. «Бадр», 2000; Ас-Суйути, Джалал ад-Дин. Совершенство в коранических науках. В. I-III. М.: Издат. Дом «Муравей», 2000-2003; Толкование Корана (Лахорский тафсир) / Пер. с перс., введ., примеч. и указ. Ф.И. Абдуллаевой. М.: Издат. фирма «Восточная литература» РАН, 2001.

1 Цит. по: Аль-Хашими, Мухаммад Али. Личность мусульманина, в том виде, который стремится придать ей ислам с помощью Корана и Сунны / Пер. с араб. Нирша В. А. Изд. 3-е. М., 2000. - С. 17.

2 Цит. по: Ал-Куфи. Указ. соч. - С. 8.

42

Вопросы религиозных и межэтнических отношений в Коране и Сунне

ских законоведов, факихов, определяло «священную войну» лишь как «малый джихад». Были выделены и объекты этого джихада: борьбу следовало вести против врагов Аллаха, преследующих мусульман и угрожающих существованию уммы; против внешней агрессии; против язычников; против вероотступников и «лжепророков»; против тиранов и притеснителей; против «людей Писания», отказывающихся платить подать; против разбойников1. Вместе с тем, мусульманам предписывалось уделять больше внимания самосовершенствованию, искоренению собственных дурных наклонностей («великий джихад», или «джихад сердца»), стремлению к благому и борьбе с греховными помыслами («джихад языка»), дисциплинарным мерам в отношении нарушителей исламских норм общежития («джихад руки») и т.д.1 2.

Рассмотрение условий зарождения ислама, положений вероучения Мухаммада и коранических догматов, касающихся вопросов соотношения «национального» и «религиозного», позволяет сделать ряд предварительных заключений. Они вытекают из анализа содержания первоисточников, а также того исторического контекста, когда закладывались национальнорелигиозные основы современного мусульманского мира.

- Ислам изначально, в отличие от предшествовавших по времени зарождения иудаизма и христианства, был в значительно большей степени «космополитической» религией. Стремясь обратить в ислам, в первую очередь представителей арабских языческих племен Аравийского полуострова, пророк Мухаммад, вместе с тем, не считал арабов богоизбранным на-

1 Сагадеев А.В. Ислам и вопросы войны и мира. (Научно-аналитический обзор). М.: ИНИОН АН СССР, 1981. - С. 22.

2 См.: Арухов З.С. Концепция джихада в раннем исламе. Автореф. дисс... канд. филос. н. Махачкала, 1995. С. 15; Максуд Р. Ислам / Пер. с англ. В. Новикова. М.: Изд. «ФАИР-ПРЕСС», 1998. - С. 118-121.

43

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

родом. Он всячески приветствовал переход в новую веру инородцев, чем освободил ислам от расовой и национальной ограниченности. При этом условия принятия ислама были свободны от социального, имущественного и поло-возрастного ценза.

- Следует признать ложным ставший стереотипным взгляд на последователей вероучения Мухаммада как на воинствующих фанатиков, которые представляются сегодня в образе «арабских террористов», вооруженных автоматом Калашникова и готовых «хладнокровно убивать ни в чем не повинных еврейских и христианских женщин и детей»1. Как показывает анализ мусульманской религиозной литературы, эта сентенция является неверной, так как она не подтверждается ни историческими фактами, ни правильно истолкованными положениями коранических догматов.

- Ислам (как и все мировые религии) появился на свет не как экспансионистская вера. Ни в Коране, ни в проповедях или наставлениях Пророка не говорится о необходимости завоевания и насильственного подчинения мусульманам остального мира. Классический ислам допускает ведение «священной войны», однако, согласно его догматам, принятие мусульманства иноверцами не может осуществляться под страхом смерти.

- Базисные постулаты вероучения Мухаммада, определившие характер отношения мусульман к представителям других конфессий, заслуживают широкой огласки в свете ширящейся борьбы против «исламского» терроризма. Однако до настоящего времени они замалчиваются или преподносятся в искаженном виде обеими противоборствующими сторо-

1 Peters R. Islam and Colonialism: The Doctrine of Jihad in Modern Histiry. The Hague etc.: Mouton, 1979. - P. 4.

44

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

нами: и западными (в широком смысле) политическими кругами, и мусульманскими идеологами современного «террористического джихада», что дискредитирует одну из самых авторитетных мировых религий.

- Без учета предписаний Корана и Сунны, ставших, по сути, основным законом для всех стран мусульманского мира, не возможен содержательный анализ особенностей национально-религиозного развития государств этого региона в период Новейшей истории. Необходимость сверять направленность политических решений их лидеров с догматами ислама обусловлена тем, что она позволяет наглядно продемонстрировать, насколько эти акты соответствуют или противоречат основам мусульманской веры. Это особенно важно, когда развязываются военные действия против единоверцев или народов других стран и конфессий, необоснованно оправдываемые ссылками на Коран и Сунну.

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

В Коране и изречениях Мухаммада не содержалось никакого намека на идею завоевания мира. Пределы распространения ислама, как единой монотеистической веры, ограничивались лишь территорией населенного арабами Аравийского полуострова и поселений этнически близких к ним племен за его пределами. Коран содержит положения о том, что Мухаммаду поручено передать арабам ниспосланные ему религиозные откровения на их родном языке (16:103; 26:195). Осознание возможности распространения ислама появилось у первых мусульман лишь после смерти Пророка (632), в ходе завоевательных походов, предпринятых, в первую очередь, против Византийской империи и Сасанидского Ирана.

45

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

Длительные войны между Византией и Ираном (последняя из них продолжалась более 25 лет, с 604 по 630 г.) причинили этим странам тяжелый экономический, военный и демографический урон. Что касается правящего клана Саса-нидов, то он в последние десятилетия своего владычества был во многих отношениях стеснен в управлении из-за могущества зороастрийских жрецов-магов и непокорности представителей высшего сословия, васпухракан. В недрах династии возникли раздоры, зрели заговоры, ведшие к частым дворцовым переворотам. За пятилетний период 628632 гг. на престоле столицы государства Ктесифона сменилось, по крайней мере, девять властителей1. В этих условиях крупные наместники припограничных провинций (шахрдары) постепенно становились все более самостоятельными, ослабляя тем самым центральную власть.

Окружение последнего из шахиншахов династии Саса-нидов Йездигерда III (632/33-651/52) не могло не видеть, что этот властитель не обладает и толикой авторитета и силы, которыми располагали его прославленные предки, такие как Хосров I Ануширван (531-579) и Хосров II Парвиз (591-628). Но вряд ли кто-либо в Иране мог тогда предположить, что серьезная опасность над независимостью страны может нависнуть не со стороны извечного врага, Византии, или мятежных тюрков Средней Азии, а со стороны тайев (так здесь называли бедуинов Аравии). Последних Сасаниды всегда презирали и не считали сильным противником. На население Аравии, «косматых верблюжатников», смотрели как на беспокойных соседей, вызывающих не более чем раздражение из-за нарушения спокойствия в приграничных областях. Однако именно арабы-мусульмане в течение десяти лет (633 * VII

1 Подробней см.: Колесников А.И. Денежное хозяйство в Иране в

VII веке. М.: Изд. «Восточная литература» РАН, 1998. - С. 149-159.

46

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

642) нанесли войскам древнего Ирана серию таких поражений, равных которым по силе в этой стране не испытывали со времен Александра Македонского.

Ранняя исламская догматика, как отмечалось, допускала ведение «священной войны». Однако теперь, когда боевые операции развернулись за пределами родины ислама, «заместители» посланника Аллаха, халифы, ограничили ее развязывание рядом условий: войну нельзя было вести ни ради обретения чужих земель, ни для достижения расового превосходства, ни в целях захвата власти. Она могла быть начата только с целью утверждения мусульманской веры, установления справедливых, с точки зрения ислама, общественных отношений, искоренения зла в тех его проявлениях, в которых они осуждались в поучениях Пророка. Все мусульмане помнили слова, ниспосланные Мухаммаду при Худайбийи (628) и вошедшие позже в Коран: «Сражайтесь во имя Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не нападайте первыми. Воистину, не любит Господь нападающих первыми»1.

Во всех захватнических войнах арабы обходились с вооруженным неприятелем достаточно жестко, однако при этом они не нарушали общепринятых в те времена норм ведения боевых действий и правил обращения с пленными. Насколько известно, ни один из первых арабских полководцев не запятнал своего щита невинной кровью. Арабам было чуждо стремление к систематическому и варварскому опустошению целых областей, к чему успели приучить население Западной Азии саса-нидские и византийские воинства за все время растянувшегося на целые столетия противоборства. В итоге, арабы нанесли по

1 Коран, 2:190 // Коран / Пер. с араб. и коммент. М.-Н.О. Османова.

47

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

коренным народам Востока намного меньший урон, чем позднее им причинили тюрки, крестоносцы или монголы1.

Вторгшиеся в пределы южных византийских и иранских провинций первые мусульмане и их союзники с удивле -нием обнаружили, что местное население подчас смотрит на них как на избавителей от тяжелого гнета центральных властей и местного чиновничества. В отличие от них арабы предлагали более сносные условия существования в случае непротивления с оружием в руках, заключения мирных договоров (‘акд аз-зимма) и добровольной выплаты налогов. Еще перед первым походом на Сирию (634) халиф Абу Бакр (632634) дал войскам следующие наставления: никого не обманывайте и не крадите; не поступайте вероломно; не увечьте и не умерщвляйте детей, стариков и жен; не сдирайте коры с пальм и не жгите ее; не рубите плодовые деревья; не уничтожайте посевы; не забивайте овец, быков, верблюдов сверх того, что понадобится для поддержания жизни. Если встретитесь с отшельниками, напутствовал первый халиф, не трогайте их1 2. Нельзя не отметить, что для того безжалостного времени подобные предписания были достаточно гуманны, и тем более удивительно, что они, как правило, соблюдались. Вследствие этого значительная часть местного населения не

1 См., напр.: Армур Р. Ислам и христианство: Непростая история. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2004; Гой-тейн Ш.Д. Евреи и арабы (Их связи на протяжении веков) / Пер. с англ. Н.Б.Кондыревой. Иерусалим: «Гешарим»; М.: «Мосты культуры», 2001; Заборов М.А. Крестоносцы на Востоке. М.: Наука, 1980; Колесников А.И. Завоевание Ирана арабами. (Иран при праведных халифах). М.: Наука, 1982; Кривов М.В. Византия и арабы в раннем Средневековье. СПб.: Изд. «Алетейя», 2002; Пигулевская Н. В. Сирийская средневековая историография. Исследования и переводы. СПб.: Изд. «Дмитрий Буланин», 2000.

2 Мюллер А. История ислама от основания до новейших времен / Пер. с нем. под. ред. Н.А.Медникова. Т. I. СПб., 1895. - С. 277-278.

48

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

только не оказывала сопротивления мусульманам, но и часто выступала в качестве их союзников.

В захваченных странах арабы познакомились с таким социальным обустройством, экономическими отношениями и формами собственности, которые еще не были известны в Аравии. Находясь на относительно более низком уровне общественного развития по сравнению с некоторыми из покоренных народов, арабы не могли сразу овладеть всеми развитыми у них механизмами сложного государственного управления. Да они пока и не видели особой надобности в этом, вполне удовлетворяясь добычей, захваченной в бою (ганима) или доставшейся без боя (фай’), и довольствуясь сбором налогов с населения. Завоеватели до поры до времени оставили нетронутыми торгово-экономические связи и административно-фискальный аппарат в покоренных странах, а сами заняли место верхнего господствующего слоя. Остались в прежнем виде и органы местного самоуправления, в том числе судебные учреждения и службы правопорядка. Податное население само заботилось о благоустройстве городов и деревень, следило за исправным состоянием дорог, мостов, колодцев и т.п.

При Сасанидах земледельцы выплачивали в государственную казну поземельный налог - хараг (харака) и подушную подать - гезит. Арабы учли всю выгоду этой иранской налоговой системы и приспособили ее в своих интересах. В произношении арабов слово «хараг» стало звучать как харадж, а «гезит» - как джизйа. «Если провинция или народ признают тебя, - напутствовал своих наместников Абу Бакр, - то заключи с ними соглашение и держи свое обещание. Пусть они руководствуются своими законами и установленными обычаями, собирай с них налоги так, как договоришься с ними. Оставь

49

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

им их религию и землю»1. Практику осуществления сборов податей с иноверцев, позднее, в назидание Харуну ар-Рашиду, описал Абу Йусуф ал-Куфи (731-798)1 2.

Поначалу делопроизводство в покоренных странах велось на привычных для чиновников и делового люда языках: персидском (пехлеви) на территории бывшей Сасанидской империи, греческом - в Сирии, коптском и греческом - в Египте. Составление списков податного населения и учет хараджа и джизйи были поручены прежним служащим местных налоговых ведомств. Они не только фиксировали податные поступления, но и зачастую распределяли их даже среди самих арабов.

Для населения покоренных арабами стран принятие ислама было делом привлекательным, так как помимо перспектив продвижения по службе приносило ощутимые материальные выгоды. Во-первых, все новообращенные, мавали (ед.ч. -маула или мавла), освобождались от уплаты джизйи (нанося тем самым весомый урон мусульманской казне), во-вторых, за каждым новым приверженцем «истинной веры» признавалось право на участие в дележе государственных доходов. Халиф ‘Умар (634-644) настоятельно предписывал своим наместникам, чтобы каждый маула немедленно получал возможность пользоваться годовой «пенсией» (ата). Кроме того, все неофиты из числа рабов получали право на обретение свободы.

Чтобы обеспечить на более или менее продолжительный срок господство арабского меньшинства над все увеличивавшимся в ходе завоеваний большинством покоренных народов, рассеяным на обширной территории, завоевателям было необходимо выделиться из общей массы людей, сохранить в себе дух динамичности, воинственности и чувство

1 Tritton A.S. The Caliphs and their Non-Muslim Subjects: A Critical Study of the Covenant of ‘Umar. L.: Oxford, 1970. - Р. 137.

2 ал-Куфи. Указ. соч.

50

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

превосходства. Этого можно было достичь лишь в том случае, если араб останется, в сущности, тем, кем он был всегда: бедуином, не привязанным к какому-то клочку земли, чувствующим себя как рыба в воде под открытым небом и как дома в открытом лагере. Вот почему халифом ‘Умаром было строго предписано, чтобы ни один мусульманин вне Аравии не приобретал недвижимое имущество и не занимался земледелием, что в период первых завоевательных походов неукоснительно соблюдалось. В этих условиях принятие веры победителей приносило материальную выгоду только тем мавали, которые были представителями городских низов и сельскими бедняками: они и так не имели земли, которой запрещалось владеть на обретенных территориях. Данное обстоятельство подчас приводило к массовому обращению в ислам необеспеченных слоев населения покоренных арабами стран. По этой же причине, дабы не терять основного источника своего материального благополучия, крупные потомственные иранские землевладельцы, дехкане, несмотря на высокую земельную подать - харадж, продолжали оставаться хранителями своей веры, находясь по отношению к исламу в более или менее скрытой оппозиции.

Влияние материальных факторов во многом определяло и враждебное отношение к исламу со стороны зороастрий-ского жречества. Переход в разряд мавали населения покоренного Сасанидского Ирана лишал верхний слой священнослужителей, мобедов, всех их привилегий и авторитета в обществе1. Рядовые же служители культа огня, маги, помимо понесенного «морального ущерба», зачастую вообще оставались без средств к существованию.

1 Дорошенко Е.А. Зороастрийцы в Иране. (Историко-этнографический очерк). М.: Наука, 1982. - С. 40.

51

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

Стремление воздвигнуть преграды между победителями и побежденными ярко проявилось в тех предписаниях, которые халиф ‘Умар включил в условия сдачи Иерусалима (638). С этого момента иноверцам, включая «людей, находящихся под покровительством» мусульман (ал-ахл аз-зимма, зимми) запрещалось толковать смысл высказываний Пророка и насмехаться над исламскими обрядами. Запрещалось совращать мусульман с пути веры, покушаться на жизнь «правоверных» и их имущество. Возбранялось помогать врагам ислама и укрывать шпионов. Немусульмане обязывались отличаться от арабов и мавали одеждой, их жилища не должны были возводиться там, где поселились мусульмане, им запрещалось демонстративно пить вино, выставлять назло приверженцам ислама символы своей веры и публично ухаживать за свиньями. Они должны были также избегать шумного совершения традиционных обрядов похорон и не имели права носить оружие, а также ездить верхом, кроме как на ослах или лошаках. Подавляющее большинство подобных предписаний было объяснимо, и к тому же они не всегда соблюдались пунктуально1. Перечисленные ограничения мало к чему обязывали немусульман, поскольку их образ жизни и внешний облик еще значительно отличались от того, что было принято у населения Аравии.

«Барское отношение» к лицам, сохранившим верность религии предков, не следует рассматривать как следствие проявления арабами-мусульманами высокомерия или осознания ими собственной исключительности. В годы первых завоевательных походов мусульмане придерживались обиходного взгляда: каждый, принявший ислам, становится как бы ара-

1 Мюллер А. Указ. соч. - Т. I. - С. 304.

52

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

бом \ Суть состояла в другом: арабы-завоеватели подсознательно стремились оградить себя от смешения с покоренным населением, избегая любой возможности раствориться в его массе. Поэтому женитьба маулы-неараба или зимми на арабке считалось действием недозволенным и каралось, порой очень жестоко, вплоть до смертной казни.

Исламское вероучение привлекало иранцев своей простотой, тем более что некоторые важнейшие представления об окружающем мире и религиозные обряды: вера в рай и ад, в конец мира и Судный день, совершение молитвы, обязанность давать подаяния, были им хорошо знакомы. Принимая ислам, зороастрийцы освобождались от многих жестко регламентированных церемоний, обрядов и обязательств, которые с самого рождения и до могилы определяли их жизнь и привязывали к магам. Ислам же к тому времени еще не успел разработать свою собственную строгую религиозную догматику и потому меньше сковывал независимое мышление1 2.

Первоначально от желающих приобщиться к новой вере, помимо обязательного произнесения символа веры (ша-хада), требовалось исполнения только двух обязанностей: совершать молитву (салат) и вносить налог на имущество и доходы (закат) в пользу бедных и неимущих.

Тем не менее многое удерживало иранцев-зороастрийцев от принятия новой религии. Это были обычаи и привычки, верность многовековой религии предков, которая по сути своего учения и нравственному значению в их глазах нисколько не уступала величию веры завоевателей, а во многом и превосходила ее. Необходимо также учитывать, что зороастризму был свой-

ка,

1 Бартольд В.В. Мусульманский мир // Сочинения. Т. VI. М.: Нау-1966. - С. 233.

2 Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М.: Наука, 1987. -

С. 179-180.

53

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

ственен еще больший, чем исламу, дух нетерпимости к проявлениям инакомыслия. Судьбы религиозных реформаторов Мани (ок. 216-276 гг.) и Маздака (? - 528/29 г.) были нелегкими, а их жизни закончились трагически. Вероучение Заратуштры считало подлинным человеком исключительно правоверного зороастрийца, а к народам, исповедующим другие религии, внушало относиться с неприкрытым пренебрежением. Они -неарийцы, «двуногие», «люди-насекомые». К ним не применимы слова, относящиеся к людям: они не рождаются, а «вываливаются», не умирают, а «околевают», не ходят, а «валятся» или «несутся», и их истребление угодно Ахура-Мазде1.

Ислам в первое время воспринимался иранцами как чуждое учение со Священным писанием на непонятном языке, навязанное в массе своей грубыми и малообразованными бедуинами. Он содержал обычаи и предписания, не привычные для зороастрийцев: положение о «чистой» и «нечистой» пище, воздержание от употребления опьяняющих напитков, обязанность преклоняться далекому и священному для мусульман Черному камню в мекканском храме Ка’аба и т.п. На бытовом уровне различия в вере часто проявлялись в, казалось бы, незначительных вещах. Так, в первоначальном исламе не было никаких следов враждебного отношения к собаке как нечистому животному1 2. Подобно плевку в огонь, дурное обращение с этим древнейшим из одомашненных зверей являлось внешним проявлением некоторого пренебрежения, с которым мусульмане относились ко всем традиционным верованиям иранцев (включая манихейство и маз-дакизм). Все вышеизложенное привело к тому, что Иран, по

1 Кузнецов Б.И. Древний Иран и Тибет. (История религии бон). СПб.: Изд. «Евразия», 1998. - С. 241.

2 Бойс М. Указ. соч. - С. 180, 191-192.

54

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

большей части, оставался зороастрийским при первых четырех «праведных» халифах (632-661).

Во второй половине VII в. в Месопотамии и восточных провинциях Ирана широкую поддержку стали обретать сторонники халифата и имамата ‘Али ибн Аби Талиба - шииты. У народов Ирана издревле укоренилось убеждение в том, что шахиншах - суть воплощение Божественного духа, который наследуется представителями царского двора и присущ всем поколениям властителей. Поэтому для них казалось полной бессмыслицей избрание главы государства, за что ратовали сунниты или хариджиты. Став мусульманином, каждый из иранцев и думать не мог о необходимости искать себе владыку вне потомков дома Пророка. Эти воззрения были созвучны представлениям тех арабов, которые по другим, конечно, мотивам поклонялись ‘Али. В данных обстоятельствах присущее иранцам мировосприятие слилось с шиитским. Поэтому шиизм иногда ошибочно считают порождением иранцев, своего рода персидским осмыслением идеологии ислама, «реакцией иранского духа против арабизма». Первыми шиитами, несомненно, были арабы, и лишь в годы существования халифата Омейядов (‘Умаййадов, 660-750) со столицей в Дамаске к ним примкнула значительная часть мавали из числа лиц коренного населения Ирана1. Академик В. В. Бартольд отмечал по этому поводу: «Шиитство нашло благоприятную почву среди персидского народа, но элемент оппозиции имел в этом случае больше значения, чем элемент национальности»1 2. Другими словами, членами «партии ‘Али», аш-ши’ат Али, станови-

1 Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII-XV веках. (Курс лекций). Л.: Изд. ЛГУ, 1966. - С. 41.

2 Бартольд В.В. Культура мусульманства // Сочинения. IWI. М.: Наука, 1966. - С. 175.

55

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

лись все те, кто вне зависимости от национальной принадлежности был недоволен властью дамасских халифов.

Годы правления омейядских халифов ‘Абд ал-Малика и его сына и преемника на троне ал-Валида I (705-715) обычно связывают с внедрением арабского языка в государственное делопроизводство. Данное нововведение, осуществленное около 700 г. под патронатом грамматика и государственного деятеля ал-Хаджжаджа ибн Йусуфа, проявило стремление властей установить окончательный контроль над работой налоговых и податных учреждений. Оно послужило толчком к началу процесса превращения «языка Корана» в «латынь Востока», язык науки, изящной словесности, средства межнационального общения. Великий хорезмиец ал-Бируни, не будучи сам арабом, позднее писал, что исламский мир держится на духе арабского языка, и что он предпочитает быть обруганным по-арабски, чем услышать восхваление на персидском языке1.

С годами иранцы стали все последовательней претендовать на достойное место в структуре высших государстве-ных органов и в истории ислама. Обрели силу представления о том, что это вероучение частично базируется и на иранской составляющей. Получили распространение хадисы о значительном влиянии на Пророка его ближайшего сподвижника Салмана ал-Фариси, отрекшегося от зороастризма в пользу христианства, а затем примкнувшего к Мухаммаду и ставшего фактически членом его семьи. При этом особо подчеркивалось, что именно Салман спас первых мусульман от поражения со стороны мекканцев, высказав идею окружить Медину рвом и земляным валом, хандак, перед «битвой у рва» (627). Другим важным элементом «иранизации» ислама явилась легенда о том, что второй сын халифа ‘Али (656-661), шиитский имам ал-Хусайн (Хусейн, 625/26-680), женился на

1 См.: Грюнебаум Г.Э. фон. Указ. соч. - С. 120.

56

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

плененной дочери (шахрбану) шахиншаха Йездигерда III, по имени Джаханшах. Эта легендарная царевна, переименованная в Салафу, будто бы родила ал-Хусайну сына, ‘Али Асгара (654/55 или 658-713/14 гг.). После гибели отца (680) он (под почетными прозвищами-лакабами ас-Саджжад и Зайн ал-абидин) стал четвертым по счету имамом и был, как считает шиитским традиция, отравлен по наущению халифа ал-Валида 11. Данное предание позволяло новообращенным иранцам считать потомков «династического брака» имама-великомученника и иранской царевны законными наследниками власти как пророка Мухаммада, так и шахиншахов-Сасанидов. Это было еще одной причиной, по которой многие из них примыкали к шиитам, что автоматически означало вовлечение в ряды оппозиции, противостоящей Омейядам-суннитам. В то же время в ряде восточных провинций Халифата (Фарс, Керман и др.) население продолжало открыто исповедовать огнепоклонство, а жители Шираза не носили даже отличительного знака на одежде и поэтому «ничем не отличались от жителей-мусульман»1 2.

В начале VIII в. в среде мавали восточных провинций Омейядского халифата возникло движение шу’убийа (от использованного в Коране слова «шу’уб», т.е. «народы»). Оно вылилось в своеобразную форму идеологической борьбы неарабских народов, главным образом иранцев, против арабской гегемонии. Шу’убиты, являлись ли они мусульманами, или нет, не были последовательными противниками ислама, они не участвовали в антиисламских движениях или борьбе за доминирование родного языка. Они выступали против узкоарабской трактовки положений вероучения Мухаммада и ратовали за, своего рода, «космополитический ислам». Вы-

1 Бойс М. Указ. соч. - С. 183.

2 Иностранцев К. А. Сасанидские этюды. СПб., 1909. - С. 5.

57

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

двинув тезис о культурно-историческом превосходстве иранской цивилизации над, собственно, арабской, участники движения шу’убийа претендовали на ведущие роли в мусульманском сообществе. И когда благочестивый омейядский халиф ‘Умар II (717-720) фактически уравнял в правах арабов и мавали, это снискало ему авторитет среди иранцев, которые нарекли его «пятым праведным халифом».

Можно по-разному относиться к правлению династии Омейядов: были в нем и взлеты и падения, были личности во всех отношениях достойные и недалекие. Ясно одно, что с уходом с политической арены потомков ее родоначальника, ‘Умаййи ибн ‘Абд Шамса, ушли не просто люди, ушло нечто большее. «Падение Омейядов, - писал В.В .Бартольд, - навсегда положило конец политическому единству мусульманского мира»1. И действительно, иранцы и арабы, шииты и сунниты, зороастрийцы и почитатели Библии - все и вся оказались вовлеченными в необузданные вихри государственной ломки.

Приход к власти потомков ал-‘Аббаса ибн ‘Абд ал-Мутталиба и создание ‘Аббасидского халифата (750-1258) оказали большое воздействие на дальнейшую судьбу ислама и на всю последующую историю Ирана. Одним из важных следствий этой победы стало окончательное размежевание противостоящих религиозно-политических течений в исламе. Ввиду того, что законность прихода к власти династии ‘Аб -басидов признало суннитское большинство Халифата, были предприняты шаги к постепенному превращению суннизма в официальное религиозное обрамление государства. При этом суннизм стал как бы олицетворением правящих кругов, шиизм - воплощением религиозной оппозиционности, а харид-жизм - бунтарства и насилия.

1 Бартольд В.В. Халиф Омар II и противоречивые известия о его личности // Сочинения. Т.УБ М.: Наука, 1966. - С. 25.

58

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

‘Алидов, пока они держались пассивно, ‘аббасидские халифы не трогали. В новых условиях притязания на власть прямых потомков Пророка Мухаммада от ‘Али и Фатимы значительно ослабли: одно дело - вести борьбу против «нечестивых узурпаторов» Омейядов, другое - против потомков дяди Пророка, ал-‘Аббаса. Часть шиитов (равандиты) признали права ‘Аббасидов на халифат и практически прекратили борьбу. Именно они повсеместно пропагандировали идею о том, что внук «праведного» халифа ‘Али, ‘Абдаллах ибн Мухаммад ибн ал-Ханафийа, перед своей смертью в 716/17 г. втайне передал все права на имамат ‘аббасиду Мухаммаду ибн ‘Али, вручив ему так называемый «желтый свиток», содержащий тайный завет Пророка. Другая часть шиитов так и осталась в неизменной оппозиции к ‘Аббасидам, формируя протестные умонастроения у населения и возглавляя народные движения, направленные против центральной власти, кем бы персонально она ни возглавлялась.

Еще одним следствием прихода ‘Аббасидов к власти было создание благоприятных условий для так называемой «иранизация халифата» (исти’джам), эпохи «сильнейшего иранского влияния в истории мусульманского Востока»1. Не удивительно поэтому, что, выбирая место для закладки первого камня новой столицы государства в 762 г., второй ‘абба-сидский халиф ал-Мансур (754-775) решил остановиться на местечке Сук Багдад (Рынок Багдад) у развалин некогда величественного Ктесифона (ал-Мадаин). Тем самым он давал понять, насколько близки пришедшим к власти правителям политические и культурные традиции Сасанидской империи. «Подобно тому, как Александрия как бы повернулась спиной к Египту и лицом к Средиземному морю, - отмечал профес-

1 Иностранцев К. А. Указ. соч. - С. 7.

59

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

сор И.М. Фильштинский, - Багдад ознаменовал собой поворот арабо-мусульманской империи к Востоку»1.

‘Аббасиды стали последовательно внедрять навсегда, казалось бы, ушедшие в прошлое традициии государственного устройства и делопроизводства, опыт административного управления и военной стратегии Сасанидского Ирана, и Халифат окончательно обрел квазииранское обличие. Это примирило дехканов с властью халифов, и зороастрийцы из числа трудового люда могли теперь принимать ислам, не опасаясь гнева «начальства». В этих условиях самым благоразумным для багдадских властителей было попытаться объединить усилия умеренных религиозно-политических кругов обоих народов для дальнейшей совместной деятельности в интересах всего государства. Средствами для достижения этой цели могли служить государственная централизация, некоторые послабления норм ислама, приобщение арабов к достижениям иранской культуры и создание условий для того, чтобы представители обоих народов смогли найти поле для сотрудничества. Созданная дальновидным ал-Мансуром система государственной власти (просвещенный абсолютизм в его восточном варианте - благоразумный деспотизм) давала известные возможности для решения главной религиозно-политической задачи того времени: сплочения арабов и иранцев в рамках единой мусульманской общности. Вопрос состоял лишь в том, смогут ли правящие круги воплотить ее в жизнь.

Для достижения поставленных целей ‘Аббасидам необходимо было заручиться поддержкой знатных иранских родов. И они обрели ее в лице представителей семейства Бар-мекидов (Бармакидов), на долгие годы ставших могущественными визирями и почти равноправными членами дома

1 Фильштинский И.М. История арабов и Халифата (750-1517). М.: ИД «Муравей-Гайд», 1999. - С. 36.

60

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

халифов1. Халид ибн Бармек был визирем трех первых ‘абба-сидских халифов, ас-Саффаха (750-754), ал-Мансура (754775) и ал-Махди (775-785). Сын Халида, Йахйа, был воспитателем и визирем халифа Харуна ар-Рашида (786-809), наместником Азербайджана и Армении. Этот бармекид и его сыновья, Джа’фар, ал-Фадл, Муса и Мухаммад, практически неограниченно управляли делами Халифата.

Другим иранским родовым кланом, способствовавшим развитию мусульманской науки и культуры, было семейство ан-Наубахти. Его представители в течение 200 лет занимали видные должности при дворе ‘аббасидских халифов. Родоначальник этой династии ан-Наубахт был астрологом и биографом последних омейядских халифов и первых ‘Аббасидов. Известно, что именно он по положению светил вычислил час начала строительства Багдада. После его смерти место придворного астролога и составителя жизнеописаний халифов занял его сын Абу Сахл. Он и десять его сыновей прославились как переводчики на арабский язык сочинений иранских ученых и литераторов. Сын Абу Сахла, Исма’ил, покровительствовал знаменитому арабскому поэту Абу Нувасу и был советником халифа ал-Махди. Другой сын, Абу-л-‘Аббас ал-Фадл, был личным астрологом Харуна ар-Рашида и его сына халифа ал-Ма’муна (813-833).

Благодаря многолетней деятельности и влиянию приближенных ко двору иранских родов, а помимо Бармекидов и ан-Наубахти можно было бы назвать дома Барида, Ибн ал-Фурата, Бистама, Хамдана и др., стал возможен экономический и культурный расцвет халифата ‘Аббасидов. Возвышение родов Бармекидов и ан-Наубахти, помимо доказательства, что они были хорошими визирями и придворными, умиро-

1 Подробней см.: Бартольд В.В. Бармакиды // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. - С. 669-674.

61

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

творяющим образом действовало на широкие слои «ираноязычного» населения Халифата, гордого от сознания того, что его представители оказывают решающее воздействие на политику духовных лидеров мусульман. Теперь оно могло без опасения возрождать принципы, которые были заложены в основу государственного устройства шахиншахами Саса-нидского Ирана. Вот почему нет ничего странного в том, что вскоре ‘Аббасиды стали больше походить на Сасанидов, чем на предводителей вольных арабов, к которым причисляли себя даже самые могущественные из Омейядов.

В сознании жителей Халифата все большее место стали занимать древнеиранские представления о божественном происхождении главы государства. Вся история ‘Аббасидов с их молчаливого согласия была разукрашена мотивами, заимствованными из иранских преданий, многие из которых имели документированную основу. Они оказались, как писал Г. Буссе, «доступными ‘аббасидской историографии с помощью персидской шу’убийи, пропагандировавшей и заново открывавшей персидскую национальную идею, в то время как сами ‘Аббасиды вполне смирились с идеей, что их халифат был продолжением персидской монархии. Исторические труды ат-Табари служили персидской национальной традиции, показывая, что ислам был исторической целью персидской нации; с другой стороны, он пытался установить гармоничные взаимоотношения между арабами и персами»1. Различия между арабами и мавали постепенно нивелировались: все мусульмане становились равно удаленными от халифов, которые теперь управляли страной не как первые среди равных, а как наместники Всевышнего Аллаха на земле.

1 Буссе Г. Возрождение персидской монархии при Буидах // Мусульманский мир 950-1150. М.: Наука, 1981. - С. 72.

62

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

Династия ‘Аббасидов в глазах населения Халифата перестала быть мононациональной. Еще при первом ‘аббасидском халифе ас-Саффахе слово «‘араб» в официальных документах было заменено словом «мусульманин». Исторические хроники не донесли до нас достоверных данных о демографическом составе гаремов, однако известно, что после ал-Махди все последующие халифы правящего дома были рождены от наложниц, подавляющую часть которых составляли девушки иранского и тюркского происхождения. Процент арабской крови, текущей в жилах багдадских властителей, с течением времени убывал в геометрической прогрессии. Многие из будущих халифов с детства имели возможность получать «проиранское» воспитание не только со стороны матерей: их наставниками часто были образованные иранцы. Уже у ал-Мансура воспитанием его сына Мухаммада, будущего халифа ал-Махди, занимался видный ‘алим (ученый-богослов) Абу ‘Убайдаллах Му’авийа1. Под влиянием своего воспитателя ал-Махди широко внедрял при дворе иранские обычаи и церемониал, существовавшие во времена Сасанидов.

В этот период произошло полное и окончательное размежевание между ‘Алидами и ‘ Аббасидами, и началась собственная шиитская история как движение почитателей ‘Али и его потомков, результатом которого стало развитие шиитской религиозно-политической системы догматов1 2. По указу ал-Махди было завершено идейно-политическое обрамление вла-

1 Правда, чтобы воспитание сына не было односторонним и будущий халиф не порвал с арабскими традициями, ал-Мансур сделал учителем сына известного литератора ал-Муфаддала ад-Дабби (? - 784 г.), составившего для своего ученика знаменитый сборник «Ал-Муфаддалийат» - антологию произведений лучших арабских поэтов.

2 Прозоров С.М. Введение // Аль-Хасан ибн Муса ан-Наубахти. Шиитские секты / Пер. с араб., исслед. и коммент. С.М.Прозорова // Памятники письменности Востока. В. XLIII. М.: Наука, 1973. - С. 42.

63

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

сти ‘Аббасидов: официально объявлялось об изначальном имамате потомков ал-‘Аббаса ибн ‘Абд ал-Мутталиба. Другими словами, было отвергнуто предание о том, что ‘Аббасиды, лишь обретя «желтый свиток», получили право на халифат. Переход власти от Омейядов к ‘Аббасидам следовало теперь рассматривать как исправление исторической несправедливости, совершенной после кончины Пророка, когда руководство мусульманской общиной, оказалось не у ал-‘Аббаса, старейшего на тот момент представителя рода хашим, а было узурпировано «праведными» халифами и позже Омейядами1.

Годы правления Харуна ар-Рашида и его преемника ал-Ма’муна (786-833) совпали с периодом бурного экономического процветания Халифата. Это были годы расцвета бле -стящей арабоязычной культуры. Арабская поэзия в эти годы начала впитывать в себя персидскую утонченность, свободную от догматов ислама: придворный поэт ар-Рашида, Абу Нувас, в своих сочинениях без опаски воспевал женщин, любовь и вино. Ал-Ма’мун прославился как меценат, содействовавший развитию арабоязычной науки, литературы и искусства. Он способствовал развертыванию переводческой деятельности, благодаря которым мусульманским ученым стали доступны многие выдающиеся произведения эллинистической философии. Одновременно продолжалось изучение и внедрение достижений иранской и индийской культур. В Багдаде в подражание сасанидской Академии в Гундиша-пуре был учрежден «Дом мудрости» (Бейт ал-хикма) с богатым собранием рукописей (от 100 до 400 тыс. томов и свитков) и обсерваторией.

1 Грязневич П.А. Предисловие // История халифов анонимного автора XI века. Факсимиле рукописи / Предисл. и краткое излож. содерж. П.А. Грязневича. Указ. М.Б. Пиотровского и П.А. Грязневича. - «Памятники письменности Востока». В. XI. М.: Наука, 1967. - С. 27-28.

64

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

Первым главой «Дома мудрости» стал известный переводчик, иранец Йахйа ибн Масавайх, затем его сменили два брата, Сахл ибн Харун и Салм ибн Харун, также имевшие иранское происхождение.

Во время междоусобной борьбы за халифат сыновей ар-Рашида, захватившего власть ал-Амина (809-813), вскоре низложенного ал-Ма’муном (813-833), продвинулись по службе ат-Тахир ибн ал-Хусайн, представитель знатного иранского рода, владевшего в Хорасане округом Бушенг, а также зороастриец ал-Фадл ибн Сахл. Командуя войсками ал-Ма’муна, ат-Тахир обеспечил ему свержение брата и восшествие на престол. За эти заслуги он был назначен наместником ал-Джазиры, военным комендантом Багдада и ответственным за натуральные повинности в ас-Саваде (Ираке). Ал-Фадл ибн Сахл, со своей стороны, из воспитателя халифа возвысился до положения его визиря и сосредоточил в своих руках всю политическую и военную власть.

Ради упрочения своего положения ал-Ма’мун по совету визиря решил склонить на сторону правящей династии мятежных шиитов. Он стал первым ‘аббасидским халифом, официально принявшим титул имама (имам ал-Худа) и выступившим в роли хранителя «особого знания», которое Аллах доверил ему, чтобы просвещать мусульманскую общину. Более того, он даже разрешил провести открытый диспут между зороастрийским магом Адурфарнагом Фарогзаданом и видными представителями мусульманского, христианского и иудейского духовенства с целью выяснения преимуществ той или иной религии1. В своих воззрениях ал-Ма’мун ориентировался более на общественное положение и личные достоинства, чем на этническую принадлежность своих подданных. «Благородный араб ближе к благородному иранцу, чем к

1 Дорошенко Е.А. Указ. соч. - С. 36.

65

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

простому арабу, - говорил он, - а благородный иранец ближе к благородному арабу, чем к простому иранцу, ибо благородные образуют одно сословие, а простые - другое»1.

Вскоре (март 817 г.) в народ проникла поразительная весть о том, что «повелитель правоверных» выбрал в зятья своей дочери Хабибе и объявил своим преемником прямого потомка ‘Али и Фатимы, восьмого шиитского имама ‘Али ибн Мусу ар-Рида (ар-Риза, между 765 и 770-818 гг.). Этим актом ал-Ма’мун хотел осуществить примирение двух враждовавших ветвей семьи Пророка - суннитов с шиитами. Однако последствия этого неординарного шага оказались плачевными, и умеренный прошиитский курс политики ал-Ма’муна не дал желаемых результатов. Сближения халифа с ‘ алидами осудила иранская аристократия, в том числе ат-Тахир ибн ал-Хусайн, обособившийся в Хорасане. Вовсе не хотели слышать о каких бы то ни было шиитах и в самом Багдаде. Весь город восстал и 17 июля 817 г. провозгласил своим халифом дядю ал-Ма’муна - Ибрахима ал-Мубаррака, который смог удержать власть в столице ‘Аббасидов только в течение неполных трех лет (817-819). И хотя ал-Ма’муну удалось подавить мятежников, консолидировать мусульманское сообщество на базе согласованного толкования догматов ислама он был уже не в состоянии.

Уже в годы правления ал-Ма’муна начались, а при его преемниках значительно усилились мощные сепаратистские движения, приведшие к образованию новых не зависимых от Багдада мусульманских государств на окраинах ‘ Аббасидского халифата. Самостоятельные эмираты стали возникать повсеместно. Если говорить только о территории Ближнего и Среднего Востока, то это были государства следующих династий:

1 Цит. по: Чистякова Т.А. Арабский халифат. Пособие для учителя. М.: Учпедгиз РСФСР, 1962. - С. 117.

66

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

Саманидов в Мавераннахре и Хорасане (819-1005), Тахиридов в Хорасане (821-873), ‘Алидов в Табаристане (Мазендаране, 864-928), Саффаридов в Систане (867 - ок. 1495 гг.), Абу Ду-лафитов в Хамдане и Джибале (889-929), Зийаридов в Табаристане и Горгане (927-1090), Буидов (Бувайхидов) в Западном Иране и Ираке (935-1055) и др. Характерно, что большая часть этих независимых правителей не имела арабского происхождения и много сделала для того, чтобы дистанцироваться от всего, что связано с арабским «образом жизни».

К 935 г. под властью ‘аббасидских халифов остался лишь Багдад и прилегающая к нему часть Месопотамии. В 978 г. могущественный буидский эмир Адуд ад-даула покорил Ирак и большую часть Ирана. Халиф ат-Та’и (974-991) был лишен последних остатков реальной власти, и с этого времени практически все халифы-‘Аббасиды почитались лишь как духовные лидеры мусульман. Когда в 1050 г. султан Тугрил-бек (1038-1063) из тюркской династии Сельджукидов захватил Багдад и положил конец правлению Буидов, халиф ал-Ка’им (1031-1075) мог только безучастно наблюдать за происходящими событиями. В феврале 1258 г. ‘Аббасидский халифат окончательно пал, не устояв перед неудержимой армией чингизида Хулагу-хана. Последний багдадский халиф ал-Муста’сим (1243-1258) был казнен, а столица некогда могучей империи была низведена до положения центра рядовой провинции государства ильханов-Хулагуидов (1256-1353).

Долгое совместное существование с арабами-мусульма-нами дало возможность большинству иранских народов приобщиться к новой религии, которой они на протяжении последующих столетий продолжали следовать, ни разу ей не изменив, вне зависимости от того, где, когда и какие династии правили на их исторической родине. В условиях развала ‘Аббасидского халифата казалось, что у арабов и иранцев появились все возможности для того, чтобы безболезненно и окончательно ра-

67

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

зойтись, отделившись друг от друга границами новых государственных образований. Однако было некое связующее звено, которое не дает оснований говорить о полной разобщенности этих двух великих народов - это единая религия, ислам, догматы которого отдавали предпочтение делению людей не по их этнической принадлежности, а по религиозному вероисповеданию. До тех пор, пока ислам оставался религией только арабов, завоеванные ими страны и народы не были покорены окончательно. После распада Халифата ислам не оказался разделенным границами сложившихся государств, а его всепроникающая мощь не позволила осуществиться развалу «империи ислама» (мамлакат ал-ислам). В ее пределах каждый мусульманин по-прежнему находился под защитой своей веры и пребывал в полной уверенности в личной свободе, ибо, как и ранее, никто не мог обратить его в рабство1. «Факт распадения мусульманского мира на несколько государств, независимых друг от друга и даже враждебных друг другу, - отмечал В.В. Бартольд, - сравнительно мало отразился на воззрениях мусульманского общества... Политическое распадение рассматривалось как случайный факт, не имеющий никакой правовой основы. На войну между мусульманскими династиями все больше привыкали смотреть как на частное дело этих династий, нисколько не касавшееся их подданных»1 2.

Начиная с XI в., распавшийся на «удельные княжества» Иран прочно и бесповоротно становится мусульманским вне зависимости от того, где, когда и какие династии создают собственные государства на его исторических землях. Бывшие когда-то в глазах первых мусульман людьми «второго сорта» иранцы-зороастрийцы, пройдя нелегкий, но как ока-

1 Мец А. Мусульманский Ренессанс. М.: Изд. «В и М», 1996. - С. 17.

2 Бартольд В.В. Халиф и султан // Сочинения. Т. VI. М.: Наука,

1966. - С. 28-29.

68

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

залось необратимый путь: зимми —мавали —мусульмане, внесли поразительно большой вклад в развитие поначалу чуждой им религии завоевателей-арабов.

Во многом благодаря именно иранским народам в Средние века расцвела богатая мусульманская культура, и получили развитие наука и техника, медицина и астрономия. Широко используемые в научных трудах применительно к этому периоду клише типа «арабская литература», «мусульманская культура» и т.п. часто затушевывают тот вклад, который внесли в развитие мировой цивилизации собственно этнические иранцы. Давая оценку месту, которое занимал Иран в средние века в исламском мире, Р.Фрай справедливо отмечал: «Иранская цивилизация сыграла такую же роль в развитии мусульманской культуры, как греческая цивилизация в сложении христианства и его культуры»1. С другой стороны, писал исследователь, иранские народы «много сделали для того, чтобы превратить ислам в мировую религию и таким образом способствовали его сохранению и распростране-нию»1 2.

И действительно, благодаря усилиям мусульманских «миссионеров», многие из которых были этническими иранцами, ислам стал мировой религией, привлекшей к себе сотни миллионов людей, которые независимо от национальности и расы, места жительства и общественного положения, пола и языка стали считать себя последователями вероучения Мухаммада. Обогащенный византийской и иранской культурами ислам обрел такую силу и внутренние потенции, которые позволяли ему не только быстро проникать в чужеземные страны «на плечах» мусульман, но и впитывать и растворять в своей

1 Фрай Р.Н. Наследие Ирана. М.: Наука, 1971. - Культура народов Востока. - С. 344.

2 Там же. - С. 22.

69

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

«идеологической среде» мировоззрение любой массы завоевателей-иноземцев. По прошествии буквально нескольких десятилетий после покорения земель некогда могущественного Халифата иноверцами всех мастей всегда происходило неизбежное: победители принимали ислам. Этой участи не смогли избежать ни тюрки-сельджуки (ок. 1000 г.), ни османские турки (конец XIII в.), ни всесильные монголы (1295). И до начала первой мировой войны мусульмане различных государств на огромных просторах Евразии и Африки продолжали считать себя членами единой и сплоченной уммы, покорной Аллаху.

Более 12 веков, вплоть до распада Османской империи, ислам оставался главенствующим фактором в социальнополитической жизни государств Ближнего и Среднего Востока. Этническое происхождение правителей, возводивших ислам в ранг государственной религии либо «наследовавших» его в данном качестве, в общественном сознании мусульман имело второстепенное значение. Так, после падения Багдадского халифата в 1258 г. земли Месопотамии (ал-Ирак ал-‘Араби и ал-Ирак Аджми (Аджам)) входили в состав различных эмиратов и империй, созданных и возглавлявшихся династиями неарабского происхождения. Та же картина наблюдается и в Иране: с момента воссоздания централизованного иранского государства Шах Исма’илом I (1501) и до прихода к власти Реза-шаха Пехлеви (1935), т.е. более 400 лет, правившие в стране династии не имели иранских корней. Исключение составляет лишь недолгий период нахождения у власти династии Зендов (17531796), основателем которой был Мухаммад Карим-хан (ок. 1700-1779 гг.). Будучи родом из племени луров, он стал первым после 700-летнего перерыва, считая с года падения государства Буидов (1055), властителем иранских народов из числа самих иранцев. В ряду видных мусульманских военнополитических деятелей, создавших государства на исторических землях Ирана и Ирака, большинство составляли предста-

70

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

вители различных тюркоязычных народов: Махмуд Газневи (998-1030), Малик-шах I Сельджукид (1072-1092), Осман-бек Гази I (1289-1326), Шах Исмаил I Сефевид (1501-1524), Шах ‘Аббас I Сефевид (1587-1629), Надир-шах Афшар (1736-1747), Ага-Мухаммад-хан Каджар (1794-1797, шах с 1796 г.). Заметный след в истории этих стран оставили монголы Махмуд Га-зан-хан (1295-1304) и Тимур (Тамерлан, 1370-1405), афганец Мир Махмуд-хан (1722-1725).

Примечательными в этой связи оказались обстоятельства и последствия перехода высшей духовной власти от ‘аббасид-ского халифа ал-Мутаваккила III к турецкому султану Селиму I Йавузу (1512-1520). Более четверти тысячелетия (1261— 1516) атрибуты халифской власти - плащ Пророка (бурда), несколько волос из его бороды, а также меч «праведного» халифа ‘Умара - хранились и передавались по наследству ‘абба-сидскими халифами Египта. Когда в течение 1516-1517 гг. Селим I покорил Сирию и Египет, ал-Муттаваккил III вынужден был отказаться от титула «повелитель правоверных» (‘амир ал-му’минин) в пользу султана. 5 июня 1517 г. Селим I принял посольство шерифов священных городов Хиджаза, поспешивших выразить лояльность новому властителю. Он принял от них ключи от Ка’абы, что стало признанием его прерогатив как духовного главы всех мусульман. И хотя две предыдущие смены верховной духовной власти в исламском мире (от «праведных» халифов к Омейядам и от Омейядов к ‘Аббасидам) также были итогом военного противоборства, никогда этот процесс не был столь безболезненным, как в данном случае.

В условиях, когда различия между людьми пролегали не в национальной, а в религиозной плоскости, легитимность передачи халифата в руки представителя династии Османлы была с пониманием воспринята мусульманским сообществом и в итоге оказалась признанной всеми, кроме шахского двора Сефевидского Ирана, находившегося в состоянии войны с

71

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

Османской империей. Однако после того как султан Сулай-ман I Кануни (1520-1566) в 1534 г. без боя взял Багдад, превратив Ирак в рядовой пашалык Османской империи, центр ислама окончательно переместился в Стамбул. И только в 1924 г. халифат, как религиозно-политический институт всемирной исламской общины, был отменен по решению турецкого меджлиса (парламента).

Одной из главных причин противостояния Ирана и Османской империи, вылившегося в продолжительные войны, были суннито-шиитские разногласия относительно того, кто, собственно, имеет больше легитимных прав на халифат1. Твердо придерживавшиеся суннитских догм турецкие султаны считали законной передачу преррогатив халифской власти по линии: «праведные» халифы - Омейяды - ‘Аббасиды -Османлы. В противовес этому в этнически пестром Иране, где «была большая религиозная однородность населения, в подавляющем большинстве состоящего из мусульман-шиитов»1 2, так и не отказались от намерения вернуть халифат в «дом Пророка». Предпринимавшиеся на этом пути некоторыми правителями, в частности Надир-шахом (1736-1747), попытки создать некую «унию» между шиитами и суннитами заканчивались неудачей, что, впрочем, никак не сказывалось

1 Подробней см., напр.: Кинросс Л. Расцвет и упадок Османской империи / Пер. с англ. М.Пальникова. М.: КРОН-ПРЕСС, 1999; Saray, Mehmet. Turk - Iran Munasebetlerinde §iiligin Rolu. Ankara: Turk Kulturunu Ara§tirma Enstitusu Yayinlari: 107. Seri III, Sayi A.28, 1990.

2 Трубецкой В.В. К вопросу о влиянии буржуазных реформ 60-х -первой половины 70-х годов на национальные процессы в Иране // Национальные проблемы современного Востока. М.: Наука, 1977. - С. 81.

72

Арабский и иранские народы в составе халифата и уммы

ни на напряженных отношениях Ирана с Турцией, ни на внутриполитической борьбе в самой Сефевидской державе1.

Предпринятое рассмотрение развития Ближневосточного региона мусульманского мира в эпоху Средневековья и Нового времени позволяет нам сделать некоторые заключения, совокупный вывод из которых выявляется один: ирано-иракское противостояние, охватившее эти страны во второй половине XX в., в этот период не имеет явных исторических корней:

- Взаимоотношения между арабами и иранскими народа-

ми на протяжении первых веков ислама характеризовались тем, что они не воевали друг с другом по причине национальных (арабо-иранских) или религиозных (мусульмано-зороаст-

рийских) разногласий. Будучи подданными ‘Аббасидского халифата, обе нации бок о бок отражали в рядах ополчений вторжения иноземных войск. И хотя возникавшие между двумя народами конфликты, порой принимали национальную форму (движение шу’убитов), они не стали определяющими на магистральном пути дальнейшего развития арабо-иранских отношений.

- После фактического развала многонационального и поликонфессионального ‘Аббасидского халифата (с середины X в.) и образования на его территории самостоятельных государств арабы и иранские народы оказались разделенными границами вне зависимости от национальной принадлежности. Если они и воевали друг с другом, то только лишь в качестве «пушечного мяса» армий многочисленных правителей, боровшихся за власть и обретение новых земель. И правы были те исследователи, которые считали, что факт распада мусульманского мира на несколько независимых и даже враждебных друг другу госу-

1 Подробней см.: Алиев С.М. Междоусобные войны и борьба за верховную власть в Иране после распада империи Надир-шаха // Иран. История и культура в Средние века и в Новое время. М.: Наука, 1980. - С. 27-66.

73

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

дарств, сравнительно мало отразился на воззрениях рядовых представителей исламского общества (В.В. Бартольд).

- В новых условиях, последовавших вслед за распадом ‘Аббасидского халифата и образованием на его обломках самостоятельных государств, окончательно стало ясно, что зороастризм уже не способен обеспечить этническим иранцам доминирующего положения во власти и обществе. Обретя исламскую веру, иранские народы, бывшие еще совсем недавно в глазах «правоверных» мусульман людьми «заблудшими», а, порой, и враждебными, внесли значительный вклад в развитие мусульманской цивилизации.

- В Средневековье на мусульманском Востоке наблюдается любопытное явление: раскол Халифата, положивший начало появлению на карте национально-государственных образований, не смог разъединить умму, более того, он способствовал тому, что ислам окончательно освободился от национальной окраски. Это послужило основой для возникновения «империи ислама», в пределах которой всякий оседлый или путешествующий мусульманин везде ощущал себя равным с окружающими и находился на свободе, так как никто не мог сделать его рабом. И по законам фикха всех религиозно-правовых школ ислама мусульмане различных государств вне зависимости от их национальной принадлежности оставались членами единой уммы последователей вероучения Мухаммада. Это положение сохранялось вплоть до конца XIX в., являясь определяющим во взаимоотношениях арабского и иранских народов.

- С образованием на территории Ирана государства Се-февидов (1501-1732), официальным вероисповеданием в котором был объявлен шиизм, арабо-иранские отношения не претерпели кардинальных изменений. Почитаемые мусульманами потомки «дома Пророка», ‘Алиды, в глазах иранцев-шиитов не могли быть не кем иным как арабами. И хотя еще многие сторонники «восстановления исторической справедливости» и

74

Проблема «национального» и «религиозного»

передачи халифской власти в руки шиитских имамов были готовы ради этого жертвовать собой, разрешение суннитошиитских противоречий все более становилось государственной прерогативой. Не переставая оставаться очагом внутриисламской напряженности, они вышли на межгосударственный уровень, став одной из главных причин возникновения перманентных ирано-турецких войн. И вплоть до конца Первой мировой войны в эпицентре борьбы за халифат между властителями суннитской Османской империи и шиитского Ирана были неразрывно связанные и с суннизмом (бывший центр ‘Аб -басидского халифата), и с шиизмом (священные города Атаба-та) исторические земли древнего Ирака.

Проблема «национального» и «религиозного» в трудах мусульманских просветителей и реформаторов

Методологические подходы к оценке национальной ситуации на современном Востоке и ее соотношения с религиозным фактором не раз попадали в поле зрения востоковедов, как отечественных, так и зарубежных. Проблемам типологии национально-религиозных сообществ были посвящены многие исследования1, тем не менее некоторые вопросы до сих пор остаются открытыми. Более того, не приходится пока говорить о выработке даже отдаленного подобия консенсуса во мнениях относительно места и роли национальных и религиозных факторов в общественном развитии стран мусульманского Востока. Во многом это объясняется тем, что в ислам-

1 Освещение вопросов генезиса и типологии восточных наций см., напр.: Лазарев М.С. К национальной ситуации на современном Востоке (методологический подход) // Национальные проблемы современного Востока. М.: Наука,1977. - С. 3-66.

75

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

ском мире сложилась иная система взглядов на побудительные мотивы развития восточных обществ. В целом, мусульманские мыслители, включая представителей секулярных течений, решающее значение в этом процессе отдают фактору естественного поступательного развития связанного общностью исторических судеб и вероисповедания сообщества мусульманских народов.

Это было вызвано во многом тем, что «... для многих народов “мусульманского мира” понятия этнической и религиозной принадлежности воспринимались практически как сино-нимы»1. При таком подходе взаимосвязь «национального» и «религиозного» обретает иную окраску, отличную от привычного для нас марксистского взгляда на данную проблему. Это находит свое отражение в различной системе используемых дефиниций, а отсюда ведет к известной терминологической путанице. Так, мусульманские авторы отвергают, как необоснованную инновацию, определение признаков понятия «нация» как общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры, кото -рое было канонизировано в Советской Союзе до середины 50-х годов1 2. В понятийном аппарате и языках большинства народов, исповедующих ислам, не существует также отдельных понятий для выделения классово обусловленной этнической общности, вызревшей в недрах капиталистической формации3.

1 Милославская Т.П., Милославский Г.В. Указ. соч. - С. 8.

2 См.: Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос // Соч. Т. 2. С. 290367. Он же. Национальный вопрос и ленинизм // Соч. Т. 11. - С. 333-355.

3 См.: Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу // ПСС. Т. 24. С. 113-150. Он же. Национальный вопрос в нашей программе // ПСС. Т. 7. С. 233-242. Он же. О национальной гордости великороссов // ПСС. Т. 26. С. 106-110. Он же. О праве наций на самоопределение // ПСС. Т. 25. С. 255-320. Он же. Рабочий класс и национальный

76

Проблема «национального» и «религиозного»

В арабском языке существует четкое разграничение между понятиями «умма» (^jl) народ, исповедующий одну веру (в нашем случае - ислам), «халк» (3- народ как творение Бога), «шу’б» (м*2; народ как этнос) и «каум» народ как население страны, отсюда - «джама ’а каумийа» - «национальная общность»). Это различие зафиксировано в тексте Корана (см., напр.: 2:209 (213); 49:13). Аналогичная с арабским языком картина наблюдается и в языке фарси. В турецком языке словом «миллет» (millet), наряду с «уммет» (ummet), могут передаваться такие значения, как «нация», «народ» или «конфессиональная общность». Одним и тем же словом «миллат» («меллат» могут обозначаться понятия

«народ» и «нация» в современном арабском языке, а также на языках фарси, дари и пушту.

Особые сложности вызваны тем, что с течением времени семантика указанных слов претерпевала значительные изменения, и в цитируемых далее трудах мусульманских авторов представлены различные варианты передачи терминов «нация», «народ», «народность». Вот как, например, обосновывал использование в своих трудах слова «миллат» поэт и философ Мухаммад Икбал: «Несомненно, слово “миллат” в арабском языке, и особенно в Коране, означает “закон” и “религия”. В то же время современный арабский, иранский и тюркский языки позволяют считать, что оно встречается и в значении “нация”. В своих произведениях я употреблял это слово именно в таком значении»* 1.

Вопрос об адекватности интерпретаций подобных терминов требует дополнительного специального исследования и

вопрос // ПСС. Т. 23. С. 149-150. Он же. Тезисы по национальному вопросу // ПСС. Т. 23. С. 314-322.

1 Цит. по: Степанянц М.Т. Мусульманские концепции в философии и политике XIX-XX вв. М.: Наука, 1982. - С. 133.

77

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

выходит за рамки настоящей работы. Однако какие бы варианты слов ни использовались авторами в контексте обозначенной нами проблемы, совершенно ясно, что они имеют в виду, говоря о «национальном» и «религиозном» как факторах общественно-политического развития. Под первыми, как правило, понимаются этногосударственные различия, а под вторыми - духовное мировосприятие, основанное на вере в существование Бога или богов. (В соответствии со сказанным, слово «умма» в известном баасистском слогане: «Умма ‘арабиййа вахида зат рисала халида» всегда переводится как «нация», т.е. «Арабская нация едина, ее миссия - бессмертна».)

В среде мусульманских идеологов существует два основных взгляда на соотношение «национального» и «религиозного». Одни идентифицируют национальную общность с религиозной, утверждая, что «быть арабом - значит быть мусульманином и более других единоверцев нести ответственность за ислам». Другие отводят религии роль лишь одного из признаков национальной принадлежности1.

Еще в Средние века известный арабский историограф и философ ‘Абд ар-Рахман ибн Мухаммад ибн Халдун (13321406) в основу своей концепции исторического развития мусульманского общества и государства положил понятие «‘асабийа» (Ау^г.) - привязанность к своему роду-племени. В трактате «Мукаддима» он писал, что проповедь ислама не может быть успешной, если люди, к которым она обращена, не связаны узами асабийи1 2, и что без сплоченности народа «религиозная проповедь... не будет иметь успеха»3. Подобное тесное увязывание национального и религиозного факто-

1 См.: Современный национализм и общественное развитие зарубежного Востока. М.: Наука, 1978. - С. 257.

2 См.: Милославская Т.П., Милославский Г.В. Указ. соч. - С. 8.

3 Цит. по: Степанянц М.Т. Указ. соч. - С. 117.

78

Проблема «национального» и «религиозного»

ров нашло своих почитателей и своих противников в среде ранних муджадидов, мусульманских реформаторов. Они ру-ководствовавались идеями исламизма и национализма и заложили интеллектуальные основы освободительных движений. Это - арабские мыслители Джамал ад-дин ал-Афгани (1839-1898), ‘Абд ар-Рахман ал-Кавакиби (1849-1902), Мухаммад ‘Абдо (‘Абду, 1849-1905) и Мухаммад Рашид Рида (1865-1935), а также индийский просветитель Сайид Ахмад-хан Бахадур (1817-1898), пакистанский поэт и философ Мухаммад Икбал (1875-1938) и др.

Ал-Кавакиби исключал ислам из обязательных признаков национальной общности, он определял понятие «нация» (или «народ») не как «скопление спящих существ, совокупность рабов узурпатора-владельца», а как «общность людей, связанных общностью расы, языка, родины и прав»1. Мухаммад ‘Абдо считал национальную общность более низкой, по сравнению с религиозной, формой солидарности людей1 2 3. Сайид Ахмад-хан, живший в многоконфессиональной Индии и выступивший как провозвестник «мусульманского национализма», рассматривал мусульманскую общину Индии в качестве части индийской нации, а не как часть уммы . В 1884 г. в своей речи на конференции Индийской ассоциации в Лахоре он говорил: «... “индус” и “мусульманин” - чисто религиозные термины; индусы, мусульмане и даже христиане составляют нацию, поскольку живут в одной стране»4. Мухаммад Икбал писал: «. Аллах учит нас той истине, что ислам -

1 Абд ар-Рахман аль-Кавакиби. Природа деспотизма и гибельность порабощения / Пер. с араб. и исследование З.И. Левина. М.: Наука, 1964. - С. 92.

2 См.: Левин З.И. Реформа в исламе. Быть или не быть? Опыт системного и социокультурного исследования. М.: Ин-т востоковедения РАН; Изд. «Крафт+», 2005. - С. 96.

3 Там же. - С. 96.

4 Цит. по: Степанянц М.Т. Указ. соч. - С. 131.

79

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

это не национализм и не империализм. Это Лига Наций, признающих искусственные границы и расовые различия только для удобства общения, а не с целью ограничить возможности их представителей»1. По его мнению, «не общий язык, территория или экономические интересы составляют основу нашей национальности, а то, что мы все имеем определенное мировоззрение и творим одну и ту же историческую традицию...». «С точки зрения ислама, - считал он, - нация не является высшей формой политического развития, поскольку единые принципы исламского закона зиждутся на человеческой природе, а не на особенностях отдельного народа. Внутренняя сплоченность будет заключаться не в этнической, географической, языковой или социальной однородности, а в общности религиозного и политического идеала или в психологическом факторе “единомыслия”»1 2. Рашид Рида считал, что интересы арабов и в национальном, и в религиозном отношении совпадают. «Когда же они расходятся, - заявлял он, - тогда я должен поставить обязательства, налагаемые на меня моей верой, впереди интересов моего народа»3 4. «Отец Пакистана» Мухаммад ‘Али Джинна (1876-1948) к особым признакам нации относил «культуру и цивилизацию, язык и литературу, искусство и архитектуру, имена, названия, представление о ценностях, законы и мораль, обычаи и календарь,

4

историю и традиции» .

1 Iqbal M. The Reconstruction of Religious Thought in Islam. Lahor, 1954. - P. 159.

2 Цит. по: Степанянц М.Т. Указ. соч. - С. 134.

3 Цит. по: Левин З.И. Указ. соч. - С. 137.

4 Цит. по: Пруссакова Н.Г. Концепция «мусульманской нации» и «исламского государства» в идеологии движения за образование Пакистана (по работам индийских и пакистанских публицистов и историков) // Ислам в истории народов Востока. (Сборник статей). М.: Наука, 1981. - С. 106.

80

Проблема «национального» и «религиозного»

Подобный разброс во мнениях в известной мере был обусловлен тем, что до конца XIX в. национальная идеология никогда не становилась главенствующей в общественном сознании, религиозно-политических движениях и государственной политике стран мусульманского мира. Национализм, отмечал исследователь данного вопроса З.И. Левин, был чуждым явлением для мусульманского миропонимания. «И не только потому, что исламское общество еще и в новое время находилось в плену традиционных представлений, а национализм был нововведением, исходившим от “нечестивого” Запада. Он был чужд мусульманскому миру также и потому, что в XIX в. - времени его появления в странах распространения ислама - там еще не было современных наций, не сложилось или почти не сложилось социально-экономических предпосылок для их формирования..

Идея национальной общности как принадлежности к отдельному народу оставалась недоступной для понимания народами мусульманских стран, поскольку эти народы считали себя всего лишь подданными халифа, но никак не представителями какой-либо нации. Характерно, что аналогичным образом арабы-христиане отождествляли себя не только с представителями своей конфессии, но и с европейской страной, где эта конфессия доминировала. Именно поэтому у православных арабов в конце XIX в. имелось четкое представление о российском подданнстве1 2, ибо отождествление с Россией проводилось именно по религиозному признаку.

Классическая исламская модель теократического государства (модель, отчасти присущая и христианству: «Несть ни эллина, ни иудея»), в которой национальным проблемам

1 Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. (Идейный аспект). М.: Наука, 1988. - С. 12.

2 Крымский А.Е. Письма из Ливана. 1896-1898. М.: Наука,1975. - С. 175.

81

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

как таковым не остается места, в период роста национальных движений (в XIX-XX вв.) деятелями этих движений, естественно, не могла быть признана. Это, конечно, не означает, что у мусульман совершенно отсутствовало осознание национальных различий внутри общины мусульман: обратившийся в ислам монгол не переставал быть таковым, однако в общественном представлении его этническая принадлежность затмевалась его причастностью к высшей форме единения людей - общему вероисповеданию. Известный американский исламовед Уильям Зартман отмечал, что в связи с тем, что «в исламе нет идеи государства», а важнейшие государственные функции находятся в руках Аллаха, именно умма составляет базовую социально-политическую единицу в мусульманском сообществе \ Такое положение сохранялось на протяжении многих веков, вплоть до начальных этапов борьбы народов Востока против колониализма, до тех пор, пока религиозный принцип продолжал оставаться главным объективным критерием, лежащим в основе дихотомии «свои - чужие».

Ислам, как последняя из религий откровения, в глазах его приверженцев всегда был единственным и эффективным идеологическим средством борьбы за независимость. Он представлялся «единственной силой, способной придать форму движению за переустройство жизни и духовное возрождение», мобилизовать массы на борьбу с европейцами и «продажными лидерами у себя дома»1 2. Один из первых реформаторов ислама, Ахмад ибн ‘Абд ал-Халим ибн Таймийа (12631328) считал, что мусульмане не обязаны сохранять единый

1 Zartman W.I. Pouvoir et l’etat dans l’Islam // Pouvoirs. P., 1980. -N 12. - P. 5.

2 Aruri N. Nationalism and Religion in the Arab World: Allies or Enemies // Muslim World. Hartford, 1977. - Vol. 67. - N 4. - P. 267.

82

Проблема «национального» и «религиозного»

халифат и одновременно могут править несколько имамов \ Некоторые более поздние исламские реформаторы использовали это положение для легитимизации мусульманских национальных государств. Ориенталист Джон Волль выделял три направления в попытках осмысления роли ислама в новейшей истории: 1) призыв возвратиться к первоисточнику, Корану и Сунне, и сторого следовать ему; 2) утверждение прав на толкование Священных текстов (иджтихад), в противовес следованию точкам зрения авторитетов (таклид); 3) подтверждение истинности и уникальности Корана . Хотя такое наднациональное явление, как панисламизм, отмечал другой исследователь, Н. Арури, казалось «несовместимым с национализмом на доктринальной почве, тем не менее оно совпадало с ним в оппозиции европейскому экспансионизму. Националистическая и религиозная солидарность придавали друг другу большую силу, выступая против буржуазного господства»3.

Положение резко изменилось в конце XIX в., когда мусульманские народы порознь вступили в освободительную борьбу против конкретных западных метрополий, в первую очередь британской и французской. В этих условиях борьба за независимость объективно могла вестись, прежде всего, под лозунгами достижения национально-государственного суверенитета. Т.П. и ГВ.Милославские отмечали, что «на рубеже нового и новейшего времени концепция “исламского единства” послужила фундаментом для двух противоположных по декларируемым целям течений общественной мысли - “исламской 1 2 3

1 Абдуллахи Ахмед ан-Наим. На пути к исламской реформации (Гражданские свободы, права человека и международное право) / Пер. с англ. О.Фадиной. М.: Музей и обществ. центр имени Андрея Сахарова, 1999. - С. 48.

2 Voll J.O. Renewal and Reform in Islamic History: Tajdid and Islah // Voices of Resurgent Islam. N.Y.: Oxford Univ. Press, 1983. - P. 35.

3 Aruri N. Op. Cit. - P.267.

83

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

солидарности” и “мусульманского национализма”. Оба течения в конечном счете являются различными формами религиозного национализма..поскольку и в том и в другом случае речь идет об интеграции части общества и противопоставлении ее обществу в целом на основе идеи о религиозной (или этнорелигиозной) исключительности. Эти течения могут быть отнесены к различным уровням национализма., “мусульманский национализм” к собственно национальному или субнациональному ., “исламская солидарность” - к наднациональному уровню»1.

В итоге, в общественно-политической мысли стран ислама сложились разные течения. В советском востоковедении было принято делить мусульманских идеологов-реформаторов на несколько групп: 1) тех, кто отдавал приоритет нации и национализму; 2) тех, кто отдавал первенство исламу и панисламизму; 3) тех, кто стремился установить некоторое соотношение между исламом и национализмом2. Однако на практике подобные приоритеты редко проявлялись в чистом виде: главенствующим фактором мог быть и национальный, и религиозный аспект. Так, например, когда в Египте в 1906-1910 гг. националистическое крыло руководства нуждалось в поддержке верующих масс, роль ислама в политической жизни резко возросла; в 20-30-е годы, напротив, усилилось влияние националистической идеологии в лице партии «Вафд»; в 40-е годы в стране получила широкую поддержку религиозная идеология «братьев-мусульман»; при «свободных офицерах» Г. А. Насера

националистическая политика вновь возобладала, но с прихо- 1 2

1 Милославская Т.П., Милославский Г.В. Указ. соч. - С. 9.

2 Левин З.И. Ислам и проблема арабского национализма // Современный ислам: Проблемы политики и идеологии. М.: Наука, 1982. - С. 180.

84

Проблема «национального» и «религиозного»

дом к власти Анвара Садата ислам снова занял в идеологии ведущее положение1.

Немецкий ориенталист М. Вольфсон выделил четыре типа проявления национализма у мусульманских народов: 1) «национализм самоопределения», т.е. борьба за достижение и последующая защита политического, экономического, социального и культурного суверенитета; 2) «интеграционный национализм», т.е. укрепление самостоятельного государства и ликвидация внутренних противоречий; 3) «репрессивный национализм», возникающий на почве социальных, этнических (в отношениях с национальными меньшинствами) и межгосударственных противоречий; 4) «миссионерский национализм», имеющий целью распространение своих идей. Арабский национализм, писал он, возник в виде первого из перечисленных типов национализма и являл собой концепцию своеобразного «лингвистического патриотизма», разработанную в трудах не мусульман, а арабов-христиан. Только потом для привлечения в движение широких масс был использован ислам. Именно так возникли течения, вдохновлявшиеся ал-Афгани и Мухаммадом ‘Абдо - основателями «панисламистского национализма самоопределения». К ним примкнули и представители светского «национализма самоопределения», такие как ал-Кавакиби и Рашид Рида. Позже арабский «национализм самоопределения» был секуляризован, в первую очередь, трудами Мустафы Саты’ ал-Хусри (1880-1968)1 2.

Лидеры первых националистических движений использовали религиозную риторику и стремились заручиться поддержкой мусульманских авторитетов и организаций в борьбе

1 Yapp M.E. Contemporary Islamic Revivalism // Asian Affairs. L., 1980. - Vol. XI. - Fart 2. - P. 195.

2 Wolfson M. Die Politische Funktionen der Religion // Dritte Welt. Meisenheim, 1978. - Jg. 6. - N 1. - S. 138-146.

85

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

против европейских стран. Это объяснялось тем, что национализм не имел тогда систематически разработанной идеологической основы, а религия мыслилась более эффективным средством воздействия на массы. Ал-Афгани и ‘Абдо даже «призывали инкорпорировать в ислам достижения современной физики и естественных наук, чтобы показать, что ислам не противоречит современности»1.

Арабские националисты, как отмечал З.И. Левин, «исходили из положения о том, что все граждане государства составляют единую нацию, должны пользоваться равными правами и обязанностями независимо от вероисповедания. Религиозная вера, по их мнению, - личное дело каждого, согласно установке - “Религия - для Бога, родина - для всех”» . Сирийский публицист ‘Абд ал-Хамид аз-Захрави писал: «Не должно быть так, чтобы государственная религия ислам стала причиной разобщенности между религиозными меньшинствами, мешала развитию чувства любви к нации и родине, стремлению работать для них»1 2 3. В основополагающем сочинении Мухаммада ‘Абдо «Рисалат ат-таухид» («Послание о единобожии») говорится, что ислам - это религия «прямо основанная» на признании мощи разума, и что Коран «запрещает нам слепую веру»4. Джамал ад-дин ал-Афгани горячо отстаивал тезис о том, что вероисповедная общность людей создает наиболее прочные связи между ними. По его мнению, мусульманин отвергает всякое иное проявление асабийи (чувства приверженности), кроме как исламской, кроме уз, которые связывают

1 Абдуллахи Ахмед ан-Наим. Указ. соч. - С. 74.

2 Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. - С. 15.

3 Там же. - С. 15.

4 Abduh M. The Teology of Unity. L., 1966. - P. 39, 40.

86

Проблема «национального» и «религиозного»

единоверцев1. «Мусульмане не знают иной истинной национальности, кроме своей религии», - писал он1 2.

В разное время и в разных частях исламского мира возникали многообразные формы правления. И еще в Средние века крупнейшие ‘улемы дебатировали вопрос относительно того, какое место должен занимать ислам в государственнополитической структуре мусульманских стран. Теоретик турецкого национализма Зия Гёкалп (Гёк Алп, 1876-1924), проанализировав все исторически сложившиеся к тому времени типы руководства уммой, классифицировал их следующим образом: 1) «халиф - правитель», когда халиф был не только имамом и муджтахидом, но и правителем (период «праведных» халифов); 2) «правитель - халиф», когда халиф оставался еще имамом и правителем, но уже не был муджтахидом (султаны Османской империи); 3) правитель формально не обладает ни прерогативами халифа, ни имама, когда функции светского главы и религиозного лидера разделены (период господства тюрков-сельджуков)3. В итоге предпочтение было отдано постулату, согласно которому законной считается всякая власть, если она соблюдает шариат и приемлется народом. Эта точка зрения отстаивалась в Средние века многими религиозными авторитетами, в том числе ал-Маварди (974-1058), ал-Багдади (? - 1037 г.), ал-Газали (1058-1111) и Ибн Джама’а (1241-1333).

Ослабление авторитета османских султанов-халифов и последовавшая вслед за этим полная утрата ими реальной власти, образование новых политически независимых госу-

1 См.: Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. - С. 77.

2 Цит. по: Степанянц М.Т. Указ. соч. - С. 118.

3 Gokalp Z. Turkism, Nationalism and Western Civilisation. N.Y., 1959. - P. 230-232.

87

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

дарств вновь вызвали полемику по данному вопросу. Большинство мусульманских просветителей не оперировали таким понятием, как «панисламизм». Они считали, что в мусульманских странах ислам и так является господствующей религией, и о каком-либо экспансионизме речь не должна вестись по определению. Главенствующей целью, которой руководствовались эти реформаторы, была борьба всех мусульманских народов за суверенитет и освобождение от колониализма (в те годы, в первую очередь, британского). Они не могли не учитывать сложившихся реалий и, игнорируя эт-нонациональные особенности государств исламского мира, выступать за создание новой централизованной исламской империи по подобию Арабского халифата. Предложения тем не менее высказывались разные.

Ал-Афгани ратовал за создание «Исламского Союза» («Иттихади ислам»), причем такого, который должен носить исключительно духовный характер и ни в коем случае не подразумевать государственно-политического объединения всех мусульманских стран. Рашид Рида в своем известном трактате «Ал-хилафа ау ал-имамат ал-узма» («Халифат или великий имамат») выступал за восстановление халифата как ассоциации братских мусульманских стран. Это позволит мусульманам, считал он, занять достойное место среди народов мира1. Будучи сторонником концепции, согласно которой идеи национализма составляют основу исламского государства, он, как и ал-Афгани, полагал, что халифат нужен мусульманам как символ их духовного единства, как инстанция, контролирующая исполнение предписаний шариата1 2. Как символ исламского единства виделся халифат и идеологу

1 См.: Левин З.И. Реформа в исламе. Быть или не быть? - С. 131.

2 См.: Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. - С. 85.

88

Проблема «национального» и «религиозного»

«братьев-мусульман» Хасану ал-Банне (1906-1949)1. ‘Абд ар-Рахман ал-Кавакиби допускал возможность передачи власти арабскому халифу, который должен воплощать в себе религиозный авторитет1 2. Наджиб Азури, впервые открыто выступивший с требованиями вывести из состава Османской империи арабские страны, соглашался с ал-Кавакиби, оговариваясь при этом, что между духовными и светскими сферами должна проходить четкая грань3.

Любопытный проект много позже предлагался алжирским идеологом национализма Малеком Беннаби (1905-1973). Он выступал с идеей создания исламской федерации по типу Британского содружества наций. В ее состав должны были войти пять регионов, каждый из которых характеризовала некая собственная историческая, экономическая и политическая общность: Черная Африка, Арабские страны, «Иранский регион» (Иран, Афганистан, Пакистан), Малайзия (Индонезия и Малайзия), а также Китайско-Монгольский регион4.

Вместе с тем, планы какого-либо объединения мусульманских государств на традиционной основе со стороны некоторых ‘улемов подвергались бескомпромиссной критике. Так, авторитетный азхаритский шейх ‘Али ‘Абд ар-Разик (‘Абдурразик) (1888-1966) в вышедшем в свет в 1925 г. трактате «Ал-ислам ва усул ал-хукм» («Ислам и принципы власти») писал: «Мы не нуждаемся в халифате ни при решении вопросов нашей религиозной жизни, ни в светских делах, так как халифат всегда был несчастьем для мусульман, источни-

1 Rosenthal E. Islam in the Modem National State. Cambridge (Mass.), 1965. - P. 29.

2 Абд ар-Рахман аль-Кавакиби. Указ. соч.

3 См.: Aruri N. Op. cit. - P. 270.

4 Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. - С. 89-90.

89

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

ком зла и коррупции»1. Он призывал единоверцев «уничтожить старые порядки» и построить новое государство, используя передовой опыт других народов1 2. За эти взгляды ‘Абд ар-Разик был привлечен к суду, признан виновным в ереси и исключен из числа ‘улемов ал-Азхара.

Не было единогласия и относительно формы правления в освободившихся мусульманских государствах. Например, М. Икбал считал, что духу современного ислама более соответствует демократическая республика3. Иных взглядов придерживался Абу-л-‘Ала Маудуди. В книге «Ислам и современная цивилизация» он писал, что западная «демократия противоречит нашей вере»4. Считая, что национализм, отдающий предпочтение той или иной нации, неизбежно ведет к войнам и к порабощению одного народа другим, Маудуди утверждал, что ислам и национализм по духу и целям прямо противоположны друг другу: «Конечная цель ислама - мировое государство, в котором будут ликвидированы расовые и национальные предрассудки; все человечество образует единую культурную и политическую систему, где все получат равные права и равные возможности»5 6. Вот почему, по его мнению, «ислам враждебен любому виду национализма, будь то индийский или так называемый мусульманский национализм» .

По мнению видного иранского философа Сейида Хос-сейна Насра, подобные споры схоластичны. Для мусульманина история является не более чем чередой случайных со-

1 Цит. по: Nuseibeh H.Z. The Ideas of Arab Nationalism. N.-Y., 1956. - P. 153.

2 См.: Adams Ch. Islam and Modernism in Egipt. L., 1933. - P. 226.

3 Iqbal M. Op. cit. - Р. 157.

4 Цит. по: Tibbi, Bassam. The Challenge of Fundamentalism. Political Islam and New World Disorder. Berkeley etc. 1998. - P. 187.

5 Цит. по: Степанянц М.Т. Указ. соч. - С. 118.

6 Там же. - С. 136.

90

Проблема «национального» и «религиозного»

бытий, которые не оказывают никакого влияния на вечные принципы ислама. Поэтому верующий более заинтересован в познании и реализации этих принципов, а не в появлении чего-то нового: «Символ исламской цивилизации не несущий свои воды поток, а куб Ка’ абы, чья стабильность олицетворяет вечный и неизменный характер ислама»1. Примечательно, что схожие воззрения, в виде различных концепций национально-культурной самобытности, быстро заполнивших сложившийся в освободившихся странах «опасный культурный вакуум», высказывались и представителями «озападненной» интеллигенции1 2.

Сильный удар по исламской солидарности был нанесен в 1914 г, когда Османская империя, один из главных оплотов ислама, втянулась в баталии между европейскими державами на стороне Германии и Австро-Венгрии. Эта политика не получила должной поддержки со стороны многих мусульманских лидеров, и призыв султана начать «священную войну» против «неверных» остался без ответа. Более того, на фронтах Первой мировой войны «мусульмане в рядах противоборствующих армий сражались друг против друга, плечом к плечу с “неверными”»3, а участники вспыхнувшей так называемой «арабской революции» в своей борьбе против турецких единоверцев нашли союзника в лице Британской империи4. В итоге ислам изменил представление о себе как о единственной политической силе, способной обеспечить освобождение мусульманского мира и эффективно противостоять угрозам Запада.

1 Nasr S.H. Science and Civilization in Islam. Cambridge, 1968. - P. 21.

2 См.: Maroun A. Un Islam crispe // Esprit. P., 1980. - a. 48. - N 1. - P. 32.

3 Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. 1988. - С. 79.

4 Подробней см.: Kramer M. Political Islam. Beverly Hills; L.: Sage, 1980. - The Washington Papers. - Vol. 8. - N 73.

91

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

После Первой мировой войны торжество Европы над исламским миром казалось полным и окончательным. Обширные территории Азии и Африки подпали под жесткий контроль европейских государств, а страны Закавказья и Средней Азии вновь оказались в сфере влияния Советской России. В итоге лишь два государства сохранили формальную независимость - Иран и Турецкая Республика, созданная на обломках расчлененной Севрским договором (10 августа 1920 г.) Османской империи.

После завершения Первой мировой войны главной политической целью арабского националистического движения была идея создания в Западной Азии «независимого Арабского государства в составе... стран Аравийского полуострова, Ирака, Палестины и Сирии». При этом отмечалось, что столицей его должна быть не Мекка, а Дамаск, «чтобы Арабское государство не имело религиозного мусульманского характе-ра»1. Проводником этих идей в Ираке стала созданная в 30-е годы панарабская организация «Нади ал-Мусанна» («Клуб Мусанны»), названная так в честь Мусанны ибн ал-Хариса (? - 636 г.), одного из первых мусульманских полководцев. Однако мандатная система расчленила Арабский Восток на ряд зависимых государств, каждое из которых начало собственную борьбу за суверенитет. На базе этой борьбы окреп такой распространенный вид лояльности, как национальногосударственный. Однако главными течениями в освободительной борьбе арабов оставались светский национализм и совокупность мусульманских движений (таких как вахха-бизм)1 2. Характеризуя особенности процессов освобождения от

1 Мирский Г.И. Ирак в смутное время 1930-1941 гг. М.: Изд. восточной лит-ры, 1961. - С. 120.

2 Carre O. L’Islam politique dans l’Orient arabe // Futuribles. P., 1978. - N 18. - P. 751.

92

Проблема «национального» и «религиозного»

влияния религии, происходивших в мусульманских странах, З.И. Левин отмечал, что «...в отличие от Европы, где секуляризация была функцией естественного развития буржуазного общества, на Востоке она является производной от форсированной модернизации и вызывает упорное сопротивление во многом еще традиционного восточного общества»1.

Автор книги «Ислам в секулярной Индии» Мушир ул-Хак писал, что мусульманские идеологи придерживаются разных взглядов на секуляризм. Ортодоксы отбрасывают се-куляризм, видя в нем лишь олицетворение неверия и нерелигиозности, модернисты признают его, поскольку он не отвергает религиозной веры, большинство же ‘улемов воспринимают секуляризм как действенное средство по нейтрализации государственных акций в религиозных вопросах1 2.

Одним из самых авторитетных мыслителей и идеологов светского течения в арабском национализме в новейшей истории был Саты’ ал-Хусри. Он исключал ислам из главных формообразующих признаков нации: «Нация - это социальный организм, характеризующийся жизнью и чувствами. Жизнь нации - ее язык, чувства - ее история»3. В философском плане в учении ал-Хусри налицо было стремление поставить на место ислама «религию арабизма» («дин ал-‘уруба»). Вместе с тем он рассматривал ислам в качестве важного элемента культурной эволюции арабской нации, а огромную историческую ценность Корана видел в поддержании лингвистического единства и сохранении арабской нации4.

1 Левин З.И. Реформа в исламе. Быть или не быть? - С. 19-20.

2 Mushir-ul-Haq. Islam in Secular India. Simla, 1972. - P. 16-17.

3 Тихонова Т.П. Светская концепция арабского национализма Саты аль-Хусри. М.: Наука, 1984. - С. 38.

4 Тихонова Т.П. Секуляристское течение в арабском национализме // Народы Азии и Африки. М., 1981. - № 2. - С. 84.

93

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

Значительным толчком к развитию секуляризма в арабской общественной мысли послужил упоминавшийся трактат ‘Абд ар-Разика «Ислам и принципы власти». В ней автор утверждал, что Пророк был не главой государства, а только религиозным и духовным лидером уммы. ‘Абд ар-Разик выступал за создание светского государства, оправдывая это тем, что изначально «исламское» государство существовало не в религиозной форме. «Все, что ислам дал в виде закона, - писал он, - и все, что Пророк предписал в качестве правил поведения и моральных принципов, не имеет ничего общего с методами политической власти или нормами светского государства... Это было только религиозным кодексом, связанным исключительно с поклонением Богу»1. «Естественным следствием подобного тезиса, - отмечал современный мусульманский мыслитель профессор Абдуллахи Ахмед ан-Наим, - было признание за современными мусульманскими обществами права создавать любые системы власти, какие представлялись им подходящими в теперешних условиях»1 2.

Подобный подход неоднократно подвергался критике. В частности, по замечанию пакистанского философа профессора Фазлура Рахмана, «настоящий секулярист сталкивается со сложной проблемой, связанной с необходимостью доказать недоказуемое, а именно, что Мухаммад, когда он выступал в роли законодателя и политического деятеля, действовал вне сферы религии и выполнял чисто светскую роль»3. В то же время Рахман указывал, что ‘улемы не могут вносить вклад в процесс модернизации, поскольку в силу своего образования не только ограничены рамками традиции, но и зачастую не могут понять суть проблем4.

1 Цит. по: Степанянц М.Т. Указ. соч. - С. 112.

2 Абдуллахи Ахмед ан-Наим. Указ. соч. - С. 56.

3 Rahman F. Islam. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1979. - P. 229.

4 См.: Абдуллахи Ахмед ан-Наим. Указ. соч. - С. 75.

94

Проблема «национального» и «религиозного»

«Как ни покажется это парадоксальным, - отмечал З.И. Левин, - но “обмирщение” ислама (разумеется до известных пределов, поставленных характером религии откровения) облегчено признанием неразрывности духовного и мирского в исламе. Эта неразрывность такого свойства, что мирская жизнь оказывается единственным и, безусловно, необходимым этапом на пути мусульманина в рай. В этом сходятся все, исключая мистиков, авторитеты мусульманского богословия. Религиозная вера как бы полностью абсорбируется общественным бытием, что находит отражение в огромном унифицирующем влиянии мусульманского ритуала и права на общественную жизнь мусульман всего мира.

(В отличие от этого в христианстве, как известно, духовное и мирское разъединены, церковь руководит духовной жизнью верующих, государство - мирской.)»1. Тем не менее, как считает ан-Наим, «маловероятно, что большинство мусульман навсегда примут секуляризацию общественной жизни»1 2 3.

Наиболее яркое воплощение политика секуляризации нашла в послевоенной Турции. Энергичные действия Мустафы Кемаля Ататюрка дали возможность этой стране «отвергнуть европейское господство и воспринять европейскую цивилизацию», что стало «поворотным пунктом, сравнимым одновременно и с взятием Константинополя, и с поражением под Веной» .

На раннем этапе кемалистское движение самовыражалось почти исключительно посредством мусульманской фразеологии: оно было полно заявлениями о необходимости освобождения «исламских земель и народов» от иноземных за-

1 Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. - С. 45.

2 Абдуллахи Ахмед ан-Наим. Указ. соч. - С. 57.

3 Луис Б. Ислам и Запад / Пер. с англ. С. Кулланды. М.: Библейскобогословский ин-т Св. Апостола Андрея, 2003. - С. 53.

95

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

хватчиков. Однако позднее, с укреплением позиций национальной буржуазии, стали усиливаться националистические настроения, обозначился отход от идеалов панисламизма. Характеризуя атмосферу, сложившуюся в 30-е годы, Джавахар-лал Неру писал: «Старый панисламистский идеал потерял всякое значение; халифата не существовало, и каждая мусульманская страна, а больше всех Турция, со всей страстью занимались своими национальными проблемами, мало интересуясь судьбой других мусульманских народов. Национализм был фактически господствующей силой в Азии»1. В итоге, Ата-тюрк слыл образцом для подражания в среде империалистических лидеров. Но вместе с тем провозглашенный им курс на деисламизацию и «вестернизацию» государства быстро обеспечил ему место в демонологии мусульманских радикалов как предателя. Как писал известный английский ориенталист Бернард Льюис (Луис), «победы Кемаля и затем кемализма были в каком-то смысле парадоксом, в котором первая решительная победа над европейской державой и брошенный Европе вызов соединились с решительными шагами к окончательному принятию европейской цивилизации. Мусульманский радикализм сегодня представляет собой в чем-то сходный парадокс: отрицание и отторжение европейской и - шире - западной цивилизации в сочетании с новой масштабной миграцией мусульман в Европу, а также в Америку» .

Показательными в этом смысле являются воззрения членов «Ассоциации братьев-мусульман» («Гама’а (Джама’а) ал-ихван ал-муслимин»), возникшей в 1928 г. в Египте. Идеолог «братьев», Хасан ал-Банна, воплотил свои идеи в созданной им теории «национализма ислама» («каумийа ал-

1 Неру Дж. Открытие Индии. М.: Изд. иностранной литературы, 1955. - С. 377.

2 Луис Б. Указ. соч. - С. 69.

96

Проблема «национального» и «религиозного»

ислами»), «Мусульманская нация с точки зрения ислама, -писал он, - составляет единую нацию, объединяющую братьев по вере»1, «Национализм ислама» ал-Банны базировался на трех принципах: вера в Бога, гуманизм и всемирность (‘аламийа). Он делая различие между национализмом (кау-мийа), как преданности народу, и патриотизмом (ватанийа), как облеченной в религиозную оболочку преданности отечеству, полагал, что «национализм без религии невообразим»1 2, Исходя из этой посылки, «братья-мусульмане» считали, что «ислам - это родина и гражданство» («ал-ислам ватан ва джинсийа»), все мусульмане - единая нация (ал-муслимин джами ’а умма), а исламский мир - единое «исламское отечество», Отсюда следовал вывод: «Каждый мусульманин принадлежит двум отечествам - отечеству “телесного рождения” и духовному исламскому отечеству»3,

Идеологи «братьев-мусульман» разделяли исторические задачи, стоящие перед национализмом и исламским единством, на два этапа, Примирение арабизма и исламизма они видели в последовательном осуществлении целей сначала арабского, а затем мусульманского единства, Ал-Банна, исходя из принципа, что «арабы - нация ислама, а народы их разные», в качестве первого шага на этом пути рассматривал освобождение всех мусульманских народов, а в качестве второго -союз арабских народов на основе единства языка, религии и соседства, Реализация подобной стратегии, считал он, должна привести к возрождению славы ислама и единению исповедующих его народов4,

1 Цит, по: Милославская Т,П, Деятельность «братьев-мусульман» в странах Востока // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока, Сборник статей, М,: Наука, 1982, - С, 9,

2 Там же, - С, 9,

3 Цит, по: Милославская Т,П,, Милославский Г,В, Указ, соч, - С, 14,

4 См,: Милославская Т,П, Указ, соч, - С, 10,

97

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

В декларации «братьев-мусульман» 1945 г. под названием «Да’аватуна» («Наш призыв») ислам был объявлен уникальным и универсальным общественным порядком, определяющим все аспекты человеческой жизни. «Ислам - это вера и ритуал, родина и нация, дух и дело, религия и государство, Коран и меч»1. «Братья» считали, что ислам вбирает в себя нации, подобно тому, как общество вбирает в себя семьи своих граждан. В национализме они видели фактор, ведущий к разобщению мусульман, «растаскиванию» верующих «по национальным квартирам»1 2. По их мнению, для мусульманина страна, гражданином которой он является, это лишь «малая родина». При этом возрождение каждой мусульманской страны - есть одна из составных частей мусульманского патриотизма, предварительное условие для всеобщего благоденствия в рамках исламской родины.

Теоретики панисламизма, такие как ал-Банна и Абу-л-‘Ала Маудуди, подчиняли национализм религиозной идеологии: «Наш принцип, - писал Маудуди, - это подчинение Аллаху, а не секуляризм, планетарная община, а не ограниченный национализм, суверенная власть Бога и халифат, а не суверенная власть народа или правления масс»3. Симбиоз арабского национализма и ислама, по мнению исламистов, должен основываться на признании первым второго в качестве ведущего компонента духовного наследия арабов, а вторым первого - в качестве идеологии, подчеркивающей особое положение арабской нации среди других народов мира. При этом указывалось, что данная констатация напрямую вытека-

1 Цит. по: Mitchell R.P. The Society of the Muslim Brothers. L., 1969. - P. 233.

2 См.: Левин З.И. Реформа в исламе. Быть или не быть? - С. 137.

3 Цит по: Левин З.И. Там же. - С. 181.

98

Проблема «национального» и «религиозного»

ла из коранического положения о ниспослании Священного писания арабам на их родном языке (Коран, 16:103; 26:195)\ Однако проблема взаимоотношений панарабизма и панисламизма оставалась: панарабизм как политическое движение, преследующее цели преобразования национального общества, не совпадал с панисламизмом, ставящим задачу укрепления исламского единства независимо от национальной принадлежности. Ал-Банна попытался внести ясность в этот вопрос. Он утверждал, что арабское единство представляет собой важное условие возрождения славы исламской религии, укрепления мусульманской государственной системы и консолидации сил мусульман, что долг каждого мусульманина -трудиться во имя спасения и возрождения арабского единства и что ислам как система религиозных ценностей не противоречит патриотизму и национализму. В идеологии «братьев-мусульман» полностью отрицаются как космополитизм, так и национализм, как концепции, противоречащие исламу1 2. Вместе с тем ал-Банна возвращался к идее космополитизма, но уже на основе ислама. Сущность арабизма, по мнению ал-Банны, была воплощена в арабском языке. В качестве доказательства он ссылался на слова Пророка: «Арабизм - это, прежде всего, язык», «Арабы не обладают какими-то высокими достоинствами, они только лучше, чем кто-либо из других народов усвоили религию»3. Именно поэтому арабы в глазах «братьев» - это «мужи и стражи ислама», которые рассматривают арабское единство в качестве предпосылки для единства исламского, причем основу арабского единства должна со-

1 Тума. Э. Ал-харакат ал-иджтимаийа фи-л-ислам. Бейрут, 1980. - С. 45.

2 Ад-Дусуки А. Фикрат ал-каумийа инда-ал-ихван ал-муслимин // Афак арабийа. № 3. Багдад, 1977.

3 Аl-Banna H. Five Tracts of Hasan al-Banna (1906-1949): A selection from «Majmuat Rasail Imam al-Shahid Hasan al-Banna». Berkeley, 1975. - P. 54.

99

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

ставлять вера. В идеале же в исламском обществе должен царить принцип абсолютного равенства: не должно быть никаких расовых, национальных и иных различий, а богатство должно принадлежать всей нации1. Соотношение между арабским национализмом и исламом ал-Банна определял так: «Воистину умма создала нацию из ее языка, религии, обычаев, культуры... и каждый представитель уммы является хранителем земли, на которой он родился, и по отношению к ней он является египтянином, сирийцем, иракцем. Он член этой великой уммы, которую объединяют язык, религия, общие чувства. и он араб в этой умме»1 2.

Подобные этим взгляды не разделялись той частью мусульманских идеологов и политических лидеров, которые отдавали предпочтение националистическим концепциям развития стран исламского мира. Арабские националисты критиковали «мусульманских ретроградов», призывавших к сплочению мусульманского сообщества без учета национальных интересов различных народов. Они выступали против государствообразующей функции ислама, но поддерживали его как феномен культуры. «Арабские лидеры, - отмечал современный исследователь Н. Арури, - выработали нелегкий компромиссный союз между национализмом и религией, в котором ислам рассматривается не как идеология, а как орудие реализации политической власти и осуществления внешнеполитического курса»3.

В практическом плане проблема соотношения национального и религиозного нашла яркое освещение в 30-40-е годы, в ходе развернувшейся полемики по поводу необходимости и принципов раздела Британской Индии, приведшего в итоге к об-

1 Язди И. До магале дар баре-йе эгтесад-е эслами. Техран, 1979. - С. 7.

2 Цит. по: Милославская Т.П., Милославский Г.В.. Указ. соч. - С .14.

3 Aruri N. Op. cit. - P. 278.

100

Проблема «национального» и «религиозного»

разованию двух независимых государств - Индийского Союза и Пакистана (1947).

Концепции индуистского и мусульманского коммуна-лизма базировались на принципах, согласно которым было возможным «наделять религиозную общность чертами национальной общности»1. «Отец Пакистана», лидер Мусульманской лиги Мухаммад ‘Али Джинна в обстановке противостояния индусов и мусульман Индии в 20-е годы заявлял: «Моя культура, мои идеалы государственного устройства, образ жизни полностью синтезируются в исламе. Что касается Аллаха..., то я, в конечном счете, мусульманин., но что касается свободы Индии и ее благосостояния, то я., в конечном счете, не кто иной, как индиец»1 2 3. Он следующим образом характеризовал национально-религиозную ситуацию, сложившуюся на Индостане: «Индия населена двумя народами, отличающимися друг от друга происхождением, традициями и образом жизни так же, как и разные народы Европы. Разница между индусами и мусульманами не только в религии, но и в праве и в культуре. Индуизм характеризуется таким феноменом, как каста, которая лежит в основе религии и социальной системы. Напротив, ислам основывается на концепции равенства людей» . В 1944 г. в своем письме к Махатме Ганди Мухаммад ‘Али писал: «Мы утверждаем, что мусульмане и индусы - две нации в полном смысле слова. Мы - нация, насчитывающая сто миллионов и, что еще важнее, имеющая свою культуру и цивилизацию, язык и литературу, искусство и архитектуру, имена и названия, представления о ценностях,

1 Гордон-Полонская Л.Р. Мусульманские течения в общественной мысли Индии и Пакистана. (Критика «мусульманского национализма»). М.: Изд. восточной литературы, 1963. - С. 214.

2 Цит. по: Iqbal A. Life and Time of Muhammed Ali. Dehli, 1979. - P. 145.

3 Цит. по: Пруссакова Н.Г. Указ. соч. - С. 101.

101

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

законы и моральные нормы, обычаи и календарь, историю и традиции, склонности и амбиции, короче говоря, у нас свой собственный, особый взгляд на жизнь. По всем законам международного права мы - нация»1. Наряду с этим он подчеркивал, что «Пакистан ни в коем случае не будет теократическим государством, управляемым лицами духовного звания.. ,»1 2.

Мухаммад Икбал считал, что «национализм встал перед мусульманами как самостоятельная проблема только в странах, где они оказались в меньшинстве. В странах с мусульманским большинством национализм и ислам вполне идентичны, а в странах, где мусульмане составляют меньшинство, их требование самоопределения как культурного объединения вполне оправдано»3. Еще в 1909 г. Икбал следующим образом доказывал верность идеи религиозно-общинного сепаратизма в Индии: «Я сам считал, что религиозные различия должны исчезнуть в этой стране, и даже сегодня в личной жизни руководствуюсь этим принципом тем не менее, я полагаю, что и индусам и мусульманам желательно сохранить свои национальные особенности. Мечта о единой индийской нации -прекрасная мечта, поэтически притягательная, но она, принимая во внимание современные условия и стихийные тенденции, проявившиеся в обеих общинах, неосуществима»4.

Пакистанский профессор ‘Али-хан Шафик причислял мусульман всего мира к одной и единой нации: «Концепция нации в исламе, - писал он, - определяется равенством и братством людей. Ислам - это вера в единого Бога, чистота души, добродетель действий и праведность. Все, кто привер-

1 Цит. по: Степанянц М.Т. Указ. соч. - С. 135.

2 Там же. С. 112; См. также: Каид-и азам Мухаммад Али Джинна (1876-1948) / Отв. ред. Ю.В.Ганковский. М.: Институт востоковедения РАН, 1995.

3 Цит. по: Гордон-Полонская Л.Р. Указ. соч. - С. 212.

4 Цит. по: Степанянц М.Т. Указ. соч. - С. 133.

102

Проблема «национального» и «религиозного»

жен этим идеалам, составляют одну нацию, а кто не приемлет этого, образуют другую, противостоящую исламу»1. А другой пакистанский исследователь, Башир Ахмад Дар, отмечал, что «ислам не дал мусульманам раствориться в индуизме... Мы осознали себя нацией не потому, что мы во всех отношениях отличаемся от индусов, а потому, что мы мусульмане. Ислам спас нас от уничтожения как нации»1 2.

Призывы к разделу Индии на основе концепции «двух наций» решительно отвергались сторонниками сохранения единого государства: «Из двух братьев, - по мнению Джавахар-лала Неру, - один может быть индусом, а другой мусульманином, следовательно, они будут принадлежать к разным нациям. Бенгальский мусульманин и бенгальский индус, живущие вместе, говорящие на одном языке, следующие одинаковым традициям и обычаям, принадлежат к разным нациям. Все это было очень трудно понять - это казалось возрождением каких-то средневековых теорий»3 4. Отметая довод о том, что единая религия является неотъемлемым признаком нации, первый президент независимой Индии Раджендра Прасад (1884-1963) отмечал, что ни по одному параметру мусульмане и индусы не могут считаться двумя различными нациями, что ислам в Индии принял индусскую окраску, а мусульмане, со своей сторо-

4

ны, придали новые оттенки индуизму .

Видный политик Абу-л-Калам Азад в книге «Индия добивается свободы» не признавал религию основополагающим признаком нации. Ссылаясь на исторический опыт развития мусульманских государств, он писал: «.Ислам пытался создать общество, стоящее выше расовых, лингвистиче-

1 Цит. по: Пруссакова Н.Г. Указ. соч. - С. 105.

2 Там же. - С. 102.

3 Неру Дж. Указ. соч. - С. 425.

4 См.: Пруссакова Н.Г. Там же. - С. 104.

103

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

ских, экономических и политических границ. Однако история показала, как ислам был вынужден признать себя бессильным объединить все мусульманские страны в одно государство лишь на основании религиозного единства»1. Эту точку зрения много лет спустя поддержал историк Моин Шакир. По его мнению, хотя доктрина «двух наций» и показала свою жизнеспособность при создании Пакистана, она же потерпела полный крах с самоотделением от него Народной Республики Бангладеш (1971): «Религия не может консолидировать политическое единство людей, которые разнятся в культуре и подвергаются экономической эксплуатации во имя религии», - резюмировал ученый1 2 3.

Характерно, что именно в год распада колониальной Индии на Индийский Союз и Пакистан (1947) в Дамаске прошел учредительный съезд общеарабской националистической партии «Возрождение» («Хизб ал-Ба’с», или Баас). Она была создана группой арабских интеллигентов во главе с Мишелем Афляком, Салах ад-дин Битаром и Заки Арсузи. В 1954 г. Баас слилась с сирийской Арабской социалистической партией, и это объединение получило общее название: «Хизб ал-Ба’с ал-‘араби ал-иштираки» - Партия арабского социалистического возрождения (ПАСВ). В том же году региональная организация Баас появилась в Ираке.

Говоря о начальном этапе деятельности Баас (конец 40-х годов), УК.Смит отмечал, что националисты хорошо знали против чего им следует бороться, но они не знали - за что . М. Б. Пиотровский, характеризуя деятельность первых баасистов, также писал, что этих «борцов за арабское возро-

1 Азад, Абул Калам. Индия добивается свободы. Автобиографический очерк. М.: Изд. иностранной литературы, 1961. - С. 318.

2 Цит. по: Пруссакова Н.Г. Указ. соч. - С. 107.

3 Smith W.C. Islam in Modem History. Princeton, 1957. - Р. 82.

104

Проблема «национального» и «религиозного»

ждение не очень волновали... такие тонкости, как что именно они возрождают; они были увлечены общим подъемом нации, их заботило ее настоящее и будущее, а не ее история». Ислам воспринимался баасистами «как тормоз или, по крайней мере, как нечто безразличное для прогресса». «Отцы-основатели» Баас рассматривали ислам как религию, олицетворяющую отсталость арабов, их косность. Их основной лозунг - «Религия - Аллаху, родина - всем!»1. Националисты противопоставляли религиозной общине нацию, универсализму ислама - национальные рамки, суверенитету почитателей Аллаха - суверенитет национальной общности, шариату - законотворчество людей, государству и обществу на исламской основе - секулярное общество и секулярное государство1 2.

Мишель Афляк (1910-1989), как и многие реформаторы, поначалу рассматривал ислам лишь как олицетворение исторического наследия арабов, а главной и определяющей платформой в идеологии ПАСВ считал национализм3. Он изображал ислам не как божественное откровение, а как составную часть фундамента арабизма4, говорил, что ислам -это наследие и для арабов-христиан, и в этом смысле не бывает араба-немусульманина5. В 70-х годах взгляды М. Афляка на место и роль ислама в современном арабском обществе претерпели некоторые изменения. В сборнике его речей «Ал-ба’с ва-т-турас» («Баас и наследие»), вышедшем в свет в

1 Пиотровский М.Б. Концепция исторического наследия в идеологии иракской ПАСВ // Современный ислам: Проблемы политики и идеологии. М.: Наука, 1982. - С. 186-187.

2 Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. - С. 49.

3 См.: Binder L. The Ideological Revolution in the Middle East. N.Y., 1964. - P. 168.

4 См.: Arab Nationalism. An Anthology. Berkeley, Los Angeles, 1962. - P. 62.

5 См.: Пиотровский М.Б. Там же. - С. 187.

105

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

1976 г., отмечалось, что баасистское движение всегда характеризовалось положительным отношением к исламу, что ислам является сутью исторического наследия арабов, и что в его развитии видится «историческая миссия арабской нации»1. М. Афляк ставил в заслугу баасизму «новое прочтение ислама», суть которого состояла в том, что «ислам - это история, язык, философия, система ценностей и взглядов на мир арабской нации»1 2. Особенности арабского национализма генеральный секретарь Баас видел в том, что он не может быть отделен от ислама, так как эта религия не была привнесена в среду арабов извне. В отличие от этого, в Европу христианская религия оказалась привнесенной, и европейцы могли безболезненно отделять ее от национализма3. «Новое прочтение ислама» идеологами баасизма состояло и в том, что они приписывали первоначальному исламу революционную сущность, считая, что если бы не появление ислама, то арабы остались бы ограниченными «племенной психологией» и не составили бы «нацию-умму»4.

Завершение этапа национально-освободительной борьбы и переход к строительству и упрочению суверенных государств после Второй мировой войны вызвали изменения в соотношение национального и религиозного факторов в общественно-политической жизни мусульманских стран. «Если в период борьбы за независимость, - отмечал З.И.Левин, -все или почти все общественные классы и прослойки, на время оставив в стороне свои разногласия, выступали за на-

1 Цит. по: Пиотровский М.Б. Указ. соч. - С. 187.

2 Цит. по: Пир-Будагова Э.П., Гасанов Т.Б. Ислам и идеология Партии арабского социалистического возрождения // Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей. М.: Наука, 1986. - С. 84.

3 Там же.

4 Пиотровский М.Б. Там же. - С. 187.

106

Проблема «национального» и «религиозного»

циональные цели..., то в освободившихся странах национализм уже с позиций господствующей идеологии выражает себя в первую очередь в терминах политической и социальной регуляции, социальной и гражданской справедливости, государственно-национальной лояльности»1.

С началом национально-государственного строительства оказалось, что националистическая идеология сама по себе не всегда может разрешить все сложные этнические и межконфессиональные проблемы и обеспечить экономическое процветание молодых государств мусульманского мира. Национализм не обладал четко разработанной системой взглядов на принципы организации современных государств и общества, не имел позитивной программы разрешения социально-экономических проблем и сдерживал интеграцию мусульманских стран в мировое сообщество.

В 60-е годы националистов-романтиков и популистов периода национально-освободительной борьбы отчасти сменили пришедшие к власти националисты-прагматики. Правящие круги стали активней обращаться к исламским ценностям, «чтобы обрести дополнительные стимулы социальной и государственной консолидации, придать законный в глазах масс характер националистическим идеалам и политическим режимам»1 2.

Без добавочного заряда в виде религии и традиционализма не смогли обойтись и страны, где в качестве цели было провозглашено построение социализма (будь то его «арабская», а тем более «исламская» модели). Националистическая идеология здесь также оказалась недостаточной для воодушевления масс. Политические лидеры и теоретики национализма стали пропагандировать мысль о том, что между исла-

1 Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. - С. 17.

2 Там же. - С. 21.

107

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

мом и национализмом не существует антагонизма, что национализм и ислам нераздельны, что принцип суверенитета нации - кредо националистов - зафиксирован в Коране, где сказано: «Мы создали вас народами и племенами, чтобы вы знали друг друга» (49:13), «А если бы Аллах пожелал, он сделал бы вас одним народом» (16:9s)1. Приведенные айаты, замечает З.И. Левин, цитируют не только сторонники национализма, но и его противники, утверждающие, что Коран не содержит призывов к мусульманам стать националистами1 2. Тем не менее в итоге баасистский «светский национализм» в Ираке и Сирии оказался слабее, чем «исламский национализм» в Ливии или в предреволюционном Иране. Сочетание националистических и социалистических лозунгов (в насеровском или баасистском вариантах) увлекло массы, но вскоре оказалось, что и эта комбинация не обеспечивает достаточно успешного движения к созданию «справедливого общества»3.

Та часть арабских националистов, которая включала ислам в систему арабского национализма в качестве базы, на которой зиждется арабская культура, рассматривала ислам как одну из категорий, составляющих понятие «единая арабская нация». Другие полагали, что термин «ислам» в этом случае следует заменить более универсальным словом «религия» или выражением «вечные духовные ценности». В противном случае арабы, говорили они, исповедующие другие религии, в частности палестинские арабы-христиане, окажутся исключенными из сообщества «арабской нации». При всех подобных незначительных расхождениях во мнениях преобладающим

1 Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского.

2 Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. - С. 39, 215.

3 Мирский Г.И. Проблемы «исламской революции» // Современный ислам: проблемы политики и идеологии. М.: Наука, 1982. - С.33.

108

Проблема «национального» и «религиозного»

было суждение, что ислам, как и все религии, в истории выполняет прогрессивную миссию, способствуя самоутверждению личности и достижению человеческого счастья1.

Двойственным было и отношение к национализму со стороны идеологов исламизма: с одной стороны, они выступали в его поддержку, видя в национализме инструмент, служащий интересам мусульманских народов в их борьбе против Запада и «неверных»; с другой - они подвергали критике идеологию арабского национализма, ведущего к раздроблению уммы и ориентирующегося на создание светского государства1 2. «Важно различать ислам и исламский мир..., - отмечал Сайид Хоссейн Наср. - Эти понятия не идентичны и смешивать их ни в коем случае нельзя. Нельзя их и полностью разделять»3.

Как бы там ни было, главенствующее место ислама было зафиксировано в основополагающих актах подавляющего большинства государств арабского мира, обретших независимость после Второй мировой войны. Сначала ведущая роль ислама была отражена в египетской Конституции 1956 г. Первое заявление, обнародованное Революционным советом Йеменской Арабской Республики в сентябре 1962 г, констатировало, что революция была совершена во имя Аллаха и народа. Алжирская Конституция 1963 г объявляла ислам государственной религией, а во временной Конституции Сирии 1964 г. говорилось, что ислам является религией главы государства. Временная иракская Конституция 1964 г. содержала констатацию, что республика черпает основы своей демократии и со-

1 Muzikar J. Arabsky nacionalismus a islam // Kapitoly z dejin azi-jskeho nacionalismu. Praha, 1974. - S. 362, 366-367.

2 Левин З.И. Ислам и проблема арабского национализма. - С. 180.

3 Nasr S.H. Traditional Islam in the Modern World. L.- N.Y., 1987. - P. 300.

109

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

циализма «из арабского наследия и духа ислама» и т.д.1 Более того, некоторые правящие режимы (например, баасистские в Ираке и Сирии) стремились новаторски повторить опыт раннего ислама, в котором они видели «блестящее воплощение идеалов арабской нации и образец всей арабской революции»1 2.

Чешский исследователь Й. Музикарж на основе анализа политики Г. А. Насера в отношении ислама пришел к следующему выводу: «Включение ислама в политические программы и доктрины в качестве важного фактора характерно для большинства направлений и тенденций арабского национализма»3. Действительно, Насер причислял ислам к числу факторов, которые, наряду с социализмом, арабским единством, революционной практикой и современной наукой, были призваны способствовать созданию наилучших условий для жизни людей. Он говорил: «Наш социализм - научный. Это означает, что он основывается на науке, а не на анархии... Наш социализм не является ни материалистическим, ни марксистским. Мы никогда не говорили, что отвергаем религию, наоборот: наша религия - социалистическая». Аналогичное высказывание мы найдем и в выступлении перед алжирскими студентами (1963) А. Бен Беллы: «Наш социализм - научный, но его корни уходят в арабский ислам. Мы за научный социализм, но требуем одного: оставьте нам нашего Аллаха»4. М. Каддафи в «Зеленой книге» писал: «Единая религия может объединить в одно государство несколько наций. Если национальный дух оказывается сильнее религиозного духа, то борьба между различными нациями, до этого объединенных одной религией, усиливается, и каждая из этих наций добивается

1 См.: Сагадеев А.В. Ислам и Арабский Восток. Научноаналитический обзор. М.: ИНИОН АН СССР, 1980. - С. 17.

2 Carre O. Op. cit. - P. 756.

3 Muzikar Y. Arab nationalism and Islam // Archiv Orientalni. Praha, 1975. - Vol. 43. - N 3. - Р. 193.

4 Цит. по: Muzikar J. Arabsky nacionalismus a islam. - Р. 363, 378, 358.

110

Проблема «национального» и «религиозного»

независимости, возвращаясь к свойственной ей общественной структуре, а империя исчезает. Затем, когда религиозный дух одерживает верх над национальным духом, и разные нации объединяются под знаменем единой религии, происходит обратное^»1. Говоря об отношении ислама к национальным различиям и национализму, Я. Арафат отмечал: «Если национальные различия неестественно раздуваются в национализм, Ислам объявляет священную войну против этого, потому что именно национализм порождает тупой шовинизм, дикие предрассудки, безжалостный империализм. Но Ислам враждует только с национализмом, а не с национальностями. Отрицая национализм, Ислам хочет сохранения национальности и в равной мере против как запрещения национальности, так и раздувания ее значения против всякой меры»1 2.

Рост политического влияния ислама заставил активизировать свою политику в религиозной сфере лидеров формально секулярных арабских режимов. Эти действия проявились в акцентированных усилиях официальной пропаганды таких государств, как Ирак и Сирия, представить ислам в качестве ключевого звена панарабизма - идеологической основы ПАСВ. Обращение к исламской риторике лидеров государств, провозгласивших в качестве цели построение «арабского социализма», объяснялось их намерением не только нейтрализовать внутреннюю религиозную оппозицию, но и самим «монополизировать» ислам, чтобы иметь возможность выступать в качестве единственных компетентных его интерпретаторов3.

1 Аль-Каддафи М. Зеленая книга. Ч. 3. Общественный аспект Третьей Всемирной Теории. [Б.м, б.г.] - С. 36-37.

2 Цит. по: Лики Востока. СПб.: «Издат. дом “Нева”»; М.: «ОЛМА-ПРЕСС», 2000. - С. 185.

3 Voll J.O. Islam: Continuity and Change in the Modem World. Boulder, 1982. - P. 319.

111

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

Выступая с речью по случаю 17-й годовщины революции 8 марта 1963 г., тогдашний президент Сирии Хафез Асад говорил: «Наша партия, ПАСВ, действует во славу истории и традиций нашего народа и нашей нации. Как же мы можем направлять усилия на развитие нашей страны без опоры на ислам? Никто в нашей партии и в нашей стране не может действовать ни вне рамок интересов арабской нации, ни вне рамок ислама. Ислам - это послание Аллаха. И если мы, арабы, считаем ислам посланием Аллаха, то как же мы можем обходиться без него? Я верю в Аллаха и в ислам... Сирия останется величайшей крепостью, над которой будет гордо реять знамя ислама»1. «Сирия была и останется одним из факелов ислама и арабского национального движения», - заявлял Х. Асад1 2.

Премьер-министр Ирака (1965-1966) и идеолог Баас ‘Абд ар-Рахман ал-Баззаз определял арабский национализм как доктрину и движение, соединенные с исламом. Он считал искаженным представление, будто между арабским национализмом и исламом существуют противоречия, так как языковое и духовное единство арабов и общность их интересов не расходятся с положениями ислама. Ал-Баззаз усматривал полное совпадение между призывами, с которыми выступают арабские националисты, и тем, что получает одобрение в исламе3. (Характерно, что взгляд видного баасистского деятеля оказался схожим с озвученной ранее позицией официальных иранских лиц: министр иностранных дел Ирана (конец 40-х годов) ‘Али Асгар Хикмат

1 Цит. по: Сенченко И.П. Идейно-политические позиции духовенства Сирии в период обострения в стране политической ситуации // Совр. Ислам: Проблемы политики и идеологии. М.: Наука, 1982. - С. 231.

2 Там же, с.230.

3 Al-Bassas A. On Arab Nationalism. L., 1985. - P. 31, 40-41.

112

Проблема «национального» и «религиозного»

заявлял: «У мусульман один национализм и этот национализм -ислам, ибо для мусульман национализм - символ веры»1.)

После победы исламской революции в Иране (1979) обращение националистов к исламской риторике стало особенно интенсивным. И что любопытно: подлинные угрозы своему существованию, вплоть до начала активной деятельности международных «исламских» террористов, западный мир видел не в арабских странах, в которых проповедовались идеи исламского возрождения, а в Иране, никогда до того не участвовавшем в войнах против христианской Европы.

«Исламский бум» вызвал широкий поток публикаций, освещающих различные аспекты исламского влияния на внутреннюю и внешнюю политику мусульманских государств. Отмечалось, что в современной общественнополитической мысли мусульманских стран исламизм обрел различные идеологические и политические окраски: мистическую, фундаменталистскую, религиозно-реформистскую, либерально-реформистскую, светско-технократическую и даже «марксистскую». Однако наиболее распространенным в востоковедных и политологических исследованиях стало тройственное деление: фундаментализм - модернизм - секу-ляризм (или «западничество»)1 2. Одновременно с этим спал интерес к проблемам арабского национализма и панарабизма.

Поражение арабов в июньской (1967) войне с Израилем и выход Египта, который при президенте Насере был лидером панарабского движения, из состава антиизраильской коалиции арабских государств в результате Кэмпдэвидских соглашений

1 Цит. по: Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. М.: Наука, 1975. - С. 120.

2 Максименко В.И. Мусульманское движение в конце 70-х годов // Политическая культура стран ислама. Сборник обзоров. В. I. М.: ИНИОН АН СССР, 1981. - С. 11, 17-18.

113

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

1978 г, дал некоторым политологам основания утверждать, что арабский национализм окончательно исчерпал свой положительный потенциал. При этом даже отмечалось, что он переродился в идеологию, которая «по-видимому, препятствует дальнейшему социально-политическому прогрессу Арабского Востока»1, а идеи арабской солидарности и арабского национализма бесповоротно обрели «исламскую окраску»1 2. По мнению директора Центра ближневосточных исследований университета им. Джона Гопкинса (США) Фуада Аджами, шок от череды военных поражений от Израиля «заставил лидеров арабского национализма обратиться к исламу как к средству, способному заглушить эту горечь»3. Налицо были попытки, как отмечал Г.И. Мирский, «“вдохнуть” исламский дух в видоизмененные, но все же явно современные социальноэкономические структуры, найти новую идеологическую и общественную базу для мобилизации масс, поставить “неотрадиционализм” на место не оправдавших себя в восточном обществе западных буржуазно-либеральных систем»4.

Известный французский арабист Максим Родинсон писал, что ислам сам по себе не является ни фактором консерватизма, ни фактором прогресса. «Обстоятельства его возникновения оснастили ислам амбициями в социально-политической области, которые он - как доктрина - не имеет средств осуществить ... Авторитетные знатоки ислама всегда могут навязать ему такую интерпретацию, единственным значением которой

1 Tibbi B. Arab Nationalism: A Critical Inquiry. N.Y., 1981. - P. 180.

2 Полонская Л.Р. Ислам в политике и идеологии: Новые тенденции // Современный ислам: проблемы политики и идеологии. М.: Наука, 1982. - С. 11.

3 Ajami F. The End of Pan-Arabism // Foreign Affairs, 1979. -Vol. 57. - P. 357.

4 Мирский Г.И. Проблемы «исламской революции». - С. 35.

114

Проблема «национального» и «религиозного»

будет освящение их привилегированных позиций. Ислам - это то, что делают и что сделают из него мусульмане»1.

В 80-е годы националистическая идеология подвергалась наиболее резкой критике в Иране, Пакистане и Индонезии. «Эта очень сильная исламская оппозиция национализму, - отмечал политолог Дж. Дженсен, - может показаться странной, поскольку мусульманские религиозные группировки... играли руководящую роль в долгой националистической борьбе. Но для воинствующего ислама есть национализм и национализм, и, что еще парадоксальнее, если негативный национализм рассматривается им как нечто необходимое и вызывающее восхищение, то позитивный национализм считается почти врагом»1 2 3. «Негативный национализм» для исламистов был приемлем постольку, поскольку он направлен против империализма, а «позитивный национализм» рассматривался ими в качестве отрицательного явления потому, что дробил мусульманскую общину и являлся порождением «материалистического Запада». Что касается панисламизма, то он, по мнению Дженсена, основан лишь на чувстве солидарности мусульман, и панисламистские организации фактически носят не наднациональный, а межнациональный характер, ибо призваны координировать действия национальных государств. В странах с конфессионально неоднородным населением ислам отделялся от национальноосвободительного движения в большей степени, чем в тех государствах, где он доминировал абсолютно. Аналогичная картина наблюдалась и там, где мусульмане были представлены суннитами и шиитами . Именно поэтому в Ираке, Иор-

1 Rodinson M. Islam, facteur de conservatisme ou de progres // Pou-voirs. P., 1980. - N 12. - P. 32.

2 Jansen G.H. Militant Islam. L.- Sydney: Pan Books, 1980. - P. 127.

3 Op. cit. - P. 106.

115

Соотношение «национального» и «религиозного» в идеологии ислама

дании, Египте, Сирии и Ливане возникали националистические течения, обладавшие большим влиянием по сравнению с движениями исламского толка.

В течение всего XX в. панисламизм и арабский национализм находились скорее во взаимодействии, чем в конфронтации. Конвергенция ислама и национализма была вызвана тем, что национализм не располагал даже видимостью систематически разработанной теории. К националистическим идеалам в целом еще были равнодушны широкие массы, и апеллировать к их религиозным чувствам были склонны те из националистических деятелей, которые нуждались в их поддержке. Тем не менее, как справедливо отмечалось З.И. Левиным, «...пока существуют социальная несправедливость и неравенство возможностей, дискриминация мусульман в политическом, конфессиональном и культурном отношениях, до тех пор идеализированные установки ислама будут питать социальное и политическое инакомыслие, сохранят силу и привлекательность панисламистские лозун-ги»1. Вот почему маловероятно активное противодействие национализма ширящемуся влиянию ислама. В свою очередь, считает ученый, «ислам как идеологическая система, более широкая, чем арабский национализм, может энергично и эффективно противопоставляться панарабизму»1 2. Существует и иная точка зрения. По мнению У Зартмана, ислам на протяжении всей своей истории не знал ни Реформации, ни «Ад-жорноменто», и, следовательно, не будет «никакого столкновения между религией и национальным феноменом, никакого примирения между исламской религией и современностью»3.

1 Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. - С. 47.

2 Левин З.И. Ислам и проблема арабского национализма. - С. 184.

3 Zartman W.I. Op. Cit. - P. 10.

116

Проблема «национального» и «религиозного»

Так или иначе, но содержание понятия «панисламизм» все же претерпело определенные изменения. Если его главный идеолог ал-Афгани призывал к объединению всех мусульман в борьбе против колониализма, включая объединение территориальное, то сейчас исламские теоретики подразумевают под объединением не «собирание земель», а сотрудничество мусульман на более широкой основе с использованием местных обычаев и законов ислама, принятых в рамках данного государства, с учетом национальных обычаев1. Правда, в 1966 г. Саудовская Аравия выступила с призывом учредить так называемый «Исламский пакт» во главе с халифом. Планировалось создать и руководящий орган этой организации - Халифатский совет, который должен был приступить к реализации идеи мусульманского единства. Кандидатом на пост халифа прочили саудовского короля Фейсала ибн ‘Абд ал-Азиза (1906-1975). Однако эта попытка воссоздания халифата в те годы не получила всеобщей поддержки среди мусульманских государств. Соданная позже (1969) Организация Исламской Конференции (ОИК) в своей Хартии идею воссоздания халифата уже не отразила.

1 Дорошенко Е.А. Некоторые аспекты шиитско-суннитских отношений // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. (Сборник статей). М.: Наука, 1982. - С. 134.

117

ИРАН И ИРАК В ПОИСКАХ ПУТЕЙ НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

Более 48 лет (1848-1896), почти всю вторую половину XIX в., Иран находился под властью Насер ад-дин-шаха Кад-жара. Это был период формирования национальной буржуазии и интеллигенции, проведения реформ «сверху», приобщения к достижениям научно-технической революции в Европе, просветительства и мусульманской реформации, восстаний бабидов и «табачного бунта». В 1843 г. в Иране особым законом был официально признан принцип частной собственности на землю. Главным и наиболее крупным землевладельцем в стране становился сам шах. Значительная часть площадей закреплялась за крупными земельными собственниками, были узаконены вакфные (принадлежащие мечетям) наделы и земли, находившиеся в собственности крестьян. Иранская деревня (как и сельские общины в других мусульманских странах) не знала крепостного права: приверженец ислама, какого бы толка он ни придерживался, юридически не мог являться собственностью другого мусульманина.

Насер ад-дин-шах был сторонником европейских манер и этикета, поддерживал идеи светского образования, реорганизации государственного управления, создания министерств,

118

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

развития печати и т.п. Он трижды совершал поездки в Европу и Россию (1873, 1878, 1889). Наиболее активную поддержку в осуществлении преобразований в стране на основе реформаторства и просветительства он нашел со стороны мирзы Мухаммада Таги-хана Фарахани, долгое время служившего военным министром и главнокомандующим войск наследников престола в Азербайджане.

Вступив на престол, Насер ад-дин-шах назначил Таги-хана главой исполнительной власти с присвоением ему титулов Амир-е кабир (Великий эмир) и Атабек-е азам (Великий атабек). Шахским указом Таги-хан получил неограниченные полномочия и с 1848 по 1851 г. фактически был главой государства. Его авторитет подкреплялся еще и тем, что он был женат на сестре шаха. Таги-хан был сторонником укрепления дружественных отношений с Россией, выступал против любого политического или экономического давления европейских держав на Иран. За четыре года он провел реформы, призванные модернизировать и упрочить государственное управление, укрепить положение шаха, повысить боеспособность армии, укрепить экономику и международный авторитет Ирана, ограничить произвол гражданских властей и вмешательство шиитских ‘улемов в государственные дела. Так, Таги-хан попытался отменить бест - предоставление убежища от преследований в святых местах и мечетях. В результате с 1850 г. число мест беста было ограничено мечетями шиитского имама ар-Риды в Мешхеде, его сестры Фатимы в Куме, Шах ‘Абд оль-Азима в Тегеране, а также конюшнями при дворцах шаха и первого министра. Позднее правом беста стали обладать здания иностранных посольств и миссий1.

1 Кузнецова Н.А. Иран в первой половине XIX века. М.: Наука, 1983. С. 62-63; Она же. Политическое и социально-экономическое поло-

119

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Была осуществлена «европеизация» государственного аппарата, в результате чего появились должности премьер-министра (садр-азам), министра иностранных дел (монши оль-мамалек) и т.п. Всем губернаторам было направлено указание, согласно которому религиозные меньшинства получали полную свободу вероисповеданий, а их права должны были охраняться на основе абсолютной справедливости1.

Реформы Таги-хана вызвали полное неприятие среди ‘улемов и влиятельных представителей «иранофильства». Среди них выделялись: шахиня-мать Махдийе Улийа и пятничный имам (имам-джума) Тегерана ‘Абд ал-Касим. Они обвинили Великого эмира в том, что он является русским ставленником и преклоняется перед Западом. Российский посол в Тегеране в одной из своих депеш министру иностранных дел графу К.В.Нессельроде писал: «Лица всех классов являются ежедневно к имаму-джума жаловаться на премьер-министра; они говорят, что он не придает никакого значения своим собственным обещаниям и что в делах господствует полный застой»* 1 2. Объединив усилия, противники реформ добились отставки Таги-хана и его ссылки под надзор в Кашан. Этим, однако, дело не ограничилось. В январе 1852 г. по шахскому фирману специальный посланец и доверенное лицо двора Фарраш-баши вскрыл вены Великому эмиру. В результате, реформы Таги-хана были практически свернуты, и вплоть до конца XIX в. Иран продолжал оставаться по сути феодальным государством.

В 40-х годах XIX в. в Иране началось бабидское движение. Оно было связано с деятельностью сейида ‘Али-Мухаммада, 12 мая 1844 г. объявившего себя Бабом (араб. -

жение Ирана в конце XVIII - первой половине XIX в. // Очерки новой истории Ирана (XIX - начало XX в.). М.: Наука, 1978. - С. 105.

1 Новая история Ирана. Хрестоматия. М.: Наука, 1988. - С. 115.

2 АВПР, ф. Сношения России с Персией, 1849, д. 178, л. 435.

120

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

баб, т.е. «врата», «дверь»). (Известен хадис, восходящий к пророку Мухаммаду: «Я - город знаний, ‘Али [ибн Аби Талиб] - врата этого города».) Баб и его последователи, бабиды (бабиты), объявили «устаревшими» четыре из пяти «столпов ислама» (кроме шахады), не признавали традиционных норм шариата. Они провозглашали равенство всех людей в будущем царстве бабидов, требовали защиты личности, отмены налогов с бедняков и ликвидации частной собственности крупных землевладельцев, равного распределения всего имущества и т.п. Другими словами, эти призывы носили скорее социальный, чем религиозный характер.

Лозунги этого, своего рода, «исламского коммунизма» нашли широкий отклик, в первую очередь, среди крестьян, ремесленников и мелких торговцев, и вооруженные восстания бабидов в скором времени охватили все северные районы страны (1848-1850). Правящие круги Ирана и шиитские ‘улемы решительно выступили против проповедей Баба, очаги восстаний бабидов были жестоко подавлены, после чего многие последователи нового пророка, подобно исмаилитам-ассасинам XI-XIII вв., перешли к тактике индивидуального террора1. В 1852 г. бабиды совершили покушение на Насер ад-дин-шаха, но смогли только ранить его. Характерно, что после появления «Манифеста коммунистической партии» (1848) многие наблюдатели находили, что воззрения бабидов в чем-то схожи с программными установками европейских социалистов. В донесении в министерство иностранных дел от 17 сентября 1852 г. российский посол в Иране писал о ба-бидах: «Они стремятся основать новую религию, они проповедуют раздел имущества, и в отношении политических устремлений их можно сравнить с коммунистами Европы»1 2.

1 Ислам. Энциклопедический словарь. М.: Наука, 1991. - С. 33-34.

2 АВПР, ф. Сношения России с Персией, док. № 25, 1852, д. 158, л. 608.

121

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

За свою проповедническую деятельность Баб был арестован и помещен в крепость Маку (1847), затем содержался в Чехрике. Находясь в заключении, он написал на арабском языке и фарси свой главный труд «Байан» («Беян», т.е. «Откровение»), в котором провозгласил себя новым пророком вместо Мухаммада и объявил свое сочинение новым священным писанием, призванным сменить Коран. Баб был расстрелян солдатами-христианами полка Самсон-хана (19 июля 1850 г). Через несколько дней бабиды забрали его тело и похоронили. Позже останки Баба были перевезены в Багдад, а затем в Акку1.

После своего второго вояжа в Европу (1878) Насер ад-дин-шах решил провести правительственную реформу. Среди прочих мер он учредил в столице Государственный совет, в состав которого вошли министры и некоторые высшие сановники. В целях контроля со стороны граждан за деятельностью губернаторов в каждом городе было решено поставить ящики для писем, которые получили название «сундуки справедливости». Однако эти нововведения вскоре были упразднены, не принеся никакой пользы1 2.

8 марта 1890 г. Насер ад-дин-шах предоставил английскому майору Г. Ф. Тальботу 50-летнюю монополию на производство, продажу и экспорт табака, на который устанавливались произвольные цены. Статьи II, VI и VIII договора о кон -цессии предписывали всем иранским табаководам зарегистрироваться у агентов компании под угрозой штрафа или тюремного заключения. Самовольная продажа произведенного ими табака запрещалась.

Концессия задевала материальное положение широких слоев иранского общества, и реакция населения на эту моно-

1 Кузнецова Н.А. Политическое и социально-экономическое положение Ирана в конце XVIII - первой половине XIX в. - С. 91.

2 ЦГИАЛ, ф. 560, 1903, оп. 28, д. 1914, л. 31.

122

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

полию была быстрой и активной. Уже летом 1891 г. недовольство деятельностью английских концессионеров и политикой правительства охватило всю страну. Экономическая, по сути, проблема обрела общенациональный характер, затронула интересы мусульман и вовлекла в активную политическую борьбу ‘улемов. В своем письме шаху ходжат-оль-ислам ал-Хасан ал-Хусейн отмечал, что «разрешение иностранцам вмешиваться во внутренние дела государства, их общение с мусульманами, учреждение банка и табачной монополии, проведение железной дороги и пр., составляя нарушение положений славного Корана и божественных законов, ослабляет власть правительства, нарушает государственный порядок и приводит народ в бедность»1. А высший шиитский авторитет, накиб аль-ашфар, хаджи Мирза Мухаммад-Хасан аш-Ширази выступил с фетвой (регламентирующей проповедью) о запрете на курение табака в Иране (сентябрь 1891 г.). Одновременно с этим в письме на имя шаха он высказал «неодобрение в связи со сближением с иностранцами, вмешательством их во внутренние дела государства, допущением нововведений вроде учреждения банка и табачной монополии, постройки дорог и т.п., одинаково вредных стране и противных Корану» . C поддержкой этого призыва выступил второй по значению в шиитской иерархии айатолла Сейид Мирза Мухаммад Табатабаи. По призыву ‘улемов табакокурение, кальяны и трубки повсеместно исчезли, а производители и торговцы табака стали уничтожать табачные изделия и даже семена табака. В результате в конце 1891 г. табачная концессия была аннулирована, и шахское правительство обязалось выплатить англичанам неустой- 1 2

1 АВПР, ф. Персидский стол, 1981, д. 4012, л. 84-85.

2 Кулагина Л.М. Экспансия иностранного империализма в Иран и превращение его в полуколонию (70-е годы XIX - начало XX в.) // Очерки новой истории Ирана (XIX - начало XX в.). М.: Наука, 1978. - С. 163.

123

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

ку в размере 500 тыс. ф. ст. Это, однако, не уберегло шаха от расправы: 1 мая 1896 г. Насер ад-дин был убит панисламистом Мирза Резой Кермани, который был выходцем из среднего городского сословия и состоял членом организации «Эттехад-е ислам» («Единство ислама»). На престол взошел сын покойного шаха, Музаффар ад-дин (1896-1907).

В первые годы XX в. Ближний и Средний Восток стал объектом острой борьбы между Англией, Россией и Германией за сырьевые источники и рынки сбыта. Англия получила в Иране ряд важных концессий - на телеграфное сообщение, добычу и переработку нефти, строительство дорог, судоходство по реке Карун, учреждение Шахиншахского банка и т.п. Российские промышленники владели концессиями на строительство дорог, прокладку телеграфных линий, осуществление рыбных промыслов на Каспии, учреждение Учетноссудного банка. Начало официальных отношений между Германией и Ираном было положено еще в 1873 г. подписанием договора о дружбе, торговле и мореплавании. 5 марта 1902 г. в Стамбуле было подписано германо-турецкое соглашение о прокладке железной дороги Берлин - Багдад протяженностью 3,5 тыс. км. Концессию на ее строительство стоимостью 500 млн. фр. получил «Дойче банк». Другими словами, страна оказалась в экономической зависимости от европейских государств, а ее задолженность только Англии и России к 1914 г. достигла 7 млн. ф. ст.1.

Засилье иностранного капитала вызвало резкое обострение внутриполитической обстановки в Иране и явилось одной из причин, приведших к началу иранской революции 1905-1911 гг. Первые революционные выступления произошли в Кермане, где власти постоянно провоцировали

1 Иванова М.Н. Иран во время первой мировой войны // Иран. История и культура в Средние века и Новое время. М.: Наука, 1980. - С. 94-95.

124

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

столкновения между шейхитами и шиитами-имамитами. В 1905 г. религиозные споры между ними переросли в беспорядки: воинственно настроенные имамиты разграбили мечеть шейхитов и заняли их вакфные владения. Местные власти приняли решение наказать виновных в волнениях. В результате несколько муджтахидов были избиты, а другие зачинщики беспорядков подверглись репрессиям. В ответ на действия властей живший в Тегеране айатолла Табатабаи выступил с проповедью, фетвой, фактически содержавшей призыв к джихаду против правящей династии: он сравнил Каджаров с омейядским халифом Йазидом I, виновным в гибели имама ал-Хусейна (680)1.

В августе 1905 г. начались первые массовые беспорядки в самом Тегеране. 200 именитых торговцев столичного базара потребовали от шаха изгнания бельгийского чиновника Науса, с 1904 г. занимавшего посты министра почты и телеграфа, главного казначея, главы таможни, руководителя паспортного стола и др. Музаффар ад-дин-шах согласился снять Науса с должностей, но вскоре «забыл» о своем обещании. В декабре 1905 г. волнения среди торговцев усилились, и садр-азам Айн ад-даула приказал арестовать недовольных и наказать их двумястами палочными ударами по пяткам. Среди подвергшихся экзекуции оказался 79-летний старец, финансировавший деятельность тегеранского базара и построивший на свои средства три мечети. Известие об этой расправе облетело всю страну, и в защиту торговцев выступили видные шиитские ‘улемы. Они сели в бест в мечети Шах ‘Абд оль-Азим (декабрь 1905 -январь 1906 гг.) и потребовали отставки «жестокого и властолюбивого» садр-азама Айн ад-даулы и созыва Адалятхане

1 Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях: 1905-1911 гг. и 1978-1979 гг. М.: Наука, 1998. - С. 75-77.

125

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

(«Дома справедливости»)1. В знак солидарности к бесту муд-жтахидов присоединились муллы и учащиеся (толлабы), купцы и ремесленники, другие горожане.

Кульминацией стали тегеранские события лета 1906 г, когда был отдан приказ на расправу над участниками антиправительственной демонстрации, в результате которой

22 человека были убиты и около 100 ранены. В ответ на действия властей все участники беста в Шах ‘ Абд оль-Азим двинулись в Кум, традиционно обладавший правом неприкосновенности. Тегеран обезлюдел и остался без имамов, базар и лавки закрылись. «Бестующие» категорически отказались возвратиться в Тегеран до тех пор, пока не будут выполнены их требования. Дело дошло до того, что в качестве беста для тегеранцев английское посольство предоставило свой сад, где, несмотря на протесты шаха, укрылись около 1 400 человек. Есть сведения, что в поддержку конституционного движения в Иране выступали зороастрийцы, суфийские шейхи, представители различных шиитских течений . 5 августа 1906 г. по представлению слывшего либералом садр-азама Айн ад-даулы, Музаффар ад-дин-шах был вынужден подписать фирман (указ) о созыве меджлиса (парламента). Меджлис первого созыва принял Конституцию страны (30 декабря 1906 г), юридически оформившую переход Ирана к новой форме правления - конституционной монархии.

Шиитские духовные лица активно включились в подготовку текста первой иранской конституции. Именно при обсуждении Основного закона, Кануна, проявились противоре- 1 2

1 Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях: 1905-1911 гг. и 1978-1979 гг. М.: Наука, 1998. - С. 78-80.

2 Белова Н.К. Саттар-хан - герой иранской революции 19051911 гг. // Иран. История и современность. М.: Наука, 1983. С. 29; Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях. - С. 87-90.

126

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

чия между двумя основными движущими силами революции - национальной буржуазией и муджтахидами. Большинство духовных лиц считало, что Канун должен базироваться на законах, вытекающих из шариата, другие - вообще были против принятия Конституции, считая, что их Кануном является Коран. Шах в своем обращении к меджлису просил депутатов не употреблять в дебатах такие слова, как «консти -туционный» («маршруте»), и призывал их использовать выражение «основанный на шариате» («мешру’е»)\ Айатолла Бехбехани также советовал депутатам при обсуждении Основного закона не упоминать европейские конституции, что было бы «оскорбительно для иранцев, которые хотели, чтобы законы государства базировались на Коране»1 2.

После принятия Конституции некоторые ‘улемы выступили против ее статьи VIII, в которой говорилось, что все население страны, включая национальные и религиозные меньшинства, равноправно перед законом. Однако текст документа в этой части не был изменен и остался в прежней редакции. Недовольство духовных лидеров вызывали положения Статьи XIX, предусматривавшие светское обучение и контроль государства над всеми учебными заведениями, кроме религиозных школ, медресе. Под их нажимом появилось Дополнение к Основному закону, утвержденное меджлисом 7 октября 1907 г В новой редакции Конституции объявлялось, что официальной государственной религией Ирана является ислам шиитского толка «в правоверном учении Джафара ас-Садика», что законы, разрабатываемые в меджлисе, «никогда и ни в коем случае не должны находиться в противоречии с законами ислама и

1 ЦГАНХ, ф. Канцелярия министерства финансов, 1907, отд. 3, д. 164, ч. 2, л. 84-85.

2 Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях. -С. 91-97.

127

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

предписаниями Пророка». Положения Основного закона, предоставлявшие широкие полномочия шиитским духовным авторитетам, фактически оставалась на бумаге вплоть до «исламской революции» 1978-1979 гг.

8 января 1907 г умер Музаффар ад-дин-шах, и на престол взошел его сын Мухаммад-‘Али (1907-1909). Это, однако, не остановило волнений, которые охватили всю страну. В забастовочное движение включились даже служащие министерств, полицейские, таможенники, ночные сторожа базаров, прислуга и лакеи шаха1. В 1908 г. Мухаммаду-‘Али удалось подавить антиправительственные выступления в центральных районах страны и разогнать меджлис. Революционное движение перекинулось на Азербайджан, где в Тебризе вспыхнуло восстание (1908-1909), руководимое Саттар-ханом ибн ал-Хасаном. Восставшие в течение многих месяцев вели упорную вооруженную борьбу против шахских войск.

В июле 1909 г оппозиционно настроенные отряды выходцев из Гиляна и некоторые из бахтиарских племен совершили поход на Тегеран и вынудили Мухаммад-‘Али-шаха бежать за границу. Новым шахом Ирана был объявлен 14-летний сын свергнутого монарха, Ахмад (1909-1925). Ввиду малолетства властителя, был избран регент - Азад ал-Мулк Каджар. Новые власти восстановили действие Конституции и созвали второй меджлис (ноябрь 1909 г), просуществовавший два года. В декабре 1911 г. парламент вновь был распущен, а революция подавлена. Тем не менее главным ее итогом стало то, что она привела к установлению конституционной монархии и способствовала появлению некоторых, пока еще ограниченных, свобод.

Соперничество европейских держав за сферы влияния на Ближнем и Среднем Востоке привели к заключению конвенции между Великобританией и Российской империей о разде-

1 АВПР, ф. Персидский стол, 1907, д. 912, л. 261; д. 913, л. 87, л. 153.

128

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

ле сфер влияния в Иране, Афганистане и Тибете. После длительных и трудных переговоров она была подписана в Петербурге 18 августа 1907 г министром иностранных дел России А.П. Извольским и послом Великобритании в России Николь-соном. Согласно этому документу, правительства России и Англии, «взаимно обязавшись уважать целостность и независимость» Ирана, поделили его на три зоны: северная часть признавалась сферой влияния России, юго-восточная - Англии, а центральная зона объявлялась нейтральной и открытой для конкуренции европейских держав. Первая линия раздела проходила через Касре-Ширин, Исфахан, Йезд, Хакк и оканчивалась на русско-афганской границе, вторая - через Газик, Бирдженд, Керман и далее вплоть до Бендер-‘Аббаса1. Англороссийское соглашение фактически лишало Иран суверенитета, но ослабленные и напуганные революцией власти страны 18 февраля 1912 г. признали положения Конвенции 1907 г.

22 октября 1910 г. в Потсдаме состоялась встреча двух императоров - Николая II и Вильгельма II, которая должна была урегулировать порядок взаимных действий России и Германии в Иране. Ее итогом стало подписание Потсдамского соглашения, подтверждавшего «специальные интересы» России в Иране. В нем, идя навстречу Германии, царское правительство официально отказывалось противодействовать строительству железной дороги Берлин - Багдад. Реализация этих соглашений была прервана развернувшимися баталиями Первой мировой войны.

7 ноября 1914 г., через два дня после того, как Великобритания объявила войну Османской империи, английские и индийские военные корабли появились в устье Шатт-эль-‘Араб и 22 ноября оккупировали Басру. Турецкий султан Мухаммад V Решад (1909-1918) обратился к мусульманскому

1 Новая история Ирана. Хрестоматия. - С. 201-202.

129

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

миру с призывом объявить джихад против стран Антанты. Правитель и духовный глава Мекки (шериф) ал-Хусейн поддержал эту инициативу, но заявил, что лично отказывается выступать с публичными призывами к джихаду, так как этот шаг неизбежно приведет к столкновению с англичанами в Хиджазе. Следует отметить, что находившиеся под властью Османской империи арабы никогда не видели в турках противников, от которых надо избавляться любой ценой. И лишь только тогда, когда османские султаны в рамках реформ танзимата стали перестраивать государственную и общественную жизнь страны на западный манер, они стали терять пиетет в глазах более консервативной части остального мусульманского мира. В реформах младотурков ‘улемы увидели угрозу самобытности своих стран, а для нового поколения арабских националистов «турецкое правление, которое так мало беспокоило их отцов, теперь превратилось в “турецкое иго”»1.

Вскоре второй сын шерифа ал-Хусейна, Фейсал, отбыл с тайной миссией из Мекки в Стамбул. По пути он встретился в Дамаске с лидерами арабских националистических организаций «ал-Ахд» и «ал-Фатат» и согласовал с ними условия, которые были бы приемлемы для сотрудничества с Антантой против Турции. Главным требованием была выдвинута необходимость признания Великобританией независимости арабских государств в пределах заранее оговоренных границ. Арабская сторона предлагала очертить следующую линию раздела Османской империи: Мерсин - Адана - Биреджик -Урфа - Мардин (города на юго-востоке современной Турции) и далее до границы с Ираном - западное побережье Персидского залива - побережье Индийского океана - восточные побережья Красного (за исключением Адена) и Средиземного

1 Ллойд С. Реки-близнецы / Пер. с англ. Е.Г.Чувикова. М.: Наука, 1972. - С. 208.

130

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

морей - Мерсин. В 1915 г. в арабские условия был добавлен пункт, требовавший обязательств Великобритании признать любого арабского халифа, которого сами арабы сочтут достойным избрания1. В ответ на эти предложения о разграничении территорий верховный английский комиссар Египта Ген -ри Макмагон ответил (24 октября 1915 г.), что он уполномочен английским правительством заверить шерифа о поддержке арабской независимости в ответ на участие арабов в войне с Турцией. Однако линия границы, предложенная арабской стороной, по мнению англичан, должна быть уточнена: «Районы Мерсина, Александретты [Искендерун] и области Сирии, лежащие к западу от районов Дамаска, Хомса, Хамы и Алеппо, нельзя назвать чисто арабскими; ввиду этого их следует исключить из предлагаемого разграничения»1 2. В письме также указывалось, что округа Багдада и Басры должны подвергнуться «специальной административной реорганизации» для «охраны наших взаимных экономических интересов»3.

Переписка шерифа ал-Хусейна и Г. Макмагона продолжалась всю вторую половину 1915 г. Параллельно с этим в Европе разрабатывался другой договор. Его положения тайно рассматривались представителями Великобритании, Франции и России. Позже он получил известность как Соглашение Сайкс-Пико. Его текст был обнародован после Октябрьской революции в России. Английский дипломат П. Сайкс и его французский коллега Ф. Пико ничего не знали о тайных переговорах ал-Хусейна и Макмагона и поэтому при подготовке текста соглашения о разделе Османской империи включили в него такое экстравагантное положение, как за-

1 Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745 г. - конец XX в.). М.: «Классика плюс», 1999. С. 274; Ллойд С. Указ. соч. - С. 214-215.

2 Цит. по: Васильев А.М. Указ. соч. С. 274; Ллойд С. Там же. - С. 216.

3 Ллойд С. Там же. - С. 216.

131

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

хват Аравии и Леванта (государств восточного побережья Средиземного моря) без участия самих арабов1.

В этой обстановке английские войска под руководством генерала Э. Алленби при поддержке арабских армий во главе с тремя сыновьями шерифа ал-Хусейна - ‘Али, Фейсалом и ‘Абдаллахом - начали военную кампанию против турок в Сирии. К лету 1917 г. турки были оттеснены с Синайского полуострова, потеряли Акабу и Аравийский полуостров (за исключением Медины). В декабре пал Иерусалим, а в середине марта 1918 г. турки оставили и Медину. 3 октября 1918 г. войска Алленби и Фейсала соединились в Дамаске. Вскоре, после сражения под Алеппо, османы подписали Мудросское перемирие. В итоге турки и арабы были разделены условной географической линией, более или менее точно отделяющей народы, говорящие на турецком и арабском языках, а Ирак был выведен из состава побежденной Османской империи.

В январе 1919 г., после завершения Первой мировой войны, Фейсал во главе делегации Хиджаза прибыл на мирную конференцию в Париж. Перед этим была опубликована англо-французская декларация, подтверждавшая намерение союзников организовать выборы национальных правительств в арабских странах на основе «свободного изъявления воли и выбора коренным населением»1 2. В западных арабских провинциях была создана так называемая Оккупационная администрация территории противника (ОАТП). На юге этой территории находилась Палестина, на востоке - Сирия и Трансиордания, на западе - Ливан, Александретта и Киликия. Ирак подпал под управление единой администрации во главе с английским комиссаром по гражданским делам. Аравия подразделялась на несколько суверенных государств: Хиджаз во

1 Ллойд С. Указ. соч. - С. 217.

2 Там же. - С. 218.

132

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

главе с королем ал-Хусейном, Неджд под властью султана Ибн Са’уда и Йемен с губернатором (королем) Йахйей. Было принято решение выдать временный мандат на управление каждым из этих государств одной из держав-союзниц.

Вернувшись в Дамаск, Фейсал попал на сессию Всеобщего сирийского конгресса, выступившего с резкой критикой решений Парижской конференции, и оказался меж двух огней. В сентябре 1919 г. он предложил компромиссное решение - признать права французов на временную оккупацию Ливана, но одновременно создать в восточной части ОАТП арабское государство с центром в Дамаске. В итоге Сирия была стихийно провозглашена независимым арабским государством, а Фейсал стал ее королем.

Англия и Франция отказались признать законность этого решения и в апреле 1920 г. на конференции в Сан-Ремо окончательно распределили временный мандат на «опеку» арабских государств. Сирия и Ливан оказались под юрисдикцией Франции, а Палестина и Ирак - Великобритании. В конце июля 1920 г. французы силой изгнали правительство Фейсала из Дамаска.

Известия о решениях конференции в Сан-Ремо были негативно восприняты в Ираке. Вспыхнули волнения с требованиями независимого самоуправления и аннулирования принципа подмандатности вообще. Комиссар по гражданским делам в Багдаде Арнольд Т.Вильсон внес предложение провести выборы Всеобщего собрания, но эта полумера уже не могла остановить антианглийские выступления. Летом 1920 г. массовые беспорядки переросли в вооруженное восстание, охватившее весь юг Ирака. В течение четырех месяцев (июль-октябрь) длилась кровопролитная борьба иракцев за суверени-

133

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

тет своей страны. В боях англичане потеряли более 400 человек, а число погибших арабов составляло около 4 тыс.1

После подавления антианглийских выступлений новый комиссар по гражданским делам Перси Кокс подготовил предложение о создании Государственного совета Ирака, подконтрольного верховному комиссару. Возглавить Госсовет в качестве президента согласился престарелый накиб ал-ашраф Са’ид ‘Абд ар-Рахман ал-Гилани. Первым министром обороны Ирака стал Джа’фар-паша ал-Аскари, а министром внутренних дел -Сейид Талиб-паша. Изъявил свое желание войти в состав правительства и Нури Са’ид (Нури-паша ас-Са’ид). Встал вопрос о выборе кандидата на пост главы государства. Чаша весов склонилась в пользу одного из сыновей шерифа ал-Хусейна, и 23 августа 1921 г. королем Ирака стал Фейсал I (1921-1933).

В 1922 г. эмир Неджда Ибн Са’уд отказался от сюзеренных прав по отношению к находившимся в Ираке арабским племенам, которые ранее были ему подвластны. В связи с этим в Хорремшехре (Мухаммаре) было заключено соглашение, а в 1925 г. последовала демаркация границ и нормализация отношений между двумя странами. Договор о дружбе был подписан 7 апреля 1931 г., а через пять лет (2 апреля 1936 г.) стороны заключили договор Арабского братства. В 1934 г. Ирак установил дипломатические отношения с Египтом, в 1936 г. подписал договоры с Трансиорданией и Йеменом, а с Палестиной установил таможенный союз. В 1937 г. было заключено торговое соглашение с Сирией.

20 апреля 1929 г. иракская делегация во главе с начальником канцелярии короля Фейсала I Рустамом Хайдаром направилась в Тегеран с целью заключения соглашения о признании Ирака Ираном и разрешения спорных вопросов, препятствовавших нормализации отношений между двумя стра-

1 Ллойд С. Указ. соч. - С. 218-220.

134

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

нами. Делегация везла дружеское личное послание шаху от короля Фейсала I. 25 апреля было объявлено о ратификации межгосударственного договора, и Рустам Хайдар вернулся в Багдад с ответным посланием шаха королю, содержавшем общие фразы по поводу дружбы и пожелания Ираку прогресса и процветания. Одним из результатов визита явилось соглашение об установлении дипломатических отношений между двумя странами, и в июле 1929 г. в Багдад прибыл первый полномочный посол Ирана Инайатолла-хан Самиро1.

В 1930 г. Великобритания и Ирак подписали договор о союзе между двумя государствами, который фактически легализовал подчиненное положение иракской стороны. При этом, как отмечал Г.И. Мирский, англичане «не стремились превратить Ирак в колонию классического типа: времена были уже не те...»1 2. Статья IV англо-иракского договора обязывала Ирак в случае войны или ее угрозы предоставлять Англии посильные льготы, «включая пользование железными дорогами, реками, портами, аэродромами и средствами связи». А статья V содержала положение, что «король Ирака обязуется предоставить. участки для воздушных баз, по выбору Его британского величества - в Басре или поблизости от нее, и для воздушной базы. к западу от Евфрата». Великобритания получала также право «содержать на иракской территории воинские силы в указанных выше областях» при условии, что «присутствие этих сил ни в каком случае не составит оккупации и никаким образом не будет наносить ущерба суверенным правам Ирака»3.

1 Алибейли Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (19461978). М.: Наука, 1989. - С. 100.

2 Мирский Г.И. Ирак в смутное время 1930-1941 гг. - С. 4.

3 Ментешашвили А.М. Ирак в годы английского мандата. М.: Наука, 1969. - С. 254.

135

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

В 1930 г. Нури Са’ид создал «Партию договора» («Хизб ал-ахд»), призванную содействовать реализации положений данного англо-иракского договора. Однако как и ранее, в Ираке было много влиятельных сил, выступавших за полный суверенитет страны. Они представляли практически весь политический спектр, начиная от молодых эфенди и кончая муджтахидами. В 1931 г. после слияния «Народной партии» («Хизб аш-ша’аб») и «Национальной партии» («Хизб ал-ватани») на свет появилась «Партия национального братства» («Хизб ал-иха ал-ватани»), выступившая за суверенитет Ирака и резко критиковавшая проанглийский курс Нури Са’ида. Наиболее значительным из ее лидеров был Рашид ‘Али ал-Гилани (ал-Джилани).

В 1932 г. действие английского мандата в Ираке завершилось, и страна обрела полный суверенитет. 3 октября 1932 г. состоялась церемония принятия Ирака в Лигу Наций. Тем самым была открыта новая страница в истории древнего государства - история независимого Ирака, а его взаимоотношения с остальным арабским миром и старым восточным соседом - Ираном - стали теперь строиться на межгосударственном уровне.

В отличие от Османской Турции, вступившей в Первую мировую войну на стороне Германии и Австро-Венгрии, и арабов, в целом поддерживавших страны Антанты, Иран заявил о своем нейтралитете. В шахском фирмане от 2 ноября 1914 г. прямо говорилось: «Наше государство объявило нейтралитет и по-прежнему сохраняет свои дружественные отношения с воюющими державами»1. Державы оси стремились втянуть Иран в войну против Антанты на своей стороне и призывали население страны к джихаду против «неверных». Среди мусульман распространялись слухи о принятии

1 Цит. по: Иванова М.Н. Указ. соч. - С. 104.

136

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

ислама Вильгельмом II и о его родстве с Пророком, об арийском (древнеиранском) происхождении немцев и т.п. Эти усилия германской пропаганды оказались небесплодными: многие ‘улемы выступили на стороне Германии и ее союзников. В одной из фетв эн-неджефских муджтахидов (ноябрь 1914 г.) говорилось буквально следующее: «... Никогда не было слышно, чтобы Германия со дня своего образования ко -гда-либо покушалась на мусульманскую страну. Мусульмане должны, согласно Корану, дружить с германцами. Мы должны или отказаться от нашей религии, или же заблаговременно - от нейтралитета, вполне бесполезного для ислама. Если же в самом деле мы поможем Турции и нападем на врагов веры, мы добьемся того, что удовлетворим желание бога, укрепим нашу самостоятельность, избавимся от власти иноверцев, распространим пределы нашего государства.»1. Несмотря на нейтралитет Ирана, воюющие страны превратили его территорию в один из участков восточного фронта. Боевые действия враждующих сторон в Иране во время Первой мировой войны завершились, как известно, полным фиаско для Германии и Османской империи.

Февральская революция и отречение Николая II круто изменили политику России в отношении Ирана. В ответ на телеграмму министра иностранных дел Временного правительства П. Н. Милюкова в Тегеран, извещавшую о свержении монархии, иранское правительство заявило о признании новых российских властей и выразило уверенность в том, что «с падением царского режима трения между Россией и Персией будут устранены»1 2. После победы Октябрьской революции советское правительство призвало к прекращению мировой войны и выводу иностранных армий с чужих территорий. В ноте

1 АВПР, ф. Персидский стол, Б, 1914, д. 14, ч. 1, л. 224-226 об.

2 Цит. по: Иванова М.Н. Указ. соч. - С. 125.

137

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

от 27 января 1918 г. на имя поверенного в делах Ирана советское правительство сообщало, что приняло решение аннулировать в одностороннем порядке действие англо-российского соглашения 1907 г и выразило решимость строить отношения с Ираном на равноправной основе. В результате в период с января по март 1918 г. все русские войска покинули Иран1.

После завершения Первой мировой войны борьба между странами Запада за влияние на Иран усилилась. Правительства США и Франции всячески стремились ослабить здесь английские позиции. Страна вступила в период частых смен правительств, поддерживавших ту или иную сторону, и полосу патриотических выступлений, направленных против иностранного засилия, за обретение Ираном полного суверенитета.

9 августа 1919 г. в Тегеране было подписано англоиранское соглашение, практически приведшее к установлению британского протектората в Иране. Этот документ, хотя и содержал стандартные положения о дружбе и взаимопомощи, на деле предусматривал контроль с английской стороны над всеми учреждениями Ирана, и, что самое главное, - над финансами и вооруженными силами. Заключение договора 1919 г. вызвало резкий отпор со стороны демократических и религиозных кругов страны, привело к вспышке массовых антианглийских и антиправительственных выступлений в Тегеране, Азербайджане и Гиляне. На этой волне произошло объединение разрозненных марксистских и социал-демократических кружков, и была образована Коммунистическая партия Ирана (1920). Размах оппозиционных выступлений привел к тому, что в начале 1921 г. меджлис отказался ратифицировать соглашение 1919 г.

20 мая 1920 г. были установлены дипломатические отношения между Ираном и РСФСР, а 26 февраля 1921 г. совет-

1 Цит. по: Иванова М.Н. Указ. соч. - С. 126.

138

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

ское и иранское руководства заключили договор о дружбе и добрососедских отношениях. Ленинское правительство официально аннулировало все договоры и соглашения царских властей с Ираном и третьими странами, положения которых ущемляли суверенитет Ирана. Оно передало иранской стороне все денежные средства и имущество русских учреждений в Иране, включая капиталы Учетно-ссудного банка, а также закрыло все концессии, полученные царским правительством и частными лицами. Была изменена статья VIII Туркманчайско-го договора 1828 г, лишавшая Иран права иметь свой собственный флот на Каспийском море, и стороны договорились использовать воды Каспия на паритетной основе.

В преддверии подписания советско-иранского договора в Иране произошел правительственный переворот (21 февраля 1921 г.). Его организаторами выступили Сейид Зийа ад-дин, придерживавшийся проанглийской ориентации, и командир Казвинского отряда иранской казачьей бригады Реза-хан. 22 февраля Ахмад-шах поручил Зийа ад-дину формирование нового правительства, и Реза-хан занял в нем пост военного министра. Вскоре вся реальная власть в столице сосредоточилась в руках Реза-хана, и он добился смещения Зийа ад-дина (25 мая 1921 г.). Военный министр в глазах правящей верхушки страны и муджтахидов предстал как раз тем новым национальным лидером, который был способен вывести Иран из затянувшегося политического и экономического кризиса. Выходец из семьи мелкого землевладельца в провинции Мазен-даран он получил военное образование и был близок к националистически настроенным кругам иранской интеллигенции. После Первой мировой войны Реза-хан даже выступал за установление в Иране республиканской формы правления. В октябре 1923 г. Ахмад-шах назначил Реза-хана премьер-министром. В состав нового правительства вошел юрист с ев-

139

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

ропейским образованием Мохаммед Мосаддык ос-Салтане, ставший потом более известным как доктор Мосаддык.

Возглавив кабинет министров, Реза-хан в борьбе за единоличную власть отстранил всех возможных конкурентов и вынудил Ахмад-шаха покинуть страну. 31 марта 1924 г. он опубликовал обращение, в котором обещал обеспечить процветание ислама, а также призвал народ «оставить мысль о республике и вместо того приложить все свои старания и заботы к устранению препятствий на пути реформ и прогресса государства и оказать поддержку в деле осуществления священной цели укрепления веры, независимости государства и национальной власти»1. В феврале 1925 г. постановлением меджлиса Реза-хан был назначен верховным главнокомандующим вооруженными силами Ирана, а 31 октября того же года парламент страны вынес решение о низложении династии Каджаров и о передаче правления страной Реза-хану. В ноябре 1925 г. были проведены выборы в Учредительное собрание Ирана, которое на заседании 12 декабря объявило Реза-хана наследственным монархом под именем Реза-шах Пехлеви. Против этого решения выступили всего несколько человек и в их числе доктор Мосаддык. Во время дискуссии в парламенте он заявил, что рост могущества Реза-хана неизбежно приведет к диктатуре. «Разве во время Конституционной революции [1905-1911] народ проливал кровь ради диктатуры?.. Я согласен с тем, что Реза-хан послужил нашей стране. Однако изменения конституции ей совсем не на пользу»1 2. Столь быстрое вхождение во власть родоначальника новой династии правителей Ирана, прошедшего путь «от простого солдата до мо-

1 Цит. по: История Ирана. М.: Изд. МГУ, 1977. - С. 327.

2 Цит. по: Реза Годс М. Иран в XX веке. Политическая история / Пер. с англ. И.М.Дижура. М.: Наука, 1994. - С. 131.

140

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

нарха», дал повод некоторым аналитикам сравнивать этот взлет с «возвышением Наполеона»1.

Шиитские духовные авторитеты не оказали открытого сопротивления при вступлении Реза-хана на престол. Мудж-тахиды, прибывшие из священных городов Ирака в Иран, превозносили его как «защитника исламской веры», и по их инициативе ему были преподнесены почетные подарки: халат и сабля. И вряд ли кто-либо тогда мог предположить, что династия Пехлеви будет состоять всего из двух монархов и окажется свергнутой через 53 года.

Обретение политического суверенитета и вхождение во власть новых династий поставили вопрос о путях дальнейшего внутриполитического и социально-экономического развития Ирана и Ирака. Было ясно, что какими бы ни были первые политические шаги династий Пехлеви и Хашимитов, они не могли быть предприняты в условиях изоляции от внешнего мира. Открытие богатых нефтяных месторождений предопределило ускоренное интегрирование Ирана и Ирака в мировую экономику и политику, а приход к власти в Герма -нии национал-социалистов во главе с Гитлером и последовавший раскол западного мира на два лагеря поставил перед новыми властями проблему выбора направленности внешнеполитического вектора.

В целях превращения Ирана в развитое государство Ре-за-шах и его единомышленники из числа лиц ближайшего окружения задумали осуществить ряд значительных экономических и социальных реформ. Шах был сторонником усиления роли государства в промышленности и сельскохозяйственном производстве. В стране развернулось широкое строительство заводов и фабрик, были созданы государственные и частные монополии по производству сахара и чая

1 Iran under the Pehlavis. Stanford: Hoover Inst. Press, 1978. - P. 16.

141

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

(1925), опиума (1928), табака (1929), товаров потребительского спроса. Был осуществлен проект строительства Трансиранской железной дороги, связавшей Каспийское море с побережьем Персидского залива. Начиная с 1925 г. от 2 до 3 млн. долл. вкладывалось в сооружение шоссейных и грунтовых дорог. В Тегеране появились широкие мощеные улицы и множество общественных зданий, город был электрифицирован. В 1928 г. было резко ограничено господство иностранных фирм, а в 1930 г. правительственным постановлением был введен контроль над иностранной валютой. Наряду с Английским шахиншахским банком начал свою деятельность Национальный банк Ирана (Банк-е Мелли).

Большая часть экономических проектов Реза-шаха оказалась амбициозной, и преобразования в промышленной сфере так и не смогли вывести Иран на путь современного индустриального развития. Противники экономической политики, проводимой шахом, характеризовали ее как «стремление к индустриализации, выходящей далеко за рамки экономической целесообразности», которая проводилась «не ради роста производительности и благосостояния, но как символ престижа и высокого статуса»1.

Между 1927 и 1934 гг. были приняты законы и постановления о всеобщем, обязательном и бесплатном начальном, а также платном среднем и высшем образовании. Были открыты институты, педагогические и ремесленно-технические училища. В 1934 г. начал работу Тегеранский государственный университет, имевший шесть факультетов: права, филологии, технический, физико-математический, медицинский и богословский.

В 1926 г. был подготовлен проект светского уголовного кодекса, а в 1928 г. - проект гражданского кодекса. До этого все судопроизводство было построено исключительно на ша-

1 Цит. по: Реза Годс М. Указ. соч. - С. 136.

142

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

риате и Коране. Оно не обеспечивало неприкосновенности личности и имущества, считало тяжким грехом получение процента (риба), не признавало векселей, что являлось тормозом в развитии иранской экономики. В 1932 г был принят закон о регистрации документов и собственности только в светских судах, в ущерб шариатским. Начиная с 1936 г. судьи должны были иметь дипломы юристов, полученные в Тегеранском университете или в иностранных учебных заведениях. В юрисдикции шариатских судов остались лишь вопросы семейного права (брак, развод, опекунство) и вопросы морали (адюльтер, проституция, изнасилование). В 1927 г. начала создаваться государственная медицинская служба. Было принято решение об обязательности прививок против оспы. Практикующие врачи должны были иметь медицинские дипломы.

С 1928 г. осуществлялась реформа одежды государственных служащих: вместо традиционных головных уборов, кулахов, появились осовремененные «кулах-е пехлеви», а также шляпы и фуражки (последние - для военных). Право ношения традиционной одежды сохранялось лишь для имамов всех уровней. По турецкому образцу были изъяты из употребления феодальные титулы.

Закон о воинской повинности 1929 г. открыл дорогу в армию представителям всех слоев населения. В Иране появилась регулярная армия, в состав которой вошли разрозненные военные формирования, включая казаков, жандармерию и полицию. Солдаты и командный состав были экипированы в единую форму и получили единый устав, отменялось присвоение офицерских званий по наследственному принципу. Специально для Мохаммеда, своего сына и наследника, Реза-шах открыл начальную военную школу, где тот обучался вместе с детьми высших офицеров и приближенных ко двору. Закон о воинской повинности не освобождал от несения

143

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

службы даже служителей культа. Однако идя на встречу просьбе айатолл, Реза-шах вскоре отменил это решение.

В 1935 г. Реза-шах издал фирман об обязательном снятии женщинами чадры. Женщины стали допускаться в вузы и на работу в государственные учреждения в качестве секретарей, машинисток и т. п.1

В основе многих преобразований Реза-шаха лежала идеология иранского национализма. Был взят курс на прославление величия Ирана, его самобытности, которые не смогли уничтожить ни арабские завоевания, приведшие к появлению здесь ислама, ни последовавшие вслед за этим набеги соседних народов. В 1935 г. было принято решение о замене в официальной переписке названия «Персия» на «Иран». В моду вошло изучение истории страны, ее литературных, архитектурных и археологических памятников, древнеиранских языков и диалектов, по которым были изданы энциклопедии и словари. Правительство приняло законы об охране и реставрации памятников культуры доисламского периода и мусульманского Средневековья. В 1933 г. был открыт археологический музей (Иран-е бастан), а в 1936 г. - этнографический. В 1934 г. был сооружен мавзолей над гробницей великого Фирдоуси, открылась Академия языка и литературы Ирана, секция лингвистов которой поставила своей задачей избавление персидского языка от иностранных слов. В 1935 г. эта реформа была начата. Из словарей изымались и заменялись староперсидскими слова арабского, турецкого и европейского происхождения. Был осуществлен перевод календаря на солнечное летоисчисление, были введены традицион-

1 Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях. -С. 132-137.

144

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

ные иранские названия месяцев года, переименованы многие города и мелкие населенные пункты1.

Впервые после арабских завоеваний стало поощряться исповедание религии Заратуштры, были прекращены гонения и преследования персов-зороастрийцев, живших в Иране обособленной общиной численностью около 10 тыс. человек. Им было разрешено открывать свои школы, отмечать зороастрийские праздники, а в Тегеранском университете был введен курс преподавания «Авесты» и изучение пехлевийских текстов (1934)1 2. Повсеместно поощрялась ассимиляция национальных меньшинств и сдерживалось развитие языков малых народов.

Реформы Реза-шаха вызвали резкое неприятие со стороны многих шиитских духовных лидеров, которые требовали возврата к «золотому веку ислама времени пророка Мухаммада»3 4. Их возмущало даже введение такого, казалось бы, не столь революционного новшества, как переход от ношения тюрбанов к головным уборам с козырьком: они не позволяли полноценно совершать касания лбом земли во время молитвы (суджут). Проводившаяся Реза-шахом политика «культурного национализма», основанная на возрождении культурных ценностей доисламского периода, вызвала резкое противодействие со стороны ‘улемов. Степень неприятия иранского национализма стала, по словам иранского ученого Х. Энаята, критерием «доктринальной прямоты» мусульманских авторитетов . С гневной отповедью преобразованиям шаха выступил самый авторитетный в те годы айатолла Хасан Модаррес. А молодой кумский ‘алим Рухолла Хомейни вопрошал в одном из своих

1 Указ. соч. - С. 38-39.

2 Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. -С. 69-70.

3 Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях. - С. 141.

4 Enayat H. Modern Islamic Political Thought. L. - Wash., 1982. - P. 122.

145

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

стихотворений: «Где найти убежище от тирании шаха Резы, / Кому поплакаться на дьявольские козни, / Пока дыхание еще не прервалось, / А плакать сил уж не осталось?»1.

Однако Реза-шаху удалось расколоть единый фронт ‘улемов: их умеренное крыло довольствовалось некоторыми уступками (прекращение призыва в армию священнослужителей, разрешение носить тюрбаны и т.п.), а наиболее последовательные противники арестовывались, ссылались и даже лишались жизни. Айатолла Модаррес был взят под надзор полиции, потом сослан в Хорасан, а в 1937 г. попросту задушен во время молитвы. Даже публичный скандал в Куме, когда Реза-шах прилюдно ударил хлыстом одного из муджтахидов за сделанное им замечание шахине, явившейся в святилище Фатимы без чадры, не привел к открытому взрыву недовольства1 2.

В годы правления Реза-шаха Иран несколько напоминал Турецкую Республику, созданную Ататюрком на развалинах Османской империи. Отличия в проводимых там и здесь преобразованиях, по мнению известного специалиста Ф. Холлидея, состояли в том, что иранский монарх не предпринял никаких попыток изменить устаревшие аграрные отношения и смог лишь заложить основы для последующего капиталистического развития страны3 4. К тому же он, как отмечал другой иранист Р Грэхэм, не «секуляризировал Иран либо потому, что стремился сохранить значение шиитской мусульманской веры, которая придавала Ирану специфический мусульманский характер, либо потому, что сознавал, что рискует вызвать противодействие могущест-

4

венных мулл» .

1 Ансари Х. Имам Хомейни. Политическая борьба от рождения до кончины. М.: Палея, 1999. - С. 40.

2 Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. - С. 71.

3 Halliday F. Iran: Dictatorship and Development. Harmondsworth: Penguin Books, 1979. - P. 23-24.

4 Graham R. Iran: The Illusion of Power. L.: Croom Helm, 1978. - P. 56.

146

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

Так же как и турецкие власти, взявшие после смерти Ататюрка (1938) курс на сближение с фашистской Германией, Реза-шах симпатизировал нацистам. Он установил с ними тесные экономические и политические связи. Дружественными, хотя и менее важными государствами, признавались Италия и Япония. Фашистские пропагандисты из ведомства Й.Геббельса делали все от них зависящее, чтобы усилить чувство восхищения, которое Реза-шах испытывал по отношению к идеологии и практике нацистов. Вновь, как и в годы Первой мировой войны, были взяты на щит лозунги об арийском родстве персов и немцев, а использование фашистами зороастрийского символа - свастики - объявлялось свидетельством общих интересов Ирана и Германии. Газета «Иран-е бастан» («Древний Иран») вскоре после прихода Гитлера к власти писала: «Главная цель германской нации состоит в том, чтобы вернуть ее былую славу, возрождая национальную гордость, возбуждая ненависть к иностранцам и предотвращая хищения и измену со стороны евреев и иностранцев. В точности таковы и наши цели»1.

Конечно, Реза-шах вряд ли не осознавал, насколько его прогерманская политика противоречит интересам государств, сложившихся чуть позже в антигитлеровскую коалицию, но, видимо, не мог предвидеть, что эта недальновидность будет стоить ему трона, а в начале 40-х годов страна подвергнется двойной оккупации со стороны английских и советских войск. 16 сентября 1941 г., когда Вторая мировая война была в разгаре, а мир раскололся на два враждебных лагеря, Реза-шах подписал текст отречения от престола в пользу своего старшего сына Мохаммеда, который взошел на трон под именем Мохаммед Реза-шах Пехлеви (1941-1979). Сам свергнутый монарх покинул страну и в 1944 г умер в Йоханнесбурге (ЮАР).

1 Цит. по: Реза Годс М. Указ. соч. - С. 143.

147

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Как только появились сообщения об отречении Реза-шаха, влиятельные шиитские ‘улемы Мешхеда направились к резиденции беглербека провинции Хорасан. Они потребовали снять запреты, наложенные бывшим шахом на религиозные обряды, и отменить закон об обязательном снятии чадры. Одновременно они обратились с ходатайством к молодому монарху о снятии с должности этого генерал-губернатора, так как он бесконтрольно распоряжался значительной частью вакфов святого города и его окрестностей. Шаху пришлось пойти на уступки, и в мае 1942 г. чиновник был уволен. В том же году с согласия Мохаммеда Реза Пехлеви был издано постановление правительства об обязательном соблюдении рамазана (поста) в учреждениях и публичных местах, запрещении посещать в дневное время рестораны, отмене развлекательных зрелищ и т.п. Шиитские авторитеты поставили перед шахом вопрос о снятии преград, мешавших совершению хаджа. Ограничения были сняты, но в декабре 1943 г. произошел инцидент с одним из иранских паломников, которому стало дурно рядом с Ка’абой. «За осквернение святых мест» ему по приказу шерифа Мекки отрубили голову, что вызвало межгосударственный скандал и привело к разрыву дипломатических отношений между Ираном и Саудовской Аравией1. Они были восстановлены уже после окончания Второй мировой войны, в 1947 г.

На фоне оживления социально-экономической жизни в Иране соседний Ирак пребывал в состоянии спячки. Отстранившийся от дел и мирской суеты король Фейсал I тихо скончался в столице Швейцарии Берне 8 сентября 1933 г. На престоле его сменил сын и наследник Гази (1933-1939). Новый король Ирака ничем не проявил себя на государственном поприще. Следуя английской политической традиции, он

1 Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. -С. 76-77.

148

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

правил, но не управлял, перепоручив все дела в ведение правительства. Главными объектами его интересов стали светская жизнь и автомобили. Вот почему неожиданностью стало сообщение о насильственном низвержении исполнительной власти. В ночь с 28 на 29 октября 1936 г. группа националистически настроенных иракских военных во главе с Бакром Сидки совершила переворот и сформировала Силы Национальной Обороны. Король Гази, видимо сочувствовавший заговорщикам, назначил премьер-министром Хикмата Сулеймана. Новые иракские власти симпатизировали нацистам и объявили о разрыве с проанглийской ориентацией во внешней политике. Правительство пошло на сближение с фашистской Германией и Италией, а также предприняло шаги к улучшению отношений «с неарабскими соседями», что немедленно нашло положительный отклик в Турции и Иране. В апреле 1937 г. между Ираком и Турцией был возобновлен договор «о добром соседстве», заключенный в 1926 г. Кемаль Ататюрк заявил, что Турция не имеет к Ираку никаких территориальных претензий1.

28 июня 1937 г. иракское правительство направило в Тегеран официальную делегацию во главе с министром иностранных дел. Она была уполномочена подписать новый пограничный договор между двумя странами. 4 июля 1937 г. состоялась торжественная церемония подписания этого документа. Реза-шах и король Гази обменялись личными посланиями, в которых охарактеризовали достигнутые договоренности как новый этап развития дружеских связей между двумя странами. Договор был ратифицирован иракским парламентом уже при новом премьер-министре, Джамале ал-Мадфа’и. (Бакр Сидки был убит в аэропорту Мосула 8 августа 1937 г., когда собирался лететь на военные маневры в

1 Мирский Г.И. Ирак в смутное время. - С. 125.

149

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Турцию, а Хикмат Сулейман 17 августа подал в отставку.) После обмена ратификационными грамотами соглашение вступило в силу и было зарегистрировано в Совете Лиги Наций 29 августа 1938 г.

8 июля 1937 г. Иран, Ирак, Турция и Афганистан заключили между собой Саадабадский пакт, прозванный «ближневосточной Антантой». Стороны обязались «воздерживаться от вмешательства во внутренние дела друг друга, уважать неприкосновенность границ, не прибегать к силе во взаимоотношениях, не допускать создания на своих территориях организаций и отрядов, стремящихся свергнуть существующие режимы в других государствах, подписавших данный договор»1. Вслед за этим последовала череда ираноиракских соглашений: 18 июля был подписан договор о дружбе, 24 июля - конвенция о мирном разрешении взаимных споров, в 1938 г. - решение о создании комиссии по установке пограничных знаков, в декабре 1939 г. - договор о пограничных комиссарах. Саадабадский пакт вскоре распался: слишком разными оказались внешнеполитические интересы и пристрастия его участников. Столь же недолговременными оказались усилия Ирана и Ирака в деле нормализации пограничных отношений между двумя странами.

Прогерманские симпатии молодого и неуравновешенного иракского короля сильно беспокоили англичан, о чем писал в своих мемуарах бывший в то время послом в Ираке Морис Петерсон: «Стало очевидным, что короля Гази необходимо было взять под контроль, либо низложить, и я прямо намекнул на это при своем прощальном визите ‘Абдул Илла-ху [двоюродному брату короля]»1 2. Трагический случай развязал этот тугой узел проблем. Утром 4 апреля 1939 г. в Багдаде

1 Указ. соч. - С. 125-126.

2 Там же. - С. 145.

150

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

было опубликовано официальное сообщение, где говорилось, что накануне ночью спортивный автомобиль, которым управлял король Гази, на большой скорости врезался в столб. От полученных ранений монарх скончался, не приходя в сознание. Поскольку наследнику - сыну Гази, Фейсалу, - было всего четыре года, было объявлено о регенстве ‘Абдул Илла-ха. 6 апреля 1939 г. он принес присягу и стал во главе государства. Когда началась Вторая мировая война, Ирак объявил о своей верности союзному договору с Великобританией и 5 сентября 1939 г. разорвал дипломатические отношения с фашистской Германией1.

После Второй мировой войны Иран и Ирак представляли собой слаборазвитые в экономическом отношении государства. Наличие богатых природных ресурсов и значительные доходы, получаемые от продажи нефти (более половины национальных доходов), не стали факторами, способствующими экономическому процветанию обеих стран. Определяющим звеном, как и прежде, оставался уровень развития сельскохозяйственного производства, в котором были заняты подавляющее большинство трудоспособного населения. Господствовавшая в послевоенные годы в этих странах полуфеодальная и феодальная система землепользования была не только главным препятствием на пути укрепления сельскохозяйственного производства, но и становилась серьезной преградой на пути к интенсификации экономического развития в целом.

Преобладающей формой землепользования в Иране и Ираке оставалась издольная аренда. Бремя арендной платы (до 72% от полученного урожая в Ираке и до 80% - в Иране) было слишком тяжелым для крестьянских семей и не позволяло им делать накопления. В Ираке в 1956 г. годовой доход, приходившийся в среднем на сельского жителя, не превышал

1 Указ. соч. - С. 145-146.

151

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

10 динаров (28 долл. по тогдашнему курсу), хотя в целом по стране национальный доход на душу населения составлял в текущих ценах около 55 динаров.

В Иране к 1960 г. национальный доход на душу населения составлял 120 долл., что было почти в 20 раз меньше, чем в США. Однако среди крестьян он к этому периоду не превышал 25 долл. в год1.

Отсталость и экономический застой иракской и иранской деревни вынуждали правящие монархические режимы содействовать постепенному переводу сельского хозяйства на рельсы относительно более прогрессивного «помещичьего капитализма». Буржуазные отношения стали проникать в деревню, вытесняя издольную систему хозяйствования и обостряя социальные противоречия. Однако все эти государственные акты в Иране и Ираке предусматривали такие исключения, допускали такие трактовки некоторых своих положений, которые позволяли традиционной деревенской знати не только сохранять за собой принадлежавшие им земли, но и укреплять свое привилегированное социальное положение.

Ускорить разложение прежней аграрной системы могло совершенствование материально-технической базы, сопутствующее проникновению капиталистического уклада в сельское хозяйство. Но в условиях сохранения господства полуфеодальных методов землепользования применение технических средств лишь усиливало эксплуатацию крестьян. Это приводило к обнищанию, пауперизации значительной части сельских тружеников. Низкий жизненный уровень, безработица, насильственный сгон с земель вынуждали крестьян уходить в города и пополнять собой люмпен-пролетариат.

1 Зеваров Ф. Социально-экономические преобразования в Иракской Республике (1958-1976 гг.). М.: Наука, 1979. С. 13; Иванов М.С. Иран в 60-70-х годах XX века. М.: Наука, 1977. - С. 18.

152

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

Состояние острейшего кризиса в сельском хозяйстве Ирана и Ирака привело к небывалому накалу экономических и социальных противоречий. Они были столь непримиримы, что стало ясно: только достаточно радикальная аграрная реформа будет способна вывести деревню из кризиса и смягчить возникшие антагонизмы.

Слабость Ирана и Ирака после Второй мировой войны особенно ярко проявляла себя в промышленной сфере. Главное внимание правящее руководство обеих стран обращало на добычу и переработку нефти, почти полностью игнорируя развитие других отраслей. Полными хозяевами в этой сфере экономики обеих стран стали иностранные и смешанные нефтяные монополии. Так, в Иране в 40-е годы концессионная территория Англо-иранской нефтяной компании (АИНК) составляла 159 тыс. км , на ней эксплуатировалось свыше 300 скважин. Компании принадлежали нефтеперегонные заводы, 2 700 км трубопроводов, свыше 300 крупных танкеров. У АИНК были свои аэродромы, радиостанции, собственная полиция, порты, железнодорожный и воздушный транспорт и т.д.1. Аналогичная картина наблюдалась и в Ираке.

Добыча и продажа нефти и нефтепродуктов обеспечивали основные валютные поступления Ирана и Ирака. Долевые отчисления от реализации нефти составляли в 50-е годы в среднем около 2/3 государственных доходов этих стран. При этом размеры отчислений от экспорта нефти не превышали 1/4 прибылей, получаемых иностранными компаниями: Ирак петролеум компани (ИПК) в Ираке и Международным нефтяным консорциумом (МНК) и АИНК в Иране.

В Ираке в середине XX в. стал быстрыми темпами набирать силу национальный капитализм. В роли главного

1 Васильев А.М. Персидский Залив в эпицентре бури. М.: Политиздат, 1983. - С. 110.

153

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

предпринимателя выступало государство, обладавшее значительными материальными и финансовыми средствами, накопленными за счет продажи нефти. Однако госкапиталистический уклад в экономике страны смог стать главенствующим только в инфраструктуре и на ряде нефтеперерабатывающих и строительных предприятий. В других важнейших сферах и отраслях господствовал иностранный капитал. Особенно заметным (помимо нефтедобычи) было его преобладание в банковском деле, страховании и внешней торговле. Западным монополиям принадлежало 203 компании, 30 страховых обществ и 8 банков, а доля государственного сектора в национальном доходе так и не поднялась выше 20%\

В Иране весной 1951 г. меджлис принял закон о национализации всей нефтяной промышленности, находившейся в руках АИНК. Для управления этой сферой была образована Иранская национальная нефтяная компания (ИННК). Статья IV ее Устава предоставляла ИННК право осуществлять все операции, связанные с нефтью: разведку, добычу, переработку и реализацию как на внутреннем, так и на внешнем рынках. Однако до середины 50-х годов закон о национализации нефти оставался, по сути дела, формальным юридическим актом, а в 1956 г. он был еще более ослаблен принятым законом о привлечении иностранного капитала, освободившем иностранцев, вкладывавших свои средства в экономику страны, от уплаты налогов в течение первых пяти лет. Под давлением национальной буржуазии шахское правительство пошло на заключение соглашения с МНК и АИНК и 31 июля 1957 г. приняло новый закон о нефти, предусматривавший значительное увеличение доли ИННК при дележе доходов от реализации нефти и нефтепродуктов. Тем не менее к концу 50-х годов эти отчисления в иранскую компанию не превышали 50% чистой

1 Зеваров Ф. Указ. соч. - С. 15-17.

154

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

прибыли от продажи нефти. В 1960 г капитал АИНК, вложенный в транспортировку и реализацию иранской нефти, равнялся 250 млн. долл., в то время как чистая ежегодная прибыль этого консорциума составила 300 млн. долл.1.

Для Ирана и Ирака было характерно преобладание мелких предприятий и мастерских с незначительным количеством рабочих, слабая механизация технологических процессов, застой в большинстве отраслей промышленного производства. Достаточно сказать, что в Ираке из 22 460 промышленных предприятий - 21 733 представляли собой мелкие кустарные производства с числом занятых до 10 человек, а доля производств с числом занятых более 100 человек составляла лишь 0,3%1 2 3. Та же ситуация была характерна и для Ирана.

Уровень жизни населения Ирана и Ирака характеризовался довольно низкими показателями. В Ираке, по оценке ООН, до 1958 г. постоянно недоедали почти 80% жителей страны, а зарплата рабочего средней квалификации составляла около 20 динаров в месяц. В Иране, по данным местной печати, доход 82% семей был ниже величины официального прожиточного уровня, составлявшего в 1960 г. 2 500 риалов . Около 10% самодеятельного населения обеих стран вообще были безработными. Рабочий день продолжался 10-12 часов в сутки. Широко применялся детский труд: согласно переписи населения в Иране 1956/57 г., более 10% трудоспособного населения страны составляли дети и подростки до 14-летнего возраста, получавшие за свой труд, как правило, около 1/3 от заработка взрослых рабочих4.

1 Камбахш А. Иран на пороге перемен // Проблемы мира и социализма. Прага, 1961. - № 9. - С. 39.

2 Современный Ирак. Справочник. М.: Наука, 1966. - С. 125, 135.

3 Там же. - С. 126; Современный Иран. (Справочник). М.: Наука, 1975. - С. 135-136.

4 Современный Иран. (Справочник). - С. 132, 136.

155

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Положение, сложившееся в Иране и Ираке в промышленной сфере, противоречило интересам набирающей силы национальной буржуазии, а засилье иностранных корпораций вызывало растущий протест всех прогрессивных и демократических сил этих стран. Борьба против господства иностранных нефтяных монополий за подлинную экономическую и политическую независимость в конце 50-х годов послужила одной из главных причин победы июльской революции 1958 г. в Ираке и известного успеха социальноэкономических реформ в Иране в начале 60-х годов.

После Второй мировой войны на политической арене Ирана и Ирака стали множиться организации, представлявшие интересы различных социальных, национальных и религиозных слоев населения.

На левом фланге политического спектра в обеих странах находились партии, декларировавшие защиту интересов трудящихся с классовых позиций, а также леворадикальные по методам действий мусульманские организации. В Ираке наиболее сплоченной была созданная еще в 1934 г. Иракская коммунистическая партия (ИКП). Ее влияние стало заметным после I съезда партии, принявшего программу ИКП (апрель 1945 г.), основным лозунгом которой стал девиз «Свободная Родина - счастливый народ!» Многие из требований комму -нистов поддерживали члены Демократической партии Кур -дистана (ДНК), боровшейся за создание суверенного Курд -ского государства. В Иране эту нишу политического спектра занимала партия Туде, созданная в 1941 г. бывшими членами Иранской компартии и демократами-антифашистами. Ее главой был избран Солейман Мирза Искандари. Светские левые партии действовали в подполье и от лица рабочего класса выступали за объединение всех демократических сил своих стран в борьбе против монархий и капиталистического пути

156

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

развития, проведение социалистических преобразований и полную внешнеполитическую независимость.

Леворадикальные мусульманские организации в 40-50-е годы активно проявляли себя только в Иране. Наиболее влиятельными были две - «Федайан-е ислам» во главе с Сейидом Наввабом Сефеви и «Моджахедин-е ислам», которую создал и возглавлял айатолла Абу-л-Касем Кашани. Основной целью их политических платформ в те годы было возрождение исламской государственности с вытекающим из этого негативным отношением как к капиталистической, так и к социалистической (в большей степени - советской) моделям общественнополитического развития.

Партии центристского толка были представлены различными буржуазно-демократическими организациями. Их члены были выходцами из той части мелкой и средней национальной буржуазии, которая была заинтересована в проведении антифеодальных преобразований и выступала с антизападной риторикой за самостоятельное экономическое и политическое развитие. В Иране на такой платформе стояла партия «Иран», объединявшая также некоторую часть прогрессивно настроенных депутатов меджлиса, а в Ираке - Национальнодемократическая партия (НДП) и Партия независимости («Ис-тикляль»). Другую часть партий центра представляли немногочисленные мелкобуржуазные и реформистские партии, также призывавшие к демократизации и либерализации общественной жизни, ликвидации иностранного господства и ограничению монархической власти. Это - Партия народа и Партия национального союза (ПНС) в Ираке, а в Иране - Партия трудящихся иранского народа и Партия трудящихся.

На правом фланге находились партии крупной иранской и иракской буржуазии, объективно заинтересованной в расширении экономических связей с иностранным капиталом и укреплении позиций правящих режимов. В Ираке таких позиций

157

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

придерживались члены Партии либералов, а в Иране - созданная во время Второй мировой войны партия «Ватан» («Родина»), преобразованная позже в партию «Национальная воля».

Особое место среди политических организаций Ирака заняла левоцентристская партия Баас (ПАСВ). В Ираке ее региональная организация, как уже отмечалось, появилась в 1954 г Характер требований, выдвигавшихся в руководящих документах иракского регионального центра партии Баас, соответствовал устремлениям прогрессивно настроенных кругов интеллигенции, служащих, студентов, представителей свободных профессий. А призывы к борьбе против империализма, за демократические свободы, требования национализации природных богатств, крупной промышленности и транспорта, участия трудящихся в управлении государством и т.п. со временем позволили баасистам привлечь на свою сторону значительную часть населения. Характеризуя положение в Ираке в конце 50-х годов, английские ориенталисты Эдит и Эрнст Пенроузы отмечали: «Среди политически сознательных классов, от крайне правых до крайне левых, трудно было найти лиц, которые в той или иной степени не находились бы в оппозиции к режиму, за исключением тех, кто был с ним связан»1.

В 1955 г. Ирак и Иран стали членами Багдадского пакта. Наряду с этим Великобритания и Ирак подписали соглашение, которое предусматривало оказание помощи со стороны бывшей метрополии в случае внешней агрессии против Ирака. Для Ирана создание Багдадского пакта положило начало втягиванию страны в сферу внешнеполитических интересов США на Ближнем и Среднем Востоке.

В обстановке усиливавшейся борьбы за национальный суверенитет, против политики правящих кругов, появилась необхо-

1 Penrose E., Penrose E.F. Iraq: International Relations and National Development. L.: Westview Press, 1978. - P. 199.

158

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

димость в укреплении единства всех оппозиционно настроенных политических сил в рамках организации типа национального фронта, которая пропагандировала бы и отстаивала национальные интересы. В Ираке идея создания так называемой «Единой демократической партии» выдвигалась еще в 40-е годы демократическим флангом буржуазной оппозиции (ПНС и Партией народа). Однако принципы, которые должны были лечь в основу такого объединения, в частности идея «классового мира во имя высших национальных интересов», показались иракским коммунистам теоретически несостоятельными и практически вредными. Наконец в марте 1954 г. на компромиссных условиях был основан Единый национальный фронт Ирака, трансформировавшийся в феврале 1957 г во Фронт национального единства (ФНЕ). В его состав вошли: партия Баас, ИКП, НДП, «Истик-ляль», группа оппозиционно настроеных военных «Свободные офицеры» и некоторые другие демократические организации. Программа ФНЕ, обнародованная 9 мая 1957 г его руководящим органом - Высшим национальным комитетом, - предусматривала уничтожение монархии и выход страны из Багдадского пакта; обеспечение демократических преобразований; свободные парламентские выборы; аннулирование кабальных договоров и соглашений с Великобританией; вывод с территории страны всех иностранных войск; избавление Ирака от господства монопольных концессий империалистических государств; поощрение развития национальной промышленности; борьба с безработицей, некоторые аграрные преобразования и т.д. Активная деятельность ФНЕ способствовала успеху июльской революции 1958 г Летом того же года Фронт распался: некоторые его участники пришли к власти, другие вновь оказались в оппозиции к правящему руководству страны.

В октябре 1949 г около 20 оппозиционно настроенных иранских общественных деятелей (адвокаты, журналисты, шиитские лидеры) сели в бест в шахском дворце и объявили голо-

159

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

довку. Причиной беста стал протест против фальсификации выборов в меджлис. Возглавлял «бестующих» доктор Мосаддык, отошедший от активной политической деятельности после прихода к власти Реза-шаха. Оппозиционеры добились аннулирования результатов выборов и составили ядро Национального фронта Ирана (НФ). Он не был задуман как коалиция каких-либо партий, хотя в зависимости от ситуации пользовался поддержкой тех или иных оппозиционных сил. Призывы лидеров НФ к борьбе за экономический суверенитет страны привели к взрыву народных выступлений с требованием прекратить деятельность бесцеремонно хозяйничавшей в Иране АИНК. Под давлением антизападных выступлений меджлис принял закон о национализации АИНК (15 марта 1951 г). Опираясь на массовое демократическое движение, 70-летний доктор Мосаддык 29 апреля 1951 г стал премьер-министром. Однако буржуазно-демократические преобразования, начатые правительством Мосаддыка, вызвали резкое недовольство консервативных кругов страны, принявших решение о низложении премьера.

13 августа 1953 г. шах подписал секретный указ о смещении Мосаддыка и назначении главой правительства генерала Фазлоллы Захеди. В ночь с 15 на 16 августа несколько офицеров шахской гвардии во главе с полковником Не’матоллой Насири предприняли попытку арестовать премьера, но сами были схвачены и обезоружены охраной Мосаддыка. Узнав о провале заговора, шах в тот же день бежал из своего дворца на побережье Каспийского моря, а оттуда покинул страну на небольшом самолете, приземлившись в Багдаде.

Известия о попытке свержения законного правительства всколыхнули всю страну, в Тегеране бушевали антимонархические демонстрации. Однако опасаясь размаха демократических выступлений, доктор Мосаддык не поддержал оппозиционное движение. Был отдан приказ освободить заговорщиков и произвести аресты среди демонстрантов. Этим воспользова-

160

Иран и Ирак на пути буржуазных реформ

лись прошахски настроенные силы: к столице были подтянуты верные трону войска, и 19 августа 1953 г. антимонархические выступления были подавлены, а сам Мосаддык был арестован. В декабре 1953 г. военный трибунал приговорил бывшего премьера к трем годам тюремного заключения. После освобождения и вплоть до своей смерти в 1967 г. он жил под надзором полиции в деревне близ Тегерана1.

После переворота в стране была создана тайная полиция, так называемая Организация безопасности и информации -САВАК. В 1953-1957 гг. были разгромлены штаб-квартиры и запрещена деятельность всех оппозиционных сил, включая партию Туде и буржуазно-демократические организации. Временно прекратил свое существование и Национальный фронт. Образовавшийся политический вакуум заполнили созданные в середине 50-х годов промонархические организации национальной буржуазии - партия «Меллийун» во главе с тогдашним премьер-министром Манучехром Эгбалем и Народная партия («Мардом»), которую возглавил близкий к шаху А.Алам. Другими словами, была предпринята попытка установить в стране двухпартийную систему, наподобие существующей в некоторых странах Запада.

Таким образом, экономическое положение и социальнополитическая ситуация в Ираке и в Иране к концу 50-х годов были таковы, что свержение монархических режимов и переход власти в руки патриотически настроенных национальнодемократических сил казались лишь вопросом времени. Стремление правящих кругов этих стран исправить положение частичными реформами и полумерами, наряду с прямыми репрессиями против оппозиции, уже не приводили к

1 Васильев А.М. Персидский Залив в эпицентре бури. - С. 111-112.

161

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

желаемым результатам. В этих условиях менее опытный политик 24-летний иракский король Фейсал II выпустил ситуацию из-под контроля и не смог предотвратить государственного переворота, положившего конец недолгому правлению династии Хашимитов, в то время как шах Мохаммед Реза Пехлеви оказался более дальновидным и в начале 60-х годов выступил инициатором осуществления «вестернизации» страны.

Национальная стратегия Иракской Республики

(1958-1979)

В ночь с 13 на 14 июля 1958 г. в королевском дворце Рихаб проводился банкет по поводу отъезда в Стамбул на совещание стран-участниц Багдадского пакта всей правящей верхушки Ирака - короля Фейсала II, премьер-министра Ну-ри Са’ида и ‘Абдул Иллаха. В те же самые часы офицерский состав 19-й и 20-й бригады 3-й дивизии иракской армии во главе с членами организации «Свободные офицеры» полковниками ‘Абд ал-Керимом Касемом и ‘Абд ас-Салямом Мухаммадом ‘Арефом принял решение воспользоваться обстановкой, чтобы силой оружия свергнуть монархический режим. Об этом решении было проинформировано руководство ФНЕ, которое пообещало оказать поддержку антимонархически настроенным армейским частям1. В три часа ночи войска заняли центральный телеграф и радиоцентр Багдада. Еще через два часа после недолгой перестрелки с королевской охраной восставшие захватили дворец. Фейсал II и ‘Абдул Иллах были убиты, а Нури Са’иду удалось скрыться. Последнего

1 Мгои Ш.Х. Проблема национальной автономии курдского народа в Иракской Республике (1958-1970 гг.). Ереван: Изд. АН Арм. ССР, 1977. С. 43; Федченко А.Ф. Ирак в борьбе за независимость (1917-1969). М.: Наука, 1970. - С. 221.

162

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

монарха иракской династии Хашимитов похоронили, а тело ‘Абдул Иллаха разгневанная толпа повесила на фасаде здания министерства обороны. Через несколько дней в одном из домов Багдада был схвачен пытавшийся бежать в Иран Нури Са’ид. Он был расстрелян своим собственным адъютантом Вафси Тахером, долгое время тайно входившим в состав организации «Свободные офицеры»1.

Созданное правительство и вооруженные силы страны возглавил ‘Абд ал-Керим Касем, а ‘Абд ас-Салям ‘Ареф стал его заместителем на этих постах и министром внутренних дел. В состав первого республиканского правительства вошли представители только трех политических партий, входивших в ФНЕ, - НДП, Баас и «Истикляль». Одним из первых декретов республиканского правительства был образован Высший государственный совет, в состав которого вошли: генерал Наджиб Рубаи, лидер партии «Истикляль» Мухаммад Махди Кубба и губернатор Эрбиля курд Халед Нахшабанди.

Июльская революция 1958 г. имела буржуазнодемократический характер, хотя и была осуществлена в форме бланкистского военного переворота. Свержение монархического режима было с одобрением встречено большинством иракского общества, включая представителей национальных меньшинств. 26 июля революционное правительство приняло Временную конституцию страны, которая гарантировала равноправие всех иракских граждан и демократические свободы слова, печати, собраний. Из отдельных звеньев госаппарата были удалены наиболее одиозные промонархически настроенные чиновники. Были освобождены все политические заключенные, восстановлены в правах политические эмигранты, в том числе коммунисты. Свободу деятельности

1 Мгои Ш.Х. Указ. соч.. С. 44; Rossi P. L’lraq des revoltes. Р., 1962. - P. 246.

163

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

получили политические партии и массовые общественные организации.

В области внешней политики правительство Касема провозгласило верность принципам мирного сосуществования, восстановило дипломатические отношения с СССР и другими социалистическими странами, официально признало Объединенную Арабскую Республику в составе Египта и Сирии, а также отказалось от участия в работе комиссий Багдадского пакта и закрыло его штаб-квартиру в Багдаде.

Важные преобразования были осуществлены в экономической сфере. 30 сентября 1958 г. был обнародован закон № 30 об аграрной реформе. Он был призван существенно ограничить феодальные отношения, увеличить сельскохозяйственное производство и повысить жизненный уровень кресть-ян-феллахов. Строительство независимой национальной экономики было невозможно без разрешения нефтяной проблемы. Однако в первые послереволюционные годы страна не располагала средствами и кадровыми возможностями, необходимыми для самостоятельной разработки нефтяных месторождений, что откладывало вопрос о национализации нефтяной индустрии на более поздние сроки. В период правления Касема и ‘Арефа ни одна из политических партий не выдвигала требований немедленной национализации нефтяной промышленности, признавая их несвоевременными. И все же 11 декабря 1961 г. был опубликован Закон № 80, лишавший иностранные нефтяные монополии прав на территории, на которых они не вели добычу нефти, и их деятельность ограничивалась пределами эксплуатируемых ими площадей (0,5% прежней концессионной территории).

Встал вопрос о путях дальнейшего развития Иракской Республики. Левые силы, исходя из принципа «есть у революции начало, нет у революции конца», требовали последовательного углубления революционно-демократических пре-

164

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

образований. Умеренное крыло полагало, что «революция 14 июля» является финалом долгой кровопролитной борьбы иракского народа. Ряд его представителей, так называемые «юнионисты», выступали за скорейшее вхождение страны в состав Объединенной Арабской Республики. В республиканском руководстве произошел раскол, и образовались две группировки. Сторонникам продолжения революционных преобразований покровительствовал президент Касем, а их оппонентам - его заместитель ‘Ареф. Касема поддерживали ИКП, ДИК, НДП, часть национальной буржуазии и офицеров. На стороне ‘Арефа выступали баасисты, члены партии «Ис-тикляль» во главе с Рашидом ‘Али ал-Гилани и «юнионисты». Противоборство было недолгим: 30 сентября 1958 г. решением правительства ‘Ареф был смещен со всех занимаемых им постов и назначен послом в ФРГ. Однако уже 3 ноября он самовольно вернулся в Багдад, что было воспринято Касемом как преддверие готовящегося против него заговора. Правительство приняло предупредительные меры, и оппозиционеры были арестованы. 27 декабря 1958 г. начался судебный процесс, в ходе которого ‘Ареф и лидер «Истикляль» ал-Гилани были обвинены «в измене целям июльской революции» и приговорены к смертной казни. Одновременно было объявлено о решении Касема помиловать обвиненных с заменой смертной казни тюремным заключением1. Воодушевление лидеров левых организаций, усиливших на первых порах свой политический вес, вскоре сменилось разочарованием: стремившийся к режиму личной власти Касем начал негласную кампанию преследования коммунистов и демократов. Весной 1959 г. лидеры НДП и ДПК выдвинули требование создать правительство народного фронта с участием коммунистов, но глава правительства отклонил это предложение.

1 Мгои Ш.Х. Указ. соч. - С. 77-79.

165

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Особенно резкий крен вправо правительство Касема взяло после событий в г. Киркук летом 1959 г., когда во время празднования первой годовщины революции были спровоцированы вооруженные столкновения между арабами и населявшими Ирак курдами и туркменами, что привело к человеческим жертвам. В стране было введено черезвычайное положение, после чего власти взяли курс на зыбкую центристскую политику лавирования между левыми и правыми: когда усиливалась угроза захвата власти правыми, Касем делал ставку на левые силы, и наоборот. Анализируя эту сторону деятельности главы иракского государства, Г.И.Мирский отмечал: «Касем, вероятно, инстинктивно чувствовал свою ограниченность и несоответствие своей личности роли руководителя государства (хотя это вполне уживалось с желанием быть таковым). Ощущая комплекс неполноценности, он стремился держаться подальше от таких людей и организаций, которые могли обнаружить свое превосходство над ним. Он решил препятствовать возвышению таких людей и политических сил, лавировать между различными группами. Тем самым он добровольно отстранился от устойчивой массовой базы, от определенной программы действий, от генерального стратегического курса. Касем сам создал предпосылки для будущего краха своей диктатуры»1.

7 октября 1959 г. была предпринята первая попытка ликвидации Касема. Группа молодых активистов партии Баас, в число которых входил и боевик Саддам Хусейн, устроила засаду и обстреляла машину президента страны, в результате чего диктатор был ранен. Касем отдал приказ запретить деятельность Баас и сделал ставку на верные себе военные круги и полицейские силы. Он провоцировал столкновения оппози-

1 Мирский Г.И. «Третий мир»: Общество, власть, армия. М.: Наука, 1976. - С. 213.

166

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

ционных режиму политических лидеров, разжигал противоречия между политическими партиями и организациями, между арабами и национальными меньшинствами страны, между суннитами и шиитами. Другими словами, он противопоставил себя практически всем. «Совершенно очевидно, - писал в связи с этим Н.А. Симония, - что такая, лишенная значительного и достаточно широкого социального содержания диктатура не может быть стабильной и продолжительной»1.

В 1961 г. произошло организационное объединение оппозиционных правительству Касема сил: был образован так называемый «Социалистический блок», в который вошли партия Баас, «Истикляль» и «Движение арабских националистов» (ДАН). Блок возглавил ‘Али Салех ас-Са’ади, тогдашний лидер иракского регионального руководства партии Баас. Целью заговора было свержение главы государства, а главным орудием в совершении государственного переворота должны были стать армейские подразделения, находившиеся под командованием недовольной части офицеров. Главным союзником заговорщиков стал ‘Абд ас-Салям ‘Ареф, выпущенный на свободу по указанию Касема в 1962 г.

Ранним утром 8 февраля 1963 г. жители Багдада были разбужены орудийной канонадой: настали последние часы диктаторского правления ‘Абд ал-Керима Касема. Восставшие войска штурмом захватили правительственные учреждения Багдада и здание министерства обороны, где постоянно жил опасавшийся заговоров Касем. После короткой, но ожесточенной схватки между нападавшими и силами безопасности «единственный вождь» был арестован и по приговору нового органа государственной власти - Национального совета революционного командования (НСРК) - расстрелян. На

1 Симония Н.А. Страны Востока: Пути развития. М.: Наука, 1975. -

С. 32.

167

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

следующий день, 9 февраля, были произведены назначения на высшие государственные посты. Президентом страны стал ‘Абд ас-Салям ‘Ареф, присвоивший себе звание маршала, а премьер-министром - член регионального руководства партии «Баас» и руководитель ее умеренного крыла Ахмад Хасан ал-Бакр. Пост министра обороны получил полковник Салих Махди Аммаш. Однако фактически всю полноту власти сосредоточили в своих руках правые баасисты во главе с ‘Али Салехом ас-Са’ади, занявшим посты заместителя премьер-министра и министра внутренних дел.

Прикрываясь лозунгами о «единстве, свободе и социализме», новое руководство заявило, что «революция 14 рамадана» (8 февраля) была предпринята с целью «возвращения к принципам иракской революции 1958 г., нарушенным прежним режимом»1. Монополизировав власть, правые баасисты развязали в стране кровавый террор, возведя физическое уничтожение неугодных режиму политических деятелей в ранг государственной политики. Уже в первые дни были убиты 5 тыс. человек, а более 10 тыс. попали в тюрьмы1 2.

Деятельность нового руководства была направлена на свертывание демократических преобразований внутри страны, а на международной арене - на значительное расширение военно-политических контактов с западными странами и блоком СЕНТО. Этот курс привел к возобновлению деятельности 272 иностранных фирм, закрытых после революции 1958 г. Правительство гарантировало неприкосновенность собственности иностранных нефтяных компаний, потребовав в уплату за это решение увеличения отчислений от продажи иракской нефти.

1 Степанова Н.В. Ирак в 1958-1974 годах // Проблемы востоковедения. Сб. научн. трудов МГИМО. М., 1976. - Вып. 5. - С. 31.

2 Там же.

168

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

В борьбе за укрепление своих позиций, правые бааси-сты стремились отстранить от власти бывших союзников, в первую очередь военных. Предпочтение отдавалось командирам отрядов Национальной гвардии, а не армейским офицерам, что вызывало сильное недовольство в вооруженных силах. Осенью 1963 г. ситуация в стране сильно обострилась из-за вырвавшихся наружу противоречий внутри самой партии Баас. В сентябре в ней образовалось две группировки: одну возглавил министр иностранных дел Талиб Шабиб, другую - ас-Са’ади. В октябре разногласия в партийном руководстве переросли в открытые вооруженные столкновения, и 12 ноября на чрезвычайном заседании регионального руководства было принято решение исключить обоих из исполнительного комитета и выслать за пределы страны. Региональное руководство партии Баас возглавил Ахмад Хасан ал-Бакр. В его свите оказался и Саддам Хусейн, ставший близким доверенным лицом и правой рукой ал-Бакра.

Пока баасисты улаживали свои разногласия, военные перехватили инициативу и 18 ноября 1963 г. совершили государственный переворот. Новый состав НСРК был сформирован исключительно из высших офицеров: полноправным президентом и главнокомандующим вооруженными силами Ирака стал ‘Абд ас-Салям ‘Ареф, а премьер-министром - генерал Тахер Йахйа, занимавший до этого пост начальника генерального штаба. Анализируя причины успеха переворота, Г.И. Мирский отмечал, что «баасисты совершили распространенную ошибку - не позаботились об очищении верхушки армии от людей, вросших в традиционную структуру и противящихся всяким радикальным переменам, всякому экстремизму, левому и правому. Генералы видели в баасистах

169

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

прежде всего политических авантюристов, оттирающих их от власти, на которую они претендовали»1.

Переворот 18 ноября носил «верхушечный» характер. Первыми своими распоряжениями военные отстранили от власти лидеров и членов соперничавших группировок бааси-стов, распустили отряды национальной гвардии, бесчинства которой вызывали всеобщее возмущение, а также запретили деятельность всех политических партий. 26 ноября новое правительство обнародовало свою внутри- и внешнеполитическую программу. Она предусматривала построение в Ираке «арабского социализма», содержала положения о свободе, равенстве и безопасности всех граждан, о принятии новой конституции и избрании Государственного совета, об осуществлении аграрных преобразований и создании национальной нефтяной компании, об укреплении контактов с другими арабскими странами, о нормализации отношений с Советским Союзом и другими социалистическими странами и т.д.1 2

4 мая 1964 г. была обнародована новая Временная кон -ституция государства. Она провозгласила Иракскую Республику «демократическим социалистическим государством, основы демократии и социализма которого почерпнуты из арабского наследия и духа ислама»3. Конституция предоставила ‘ Арефу неограниченные возможности в качестве главы НСРК. В состав этого органа вошли: премьер-министр, начальник генерального штаба и его заместители, командиры дивизий, главнокомандующий ВВС, военный генерал-губернатор и другие военные чины в звании не ниже полковника. Армия превратилась в привилегированную прослойку, целиком контролирующую жизнь страны и не подверженную влиянию идей

1 Мирский Г.И. «Третий мир»: Общество, власть, армия. - С. 220.

2 Мгои Ш.Х. Указ. соч. - С. 207.

3 Arab Political Documents. Beirut, (1964). - P. 147.

170

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

каких-либо политических организаций. Статья 82 Временной конституции гласила: «Ни один военнослужащий не может состоять в партии или политической фракции. Распространение каким бы то ни было образом политических и партийных идей среди военнослужащих строго запрещено»1.

Подобное положение не могло, конечно, устроить Баас. В 1964 г. Саддам Хусейн, возглавивший военную организацию партии, разработал план государственного переворота, который имел два основных варианта. По первому, военнополитическое руководство страны во главе с ‘Абд ас-Салямом ‘ Арефом должно было быть уничтожено боевиками Баас во время заседания правительства. По второму - предполагалось сбить самолет, на котором ‘Ареф должен был вылететь в Каир для участия во встрече глав Лиги арабских го -сударств (ЛАГ). Попасть в президентский дворец заговорщикам не удалось, так как гвардейский офицер, который должен был обеспечить им проникновение в апартаменты главы го -сударства, был неожиданно сменен. Провалился и замысел сбить самолет: один из летчиков оказался тайным осведомителем спецслужб Ирака. Президент ‘Ареф в ответ объявил о немедленном запрещении деятельности Баас и аресте ее руководства. Ахмад Хасан ал-Бакр и Саддам Хусейн были схвачены и заключены в тюрьму (октябрь 1964 г.). Через два года Саддаму Хусейну и еще двум баасистам удалось бежать из-под стражи во время препровождения их в здание суда1 2.

В первой половине 1965 г. в правительственных кругах Ирака усилилось влияние «юнионистов», и 6 сентября кабинет генерала Тахера Йахйи вынужден был уйти в отставку. ‘Абд ас-Салям ‘Ареф поручил формирование нового прави-

1 Arab Political Documents. Beirut, (1964). - P. 153.

2 Апдайк Р.Дж. Саддам Хусейн. Политическая биография. Ростов-на-Дону: «Феникс», 1999. - С. 54-57.

171

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

тельства командующему ВВС генералу ‘Арефу ‘Абд ар-Раззаку, известному своими пронасеровскими симпатиями. Буквально через десять дней после того, как новое правительство было сформировано, ‘ Абд ар-Раззак предпринял попытку совершить государственный переворот, воспользовавшись тем, что ‘Ареф вылетел в Касабланку для участия в работе очередной конференции глав ЛАГ. Заговор провалился, и 21 сентября 1965 г. впервые после победы революции 1958 г. пост премьер-министра занял гражданский человек. Это был опытный политик и сторонник прозападной ориентации ‘ Абд ар-Рахман ал-Баззаз1.

13 апреля 1966 г. президент страны и председатель НСРК ‘Абд ас-Салям ‘Ареф при загадочных обстоятельствах погиб в авиационной катастрофе. На высших государственных постах его сменил младший брат ‘Абд ар-Рахман ‘Ареф. Новый глава страны не пользовался достаточным авторитетом в верхних эшелонах власти, и его неожиданное возвышение обострило и без того напряженные отношения между двумя элитами - военной и гражданской. К концу правления Касема и при братьях ‘Арефах военные занимали в правительстве треть министерских постов, а их удельный вес среди всей политической элиты по сравнению с 1948-1958 гг. увеличился с 13 до 53%1 2.

Когда у развивающегося государства еще нет сложившегося мощного бюрократического аппарата и влиятельной прослойки интеллигенции, военные могут стать единственной, достаточно организованной, стабильной и активной политической силой. Но при этом добившиеся власти военные подвер-

1 Мгои Ш.Х. Указ. соч. - С. 239.

2 Marr Ph.A. Iraq’s Leadership Dilemma: A Study in Leadership Trends, 1949-1968 // The Middle East Journal. Wash., 1970. - Vol. 24. -№ 3. - P. 296.

172

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

жены резким политическим колебаниям. «Если “национальная революционность” патриотически мыслящих офицеров в развивающихся странах может считаться безусловной, то их “социальная революционность” условна и выборочна»1. В таких условиях направленность социально-экономических и политических преобразований в государстве больше зависит от масштаба и личных черт военного диктатора, его способности вести хитроумные политические интриги, чем от его происхождения и стремления защищать интересы тех или иных групп населения. Отсутствие четких программных установок, недостаточно широкая социальная база так и не позволили ‘Арефу-младшему и его военному окружению стать центром сплочения патриотических национальных сил в деле достижения экономического процветания, подлинной национальной независимости и благосостояния населения.

Для внутриполитической жизни в Ираке к началу 1968 г. характерной стала обстановка напряженности и недовольства политикой военного режима со стороны практически всех слоев населения. Крупные землевладельцы противились проведению аграрной реформы, лишавшей их значительной части земельных владений. Мелкие крестьяне-собственники страдали от грабительской платы за арендованную землю. Около 400 тыс. крестьянских семей вообще не имели права на получение земли и существовали за счет временных заработков. Национальная буржуазия критиковала правительство за недостаточное стимулирование частного предпринимательства и непропорционально большие, с ее точки зрения, капиталовложения в государственный сектор. Принятие в 1964 г. так называемых «социалистических декретов», направленных на национализацию многих промышленных

1 Мирский Г.И. Роль армии в социальном развитии стран Азии и Африки // Вопросы философии, 1979. - № 3. - С. 108.

173

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

предприятий, были восприняты не как экономическая необходимость, а как стремление правящих кругов ухудшить материальное благополучие и ослабить политические позиции частных собственников. Половинчатым оказался и утвержденный в феврале 1964 г. закон № 11 о создании Иракской национальной нефтяной компании (ИННК). С одной стороны, он предоставлял ИННК исключительное право на поиск, добычу и экспорт нефти, а с другой - оставлял возможность иностранным нефтяным компаниям пользоваться богатыми участками с разведанными запасами нефти и действующими нефтедобывающими вышками.

Отстраненная от власти гражданская часть элиты окончательно перешла в оппозицию по отношению к военному режиму после того, как под предлогом войны с Израилем ‘Ареф-младший продлил на год срок действия «переходного периода», который должен был завершиться 2 мая 1967 г. образованием гражданского правительства. Одновременно с этим президент отсрочил еще на два года выборы в парламент и введение в действие новой постоянно действующей конституции, окончательно лишив оппозицию иллюзий относительно намерений руководства демократизировать внутриполитические процессы.

Весной 1968 г. активизировала свою деятельность нелегальная организация молодых офицеров «Арабское революционное движение» (АРД), ставившая своей целью насильственное свержение военного режима ‘Арефа-младшего. Руководители этой организации - полковник ‘Абд ар-Раззак ан-Найеф и командующий президентской гвардией генерал Ибрахим ‘Абд ар-Рахман Да’уд - вошли в контакт с руководством партии Баас и оппозиционно настроеными офицерами во главе с генералом ‘Абд ал-Азизом Окайли. На рассвете 17 июля 1968 г. члены АРД совместно с группой членов и сторонников партии «Баас» из числа военнослужащих, а

174

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

также при помощи сил военной разведки и республиканской гвардии совершили государственный переворот. Президент ‘Ареф был схвачен и выслан в Лондон. Созданный после переворота Совет революционного командования (СРК) назначил Ахмада Хасана ал-Бакра президентом Иракской Республики, полковник ан-Найеф стал премьер-министром, а Да’уд получил портфель министра обороны. Двоевластие армейских офицеров и баасистов продолжалось лишь две недели: 30 июля ан-Найеф, Да’уд и некоторые другие руководители АРД в результате верхушечного переворота были отстранены от власти, и ал-Бакр стал одновременно президентом, премьер-министром и главнокомандующим вооруженными силами страны. Новое правительство было целиком составлено из членов партии «Баас».

Успех партии «Баас» в осуществлении «бескровной революции» 1968 г. объяснялся тем, что, несмотря на вынужденную работу в подполье, она сумела сохранить свою организацию, не лишилась влияния (в первую очередь, в армии, ставшей главным орудием переворота), не растеряла опыта работы в массовых организациях, а главное - имела достаточно четко сформулированную политическую платформу. Руководство «Баас» критически пересмотрело свой опыт управления страной в 1963 г. и на чрезвычайном съезде партии в сентябре 1966 г. перестроило всю свою работу, отмежевавшись от крайне правых элементов в своем составе.

В обнародованной программе действий руководство партии «Баас» обязалось «не подчиняться мировым нефтяным монополиям и укреплять Иракскую национальную нефтяную компанию, сделать более радикальной и более эффективной аграрную реформу, усилить борьбу против империализма, сионизма и реакции». Новое правительство изъявило готовность создать в стране «атмосферу, необходимую для возвращения к демократической системе и парламентской жизни», а

175

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

ал-Бакр заявил, что новый режим будет одновременно «демократическим, революционным, унитарным и прогрессивным»1. Признание иракским руководством неприемлемости капиталистического пути развития диктовало необходимость смены политики в экономической сфере. 21 мая 1970 г был принят закон № 117 об аграрной реформе, который должен был обеспечить ликвидацию отсталых производственных отношений в сельском хозяйстве страны. Предпринимались меры, направленные на ограничение иностранного влияния в ключевых отраслях экономики, особенно нефтяной промышленности, внешней и внутренней торговле. Была поставлена задача укрепления национальной экономики на основе сбалансированного развития промышленности и сельского хозяйства, расширения доли госсектора, усиления госконтроля в сфере торговли и активизации экспорта товаров национального производства. Был взят курс на «достижение полного освобождения нефтяных богатств от империалистического господства, подчинение их национальному суверенитету, постановку их на службу интересам повышения благосостояния народа и превращение в важное орудие борьбы против империализма и сионизма»1 2.

В 1968-1971 гг. Ирак заключил с Советским Союзом и рядом социалистических стран несколько договоров об оказании экономической помощи, а также технического содействия ИННК в разработке и подготовке к эксплуатации нескольких нефтяных месторождений. В ответ Ирак петролеум компани и другие нефтяные монополии предприняли экономическое давление на Ирак, резко сократив добычу нефти и отчисления в иракскую казну. Совет революционного коман-

1 Цит. по: Мгои Ш.Х. Указ. соч. - С. 279-280.

2 Нечкин Г.Н. Социально-экономические и политические преобразования в Ираке // Народы Азии и Африки. М., 1973. - № 1. - С. 17.

176

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

дования в середине 1972 г. принял решение о национализации всего имущества и оборудования консорциума, в результате чего под контролем правительства оказалось около 65% нефтедобывающей промышленности и 99,75% нефтеносных территорий 1. Проводя последовательную национализацию собственности иностранных монополий, Ирак к концу 1976 г. стал полновластным хозяином всех своих нефтяных богатств.

В целях вывода страны из трудного экономического положения и облегчения положения трудящихся были сняты некоторые ограничения на импорт продуктов и товаров массового спроса, снижена цена на бензин, часть населения освобождалась от так называемого «оборонного налога», введенного после начала арабо-израильской «шестидневной войны» 1967 г., была освобождена большая группа политических заключенных (около тысячи человек) и т.п.

В новой временной Конституции, принятой 21 сентября 1968 г., Иракская Республика провозглашалась «народнодемократическим государством», приступившим к «построению социализма». Этот документ гарантировал равенство всех граждан перед законом, соблюдение их политических прав и свобод (кроме свободы создания партий), неприкосновенность частной собственности и т.п.

Все это позволило баасистскому руководству позднее называть «революцию 17 июля 1968 г.» «освободительной, демократической и социалистической, направленной на достижение арабского единства»1 2.

Новая государственная власть в Ираке не являлась диктатурой какого-то одного класса. Оказавшиеся во главе страны баасисты выражали интересы широких социальных слоев,

1 Зеваров Ф. Указ. соч. - С. 76.

2 Арабская нация едина, ее миссия бессмертна. ПАСВ. Иракский регион: Политический отчет VIII съезда ПАСВ. Хельсинки, 1975. - С. 12.

177

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

прежде всего интеллигенции и студенчества, мелкой городской и националистически настроенной средней буржуазии1. Их политика не носила «характера окончательного классового политического выбора», а являлась промежуточной, переходной1 2. Вот почему еще целый год после событий 17 июля руководство Баас стояло перед дилеммой: стоит ли продолжать монополизировать власть в руках своей партии, либо следует пойти на сближение с коммунистами и курдскими демократами. Окончательное решение было принято летом 1969 г., когда усилились выступления правой оппозиции (главным образом, военных), вылившиеся в итоге в неудавшуюся попытку государственного переворота в январе 1970 г. Президент ал-Бакр решил опереться на демократическую часть политического спектра и пошел на реализацию целого комплекса мер, позволивших правящему руководству говорить о переходе страны к «арабскому пути» к социализму. А одним из «оселков», позволяющих судить о степени готовно -сти власти на решительные действия на пути «социалистического строительства», является характер принимаемых решений по национальному вопросу и отношение к деятельности коммунистической партии в собственной стране.

После свержения монархии в Ираке приход к власти всех без исключения политических сил сопровождался официальным признанием равноправного положения всех этнических групп, населяющих страну. Исторически наиболее сложной национальной проблемой оставался курдский вопрос. Еще первая временная республиканская Конституция от 26 июля 1958 г. гласила: «Арабы и курды рассматриваются

1 Развивающиеся страны: Закономерности, тенденции, перспективы. М.: Мысль, 1974. - С. 14.

2 Брутенц К.Н. Современные национально-освободительные революции. (Некоторые вопросы теории). М.: Политиздат, 1974. - С. 337.

178

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

как партнеры, и их национальные права в рамках единого Ирака гарантируются конституцией»1. Учитывая тот факт, что курдский вопрос являлся одним из основных дестабилизирующих факторов, каждый новый режим шел на переговоры с ДПК, которые заканчивались подписанием совместного документа, в той или иной степени обеспечивавшего лояльность со стороны курдских демократов за счет каких-то временных уступок их требованиям. В дальнейшем центральное правительство на словах и на деле отказывалось от принятых обязательств и вновь начинало военные действия на севере страны, вынуждая руководителей курдского движения возобновлять вооруженную борьбу за свои суверенные права. История Ирака последних десятилетий в итоге оказалась окрашенной в кровавые цвета перманентной гражданской войны, затихающей во время очередной смены власти и в периоды мирных арабо-курдских переговоров.

Эта «сюжетная линия» впервые прослеживается в период правления ‘Абд ал-Керима Касема. Первое республиканское руководство не только не выполнило своего обещания предоставить курдам внутреннее самоуправление, «но и встало на путь насильственного подавления их борьбы за национальную автономию»1 2. Баасисты выдвинули тогда идею «национального единства Ирака», исключавшую выдвижение каких-либо сепаратистских требований со стороны ДПК. Для оправдания действий по нейтрализации деятельности ДПК и ИКП Касем объявил свою власть внепартийной и внекласо-вой и высказался за «временное прекращение в стране партийной деятельности», мотивировав это заботой о стабили-

1 Иракская Республика. Материалы и документы 1958-1959 гг. / Сост. А.Бендик. М., 1959. - С. 20.

2 Мгои Ш.Х. Указ. соч. - С. 8-9.

179

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

зации внутриполитической обстановки1. Результатом стал отход от принципов равноправного партнерства арабов и курдов и переход к политике непризнания курдов в качестве самостоятельного этнического образования. Ирак все чаще стал называться «республикой арабов», а курды - «северными арабами». За этим последовало официальное заявление о том, что «курды являются одним из национальных меньшинств, входящих в арабскую нацию»1 2. Аналогичной политики иракское руководство придерживалось и в годы правления братьев ‘Арефов.

Придя к власти, правительство ал-Бакра сразу же выразило готовность разрешить курдский вопрос мирным путем. В тексте временной Конституции 1968 г. говорилось о намерении признать национальные права курдов (но не содержалось конкретных предложений по реализации этих планов)3. Переговоры между правительственной делегацией и лидерами ДПК начались только в середине 1969 г., а 11 марта 1970 г. президент ал-Бакр объявил о достижении соглашения о «мирном демократическом» решении курдской проблемы.

Важным шагом на пути упрочения национального единства явилась Хартия национальных действий, проект которой был подготовлен и вынесен на всенародное обсуждение партией «Баас» 15 ноября 1971 г. Этот документ подтвердил намерение правительства осуществить широкий комплекс мероприятий во всех областях внутриполитической жизни, включая и курдскую проблему, с тем, чтобы подготовить условия для завершения в Ираке переходного периода, установления демократического парламентского строя и

1 Цит. по Мгои Ш.Х.: Указ. соч. - С. 97.

2 Там же. - С. 114.

3 См.: Vernier B. La Constitution provisoire du 28 Septembre 1968 en Irak // Cahiers de L’Orient Contemporain. P., 1969. - N 74. - P. 8-11.

180

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

принятия постоянной конституции. Реализация этих задач, указывалось в проекте, возможна лишь при мобилизации всех прогрессивных сил страны, поэтому партия Баас заявила о своей готовности создать самую широкую коалицию национальных и патриотических сил. Подписанная в пятилетнюю годовщину революции (17 июля 1973 г.) президентом ал-Бакром и первым секретарем ЦК ИКП Азизом Мухаммадом Хартия содержала основные принципы, легшие в основу Патриотического и национально-прогрессивного фронта Ирака (ПНПФ), с деятельностью которого Баас связывала надежды на создание «свободного, независимого и социалистического Ирака, верного панарабским идеалам»1.

Руководство ИКП тогда положительно оценивало деятельность партии Баас в качестве революционной демократической силы, ведущей борьбу за достижение всестороннего национального возрождения. Оно рассматривало союз с баа-систами в качестве ключевого звена своей внутренней политики, расчитывая на эволюцию национально-демократических преобразований в социалистическое строительство. Руководители Баас и ИКП призывали курдских демократов войти в состав ПНПФ, однако ДПК отклонила предложение о сотрудничестве под тем предлогом, что правительство не выполнило всех пунктов мартовского (1970) соглашения по курдскому вопросу. Переговоры с представителями ДПК о союзе в рамках ПНПФ окончательно зашли в тупик в марте 1974 г., когда был принят закон об осуществлении автономии курдского народа, не предусматривавший включение в состав Иракского Курдистана нефтеносных районов Киркука, Ханекина и Шангала (Синджара). Недовольство ДПК вызвало также неравноправное положение участников ПНПФ, закрепленное в структуре

1 Hussein, Saddam. On Social and Foreign Affairs in Iraq. L.: Croom Helm, 1979. - P. 94.

181

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

руководящих и исполнительных органов Фронта: из 16 членов его Высшего комитета 8 мест отводилось баасистам, 3 - представителям ИКП, 2 - независимым националистам и 3 - для членов ДПК. В состав Секретариата входило 4 члена партии Баас, 2 коммуниста и 2 места предназначались для ДПК1.

Со временем призывы партии Баас к союзу левых сил начали сочетаться с навязыванием им своего видения проблемы единства, стремлением возродить концепцию «руководящей партии». «Иракский метод» построения социализма, по мнению баасистов, должен был базироваться на общеарабских ценностях и специфических особенностях страны, причем его главной отличительной чертой, объявлялась руководящая роль партии Баас. Как показало развитие событий в дальнейшем, Баас не была заинтересована в равноправном союзе левых сил: укрепление ПНПФ было необходимо ей для того, чтобы преодолеть некоторые внутри- и внешнеполитические трудности, возникшие перед властями в 70-е годы.

Свои отношения с великими державами партия Баас пыталась строить на основе концепции так называемых «центров поляризации», главные из которых - Соединенные Штаты и Советский Союз - пытаются втянуть остальной мир в орбиту своих геополитических интересов. Баасистское руководство стремилось, во-первых, избежать безоговорочного блокирования с той или иной стороной, а во-вторых, противодействовать расширению сфер влияния великих держав в странах «третьего мира». Отсюда - обострение отношений с Соединенными Штатами, вызванное поддержкой последними экспансионистских устремлений Израиля (дипломатические отношения между Багдадом и Тель-Авивом были пре-

1 Устав и принципы действий Патриотического и национальнопрогрессивного фронта в Ираке. Хартия национальных действий. Хельсинки, 1976. - С. 37-38.

182

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

рваны сразу после начала «шестидневной войны» 1967 г.), антисоветская позиция Ирака в отношении эфиопосомалийского конфликта, а затем и ввода советских войск в Афганистан (1979). Лидеры Баас считали необходимым создание нового «центра поляризации» в дополнение к двум существующим и рассматривали собственную борьбу за арабское единство в качестве необходимой гарантии превращения региона в мощный противовес великим державам1.

Четвертая арабо-израильская война (октябрь 1973 г.) и последовавшие за этим сепаратные египетско-израильские переговоры привели к расколу арабского мира, что значительно отдалило достижение главной внешнеполитической цели баа-систского руководства на региональном уровне - создание панарабского государства. Несмотря на наличие в те годы известных возможностей политического урегулирования ближневосточного конфликта, правительство страны больше склонялось к военной альтернативе. «Подготовка к войне одновременно с использованием некоторых политических акций» была объявлена Багдадом «узловым моментом... политики кон -фронтации с сионистским врагом», тогда как мирное разрешение проблемы, по мнению баасистского руководства, могло быть использовано империализмом с целью ослабления арабского единства и подрыва основы для совместных действий1 2. В качестве «политического оружия» арабских стран в войне против Израиля иракское руководство призывало использовать нефть, которая в 70-е годы стала «решающим элементом глобальной политики». Хотя основные предложения Ирака - национализация нефтяных и прочих компаний государств, не отказавшихся, несмотря на призывы арабских стран, от экономической и военной помощи Израилю; образование единого

1 Hussein, Saddam. Op. cit. - P. 116.

2 Ibid. - P. 105-106.

183

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

военного руководства стран антиизраильской коалиции и т.п. -не получили одобрения среди правительств нефтедобывающих стран региона, борьба против Израиля, как главного препятствия на пути создания общеарабского государства, по-прежнему оставалась стержнем региональной внешнеполитической стратегии иракского руководства.

Достижение этой цели, однако, пришлось отложить до лучших времен, так как баасистам вновь пришлось столкнуться с курдской проблемой. В 1974 г., по прошествии четырехлетнего «переходного периода», иракские курды возобновили вооруженную борьбу, не удовлетворившись предоставленной им урезанной автономией. США и Израиль пошли на все, чтобы «как следует проучить Ирак» и сделать курдское движение орудием дестабилизации баасистского режима1.

В этих условиях с целью ослабления сил курдских повстанцев иракское правительство предложило шаху Ирана Мохаммеду Реза Пехлеви восстановить дипломатические отношения и начать мирные переговоры. Более подробно об этом мы будем говорить ниже, а здесь пока отметим, что результатом двусторонних контактов стало подписание 6 марта 1975 г. в г. Алжир соглашения, по которому Ирак согласился провести границу на всем протяжении Шатт-эль-‘Араб по тальвегу (линии, соединяющей точки наибольших глубин) и прекратить поддержку оппозиционных «исламо-марксистских» групп в Иране в обмен на отказ шаха от оказания помощи иракским курдам. Заручившись поддержкой Тегерана, руководство партии «Баас» стало осуществлять политику «арабизации» Курдистана путем насильственного выселения иракских курдов в южные районы страны и размещения на их месте арабов. Эти меры в итоге привели к временному затуханию курдского ос-

1 Grimaldi F. Kurds in Iraq: New Modus Vivendi // The Middle East. L., 1978. - N 43. - P. 44-46.

184

Национальная стратегия Иракской Республики (1958-1979)

вободительного движения и распаду ДПК из-за противоречий среди ее руководства.

Использовав политическое сотрудничество с коммунистами для достижения военной победы над курдскими повстанцами, баасисты в середине 70-х годов развернули наступление на позиции ИКП, стали открыто отстранять ее членов от государственного управления. Была развернута широкая пропагандистская кампания, призванная убедить население в «народности» партии Баас, а официальная печать стала причислять «всех честных трудолюбивых граждан» к «беспартийным баасистам». Иными словами, налицо было стремление превратить Баас в партию, объединяющую все население страны и построенную на национальной и патриотической основе.

Во второй половине 70-х годов нападки на ИКП и другие левые организации приобрели в правительственной печати систематический характер, а процветающее будущее Иракской Республики стало связываться исключительно с ростом авторитета партии Баас. Специфическая расстановка сил в ПНПФ и его организационные принципы не позволяли компартии отстаивать свое мнение по многим принципиальным вопросам, более того - вынуждали ИКП поддерживать те решения Фронта, с которыми она была не согласна. В частности коммунисты в составе так называемых «красных бригад» участвовали в боевых действиях в Иракском Курдистане на стороне правительственных войск. Все более явные преследования коммунистов в Ираке и неприкрытые антисоветские заявления со стороны иракских руководителей поставили в двусмысленное положение ИКП как партнера Баас по ПНПФ. Иракская компартия с самого начала рассматривала сотрудничество с Баас как «стратегический союз револю-

185

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

ционных сил народа»1, однако это сотрудничество могло быть успешным только тогда, когда имело бы двусторонний характер. Поэтому, когда интересы растущей национальной и мелкой буржуазии стали оказывать все большее влияние на идеологию Баас и начались преследования коммунистов, ИКП официально заявила о своем выходе из состава Фронта, что фактически означало его распад (апрель 1979 г.). Впрочем, Баас в нем уже нисколько не нуждалась: вся власть в стране находилась в ее руках. Баас была объявлена «единственной движущей силой национальной социалистической революции», способной защитить власть народа и интересы трудящихся масс.

Изменение в идеологии и политике Баас во многом было вызвано и сменой главных действующих лиц в ее руководстве. В июле 1979 г. Ахмад Хасан ал-Бакр был тихо отстранен от власти, и главенствующее положение в руководстве страной занял Саддам Хусейн. Он стал одновременно президентом страны, Генеральным секретарем регионального руководства ПАСВ, председателем СРК и премьер-министром. На пути к установлению личной диктатуры Саддам Хусейн отстранил или уничтожил многих видных деятелей Баас, в том числе Хардана ат-Тикрити и Иззата Мустафу. Кульминацией фракционной борьбы, приведшей к окончательной победе нового главы государства, стала казнь 21 руководящего деятеля партии, включая бывшего члена СРК и заместителя премьер-министра ‘Аднана Хусейна. Все они были обвинены в «бакризме».

1 Иракская коммунистическая партия. Национальный съезд, Багдад, 1976. М.: Политиздат, 1977. - С. 92.

186

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

Взяв в свои руки инициативу в осуществлении преобразований, Мохаммед Реза-шах Пехлеви в начале 60-х годов предстал в роли просвещенного монарха-реформатора. Изменить положение в стране, считал он, может только один человек - всесильный глава государства, общенациональный надклассовый арбитр, хорошо осведомленный о чаяниях народа. Официальная идеология «белой революции», или «пехлевиз-ма», была разработана на основе принципов, изложенных шахом в его книгах «Мое служение родине», «Белая революция», «К истокам великой цивилизации». В книге «Белая революция» монарх писал, что шах в Иране «связан и объединен со своим народом неразрывными узами, подобных которым не найти во всем мире», что он «руководит духом, мыслями и сердцем народа», и это позволяет ему «осуществлять широкие и коренные реформы, возможные в других странах лишь в условиях ликвидации свободы путем революционного принуж-дения»1. Именно вера в миссию шаха, как «отца иранской нации», заботящегося о нуждах своих соотечественников, дала возможность официальным пропагандистским кругам представить весь комплекс реформ, за осуществление которых взялся иранский монарх, как «революцию шаха и народа».

«Пехлевизм» прославлял монархический строй и националистические принципы, используя исламскую риторику. При этом мусульманство занимало в концепции «белой революции» подчиненное положение по отношению к монархизму и иранскому национализму. Центральной идеей доктрины «пехлевиз-ма» являлось провозглашение «вечной ценности» монархии,

1 Цит. по: Иванов М.С. Указ. соч. - С. 167.

187

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

олицетворявшей собой «духовную крепость» иранского национального характера1. Один из теоретиков «белой революции» Манучехр Хонарманд в книге «Пехлевизм - новое учение» обосновывал права иранских шахов на единоличное управление государством тем, что исторически все правившие на территории Ирана династии, начиная со времен ‘ Аббасидского халифата, обходились без вмешательства в политические дела со стороны шиитских ‘улемов1 2. А известный иранский филолог ‘Али Асгар Хекмат в работе «Девять бесед по истории религии» подчеркивал, что легшая в основу шиитского учения традиция наследственной передачи власти базировалась на древних иранских представлениях о характере политического устройства государства3.

В июне 1962 г. правительство А.Алама (лидера партии «Мардом»), сменившего на посту премьер-министра ‘Али Амини, разработало шесть первых законопроектов о реформах. Они предусматривали: 1) проведение аграрной реформы; 2) национализацию лесов; 3) распродажу государственных предприятий частным компаниям и частным лицам; 4) изменение закона о выборах в меджлис; 5) участие рабочих в прибылях предприятия; 6) борьбу с неграмотностью в деревне. 26 января 1963 г. эти законопроекты были одобрены на референдуме, и в феврале того же года, выступая на экономической конференции в Тегеране, шах объявил о начале реализации идей «бескровной белой революции». Позже было разработано еще около полутора десятков законопроектов, призванных реформировать почти все социально-экономические, политические и культурные сферы жизни иранского государства.

1 См.: Полонская Л.Р., Вафа А.Х. Восток: Идеи и идеологи. (Критика буржуазных и мелкобуржуазных концепций «третьего пути» развития). М.: Наука, 1982. - С. 167.

2 Хонарманд М. Пехлевизм - мактаб-е ноу. Техран, 1964. - С. 54-55.

3 Хекмат А.А. Нох гофтар дар тарих-е адийан. Техран, 1963. - С. 146.

188

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

Центральное место в «белой революции» заняла аграрная реформа. Она преследовала цель ликвидировать по сути феодальные и полуфеодальные отношения в иранской деревне, перевести сельское хозяйство на путь капиталистического развития, ослабить экономическое господство и политическое влияние крупных земельных собственников. Как отмечал С. Л. Агаев, государство не только ускоряло эволюцию помещиков в капиталистических предпринимателей, но и обеспечивало относительно менее болезненный характер этого процесса1. Аграрные преобразования существенно изменили социальную структуру деревни: в итоге «помимо многочисленного слоя мелких собственников, - писала Н.М. Мамедова, - экономические позиции упрочили крупные собственники, чьи хозяйства отвечали критериям современных и не подверглись разделу»1 2. В то же время реформа не сильно изменила в лучшую сторону положение мелких крестьян-арендаторов, вынужденных в течение 1215 лет выплачивать крупные суммы арендной платы, и ничего не дала батракам и сельскохозяйственным рабочим: они не получили права покупать землю. Положение посредника между трудовым крестьянством и государством по-прежнему занимали «мелкие земельные собственники, не обрабатывающие землю», лавочники, торговцы, ростовщики и т.п.3

Реформы «белой революции» в значительной мере затронули промышленную сферу общественного производства. К ним непосредственно примыкала национализация всех нефтепромыслов и нефтеперегонных заводов, находившихся в руках МНК. Индустриализация осуществлялась на основе пяти-

1 Агаев С. Л. «Революция сверху»: Генезис и пути развития // Вопросы философии. М., 1976. - № 11. - С. 83.

2 Мамедова Н.М. Иран в XX веке. Роль государства в экономическом развитии. М.: Ин-т изучения Израиля и Ближнего Востока, 1997. - С. 36.

3 Подр. см.: Vieille P. Les paysans, la petite bourgeoisie rurale et l’Etat apres la reforme agraire en Iran // Annales, 1972. - N 2. - P. 347-372.

189

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

летних планов экономического развития Ирана. В них предусматривалось создание новых крупных, использующих самую передовую технологию предприятий путем концентрации капитала, в первую очередь, в государственном секторе. В результате принятых мер Иран сумел многократно увеличить потенциал обрабатывающей промышленности и традиционных отраслей экономики. С 1962/63 по 1972/73 гг. выпуск промышленной продукции в стоимостном выражении увеличился более чем в четыре раза - с 58,1 до 241 млрд. риалов1. Иран стал обладателем относительно развитой черной металлургии, машиностроения, нефтехимии, электроэнергетики, горнодобывающей и обрабатывающей промышленности; значительно возросли внутренний и внешний товарооборот, была расширена и усилена инфраструктура городов и т.д. Удельный вес промышленности в валовом внутреннем продукте увеличился с 27,7% в 1959/60 г. до 48,4% в 1975/76 г.1 2

Реформы шаха в сфере экономики дожны были соответствовать модернизации развивающегося общества с целью перевода его на рельсы современного индустриального развития по западным образцам. Осуществление столь широких преобразований невозможно без наличия достаточно мощного экономического потенциала, и в Иране он определялся, как и в прежние годы, количеством добываемой нефти. Ее общий объем с 1963 по 1977 г. увеличился без малого в четыре раза, с 72,6 до 276 млн. тонн, что вывело Иран на четвертое место в мире по добыче этого сырья (после СССР, США и Саудовской

1 Иванов М.С. Указ. соч. - С. 222.

2 Арабаджян А.З. Рост экономического потенциала Ирана в 60-70-е годы // Иран: проблемы экономического и социального развития в 60-70-е годы. М.: Наука, 1980. - С. 6.

190

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

Аравии)1. Энергетический кризис начала 70-х годов привел к повышению цен на жидкое топливо и значительно увеличил поток «нефтедолларов» в иранскую казну. Так, если в 1973 г. доходы от продажи нефти составляли 5,1 млрд. долл., то к 1977 г. они возросли до 23 млрд. долл.1 2

В 1973 г МНК и ИННК подписали соглашение о передаче Ирану всех нефтепромыслов и нефтеперегонных заводов, находившихся в руках иностранных компаний - членов консорциума. В 1974 г. вступил в силу новый закон о нефти, в целом расширивший и закрепивший завоевания Ирана в этой области, а ИННК превратилась в одну из крупнейших нефтяных компаний мира (в середине 70-х годов в ней были заняты 56 тыс. рабочих и служащих)3. По данным Центрального банка Ирана, с 1959/60 по 1976/77 фин. гг. ВВП страны вырос в текущих ценах с 3,8 долл. до 57,5 млрд. долл. В расчете на душу населения валовой национальный продукт (ВНП) вырос со 159 долл. в 1962/63 фин. г. до 2,2 тыс. долл. в 1977/78 фин. г.4 Премьер-министр Ирана Амир ‘Аббас Ховей-да, на плечи которого легла главная тяжесть по осуществлению реформ, с гордостью говорил в начале 70-х годов: «У нашей нации есть свой собственный гений. Когда Иран станет полностью индустриальным, то мы сможем сказать, что мы первая древняя нация в мире, готовая вступить в XXI век»5.

1 Иванов М.С. Указ. соч. С. 86; Шарипов У.З. Эволюция нефтяной политики и иранского государства в 50-70-х годах // Иран: проблемы экономического и социального развития в 60-70-е годы. М.: Наука, 1980. - С. 59.

2 Шарипов У.З. Там же. - С. 59.

3 Там же. - С. 78.

4 Арабаджян А.З. Указ. соч. С. 6; Иванов М.С. Там же. С. 66; Iran: A Country Study. Wash.: Gov. Print. Off., 1978. - P. XVIII.

5 Цит. по: Вафа А.Х., Михайлов М.А. Национализм и проблемы научно-технического прогресса // Современный национализм и общественное развитие стран зарубежного Востока. М.: Наука, 1978. - С. 212.

191

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Процесс индустриализации не мыслился без привлечения иностранного капитала. Он не только участвовал в создании новых современных отраслей промышленного производства, которые сами иранцы были не в состоянии освоить, но и привносил новую технологию, «ноу-хау», упростил связи с внешним рынком, облегчил поставки необходимого оборудования и товаров промежуточного пользования \ В 1974 г. в стране имелось (помимо торговых) около 1 000 иностранных компаний и их филиалов, в том числе: 300 - американских, 170 - английских, 110 - западногерманских, 89 - швейцарских, 80 -австрийских, 66 - французских, 60 - японских, 58 - шведских, 24 - индийских, 20 - итальянских, 13 - югославских. В 1973 г. в Иране было 10 банков, в которых присутствовал иностранный капитал1 2.

Реформы «белой революции» вызвали появление новых черт в общественной жизни Ирана. Одной из наиболее заметных и важных из них было изменение правового положения женщин, ранее имевших ограниченные возможности участия в экономической и политической жизни иранского общества. Шахский указ о предоставлении женщинам избирательных прав наравне с мужчинами, утвержденный меджлисом в 1963 г., дал им возможность голосовать и баллотироваться в период электоральных кампаний. Принятием летом 1967 г. «Закона о защите семьи» и последующими добавлениями к нему было частично улучшено правовое положение женщин в семье.

Реализовать намеченные в рамках «белой революции» преобразования в полной мере так и не удалось. Особенно

1 Пазельский С.М. Частный иностранный капитал и новые отрасли промышленности Ирана // Иран: Проблемы экономического и социального развития в 60-70-е годы. М.: Наука, 1980. - С. 103.

2 Иванов М.С. Указ. соч. - С. 97-98.

192

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

заметно это было в социально-политической и духовной сферах. Являясь, по существу, современной модификацией антифеодальной «революции сверху»1, шахские реформы имели своим результатом «развитие отношений и ориентаций, ведущих к стабильности, но не к стабильным изменениям, к порядку, но не к упорядоченному развитию, к мобильности, но не к демократии, к спокойствию, но не к законности»1 2.

Сама возможность проведения реформ «белой революции» была предопределена целом рядом политических факторов. И первый из них состоял в исторической преемственности монархической формы правления. Поскольку Иран за всю свою историю никогда не подвергался закабалению европейскими державами де-юре, то здесь не вставал вопрос о переходе власти от колониальной администрации к национальному руководству. Складывавшаяся веками тенденция к обожествлению шахской власти способствовала выработке у правивших династий, «экстремального авторитаризма и элитизма», который уживался с «классово-недифференцированным авторитарным сознанием у большей части народных масс»3. В период правления Мохаммеда Реза Пехлеви, отмечал американский исследователь Марвин Зонис, «гражданская и военная бюрократия неуклонно расширяла свой повсеместный контроль над деятельностью населения, а шах в еще большей степени укреплял свою власть над бюрократией. Таким образом, и относительно, и абсолютно этот монарх являлся более могущественным, нежели его отец или любой другой иранский правитель»4. Шах шел на усиление центральной власти, так как только сильное прави-

1 Агаев С. Л. Указ. соч. - С. 81.

2 Zonis M. The Political Elite in Iran. Princeton: Princeton Univ. Press, 1971. - P. 340.

3 Hopp G., Polleschak W. Charisma oder Historische Grosse? // Asien, Afrika, Lateinamerika, 1979. Bd. 5. - N 5. - S. 847.

4 Zonis M. Ibid. - P. 18.

193

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

тельство, обладающее значительной военной силой, могло успешно отстаивать государственные интересы от посягательств ‘улемов и крупных землевладельцев, не опираясь при этом на поддержку простого населения. «Он стравливал бюрократов и военных, не допуская возникновения устойчивых коалиций или же естественных властных структур. Шах самостоятельно принимал все важнейшие решения - о должностных назначениях, военных поставках, плавных вливаниях государственных средств в экономику»1.

26 октября 1967 г династический характер правления в Иране был оформлен законодательно: наследным шах-заде (принцем) был провозглашен старший сын правящей четы, семилетний Реза. Во время состоявшейся коронации Мохаммеда Реза Пехлеви и шахини Фарах Диба супруга монарха получила право на регентство и управление страной в случае смерти мужа до достижения наследником 20-летнего возраста (в 1980 г.). Таким образом, система государственной власти отошла от конституционно-монархической формы правления и стала являть собой авторитарное господство династии Пехлеви. «“Белая революция”, - писал английский иранист и политолог Роберт Грэхэм, - означала конец парламентской демократии и начало абсолютной монархии»1 2. Шах все больше стал опираться на узкую группу последователей, заинтересованных в осуществлении модернизации. Привилегированное положение в политической структуре общества, основная масса которого оставалась приверженной традиционному образу жизни, заняла элита новейшего образца, ориентирующаяся на западные материальные и духовные ценности - приближенные двора, высокопоставленные правительственные чиновни-

1 Scocpol Th. Rentier State and Shi’a Islam in the Iranian Revolution // Theory and Society. Amsterdam, 1982. - Vol. 11. - N 3. - P. 270.

2 Graham R. Op. cit. - P. 71.

194

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

ки, крупные промышленники и коммерсанты, армейские чины и офицеры службы безопасности, высший обеспеченный слой интеллигенции. Если раньше от 60 до 90% всего меджлиса составляли крупные землевладельцы, то среди избранных в сентябре 1963 г депутатов примерно 70% было представителями национальной буржуазии1.

Процесс централизации государственной власти повлек за собой важные структурные перемены, охватившие функционирование государственных и социально-политических институтов. Правящие круги стремились объединить усилия всех слоев общества в рамках общенациональной политической организации, деятельность которой регламентировалась бы сверху. Они хотели контролировать «низы» посредством единственной инстанции. Шах считал, что «распространение различных групп и партий, некоторые из которых неизбежно связаны с иностранными интересами, наносит ущерб стране»1 2. Первый шаг к созданию однопартийной системы был предпринят в конце 1963 г., когда на свет появилась партия «Иран-е новин» («Новый Иран»), призванная сменить партии «Мардом» и «Меллийун». В нее вошли депутаты меджлиса, некоторые министры, государственные чиновники и т.д. В области внутренней политики программа новой партии провозглашала борьбу за экономическое развитие страны, свободу слова и печати, социальный прогресс и демократическое правление, повышение жизненного уровня населения и т. п. Генеральным секретарем партии был избран Хасан ‘Али Мансур, назначенный в марте 1964 г. премьер-министром. После убийства Мансура членом организации «Федайан-е

1 Savory R.M. The Principle of Homeostasis Considered in Relation to Political Events in Iran in 1960’s // Intern. Journal of Middle East Studies, 1972. - Vol. 3. - N 3. - P. 297.

2 Цит. по: Iran under the Pehlavis. - P. 451.

195

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

ислам» (январь 1965 г.) лидером «Иран-е новин» стал Ману-чехр Халали, а с января 1975 г. - глава правительства Амир ‘Аббас Ховейда. О политическом весе «Иран-е новин» говорил тот факт, что в меджлисе 23-го созыва (1971) она имела 229 мест из 268, а в сенате - 27 из 301.

Роль главной легальной оппозиционной силы вплоть до середины 70-х годов играла партия «Мардом». Но не прекращали своей деятельности Национальный фронт, примыкавшее к нему объединение «Иран», а также «Движение за свободу Ирана», созданное в 1963 г. айатоллой Махмудом Талегани и бывшим профессором Тегеранского университета Мехди Базарганом. Продолжало существовать движение паниранистов, часть из которых в середине 70-х годов образовала группу «Иранийан».

В середине 60-х годов произошло организационное оформление студенческого движения, результатом которого стало появление таких оппозиционных группировок, как «марксистско-ленинская» организация «Чарикха-йе федаи-йе халг-е Иран» и «исламо-марксистская» организация «Мод-жахедин-е халг-е Иран». В известном смысле эти организации стали наследницами религиозно-политической группировки «Федайан-е ислам», разгромленной властями после неудавшейся попытки покушения на шаха в 1966 г. Находясь в глубоком подполье, по-прежнему действовала партия Туде.

В марте 1975 г. шах объявил о роспуске всех политических партий и о создании единой Партии возрождения иранской нации («Хизб-е растахиз-е меллат-е Иран», или просто «Растахиз» («Возрождение»)), призванной обеспечить «гармоничное развитие народа» и его мобилизацию в деле мо-

1 Арабаджян А.З. Монархия и ее политические партии // Иранская революция 1978-1979 гг. Причины и уроки. М.: Наука, 1989. - С. 33.

196

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

дернизации и строительства нации1. Генеральным секретарем партии «Растахиз» был избран премьер-министр Амир ‘Аббас Ховейда. Основными программными принципами новой партии были провозглашены «верность конституции, верность монархии и революции 6 бахмана 1341 года [26 января 1963 г. - А.А.]». «Те, кто не разделяет эти принципы, - заявил шах, - не являются иранцами, лишены свойств иранской нации, эти люди - изменники, они стоят вне закона, и их деятельность будет преследоваться по закону. Их место в тюрьме или за пределами Ирана»1 2.

В середине 1975 г. в рамках «Растахиз» было создано два политических крыла - «прогрессивных либералов» во главе с Джамшидом Амузгаром и «конструктивных либералов», которых возглавил Хушанг Ансари. С этого периода в меджлис мог быть избран только член партии «Растахиз», и ее количественный состав начал увеличиваться с неимоверной быстротой. По официальным данным, число членов партии составило: в феврале 1976 г. - 222,7 тыс., в конце октября того же года - 5,19 млн., а в июле 1977 г. - 6 млн. человек. С ноября 1976 г. партию возглавил Джамшид Амузгар, который с небольшим перерывом (с августа 1977 г. по январь 1978 г. во главе «Растахиз» стоял Мохаммед Бахери) пробыл на этом посту вплоть до разгара исламской революции.

Силой, призванной служить орудием подавления выступлений оппозиции и обеспечить притязания Ирана на роль ведущего государства региона, должна была стать армия. «Военные превратились в наиболее эффективную бюрократическую организацию Ирана», полностью освобожденную от политических влияний и находящуюся в непосредственном ведении шаха, отмечал М. Зонис. По его мнению, «их

1 Iran under the Pehlavis. - P. 453.

2 Цит. по: Иванов М.С. Указ. соч. - С. 219.

197

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

лояльность шаху и беспрецедентное положение как институционной власти по отношению к другим организациям в рамках политической системы представляет собой характерную особенность власти династии Пехлеви»1.

С первых дней своего пребывания на троне Мохаммед Реза Пехлеви первостепенное значение придавал вопросам обороны и материального обеспечения нужд иранских вооруженных сил. Все эти годы правительство не оплачивало счета подрядчиков, если они не были связаны с военными проектами. Стремясь превратить Иран в сверхдержаву регионального масштаба, шах в обмен на нефть покупал огромное количество разнообразных видов вооружений из арсеналов США, причем некоторые его образцы были более совершенны, чем те, что находились на вооружении самой американской армии. Закупки американского оружия наиболее резко возросли с 1972 г., когда тогдашний президент США Ричард Никсон негласно санкционировал продажу Ирану практически любого оружия, исключая ядерное. Общая стоимость закупок Ираном оружия и боевой техники в США только за период 1971-1977 гг. составила 11,8 млрд. долл. . В эти годы Иран закупил или разместил заказы на такое количество самолетов, ракет, танков, вертолетов и другого вооружения, которого было достаточно для создания армии, вдвое превосходящей английскую. В 70-е годы военный бюджет страны вырос более чем в 10 раз: с 880 млн. долл. в 1970 до 9,4 млрд. долл. в 1977 г. В 1975 г. расходы на военные нужды составили более 230 долл. на каждого жителя страны, что превышало среднегодовой доход сельских жителей почти в 2,5 раза. Расходы на военные нужды в середине 70-х годов 1 2

1 Zonis M. Ор. cit. - P. 116-117.

2 Iran: A Country study. - P. VII.

198

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

«съедали» почти 1/3 часть всего ВНП1. В 1977 г. численность вооруженных сил Ирана и сил безопасности превысила 400 тыс. человек (220 тыс. - сухопутные войска, 100 тыс. - ВВС, 30 тыс. - ВМС, 75 тыс. - жандармерия, 40 тыс. - полиция, 10 тыс. - шахская охранка САВАК )1 2.

У Ирана, более половины населения которого оставалось неграмотным, не было, конечно, достаточного числа профессиональных кадров для обслуживания возросшего количества вооружений и боевой техники. Для ликвидации этого дефицита широко использовалось привлечение американских военных советников и специалистов. К середине 70-х годов численность американского технического персонала достигла с учетом членов семей 25 тыс. человек. Оказываемая помощь оплачивалась весьма щедро: ежемесячный заработок высококвалифицированного иностранного специалиста достигал 25 тыс. долл.3.

Решимость добиться расширения стратегической роли Ирана и обеспечить себе военную гегемонию в регионе толкала шаха на проведение особой внешнеполитической программы, способной обеспечить «независимую национальную политику». После многолетней напряженности, отчасти объяснявшейся связями Ирана и Пакистана в рамках СЕНТО, были сделаны попытки для улучшения отношений с Индией. Во время личных визитов в страны Юго-Восточной Азии шах призывал к ликвидации военного влияния великих держав и к созданию системы безопасности, ответственность за поддержание которой легла бы на страны бассейна Индийского океана. Этим планам отвечали строительство Ираном крупной базы ВМС в Бендер-‘Аббасе на побережье Ормуз-

1 Иванов М.С. Иран // Национальные процессы в странах Ближнего и Среднего Востока. М.: Наука, 1970. - С. 70.

2 Iran: A Country Study. - P. XVIII-XIX.

3 Of Arms and a Shah // Newsweek, 1976, August 23. - P. 30.

199

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

ского пролива и приобретение им права на пользование (начиная с 1972 г.) военно-морской базой на острове Маврикий. Другими словами, Иран стал проводить более активную региональную политику, которая подкреплялась честолюбивыми устремлениями самого шаха и базировалась на весомом военном превосходстве над соседями.

В свете успехов в индустриальном развитии и в некоторых других преобразованиях, достигнутых в ходе «белой революции», в Иране, так же как и при Реза-шахе, реанимировались представления об исключительности истории и культуры страны, а сасанидский период ее развития был объявлен официальной пропагандой блистательной эпохой иранской цивилизации. В марте 1976 г. правительством было принято решение о переходе к новой системе летоисчисления. За исходную дату был взят 558 год до н.э. - год коронации Кира II Великого. В соответствии с этим с 21 марта 1976 г. в стране начался не 1355 год хиджры, а 2535 год новой эры. Был выдвинут тезис о «непрерывности иранской традиции» (эстемрар), ставший составной частью официальной культурной политики. Шах считал влияние древней иранской цивилизации и доисламских традиций на современную жизнь Ирана не менее значимыми, чем исламское вероучение. Более того, он утверждал, что «коренные иранские ценности» заложили основу исламской ци-вилизации1. Идеологи «белой революции» всемерно возвеличивали роль Заратуштры и его пророческой миссии, подчеркнуто указывали на исключительность иранской нации, в основе которой лежали «арийские» корни.

Обоснованность подобных великодержавных взглядов на историю собственной страны не раз подвергалась обоснованной критике. Так, Дилип Хиро писал, что со времени отлучения от престола сасанидского шахиншаха Йездигерда III

1 Цит. по: Полонская Л.Р., Вафа А.Х. Указ. соч. - С. 62.

200

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

и до воцарения первого Сефевида, шаха Исмаила I, (6411501) национального династического правления в Иране не существовало вовсе1. А С.М. Алиев, уточняя это утверждение, отмечал, что Тегеран искусственно низводил начало истории иранской государственности к Ахеменидам, хотя, «если быть верным исторической действительности, первым крупным государством, созданным иранцами в этом регионе, было Мидийское царство». Ученый объясняет мотивы, побудившие иранские власти на подобное лукавство, тем, что они не желали связывать появление государственности с предками курдов, талышей, азерийцев, дейлемцев и других народов, активно содействовавших образованию более древнего Ми-дийского государства1 2.

В правительственных документах появилось понятие «единая иранская нация», подразумевавшее под собой не только самих этнических персов, но и представителей нацменьшинств, которые изображались как «истинные иранцы», «дети иранской земли», а потом уже как азербайджанцы, арабы, курды, армяне3. В 1977 г. из 268 мест в меджлисе лишь 5 предназначалось для национально-религиозных меньшинств: два для армян и по одному для зороастрийцев, евреев и асси-рийцев4. В стране стали отмечаться «недели», посвященные той или иной провинции. Так, в июле 1974 г. была проведена «Курдская неделя», а в начале 1975 г. - «Неделя Белуджистана». О курдах во время «недели» писали не иначе как о неотъемлемой части «иранской нации», «ирано-курдах» или

1 Hiro D. Iran under the Ayatollahs. L. etc., 1985. - P. 376.

2 Алиев С.М. История Ирана. XX век. М.: Ин-т востоковедения РАН; «Крафт+», 2004. - С. 595-596.

3 Трубецкой В.В. Указ. соч. - С. 92.

4 Iran: A Country Study. - P. 189.

201

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

«горных иранцах», культура которых «составляет конструктивный элемент истории Ирана»1.

На этом фоне все же звучали заявления, содержавшие критику национализма и возвеличивания отдельных этапов истории Ирана. В частности, один из будущих руководителей иранской революции Мортада Мотаххари (ум. в 1979) утверждал, что сасанидский Иран был несовершенным государственным образованием: в нем царили коррупция, моральное разложение, отсутствовала социальная справедливость и т.д.1 2

В ходе осуществления реформ «белой революции» традиционная социально-политическая структура иранского общества сильно транформировалась. На вершине пирамиды в вертикальном срезе находились шах и его двор, ниже следовали военные и представители крупной национальной городской и сельской буржуазии, далее шли «новые средние слои», их подпирали мелкие торговцы-базари, и наконец, основу пирамиды составляла широкая масса малоимущих трудящихся города и деревни, пауперов и разоренных крестьян. Вся эта структура была сверху донизу пронизана представителями шиитской «духовной иерархии», от влиятельнейших айятолл до скромных мулл и имамов сельских мечетей. И так же как 100 и 50 лет назад, во времена реформ Таги-хана и Реза-шаха, все население Ирана разделилось на последовательных сторонников и ярых противников модернизации. Везде и всегда апологетами реформ были те, кому преобразования позволяли обрести власть и/или материальное благополучие, а оппонентами - люди, не получавшие ничего или потерявшие все что имели до этого. Характеризуя положение, сложившееся в стране, З.И. Левин писал: «Процесс оттеснения ислама светскими концепциями в официальных доктринах, в сознании значительной части ин-

1 Трубецкой В.В. Там же. - С. 111.

2 См.: Enayat M. Op. cit. - P. 123.

202

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

теллектуальной элиты... привел к тому, что даже модернистское направление мусульманской реформации, которая способствовала ускорению процесса “обмирщения” ислама, утратило свою привлекательность для политических лидеров технократии и либеральной интеллигенции. Постоянное обращение мусульманских реформаторов к Корану и Сунне представляется им ненужной архаикой»1. Особенность ситуации в Иране состояла в том, что в итоге на авансцену политической борьбы выдвинулись религиозные лидеры, которые не рвались во властные структуры, думали не об обогащении, а ратовали за духовное оздоровление сограждан-мусульман в соответствии с канонами шиитского ислама.

‘Али Шариати (1933-1977), радикальный мусульманский ‘алим, прозванный последователями «Вольтером иранской революции», в победе сил ислама видел единственный путь для спасения иранского народа от шахской тирании и всесилия Запада. Он считал необходимым возрождение духа «революционного шиизма», основанного на тоухиде, означающего социальную справедливость и равенство1 2. Шариати призывал не к переосмыслению шиитских догматов, а к новому пониманию истинного духа первоначального ислама: «Если мы мусульмане, если мы шииты и верим в исламские и шиитские заповеди и в то же время если эти заповеди не приводят к положительным результатам в нашей жизни, - писал он, - то, очевидно, мы должны подвергнуть сомнению свое понимание их. Ибо все мы считаем, что было бы невозможно для мусульманской нации, верящей в ‘Али и его путь, не получать никакой пользы от сво-

1 Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока. - С. 18.

2 См.: Hanson B. «Westoxication» of Iran. Depictions and Reactions of Behrangi, Al-e Ahmad and Shariati // International Journal of Middle East Studies. 1983. - Vol. 15. - N 1. - P. 13-14.

203

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

ей веры»1. Другими словами, ислам, согласно воззрениям Ша-риати, - это идеология социальной революции, целью которой является установление свободного и «бесклассового» общества. Большинство шиитских идеологов резко выступали против возвеличивания доисламской истории Ирана, они видели в национализме олицетворение «западной бездуховности», подрывающей устои мусульманского единства1 2.

Шах категорически отвергал право шиитских ‘улемов на вмешательство в государственную политику. Он считал, что ислам может лишь тогда считаться составной частью националистической идеологии, когда он не препятствует дальнейшему прогрессу иранского государства и общества. Служители культа должны заниматься только религиозными вопросами, проблемами морали и нравственности3. Напротив, представители светского крыла антишахской оппозиции, такие, как Джелал ‘Але-Ахмад (1923-1969) и Мехди Базарган, видели в исламе силу, которую можно использовать для борьбы против империализма и «вестернизации»4.

Как это бывало уже не раз, служители мусульманского культа выдвинули беспроигрышный во все времена призыв к «социальной справедливости», и он нашел отклик в сердцах обездоленных слоев иранского общества. Ислам всегда располагал возможностями для ответа на господствующие настроения мусульман, а постулат «ал-адл асас ал-хукм» («справедливость -это источник правления») не был стерт из народного сознания и

1 Цит. по: Fischer M. Iran: From Religious Dispute to Revolution. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press, 1980. - P. 156.

2 См., напр.: Мотаххари М. Хадамат-е мотагабел-е Иран ва эслам. Техран, 1969.

3 Дорошенко Е.А. Эволюция исламских концепций в официальной идеологии Ирана (1963-1983) // Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей. М.: Наука, 1986. - С. 175.

4 Там же. - С. 180.

204

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

не нуждался в том, чтобы внедрять его заново. Мечети, обладавшие правом беста, были чуть ли не единственным местом, где открыто звучали призывы к свержению монархии, созданию исламского государства, ликвидации иностранного засилия и т.д. По сравнению со светской политической оппозицией шиитские лидеры обладали большей свободой действий, так как власти не могли открыто подвергать их репрессиям, как своих политических противников, а шах Ирана официально считался духовным главой всех шиитов страны, хотя на практике мало кем таковым признавался. Шиитские лидеры считали династию Пехлеви незаконной, и еще в 1941 г. имам Хомейни писал: «Первой обязанностью мусульманина является восстание против тирании»1. Муджтахидов всегда раздражало стремление правящего дома изображать себя преемником ахеменидских царей, что принижало роль ислама в истории страны. Но особенно резко шиитские лидеры выступили против реформ «белой революции». «Я еще раз советую Вам подчиниться Аллаху, следовать Конституции, остерегаться нарушать Коран, суждений улемов всей страны и выдающихся мусульманских деятелей, - говорил Хомейни, обращаясь к шаху. - Не старайтесь беспричинно подвергать страну опасности. В противном случае Вы пожнете бурю, улемы не будут воздерживаться от высказываний своего мнения в адрес Вашей персоны» . 2 апреля 1963 г в своем заявлении, адресованном шаху, с характерным названием «Любовь к шаху - это потворство грабежу народа» имам писал: «Я готов к тому, что мое сердце будет пронзено штыками Ваших агентов, но я никогда не подчинюсь Вашим несправедливым требованиям и не склонюсь перед Вашей жестокостью»1 2 3.

1 Цит. по: Васильев А.М. Персидский Залив в эпицентре бури. - С. 130.

2 Цит. по: Ансари Х. Указ. соч. - С. 55.

3 Там же. - С. 63.

205

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

С 3 по 5 июня 1963 г. из Кума передавались проповеди Хомейни, направленные против правительственных реформ и лично Мохаммеда Реза Пехлеви. Он, пусть и в завуалированной форме, сравнил шахский режим с правлением ненавистного всем шиитам халифа Йазида I. Имам Хомейни называл шаха «эксплуататором» и «шайтаном», а его окружение - ко -раническим словом «тагути», «слуги дьявола». В его проповедях звучал призыв выступить в защиту веры. Обращаясь к шаху, Хомейни предупреждал: «Господин, я предостерегаю Вас!.. О Ваше Величество господин шах! Я советую остановиться, господин, Вас дурачат! Мне не хотелось бы видеть радость людей при Вашем бегстве, когда в один прекрасный день они выгонят Вас»1. В Тегеране, Куме, Исфахане, Тебризе и других городах вспыхнули волнения. За свои бескомпромиссные оппозиционные выступления мятежный имам был арестован. Одновременно с ним были арестованы айа-толла Талегани, айатолла Мохаммед Казем Шариатмадари, член руководства Национального фронта Мехди Базарган и многие другие представители оппозиции.

После двухмесячного заключения айатолла Хомейни был освобожден и вновь включился в антиправительственную деятельность. В день рождения шаха (1964) на собрании ‘улемов в Куме он выступил против незаконного вмешательства США во внутренние дела Ирана и произнес ставшие широко известными слова: «Америка хуже Англии, Англия хуже Советского Союза, а Советы хуже обоих!»1 2. При этом, как отмечает биограф Хомейни иранский политолог Хамид Ансари, айатолла «никогда не испытывал личной вражды к шаху, Саддаму, Картеру и Рейгану, с кем лично находился в конфронтации. Для Хомейни они были заблудшими душами, которые выворачива-

1 Ансари Х. Указ. соч. - С. 74.

2 Там же. - С. 88.

206

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

ли наизнанку законы Всевышнего»1. Вскоре решением властей Хомейни был насильственно выдворен из страны. Вначале он перебрался в Турцию, а через некоторое время поселился в иракском Эн-Неджефе, где продолжил активную антишахскую кампанию.

С целью хоть как-то нейтрализовать деятельность шиитской оппозиции Мохаммед Реза Пехлеви в октябре 1971 г. подписал фирман о создании в стране «Корпуса веры» («Сепах-е ад-дин»), призванного защищать принципы «белой революции» с позиций ислама. В книге «Белая революция» шах писал: «Как древнее учение Зороастра, так и великие каноны ислама, идеи и наставления философов, мыслителей, ученых, поэтов Ирана... учили нас тому, что для жизни каждого истинного общества необходима любовь, дружба и истинное понимание друг друга». «Коран не ограничивает иранцев на пути их социальноэкономического развития и арийского возрождения»1 2. Шиитские духовные лидеры, со своей стороны, не могли смириться с тем, что, выступая в качестве «духовного руководителя и учителя своего народа», шах в вопросах «политической и духовной мобилизации масс. уже не терпел конкуренции Господа»3.

К концу 70-х годов социально-политический кризис в Иране обострился до такой степени, что его уже не могли остановить ни слабые попытки либерализации, предпринятые шахом в русле кампании Дж. Картера за «права человека» и допускавшие ограниченную свободу слова и приемлемую оппозицию правительству, ни правительственные перестановки. За 1977-1978 гг. правительство формировалось четыре раза: после смещения Амира ‘Аббаса Ховейды кабинет

1 Ансари Х. Указ. соч. - С. 65.

2 Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. -

С. 116.

3 Полонская Л.Р., Вафа А.Х. Указ. соч. - С. 65.

207

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

последовательно возглавляли Джамшид Амузгар, Джа’фар Шариф-Имами, Голям Реза Азхари и Шапур (Шахпур) Бахтияр. В стране сложилась революционная ситуация.

Искрой, за которой последовал взрыв, послужила опубликованная 7 января 1978 г. официальным органом - газетой «Эттелаат» - статья о Хомейни, которую шиитские лидеры сочли клеветнической. В ответ 9 января в Куме была организована демонстрация 4 тыс. студентов-толлабов с требованием упразднения монархии и замены ее на исламскую республику. Демонстрация завершилась кровопролитием: правительственные войска рассеяли манифестантов, убив при этом десятки и ранив сотни человек. После расстрела демонстрации через каждые 40 дней (в соответствии с мусульманским обычаем отмечать конец траура по умершим) антишахские выступления охватывали один город за другим.

Опасаясь размаха оппозиционного движения, правящие круги пошли на некоторые уступки в надежде сохранить контроль над положением в стране. В ответ на повсеместную критику семейства Пехлеви по поводу его огромного богатства и коррумпированности шах в январе 1978 г. издал указ о передаче значительной части своих средств в специально созданный «Фонд Пехлеви». Его активы в виде капиталовложений в более чем в 200 фирмах, банках, гостиницах, казино, промышленных и сельскохозяйственных предприятиях, торговых и строительных компаниях оценивались в размере 22 млрд. долл.1. Летом того же года прекратились обвинения в адрес шиитских лидеров по поводу их обскурантизма и сговора с «подрывными марксистскими элементами». Обстановка в стране еще более накалилась 19 августа в связи с трагедией в Абадане. Здесь во время киносеанса кем-то был подожжен кинотеатр «Рекс», и в огне заживо сгорели около 400 человек. Власти обвинили в органи-

1 Агаев С. Л. Иран: Рождение республики. - С. 65.

208

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

зации поджога оппозицию, а религиозные деятели, со своей стороны, утверждали, что это специально подстроенная провокация, дающая повод для массовых репрессий.

В октябре 1978 г. по просьбе шахского правительства Саддам Хусейн выдворил айатоллу Хомейни из Ирака. Тегеран надеялся, что высылка имама из Эн-Неджефа прервет налаженные связи Хомейни с Ираном, но просчитался. Покинув Ирак, Хомейни обосновался в парижском пригороде Нофль-ле-Шато, где собрал вокруг себя группу тогда мало кому известных религиозных и светских политических деятелей. Именно они - Абольхасан Банисадр, Ибрахим Йазди, Садек Готбзаде, Ахмед Хомейни и др. - образовали своего рода «мозговой трест», который продуктивно использовал западные СМИ в деле пропаганды идей их лидера. Когда Хомейни находился в Эн-Неджефе, он был широко известен лишь в Иране, а теперь о нем заговорил весь мир. Инициатива перешла к возглавлявшимся Хомейни шиитским радикалам, которые выдвинули простой и ясный лозунг: «Смерть шаху!»1.

Шаху в очередной раз пришлось объяснять свое отношение к исламу. В интервью американскому журналу «Тайм» он заявил: «Я лично считаю, что ислам не противоречит прогрессу. В нормальной атмосфере общество нуждается в религии, так как она способствует его стабильности и силе»1 2. В своей книге «К великой цивилизации» Мохаммед Реза Пехлеви писал: «Нашему народу выпало великое счастье находиться под знаменем самых прогрессивных, самых высоких принципов веры, то есть священных принципов ислама». Наряду с этим он признал незаконным религиозный характер политических лозунгов, выдвигаемых оппозиционными шиитскими лидерами: «Очевидно, что

1 Иранская революция 1978-1979 гг. Причины и уроки. М.: Наука, 1989. - С. 104-105.

2 An Interview with the Shah // Time, 1978. - Vol. 112. - N 12. - P. 17.

209

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

подлинный смысл ислама не имеет ничего общего со злоупотреблением его принципами в корыстных, демагогических или реакционных целях, и все такого рода домогательства... в корне противоположны подлинному духу и смыслу ислама»1.

27 августа 1978 г. шах отправил в отставку правительство Джамшида Амузгара и назначил новым премьер-министром Джафара Шариф-Имами. Новый кабинет выступил с программой, предусматривавшей возобновление партийной деятельности, отмену цензуры печати, введение свободы слова, митингов и собраний, закрытие казино и других увеселительных заведений, возврат к мусульманскому летоисчислению. Уже на следующий день после этого открыто заявил о возобновлении своей легальной деятельности Народный фронт, а вслед за ним и другие политические организации. 2 октября под давлением антишахских выступлений была распущена партия «Растахиз», и власти задним числом узаконили деятельность политических организаций, действующих «в рамках конституции». Вновь стали выходить закрытые ранее газеты и журналы. В них впервые появились портреты и фотографии айатоллы Хомейни, а также тексты его обращений и заявлений. Из тюрем были выпущены большие группы политических заключенных, а освобожденный ранее (в июне) от должности начальник САВАК генерал Не’матолла Насири был отдан под суд. Правительство объявило о сокращении планов закупки оружия, повысило на 25-50% зарплату и удвоило выплаты натурой рабочим и служащим государственного сектора, предоставило льготы низкооплачиваемым категориям населения и т.д.

Начатая политика «либерализации», призванная погасить вспышки недовольства шахским режимом, сочеталась с подавлением народных выступлений силой оружия. В течение

1 Цит. по: Арабаджян А.З. Монархия Мохаммеда Резы Пехлеви в его собственном изображении // Иранская революция 1978-1979 гг. - С. 66.

210

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

1978 г. военное положение вводилось в 15 городах страны, а осенью того года правительство заявило о своей готовности «предотвратить со всей строгостью не разрешенные властями сборища на улицах», что привело к новым сотням жертв.

Осенью 1978 г. в стране сложился широкий фронт антишахских сил. Он включал в себя шиитскую оппозицию, рабочих-нефтяников, базари, часть либеральной буржуазии, интеллигенцию, студентов и учащихся. Начатая в октябре забастовка на предприятиях ИННК привела в декабре к практически полному прекращению добычи нефти и парализовала всю экономику страны. Предпринимавшиеся властями «пожарные» меры, направленные на стабилизацию обстановки и подавление массовых выступлений, уже не могли предотвратить падения обреченного монархического режима.

В качестве первоочередных задач на этом этапе айатол-ла Хомейни и его последователи выдвинули борьбу против монархии, освобождение всех политзаключенных, упразднение САВАК, сокращение военного бюджета, направление доходов от нефти на нужды экономического развития. Большое внимание было уделено вопросам укрепления сельского хозяйства и развития промышленности на национальной основе. В своих трудах и выступлениях мятежный шиитский лидер и его окружение разработали концепцию превращения монархического Ирана в исламскую республику. При этом главной целью было объявлено создание «государства справедливости, государства в интересах обездоленных... к кото -рому стремились Сулейман ибн Да’уд [царь Соломон. - А.А.], Пророк Ислама и им подобные»1. В будущей исламской республике должны были обеспечиваться равные права для всех религий, кроме бехаитской, групп населения и политических

i

Хомейни. Завещание. [Б.м.]: «Тавхид», [б.г.] - С. 16.

211

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

партий, кроме Туде и марксистских группировок, чье участие в правительстве исключалось.

Создание нового государства, теоретическое обоснование новых форм его функционирования и практическая реализация подобного «проекта» - вещь чрезвычайно сложная. Однако проблема возрождения «исламской цивилизации» не представляла для имама Хомейни какую-то неразрешимую задачу. Основу его мировоззрения и политических взглядов составляла непоколебимая вера в совершенство Корана и догм ислама, в святость и незыблемость освященных ими правопрядка и социальных и нравственных принципов. «Ислам, -писал Хомейни, - содержит предписания по всем вопросам, касающимся человека и общества. Эти предписания исходят от Всемогущего и переданы людям его Пророком и Вестником. Можно только дивиться величию его заповедей, которые охватывают все стороны человеческого бытия, начиная с момента зачатия и вплоть до погребения человека!.. Не существует вопросов, по которым ислам не вынес бы своего суждения»1.

Охватившие тогда американский истеблишмент опасения, что грядущая смена власти в Иране приведет к руководству правительство, которое «будет непоправимо антиамериканским или неизбежно просоветским»1 2, оказались неоправданными. Планировавшийся «исламский образ правления», по мнению Хомейни, не мог иметь ничего общего ни с капитализмом, «чьи бесчисленные несправедливости делают обездоленными народные массы, находящиеся под его гнетом», ни с социализмом и марксизмом-ленинизмом, которые выступают «против частной собственности, за обобществление». «Ислам не приемлет... обобществление

1 Khomeiny R. Principes politiques, philosophiques, sociaux et re-ligieux... P.: Ed. Libres-Hallier, 1979. - P. 21.

2 Bill J.A. Iran and the Crisis of ’78 // Foreign Affairs, Winter 1978/79. - Vol. 57. - N 2. - P. 340.

212

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

женщин, гомосексуализм, диктатуру и подавляющую деспотию. Ислам проявляет умеренность в подходе к собственности, уважает ее только в том случае, если она появляется по праву. Тогда и экономика будет здоровой, и будет осуществляться социальная справедливость, без чего невозможно ни одно здоровое общество»1.

По мнению Хомейни и его единомышленников, экономический строй исламской республики должен был базироваться на основе государственного, кооперативного и частного секторов. При этом частная собственность должна быть ограничена в соответствии с «исламскими принципами», не позволяющими сосредоточивать капиталы и средства производства в руках отдельных лиц или семей. В исламском государстве, обеспечивающем равенство людей перед Аллахом, состоятельные граждане, воспитанные в духе исламских норм поведения, не будут злоупотреблять своим капиталом, знанием и политической властью, поскольку должны будут руководствоваться «добрыми чувствами». Исламская «теология труда», объявлявшая труд священной обязанностью мусульман, не рассматривала его в качестве основного регулятора справедливого распределения общественного продукта. Концепцией «исламской тоухидной экономики» равно признавались, не вступая в противоречие друг с другом, распределение как «по труду», так и «по предпочтению». Суть этого механизма была заложена в известной формуле: «Производство по способностям - потребление по благочестию». Материальное неравенство граждан сохранялось, но должно было сглаживаться путем расширения «исламской налоговой системы», а именно - заката (занята)1 2.

1 Хомейни. Завещание. - С. 50.

2 См., напр.: Банисадр А. Джумхури-е эслами. Техран, 1979; Бани-садр А. Эгтесад-е тоухиди. Техран, 1979; Banisadr A. Quelle revolution pour L’Iran? P.: Fayolle, 1980; Khomeiny: Why an Islamic State? // Impact International, 26 Jan. - 8 Febr. 1979. Vol. 9. N 2. Р. 6-7; Khomeini R. Princi-pes politiques... P., 1979.

213

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Коль скоро в исламском государстве господствуют положения Корана, фикха и шариата, то управлять страной и следить за их соблюдением должны лишь те, кто «профессионально» занимается их трактованием, а именно - духовные лица. Все они, от мулл до айатолл, обязаны, следуя примеру Пророка, активно участвовать в политической жизни исламского государства. Руководящяя роль служителей ислама может осуществляться и напрямую, и через такие государственные институты, как парламент и правительство. Эти органы власти должны формироваться из числа «правоверных» мусульман. Что же касается иноверцев, то они, как говорил Хомейни, «будут иметь своих представителей в парламенте в качестве группы религиозных меньшинств... Любой человек, избранный в парламент, будет представлять народ, независимо от того, религиозный ли это деятель, духовное или светское лицо». Права религиозных меньшинств «будут уважаться и защищаться. Ислам предусматривает гуманное отношение к ним. При исламском правительстве они будут пользоваться всей свободой, всей религиозной свободой, какую только пожелают»1.

Большинство шиитских лидеров расценили программные установки айатоллы Хомейни и его сподвижников как излишне радикальные. Для многих из них, в частности айатоллы Шари-атмадари, была неприемлема сама идея республиканской формы правления. В своих заявлениях он ограничивался требованием реформирования всей системы государственной власти и общественно-политической жизни в духе Конституции 1906 г и выступал против прямого вмешательства религии в политику. «Пророк учит нас, - говорил в одном из интервью Шариатма-дари, - что главный долг - это борьба за социальную справед-

1 Цит. по: Агаев С.Л. Иран: Рождение республики. М.: Политиздат, 1984. - С. 49.

214

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

ливость и за справедливое распределение богатства... Мы готовы открыть двери нашего общества перед всем новым», ибо исламское руководство не является синонимом теократического государства1. Такие видные шиитские лидеры, как Махмуд Та-легани (1910-1979) и Али Шариати, выступали за полное представительство народных масс в парламенте при сильном государственном лидере, за своеобразную «народную монархию». При этом они были принципиальными противниками политизации ислама и института власти человека над человеком1 2.

Светское крыло политической оппозиции также находило тогда возможным сохранение монархии при условии, что ее власть будет сильно ограничена влиятельным парламентом. Некоторые его представители даже призывали осудить «экстремистские действия», якобы провоцировавшие власти на репрессии и замедляющие темпы «либерализации». С высказываниями подобного рода выступали: глава Национального фронта и руководитель «Общества социалистов национального движения» Карим Санджаби, член Исполкома НФ и лидер партии «Иран» Шапур Бахтияр, глава «Движения за свободу Ирана» Мехди Базарган и др. В частности, Базарган, как и Хомейни, полагал, что политика должна служить религии, но он отвергал выдвинутый айатоллой принцип «велайат-е фа-ких». Он предостерегал от опасности авторитаризма, считая, что «существуют два типа деспотизма: деспотизм монархов и деспотизм религиозных деятелей»3. Руководить страной, по его мнению, должны «благочестивые люди» - элита из числа «специалистов и компетентных лиц» и работодателей совме-

1 L’Unita, 11.11.1978.

2 См.: Islamic Studies in GDR // Asia, Africa, Latin America. Special Issue 10. Berlin, 1982. - P. 103-105.

3 Цит. по: Ibid. - P. 103.

215

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

стно с духовными лидерами, на основе совещательного принципа (шура), который реализуется через парламент»1.

Находившиеся на левом фланге оппозиционных сил радикальные организации федайев и моджахедов, а также активисты партии «Туде» тоже выступали с антишахскими лозунгами, но их политические акции того периода оказались сильно растворенными в массовом потоке народного движения.

Айатолла Хомейни резко осудил умеренную оппозицию, а его воззвания, распространявшиеся по стране в виде листовок и магнитофонных записей, сорвали начавшиеся закулисные контакты правительства с ее представителями. Призывы Хомейни нашли широкую поддержку у участников антимонархических выступлений, что вынудило либералов занять более жесткую позицию в отношении монархии, близкую к взглядам «парижского изгнанника». Координировать действия шиитской оппозиции в стране был призван Исламский революционный совет (ИРС), сформированный из числа истинных «хомейнистов». В его состав вошли айатолла Мохаммед Бехешти, айатолла ‘Али Хосейни Хаменеи, ходжат-оль-эслам ‘Али Акбар Хашеми-Рафсанджани и др. Позднее все они составили руководящее ядро Партии Исламской Республики (ПИР, или Исламской республиканской партии). В начале ноября 1978 г. лидеры двух основных антиправительственных сил, Национального фронта и шиитской оппозиции, впервые предприняли шаги для выработки общей платформы в борьбе с шахским режимом. 5 ноября в Париже было опубликовано совместное заявление Карима Санджаби и айатол-лы Хомейни, в котором, среди прочего, констатировалось главное: пока династия Пехлеви находится у власти, нет никакой возможности для вывода страны из внутриполитического кризиса.

1 Islamic Studies in GDR. - P. 104.

216

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

Прозвучавший из Парижа «последний звонок» вызвал сильное беспокойство во властных структурах Ирана. Единственной силой, способной хоть как-то противостоять объединившей свои силы оппозиции, могла стать лишь армия. 6 ноября шах отправил в отставку правительство Шариф-Имами и сформировал «правительство генералов» во главе с Голямом Реза Азхари, который, не откладывая дел в долгий ящик, приступил к подавлению оппозиционных выступлений. 24 декабря в Тегеране армейскими частями была расстреляна многотысячная манифестация. Эта кровавая расправа еще больше накалила обстановку в стране, и на рубеже 1978 и 1979 гг. стало ясно, что военное правительство генерала Азхари не в состоянии стабилизировать положение. В этих условиях 29 декабря шах принял решение сформировать гражданское правительство «национального примирения» во главе с Шапуром Бахтияром. Этот тактический маневр был воспринят оппозицией как отчаянная попытка удержать престол даже ценой отказа от значительной доли власти. И действительно, новый глава кабинета сразу же пообещал превратить Иран в «подлинно социал-демократическое государство», отменить законы военного времени, легализовать все политические партиии, упразднить САВАК, освободить политзаключенных, прекратить продажу нефти Израилю и ЮАР, отказаться от выполнения Ираном роли «жандарма» Персидского залива1. Однако и в Иране, и за рубежом уже мало кто был уверен, что миссия Бахтияра увенчается успехом, тем более что Национальный фронт исключил его из своих рядов за коллаборационизм. Премьер-министр, стремясь «выпустить пар из котла», упорно добивался отъезда шаха за границу, однако не настаивал ни на его отречении от престола, ни

1 Мезенцев П. Народное движение и маневры реакции // Новое время. М., 1979. - № 3. - С. 9.

217

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

на проведении референдума по вопросу о монархии. «Монарх в наших глазах, - заявлял Бахтияр за несколько дней до своего назначения на пост главы правительства, - может быть только символом единства Ирана, но не больше... Наша задача не в том, чтобы изменить государственную форму по существу, а в том, чтобы создать демократические условия. Мы сотрудничаем с религиозными лидерами, но не относимся к числу тех, кто следует за ними»1.

16 января 1979 г., после того как меджлис утвердил состав нового правительства, Мохаммед Реза Пехлеви «на время» покинул страну. Иранским властям не удалось добиться выдачи беглого шаха. После недолгих скитаний бывший монарх прибыл в Египет, где тихо скончался в больнице в июле 1980 г. Уже 30 октября того же года в Каире 20-летний сын покойного монарха объявил себя новым шахом неподвластного ему Ирана под именем Реза II.

Отъезд шаха открыл новый этап иранской революции, когда власть формально оказалась в руках одного из представителей умеренного течения светской оппозиции. Но поскольку в сложившихся условиях само это течение по-прежнему продолжало бороться с правительством, Шапур Бахтияр в глазах своих бывших соратников предстал в обличии шахского ставленника. Налицо было противоборство двух политических линий: «программы Хомейни», предусматривавшей продолжение революции «снизу» вплоть до создания исламской республики с ее религиозно-эгалитарным идеалом, и «программы Бахтияра», направленной, по сути, на осуществление буржуазно-демократической революции «сверху», в рамках которой деятельность шиитских лидеров ограничивалась бы лишь религиозно-духовной сферой. Сложилось примечательное двоевластие, знакомое всем нам по событиям 1917 г. в России. Не-

1 Die Militarregierung muP abtreten // Spigel, 1978. - N 52. - S. 94.

218

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

удивительно, что бессильный глава правительства был прозван «иранским Керенским», не способным сдержать переход реальной власти в руки «революционных исламских комитетов» со штаб-квартирами в мечетях и медресе. В этих условиях для полного и окончательного низвержения правительства Бахтияра необходим был лишь небольшой, но решительный толчок. Им стало прибытие в Тегеран утром 1 февраля 1979 г айатоллы Хомейни.

По прибытии на родину Хомейни произнес программную речь на массовом митинге на кладбище Бехеште Захра1, и уже 5 февраля по его указанию было сформировано Временное революционное правительство во главе с Мехди Ба-зарганом. Решающие события развернулись в ночь с 9 на 10 февраля на учебной базе ВВС Душан-Тепе в Тегеране. В тот вечер персонал смотрел видеозапись фильма о возвращении в Иран имама Хомейни. В ходе просмотра вспыхнула драка между сторонниками и противниками айатоллы. Командование базы запросило помощь, и вскоре на базу прибыло 10 грузовиков с подразделениями шахской гвардии, а также несколько танков. Гвардейцы попытались прекратить сражение и применили слезоточивый газ. И тут случилось непредвиденное: чувство корпоративной солидарности у летчиков взяло верх, и они объединились для отпора гвардейцам. Стрельба и взрывы на базе привлекли внимание жителей близлежащих кварталов, и тегеранцы вышли на улицы1 2. В городе вспыхнуло восстание, и вся реальная власть сосредоточилась в руках Исламского релюционного совета, возглавившего деятельность исламских комитетов, ополченцев и

1 См.: Арабаджян А.З. О речи имама Хомейни на кладбище Бехеште Захра 1 февраля 1979 г. // Иран: Ислам и власть. М.: Ин-т востоковедения РАН; Изд. «Крафт+», 2001. - С. 123-136.

2 Иранская революция 1978-1979 гг. - С. 133.

219

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

исламских боевиков, полиции и трибуналов. Свержение правительства Шапура Бахтияра произошло на удивление мирно. Весь механизм перехода власти свелся к тому, что Мехди Ба-зарган прибыл в пустую канцелярию бывшего премьер-министра (во время восстания Бахтияр бежал и где-то скрылся) и приступил к формированию новых органов власти. Позднее он признался: «Нас захлестнула волна событий, и мы внезапно оказались у власти, не успев даже опомниться. Мы были к этому совершенно не подготовлены»1.

Окончательное свержение шахского режима требовало законодательного оформления, которое юридически закрепило бы победу революционных сил. 22 февраля было официально объявлено о проведении общенационального референдума о будущем политическом устройстве страны. Подавляющим большинством голосов - 97% от принявших участие в референдуме - победа исламской революции была признана легитимной, и 1 апреля 1979 г. (12 фарвардина 1358 г.х.) на политической карте мира официально появилось новое государство - Исламская Республика Иран. «Сегодняшний день я объявляю первым днем правления Аллаха», - сказал удовлетворенный Хомейни1 2.

После победы исламской революции в Иране весь мир заговорил о «возрожденческом движении почти вселенского масштаба»3, о «регенерации исламского этоса»4, о вступлении мусульманского мира в «одну из наиболее решающих

1 Цит. по: Иранская революция 1978-1979 гг. - С. 136.

2 Цит. по: Агаев С.Л. Иран: рождение республики. - С. 122.

3 Islam: The New Dawn // Middle East j. L., 1979. - N 61. - P. 85.

4 Dekmejian R.N. The Anatomy of Islamic Revival: Legitimacy Crisis, Ethnic Conflict and the Search for Islamic Alternatives // Middle East j. Wach., 1980. - Vol. 34. - N 1. - P. 1.

220

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

фаз своей религиозной и культурной истории»1. При всем этом победившая в конечном счете концепция исламского го -сударства, разработанная Хомейни и его единомышленниками, не была по-настоящему традиционной, хотя опиралась на идеи фундаментализма и на морально-этические догматы Корана. Новым словом в ней была идея прямого участия шиитских лидеров в управлении государством. Сам Хомейни не занял никаких официальных постов, но был признан всеми в качестве рахбара («руководителя») Исламской Республики. Победа выдвинутой Хомейни концепции развития страны была достигнута не потому, что большинство людей отдали ей больше предпочтения, чем либеральным воззрениям других религиозных или светских авторитетов, а потому, что сам Хомейни, как харизматический лидер, был самым бескомпромиссным оппонентом Мохаммеда Реза Пехлеви, наиболее последовательным противником иностранного вмешательства и западного культурного влияния1 2.

Полемика, развернувшаяся вокруг референдума и по поводу будущего социально-политического устройства Ирана, в очередной раз обозначила разлад между союзниками по антишахской коалиции. Интересы шиитского и светского крыла победителей не были идентичны, и они неизбежно должны были привести к противоборству. Не было единства и внутри самих этих течений. «Фронт ислама» включал в себя консер -ваторов во главе с айатоллой Мохаммедом Бехешти, реформистский центр, возглавлявшийся вторым по значимости шиитским авторитетом айатоллой Шариатмадари, а также радикальное крыло последователей айатоллы Махмуда Тале-

1 Merad A. Reformism in Modern Islam // Cuktures. P., 1977. -Vol. 4. - N 1. - P. 108.

2 Keddie N.R. Iranian Revolution in Comparative Perspective // Islam, Politics and Social Movements. Berkeley etc.: Univ. of Calif. Press. - P. 311.

221

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

гани. Шариатмадари занимал сдержанную позицию в отношении преобразований, намеченных к осуществлению под религиозным флагом, а председатель ИРС Махмуд Талегани выступал за расширение фронта демократических сил, публично заявив о необходимости предоставления коммунистам права свободно заниматься политической деятельностью1. Светское политическое течение, в свою очередь, было представлено «западниками» на крайнем правом фланге, либерально-демократической буржуазией - в центре, а также левыми демократическими организациями. Коммунисты считали конфронтацию всех этих сил «противоестественным», а

столкновение между ними - чреватым роковыми последст-

2

виями .

В конце февраля на политической арене возник Национально-демократический фронт (НДФ), во главе которого встал внук доктора Мосаддыка адвокат Матин-Дафтари. В состав НДФ вошли довольно разнородные силы - вооруженные организации моджахедов и федайев, некоторые партии либеральной буржуазии, часть интеллигенции. Все это предопределило аморфность его политических целей. Представители НДФ были едины в стремлении оказывать всемерную поддержку буржуазно-демократическим инициативам правительства Мехди Базарагана . Однако по мере развития революционного процесса все большее число иранцев высказывались в поддержку политической платформы исламских радикалов, так как считали, что именно идеи Хомейни способны расчистить дорогу на пути к восстановлению национального самоуважения и противодействию «вестернизации». 1 2 3

1 Правда, 23 апреля 1979.

2 L’Unita, 20.09.1979.

3 Крутихин М. Перед референдумом // Новое время. М., 1979. -№ 13. - С. 11.

222

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

После смерти айатоллы Талегани (сентябрь 1979 г) председателем ИРС стал более жесткий айатолла Мохаммед Бехешти. Он быстро сосредоточил в своих руках все рычаги государственного управления и не только контролировал действия Временного революционного правительства Мехди Базаргана, но и при молчаливой поддержке айатоллы Хомейни часто отменял распоряжения кабинета. Налицо было стремление исламизировать всю структуру власти и социально-политическую и общественную жизнь в стране, отодвинув на вторые роли светских лидеров. Это вызывало недовольство буржуазных демократов и представителей левых организаций, в частности моджахедов. В апреле с поста министра иностранных дел ушел в отставку глава Народного фронта Карим Санджаби. Продолжало сохраняться зыбкое двоевластие: с одной стороны - ИРС и «комитеты Хомейни», с другой - правительство Мехди Базарагана. И те и другие опирались на собственные вооруженные силы.

Неясной оставалась политика властей в национальном вопросе. Представители национальных меньшинств страны, выступавшие, как и прежде, за автономию в рамках единого иранского государства, были обеспокоены нерешительностью центра в определении их дальнейшей судьбы и затяжкой с опубликованием проекта новой конституции. Взаимное недоверие между правительством и национальными окраинами усугублялось тем, что власти подозревали нацменьшинства в симпатиях к «местной контрреволюции», агентам ЦРУ и израильской разведке «Моссад»1. Представители народов, исповедующих суннизм (западные азербайджанцы, курды, туркмены и др.), в свою очередь, страшились за свою судьбу и жизнь в шиитском государстве.

Внутриполитическая обстановка в стране накалилась в начале августа 1979 г., когда состоялись выборы в Нацио-

1 Крутихин М. Трудные перемены // Новое время. М., 1979. -№ 19. - С. 13.

223

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

нальный консультативный совет, призванный разработать и утвердить проект конституции Исламской Республики. В его состав вошли преимущественно шиитские лидеры, так как руководство НФ и НДФ отказалось, а левые силы были отстранены от участия в формировании этого органа. Когда выяснилось, что конституции будет придан исключительно теократический характер, оппозиция провела ряд массовых выступлений протеста. В качестве ответной меры айатолла Хо-мейни санкционировал запрет на проведение не разрешенных властями собраний, митингов и демонстраций. Одновременно были закрыты газеты и журналы, публикации которых «противоречили интересам исламского государства».

В начале ноября 1979 г. Хомейни удалось сплотить подавляющее большинство иранского народа на основе нового взрыва антиамериканских выступлений, сопровождавших захват сотрудников посольства США в Тегеране, обвиненных в шпионаже (4 ноября). Эта акция, по заявлению МИД Ирана, явилась «реакцией на игнорирование американской администрацией требований иранского народа»1, в частности выдачи Мохаммеда Реза Пехлеви и возвращения Ирану награбленных им богатств и средств, находившихся в авуарах американских банков1 2. Ирано-американское противостояние, грозившее вылиться в неприкрытую военную интервенцию США в Исламскую Республику, продолжалось до середины 1980 г. Уже через несколько дней после захвата американского посольства Джимми Картер привел в состояние боевой готовности состав «корпуса быстрого развертывания» и объявил о прекращении закупок иранской нефти. 14 ноября 1979 г. конгресс США вынес решение о прекращении помощи Ирану в экономической и военной сферах. В течение нескольких последующих месяцев Соединенные

1 Правда, 6 ноября 1979.

2 Правда, 5 ноября 1979.

224

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

Штаты направили в Персидский залив к берегам Ирана целую морскую армаду, включая авианосцы «Мидуэй», «Китти Хок», «Нимиц», «Констеллейшн», «Форрестол» и еще около 30 военных кораблей, на борту которых находились свыше 25 тыс. военнослужащих 1. 8 апреля 1980 г президент США объявил о разрыве дипломатических отношений с Тегераном и призвал к военно-морской блокаде иранских портов и всего Персидского залива. 24 апреля он отдал распоряжение о начале секретной операции «Блю лайт», в ходе которой планировалось силами спецподразделения «Дельта» высвободить американских заложников. Эта затея окончилась полным провалом, дав возможность Тегерану представить дело так, будто военная провокация Соединенных Штатов была предпринята не столько в целях освобождения дипломатов, сколько для того, чтобы дать сигнал к государственному перевороту и уничтожению Исламской Республики. Захват американских заложников вызвал отставку правительства Мехди Базаргана. Новым премьер-министром был назначен Абольхасан Банисадр, один из главных идеологов концепции «исламского государства». Главный теоретический посыл Банисадра состоял в том, что новое иранское общество должно быть свободно от классовых, национальных, расовых и иных различий, так как «исламский взгляд основан на тоухиде: есть Бог и все человеческое общество, все в Его глазах равны, совершенны и благочестивы. Не может быть принят ни один закон, в котором не учитывался бы этот исламский принцип»1 2. Вместе с тем появившаяся в Иране форма теократии представляла собой сочетание власти шиитских лидеров с некоторыми современными светскими политическими институтами, такими, как парламент, конституция, общенациональные референдумы и т.п.

1 Правда, 2-7 декабря 1979.

2 Банисадр А. Эгтесад-е тоухиди. - С. 287.

225

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Внутриполитический кризис завершился утверждением на референдуме в начале декабря новой Конституции Ирана, которая законодательно подтвердила исламский характер государства и проводимых в нем преобразований. В преамбуле к Конституции ИРИ говорится, что внешнеполитическая доктрина государства «создает почву для продолжения исламской революции как внутри страны, так и за ее пределами, стремится расширить международные связи с другими исламскими и народными движениями, чтобы расчистить пути к созданию единой всемирной исламской общности». В статье 19 продекларировано равное право «населения Ирана, к какой бы народности и племени оно ни принадлежало. Цвет кожи, расовая принадлежность, язык и другие подобные отличия не могут служить поводом для получения привилегий». Статья 20 признает права мусульман только «на основе соблюдения положений ислама». Согласно статье 13, в стране гарантируется свободное исполнение религиозных обрядов, осуществляемых «в рамках закона», и соблюдение обычаев зороастрийцами, иудеями и христианами. Статья 14 обязывает мусульман относиться к представителям других конфессий доброжелательно, уважать их человеческие права. Эта статья «действительна в отношении прав тех людей, которые не выступают против ислама и не плетут заговоры против Исламской Республики»1. Единственным религиозным направлением, последователи которого не были упомянуты в Конституции и права которых, следовательно, не были защищены, был бехаизм1 2. Конституция сосредоточила в руках айатоллы Хомейни и его безоговорочных последователей всю полноту политической власти в стране. 5 января 1980 г. имам назначил Банисадра президентом Исламской Республики.

1 Конституция Исламской Республики Иран. Тегеран, 1980.

2 Кузнецова Н.А., Крячко В.И. Нарушение прав человека в Исламской Республике Иран. М.: ИГП; ИНИОН АН СССР, 1987. - С. 18-19.

226

Иран: от «белой революции» шаха к исламской революции народа

В своих призывах к единству исламского мира иранские лидеры обращались ко всем мусульманам без различия их принадлежности к разным нациям или религиозным течениям. Упор делался не на «шиитском», а на общеисламском характере революционных преобразований в Иране. Как подчеркивал в связи с этим айатолла Хомейни, «каждый, кто попытается разделить мусульман на шиитов и суннитов, не принадлежит ни к одной из этих общин и должен считаться неверным»1. Он подчеркивал, что наличие серьезных разногласий между суннитами и шиитами «придумано Западом и служит цели посеять рознь между мусульманами»1 2.

Внутриполитическое развитие Ирана начиная с лета 1980 г проходило на фоне обострения кризиса в отношениях с соседним Ираком, вызвавшего вспышку локальных инцидентов на ирано-иракской границе. Волна антиамериканских и антииракских выступлений, охватившая Иран, привела к подъему националистических настроений и значительно укрепила позиции приверженцев курса айатоллы Хомейни. Этим фактором в значительной степени объясняются постепенное смещение или уход с важных государственных постов таких деятелей светского политического течения, как Карим Санджаби, Садек Готбза-де, Мехди Базарган, и выдвижение на занимаемые ими посты шиитских лидеров - Мохаммеда Бехешти, Мохаммеда Джавада Бахонара, ‘Али Хосейни Хаменеи. После смещения с поста премьер-министра Базарган следующим образом охарактеризовал религиозно-политическую платформу своих сторонников: «Мы не правые и не левые, мы не религиозные фанатики, не консерваторы, но не отрицаем все старое. Если отказаться от

1 Цит. по: Милославская Т.П., Милославский Г.В. Указ. соч. - С. 10.

2 Цит. по: Дорошенко Е.А. Некоторые аспекты шиитско-суннитских отношений. - С. 131.

227

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

всего того, что мы заимствовали у Запада, мы будем отброшены на сотню лет назад»1.

«Исламизация» руководства республикой и первые неудачи в войне с Ираком привели к внутриполитическому кризису лета 1981 г. 22 июня с поста президента страны был смещен Абольхасан Банисадр. На эту должность был назначен Мохаммед ‘Али Раджаи. 29 июля Банисадру удалось тайно бежать во Францию и вместе с лидером моджахедов Мас’удом Раджави организовать в Париже штаб-квартиру Национального совета сопротивления, координировавшего деятельность всех радикальных организаций, оппозиционных шиитским властям.

Через шесть дней после смещения Банисадра была взорвана штаб-квартира Партии Исламской Республики. Бомба была заложена в корзину для мусора, которая стояла около трибуны. Адская машина сработала в тот момент, когда глава партии и председатель Верховного суда айатолла Бехешти выступал с докладом перед членами парламентской фракции ПИР и ее видными сторонниками. Из-под обломков были извлечены изувеченные тела 70 человек. Погибли сам Бехешти, а также 4 министра, 9 заместителей министров, 28 депутатов парламента, руководители ряда учреждений, религиозные деятели. 30 августа в результате очередного взрыва, устроенного противниками исламских властей в здании канцелярии премьер-министра, где по иронии судьбы проходило заседание Совета национальной безопасности, погибли президент страны Мохаммед ‘Али Раджаи и назначенный 8 августа на должность премьер-министра Мохаммед Джавад Бахонар.

1 Цит. по: Дорошенко Е.А. Эволюция исламских концепций в официальной идеологии Ирана. - С. 183.

228

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

Оба взрыва были объявлены делом рук «американского империализма и его внутренних агентов»1. По стране прокатилась волна репрессий против светской оппозиции и левых радикалов. Всего только в течение трех месяцев, прошедших после смещения Банисадра, было казнено около 1,5 тыс. человек, большую часть которых составляли моджахеды, а также их сторонники и покровители в государственном аппа-рате1 2. В сентябре-октябре 1981 г. на посты президента и премьер-министра были назначены новые религиозные деятели - ходжат оль-эслам ‘Али Хосейни Хаменеи и айатолла Мохаммед Реза Махдави-Кяни.

Все эти драматические события происходили на фоне уже начавшейся войны с Ираком, которая постепенно отодвинула на второй план разногласия среди лидеров ведущих политических движений. Все народы Ирана сплотились вокруг айатоллы Хомейни, чтобы дать достойный отпор вторгшимся в страну иракским армиям.

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

Война между Ираном и Ираком стала практически неизбежной после кровавых событий 1 и 5 апреля 1980 г Сначала кто-то (по иракским данным, студент-иранец) бросил взрывчатку в сторону окруженного студентами премьер-министра Ирака Тарика Азиза в столичном университете ал-Мустансирийа. Затем бросили взрывное устройство из окна одной из иранских школ Багдада в толпу участников похорон жертв теракта в ал-

1 Агаев С.Л. Иран между прошлым и будущим. События. Люди. Идеи. М.: Политиздат, 1987. - С. 128, 140.

2 Агаев С.Л. Иран в прошлом и настоящем. (Пути и формы революционного процесса). М.: Наука, 1981. - С. 248.

229

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Мустансирийи. В обоих случаях погибли много мирных граждан (Тарик Азиз не пострадал). Сообщение о взрыве в университете было передано по радио и застало Саддама Хусейна во время поездки по приграничным с Ираном районам. Уже 2 апреля он был на месте взрыва и в выступлении перед студентами заявил: «Иракский народ стал неприступной вершиной, кото -рую они [иранцы. - А.А.] не способны покорить своими бомбами или любыми иными способами... Наш народ готов к борьбе за защиту своей чести и суверенитета, а также за мир между арабскими нациями»1. Президент Ирака отдал приказ подвергнуть бомбардировке иранский приграничный город Касре-Ширин, в котором нашли приют тысячи иракских шиитов, бежавших от преследований властей. Более того, 8 апреля он распорядился казнить главу иракских шиитов айатоллу Мухаммада Бакра ас-Садра вместе с его сестрой. В качестве ответной меры Иран начал готовить и отправлять в Ирак для проведения диверсий отряды иракских шиитов и курдов. В свою очередь, Саддам дал указание организовать на территории Ирака лагерь для подготовки повстанческой армии из числа иранцев, выступивших против политического курса тегеранских властей.

23 апреля министр иностранных дел Ирана Садек Гот -бзаде в своем выступлении по радио сказал, что долгом иранского народа является оказание помощи народу Ирака, являющегося объектом репрессивных мер «преступного режима». Он добавил, что удовлетворится лишь свержением режима Саддама Хусейна, что иранская армия способна оккупировать Ирак, а население этой страны будет встречать ее с распростертыми объятиями1 2. В ходе последовавшего затем визита по странам Ближнего Востока Готбзаде на прессконференции под Бейрутом заявил: «Мы поддерживаем на-

1 Цит. по: The Iraq - Iran Conflict. - P. 19-21.

2 Ibid. - P. 32.

230

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

род Ирака, чтобы он смог освободиться от своего незаконного режима». Отвечая на вопрос относительно возможности войны с Ираком, министр ответил: «Все может случиться»1. Согласно официальному меморандуму Министерства иностранных дел Ирака, за период с 23 февраля 1979 г. по 26 июля 1980 г. иранские военно-морские, военно-воздушные и сухопутные силы совершили 244 «акта агрессии» против Ирака. В их числе - обстрелы иракских пограничных постов, пленения иракских пограничников, захваты самолетов и судов в районе Шатт-эль-‘Араб и т.п. По иракским данным, только за период с 23 февраля по 26 мая 1980 г. иранские ВВС 54 раза нарушали государственную границу Ирака. Баасистское руководство направило 240 официальных нот протеста в адрес иранского посольства в Багдаде1 2. В июле 1980 г. на большой пресс-конференции для иностранных журналистов Саддам Хусейн следующим образом охарактеризовал отношения с Ираном: «Ирак публично заявлял новым иранским правителям, что он желает установления с Ираном отношений сотрудничества и добрососедства, основанных на взаимном уважении и невмешательстве во внутренние дела друг друга, но наши добрые намерения натолкнулись на ненависть надменных расистских лидеров в Тегеране... Мы не хотим войны, но если он [Хомейни. - А.А.] обозлит нас, мы знаем как реагировать и не будем сидеть сложа руки.»3

Развернутые военные действия на ирано-иракской границе начались 4 сентября 1980 г. В этот день, по иракским данным, тяжелая 175-мм артиллерия, самолеты и военные ко -рабли Ирана совершили обстрелы приграничных иракских населенных пунктов Ханакин, Зурбатийа, Мандали, Нафт-

1 Цит. по: The Iraq - Iran Conflict. - P. 33.

2 Ibid. P. 106-107; Al-Izzi Kh. Op. cit. - P. 182.

3 Le Monde, July 21-22, 1980.

231

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Хане и др., что привело к многочисленным жертвам. Жестокой бомбардировке и нападению подвергся район Зейн ал-Каус. Иракские пограничники и части регулярных войск открыли ответный огонь. Сообщалось о двух сбитых иранских бомбардировщиках «Фантом»1. Военные действия продолжались 5 и 6 сентября. Иракские войска обстреляли иранские населенные пункты Касре-Ширин и Мехран, а иранская авиация атаковала пограничные пункты Ал-Хусейн, Кутейба, Хоук и Газали, вновь подвергся нападению Ханакин. 8 сентября временному поверенному в делах Ирана в Багдаде был вручен меморандум, в котором утверждалось, что Ирак в интересах самозащиты вынужден предотвратить оккупацию района Зейн ал-Каус. В документе выражалась надежда, что иранская сторона изыщет возможность освободить территории Ирака, захваченные Ираном ранее. Эта нота осталась безответной.

9 сентября иракская армия двинулась к границе и вынудила иранцев отступить из района Зейн ал-Каус. В ответ Иран начал обстрел районов Дияла и Васит. 10 сентября иракские войска сбили иранский военный вертолет с командным составом на борту, вывели из строя два «Фантома» и несколько танков противника. Постепенно к 16 сентября Ирак, как сообщали местные источники, «освободил 125 кв. миль территорий, принадлежавших Ираку по Алжирскому соглашению»1 2. Иран закрыл воздушное пространство своей страны и запретил навигацию по Шатт-эль-‘Араб и в Ормузском проливе. Вечером 17 сентября на экстренном заседании Национального совета Ирака президент Саддам Хусейн объявил о решении иракского руководства аннулировать Алжирское соглашение. «Так как правители Ирана, - сказал он в своем выступлении, - уже нарушили это соглашение... своим от-

1 The Iraq - Iran Conflict. - P. 108.

2 Ibid. - P. 109.

232

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

крытым и умышленным вмешательством во внутренние дела Ирака и поддержкой, как это делал раньше и шах, и снабжением главарей бунта, которых также поддерживает и Америка, и сионисты, а также тем, что они отказались возвратить иракские земли, которые мы вынуждены были возвратить силой, то я объявляю перед вами, что мы считаем соглашение от 6 марта 1975 г. аннулированным (и Совет революционного командования принял решение по этому вопросу). Итак, нужно вернуть Шатт-эль-‘Араб юридически к тому положению, каким оно было до 6 марта 1975 года, и эта река вернется к тому, какой она была на протяжении истории - иракской и арабской по названию...»1 Через несколько дней министр иностранных дел Ирака Са’адун Хаммади мотивировал аннуляцию алжирских договоренностей тем, что иранской стороной были нарушены две статьи Алжирского соглашения: относительно безопасности и взаимного доверия, а также территориальной целостности. «Алжирское соглашение, -сказал он, - включает утверждение, обусловливающее, что если какая-то статья нарушена, то весь документ считается недействительным»1 2. (Умышленно или нет, но Хаммади был не совсем точен: в документе говорилось, что «любое нарушение одного из составных элементов [договоренностей] противоречит духу Алжирского соглашения»3.)

17 сентября усилились иранские бомбардировки иракской части Шатт-эль-‘Араб. Сильные бои развернулись вокруг г. Хорремшехр (Мухаммара) и на территории аэропорта Абадана. Штаб иранских вооруженных сил опубликовал сообщение, в котором весь район Шатт-эль-‘Араб объявлялся зоной

1 Саддам Хусейн. Ирак отстаивает свой суверенитет. Багдад: «Дар ал-Ма’мун», 1982. - С. 25.

2 Цит. по: The Iraq - Iran Conflict. - P. 113.

3 См.: Ibid. - P. 179.

233

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

боевых действий. У Хосровабада были выведены из строя пять иранских военных кораблей. Багдад объявил, что эти суда были атакованы иракцами, так как они до этого перехватили и обстреляли английское судно «Ориент стар» на его пути в порт Басра. Навигация по Шатт-эль-‘Араб была практически прервана, а сама река превратилась в поле битвы.

Иранские патрульные суда захватили кувейтское судно, шедшее в Басру под иракским флагом. Чуть позже из Хор -ремшехра был обстрелян корабль, приписанный в Сингапуре, на корме которого развевался иракский флаг. 21 сентября Иран дал распоряжение всем торговым судам, находящимся на Шатт-эль-‘Араб, покинуть этот район.

Все свои действия в пограничных районах обе конфликтующие стороны объявляли «ответными мерами», принятыми «в целях обороны» для защиты «национального суверенитета и территориальной целостности». Военные акции противной стороны характеризовались как «акты агрессии», предпринятые вразрез достигнутым договоренностям. Так или иначе, было ясно, что и Иран, и Ирак были непрочь «поиграть мускулами» в надежде на скорое поражение противника. Оставалось лишь ждать, кто из них первым, в прямом смысле слова, перейдет черту: пересечет границу солдатским сапогом и начнет масштабное вторжение на чужую территорию. Нервы не выдержали у Ирака, и 22 сентября 1980 г. он начал массированные «контратакующие» действия по ту сторону границы.

В чем состоял стратегический военный план Саддама Хусейна? Он намеревался развернуть наступление на юге ирано-иракской границы, овладеть Шатт-эль-‘ Араб в ее нижнем течении, а также захватить оба крупнейших города Хузиста-на - Ахваз и Дизфуль. Одновременно с этим иракский президент планировал дать отпор предполагаемому вторжению противника в богатые нефтью северные районы Ирака и предот-

234

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

вратить наступление иранских войск в направлении Багдада. В соответствии с этими замыслами в ночь на 22 сентября иракские военно-воздушные силы совершили налеты на 10 сухопутных и авиационных баз на иранской территории. Эти налеты привели к сильным разрушениям аэродромов Бахтарана (до исламской революции - Керманшах), Сенендеджа и Ахваза, а также военных баз в Хамадане, Тегеране, Исфахане, Дизфуле, Ширазе и Тебризе. После ударов авиации иракская армия перешла границу и вторглась на землю Ирана. На северном участке центрального фронта она проникла примерно на 15 км вглубь иранской территории, захватила Касре-Ширин и создала угрозу Бахтарану. На южном участке центрального фронта был покорен город Мехран и перерезана дорога, соединяющая Дизфуль с северными районами Ирана. На южном фронте иракские войска вторглись в Хузистан и захватили более 10 тыс. кв. км иранской территории. Дальнейшей их целью был Ахваз. Самолеты Ирака вывели из строя часть очистных сооружений в Абадане, а войска подошли к Хорремшехру (Мухаммара). В ответ иранская авиация нанесла удар по Басре, Васиту, Багдаду и Ниневие, а также осуществила бомбардировку с воздуха шести иракских аэропортов. Было выведено из строя несколько нефтехимических заводов.

23 сентября в интервью журналистам в Иракском культурном центре в Париже Тарик Азиз выдвинул следующие условия прекращения боевых действий со стороны Ирака: 1) признание Ираном суверенитета и прав Ирака на его национальную территорию; 2) установление Ираном добрососедских отношений с Ираком и арабской нацией; 3) прекращение Ираном вмешательств во внутренние дела соседних стран; 4) прекращение Ираном всех актов агрессии. Если говорить более конкретно, то иракская сторона требовала признания прав Ирака на пограничную зону и акваторию Шатт-эль-‘Араб, а также ухода Ирана с островов Абу-Муса и

235

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

Большого и Малого Томбов. Тарик Азиз заявил, что Ирак не желает затягивания конфликта, но это «не означает, что мы слабы, наша позиция крепка»1. 24 сентября министр иностранных дел Ирака Са’адун Хаммади направил письма в адрес председателя Совета Безопасности и Генерального секретаря ООН, в которых содержались объяснения позиции Ирака в его конфликте с Ираном. В них, в частности, отмечалось: «Ирак считает, что пока Алжирское соглашение от 6 марта 1975 г. не признаётся иранской стороной, оно аннулируется, исходя из статьи 4 этого соглашения. Ирак принял это решение, использовав все возможные мирные средства в течение последних трех лет, пытаясь убедить Иран придерживаться условий этого договора. Ирак твердо заявляет, что он не претендует на иранскую территорию и что он не желает объявления войны Ирану и расширения зоны боевых действий. Но Иран проявляет собственную инициативу, направленную на разжигание конфликта, вынуждая Ирак к отмщению путем атаки объектов, расположенных в глубине иранской территории. Наша цель состоит в защите интересов Ирака, района Залива и международного сообщества»1 2.

Свою оценку причин войны и побудительных действий иракской стороны дал и Саддам Хусейн. «Все это случилось до 22 сентября 1980 года, которое некоторые считают началом войны между Ираком и Ираном, в то время как война была начата... 4 сентября 1980 года». «Мы сражались, отвечая на агрессию»3. В выступлении 28 сентября 1980 г., опубликованном под заголовком «Ирак призывает к миру», он заявил: «Для защиты чести и суверенитета Ирака и его жиз-

1 The Iraq - Iran Conflict. - P. 117, 120.

2 Ibid. - P. 121.

3 Речь президента вождя Саддама Хусейна на третьей мусульманской конференции в верхах. Багдад, 1981. - С. 27.

236

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

ненных интересов надо было принять необходимые меры, чтобы сдержать агрессоров, утопающих в неграмотности, безрассудстве и черной ненависти, и поэтому нужно было обнажить иракский меч... чтобы нанести удар по этой тиранической клике и чтобы преподать ей новый исторический урок, который вернет славу Кадисии, которая разбила самомнение Хосрова и высоко подняла исламские знамена над территорией района и уничтожила богохульство, агрессию и невежество». «Наши войска противостояли врагу так же, как противостоял зу-л-фикар - меч нашего господина ‘Али ибн Аби Талиба - язычникам в бессмертных боях мусульман». «Агрессивная клика, управляющая в Тегеране, не склонилась к миру. но мы - внуки ‘Али, Хусейна, Халида и Са’ада -доказываем им, как мы доказали это 14 веков назад, что мы не ищущие войны, а поборники права, и что мы носители миссии». «Поэтому. исходя из победоносной позиции над агрессивной хунтой в Тегеране, правнуками Хосрова и Рустама, мы объявляем. что Ирак готов остановить бой. и мы также готовы к переговорам с иранской стороной. чтобы достичь справедливого и достойного решения, гарантирующего наши права и наш суверенитет»1.

Не сумев взять сходу Дизфуль, Ахваз и Хорремшехр, иракские части применили тактику, ранее приносившую успех в боях с курдами: они окружили эти города и подвергли их интенсивному обстрелу артиллерии и минометов. Однако ожидаемого результата достичь не удалось, так как крупные иранские города имели достаточно большие запасы боеприпасов, продовольствия и питьевой воды, что позволяло им эффективно противостоять наступлению противника. В конце сентября иранцы, подтянув резервы, приостановили на-

1 Саддам Хусейн. Ирак призывает к миру. Багдад: «Дар ал-Ма’мун», 1981. - С. 9-11.

237

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

ступательный порыв иракских войск. Вторжение Ирака привело к небывалому росту патриотических настроений у народов Ирана. Даже арабы Хузистана вопреки ожиданиям Саддама Хусейна не стали «пятой колонной» и вместе с иранцами поднялись на защиту родных городов.

Боевые действия в первый месяц войны характеризовались интенсивными авианалетами на нефтяные комплексы в бассейне Шатт-эль-‘Араб. Военные сводки иракского командования сообщали о бомбардировках противником очистных сооружений в Нафт-Ша’абийа и нефтяного терминала в Басре, налетах на Киркук, Эрбиль, Мосул и Эль-Кут. Иракская сторона, со своей стороны, подвергла обстрелу и налетам Тебриз, Ахваз и остров Харк.

Сразу же после начала боев на ирано-иракской границе было предпринято несколько безуспешных попыток примирить враждующие стороны. Так, резолюцию о прекращении огня принял Совет Безопасности ООН. Была осуществлена «миссия доброй воли» двух тогдашних руководителей Организации исламской конференции - президента ОИК Зия уль-Хака и ее генерального секретаря Хабиба Шатти. По поручению председателя Движения неприсоединения Фиделя Кастро Багдад и Тегеран посетил министр иностранных дел Кубы Исидоро Мальмиерка. На встрече премьер-министр Ирана Мохаммед ‘Али Раджаи заявил: «Моя страна готова приветствовать любого, но мы никогда не согласимся принять миссию доброй воли. Более того, мы никогда не заявим, что Иран готов к переговорам»1. Вобщем, такая позиция вполне объяснима: согласиться на переговоры в условиях, когда часть твоей территории оккупирована противником, значит обречь себя на их невыгодный исход. Переговоры были тогда на руку Ираку, так как он предлагал их с позиций силы. Нельзя ска-

1 Цит. по: The Iraq - Iran Conflict. - P. 126.

238

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

зать, что Иран вообще отвергал возможность переговорного процесса. Нет. Но он выставлял такие предварительные условия, на которые, что было заведомо ясно, Ирак не согласился бы ни при каких условиях. Эти условия, в частности, были озвучены тогдашним послом Ирана в Москве Мохаммедом Мокри: 1) свержение режима Саддама Хусейна и замена его «подлинными представителями иракского народа»; 2) оккупация Ираном иракского города Басра в качестве компенсации за ущерб, нанесенный Ирану войной; 3) организация плебисцита в Иракском Курдистане по вопросу об автономии этого района или присоединении его к Ирану1.

27 сентября иракское командование опубликовало адресованное народу и армии коммюнике № 40, в котором говорилось: «Ваша славная армия достигла Ахваза!!! В настоящее время она вместе с вашими братьями из племен бану ка’аб, бану тарф, кинана, бану лям, тамим, малек, савари, саламат ал-мухайсин, сахр и маусавийа [арабские племена, населяющие Хузистан. - А.А.]... Все они находятся под защитой вашей армии, которая прославляет землю ‘Арабистана и сама прославляется этой землей, ее историей, ее мучениками. Таким образом, наша славная армия достигла своей стратегической цели, как об этом говорили ее лидеры. Ее заботой теперь становится укрепление этой победы»1 2. Оставив в тылу у себя осажденный Ахваз, иракская армия двинулась в направлении Абадана. Однако здесь она встретила ожесточенное сопротивление плохо вооруженных частей «революционной гвардии» и добровольцев, басидж, которые, имея лишь стрелковое оружие и «коктейли Молотова», ценой собственной жизни, бросаясь под танки, остановили врага. В результате план иракского президента завершить войну ко дню ид

1 Цит. по: The Iraq - Iran Conflict. - P. 130.

2 Ibid. - P. 132.

239

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

ал-адха (праздник жертвоприношения), который падал в 1980 г. на 20 октября, был сорван.

10 ноября иракская армия форсировала р. Карун и к середине месяца захватила Хорремшехр. В речи, адресованной иракским солдатам, Саддам Хусейн, в частности, сказал: «Вы - мои братья, которые борются и вырывают землю Му-хаммары из рук неприятеля, вы оплачиваете каждой каплей своей крови победу над врагом. Своей борьбой вы вписываете новые страницы в историю, укрепляете прошлое, настоящее и будущее своей нации. Вы воюете за пробуждение арабов»1. Слова о пролитой крови не были произнесены «для красного словца»: город был взят с большими потерями - 1,5 тыс. убитых, около 4 тыс. раненых. К тому же положение в иракских войсках осложнялось тем, что воевавшие в их составе шииты часто дезертировали, оголяя целые участки, а иногда в массовом порядке сдавались противнику.

Несмотря на все сложности, Ирак в первый месяц войны одолел около половины 735-километровой общей границы с Ираном, вклинившись на территорию противника на глубину от 10 км на севере до 40 км на юге. Саддам уже праздновал победу, а иракская печать превозносила его как одного из величайших арабских полководцев, появившихся на свет за период после падения Багдада от войск монголов в 1258 г. В Ираке возобладало мнение, что в военном отношении главное дело сделано и можно говорить о начале мирных переговоров. Теперь сам Саддам выставил условия, при которых его страна была готова к прекращению огня, а именно - сохранение за Ираком всех захваченных земель и возможность свободного плавания в Ормузском проливе. Но Тегеран отверг эти предложения и не хотел признавать себя побежденным. Пропагандистская полемика еще более усилилась. В декларации, рас-

1 Цит. по: The Iraq - Iran Conflict. - P. 140.

240

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

пространенной Ираком на заседании министров иностранных дел арабских государств в Аммане 21 ноября 1980 г., было отмечено: «Арабская нация, и особенно Ирак, связана с Ираном тесными узами ввиду их общего географического расположения, общности религии и принадлежности к одной и той же исламской цивилизации. Однако Иран с возвращением Хо-мейни выбрал фанатизм и снова стал, как и во времена шаха, угрозой суверенитету и безопасности соседним арабским странам в районе Залива и, в особенности, Ираку»1.

Вторжение иракских войск на территорию Хузистана (‘Арабистана) вновь поставило на повестку дня вопрос о принадлежности и статусе этой иранской провинции. Иракская точка зрения была высказана Саддамом Хусейном 27 ноября 1980 г. в Аммане во время очередной встречи в верхах лидеров арабских стран: «Вопрос о решении собственной судьбы должен решаться народом ‘Арабистана». Позднее, 19 января 1981 г, в интервью кувейтской газете «Ал-Анба» президент Ирака заявил: «Если обстоятельства позволяют меньшинствам Ирана тем или иным образом достичь самоопределения, мы с этим согласимся. В этом случае мы готовы оказать поддержку, что лежит в полном соответствии с нашими убеждениями и нашей политикой. Тем не менее неверно считать, что мы, иракцы, делаем это предложение против воли иранских этнических меньшинств... Естественно, что мы предлагаем нашу помощь живущим там [в Хузистане. - АА.] арабским братьям, особенно, если она направлена против враждебного государства, с которым мы еще находимся в состоянии войны. В конфликте с Ираном наш принцип состоит в том, чтобы избегать ведения захватнической войны. Если мы переносим борьбу вглубь иранской территории, то только лишь с тем, чтобы уберечь наши собственные города от опасности и защитить наш народ от иранских бомб, налетов

1 Цит. по: The Iraq - Iran Conflict. - P. 24.

241

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

и террора, .л)1 Тарик Азиз в своих оценках относительно буду -щего Хузистана был более сдержан. В одной из своих статей, опубликованных в январе 1981 г. в «Ал-Ватан ал-‘араби» (Париж) под заголовком «Ирако-иранский конфликт», он писал: «Что касается ‘Арабистана, то нелогично и не к месту поднимать этот вопрос, пока еще ситуация среди арабов не готова к этому, и пока сами арабы ‘Арабистана не достаточно готовы к этому, хотя они в первую очередь заинтересованы в разрешении этой проблемы. Во всяком случае, Ирак является самым стойким защитником их дела»1 2 3.

Воспользовавшись зимней передышкой, вызванной сезоном дождей, когда военные действия на суше практически невозможны из-за разлива рек и озер, Иран смог восстановить боевые порядки и увеличить численность своих вооруженных сил до 400 тыс. человек . В январе 1981 г. иранские войска предприняли наступление на участке Дизфуль - Су-сенгерд. Иракцы ответили контрударом, и на обширной равнине Хузистана развернулось танковое сражение. В этой «иранской Прохоровке» советские танки с иракскими экипажами в очередной раз показали свое превосходство над вражескими боевыми машинами (на этот раз американского и английского производства). Потеряв 50 своих танков, иракцы уничтожили 40 и захватили 100 танков противника.

В конце февраля - начале марта 1981 г. Тегеран и Багдад посетила представительная делегация ряда мусульманских стран. Исламская миссия доброй воли прибыла с целью примирить враждующие стороны. Добиться ощутимых результатов в ходе состоявшихся переговоров с айатоллой Хо-

1 Цит. по: Op. cit. - P. 24.

2 Ibid. - P. 153.

3 Hiro D. The Longest War: The Iran - Iraq Military Conflict. L. etc.: Paladin Crafton Books, 1990. - P. 49.

242

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

мейни, Банисадром и Саддамом Хусейном так и не удалось. Причины отказов начать тогда мирные переговоры становятся ясными из заявления президента Ирака, сделанного во время встречи с лидерами мусульманских государств: «Любое решение, которое не будет учитывать причины войны, включая полный суверенитет Ирака над Шатт-эль-‘Араб и его побережьем, не может быть справедливым и логичным. Вывод войск [с иранской территории. - А.А.] до того, как Иран признает эти права, а также обеспечит законные гарантии Ираку, не может быть осуществлен»1.

В речи перед солдатами иракской армии 14 марта 1981 г. Саддам Хусейн отметил, что Ирак готов оказать любую моральную и материальную помощь иранским народам в Курдистане, Белуджистане и Азербайджане, а также всем честным гражданам в их стремлении установить добрососедские отношения с Ираком. «Иранские правители разобщены, в то время как мы в Ираке укрепляем наше единство, они стоят на краю гибели, в то время как мы крепки в наших позициях. Иранские народы живут в отчаянии, бедности и унижении, в то время как наш народ живет в процветании и стабильности... Мы не желаем видеть Иран расчлененным. Мы хотим, чтобы Иран был нашим добрым соседом, способным на разрешение всех своих проблем и на сохранение целостности, но пока эти наши желания неосуществимы, и страна, испытывающая враждебность к арабской нации и к Ираку, должна распасться. Это и есть наша стратегия.»1 2

Своего первого успеха в войне с Ираком Иран смог добиться лишь в мае 1981 г., когда его бомбардировщики безнаказанно пересекли с востока на запад всю территорию противника и подвергли авианалету иракские базы вблизи си-

1 Baghdad Observer, 15.03.1981.

2 Baghdad Observer, 15.03.1981.

243

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

рийской границы. Это вызвало новый подъем патриотических настроений в стране и укрепило авторитет сторонников внешнеполитического курса имама Хомейни. В июле-августе иранская армия нанесла несколько мелких, но очень чувствительных контрударов в районе Абадана и к сентябрю сняла осаду города. Иракцы при этом потеряли около 5 тыс. убитыми и раненными.

С 19 по 25 сентября 1981 г в Иране проводилась «Неделя войны», приуроченная к первой годовщине начала боевых действий. В течение семи дней проходили траурные молебны-намазы по погибшим, парады войск и «стражей исламской революции», а главное - осуществлялась массовая мобилизация «кандидатов в мученики». Сторонники мирного разрешения ирано-иракского конфликта причислялись к «сознательным или бессознательным участникам инспирированного американцами заговора с целью лишить Иран неминуемой победы, ради достижения которой погибли тысячи мучеников»1.

После первого наступатального порыва иракские войска на протяжении последующих нескольких месяцев так и не смогли продвинуться вглубь Ирана ни на одном из фронтов. Воспользовавшись этим, отмобилизованная иранская армия и отряды «стражей» в конце сентября 1981 г. перешли в очередное контрнаступление. На южном участке им удалось отбросить пехоту противника на другой берег реки Ка-рун в районе Хорремшехра, в результате чего иранская артиллерия получила возможность обстреливать Басру. В северной части Хузистана «воины Аллаха» 30 ноября прорвали окружение Сусенгерда и после ожесточенных боев освободили Бостан.

Потери в войсках с обеих сторон были весьма серьезными. К марту 1982 г., по истечению полутора лет войны,

1 Агаев С. Л. Иран между прошлым и будущим. - С. 291.

244

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

Иран потерял до 90 тыс. человек, а Ирак - около 35 тыс. Тем не менее Тегеран, как и прежде, отказывался от мирных переговоров и даже временного прекращения огня, чтобы убрать погибших с полей боев. Саддам Хусейн следующим образом прокомментировал создавшееся положение: «Кровавый, сомнительный и отсталый режим в Иране, утопающий в крови иранских народов, угнетающий и унижающий нации, не обращающий внимания на интересы своего народа, убивающий женщин и детей и разрушающий его экономику, этот режим не может мобилизовать энергию своего народа для сражения, чтобы он смог осуществить превосходство над нами. Он может лишь подбрасывать временами новые партии невежд и жалких людей, заставленных воевать. И иракские пушки и винтовки косят их сотнями и тысячами»1.

В середине марта айатолла Хомейни заявил, что у Саддама Хусейна нет другого пути, как покончить самоубийством, и выдвинул следующие условия прекращения боевых действий: безоговорочный вывод иракских войск с иранской территории, определение компетентным судом агрессора и возмещение Ирану ущерба, нанесенного войной. Позже к ним было добавлено еще одно условие - возвращение в Ирак 100 тыс. беженцев. Поскольку Ирак не был в состоянии оплатить военные репарации, иранское правительство предложило сделать это тем арабским странам, которые оказывали ему военную помощь1 2.

В конце марта 1982 г. после нескольких этапов операции «Фатх», осуществленной западнее городов Дизфуль и Шуш, иранские войска продвинулись вперед на 50 км и освободили 2 тыс. км своей территории. В ходе этого контрнаступления,

1 Речь президента Саддама Хусейна по случаю Дня армии. Багдад: «Дар ал-Ма’мун», 1982. - С. 18-19.

2 Агаев С. Л. Иран между прошлым и будущим. - С. 292-293.

245

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

по сведениям Тегерана, были убиты около 10 тыс. иракцев, 15 тыс. - ранены, а 15,5 тыс. - взяты в плен. 30 апреля была начата новая наступательная операция «Бейт ал-Мокаддас», позволившая Ирану форсировать Карун и овладеть Хоррем-шехром. Была освобождена территория площадью 5 480 кв. км, и иранские войска с большими потерями вышли на государственную границу своей страны на протяжении 170 км1. 4 июня, выступая на пятничной молитве на территории Тегеранского университета, президент страны ‘Али Хосейни Хаменеи определил сумму требуемых Ираном репараций в размере 150 млрд. долл. (Позже эта сумма была снижена до 135 млрд. долл., затем повышена до 163 млрд. долл., что, впрочем, не имело никакого значения, так как выплачивать ее никто не собирался.) Президент подтвердил официальное требование иранской стороны - смещение Саддама Хусейна, предание его суду и избрание нового «легитимного» президента1 2.

10 июня 1982 г. СРК Ирака выступил с заявлением о готовности немедленно прекратить огонь и все боевые действия, а также в двухнедельный срок вывести все свои войска с территории Ирана. В ответ на это Хомейни ненавязчиво напомнил, что вывод войск является лишь одним из требований, выдвинутых в качестве условий прекращения войны, поэтому Иран будет продолжать военные действия. Перед войсками и ополченцами были поставлены задачи - довести войну до победного конца, «освободить иракский народ» и как можно скорее через иракскую территорию выйти на ливанский фронт, чтобы противостоять начавшейся тогда новой «израильской агрессии». «Путь на Иерусалим лежит через Багдад». Вечером 13 июля 80-тысячная иранская армия перешла границу с Ираком на южном участке фронта и развернула наступление на Басру. Прове-

1 Агаев С. Л. Указ. соч. - С. 293.

2 Там же. - С. 294.

246

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

дение этой операции, получившей кодовое название «Благословенный Рамазан», официальный Тегеран объяснял необходимостью «обеспечить защиту исламских земель, предотвратить дальнейшую агрессию со стороны Ирака и других союзников США и обезопасить от иракского огня города исламской родины, а также откликнуться на просьбы миллионов иракских мусульман, которые в результате жестокой политики иракского режима стали, по существу, узниками в своей собственной стране»1. Однако на своей земле иракцы сражались куда более самоотверженно, чем на чужой территории, и иранские войска вынуждены были прекратить бессмысленные атаки. В результате операции «Рамазан», в ходе которой, по иракским данным, было убито более 27 тыс. солдат противника, иранские войска смогли удержать под своим контролем лишь небольшой участок иракской территории на глубину 5 км. Басра так и осталась непокоренной. Эта относительная неудача была воспринята в Иране спокойно: «Басра не является нашей родиной, - сказал имам Хомейни, - наша родина - ислам. Мы следуем принципам ислама, а ислам не позволяет нам оккупировать исламскую страну»1 2. Недоумение в Тегеране вызвал другой факт: иракские шииты не поддержали наступление иранских войск. Видимо, их обуревали те же чувства, что и арабов Хузистана во время иракского вторжения - лучше жить спокойно в своем доме среди суннитов, чем рисковать жизнью ради призрачной свободы, добытой руками пришлых единоверцев.

После иракского вторжения 22 сентября 1980 г. военные операции Ирана против Ирака «в защиту ислама» носили по большей части оборонительный характер и преследовали цель изгнать со своей земли войска противника. Но после того как 13 июля 1982 г. иранские вооруженные силы перешли

1 Агаев С. Л. Указ. соч. - С. 294-295.

2 Там же. - С. 297.

247

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

в контрнаступление, пересекли границу и перенесли боевые действия на территорию Ирака, военные усилия Ирана уже не могли рассматриваться исключительно как дело защиты собственного суверенитета. Более того, бескомпромиссное требование смещения президента Саддама Хусейна в качестве предварительного условия для начала переговоров по мирному урегулированию показало, что иранское руководство было готово «экспортировать» свою революцию в Ирак любыми способами1.

Вслед за операцией «Рамазан» иранские войска в течение года осуществили несколько наступательных кампаний, но смогли добиться лишь незначительных успехов тактического характера, не приведших к заметному изменению военного паритета. После неудачной попытки захватить Басру Иран предпринял наступление на центральном фронте. Теперь его целью был Багдад. Однако две волны атак иранцев захлебнулись из-за отчаянного сопротивления противника и недостатка боевой техники и боеприпасов. В начале ноября 1982 г. четыре армейские дивизии иранской армии при поддержке «стражей» и добровольцев-басидж, прорвав несколько линий обороны иракских войск, напали на нефтеносный район Нафт-Шах и захватили около 40 вышек. Иракцы бросили в бой только что полученные из Советского Союза танки Т-72, но заметного успеха не достигли. Саддаму пришлось снимать воинские подразделения с других участков фронта и направлять их в зону прорыва противника. Ценой больших усилий положение было выправлено.

После относительно спокойной зимы 1982/83 г. активные боевые действия возобновились. В марте иракские ВВС нанесли несколько массированных ракетных ударов по нефтяным платформам в окрестностях Бендер-Хомейни. Обстре-

1 Цит. по: Ramazani R.K. Op. cit. - P. 6.

248

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

лам подверглись также иранские торговые и военные суда, находившиеся в Заливе. В ответ Иран предпринял попытку перерезать сообщение между Багдадом и Басрой, но она завершилась фиаско. После этой неудачи иранское командование сосредоточило свое внимание на северном участке границы. 22 июля иранские войска при поддержке отрядов иракских курдов и шиитов вторглись в Иракский Курдистан и захватили приграничный поселок Хадж ‘Умран. Им удалось перерезать пути, по которым Ирак снабжал оружием и продовольствием иранских курдов. В захваченном городе было открыто отделение Высшего собрания исламской революции, штаб-квартира которого находилась в Тегеране. В октябре Иран развил успех, захватив около 400 кв. км вражеской территории в районе Панджвина. Тогда Саддам Хусейн отдал приказ нанести ракетный удар по иранским городам на южном участке границы. Эти действия вынудили иранское командование приостановить наступление в Курдистане. К концу третьего года войны общее число погибших с обеих сторон, по разным оценкам, колебалось от 175 до 500 тыс., а раненых - до 600 тыс. человек1.

В начале 1984 г. эскалация военных действий была заметна на южном участке фронта и в водах Персидского залива. В феврале иранские войска развернули очередное наступление с целью перерезать сообщение между Багдадом и Басрой. В конце месяца они заняли несколько островков Мадж-нун в болотистой местности недалеко от иракского города Эль-Курна. Серия взаимных атак здесь переросла в целое сражение, когда островки по нескольку раз переходили из рук в руки. К началу марта на этом небольшом участке фронта скопилось до полумиллиона человек (300 тыс. иранцев и 200 тыс. иракцев). Битва за безлюдные пустынные островки

1 Агаев С.Л. Иран между прошлым и будущим. - С. 299.

249

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

была столь ожесточенной, что получила название «Безумная битва». Подобная характеристика сражения оказалась тем более оправданной потому, что Саддам Хусейн отдал приказ на применение отравляющих газов (скорее всего, иприта). По заявлению иранской стороны, Ирак использовал химическое оружие в более чем 130 пунктах, что привело к гибели или ранению по меньшей мере 3,5 тыс. человек, включая гражданское население1.

Если раньше только Ирак совершал налеты на иранские танкеры, покидавшие главный нефтяной терминал на острове Харк, то теперь и Иран стал нападать на суда, находившиеся в Заливе. 13 мая 1984 г. иранские истребители-бомбардировщики обстреляли ракетами два кувейтских танкера, перевозивших иракскую нефть, а 16 мая налету с их стороны подвергся саудовский танкер. Эти налеты положили начало «танкерной войне» . К середине 1986 г число пострадавших в Заливе судов различных стран достигло двухсот. Опасность ситуации заключалась в том, что война между Ираном и Ираком стала выходить за рамки двустороннего конфликта. Соединенные Штаты и их союзники по НАТО, придерживавшиеся до этого позиции «активного нейтралитета», не могли оставаться в стороне, когда возникла угроза судоходству по Персидскому заливу. Сюда были подтянуты корабли ВМС США, включая авианосец «Мидуэй», имевшие на борту около 2 тыс. морских пехотинцев. США стали вести наблюдение за всеми воздушными целями в регионе с помощью системы АВАКС, которой были оборудованы самолеты, базировавшиеся на аэродромах в Саудовской Аравии. Американские военные корабли начали экскортировать танкеры, 1 2

1 World Armament and Disarmament. L.; Philadelphia: Taylor and Fransis, 1985. - P. 181.

2 Подробней см.: Слинкин М.М. Ирано-иракская война 19801988 гг. Борьба на море. Симферополь, 2001. - С. 88-111.

250

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

доставлявшие из Бахрейна топливо для своей эскадры. 5 июня военные самолеты Саудовской Аравии с помощью АВАКС сбили над своими территориальными водами в Заливе два иранских истребителя-бомбардировщика1.

Счет в «танкерной войне» оказался не в пользу Ирана: он повредил 25 танкеров с иракской нефтью, в то время как его противник - 65. Пришлось довольствоваться тем, что постоянные бомбежки острова Харк не привели иракцев к успеху. Иран по-прежнему мог пропускать через тамошний терминал до 1,5 млн. баррелей нефти в день. И все же, чтобы не рисковать, власти перенесли основную тяжесть по погрузке нефти на другие терминалы, менее доступные для налетов иракских самолетов1 2.

12 июня 1984 г. при посредничестве ООН Иран и Ирак достигли соглашения о временной приостановке нападений на гражданские объекты. Однако в марте следущего года, не обретя весомых успехов на полях сражений, обе стороны, нарушив договоренности, возобновили массированные обстрелы гражданских целей. Эта фаза ирано-иракской войны получила название «войны против городов». Налетам авиации и ударам ракет класса «земля - земля» подверглись не только прифронтовые и пограничные населенные пункты, но и густонаселенные города в глубине территорий, включая столицы обеих стран. Только в городах Ирана, по иранским официальным данным, в первые две недели обстрелов (с 5 по 19 марта 1985 г.) погибло около 2 тыс. мирных жителей и около 4 тыс. получили ранения. Спасаясь от обстрелов и бомбардировок, жители покидали свои дома и родные места и переселялись в палатки за пределами населенных пунктов.

1 Агаев С. Л. Иран между прошлым и будущим. - С. 301-302.

2 Hiro D. Op. cit. - P. 145-146.

251

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

В целом «война против городов» нанесла гораздо больше ущерба Ирану, чем Ираку. «Иракские самолеты летают на высоте около 30 тыс. футов; иранские средства ПВО могут поражать объекты менее чем на половину этой высоты, и от огня иранских зенитных орудий больше потерь несут жители на городских улицах, чем самолеты противника... Целые городские кварталы пустеют каждую ночь, в особенности, когда багдадское радио в своей передаче на персидском языке рано вечером предупреждает, что такие-то районы подвергнутся нападению»1. ВВС Ирака имели явное превосходство: 580 боеспособных самолетов современного типа против 95 у Ирана1 2. Иракская авиация совершала в те дни до 800 самолетовылетов в сутки, и объектами ее нападения впервые стали сталепрокатный завод в Ахвазе и строившаяся атомная электростанция в Бушире. Однако одним из главных объектов атак был нефтяной терминал на острове Харк, впервые подвергшийся нападению 30 мая. Иракские самолеты при налетах каждый раз сбрасывали на остров до 8 авиабомб, что препятствовало проведению восстановительных работ и организации пожаротушения.

Политические и военные круги различных стран с самого начала войны выражали удивление по поводу того, что иракцы не решались на бомбардировки Харка, вывоз нефти через который обеспечивал примерно 95% доходов Ирана в иностранной валюте и 80% общих доходов правительства3. При этом выдвигались, по крайней мере, три аргумента: во-первых, боязнь мощи сил ПВО острова, во-вторых, неуверенность в собственных силах иракских летчиков и,

1 Financial Times, 8.06.1985.

2 U.S. News and World Report. - N 14, 1985.

3 Gulf War // Economist. L., 1985. Sept. 28 - Oct. 4. - Vol. 296. -N 7413. - P. 46.

252

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

в-третьих, позиция стран Залива, финансировавших военные усилия Ирака, которые якобы наложили вето на проведение сокрушительных ударов по терминалу из-за опасения ответных ударов иранской авиации по своим нефтяным объектам. В печать попали слова Саддама Хусейна: «Друзья Ирака просили его не наносить ударов по Харку с тем, чтобы использовать угрозу таких атак в качестве козырной карты на будущих мирных переговорах»1. Однако вскоре стало известно, что Саудовская Аравия оплатила поставки Ираку французских самолетов «Сюпер-Этандар» с ракетами «Экзосет», предназначенными явно для ударов по Харку, и разговоры о вето прекратились сами по себе.

Чтобы противопоставить превосходству Ирака в воздухе что-то адекватное, иранское командование разработало очередное «решающее генеральное наступление», которое началось в марте 1985 г. При этом оно изменило характер ведения боевых действий. На центральном и северном участках фронта, где преобладает равнинная или холмистая местность, а Ирак имел превосходство в авиации и танках, иранцы вместо прямолинейной тактики массированных атак с использованием «человеческих волн» добровольцев-басидж применили метод партизанской войны. На юге, в болотистой местности, иранцы перешли к методу инфильтрации, когда мелкие группы «стражей» и басидж просачивались через болота, «отгрызая» по мелким частям кусочки территории, занятой противником. «Генеральное наступление» иранской армии не достигло поставленных целей и привело к большим потерям в живой силе. «Это побоище было жуткой демонстрацией неспособности плохо оснащенных иранских войск противо-

1 Jansen G. Outward Confidence, Inner Doubts // Middle East Intern. L., 1985. - Sept. 13. - N 258. - P. 11.

253

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

поставить что-либо превосходству Ирака в воздухе»1. Менее оснащенными в техническом отношении были и сухопутные войска Ирана. Весной 1985 г., по американским данным, Ирак имел 5 тыс. танков против 1 тыс. у иранцев и 3,5 тыс. орудий против 1,1 тыс.1 2

К осени 1985 г., за пять лет войны, потери в живой силе обеих сторон исчислялись уже сотнями тысяч. По оценке «Нью-Йорк таймс», Ирак потерял за этот период убитыми около 300 тыс., а Иран - от 420 тыс. до 580 тыс. человек3. Лондонская «Таймс» приводила еще более ужасающие цифры: Ирак - 500 тыс., а Иран - до 1 млн. убитых4. Даже если эти оценки были завышены, война на истощение достигла, казалось, критической стадии. Расходы на военные цели за пятилетие 1981-1985 гг. составили в Иране 85,4 млрд. долл., а в Ираке 50 млрд. долл.5 В начале октября иранские власти обнародовали данные о том, что в стране за пять лет войны было разрушено 118 834 дома в 51 городе и в 3091 населенном пункте. За это время правительство израсходовало 3 млрд. долл. на восстановительные работы, а общий материальный ущерб, нанесенный стране войной, был оценен в 200 млрд. долл.6

В сентябре 1985 г. иранские войска вновь предприняли наступление в районе островов Маджнун. На этот раз оно было более удачным, и до конца года армия продвинулась

1 Ismail T.Y., Ismail J.S. Iraq’s Interrupted Revolution // Current History. Philadelphia, 1985. - Vol. 84. - N 498. - P. 25.

2 U.S. News and World Report. - N 14, 1985.

3 New York Times, 26.09.1985.

4 Times, 31.07.1985.

5 Багдасаров С.Б. Масштабы и структура военных расходов стран Ближнего и Среднего Востока // Военная экономика стран Востока. Научный сборник. Вып. 6. М.: Наука, 1986. - С. 17.

6 Агаев С.Л. Иран между прошлым и будущим. - С. 307.

254

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

вглубь Ирака, создав угрозу полной изоляции Басры. Однако вскоре под контратакующими ударами иракских войск ей пришлось остановиться и занять оборону. Воспользовавшись благоприятной обстановкой на фронтах, Иран активизировал вербовочную деятельность. Были открыты десятки новых сборных пунктов для отправки на фронт добровольцев, кото -рым предлагались немалые денежные пособия. Государственным предприятиям было разрешено освобождать от работы в целях мобилизации сначала 10%, потом 20% своего штатного персонала. К зиме 1985 г. на полях сражений было сосредоточено до полумиллиона человек.

9 февраля 1986 г. в нижнем течении Шатт-эль-‘Араб иранские войска предприняли новое наступление, имевшее кодовое название «Вал-Фаджр - 8». Два дня спустя, переправившись под покровом темноты по понтонным мостам и на паромах через реку, иранцы захватили порт Фао и создали обширный плацдарм площадью около 100 кв. км. Эта победа, как и ранее, была достигнута ценой больших людских потерь. За месяц боев в районе Фао, по иракским данным, противник потерял более 50 тыс. человек убитыми. Уже 18 февраля иракское командование сообщило об уничтожении большей части иранских войск, форсировавших Шатт-эль-‘Араб, и окружении оставшихся частей1.

18 февраля Совет Безопасности ООН приступил к обсуждению вопроса о новой эскалации военных действий на ирано-иракском фронте. Иран отказался участвовать в работе форума, обвинив ООН в неспособности погасить пожар войны и заявив о решимости «покарать агрессора» своими собственными силами. 24 февраля Совет Безопасности единогласно принял резолюцию, призывавшую Ирак и Иран прекратить огонь и все боевые действия на суше, на море и в

1 Агаев С.Л. Указ. соч. - С. 305-306.

255

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

воздухе, незамедлительно отвести свои войска за признанные международным правом границы и приступить к мирному обсуждению спорных вопросов. Иранская сторона выразила протест и в день принятия резолюции начала новое наступление на северном участке фронта, не приведшее, однако, к каким-либо существенным результатам.

К осени 1986 г. положение на фронтах несколько стабилизировалось, и военные действия на суше приняли позиционный характер. Однако вновь активизировалась «война против городов», дополнявшаяся нападением на морские и речные суда. По данным иракского информационного агентства ИНА, за первые десять месяцев 1986 г. артиллерия противника выпустила только по Басре 5025 снарядов, от разрывов которых в городе погибли 104 мирных жителя, были ранены 434 человека, полностью разрушено 180 жилых домов, повреждено - 400. Бомбардировке подверглись школы, больницы, мечети. Со своей стороны, иракское командование главное внимание уделило авианалетам на экономические объекты в глубине иранской территории и нефтяные цели на южном участке фронта. Наибольшим разрушениям подвергся терминал на острове Харк, в результате чего экспорт иранской нефти сократился более чем в семь раз1.

8 октября 1986 г. Совет Безопасности ООН вновь принял резолюцию, призывающую Ирак и Иран прекратить боевые действия. Ответом было заявление айатоллы Хомейни, сделанное во время приема группы «стражей» и военнослужащих: «Война против Ирака будет продолжаться независимо от того, буду я жив или нет, ибо это - религиозный долг»1 2. Уже в середине декабря Иран предпринял новое наступление на южном участке фронта и форсировал Шатт-эль-‘Араб в

1 Агаев С.Л. Указ. соч. - С. 307.

2 Там же. - С. 308.

256

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

районе города Абу-л-Хасиб (между Басрой и Хорремшехром). Однако здесь наступавшие столкнулись с массированной обороной противника и попали под плотный артиллерийский обстрел. Потеряв убитыми и ранеными до 8 тыс. человек, иранцы вынуждены были отступить. После этой кровопролитной «разведки боем» 6 января 1987 г. иранские войска начали новое, более крупное наступление на этом участке фронта, целью которого являлся захват Басры. Иранское руководство планировало в случае успеха заселить ее проживавшими в Иране иракцами, что было бы первым шагом на пути к провозглашению Исламской Республики Ирак. Саддам Хусейн, понимая, что с потерей этого важного города его правлению будет нанесен непоправимый удар, принял все меры для защиты Басры. На подступах к городу была создана глубоко эшелонированная оборона, возведены фортификационные сооружения. Тем не менее, неся большие потери, иранские войска к 26 февраля все же смогли продвинуться вглубь иракской территории и были остановлены уже в 1012 км от городской черты. Чтобы как-то противодействовать этому натиску, Саддам Хусейн приказал подвергнуть бомбардировке Тегеран, Исфахан и Кум. В результате этих авианалетов погибли 1800, и было ранено 6200 человек. В ответ иранские ВВС нанесли удары по Багдаду и Басре. Гибель мирных жителей вызвала резко негативную реакцию у мирового сообщества, и Хомейни отдал приказ отменить штурм Басры, намеченный на конец февраля. В марте Иран нанес удары по позициям противника в Иракском Курдистане, вслед за которыми при поддержке курдов начал наступление на Сулейманию. Однако иракские части остановили продвижение противника, заставив его окопаться на ближайших подступах к городу.

Если на сухопутных участках ирано-иракского фронта инициатива тогда принадлежала иранской стороне, то в воз-

257

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

духе и на море господствовали иракские военно-воздушные и военно-морские силы. Ирак продолжил бомбардировку танкеров, терминалов и нефтяных вышек в Персидском заливе. Ответные удары иранской авиации по кувейтским танкерам, перевозящим иракскую нефть, а также ракетные обстрелы сухопутных целей в Кувейте вызвали резкую реакцию в США. 21 сентября 1987 г. американские ВМС обстреляли иранский транспорт в районе Бахрейна, создав реальную угрозу своего вступления в войну на стороне Ирака. В итоге Ирану пришлось ограничиться ударами с воздуха по танкерам, к тому же он не мог подолжать наступления на суше из-за падения цен на иранскую нефть, вызванного экономическим бойкотом со стороны Франции и США.

В конце 1987 г. с целью выяснения позиций сторон по вопросу о прекращении войны Багдад и Тегеран посетил Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр. Ирак согласился завершить боевые действия при условии вывода иранских войск с его территории и назначения международной комиссии по расследованию причин конфликта. Иранская сторона была готова прекратить войну в случае, если Ирак будет признан агрессором. По итогам визита Генсека Совет Безопасности ООН подготовил резолюцию, в соответствии с которой специальные представители ООН должны были провести консультации с обеими враждующими сторонами и определить дату «дня “Д”», с наступлением которой должно было наступить перемирие и окончательное прекращение боевых действий. Одновременно с этим созданная международная комиссия должна была расследовать причины возникновения ирано-иракского конфликта. Багдад настаивал на том, чтобы после «дня “Д”» захваченные иракские земли были освобождены.

В миротворческий процесс свою лепту внесли и лидеры арабских стран, среди которых наибольшую активность проявил президент Сирии Хафез Асад. В мае 1987 г. все инфор-

258

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

мационные агентства распространили сенсационное сообщение о состоявшейся месяцем ранее в Дамаске при посредничестве короля Иордании Хусейна бен Талала тайной встрече сирийского лидера с Саддамом Хусейном, где обсуждались вопросы двусторонних отношений и условия прекращения ирано-иракской войны. Сирия не отказалась от поддержки Ирана в его конфликте с Ираком, поэтому в августе 1987 г. на конференции Лиги арабских государств ее участники не поддержали инициативы Хафеза Асада по примирению сторон, не содержавшей осуждения Ирана за его вторжение на иракскую территорию. Однако усилия Дамаска, направленные на мирное разрешение ирано-иракского конфликта, не пропали даром: 20 июля 1987 г. Совет Безопасности ООН принял Резолюцию № 598, в которой воюющие стороны призывались к началу мирного диалога. Этот документ предусматривал:

1) прекращение огня; 2) разведение войск воюющих стонон; 3) возвращение земель, захваченных сторонами в ходе боев; 4) отвод войск к международно-признанной границе; 5) обмен военнопленными; 6) восстановление дипломатических отношений между Ираном и Ираком; 7) определение с помощью ООН страны-агрессора в этой войне; 8) выплату страной-агрессором репараций за ущерб, нанесенной другой стороне1.

В январе 1988 г. Иран, Ирак, Саудовская Аравия и Ку -вейт объявили о шестимесячном моратории на атаки на морские суда, гражданские и стратегические объекты, принадлежащие всем четырем странам. Это соглашение дало возможность предотвратить планировавшееся на февраль того же года новое крупномасштабное наступление иранских войск.

В конце мая 1988 г. Иран и Ирак обязались не переходить границу и не вторгаться на территорию противника в случае освобождения им захваченных земель. Обе стороны

1 Правда, 20 июля 1988 г.

259

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

стремились следовать этому обязательству и явно демонстрировали желание мирно урегулировать конфликт: иранцы не перешли границу после освобождения иракской армией их территории в районе Шаламха, а после ухода иранцев с захваченных ими земель в районе островов Маджнун иракские части, перейдя границу в результате выдвижения, сразу же вернулись на свою территорию. К середине лета, следуя этой тактике, Ирак «освободил» большинство своих территорий, захваченных Ираном, включая горный район Панджвин на севере страны и земли в районе Муснана.

14 июля 1988 г. в Тегеране состоялось совещание высших религиозных, политических и военных деятелей, на котором было принято решение согласиться с мирным планом ООН в соответствии с Резолюцией № 598 и принять меры, направленные на завершение военных действий. 17 июля ай-атолла Хомейни направил в Совет Безопасности письмо, в котором официально извещал о принятии мирного плана. В тот же день Саддам Хусейн подтвердил свой план прекращения конфликта. Он включал: перемирие и вывод иранских войск, обмен пленными, подписание мирного договора, пакта о ненападении и соглашения о невмешательстве во внутренние дела друг друга, а также поддержание обеими сторонами безопасности в регионе.

Перед иранским руководством возникла непростая задача объяснить собственному народу столь резкий поворот в политике по отношению к Ираку - от призывов к войне «до победного конца» к принятию плана ООН по мирному урегулированию конфликта. В заявлении начальника Генерального штаба вооруженных сил страны говорилось, что Иран отбил все попытки задушить «справедливый режим» Исламской Республики, проявив при этом всю свою мощь, и поэтому уже не нуждается в продолжении боевых действий. Этот тезис был подкреплен заявлением айатоллы Хомейни, что решение о прекраще-

260

Национально-религиозные аспекты ирано-иракской войны

нии войны было правильным и что это сражение во имя ислама против мирового империализма не было последним. Однако причины, вынудившие руководство Ирана согласиться с Резолюцией № 598, были более прозаическими. В первой половине 1988 г страна оказалась в тяжелом финансово-экономическом положении. Достаточно сказать, что на счетах в банках осталось всего лишь 5 млрд. долл.1, в то время как бремя военных расходов составляло около 8-10 млрд. долл. в год .

В преддверии официальной встречи представителей Ирана и Ирака, на которой должны были обсуждаться вопросы мирного соглашения, произошло непредвиденное: 22 июля 1988 г. иракские войска перешли в наступление по всему фронту. На южном направлении под угрозой захвата вновь оказался Ахваз, а на центральном участке иракские войска при поддержке так называемой Национальной освободительной армии Ирана заняли города Исламабаде-Герб и Керенд. Ценой значительных усилий Ирану удалось отразить атаки противника и отбросить его к границе. Иракские власти объясняли причины своих действий желанием захватить еще больше иранских пленных, которых можно было впоследствии обменять на иракцев. Однако сделать это было уже нереально: число иракских пленных, по разным оценкам, превышало «обменный фонд» Багдада в 5-6 раз и колебалось от 50 тыс. до 70 тыс. человек.

Наконец 8 августа 1988 г. Совет Безопасности ООН объявил, что «день “Д”» наступит в 3 часа ночи 20 августа 1988 г. Следующий день, 9 августа, был объявлен Саддамом Хусейном «Днем великой победы», и в стране начались празднества, в ходе которых президент Ирака именовался не 1 2

1 Аргументы и факты, 1988. - № 42. - С.6.

2 Ушаков В.А. Иран и мусульманский мир (1979-1998 гг.). М.: Инт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1999. - С. 35.

261

Иран и Ирак в поисках путей национально-государственного развития

иначе как «спаситель нации». В Иране отношение к предстоящему завершению войны было более сдержанным: с одной стороны, враг не был побежден, а с другой - молодая Исламская Республика смогла с честью отстоять свои идеалы. И все же, как представляется, поражение потерпели обе стороны, бросившие на алтарь войны все свои экономические ресурсы. По этому поводу точно высказался В.И. Шеремет: «Общество... замкнувшееся на военных реформах и сделавшее упор на милитаризированное производство, не способно к адекватным своим внутренним задачам социокультурным метаморфозам; оно вынуждено подпадает под метаморфозы внешнего происхождения»1. Поэтому можно считать, что ирано-иракская война 1980-1988 гг. не выявила победителя. Но завершилась эта кровавая партия не вничью, а патом. Ни одна из проблем, отравлявших отношения между двумя государствами, так и не была разрешена, а обе конфликтующие стороны не смогли добиться поставленных военнополитических целей.

1 Шеремет В.И. Война и бизнес. Власть, деньги и оружие. М.: «Технологическая школа бизнеса», 1996. - С. 11.

262

НАЦИОНАЛЬНЫЙ И РЕЛИГИОЗНЫЙ ФАКТОРЫ В ПРОТИВОСТОЯНИИ ИРАНА И ИРАКА

Борьба за региональное лидерство

Исламская Республика в своей внешней политике сохранила претензии на региональное лидерство. В отношениях с соседним Ираком новое шиитское руководство мало что изменило в той политике, которую проводил Мохаммед Реза Пехлеви. Более того, оно привнесло в нее новый, первостепенный по важности, аспект - концепцию «экспорта» исламской революции во все мусульманские страны, в особенности те, которые населяют большие шиитские общины. Со своей стороны, Ирак продолжал выступать в региональных делах с позиции силы, и его надежды на ослабление Ирана после падения монархии оказались тщетными.

Причины, осложнявшие взаимоотношения между двумя государствами, носили комплексный характер. Они были вызваны экономическим противоборством, социально-политическими противостояниями, национально-религиозными разногласиями и пограничными спорами. Некоторые межгосударственные проблемы зародились в исторически отдаленный период, другие являлись продуктом нашего времени.

После заключения Ираном и Ираком пограничного договора 1937 г. взаимоотношения между двумя государствами пережили и взлеты, и падения. Очередное их ухудшение бы-

263

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

ло вызвано победой антимонархической революции 14 июля 1958 г. в Ираке. Однако уже начиная с марта 1960 г. резкие взаимные нападки пошли на убыль, что было связано с «поправением» политики правительства ‘Абд ал-Керима Касема. В июне в Тегеране состоялись переговоры между послом Ирака и министром иностранных дел Ирана, на которых рассматривались вопросы нормализации отношений двух стран. В сентябре с коротким «полуофициальным» визитом Иран посетил министр информации Ирака, а в конце ноября состоялся визит в Тегеран министра иностранных дел Ирака Ха-шима Джавада. В качестве дружественного акта иракское правительство приняло решение отменить запрет на предоставление въездных виз иранским гражданам, что было доброжелательно воспринято в Иране, так как облегчало посещение священных городов в Ираке шиитским паломникам. Однако летом 1961 г. отношения между двумя странами вновь резко обострились из-за различий в подходах к кувейтской проблеме. Правительство Касема отказалось признать независимость Кувейта, ставшего 19 июня суверенным государством, и объявило его частью своей территории. Со своей стороны, Иран признал самостоятельность нового государства и 13 января 1962 г. торжественно встретил прибытие его чрезвычайного и полномочного посла. В тот же день посол Ирака в знак протеста покинул Тегеран. После этого демарша возобновились инциденты в пограничных районах и развернулась новая «война» в эфире.

Переворот 8 февраля 1963 г., приведший к свержению ‘ Абд ал-Керима Касема, был встречен в Иране с воодушевлением. Уже на следующий день газета «Эттелаат» с надеждой писала, что «народ и правительство Ирака будут проводить в будущем национальную политику. Религиозные и дружественные отношения и глубокие исторические корни между

264

Борьба за региональное лидерство

Ираном и Ираком существовали всегда»1. 11 февраля правительство Ирана признало новые иракские власти. Правые баа-систы прекратили антииранские демарши, а администрация порта Басры получила указание не препятствовать прохождению иранских нефтеналивных танкеров по Шатт-эль-‘Араб. Одновременно с этим стороны решили урегулировать проблемы, связанные с разведкой и добычей нефти на спорных пограничных территориях и в зоне шельфа Персидского залива. В конце июля 1963 г. в Тегеране состоялись двусторонние переговоры, в которых участвовали министр нефтяной промышленности Ирака и иранский министр финансов. Были рассмотрены вопросы совместной эксплуатации иракского нефтяного района Ханакин и примыкающих к нему с иранской стороны нефтеносных участков Нафт-Шах и Нафт-Хане, а также проблемы континентального шельфа. 5 августа было подписано временное соглашение, в котором стороны договорились создать две технические комиссии по рассмотрению спорных вопросов1 2.

Смягчение напряженности в ирано-иракских отношениях побудило арабские страны использовать правобаасист-ское правительство для оказания давления на Иран с целью добиться смены произраильской политики Тегерана. 2 августа 1964 г. Постоянный комитет арабских экспертов по нефти ЛАГ обсудил вопрос о поставках нефти из Ирана в Израиль и принял решение добиваться от иранских властей прекращения этих поставок. Иракская сторона при встречах с иранскими представителями неоднократно поднимала палестинскую проблему и стремилась склонить Тегеран к вхождению в состав «антисионистского фронта». Однако шахское прави-

1 Цит. по: Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 113.

2 Там же. - С. 112-114.

265

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

тельство не было склонно улучшать отношения с Багдадом в ущерб своим связям с Израилем.

После гибели ‘Абд ас-Саляма ‘Арефа (13 апреля 1966 г.) новый президент Ирака ‘Абд ар-Рахман ‘Ареф провозгласил курс на сближение с Ираном и Турцией. В середине декабря Багдад посетил министр иностранных дел Ирана ‘Аббас Арам. Его переговоры с иракской стороной прошли в обстановке взаимопонимания. По итогам этих встреч была создана совместная комиссия, призванная рассмотреть ряд проблем: 1) использование Шатт-эль-‘Араб и мелких приграничных рек; 2) права граждан, проживающих в пограничных районах; 3) перспективы сотрудничества в области торговли, транзита, культуры и туризма; 4) предоставление льгот лицам, совершающим паломничество в святые места обеих стран.

Все эти вопросы легли на стол переговоров во время официального визита в Тегеран президента ‘ Арефа-младшего (март 1967 г.). Несмотря на то что визит не завершился подписанием соглашений по спорным вопросам, он был признан в целом успешным. В опубликованном коммюнике отмечалось, что «оба руководителя выразили твердую решимость укреплять сотрудничество между обеими странами и подчеркнули важность мира и стабильности в этом районе. Оба лидера выразили свое глубокое убеждение в том, что тесные ирано-иракские отношения укрепят региональный мир и безопасность, а также обеспечат интересы своих стран»1.

Ослабление напряженности в межгосударственных отношениях способствовало развитию экономического сотрудничества между двумя странами. В конце апреля 1967 г. было заключено торговое соглашение, в соответствии с которым Иран должен был поставлять в Ирак продукцию сельского хозяйства, автобусы, холодильники, обувь и другие товары

1 Цит. по: Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 119.

266

Борьба за региональное лидерство

массового спроса. Был разрешен вопрос по транзитным перевозкам: Иран получил возможность использовать иракскую территорию для перевозки своих грузов в Кувейт, а Ирак -переправлять свои товары в СССР. В июне того же года во время визита в Тегеран премьер-министра Ирака Тахера Йахйи ат-Тикрити было подписано культурное соглашение. Оно предусматривало обмен учителями и студентами, туристами, развитие научно-технических связей. В обеих столицах предполагалось открыть культурные центры другой стороны. В октябре 1967 г. Иран принял участие в промышленной выставке в Багдаде, и иранский павильон был признан лучшим и награжден дипломом первой степени1.

После победы «революции 17 июля», приведшей к власти левое крыло партии «Баас», иракское правительство устами своего посла в Тегеране заявило, что события в Ираке являются чисто внутренним делом этой страны, и они не окажут никакого влияния на ирано-иракские отношения. И действительно, в октябре 1968 г. в Тегеран прибыла иракская делегация, и стороны рассмотрели широких круг торговоэкономических вопросов. Иран посетили группы иракских студентов и женская делегация. Теплый прием был оказан иранским артистам, выступившим с концертами в городах Ирака. Успешно прошел фестиваль иранских фильмов в Ираке, состоялся обмен спортивными делегациями. 14 декабря 1968 г. начался официальный визит в Иран заместителя премьер-министра и министра обороны Ирака Хардана ат-Тикрити. Стороны достигли договоренности о создании двусторонней комиссии, призванной рассмотреть спорные вопросы. После завершения переговоров, на которых были затронуты практически все проблемы межгосударственных отношений, Хардан ат-Тикрити заявил, что «главная цель визи-

1 Цит. по: Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 120.

267

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

та - создать здоровую атмосферу для будущего сотрудничества - достигнута, и заложена прочная основа для решения проблем, существующих между двумя странами»1. Однако ближайшие события показали, что он либо ошибся в своих оценках, либо выдавал желаемое за действительное.

27 января 1969 г. иранская делегация в составе 20 человек вылетела в Ирак для ведения переговоров. Разногласия проявились в первый же день заседания. Иранская сторона утверждала, что договор 1937 г. был заключен на неравноправных условиях, не соответствует международным правовым нормам и понятиям справедливости, является «документом колониальной эпохи». Другими словами, иранская делегация настаивала на аннулировании договора 1937 г. и заключении нового соглашения. В ответ Ирану было заявлено, что по договору 1937 г. часть иракской территории «без всякого основания» была передана Ирану, и Ирак, стремясь к упрочению добрососедских отношений, не требует возвращения этих земель. Переговоры зашли в тупик1 2.

19 апреля 1969 г. Иран решился на действия, кардинально изменившие положение на ирано-иракской границе: было объявлено об односторонней денонсации договора 1937 г. Выступая на чрезвычайном заседании меджлиса, заместитель министра иностранных дел страны Амир Хосров Афшар обвинил иракскую сторону в экспансионизме и нарушении ранее принятых соглашений. «Ввиду вышеизложенного, - заявил он, - правительство считает договор 1937 г. недействительным, аннулированным и ничего не стоящим»3.

1 Цит. по: Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 121.

2 Там же. - С. 122.

3 Цит. по: Al-Izzi Kh. The Shatt al-Arab Dispute. A Legal Study. L., 1981. - P. 89-90.

268

Борьба за региональное лидерство

В средствах массовой информации обеих стран была развернута широкая пропагандистская кампания. Шахское правительство обвинялось в оказании помощи Израилю и стремлении заставить Ирак отозвать войска, размещенные в Сирии и Иордании. С подобным заявлениям выступил, в частности, президент ал-Бакр \ Со своей стороны, 29 апреля Тегеран сделал достоянием гласности план по предотвращению «иракской угрозы», согласно которому левый берег Шатт-эль-‘Араб был заминирован на протяжении 60 км1 2.

Обострение ирано-иракских отношений ослабляло позиции участников антиизраильского фронта, и некоторые из них (Саудовская Аравия, Иордания, Кувейт) выступили с предложением разрешить конфликт мирным путем и предложили свои посреднические услуги. Угроза прямого вооруженного столкновения между Ираном и Ираком была снята, но конфронтация продолжалась. В августе иракское правительство в одностороннем порядке аннулировало соглашения по торговле и транзиту, лишив Иран возможности продвигать товары на свой перспективный рынок3.

Попытка неизвестных лиц 20 января 1970 г. организовать государственный переворот в Ираке вызвала новую волну антииранских выступлений. Тегеран был прямо обвинен в пособничестве заговорщикам. В своем официальном заявлении правительство Ирака утверждало, что Соединенные Штаты и Великобритания через «иранское правительство предоставили в распоряжение заговорщиков 3 тыс. автоматов и 650 тыс. патронов»4. В итоге дипломатические отношения

1 Алибейли Г.Д. Указ соч. - С. 122-123.

2 Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989. - С. 41.

3 Алибейли Г.Д. Там же. - С. 124.

4 Там же. - С. 125.

269

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

между двумя странами были прерваны, и одновременно с этим иракская сторона приняла решение о закрытии консульств Ирана в Кербеле, Эн-Неджефе и Басре.

В начале 70-х годов напряженность в ирано-иракских отношениях продолжала нагнетаться. Полностью прекратились экономические, торговые и культурные связи. В конце марта 1970 г., выступая на пресс-конференции в Багдаде, Президент Ирака ал-Бакр обвинил Иран во вмешательстве во внутренние дела своей страны, а в интервью ливийской газете «Ас-Саура» заявил, что Иран стремится произвольно использовать Шатт-эль-‘Араб1. Ситуация стала взрывоопасной, когда Ирак предоставил политическое убежище генералу Тимуру Бахтияру, бывшему главе САВАК, заочно приговоренному в Иране к смертной казни за участие в заговоре против Мохаммеда Реза Пехлеви.

С начала 1971 г. Багдад прилагал все возможные усилия, чтобы не допустить расширения влияния Ирана в зоне Персидского залива1 2. Политика шаха в этом регионе характеризовалась в Ираке как захватническая и колониальная. В июле иракская миссия в составе восьми министров посетила 13 арабских стран с целью добиться создания единого антииранского фронта. Тегеран игнорировал иракский вызов и 30 ноября оккупировал острова Абу-Муса, Большой и Малый Томбы в Ормузском проливе. Последовал очередной разрыв дипломатических отношений, а обстановка на ираноиракской границе накалилась до такой степени, что в столкновениях дело порой доходило до применения танков и артиллерии. В этих условиях иракское руководство приняло решение о высылке из страны в трехдневный срок 40 тыс.

1 Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 126.

2 Подробней см.: Шестопалов В.Я. Персидский залив: Проблема континентального шельфа. М.: Наука, 1982.

270

Борьба за региональное лидерство

иранцев, доведя общее число депортированных до 60 тыс. человек. 15 января 1972 г. в интервью иностранным журналистам Мохаммед Реза Пехлеви следующим образом прокомментировал создавшееся положение: «Иран - это страна, которая думает, прежде чем предпринять какие-либо шаги, и мы дорожим своим престижем. Но мы имеем дело с руководителями, которые не похожи на нас или же не думают также как мы. Мы никогда не предприняли бы таких действий, как спешное выселение 60 тыс. человек... Наша страна не намерена из-за этих провокаций менять свои взгляды и методы. И все же им следует быть поосторожней, так как нельзя переходить определенные границы, прибегая к провокационным действиям. Те, против кого направлены такие действия, могут, в конце концов, потерять терпение»1.

Начавшаяся 6 октября 1973 г. четвертая арабо-израильская война вызвала необходимость нормализации отношений между всеми мусульманскими странами Ближнего и Среднего Востока. В обстановке противоборства с Израилем иранские власти не могли занимать открытые антиарабские позиции и дали понять, что в этой войне арабские страны могут рассчитывать на нейтралитет Ирана. В Ираке это было воспринято как добрый знак, дающий возможность передислоцировать воинские подразделения, сосредоточенные на ирано-иракской границе, на арабо-израильский фронт. Тегеран и Багдад стали изыскивать пути к сближению. Уже 7 октября СРК Ирака принял решение о восстановлении дипломатических отношений с восточным соседом, а через неделю дипломатические миссии обоих государств возобновили свою деятельность. В целом отношения между Ираном и Ираком в середине 70-х годов можно охарактеризовать как стабильно напряженные. Периодически вспыхивали стычки на границе,

1 Keyhan International, 22.01.1972.

271

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

и этот вопрос дважды рассматривался в Совете Безопасности ООН (февраль, май 1974 г.), появились новые разногласия по курдской проблеме, и Ирак стал обвинять Иран в поддержке сепаратистских движений на своей территории. Однако национальные и геополитические интересы каждой из сторон подталкивали руководство обеих стран к ведению мирных переговоров.

Обострение внутриполитической ситуации в Ираке, вызванное широкомасштабной войной в Курдистане, вынудило Багдад предпринять дипломатические усилия с целью нормализации отношений с Ираном и сесть за стол переговоров. Соответствующая просьба о посредничестве была направлена в Алжир, Египет, Иорданию и Саудовскую Аравию - страны, заинтересованные в активном участии Ирака в арабоизраильской войне. В первых числах марта 1975 г Мохаммед Реза Пехлеви и Саддам Хусейн (тогда еще в ранге заместителя председателя СРК) прибыли в столицу Алжира для участия в работе очередной сессии стран - членов ОПЕК на высшем уровне. При посредничестве президента Алжира Хуари Бу-медьена 4 и 5 марта состоялись встречи глав двух делегаций. В ходе состоявшихся переговоров стороны изъявили желание разрешить спорные проблемы, существовавшие между двумя странами. 6 марта Мохаммед Реза Пехлеви и Саддам Хусейн подписали соглашение, получившее известность как Алжирская декларация. Было принято компромиссное решение: Иран обязался прекратить поддержку курдов, боровшихся за свою автономию и выступавших против центрального правительства в Багдаде, а Ирак, в свою очередь, согласился признать равными права Ирана на использование Шатт-эль-‘Араб и на проведение речной границы по тальвегу. Это подтвердил в своем выступлении на пресс-конференции в Тунисе Саддам Хусейн, заявивший тогда: «Ирак будет делиться с Ираном водами Шатт-эль-‘ Араб, а Иран, в свою очередь, согласился пре-

272

Борьба за региональное лидерство

кратить оказывать помощь иракским курдам»1. Стороны решили провести окончательную демаркацию сухопутной границы на основе Константинопольского протокола 1913 г. и протоколов Комиссии по делимитации границ 1914 г. Наряду с этим была достигнута негласная договоренность о том, что иракские власти предпримут эффективные меры против жившего тогда в Ираке айатоллы Хомейни, который вел активную антишахскую деятельность. В итоге имам был демонстративно выслан из страны.

26 марта Багдад с официальным визитом посетил премьер-министр Ирана Амир ‘Аббас Ховейда. В ходе состоявшихся переговоров стороны заявили о своем стремлении к урегулированию всех спорных вопросов двусторонних отношений. В развитие этой договоренности в конце апреля того же года состоялся официальный визит в Тегеран заместителя председателя СРК Ирака Саддама Хусейна. По прибытии в аэропорт «Мехрабад» иранской столицы он, в частности, заявил: «В настоящее время взаимоотношения двух стран во всех областях развиваются успешно». Саддам вручил шаху личное послание президента Ирака ал-Бакра. После окончания переговоров в совместном коммюнике стороны «выразили удовлетворение по поводу двусторонних серьезных мер, предпринятых в направлении осуществления решений алжирского соглашения и урегулирования значительных противоречий, существовавших между двумя странами, а также относительно расширения региональных, традиционных и добрососедских отношений между Ираном и Ираком»1 2.

13 июня 1975 г. в Багдаде был подписан Договор о границах и добрососедских отношениях между Ираном и Ираком, к которому прилагалось три протокола, призванных

1 Цит. по: Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 131.

2 Указ. соч. - С. 133.

273

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

обеспечить безопасность сухопутных и водных границ. В мае-июне следущего года эти документы были ратифицированы парламентом Ирана и СРК Ирака, что было воспринято как «начало новой эры сотрудничества» между двумя странами1. Была создана совместная комиссия, которая занялась вопросами делимитации сухопутных и речных границ, восстановлением пограничных столбов и установкой новых пограничных знаков по всей длине границы между двумя государствами. Как показало развитие событий, обе стороны не торопились с реализацией некоторых пунктов договоренностей 1975 г. Ирак затягивал разработку концепции о совместном использовании Шатт-эль-‘Араб, а Иран не спешил с передачей иракской стороне оговоренных участков вдоль общей границы. И все же до конца 1975 г. было подписано несколько двусторонних документов, призванных обеспечить безопасность на сопредельных территориях. В них регламентировались проблемы судоходства по Шатт-эль-‘ Араб, использования пограничных рек и пастбищ, прав и полномочий пограничных комиссаров и т.п. Ирано-иракская граница, закрепленная Алжирским соглашением, объявлялась неприкосновенной, постоянной и окончательной. Стороны заявили, что положения договора и прилагаемых к нему протоколов и карт не должны ни под каким предлогом подлежать изменению или нарушению. Было констатировано, что соглашение о линии границы рассматривается как один из шагов на пути к всеобщему урегулированию ирано-иракских отношений.

Посетив в начале 1977 г. Иран, министр иностранных дел Ирака Са’адун Хаммади заявил: «Теперь речь идет не о прошлом, все проблемы наших отношений уже разрешены и ликвидированы, мы теперь думаем о путях дальнейшего раз-

1 Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 135.

274

Борьба за региональное лидерство

вития наших отношений»1. Была возобновлена работа иранских генеральных консульств в Кербеле и Басре, а иранские паломники вновь получили возможность посещать святые шиитские места в Ираке. В 1977 г. стороны подписали ряд совместных документов. Торговое соглашение предусматривало расширение товарооборота на 40 млн. риалов. Иран начал поставлять Ираку автобусы и микроавтобусы, пожарные машины и подъемные краны, холодильники и вентиляторы, ткани и хлопок, газовые трубы, стекло, медикаменты и т.д. Ирак экспортировал в Иран зерно, химические удобрения, изделия из пластмасс, полиграфическую продукцию. Был подписан договор об экономическом сотрудничестве сроком на десять лет. Он предусматривал проведение совместных работ по выведению продуктивных пород скота, выращиванию зерновых культур, хлопка, фруктов, разведению рыб и т.п. Соглашение о транзитном сообщении способствовало развитию транспортных связей, воздушных и наземных перевозок. Было решено осуществить в дальнейшем стыковку железнодорожных линий на границе двух стран в районе Ханакина. Соглашение о культурном сотрудничестве предоставляло возможность обеим странам осуществлять обмен делегациями деятелей литературы и искусства, образования и просвещения1 2.

Укрепление двусторонних связей проходило на фоне столкновения внешнеполитических курсов обеих стран. Особенно остро Иран и Ирак соперничали за лидирующие роли в зоне Персидского залива. Входивший в блок СЕНТО шахский Иран был связан договорными обязательствами с Соединенными Штатами и опирался на их военную и политическую поддержку. Тегеран выступал активным поборником создания военно-политического пакта государств Персидско-

1 Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 138.

2 Там же. - С. 137.

275

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

го залива, призванного обеспечить коллективную безопасность в регионе с целью отражения «красной опасности». При этом он отводил себе ведущую роль в решении всех региональных проблем. В этом ему твердо и последовательно противостоял Ирак, также заинтересованный в сохранении мира и стабильности на Ближнем и Среднем Востоке, но выступавший за то, чтобы этот регион не был ареной соперничества «великих держав». Внешняя политика Ирака строилась тогда на принципах Движения неприсоединения, и лучшим путем для достижения этой цели Багдад считал развитие двустороннего сотрудничества. Противоречия сохранялись и в подходах к ближневосточному урегулированию. Обе страны выступали за освобождение Израилем захваченных им в 1967 г. арабских земель и за предоставление арабскому палестинскому народу права на самоопределение. Однако Ирак входил в состав непримиримого антиизраильского фронта, в то время как Иран продолжал сохранять с Израилем широкие военно-политические и экономические связи.

После прихода к власти (июль 1979 г.) Саддам Хусейн поставил перед собой задачу превратить Ирак в ведущее государство на Ближнем и Среднем Востоке, поднять его престиж в арабском мире, а сам стремился стать лидером мусульманских стран региона. Достижение этих целей облегчалось, с точки зрения нового главы государства, отходом Египта от общеарабской борьбы против империализма и сионизма, вызванным сепаратными договоренностями президента Египта Анвара Садата и премьер-министра Израиля Менахема Бегина в Кэмп-Дэвиде (март 1979 г). Используя благоприятную ситуацию, сложившуюся в связи с охватившим западный мир энергетическим кризисом, иракское руководство взяло курс на создание мощной производственной базы на основе новейших научно-технических и технологических достижений. Официальные лица и средства массовой информации прикладывали огромные усилия, чтобы убедить

276

Борьба за региональное лидерство

общественное мнение внутри страны и за ее пределами в способности Ирака к 1985 г. стать наиболее развитым и мощным государством региона. В этих целях на реализацию программ развития престижных передовых отраслей в 1981 г планировалось истратить около 23 млрд. долл. Правительство Саддама Ху -сейна стало широко рекламировать своевременное и быстрое выполнение международных экономических обязательств, хотя до этого сохраняло в тайне контракты, заключенные с компаниями западных стран. Только с фирмами Франции, ФРГ, Великобритании и Италии в начале 1980-х годов были подписаны контракты на сумму более 2,7 млрд. долл.1

Победа исламской революции резко изменила характер взаимоотношений между Ираном и Ираком. Весь комплекс давних противоречий, окрашивавших ирано-иракские отношения, был поглощен новой глобальной внешнеполитической доктриной, разработанной шиитским руководством. Став во главе Исламской Республики, айатолла Хомейни в основу внешней политики по отношению в первую очередь к мусульманским странам положил концепцию «экспорта» исламской революции. И естественно, главным объектом этой политики стал Ирак. Хомейни не забыл, что иракское руководство фактически выдворило его из страны в октябре 1978 г Когда 5 апреля 1979 г он получил поздравительную телеграмму по случаю образования ИРИ от президента ал-Бакра, то дал на нее ответ, явно выходивший за рамки дипломатического этикета. Отношения между Ираном и Ираком покатились по наклонной плоскости.

7 октября 1979 г. Иран потребовал закрытия в трехмесячный срок иракского консульства в Хорремшехре. Когда ультимативные сроки прошли, а работа миссии еще продолжалась, начался погром. 11 января 1980 г. на консульство бы-

1 Iragi Budget: Confidence High Despite War // Middle East, 1981. -N 7. - P. 63.

277

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

ло совершено нападение: дипломатическая почта и документы были изъяты, иракский флаг сорван, портреты Саддама Хусейна растоптаны, дипломаты избиты и изгнаны.

В Багдаде ожидали, что новые иранские власти полностью отвергнут региональную политику шахского режима. Этим надеждам не суждено было сбыться. В Тегеране не собирались осуждать внешнюю политику свергнутого шаха. Было заявлено, что все аннексированные при монархическом режиме земли впредь останутся под иранской юрисдикцией. Все громче раздавались заявления, что большая часть территории Ирака, а также некоторые страны Залива, в частности Бахрейн и Ку -вейт, исконно являются иранскими. Одновременно Иран официально переименовал Персидский залив в Исламский залив.

Реакция Ирака на призывы к «экспорту» исламской революции последовала незамедлительно и была резко негативной. Мало того что эта идея в корне противоречила глав -ной внешнеполитической цели баасистского руководства -созданию единого арабского государства на национальной, а не религиозной основе, - она вообще угрожала независимому существованию Ирака с его преобладающим шиитским населением. Саддам Хусейн крайне раздраженно воспринял экстравагантную идею Хомейни перенести шиитские святыни из Эн-Неджефа и Кербелы в иранский Кум. Ирак возобновил поддержку иранских курдов и арабов Хузистана. В своих заявлениях руководящие деятели обеих стран, отбросив восточную иносказательность, стали без обидняков обвинять друг друга во всех смертных грехах.

Начиная с весны 1979 г. обстановка на ирано-иракской границе обострилась до такой степени, что взаимные провокации и вооруженные стычки стали обычным явлением. Мелкие пограничные отряды и посты сменялись на регулярные воинские подразделения. Дело доходило до применения тактических ракет класса «земля - земля».

278

Арабское единство или единение мусульман?

Арабское единство или единение мусульман?

Одним из центральных пунктов в конфронтации баасист-ского Ирака и Исламской Республики Иран являлся различный подход их руководителей к ответам на два извечных и непростых вопроса: какой характер должна иметь государственная власть, светский или теократический; что должно быть первоосновой для единения людей, вне зависимости от их гражданства, социального или материального положения, пола или возраста -кровное родство и национальная принадлежность или же духовные узы? Столкновение иракской и иранской моделей государственного и общественно-политического устройства проявлялось в том, что Ирак считал себя передовым отрядом движения панарабизма, выступавшим за единство и независимость арабской нации на основе отделения ислама от государства. Со своей стороны, Иран апеллировал ко всему мусульманскому миру и претендовал на роль главного покровителя сил, выступавших за политическое объединение всех мусульманских народов.

В Ираке в 1930-е годы сложилось полусветское государство, в котором мусульманские служители культа играли второстепенные роли. Светский характер государства еще более усилился с приходом к власти партии «Баас», программа которой содержала пункты, не совместимые с концепцией теократической власти, созданной на основе ислама. В программе партии провозглашалось отделение религии от государства, что входило в прямое противоречие с исламской доктриной, выступавшей за приоритетное положение религии во всех сферах жизни государства и общества. В качестве основных аргументов против использования ислама в политических целях руководство ПАСВ выдвигало три довода: 1) задачи и проблемы, стоящие перед современным иракским обществом, не могут быть разрешены законами и методами первых веков

279

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

существования ислама; 2) в условиях Ирака попытки втянуть государство в религиозные дела могут привести к разобщению и вражде между мусульманами и христианами, суннитами и шиитами; 3) вообще политизация ислама может нанести урон самой этой религии, ее «святости», привести, по словам Мишеля Афляка, «к смятению в рядах верующих и пошатнуть устои веры»1. Идеологи баасизма считали, что «религиозные теории и идеология не служат национальным целям»1 2. Афляк заявлял: «Сила ислама в современную эпоху возродилась и нашла проявление в новой форме - арабском национализме»3.

Основные цели партии «Баас» были слиты в триедином лозунге: «Единство, свобода, социализм». «Единство» подразумевало общность интересов и целей всей «арабской нации», задачу единения всех арабов независимо от того, в каких странах они проживают. «Свобода» - освобождение от всех форм зависимости, прежде всего империалистического угнетения. «Социализм» - уничтожение эксплуатации человека человеком. Исходя из концепции «единства», баасисты считали, что борьба арабского народа в каждом регионе одна и та же. Эта борьба должна быть едина по форме, иметь единые цели и единый практический план. Другими словами, борьба за единство предполагала «единство борьбы». Подобные установки дали повод считать ПАСВ своего рода «воплощенной мечтой о националистическом Коминтерне»4.

Главным элементом баасистской идеологии, как уже отмечалось, являлся арабский национализм. «Арабы, - говорится в Конституции ПАСВ, - единая нация, имеющая собственное пра-

1 Цит. по: Пир-Будагова Э.П., Гасанов Т.Б. Указ. соч. - С. 89.

2 Там же.

3 Цит. по: Iran - Iraq: Guerra, politica, sociedad. Mexico, 1982. - P. 87.

4 Плеханов С. Цену вечности знают в Багдаде // Так говорил Саддам / Сост. Пруссаков В.А. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2004. - С. 260.

280

Арабское единство или единение мусульман?

во существовать в едином государстве и быть свободной, чтобы реализовать все свои возможности»1. Программные документы «Баас» ставили национальные чувства выше религиозных, в них не было ни единого упоминания об исламе как определяющем факторе жизни народов арабских стран. «Национальные узы -это единственные узы, которые могут существовать в арабском государстве. Они... нейтрализуют все религиозные, общинные, племенные, расовые или региональные отличия»1 2. Иракские баа-систы прилежно следовали духу Манифеста Национального комитета сирийских панарабистов от 2 апреля 1936 г, в котором говорилось: «Арабская нация - это население, проживающее на арабской территории, объединенное общностью языка, склада ума, исторических воспоминаний, нравов и обычаев, интересов и надежд. Злейшие враги нашей страны суть колониализм, нищета, невежество, социальный консерватизм и религиозный фа-натизм»3. Партия «Баас» видела в исламе лишь «предшественника социалистических идей» и боролась за возрождение арабского мира на этнонациональной основе. «Основная сила, объединяющая людей в единую общность, - заявлял Саддам Ху -сейн, - это нация. Только в нации люди чувствуют свою силу. Нация также создает основы для духовного развития людей, так как способствует выработке идеологии, наиболее полно соответствующей их потребностям»4. «С самого начала рождения нашей партии, когда она еще была маленькой ячейкой, - говорил он в интервью журналу “Ал-Ватан ал-‘Араби”, - мы считали, что между национализмом и религией нет абсолютно никаких противоречий. Есть противостояние между национальным фанатиз-

1 Хизб ал-Ба’с ал-‘араби ал-иштираки: ад-Дустур. Димашк: Матбу-ат ал-кийада ал-каумийа, 1976. - С. 5.

2 Там же. - С. 13.

3 Цит. по: Мирский Г.И. Ирак в смутное время. - С. 120.

4 Цит. по: Лики Востока. - С. 180.

281

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

мом некоторых наций и религией. Между арабским национализмом и религией у арабов нет никаких противоречий... Арабский национализм - это не фанатизм, а явление человеческого духа»1.

В опубликованном в 1978 г. сборнике выступлений Саддама Хусейна «Назра фи-д-дини ва-т-турас» отмечалось, что иракское региональное руководство ПАСВ по-прежнему будет рассматривать ислам в двух аспектах: как религию и как национальное наследие. Подтверждая светский характер идеологических принципов партии «Баас», Саддам тем не менее указывал, что «партия не занимает нейтрального положения между атеизмом и верой в Бога. Она всегда стоит рядом с верой, но она не является и не должна быть религиозной партией»1 2. «Пусть все отправляют свои обычные религиозные обряды по своему выбору и без нашего вмешательства в их дела, - говорил он. - Наше главное условие заключается в том, чтобы они в этих своих действиях не шли на конфронтацию с политикой, проводимой ПАСВ в области преобразования общества. Мы предупреждаем, что использование религии в качестве прикрытия для политической деятельности или для создания обстановки противоречия и конфронтации между революцией [1968 г] и религиозной деятельностью в стране. будет жестоко наказано и окажется под железным кулаком революции»3. Выступая перед участниками собрания Информационного бюро 11 августа 1977 г, он сказал: «Отвергая атеизм, мы не должны превращаться в религиозных деятелей, не должны превращать государство и его институты в филиал мечетей. Политика вмешательства в религиозные дела приведет не только к расколу народа на верующих и атеистов, но и к рас-

1 Цит. по: Саддам Хусейн. Арабы, социализм и возрождение. Философские размышления, афоризмы, изречения. М.: «Палея», 1998. - С. 271.

2 Цит. по: Пир-Будагова Э.П., Гасанов Т.Б. Указ. соч. - С. 87-88.

3 Там же. - С. 88.

282

Арабское единство или единение мусульман?

колу в рядах верующих, так как в религии существуют различные толкования и направления»1.

В отличие от Ирака в Иране религиозные лидеры традиционно выступали в качестве самостоятельной политической силы. Они пользовались экономической независимостью от го -сударства, были более организованы и структурированы, чем мусульманские общины в других странах. После победы революции стало очевидно, что Исламская Республика Иран не сможет найти общий язык с арабскими националистическими режимами. Любое правительство, явно или скрыто отделявшее ислам от власти, автоматически становилось врагом исламской революции. В первую очередь это относилось к Ираку, о положении в котором айатолла Хомейни знал не понаслышке, так как провел там в эмиграции почти 15 лет. Постоянная дискриминация и репрессии со стороны баасистов по отношению к шиитам убедили имама в том, что Ирак является одним из главных врагов не только Ирана, но и ислама.

Айатолла Хомейни и до победы исламской революции в Иране говорил о необходимости создания теократического государства не только в Иране, но и вообще в мусульманском мире, об объединении мусульманских стран под «единым исламским руководством» с тем, чтобы покончить с засилием сионизма и империализма. Еще в 1940 г. в трактате «Кяшф ал-асрар» («Раскрытие тайн») Хомейни утверждал право факихов на руководство всеми делами уммы. В этом труде будущий лидер иранской революции писал, что вся полнота государственной власти должна принадлежать ‘улемам, а представители светских кругов должны подчиняться их решениям1 2. Основные положения концепции правления на основе «велайат-е факих» Хомейни изло-

1 Саддам Хусейн. Арабы, социализм и возрождение. - С. 271.

2 См.: Modern Iran. The Dialectics of Continuity and Change. N.Y., 1981. - P. 30.

283

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

жил в своих лекциях-проповедях, прочитанных позже, во время пребывания в эмиграции в Эн-Неджефе. В 1976 г эти материалы были опубликованы в брошюре «Послание имама Мусави “Рас-сеятель мрака”». Эта работа была переведена на арабский язык под названием «Ал-Хукумат ал-исламийа» («Исламское правление») и фактически стала манифестом исламской революции1.

После победы исламской революции его заявления стали более масштабными: «Мы должны усердно стараться экспортировать нашу революцию во весь мир. Никто не должен в этом сомневаться, так как ислам не рассматривает исламские страны обособленно, а является сторонником и защитником всех угнетенных народов мира. С другой стороны, сверхдержавы и другие силы пытаются уничтожить нас. Если мы окажемся замкнутыми в себе, то определенно столкнемся с поражением»1 2.

Руководители исламской революции заявляли, что ее «экспорт» в соответствии с принципами ислама будет осуществляться «мирными средствами», а не «мечом», что все действия Ирана являются «самозащитой^) от внешнего врага. Однако, понятие «самозащита» трактовалось весьма широко - не только как защита отечества, но и как защита ислама. Профессор международных отношений университета Вирджиния (США) РК. Рамазани перечислил «мирные средства», использовавшиеся при «экспорте» исламской революции иранским руководством: а) «исламская этика»; б) шиитская проповедь по пятницам; в) привлечение на свою сторону и воздействие на иностранных ‘улемов; г) паломничество иранцев в Мекку; д) принятие в Иране руководителей революционных организаций стран Персидского залива и координация действий в «борьбе против империализма во всем мире»3.

1 Хомейни, Рухолла. Ал-Хукумат ал-исламийа. Ал-Кахира, 1979.

2 Цит. по: Ramazani R.K. Iran’s Islamic Revolution and Persian Gulf // Current History. Philadelphia, 1985. - Vol. 84. - N 498. - P. 6.

3 Ibid. - P. 8.

284

Арабское единство или единение мусульман?

Критика идей арабского национализма особенно усилилась в преддверии и в ходе ирано-иракской войны. На этой платформе сошлись взгляды представителей и шиитского, и светского руководства Исламской Республики. Наиболее решительно звучала антиарабская риторика в высказываниях айатоллы Хомейни: «Ислам - всемирная религия, это религия всех без исключения мусульман, и не следует изображать ислам только как религию арабов»1. Айатолла Монтазери в одной из своих проповедей также заявил, что мусульмане «должны осознать, что они прежде всего мусульмане, а не арабы, иранцы, пакистанцы и т.п.»1 2. Ходжат-оль-эслам Теб-ризи следующим образом призывал к объединению мусульман: «Разве ислам устанавливает границы между персами и турками, курдами, лурами и арабами? Связи между мною, иранским мусульманином, и моими братьями - мусульманами Египта или Ирака заключаются в силе веры и исламском образе мыслей»3 4. «Арабский национализм можно сравнить с сионизмом, - заявлял Абольхасан Банисадр. - У них одинаково отрицательное отношение к исламу» . С призывами к арабам отказаться от панарабских лозунгов, заменив их панисламскими, выступали такие далекие по политическим взглядам деятели, как Мусави Хаменеи и Садек Готбзаде.

В мае 1983 г. Иран организовал и провел в Тегеране международный конгресс, в работе которого участвовали более 500 религиозных деятелей из различных стран. Воззрения айатоллы Хомейни пропагандировали до 150 тыс. иранцев, ежегодно совершавших паломничество в священные го-

1 Цит. по: Дорошенко Е.А. Эволюция исламских концепций в официальной идеологии Ирана. - С. 189.

2 Там же. - С. 188.

3 Там же. - С. 188.

4 Цит. по: Le conflit Irako-Iranien. P., 1981. - P. 28.

285

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

рода Хиджаза. По приглашению иранского руководства страну посещали руководители таких дружественных организаций, как Исламское революционное движение Ирака, Верховная ассамблея исламской революции в Ираке, Исламское революционное движение Аравийского полуострова, Исламское освободительное движение Бахрейна, и др.1

На практике «мирный экспорт исламской революции» сочетался с экспансионистскими призывами. Тегеран неоднократно прибегал к угрозе применения силы в отношении соседних арабских государств. В 1979 г. видный религиозный деятель айатолла Рухани призывал к «аннексии» Бахрейна в случае, если правители династии ал-Халифа не перейдут к исламской форме правления, подобно той, что сложилась в Иране. Абольхасан Банисадр, будучи еще министром финансов и экономики Ирана, в одном из интервью заявил, что «арабские страны, такие, как Абу-Даби, Катар, Оман, Дубай, Кувейт и Саудовская Аравия, в глазах Ирана представляют собой государства, не являющиеся независимыми». Министр добавил, что Иран «не собирается покидать ни островов Томб, ни острова Абу-Муса»1 2. В ходе поездки в страны Залива в мае 1980 г. министр иностранных дел Ирана Садек Гот-бзаде пытался склонить руководство этих стран к поддержке целей исламской революции в ущерб принципам арабского национального единства. Власти в Тегеране полагали, что эти призывы не должны были повиснуть в воздухе, так как в процентном отношении к общему числу населения шиитские общины составляли в Бахрейне - 75%, в Омане - 50, в Ку -

1 Ramazani R.K. Op. cit. - P. 8.

2 Цит. по: The Iraq - Iran Conflict. [Б.м.]: Editions du monde arab, [б.г.]. - P. 30.

286

Арабское единство или единение мусульман?

вейте - 30-40, в Дубае - 30, в Абу-Даби - 20, в Катаре - 20%\ В этих условиях арабские страны Персидского залива пришли к необходимости объединить усилия для обеспечения своей безопасности перед лицом новой угрозы. «Исламская революция в Иране привела к тому, что идеологические противоречия между реакционными и прогрессивными арабскими государствами отошли на задний план, возникли предпосылки для тесного регионального сотрудничества»1 2.

Ошибочность заявлений иракского президента о том, что нация - первична, а религиозная принадлежность - вторична для айатоллы Хомейни была очевидна: еще Пророк более близкими себе людьми считал всех мусульман, а не родственников-язычников. Поэтому ответ имама в заочном споре с Саддамом Хусейном был краток: «.. .Нет арабов и неарабов, турок и персов, есть только ислам и единство на основе ислама»3. Существует ли сила, способная привести народ к свободе, а государство к процветанию? Существует, отвечали оба лидера. «Партия “Баас”, - утверждал Саддам Ху -сейн, - это сильное оружие, с помощью которого народ может добиться правления тех людей. которые в максимальной степени обеспечивают его интересы, заботятся о национальных интересах». «Только ислам, а не какая-то партия, -возражал в заочной полемике Хомейни, - является подлинной основой, на которой можно создать справедливое общественное устройство»4. Революция в Иране, считал он, является шагом на пути к всемирному исламскому государству, в котором не будет неравенства ни социального, ни экономиче-

1 Cooley J.K. Iran, the Palestinians and the Gulf // Foreign Affairs, 1979. - Vol. 57. - N 5. - P. 1019.

2 Hunseler P. Der Irak und sein Konflikt mit Iran. Bonn, 1982. - S. 55.

3 Цит. по: Лики Востока. - С. 94.

4 Там же. - С. 113, 115.

287

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

ского, ни национального1. «Единое и неделимое отечество ислама, - заявлял Хомейни, - было расчленено на части действиями империалистов, а также деспотичными и честолюбивыми правителями. Единый и неделимый мусульманский народ был расколот на множество народов. Когда Османская империя вела борьбу за осуществление исламского единства, она была разгромлена единым фронтом русских, английских, австрийских и иных империалистов, поделивших между собой ее владения»1 2. Хомейни был убежден, что создание Исламской Республики Иран является первым шагом на пути к образованию панисламской федерации, в составе которой Иран будет всего лишь одной из провинций3.

Вместе с тем Хомейни не был чужд пониманию того, что в мире наличествуют национальные проблемы. Так, отвергая политику шахской «вестернизации», он считал, что она «обезличивает нацию, национальную культуру и ведет к упадку ислама и традиционных мусульманских ценностей»4. И все же смысловое содержание термина «националист» по представлениям шиитского лидера было полно негативных оттенков. Не случайно, обвинения бывшему министру иностранных дел Ирана (1979-1980) Садеку Готбзаде (завершившиеся судом над ним, а потом и казнью) включали и указания на его связь с националистическими кругами5.

1 См.: Islam in Foreign Policy. N.Y., 1984. - P. 17.

2 Khomeiny R. Principes politiques... - P. 27-28.

3 См.: Khalilzad Z., Benard Ch. Secularization, Industrialization and Khomeini’s Islamic Republic // Polit. Science Quart. N.Y., 1979. - Vol. 94. -N 2. - P. 239.

4 Дорошенко Е.А. Пути и формы воздействия шиитского духовенства на общественно-политическую жизнь Ирана // Ислам в истории народов Востока (Сборник статей). М.,1981. - С. 78.

5 Агаев С.Л. Внутриполитическое развитие Ирана в 1981-1985 гг. // Национальные и социальные движения на Востоке: История и современность. М.: Наука, 1986. - С. 344.

288

Арабское единство или единение мусульман?

Революционный процесс в Иране вынудил арабский мир предпринять меры для защиты от экспансии революционного ислама, угрожавшей стабильности соседних стран. Ирак, как единственная из арабских стран, граничащих с Ираном, должен был стать первым объектом «экспорта» исламской революции. Призывы к распространению иранского опыта были восприняты в Багдаде как стремление дестабилизировать Ирак и добиться низложения баасистского руководства. Борьба с Ираном рассматривалась здесь как акт национальной обороны в целях охраны территории от иностранного вмешательства. Иракские идеологи характеризовали «иранский режим» как смесь «анархизма, коммунизма, нацизма и фашизма», не имеющую какого бы то ни было отношения к исламу1.

Ирак видел в своем конфликте с Ираном олицетворение борьбы с персидским национализмом, а не проявление религиозной войны, в которой сунниты воюют против шиитов. Как светская партия, «Баас» рассматривала ислам в качестве духовного и культурного источника арабского национализма. Этот подход, по мнению шиитского руководства, был не чем иным, как ересью. Хомейни считал, что религия не может быть отделена от государства, он призывал к исламскому единству, достижение которого возможно при сокрушении империализма. Хомейни утверждал, что национализм противен исламу. Он верил в «исламский интернационализм». Поэтому большинство арабских стран согласилось с лидерством Багдада, возложив на Саддама Хусейна миссию «защитника арабского мира» от наступления иранских шиитов. В этих условиях идеология «Баас», ранее расценивавшаяся многими консервативными режимами, например в Саудовской Аравии, как дестабилизирующий фактор, стала чуть ли не единственным оплотом борьбы против

1 Al-Mousawi M. The Miserabl Revolution Baghdad: Dar al-Ma’mun, 1987. - P. 75.

289

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

«гегемонистских претензий Тегерана». Обеспокоенные негативной реакцией правительств арабских стран на призывы к «экспорту» исламской революции иранские власти вынуждены были еще раз подтвердить, что имеют в виду лишь «экспорт идей», который будет осуществляться не с помощью насильственного навязывания, а силой убеждения.

Недовольство иракских властей вызывал не только сам тезис о том, что исламская революция неизбежно должна выйти за пределы национальных границ Ирана и победить в других мусульманских странах, где есть крупные шиитские общины, но и взятый иранским руководством курс на активизацию пропаганды среди иракских шиитов, прямо призывавшихся к свержению баасистского правительства. А эти призывы не повисали в воздухе: в Ираке, где большинство населения (по разным подсчетам, от 55 до 60%) исповедует ислам шиитского толка, государственная власть со времен ‘Аббаси-дов и до оккупации страны (2003) практически всегда находилась в руках суннитов. Перед революцией 1958 г. из 80 штабных офицеров вооруженных сил страны лишь трое были шиитами, в то время как среди рядовых солдат доля шиитов достигала 90%. Удельный вес суннитов в руководстве партии «Баас» всегда колебался в районе 85%1. Как и в Средние века, шииты при монархическом режиме и в годы республиканского правления оставались наиболее бесправной и обездоленной частью иракского общества. Характерно, что Иракская комму -нистическая партия все годы своего существования опиралась главным образом на шиитов, а сами коммунисты в подавляющем большинстве были выходцами из шиитской среды.

С 1979 г в Ираке начали создаваться подпольные шиитские организации, ставившие своей целью подготовку государственного переворота. К наиболее значительным из них следует отнести

1 Hunseler P. Op. cit. - P. 82.

290

Арабское единство или единение мусульман?

Партию исламского призыва («Хизб ад-да’ва ал-исламийа»), лидером которой был Мухаммад Бакр ас-Садр (1930-1980), и Движение за освобождение мусульман. В своих трудах: «Фалсафату-на» («Наша философия», 1959), «Иктисадуна» («Наша экономика», 1960), «Ал-Банк ал-ларабави фи-л-ислам» («Беспроцентный банк в исламе», 1973) и др. Ас-Садр призывал к борьбе против правившей партии «Баас» и установлению в стране теократической системы правления, основанной на принципах Корана.

Однако в целом влияние шиитской оппозиции в Ираке было незначительным. В стране была развернута широкая кампания по улучшению материального положения иракских шиитов, что позволило Саддаму Хусейну добиться их лояльности в обстановке, когда грядущая война с Ираном становилась все очевидней. Не последнюю роль сыграли и упоминавшиеся заявления Хомейни о необходимости переноса центров шиизма из Кербелы и Эн-Неджефа в Кум, что значительно облегчало контрпропаганду баасистов против иранских властей. В результате когда в Иране была создана организация «Исламская революция Ирака» и даже выдвинут кандидат на смену Саддама Хусейна - шиитский айатолла из Ирака Мухаммад ал-Хаким -это не вызвало поддержки со стороны иракских шиитов.

Усилившаяся после исламской революции в Иране тяга многих мусульман к самоидентификации исключительно в рамках ислама расценивалась иракским руководством как угроза, ставящая под вопрос успех баасистов в деле национальной консолидации общества. Настороженное отношение к исламской революции разделяла и подавляющая часть иракского населения, в особенности суннитское и христианское меньшинство, опасавшееся быть захлестнутым «шиитской волной». Иракские крестьяне, в большинстве своем шииты, далеко не так религиозны, как иранцы, и к тому же в силу своего происхождения (из коренных арабов пустыни) в большей мере опирались в качестве основы для самовыражения на арабизм, чем на шиитский ислам.

291

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

Тем не менее Саддам Хусейн решил подстраховаться. Весной 1979 г шииты, к своему великому удивлению, услышали из уст президента Ирака слова, прославляющие первого шиитского имама - халифа ‘Али. Облаченный в традиционную шиитскую одежду, аббайа, Саддам, позируя перед телекамерами, посетил шиитские поселения, где раздавал жителям деньги и телевизоры. Более того, в ходе широко разрекламированной поездки главы государства в Эн-Неджеф (октябрь 1979 г.) изумленной публике был предъявлен рисунок генеалогического древа, возводящего родословную президента к самому Пророку. «Мы имеем право заявить, при этом не фальсифицируя историю, что мы внуки имама ал-Хусейна», - вдохновенно произнес он1.

2 апреля 1980 г. Ирак направил два письма протеста против «провокационных действий» Тегерана Генеральному секретарю ООН Курту Вальдхайму и главе очередной VI Конференции неприсоединившихся стран Фиделю Кастро. В ответ МИД Ирана сделал заявление, что Ирак захватил территории, принадлежащие Ирану, а айатолла Хомейни 8 апреля высказался в том духе, что если Ирак будет продолжать требовать освобождения островов Томб и Абу-Муса, то Иран будет продолжать предъявлять территориальные претензии к Ираку. 18 апреля на одной из встреч Хомейни заявил: «Иракское правительство недействительно, оно даже не имеет парламента; оно является военной кликой, захватившей власть и действующей как ей заблагорассудится... Саддам Хусейн хвастается своим арабизмом. Необходимо, чтобы все мусульманские народы знали действительное значение этого понятия. Сказать “мы являемся арабами” эквивалентно заявлению “мы не являемся мусульманами”. В настоящий момент своей истории арабы противостоят исламу. Они хотят возродить эпоху Омейядов и джахилийи, когда сила и власть

1 Цит. по: Апдайк Р.Дж. Указ. соч. - С. 264-265.

292

Арабское единство или единение мусульман?

были на стороне арабов...» На следующий день в печати было опубликовано воззвание духовного лидера Ирана, где, в частности, говорилось: «Иракский народ не должен попасть в руки своих агрессивных правителей. Его долг, как и долг его армии, - свергнуть «Баас», являющуюся неисламской партией»1. В интервью немецкому журналу «Шпигель» от 1 июня 1981 г. (уже после начала боевых действий) Саддам Хусейн отверг обвинения айатоллы Хомейни в нерелигиозности иракской политической системы, назвав это «не его делом», тем более что в стране большинство населения исповедует ислам. «Мы правим не от имени религии, - заявил президент Ирака, - поскольку полагаем, что это отвечает интересам народа и арабской нации. Мы погрязнем в хаосе и анархии, если народы этого мира позволят восторжествовать над собой муллам и религиям. Мы думаем, что правление на основе религии создает больше проблем, чем разрешает»1 2 3.

О характере пропагандистских публикаций в Ираке в годы ирано-иракской войны можно судить по книге с характерным названием «Кадисия Саддама. Против хомейнистского гнета, фашизма, империализма и сионизма». Ее авторы поставили перед собой задачу раскрыть «характер и сущность битвы, которую ведет Ирак под руководством борца за арабское дело Саддама Хусейна» против «нового татаро-монгольского нашествия, несущего арабам средневековую отсталость, иностранное порабощение, гнет и ограбление и прикрывающегося лозунгом “распространения исламской революции”» . В изданной в 1982 г. руководством партии «Баас» брошюре «Арабская революция» указывалось на невозможность осуществления араб-

1 Цит. по: The Iraq - Iran Conflict. - P. 32.

2 «Jawohl, wir sind eindeutig die Sieger» // Spiegel, 1981. - N 23. - S. 136.

3 Ирано-иракская война. Реферативный сборник. М.: ИНИОН АН СССР, 1986. - С. 99.

293

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

ского единства, пока существуют «империалисты из Персии, проводящие агрессивную, дискриминационную политику по отношению к арабам»1. Отповедь айатоллы Хомейни подобным сентанциям была проста: «Чем больше неистовствуют средства массовой информации сатанинских держав Запада и Востока, тем больше наша божественная сила, и Великий Аллах воздаст всем должное в этом и других мирах»1 2.

Проблема курдского национального меньшинства в Иране и Ираке

Исторически сложилось так, что в рамках государственных границ Ирана и Ирака проживают народы, относящиеся к различным этническим группам. Иран кроме персов населяют народы иранской языковой группы - курды, гилян-цы, луры, мазендаранцы, белуджи, бахтиары и др.; тюркской группы - азербайджанцы, туркмены, кашкайцы, афшары и др.; семитской группы - арабы, ассирийцы и др. В Ираке, помимо арабов, составляющих большинство населения, живут курды, туркмены, персы, ассирийцы и некоторые другие народы. Земли многих этносов - курдов, азербайджанцев, туркмен, белуджей, армян, арабов и других - разделены границами двух или нескольких государств.

В Иране национальная ситуация была впервые юридически отражена в Конституции 1906 г. В ней за персами было закреплено положение господствующей нации, а политические

1 Цит. по: Ирано-иракская война. Указ соч. - С. 110.

2 Цит. по: Лики Востока. - С. 161.

294

Проблема курдского национального меньшинства в Иране и Ираке

права национальных меньшинств были ограничены. Провинции страны, населенные другими народами, не получали никаких особых автономных прав. Национальная специфика не учитывалась при формировании административного аппарата, а делопроизводство в национальных районах велось на фарси. Правом избирать своих депутатов в меджлис, помимо персов, могли пользоваться только немусульманские меньшинства -зороастрийцы, армяне-христиане, иудеи (начиная с 1960 г, еще и ассирийцы), но в высшей палате парламента - сенате - места для неперсов вообще не были предусмотрены1. В период правления Реза-шаха идеологической платформой внутренней и внешней политики, как уже отмечалось, стал национализм. Во внешнеполитическом плане концепция «единой иранской нации» играла относительно прогрессивную роль, так как имела преимущественно антиколониальную направленность, была связана с мировым национально-освободительным, общедемократическим движением. По мере укрепления государственного суверенитета эта ипостась национализма постепенно отходила на второй план, уступая место нарождавшемуся «национализму без либерализма» с ярко выраженной ассимиляторской направ-ленностью1 2. Его составной частью, помимо культа монархии, было усиленное пропагандирование «этнонациональной однородности» иранцев, их национальной и культурной исключительности. «Со времен Реза-шаха, - отмечал В.В. Трубецкой, -лозунг “бог, шах, родина” прочно вошел в арсенал официального национализма»3.

Во время всеобщей переписи населения в Иране 1956 г. был произведен учет населения, говорящего на так называемых «местных языках». Статистические данные показали,

1 Иванов М.С. Иран. - С. 119-120.

2 Gottam R.W. Nationalism in Iran. Pittsburg, 1964. - P. 124.

3 Трубецкой В.В. Указ. соч. - С. 89.

295

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

что численность этнических групп в стране приближается к восьмидесяти1. Районы, населенные национальными меньшинствами, резко отставали в социально-экономическом отношении. Непропорциональное распределение при планировании и строительстве промышленных объектов привело к их сосредоточению в центральных районах. Так, по официальным данным, только на долю остана Тегеран приходилось около трети всех предприятий обрабатывающей промышленности и почти половина всех капиталовложений в индустрию . Аналогичная ситуация сложилась и в курдских районах Ирака, занимающих территории провинций (лив) Киркук, Сулеймания, Эрбиль, Мосул и Дийала. Иракский Курди -стан - один из богатейших нефтеносных районов страны, а киркукское месторождение принадлежит к числу наиболее продуктивных в мире. Его разведанные запасы (свыше 2 млрд. т) составляют более половины всех запасов Ирака.

Однако в экономической сфере этого региона преобладали сельскохозяйственные отрасли и мелкокустарные производства, поскольку отчисления, получаемые от продажи нефти, все без исключения правительства и монархического, и республиканского Ирака направляли на промышленное развитие центральных и южных районов страны. По урожаю основных сельскохозяйственных культур Иракский Курдистан в 1960-е годы занимал исключительно важное положение: производство ячменя колебалось от 40 до 60%, пшеницы - до 70, а табака - до 85% от выращенных по стране1 2 3.

1 Современный Иран. (Справочник). - С. 34.

2 Национальные процессы в странах Ближнего и Среднего Востока. М.: Наука, 1970. - С. 117, 138-139.

3 Аширян Ш.Ч. Национально-демократическое движение в Иракском Курдистане (1961-1968). М.: Наука, 1975. - С. 12-23.

296

Проблема курдского национального меньшинства в Иране и Ираке

Сложность внутринациональной ситуации в Иране и Ираке усугублялась тем, что не все патриотически настроенные круги признавали необходимость разрешения национальной проблемы в пользу малых народов. Многие представители национальной буржуазии и демократических течений, активно и последовательно выступавшие против монархий, господства внешних сил, феодальных и родоплеменных отношений, не признавали за ними права на национальную автономию в рамках единого государства, с пониманием относились к ассимиляторской политике центральных властей. В одном из выступлений председатель иранского сената Сейид Хасан Таги-заде охарактеризовал сложившуюся ситуацию следующим образом: «Иногда крайние националисты категорически отрицают существование в Иране различных народов, этнических элементов и языков, полагая, что путем резкой и упрямой политики можно поглотить эти элементы. Они не понимают, что только справедливость, терпимость, братское и более внимательное отношение к их нуждам и свобода, а не насилие, насмешки и жестокость могут усилить ассимиляторскую деятельность центрального правительства»1.

Курдский вопрос был одной из болевых точек в ираноиракских отношениях. Правящие власти обеих стран придерживались следующей тактики: в период улучшения ирано-иракских отношений они выступали единым фронтом против курдского национально-освободительного движения, но когда отношения между двумя государствами обострялись, каждое из них стремилось использовать курдскую проблему в целях ослабления позиций соперника1 2.

1 Цит. по: Национальные процессы в странах Ближнего и Среднего Востока. - С. 121.

2 См. также: История Курдистана. М., 1999; Мустафаев А.А. Ирано-иракская война (1980-1989 гг.) и борьба иранских курдов за автономию. М., 1996.

297

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

В течение долгих лет правящие режимы в Иране и Ираке не признавали прав курдского народа на самоопределение, и курдское освободительное движение на долгие годы стало причиной непрекращающейся головной боли политического руководства обеих стран. В 1922 г. восставшие курды Ирака во главе с шейхом Махмудом Барзанджи объявили о создании курдского государства с центром в г. Сулеймания. Англичанам удалось уничтожить это государство. В 1931-1932 гг. иракские курды под руководством Ахмеда ал-Барзани вновь подняли восстание и потребовали предоставления им суверенитета и законного признания их прав. И на этот раз выступление курдов было потоплено в крови. В 1943 г. и летом 1945 г. иракские курды, во главе которых встал шейх Мустафа ал-Барзани, вновь взялись за оружие, но потерпели поражение. В 1945 г. в Иранском Курдистане курдам в первый раз удалось добиться победы и создать небольшое самостоятельное государство -Мехабадскую Республику. Однако уже в конце 1946 г. под натиском правительственных войск республика пала.

Достижение национальной автономии с перспективой на создание независимого Курдского государства в качестве главной стратегической задачи поставила перед собой созданная в Ираке в 1946 г. Демократическая партия Курдистана (ДИК). Во главе партии встал Мустафа ал-Барзани. Руководство ДИК в ходе борьбы за признание прав своего народа пришло к выводу о невозможности достижения этой цели без свержения монархического режима Фейсала II и придавало большое значение совместной арабо-курдской борьбе. В те годы Мустафа ал-Барзани в обращении к иракскому народу заявлял: «Я не воюю с иракским народом, к которому сам принадлежу. Я воюю и буду воевать с империализмом и его агентами.

298

Проблема курдского национального меньшинства в Иране и Ираке

Я требую от народа - арабов, курдов - объединить борьбу против общего врага нашего народа - империализма»1.

В Ираке равноправие курдского народа впервые было признано после победы июльской революции 1958 г Статья III Временной конституции страны от 1958 г провозгласила «партнерство арабов и курдов в рамках единого Ирака», что явилось важным шагом на пути к признанию этнической самостоятельности курдского народа. Правительству Касема, как уже отмечалось, так и не удалось разрешить курдскую проблему, однако его заявления о возможности «партнерства» с курдским освободительным движением вызвали резко негативную реакцию в Тегеране. САВАК установила тогда контакты с Мустафой ал-Барзани, приведшие к договоренности о поставках из Ирана иракским курдам оружия, противовоздушных зенитных установок, а также средств связи. В борьбе против режима Касема курдские повстанцы получали помощь от иранских военных инструкторов. Оправдывая содействие курдскому национально-освободительному движению, иранская печать писала буквально следу-щее: «Курды являются иранцами, которые многие годы изъявляли желание вернуться в свою собственную страну - Иран...

Более одной трети населения Ирака составляют либо представители иранской нации, либо те, кто по происхождению является им. Имеется значительное число курдов, которые живут на территориях, принадлежащих Ирану и насильственно занятых иракским правительством. Никто не будет отрицать, что курды являются иранцами и арийцами в расовом отношении» . Итог известен: Касем отказался от политики «партнерства» и развернул широкомасштабные боевые операции против курдов, продолжавшиеся вплоть до переворота 8 февраля 1963 г 1 2

1 Цит. по: Кайкаус К.Н. Барзанские восстания 1900-1945 гг. Л., 1968. - С. 14.

2 Цит. по: Al-Izzi Kh. Op. cit. - P. 71.

299

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

В целях укрепления своих позиций правые баасисты уже 9 февраля того же года объявили о прекращениии военных действий в Иракском Курдистане, более того, два курда были включены в состав правительства. Однако уже летом боевые операции на севере страны возобновились, и только за первый месяц войны было уничтожено около 200 курдских деревень, погибло более 2 тыс. человек1. Политика иракских властей нашла тогда положительный отклик со стороны государств -членов СЕНТО. Заручившись поддержкой Ирана и Турции, Багдад объявил Курдистан зоной боевых действий. После переворота 18 ноября 1963 г. новое правительство Ирака подписало с курдами соглашение о прекращении огня, но курдская проблема так и не была разрешена. Свертывание боевых действий в Иракском Курдистане противоречило интересам иранского руководства, и оно возобновило поставки вооружений и оборудования в мятежные районы. 3 января 1965 г. Багдад обвинил Иран в помощи курдским повстанцам, стремящимся, по мнению властей, создать «второй Израиль на севере Ирака» .

Военные действия в Иракском Курдистане, вновь развернувшиеся зимой 1965-1966 гг., привели к резкому обострению ирано-иракских отношений. Иранское правительство выступило с протестом в связи с тем, что в ходе курдской операции иракские самолеты и сухопутные части нарушали границу Ирана и даже подвергали бомбардировке некоторые пограничные иранские деревни. Беспокойство в Тегеране вызвало применение властями Ирака отравляющих газов, от которых пострадали иранские населенные пункты. Багдад не только не опроверг эти сообщения, но и развернул широкую антииранскую кампанию, в ходе которой в адрес шахского правительства посыпались обвинения в поддержке курдских повстанцев. 1 2

1 Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 141.

2 Ниязматов Ш.А. Указ. соч. - С. 38.

300

Проблема курдского национального меньшинства в Иране и Ираке

В связи с обострением ирано-иракских отношений состоялся обмен письмами между премьер-министрами Амиром ‘Аббасом Ховейдой и ‘Абд ар-Рахманом ал-Баззазом. Иракская сторона добивалась «закрытия ирано-иракской границы», что лишило бы курдов контактов с внешним миром. Она предлагала осуществить взаимный отвод войск, прекратить обоюдно враждебную пропаганду в средствах массовой информации и создать смешанную комиссию по расследованию пограничных инцидентов. Одновременно с этим в январе 1966 г Министерство иностранных дел Ирака распространило книгу «Факты, касающиеся ирако-иранской границы», в которой Иран обвинялся в нарушении границ с Ираком1.

Пришедшие к власти в результате «революции 17 июля» левые баасисты заявили о готовности урегулировать курдскую проблему мирным путем. 10 марта 1970 г. между правительством и руководителями курдского освободительного движения было подписано соглашение, включавшее пункт о признании права курдов на национальную автономию в рамках Ирака. Однако реализация положений этого документа была отложена в связи с новым обострением обстановки на Ближнем Востоке и началом арабо-израильской войны 1973 г.

В целях раскола арабских стран, ведущих войну против Израиля, и ослабления военного потенциала Ирака - наиболее непримиримого участника антиизраильской коалиции, Тель-Авив и Вашингтон пошли на сближение с той частью руководства ДПК, которая выступала против правительства ал-Бакра и была готова к новой вооруженной борьбе против центральной власти. Это крыло лидеров курдского освободительного движения выступало за включение в состав автономии «исконно курдских территорий» - Киркука, Ханакина и Шангала (Синд-жара). Левые баасисты не были готовы к столь радикальному

1 Мгои Ш.Х. Указ. соч. - С. 244-245.

301

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

решению вопроса и не могли согласиться на включение богатых нефтью районов в состав Курдистана. Поэтому в принятом 11 марта 1974 г законе об автономии Иракского Курдистана территория последнего была ограничена лишь районами, прилегающими к г. Эрбилю. Такое решение, естественно, вызвало недовольство со стороны большинства представителей курдского демократического движения, закон об автономии был ими отвергнут, и вооруженные столкновения возобновились. Стремясь воплотить в жизнь идею создания независимого курдского государства, лидер иракских курдов Мустафа ал-Барзани решил тогда опереться на США и Израиль. В одном из интервью он заявил: «Мы готовы сделать что-либо, способствующее интересам североамериканской политики в этом районе мира, если Соединенные Штаты защитят нас от волков. Если бы эта поддержка оказалась значительной, мы могли бы установить контроль над нефтяными месторождениями в Киркуке и предоставить их в концессию определенным компаниям»1.

Дестабилизация внутриполитической обстановки в Ираке сыграла на руку Тегерану, всегда стремившемуся ослабить потенциал своего давнего соперника. Шахское правительство возобновило поставки иракским курдам оружия и снаряжения, продовольствия и медикаментов, предоставило в их распоряжение военные базы на своей территории. В качестве ответного шага лидер ДПК Мустафа ал-Барзани обязался не поддерживать иранских курдов в их борьбе против режима Мохаммеда Реза Пехлеви. Когда регулярные иракские части стали теснить курдских повстанцев, Иран открыл свои границы для свободного перехода беженцев на свою территорию. В марте 1974 г. сюда перешли примерно 73 тыс. иракских курдов, а к концу года их число достигло 135 тыс. В районах, прилегающих к границам Ирака, были созданы специальные лагеря для беженцев,

1 Цит. по: Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 144.

302

Проблема курдского национального меньшинства в Иране и Ираке

где боеспособные мужчины сколачивались в военные ополчения и после соответствующей подготовки направлялись в Ирак для участия в боях против правительственных войск1.

Угроза развязывания новой широкомасштабной войны в Иракском Курдистане явилась одной из причин, склонивших Багдад к поиску путей к нормализации отношений с шахским режимом. После подписания Алжирского соглашения 1975 г иракские курды лишились внешней поддержки и оказались не в состоянии успешно противостоять правительственным войскам. Военные успехи позволили иракскому правительству приступить к реализации политики «арабизации» курдских провинций. Местное население подверглось депортации в центральные и южные районы страны. К началу 1979 г число насильственно изгнанных из родных мест достигло 700 тыс. человек. Было опустошено 1222 курдских населенных пункта в провинциях Дийала, Сулеймания, Эрбиль, Киркук, Дахок и Мосул. Вдоль границы с Ираном был создан так называемый «арабский пояс» шириной 25 км, куда переселялись арабы. Еще одним ударом стало решение иранского правительства закрыть свою границу для перехода курдов и репатриировать в Ирак тех, кто находился в лагерях для беженцев. Всего было насильственно переселено свыше 40 тыс. человек .

Придя к власти, Саддам Хусейн приостановил начатое в мае-июне 1979 г. очередное наступление правительственных войск на севере страны. В июле он посетил курдские провинции, где заверил руководителей ДПК в своей поддержке идеи автономии, обещал вернуть курдских переселенцев на родные земли и провести выборы в местный законодательный совет. Другими словами, были предприняты шаги, дабы обеспечить нейтралитет курдов в условиях растущей конфронтации с Ираном. В конце лета обещанные выборы были 1 2

1 Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 145-146.

2 Там же. - С. 147.

303

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

проведены, а в состав СРК вошли представители курдского движения, сотрудничавшие с баасистами.

После победы исламской революции национальные меньшинства выступили с требованием признания своих прав. Характер этих требований варьировался в зависимости от степени национального самосознания того или иного этноса. Так, кашкайцы гарантию собственных прав видели в федеративном устройстве Исламской Республики, арабов удовлетворило бы признание их культурной автономии, а курдов - предоставление национальной автономии и права на самоопределение1. Вместе с тем все национальные меньшинства Ирана, за исключением азербайджанских шиитов, выступили против центральной власти1 2. Хомейни склонялся в пользу решения национального вопроса в стране в форме религиозного равенства всех граждан. Он считал несущественными этнические различия между мусульманами, населяющими Иран, так как «ислам осуждает любые виды дискриминации и не дает привилегий ни одному мусульманскому народу». Вскоре требования национальной автономии курдским населением были объявлены контрреволюционым буржуазным национализмом, а ‘улемы стали внедрять идеи, будто ислам шиитского толка больше соответствует духовной культуре курдов3.

В мае 1979 г. шиитское руководство обнародовало проект декрета «Права и обязанности районов самоуправления Исламской Республики Иран». В нем предусматривалось обеспечение внутреннего самоуправления ряда районов с преобладающим неперсидским населением путем создания местных провинциальных советов. Этнические меньшинства по-

1 Жигалина О.И. Национально-религиозная политика руководства Исламской Республики Иран в Иранском Курдистане // Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей. М.: Наука, 1986. - С. 159.

2 Roy O. La revolution confisquee? // Esprit. P., 1980. - N 37. - P. 17.

3 Жигалина О.И. Там же. - С. 159-160.

304

Проблема курдского национального меньшинства в Иране и Ираке

лучали право на использование родных языков при обучении в начальных, средних и высших учебных заведениях, при ведении программ на радио и в телепередачах. Опубликованный документ признавал наличие в Иране только религиозных меньшинств, а национальные меньшинства, включая курдов, классифицировал как «группы племен»1. По мнению Банисад-ра, исламская революция в Иране создала такие условия, в которых проблемы национальных меньшинств должны решаться в рамках исламского братства и солидарности: «Курдистан -это Иран, а Иран - это Курдистан. В Курдистане живут мусульмане, а девиз мусульман - единство»1 2.

Этот проект не удовлетворил подавляющее большинство курдского населения, и в октябре 1979 г. лидер курдских суннитов шейх Эззедин Хосейни вручил центральному правительству послание, в котором содержалось шесть предложений: «1. Предоставить Курдистану полную автономию в составе свободного и суверенного иранского государства. 2. Вести переговоры с подлинными представителями курдского народа и положить конец провокациям реакционеров и агентов из-за границы. 3. Доверить курдским революционным силам поддержание внутренней безопасности в Курдистане. 4. Исключить всякое вмешательство армии во внутренние дела Курдистана, так как ее роль - защита границ. 5. Внутренними делами в Курдистане должны заниматься курдская палата депутатов и курдское правительство. 6. Поскольку орган, которому поручена разработка конституции, не включает ни одного представителя курдского народа, его решения не будут обязательными для курдов»3.

1 Жигалина О.И. Указ. соч. - С. 161.

2 Banisadr A. Quelle revolution pour L’lran? - P. 279.

3 Цит. по: Жигалина О. Отношение руководства Исламской Республики Иран к курдской проблеме // Современный ислам: проблемы политики и идеологии. М.: Наука, 1982. - С. 115.

305

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

В среде суннитских идеологов курдской автономии (таких, как шейх Хосейни) бытовали рассуждения о свободе вероисповедания, совести, несущественности религиозной принадлежности при оценке человеческой личности, даже марксистские симпатии. Наряду с этим Хосейни говорил: «Мы не смотрим на религию сквозь призму политики, так как не следует смешивать вопросы политические и религиоз-ные»1. В то же время у курдов, поддержавших идеи айатоллы Хомейни с его лозунгом: «Ни Востоку, ни Западу, только исламу» (таких, как Мофтизаде), мусульманское единство не было противопоставлено национальным интересам, а идеи автономии хотя и присутствовали, но были выражены очень завуалированно . Не случайно первых коммунистов в Ираке (например, основателя Иракской коммунистической партии Фахеда) на первых порах считали националистами: их программа по сути была патриотична. Именно коммунисты первыми поддержали и идею самоопределения курдов в Ираке, указывая, правда, на опасность узконационалистической сепаратистской тенденции в рядах курдского освободительного

3

движения .

В марте 1980 г. генеральный секретарь Демократической партии Иранского Курдистана (ДПИК) А. Касемлу выступил с открытым письмом на имя президента Банисадра. Он предложил прекратить вооруженные столкновения в Иранском Курдистане и совместными усилиями попытаться 1 2 3

1 Цит. по: Жигалина О.И. Роль ислама в развитии идеологии курдского национального движения в Иране // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. (Сборник статей). М.: Наука, 1982. - C. 125.

2 Там же. - С. 125-126.

3 Косач Г.Г. Коммунисты и проблемы буржуазно-демократической революции в Ираке (середина 30-х - 40-е годы) // Национальные и социальные движения на Востоке: История и современность. М.: Наука, 1986. - С.160, 165.

306

Проблема курдского национального меньшинства в Иране и Ираке

мирно разрешить курдскую проблему. Эти призывы не были услышаны, так как, по мнению Тегерана, курдское освободительное движение носит сепаратистский характер, ведет к распаду Ирана и в итоге нацелено на создание независимого Курдского государства. В мае 1980 г., Банисадр согласился принять курдскую делегацию, прибывшую в Тегеран для консультаций.

Представители ДПИК представили президенту собственный проект курдской автономии, предусматривавший сосредоточение всех курдов в самоуправляемом Иранском Кур -дистане. Это предложение было отвергнуто, а переговоры прерваны, так как курды отказались сложить оружие и прекратить вооруженное сопротивление правительственным войскам. Выступая с речью по курдской проблеме 16 мая 1980 г., Банисадр следующим образом изложил официальную точку зрения: «В Курдистане свобода и ислам постоянно сталкиваются с язычеством, зависимостью и диктатурой». Он призвал «бороться со всеми этими проявлениями до конца»1.

Начавшаяся ирано-иракская война отодвинула решение курдской проблемы на неопределенный срок. Охваченная волной патриотизма большая часть иракских и иранских курдов прекратила вооруженное сопротивление и выступления за автономию.

1 Цит. по: Жигалина О.И. Национально-религиозная политика руководства Исламской Республики Иран в Иранском Курдистане. - С. 162.

307

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

Проблема статуса Хузистана (‘Арабистана)

В своих подходах к разрешению курдской проблемы официальные круги Ирана и Ирака не руководствовались особым желанием выдвинуть какие-либо территориальные притязания. В явной мере экспансионизм проявился лишь в вопросе о принадлежности исторической области Хузистан (Хузестан).

Территория современной иранской провинции (остан) Хузистан является давним предметом спора между Ираном и Ираком, где она в печати и научных трудах именуется как «‘Арабистан» («Земля арабов»). Эти земли расположены к востоку от нижнего течения Тигра и Шатт-эль-‘Араб, а значительную часть местного населения составляют потомки арабов, заселивших эти места задолго до появления ислама.

Главным предметом спора были и остаются город Хор -ремшехр (Мухаммара) и его окрестности, а также междуречье Шатт-эль-‘Араб и Бехемшира, образующее два больших острова - Абадан и Махалла. Мухаммара была заложена в 1812 г. на левом берегу Шатт-эль-‘Араб в месте впадения реки Карун арабским эмиром Хадж Йусифом. Он сделал ее своей столицей и дал городу название «ал-Мухаммара» («Красный», по цвету песка, что наносится течением реки Карун). В 1847 г. Мухаммара перешла к Ирану и была переименована в Хорремшехр. На острове Абадан расположен иранский город и порт Абадан. Этот город в Ираке называют г. Хизр, по арабскому названию острова, на котором он расположен. Абадан лежит в 18 км к югу от Хорремшехра и является важнейшим пунктом, через который экспортируется иранская нефть. Все историки периода раннего ислама отно -сили его к провинции Басра, которой он выплачивал дань, и считали его иракским пограничным городом.

308

Проблема статуса Хузистана (Арабистана)

Начиная боевые действия с Ираном в 1980 г., Саддам Хусейн, вне всякого сомнения, расчитывал на поддержку арабов Хузистана и верил в возможность присоединения этих земель к Ираку. На чем основывались такие убеждения? Какие доводы выдвигались с целью доказать, что Хузистан является исконной арабской территорией, оккупированной в свое время «агрессивными персами»?

По утверждению иракской пропаганды, около 3 тыс. лет до н. э. земли Хузистана были заселены семитскими народами, чуть позже здесь появились протоарабские племена бану ал-‘ам. Среди них выделялась ветвь бану тамим, потомки которой до сих пор населяют юг Хузистана. Позже эти племена попали в зависимость от Аккадского царства, затем были покорены пришедшими с востока эламитами и, наконец, завоеваны вавилонским царем Хаммурапи (1792-1750 гг. до н.э.). Пережив нашествие ассирийцев и халдеев, земли Хузистана вошли в состав Ахеменидской державы. В период завоеваний Александра Македонского эта территория получила у арабов название «Ахваз», позднее иранцы стали именовать ее Хузистаном (Хузестаном), что означало «земля сражений и крепостей» из-за обилия возведенных здесь предками арабов фортификационных сооружений. В III в. н.э. Хузистан вошел в состав Сасанидской державы и долгое время сохранял свой самобытный арабский характер, несмотря на многочисленные попытки ассимилировать местное население. Следовательно, делает вывод иракская сторона, присутствие арабов на этих землях отмечено задолго до начала новой эры, арабских завоевательных походов (Хузистан был покорен в 640 г. при халифе ‘Умаре) и не связано с распространением ислама.

При правлении Омейядов и халифате первых ‘Аббаси-дов Хузистан по большей части являлся арабоязычной провинцией, пережившей господство хариджитов, карматов и зинджей. В середине X в. он более чем на 100 лет вошел в со-

309

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

став государства Буидов, пока не был покорен сельджуками (1055). В 1258 г. Хузистан был порабощен монголами и стал провинцией сначала империи Хулагуидов, потом державы Тимура и, наконец, государства Джалаиридов. В 1436 г власть здесь была захвачена арабской династией Мухаммада Му-ша’ша’, сделавшего столицей своего небольшого государства г. Хувейза (Ховейза, к северо-западу от Ахваза). После его смерти в 1458 г. его сын Мухсен основал новую столицу - ал-Мухсенийа. Позже Хузистан входил в состав госудаств Кара-Коюнлу, Ак-Коюнлу, Сефевидского Ирана, империи Надир-шаха. Начиная с XVI в. он стал полем боя между могучими соседями - Ираном и Османской Турцией. Населявшие в то время Хузистан арабские племена бану ка’аб попали под власть Османской империи и платили дань паше Багдада. Во время ирано-османских войн население Хузистана сохраняло преданность туркам.

В период между 1508 и 1514 гг. при шахе Исмаиле I Сефевиде персы оккупировали территории, прилегавшие к их западным границам, в том числе и Шатт-эль-‘Араб. Эти земли были вновь отвоеваны османским султаном Селимом I. В 1529 г., воспользовавшись ослаблением позиций турецкого султана Сулеймана II, персы вновь овладели Хузистаном, но вынуждены были уступить его туркам по Амасийскому договору 1555 г. В 1623 г. Иран вновь на 16 лет оккупировал Шатт-эль-‘Араб. После этого султан Мурад IV и шах Сефи I пошли на подписание Касре-Ширинского договора (1639), согласно которому Сефевидская империя признала Ирак и Шатт-эль-‘Араб частью Османской империи.

В начале XVIII в. оккупация Ираном г. Хувейзы спровоцировала новый конфликт с Османской империей. Его разрешение стало возможным с подписанием Амир-Ашрафского договора 1727 г. Его статья VII гласила: «В связи с тем, что Ховейза соприкасается с территорией Басры, входящей в со-

310

Проблема статуса Хузистана (Арабистана)

став Ирака, оккупированного Османской империей, Иранская империя обязуется не вмешиваться во внутренние дела ‘Арабистана»1. Это положение было вновь подтверждено в договоре, заключенном при Надир-шахе Афшаре в 1747 г.

«Золотой век» для Хузистана наступил в период правления местного шейха Салмана ибн Султана (1737-1767). Племя бану ка’аб стало хозяином региона: ни одно судно не могло попасть в Шатт-эль-‘Араб, не заплатив ему пошлины. Шейх Салман настолько укрепил свой флот, что мог даже противостоять судам Османской империи. Укрепление власти шейха Салмана вызвало беспокойство Ирана, предпринявшего несколько безуспешных попыток свергнуть его силой оружия. Давление с целью ограничить власть шейха Салмана оказывалось со стороны и Османской империи, и Великобритании. Однако ему удалось предотвратить попытки третьих стран установить контроль над Шатт-эль-‘Араб. После смерти шейха Салмана (1767) Карим-хан Зенд предложил племени бану ка’аб заключить союз, что в реальности означало признание автономности Хузистана.

Первый Эрзерумский договор 1823 г. подтвердил принадлежность района Шатт-эль-‘Араб Османской империи. Проблема Хузистана на переговорах не рассматривалась, и его статус остался неопределенным так же, как и граница между иранским Шуштером (араб. - Сустер) и османской провинцией Басра.

Арабские шейхи, заинтересованные в сохранении суверенитета Хузистана, использовали конфронтацию между Ираном и Османской империей, вступая в разные годы в очередной союз то с одной, то с другой стороной. Эта политика до определенного времени была успешной, но пришел час, когда надо было сделать окончательный выбор. Когда в 1837 г. багдадский ‘Али Рида-паша вторгся в пределы Хузистана и

1 The Iraq - Iran Conflict. - P. 74.

311

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

взял штурмом Мухаммару, племя бану ка’аб выступило против захватчиков и освободило город. Воспользовавшись этим случаем, Иран предпринял военные усилия с целью подчинения Хузистана: в 1840 г. его войска заняли Сулейманию, а на следующий год покорили Мухаммару. Возникла угроза иранского вторжения в Кувейт. В этих условиях местные арабские шейхи решили не признавать власти Каджаров. В итоге им удалось добиться относительной автономии своих земель, которая просуществовала вплоть до 20 апреля 1925 г.1

По второму Эрзерумскому договору 1847 г. западный (правый) берег Шатт-эль-‘Араб отошел к Ирану. Статья 2 этого документа констатировала, что «Оттоманское правительство официально признает неограниченный суверенитет персидского правительства над городом и портом Мохаммера, над островом Хизр, над Абаданским портом и над землями на восточном, т.е. на левом, берегу Шатт-эль-‘Араб, которые являются владениями племен, составляющих, как признано, часть населения Персии». Обе стороны согласились провести границу по восточному берегу Шатт-эль-‘ Араб, оставив ее воды под османским суверенитетом. При этом персидские суда получали право «на свободную навигацию, без всяких помех или препятствий, по реке Шатт-эль-‘Араб от устья реки до точки совпадения границ обеих сторон»1 2.

В последний раз комиссия собиралась в 1850 и 1851 гг. в Багдаде и Мухаммаре, но она не смогла прийти к соглашению из-за расхождений точек зрения участников встреч. Разразившаяся в 1854 г война между Англией и Ираном положила конец ее работе. 26 марта 1857 г английская армия напала на Мухаммару и при поддержке османского султана ‘Абд ал-Маджида I оккупировала ее. Дискуссии о местоположении границ в районе

1 Al-Izzi Kh. Op. cit. - P. 27, 37.

2 Ниязматов Ш.А. Указ. соч. - С. 140.

312

Проблема статуса Хузистана (Арабистана)

Шатт-эль-‘Араб и Хузистана были возобновлены в 1865 г. После четырехлетних бесплодных переговоров было решено, что данные территории должны остаться под контролем государств, оккупирующих их де-факто. Однако уже на следующий год Шатт-эль-‘Араб и Хузистан стали местом новых инцидентов, хотя находились под контролем вождей местных арабских племен.

4 ноября 1913 г. был подписан Константинопольский протокол, несколько изменивший статус-кво на Шатт-эль-‘Араб и в Хузистане: 1) под контроль Ирана перешли небольшие острова, расположенные к западу от острова Абадан (Хизр); 2) речная граница была проложена по левому берегу реки от места Нахр Абу-л-‘Арабид до вод Залива; 3) иранское правительство отказалось от своих притязаний на г. Сулей-мания. Положения, касающиеся соседских отношений, навигации, торговли и обмена гражданами, были приведены в соответствие с прежними соглашениями.

Итак, суммируя, можно сказать, что иракская сторона в подтверждение своих нынешних прав на земли к востоку от Шатт-эль-‘Араб и речные острова выдвигает следующие доводы: 1) арабские племена, жившие на левобережье, подчинялись османскому вали Басры; 2) жители восточного берега реки между Мухаммарой и Персидским заливом выплачивали дань наместнику Басры, начиная со времен султана Мурада IV (с 1639 г); 3) иранские корабли, плававшие по Шатт-эль-‘Араб, до 1847 г. платили пошлину османским властям; 4) 12 мая 1850 г. султан ‘Абд ал-Маджид I дал понять, что Мухаммара и прилегающие к ней районы, оккупированные Ираном в 1841 г., являются территорией Османской империи; 5) османские власти, соглашаясь с последним параграфом статьи 2 Эрзерумского договора 1847 г, передавшим под юрисдикцию Ирана Мухаммару с окрестностями, а также остров Абадан и участки восточного

313

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

берега Шатт-эль-‘ Араб, считали, что на левом (иранском) берегу реки не должно возводиться никаких сооружений1.

Иранская сторона всегда отвергала эти экскурсы в историю и в качестве главного своего аргумента выкладывала на стол переговоров тексты межгосударственных соглашений и достигнутых договоренностей о местоположении границы. Так, согласно Константинопольскому протоколу 1913 г., Иран получил: суверенитет над островом Махалла и двумя островами, расположенным между ним и левым берегом Шатт-эль-‘Араб; четырьмя островами, в том числе Шутейтом и Му’авийа, расположенными к юго-западу от Абадана, а также двумя островами напротив Манкухи; всеми малыми существующими островами и теми, которые могут образоваться на мелководье у острова Абадан и у берегов Ирана. Порт Хорремшехр и его окрестности вверх и вниз по течению от места впадения реки Карун в Шатт-эль-‘Араб также оставались под юрисдикцией Ирана1 2.

В начале XX в. вопрос о статусе и принадлежности Хузи-стана и его городов вновь оказался на повестке дня. Ситуация осложнялась тем, что шейхи арабских племен, населявших Ху -зистан, поднялись на борьбу за отделение от Ирана и создание суверенного арабского государства. Наиболее влиятельным арабским лидером в регионе в 1900-е годы был шейх Хаза’ал. Используя политику альянсов и баланса сил, ему удалось добиться автономии и на короткий срок воссоздать эмират Му-хаммара. Это согласовывалось со стратегическими интересами Англии, находившейся тогда в состоянии военной конфронтации с Ираном. В 1902 г. Лондон признал независимость Му-хаммары, а в 1905 г. заключил с ней договор о военной помощи. Более того, англичане дали понять, что ни Османская империя,

1 Al-Izzi Kh. Op. cit. - P. 116.

2 Op. cit. - P. 35.

314

Проблема статуса Хузистана (Арабистана)

ни арабские лидеры других стран региона не должны вмешиваться во внутренние дела Хузистана. Однако после завершения Первой мировой войны развитие международной ситуации и, в первую очередь, победа Октябрьской революции в России привели Лондон к необходимости заключения соглашения о сотрудничестве с Ираном. Такой договор был подписан 9 августа 1919 г, и главной его целью стало предотвращение возможной агрессии против Ирана со стороны Советской России.

В новых условиях Англия перестала оказывать покровительство шейху Хаза’алю, и тот вынужден был искать поддержку среди влиятельных лиц в самом Иране. Он вошел в контакт с главой племени бахтияров Йусеф-ханом, эмиром Луристана Муджахед-ханом, рядом других влиятельных лиц и создал с ними альянс против Реза-хана, уже нацелившегося на шахский трон. Реза-хан быстро справился с этой оппозицией и двинул войска в Хузистан, объявив его «местом позора и угрозы всей Персидской империи»1. Силы были неравны, и шейх Хаза’ал вынужден был послать письмо Реза-хану, в котором объяснял причины своего «диссидентства» и соглашался признать центральную власть. Но это не остановило Реза-хана: он оккупировал Хузистан и захватил резиденцию шейха. Покидая Хузистан, Реза-хан установил в нем военное правление во главе с Фадлала-ханом аз-Захиди. Бывшего мятежного шейха, пользовавшегося большой популярностью у местного населения, до поры до времени оставили на свободе, выжидая удобного случая для расправы. Таковой вскоре представился, и шейх был арестован и доставлен в Тегеран. День ареста Хаза’аля стал последним днем независимого существования арабского эмирата Мухаммара. В иранской столице шейху пришлось подписать декларацию о своем отречении, передаче центральному иранскому правительству прав на управление Хузистаном и аннулировании всех договоров,

1 The Iraq - Iran Conflict. - P. 85.

315

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

заключенных ранее со всеми странами, за исключением Ирана. После этого шейх прожил еще 11 лет и умер в 1936 г

Хузистан был объявлен десятой провинцией Ирана, во главе которой был поставлен военный губернатор, а все арабские политические институты были ликвидированы. На ее территории было развернуто несколько военных баз. Арабские племена, населявшие провинцию, были насильно переселены в другие районы страны, а арабские названия мест, городов, рек и гор заменены на персидские. Иранские власти преследовали использование арабского языка в Хузистане и запретили его преподавание в учебных заведениях. Книги на арабском языке, обнаруженные в домах или книжных магазинах, подвергались конфискации. Этнические иранцы, представлявшие незначительную часть населения провинции, узурпировали весь управленческий и административный аппарат. Полицейские силы и армейские подразделения провинции получили официальные полномочия на арест любого араба по малейшему подозрению, что создало обстановку постоянного террора. Центральное правительство обнародовало закон, согласно которому арабские племена лишались права собственности, а их владения переходили под контроль администрации военного губернатора. Аграрная реформа, проведенная позже, легализовала экспроприацию собственности арабских землевладельцев, и их наделы были переданы иранским крестьянам. Речки и каналы, орошавшие поля арабских земледельцев, были перекрыты, и вся вода направлялась на участки, занятые пришлым иранским населением. Это вызывало массовую миграцию арабского населения в города1.

Одним из ответных шагов иракской стороны стало исключение иранцев, проживавших в Ираке, из числа иностранных граждан. Статус иностранцев был закреплен в договоре

1 The Iraq - Iran Conflict. - P. 91-93.

316

Проблема статуса Хузистана (‘Арабистана)

между Великобританией и Ираком от 25 марта 1924 г. В статье I этого документа говорилось, что термин «иностранец» имеет отношение к подданным государств, принявших капитуляцию держав оси в Первой мировой войне, а также азиатских стран -членов Совета Лиги Наций. Следовательно, это положение исключало иранскую общину в Ираке из перечня иностранных подданных. В дальнейшем в своем отношении к иранской общине иракские власти руководствовались следующими мотивами: 1) на момент подписания англо-иракского договора Иран не признавал суверенитета Ирака; 2) иранские консулы в Ираке продолжали действовать через английских представителей в Багдаде; 3) иранской общине в Ираке гарантировались юридические привилегии, что ослабляло суверенитет Ирака; 4) иранское правительство отказалось распространить юридические привилегии на иракских подданных, живущих в Иране. Статус иностранцев жившие в Ираке иранцы получили лишь тогда, когда Иран стал членом Лиги Наций1.

Обстановка в Хузистане оставалась напряженной в течение всего периода после присоединения его к Ирану. Уже через три месяца, 22 июля 1925 г., подняли восстание воины ополчения шейха Хаза’аля, объявившие независимость Му-хаммары. Правительственные войска подвергли город жестокой бомбардировке и потопили восстание в крови. Руководители восставших были арестованы, а затем расстреляны. В том же году Мухаммару охватили новые беспорядки. Во главе недовольных стоял шейх ‘Абд ал-Мохсен ал-Хакани, выступавший с требованием независимости ‘Арабистана и возвращения шейха Хаза’аля в качестве главы эмирата. В 1928 г. в районе Хувейзы началось антиправительственное выступление арабского племени шурфа, во главе которого стоял шейх Мухйи ад-дин аз-Зебак. Ему удалось продержаться у

1 Al-Izzi. Op. cit. - P. 41-42.

317

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

власти в течение шести месяцев. В 1929 г. в Ираке шейх Хади Кашеф ал-Гата создал организацию «Движение в поддержку борьбы ‘Арабистана», просуществовавшую около 10 лет. В 1940 г. восстало племя бану ка’аб, и иранские власти смогли погасить очаг сопротивления лишь после того, как вождь племени шейх Хайдар ал-Ка’аби был схвачен и расстрелян. В 1943 г. взбунтовалось несколько арабских племен во главе с шейхом Йассебом, сыном Хаза’аля, а через два года на борьбу поднялось племя бану тарф. Оба восстания были подавлены, а 16 главарей тарфитов подверглись мучительной казни: их живыми закопали в землю.

7 февраля 1946 г. шейхи арабских племен направили меморандум в Совет Лиги арабских государств с просьбой включить вопрос о положении в Хузистане в повестку дня. Однако это предложение было отвергнуто из-за позиции представителя Египта, не пожелавшего осложнять отношения между двумя правящими династиями, - Мохаммед Реза Пехлеви был тогда женат на Фавзийе, сестре египетского короля Фарука. В 1956 г. в ходе подъема юнионистских и националистических настроений в арабском мире, особенно в Египте и Сирии, в Хузистане возникла первая политическая организация - Фронт освобождения ‘Арабистана. Она организовала массовые выступления в поддержку Египта против англо-франко-израильской агрессии 1956 г. В 1958 г. начал действовать Народный освободительный фронт Ахваза, а через год оппозиционные политические организации провели Национальный конгресс ‘Арабистана, целью которого провозглашалась борьба против иранского господства.

После победы в Ираке революции 14 июля 1958 г. все оппозиционные иранским властям политические организации Хузистана начали получать материальную помощь и пропагандистскую поддержку со стороны республиканских властей. В декабре 1964 г. положение дел в Хузистане было рассмотрено на заседании иранского меджлиса, и его депутаты обруши-

318

Проблема статуса Хузистана (‘Арабистана)

ли резкую критику на некоторых юридических экспертов, заявлявших, что Хузистан является частью «арабской территории». В январе 1965 г. по Абадану и Хорремшехру прокатилась волна демонстраций арабского населения Ирана, выступившего против политики дискриминации по отношению к «лицам арабской национальности». Во время этих выступлений выдвигались лозунги о создании «независимого ‘Арабистана». Со своей стороны, правительство Амира ‘Аббаса Хо -вейды, дабы указать на истинную иранскую принадлежность земель Хузистана, переименовало порт Бендер-Мэшур в Бен-дер-Махшехр, а остров Шейх-Сальбух - в остров Мина1.

В первые годы «белой революции» правительство Ирана провело ряд жестких последовательных мер по наведению порядка в мятежной провинции. В 1964 г. власти подавили выступления Фронта освобождения ‘Арабистана, а в 1969 г. распустили созданную годом ранее и так и не сумевшую развернуть свою деятельность организацию «Арабское революционное движение за освобождение ‘Арабистана»1 2.

Подъем антимонархических выступлений и начало исламской революции в Иране были с энтузиазмом встречены арабским населением Хузистана. Оно активно включилось в борьбу против режима Мохаммеда Реза Пехлеви, рассчитывая в случае победы добиться по меньшей мере полнокровной автономии. «Холодный душ» не заставил себя долго ждать. Когда в апреле 1979 г. представитель Хузистана шейх Мохаммед ал-Хакани попросил об аудиенции у айатоллы Хо-мейни, чтобы лично передать на рассмотрение предложения по урегулированию ситуации в провинции, духовный лидер Ирана отказался встретиться с ним. Чуть позже этот документ был вручен имаму во время его встречи с Ханзалой Ха-

1 Алибейли Г.Д. Указ. соч. - С. 117.

2 The Iraq - Iran Conflict. - P. 95-98.

319

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

за’алем, причем Хомейни отказался вести переговоры на арабском языке, которым владел в совершенстве, поручив выступить в качестве переводчика Абольхасану Банисадру.

Требования арабского населения Хузистана заключались в следующем: 1) признание арабской самобытности (identity) в Иране и включение этого положения в конституцию страны; 2) создание в ‘Арабистане регионального Совета; 3) формирование арабских судов, в юрисдикцию которых входило бы разрешение всех тяжб между гражданами-арабами; 4) признание арабского языка вторым после фарси официальным языком ‘Арабистана; 5) введение преподавания арабского языка в начальных школах; 6) открытие арабского университета, отвечающего нуждам арабского населения; 7) создание для арабского населения достаточного числа рабочих мест; 8) признание свободы информации и печати на арабском языке; 9) направление части прибылей, получаемых от реализации нефти ‘Арабистана, на развитие этого региона; 10) предоставление возможности жителям-арабам без дискриминации поступать на службу в местные подразделения вооруженных сил и полиции; 11) пересмотр законов относительно распределения земли1.

Объективно говоря, эти требования нельзя назвать непомерными, однако они были отклонены лидером исламской революции. Вскоре центральные власти провели операцию по разоружению хузистанских арабов, в Хорремшехре и других населенных пунктах были проведены аресты. Во время столкновений с правительственными войсками погибли около 500 и были ранены 320 человек1 2.

В начале июля 1979 г. население Хорремшехра обратилось к Генеральному секретарю ООН Курту Вальдхайму с просьбой оказать влияние на правительство Ирана, чтобы оно

1 The Iraq - Iran Conflict. - P. 99-100.

2 Ibid. - P. 100.

320

Проблема статуса Хузистана (Арабистана)

прекратило практику незаконных арестов и освободило политических заключенных-арабов. Но центральные власти отказались вести переговоры с хузистанскими арабами до тех пор, пока они не сложат оружие. Шейх ал-Хакани занял сдержанную позицию и призвал правительство удовлетворить требования местного населения, в противном случае, предостерегал он, горячие головы из арабских оппозиционных организаций смогут организовать забастовку на Абаданском нефтеочистительном заводе и умножить террористические акты на нефтепромыслах Хузистана. Одновременно он выступил с требованием прекратить антиарабские действия «стражей» исламской революции и исламских комитетов. В Хорремшехре, Ахвазе и Абадане состоялись массовые демонстрации арабского населения под лозунгами: «Мы не сепаратисты и не диверсанты!», «Наш дом и родина - Иран!», «Мы - арабы, курды поддерживают нас!», «Сплотимся вокруг шейха ал-Хакани!» и др. Участники митингов требовали освобождения всех политических заключенных и предания открытому суду виновников погромов. Они отказывались признать проект новой иранской конституции, не содержавший положения о признании прав национальных меньшинств на автономию. 13 июля мирная демонстрация арабов в Абадане была расстреляна «стражами» исламской революции. Через два дня они сами вышли на улицы со своими лозунгами: «Смерть арабам!», «Партия - только партия Аллаха!». Когда «стражи» собрались в соборной мечети города, арабские боевики забросали их гранатами. В качестве ответной меры «стражи» совершили налет на дом ал-Хакани, убили двух его учеников, а самого шейха и членов его семьи увезли в неизвестном направлении. Вспыхнувшие было акции протеста вскоре сошли на нет, так как было получено известие о том, что шейх жив и здоров и находится в Куме1.

1 Агаев С.Л. Иран: Рождение республики. - С. 205-206.

321

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

В преддверии ирано-иракской войны арабское население Хузистана стало рассматриваться в Тегеране как «пятая колонна» противника. Иран предпринял давление на соседние арабские государства, чтобы исключить возможную с их стороны помощь населению Хузистана. Айатолла Садек Хальхали, президент Исламского революционного совета, нанес визит в Бахрейн, где обвинил Ирак и некоторые страны Залива в том, что они направляют оружие в Хузистан.

В апреле 1980 г, через год после победы исламской революции в Иране, арабское население Хузистана возобновило открытую вооруженную борьбу против центральной власти. В авангарде сопротивления стояли боевики таких «революционных» организаций, как «Черная среда», Движение моджахедов арабского мусульманского народа, Народное движение ‘Ара-бистана и Политическая организация арабского народа ‘Ара-бистана. Были продолжены боевые операции в государственных организациях и на нефтяных комплексах, основную часть неквалифицированной рабочей силы которых составляли выходцы из Хузистана. 30 апреля хузистанские «революционеры» осуществили шумный захват иранского посольства в Лондоне и взяли в заложники дипломатический корпус. Они выступили с требованиями признания властями Ирана автономии ‘Арабистана и освобождения нескольких сотен политических заключенных. Находившийся в то время в поездке по странам бассейна Персидского залива тогдашний министр иностранных дел Ирана Садек Готбзаде в телефонном разговоре с террористами заявил, что правительство отказывается выполнить их требования, а виновные в преступлениях заключенные будут казнены несмотря ни на что. Новые иранские власти, сказал он, признают многонациональный характер страны, но никогда не согласятся с требованиями автоно-

322

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без «шока и трепета»

мии, от какого нацменьшинства они бы ни исходили1. Свою точку зрения на события изложил и Саддам Хусейн. В выступлении по случаю 12-й годовщины «революции 14 июля» он заявил: «Мы приветствуем народ ‘Арабистана, который дает горы жертв на пути к свободе и равноправию, борется против расистской клики, которая лишает его самых простых прав жизни и надежд»1 2.

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без «шока и трепета»

После окончания ирано-иракской войны угольки напряженности в регионе не угасли и были еще в состоянии воспламенить новый пожар. Мирный договор, определяющий послевоенный status quo, подписан не был, и связи между Тегераном и Багдадом просто сошли на нет. Случавшиеся редкие дипломатические контакты протокольного характера были связаны, в первую очередь, с необходимостью переговоров об обмене военнопленными и телами погибших на полях сражений. Были свернуты деловые и торгово-экономические отношения.

Обе стороны продолжали сохранять на своей территории и поддерживать военно-политические группировки, оппозиционные недавнему противнику. В Иране базировалось 30-тысячное вооруженное формирование «Файлак Бадр», подчиненное Высшему совету исламской революции Ирака (ВСИР). В Ираке на закрытых базах квартировались боевики Организации моджахедов иранского народа, нашедшие приют у баасистских властей.

1 The Iraq - Iran Conflict. - P. 101.

2 Саддам Хусейн по случаю 12-й годовщины революции 17 июля. Багдад: «Дар ал-Ма’мун», 1980. - С. 49.

323

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

Включение американской администрацией Ирана и Ирака в список стран, принадлежащих к «оси зла», призванное констатировать общность позиций обеих стран в конфронтации с «мировым демократическим сообществом» и их причастность к силам международного терроризма, ни в коей мере не отражало реального положения дел. После смерти айатоллы Хомейни (3 июня 1989 г.) все последующие руководители Исламской Республики следовали провозглашенным им внешнеполитическим курсом, направленным на кон -фронтацию с «большим Сатаной» - США, а также на «экспорт» исламской революции1. В своей региональной политике Иран продолжал оставаться последовательным противником багдадского режима, не имевшего к тому времени, по оценкам специалистов, уже «ничего общего с демократией»1 2. В 1990-х годах в этих подходах появились новые оттенки: страны «мирового империализма» стали рассматриваться, в первую очередь, как политические и доктринальные соперники, в то время как послевоенный Ирак теперь воспринимался в качестве агрессивно настроенного и опасного противника. Не питая особых иллюзий по поводу последствий нового военного конфликта с Ираном, багдадский диктатор, со своей стороны, был не прочь вновь продемонстрировать силу, но уже по отношению к более слабому противнику.

В ночь с 1 на 2 августа 1990 г. Ирак совершил агрессию против Кувейта. Через сутки, преодолев сопротивление 20-тысячной армии Кувейта, 120-тысячная группировка иракских войск оккупировала всю территорию соседней арабской страны. 8 августа Саддам Хусейн объявил об аннексии этих зе-

1 Подробней см.: Федорова И.Е. Иран - США: Диалог и противостояние. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2004.

2 Селезнев Г.К. Политическая история современной России. 19912001. М.: Гуманит. издат. центр ВЛАДОС, 2001. - С. 172.

324

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без «шока и трепета»

мель, а в конце того же месяца провозгласил Кувейт 19-й провинцией Ирака. Эта вооруженная акция сразу же была осуждена мировой общественностью. Уже 2 августа оккупация Кувей -та была осуждена в специальной резолюции Совета Безопасности ООН. Этот документ содержал требование о немедленном выводе иракских войск с захваченных им территорий1.

Стремясь обеспечить безопасность тыла, Саддам Ху -сейн пошел на примирение с руководством Ирана. Он заявил о готовности выполнить требования всех пунктов Резолюции № 598, согласился вернуться к Алжирскому соглашению 1975 г. и признал возможным восстановление границы на Шатт-эль-‘Араб по тальвегу. В результате войска были отведены на довоенные позиции, были возвращены захваченные участки территории, осуществлен обмен военнопленными (около 100 тыс. человек с обеих сторон) и, наконец, восстановлены дипломатические отношения (октябрь 1990 г.). Саддам, несомненно, рассчитывал, что Иран присоединится к Ираку в его священной войне против Запада. Он надеялся, что шиитское руководство не упустит момента для выступления против «большого Сатаны» в лице Соединенных Штатов. Но он вновь просчитался: официальный Тегеран не только не поддержал джихад против США, но и осудил Ирак за его агрессию против Кувейта. Позднее Иран заявил о своем нейтралитете в этом конфликте1 2.

Недальновидное вторжение Ирака в Кувейт, вызвавшее жесткую ответную реакцию мирового сообщества, реализованную в ходе операции «Буря в пустыне», окончательно противопоставило баасистский режим не только по отношению к Западу и в известной степени к Ирану, но и к «брать-

1 См.: Михайлов А. Иракский капкан. М.: «Яуза»; «Эксмо», 2004. -С. 9-10.

2 Ушаков В.А. Указ. соч. - С. 37-38.

325

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

ям-арабам». В отношении к действиям Саддама арабский мир раскололся на две части. В той или иной мере сочувственно к иракской позиции отнеслись Иордания, ООП, Йемен, Ливия, Алжир, Тунис и Мавритания. С резким осуждением агрессивных действий Ирака выступили Египет, Сирия, Саудовская Аравия, Марокко, Ливан, Оман, ОАЭ, Бахрейн и Катар. Причем Египет, Сирия и Марокко подключили свои военные контингенты к составу многонациональных сил, направленных на помощь Кувейту \ Своими вызывающими и непродуманными действиями Саддам Хусейн сам обрек собственную страну на практически полную политическую изоляцию и, как следствие, на последовавшее 20 марта 2003 г. вторжение многонациональных коалиционных сил и победного осуществления операции «Шок и трепет»1 2.

Во время войны за освобождение Кувейта поле для политических маневров у шиитского руководства было предельно узким. Главной задачей считалось не допустить проникновения Запада в ту часть мусульманского мира, которую Тегеран всегда считал сферой своих жизненно важных интересов. Видимо, этим обстоятельством можно объяснить согласие Ирана предоставлять иракским самолетам возможность приземляться на своей территории в чрезвычайных случаях - повреждения, нехватка топлива и т.п. (И иракская сторона этим неоднократно пользовалась, перебросив под предлогом вынужденной посадки в Иран более 120 своих самолетов, в том числе 70 боевых «Миражей», «СУшек» и МиГов3.) С другой стороны, Иран никогда не признавал легитимность иракских

1 Михайлов А. Указ. соч. - С. 12.

2 Подробней см.: Михайлов А. Там же. С. 299-418; Млечин Л. Шок и трепет. Кто следующий? М.: «Яуза»; «Эксмо», 2003.

3 Михайлов А. Там же. - С. 197-198.

326

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без «шока и трепета»

притязаний на земли Кувейта и поэтому в итоге благосклонно отреагировал на выдворение агрессора.

После разгрома Ирака весной 1991 г. ирано-иракские отношения обострились: шиитское руководство вновь стало выступать за смещение Саддама Хусейна с поста президента Ирака, отстранение от власти партии «Баас» и превращение страны в Иракскую Исламскую Республику. Тегеран возобновил поддержку оппозиционных Багдаду иракских шиитов на юге и курдов на севере. Кроме того иранские власти обратились к Пересу де Куэльяру с просьбой о содействии в претворении в жизнь 7-го и 8-го пунктов Резолюции № 598. Общая сумма репараций, выдвинутая в счет оплаты Ираком Ирану, возросла к этому времени до 1 трлн. долл.1

К середине 90-х годов в отношениях между Ираном и Ираком разгорелась «необъявленная война». Тегеран и Багдад сконцентрировали в районах общей границы войска, готовые к действиям, способные привести к вспышке нового открытого военного конфликта. Напряженность несколько спала после прихода к власти в Иране президента Сейида Мохаммеда Хатами (май 1997 г.). В конце 1997 г. Саддам Ху -сейн получил приглашение для участия в очередной конференции Организации исламской конференции, которая должна была состояться в Тегеране. Президент Ирака уклонился от личного визита, но направил в Иран своего вицепрезидента Таха Йасин Рамадана.

В начале 1998 г. глава иракского парламента Са’адун Хаммади обратился к Мохаммеду Хатами как председательствующему в ОИК с просьбой о содействии в деле снятия санкций ООН против Ирака. В середине января Исламскую Республику впервые посетил министр иностранных дел Ирака Мухаммад Са’ид ас-Саххафа. По итогам переговоров

1 Ушаков В.А. Указ. соч. - С. 38-39.

327

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

иранская сторона выразила свое стремление видеть Ирак единым и неделимым государством. Официальный Тегеран предостерег турецкие власти от преследования курдов на иракской территории. Вскоре впервые за 17 лет иранский президент поздравил своего иракского коллегу с Новым годом. В качестве ответного шага Багдад разрешил иранским паломникам беспрепятственное посещение священных городов Атабата (принципиальная договоренность по этому поводу была подписана еще в 1988 г.). Активизировался процесс обмена военнопленными, и только в апреле 1998 г. более 6 тыс. бывших военнослужащих смогли вернуться в свои родные дома. Осенью того же года Ирак был официально приглашен для участия в международной торговой выставке в Тегеране1. Все говорило о возможности улучшения добрососедских отношений между двумя странами, однако положение резко изменилось в первые годы XXI в.

Политический кризис в отношениях между Ираком и Соединенными Штатами, вызванный обвинениями в адрес Багдада по поводу производства и хранения химического оружия, и последовавшее вслед за этим вторжение коалиционных сил в соседнюю мусульманскую страну поставили иранскую дипломатию перед сложным выбором. Вариантов поведения было по крайней мере четыре.

1. Иран мог, «позабыв старое», пойти на создание «антиимпериалистической коалиции» совместно с Ираком. Сторонники этой идеи из числа «шиитских милитаристов» были готовы на любые шаги, которые могли бы привести к джихаду против ненавистного Запада. Это подтверждают просочившиеся в СМИ сообщения о секретном вояже в Иран младшего сына Саддама, Кусайя Хусейна, проведшего незадолго до оккупации успешные переговоры с командованием

1 Указ. соч. - С. 40-41.

328

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без «шока и трепета»

Корпуса стражей исламской революции о приобретении Ираком военного оборудования и оружия, включая баллистические ракеты1. Однако было очевидно, что подобный альянс мог дать повод силам коалиции нанести удар не только по Ираку, но и по Ирану, и одним махом покончить сразу с двумя невольными членами «оси зла».

2. Исходя из того, что свержение режима Саддама Ху -сейна отвечало интересам и Запада, и Ирана, можно было решиться на координирование усилий или даже на совместные действия против Ирака. Подобное развитие событий ускорило бы достижение главной цели, но не было бы положительно оценено мусульманскими странами и народами Ирана, привыкшими видеть в шиитских руководителях передовой отряд борцов с «империей зла» и с вестернизацией исламского образа жизни.

3. Руководство Ирана могло бы самоустраниться от решения «проблемы Саддама» и на время американо-иракского противоборства избрать политику пассивного нейтралитета. Этот шаг избавил бы Тегеран от давней «головной боли» -поиска путей по выстраиванию системы отношений с садда-мовским Ираком, но в то же время полностью исключил бы Иран от участия в ожидаемом переустройстве иракской государственно-политической системы, а также ослабил бы позиции страны как регионального центра силы.

4. Иран мог занять позицию активного нейтралитета, т.е. невмешательства в военные дела и демонстрации своей приверженности миролюбивой политике, направленной на разрядку международной напряженности.

Руководство Ирана избрало именно этот четвертый путь. Это позволило Тегерану оказывать влияние на развитие внутриполитической ситуации в самом Ираке (путем активи-

1 Сажин В.И. Иран и проблема Ирака - http://www.iimes.ru.

329

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

зации деятельности иракских шиитов и курдов), а также выступать с критикой великодержавной гегемонистской линии, проводимой в регионе США и их союзниками.

Что касается Ирака, то баасистские лидеры никогда не рассматривали Иран в качестве партнера в военно-политическом противостоянии с Западом. Влиятельный Удай Ху -сейн, старший сын иракского диктатора, в преддверии вторжения в страну коалиционных сил заявлял, что эта атака будет предпринята с территорий Турции и Ирана, которые, по его словам, «исторически являются врагами Ирака»1.

Оккупация Ирака вызвала волну комментариев в СМИ государств исламского мира. Здравомыслящие политологи не признали в характере событий вокруг этой мусульманской страны проявлений религиозной войны между христианским Западом и мусульманским Востоком. И действительно, против вторжения выступили и глава христианской Коптской церкви папа Шеннуд III, и католический понтифекс Иоанн Павел II. Действия американцев и их союзников в Ираке были критически восприняты во Франции, России и Германии, странах, которые в глазах мусульман традиционно считаются «христианскими». Характерно, что даже в речи Саддама Хусейна, произнесенной после первых ударов по Багдаду (20 марта 2003 г.), слова «джихад» и «неверные» в адрес нападавших были произнесены соответственно всего лишь два и один раз . А в фетве, принятой в марте 2003 г. тремя авторитетными шиитскими ‘улемами, ‘Али ас-Систани, Мухаммадом Са’идом ал-Хакимом и Баширом ан-Наджафи, слова «джихад» не было употреблено вовсе и говорилось только о том, что «обязанностью мусульман в этот трудный час является укрепление 1 2

1 Цит. по: Сажин В.И. Указ. соч.

2 См.: Игнатенко А. А. Ислам и политика. Сборник статей. М.: Институт религии и политики, 2004. - С. 164-165.

330

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без «шока и трепета»

единства и совершение всего, что в их силах для защиты великого Ирака от [реализации] планов алчных его врагов»1.

Комментируя данную ситуацию, А.А. Игнатенко справедливо отмечал, что иракские религиозные деятели четко осознавали тот факт, что в отношении к иракскому кризису мировое сообщество раскололось не по линии «христианство - ислам». В условиях, когда косвенную поддержку вторжению оказали такие государства, как Саудовская Аравия и Кувейт, объявление джихада «означало бы совершить серьезную политическую ошибку: отсечь антиамериканскую солидарность “христианского мира”... и испугать его установлением в послевоенном Ираке религиозного режима»1 2.

Свержение режима Саддама Хусейна и прекращение активных боевых действий в Ираке позволили Ирану в полной мере воспользоваться плодами избранной им политики. Стремясь ограничить экспансию стран Запада в регионе и расширить свое влияние среди представителей Временного управляющего совета, с одной стороны, и антиамериканской шиитской оппозиции - с другой, Иран стал активно требовать вывода иностранных вооруженных сил из Ирака и предоставления народу этой страны возможности самостоятельно решать свою судьбу. Очередным подходящим поводом для декларирования этих принципов стал захват Саддама Хусейна. Шиитское руководство получило возможность вновь подтвердить свою антизападную и антиизраильскую позицию. Президент Исламской Республики Мохаммед Хатами выразил надежду, что поимка бывшего диктатора станет поводом для прекращения оккупации и создания народного правительства Ирака.

В субботу 13 декабря 2003 г. бойцы спецназа и 4-й мотопехотной дивизии армии США по наводке информатора

1 Цит. по: Игнатенко А.А. Указ. соч. - С. 166.

2 Там же. - С. 167.

331

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

захватили бывшего иракского президента. Он скрывался в бункере в районе г. Тикрита и при аресте не думал сопротивляться или совершать самоубийство. Рассказы, будто неуловимый и неуязвимый Саддам все это время тайно руководил сопротивлением, оказались мифом1.

«Джордж Буш и Ариэль Шарон разделят судьбу пойманного экс-лидера Ирака Саддама Хусейна», - заявил по следам событий духовный лидер Ирана айатолла ‘Али Хо -сейни Хаменеи. Бывший президент страны ‘Али Хашеми-Рафсанджани прокомментировал сложившуюся ситуацию следующим образом: «Одним из поводов для продолжения оккупации Ирака были поиски оружия массового уничтожения и арест Саддама Хусейна. Сейчас уже объявлено о том, что названное оружие в Ираке не найдено и бывший багдадский диктатор арестован. Таким образом, больше нет причин для продолжения оккупации Ирака. Дальнейшую судьбу страны должен определять сам иракский народ»1 2.

В вопросе о дальнейшей судьбе самого бывшего иракского диктатора мнения в политических кругах Ирана тогда разделились. В послании Верховного суда страны на имя Генерального секретаря ООН говорилось: «Общественное мнение Ирана требует осуждения Саддама Хусейна в справедливом суде Исламской Республики Иран». Официальный представитель правительства ‘Абдоллах Рамазанзаде высказался «за организацию суда над бывшим президентом Ирака Саддамом Хусейном, который должен состояться на иракской территории, суд должен быть проведен самим иракским народом». Лауреат Нобелевской премии мира правозащитница Ширин Эбади заявила:

1 Млечин Л. Путин, Буш и война в Ираке. М.: «Яуза»; «Эксмо», 2005. - С. 623-625.

2 Цит. по: Сажин В.И. Реакция официального Ирана на арест Саддама Хусейна - http://www.iimes.ru.

332

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без «шока и трепета»

«Кроме иракского народа от преступлений Саддама пострадали народы Ирана и Кувейта, именно поэтому он должен предстать перед международным судом». Иранский министр иностранных дел Камал Харрази, подчеркнув, что решение о форме и месте проведения суда над экс-диктатором должен определить сам иракский народ, отметил, что Иран «выдвенет свои обвинения в адрес Саддама Хусейна как военного преступника в любом суде, где бы он ни был организован»1.

В целом арест свергнутого багдадского диктатора был положительно воспринят в Иране. Айатолла Хаменеи, узнав о свершившемся, заявил: «Большая радость иранского народа по поводу ареста Саддама Хусейна заслуживает одобрения». Эта позиция была поддержана президентом Мохаммедом Хатами, который, охарактеризовав прежний иракский режим в качестве одного из самых кровавых в мире, подчеркнул, что пленение Саддама «можно считать положительной мерой»1 2.

Нетрудно заметить, что позиция правящих кругов Ирана относительно необходимости вывода иностранных войск из оккупированного Ирака и передачи всей полноты власти в стране в руки самих иракцев совпадала с интересами иракского народа. При этом, выступая совместно с Ираком за достижение указанных целей, иранская сторона, конечно, рассчитывала получить весомые политические дивиденды. В течение 25 лет шиитские лидеры не могли воплотить в жизнь закрепленную со времен Хомейни в Конституции страны военнополитическую доктрину «экспорта» исламской революции. В конце XX в. в Иране стали превалировать прагматичные взгляды на место и роль страны в существующем миропорядке, и реализация идеи всемирной исламской революции была отложена до лучших времен. На практике это означало, что

1 Цит. по: Сажин В.И. Указ. соч.

2 Там же.

333

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

шиитские лидеры локализовали свою главную стратегическую задачу, ограничив пределы ее осуществления региональными рамками. И вот теперь поверженный Ирак с его городами Ата-бата и преобладающим шиитским населением многим тогда казался готовым полигоном для осуществления (с известными шансами на успех) преобразований по иранскому образцу.

Политика отказа от «экспорта» исламской революции в мировом масштабе при одновременной поддержке антиамериканской оппозиции в Ираке нашла немало сторонников в захваченной стране. Безоговорочно эта политическая линия поддерживалась верховным айатоллой иракских шиитов, создателем и лидером Высшего совета исламской революции Мухаммадом Бакром ал-Хакимом, имевшего «под ружьем» около 30 тыс. боевиков. В свое время он, как уже отмечалось, выдвигался ай-атоллой Хомейни в качестве преемника Саддама Хусейна, около 20 лет провел в Иране, выступая координатором действий антисаддамовской иракской оппозиции. Вначале ал-Хаким осуждал присутствие американских войск и их союзников в стране и призывал к неповиновению оккупационной администрации. Однако позже его взгляды претерпели некоторое изменение, и он более благосклонно оценивал роль сил коалиции в свержении режима Саддама. После вторжения в Ирак сил коалиции ал-Хаким вернулся на родину (май 2003 г), но вскоре пал жертвой террористического акта, когда выходил из мечети имама ‘Али в Эн-Неджефе (29 августа 2003 г.).

Другой видный шиитский авторитет, айатолла ‘Али ас-Систани (иранец по этническим корням), является представителем того умеренного крыла ‘улемов, которые считают, что прерогативы ислама в структуре власти мусульманского государства должны ограничиваться лишь духовной сферой. Некоторые аналитики полагали, что ас-Систани не приемлет

334

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без «шока и трепета»

разработанного айатоллой Хомейни принципа государственного устройства исламской республики1.

Иных взглядов придерживался молодой и амбициозный шейх Муктада ас-Садр. Он является выходцем из влиятельной религиозной семьи. Его отец, айатолла Мухаммад Садик асСадр, и два старших брата были убиты в 1999 г. по приказу Саддама Хусейна. По мнению ряда политологов, ас-Садр и его сторонники напрямую финансируются из Ирана и, ведя борьбу за ведущие роли в политическом истеблишменте Ирака одновременно и с традиционалистами, и с умеренными шиитскими лидерами, стремятся установить в стране исламскую форму правления, аналогичную иранской1 2 3. Муктада ас-Садр постоянно напоминал, что многие шиитские лидеры бежали в эмиграцию, в то время как он сам сидел в тюрьме при Саддаме. После падения диктатора ас-Садр и боевики созданной им «армии Махди» («джайш Махди») первым делом захватили мечеть имама ‘Али в Эн-Неджефе и развязали ожесточенное сопротивление оккупационным войскам весной 2004 г. Наряду с этим сторонники ас-Садра развязали террор против умеренных шиитских лидеров. Ими был убит прибывший из Лондона айатолла ‘Абд ал-Маджид ал-Хо ’и, а также, по некоторым данным4, айатолла Мухаммад Бакр ал-Хаким.

Другим известным исламским радикалом является суннит Абу Мус’аб аз-Заркауи (настоящее имя - Ахмад ал-Халалайх), палестинский араб из Иордании. В Афганистане он воевал против советских войск, там же вошел в окружение Усамы бен Ладена. С конца 90-х годов аз-Заркауи жил в Ев-

1 Сажин В.И. Иран и шииты в Ираке - http://www.iimes.ru.

2 Там же.

3 Подробнее см.: Шарипов У.З. Шиитское восстание 2004 года в Ираке // Новая геополитическая ситуация в Азии после войны в Ираке. Сборник статей. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2005. - С. 60-71.

4 Игнатенко А. А. Указ. соч. - С. 203.

335

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

ропе, где сформировал организацию «Таухид ва джихад» («Возрождение и джихад»). Перебравшись в Ирак, он поставил своей целью создание здесь халифатского государства. Аз-Заркауи полностью отрицает шиитскую доктрину и, видимо, так же, как Муктада ас-Садр, причастен к физическому устранению некоторых видных шиитских ‘‘улемов1.

Что же касается представителей светских политических течений, то все они, несмотря на различия во взглядах с религиозной оппозицией на будущее Ирака, не могли не прислушиваться к голосу Тегерана. В полной мере это относилось ко всем - и к либералам во главе с Ахмадом Чалаби, и к главе Движения за конституционную монархию Шарифу ‘Али бен Хусейну (двоюродному брату последнего короля Ирака Фейсала II), и к избранным 1 июня 2004 г. премьер-министру переходного правительства Айаду Аллауи (Алави) и временному президенту Гази ал-Йавару.

Иран делал все для усиления собственного влияния на политические силы, способные занять ведущие позиции в системе государственной власти постоккупационного Ирака. По его инициативе возобновились контакты сторон на дипломатическом и официальном уровне. Тегеран выразил готовность оказать посреднические услуги в урегулировании кризисной ситуации, вызванной вооруженными выступлениями шиитов Ирака в священных городах. «Иран, - заявлял президент страны Мохаммед Хатами, - не может быть безразличным к кризису и хаосу в соседнем Ираке, в котором беззащитный иракский народ в течение нескольких последних лет находился под давлением диктатуры власти, а сегодня наблюдает у себя на родине оккупантов... Тегеран с самого начала кризиса использовал все свои возможности, но, к сожалению, неверная и политика, и

1 Млечин Л. Указ. соч. - С. 627.

336

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без «шока и трепета»

стратегия США не позволила Ирану, соседним странам и мировому сообществу достигнуть необходимых результатов»1.

Заметна активизация торгово-экономических связей обеих стран. Было подписано двустороннее соглашение о прокладке двух железных дорог: Багдад - Касре-Ширин -Керманшах - Тегеран и Басра - Хорремшехр (Мухаммара). В конце 2004 г. намечалось начало строительства нефтепровода из Ирака в иранский порт Абадан. Открылись филиалы Ком -мерческого и Экспортного банков Ирана в иракской провинции Сулеймания. В два раза увеличился товарообмен на некоторых участках ирано-иракской границы1 2. Тем самым были заложены основы для будущего развития добрососедских связей между двумя государствами.

30 января 2005 г. в Ираке состоялись выборы в Национальную ассамблею (парламент) страны. После объявления их итогов выяснилось, что большинство мест, 146 из 275, досталось шиитскому блоку «Объединенный иракский альянс» (ОИА). 77 мест получили различные курдские партии, 40 -блок Айада Аллауи, а остальные депутатские кресла были поделены представителями суннитских и христианских мень-шинств3. 6 апреля парламент избрал так называемый Президентский совет, состоящий из трех членов. Президентом страны стал лидер Патриотического союза Курдистана Джалал Талабани, а вице-президентами - суннит Гази ал-Йавар и шиит ‘ Адил (‘Адель) ‘ Абд ал-Махди, занимавший пост министра финансов в переходном правительстве. Этот триумвират назвал имя премьер-министра - лидера ОИА Ибрахима Джа’фари.

В истории независимого Ирака курд Джалал Талабани (род. в 1933) стал первым неарабом на посту президента

1 Цит. по: Сажин В.И. Иран и шииты в Ираке.

2 Там же.

3 Шелест А. О новом руководстве Ирака - http://www.iimes.ru.

337

Национальный и религиозный факторы в противостоянии Ирана и Ирака

страны. Несмотря на то что по существующему сейчас раскладу политических сил пост президента во многом является протокольной должностью (вся исполнительная власть сосредоточена в руках премьер-министра), популярность этого авторитетного курдского политика может сделать статус поста президента более значимым. Талабани в своих заявлениях подчеркивает, что новое политическое руководство Ирака будет работать, основываясь на принципах демократии и соблюдении прав человека. Он декларирует братство всех граждан страны, шиитов и суннитов: «Мы должны продолжать диалог, - заявил президент во время инаугурации, - чтобы наши братья арабы-сунниты поняли: терроризм - это большое препятствие на пути к стабильности»1.

Новый премьер-министр Ирака, 58-летний врач по образованию Ибрахим Джа’фари, является лидером шиитской партии «Да’ ва» («Призыв») и долгое время возглавлял борьбу различных группировок против режима Саддама Хусейна. Около 20 лет провел в эмиграции. После оккупации занимал пост вице-президента во временном руководстве, на котором обрел популярность своей сдержанной политикой. Он считает, что все граждане страны, независимо от их религиозной или этнической принадлежности, должны мирно уживаться вместе. Джа’фари готов предоставить курдам некоторые права автономии в составе целостного государства. Как умеренный лидер шиитской партии, он видит в исламе единственную основу, на которой должно базироваться иракское законодательство. По мнению ряда аналитиков, в своей деятельности Джа’фари опирается на обширные контакты с иранским руководством1 2.

1 Цит. по: Шелест А. Указ. соч.

2 Там же.

338

Крах багдадского диктатора и реакция Тегерана: без «шока и трепета»

По представлению Ибрахима Джа’фари Национальная ассамблея в два захода (28 апреля и 8 мая 2005 г.) утвердила состав нового правительства Ирака. Ключевые должности в нем заняли три вице-премьера - курд Роуш (Равш) Шавайе, шиит Ахмад Чалаби и суннит ‘Абид Мутлак ал-Джубури. Портфели в основных министерствах получили: курд Хоший-ар Забари (иностранных дел), суннит Са’адун ал-Дулайми (обороны), шиит Байан Джабр (внутренних дел), шиит ‘Али ‘Абд ал-Амир Аллауи (финансов), шиит Ибрахим Бахр ал-‘Улум (нефти). Из 36 министерских портфелей 6 было предоставлено женщинам. Характерно, что в новом правительстве сунниты получили большее количество министерств, чем составляет их пропорция в Национальном собрании1.

Новым важным рубежом в постсаддамовском Ираке стал август 2005 г., когда был представлен проект новой кон -ституции страны. Этот документ зафиксировал объединение представителей всех наций и религиозных конфессий в единый иракский народ. Ислам продолжает оставаться официальной религией государства.

Создание нового государственного устройства в Ираке и вывод из страны оккупационных сил должны открыть новую страницу в истории взаимоотношений между Ираном и Ираком. Есть все основания надеяться, что эти отношения, пережив многочисленные кризисы, вновь станут дружескими и будут служить делу мира и согласия в регионе на благо народов обеих стран.

1 Шелест А. Указ. соч.

339

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Ретроспективное исследование особенностей взаимоотношений и национально-религиозной эволюции Ирана и Ирака, как составной части развития государств всего мусульманского региона, позволяет сделать ряд научных выводов, имеющих не только академическое, но и практическое значение.

1. Выявление характера идентификации каждым индивидуумом своей принадлежности к той или иной национальной и религиозной общности представляет собой весьма сложную проблему. Очевидно, что гносеологически национальный и религиозный феномены имеют различную основу. Нация (этнос) представляет собой конечный совокупный «материальный» продукт неких исходных родоплеменных кровнородственных связей. Религия же выступает в качестве высшей формы особого духовного мировосприятия, основанного на вере в Бога (или богов), и напрямую не связана с кровным родством.

Предпринятый анализ позволяет нам констатировать, что в историческом плане мировые религии откровений способствовали укреплению различных этносов-наций, ибо духовное единение, как ни что другое, теснее сплачивает людей. В то же время прогресс народов, как правило, сопровождаемый развитием тех или иных новых вероучений, всегда

340

Заключение

был обусловлен наличием жестких однополюсных коррелирующих связей. Так, в ранней «империи ислама» каждый перс получал возможность стать мусульманином, но он не мог стать арабом, довольствуясь положением маулы («клиента» того или иного арабского племени). Другими словами, если оперировать социологическими терминами, «религиозное» представляет собой открытую систему, а «национальное» - закрытую.

2. Каждая из религий откровений своим появлением, как правило, обязана представителю (или представителям) какого-то одного «избранного» народа-этноса. Все без исключения пророки и посланники первые свои проповеди адресовали соплеменникам. Вот почему подавляющее большинство базовых религиозных догматов, моральные, этические и правовые нормы, зафиксированные в различных Священных текстах и писаниях, отражают бытие и мировоззрение того или иного народа. Однако уже на ранних этапах религиозной экспансии большинство вероучений обретает полиэтнический (а некоторые из них - мировой) характер. Религии отрываются от своих «национальных» корней, все больше насыщаясь чертами «космополитизма».

С течением времени внешние границы распространения религий могли значительно отдаляться от абриса «национальных» ойкумен. Так, ислам благодаря процессам миграции идей и людей вытеснил индуизм распространился на островах Индонезии (XIII в.) и образовал там самую многочисленную к настоящему времени (около 150 млн. человек) «национальную» мусульманскую общину в мире. А христианство (в обличии католицизма) в XVI в. на плечах испанских мореходов и колонистов проникло, вытеснив ислам, в среду далеких филиппинских народов (висайя, тагалов, илоков и др.). Популярным теперь стал и обратный процесс, когда интерес к религиознофилософской мысли Востока или тяга к богоискательству во-

341

Заключение

влекает массы людей в паломничества к «святым местам», способствуя появлению таких причудливых национальнорелигиозных симбиозов, как, например, финны-кришнаиты.

В настоящее время вряд ли существует в мире народ, все представители которого исповедуют одну и ту же религию. Поэтому в общем плане споры о том, является ли религия одним из признаков современной нации, нам представляются схоластичными. Убежденность в богоизбранности какого-либо народа может, конечно, тешить тщеславие некоторых его представителей, но при этом лишь искажает сложившуюся картину, когда обыденным явлением стало существование как многоконфессиональных наций-государств, так и мировых (по сути - полиэтнических) религий.

3. Генезис и последующее историческое развитие исламского мира в периоды Средневековья и Нового времени свидетельствуют о том, что чувство национальной принадлежности не являлось довлеющим в миропонимании мусульманских народов. Господствующей идеологической надстройкой был ислам, и именно он до второй половины XIX в. определял формы национально-культурной лояльности людей. Мусульмане, будь то арабы или иранцы, считали себя в большей мере подвластными унаследовавшим халифат османским султанам, чем подданными «своих» государств или представителями «собственных» этносов. Что же касается идеологий национализма, панисламизма и панарабизма, то они, как уже справедливо отмечалось, «появились только на заднем плане национального движения как утверждение солидарности, необходимой между народами, связанными одной судьбой»1. Несмотря на то что идеи исламской солидарности и вероисповедного единства по времени предшество-

1 Duchet M. Islam et progres // Nouvelle critique. P., 1957. a. 9. -N 85. - P. 52.

342

Заключение

вали появлению националистических концепций, в борьбу за суверенитет мусульманские общества в XX в. вступили под лозунгами достижения прежде всего национально-государственной независимости, а не упрочения религиозной общины, уммы. Идеологи раннего арабского национализма были готовы к восприятию ислама как религиозно-культурного феномена, но выступали против фундаменталистских устремлений, направленных на создание такой консолидированной уммы, которая была бы безразлична национальной принадлежности составляющих ее мусульман.

4. Тяжелый удар по исламской солидарности в Новейшей истории был нанесен тогда, когда султан Мехмет V Решад (1909-1918), будучи халифом всех мусульман, решил добиться от них присоединения к Турции в ее намерении развернуть вооруженное сопротивление войскам Антанты. Эти призывы «повелителя правоверных» повисли в воздухе, и в итоге идеи «панисламизма» подверглись жестокому испытанию, когда мусульмане оказались по разную сторону окопов в годы Первой мировой войны. Провалом завершилась и попытка реализации главной цели арабского националистического движения - создания независимого централизованного арабского государства. Идея конфедерации в составе территорий Аравийского полуострова, Леванта и Ирака не была осуществлена, более того -мандатная система 1920 г. расчленила эту часть арабского мира на ряд зависимых государств, каждое из которых начало собственную борьбу за суверенитет.

5. Конвергенция ислама и национализма между двумя мировыми войнами во многом диктовалась тем, что национализм, претендовавший на роль ведущей общественнополитической силы, не имел столь тщательно разработанной основы, которой располагал ислам в качестве традиционной мировоззренческой идеологии. Вот почему большинство националистов мусульманского мира видели в исламе сущност-

343

Заключение

ный элемент национализма и утверждали, что мусульманские идеалы составляют фундаментальную ценность арабизма и могут служить инструментом политической власти и внешней политики. Несмотря на то что представители «светского крыла» мусульманских идеологов (такие, как Саты’ ал-Хусри) продолжали доказывать, что только национализм, а не ислам может стать основной движущей силой развивающихся обществ, некоторые прагматичные государственные деятели предпочли компромиссное решение и остановили свой выбор на создании условий для сохранения ислама в частной сфере жизни. По такому пути пошли реформы Кемаля Ататюрка и Реза-шаха Пехлеви (1920-1930-е годы), а позднее - «белая революция» Мохаммеда Реза Пехлеви и «социалистические» преобразования иракских баасистов. В условиях исламского мира это вело к зыбкому равновесию между национализмом и религией в рамках государственно-политической структуры.

6. Создание в соответствии с решениями конференции в Сан-Ремо (1920) Иракского государства и обретение им политического суверенитета (1932) и совпавший с этими событиями по времени приход к власти в Иране династии Пехлеви реанимировали некоторые из давних, главным образом, периода мусульманской экспансии, арабо-иранских разногласий и добавили в их палитру соответствующие духу времени новые оттенки. Ими стали и притязания монархий обеих стран на региональное лидерство, и борьба за контроль над месторождениями нефти, каналами и рынками ее сбыта, и конкурентная борьба за подобающее место в глобальной системе международных отношений вообще и в мусульманском регионе в частности. Пополнив этим багажом ворох некоторых старых проблем, правящие элиты обеих стран в середине прошлого века приступили к разработке стратегий путей развития, отвечающих, по их взглядам, необходимым требова-

344

Заключение

ниям современности, национальным потребностям и социальным ожиданиям собственных народов.

7. В Ираке вслед за свержением короля Фейсала II (1958) последовало уничтожение некоторых старых политических институтов, значительное ограничение влияния крупной национальной буржуазии и иностранных монополий, а также феодальных и полуфеодальных кругов. Эти акты объективно создали условия для выдвижения в авангард борьбы за демократические преобразования и национальное освобождение мелкобуржуазных слоев, ставших выразителями общенациональных интересов. Однако изучение событий 60-х годов и их последствий заставляет усомниться в том, что этот потенциал был использован с должной эффективностью. В течение первого десятилетия после своего прихода к власти исповедовавшие идеалы панарабизма иракские баасисты так и не смогли разрешить социально-экономические проблемы, национальный и религиозный вопросы. Последовавшие политические потрясения и пертурбации, предопределившие перевес сил в пользу умеренного крыла партии «Баас», привели к власти революционных демократов (1968). Но и они так и не смогли понять, что привнесенные в традиционную исламскую среду, на историческую родину шиизма идеи «арабского социалистического возрождения» не могут соответствовать ожиданиям народов Ирака. И дело здесь не в идеологических изъянах или концептуальных недостатках теории «арабского социализма», а в том, что светские эгалитаристские политические программы абсолютно не соответствовали менталитету большей части населения страны.

Анализ событий, охвативших Иракскую Республику в последнее двадцатилетие XX в., показывает, что поиски левацкого по сути «арабского пути» к социализму баасистских лидеров от Касема до Саддама выглядели лишь как амбициозные попытки продемонстрировать остальному миру свои

345

Заключение

способности адекватно отвечать на вызовы времени. Приняв со временем карикатурный вид, «социалистические преобразования» дискредитировали заложенные в них основополагающие идеи и были обречены на фиаско.

8. Ход и итоги «белой революции» 1962-1978 гг. свидетельствуют, что реформы Мохаммеда Реза Пехлеви, призванные ускоренными темпами модернизировать Иран по западным образцам, разверзли пропасть между «верхами» иранского общества, с одной стороны, и его «низами» - с другой. Угрожающе быстрое и неподконтрольное изменение условий жизни, наступление «чужого», «импортированного», навязываемого извне и разлагающего «свое» вызывало отторжение не только среди этнических иранцев, но и населения национальных окраин, видевших в «вестернизации» посягательство на свою этнонациональную самобытность.

Развернувшееся в 60-70-е годы антимонархическое движение в Иране одну из главных своих задач видело в том, чтобы возвести барьер на пути внедрения инородных элементов в устоявшиеся традиционные условия жизни и быта иранского общества. Вместе с тем исламская революция 1978-1979 гг. в Иране выявила также некоторые новые черты в соотношении традиционализма и модернизации. Многие исследователи, сосредоточив свое внимание на антиамериканской составляющей внешнеполитического курса шиитских лидеров, прошли мимо того очевидного факта, что движение за национальную самобытность здесь вышло за рамки классического «антифоринизма» и в значительной степени эволюционировало в сторону борьбы за построение идеального исламского государства в отдельно взятой стране. В Иране речь шла не об обычном народном мятеже против власти тирании и внешнего влияния: в стране потерпели крах не только концепция насильственной «американизации», но и,

346

Заключение

что особенно важно, связанная с ней «западная модель» социального развития мусульманского общества.

9. Опыт исторического развития стран мусульманского Востока со всей определенностью показал, что его логика и дальнейшая направленность не могут быть поняты в полном объеме, если подходить к ним, используя исключительно «западный» научно-методологический инструментарий познания хода исторического процесса. Позитивистская концепция «трех стадий» эволюции человечества О. Конта, метафизическая теория «круговорота цивилизаций» А. Тойнби или диалектико-материалистическое учение о смене общественноэкономических формаций К. Маркса каждая сама по себе рисуют нам неполные идеализированные картины того, как могла бы выглядеть история развития человечества, но в то же время далеки от выявления всех ее имманентных закономерностей. В реальном процессе исторического развития, на тех или иных его этапах, возможны, конечно, совпадения с теоретическими выкладками «классиков», однако в целом живая история восточных обществ до сих пор продолжает давать нам примеры модификаций, никак не укладывающиеся в распространенные научные клише. Даже на этом фоне, как уже справедливо отмечалось, концептуальные исследования перспективных путей развития Азии, предпринятые значительной частью советских историков, предстают менее содержательными и глубокими, чем труды их российских предшественников1.

1 Овсянников В.И. Восток в системе ценностей общественнополитических кругов России середины XIX в. // Избранные историографические произведения. М.: Изд. журнала «Социально-гуманитарные знания» РИЦ «Альфа» МГОПУ. - С. 208. См. также: Овсянников В.И. Проблемы Востока и общественно-политическая мысль России (середина XIX в.). М.: Наука, 1989. Он же. Восток в общественно-политической мысли России (Научно-аналитический обзор). М.: ИНИОН АН СССР, 1990.

347

Заключение

Характер освободительных движений, как представляется, следует определять исходя из объективно выраженных национальных интересов, а не из обличия внешних врагов или союзников. Во времена «холодной войны» и противостояния двух военно-политических блоков считалось, что поддержка теми или иными мусульманскими государствами капиталистического или социалистического пути развития является идеологически выдержанным гарантом выполнения ими союзнических обязательств. После распада СССР оказалось, что принимавшаяся за искреннюю «блоковая» приверженность исламских государств была мифом. На деле каждое из них всегда руководствовалось прежде всего собственными (зачастую облеченными, по сути, в религиозную форму) национально-государственными интересами.

Практика показала, что народы, исповедующие ислам, никогда полностью не идентифицировали себя с представителями «чуждого» им немусульманского мира. Для них единая вера все еще остается большим приоритетом, чем национальная или социальная (в «западном» их понимании) принадлежность. Отсюда, по нашему мнению, следует вывод, что двустороннее сотрудничество современной России с каким-либо государством мусульманского мира будет более прочным и перспективным, если оно не будет строиться на ущемлении интересов других исламских стран. Во всем этом можно убедиться, анализируя ход событий в ближневосточном регионе за последние четверть века.

10. Совпавшие по времени падение шахского режима в Иране и приход к единоличной власти в Ираке Саддама Ху -сейна донельзя обострили борьбу за региональное лидерство и усилили концептуальные разногласия сторон в вопросе о путях дальнейшего развития современных мусульманских государств. Проведенный анализ позволяет сделать заключение, что столкновение государственно-политических, эконо-

348

Заключение

мических и национально-религиозных интересов исламского Ирана и республиканского Ирака оказалось неизбежным. Однако то, что оно вылилось в конечном счете в банальное стремление одним махом покончить с ненавистным врагом, нанеся ему поражение либо в результате подрывной деятельности, на что уповали в Тегеране, либо в ходе «маленькой победоносной войны», на что рассчитывал Багдад, в полной мере остается на совести правящих элит обеих стран.

Развязав войну с Ираном, Саддам Хусейн совершил по крайней мере три стратегических просчета - военный, национально-религиозный и политический.

Во-первых, он полагал, что ослабленная чистками «монархистов» иранская армия будет не в состоянии эффективно противостоять иракскому вторжению и Ирак сможет в короткий срок нанести унизительное поражение Ирану. Поражение, которое, как он надеялся, повлечет за собой свержение Хомей-ни, повысит престиж самого Саддама в глазах всех арабов и выдвинет его в безоговорочные лидеры арабского мира.

Во-вторых, президент Ирака очень рассчитывал на то, что арабское население Хузистана выступит против центральной власти. События опровергли эти расчеты. Арабы Хузистана не восстали против Хомейни, напротив, иностранное вмешательство укрепило патриотический настрой масс, и все иранские народы объединились вокруг шиитских лидеров перед лицом внешней угрозы.

В-третьих, агрессивные устремления Ирака в целом не получили поддержки у «братьев-арабов» других стран региона.

11. Анализ последствий развязанных Ираком боевых действий с Ираном показал, что в ходе войны произошли значительные изменения как во внешнеполитических устремлениях лидеров шиитской революции, так и в идеологических установках иракского регионального руководства партии «Баас». Если перед войной Исламская Республика Иран

349

Заключение

практически находилась в изоляции на международной арене и в конфронтации с рядом ведущих мусульманских стран, то по мере ужесточения ирано-иракской войны ситуация изменилась, и Тегеран смягчил свою позицию в вопросе «экспорта» исламской революции. Вместе с тем обнажились и противоречия в арабо-мусульманском мире. Ни одна из арабских стран не откликнулась на призыв Иордании оказать помощь Ираку. Более того, некоторые из них вообще выступили на стороне Ирана. «Долг арабов заключается в том, - заявлял ливийский лидер Муаммар Каддафи, - чтобы плечом к плечу бороться вместе с мусульманами Ирана»1. Антииракская позиция Сирии доходила порой до того, что телевидение Дамаска называло Саддама Хусейна «сумасшедшим фашистом», ведущим войну в интересах США.

Помимо застарелого конфликта между двумя «центрами баасизма» такое отношение в Ираку, по нашему мнению, объясняется еще и тем, что Сирия, по существу, была оставлена одна на поле конфронтации с Израилем, и чем дольше продолжалась ирано-иракская война, тем больше внимание арабского мира отвлекалось в сторону Залива. Эту позицию Сирии разделял ее союзник по многим международным вопросам - Ливия, и дело дошло до того, что 11 октября 1980 г. Ирак разорвал дипломатические отношения с этими странами. «Прохладным» можно было назвать отношение к иракскому руководству и проводимой им политике и со стороны Алжира. В итоге Иран, по некоторым подсчетам, получал больше оружия из стран арабского мира, в первую очередь, из Ливии и Алжира, чем Ирак .

Следует согласиться с высказывавшимся мнением, что с появлением политических, экономических и социальных 1 2

1 Цит. по: Iran - Iraq: Guerra, politica, sociedad. - P. 158.

2 Hunseler P. Op. cit. - S. 105.

350

Заключение

проблем, порожденных войной, «иракская революция приняла более компромиссный характер»1. Ирак оказался в зависимости от политической и финансовой помощи именно тех стран, которые еще совсем недавно причислялись им к стану «реакционных марионеточных государств, служащих базой американского империализма». По некоторым подсчетам, Саудовская Аравия и эмираты Персидского залива за первые

четыре года войны оказали Ираку финансовую помощь в

2

размере 40 млрд. долл.

12. Исламская революция в Иране, впервые за последние несколько сот лет всколыхнувшая политическое и социальное самосознание всех мусульман, реанимировала некоторые из оставшихся, казалось бы, в прошлом проблем. В частности, она привела к усилению противостояния арабских и иранских народов, суннитов и шиитов. Попытки Ирана «экспортировать» опыт исламской революции сильно раздражали большинство арабских лидеров. Несмотря на то что некоторые из них приветствовали бы победу Ирана в войне с Ираком, они вовсе не хотели жить в стране с государственным правлением иранского образца. В частности, король Марокко Хасан II обвинял шиитских лидеров в навязывании мусульманам «еретических новшеств» и введении в ислам института духовенства1 2 3.

Все это, по нашему мнению, говорит о том, что проблема единства государств современного исламского мира продолжает оставаться открытой. На разных этапах развития характер проявления противоречий был различным. Если говорить об арабо-иранских разногласиях, то в последнее двадцатилетие прошлого века они проявили себя не столько в идео-

1 Ismail T.Y., Ismail J.S. Op. cit. - P. 29.

2 Ibid. - P. 30.

3 Cim: Kramer M. Op. cit.

351

Заключение

логической сфере (боязнь усиления влияния шиитской доктрины), сколько в характере региональной политики мусульманских стран, каждая из которых строила свои взаимоотношения с внешним миром, исходя из собственных национально-государственных интересов. Следует особо отметить беспочвенность надежд Ирана на помощь со стороны иракских шиитов, которые, по расчетам тегеранских стратегов, должны были выступить в качестве его основного союзника в борьбе против «неверного предательского режима “Баас”».

13. При первых преемниках айатоллы Хомейни в среде иранской религиозно-политической элиты возобладали прагматичные взгляды на сложившийся миропорядок. Страны «мирового империализма» стали рассматриваться в первую очередь как политические и доктринальные соперники, а объекты «экспорта» исламской революции были ограничены странами мусульманского мира. Такая национально-государственная стратегия, на наш взгляд, базировалась на определенном рациональном расчете. В условиях отсутствия непосредственных внешних угроз со стороны Запада руководство Ирана сосредоточило большее внимание на разрешении региональных проблем. Поэтому неудивительно, что послевоенный Ирак продолжал восприниматься в Тегеране в качестве самого опасного и агрессивно настроенного противника.

Со своей стороны, багдадский диктатор, не питая особых иллюзий по поводу последствий нового военного столкновения с Ираном, был не прочь вновь продемонстрировать силу в отношении более слабого соперника. Скорее всего, свою внешнюю политику в этот период Саддам Хусейн строил в надежде на поддержку его агрессивных устремлений со стороны «сочувствовавших» Ираку арабских стран и с расчетом на политико-экономические разногласия государств западного мира. Однако вторжение Ирака в Кувейт и последовавшая вслед за этим операция «Буря в пустыне» (1991)

352

Заключение

окончательно противопоставили баасистский режим не только по отношению к Западу, но и к соседним «братьям-арабам». Своими непродуманными агрессивными действиями Саддам сам обрек собственную страну на практически полную изоляцию и на вторжение коалиционных сил.

14. Вторжение США и их союзников в Ирак поставило иранскую дипломатию перед сложным выбором необходимого вектора внешнеполитической стратегии. Предпочтение было отдано политике активного нейтралитета, предполагавшей невмешательство в военные дела, прямую поддержку иракских антиоккупационных сил, противодействие экспансии стран Запада, требование вывода иностранных вооруженных сил из Ирака и предоставления народу этой страны возможности самостоятельно решать свою судьбу. Эти цели, с одной стороны, совпадали с интересами самого иракского народа, а с другой -предоставляли иранской стороне возможность рассчитывать на весомые политические дивиденды. И они были получены: ни представители иракской светской политической элиты, ни лидеры религиозных течений и организаций не могли не прислушиваться к голосу Тегерана. Однако вопрос о будущем устройстве Ирака решался не в столице Ирана, а в Вашингтоне, интересы которого требовали преодоления баасистского наследия «демократическим путем».

Итоги всеобщих выборов, приведших к власти коалиционное руководство в Ираке (2005), и грядущий неизменный вывод из страны оккупационных войск не должны привести к распаду государства по национально-религиозному принципу. Избрание тогда президентом страны прагматичного политика Джалала Талабани заметно улучшило арабокурдские отношения. Есть основания считать, что в сложившихся условиях лидеры курдских освободительных движений пока не будут настаивать на идее создания независимого Иракского Курдистана. Их программные установки, скорее

353

Заключение

всего, будут концентрироваться на задаче обеспечения автономных прав курдского народа в рамках унитарного или в идеале федеративного и демократического Ирака.

15. Анализ внутриполитической ситуации в постсадда-мовском Ираке позволяет утверждать, что главной угрозой стабилизации остается опасность перерастания процесса «дебаасизации» в антисуннитские гонения. Попытки реализации подобных действий неизбежно приведут к осложнению взаимоотношений Ирака не только с арабским, но и со всем мусульманским миром. Вместе с тем пока главным фигурантом в иракских делах будут оставаться подверженные антииранскому синдрому Соединенные Штаты, они вряд ли допустят безоговорочного превалирования в политическом истеблишменте Багдада сил шито-курдской коалиции. Ситуационный анализ убеждает, что выдвижение на ведущие роли представителей шиитского большинства населения Ирака благосклонно воспринимается в Тегеране. Хотя там опасаются роста сепаратистских настроений среди иранских курдов, которые могут с оглядкой на пример своих собратьев по ту сторону границы потребовать расширения собственных прав на автономию. Как свидетельствуют сообщения СМИ, аналогичную настороженность в отношении развития событий в Ираке проявляют и правительства в Турции и Сирии.

Со всей очевидностью можно считать, что только реализация программ создания целостного независимого демократического Ирака, в котором будут соблюдаться гражданские права и обеспечиваться свобода вероисповеданий для всех наций и этнических меньшинств, может положить начало новому этапу в истории его отношений с соседними странами на благо всех народов Ближнего и Среднего Востока.

16. Анализ поставленных в работе проблем убеждает в том, что истинная причина сложившегося в XX в. противостояния «христианской» и «исламской» цивилизаций заключа-

354

Заключение

ется не в борьбе за религиозную исключительность, не в противоречиях между бедным «отсталым» Югом и богатым преуспевающим Севером, а тем более не в «классовой ненависти» населения освободившихся стран к гражданам бывших метрополий. Это - объективный и пока не разрешенный межформационный конфликт двух систем: подверженного глобализации индустриального общества и склонной к изоляции синкретичной «империи ислама». Мусульманский мир, несомненно, специфичен, но он не может быть вечно обособленным и самодостаточным. Поэтому в ближайшей перспективе будут неизбежны и «комфортный» для обеих сторон социокультурный гомеостаз народов мусульманского Востока к внешнему миру, и реализация адекватных «ответов» исламских стран на грядущие «вызовы времени». Эти процессы будут протекать в сложных условиях. Поиск путей к ненасильственному миру пока отягощен столкновением интересов, с одной стороны, апологетов концепции «цивилизаторской» миссии Запада, а с другой - проводников экстремистских идей расширения границ пассионарной «империи ислама».

Мировое сообщество не сможет избежать универсальных путей развития человеческой цивилизации. Всемирный прогресс в дальнейшем, скорее всего, будет предполагать движение по пути технотронной эволюции, естественное стирание межгосударственных границ и как следствие - нивелирование национальных различий, взаимообогащение мировых культур, конституирование общепризнанных демократических принципов, вытеснение религии из политической сферы в частную жизнь. Именно таким, лишь в некоторых чертах, представляется магистральный путь к будущему гомогенному постиндустриальному миропорядку, будь он капиталистическим, коммунистическим, конвергентным или каким-либо иным.

декабрь 2005 г.

355

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

‘Аббас I (Шах ‘Аббас I) Сефевид 71 Ал-‘Аббас ибн ‘Абд ал-Мутталиб 58, 59, 64

‘Абд ал-Азиз Окайли 174 ‘Абд ал-Касим 120 ‘Абд ал-Керим Касем 162-167, 172, 179, 264, 299, 345

‘Абд ал-Маджид I Османлы312, 313 ‘Абд ал-Маджид ал-Хо ’и 335 ‘Абд ал-Малик ибн Марван 56 ‘Абд ал-Мохсен ал-Хакани 317 ‘Абд ал-Мутталиб 15 ‘Абд ар-Раззак ан-Найеф 174, 175 ‘Абд ар-Разик (‘Абдурразик), ‘Али 89, 90, 94

‘Абд ар-Рахман ‘Ареф 172-175, 180, 266

‘Абд ар-Рахман ал-Баззаз 112, 172, 301

‘Абд ар-Рахман Да’уд 174, 175 ‘Абд ар-Рахман ибн ‘Ауф 13, 14 ‘Абд ас-Салам ‘Ареф 162-165, 167172, 180, 266

‘Абд ал-Хамид аз-Захрави 86 ‘Абдаллах ибн ал-‘Аббас 26 ‘Абдаллах ибн Мас’уд 42

‘ Абдаллах ибн Мухаммад ибн ал-Ханафийа 59

‘Абдаллах ибн ал-Хусейн 132 ‘Абдаллах Йусуф ‘Али 32 Абдо (Абду), Мухаммад 79, 85, 86 ‘Абдул Иллах 150, 151, 162, 163 Абдуллаев М.А. 22 ‘Абид Мутлак ал-Джубури 339 Абу Бакр ас-Сиддик 14, 48, 49 Абу Зарр ал-Гиффари 14 Абу-л-Калам Азад 103 Абу Мус’аб аз-Заркауи (Ахмад ал-Халалайх) 335, 336 Абу Нувас 61, 64 Абу Сахл ибн ан-Наубахт 61 Абу Суфйан 16 Абу Талиб 15

Абу ‘Убайда ибн ал-Джаррах 13, 14 Абу ‘Убайдаллах Му’авийа 63 Авксентьев А.В. 22, 30, 38 Авраам (Ибрахим) 34 Агаев С. Л. 189

Ага-Мухаммад-шах Каджар 71

Аджами, Фуад 114

‘Адил (‘Адель) ‘Абд ал-Махди 337

‘Аднан Хусейн 186

Адуд ад-даула, Фана-Хосров 67

356

Адурфарнаг Фарогзадан 65 Азад ал-Мулк Каджар 128 Азиз Мухаммад 181 Азури, Наджиб 89 Азхари, Голям Реза 208, 217 Айад Аллауи (Алави) 336, 337 Айн ад-даула 125, 126 Алам А. 161, 188 ‘Але-Ахмад, Джелал 204 Александр Македонский 47, 309 ‘Али ‘Абд ал-Амир Аллауи (Алави) 339

‘Али Асгар ибн ал-Хусейн 57 ‘Али ибн Аби Талиб 14, 55, 56, 59, 63, 66, 121, 203, 237, 292 ‘Али ибн ал-Хусейн 132 ‘Али Рида-паша 311 ‘Али Салех ас-Са’ади 167-169 ‘Али ас-Систани 330, 334 ‘Али-хан Шафик 102 Алиев С.М. 201 Алленби Э. 132

Ал-Амин, Мухаммад ибн Харун ар-Рашид ‘Аббасид 65 Амини, ‘Али 188 ‘Аммар ибн Йасир 14 Амузгар, Джамшид 197, 208, 210 Анас ибн ал-Малик 18 Ансари, Хамид 206 Ансари, Хушанг 197 Арам, ‘Аббас 266 Арафат, Ясер 111 ‘Ареф ‘Абд ар-Раззак 172

Арсузи, Заки 104 АруриН. 83, 100 Асад, Хафез 112, 258, 259 Ататюрк, Мустафа Кемаль 95, 96, 146, 147, 149, 344

Ал-Афгани, Джамал ад-дин 79, 8588, 117

Афляк, Мишель 104-106, 280 Ахмад Дар, Башир 103 Ахмад Хасан ал-Бакр 168, 169, 171, 175, 176, 178, 180, 186, 269, 270, 273, 277, 301 Ахмад Чалаби 336, 339 Ахмад-шах Каджар 128, 139, 140 Ахура-Мазда 54 Аширов Н. 39

Баб, ‘Али Мухаммад 120-122 Ал-Багдади 87

Базарган, Мехди 196, 204, 206, 215, 219, 220, 222, 223, 225, 227 Байан Джабр 339 Байрамсахатов Н. 22, 29, 38, 41 Бакр Сидки 149

Банисадр, Абольхасан 209, 225, 226, 228, 229, 243, 285, 286, 305-307, 320

Ал-Банна, Хасан 89, 96-99, 100 Барзанджи, Махмуд 298 Ал-Барзани, Ахмед 298 Ал-Барзани, Мустафа 298, 299, 301 Бартольд В.В. 55, 58, 68, 74 Бахери, Мохаммед 197

357

Бахонар, Мохаммед Джавад 227,228 Бахтияр, Тимур 270 Бахтияр, Шапур (Шахпур) 208, 215, 217-220

Башир ан-Наджафи 330 Бегин, Менахем 276 Бен Белла, Ахмад 110 Беннаби, Малек 89 Бехбехани 127

Бехешти, Мохаммед 216, 221, 223, 227, 228

Билал ибн Рабах 14, 16

Ал-Бируни, Абу Райхан Мухаммад 56

Бумедьен, Хуари 272

Буссе Г. 62

Ал-Бухари 17

Буш Дж. 332

Вагабов М.В. 27

Ал-Валид I ибн ‘Абд ал-Малик 56, 57

Вальдхайм, Курт 292, 320

Вафси Тахер 163

Вахши ибн Харб 16

Вильгельм II 129, 137

Вильсон А.Т. 133

Воль Дж. 83

Вольфсон М. 85

Гаджиев С.М. 30 Ал-Газали, Мухйи ад-дин 87 Газан-хан, Махмуд 71 Гази I ибн Фейсал 148-151 Гази ал-Йавар 336, 337

Ганди, Махатма 101 Гафуров А.Г. 38 Геббельс Й. 147 Георгий (Ал-Мукаукис) 16 Гёкалп (Гёк Алп), зияя 87 Гитлер А. 141, 147 Готбзаде, Садек 209, 227, 230, 231, 286, 288, 322 Грэхэм Р. 146, 194 Грюнебаум Г.Э. фон 29 Грязневич П.А. 15

Джалал Талабани 337, 338, 353 Джамал ал-Мадфа’и 149 Джа’фар ибн Йахйа 61 Джа’фар-паша ал-Аскари 134 Джаханшах (Салафа) 57 Дженсен Дж. 115

Джинна, Мухаммад ‘Али 80, 101, 102 Джувайрийа (Барра) бинт ал-Харис 16

Еремеев Д.Е. 22, 25, 28

Зайд ибн ал-Хариса (ибн

Мухаммад) 16

Заратуштра (Зороастр) 54, 145, 200, 207

Зартман У 82, 116 Захеди, Фазлолла 160 Зийа ад-дин, Сейид 139 Зия уль-Хак 238 Зонис М. 193, 197 Зороастр, см. Заратуштра

358

Аз-Зубайр ибн ал-‘Аввам 13, 14

Иаков (Йакуб) 37 Ибн Джама’а 87

Ибн Таймийа, Ахмад ибн ‘Абд ал-Халим 82 Ибн Са’уд 133, 134 Ибн Халдун, ‘Абд ар-Рахман ибн Мухаммад 78

Ибн Хишам, ‘Абд ал-Малик 31, 40 Ибрахим Бахр ал-‘Улум 339 Ибрахим Джа’фари 337-339 Ибрахим ибн Мухаммад 16 Игнатенко А. А. 331 Извольский А.П. 129 Иззат Мустафа 186 Измаил (Исма’ил) 34 Иисус Христос 34 Икбал, Мухаммад 77, 79, 80, 90, 102 Инайатолла-хан, Самиро 135 Иоанн Павел II 330 Исаак (Исхак) 34

Исма’ил I (Шах Исма’ил I) Сефевид 70, 71, 201, 310 Исма’ ил ибн Аби Сахл 61

Йазди, Ибрахим 209 Йазид I ибн Му’авийа Суфйанид 125, 206

Йассеб ибн Хаза’ал 318 Йахйа ал-Мутаваккил Хамидадди-нид 133

Йахйа ибн Масавайх 65

Йахйа ибн Халид 61 Йездигерд III Сасанид 46, 57, 200 Йусеф-хан 315

Ал-Кавакиби, ‘Абд ар-Рахман 79, 85, 89

Каддафи, Муаммар 110, 350 Ал-Ка’им, ‘Аббасид 67 Карим-хан Зенд, Мухаммад 70, 311 Картер Дж. 206, 207, 224, 225 Касемлу А. 306 Кастро Ф. 238, 292 Кашани, Абу-л-Касем 157 Кермани, Мирза Реза 124 Кир II Ахеменид 200 Климович Л.И. 25, 28, 29, 36, 37 Кокс П. 134 Конт О. 347

Крачковский И.Ю. 23, 25, 26, 31, 37,

39

Крывелев И. А. 22, 24, 28, 39, 40 Кусай Хусейн 328 Ал-Куфи, Абу Йусуф 50

Левин З.И. 81, 86, 93, 95, 106, 108, 116, 202 Ленин В.И. 21 Лучицкая С.И. 33 Льюис (Луис) Б. 96

Ал-Маварди 87

Мавлютов Р.Р. 22, 29, 30, 38, 41 Маздак 54

359

Макмагон Г. 131 Малик-шах I Сельджукид 71 Мальмиерка И. 238 Мамедова Н.М. 189 Ал-Ма’мун, ‘Абдаллах ибн

Харун ар-Рашид, ‘Аббасид 61, 64-66 Мани 54

Ал-Мансур, ‘Абдаллах ибн Мухаммад, ‘Аббасид 59, 60, 61, 63 Мансур, Хасан ‘Али 195 Мария (Марйам, Марийет) 16 Мария (дева Мария, Марйам) 34 Маркс К. 347 Матин-Дафтари 222 Маудуди, Абу-л-‘Ала 90, 98 Махдави-Кяни, Мохаммед Реза 229 Ал-Махди, Мухаммад ибн

‘Абдаллах, ‘Аббасид 61, 63 Махди Кубба, Мухаммад 163 Махдийе Улийа 120 Махмуд Газневи 71 Микдад ибн ал-Асвад 14 Милославская Т.П. 83 Милославский Г. В. 83 Милюков П.Н. 137 Мир Махмуд-хан 71 Мирский Г.И. 114, 135, 166, 169 Модаррес, Хасан 145, 146 Моин Шакир 104 Моисей (Муса) 33, 34 Мокри, Мухаммед 239 Монтазери 285

Мосаддык ос-Салтане (доктор

Мосаддык) 140, 160, 161, 222 Мотаххари, Мортада 202 Мофтизаде 306

Мохаммед(-шах) Реза Пехлеви 9, 143, 147, 148, 160-162, 184, 187, 188, 190, 193-198, 200, 201, 204210, 217, 218, 221,224, 263, 270, 271, 272, 302, 318, 319, 344, 346 Му’аз ибн Джабала 42 Ал-Мубаррак, Ибрахим ибн Мухаммад, ‘Аббасид 66 Муджахед-хан 315 Музаффар ад-дин-шах Каджар 124128

Музикарж Й. 110 Муктада ас-Садр 335, 336 Мурад IV Османлы 310,313 Муса ибн Йахйа 61 Мусанна ибн ал-Харис 92 Ал-Муста’сим, ‘Аббасид 67 Ал-Мутаваккил III, ‘Аббасид 71 Ал-Муфаддал ад-Дабби 63 Мухаммад, пророк 6, 12-20, 22-27, 29-31, 33-36, 39, 40, 42-45, 47, 52, 55-57, 59, 64, 66, 69, 71, 74, 94, 99, 121, 128, 137, 211, 212, 214 Мухаммад Бакр ас-Садр 230, 291 Мухаммад Бакр ал-Хаким 334, 335 Мухаммад Садик ас-Садр 335 Мухаммад Са’ид ас-Саххафа 327 Мухаммад Са’ид ал-Хаким 330

360

Мухаммад V (Мехмет V) Решад Османлы 129, 343 Мухаммад-‘Али-шах Каджар 128 Мухаммад ибн ‘Али ибн ‘Абдаллах 59 Мухаммад ибн Йахйа 61 Мухаммад ал-Хаким 291 Мухйи ад-дин аз-Зебак 317 Муша’ша’, Мухаммад 310 Муша’ша’, Мухсен 310 Мушир ул-Хак 93

Наджиб Рубаи 163 Надир-шах Афшар 71, 72, 311 Ан-Наим, Абдуллахи Ахмед 94, 95 Наполеон Бонапарт 141 Насер, Гамаль Абдель 110, 113 Насири, Не’матолла 160, 210 Наср С.Х. 90, 109

Наср ад-дин-шах Каджар 118, 121, 122, 124 Ан-Наубахт 61 Наус125

Нахшабанди, Халед 163 Неру, Джавахарлал 96, 103 Нессельроде К.В. 120 Николай II 129. 137 Никольсон 129 Никсон Р. 198

Нури Са’ид (Нури-паша ас-Са’ид) 134, 136, 162, 163 Нуфай ибн ал-Харис 18

Осман-бек Гази I 71 Оманов М.-Н.О. 25, 38

Пенроуз, Эдит 158 Пенроуз, Эрнст 158 Перес де Куэльяр 258, 327 Петерсон М. 150 Пико Ф. 131 Пиотровский М.Б. 104 Порохова В.М. 38, 41

Раджави, Мас’уд 228 Раджаи, Мохаммед ‘Али 228, 238 Раджендра Прасад 103 Райхана дочь Симеона (бинт Зайд) 16 Рамазанзаде, ‘Абдоллах 332 Рамазани Р.К. 284 Рахман, Фазлур 94 Рашид ‘Али ал-Гилани (ал-

Джилани) 136, 165 Рашид Рида, Мухаммад 79, 80, 85, 88

Реза Пехлеви 194, 218 Реза-хан, см. Реза-шах Пехлеви Реза-шах Пехлеви 70, 135, 139-149, 160, 200, 202, 295 Рейган Р. 206

Ар-Рида (Ар-Риза), ‘Али ибн Муса 66, 119

Родинсон М. 114 Роуш (Равш) Шавайе 339 Рустам Зали-Зару 237 Рустам Хайдар 134, 135

361

Рухани 286

Са’ад ибн Аби Ваккас 14, 237 Са’адун ал-Дулайми 339 Са’адун Хаммади 233, 236, 274, 327 Саблуков Г.С. 29, 37 Садат, Анвар 85, 276 Саддам Хусейн 6, 166, 169, 171, 186, 206, 209, 230-232, 234, 236, 238241, 243, 245, 246, 248-250, 253, 257, 259, 260, 261, 272, 273, 276278, 281, 282, 287, 289, 291-293, 3032, 309, 324-335, 338, 345, 349, 350, 352, 353

Ас-Садик, Джа’фар ибн

Мухаммад 127

Са’ид ‘Абд ар-Рахман ал-Гилани (ал-Джилани) 134 Са’ид ибн Зайд 14 Сайид Ахмад-хан Бахадур 79 Сайкс П. 131 Салах ад-дин Битар 104 Салех Махди Аммаш 168 Салм ибн Харун 65 Салман ал-Фариси 14, 16, 56 Салман ибн Султан 311 Самсон-хан 122

Санджаби, Карим 215, 216, 223, 227 Саттар-хан ибн ал-Хасан 128 Саты’ ал-Хусри, Мустафа 85, 93, 344

Сафийа (Софья) бинт Хуйай 16, 36

Ас-Саффах, ‘Абдаллах ибн Мухаммад, ‘Аббасид 61, 63 Сахл ибн Харун 65 Сейид Навваб Сефеви 157 Селим I Йавуз Османлы 71, 310 Сефи I, Сам-мирза 310 Симония Н. А. 167 Смит УК. 104

Солейман Мирза Искандари 156 Ас-Суйути, Джалал ад-дин 23, 25 Сулейман I Кануни Османлы 72 Сулейман II Османлы 310 Сулейман ибн Да’уд (Соломон) 211

Ат-Табари, Мухаммад ибн Джарир 62

Табатабаи, Мирза Мухаммед 123, 125

Таги-заде, Сейид Хасан 297 Таги-хан Фарахани, Мухаммед 119, 120, 202

Ат-Та’и, ‘Аббасид 67 Талегани, Махмуд 196, 206, 215, 221-223 Талиб-паша 134 Талиб Шабиб 169 Талха ибн ‘Убайдаллах 13, 14 Тальбот Г.Ф. 122

Тарик Азиз 229, 230, 235, 236, 242 Таха Йасин Рамадан327 Тахер Йахйа ат-Тикрити 169, 171, 267

Ат-Тахир ибн ал-Хусайн 65, 66

362

Тебризи 285

Тимур (Тамерлан) 71, 310 Тойнби А. 347 Трубецкой В.В. 295 Тугрил-бек 67

Удай Хусейн 330 ‘Умаййа ибн ‘Абд ал-Шамс 58 ‘Умар II ибн ‘Абд ал-Азиз 58 ‘Умар I ибн ал-Хаттаб 14, 50-52, 71, 309

Умм Айман (Барака) 16 Усама бен Ладен 335 ‘Усман ибн ал-‘Аффан 13, 14

Фавзийа 318

Ал-Фадл ибн Аби Сахл, Абу-л-‘ Аббас 61

Ал-Фадл ибн Йахйа 61 Ал-Фадл ибн Сахл 65 Фадлала-хан аз-Захиди 315 Фарах Диба 194 Фарраш-баши 120 Фарук I 318

Фатима бинт Мусса 119, 146 Фатима бинт Мухаммад 59, 66 Фахед, Йусеф Салман Йусеф 306 Фейсал II ибн Гази 151, 162, 298, 336, 345

Фейсал I ибн ал-Хусейн 130, 132135, 148

Фейсал II ас-Са’уд ибн ‘Абд ал-Азиз 117

Фильштинский И.М. 60 Фирдоуси, Абу-л-Касим Мансур 144

Хабиба бинт ‘Абдаллах ал-Ма‘мун 66

Хадж Йусиф 308 Ал-Хаджжадж ибн Йусуф 56 Хади Кашеф ал-Гата318 Хаза’ал 314, 315, 317 Хайдар ал-Ка’аби 318 Ал-Хакани, Мухаммад 319, 321 Халали, Манучехр 196 Халид ибн Бармек 61 Халид ибн ал-Валид 237 Хальхали, Садек 322 Хамза ибн ‘Абд ал-Мутталиб 16 Хаменеи, ‘Али Хосейни 216, 227, 229, 246, 332, 333 Хаммурапи 309 Ханзала Хаза’ал 319 Хардан ат-Тикрити 186, 267 Харрази, Камал 333 Харун ар-Рашид, ‘Аббасид 50, 61, 64, 5

Хасан II Филалид 351 Ал-Хасан ал-Хусейн 123 Хатами, Сейид Мохаммед 327, 331, 333, 336

Хашеми-Рафсанджани, ‘Али Акбар 216, 332

Хашим Джавад 264

363

Хекмат (Хикмат), ‘Али Асгар 113, 188

Хикмат Сулейман 149, 150 Хинд бинт ‘Утба 16 Хиро Д. 200

Ховейда, Амир ‘Аббас 191, 196, 197, 207, 273, 301, 319 Холлидей Ф.146 Хомейни, Ахмад 209 Хомейни, Рухолла ал-Мусави 9, 145, 205-216, 218-229, 241, 242, 244247, 256, 257, 260, 273, 277, 278, 283-285, 287-289, 291-294, 304, 306, 319, 320, 324, 333-335, 349, 352

Хонарманд, Манучехр 188 Хосейни, Иззедин 305, 306 Хосров I Ануширван, Сасанид 46 Хосров II Парвиз, Сасанид 46, 237 Хосров Афшар, Амир 268 Хошийар Забари 339 Хулагу-хан Чингизид 67 Ал-Хусейн, шериф Мекки 130-134

Хусейн Бен Талал 259 Ал-Хусайн ибн ‘Али ибн Аби Талиб 56, 57, 125, 237, 292

Шариати, ‘Али 203, 204, 215 Шариатмадари, Мохаммед

Казем 206, 214, 221, 222 Шариф ‘Али бен Хусейн 336 Шариф-Имами, Джа’фарт 208, 210, 217

Шарон А. 332 Шатти, Хабиб 238 Шеннуд III 330 Шеремет В.И. 262 Шидфар Б.Я. 38

Аш-Ширази, Мирза Мухаммед-Хасан 123

Щедровицкий Д.В. 22, 33

Эбади, Ширин 332 Эгбаль, Манучехр 161 ЭнаятХ. 145

364

УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ И ТОПОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ

Абадан (Хизр)

- город 208, 233, 235, 239, 244, 308, 312, 319, 321, 337

- остров 308, 312-314 ‘Аббасидский (Багдадский) халифат 58, 60-64, 66-68, 70, 7375, 188

Абу-Даби, эмират 286, 287 Абу Дулафитов государство 67 Абу-Муса, остров 235, 270,

286,292

Абу-л-Хасиб (Абу эль-Хасиб), город 257

Австро-Венгрия 91, 136 Адана, город 130 Аден

- город 130

- область 130 Азербайджан

- Иранский 119, 128, 138, 243

- провинция Халифата 61 Азия 96, 347

- Западная 47, 92

- Средняя 46, 92

- Юго-Восточная 199 Акаба, город 132 Акка 122

Аккадское царство 309 Ак-Коюнлу Государство 310 Александретта (Искендерун), город 131, 132 Александрия 59 Алеппо (Халеб), город 131, 132 Алжир

- город 184, 272

- Народная Демократическая Республика 272,326, 350

‘ Алидов Государство 67 Амман, город 241 Англия, см. Великобритания ‘Арабистан, см. Хузистан Аравийский полуостров 43, 45, 92, 132, 343

Аравия 13, 15, 18, 19, 46, 49, 51,

52, 131, 132

Армения

365

- провинция Халифата 61 Афганистан 89, 129, 150, 183, 335

Африка 70, 89, 92

Ахваз 234, 235, 237-239, 252,

261, 310, 321

Багдад

- город 60, 61, 64-67, 72, 122, 124, 129, 133, 135, 150, 160, 162, 164, 165, 167, 229, 231, 232, 235, 238, 240, 246, 248, 249, 257, 258, 266, 267, 270, 273, 310, 312, 330, 337

- округ 131

Бадр, водопой 25, 27 Басра

- город 129, 234, 235, 238, 239, 244, 246-249, 255-257, 265, 270, 275, 313, 337

- округ 131, 308, 310, 311 Бангладеш, Народная Республика 104

Бахрейн

- Государство Бахрейн 251, 278, 322, 326

- архипелаг 258, 286 Бахтаран, город 235 Бейрут 230

Белуджистан, область 243 Бендер-‘Аббас, город 129, 199 Бендер-Мэшур (Бендер-Махшехр), город 319 Бендер-Хомейни, город 248

Берлин 124, 129 Берн 148

Бехемшир, река 308 Бирдженд 129 Биреджик, город 130 Ближний Восток 5, 8, 66, 70, 73, 124, 128, 158, 271, 276, 301, 354 Бостан, город 244 Британская империя 91 Буидов государство 67, 70, 310 Бушенг (Бушендж) 65 Бушир 252

Васит

- город 235

- область 232

Великобритания 124, 128-131, 133, 135, 151, 158, 206, 269, 277, 312, 314, 315, 317 Вена 95

Византийская империя 45, 46

Газали, город 232 Газик 129 Германия

- империя 91, 124, 129, 136, 137

- фашистская 141, 147, 149, 151

- Федеративная Республика 277, 330

Гилян 128, 138

Горган (Джурджан), область 67

366

Дамаск 55, 92, 104, 130-133, 259, 350

Дахок, область 303 Ал-Джазира, область 65 Джалаиридов государство 310 Джибала (Джибал) 67 Дизфуль, город 234, 235, 237, 242, 245

Дийала (Дияла), область 232, 296, 303

Дубай, эмират 286, 287 Евразия 70

Европа 96, 101. 106, 113, 118,

119, 122, 131, 335

Египет

- Арабская Республика 113, 116, 218, 272, 276, 285, 326

- Королевство 96, 134

- пашалык Османской империи 71, 84, 131

- подмандатная территория 318

- провинция Византийской империи 50, 59

Закавказье 92 Зейн ал-Каус 232 Зийаридов Государство 67 Зурбатийа, город 231

Иерусалим 52, 132, 246

Израиль 113, 114, 174, 182-184, 217, 265, 266, 269, 271, 276, 300302, 350

Индийский океан 130, 199 Индия

- Британская 79, 100-104

- Республика 199

- Индийский Союз 101, 104 Индонезия 89, 115, 341 Иордания, Хашимитское Королевство 116, 259, 269, 272, 326, 335

Ирак

- историческая область 6, 70, 75, 92

- Ирак Аджми (Аджам) 70

- Ирак ал-‘Араби 11, 70

- Иракская Республика 6-11, 108, 110-112, 116, 164-166, 170, 173, 176-185, 227, 229, 230-236, 238-243, 245-261, 263-279, 283, 285-287, 289-303, 308-310, 318, 322, 323, 327-330, 340, 345, 348351, 353

- Королевство Ирак 104, 136, 141, 148-153, 155-162, 209, 279, 280, 306, 344

- подмандатная территория 132136, 298, 316, 317, 344

- постсаддамовский (2003- )

331-339, 352, 353, 354

- провинция Халифата 67

367

- пашалык Османской империи 72, 132

Иран

- историческая область 6, 58, 68-70, 314, 343

- Ахеменидов 309

- Исламская Республика 6-11, 113, 115, 220, 221, 223-232, 234-236, 238-262, 277, 283, 284-294, 304309, 319, 320, 322, 323, 327-334, 336, 337, 339, 340, 346, 348-354

- Каджаров 89, 92, 118, 120, 121, 123, 124, 126, 127, 129, 130, 136139, 294, 308, 311-315

- провинция Халифата 54, 55, 67

- Сасанидский 15, 45-47, 50, 51, 54, 59, 60, 62, 309

- Сефевидский 70-75, 310, 311

- Шахиншахский (1925-1979) 108, 113, 134, 140, 141, 143, 144, 146-158, 160-163, 184, 187, 188, 190-194, 197-212, 217, 218, 264277, 295-303, 316,317, 319, 340, 344, 346, 348

Исламабаде-Герб, город 261 Исфахан, город 129, 206, 235, 257

Италия

- Итальянская Республика 277

- фашистская 147, 149

Йезд, город 129 Йемен

- историческая область 133

- Арабская Республика 109

- Народно-Демократическая Республика 326 Йоханнесбург 147

Кадисия 237 Каир 171, 218

Кара-Коюнлу Государство 310 Карун, река 124, 240, 244, 246, 308

Каспийское море 124, 139, 142, 160

Касре-Ширин, город 129, 230, 232, 235, 337

Катар, Государство Катар 286,

287, 326

Кашан

- город 120

- область 260

Кербела 270, 275, 278, 291 Керенд, город 261 Керман

- город 129

- область 57, 124 Керманшах (совр. Бахтаран) 235, 337

Киликия 132 Киркук

- город 166, 238

- область 181, 296, 301-303 Константинополь 95 Красное море 130

368

Ктесифон (Ал-Мадаин) 46, 59 Кувейт

- историческая область 312

- Государство Кувейт 258, 259, 264, 267, 269, 278, 286, 324-327, 331, 333, 352

Кум, город 119, 126, 146, 206, 208, 257, 278, 291, 321 Курдистан

- Иракский 181, 184, 185, 239, 249, 257, 272, 296, 298, 300, 302, 303, 353

- Иранский 243, 305, 307 Кутейба, город 232 Кэмп-Дэвид 276

Левант 132, 343 Ливан

- Ливанская Республика 116, 326

- подмандатная территория 132, 133

Ливия, Арабская Джамахирия 108, 326, 350 Лондон 175, 322, 335 Луристан 315

Мавераннахр, историческая область 67

Маврикий, остров 200 Мавритания 326 Маджнун, остров 249, 254, 260 Мазендаран, область 67

Маку, крепость 122

Малайзия 89

Мандали, город 231

Манкуха 314

Мардин, город 130

Марокко, Королевство Марокко

326

Махалла, остров 308, 314 Медина (Йасриб) 24, 27, 31, 56, 132

Месопотамия 55, 67, 70 Мекка (Макка) 16, 23, 24, 39, 92, 129, 130, 284 Мерсин, город 130, 131 Мехабадская республика 298 Мехран, город 232, 235 Мешхед (Машхад), город 119, 148

Мидийское государство 201 Мосул

- город 149, 238

- область 296, 303 Му’авийа, остров 314 Муснан 260

Мухаммара, город, см. Хоррем-шехр

Мухаммара, эмират 314 Ал-Мухсейнийа, город 310

Надир-шаха государство 310, 311

Нафт-Хане (Нафте-Хане) 231, 265

369

Нафт-Ша’абийа (Нафте-Шаабийа) 238

Нафт-Шах (Нафте-Шах) 248,

265

Нахр Абу-л-‘Арабид 313 Неджд, область 133, 134 Эн-Неджеф (Ан-Наджаф) 207, 209, 270, 278, 284, 291, 292, 334, 335

Ниневия, город 235 Нофль-ле-Шато 209

Объединенная Арабская Республика (ОАР) 164, 165 Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) 326 Оман, Султанат Оман 286, 326 Омейядский халифат 55, 57 Ормузский пролив 199, 232, 240, 270

Османская империя 70, 72, 73, 75, 87, 91, 92, 129-132, 136, 137, 146, 310, 311, 313, 314, 343

Пакистан, Исламская Республика 101, 104, 115, 199 Палестина

- историческая область 92

- пашалык Османской империи 92

- подмандатная территория 132134

Панджвин

370

- город 249

- область 249

Париж 132, 217, 228, 235 Персидский залив 130, 142, 217, 225, 236, 241, 249, 250, 253, 258, 265, 270, 275, 278, 284, 286, 287, 313, 322, 350, 351 Потсдам 129

Россия

- Российская империя 81, 119, 124, 128, 129, 131, 348

- РСФСР 92, 138

- Российская Федерация 8, 11, 330

- Россия (1917-1918) 131, 137, 315

Савад (Ас-Савад), историческая область 11, 65 Саманидов Государство 67 Санкт-Петербург 129 Сан-Ремо 133, 344 Саффаридов Государство Саудовская Аравия 117, 148, 190, 250, 251, 253, 259, 269, 272, 286, 289, 326, 331, 351 Сенендедж 235 Синайский полуостров 132 Сингапур 234 Сирия

- историческая область 71, 92, 131

- подмандатная территория 132, 133

- провинция Византийской империи 15, 48, 50

- Сирийская Арабская Республика 108-112, 116, 258, 259, 269, 318, 326, 350, 354

Систан, область 67

Средиземное море 59, 130, 132

Средний Восток 5, 8, 66, 70, 124,

128, 158, 271, 276, 354

СССР 76, 170, 176, 182, 190, 206,

248, 267, 348

Стамбул 72, 124, 130, 162

Сук Багдад 59

Сулеймания

- город 257, 298, 312, 313

- область 296, 303, 337 Сусенгерд, город 242, 244 США 96, 138, 152, 158, 182, 184, 190, 198, 206, 224, 225, 233, 247, 250, 258, 269, 275, 301, 302, 324, 325, 328, 330, 331, 337, 350, 353, 354

Табаристан, область 67 Тахиридов Государство 67 Тебриз, город 128, 206, 235, 238 Тегеран 119, 120, 125, 126, 128, 134, 137, 138, 142, 149, 160, 161, 188, 206, 217, 219, 224, 231, 235, 238, 249, 257, 258, 260, 264, 265,

267, 285, 286, 296, 307, 315, 327,

328, 337

Тибет 129

Тигр, река 308

Тикрит, город 332

Томб Большой, остров 236, 270,

286, 292

Томб Малый, остров 236, 270, 286, 292

Трансиордания 132, 134 Тунис, Тунисская Республика 272, 326

Турецкая Республика 92, 95, 96, 130, 146, 149, 150, 207, 266, 300, 330, 354

Урфа, город 130 Ухуд (Оход), гора 16, 31

Фао, город 255 Фарс, область 57 Франция, Французская Республика 131, 133, 138, 228, 258, 277, 330

Хадж ‘Умран, город 249 Хакк, город 129 Халеб, см. Алеппо Хама, город 131 Хамадан, город 235 Хамдан 67

Ханекин (Ханакин), город 181, 231, 232, 265, 275, 301

371

Харк, остров 238, 250-253, 256 Хиджаз, область 71, 130, 132, 286

Хизр, см. Абадан Хомс, город 131

Хорасан, область 65, 66, 67, 146, 148

Хорремшехр (Мухаммара), город 134, 233-235, 237, 240, 244,

246, 257, 277, 308, 312, 319, 320, 321, 337

Хосровабад, город 234 Хоук, город 232

Хувейза (Ховейза), город 310, 317

Худайбийа, долина 23, 39, 47 Хузистан (Хузестан), область 234, 235, 238, 239, 241, 242, 244,

247, 278, 308-323, 349 Хулагуидов Государство 67, 310 Ал-Хусейн, город 232 Чехрик, крепость 122

Шаламх 260

Шангал (Синджар), область 181, 301

Шатт-эль-‘Араб, река 129, 184, 231-235, 238, 243, 255, 256, 265, 266, 269, 270, 272, 274, 308, 310314, 325

Швейцария, Швейцарская Конфедерация 148

Шейх-Сальбух (Мина), остров 319

Шираз, город 57, 235 Шутейт, остров 314 Шуш, город 245 Шуштер (Сустер), город 311

Эль-Курна, город 249 Эль-Кут, город 238 Эрбиль

- город 238, 302

- область 296, 303 Эфиопия 24

ЮАР 217

Япония 147

372

ИСПОЛЬЗОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

Религиозные первоисточники

Коран / Пер. и коммент. И.Ю. Крачковского. М.: Наука, 1963.

Коран / Пер. с араб. А.Г Гафурова. М.: «Славянский диалог», 2000.

Коран / Пер. с араб. и коммент. М.-Н.О. Османова. 2-е изд., перераб. и доп. М.: НИЦ «Ладомир», 1999.

Коран / Пер. с араб. Г.С. Саблукова. Изд. 3-е. Казань, 1907.

Коран / Пер. смыслов и коммент. Валерии Пороховой. Изд. 2-е, перераб. и доп. / Гл. ред. д-р Мухаммад Саид Аль Рошд. Дамаск - Москва, 1996.

Коран / Пер. смыслов и коммент. Э.Р. Кулиева. М.: Издат. дом «Умма», 2004.

Коран / Смысловой перевод проф. Б.Я. Шидфар. М.: Изд. «Умма», 2003.

Сахих аль-Бухари. Мухтасар. Полный вариант / Сост. имам Абу-ль-‘Аббас Ахмад бин ‘Абд аль-Латиф аз-Зубайди / Пер. с араб., примеч. и указат. В. А. Нирша. М.: Изд. «Умма», 2003.

Сахих Муслим / Пер. с араб. С. Попов. Казань: Академия познания, 2005.

Значение и смысл Корана. Т I-IV. М.: ООО «Сауримо», 2002.

Ибн Хаджар аль-Аскалани, Хафиз. Булуг аль-Марам. Достижение в уяснении священных текстов, на которое опирается мусульманское право / Пер. с араб. и коммент. Э.Р. Кулиева. Баку: Изд. «Абилов, Зейна-лов и сыновья», 2002.

Аль-Мунтахаб фи тафсир аль-Кур ’ан аль-карим («Толкование Священного Корана» на русском языке) / Пер. с араб. Изд. 1-е, Казань, 1421 г. хиджры (2001 г.).

373

Сады праведных. Из слов Господина посланников / Сост. Имам Мухйи-д-дин Абу Закарийа бин Шариф ан-Навави / Пер., примеч. и указ. В.М. Нирша. М.: Издат. дом «Бадр», 2001.

Свет Священного Корана (разъяснения и толкования). Изд. 2-е. Т 1-20. Исфахан: Изд. «Центр исламоведческих исследований Имам Амир аль-му’минин Али (ДМБ)», 2002 - .

Священный Коран. Смысловой перевод 22-й, 23-й и 24-й частей с ком-мент. Абдуррахмана Саади / Пер. с араб. Кулиев Э. Изд. 1-е. М.: Изд. «Бадр», 2000.

Ас-Суйути, Джалал ад-Дин. Совершенство в коранических науках. В. I. Учение о толковании Корана / Вводн. статья, перев. и коммент. Д.В. Фролова. М.: Издат. Дом «Муравей», 2000.

Ас-Суйути, Джалал ад-Дин. Совершенство в коранических науках. В. II. Учение о ниспослании Корана / Вводн. статья Д.В. Фролова; перев. и коммент. З.С. Басати и Д.В. Фролова. М.: Издат. дом «Муравей», 2001. Ас-Суйути, Джалал ад-Дин. Совершенство в коранических науках. В. III. Учение о своде Корана / Под общ. ред. Д.В. Фролова. М.: Издат. Дом «Муравей», 2003.

Официальные документы и материалы

Арабская нация едина, ее миссия бессмертна. Партия арабского социалистического возрождения. Иракский регион: Политический отчет VIII регионального съезда Партии арабского социалистического возрождения. Хельсинки, 1975.

«Зеленая книга» Министерства иностранных дел Ирана. [Б.м.], [б.г.]. Иракская коммунистическая партия. Национальный съезд, Багдад, 1976. III Национальный съезд Иракской коммунистической партии, Багдад, 4-6 мая 1976 г. М.: Политиздат, 1977.

Иракская Республика. Материалы и документы 1958-1959 гг. / Сост. А. Бендик. М., 1959.

Конституция Исламской Республики Иран. Тегеран, 1980.

374

Устав и принципы действий Патриотического и национально-прогрессивного фронта в Ираке. Хартия национальных действий. Хельсинки, 1976.

Arab Political Documents. An Annual Collection Exclusively Based on the Arabic Sources / Select. and Transl. by The Polit. Studies and Public Adm. of the American Univ. of Beirut. W.Khalidi and Y.Ibish eds etc. Beirut, (1964).

Selections from Iraq - Iran Dispute. Baghdad: External Information Department Ministry of Culture and Information, 1983.

World Armament and Disarmament: Stockholm Intern. Peace Research Inst. Year Book. L.; Philadelphia: Taylor and Francis, 1985.

Хизб ал-Ба’с ал-‘араби ал-иштираки: ад-Дустур. Димашк: Матбуат ал-кийада ал-каумийа, 1976.

Архивные документы и материалы

Архив внешней политики России, ф. Персидский стол, 1891, д. 4012.

Архив внешней политики России, ф. Персидский стол, 1907, д. 912.

Архив внешней политики России, ф. Персидский стол, 1907, д. 913.

Архив внешней политики России, ф. Персидский стол, Б., 1914, д. 14, ч. 1.

Архив внешней политики России, ф. Сношения России с Персией, 1849, д. 178.

Архив внешней политики России, ф. Сношения России с Персией, 1852, д. 158.

Центральный государственный архив народного хозяйства СССР, ф. Канцелярия Министерства финансов, 1907, отд. 3, д. 164, ч. 2.

Центральный государственный исторический архив СССР в Ленинграде, ф. 560, 1903, оп. 28, д. 1914.

Труды и речи государственных и религиознообщественных деятелей

Абд ар-Рахман аль-Кавакиби. Природа деспотизма и гибельность порабощения / Пер. с араб. и исследование З.И. Левина. М.: Наука, 1964.

375

Абдуллахи Ахмед ан-Наим. На пути к исламской реформации. (Гражданские свободы, права человека и международное право) / Пер. с англ. О. Фадиной. М.: Музей и общественный центр им. Андрея Сахарова, 1999.

Абул Ала Мавдуди. К пониманию ислама / Пер. на рус. Филиной К. [Новосибирск], 1995.

Аль-Каддафи М. Зеленая книга. Ч. 3. Общественный аспект Третьей Всемирной Теории. [Б.м.], [б.г].

Аль-Куфи, Абу Йусуф Йа ’куб б. Ибрахим. Китаб аль-Харадж / Пер. с араб. и коммент. А.Э. Шмидта. СПб.: Центр «Петербургское востоковедение», 2001. - Серия «Памятники культуры Востока», вып. XVI.

Ленин В.И. К характеристике экономического романтизма. Сисмонди и наши отечественные сисмондисты // ПСС. Т 2. - С. 119-262.

Ленин В.И. Критические заметки по национальному вопросу // ПСС. -Т 24. - С. 113-150.

Ленин В.И. Национальный вопрос в нашей программе // ПСС. - Т 7. -С. 233-242.

Ленин В.И. О национальной гордости великороссов // ПСС. - Т. 26. -С. 106-110.

Ленин В.И. О праве наций на самоопределение // ПСС. Т 25. С. 255-320.

Ленин В.И. Рабочий класс и национальный вопрос // ПСС. - Т. 23. -С. 149-150.

Ленин В.И. Тезисы по национальному вопросу // ПСС. - Т. 23. - С. 314-322.

Лики Востока. СПб.: Издательский дом «Нева»; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000.

Неру, Джавахарлал. Открытие Индии / Пер. с англ. М.: Изд. иностранной литературы, 1955.

Пехлеви М.Р. Белая революция. Париж, 1967.

Речь президента вождя Саддама Хусейна на Третьей мусульманской конференции в верхах. Багдад, 1981.

Речь президента Саддама Хусейна по случаю Дня армии. 61-я годовщина со дня основания иракской армии. Багдад: «Дар аль-Ма’мун», 1982.

376

Саддам Хусейн. Арабы, социализм и возрождение. Философские размышления, афоризмы, изречения. М.: «Палея», 1998. - (Серия «Вожди народов - XX век»).

Саддам Хусейн. Ирак отстаивает свой суверенитет. Речь господина Саддама Хусейна на заседании Национального совета 17 сентября 1980 г. Багдад: «Дар аль-Ма’мун», 1982.

Саддам Хусейн. Ирак призывает к миру. Речь президента Саддама Хусейна 28 сентября 1980 года о прекращении огня и разрешении конфликта с Ираном мирным путем. Багдад: «Дар аль-Ма’мун», 1981.

Саддам Хусейн по случаю 12-й годовщины революции 17 июля. Багдад: «Дар аль-Ма’мун», 1980.

Сталин И.В. Марксизм и национальный вопрос // Соч. Т 2. - С. 290-367.

Сталин И.В. Национальный вопрос и ленинизм // Соч. Т. 11. - С. 333-355.

Аль-Хашими, Мухаммад Али. Личность мусульманина в том виде, который стремится придать ей ислам с помощью Корана и Сунны / Пер. с араб. Нирша В.А. Изд. 3-е. М., 2000. - (Личность мусульманина согласно Корану и Сунне).

Хомейни. Завещание. [Б.м.]: «Тавхид», [б.г.].

Аль-Худжвири, Али ибн Усман аль-Джуллаби. Раскрытие скрытого за завесой для сведущих в тайнах сердец («Кашф аль-махджуб ли арбаб аль-кулуб»). Старейший персидский трактат по суфизму / Пер. с англ. А. Орлова. Изд. 1-е. М.: «Единство», 2004.

Аш-Шахрастани, Абу-л-Фатх Мухаммед ибн Абд аль-Карим. Книга о религиях и сектах. Ч. I. Ислам / Пер. с араб., введ. и коммент. С.М. Прозорова // Письменные памятники Востока. LXXV М.: Наука, 1984.

Abduh M. The Teology of Unity. L., 1966.

Al-Banna H. Five Tracts of Hasan al-Banna (1906-1949): A Selection from «Majmuat Rasail Imam al-Shahid Hasan al-Banna». Berkeley, 1975.

Banisadr A. Quelle revolution pour L’lran? / Pref. de P.Vieille. P.: Fayolle, 1980.

Al-BassasA. On Arab Nationalism. L., 1985.

Gokalp Z. Turkism, Nationalism and Western Civilisation. N.Y., 1959.

Hussein, Saddam. On Social and Foreign Affairs in Iraq / Transl. by Khalid Kishtainy. L.: &oom Helm, 1979.

377

Iqbal M. The Reconstruction of Religious Thought in Islam. Lahor, 1954.

Khomeiny R. Principes politiques, philosophiques, sociaux et religieux: de trois ouvrages majeurs de l’ayatollah: Le royaume du docte (Valayate-Faghih), La cle des mysteres (Kachfol-Asrar), L’explication des problemes (Towzihol-Masaёl), Textes choisis et trad. du pers. par Xaviere J.-M. Avec introd. et notes expl. P.: Ed. Libres-Hallier, 1979.

Pahlavi, MohammadReza Shah. Mission for My Country. N.Y. etc.: McGraw-Hill, 1960.

Qutb S. The Milestones on the Road. New-Delhi, 1981.

Афляк М. Ал-Ба’с ва-т-турас. Багдад, 1976.

АфлякМ. Фи сабил ал-ба’с. Бейрут, 1959.

Банисадр, Абольхасан. Джумхури-йе эслами. Техран, 1979.

Банисадр, Абольхасан. Эгтесад-е тоухиди. Техран, 1979.

Мотаххари М. Хадамат-е мотагабел-е Иран ва эслам. Техран, 1969.

Мохаммед Реза Пахлави. Энгелаб-е сафид. Техран, 1966.

Пахлави, Мохаммед Реза. Бе су-йе тамаддон-е бозорг. Техран, 1978.

Хекмат А.А. Нох гофтар дар тарих-е адийан. Техран, 1963.

Хомейни. Хокумат-е эслами. Эн-Наджаф, 1971.

Хомейни, Рухолла. Ал-Хукумат ал-исламийа. Ал-Кахира, 1979.

Хонарманд М. Пехлевизм - мактаб-е ноу. Техран, 1964.

Хусейн, Саддам. Назра фи-д-дин ва-т-турас. Багдад, 1978.

Хусейн, Саддам. Хаул китабат ат-та’рих. Багдад, 1978.

Язди И. До магале дар баре-йе эгтесад-е эслами. Техран, 1979.

Биографические материалы

Азад, Абул Калам. Индия добивается свободы. Автобиографический очерк / Пер. с англ. М.Б. Граковой-Свиридовой; Ред. и предисл. Г.Л. Бондаревского. М.: Изд. иностранной литературы, 1961.

Ансари Х Имам Хомейни. Политическая борьба от рождения до кончины. М.: «Палея», 1999.

Апдайк Р.Дж. Саддам Хусейн. Политическая биография. Ростов-на-Дону: «Феникс», 1999. - Серия: «След в истории».

378

Ибн Хишам. Жизнеописание пророка Мухаммада, рассказанное со слов аль-Баккаи, со слов Ибн Исхака аль-Мутталиби (первая половина VIII века) / Пер. с араб. Н.А.Гайнуллина. М.: Изд. «Умма», 2002.

Каид-и азам Мухаммад Али Джинна (1876-1948) / Отв. ред. Ю.В. Ганн-ковский. М.: Институт востоковедения РАН, 1995.

Панова В.Ф., Вахтин Ю.Б. Жизнь Мухаммеда. М.: Политиздат, 1990.

Iqbal A. Life and Time of Muhammed Ali. Dehli, 1979.

Научная литература Коллективные труды

Ирак под американским управлением: Демократизация или «вьетнамиза-ция». М., 2003.

Иранская революция 1978-1979 гг. Причины и уроки / Отв. ред. А.З. Арабаджян. М.: Наука, 1989.

Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Редкол.: Ганковский Ю.В. (Отв. ред.) и др. М.: Наука, 1982.

Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Редкол.: Ганковский Ю.В. (Отв. ред.) и др. М.: Наука, 1986.

Ислам и социальные структуры стран Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Редкол.: Ганковский Ю.В. (Отв. ред.) и др. М.: Наука, 1990.

Ислам. Религия, общество, государство / Отв. ред. П.А. Грязневич, С.М. Прозоров. М.: Наука, 1984.

История Ирана. М.: Изд. МГУ, 1977.

История Курдистана / Ред.: М.С. Лазарев, Ш.Х.Мгои. М., 1999.

Национализм и «национальный социализм» в арабских странах: теория и практика / Отв. ред. А.Г Вирабов. М.: Ин-т востоковедения РАН, 1996.

Национальные проблемы современного Востока. Сборник статей / Отв. ред. М.С. Лазарев М.: Наука, 1977.

379

Национальные процессы в странах Ближнего и Среднего Востока / Отв. ред. М.С. Иванов. М.: Наука, 1970.

Новая геополитическая ситуация в Азии после войны в Ираке. Сборник статей / Редколл.: А.М. Хазанов, УЗ. Шарипов, В.П. Панкратьев. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2005.

Развивающиеся страны: закономерности, тенденции, перспективы / Ред. кол.: Р.М. Аваков, К.Л. Майданик (Отв. ред.) и др. М.: Мысль, 1974.

Современный национализм и общественное развитие зарубежного Востока / Отв. ред. А.Б. Беленький, Л.Р. Полонская. М.: Наука, 1978. -Пути развития освободившихся стран Востока.

Le conflit Irako - Iranien. P., 1981.

Iran: A Country Study / Ed. by Nyrop R.F. 3rd Ed. Wash.: Gov. Print. Off., 1978.

Iran - Iraq: Guerra, politica, sociedad / Musalem D., Zeradoun Z. (Comp.). Mexico: Ceestem, 1982.

Iran under the Pehlavis / Ed. by Lenczowski G. Stanford: Hoover Inst. Press: Stanford Univ., 1978.

Iraq. A Country Study. Wash.: Department of the Army, 1990.

Islam in Foreign Policy. N.Y., 1984.

Modern Iran. The Dialectics of Continuity and Change. N.Y., 1981.

Монографии

Абдуллаев М.А., Вагабов М.В. Актуальные проблемы критики и преодоления ислама. Махачкала: Дагестанское книжн. издат., 1975.

Авксентьев А.В., Мавлютов Р.Р. Книга о Коране. Изд. 2-е, доп. Ставрополь: Книжн. изд., 1984.

Агаев С.Л. Иран в прошлом и настоящем (Пути и формы революционного процесса). М.: Наука, 1981.

Агаев С.Л. Иран между прошлым и будущим. События. Люди. Идеи. М.: Политиздат, 1987.

Агаев С.Л. Иран: рождение республики. М.: Политиздат, 1984.

Алибейли Г.Д. Иран и сопредельные страны Востока (1946-1978). М.: Наука, 1989.

380

Алиев А.А. Иран vs Ирак: История и современность. М.: Изд. МГУ, 2002.

Алиев А.А. Коран в России: Источник знаний или объект мифотворчества? М.: «Дружба народов», 2004.

Алиев С.М. История Ирана. XX век. М.: Ин-т востоковедения РАН; «Крафт+», 2004. - (История стран Востока. XX век).

Армур Р Ислам и христианство: непростая история. М.: Библейскобогословский институт Св. Апостола Андрея, 2004. - (Серия «Диалог»).

Аширов Н. Нравственные поучения современного ислама. М.: Знание, 1977.

Аширян Ш. Ч. Национально-демократическое движение в Иракском Курдистане (1961-1968). М.: Наука, 1975.

Байрамсахатов Н., Мавлютов Р. «Священное писание» и действительность. Ашхабад: Изд. «Туркменистан», 1978.

Бойс М. Зороастрийцы. Верования и обычаи. М.: Наука, 1987.

Большаков О.Г. История халифата. Т. I. Ислам в Аравии, 570-633 гг. М.: Наука, 1989.

Большаков О.Г. История халифата. Т. II. Эпоха великих завоеваний, 633656 гг. М.: Наука, 1993.

Большаков О.Г. История халифата. Т. III. Между двух гражданских войн, 656-696 гг. М.: Изд. фирма «Восточная литература», 1998.

Брутенц К.Н. Современные национально-освободительные революции (Некоторые вопросы теории). М.: Политиздат, 1974.

Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745 г. - конец XX в.). Изд. 2-е, расширен. и доп. М.: «Классика плюс»; Книжный дом газеты «Труд», 1999.

Васильев А.М. Персидский залив в эпицентре бури. М.: Политиздат, 1983.

Гаджиев С.М. Коран без чудес. Махачкала: Дагестанское книжн. изд., 1982.

Гаджиев С.М. Пути преодоления идеологии ислама (По материалам Северного Кавказа и Дагестана). Махачкала, 1963.

Гойтейн Ш.Д. Евреи и арабы (Их связи на протяжении веков) / Пер. с англ. Н.Б. Кондыревой. Иерусалим: «Гешарим»; М.: «Мосты культуры», 2001. - «Библиотека иудаика».

381

Гордон-Полонская Л.Р. Мусульманские течения в общественной мысли Индии и Пакистана. (Критика «мусульманского национализма»). М.: Изд. восточной литературы, 1963.

Грюнебаум Г.Э. фон. Классический ислам. Очерк истории (600-1258) / Пер. с англ. И.М. Дижура, предисл. В.В.Наумкина. М.: Наука, 1988.

Дорошенко Е.А. Зороастрийцы в Иране (историко-этнографический очерк). М.: Наука, 1982.

Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях: 1905-1911 гг. и 1978-1979 гг. М.: Наука, 1998.

Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. М.: Наука, 1975.

ЕремеевД.Е. Ислам: образ жизни и стиль мышления. М.: Политиздат, 1990.

Заборов М.А. История крестовых походов в документах и материалах. Учебное пособие. М.: «Высшая школа», 1977.

Заборов М.А. Крестоносцы на Востоке. М.: Наука, 1980.

Зеваров Ф. Социально-экономические преобразования в Иракской Республике (1958-1976 гг.). М.: Наука, 1979.

ИвановМ.С. Иран в 60-70-х годах XX века. М.: Наука, 1977.

Игнатенко А.А. Ислам и политика: Сборник статей. М.: Институт религии и политики, 2004.

Иностранцев К.А. Сасанидские этюды. СПб., 1909.

Кинросс Л. Расцвет и упадок Османской империи / Пер. с англ. М. Пальникова. М.: КРОН-ПРЕСС, 1999.

Кирабаев Н.С. Социальная философия мусульманского Востока (эпоха Средневековья). М.: Изд. Университета дружбы народов, 1987.

Климович Л.И. Книга о Коране, его происхождении и мифологии. Изд. 2-е, доп. М.: Политиздат, 1988.

Козинг А. Нация в истории и современности (Исследование в связи с историко-материалистической теорией нации) / Общ. ред. и вступит. статья С.Т. Калтахчяна. М.: Изд. «Прогресс», 1978.

Колесников А.И. Денежное хозяйство в Иране в VII веке. М.: Изд. «Восточная литература» РАН, 1998.

Колесников А.И. Завоевание Ирана арабами (Иран при «праведных» халифах). М.: Наука, 1982.

382

Колесников А.И. Иран в начале VII века (Источники, внутренняя и внешняя политика, вопросы административного деления) // Палестинский сборник. Вып. 22 (85). Л.: Наука, 1970.

Крачковский И.Ю. Арабская географическая литература. М.: Изд. фирма «Восточная литература», 2004. - «Классики отечественного востоковедения».

КривовМ.В. Византия и арабы в раннем Средневековье. СПб.: Изд. «Але-тейя», 2002.

Крывелев И.А. История религий: Очерки в 2-х тт. Изд. 2-е, дораб. Т 2. М.: Мысль, 1988.

Кузнецов Б.И. Древний Иран и Тибет (История религии бон). СПб.: Изд. «Евразия», 1998.

Кузнецова Н.А. Иран в первой половине XIX века. М.: Наука, 1983.

Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М.: Изд. фирма «Восточная литература» РАН, 1995.

Левин З.И. Ислам и национализм в странах зарубежного Востока (Идейный аспект). М.: Наука, 1988.

Левин З.И. Реформа в исламе. Быть или не быть?: Опыт системного и социокультурного исследования. М.: Ин-т востоковедения РАН; «Крафт+», 2005.

Ллойд С. Реки-близнецы / Пер. с англ. Е.Г. Чувикова. М.: Наука, 1972.

Луис Б. Ислам и Запад / Пер. с англ. С. Кулланды. М.: Библейскобогословский институт Св. Апостола Андрея, 2003.

Лучицкая С.И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб.: Изд. «Алетейя», 2001.

Максуд Р Ислам / Пер. с англ. В. Новикова. М.: Изд. «ФАИР - ПРЕСС», 1998.

Мамедова Н.М. Иран в XX веке. Роль государства в экономическом развитии. М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1997.

Мгои Ш. Х. Проблема национальной автономии курдского народа в Иракской Республике (1958-1970 гг.). Ереван: Изд. АН Арм. ССР, 1977.

Ментешашвили А.М. Ирак в годы английского мандата. М.: Наука, 1969.

383

Мец А. Мусульманский Ренессанс. М.: Изд. «В и М», 1996.

Мирский Г.И. Ирак в смутное время 1930-1941 гг. М.: Изд. восточной литературы, 1961.

Мирский Г.И. «Третий мир»: общество, власть, армия. М.: Наука, 1976.

Михайлов А. Иракский капкан. М.: «Яуза»; «Эксмо», 2004.

Млечин Л. Путин, Буш и война в Ираке. М.: «Эксмо»; «Яуза», 2005.

Млечин Л. Шок и трепет. Кто следующий? М.: «Яуза»; «Эксмо», 2003.

Мустафаев А.А. Ирано-иракская война (1980-1988 гг.) и борьба иранских курдов за автономию. М., 1996.

Мюллер А. История ислама от основания до новейших времен / Пер. с нем. под ред. Н.А. Медникова. Т. I-IV СПб., 1895.

Ниязматов Ш.А. Ирано-иракский конфликт. Исторический очерк. М.: Наука, 1989.

Овсянников В.И. Проблемы Востока и общественно-политическая мысль России (середина XIX в.). М.: Наука, 1989.

Пигулевская Н.В. Арабы у границ Византии и Ирана в IV-VI вв. М.-Л.: Наука, 1964.

Пигулевская Н.В. Сирийская средневековая историография. Исследования и переводы. СПб.: Изд. «Дмитрий Буланин», 2000.

Полонская Л.Р., Вафа АХ. Восток: идеи и идеологи (Критика буржуазных и мелкобуржуазных концепций «третьего пути» развития). М.: Наука, 1982.

Прозоров С.М. Ислам как идеологическая система. М.: Изд. фирма «Восточная литература РАН», 2004.

Рамадан М. Тень Саддама Хусейна. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 2000.

Реза Годс М. Иран в XX веке. Политическая история / Пер. с англ. И.М. Дижура. М.: Наука, 1994.

Резван Е.А. Коран и его мир. СПб.: «Петербургское востоковедение», 2001. - Серия: Orientalia.

Свенцицкая И.С. От общины к церкви: (О формировании христианской церкви). М.: Политиздат, 1985.

Симония Н.А. Страны Востока: пути развития. М.: Наука, 1975.

384

Слинкин М.М. Ирано-иракская война 1980-1988 гг. Борьба на море. Симферополь: Таврический национальный университет им.

В.В .Вернадского, 2001.

Смирнов Н.А. Очерки истории изучения ислама в СССР. М.: Изд. АН СССР, 1954.

Степанянц М.Т. Мусульманские концепции в философии и политике XIX-XX вв. М.: Наука, 1982.

Тихонова Т.П. Светская концепция арабского национализма Саты аль-Хусри. М.: Наука, 1984.

Ушаков В.А. Иран и мусульманский мир (1979-1998 гг.). М.: Институт изучения Израиля и Ближнего Востока, 1999.

ФедченкоА.Ф. Ирак в борьбе за независимость (1917-1969). М.: Наука, 1970.

Федорова И.Е. Иран - США: Диалог и противостояние. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2004.

Фильштинский И.М. История арабов и Халифата (750-1517 гг.). М.: ИД «Муравей-Гайд», 1999.

Фрай Р.Н. Наследие Ирана. М.: Наука, 1971. - Культура народов Востока. Материалы и исследования.

Шеремет В.И. Война и бизнес. Власть, деньги и оружие. Европа и Ближний Восток в Новое время / Под общ. ред. В.А. Золотарева. М.: Технологическая школа бизнеса, 1996. - Социокультурные метаморфозы.

Шестопалов В.Я. Персидский залив: проблема континентального шельфа. М.: Наука, 1982.

Щедровицкий Д.В. Сияющий Коран. Взгляд библеиста. М.: «Оклик», 2005.

Adams Ch. Islam and Modernism in Egipt. L., 1933.

Binder L. The Ideological Revolution in the Middle East. N.Y, 1964.

EnayatH. Modern Islamic Political Thought. L. - Wash., 1982.

Fischer M. Iran: From Religious Dispute to Revolution. Cambridge (Mass.): Harvard Univ. Press, 1980.

Gottam R.W. Nationalism in Iran. Pittsburg, 1964.

Graham R. Iran: the Illusion of Power. L.: Croom Helm, 1978.

Halliday F. Iran: Dictatorship and Development. Harmondsworth: Penguin Books, 1979.

385

Hiro D. Iran under the Ayatollahs. L. etc., 1985.

Hiro D. The Longest War: The Iran - Iraq Military Conflict. L. etc.: Paladin Crafton Books, 1990.

Hunseler P Der Irak und sein Konflict mit Iran: Entwicklung innenpolitischer Bestimmungsfaktoren und Perspektiven / Forschungsinst. der Deutschen Gesellschaft fur Auswartige Politik. Bonn, 1982.

Al-Izzi Kh. The Shatt al-Arab Dispute. A Legal Study. 3rd Ed. L.: Third World Centre for Research and Publishing Ltd, 1981.

Jansen G.H. Militant Islam. L. - Sydney: Pan Books, 1980.

Kramer M. Political Islam. Beverly Hills; L.: Sage, 1980. - The Washington Papers. Vol. 8. № 73.

Lapidus I. Contemporary Islamic Movements in Historical Perspective. Berkeley: Univ. of California, 1983.

Mitchel R.P. The Society of the Muslim Brothers. L., 1969.

Al-Mousawi M. The Miserable Revolution. Baghdad: Dar al-Ma’mun, 1987.

Mushir-ul-Haq. Islam in Secular India. Simla, 1972.

Nasr S.H. Science and Civilisation in Islam. Cambridge, 1968.

Nasr S.H. Traditional Islam in the Modern World. L. - N.Y., 1987.

Nuseibeh H.Z. The Ideas of Arab Nationalism. N.Y., 1956.

Penrose E., Penrose E.F. Iraq: International Relations and National Development. L.: Ernest Benn, Boulder, Westview Press, 1978.

Peters R. Islam and Colonialism: The Doctrine of Jihad in Modern History. The Hague etc.: Mouton, 1979.

Rahman F. Islam. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1979.

Rosenthal E. Islam in the Modern National State. Cambridge (Mass.), 1965.

Rossi P L’Irak des revoltes. Paris, 1962.

Smith W.C. Islam in Modern History. Princeton, 1957.

Tibbi B. Arab Nationalism: A Critical Inquiry. N.Y., 1981.

Tibbi B. The Challenge of Fundamentalism. Political Islam and New World Disorder. Berkeley etc., 1998.

Tritton A.S. The Caliphs and their Non-Muslim Subjects: A Critical Study of the Covenant of ‘Umar. L.: Oxford, 1970.

Voll J.O. Islam: Continuity and Change in the Modern World. Boulder, 1982.

386

Zonis M. The Political Elite in Iran. Princeton: Princeton Univ. Press, 1971.

Saray M. Turk - iran Munasebetlerinde §iiligin Rolu. Ankara: Turk Kulturunu Ara§tirma Enstitusu Yayinlari: 107. Seri III, Sayi A 28, 1990.

Тума Э. Ал-Харакат ал-иджтимаийа фи-л-ислам. Бейрут, 1980.

Статьи

Агаев С.Л. Внутриполитическое развитие Ирана в 1981-1985 гг. // Национальные и социальные движения на Востоке: История и современность / Отв. ред. РА. Ульяновский. М.: Наука, 1986. - С. 331-375.

Агаев С.Л. «Революция сверху»: генезис и пути развития // Вопросы философии. М., 1976, № 11. - С. 74-85.

Алиев С.М. Междоусобные войны и борьба за верховную власть в Иране после распада империи Надир-шаха // Иран. История и культура в Средние века и в Новое время / Отв. ред. Н.А. Кузнецова. М.: Наука, 1980. - С. 27-66.

Арабаджян А.З. Монархия и ее политические партии // Иранская революция 1978-1979 гг. Причины и уроки / Отв. ред. А.З. Арабаджян. М.: Наука, 1989. - С. 31-42.

Арабаджян А.З. Монархия Мохаммеда Резы Пехлеви в его собственном изображении. Ее взаимоотношения с различными классами и социальными группами иранского общества в канун революции // Иранская революция 1978-1979 гг. Причины и уроки / Отв. ред. А.З. Арабяджян. М.: Наука, 1989. - С. 62-76.

Арабаджян А . З. О речи имама Хомейни на кладбище Бехеште Захра 1 февраля 1979 г. (К вопросу о характере Иранской революции 19781979 гг.) // Иран: Ислам и власть / Отв. ред. Н.М.Мамедова, М.Санаи. М.: Ин-т востоковедения РАН; Изд. «Крафт+», 2001. - С. 123-136.

Арабаджян А.З. Рост экономического потенциала Ирана в 60-70-е годы // Иран: проблемы экономического и социального развития в 60-70-е годы / А.З. Арабаджян (Отв. ред.). М.: Наука, 1980. - С. 3-58.

387

Багдасаров С. Б. Масштабы и структура военных расходов стран Ближнего и Среднего Востока // Военная экономика стран Востока. Научный сборник. Вып. 6. М.: Наука, 1986. - С. 16-21.

Бартольд В.В. Бармакиды // Сочинения. Т VI. М.: Наука, 1966. - С. 669-674.

Бартольд В.В. Ислам // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. - С. 79-139.

Бартольд В.В. Культура мусульманства // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. - С. 141-204.

Бартольд В.В. Мусульманский мир // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. -С. 206-297.

БартольдВ.В. Халиф и султан // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. - С. 15-78.

Бартольд В.В. Халиф Омар II и противоречивые известия о его личности // Сочинения. Т. VI. М.: Наука, 1966. - С. 504-531.

Белова Н.К. Саттар-хан - герой иранской революции 1905-1911 гг. // Иран. История и современность. М.: Наука, 1983. - С. 28-41.

Буссе Г. Возрождение персидской монархии при Буидах // Мусульманский мир 950-1150. М.: Наука, 1981. - С. 66-88.

Вафа АХ., Михайлов М.А. Национализм и проблемы научно-технического прогресса // Современный национализм и общественное развитие стран зарубежного Востока / Отв. ред. А.Б. Беленький, Л.Р Полонская. М.: Наука, 1978. - С. 195-218.

Грязневич П.А. Аравия и арабы (К истории термина ал-‘араб) // Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XII Годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССР. М.: Наука, 1977. Ч. III. - С. 42-52.

Грязневич П.А. Предисловие // История халифов анонимного автора XI века. Факсимиле рукописи / Предисл. и краткое излож. содерж. П.А. Грязневича; указ. М.Б. Пиотровского и П.А. Грязневича // Памятники письменности Востока. XI. М.: Наука, 1967. - С. 10-34.

Грязневич П. А. Проблемы изучения истории возникновения ислама // Ислам. Религия, общество, государство / Отв. ред. П.А. Грязневич, С.М. Прозоров. М.: Наука, 1984. - С. 5-18.

Дорошенко Е.А. Некоторые аспекты шиитско-суннитских отношений // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока (Сборник статей) / Ю.В. Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1982. - С. 131-143.

388

Дорошенко Е.А. Пути и формы воздействия шиитского духовенства на общественно-политическую жизнь Ирана // Ислам в истории народов Востока (Сборник статей) / Отв. ред. И.М. Смилянская, С.Х. Кямилев. М.: Наука, 1981. - С. 72-85.

Дорошенко Е.А. Эволюция исламских концепций в официальной идеологии Ирана (1963-1983) // Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Ю.В.Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1986. - С. 173-193.

Жигалина О.И. Национально-религиозная политика руководства Исламской Республики Иран в Иранском Курдистане // Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Ю.В. Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1986. - С. 154-172.

Жигалина О.И. Отношение руководства Исламской Республики Иран к курдской проблеме // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М. Примаков. М.: Наука, 1982. - С. 105-121.

Жигалина О.И. Роль ислама в развитии идеологии курдского национального движения в Иране // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока (Сборник статей) / Ю.В. Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1982. - С. 111-130.

Иванов М. С. Иран // Национальные процессы в странах Ближнего и Среднего Востока / Отв. ред. М.С. Иванов. М.: Наука, 1970. - С. 86-124.

Иванова М.Н. Иран во время первой мировой войны // Иран. История и культура в Средние века и Новое время / Отв. ред. Н.А. Кузнецова. М.: Наука, 1980. - С. 95-142.

Камбахш А. Иран на пороге перемен // Проблемы мира и социализма. Прага, 1961. № 9. - С. 37-42.

Косач ГГ Коммунисты и проблемы буржуазно-демократической революции в Ираке (середина 30-х - 40-е годы) // Национальные и социальные движения на Востоке: История и современность / Отв. ред. Р.А. Ульяновский. М.: Наука, 1986. - С. 156-196.

КрутихинМ. Перед референдумом // Новое время. М., 1979. - № 13. - С. 10-11.

389

КрутихинМ. Трудные перемены // Новое время. М., 1979. - № 19. - С. 12-13.

Крымский А. История мусульманства. Самостоятельные очерки, обработки и дополнительные переводы из Дози и Гольдциэра. Ч. I и II. М., 1903-1911.

Крымский А.Е. Письма из Ливана. 1896-1898 гг. / Сост.: Н.П. Визирь и И.М. Смилянская. М.: Наука, 1975.

Кузнецова Н.А. Политическое и социально-экономическое положение Ирана в конце XVIII - первой половине XIX в. // Очерки новой истории Ирана (XIX - начало XX в.) / Л.М.Кулагина (Отв. ред.). М.: Наука,

1978. - С. 5-121.

Кулагина Л.М. Экспансия иностранного империализма в Иран и превращение его в полуколонию (70-е годы XIX - начало XX в.) // Очерки новой истории Ирана (XIX - начало XX в.) / Л.М. Кулагина (Отв. ред.). М.: Наука, 1978. - С. 122-175.

ЛазаревМ.С. К национальной ситуации на современном Востоке (Методологический подход) // Национальные проблемы современного Востока. Сборник статей / Отв. ред. М.С. Лазарев. М.: Наука, 1977. - С. 3-66.

Левин З.И. Ислам и проблема арабского национализма // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М. Примаков. М.: Наука, 1982. - С. 179-185.

Мезенцев П. Народное движение и маневры реакции // Новое время. М.,

1979. - № 3. - С. 8-9.

Милославская Т.П. Деятельность «братьев-мусульман» в странах Востока // Ислам в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Ю.В. Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1982. - С. 7-24.

Милославская Т.П., Милославский Г.В. Концепция «исламского единства» и интеграционные процессы в «мусульманском мире» // Ислам и проблема национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Ю.В. Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1986. - С. 5-40.

Мирский Г.И. Проблемы «исламской революции» // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М. Примаков. М.: Наука, 1982. - С. 31-41.

390

Мирский Г.И. Роль армии в социальном развитии стран Азии и Африки // Вопросы философии, 1979, № 3. - С. 97-108.

Нечкин Г.Н. Социально-экономические и политические преобразования в Ираке // Народы Азии и Африки. М., 1973, № 1. - С. 12-23.

Овсянников В.И. Восток в системе ценностей общественно-политических кругов России середины XIX в. // Избр. историографические произведения. М.: Изд. журнала «Социально-гуманитарные знания» РИЦ «Альфа» МГОПУ 2000. - С. 141-330.

Пазельский С.М. Частный иностранный капитал и новые отрасли промышленности Ирана // Иран: проблемы экономического и социального развития в 60-70-е годы / А.З.Арабаджян (Отв. ред.). М.: Наука,

1980. - С. 99-113.

Пиотровский М.Б. Концепция исторического наследия в идеологии иракской ПАСВ // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М. Примаков. М.: Наука, 1982. - С. 187-197.

Пир-Будагова Э.П., Гасанов Т.Б. Ислам и идеология Партии арабского социалистического возрождения // Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока. Сборник статей / Ю.В. Ганковский (Отв. ред.). М.: Наука, 1986. - С. 79-91.

Плеханов С. Цену вечности знают в Багдаде // Так говорил Саддам / Сост. Пруссаков В.А. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2004. - С. 255-267.

Полонская Л.Р. Ислам в политике и идеологии: новые тенденции // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М. Примаков. М.: Наука, 1982. - С. 5-16.

Прозоров С.М. Введение // Аль-Хасан ибн Муса ан-Наубахти. Шиитские секты / Пер. с араб., исслед-е и коммент. С.М. Прозорова // Письменные памятники Востока. XLIII. М.: Наука, 1973. - С.16-108.

Пруссакова Н.Г. Концепция «мусульманской нации» и «исламского государства» в идеологии движения за образование Пакистана (по работам индийских и пакистанских публицистов и историков) // Ислам в истории народов Востока (Сборник статей) / Отв. ред. И.М. Смилянская, С.Х. Кямилев. М.: Наука, 1981. - С. 100-122.

391

Сенченко И.П. Идейно-политические позиции духовенства Сирии в период обострения в стране политической ситуации // Современный ислам: проблемы политики и идеологии / Отв. ред. Е.М. Примаков. М.: Наука, 1982. - С. 227-235.

Степанова Н.В. Ирак в 1958-1974 годах // Проблемы востоковедения. Сб. научн. трудов МГИМО / Отв. ред. А.В. Меликсетов. М., 1976. -Вып. 5. - С. 22-51.

Строева Л.В. Керим-хан Зенд и ханы // Иран: история и современность. Сборник статей / Отв. ред. Н.А. Кузнецова. М.: Наука, 1983. - С. 91-106.

Тихонова Т.П. Секуляристское течение в арабском национализме // Народы Азии и Африки. М., 1981. - № 2. - С. 74-85.

Трубецкой В.В. К вопросу о влиянии буржуазных реформ 60-х - первой половины 70-х годов на национальные процессы в Иране // Национальные проблемы современного Востока / Отв. ред. М.С. Лазарев. М.: Наука, 1977. - С. 81-114.

Шарипов У.З. Шиитское восстание 2004 года в Ираке // Новая геополитическая ситуация в Азии после войны в Ираке. Сборник статей / Ред-колл.: А.М. Хазанов, УЗ. Шарипов, В.П. Панкратьев. М.: Ин-т востоковедения РАН, 2005. - С. 60-71.

Шарипов У.З. Эволюция нефтяной политики и иранского государства в 50-70-х годах // Иран: проблемы экономического и социального развития в 60-70-е годы / А.З.Арабаджян (Отв. ред.). М.: Наука, 1980. -С. 59-81.

Ajami F. The End of Pan-Arabism // Foreign Affairs, Winter 1978-1979. -Vol. 57. - N 2. - P 355-373.

Aruri N. Nationalism and Religion in the Arab World: Allies or Enemies // Muslim World. Hartford, 1977. - Vol. 67. - N 4. - P 266-279.

Bill J.A. Iran and the Crisis of ’78 // Foreign Affairs, Winter 1978/79. -Vol. 57. - N 2. - P 323-342.

Carre O. L’Islam politique dans L’Orient arabe // Futuribles. P, 1978. -N 18. - P. 747-763.

Colley J.K. Iran, the Palestinians and the Gulf // Foreign Affairs, Summer 1979. - Vol. 57. - N 5. - P 1017-1034.

392

Dekmejian R.N. The Anatomy of Islamic Revival: Legitimacy Crisis, Ethnic Conflict and the Search for Islamic Alternatives // Middle East Journal. Wash., 1980. - Vol. 34. - N 1. - P. 1-12.

Duchet M. Islam et progres // Nouvelle critique. P., 1957. - A. 9. - N 85. -P. 41-83.

Grimaldi F. Kurds in Iraq: New Modus Vivendi // The Middle East. L., May

1978, N 43. - P. 44-46.

Gulf War // Economist. L., 1985, Sept. 28 - Oct. 4, Vol. 296. - N 7413.

Hanson B. The «Westoxication» of Iran: Depictions and Reactions of Behrangi, Al-e Ahmad and Shari’ati // Intern. Journal of Middle East Studies. Cambridge (Mass.), 1983. - Vol. 15. - N 1. - P. 1-23.

Hopp G., Polleschack W. Charisma oder historische Grosse? Bemerkungen zum Verhaltnis zwischen Volksmassen und politischen Fuhrungsper-sonlichkeiten in afro-arabischen Entwicklungslandern // Asien, Africa, Lateinamerica, 1979, Bd. 5, N 5. - S. 843-854.

Iraqi Budget: Confidence High despite War // Middle East, 1981. - N 77. - P. 63. Islam: The New Dawn // Middle East Journal. L., 1979. - N 61. - P. 85-92. Islamic Studies in GDR // Asia, Africa, Latin America. Special Issue 10. Berlin, 1982.

Ismail Tareq Y., Ismail Jacklin S. Iraq’s Interrupted Revolution // Current History. Philadelphia, 1985, Jan., Vol. 84. - N 498. - P. 29-31, 39.

Jansen G. Outward Confidence, Inner Doubts // Middle East International. L., 1985, Sept. 13, N 258.

Keddie N.R. Iranian Revolution in Comparative Perspective // Islam, Politics and Social Movements / Ed. by Burke E., Lapidus S.M. Berkeley etc.: Univ. of Calif. Press. - XVIII. - Р. 298-313.

Khalilzad Z., Benard Ch. Secularization, Industrialization and Khomeini’s Islamic Republic // Polit. Science Quart. N.Y., 1979. - Vol. 94. - N 2. -P. 229-241.

Khomeini: Why an Islamic State? // Impact International, 26 Jan. - 8 Febr.

1979, Vol. 9. - N 2. - P. 6-7.

Maroun A. Un Islam crispe. P., 1980. - A. 48. - N 1. - P. 28-37.

393

Marr Ph.A. Iraq’s Leadership Dilemma: A Study in Leadership Trends, 19491968 // The Middle East Journal. Wash., 1970, Summer, Vol. 24. - N 3. -P. 283-301.

MeradA. Reformism in Modern Islam // Cuktures. P., 1977. - Vol. 4. - N 1. -P. 108-127.

Die Militarregierung muP Abtreten // Spiegel, 1978. - N 52. - S. 94-95.

Muzikar Y. Arab Nationalism and Islam // Archiv Orientalni. Praha, 1975. -Vol. 43. - N 3. - P. 193-209.

Muzikar J. Arabsky nacionalismus a islam // Kapitoly z dein azijskeho nacion-alismu. Praha, 1974. - S. 355-431.

Of Arms and the Shah // Newsweek, 1976, August 23. - P. 29-30.

Ramazani R.K. Iran’s Islamic Revolution and the Persian Gulf // Current History. Philadelphia, 1985, Jan., Vol. 84. - N 498. - P. 5-8, 40-41.

Rodinson M. Islam, facteur de conservatisme ou de progres // Pouvoirs. P., 1980. - N 12. - P. 27-32.

Roy O. La revolution confisquee? // Esprit. P., 1980. - N 37. - P. 11-20.

Savory R.M. The Principle of Homeostasis Considered in Relation to Political Events in Iran in 1960’s // International Journal of Middle East Studies, 1972. - Vol. 3. - N 3. - P. 282-302.

Scocpol Th. Rentier State and Shi’a Islam in the Iranian Revolution: Comments on Scocpol: Keddie N.R., Ahmad E., Goldfrank W.L. // Theory and Society. Amsterdam, 1982. - Vol. 11. - N 3. - P. 265-304.

Schacht J. The Islamic Background of the Idea of an Arab Nation // The Arab Nation. Wash.: Middle East Institute, 1961. - P. 15-24.

Vernier B. La Constitution provisoire du 28 Septembre 1968 en Irak // Cahiers de L’Orient Contemporain. P., 1969, N 74, p. 8-11.

Vieille P Les paysans, la petite bourgeoisie rurale et l’etat apres la reforme agraire en Iran // Annales, 1972. - N 2. - P. 347-372.

Voll J.O. Renewal and Reform in Islamic History: Tajdid and Islah // Voices of Resurgent Islam / Ed. J.L. Esposito. N.Y.: Oxford Univ. Press, 1983. -P. 32-47.

Wolfson M. Die Politische Funktionen der Religion // Dritte Welt. Meisenheim, 1978. - Jg. 6. - N 1. - S. 125-180.

394

Yapp M.E. Contemporary Islamic Revivalism // Asian Affairs. L., 1980. -Vol. XI. - Part 2. - P 178-195.

Zartman W.I. Pouvoir et l’etat dans l’Islam // Pouvoirs. P., 1980. - N 12. -P 5-14.

Ад-Дусуки А. Фикрат ал-каумийа инда ал-ихван ал-муслимин // Афак ара-бийа. Багдад, 1977. - № 3.

Учебные пособия

Борисов В.М. Арабское Средневековье и ислам / Учебное пособие. М., 1968.

Селезнев Г.К. Политическая история современной России. 1991-2001 / Практ. пособие для учителей. М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2001.

Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII-XV веках (Курс лекций). Л.: Изд. ЛГУ, 1966.

Чистякова Т.А. Арабский халифат. Пособие для учителей. М.: Учпедгиз РСФСР, 1962.

Периодические издания

Аргументы и факты, 1988. № 42.

Правда, 23 апреля 1979.

Правда, 5 ноября 1979.

Правда, 6 ноября 1979.

Правда, 2-7 декабря 1979.

Правда, 20 июля 1988.

Baghdad Observer, 15.03.1981.

Financial Times, 8.06.1985.

An Interview with the Shah // Time, 1978. - Vol. 112. - N 12. - P 17. «Jawohl, wir sind eindeutig die Sieger» // Spiegel, 1981. - N 23. -S. 132-146. Keyhan International, 22.01.1972.

Le Monde, July 21-22, 1980.

New York Times, 26.09.1985.

Times, 31.07.1985.

395

L’Unita, 11.11.1978.

L’Unita, 20.09.1979.

U.S. News and World Report. N.Y., 1985, Apr. 15, Vol. 98. № 14.

Справочные, научно-информационные издания

Гафуров А.А. Имя и история: Об именах арабов, персов, таджиков и тюрков. Словарь. М.: Наука, 1987.

Ирано-иракская война. Реферативный сборник. М.: ИНИОН АН СССР, 1986.

Ислам. Энциклопедический словарь / С.М. Прозоров (Отв. секретарь) и др. М.: Наука, 1991.

Кузнецова Н.А., Крячко В.И. Нарушение прав человека в Исламской Республике Иран. М.: ИГП; ИНИОН АН СССР, 1987.

Максименко В.И. Мусульманское движение в конце 70-х годов // Политическая культура стран ислама. Сборник обзоров. В. I. М.: ИНИОН АН СССР, 1981. - С. 7-41.

Новая история Ирана. Хрестоматия / Отв. ред. Иванов М.С., Зайцев В.Н. М.: Наука, 1988.

Овсянников В.И. Восток в общественно-политической жизни России (Научно-аналитический обзор). М.: ИНИОН АН СССР, 1990.

Сагадеев А.В. Ислам и Арабский Восток. Научно-аналитический обзор. М.: ИНИОН АН СССР, 1980;

Сагадеев А.В. Ислам и вопросы войны и мира (Научно-аналитический обзор). М.: ИНИОН АН СССР, 1981.

Современный Ирак. Справочник / Ред. кол.: М.В. Малюковский (Отв. ред.) и др. М.: Наука, 1966.

Современный Иран (Справочник) / Ред. колл.: С.М. Алиев (Отв. ред.) и др. М.: Наука, 1975.

Arab Nationalism. An Anthology. Berkeley; Los Angeles, 1962.

The Iraq - Iran Conflict / Eds. N.Firzli, N.Khoury, E.Dib. [Б.м.]: Editions du monde arabe, [б.г.].

396

Авторефераты

Арухов З.С. Концепция джихада в раннем исламе: Автореф. дисс... канд. филос. наук. Махачкала, 1985.

Алиев А.А. Соотношение национального и социального в общественном развитии Ирака и Ирана после Второй мировой войны. Автореф. дис... канд. ист. наук. М.: ИВ АН СССР, 1982.

Кайкаус К.Н. Барзанские восстания 1900-1945 гг. - блестящая страница национально-освободительной борьбы курдского народа в Иракском Курдистане: Автореф. дис. канд. ист. наук. Л., 1968.

Интернет-источники

Сажин В.И. Иран и проблема Ирака - http://www.iimes.ru.

Сажин В.И. Иран и шииты в Ираке - http://www.iimes.ru.

Сажин В.И. Реакция официального Ирана на арест Саддама Хусейна -http://www.iimes.ru.

Шелест А. О новом руководстве Ирака - http://www.iimes.ru.

397

АРИФ АЛИ-ГУСЕЙНОВИЧ АЛИЕВ

«НАЦИОНАЛЬНОЕ» И «РЕЛИГИОЗНОЕ»

В СИСТЕМЕ МЕЖГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ ИРАНА И ИРАКА В ХХ ВЕКЕ

Научное издание

Компьютерная верстка - Ж.Н.Горшелева Технический редактор - Л.А.Можаева Корректоры - О.П.Дормидонтова, Н.И.Кузьменко

Гигиеническое заключение № 77.99.6.953.П.5008.8.99 от 23.08.1999 г.

Подписано к печати 09/VI - 2006 г. Формат 60 х 84/16 Бум. офсетная № 1. Печать офсетная. Свободная цена Усл. печ.л. 24,75 Уч.-изд.л. 23,3 Тираж 1000 экз. Заказ № 37

ИНИОН РАН, 117997, Москва, Нахимовский пр-кт, д. 51/21 Отдел маркетинга и распространения информационных изданий Тел. / факс (095) 120-4514 E-mail: market @INION.ru

Отпечатано в типографии ИНИОН РАН Нахимовский пр-кт, д. 51/21 Москва, В-418, ГСП-7, 117997 042(02)9